Памяти Григория Борисовича Ягдфельда.
С благодарностью О. Буйковой за иллюстрацию
***
Тридцатое декабря начиналось как-то не по-праздничному: тусклым пасмурным рассветом. И елка еще не стояла на обычном месте в углу у окна - мама пообещала купить ее по пути с работы. Уходя, у двери она привычно обернулась: «И расчешись, Леля!» - все как всегда. Покрутившись немного у зеркала – курносый носик, черные глазищи и спутанные волосы (попробуй, расчеши!) – Леля. зевая, включила телек и ничего не увидела, изображение снова зависло. Из кухни донеслось глухое урчание, и мелко задрожал пол… все-таки Кто-то живет там, в холодильнике! Когда мама дома, Он прячется, а вот сейчас, стоит холодильник открыть… нет!! Не надо открывать! Да и есть не хочется. Почти.
Сумерки по углам, и темнота под скатертью. Если долго присматриваться, то начинает казаться, что оттуда смотрят… и шевелятся! Стараясь не поворачиваться к столу спиною, Леля бочком уселась у окна. Положив локти на подоконник, а подбородок на кулачки, стала рассматривать зимний двор. Ничего там не происходило: падал снег, машины уже спрятались под снежными шапками, и детскую площадку замело. Из-под крайней машины показалась бабманина кошка Алиса и пошла к подъезду, брезгливо отряхивая от снега черные лапки. Хоть бы мама разрешила кошку завести! « Какая кошка при твоей аллергии!» – одна у нее отговорка.
У других детей елки стоят уже! – почему-то с обидой подумалось Леле. На елках гирлянды мигают, и так здорово мечтать о подарках, которые найдутся новогодним утром под увешанными шарами ветками. За окном тем временем подул ветер, завьюжило, а со стороны детской площадки появился прохожий. Леля присмотрелась: забавная шапка, красная куртка… и походка такая знакомая… В этот момент, словно почувствовав Лелин взгляд, тот поднял голову и помахал рукой.
- Дед Светозарий! Деда! – вскочила Леля и бросилась в коридор, набросив куртку на ходу и роняя тапочки. Щелкнул замок, темнота на площадке, и в другое время Лелю это остановило бы… но теперь, не замечая ничего, ссыпалась по лестнице, чуть не сбив с ног сгорбленного незнакомца в низко надвинутом капюшоне. Извинилась на бегу и побежала дальше.
- Ну вот как можно жить в этой стране! – злобно посмотрел незнакомец вослед Леле.- Никакой цивилизации, никакого страха нет…
***
Так бормоча, подошел он к распределительному щиту на лестничной клетке и, оглядевшись, негромко свистнул. Тут же тьма у щита сгустилась, и, просочившись через щель, соткался призрачный силуэт.
- Ты, Страшила Коридорная, что ли? – у незнакомца был морозный скрипучий голос.
- Кто ж еще… Пан Морок, вы задолженность за ноябрь принесли?
- Какую?! – рявкнул Морок, но «тс-с!» - прижала палец к губам Страшила – и он продолжил уже свистящим шепотом. – Какую задолженность?! Ничего не делаете – почему свет не горит только на площадке пятого этажа?
- Хорошее дело: датчики отрубить! – сварливо отозвалась Страшила. – А ежели датчики на нас, на нежить, и не реагируют вовсе, как узнать - работают ли? А вообще, нам давно уже молоко надо…
В этот момент зажглась лампочка этажом ниже, и послышались оживленные голоса. Страшила Коридорная тут же просочилась обратно в распределительный щит, а Морок на цыпочках бесшумно поднялся на этаж выше и остановился, прислушиваясь.
- А отчего это свет не горит у вас на этаже? – это подошли к двери дед с внучкой. – Наверное, датчик не работает, надо бы посмотреть… у вас дома отвертка есть?
- Да у нас с лампочками в доме вообще беда, - радостно отпирала дверь Леля. – Все перегорают сразу, мама говорит китайские потому что…
- А я тут гирлянду принес вам на елку.
- Мама только вечером…
В дери щелкнул замок, и пока Леля в прихожей вываливала на деда все последние новости, Морок собрал на площадке безлюдного в это время девятого этаже всех Квартирных Страшил подъезда. Были все они на одно лицо, словно из дыма сотканные: в серых пуховых платках, в серых же пуховиках и в мышиных платьях в пол.
- И условия работы у нас вредные, - гундосила Страшила из Лелиной квартиры. – Работаем в пыли и сырости. Нам молоко за вредность полагается!
- Да, да… молоко, - зашумели остальные Страшилы. – И потом – задолженность…
При этих словах Морок вдруг расправил плечи и сдвинул очки на лоб. Тут же случилось удивительное – стал он вдвое выше, а, встретившись с ним взглядом, Страшилы тут же умолкли.
- Светозарий здесь. В тринадцатой квартире. А вы мне тут о молоке!
- И что теперь нам делать? – прошелестели Страшилы.
- Работать, девочки. Работать! – обвел взглядом собравшихся. – Светозарий пришел и уйдет. А у нас с вами какие задачи здесь? Учтите: стоит детям страх потерять, собраться вместе – и прости-прощай тьма! Прощай мрак. Новый год на носу – зажгут гирлянды, огни и хлопушки. А потом и вовсе весна наступит, лето – жди солнца непрерывного… почти (Страшилы вздрогнули). Вы подумали, что нам останется? Только мы, и только сейчас сможем это остановить!
- Да мы что? Мы понимаем, - отозвались Страшилы. – Делаем, что можем…
***
Они сидели в кухне за столом на табуретах и болтали ногами – дед и внучка. Рядом с дедом Леле всегда было легко и радостно: низкорослый, румяный, с седой бородкой, он словно светился изнутри, и невозможно было сдержать улыбку, глядя на него. При нем вот даже холодильник молчал, словно воды в морозилку набрал.
- Значит, ты дома одна…
- Так мама на работе. А в школе карантин, - Леля доверительно наклонилась к деду. - И одной страшно, деда!
- Почему же «одной»? Я видел в окне на третьем этаже девочку. А на втором – мальчика.
- Девочка – это Катя, в параллельном классе учится. А мальчик – Антон. Мама говорит инвалид он. Не ходит.
- Ну? И почему же вы порознь?
- Так… - растерялась Леля. Сидела, склонив голову набок, и рисовала на скатерти замысловатые узоры. – Никто же не гуляет… и в гости ходить страшно, вечно на лестнице света нет.
- Да! О свете! Пойдем-ка на площадку, посмотрим, что там у вас.
На площадке дед поставил табурет к щиту, а Леля не закрыла входную дверь, чтобы было светлее. Поднявшись, дед открыл дверцу, достал из кармана фонарик, сильно встряхнул его и посветил. От резкого голубоватого света тьму словно разорвало в клочья, разлетевшиеся по углам. Дед хмыкнул и покосился на внучку.
- Говоришь, перегорают осветительные приборы?
- Умгу, - зачмокала Леля, у которой за щекою была дедина конфета. – Китай потому что.
- Может быть, может быть… - стал орудовать отверткой дед и вскоре площадка осветилась.
- Перегорит, - скептически скривилась Леля.
- Посмотрим, - дед был настроен оптимистично.
Вернувшись в квартиру, дед засобирался, а Леля повисла у него на рукаве: «не уходи, деда!»
- Я скоро еще приду, внучка. А сейчас вот что: понимаю, тебе страшно. Но я тебе помогу, - дед достал из кармана фонарик. – Возьми. Он не перегорит никогда. Надо только верить, что загорится, да встряхнуть его хорошенько. С ним никаких страхов можешь не опасаться – точно тебе говорю. И подружись с Антоном и Катей, тогда у вас каждый день будет праздником. Да! И причешись, Леля!
***
«Снова одна!» - вздохнула Леля, помахав деду из окна. Заложив руки за спину, отправилась на кухню, напевая под нос любимую мамину песню «Детство босоногое мое помнит…», когда в углу вдруг подпрыгнул холодильник. Взвизгнув, бросилась в прихожку, схватила дедов фонарик и направила его на агрессивно рычащее чудище. Но сколько ни нажимала она на кнопку, фонарик не зажигался.
Хлюпая носом, уселась на диван и покрутила дедов подарок в руках. Был он тяжелым, старым и покрытым серебристой краской, что облупилась местами. Открыв крышку, не обнаружила в фонаре батарейку… мало того – похоже, даже лампочки не было! Что ж это дед Светозарий – посмеялся так? И тут же будто что-то мигнуло под столом, и словно хихикнул кто. «Ах вы ж!...» - вскочила Леля и, яростно тряся фонариком, закричала – «гори!» Тотчас вспыхнул голубой свет, рассеяв темноту под столом.
«Вот оно что! Не надо лампочки и батарейки – достаточно просто верить!» - окрыленная, прошлась она по темным углам квартиры, разгоняя тьму. Здорово это оказалось – победить страх! Захотелось праздника, Леля повесила на ручку окна гирлянду, подключила и почувствовала себя принцессой – так здорово переливались огоньки. Слишком много радости было для одной, непременно надо было этой радостью поделиться. Что делать? – морщась, разодрала волосы расческой и отправилась на третий этаж к Кате.
***
Окно между четвертым и пятым этажом было разбито и временно закрыто фанерой. Как только Леля сбежала по ступенькам пролет, свет за ее спиной погас. В наступившей темноте она вдруг осознала, что забыла взять фонарик. Первое же желание – вернуться… но темнота за спиной дохнула холодом, и ясно представилось, что, обернувшись, увидишь такое! У Лели перехватило дыхание, она осторожно сделала еще несколько шагов вниз… когда пролетом ниже привиделась ей сутулая фигура давешнего незнакомца в капюшоне. Замерла, подумав: а вдруг он разозлился на нее за то, что толкнула. Страшный такой! И тогда Леля, все так же не дыша и втянув голову в плечи, начала пятится обратно. За ее спиной кто-то вздыхал и мягко топал, каждый следующий шаг давался все труднее… да тут на площадке сзади вспыхнул свет, и тут же стихли все звуки. «Спасибо деду!» - оборотилась Леля и бросилась к своей двери.
Конечно, прежде она плотно бы закрыла дверь, и до прихода мамы ни ногой! Но теперь, имея такую подмогу, и справившись с домашними страхами, Леля так просто сдаваться не хотела. Крепко сжимая светящийся фонарик в руке, освещая все темные углы, спустилась она на третий этаж и, став на цыпочки, решительно нажала звонок. Дверь осторожно приоткрылась: «Леля?!» - удивилась визиту Лели Катя , но еще больше, похоже, обрадовалась. Елка у нее стояла уже, и гирлянда на ней мигала; мало того – даже холодильник был новый и не рычал вовсе… а все ж по всему было видно, что одной страшно и Кате.
Леля по-хозяйски прошла в зал, увидела стол без скатерти и спросила доверительным шепотом: «Где страх прячется-то?» Оказалось – в кладовке. «Кто-то там шевелится все время» - сделала круглые глаза Катя. «А у меня волшебный фонарик! С ним никаких страхов можно не бояться! » - похвасталась Леля. Но Катя была отличницей с голубыми глазами за толстыми стеклами очков. Потому, осмотрев фонарик, она авторитетно заявила, что этот «металлолом» светить не может! Леля улыбнулась и скомандовала открыть дверь кладовки. «Гори!» - встряхнула фонарик Леля, и голубой свет, разорвав тьму, осветил ряды банок под крышками на полках. «Видишь, нет никого! А с фонариком и бояться некого!» Глаза у Кати за очками стали еще больше, и она попросила дать ей тоже посветить… да только у нее фонарик не зажигался отчего-то. «Веры у тебя маловато!» - авторитетно поставила отличницу на место Леля.
Настроение у девочек становилось все более праздничным. Возле елки захотелось помечтать о новогодних подарках, и девочки поделились содержание писем Деду Морозу: Леля просила большую говорящую куклу, а Катя – розовый зАмок с музыкальными воротами. Между тем в квартире стало светлее, и снег перестал валить за окном. «Слушай, Катя… давай пойдем снеговика слепим, а?» - замирая от собственной смелости предложила Леля. Было видно, что Кате того же захотелось, но – «так мама же не разрешает одной гулять?» «И мне не разрешает… но нас же теперь двое. Даже трое!» - кивнула на фонарик Леля, и девочки рассмеялись.
***
На улице было светло и морозно, и казалось, что в воздухе пахло мандаринами – ничего удивительного, впереди был Новый год. Снеговика слепить не удалось, сухой снег рассыпался в руках. И снежки, которыми они бросались друг в друга, тоже рассыпались, и так было даже веселее. Разрумянившись и насмеявшись, девочки упали спиною в снег , изображая снежных ангелов… когда увидели в окне второго этажа улыбающегося мальчика. «Антон!» - переглянулись, вскочили и стали махать руками у него под окном. Затем «мы – к тебе?» показала жестами Леля, и Антон закивал так истово, что у него чуть голова не отвалилась.
В его квартире было вовсе не грустно, как можно было предположить. Был Антон худеньким, веснушчатым и очень смешливым. Когда у девочек загорелись глаза при виде его инвалидной коляски, он скомандовал помочь ему перебраться в кресло, и разрешил девочкам покататься. Ничего у них не получалось вначале, коляска то и дело натыкалась на стол и стены, вызывая взрывы смеха. Потом Леля вспомнила о фонарике и предложила Антону разобраться с его страхами, но тот лишь рукою махнул «какие страхи теперь!»
Елка у Антона стояла уже возле окна, и девочки залюбовались: до чего же красивая! Только гирлянды не было. Тогда Леля хлопнула себя по лбу - «подождите-ка!» - и, прихватив фонарик, взлетела к себе на пятый и вернулась с подаренной дедом гирляндой. Когда гирлянду повесили на елку и подключили, сразу захотелось потанцевать, но пробили старинные часы на стене: уже пять! Сейчас придут родители, пора по домам.
Антона усадили в коляску и обещали прийти к нему завтра – их будет ждать мамин торт «наполеон».
***
К вечеру тучи ушли, и с неба на предновогоднюю землю глянули яркие звезды. Им было видно, как по глубокому снегу мимо детской площадки тащились неясные тени. Впереди, надвинув капюшон, шел Морок, за ним, увязая, Страшилы, осыпая его упреками.
- Что же, что ушел Светозарий – а его фонарь?..
- Как она им махала! Я вся в синяках!
- А у меня и вовсе куриная слепота развилась: вот, не вижу ничего…
- И вообще, пан Морок, вы даете нереальные задания. Это… как его… волюнтаризм!
- Тихо! – вдруг скомандовал Морок, и процессия остановилась. – Посмотрите на тот дом!
Перед ними за белыми деревьями перемигивалась гирляндами в окнах девятиэтажка… и вдруг свет погас во всех ее окнах.
- Пришлось повозиться с электриком, зато результат налицо! У нас еще есть время: в доме двенадцать девочек и восемь мальчиков – вперед!
***
С мамой телевизор работал почему-то. Елка была принесена, как обещалось, мама установила ее и начала украшать, Леля подавала шары, и обе подпевали лысому дядьке в телевизоре «Детство босоногое мое…» Вдруг у мамы упала хлопушка – она стояла и смотрела на подоконник. Леля оглянулась: на подоконнике лежал фонарик.
- Откуда он у тебя? – у мамы был странный голос. – Я этот фонарик в детстве еще потеряла…
- Деда Светозарий принес! Он, знаешь…
- Елизарий, Леля. Так звали деда…
- Но ведь деда на Световом заводе работает, мам, потому Светозарий…
- На заводе осветительных приборов. Работал. Леля! Ты уже большая девочка и должна понимать: деда нет с нами. Его не стало, когда ты еще маленькой была.
За окном на искрящемся снегу были видны отблески веселой гирлянды со второго этажа, и Леля улыбнулась «как же – нет! Обещал прийти скоро, значит – придет!»