Я уже не мало в этих печальных местах, потому мне кажется многое успел понять за нашу жизнь. Тюрьма, она как всегда переполнена. Во времена Маяковского: "Где харкает туберкулёз, где ****ь с хулиганом и сифилис", во времена теперешние, разве к словам поэта СПИД, страшное добавить. А что возмущаюсь, ужасаюсь, коль учителями моих родителей и всего общества того времени были цареубийцы, воры, грабители, клятвопреступники, садисты. Только им мало кто осмеливался говорить о том, какие они есть эти учителя, после того как взяли они вокзалы, телеграфы, банки и прикормили вооруженный отряд партий. Они и воровали и убивали за ради светлого будущего, из лучших побуждений, и ещё потому что иначе было нельзя, их вынудили к этому люди и обстоятельства.Так и я сегодня тоже самое могу сказать и оправдать свои деяния, предусмотренные УК РФ. Украденное и сегодня не возвращают, за безвинно убитых не извиняются, и все на это смотрят спокойно, значит сильна в обществе уверенность в правоте сделанного, живем по понятиям все, от бомжей до депутатов. А про тюрьму многие забыли, хочется подальше от тюрьмы, потому что она близка. Ни каких дел с судимыми, и жизнь стараются строить так, чтоб не пересекаться с людьми дна.Но грань то мала и еле заметна между мной и живущим на воле. Большинство, если не все здесь сейчас отбывающие люди без денег. Были бы у них деньги, едва ли бы они сели. Откупились бы! Оперу б забашляли, следаку, судье наконец! Тюрьма вообще расположена на полпути в мир иной, кто-то из великих нас учил, и всё равно публика не черта не понимает и старается не помнить о тюрьме. Попал-лучше бы ты сдох, ты уже не брат, не гражданин. Только при Сталине мне помниться отказывались от своего зека и забывали про него. Это что, Сталин-изувер? Да, бросьте! Просто людям так больше нравилось! Жизнь не меняется. Кто недавно поднялся вверх на пару ступенек, тому противно смотреть вниз, где он вчера ещё был, стоял, унижался. Русские только начали подниматься, они лишь приподнялись, но в душе всё ещё плебейство. Чувство не родства со всем живым - это вещь всё же аристократическая, редкая это вещь, особенно сейчас.
Они приподнявшиеся не желают и смотреть на нас зеков - это и опасно и вредно.
Алкаш только подшился, и ему не нужны запойные компании. Ему сподручней считать вчерашних собутыльников безобидных весёлых пьяниц - подонками. Он понимает что это не красиво в душе, но по другому не может поступить.
Но начни ты тоже так всех судить и казнить, вся страна опустеет и превратится в пустыню.
От страха ещё сторонятся нас зеков. Зеки, тюрьмы - удобная точка приложения накопленного и переданного из поколения в поколение страха пред русской жизнью. Зона стала ярким символом России. Одна и та же модель, что в самой зоне давят слабых, отнимают у них всё, что понравилось и непременно унижают, а кто сопротивляется с теми расправляются с такой жестокостью, будто это не братья вовсе славяне, а чуждые иноземцы, если не инопланетяне. Эта схема везде. И в лагере пионерском, и в армии, и в Политбюро ЦК КПСС и в теперешнем Кремле! Везде! Сама собой! Глубоко всё это в нашей натуре, чем не символ? Тем и интереснее господа тюрьма, что этот национальный ещё нарий разыгрывается здесь в чистом виде, без смягчающих обстоятельств и без возможности выйти из игры до конца срока по крайней мере. Страной теперь управляют люди, служившие в Комитете, том самом, который в своё время и застроил всю страну лагерями и там воспитывал "особых" людей, а те позже разнесли все те понятия по всем слоям нашего общества.
Умом Россию не понять? Значит жить в ней по уму вообще глупо, лохом окажешься, да и "народный механизм" испортишь. Так что живём по понятиям, кои нам комитет и запускает. Сейчас вот за идею вроде заговорили, некой государственности. С одной стороны, заброшенные, чесоточные, туберкулёзные зеки, которыми общество брезгует, с другой военкоматы, куда везут пойманных ментами новобранцев. Одних менты под белы руки волокут сидеть в тюрьме и быть отребьем, других точно так же силком, тащат на славное дело защищать Родину. Но ведь отправляют мальчишек умирать, потому что их тоже родители не смогли откупить. С кем строить эту государственность, кто её будет строить, молодёжь которая в тюрьме половина, половина в армии? Государственность!
Я в тюрьме уже 20 лет, здесь те же линялые мрачные телогрейки, те же сапоги, те же серые рваные простыни, тот же запах вонючих дешёвых сигарет закрученных в газету, та же баланда, та же нищета, туалет и тот же всё ещё деревянный скворечник, открытый всем ветрам и морозам.
Колонии - они разные. Даже офицеры в них тоже разные. Суровые, неприятные лица, на которых читается прямо крайняя развращенность неограниченной властью над людьми. Форма, серьёзные физиономии, но лица часто не майорские, а как у сантехников на карикатурах. Куда ж им без формы, выйти куда в штатском, самого как пить дать заметут.
Офицеры в лагере...