Дор вернулся в свой кабинет, опустил жалюзи, чтобы не видеть разрезающего небо кровавого заката, будто невидимый великан полоснул по тёмным облакам бритвой, и сквозь клубящуюся тьму начали проступать багровые потёки. Закат в этот раз казался Дору чем-то инфернальным, гнетущим, закат подавлял волю и заставлял низко опускать голову, чтобы не видеть капель крови на равнодушном небе. Он ещё раз проверил жалюзи и закурил, задумчиво водрузив ноги на стол. Карантинщики клялись, что к завтрашнему утру у капитана будут все анализы, какие только можно было собрать в столь сжатые сроки; Дор с горькой усмешкой отметил про себя, что его возвращение было встречено настороженно, но без удивления. Когда творятся такие дела, любой начальник пошлёт к известной матери свой отпуск. Эрик Висс, главный карантинщик, даже позволил Дору посмотреть через стеклянную стену на дикарку, лежащую в медикаментозном сне, опутанную проводами и датчиками. Её лохмотья и обмотки из шкуры броненосца тоже отправили на карантин, и сейчас девушка была одета в просторную светлую больничную пижаму, отчего её смуглая кожа казалась ещё темнее. На круглом лице выделялись заострившиеся скулы, широкие ноздри не трепетали, глаза были плотно закрыты. Лицо девушки было покрыто сеточкой ссадин и язвочек от солёного песка, а мочка правого уха была разодрана почти надвое. Впечатление эта несчастная производила настолько удручающее, что Дор против воли отвёл глаза. Кем бы она ни была, вряд ли она добровольно сунулась в гибельный солончак. Капитан повернулся к Виссу.
— Она выживет?
— Да, конечно. — Доктор Висс за свою более чем тридцатилетнюю службу в карантинном отделе бригады видел "приветы извне" и похлеще, чего стоили одни только незадачливые сталкеры с отгрызенными конечностями, пузырящейся от ожогов кожей, выкашливающие паразитов вместе с кусками лёгких; или недоброй памяти штырёк, вестник апокалипсиса, которого прион сожрал чуть ли не на его, Висса, глазах. После такого смуглая девушка с непривычными чертами, пусть и израненная, обезвоженная и полумёртвая, казалась всего лишь обычной потеряшкой, которую солончак и ураган довели до крайнего изнеможения. — Мы проводим полный курс восстановления, у неё на удивление крепкий организм.
— Сколько ей лет? — Дор, как ни силился, не мог определить возраст незнакомки с угольно-чёрными волосами.
— По состоянию зубов, волос, ногтей, а так же после проведённых исследований... м-м-м... можно с большой вероятностью утверждать, что женщине восемнадцать-двадцать лет, не моложе, но и не намного старше; она рожала несколько раз, причём с осложнениями...
— Рожала? — переспросил Дор.
— Да, это совершенно определённо так, — Висс не любил общаться с капитаном, тот был въедливым, дотошным, пытался вникнуть во все детали, а ещё он был "М+", и Эрика Висса это выбешивало примерно так же, как и главного врача. Карантинщики каждый раз удостаивались раздражённого бурчания модификантов после возвращений из Внешнего мира, будто эти полулюди не понимали, как важно всестороннее обследование на предмет "сюрпризов" из-за Грани. Дор Стайн тоже огрызался после двадцатичетырёхчасового дезинфекционного отсека, где его просвечивали, простукивали и чуть ли внутрь не залезали. Капитан карантинщиков тоже не очень любил.
— Женщина рожала, один раз ей делали какое-то варварское кесарево сечение, явно не скальпелем. Но разрывы затянулись, и я не могу сказать, последние это были роды или нет. Она хорошо переносит регидратационные процедуры, пульс ровный, дыхание самостоятельное. Мы забрали максимальное количество анализов, завтра будут первые результаты. Господин капитан... — Эрик замялся и, получив разрешение кивком, продолжил: — Она не похожа на сталкеров.
— Само собой, — кивнул Дор, — было бы странно, если бы вы этого не заметили. Кстати, вы подписали неразглашение по "красному уровню"?
— Так точно, — несколько ошарашенно пробормотал Эрик Висс. Вот ещё новости, он каждый раз подписывает это неразглашение, как только появляется очередной "скиталец", уже пора заводить факсимиле...
— Это абориген Внешнего мира, как вы успели заметить. Не прижившаяся там бродяжка, брошенная дружками-сталкерами, и не любительница вкусного сока на первой стадии. Это туземка. Порождение Внешнего мира. Мира, который создал своих людей, я не знаю, как. И в связи с этим прошу как можно серьёзней и ответственней отнестись к своей работе. Мне нужны самые полные данные о том, что из себя представляет эта женщина и насколько она отличается от нас. Все материалы направлять мне или Альду Диру, если я буду отсутствовать. И вот ещё что. — Дор приблизился к Виссу почти вплотную. — За её жизнь вы отвечаете головой. Приказ канцлера. Мы должны изучить дикарку, должны разобрать её на атомы, но для этого она обязана выжить. Теперь эта женщина — ваш персональный пациент. О любых подвижках докладывать незамедлительно. — И капитан резко развернулся, не желая, чтобы врач что-то прочёл на его лице.
Эрик Висс с приоткрытым ртом смотрел ему вслед. Карантинщик видел, что пациентка довольно сильно отличалась от женщин Ойкумены, но и предположить не мог, что это... нет, это невозможно... в голове не укладывается... обитатель гибельных джунглей, потому что такого попросту не могло быть. Что там нарешал Дор Стайн, Эрика не волновало, Стайн модификант и мозги у него модифицированные. Но кое-что в анализах незнакомки Висса очень сильно настораживало.
Дор же, временно приказав себе забыть об увиденной в карантинном отсеке женщине, выкурил три сигареты и потянулся к коммуникатору. Приказ канцлера был предельно ясен.
— Алби. Ты ещё здесь?
— Да. — Знакомый голос на другом конце несколько успокаивал и отрезвлял. — Что-то случилось? Я слышала, ты вернулся в Отдел... — Теперь в её голосе проскальзывали обеспокоенные нотки.
— Да уж, не задался отпуск. Если ты ещё не на проходной, поднимись ко мне. Есть разговор.
Раздались короткие гудки. Алби, как и он сам, предпочитала не разводить канитель, а сразу прояснить все вопросы. А тон командира Алби Мирр-Гарт очень не понравился.
Через пару минут женщина зашла в кабинет под шпилем и расчихалась от сигаретного дыма. Вентиляцию Дор почему-то всегда отключал, предпочитая плавать в сизых клубах, когда собеседника практически не видно. И капитана тоже.
Он вынырнул из дымовой завесы, всё-таки врубил кондиционер и жестом пригласил Алби сесть за свой стол. Она утёрла заслезившиеся глаза, уселась и вопросительно подняла глаза.
— Что случилось? Я думала, вы с Саей в "Солёном бекасе"...
— Ну, Сая там и сидит, на пару с Кайтом бекасов пугает. А нас с тобой должно пугать кое-что другое... Устраивайся, кури, если хочешь, это долгий разговор.
Долгий разговор Дор уложил в полчаса, в течение которых у Алби попеременно то открывался, то закрывался рот. Молодая женщина слушала историю обнаружения дикарки и не верила своим ушам. Но Дор говорил быстро, отрывисто, точно выплёвывал слова, и Алби поняла, что вся эта фантасмагория не шутки. Совсем не шутки. Она тихонько откашлялась, когда Дор взял паузу.
— Но... Нет, я ничего не хочу сказать, Внешний мир огромен... я даже почти не удивилась... но что ты хочешь от меня?
Дор нахмурился.
— Тебе что, Гарт ничего не сказал?
— Сказал, но... Так, в общих чертах... в очень общих... про нарушение периметра... Мне показалось, он просто не хочет привлекать лишних людей... менталистов... у "Гипноса" другая специфика... прогнозы...
— Алби, я знаю, — отрезал Дор, — уж в "Гипносе" я кое-что понимаю. Я сам пытался объяснить Гарту, что... А, к чёрту всё. Главное ты поняла: мне необходимы данные о перемещении этой дикарки, месторасположение стойбища этого... племени и всё такое. Сая в отпуске, так что привлекай Мэта, если что.
— Но он тоже в отпуске, — напомнила Алби, — по уходу за ребёнком.
— Ничего, перебьётся, пропущенные дни ему компенсируют. Тоже мне, василёк фрактальный. За свои деньги мог бы сиделку нанять. Алби, не думай, что я растаю от того, что теперь у Мэта есть братик. Этот братик имеет половину генов Альда Дира, я бы не обольщался насчёт этого юного члена общества. В общем, вызывай рыжего, как только понадобится. Сая должна отгулять свой отпуск и точка. Ты меня поняла?
Алби глубоко вздохнула и кивнула. Чего уж там непонятного. Неспособность Дора иметь детей медленно и незаметно ожесточала его и делала нетерпимым к людям, которые могли радоваться отцовству. А Мэта Харда Дор не любил ещё по тысяче различных причин. Но не это беспокоило главу "Гипноса", вернее, не только это.
— Сколько у меня времени? Разработка новой программы это тебе не штырёк начхал. И Саи нет, опять же...
— Столько, сколько потребуется, но ни днём позже. А Сая выйдет сразу же, как отгуляет отпуск. Алби. — Он присел рядом с ней на краешек стола и осторожно прикоснулся к светлым волосам, зачёсанным в элегантный пучок. — Ты же знаешь, я никогда не дёргаю вас без причины. Но Гарту упёрлось подключить "Гипнос", ему нужны карты, координаты, места дислокации и прочая хрень. Я не могу сказать ему, что у нас нет возможностей проследить путь этой дикарки.
— Как она? — тихо спросила Алби, уже догадываясь, что услышит.
— Спит под наркотой... тьфу, под медикаментами. Эрик её почти досуха высосал со всеми анализами, завтра лягут мне на стол. Не знаю, Алби... Внешне она самый настоящий человек. Обычная женщина, молодая девушка даже. Красивая... ну, не уродка. Смуглая, черноволосая, круглолицая. Хм. Женщин не модифицируют. В общем, на первый взгляд она человек. А что она такое на самом деле, мы скоро узнаем. С твоей помощью тоже.
— Да. — Алби затушила в пепельнице тонкую дамскую сигарету и встала. — Тогда я домой. Подумаю ночью над программой, может, Пирса привлеку. Я могу привлечь Пирса? — Она вопросительно уставилась на командира.
— В самом крайнем случае, — покачал головой Дор, — Трей лучший менталист Отдела, он может мне понадобиться для взлома этой аборигенки, если дойдёт до такого. А разрываться между двумя и без того сложными заданиями...
— Я поняла, — Алби легонько коснулась пальчиками смуглой щеки, — не переживай. Ты сам говорил: у нас всё будет под контролем.
— Гарту с тобой повезло, — заметил Дор, пересаживаясь в своё кресло, — я считаю, чересчур. Ты же не женщина, а мечта.
— Какие я слова слышу, — рассмеялась Алби, — вот, значит, как ты запел, пока Сая в отпуске.
— Сая это святое, — сообщил Дор, — она единственная и неповторимая. Это не отменяет того, что ты женщина-мечта. Для любого командира. Другая бы уже вовсю пальцы кидала, что у неё муж государственный канцлер, и в качестве особой милости позволяла поцеловать ручку. Раз в неделю. А ты не такая.
— Смешной ты, — Молодая женщина уже стояла в дверях, — никогда не поймёшь, когда ты серьёзно, а когда нет. До завтра, Дор, постараюсь придумать за ночь хоть что-нибудь. Сае привет от меня.
— Пока. — Дор достал коммуникатор и набрал жене. Работа работой, а вечерние звонки в "Солёный бекас" вселяли в него уверенность, что всё будет хорошо. Пока он слышит на другом конце голос Саи, перемежающийся с криками бекасов и завываниями ветра, всё будет хорошо. Он даже приоткрыл шелестящие жалюзи, встретив насмешливый взгляд оранжевой луны, висящей почти у самого горизонта.
Закат из ярко-красного постепенно становился багровым, потом фиолетовым, а потом чёрные рваные облака окутали Ойкумену точно ажурное покрывало из пушистой пряжи.
* * *
Дир вышел из помещения спецхрана с гудящей головой, песком в глазах и почти целиком исписанным блокнотом. Он даже порадовался мысленно, что никогда не позволял себе забывать навык письма от руки, сегодня он его выручил как никогда. В герметичном помещении, где не работали никакие гаджеты, информацию можно было вынести лишь в своей голове. Или в архаичном бумажном блокноте, уютно устроившимся во внутреннем кармане пиджака. За эти убористые каллиграфические строчки Институт продал бы половину своих корпусов, а любого другого, кроме Дира, навечно изолировали бы от общества, чтобы запретные знания не попали в неправильные руки. Дир тонко улыбнулся. Не сказать, что он разжился какими-то сверхсекретными сведениями, но кое-что в его блокноте вполне оправдывало ночные посиделки на неудобном стуле в окружении стеллажей с сейфовыми замками и сканерами сетчатки. Кстати о сканерах. Он завертел головой.
Эмма Лайсер обнаружилась за столиком начальника смены; женщина сидела, уронив голову на руки и самым вульгарным образом спала. Из безупречной причёски выбились прядки, изящная линия подводки слегка размазалась, а губы Эммы были немного приоткрыты. Сейчас она совсем не походила на "железную леди", перед которой трепетал весь немаленький коллектив Государственной библиотеки, а так же гуманитарное отделение Института. А вот мужчина, разглядывающий спящую Эмму, никакого трепета не испытывал. Сказать по правде, он не испытывал ничего, кроме желания хотя бы часок тоже поспать, но надо было возвращаться в Отдел. Он потрепал Эмму по плечу:
— С добрым утром, ma cheri. Можете запирать хранилище, я закончил.
Эмма захлопала глазами спросонья, пытаясь понять, где она находится, но, увидев Альда, резко отшатнулась, больно ударившись локтем о край стола. Уголок рта у неё дёрнулся.
— Вы?! Что?..
— Я закончил, мадам Лайсер, — повторил Дир, — запирайте вашу кладовку и поедем.
— Куда?! — Эмма внезапно вспомнила до мельчайших подробностей их разговор в кабинете и покрылась гусиной кожей. — Я... Вы нашли, что хотели?
— Возможно. Слушайте, прекратите хлопать глазами и опечатайте спецхран. Уже заполночь, пора и по домам. Я вас отвезу.
— Не надо! — Эмма вскочила и бросилась к распахнутому настежь хранилищу, быстро набирая секретный код. Через секунду зелёный огонёк сменился на красный. Спецхран был заперт и опечатан.
— Чего "не надо"? — удивился Альд. — Вам нельзя ехать самой, вы уснёте за рулём. Ничего с вашей машиной на служебной парковке не случится, а завтра доедете на такси. Не спорьте, вас качает. Пойдёмте со мной.
— Я никуда с вами не поеду. —Эмма Лайсер дрожащими пальцами выудила из сумочки зеркало и теперь нервно поправляла причёску. Губы её дрожали то ли от бешенства, то ли от страха. — Я не сяду с вами в машину.
— Боитесь? — усмехнулся Альд. — Думаете, что я маньяк-психопат, подстерегающий беззащитных женщин? Я вам уже всё объяснил, повторяться не буду. Пойдёмте. Мне ещё потом на службу возвращаться, а не нежиться в постельке, как некоторым.
Эмма судорожно вздохнула, покрепче вцепилась в сумочку и покорно поплелась за светловолосым мужчиной в чёрном костюме, который одним взглядом парализовывал волю и заставлял слушаться себя даже не повышая голоса. Эмма шла как под гипнозом, не понимая, что будет дальше: он действительно просто подбросит её до дома и равнодушно пожелает спокойной ночи или ей действительно придётся на собственном опыте узнать, что такое "без ограничений" и чего именно не хватает этому лощёному хлыщу в заведениях, подобных "Чёрной стрекозе". Эмма призналась себе, что боится, да, она боится, до одури, до липкого пота по спине и дрожащих коленок. Ей было страшно идти за ним и было страшно протестовать, она хотела навсегда забыть и этот день, и этот визит, потому что чёртов особист сумел сделать то, что не получалось ни у кого из мужчин, включая покойного Рона Лайсера: он показал ей, что она всего лишь слабая и хрупкая женщина, как бы высоко она не летала и сколько бы человек не имела в подчинении. Этого мадам Лайсер простить не могла и только молча давилась сухим плачем. Ещё не хватало показать этому типу, как ей больно и плохо. Тип обернулся, словно прочитав её мысли.
— Я вас не съем. И прекратите истерить. Ваша должность подразумевает арматуру вместо нервов и железную выдержку, а вы психуете, немного задержавшись на работе. Велика печаль. Что вы на меня смотрите, как кролик на удава? Всё, мы пришли, вот моя машина. Садитесь. И пристегнитесь, мне штрафы из-за вас не нужны. — он распахнул перед ней дверь и скучающе уставился куда-то в сторону.
Прошло около минуты, прежде чем Эмма Лайсер неуверенно села в автомобиль. Дир страдальчески закатил глаза, сел за руль, и серый седан медленно выехал с парковки Государственной библиотеки.
— Где вы живёте?
— Что?.. — Эмма словно всё ещё пребывала в полусне.
— Адрес мне ваш скажите и спите дальше! — почти рявкнул Альд, уже постепенно выходя из себя. "Не делай людям добра, — наставительно пробормотал он сам себе, выводя машину на трассу, — и не получишь ножа в спину". Вслух же повторил свой вопрос, слегка повысив голос:
— Адрес, мадам Лайсер.
— Западный квартал, сектор А-5, дом 10, — протараторила та, упорно глядя перед собой. Альд хмыкнул и ввёл адрес в навигатор. Через секунду он чуть было не рассмеялся:
— Здесь пешком дойти две минуты. Ну у вас и самомнение. Ладно, мне же легче.
И автомобиль с лёгким урчанием повернул направо.
Они остановились у безликой высотки с облицовкой из блестящего материала, отчего дом казался построенным из стекла. Альд заглушил двигатель и снова встряхнул задремавшую Эмму:
— Просыпайтесь. Умеете же вы отрубаться за одну минуту. Приехали. До дверей не провожаю, мы не настолько близки.
Женщина что-то пробормотала, приоткрыла глаза и тут же их распахнула, точно увидела привидение. Дир поморщился.
— Вы меня каждый раз как впервые видите. Всё, приплыли. Вылезайте и позвольте пожелать вам спокойной ночи. А мне пора.
— Вы что, — удивлённо спросила Эмма, — круглосуточно работаете?
— Когда поступает приказ. Мадам Лайсер, не тратьте моё и ваше время. Идите спать. — Он не стал дожидаться ответа, захлопнул дверь машины и повернул ключ. Автомобиль тронулся с места, оставив Эмму Лайсер смотреть ему вслед. Наконец её накрыло запоздалое облегчение. Этот жуткий человек уехал, не прощаясь, и она надеялась больше никогда о нём не услышать.
* * *
Алби, вернувшись с работы и, по обыкновению, не застав мужа дома, на этот раз даже обрадовалась, что Рифус допоздна торчит на своих совещаниях и брифингах (о чём можно говорить столько времени, Алби ума не могла приложить). Тишина и пустота квартиры-студии подействовали на неё успокаивающе и настроили на рабочий лад. Женщина включила компьютер, плеснула себе в стакан светло-жёлтой настойки с неорганическим запахом — пятидесяти грамм достаточно, чтобы взбодриться и не опьянеть при этом — и запустила программу "Гипноса". Ей до дрожи хотелось узнать поподробнее, что же случилось в "Солёном бекасе", каким образом дикарка смогла пересечь нейтральную полосу и вдобавок солончак, да и вообще — как во Внешнем мире могли выжить люди?! Но ответы на эти вопросы лежали в скупых строчках программного кода. Алби должна была написать абсолютно новую программу, которая позволила бы увидеть мир за Гранью глазами её жителя. "Ах, если бы можно было задействовать Пирса! Или хотя бы Эдера!.." Алби понимала, что ментальное вмешательство было, есть и останется крайней мерой, никто не знает, можно ли прочесть что-то в мозгах человека из-за Грани, и не сойдёт ли с ума оператор... а значит, вся надежда на неё, Алби Мирр-Гарт, и на её уникальный проект. Женщина сделала ещё один маленький глоток, задержала дыхание от обжигающего вихря в горле и застучала полированными ноготками по клавишам. Дорогу осилит идущий, и эта нехитрая истина всегда помогала Алби в работе.
Когда Рифус на цыпочках вошёл в квартиру, опасаясь разбудить жену, он обнаружил её спящей около включённого компьютера, на экране которого, сменяя друг друга в бешеном танце, крутились и вспыхивали фрагменты кода. Он вгляделся пристальнее, но ничего не понял. Пол около стола был усеян клочками бумаги, на которых Алби наспех записывала пришедшие мысли и варианты программы. Рифус осторожно, чтобы не спугнуть сон, отнёс Алби на кровать, раздел, укрыл одеялом, поцеловал в висок, а потом долго курил на балконе, размышляя о том, как ничтожно мало все они знают о Внешнем мире и его обитателях. Рифус Гарт знал лучше других, что люди уже давно не цари вселенной и не повелители планеты, и фото несчастной дикарки вполне укладывалось в эту концепцию. "Природа всегда платит по счетам. Тех, кого она не смогла выгнать за Грань, заставив осваивать иссушённую пустошь, она низвела до уровня полуобезьян в обмотках из шкур падали. Сколько их таких, деградировавших, одичавших, осталось в первозданных лесах? Как они выжили? Что сотворил с ними Внешний мир, приспосабливая под себя и приспосабливая жестоко? Сможем ли мы вообще войти в контакт с этой женщиной? И не окажется ли этот контакт контактом детонатора?"
Чёрные хлопья облаков молчали, не в силах дать ответ на эти вопросы.
* * *
Альд зашёл в здание со шпилем, борясь с непрекращающейся зевотой. Он много дал бы за то, чтобы хоть разок поспать по-человечески, не ставя будильник и не приезжая домой с рассветом. Он предпочитал работать до упора, зная, что дома его всё равно никто не ждёт, а туда, где его ждут, он приходить не собирался. Бессонница стала его бичом после выписки, когда организм, привыкший к транквилизаторам и обезболивающим, уже не мог заснуть без определённых препаратов. Но Дир упорно не желал принимать снотворное, мучаясь ночами, мечтая о двадцатичетырёхчасовом сне и не получая даже десятой доли, зато к утру вырубаясь намертво. В последнее время стало полегче, но ненамного. Он снова вспомнил спящую Эмму. "А для своих тридцати пяти ты на удивление хорошо сохранилась. Ну ещё бы, с такими-то деньжищами. М-м-м... надо записаться в библиотеку, а то что я как сателлитчик какой, сплошное бескультурье... интересно, как быстро она найдёт мой сувенир?.."
Он поднялся на лифте на самый верх и увидел призывно распахнутые двери, за которыми клубился туман от бесчисленного множества сигарет. Капитан себе не изменял и курил как паровоз, но Альд уже привык к этой дымовой завесе и даже не чихал.
Он побарабанил ногтями по двери для приличия и зашёл внутрь.
— Как успехи? — На столе перед Дором возвышалась пирамида из кофейных стаканчиков, а урна была заполнена обёртками от сэндвичей из "Клешней". По всему выходило, что Дор Стайн решил временно поселиться в Отделе.
— Негусто, но кое-что есть, — Альд вынул из кармана пиджака блокнот, — хотя львиную долю времени я потратил на убеждение мадам Лайсер в целесообразности моего допуска в спецхран. Удивительно несговорчивая женщина и много о себе мнит.
— Я не верю, что вам пришлось долго мучиться, — хохотнул Дор, — тем более с женщиной.
— Увы. Никогда нельзя исключать вариант "бешеная сука". Виноват. Пришлось пригрозить арестом. Но это всё пустое, а вот, что я нарыл... — Он сел на соседний стул, раскрыл блокнот и начал комментировать записи, сделанные мелким, но на удивление красивым почерком.
* * *
Наутро Эмма Лайсер проснулась с больной головой от недосыпа (главное правило сохранения красоты: регулярный восьмичасовой сон в прохладном помещении, и Эмма свято придерживалась этой нормы). Пять часов — слишком мало, и ей всю ночь снились кошмары с участием этого типа из особой, он то превращался в какое-то неизвестное науке чудовище, то возвращал себе человеческий облик, и только глаза оставались неизменными: холодные зелёные глаза рептилии, внутри которых была тьма.
Она на автомате приняла душ, съела завтрак, совершенно не чувствуя вкуса, долго красилась, с досадой убирая консилером тёмные круги под глазами. Уже выйдя из подъезда, Эмма поняла, что её машина осталась на стоянке библиотеки. Она в бессильной злобе стукнула кулачком по ни в чём не повинной двери. Как она могла забыть! Её же привёз домой этот ненормальный, привёз и ещё шипел что-то насчёт потраченного времени. Женщина свирепо раздула ноздри. Ну уж нет. Больше она не позволит так себя провести. И никакие удостоверения и звания на неё не произведут ни малейшего впечатления, потому что этот тип просто самодовольный самец, думающий, что игрек-хромосома делает его кем-то выдающимся и достойным внимания. С этими мыслями Эмма вызвала такси, которое подъехало буквально через минуту, и уже вскоре поднималась в свой уютный кабинет с гардинами и пуфиками, попутно приветливо улыбаясь здоровающимся подчинённым. Никто не должен был видеть, что Эмма Лайсер находится в состоянии, близком к бешенству.
Первым делом она заперла дверь на ключ, выпила два стакана воды, чтобы успокоить дурацкое сбивающееся дыхание, и схватила подставку для планшета. Нет уж, фигушки, никаких заманчивых чехольчиков, потому что если что-то увидел один, может увидеть и другой. Мягкая кожа упала на стол, а вместе с ней с лёгким стуком выпал и чёрно-красный прямоугольник из плотной ламинированной бумаги. На прямоугольнике со знакомой всем в Ойкумене эмблемой были вытиснены имя, фамилия, должность и два номера: служебный и личный.
Продолжение: http://www.proza.ru/2018/02/13/1525