Глава 4
Последний
Директор не дождался замены. Не захотел я работать в своей школе и образовался в другой за полсотни километров от райцентра. Свободы побольше и меньше проблем. Хотя школа была сдана в тот же год, что наша в райцентре и валилось в ней всё не хуже. Это не пугало, энтузиазма немеряно, а выход ему куда-то нужен. Директор, впрочем, несильно на меня обижался. Свято место пусто не бывает, и в мою старую школу пришёл мой одноклассник из комсомола. В общем, всё устаканилось. Работа кипела, и года два я не вспоминал о том, что со мной случались какие-то приключения в области медицины. В больницу я, правда, попал один раз и весьма надолго, и серьёзно.
Разбился на очередных полётах. Мои друзья, хирурги Гена с Андрюхой, при посредстве анестезиолога из соседнего городишки, собрали меня за четыре часа, как новенького. Подержав четыре месяца в гипсе, выпустили обратно на волю. Болезный живот, видя такое дело, коварно притаился, а может и нет, но за пару следующих лет я не помню, чтоб досаждал.
Всё началось как всегда неожиданно и, как всегда, выбрало отвратную погоду. Ровно через год, когда я разбился, летая в метель, тоже в феврале. Мне поутру стало нездоровится и довольно быстро, настолько, что я уже не мог передвигаться. Но тут мне несказанно повезло. Вызванная из ФАПа фельдшер, не сильно церемонясь, ткнула пару раз пальцем в мой живот и изрекла:
- У меня ещё один вызов, если минут через сорок поднимется температура, звони мне и собирай манатки, поедешь в район на операцию - это аппендицит. Это на, поешь, станет легче, - и оставила мне упаковку обезболивающего - "Спазмолгон".
Заев пару таблеток, я приготовился к замеру температуры. Где-то через полчаса я уже горел синим пламенем, градусник показал - сорок. Еле ворочая языком, я позвонил в ФАП и доложился. Ответили коротко: - Жди!
Через пять минут прибыл школьный грузовик, и два ухмыляющихся паренька - шофёр и военрук - затолкали меня в его кабину. Ну, да мне и лучше было, скрючившись. У ФАПа шофёр притормозил, и к нам присоединились два бензовоза, один занял место спереди, другой сзади. Эскорт свернул на перекрёстке не на дорогу в райцентр, а в село, где я жил раньше, там тоже работала больница. Школьный шофёр пояснил:
- В райцентр дороги нет. "Кировец" ушёл пробиваться, но ещё не вернулся, в твоей деревне есть хирург, операцию сделает. Дай бог втроём процарапаться, больше машин нет. Терпи.
И мы двинулись. Если садился передний, вдвоём выдирали его тросами назад и наоборот. Двадцать километров ехали больше часа.
Так на трёх машинах мы пробились ко мне на родину. Машины, оставив меня, немедленно ушли обратно, пока дорогу окончательно не замело. Но тут ожидал главный сюрприз. Хирург уехал в район, причём на единственном вездеходе. Это объяснила мне терапевт, моя одноклашка, Ольга. Чтоб я не мучился сильно, она собственноручно вколола мне в зад дозу обезболивающего и вызвала водителя. Для сопровождения успел за это время прийти из дома мой отец. И мы отправились в райцентр на "Москвиче". Выбора всё равно не оставалось. Дорогу я помню очень смутно. Помню что несколько раз сидели в снегу, но везло, нас вытаскивали машины попроходимей, встречные или попутные. Километров за десять до посёлка мы засели основательно. Вытащил нас хирург, возвращавшийся домой. Обсудили что делать, ехать в райцентр, или вернуться. Хирург, Анатолий Фёдорович, в прошлом мой сосед, сказал:
- Я из района, там приехал областной хирург, для учёбы остальных хирургов, ты как нельзя кстати. Они там тебя сообща и прооперируют. Тут дорога получше, да и ехать осталось всего ничего, возвращаться дальше. На том и порешили.
За это всего ничего мы сели ещё дважды, но я это уже видел плохо. Но мы выехали на асфальт, и нас дважды выдрал из сугробов трактор-бульдозер, что чистил дорогу. С такими приключениями я наконец-то попал в районную больницу кружным путём. В пропускнике меня встретил Гена и с присущим медикам цинизмом пошутил: -
- Давай, готовься, Андрюха уже точит ножи. Наш медик поставил всех на уши.
В спешке меня забыли побрить и привязали к столу. Пермский врач возмутился и пошёл курить, а эти два балбеса нашли практикантку лет шестнадцати и заставили её делать не очень привычное дело. Как она ничего не отрезала - удивляюсь. Руки у неё тряслись, а глаза, по-моему, она зажмурила. На моё счастье её хватилась наставница и, отматерив скалящихся хирургов, сама быстренько обкарнала мои гениталии в таком темпе, что я сильно запереживал за их сохранность, невзирая на боль.
Но тут вернулся пермский хирург, и всё покатилось как по нотам. Андрюха с Геной летали как мальчики в трактире и всё дело заняло пятнадцать минут, которые я вёл со всей троицей неспешную беседу, пока они там чего-то не натянули так, что я мгновенно покрылся испариной и заткнулся. В никелированную лампу-бестенёвку я видел, как они надо мной надругаются. Андрюха сунул мне чуть не в нос вырезанное у меня лишнее и посетовал:
- Не надо было от нас бегать три года в зад тому, видишь сколько спаек, это всё ты терпел, каждая - приступ.
Он что-то хотел добавить ещё, но главный рявкнул:
- Шейте! - звякнул скальпелем и снова пошёл курить.
Через шесть дней, прошедших почти без приключений, если не считать шишки от укола одноклассницы во весь зад, на котором пришлось лежать почти сутки, меня выписали.
Я вернулся к родителям и погостил у них недельку, в моей деревне не было электрофореза, который мне назначили для ускорения процесса заживления. Тут я приобрёл себе по собственной инициативе пожизненное заболевание, спросив у жены Анатолия Фёдоровича, которая заведовала физкабинетом:
- Что происходит в организме с утратой червеобразного отростка?
- Да ничего страшного, иммунитет ослабляется. Береги себя, будешь простывать почаще чем обычно, - ответила она.
Предсказание сбылось. На последующие тридцать лет главным моим заболеванием стал насморк, появляющийся именно тогда, когда я себя старался беречь.
А всё, продолжения не будет, кончилась история.