***

СКРЕБЕЛЬСКОЕ БОЛОТО

Ранняя осень…Ярко -голубое небо казалось атласным. Ни облачка… Утренняя заря расплавилась в крупных каплях прозрачной росы. Красота неописуемая… Невозможно передать простыми словами игру радужных красок. Это надо видеть! Видеть глазами и увиденное надолго запечатлеть в душе. Как щедра природа в своём бескорыстии! Любуйтесь, берите, вдохновляйтесь, наполняйте сердца и души дарами прекрасной божьей благодати! Дышите полной грудью, очищайтесь от скверны, коварно заполнившей ваш ум… Радуйтесь жизни и за всё благодарите Господа Бога!

Ни ветерка… Вот уже и солнышко поднимается над дремлющим лесом. Застыли вечнозелёные сосны сомкнувшись густыми кронами. Яркие пятна берёз оживляют их строгую красу. Багряно-красные осины испуганно трепещут, робко удивляясь своему царскому великолепию…Ранняя осень…. Не слышно весёлого щебета птиц. Лишь из глубины леса доносится размеренное постукивание дятла. Иногда громко и сердито подаст голос ворона, пролетит белобокая сорока, оповещая обитателей леса о чужаках, вторгшихся в их владения. И снова всё стихнет… Солнце в торжественной тишине неспешно поднимается над лесом и над болотом….

Болото… Торфяное болото прикрыто толстой подушкой светло-зелёного сфагнума. Много лет, может даже столетий покоится оно в огромной чаше, образуя островки, заливчики, мели. Высокие края этой чаши полого и плавно спускаются к воде. Песчаные берега покрыты слоем торфа, прелой листвы, небольшими кочками. У самой кромки воды густой камыш, а чуть выше заросли чёрной ольхи. Растут по берегам болота белоствольные берёзы, осины, густой кустарник. А уж по совсем сухим местам растёт настоящий лес. Кусты черничника, брусничника, голубики вольготно раскинулись в тени деревьев и на лесных опушках. Ягоды черники скромно прячутся в зелёной листве, на кустах голубики висят чуть продолговатые ягоды светло-синего цвета. Зато брусника в урожайные годы стелется ярко-красным ковром. Старые, замшелые пни украшены гроздьями пурпурных ягод. Всё в этом лесу достойно кисти художника…

За лесом тянутся поля, по большей части не обработанные - раздолье густых трав и редких кустарников.

Глава 2 Скребельские торфоразработки

Место это находится в стороне от дороги. Дорога грунтовая, и связывает она районный центр с небольшим местечком под названием Межанцаны. Если ехать от районного центра, то по правую сторону вдоль дороги расположены хутора, а по левую сторону тянется узкая полоска леса. Лес смешанный и растёт он на торфяной почве. Под слоем торфа песок, а уж под песком большие залежи глины. Сами же хутора пристроились по высоким берегам древней реки Дубна. Когда-то это была полноводная и судоходная река. Сновали купеческие суда, на берегах велась оживлённая торговля. В наши дни Дубна обмелела, как и все реки в Латгальском крае. Причин тому много и одна из них -- мелиорация. Осушались болота, мелели озёра, исчезали родники, дающие начало ручьям и речушкам.

За узкой полоской смешанного леса раскинулись необозримые торфяные поля. Когда-то эти поля принадлежали Ливанскому торфозаводу, а теперь это частная собственность. История завода началась после Второй мировой войны. Добывался топливный торф. Причём добывался вручную. Старые карьеры неглубокие, поросли берёзами, соснами, осиной, рябиной, кустарниками. У подножия деревьев стелются мхи, лишайники, ползущие травянистые растения. Над пёстрым низкорослым покровом возвышаются заросли белоцветного багульника и лилового вереса. Кое где виднеются небольшие вкрапления черничника, голубики и брусничника. По дну карьеров на моховой подстилке раскинула тонкие , изящные плети клюква. Осеннею порою на карьерах появляются грибы -- разнообразные и разноцветные, начиная от пёстрых сыроежек и заканчивая ярко-красными, в белых крапинках мухоморами. Таков он, скромный мир болот и торфяников, -- воистину неоценимое раздолье для ягодников и грибников!

Новые карьеры разительно отличаются от старых. Они глубоки, заполнены водою, под которой скрывается топь, в простонародье называемая бузой. Смертельная ловушка для всякого живого существа нечаянно попавшего в его бездонные объятия. Берега таких карьеров отвесные-результат работы современной техники. Чёрную гладь воды разнообразят мини островки, увенчанные пнями и корневищами спиленных деревьев. Зато для водоплавающей птицы такие карьеры воистину райское место. В наше время торф для отопления уже не используют. Ему нашли другое применение -- сельское хозяйство. По торфяным полям, разделённым осушительными канавами на «карты», ползают уборочные машины, похожие на громадных металлических жуков. Хранится собранный торф на полях в огромных кучах, называемых караванами. Затем на предприятии торф пакуется в огромные пакеты и отправляется за границу.

Добыча торфа зависит от погоды. Жаркое лето - торф сохнет быстро. Дождливое лето - торф насыщается обильной влагой. Огромный торфяник со всех сторон окружён лесом. От болота, о котором я писала вначале, его отделяют густые заросли деревьев и кустарника. За кустарником располагается поле, плавно спускающееся к болоту. Некогда это поле принадлежало колхозу, засевалось рожью. Теперь же оно, бесхозное, по пояс заросло бурьяном. В бурьяне этом проложили узкие тропинки ягодники и грибники. По осени лес полон грибами, болото клюквой. Те, у кого есть машины, добираются сюда на машинах, а те, у кого машин нет - приезжают на автобусе. От остановки до болота приблизительно два километра. Но каких километра!

Глава 3 немного о себе

Кто-то, читая мой рассказ, может воскликнуть:

--Что за блажь, писать о каких-то болотах? Болото, оно и сеть болото. Одни комары чего стоят!

Не спорю… Для кого-то болото - источник дохода, (если можно так выразиться). Приехал, пришёл, наполнил корзины или рюкзаки собранными ягодами, грибами, и ушёл довольный… до следующего раза? Даже -спасибо, -- можно не говорить… Зачем? Кому?

Но для таких как я, болото и торфяники живые, разумные, близкие душе и сердцу существа. Для того, чтобы их любить , нужно много времени провести на этих самых болотах. Вот так, постепенно, начиная с описания болотного мира, я подошла к тому, что решилась описать небольшой отрезок моей жизни. Больше сорока лет прожила я в посёлке при торфозаводе Баложи. Возник завод сразу после войны. Риге нужен был топливный торф. Сам посёлок был барачного типа. Сразу за посёлком начинались торфяные поля. Они с трёх сторон окружали посёлок. С четвёртой же стороны возвышались песчаные дюны. А самая высокая дюна в центре посёлка называлась Муле. Она имела ещё одно не официальное название -Пулемётка. По слухам, в войну там действительно располагался пулемётный расчёт. И однажды вездесущие мальчишки в песке этой дюны откопали останки погибшего бойца Красной армии. Бойца похоронили на братском кладбище Катлакалнса.

Баложи считались большим торфозаводом -- шесть карьеров. Территория пятого и шестого карьеров граничили с торфяными полями торфозавода Марупе. Посёлок окружал лес, в основном сосновый. И посёлок, и торфяники располагались на Тирельской низменности, то есть на дне древнего моря. Отсюда и дюны. отсюда и озёра со временем превратившиеся в болота. Мы, дети послевоенной поры, не знали ни компьютеров, ни мобильных телефонов. Радиоточка была в каждой семье, телевизоры же появились много позднее и то не у всех, а у наиболее зажиточных жителей посёлка. Игры наши были подвижными, на свежем воздухе. Летом классики, лапта, казаки-разбойники, прятки. Зимой лыжи, санки, коньки. До сих пор в сосновом лесу на дюнах зимою проложены многочисленные лыжные трассы. На застывшей водной поверхности старых карьеров устраивались катки. Много времени мы, дети, проводили на карьерах. Неглубокие и сухие они создавали своеобразный ландшафт. Осенней порою среди цветущего вереска виднелись круглые шляпки подберёзовиков. Светло-серые, полосатые, коричневые и даже чёрные - такова цветовая гамма этих шляпок. Ножка белая, упругая. Несказанное удовольствие испытываешь, когда срезаешь ножку подберёзовика острым ножом. Конечно, росли не только подберёзовики. Большими семьями росли зелёно-чёрные свинушки. Толстенькие, с загнутыми внутрь краями, срезанная ножка сочилась беловатым молочком, горьким на вкус. Прежде, чем отварить, их нужно было вымочить в нескольких водах… Ранняя осень - пора грибной охоты.

Купались мы в таких же мелких старых карьерах заполненных водой. Болотная вода-особая вода - светло-коричневая, очень мягкая, кисловатая на вкус. Волосы, вымытые в такой воде, становились шёлковыми. Говорят, что такою водою можно вылечить больную печень. Я этого, правда, не знаю, а потому и не могу утверждать. Такова жизнь на торфоразработках. Шли года, мы взрослели, старые карьеры всё гуще и гуще зарастали всё тем же вересом, багульником, ягодниками. Некогда молоденькие, берёзки повзрослели, повзрослели и сосны, осины на карьерах встречались редко. Они любят кромки леса. Осенью их заросли пламенеют огненным багрянцем. Всё так же росли грибы, и мы всё так же, с корзинами или вёдрами в руках, собирали их по карьерам или в лесу, который начинался за этими карьерами.

Глава 4. И снова Скребели

В одной из глав я писала о Скребельских торфоразработках. В этой же главе хочу описать Скребельское моховое болото. Расположенное оно на дне огромной чаши, имеет продолговатую форму. Берега по большей части высокие, полого спускающиеся к самому болоту. Болото богато клюквой. Осенней порой оно наполняется людьми, сборщиками ягод. В основном это женщины. Мужчины собирать ягоды не любят -- труд утомительный и однообразный. То ли дело грибы! Прошёл, остановился, осмотрелся, увидел подходящий гриб, срезал, положил в корзину и пошёл дальше. И пусть к концу дня ноги гудят от усталости, но усталость эта не мрачная и угнетающая, а совсем наоборот-- приятная.

Собирала и я на этом болоте клюкву. А так как машины у меня нет, то вместе с приятельницей приходилось пользоваться общественным транспортом, проще говоря рейсовым автобусом. Автобус Ливаны -Межанцаны ходит раз в неделю, по средам.

На предпоследней остановке Спроги пассажиры автобуса выходят, дальше автобус идёт пустой. Последняя его остановка на противоположной стороне болота. А нам, женщинам, приходиться пройти по дороге приблизительно километра два. Поначалу идти легко, сельская дорога плотно утрамбована проезжающими по ней машинами. Я уже писала - по левую руку тянется узкая полоска лиственного леса, растёт он вдоль берега большой осушительной канавы. По правую руку простирается широкое ровное поле, за полем плотной стеной высится лес. В этом лесу преобладают хвойные деревья. По кромке леса растут белоствольные берёзы, серые осины и кудрявые рябины. Недалеко от дороги стоит одинокий хутор. Окружают его редкие липы. Неглубокая канавка отделяющая хутор от дороги поросла густым, высоким лозняком и чёрной ольхой. К дому ведёт неширокая дорога, вокруг дороги стена нескошенной травы. В то время на хуторе жила одинокая старушка. Однажды мне довелось встретиться с этой старушкой. Женщины и я вместе с ними спешили на автобус. Тяжёлая поклажа не позволяла идти быстрым шагом, да и сказывалось утомление минувшего дня. Худенькая, согбенная женщина несла на спине вязанку хвороста. Она остановилась с намерением затеять с нами разговор. Мы перебросились с нею несколькими фразами. Затевать долгие разговоры не позволяло время. Старушке же наоборот спешить было некуда, а одиночество располагало к длительному общению. Кто была эта старушка, почему она осталась одна на хуторе, где были её дети, муж, я не знала. Спросить было не у кого. Если бы позволяло время, я бы с удовольствием побеседовала с хозяйкой этого хутора. Я люблю беседовать со старыми людьми. Они прожили длинную, по большей части трудную и, тем не менее, интересную жизнь. Наши старики - наша живая история. А через два года хутор опустел. Дорога к нему заросла и что стало с его старенькой хозяйкой я не знала. Можно было только гадать - ушла из жизни, забрали к себе дети или же она доживала свои последние дни в пансионате?

Хорошая дорога закончилась. Заканчивалась она у небольшого строения. Строение было одноэтажным, имело продолговатую форму и было сложено из белого силикатного кирпича. В своё время оно служило ремонтной мастерской для мелкого ремонта машин , добывающих топливный или как его иначе называют, кусковой торф. Одно крыло этого здания занимали слесарные мастерские, другое крыло отводилось под раздевалку и комнату отдыха. В то время подобные комнаты назывались Красными уголками. Широкая дорога вела к торфяным полям. Чуть дальше от здания был вырыт пожарный водоём, нынче же этот водоём превратился в пруд. Берега его заросли осокой. Из воды к небу тянулись пучки остролистной травы, плоские листья жёлтых кувшинок недвижно лежали на чёрном зеркале воды. Быстро перебирая тонкими лапками бегали водяные паучки. При нашем приближении, обеспокоенные лягушки, до этого уютно расположившиеся по берегам пруда, с шумными всплесками бросались в воду.

Жёлтые берёзовые листья подхватывал и медленно кружил ленивый ветерок. Красные кисти рябин наливались спелым, горьковатым соком. В воздухе носились серебристо-прозрачные нити паутины. Одним словом - золотая осень. В нескольких метрах от пруда высилось деревянное здание весовой, ныне не действующей. Оно постепенно ветшало. За весовой хорошая дорога заканчивалась. Начиналась грязь, в дождливую погоду почти непролазная. Колея, оставленная мощными тракторами, а может лесовозами, наполнялась водой. Глина в этом месте поднималась к самой поверхности. Идти такой дорогой было невозможно, ноги разъезжались в разные стороны на скользкой глине. Поэтому вдоль кустарника была протоптана тропинка, узкая, извилистая и очень неудобная. Шагать налегке по такой тропочке особого труда не составляло, а вот обратный путь оставлял желать много лучшего. Наконец переходили огромную канаву до краёв наполненную водой мрачного тёмно-коричневого цвета. Канава была вырыта для осушения торфяных полей. В неё стекала вода из другой канавы окружающей по периметру громадную площадь торфяника. Огромная бетонная труба служила мостом для тракторов, машин и естественно для нас, пешеходов.

В незапамятные времена озеро, постепенно превратившееся в болото, занимало довольно большую площадь. В нынешние же времена на его южную часть ведут активное наступление деревья, кустарники, заросли всевозможных болотных трав. По осени с деревьев облетают листья, гибнут травы и всё это медленно оседает на дно. Дно постепенно поднимается, становясь для растений дополнительным жизненным пространством. И так за годом год. Болото беззащитно перед подобным натиском, так же как в своё время озеро оказалось беззащитным перед зарождающимся болотом.

Стоит перейти канаву, как взору открывается поле. Верхняя его часть соприкасается с торфяниками, нижняя граничит с болотом, противоположная сторона упирается в небольшой лесок. На пригорке в некотором расстоянии от канавы виднеются останки прежнего хутора. Поле вокруг хутора зеленеет на солнце сочной отавой. Три дуба между канавой и хутором создают ощущение уюта и покоя. Самого дома нет, по всей видимости, его разобрали и перевезли в другое место. Едва различимый в траве фундамент вызывает чувство грустной ностальгии. Печально раскачиваются под лёгким ветерком многолетние георгины - золотые шары. Старый сад зарос бурьяном. Яблони покрыты лишайником серого и жёлтого цвета. Несмотря на свою печальную участь, яблони плодоносят. Ветви сгибаются под тяжестью богатого урожая. На одной яблоне яблоки крупные, красновато-зелёные, другая яблоня увешана мелкой сладкой ранеткой. Антоновка издаёт неповторимый аромат. Названия некоторых яблонь я не знаю. Яблоки сочные - сладкие, кисло-сладкие, кислые, но некоторые из них отдают горечью, присущей одичавшим яблоням. Болезненно сжимается сердце видя такое запустение! А ведь, судя по всему, здесь жил трудолюбивый и рачительный хозяин. К дому вела аллея, по обе её стороны возвышались стройные липы. С северной стороны, защищая сад от холодных зимних ветров, высилась стена елей. В уголке сада густой порослью притулились сливы. Запустение… Запустение… Где хозяин, где его семья? Кто и когда построил дом, посалил дерево, вырастил сыновей? Удовлетворить своё любопытство не было ни малейшей возможности. А жаль… Меня всегда привлекала история, таинственность и загадочность. Хотелось проникнуть в начало начал всего сущего, но увы… С моими ограниченными знаниями и таким же мышлением, нельзя постичь непостижимое.

От бывшего хутора к болоту ведёт тропинка, проложенная среди высоких, жёстких стеблей диких трав. Но тропинка эта проложена не бывшими хозяевами, а людьми, живущими в наше время. Спускалась этой тропинкой и я. Впереди шли наиболее торопливые женщины, за ними я с подругой, за нами пожилые и не очень проворные женщины. Стоило ступить ногою с песчаного берега на болотистую почву, как под сапогами начинала хлюпать вода. Тропинка извивалась между деревьев, кустов и кочек. Длина её составляла менее полукилометра. Последние шаги по вязкой грязи и взору открывается само болото.

Скребельское болото не однообразная равнина светло-зелёного цвета от горизонта до горизонта. Его ландшафт разнообразен, а потому не скучен. По правую руку вдоль широкой и глубокой канавы растут чахлые редкие сосны. Между ними на моховой подстилке возвышаются кочки, покрытые сухой колючей травой. Трава серого цвета, в её зарослях пламенеют россыпи краснобокой клюквы. Её палитра разнообразна - от нежно-розового цвета до тёмно-бордового. Собирать ягоды с высоких кочек много легче чем по низким местам. Не так болит спина. Но зато по низинам нет колючей травы и все ягоды на виду. Заканчиваются редкие сосенки, редеют и кочки. Начинается моховая равнина. В засушливую осень сфагнум под солнечными лучами приобретает бедно-салатовый, а иногда почти белый цвет. Мох податливо пружинит под ногами. В дождливые же периоды болото наполняется водою. Его равнины покрываются тёмно-зелёным цветом, ноги вязнут во мху. Клюква мокрая, от холодной воды стынут пальцы рук. Наиболее крупные ягоды растут ближе к берегу. Мелкие заливчики зарастают осокой и тоже богаты крупной клюквой. Длинная и широкая полоса сосновых зарослей делит болото на две половины. Скорее всего это болотная мель. Заканчивается мель и начинается моховая равнина. А по среди этой равнины возвышается остров. Тут уж растут высокие ели, раскидистые сосны , неприхотливые берёзы. Стволы поваленных деревьев покрыты бархатным мхом. Под елями валяются шишки, опавшая рыжая хвоя лежит тонким слоем. В невысокой траве виднеются шляпки грибов. Да не каких-нибудь простеньких сыроежек, а боровиков и подосиновиков. За островом снова простирается равнина.

Так проходит день. Солнце медленно клонится к закату. Пора отправляться в обратный путь. Осенний день недлинный. Вновь шагаем перелеском и выходим на дорогу. Никакой другой транспорт, кроме широкогусеничных тракторов, пользоваться этой дорогой не может. Мягкая почва вся в глубоких рытвинах заполненных водой. Стараемся идти по обочинам дороги, наиболее сухим и твёрдым местам. По обе стороны дороги лес. Идти трудно, тяжёлый груз оттягивает плечи. Но идти нужно, автобус ждать не станет. Наконец выходим из лесу. Перед нами снова поле, вдали виднеется тот же хутор, но уже с другой стороны. Эта часть большого поля была засеяна какой-то зерновой культурой. Урожай собран, на солнце золотится колючая стерня. Вьётся тропка то взбираясь на косогор, то опускаясь почти к самому болоту. Ещё светло, золотистый солнечный диск застыл над лесом. Тишина… Мир далёкий от цивилизации… Веет покоем уходящего дня. На сердце опускается лёгкая, щемящая грусть. Здесь посреди этого поля, расположенного между двух болот, ясно ощущаю всё величие мироздания и себя маленькой песчинкой в бесконечном неизведанном мире. И среди этой тишины вдруг ясно вижу, как душе моей не хватает покоя, умиротворения, гармонии. Откуда-то выплывают мысли о смерти, о вечности, но без панического страха перед неведомым. Приходит смутное понимание, что вся наша жизнь - суета сует. И в тоже время хочется и любви, и понимания, и прикосновения сильных, надёжных рук. Так и иду с остальными женщинами, и с каждым шагом всё ближе и ближе к автобусной остановке. Наконец проходим бывший хутор. Бросаю прощальный взгляд на сад. Причудливые тени старых яблонь колышутся под лёгким ветерком и кажутся живыми существами. Пройдёт совсем немного времени, солнце коснётся верхушек деревьев, тени из прозрачно-голубых станут тёмными и мрачными. На бывший хутор опустится холодная осенняя ночь.

Наконец мы миновали высокую деревянную коробку бывшей весовой, миновали пруд. Возле здания ремонтной мастерской стоит длинная деревянная скамья. Устраиваем привал… Расслабляемся… Доедаем остатки бутербродов, запивая немудрёный ужин остатками чая или кофе или просто водой. У кого-нибудь находится бутылочка самогона. Дружно распиваем бутылочку, настроение поднимается, разговор идёт веселее. Слышатся шутки, анекдоты, а любители песни затягивают знакомый мотив. Кто-то подхватывает песню, кто-то молча слушает. Возникает чувство единения, чувство общности. Но, время бежит. Пора пониматься, забрасывать на спину тяжёлые рюкзаки и снова в путь. Дорога хорошая, поворот, ещё поворот и вот уже виднеется здание фермы, три жилых дома, старая высокая башня, скорее всего водонапорная. На автобусной остановке скамеечка, на которой могут разместиться только два человека, остальные усаживаются на гранитные валуны. Валуны лежат кучей, как памятник разрушенному строению. Заметно холодает. Солнце опустилось за лес, и только отблески багряно-алой зари освещают темнеющее небо. В ожидании хозяйки протяжно мычат на поле коровы, возле них суетятся невозмутимые овцы. От соседнего дома прибежала собака. Всем своим видом она показывает полное миролюбие. Как тут не дашь кусочек хлеба или колбаски, если они остались от весёлого ужина? Наконец, из-за поворота , сверкая фарами, показывается автобус… Прощай, Скребельское болото до следующего раза, прощай и ты ,милый и симпатичный пёс…

01.02. 2018

Удалить Ответить Ответить всем Переслать Спам Переместить в  Пометить как  Ещё