...заутра и нощию. Аще ищеши, ищи...
Кричат мне с Сеира: сторож! сколько ночи?
сторож! сколько ночи?
Ис. 21, 11.
Сколько же может быть ещё боли?
Словно некий предел
Колеблются листья,
Обрамление тёмных улиц
Там, за окном.
Пальма ли это словно бы из воды,
Или смоковница, клён какой-нибудь,
Виноград или дуб (что проще?)
Подступают близ,
Протягивая свои листья,
Что всё-таки не пусты?
Маленький или тяжкий плод
Где-то там, в их глубинах,
Иногда приоткрывающихся перед стеклом
Внезапным (всё же несильным)
Порывом ветра, –
Где-то там этот плод, он близок.
Ловят ли рыбу в такой воде,
Ночной темноте и ветвях,
Едва освещённых случайным окном,
Словно припорошенных снегом
(Или масло жёлтое пролилось на ствол?),
Когда колеблется время, как темнота,
Улыбаясь лёгким порывом ветра,
Всегда не столь сильным,
Чтоб обнажить до конца
Пределы морских глубин
(И где-то ступают ноги?),
Но всё-таки вновь приносит оно
Какой-то плод, укрытый
Вот там, в глубине листвы?
Ловит ли кто теперь рыбу?
Смотрит ли кто-нибудь
В это мерное потемневшее
(Сумерки и закат, потом ещё три или пять часов)
Полноводное время?
Там, в глубине его, всё-таки есть плод.
Пусть будешь ты, непроглядное
Прочное, как горизонт или стол,
Где были буквы, плоды или терпкий чай,
Всё же зыбкое, расступающееся надежде, –
Пусть будешь ты, мерное время и боль,
Постой ещё под окном и во мне,
Во всём что здесь, и в этих ветвях,
Которые (может быть) всё же таят плод,
Да, потому что всё ещё мерно бросает сеть
Некто, в эту ночь не смогшие ничего поймать,
Ни какой-нибудь кильки, ни крупной рыбы,
Но – рассвет, и голос с берега, и вода,
И печёные хлеб и рыба на углях...
Июль 2014.