Больше не тяготило чувство недосказанности. Сказано было больше чем можно, чем нужно и чем нельзя. Ничего не тяготило, наступило нечто сродни равнодушию. Мне было всё равно. Просто утро, просто день, просто вечер, просто ночь. И так снова и снова и снова. Знаете, не время лечит людей, мы сами себя лечим, ломая и переворачивая внутренности. Или находим того кому позволяем себя лечить.
Мне было с ним комфортно. Он обнимал меня по ночам и говорил нежности. Он целовал меня сутками, это был океан теплоты. Славик очень меня любил. Иногда мы сильно ссорились, потом мы напивались и мирились. Я точно знала что он не уйдет, никогда меня не бросит, я была уверенна. Может напрасно, не знаю, но мне казалось он любил меня до психушки.
Теперь у меня были руки, мои собственные мужские руки которые всегда меня обнимают, даже когда злятся - всё равно обнимают и гладят. Я позволила этим рукам меня лечить, я принимала всё что он мне давал.
Когда я лежала на полу не желая шевелиться он кормил меня из рук тонкими перышками куриных крыльев, поил разбавленым спиртом или если я болела то сладким чаем. Он гладил мои длинные волосы и повторял "я с тобой, бельчонок, я с тобой моя хорошая". Он знал где у меня болит и не прикасался к этому. Я знала что ему больно, но Славик старался это скрывать, сглаживал, закрывал глаза, хотел мне помочь, вылечить. Иногда у него сдавали нервы, он кричал, злился, ругался, напивался до полусмерти. Я говорила что он свободен и что никого никогда не держу. Тогда он уходил на день или два. Прятался, как зверь в нору, зализывал кровавые раны, я знала как больно ранила его словами, в такие дни мне казалось что я камень. Мне было не жаль никого на свете. Весь мир одна сплошная боль, никто на этом свете никому ничего не должен. Мы испытываем то что испытываем и никто не может себя заставить подчинить чувства разуму. Сделать видимость да, может даже поверить в это, но по факту все мы остаемся рабами внутреннего Я.
Выждав время я звонила, звала обратно. Я не могла надолго оставаться без объятий. Я говорила что переболела и мы начинали сначала, снова.Мне нравилось что Славик всегда меня прощал. Он не должен был, но делал это. Нравилось как нежно он на меня смотрел, нравилось класть голову на его колени и по долгу о чем то болтать, закинув ноги на спинку дивана или на дверцы шкафа.
Когда мы по долгу не ссорились то выходили гулять. Вчера мы пошли на каток, город маленький а на катке не протолкнуться. Мне конечно же повезло больше других и в меня врезался школьник, едва не повалив на холодный лед, он оставил на моей коленке очень большое напоминание об этой прогулке. Хорошо что не грохнулась и что не на спину, в рюкзаке коньяк, мы пили его всю дорогу. Мы вообще часто пили и курили как проклятые. Слава не хотел чтобы я курила и я обещала бросить немного позже, когда мы приживёмся друг к другу.
Вы замечали как сложно привыкнуть к новому человеку? Сначала к его присутствию, потом к его привычкам, а потом нужно находить компромиссы, в чем то уступать. У меня не было компромиссов. В наших отношениях была только я. А он просто чтобы меня обнимать. Он был для меня чистой нежностью. Мне нравилось обниматься. Мне вообще кажется что это то на чем держится вселенная, на том что кто то кого то обнимает. Я чувствовала себя младенцем на груди матери. Иногда я плакала от того что вся эта нежность меня переполняла, я не знала откуда во мне столько ласки, но мне кажется это было каким то особенным лекарством, что то вроде резерва душевных сил. Мы могли лежать так часами, разговаривать, потом засыпать, просыпаться и снова говорить, говорить и говорить.Я говорила меньше, мне нравилось когда говорит Славик. У него был низкий тихий голос. Когда мы уставали говорить, то просто смотрели телевизор. Иногда я оставляла его одного и садилась на пол писать стихи или письма в прошлое. Он не любил когда я пишу, но терпел меня. А я терпела его причуды, ради того чтобы он меня обнимал.
Каждый из нас понимал что никто никому ничего не должен. Мы просто давали и принимали друг от друга то что могли. И меня это устраивало.