Ушёл и не вернулся
История с клавкой внесла некоторое оживление в серую, депрессивную жизнь районного отделения полиции. Сердобольные сослуживцы подшучивали над Топорковым:
- Жениться тебе, Петрович, надо. Чем скорее, тем лучше. Докатился, дружище, клавки шальные покоя не дают! Скоро полтинник стукнет, а ты всё в женихах ходишь, нехорошо…
Топорков отшучивался:
- Не дождётесь! Благодаря вам, подкаблучникам, стойкий иммунитет к семейной жизни выработался. Нет, я пока своей свободой дорожу. Не готов ещё шею под хомут подставлять. Вы сейчас оторжётесь и веселье на этом закончится. Дома после службы что вам светит? Подстывшие щи на ужин, в лучшем случае яичница. Ночью, на десерт, головная боль любимой супруги. А я на шашлычок с банькой приглашён, с приятным романтическим продолжением. Ну и кого из нас надо жалеть?
- Ты, Топорков, неправильную политику ведёшь. Генофонд пополнять надо, смену себе достойную растить. А ты, стервец, что делаешь? Разбазариваешь своё добро направо и налево! Не зарекайся, брат, найдётся и на тебя крепкая уздечка. Опомниться не успеешь, как заарканит какая-нибудь… Клава, мало не покажется!
Топорков чертыхнувшись, откинулся на спинку стула, провел рукой по давно небритому лицу. Жутко захотелось кофе. С тоской посмотрел в окно, на снующих прохожих. Вот уже вторые сутки он ночевал в отделении. С очередным финансовым коллапсом криминал пустился во все тяжкие. Карманники, средней руки аферисты, карточные шулеры, кидала, орудовавшие до поры с оглядкой, исподтишка, сейчас, словно клопы, вылезали на божий свет.
В дверь заглянул Ванюшкин. - Товарищ капитан, тут к вам… Пропустить?
Топорков молча кивнул. Обречённо вздохнул: попил кофейку.
В кабинет впорхнула дама. О которых обычно говорят – приятная во всех отношениях. До той поры, пока не откроет рот.
С достоинством швырнув своё роскошное тело в задрипанное кресло, дама нервно заверещала:
- Вы должны немедленно объявить розыск! Я категорически настаиваю…
Топорков притормозил:
- Стоп, уважаемая! Сейчас чётко и внятно, по существу. Что случилось?
- Господи! И почему я должна терпеть всё это, в минуты величайшего горя и растерянности?! – Решив, что в полной мере изобразила убитую горем, уже более спокойным, вполне адекватным голосом продолжила:
- Короче. Вчера, как обычно, перед сном мы гуляли в парке…
- С кем гуляли? – Начал выходить из себя капитан.
- С Вольдемаром, с кем же ещё? – Фыркнула девица. – Потом мне позвонила подруга. Мы немного пощебетали. Как обычно, о своём девичьем. Он кружил рядом, неподалёку. Потом пропал. Больше я его не видела. Понимаете, он никогда так не делал. Боюсь даже предположить, что с ним случилось!
Топорков нервно кашлянул.
- Розыск пропавших мы начинаем на третьи сутки. Бывает всякое. Иногда сами находятся, возвращаются.
Дамочка, закинув ногу на ногу, решительно заявила:
- С места не сдвинусь, пока не примете заявление. – И предупредила. – Даже не пытайтесь от меня отделаться, бесполезно. – Заявительница щёлкнула по сигаретной пачке. Наманикюренными пальчиками ловко выцепила тонюсенькую сигаретку. Театрально отбросив руку, чуть подавшись вперёд, поинтересовалась:
- Огонька не найдётся?
Топорков поморщился: видно, та ещё деваха. Не просто дура, дура упёртая. Проще принять заявление и быстренько отделаться. Иначе весь мозг выдолбит.
- Здесь не курят. – Пододвинул лист бумаги и ручку. – В заявлении, в произвольной форме опишите особые приметы, в чём был одет, имелись ли при себе ценные вещи, документы, деньги. Да и ещё. Укажите прописку, его и свои паспортные данные. Так же понадобится фото пропавшего.
Порывшись в сумочке, дамочка щёлкнула золотой зажигалкой, глубоко затянулась. Прищурившись, пустила дым. На скулах капитана заиграли желваки. Подумалось: «Вот стерва!». Встал из-за стола и направился к выходу. – Ванюшкин, примешь у гражданки заявление. Я по делам. Ненадолго.
***********
Плюньте в глаза тому, кто утверждает, что в одну и ту же воронку снаряд дважды не попадает. Попадает. Проверено горьким опытом.
- Ванюшкин, твою же девизию!
По лицу капитана подчинённый понял: предстоит взбучка. Поэтому, на всякий случай дверь оставил приоткрытой: мало ли что.
Потрясая зажатой в кулаке бумагой, Топорков возопил:
- Это что такое, я тебя спрашиваю?
- Где? – Не понял Ванюшкин.
- Тута.
- Так заявление о пропавшем. Сами же просили принять. Я и принял. – Искренне недоумевал Ванюшкин.
- Читай. – Потребовал Топорков.
- Начальнику районного отделения полиции… - послушно забубнил Ванюшкин – От Мздокиной Татьяны Сергеевны одна тысяча девятьсот девяносто пятого года рождения… Во врать горазда, да ей не меньше сороковника, товарищ майор!
Тот плюхнулся на стул и проскрежетал:
- Читай, говорю!
К двери начали прикладываться посторонние уши любопытствующих сотрудников.
Ванюшкин, откашлявшись, продолжил:
- Такого-то числа, месяца, года во время прогулки пропал кобель… по кличке Вольдемар, породы… окрас… возраст, особые приметы… Паспортные данные международного образца… до последнего времени проживал по месту прописки Мздокиной Т.С., привит… фото прилагается…
В помещение ввалилась гогочущая толпа. Фото с бульдожьей слюнявой мордой в вычурном со стразами ошейнике загуляло по рукам. Но самое смешное было впереди: вместе с дамочкой из кабинета вышли сотовый телефон, бумажник с ещё нерастраченной получкой и наручные наградные часы с гравировкой: "За долгую безупречную службу".
На вопрос оставлял ли заявительницу Мздокину одну в кабинете, как и следовало ожидать, Ванюшкин ответил утвердительно:
- Так, товарищ капитан, отлучился-то всего на минуту. Она тут такие истерики закатила: то ей плохо, то воды подай, то из общего стакана она не пьёт, то ручка не пишет. Бегал, как конь ретивый, по всему отделению. Сначала искал одноразовые стаканчики, потом успокоительное. Я и не думал, что мошенницей махровой окажется.
Взбешённый Топорков пошагово вымеривал кабинет. Вот тебе и дура. Это надо было так проколоться! Его, опера с двадцатилетним стажем работы провела, обчистила замшелая авантюристка и где? В собственном кабинете, в отделении полиции! Нет, надо увольняться, к чертям собачьим! Но сначала поймает эту змеюку и от души приложит ухоженной мордой об стол, чтобы знала, с кем связываться.
Топорков бросился к креслу, принялся обшаривать. Ага, и на старуху бывает проруха! Вытащил из кармана пластиковый пакетик для вещь доков, отправил в него зажигалку, выуженную из расщелины между подлокотником и сиденьем кресла, в котором сидела дамочка.