ПОЭТ И ДВА ВОЛШЕБНИКА
От автора.
Эта маленькая сказочная повесть создана на основе рассказа «Горбун», который я написал в 2013 году. Буду рад, если по этому сочинению снимут фильм.
I
Малоизвестный поэт Олег Козловский закрыл на ключ дверь своей холостяцкой квартиры, вышел из дома и направился к лесу.
Зелёная красота природы всегда успокаивала его. Тихий шелест листьев, аромат цветов и трели птиц лечили душу лучше любого врача.
Следует сказать, что у Олега на спине был горб. Этот физический недостаток не только доставлял ему боль, но и вызывал насмешки людей. Другой бы на его месте избивал своих обидчиков, но Козловский этого не делал – он являлся противником всех видов насилия. В конце концов он решил отомстить насмешникам весьма необычным способом – прославиться на литературном поприще. Вот тогда они попляшут!
Из-под ног Олега серой пудрой поднималась и тотчас же опускалась на землю потревоженная пыль.
«Когда же я получу широкое литературное признание?» - подумал он.
Тут у него сильно заболел горб.
- Чёрт бы его побрал! – выругался Козловский.
Он бы отдал многое, чтобы избавиться от своей телесной ущербности. Один раз ему в голову даже пришла дикая мысль: попросить единственного друга – Виктора Лампадкина – спилить ножовкой этот проклятый горб.
Дойдя до опушки, Олег увидел несколько крепких парней, играющих в волейбол.
Те тоже его заметили.
- Смотрите, кто идёт! – крикнул один парень. – Турист! Видите, сколько он добра в свой рюкзак напихал?
- Это не рюкзак, а ранец, - хохотнул другой.
Третий же добавил:
- Смотри, в школу не опоздай, урод!
И вся компания дружно разразилась противным смехом.
У Козловского возникло такое чувство, как будто его душу царапнули ржавым гвоздём.
Он зашёл в гущу деревьев и побрёл по тропинке.
Над цветами порхали красные и жёлтые бабочки. А на земле весело шевелились пятнышки света и тени.
Постепенно боль в спине и в душе исчезла.
Тут Олег увидел большую поляну, окружённую старыми деревьями.
Но попасть на неё Козловскому не удалось, так как он наткнулся на незримую стену.
- Что за чертовщина?! – изумился Олег.
И попробовал зайти на поляну с другой стороны. Результат оказался прежним.
В плену всевозможных догадок, Козловский двинулся домой.
II
По лесу шагал волшебник. Это был человечек – ростом с бутылку, – одетый в белую рубашку и белые же шорты. Звали его Федя.
«И зачем только брат соорудил вокруг нашего дома стену-невидимку? Почему мы должны избегать людей? Мы же не беглые преступники!» - подумал карлик.
Он прошёл сквозь стену так же легко, как проходят сквозь туман.
У порога бревенчатого дома стоял старший брат Феди – трёхметровый великан Иннокентий, облачённый в чёрный костюм. Он тоже был колдуном. В данный момент Иннокентий курил длиннющую сигарету.
- Как там мама? – спросил карлик.
Великан выпустил перед собой колечко дыма и ответил:
- Умерла.
- Как «умерла»?!
- Да так.
Федя быстро вошёл в дом через маленькую дверцу, сделанную в большой двери.
На кровати лежала мать – худая морщинистая старушка. У неё был рост обычного человека.
- Мама! – прошептал карлик. И из его глаз потекли слёзы.
Тут зашёл великан:
- Надо её отсюда убрать.
- Куда?
- Во двор.
- Подожди, я срежу прядь с её головы.
- Зачем?
- Чтобы о ней память осталась.
Иннокентий равнодушно кивнул.
А Федя достал из комода ножницы и срезал с головы матери прядь седых волос. Затем перевязал их розовой ленточкой и положил на низкий подоконник.
Великан посмотрел на бездыханное тело и что-то прошептал.
И тотчас же старушка превратилась в огромный камень.
У Феди от изумления округлились глаза.
- Зачем ты это сделал?
- Что именно?
- Превратил её в камень…
- А во что же её надо было превращать?
- Ну, хотя бы в ёлочку…
- «В ёлочку»! – передразнил брата Иннокентий. – Может, в иголочку?
С этими словами великан поднял камень и, выйдя во двор, опустил его в нескольких шагах от порога.
«Больше я тебя, мама, никогда не увижу!» - пронеслось в голове у карлика.
И он зарыдал.
III
Вечером к Олегу пришёл Виктор Лампадкин.
Как уже говорилось, тот был единственным другом Козловского. Только он один не отвернулся от Олега после того, как тот в четырнадцатилетнем возрасте неудачно упал с дикой яблони на спину, в результате чего у него появился горб.
- Что сегодня делал? – поинтересовался Виктор.
- Гулял в лесу, - ответил Козловский.
- Лешего не видел?
- Нет.
- Значит, твоя прогулка оказалась напрасной.
И Лампадкин засмеялся высоким, как у девочки, смехом. Потом, смахнув бисеринки пота со своей лысины, сказал:
- А я на работу устроился.
- Кем?
- Смотрителем кладбища.
- Что ж, неплохая профессия.
- Да. Работа – не бей лежачего.
- А сколько будешь получать?
- Мало. Но я ещё подрабатываю. Оградки свариваю. Так что на жизнь хватит.
Виктор достал из кармана носовой платок и трубно высморкался.
- Какие у тебя на сегодня планы? – спросил он.
- Стихи буду писать.
- Пишешь ты, пишешь, а толку мало.
- А какой тебе нужен толк?
- Такой. Надо, чтобы о тебе все знали.
- Да, но как этого добиться?
- Очень просто. Отправь свои стихи в какое-нибудь издательство. Ты сочиняешь хорошие вещи. Может, какой-нибудь издатель ими заинтересуется и напечатает твою книгу большим тиражом. Вот тогда-то о тебе и узнают. Понял?
- Понял.
- Ладно, я пойду. У меня дел – выше крыши.
И Лампадкин удалился.
А Козловский включил компьютер и отправил файл со своими стихами в издательство «Времена».
IV
Утро.
Проснувшись, карлик поднялся с кровати и приблизился к подоконнику.
- Где мамины волосы? – спросил он у великана.
- А я откуда знаю?
- Не могли же они испариться.
- Может, они не испарились, а улетучились, - ухмыльнулся Иннокентий.
«Не любит он маму. И никогда не любил, - подумал Федя. – Оно и понятно – когда я родился, то внимание мамы переключилось с него на меня».
Тут он заметил перевязанную прядь, валяющуюся на полу.
- Как она здесь очутилась? – поинтересовался карлик.
- А ты спроси у неё, - рассмеялся великан.
Федя посмотрел на него пристально и осуждающе, как на пойманного вора.
- Ответь, пожалуйста, на мой вопрос.
Лицо Иннокентия от ярости стало красным, как созревший помидор.
- Ты хочешь сказать, что это я сбросил её на пол?
- Я ничего не хочу сказать.
- Тогда помолчи.
- Зачем же мне молчать, если у меня есть язык!
- Твой язык заслуживает того, чтобы его отрезали. Ясно?
Федя не ответил. Вместо этого он поднял волосы матери и убрал их под свою подушку.
- Ты почему не отвечаешь, скотина?!
Карлик хотел было ответить брату каким-нибудь оскорбительным словом, но потом передумал.
Атмосфера враждебности в доме давила его, и он вышел во двор.
Над головой светила лампа солнца, а в душе у Феди сгустились тучи.
V
К Козловскому опять наведался Лампадкин.
- В твоём подвале железо есть? – спросил он.
- Не знаю. А зачем оно тебе нужно?
- За металлолом дают хорошие деньги. Пойдём, посмотрим.
И вот они уже – в подвале.
Бездомная кошка, увидевшая их, в испуге спряталась за картонную коробку, которая была покрыта тёмными пятнами неизвестного происхождения.
На глаза им попалась короткая ржавая труба. Но Лампадкин её забраковал. А вот смеситель ему понравился. И Виктор положил его в полиэтиленовый пакет, который принёс с собой. Больше ничего подходящего не нашлось.
- Отправил свои стихи в издательство? – поинтересовался Лампадкин.
- Да.
- Теперь они ответят нескоро. Ждать придётся месяца два.
- Ничего, подожду.
- А ты тем временем проведи свой творческий вечер в Центральной библиотеке.
- Зачем?
- Как «зачем»?! Пусть хоть у нас, в Гончаровске, о тебе узнают. А то я спрашиваю у людей, известен ли им такой поэт, как Козловский, – и все отвечают: «Нет».
- Сейчас люди читают мало. Ты спроси у них, знают ли они Мильтона. И они тебе ответят то же самое.
- Ты себя с Мильтоном не сравнивай.
- А с Байроном можно?
- Можно, - улыбнулся Виктор.
Они вышли из подвала.
Козловский направился домой, а Лампадкин – на улицу.
VI
В одиночестве карлик простоял недолго.
Из дома вышел великан.
- Тебе что, не хочется находиться в моём обществе? – спросил он.
- Хочется, - соврал Федя.
- Это – насмешка?
- Нет.
Иннокентий сплюнул в сторону. Шапочка белой слюны накрыла жёлтую головку одинокого одуванчика.
И тут появились бабочки. Они весело порхали, наслаждаясь жизнью.
- Мерзкие насекомые! – процедил сквозь зубы великан.
И превратил их в мух, потому что любил делать гадости.
Жужжащие твари летали быстро и суетливо, точно опаздывали на работу.
- Преврати их, пожалуйста, снова в бабочек, - попросил карлик.
- А это не видел? – показал ему фигу великан.
VII
Олег договорился с одним работником Центральной библиотеки о том, чтобы в ней провели его творческий вечер.
Перед выступлением Козловский волновался, как когда-то – перед экзаменом в школе.
Он стоял за трибуной и читал в микрофон свои стихи.
Ему казалось, что собравшиеся совершенно его не слушают, а всё время думают о его горбе.
Люди сидели с неподвижными, словно высеченными из мрамора, лицами.
И только одна женщина излучала восторг. Её красивое лицо не портили даже чёрные очки.
Когда Козловский дочитал последнее стихотворение, все разошлись.
Осталась лишь красивая женщина.
Она дождалась его у раздевалки и завела с ним разговор:
- Мне так понравились ваши стихи!
- Спасибо!
- Это вам спасибо! Я считаю, что вы – самый лучший поэт Гончаровска.
- Рад, что вы так думаете!
- Жалко, что я не могу вас увидеть.
- Где?
- Здесь.
Брови Козловского поднялись. Может, эта дама – сумасшедшая?
- А почему вы не можете меня здесь увидеть? – осторожно спросил Олег.
- Потому что я незрячая.
Трёхсекундная пауза.
- Разрешите вас обнять, - попросила слепая.
- Пожалуйста.
И вот уже руки женщины обвились вокруг шеи Олега. Затем они плавно сползли вниз и нащупали горб.
Неожиданно незрячая отпрянула от Козловского.
Восторг на её лице сменился отвращением.
- До свидания! – бросила она.
И удалилась.
Олегу стало обидно, словно ему влепили пощёчину.
VIII
Карлик решил побродить по лесу.
Отойдя метров на сто от дома, он обнаружил пещеру, которую раньше никогда не видел. Заметить вход в неё было очень трудно, поскольку его загораживал густой кустарник, растущий вокруг тоненькой молодой берёзки.
Федя обследовал пещеру. Там не было никаких животных.
Когда он вышел наружу, то услышал ружейный выстрел.
«Давно не было охотников в нашем краю», - подумал карлик.
Подойдя к своему дому, он увидел зайца, раненного в правое ухо. Зверёк вертелся волчком и кричал так душераздирающе, что холодела кровь в венах.
Иннокентий, стоявший у порога, смеялся, глядя на зайца.
- Сейчас я превращу его в мышь, - сказал он.
- Не надо, - попросил Федя.
- Это ещё почему?
- Потому что мне жалко его.
- Слюнтяй!
- Согласен. Только не трогай зайца.
- Тогда убери его с глаз моих долой.
- Ладно.
И карлик, взяв зверька на руки, направился к пещере.
Оказавшись в ней, он проговорил:
- Пусть на полу окажутся розовые лепестки!
В тот же миг земляной пол усеяли лепестки цвета рассвета.
- Ты будешь спать здесь пять дней, - сказал Федя зайцу. – А когда проснёшься, то рана твоя болеть перестанет.
И он опустил зверька на ложе из лепестков.
IX
В квартире Козловского раздался звонок.
Открыв входную дверь, Олег увидел Лампадкина.
- Я зашёл только на минутку. Тороплюсь.
- Куда?
- Да к одному знакомому.
- Я его знаю?
- Нет.
Виктор почесал небритую щёку и добавил:
- Тебя не должны волновать мои знакомые.
- А что меня должно волновать?
- Твоё литературное будущее.
- Не понимаю.
- Сейчас поймёшь. Тебе нужно отправить стихи на какой-нибудь литературный конкурс.
- На какой?
- Ну, например, на «Золотую лиру». Слышал про такой?
- Нет.
- Вот видишь! Ты даже не интересуешься тем, что связано с поэзией. Ладно, я побежал.
После ухода гостя Олег послал стихи на вышеупомянутый конкурс.
X
Прошло пять дней.
Карлик и великан сидели дома. Первый читал книгу, а второй смотрел по телевизору футбол.
Федя никак не мог сосредоточиться на тексте, потому что ему мешали громкий звук оболванивающего ящика и выкрики Иннокентия, подбадривающего того или иного игрока: «Давай! Давай!..»
Едва матч закончился, как в открытую дверь влетел голубь. И сел на пол.
Великан, огорчённый поражением любимой команды, заорал на птицу:
- Ты думаешь, тебя тут ждали?
И в приступе злобы превратил голубя в лягушку.
Земноводное заквакало и принялось прыгать по полу, оставляя за собой отвратительную слизь.
- Зачем ты это сделал? – спросил карлик.
- А тебе-то какое дело, козявка?
- Преврати, пожалуйста, эту лягушку опять в голубя.
- Сейчас. Жди. Я и так один раз пошёл тебе на уступки, когда не превратил зайца в мышь.
И тут Федя вспомнил про зверька, оставленного им в пещере. Пора его оттуда выпускать.
Карлик вышел из дома.
Оказавшись в пещере, он дотронулся рукой до зайца – и тот проснулся. Рана на его ухе зажила.
- Беги, дружок! – ласково сказал Федя.
Зверёк не заставил долго себя упрашивать.
Посмотрев на карлика благодарными глазами, он убежал в лес.
XI
Олега навестил Виктор.
- Отправил стихи на «Золотую лиру»?
- Да.
- Молодец! Дай мне взаймы стольник.
- А что ты хочешь купить?
- Подарок одному знакомому. У него сегодня день рождения.
Козловский вытащил из кармана деньги и вручил другу требуемую сумму.
- Премного благодарен, - улыбнулся Лампадкин. И добавил: - У моего знакомого я видел журнал «Путь». Отличный глянцевый журнал. Почему бы тебе не послать туда свои стихи?
- Что ж, это можно.
- Не можно, а нужно.
Они ещё немного поговорили на разные темы, и Виктор удалился, унеся с собой слабый запах одеколона и добродушную улыбку.
В этот же день Козловский отправил стихи в «Путь».
XII
«Почему брат так меня ненавидит? – думал карлик. – Относится ко мне как к собаке… И обзывает по-всякому: «скотина», «слюнтяй», «козявка»… Хватит мне это терпеть! Объявлю-ка я ему бойкот! Теперь он от меня и слова не услышит!»
Федя читал книгу, когда к нему обратился Иннокентий:
- Нашёл бы ты себе какое-нибудь полезное занятие. Чего ты пялишься в эту бумажную дребедень?
Карлик не отозвался.
- Отвечай, когда у тебя спрашивают, - раздражённо произнёс великан.
Федя по-прежнему хранил молчание.
Великан разозлился не на шутку.
- Значит, не желаешь со мной разговаривать, да? А знаешь почему? Потому что ты – мразь и дурак!
Слова Иннокентия отскакивали от Феди, как резиновые мячи – от стенки.
XIII
Через некоторое время Олег позвонил по телефону редактору журнала «Путь».
- Здравствуйте! Это – Козловский. Вы мои стихи прочитали?
- Да.
- Ну, и какого вы о них мнения?
- Мне понравились.
- Значит, вы их напечатаете?
- Наверно. Правда, в них есть кое-какие недостатки.
- А какие именно?
- Мрачноваты они.
- Мрачный человек не может писать светлые стихи.
- Это верно, - рассмеялся редактор. – Как говорится, «горбатого могила исправит».
В груди Олега что-то оторвалось. Как этот человек мог сказать подобное?! Случайно у него это вышло или намеренно? Скорее всего, не случайно. Ведь он видел его, Козловского, фотографию, которая была отправлена вместе с письмом… А на том снимке бросается в глаза его, Олега, горбатость.
- Всего хорошего, - холодно сказал Козловский. И положил трубку стационарного телефона на рычаг.
XIV
- Если ты сейчас не заговоришь, то пожалеешь! – бесновался великан.
Однако эти слова не напугали карлика.
Тогда Иннокентий схватил Федю и поднял в воздух так, что тот оказался головой вниз.
Но и тут карлик не разомкнул губ.
Великан бросил его на кровать.
Поднявшись, Федя решил: «Нет, мы больше не можем жить вместе».
Даже не взглянув на брата, он вышел во двор.
Затем направился к пещере.
Дом, в котором жил карлик, источал враждебность, а пещера – дружелюбие.
И вот он уже на месте.
- Теперь я буду обитать здесь, - проговорил Федя. И добавил: - Пусть розовые лепестки исчезнут! И пусть появятся стол, стул, кровать, трюмо и шкаф с книгами!
Сказано – сделано.
Карлик приблизился к шкафу.
Каких только книг тут не было! И все – первоклассные!
Федя принялся нежно гладить пальцами корешки томиков с золотым и серебряным тиснением.
XV
Дни летели быстро, точно птицы, держащие путь на юг.
У Козловского горб стал болеть ещё сильнее, чем раньше. Однако когда он сочинял, то боль отступала.
Новые его стихи, как и прежде, были невесёлыми. И ещё в них появилось больше иносказательности.
Однажды Олег получил по электронной почте сразу два письма. В одном из них сообщалось, что издательство «Времена» не может опубликовать его, Козловского, книгу; а другое письмо уведомляло его о том, что на конкурсе «Золотая лира» он не занял никакого места.
Это были выстрелы в упор. Но нематериальные пули не убили его, а только сделали ещё мрачнее. Впереди, где раньше сияли звёзды, Олег теперь видел лишь непроглядную тьму.
XVI
Карлик внезапно вспомнил, что забыл в своём старом жилище волосы матери.
Хоть и не хотелось ему встречаться с братом, но всё-таки без этого не обойтись.
Когда Федя зашёл в дом, то Иннокентия не застал.
С облегчением вздохнув, карлик поднял подушку на своей кровати.
Пряди, перевязанной ленточкой, на постели не оказалось.
Придётся дожидаться брата. Только он один знает, где находится эта прядь.
Федя вышел во двор.
По небу ползли облака, напоминающие разных чудовищ.
XVII
Пришёл Лампадкин, хмурый, как свергнутый диктатор. Отдав долг Козловскому, он сказал:
- Меня с работы уволили.
- За что?
- Дал по морде одному типу.
- Наверно, этот тип хотел на кладбище что-то украсть, да?
- Нет.
- Сломал какой-нибудь памятник или крест?
- Да нет же.
- А что тогда случилось?
- Вот что. Подхожу я к одному чуваку. Он у могилы своей сестры стоит. И этот чувак у меня спрашивает: «Чего тебе здесь нужно?» - Я ему: «Почему вы мне тыкаете?» - А он: «Я выкать не привык». – «Ничего, - говорю, - я вас приучу». Ну и даю ему в челюсть. Начальство об этом узнаёт – и пинка мне под зад. Что теперь делать?
- Другую работу ищи.
- Ты что, издеваешься?! Где я её найду?!
Стиснув зубы, Виктор начал дышать громко и часто, как конь, пробежавший без отдыха тридцать километров.
Олег решил сменить тему:
- Издательство «Времена» мою книгу не опубликует, а на конкурсе «Золотая лира» я потерпел фиаско.
- Это немудрено.
- Почему?
- Потому что у тебя – горб. А горбуны кумирами стать не могут. Сначала избавься от горба, а потом уже мечтай о славе.
И Лампадкин удалился, даже не попрощавшись.
XVIII
Вскоре явился Иннокентий.
Он покосился на Федю и зашёл в дом.
Карлик – вслед за ним.
- Мне нужны волосы мамы, - произнёс Федя.
- А, наконец-то ты заговорил, - злорадно усмехнулся великан.
- Отдай мне их.
- Не могу.
- Почему?
- Я их нечаянно сжёг.
Карлика словно ударили дубинкой по голове.
- Не нечаянно, а нарочно!
- Ты меня обвиняешь, сволочь?!
- Обвиняю!
- Да я тебя за такие слова удавлю!
Федя понял, что брат не шутит.
И выбежал во двор.
Иннокентий кинулся за ним. Но споткнулся о порог и упал на землю, стукнувшись головой о камень, который когда-то был их матерью.
Взглянув на неподвижно лежащего великана, карлик помчался к своей пещере.
XIX
В это время Олег бродил по лесу. У него никак не выходили из головы последние слова Виктора. На этот раз даже природа не могла уберечь его от горьких мыслей.
Вдруг Козловский увидел крошечного человечка, подбегающего к тропинке. И тут же поблизости раздался чей-то грубый голос:
- Сейчас поймаю тебя, паскуда, и сверну твою поганую шею!
- Спаси меня! – взмолился карлик, обращаясь к Олегу. – За мной гонится мой брат…
Козловский поднял человечка и спрятал его во внутренний карман пиджака.
Едва он успел это сделать, как из-за деревьев выскочил человек огромного роста. На его лбу красовалась шишка, размером с теннисный мячик.
- Тут козявка на двух лапках не пробегала? – спросил великан у Олега.
- Какая козявка? – прикинулся непонимающим Козловский.
- Ну, маленький такой человечек.
- Не видел я никаких человечков.
- Чёрт побери! – выругался великан. И двинулся назад.
Когда звук его шагов стих, Олег вытащил карлика из кармана и поставил на землю.
- Почему твой брат за тобой гнался?
- Потому что злые волшебники не любят волшебников добрых.
- Так ты – волшебник?
- Да. И за то, что ты меня спас, я исполню любое твоё желание.
- Ты не шутишь?
- Нет.
- Тогда слушай. Я желаю…
- Только не здесь… Пойдём в мою пещеру.
XX
И вот они уже там.
- Так чего ты хочешь? – поинтересовался карлик.
- Я хочу избавиться от своего горба.
- Это проще простого.
- Ты и вправду сумеешь мне помочь.
- Конечно, - ответил человечек. И, посмотрев вниз, сказал:
- Пусть здесь появятся голубые лепестки!
В тот же миг пол пещеры стал напоминать дневное летнее небо.
- Ложись, - велел карлик. – А когда ты проснёшься, то горба у тебя уже не будет.
Козловский подчинился.
Едва он коснулся головой лепестков, как погрузился в сон.
XXI
Множество снов снилось Олегу. Их персонажами были Лампадкин, слепая женщина, карлик и великан. Видел он также Музу, наряженную в лёгкое сиреневое платье, которое было украшено всевозможными драгоценными камнями. Являлся ему и Пегас, рассекающий воздух своими широкими белоснежными крыльями. Его взору представал Парнас и другие удивительные места.
XXII
Наконец Козловский пробудился.
- Долго я спал? – спросил он у маленького человечка.
- Ровно пятьдесят лет, - ответил тот.
- Обманываешь!
- Если не веришь, то посмотри на дерево у входа в пещеру.
Олег посмотрел.
Маленькая тоненькая берёза стала большой и толстой.
Мозг Козловского пронзила страшная мысль: «Я, наверно, сильно постарел!»
Но, взглянув в зеркало трюмо, он понял, что остался таким же молодым, как и раньше.
И горб у него исчез!
Он пощупал рукой спину. Никаких признаков ущербности.
Радость захлестнула душу Олега тёплой морской волной.
- Спасибо тебе! – поблагодарил он карлика. – Я пойду.
- Подожди. Я должен тебе кое-что сказать.
- Что именно?
- Помнишь моего брата?
- Великана?
- Да. Так вот. Вскоре после того, как ты уснул, его случайно ранил из ружья один охотник. И тогда брат превратил всех людей в горбунов.
- Правда?
- Истинная правда!
- Да, твой брат – очень злой волшебник.
- Злее не найдёшь!
- Ладно, не буду тут задерживаться.
И Олег вышел.
«Это даже хорошо, что все стали горбатыми, - думал он. – Теперь меня будут уважать. И любить мои стихи!»
Тут Козловский увидел большую груду сожжённых книг. Потом – ещё одну. И ещё…
«Не ценят здесь литературу, - вздохнул он. – Значит, и моя поэзия никому не потребуется. Придётся поставить на ней крест…»
Когда Олег оказался на опушке, усеянной потухшими книжными кострами, то увидел толпу горбунов.
Они стояли, задрав головы и смотря на тучи, смахивающие на кляксы в тетради неаккуратного ученика.
Но вот люди заметили Олега.
- Смотрите! Ходячая палка! – сказал один, показывая пальцем на Козловского.
- Да это не палка, а настоящий телеграфный столб, - добавил другой.
А какой-то юнец крикнул:
- Смотри, тучу головой не задень, урод!
Все засмеялись
И вдруг полил дождь.
Толпа поспешила к большим серым зданиям, которых раньше не было.
А Олег стоял под дождём и смешивал с небесной водой свои слёзы.
2018