Унизительное усечение состава олимпийской сборной РФ перед Зимней олимпиадой-2018, очевидно, политически мотивированное, имеет более глубокие корни, нежели только стремление западных «партнеров» демонизировать Россию и оказать давление, параллельное санкциям США и ЕС. Оно может свидетельствовать о не очень пока заметных деструктивных процессах, существующих в самом олимпийском движении.
Посмотрим на содержание некоторых разделов Олимпийской Хартии – документа, который выполняет роль устава МОК:
«Олимпизм, соединяющий спорт с культурой и образованием, стремится к созданию образа жизни, основывающегося на радости от усилия, воспитательной ценности хорошего примера, социальной ответственности и на уважении к всеобщим основным этическим принципам.»
Это во времена де Кубертена МОК объединял спортсменов-любителей. Напомню, что у Джима Торпа , победителя ОИ-1912 Олимпийские медали были отобраны Международным олимпийским комитетом в 1913 году, когда раскрылся факт, что Торп играл в бейсбол на полупрофессиональном уровне в течение двух сезонов до выступления на Играх, получая деньги после матчей. Теперь же на международном уровне выступают ТОЛЬКО профессионалы. Многие из них – гимнасты, фигуристы – начинают обучение в раннем детстве, и лишь формально заканчивают школу либо ВУЗ из-за невозможности совмещать напряженные графики тренировок и соревнований с учебой. В результате получаются люди с кругозором, замкнутом на мире спорта, малообразованные, ущербные в социальном и культурном плане. Что касается «радости от усилия», то верится с трудом: количество спортсменов, которые гибнут во время тренировок и соревнований, велико. Тут и футболисты, и велогонщики, и автогонщики, и гимнасты, и борцы, и боксеры, и триатлонисты – может быть, нет только игроков в кёрлинг. «Радость от усилия» особенно хорошо прописана на лицах марафонцев, завершающих дистанцию, и на разбитых физиономиях боксеров.
Но еще больше спортсменов преждевременно лишаются здоровья. Пример гимнастки Елены Мухиной, в 20 лет ставшей обездвиженным инвалидом и ушедшей из жизни в 46 лет, вполне типичен – как и пример двукратного олимпийского чемпиона Виктора Санеева, которому пришлось провести несколько операций по замене тазобедренных суставов.
Промежуточный же итог таков: олимпиец – это профессионал, который добывает свои кровные ценой отказа от многого в жизни, ценой здоровья и изоляции от общества. Он может сорвать банк, попав в олимпийские чемпионы или призеры, завоевав славу и деньги, но куда как выше шансы на время всей спортивной карьеры остаться в «подтанцовке», обеспечивая фон для более удачливых или талантливых. И потому спортсмен любыми путями стремится быль «выше, дальше, быстрее». Спортивная педагогика и пропаганда толкают его: «Ты можешь! Ты хочешь! Ты обязан!» - и бедолага насилует свой организм, плюнув на поставленные природой пределы. Победителя могут отделять от аутсайдера ничтожные доли секунды, сантиметров или килограммов - но он получит всё, а другоё – ничего. А потому из организма выжимается всё до последнего.
Нужно понимать, что сама идея олимпийских игр выродилась в шоу вполне сходное с конкурсами Евровидения, со всеми атрибутами этого жестокого жанра. Зрелищность и жестокость лежат в основе его. Греко-римская борьба и тяжелая атлетика плохо посещаются и неохотно транслируются ТВ? И тут же организаторы предлагают исключить эти виды из олимпийской программы! Зато бои без правил скоро могут стать олимпийским видом. Деньги от продажи билетов, от рекламы, от трансляций – вот что в первую очередь интересует МОК. Спортсмены же – это те дрессированные собачки, которые обеспечивают наполнение кассы. Но хозяева у цирка другие.
Почти с самого основания МОК эта организация использовалась в целях политической пропаганды. «Вы видите, как хорошо выступили спортсмены США (или СССР)? Это потому, что у нас – самый здоровый народ, лучшие условия для занятий спортом, и вообще, партия (конгресс) самые правильные…» Но как одолеть соперника, если природа ставит свои пределы? Нужно расковырять те резервы, которые природа заложила для самых экстремальных случаев, фармакологическим путем. Так и появился «допинг» - собирательное название для препаратов самой разной природы и принципа действия, которые предназначены для повышения результатов физической деятельности. Эти препараты могут влиять и на опорно-двигательный аппарат, и на нервную систему, и на сердечно-сосудистую, и быть психотропными… Это то же самое, что использовали еще скандинавские берсерки, только на современной технологической базе.
Первыми в спортивной практике начали использовать допинг в форме анаболиков американцы. В 1945 году писатель Поль де Крюи отмечает анаболические свойства тестостерона, тестостерона пропионата и метилтестостерона в книге под названием «Мужские гормоны». Эта широко читаемая книга помогла популяризировать потенциал тестостерона (и будущих анаболических стероидов) для увеличения мышечной массы среди культуристов Западного побережья в конце 1940-х и начале 1950-х. Бодибилдерское сообщество в целом скоро начнет широко экспериментировать с анаболическими стероидами, и его члены станут первыми, кто начал использовать стероиды для улучшения спортивных результатов.
«IFBB Мистер Олимпия» Ларри Скотт признался, что к 1960 году и он, и практически все лучшие выступающие культуристы использовали анаболические стероиды.
В тяжелой атлетике одним из первых «химиков» был Норберт Шимански. Однако когда советским спортсменам в шестидесятые годы стали доступны анаболики, американцы быстро «сдулись» и начали вопить о честной борьбе. Таковой не получилось, потому что с Запада перли и перли новые и новые препараты: более действенные, труднее обнаружимые, относящиеся к иным химическим классам. Не отставали и в Восточном блоке. Так, в ГДР был создан туринабол – производное тестостерона, первоначально предназначавшееся преимущественно для женщин-легкоатлеток. Не увеличивая заметно мышечную массу, оно позволяло нарастить силу и «сжечь» жир, быстро выводилось из организма, затрудняя обнаружение, и не имело выраженного андрогенного действия.
Нынешние анаболики и их метаболиты обнаруживаются в ничтожнейших дозах, но с теми из них, которые являются эфирами тестостерона, не всё просто: тестостерон в любом случае есть в организме человека, и только явное превышение его количества над пороговыми значениями указывает на прием анаболиков. Это создает поле для спекуляций: олимпиец – вовсе не среднестатистический человек. Сходная ситуация и с другими субстанциями, применяемыми в силовых видах спорта: гормоном роста, инсулином, некоторыми полипептидами. К тому же, эти вещества быстро разрушаются в организме до метаболитов, неотличимых от присущих человеку. Разумеется, этим пользуются и спортсмены, и спортивные функционеры.
Достаточно сложна ситуация и с вредоносностью допинга. Производные тестостерона позволяют быстрее залечивать раны, лечить мужское бесплодие (иногда), повышать активность интеллекта, сохранять активность в пожилом возрасте. До 50% мужчин старше 40 лет в США систематически используют тестостерон с медицинской формулировкой «для улучшения качества жизни». То же можно сказать и о гормоне роста, который, предположительно, ускоряет заживление ран и ожогов, улучшает состояние суставов, омолаживает кожу. В то же время нет сомнений, что эти препараты могу при бесконтрольном применении нанести вред – особенно при использовании детьми и женщинами. И, хотя нет ни одного достоверно установленного случая смерти из—за применения анаболических стероидов, они, безусловно, могут вызвать множество осложнений. У мужчин это бесплодие, облысение, угри; у женщин – изменение фенотипа и психики по мужскому типу.
Жесткий контроль за стероидными препаратами побуждает прибегать либо непроверенным, либо к крайне опасным средствам. Самым, пожалуй, опасным из них является инсулин. Количество спортсменов, погибших от инсулина либо впавших в необратимую кому с разрушенным мозгом, очень велико.
Спортсмены в тех видах спорта, где требуется выносливость (лыжные гонки, стайерский бег, велоспорт) улучшают доставку кислорода к мышцам, повышая количество красных кровяных телец в крови. Для этого служит гормональный препарат эритропоэтин, усиливающий продуцирование эритроцитов. И опять – проблема: как отличить «родной» эритропоэтин от внесенного извне? По существу, снова можно угробить «чистого» спортсмена с от природы высоким фоном гормона, и не тронуть того, кто попал в отведенные правилами рамки. Эритропоэтин – опасная штука: при высоком уровне эритроцитов вязкость крови нарастает, увеличивается риск тромбоза. Сколько велосипедистов умерло от того, что их кровь внезапно превратилась в кашу!
Естественно, что в спорте первыми начали применять эритропоэтин на Западе – равно как и гормон роста, инсулин и прочие штуки.
Стероидные гормоны обнаруживают в моче. Если принять мочегонное, то есть шанс «проскочить» допинг-контроль за счет разбавления целевых компонентов анализа. Поэтому последние годы мочегонные средства тоже стали объектом запрета ВАДА. Но на всякую хитрость, как говорится… Один из болгарских штангистов через катетер накачал себя мочой своей жены. Всё кончилось бы гладко, но контроль обнаружил, что он беременный.
Низкая цена допинговых препаратов привела к тому, что они (а особенно анаболики) чрезвычайно широко распространены в любительской спортивной практике. Профессиональный спорт – это лишь вершина айсберга, причем с макушкой, которую хоть как-то контролирует ВАДА. А вот спорт любительский, бесконтрольный – это и есть та среда, в которой осуществляется основной оборот анаболиков. Впрочем, это явно указывает на то, что анаболики сравнительно безобидны, по крайней мере, для взрослых мужчин (в отличие от инсулина, эритропоэтина и мочегонных): знаем ли мы о случаях смерти любителей от них?
Так может быть, стоит отвязаться о бедных спортсменов, которым и так живется не сладко? Да, спорт вреден – но он вреден и без анаболиков, которые хотя бы позволяют поддерживать здоровыми связки и суставы и залечивать травмы. Почему ВАДА так заботит здоровье только спортсменов-профессионалов? Разве не опасна профессия шахтера, пожарного, спасателя, водителя, доменщика? Разве не вправе спортсмен сам решать, что ему делать со своим здоровьем? И разве легализация допинга нее позволила бы перевести его применение хотя бы под медицинский контроль, а внимание перенести на женщин, детей и спортсменов-любителей?
Но у такого развития событий есть сильный противник, и это, вероятно, бизнес.
Применение допинга и маскирующих средств, методы борьбы с побочными явлениями – всё это расписано и опубликовано досконально. При этом простое заимствование из медицинской практики невозможно, поскольку в спорте и дозировки иные, и препараты зачастую не те, что используются врачами. Очевидно, что и разработка таких препаратов, и их изучение требуют колоссальных вложений. Это изготовлению героина из опия-сырца можно обучить безграмотного моджахеда быстрее, чем пользоваться автоматом Калашникова; допинг разрабатывают и изучают дяди с университетскими дипломами и степенями PhD, используя современное оборудование, и производят вовсе не в притонах или посреди колумбийских джунглей. И допинг-контроль – это тоже бизнес: за одну допинг-пробу с вас возьмут где-то в районе 180 баксов. Тьма национальных отделений ВАДА, толпы офицеров ВАДА, лаборатории, хранилища проб, изготовители оборудования и контейнеров – все они хотят кушать и не хотят, чтобы допинг исчез с горизонта. И ни под этой ли крышей создаются новые препараты и методики?
Если прежде спорт был способом демонстрации того, что ты можешь, то теперь он все чаще становится способом демонстрации того, как ты выглядишь. И случайно ли рождение массового культуризма пришлось на те годы, когда на рынке стали доступными анаболики? В культуризме, этом странном порождении западного спорта, отношение к спортсмену примерно такое же, как к испанской свинье: побольше мяса, поменьше жира, а остальное неважно. Именно в бодибилдинге смерть от инсулина и мочегонных бывает чаще всего. Именно в залах, где тренируются бодибилдеры, купля-продажа стероидов и прочего компота совершенно обыденна. И не прикладывают ли руку к развитию бодибилдинга производящие допинговые препараты компании, связанные с ВАДА?
Все сказанное заставляет меня сомневаться в том, что проблема допинга в спорте будет разрешена. Она будет только усугубляться.
Остается добавить, пожалуй, одно. Олимпийское движение дискриминирует спортсменов, деля их на две касты: тех, кто имеет право выступать на олимпиадах, и второсортных «бесправных». В олимпиадах не участвуют те, кто занимается хоккеем с мячом, айкидо, триатлоном, спортивной акробатикой, скейбордингом, кроссфитом, воркаутом, паркуром… Представители этих видов спорта не имеют особых преференций от государства, не получают орденов, но именно они являются настоящими спортсменами-любителями. Многие из этих видов спорта прекрасны тем, что допинг в них ничего не дает – хотя бы потому, что лишнее «мясо» становится помехой, а важнейшими качествами не сила и выносливость, а гибкость, изощренная координация и быстрота мышления.
Так может быть, стоит плюнуть на шоу под именем Олимпийские игры и сосредоточиться на тех видах спорта, которые не увечат людей, а делают их здоровее? Может, огромные деньги, которые тратятся на содержание РусАДА, на сопровождение спортивных олимпийских делегаций, на поддержку небольшого числа избранных спорсменов, следует расходовать на что-то более разумное?