– А ты разве знаешь хоть кого из поэтов, которого любили при жизни? – охотник остановился и, повернувшись, посмотрел на парня, идущего следом и вслух размышляющего о судьбе поэтов. – Не тропи рядом. Иди вслед.
– «Не тропи!» – парень тихо передразнил его.– Протопи... не топи...
– Тропи!.. Но тогда твоя городская задница будет вся в мыле. …А зверь не станет перепрыгивать наш двойной след и повернёт обратно, туда, откуда пришёл, – тот буркнул, не поворачиваясь.
– «Идёт охота на волков, идёт охота…» – стараясь попадать в ноты, негромко пропел парень. Сделал несколько шагов вслед и добавил: – «На серых хищников матёрых и щенков…»
– Помолчал бы. А то простудишь и горло и кишки. Мне не с руки будет с тобой возиться. И меня заставляешь трепаться, – буркнул охотник и тихо добавил – «… да ещё перепела с перепёлками».
Изба появилась внезапно, словно вынырнув из покрытой снегом земли.
– Пришли. Не сучи ногами, дай оглядеться, – охотник прошёл вперёд.
– Не сучите и несучимы будете, – парень, улыбаясь, осматривался по сторонам.
– Бололо! – тот незлобно глянул на него и пошёл вокруг домика.
– По солнышку ходим! Блюдём традиции дедов! – парень стоял, улыбаясь, оглядывал всё вокруг и ждал команды.
– Болтун! Давай… – тот дёрнул подбородком в сторону избы.
В домике было прибрано. На полке рядами стояли жестяные, стеклянные банки и коробки.
– Никого не было, – охотник то ли с огорчением, то ли с радостью оценил ситуацию. – Из поленницы дров не брать. С тебя – дрова, с меня – вода.
– Справедливо. Кто младше нас – тот и на побегушках, – парень, продолжая улыбаться, взял топор и вышел.
Когда из трубы уже шёл дым, охотник вышел, оглядел аккуратно плотно сложенные дрова, шагах в трёх-четырёх от входа.
– «Дурака из себя корчит, а порядок откуда-то знает», – отметил он про себя. – Иди в дом! А то тайга большая, всю своим топориком не спустишь, – крикнул он.
Парень зашёл раскрасневшийся, улыбаясь.
– А по дороге в дом дров захватить няму не было. Давайте дверьми хлопать. Одни греют – другие выстужают! – через плечо буркнул охотник.
– Так я… я ещё и за водичкой могу сбегать. Нам это… как его… не в лом всё это!
– Господи! Сколько слов из одного человека. Хлебни тёпленького, а то надышался, поди, там.
– Тёпленького… Это как и что?
– Это чайник. Вон стоит на печке.
– Как скажете! Некрасиво мне коньяк в одну харю лопать. Но придётся, – парень стянул вязаную шапочку.
– А это проблемы того, кто лопает, а не того кто смотрит.
– А если «за то, что дошли»?
– А если «за», то давай сначала расплатимся за выполненную работу. Ты – тут! Я хочу получить свои деньги.
– Справедливо. Конкретно, ясно, справедливо. Вот! – парень сунул куда-то под свитер руку достал конверт и протянул ему.
– Вот и хорошо! – тот взял его и засунул конверт куда-то в штормовку.
– А вот так не делается. Взял – пересчитай при мне и, если есть претензии, выскажи, – парень достал из своего рюкзака армейскую фляжку и в раздумье поглядывал то на неё, то на печку.
– Холодным коньяк пьют только дегенераты, – заметив раздумья парня, хмыкнул охотник, пересчитывая деньги. – Всё так! Как договорились. Садись, будем есть.
– Как я понял: мы ничего друг другу не должны, доставка меня обратно «где взял» оплачена, – парень сел на топчан и стал смотреть на проводника.
– Всё так! Ты здесь. А вот тут нянчиться я не подписывался. Завтра я ухожу к своему дальнему зимовью. Ты здесь.
…Кстати… эту деревянную штуку, на которой железка, нужно прижимать к плечу и не закрывать глаза, когда нажимаешь на вон тот крючочек, – охотник кивнул на ружье.
– Да, ну.. Даже глаза закрывать нельзя?!.. Так громко же будет… – парень рассмеялся.
– Садись за стол. Бололо. Как ты меня достал. Будешь плутать – знай, что после тебя остаются следы. Не паникуй. Сядь, отдышись. И медленно по своим следам обратно… медленно… туда же. Я утром уйду. Потом приду. И тебя найду.
– Решено?
– Дальнее зимовье надо проверить.
…Ты что там давеча про коньяк говорил?
– Вас когда искать надо выходить?
– Умный! Сам тут не окочурься. С ружом-то разберёшься? Где там выход, а где вход?
– Чему научили – то и делать буду. Рубить – так рубить. Гулять – так гулять! Стрелять – так стрелять! Если я на что-нибудь гожусь.
– Вот эт-т-т правильно. С паршивой овцы хоть шерсти клок.
Утром охотник ушёл. Собака ткнулась в ноги парню, прошлась хвостом по бокам, повернулась, обогнала хозяина и побежала впереди его.
Через сутки вечером охотник вернулся к зимовью.
Под крышей заметил увесистый свёрток, висящий на тонкой проволоке.
– «Вона как!» – отметил он. Кивнул собаке. – Голос!
Та огласила тайгу радостным лаем.
Из зимовья вышел парень.
– Не ждал вас сегодня. Раз вернулись – всё хорошо?
– За тебя беспокоился. А ты не так прост, как хочешь казаться, – охотник кивнул в сторону пакетов, висящих под крышей. Как сподобился-то?
– Случайно. Выскочил… а я с испугу и…
– Везёт тому, кто везёт. Дурака из себя не корчи. Не первый раз в тайге, похоже.
– Второй.
– Юродивый! И чё из себя строил?..
– Строил не я. Я помогал.
– Ясно. А мы тебе тут зайца тащили, – охотник протянул парню тушку зайца. – Боялись как ты тут. А оказывается зря.
– Не зря. «Доброе слово и кошке приятно». А я тут другану, – он потрепал собаку по холке, – вечернее занятие приготовил. Косточки… Только надо отогреть.
В избе было тепло, чисто и уютно.
– Честно. Не ждал вас сегодня. Садитесь за стол. С дороги да с холода пользительно… – парень кивнул на кастрюлю. Поставил к печке и котелок. Выложил большой кусок варёного мяса.
– Хряк? – охотник кивнул на мясо.
– Нужен был хряк? Предпочитаете с ароматиком? В следующий раз будет. А это свинка.
– Болтун!
Обрезь отогрелась у печи и парень понёс её собаке.
– Не балуй его. Сколько не дашь, всё проглотит. Раздели.
– Как скажете!
…Вы себя видели?
– Что там нового?
– Щёки красные. А под глазами бледность. Не купались ли где? – парень внимательно смотрел на охотника.
– Нет. Но ты, похоже, прав. Что-то…
– В тайгу, значит, без четырёхдневного карантина пошёл. Значит, грипп догнал, и вы решили наградить им всех, кого знаете? Благородно.
– Я там почувствовал. Ты считаешь, что там и должен был остаться.
…Может быть и должен был. Только ты-то послезавтра ломанулся бы вдогонку, как лось. И зависли бы оба там…
– Эт-т-т точно. Ломанулся бы, – парень присел рядом. – Чем лечиться будем?
– Спать. Только спать…
– Это ясно, что не на танцы. Если не знаете чем – ешьте через силу, а я решать буду.
Сначала есть, есть и есть, пить, пить и пить – потом спать, спать и спать.
На улицу не выходить – банка куда пожурчать у двери.
Пойду собаку посмотрю.
Когда парень вернулся, охотник сидел, прижавшись спиной к стене, и держал в руках кружку.
– Есть не хочется? – он озабоченно поглядел на больного. – А надо бы!
– Закинул через силу кое-что в топку.
Парень достал свой рюкзак, вытащил из него коробку от старой автоаптечки. Долго что-то в ней перебирал. Отложил на стол какие-то лекарства.
– Эти две таблетки разжевать и запить. Давай ноги. Поставлю горчичники. Накроешься ещё моим спальником. Встанешь по нужде – вот эту таблетку. Давай спать.
Охотник проснулся от запаха мяса в избе. Хотелось есть.
– Из избы сегодня не выходить. Еда, лепёшки на столе. Таблетки тоже. Я с твоим «верным» другом, если он не будет против, ухожу до вечера. Захочет вернуться – неволить не буду.
Не хватало ещё мне свалиться!.. Ружьё я перевесил поближе к топчану. Помните, что керосина у нас мало?..
– Ты куда? Где, если что, искать тебя, – охотник сел.
– Вечером буду, – парень постоял в раздумье у двери и вышел.
К вечеру он вернулся. Хмурый, уставший.
Разделся, снял обувь, присел к печи: – Ну, как вы тут?
– Легче. Терпимо – одним словом, – охотник показал на чайник.
– Это хорошо. Пойду твоего верного друга покормлю. Он тоже… терпимо.
Парень взял обрезь, очищенные от мяса кости и вышел.
Вернулся, сел за стол и стал неторопливо есть, запивая всё чаем.
– Где был? – охотник не выдержал молчания.
Тот, молча, посмотрел не него. Встал, достал из кармана на груди лист бумаги, развернул и протянул охотнику. Рядом положил карту.
– Не нашёл! Была надежда, что тепло из земли покажет, пока снег мал.
Нет ничего. Хотя ясно сказано, что наши с вами предки всё заложили в пещеру и обрушили вход.
Думал, что тёплый воздух покажет.
Нет ничего.
Охотник долго, молча, сидел, глядя то на парня, то на бумаги перед ним.
– Ты чё там давеча про коньяк говорил? – он продолжал смотреть на парня.
– Так… с таблетками-то не стоило бы…
– Это кто-то подсказал или сам придумал?.. Съел я все твои таблетки ещё утром.
– Как скажете. Коньяк на полке. Где поставил – там и стоит.
– Чё молчал? – охотник кивнул на бумаги на столе.
…Я так понял, что ты какое-то отношение имеешь к штабс-капитану?
– Это прадед мой. Случайно всё открылось. Батя решил портрету новую рамку заказать. Вынул его. А под ним… Хотел со мной идти. Потом одного отпустил.
Я сам хотел найти.
– Ясно. Что он хотел, что ты хотел – ясно.
– Мы сразу догадались, что карта – зеркальное изображение? – парень грел в ладонях коньяк.
– Сразу же?!.. Она как! Молодцы!
– Сначала место искали. А потом… Ничего нового. Фамилию вы же сохранили. А имя. Отчество… Ничего нового… Ничего нового. Меня тоже в честь деда назвали. А сын будет в честь отца.
– А сразу чего не сказал?
– Хотел сам найти. Интересно.
– Думал, что тёплый воздух из земли укажет? – охотник смотрел, не отрываясь, на парня.
– Ну…
Давайте прикончим её. Тут осталось-то… – парень поднял фляжку.
– Твоя – тебе решать! – охотник пересел поближе к столу.
Парень взял фляжку, плеснул в кружки, отрезал мяса.
Они выпили и сидели, молча, каждый думая о своём.
– Чудна жизнь! – охотник вздохнул. – Золотишко-то Российской империи, а отдавать совсем не хочется. Если бы ей, а то всем этим сидельцам, что за границей свои бабки держат. Плевать на Россию они хотели. Своя задница дороже!
…Не хочется!
…Не зеркальное это изображение. Чё им – потомкам Бориса Петровича, хоть и от разных матерей, было друг от друга прятаться.
…Не клякса это на схеме – солнышко.
…Солнышко! Если отсюда смотреть не перевал, то его не увидишь.
Тут вид с севера...
Парень застыл, глядя на охотника.
– Так… так… Мы-то с батей думали, что они схему зашифровали… так просто… а тут…
– От кого шифровать? Друг от друга? Какие случайные люди могли быть в их окружении?!.. – охотник хмыкнул и посмотрел на парня.
– Так значит… Схема-то с той стороны перевала!!.. А как они там оказались?! – возбудившись, парень взял со стола карту и лист бумаги. – Как они тут-то оказались?.. А как вы догадались?
– Не догадывались. И дед мой и отец знали. Солнышко!
– Да как же они там-то оказались?! – парень с недоумением смотрел на охотника.
– Не знаю! Как-то оказались! А вот перед выходом и спрятали российское золотишко, что им доверили. А потом… потом всё и сам знаешь.
…Война! Отца под Сталинград призвали. Слава Богу, жив остался.
– Моих тоже он уберёг, – парень внимательно слушал. – И тоже под Сталинградом...
Они сидели в зимовье и, молча, смотрели на отблески огня в печи.
– И что, так и не хотелось ни вашим, ни вам достать его? – парень нарушил молчание.
– Нет! – охотник продолжал смотреть на огонь. – Не наше оно! Российское!
В войну отец хотел было… Да его в армию призвали. А потом… Сам знаешь…
…Кому его отдавать?
…Кому его сейчас отдавать?!.. Сейчас все свои деньги норовят из России куда ни попадя пристроить? И сама Россия так же! Свои деньги отдай дяде, а сам иди к… по миру.
…Было уже это! Ничего нового.
– Так, может, и нет никакого золота Колчака вовсе?!.. Может вот так… рассовано по стране до времени? – парень, не отрываясь, смотрел на отблески пламени.
– У нас всё может быть. Дед говорил – «В России всё может быть, даже то, чего вообще быть не может!». Не думаю, что и Александр Васильевич золото своим считал. Не думаю, что позволил ему уйти за границу.
…Вон прадед наш родился в одной стране – в Русском Царстве, а умер в Российской Империи. Пока они жили – Россия прибывала. Как мы появились – только убывает.
Я… Родился в одной, а… живу в другой. Внуки мои родились в России, а сейчас где… Где угодно – но не на своей земле.
…Зачем им там русское золото?!.. Чтоб отдать в английские и американские банки? А не отдадут – здесь смотрящие разворуют и опять же, увезут куда-нибудь.
Одна надежда – что вор везде вор. И отношение к нему везде, как к вору.
Кому угодно отдадут, но не в России оставят. Себе уши отморозят, чтоб мамка плакала!
…Выжгли корень и совесть, на чем Россия стояла.
…С другой стороны: хреново стояла – раз выжгли.
– Так как нам быть-то теперь? – парень повернулся к охотнику. – Там ведь чётко сказано – «как решат совместно доверенные лица».
…А я теперь и не знаю!.. Как решать-то… Посмотреть-то хоть где лежит можно?
…Может вам с моим батей порешать?..
– Покажу. Сходим. Из моих там никто не был. Не сподобились. Сначала батя не разрешал им говорить – потом сам увидел, что ни к чему им это. Не в коня корм!
…А ты на отца всё спихнуть да нагрузить хочешь? Ты думаешь ему что-то надо, раз тебя одного сюда отпустил? Думаю: у него тоже всё не просто. Знал – не знал! Это ты сам у него спросишь. Может и знать не хотел. Может в тебя верит, а может и сомневается.
– А из ваших никто не знает о нём? – парень с удивлением смотрел на охотника.
– Никто! Ни к чему им это. А мне… Мне теперь зачем? В надежде на то, что «от сосны и от осины вдруг родятся апельсины»? Стар я в сказки верить.
– Не-е-е-т! Кровь себя проявит! Зря вы так! Нельзя так! – парень опустошил фляжку в кружки. – Нельзя так. И это… мне-то как быть теперь?!
– Как хочешь, кем хочешь, тем и будь! – охотник взял в ладони кружку. – Накорми, обучи, отпусти – так деды говорили о детях. Значит не так своих обучил!
Парень взял свою.
– Батя так же говорит всегда.
А ещё говорил, чтоб я молчал о своих предках. «Слишком планка высока!» – говорил. Споткнёшься – стыдно перед ними будет.
Я так думаю, что он меня одного отпустил, чтоб если что позора моего не видеть.
А я ведь дорогой думал – «А как я его тащить буду?» …Золото-то!
…А куда? Кому? Зачем тащить?!
…Себе оставить? Куда истратить? Кому отдать? Вы правы: с чего я взял, что они им лучше распорядятся? Дадут мне дольку – в подельники примут...
…За два дня всё с ног на голову перевернулось.
Ничего в голову не приходит.
…У нас в семье всегда были деньги. И деды, и папа, и мама всегда хорошо зарабатывали. И сейчас. А мы – с братьями, никогда денег не видели. Да и не нужны они нам были очень-то.
Что хотелось – то всегда было.
Мне всегда путешествовать хотелось. Когда мальчишкой был приключений хотелось всяких.
…А выйдем – поехали к нам. Батя рад будет. Мама будет рада. Хоть и «седьмая вода на киселе». А всё-таки родственники. А…
Охотник встал, повёл плечами, посмотрел в темное окно.
– Будет день – будет и пища. Давай сначала сходим туда. Кто на золоте ест, а кто по нему и ходит.
– Вы покажете мне, где оно?!..
– Конечно. Кто-то же должен знать… – охотник смотрел в темноту. – Пёс-то как себя вёл?
Ты думаешь: не знать лучше, чем знать?
Ошибаешься.
– Там дневники и наградное оружие моего прадеда…
…Тревожился пес-то. А так – хорошо. Лапы сбил, наверное, по камням-то.
…Не знать – спокойнее.
– Наверное, – охотник вернулся к огню. – Как сам-то себя чувствуешь?
– Сейчас? Вроде, нормально.
– Завтра – днёвка. А послезавтра я свожу тебя. Деньги, что дал, забери, – охотник сунул руку в карман на груди.
– Нет! – парень выставил перед собой ладони. – Уговор – дороже денег. Не возьму.
– Ну, как знаешь! А что деньги – не самое главное – это ты правильно сказал. А чужие ещё никого счастливым не сделали.
…Да и столицы бы надо мне посмотреть. В жизни так и не пришлось…
…Надо бы собаку в дом на ночь. Но не пойдёт же!.. Надышали мы тут – как в ямщицком кабаке.
…Не пойдёт!
…Не променяет чистый воздух на тепло под задницей...
…Не променяет!