Из архива журналиста
Нехаме Лифшицайте, которая поет на идише
Рига, 1956 год. В большом зале Дома спорта битком Я впервые после смерти Сталина на концерте, где открыто будут звучать еврейские мелодии. Оглушительными аплодисментами зал встречает Нехаму Лифшицайте (Лифшиц) из Вильнюса, которая поет на идише , языке знакомом лишь на слуху от бабушек и дедушек.
« Хава нагила»-«Осенняя урожайная».
«Осенняя, урожайная!», объявляет ведущая концерта, а звучит «Хава Нагила «. Сегодня каждый узнал бы ее, а тогда еще не все поняли, что это никакая ни осенняя, и ни урожайная , а Песня радости .*( См. примечание). Организаторы концерта боялись назвать ее настоящим именем. Потому и далее в программе никаких еврейских названий, а только « Песня о дружбе», «Хорошее настроение», «Вечерняя мелодия», «Спокойной ночи, мой малыш» вместо “Ломир зих ибербетн” (“Давай помиримся”, “Ой, Маме, маме, шлог мих нит” (“Ой, мама, мама, не бей меня… Он меня уговаривал, пока не уговорил…”), вир вуншен ир гезунд унд глюк. Однако, слушатели сердцами в мелодиях чувствовали родное и почти каждую требовали бисировать. После программы еще долго- долго не отпускали певицу и огромной толпой провожали из здания. Бдительная же охрана пыталась никого к ней не подпускать.
Певица с национальной памятью.« После Вашего концерта, дорогая Нехама,окрылённые родители вспоминали песни их детства и мы в 60-е годы уже пели песни на идише. Было так заразительно,что и наши друзья неевреи тоже втягивались. Хотя и для нас звучали еще не совсем понятные слова. (Из писем после концертов Лифшицайте).
Среди четырех процентов оставшихся в живых.
Нехама родом из Литвы, родилась в Каунасе, где идиш знали и неевреи, а в детских садах малышей учили и ивриту. Отец Нехамы – учитель еврейской школы, стал врачом, играл на скрипке. Мама после польских погромов 1919-1920-х осталась сиротой...
1941 год ,война.Лифшицы успели эвакуироваться. Попали в Среднюю Азию.Нехама закончила узбекскую школу, « Работала в райкоме комсомола. Разъезжая по району верхом на лошали, собирала членские взносы и верила в победу, коммунизм и в товарища Сталина », вспоминала она.
После войны на родине семья Нехамы оказалась в числе четырех! процентов евреев Литвы, оставшихся в живых после жесточайшего Холокоста. И в Вильнюсе, Каунасе возрождаются еврейские детские садики, вокруг учителей, коллективов собираются сироты, бездомные.
«Бабий Яр» и запрет министра культуры СССР.
«Я не была в гетто, гетто оказалось во мне. Судьбу решили гастроли еврейского театра «ГОСЕТ» в Литве. Меня взяли в детскую студию. Через год с театром случились известные печальные события, но меня судьба сберегла . Я поступила в Вильнюсскую консерваторию, пела в концертах в память о погибших в Катастрофе,-рассказала мне Нехама.
-В 1959 году мне разрешили восемь концертов в Киеве. На первом я исполнила колыбельную «Бабий Яр». 18 лет после трагедии, но о ней еще знали мало. Пою песню Шики (Овсея) Дриза и Ривки Боярской о матери, которая в Яре ищет кости своих детей... В зале тишина.
«Что же вы сидите, вставайте!»,- вдруг воскликнула одна женщина. И все встали. Зал стоял молча, без аплодисментов. И дали занавес. После концерта я с трудом пробиралась к выходу через людскую толпу и все хотели потрогать меня хотя бы за пальто.
...Следующих семь разрешенных мне концертов в Киеве уже не было. В театре оперетты, где они планировались, вдруг » начала протекать крыша»... Меня обвинили в национализме и приказом за подписью министра культуры СССР Михайлова на год отстранили от всех гастролей.
И я поняла, что жаль тратить концертное время только на классику. Нужна еврейская песня!" И я начала партизанить – собрала и повсюду пела новый репертуар на стихи Маркиша, Гофштейна, Квитко, Галкина. Потому меня и стали называть « певицей с национальной памятью» . Много гастролировала за рубежом, дважды в Париже , где подружилась с израильтянами и вскоре оказалась в Израиле.
Встреча через десятилетия.
1989. Концерт группы Нехамы Лифшицайте из Израиля предполагался только в Вильнюсе, Но по просьбе Латвийского общества еврейской культуры (ЛОЕК) два концерта прошли и в Риге, в Еврейском Доме на улице Сколас.
-Рига для меня не менее родная, чем Вильнюс, я снова в Риге и счастлива,- сказала Нехама.- Здесь мне всегда было тепло. Помню, как четверть века назад после программы в память восстания в Варшавском гетто рижане долго не расходилась, потом стояли под окнами моего номера в гостинице.Так было и после последнего моего концерта в декабре 1968-го.
У меня здесь много друзей. Хочу вспомнить благородную женщину- латышку Ирму Яунземе, известную исполнительницу песен народов мира, в том числе, и еврейских. Вместе с такими авторитетами , как Смирнов-Сокольский, Леонид Утёсов, она была членом жюри первого после войны конкурса артистов эстрады в 1958 году в Москве. Я участвовала в нем с песней на идише и мечтала получить об этом какую-нибудь бумагу, чтобы она помогла мне проталкивать еврейскую программу. И победила-мне присудили первое место, и я получила заветное свидетельство: «Нехама Лифшицайте, Вильнюс, народные еврейские песни».
Ирма Петровна первой поздравила и благословила меня. С тех пор я часто советовалась с ней. Она тонко понимала мои волнения , сомнения, переживала за меня-ведь сама много раз «горела» на национальной теме.
Из гетто- в ансамбль »литовцев» из Литвы. В группе Нехамы в Ригу тогда , в 1989-м, приехали Моше Пянко и Хаим Сураски. Они выжили в каунасском гетто и лагере смерти в Дахау. .Их спасла Победа и советская армия. В то время они весили по 38-40 килограммов И они вернулись в Литву.Но дома их никто не ждал. Осенью 1941-го все их родные остались в Девятом Форте Каунаса. Из семьи Пянко в Холокосте погибли около 40 человек.
Каждый из бывших лагерников новую жизнь на гражданке начинал по своему . Моше Пянко, к примеру, начал главным бухгалтером одной из типографий, где проработал 18 лет.
Все бывшие лагерники вместе с Нехамой Лифшицайте посвятили себя возрождению еврейской культуры- основали Народный еврейский театр и Ансамбль еврейской песни и пляски сначала в Литве , потом в Израиле, где в ансамбле участвовали уже около ста «литовцев»-земляков . С неизменными успехами коллектив объездил весь мир –Южную Америку, Канаду, Австралию и страны Европы. Пять раз гастролировали по США. И в Риге тогда звучали «Листки из прошлого»,»Эх, дороги», песни узников Гулагов 1941-1945 ,переведенные на иврит ; песни-молитвы, гимны становления государства Израиль «Последняя война», »Берег»,»Солдаты возвращаются, но не все...». Песни надежды о мире . Все о том, что знали не из книг и кинофильмов.
Шофер-певец, адьютант Ивана Кожедуба
В тот вечер в ЛОЕК на сцене рядом с Нехамой был Давид Хайт, бывший рижанин, фронтовик, шофер-певец, как значилось в одном из дипломов победителя многих конкурсов. Рижане по послевоенной печати помнили его судьбу.
1941-й. Первая неделя война.Сын мой,-сказал Давиду отец.- Ты видишнь, мы не можем сейчас эвакуироваться-мать больна, младшая твоя сестренка в деревне...Бери ведосипед и прорывайся сам. Иди на Восток. Так 13-летним парнишкой Давид с улицы Индрану Риги на велосипеде вылетел из родного дома.
Солдаты отступавщей Красной армии не дали умереть с голоду. Потом был детский приемник вместе с уголовниками и бандитами, и потому оттуда он дваждыв бежал. В Арзамасе подружился с курсантами переподготовки летного состава, ему доверяли только помогать грузить американские «Дугласы» и чистить оружие. А он мечтал о полетах, о фронте и однажды его обнаружили уже в воздухе среди брезентов и парашютов, куда запрятался еще на земле. А тут случай- в полк прибыл капитан эскадрильи ассов, тогда еще единожды , а потом-трижды Герой Советского Союза Иван Кожедуб.Очень хороший и добрый человек. Сын полка понравился ему и Давид стал ординарцем Героя. А чуть позднее, когда дважды Герою был положен адъютант, а Давид уже почти вышел возрастом, ему выправили документ , присвоили очередное звание, и он стал адъютантом Героя. Рядом с ним и прошел всю Европу. До Берлина, до Победы ! И еще что памятно- начальником их гарнизона тогда был Василий Сталин.
..Когда Давид вернулся на улицу Индрану, его тоже уже никто не ждал. Всех родных уничтожили пришлые и местные фашисты. Но руки у Давиды были крепкие и он сел «за баранку». И часто в городских автобусах пассажиры слышали не только название следующей остановки, но и песню. Он пел всюду- в армии на фронте, за рулем такси. В клубе «Баранка» выступал с сольными концертами, трижды был лауреатом конкурсов самодеятельности. Однако, в 1953-м его исключили из школы милиции- биография , вернее, фамилия, уже не подходила...
-Теперь я гастролирую с израильским ансамблем, -рассказал после концерта Давид.- И всегда с благодарностью вспоминаю замечательных людей, педагогов Латвии Илзу Тикнусе и Марию Лейте . Они дали мне основу музыкальной грамоты и я закончил Народную консерваторию. Часто пою и латышские песни моего детства. Латышский - один из моих мамен-лошен.
... В тот вечер в ЛОЕК был большой Праздник. Праздник встреч, воспоминаний...и поздравлений. Поздравляли вдохновительницу ансамбля Нехаму Лифшицайте, которая более полувека назад завоевала право открыто петь на идише.
Ps. *Справка. «В начале 20 века в Иерусалиме жил да был музыкант Авраам Цви Идельсон (1882 – 1938)...Окончилась Первая Мировая война, по её итогам Турция оставила Палестину британцам, была создана и обнародована Бальфурская Декларация (1917): "Правительство Его Величества с одобрением рассматривает вопрос о создании в Палестине национального очага для еврейского народа, и приложит все усилия для содействия достижению этой цели".
И в 1918 году в Иерусалим вошли британские войска, и готовился праздничный концерт. Идельсон готовил этот концерт - руководил хором. Но не было хорошего финала.. В своих фольклорных довоенных бумагах Идельсон нашел безымянный хасидский напев, обработал и набросал к нему подходящие к моменту слова "Хава нагила", что означало "Давайте возрадуемся".
Финальная песня концерта стала хитом на всю дальнейшую историю еврейской музыки до наших дней».
По материалам Игоря Белого и Зеэва Гейзеля (2005).