Светлана и Алексей
Это был её первый в жизни поцелуй. Она стояла спиной к обрыву, на самом его краю. А он, прижав девушку к себе крепкими руками, приник ртом к её губам. Светлана боялась пошевельнуться: песок под ногами и без того то и дело тонкими струйками, шурша, скатывался вниз. Почти невесомый золотистого цвета шарф, который она купила на Индийской выставке специально к своему выпускному платью, скользнул по её шее, спине и медленно, как диковинная птица, полетел, подхваченный лёгким ветерком. В лучах заходящего солнца он приобрёл необыкновенный золотисто-красный оттенок. Но девушка не могла видеть этого: метаморфозы с шарфом происходили за её спиной, над обрывом.
Зато парящий огненный шарф невольно привлёк внимание целующего её Алексея. И, как будто получив от него какой-то сигнал или предупреждение, парень моментально пришёл в себя, оторвался от девушки и буквально рванул её от края пропасти. Только теперь он вдруг осознал всю драматичность ситуации.
Ещё несколько минут тому назад, они счастливые и возбуждённые после выпускного бала, пришли на своё любимое место к крутому обрыву реки, стояли у края, простирая руки к заходящему солнцу, и выкрикивали какие-то сумасшедшие слова, прощаясь с детством и салютуя новой жизни. И вдруг случилось это.
Поникший Алексей стоял перед девушкой и не знал, что говорить. Зато Светлана кипела от негодования и обиды. Слёзы брызнули у неё из глаз и, сжав кулачки, она выдохнула ему в лицо:
- Ненавижу! Ненавижу! Никогда не прощу тебе этого!
Дома она упала на подушку и стала громко рыдать. Испуганная мать и старшая сестра подумали Бог знает что и уже собирались вызывать полицию.
Немного успокоившись, Светлана рассказала им о случившемся. Она никогда ничего не скрывала от родных, вычитав в одной книге по психологии, что семейный климат зависит, прежде всего, от степени искренности отношений между всеми членами семьи. А Светлана была просто помешена на психологии и в выборе факультета после окончания школы не сомневалась.
Мама заохала, представив, что этот негодник мог уронить их девочку в пропасть! Сестра выразила по этому поводу сомнение: Алексей был спортсменом и едва ли мог допустить такую оплошность.
- Оплошность?! Уронить в пропасть?! Вас только это обеспокоило?! – вскричала Светлана, потрясённая духовной слепотой своих близких.
- Да он же подлость совершил! Он настоящий предатель! Он воспользовался тем, что моя воля была парализована! – пыталась объяснить она суть трагедии маме и сестре.
В том, что эта была трагедия, девушка не сомневалась. Во-первых, она уже никогда не сможет относиться к Алексею, как раньше, а, во-вторых, как будущему психологу (а она твёрдо знала, что станет им), ей было ясно, что у парня в характере есть какая-то червоточина, которая, рано или поздно, обязательно проявит себя.
Мама с сестрой переглянулись и попытались умерить негодование Светланы, причиной которого, как им казалось, был излишний максимализм девушки.
- Доченька моя,- начала первой мать, - влюблённые мужчины иногда теряют рассудок. Но, главное, чтобы любил… А твой Лёшка по уши влюблён в тебя. Только слепой не видит, как он сохнет по тебе.
Сестра вторила матери, но только с позиции женщины, которая не так давно вышла замуж, но уже была слегка озабочена снижением накала чувств со стороны супруга:
• Да радоваться надо, что в тебя такой темпераментный парень влюбился. Алёшка ни какой-то там рохля! Вон все девчонки по нему сохнут! А как романтично: поцелуй над пропастью! – почти пропела она.
Светлана вытерла слёзы и сказала твёрдо:
- Вот пусть девчонки и забирают его, а мне он не нужен!
Потом прошептала с интонацией обиженного ребёнка:
• Папочка бы понял меня, если бы был живой…
Мать вздохнула и пошла в гостиную. Подойдя к портрету мужа, провела по нему рукой и проговорила то ли с укором, то ли с одобрением в голосе:
- Ты бы точно надрал уши этому Лёшке. Уж я-то знаю…
Сестра убежала в другую комнату на плач своего ребёнка, и Светлана осталась одна. Ещё некоторое время она полежала с открытыми глазами, глядя в одну точку, а потом сон сморил её.
Утром она проснулась от голоса матери:
• Полюбуйтесь на этого Ромео – с шести утра под окном дежурит!
Светлана молча поднялась, прошла мимо матери в ванную, даже не повернув к окну головы. Через некоторое время, застёгивая на ходу халатик, она всунула ноги в шлёпки и вышла на улицу.
Увидев её, Алексей встрепенулся, достал из кармана золотистый шарф и сделал шаг к ней навстречу.
Подойдя к нему, она жёстко, без всяких прелюдий произнесла:
- Уходи и никогда больше не подходи ко мне.
- Но я ведь люблю тебя, Светланка! – прошептал он.
- Мне не нужна такая любовь, - тоже тихо и с расстановкой произнесла девушка.
- Какая «такая»? – с искренним недоумением переспросил Алексей.
Светлана пыталась найти слова, чтобы объяснить ему, что она имела в виду, но это оказалось совсем не просто. И тогда она выпалила:
- Над обрывом! Любовь над обрывом!
Выхватив из его руки шарф, она резко повернулась и мгновенно исчезла за дверью.
Алексей после той встречи больше не появлялся. А вскоре Светлана уехала в другой город поступать в институт.
Жизнь шла своим чередом. Светлана стала дипломированным психологом, работала в отличной клинике, а потом защитила диссертацию по криминальной психологии. Была, что называется, нарасхват. Её увлечение психическими мотивами преступлений и умение находить подход к совершившим порой самые страшные деяния преступникам, привело к тому, что в её помощи и консультациях нуждались и прокуратура, и следственные комитеты, и даже адвокаты. Но больше всего следователи ценили её способность безошибочно определять врёт подозреваемый или правду говорит. Её мнению доверяли больше, чем полиграфу, и не было случая, чтобы профессиональная интуиция подвела Светлану. Так Светлана и жила, разрываясь между клиникой и учреждениями внутренних дел и ухитряясь, каким-то образом, отлично справляться со всем, за что ни бралась.
Сестра с семьёй уехала жить поближе к морю, а мама продала дом и перебралась к Светлане. Будучи умной женщиной, она понимала, что родителям взрослых дочерей следует жить отдельно, и купила себе квартирку в соседнем доме. Нужно ли говорить, что при первом удобном случае мама старалась наведаться к дочери, чтобы покормить её, поделиться новостями и прозондировать почву: не появился ли, наконец, у Светочки мужчина, а, возможно, и жених.
Светлана снисходительно относилась к маминым побуждениям выдать её замуж, понимая её обеспокоенность судьбой уже не юной дочери. Она и сама часто думала о причинах своего одиночества. Мужчинам она нравилась, с некоторыми просто встречалась, другие звали её замуж. Но ни разу она не влюбилась.
Поцелуй над обрывом сыграл свою роковую роль. Каждый раз, когда её целовал мужчина, она понимала, что это – не то. Тот поцелуй жил в ней, она не могла забыть ни губ Алексея, ни ощущения, пронзившего тогда всё её тело. Теперь-то она понимала, почему прогнала его тогда: не хотела признать над собой власти поцелуя, полученного от неё коварным путём. Это было по-детски глупо. Но глупее всего был «диагноз», который она, самонадеянная девчонка, возомнившая себя психоаналитиком, поставила тогда Алексею: «у него в характере есть какая-то червоточина»!
Вот и теперь, застряв в очередной пробке, Светлана в который раз думала об этом. Телефон постоянно звонил, и, в конце концов, она отключила его. Голова раскалывалась с утра, настроение было мерзкое. Она опустила стекло и бросила рассеянный взгляд на водителя стоявшей рядом машины. Он тоже смотрел на неё. Они сразу же узнали друг друга. Тут же стоявший впереди автомобиль начал движение. Как во сне, Светлана протянула руку навстречу его руке, цепким движением пальцев ухватила визитку, и машины медленно разошлись.
Алексей и Регина
Алексей не верил, что это произошло. Сколько раз ему казалось, что он видит её. В толпе, в каких-то людных коридорах, на вокзалах и в аэропортах он то и дело бросался к молодым женщинам, принимая их со спины за Светлану. Потом извинялся и вновь жадно заглядывал в лицо каждой встречной девушки. Но её не было. И вот теперь… Хорошо, что под рукой оказалась визитка. Но позвонит ли она? Простила ли его? Боже, как она прекрасна! Ещё красивей и желанней, чем раньше!
Алексей подъехал к дому и усилием воли заставил себя переключиться на привычные заботы. В этот раз он не сразу поднялся на второй этаж, где находилась комната жены, а прошёл на кухню. Там как раз была сиделка, спустившаяся выпить кофе. Кухарка Анна Ивановна предложила и ему чашечку, но он подошёл к шкафу, где хранилось спиртное и налил себе немного коньяку.
- Что-то случилось? – встревожено спросила Анна Ивановна.
- Всё в порядке, ответил он, - и выпил коньяк залпом, не выпуская телефона из руки. Затем обратился к сиделке:
- Ну как она сегодня?
Женщина заверила, что сегодня Регина Львовна чувствовала себя неплохо
- Даже То лекарство не пришлось пить, - пояснила она многозначительно.
- А вот свои травяные таблетки пьёт и спит, слава Богу, - простодушно добавила она, - как пустышку какую требует их. Доктор сказал, пусть пьёт. От них ни вреда – ни пользы. Одно самовнушение. Разрешил оставить склянку на её тумбочке. Чтоб, значит, не нервничала, а пила, когда захочет.
Алексей вздохнул и, пообещав кухарке спуститься к ужину через полчаса, направился к жене.
Они познакомились с Региной на каких-то юношеских соревнованиях. Она привезла туда своих воспитанниц-гимнасток, он, как тренер, сопровождал мальчишек из юниорского спортивного клуба единоборств. Они сразу понравились друг другу, и у них завязались, сначала дружеские, а потом и более близкие отношения. Алексей был для Регины именно тем типом мужчины, о котором она всегда мечтала. Да, он был и красив, и силён, как и положено мужчине мечты, но не это было главным, что покорило девушку. Алексей был духовно богатым человеком. Он разбирался в литературе и живописи, любил театр, умел увлекательно рассказывать и с интересом слушать, и, вместе с тем, от него исходила какая-то внутренняя сила, заставлявшая окружающих всегда принимать его точку зрения, чего бы она не касалась.
Она без памяти влюбилась в него и с присущей ей самоиронией, смеясь, заявляла своим друзьям, знакомя их с женихом:
- Вы знаете, это я сделала Алексею предложение! А он согласился!
Он не просто согласился. Он желал этого союза. Девушка ему очень нравилась: она была привлекательна, умна, с ней было легко, интересно. К тому же их объединял спорт. Алексей твёрдо знал, что хочет на ней жениться, как и то, что не был в неё влюблён. Ровно так же он знал, что полюбить ни её, ни какую другую девушку он не сможет, потому что уже любил. Светлану.
Регина заболела через год после замужества. Болезнь развивалась очень быстро. Вскоре она не могла уже и шагу сделать: резкая боль пронзала поясницу и ноги. Боль приносила такие страдания, что Регина стала отказываться ходить, а потом уже и вовсе не вставала.
В юности Регина была известной гимнасткой, успешно участвовала в самых престижных соревнованиях, и, казалось, ничто не стояло на пути её блистательной спортивной карьеры. Но одно неловкое приземление с брусьев – и год реабилитации после травмы позвоночника. Родители Светланы (кстати, очень состоятельные люди) делали всё, чтобы вывести девушку из депрессии, для которой уход из спорта был равносилен смертному приговору.
- Доченька, - говорила ей мать, - не гневи Бога: ведь ты ходишь, можешь жить полноценной жизнью, а спорт – он в любом случае не на всю жизнь даётся. Рано или поздно, всё равно пришлось бы заняться чем-то другим.
- Я даже знаю, чем! – торжественно подхватил отец и достал из портфеля какую-то бумагу. – Вот, доченька, теперь у тебя будет своя частная школа гимнастики для девочек. Набирай штат и руководи! А уж от желающих тренироваться у тебя, думаю, отбоя не будет.
Папа всё сделал и сказал правильно. Регину увлёк новый род занятий, и она вскоре стала такой, какой была раньше: жизнерадостной, энергичной, весёлой. Попасть в её школу хотели многие: в спортивном и около спортивном мире ещё не забыли её имя. А для родителей, жаждущих видеть своих дочурок чемпионками, такое известное имя, уже само по себе, было гарантом их будущих успехов.
Со временем ей стало казаться, что досадной травмы не было вовсе. Она, забыв предостережение врачей, с упоением тренировала девчонок, и даже сама выполняла некоторые элементы, которыми особо гордилась, из своих прошлых программ.
И вот теперь всему этому пришёл конец. Врачи называли разные диагнозы, но все сходились на том, что это было последствие той травмы.
Алексей искренне переживал случившееся. Он старался почаще находиться рядом с женой, всячески настраивал её на оптимистический лад, приводил в качестве примера разные случаи чудесного выздоровления после такой болезни, о которых он узнавал из интернета. Регина стала полностью безучастной к внешнему миру. Книги, интернет, визиты друзей – всё это было ею отметено раз и навсегда. Она лежала и страдала. Только присутствие мужа оживляло её. Регина готова была бесконечно слушать его - о чём бы он ни говорил. При этом она утверждала, что когда он рядом, у неё ничего не болит.
Когда Светлана позвонила, он как раз поправлял жене подушку, а та, не отводила влюблённых глаз от его лица. Впереди был целый вечер, который они проведут вдвоём. И он будет рассказывать ей обо всём, что происходило в её школе (он такой молодец: после того, как она заболела, у него так здорово получалось справляться там со всеми делами!), смеяться и шутить по поводу того, что скоро сам будет с лентой выступать - так хорошо он уже изучил все детали спортивной гимнастики.
- А иначе нельзя, - говорил он ей, вздыхая, - если хочешь, чтобы тебя всерьёз воспринимали и подчинённые, и ученицы, и их родители.
Она слушала и думала, что лучше, чем он, человека на земле нет. Другой бы, на месте Алексея, давно бы завёл себе другую, а он всегда рядом с ней, ни одного вечера не пропустил.
И тут зазвонил телефон. Регина даже вздрогнула от неожиданности: оказывается, всё это время он держал его в руке. Бросив на жену извиняющийся взгляд, Алексей отошёл в сторону и коротко произнёс:
- Слушаю Вас.
- Это я.
Он чуть не заплакал, услышав такой родной и не забытый голос Светланы. А она продолжала:
- Ты можешь приехать ко мне прямо сейчас? Я жду тебя.
Она назвала адрес и, не дожидаясь ответа, отключила телефон.
- Я сейчас же приеду! – почти крикнул он в пустоту.
- Кто это был? – голос Регины выражал сильнейшее волнение и почти смятение. Алексей показался ей вдруг каким-то чужим. Такого отстранённого лица она у него ещё не видела.
И хотя Алексей ждал этого звонка, вопрос жены застал его врасплох. Он не был готов ей лгать и изворачиваться. Большим усилием воли он попытался сделать безмятежное лицо и начал оживлённо рассказывать жене о том, что сегодня в пробке встретил своего лучшего школьного друга, которого не видел сто лет! Представить только – машины стояли впритык, а они могли разъехаться, не заметив друг друга! К счастью, в последний момент он успел сунуть приятелю визитку. Это как раз он звонил сейчас – приглашает встретиться, посидеть где-нибудь.
Он с удивлением обнаружил, что эта полу-ложь имела почти фантастическое свойство обрастать всё новыми почти правдоподобными деталями. Оказывается, друга звали Сашкой, приехал он в командировку – скоро уедет, поэтому встретятся они сегодня в его отеле (он назвал какой-то отель), выпьют, поболтают, вспомнят школьные годы. Сейчас он вызовет такси и поедет, если она, конечно, не против.
Регина не была против, но на лице у неё появилось плаксивое выражение и она потянулась к своим «травяным» таблеткам, от которых, как ей казалось, она успокаивалась и даже быстро засыпала. Алексей нежно поцеловал жену, подал ей стакан с водой и пулей выскочил из комнаты.
Алексей, Светлана и Регина
Если счастье существовало на свете, то в этот вечер оно поселилось в квартире Светланы.
- Какие же мы глупцы – столько времени потеряли, а могли бы быть счастливы все эти годы, - сокрушённо повторял Алексей, не выпуская Светлану из объятий и осыпая её поцелуями. В слабом свете, проникающем с улицы сквозь неплотно задёрнутые шторы, он видел её обнажённые плечи, грудь в соблазнительной путанице её распущенных волос, и впервые за много лет ощутил ликующее чувство внутренней свободы, которая появляется только с приходом любви.
В ответ она тихо смеялась счастливым смехом любимой и любящей женщины и сквозь его поцелуи говорила какие-то милые глупости. Как и Алексей, почти физически она открывала в себе неведомые до сих пор ощущения и состояния. Ей казалось, что в самом центре её существа вдруг обнаружилось пустое пространство, место для щемящей нежности, которое необходимо было заполнить – иначе она умрёт! И она с упоением позволяла себе и ему заполнять этот вакуум.
Но реальность неумолимой поступью времени напомнила о себе. Он вдруг резко поднялся, и не глядя на Светлану, отрывисто, каким-то бесцветным голосом, произнёс:
-Я женат. Она очень хороший человек. Я не смогу её оставить, хотя и не люблю. Особенно теперь. Когда она прикована к постели. А теперь мне надо идти.
Светлана приложила указательный палец к его губам.
- Не надо об этом. Пусть всё будет, как есть. Мы ведь сможем хоть иногда встречаться – разве нет?
Алексей прижал её к себе и, усмехнувшись, тихо произнёс:
- Любовь над обрывом… Вот она, на самом деле, какая.
- Ну и пусть! Главное, в пропасть не свалиться, - невесело пошутила Светлана.
Они стали встречаться часто, почти каждый день. Под разными предлогами Алексей ускользал из дома, поздно возвращался с работы. Но жить по-другому он уже не мог. Не видеть Светлану хотя бы один день было для него невыносимо. Регина впала в полнейшую депрессию. Она уже не сомневалась, что у мужа появилась другая женщина. Мысль о том, что произошло самое страшное, что теперь она стала препятствием для его новой любви и что он не бросает её лишь из жалости, приводила бедную женщину в отчаяние, приступы которого она не могла контролировать.
А он был всё так же внимателен к ней, целовал по утрам, поправлял подушку, уговаривал выполнять необходимую лечебную гимнастику, сам делал ей массаж и никогда не срывался в ответ на её приступы агрессии, раздражения и меланхолии.
В то утро он, как обычно, перед уходом на работу, зашёл к ней. Она не спала. Сказала, что не сомкнула глаз всю ночь и что у неё всё болит. Алексей посмотрел на её изнурённое болезнью лицо, и вдруг противоречивые чувства охватили его: жалость, досада, чувство вины, усталость. Он попытался подавить всё это, улыбнулся и поцеловал её, как всегда. Потом посмотрел на часы и заторопился на работу. Надо ещё с сиделкой поговорить. Ещё раз чмокнул жену в волосы и сорвался с места.
Сиделка как раз поднималась по лестнице. Вид у неё был усталый. Оказалось, что Регина не спала всю ночь, постоянно жаловалась на сильные боли.
- Пришлось Те таблетки под утро дать, - вздохнув, сказала сиделка и побрела к постели больной.
«Теми» таблетками было лекарство очень сильного обезболивающего действия. К тому же, по словам врача, они способствовали частичному снятию воспаления костной ткани. Инструктируя сиделку и Алексея по поводу соблюдения особой осторожности при использовании этого лекарства, он громко и членораздельно произнёс, подняв кверху указательный палец:
- Давать только по полтаблетки! И не чаще трёх раз в сутки! И только при очень сильных болях!
- Доктор, а что будет, если больше проглотить? – пролепетала сиделка.
- Паралич сердечной мышцы, - сказал, как отрезал, доктор. Впечатлённая его ответом сиделка с тех пор с особым трепетом относилась к этим таблеткам и, неся их к кровати больной, держала от себя пузырёк на расстоянии вытянутой руки, как будто бы змею в ней сжимала.
Выслушав жалобы сиделки и дав ей кое-какие указания, Алексей стремительно направился к гаражу, но внезапно остановился, как вкопанный. Однако через минуту он уже садился в машину, а ещё через минуту вырулил на дорожку и с облегчением вздохнул, когда за ним закрылись дворовые ворота. Они договорились со Светланой встретиться сегодня вечером на набережной и немного погулять. Начались белые ночи. Время влюблённых во все времена!
Однако в назначенное время Алексей не появился, и Светлана напрасно прождала его целый час около причала. На звонки он не отвечал. Не объявился он и на следующий день.
Светлана и Татьяна
Со своей единственной подругой Светлана познакомилась в соседнем РОВД. Татьяна была следователем и занималась тогда делом о жестоком серийном маньяке. Дело было странным: был подозреваемый, и даже улики указывали на него, но был и ещё один фигурант, который не только признался в убийствах, но и воспроизводил мельчайшие подробности злодеяний, знать о которых мог только убийца. Татьяна понимала, что по какой-то причине парень выгораживал настоящего маньяка, но добиться от него признания не могла. Открылся он только Светлане. Потрясённая Татьяна готова была молиться на Светлану, но всё закончилось проще: они подружились.
После работы, так и не дождавшись звонка от Алексея, Светлана позвонила Татьяне и без всяких предисловий предложила:
- Слушай, подруга, пойдём в ресторане посидим. Что-то так шампанского захотелось. И съесть чего-нибудь вкусненького.
Татьяна была ещё в отделе, но уже собиралась домой. Предложение подруги её просто в восторг привело: она только что собиралась звонить Светлане по тому же поводу. Стрессов в этот день было более чем достаточно, а вот съестного – ни капельки.
Сели за столик у окна, сделали заказ и только потом огляделись вокруг и посмотрели друг на друга.
- Ну, признавайся, подруга. Кто он? – голосом следователя на допросе спросила вдруг Татьяна Светлану.
- Как, как ты догадалась? – искренне изумилась та, слегка покраснев, - я вроде бы ничем себя не выдавала.
- Думаешь, ты одна насквозь всех видишь? Мы, следачки, тоже кое-что умеем! И, вообще: можно скрыть убийство, а любовь – никогда! – гордо переиначила Татьяна, сама того не подозревая, цитату «убийство и любовь нельзя скрыть» из пьесы английского классика Уильяма Конгрива.
- Как здорово ты сказала! – восхитилась Светлана, и подруги с удовольствием запили эти слова бокалом искрящегося шампанского.
Подкрепившись и выпив ещё немного шампанского, девушки пришли в состояние, когда желание излить кому-то душу, равно как и выслушать излияния ближнего своего, имеет непреодолимую силу.
-Ну, давай, рассказывай! – потребовала Татьяна у подруги.
Та слабо запротестовала, сославшись на то, что история эта давнишняя и долгая, но это только укрепило решимость Татьяны узнать её.
И Светлана рассказала и про обрыв, и про шарфик, и про встречу в пробке, и про больную жену.
К моменту повествования о пропаже Алексея, они обе готовы были разрыдаться.
- Боже! Как в романе! Со мной никогда ничего подобного не происходило. Счастливая ты, Светка! – растроганно сказала Татьяна, смахивая слезу с накрашенных ресниц.
Счастливая в это время роняла слёзы в салат, бичуя себя за излишнее любопытство:
- И зачем только я посмотрела в ту сторону в этой дурацкой пробке! Сидела бы спокойно и не пялилась по сторонам - жила бы себе безмятежно, как раньше. А теперь что?
В конце концов, сошлись на том, что всё не так уж плохо и, наверняка, завтра он позвонит ей или даже домой к ней приедет. И вообще: может, человек телефон потерял!
Татьяна, Алексей и Светлана
Но назавтра с утра Светлане позвонил не Алексей, а Татьяна. Она слёзно просила подругу подъехать к ней в отдел.
- Тут дело секундное, - убеждала она её. Хочу, чтобы ты посмотрела, врёт мужик или нет – вот и всё… А мужик хорош, между прочим! – игриво заметила она.
Татьяна встретила её в коридоре и сразу повела в допросную, на ходу вводя в курс дела. Умерла жена подозреваемого, которая долгое время была лежачей больной. Её либо намеренно отравили, подменив одно лекарство другим, либо она сама выпила его, приняв за слабые успокоительные таблетки, которые всегда стояли у неё на тумбочке. Надо понять, подменял он таблетки, или нет.
Светлана поинтересовалась, были ли ещё подозреваемые, и узнала, что основной подозреваемой является сиделка, которая могла по халатности перепутать пузырьки и оставить сильнодействующее лекарство на тумбочке. Но она ничего вразумительного сказать не может, кроме того, что не спала всю ночь и что под утро давала больной полтаблетки злополучного лекарства, но потом, якобы унесла его с собой. Она всегда так делала и ни разу не ошибалась. На тумбочке оставляла только безвредные таблетки и стакан воды.
Но умерла больная позже и после значительной передозировки болеутоляющего. У мужа, кстати, есть мотив: после смерти жены он наследует всё её состояние.
- Поэтому надо бы к нему повнимательней присмотреться, - попросила Татьяну Светлана и добавила: - наблюдать будешь через стекло, чтобы не отвлекать его.
Когда Светлана увидела в допросной Алексея, она почти не удивилась. Обстоятельства последних дней и рассказ Татьяны, ещё звучащий в её ушах, неумолимо подвели её к ситуации, участником которой должен был быть именно он.
И сейчас за стеклом, не видимая для Алексея, стояла не любящая его женщина, а психолог-криминалист от Бога, обмануть которого пока не удавалось никому.
Поскольку днём Алексея дома не было, подозрение, что он сам дал ей эти таблетки, отметалось. Поэтому вопросы Татьяны сводились, в итоге, к тому подменял ли он пузырьки с лекарством. Алексей был взволнован, но отвечал на все вопросы следователя уверенно и, по мнению Светланы, искренне: нет, не подменял, более того, он никогда не прикасался к тому злополучному пузырьку. Им распоряжалась сиделка.
Алексея выпустили в тот же день. Следствию было ясно: роковую роль сыграл человеческий фактор (впрочем, так или иначе, в каждом преступлении виноват человеческий фактор). Полусонная сиделка в утренних сумерках унесла с собой по ошибке не тот пузырёк. А вот выпила ли покойная львиную дозу оставленных опасных таблеток по ошибке, приняв их за привычные, или хотела покончить счёты с жизнью, этого уже никто знать не мог.
Алексей позвонил через неделю после похорон. Светлана сказала, что будет ждать его на набережной, на том месте, где они собирались встретиться накануне. Они долго шли молча. Подойдя к мосту, не сговариваясь, поднялись на него. Опершись на ограждение стояли и смотрели на воду.
- Это тот самый шарф? – вопрос Алексея звучал риторически.
- Да, он самый, - сухо ответила Светлана, касаясь рукой тонкой ткани.
Они опять замолчали. Потом Алексей заговорил горячо и сбивчиво:
-Да, да! Я не всё сказал на допросе. В то утро я, как обычно, зашёл к ней. А когда уже выходил из дома, у меня вдруг промелькнуло в голове, что пузырёк на её тумбочке отличался от того, что стоял там обычно – был другой формы, что ли. Я подумал, что мне просто показалось. Но, в конце концов, я ведь не подменял эти проклятые таблетки!
- И ты не захотел вернуться, чтобы удостовериться? - ледяным голосом спросила Светлана.
- Нет. Я спешил. А ещё я думал о нашей с тобой встрече, придумывал, под каким предлогом уйти вечером из дома.
Светлана с вдруг с ужасом поняла, что скорей всего он уже знал в тот момент, что свидание с ней не состоится и что ему будет не до встреч от того, что произойдёт в его доме к вечеру. Знал, но предпочитал, изображать неведение перед самим собой.
Она быстро пошла вперёд, вдоль перил. Он последовал за ней. Не оборачиваясь, Светлана сказала:
- Оставь меня. И никогда больше не появляйся в моей жизни. Ни-ког-да.
Она уходила вперёд. Потом остановилась, лёгким движением сдёрнула с шеи шарф и подбросила его вверх. Подхваченный ветром, он полетел над рекой. В молочном сиянии белой ночи, из золотистого, шарф превратился в серебристый и вскоре слился с горизонтом. Гуляющие люди с интересом наблюдали за полётом невесомого шарфика, не подозревая, что бросившая его девушка только что отпустила любовь, которая началась и закончилась над обрывом.