Сочинение
У двух великих людей, гениев русской литературы и Революции, Огарёва Николая Платоновича, публициста и революционера, и Некрасова Николая Алексеевича, ведущего поэта русской революционной демократии, была давняя знакомая, некая Тучкова Наталья Алексеевна. А так как у гениев были одинаковые имена, то часто на зов её приходили оба. Но частенько приходил на её зовы и третий, тоже гений, то есть именно Герцен Александр Иванович, в своём роде тоже хороший литработник! Читатель, возможно, уже заметил, что звали его не Николай, как двух первых, а Александр; последнее случилось с ним в самом раннем детстве – и с этим ничего не поделаешь.
Казалось бы, исход очевиден – так вот нет же! Тучкова всё-таки выбрала Огарёва (и стала Огарёвой!), а не Герцена, хотя тот был к тому же обделён судьбой, как говорят иные исследователи, что, разумеется, должно было вызвать у прогрессивной барышни того времени справедливую любовь, но не вызвало.
Расставшись затем с Огарёвым, барышня эта снова не пала в объятия Герцена, на это, по словам иных исследователей, рассчитывавшего, а вступила в связь с уже упоминавшимся Некрасовым, который в среде своих приятелей, в основном игроков в «фараон», рекомендовал себя бедняком, однако таковым не являлся, регулярно получая немалый доход со своего имения, доставшегося ему по наследству от папеньки – ярославского помещика и отставного офицера. Об этом тоже говорят иные исследователи – но не те иные исследователи, о которых я говорил выше и ещё выше, а совсем другие. Казалось бы, революционного в этом мало, то есть, в частности, в картах и недвижимости; но у женщин своя логика. Впрочем, для мужчин женская логика зачастую оказывается губительной: Некрасов умер от чахотки, не дожив до пятидесяти семи лет. В то время он уже и не вспоминал об Наталье Алексеевне и даже не вполне чётко осознавал, всё ещё рядом она или уже нет, а больше занимался стихами, к написанию которых Н. А., не знавшая меры в своей экспансии, его в своё время пристрастила; но вот однако фрагмент её дневниковой записи: «… со всей его завывающей от жалости к людям мизантропией… я даже думала одно время, злясь на него, что умер он не от чахотки, а от глупости; но потом оказалось, что всё же от чахотки; странно! – Я недоумевала: откуда взялся в столь тщедушном теле столь… могучий дух? …»
По словам многих, Герцен также присутствовал при последнем издыхании Некрасова. Это требует объяснений. Дело в том, что – по распространённому мнению иных исследователей – на тот момент, то есть в ночь с 1877 на 1878 год, Герцен уже более семи лет не числился среди живых. Однако учитывая обстоятельства: невосполненность любовных чувств Герцена, и к 1878 году далеко ещё не старого; то, как Наталья Алексеевна о нем вспоминала в иные из пикантные своих минут (скажем, проливая слёзы над листами своего дневника), – в связи со всем этим некоторые из иных исследователей склоняются к предположению, что то ли сам Герцен, то ли его дух, но вполне материальный, то есть представляющий собой твёрдое тело, подчиняющееся законам физического мира, присутствовал при упомянутом значительном событии. Но, однако, до сих пор некоторые из иных исследователей и, честно говоря, литературоведов, а только потом уже исследователей той отдалённой сейчас эпохи, не могут придти к единому мнению в животрепещущем вопросе: кем был тот человек в шляпе, который скромно стоял в в сторонке (иные из иных исследователей убеждены, что в сильно затенённом углу) при последнем издыхании поэта – но шляпу так и не снял. Что это? Европейское воспитание – или тайный знак победившим царизм потомкам?.. – Вопрос этот до сих пор остаётся открытым.
Краткое изложение под названием «Любовь и шляпа, рассказ ужасов»:
У двух друзей, которых звали Николаями, была знакомая. Её звали Наталья.
К Наталье ходил и третий. Его звали Александр.
Наталья отвергла Александра, избрав одного из Николаев.
Александр остался ни с чем.
Вскоре Наталья рассталась с тем Николаем и ушла, но не к Александру, а к другому Николаю.
Вскоре этот Николай умер. В день смерти этого Николая Александр, будучи к тому времени предположительно мёртв, пришёл к нему в шляпе и, когда этот Николай умер, Александр, возможно, хотел снять шляпу, но не снял.