Эти полтора года жизни походили на самолет сорвавшийся в штопор, где пилот не осознал еще до конца - машина потеряла управление, осталось просто откинуться в кресле и ждать конца. Конца, который с чудовищным ревущим ускорением вот-вот ударит в лицо и расплющит.
И будь я героем положительным то, наверное, мучился бы тогда, не спал бы ночами , в холодном поту вспоминая как толпа крепких, сытых людей забивает ногами горстку невинных. Каялся бы , что очутился вовсе не среди невинных, а в пинающей озверевшей толпе.
Однако же , увы, должен вам признаться, мне тогда было совсем не до жертв режима юртбаши.
Я неожиданно стал сильвестром столовой - и этот факт волновал меня значительно больше. Должен вам с прискорбием сообщить, что я неисправимый карьерист и даже такая презренная и унизительная, или наоборот почётно успешная должность, как ночной вахтер столовой в мужской колонии строгого режима - настроила меня на прагматический, агрессивно деловой лад. Инструкция руководителя СПП Сагита была короткой :
- В жопу все движения. В жопу запалы. Слови тушенку. Погасни. Не отсвечивай. Всем нужна тишь да гладь.
Каждый день в восемь вечера из спортзала будем заходить мы с Греком. Обеспечишь горячий ужин. Вот и все твои обязанности на новом посту. Ты, по-ходу, готовить-то умеешь? У нас вахтер столовой - тоже, типа – кок на подводной лодке.
Ну... готовить... ( я вдруг забуксовал взвешивая шансы потери сытого поста в столовой против возможности получить пинков от Сагита с Греком, вызванных фатальным несварением желудка) Ну...
Меня выручил сам Сагит:
- Ясно. Понятно. Мясо хоть поджарить сможешь? Берешь, ****ь, котел, калишь масло и туда мясо с луком бзиньк? Диплом не нужен
- Мясо пожарить смогу.
- Ну вот и ладненько. Завтра в восемь и попробуем дружно твоей стряпни
- А где его, мясо то это взять?
- К шефу, к Рустаму подойдешь, скажешь – Сагиту, он всё и выдаст, как положено.
Когда руководитель ушел, я стал осматривать свои новые владения бормоча под нос
-Как один мужик двух генералов прокормил, как один мужик двух генералов прокормил!
Это походило на громкую речёвку морских пехотинцев США. Речёвку морпеха классно горланить, когда немного страшно - будь с морской пехотой, езди в экзотические места, знакомься с новыми людьми, УБЕЙ ИХ!
Интернетов тогда в джамахирии толком не было. Так что новости типа Би-Би-Си и Голоса Америки слушали мы тогда по старинке на коротких шипящих волнах бесплатного радио.
Из бодрых военных сводок Пентагона я уже знал - всего-то в нескольких сотнях километров, объединившись с афганским Северным альянсом славная американская армия долбит ненавистный Талибан. Иногда я подолгу с надеждой смотрел в небо с надеждой, что вдруг прилетит добрый старый Б-52, сбившийся с курса, и случайно сбросит на нашу зону пухлого Литл Боя - мгновенно обратив в пар все это аккуратно побеленное к очередной годовщине безобразие.
Но Б-52 все не прилетал и, хотя сроку оставалось совсем уже с гулькин хрен - время отчего-то просто остановилось.
***
Комнатенка вахты, оставленная мне Валерчиком была даже уютна. Бывший сильвестр столовой был явно одним их тех, кого маруси с блаженным придыхом называют “рукастый мужик”.
Стены каптёрочки были аккуратно покрашены, оконце покрывали аккуратные занавесочки, сложенная из кирпичей электроплитка своими размерами скорее тянула на камин, на стене аккуратно висели чистые сковородки и разные разделочные досточки, а чуть ниже - прямо под ними стоял хороший вольный казан для плова и самая настоящая мантышница.
“О, - мантышница!” - сразу же мелькнуло в моем вечно ориентированном на мелкую пакость мозгу – “можно будет гнать самогон!”
Дерзкую мысль о производстве спиртного, впрочем, я немедленно отогнал, а вот сводящий скулы лубок, изображающий пальмы и белую яхту, немедленно сорвал со стены каптерки и вышвырнул.
Среди многообразия инструментария Валерчика, увы, не нашлось ни одного ножа. “Наверное отмели, когда приходили арестовывать за организацию кражи плова освященного великим юртбаши” - заключил я.
Еще одним достойным упоминания достижением бывшего сильвестра на поприще обустройства отсидки с максимальными удобствами, было кресло. Настоящий синхрофазотрон.
Выброшенный из кремлевских кабинетов штаба зангиотинской колонии за колченогостью, трон попал в руки к этому пэтэушному страдивари.
Вместо сломанных колесиков кресло сильвестрово сидело теперь на подобии деревянного шасси. Его генеральскую спинку покрывало несколько дополнительных слоев умыкнутого со швейки поролона. Воздвигнут памятник пенитенциарного мебелестроения был под петровский Валерчикин рост, поэтому, когда я решил испытать его своей тощей задницей, то почувствовал будто погружаюсь в мягкую пучину безмятежности сравнимую разве что с утробой матери.
Вот в этом кресле теперь и буду дремать волшебные несколько часов покоя ночной вахты, когда копытятся даже самые упрямые и злостные дежурные ментозавры.
Но ох сколько же времени еще до этих блаженных часов, и сколько еще предстоит сделать, чтобы весь долбаный мир, наконец, оставил уже меня в покое.
***
Первый уровень новой игры, который мне предстояло пройти была организация изысканного ужина для двух генералов от СПП.
Я глянул на свое изображение в небольшом, старательно вделанном прямо в стену зеркальце и надломил бровь:
- Здравствуйте, а я - ваш новый участковый! Хм-хм, гхм , тьфу, сука! ЗДОРОВА, я ваш новый УЧАСТКОВЫЙ, уххха! Чего вылупились?
Я оправил повязку СПП гордо украшающую левый рукав, заломил на самый затылок щегольской зангиотинский чепчик и двинул на охоту за мясом для акул.
Надо бы вам похвастать это уже не была огромная хозяйская повязка, теперь рукав мой украшала изящная щегольская планочка, сделанная по команде Сени голубым кутерье Нодыром. Сеня авансом верил в меня, своего нового агента в столовой. Моя новая гадская планочка сильно смахивала на сагитскую, хотя размером была побольше. Субординация.
Чтобы попасть в неприступные владения шеф-повара Зангиоты, предстояло пересечь овощной дворик, где под навесом из шифера лежала куча слегка подгнившей, невостребованной вольным гражданами джамахирии картошки и репки.
Охранять эту сельхозпродукцию от расхищения и была наипервейшая обязанность вахтера столовой ночью. Дневной вахтер еще и погонял пригнанных на чистку этого сокровища десятерых чертобасов, набираемых ежедневно из нерабочего сектора жилой зоны.
Когда я пересекал картофельный развал, вдыхая его терпкий аромат портяночной гангрены, уверенности у меня отчего-то поубавилось.За тяжеленной дверью бункера с надписью ВАРОЧНЫЙ ЦЕХ, остатки моего боевого духа совершенно улетучились.
Я очутился в длинном коридоре, который скорее напоминал бункер Гитлера Вольфсшанце, чем кухню столовой приказа общественного призрения джамахирии номер один.
Свежевыкрашенные стены, натертый до блеска кафельный пол и двери-бойницы такой толщины, что легко выдержали бы близкий разрыв ручной гранаты.
Если не врут шеф-повар Зангиоты - Рустам-ака , служивал вице губернатором ферганского вилойята.
Оказавшись в Зангиоте, губернатор превратил кухню в неприступный бастион. Легко было отметить насколько больше фигура шефа чем эта новая должность, чем сама столовая и даже чем весь оцепленный колючкой квадрат колонии номер один. Такое бывает, когда капитанов атомоходов вдруг назначают выдавать прогулочные лодки в парке культуры.
Двери, выходящие в коридор были отмечены художественными табличками. Я сразу узнал колонковое перо автора полотна “Амур Тимур, скачущий галопом” - украшавший центральный плац зоны.
Дверные таблички гласили НОН, ГУШТ, ДИЕТА, АМБАР.
В откровенно тюркском ряду этих слов, мой взгляд филолога-недоучки резанула эта самая ДИЕТА. Неужели во времена тимуридов не было таких расхожих понятий? Диета по Абу Али ибн Сино? Что так сложно было подобрать перевод в диванах бессмертного Навои?
Слово “диета” политически некорректно вырывалось из стройного ряда независимых слов. С обретением долгожданной свободы, народ великой джамахирии начал возрождать родной язык. Первым и наиболее приоритеным шагом молодого государства стало всяческое искоренение противных поэтическому уху среднего узбека славянизмов.
Так из узбекского ушли слова университет, космос и главный инженер. Но некоторые откровенно омерзительные, юркие как бельевые вши русские словечки - все же выскакивали то там, то тут.
Что и говорить о выступлениях вождей джамахирии, которые, начав речь с традиционно-восточного Ассалям Алейкум, дустлар, - быстро срывались на партийно-аппаратную дробь кэпээсэсэной версии аппаратного русского.
“Как же это хорошо демонстрирует злобную недалекость и непрагматичность юртбаши”, со злорадством подумал я - вот взять к примеру - тех же индусов. Сколько лет терпели тяготы и лишения от британских колонизаторов, а вот скинув иго гнета, утопившего в пучинах и славного капитана Немо и его Наутилус, индусские гандиты ведь ни на минуту не подумали отказываться от стандартных удобств английского языка, а наоборот всяческие культивировали его на разных уровнях.
Мое пафосную внутреннюю речь мелкого брюзги прервало неожиданное появление самого генерал-губернатора столовой.
- Ассалому алейкум, Рустам-акя!
Я содрал с головы чепчик, и прижав его к груди, склонился в приветственном поклоне. Очевидно шефа, чьи покои находились в самой глубине, в святая святых бункера, уже известили о моем несанкционированном вторжении.
- Ты чо без халата – вместо “ваалейукум” заорал шеф - нельзя тут без халата!
Я оглянулся по сторонам и тут же заметил - нас уже окружала свора прокаченного вида поварят, а в затылок гнусаво дышал страшный зангиотинский мясничий. Все они, кроме меня и облаченного в блестящую шелковой нитью ПУМУ Рустама, были в накрахмаленных белых халатах. Это походило на картинку из школьного учебника по анатомии - когда белые кровяные тельца-лейкоциты изгоняют чуждую для организма инфекцию.
- Мне бы мяса, Рустам-акя, и масла...немножко. Пожарить к ужину ДЛЯ САГИТА. Для Сагита!
- Мясла нет
- Ну это жеж - для САГИТА ведь
- Поздно пришел. Все мясо уже в котле. Открывать до выемки не могу - инструкция. В два часа ночи - к выемке и приходи, дам твоему Сагиту.
-Так он на ужин придет через час...
- Миску сейчас принеси - диеты наложу ему. (Рустам кивнул низкому меланхоличному бильярдному шару - повару-диетчику. А ты, кстати, почему здесь без халата? Обнаглели совсем сэпэпэшники. Все обнаглели!
Я сам не заметил как снова очутился в вонючем картофельном дворе. Последнее, что я видел в коридоре был плакат изображающий в довольно извращенных деталях жирную муху с надписью “ифлос килманг”.
Дверь в пропахший капустой и дезинфекцией коридор плотно захлопнулась и я уперся в нее лбом.
Чепчик все еще был у меня, сжимал в руках, и недавно выбритой "под Котовского" голове сразу стало неуютно.
***
Запах разлагающейся картошки подтолкнул меня к действию. Вот сейчас припрется голодный Сагит с Греком из спортзала, где они явно не аэробикой занимаются. Разогретые и жаждующие добытого мной мяса качки. Поджарить им что-ли картошки хоть - может прокатит, а завтра долой с этого поста, к черту этот ватикан в ватикане. Диета, ёб твою мать!
Я склонился к зловонной куче и брезгливо, будто руки мои были облачены в белые перчатки, стал выковыривать более-менее целые картофелины.
Но и тут меня снова отбросило на несколько уровней вниз - во-первых, как я уже упоминал, среди инструментария Валерчика мною не было обнаружено ни одного ножа. А еще - чтобы пожарить пусть с грехом пополам вычищенную картошку нужно было хоть немного масла. Мысль о возвращении в волчье логово фюрера зангиотинской столовой наполняло сердце скорбным трепетом.
И тогда я решился на новый трюк - сгонять к Баеву в сектор. За ножиком.
Все гласныя и негласныя инструкция вахтера СПП запрещают нашему маленькому племени лукаться в закрытые сектора - во избежания провокаций. Большинство мужиков нас презирает, а некоторые люто ненавидят. Но Баев жил в первом секторе, а сидели там, в основном, первоходы и маслокрады низкого уровня, те у кого не было достаточно денег и связей, чтобы инвестироваться в столовую или на худой конец в кубовую. Если они и недолюбливают гадов, то в лицо все равно улыбаются.
Перспектива того что я заработаю колющее или режущее раненье шкурки в первом секторе была настолько мала, что я решил ей пренебречь. Я сам неоднократно наблюдал как скользкий гад Шкур - со свиданки, не раз нырял в первый сектор, отрабатывая груза.
Правда перед тем как уйти с головой в пучину сектора, которая едва заметно колышется от количества напичканных туда зэка, Шкур всегда выворачивал повязку СПП - буквами внутрь.Не отсвечивать и не играть с огнем лишний раз. Этого бывало достаточно, потому как- первый сектор - это вам не мутноватый второй и уж точно не самый страшный - третий, где сидит со всей своей свитой, склонный к злоупотреблению опиатами, Положенец.
Основным препятствием с которым я столкнулся в ходе головокружительной пенетрации имунной системы первого сектора стали не его жители - кристально правильные мужики, а моя сладкая татарочка Рамиля.
Подружка наотрез отказалась открыть тяжеленные литые ворота. Пришлось рассказать ей о моих проблемах в виде приготовления ужина для руководства.
Татарочка сама аккуратно вывернула мою повязку буквами внутрь и, оглянувшись по сторонам, - нет ли ментов - быстро, как только умеют опытные секторные полицаи - открыла мне маленькую боковую калитку.
Когда я уже наполовину ушел в пучину сектора, Рамилька догнала меня и с треском сорвала повязку с моего рукава
- На обратном пути отдам. Удачи!
***
Чёрт никогда даже отдаленно не так страшен, как его принято малевать. На появление мое в секторе просто не обратили внимания. Вот стоило бы к примеру нарисоваться тут долговязому Геше Авктштоль - даже без повязки, а хотя бы в своем костюме сталилитейщика - его тут же бы облепила толпа антител - как меня в столовой.
Незаметным комариком я тихо добрался до точки назначения - прохода пятого барака, где скромно поживали Баев и Сэнсэй.
Сэнсэй руку мне пожимать не стал - увидев, сразу молча снялся - “Я на турник”. Зато Баев бросился обнимать, будто мы не виделись целый год.
- Ну как там житуха в штабах и приштабных пространствах? Выкладывай!
Рассказывать - это всегда с удовольствием - вы и сами уж не раз от моей вечной болтовни пострадали.
Так что вскоре Баев - исполнившись симпатии к моим злоключениям, уже протирал ножик сделанный из такой плоской железяки, что вставляют внутрь подошвы ботинок - супинатора.
Ножик Баева проще всего было бы описать как “тупой, как две залупы, сложенные вместе волей суровых обстоятельств”.
Со вздохом представив, насколько муторно этим залупообразным супинатором чистить картошку для сагитов, я с досадой сунул его в карман брюк. Этот жест не укрылся от Баева - во всяком случае его глаза восхищенно блеснули - дерзко, мол, ты ножик носишь - прямо в кармане, а не прячешь куда - в носки, от ментов.
Потом он отодвинул в сторону тумбочку и дубликатом бесценного груза передал мне маленькую баночку от майонеза, наполовину наполненную мутным маслом.
- У Сэнсэя днюха через пять дней, я уже вторую неделю коплю - ты давай, не тяни с возвратом!
Я представил как Баев две недели кряду во время обеда вылавливает кружочки масла, плавающее на поверхности обеденного супа, чтобы в день днюхи поджарить с хлебом из баланды же выловленную картоху.
- Днюху Сэнсэю закатим - не бзди! Я теперь сильвестр-столовой!
- Ага, сам вижу - еще какой сильвестр! Бывай, дружище.
***
Уже на выходе из подъезда, в полутьме мне на плечо легла тяжелая рука Сэнсэя:
- Тигр бережет свою шкуру, а человек — имя
- О! Я скучал по твоим фразеологизмам, Сэнсэй! А что мое имя? Я ведь никому зла стараюсь не делать, правильно?
- Разве мудрый станет сторожем еды в стане голодных? Для чего ты бросаешься в эту суету, у тебя срока ведь осталось полгода?
- Да я ведь...
- Будь честен с собой - станет легче быть честным с другими!
Произнеся эту глубокую проповедь, Сэнсэй по кошачьи беззвучно вознесся на второй этаж барака.
Слегка загрузившись от его слов, я двинул к выходу из сектора, где уже вытягивала шею выглядывая меня стройная постовая Рамиля.
Когда она, по девчоночьи немного склонив голову на бок, натягивала повязку на мой левый рукав, я сразу напрочь забыл и о глубине мудрости кекусинкай, и о зажатой под мышкой майонезной баночке с маслом.
Мне захотелось обнять Рамильку так, чтобы сперло дыхание, поднять ее на руки и кружить перед огромными, литыми как в фильме про штурм Зимнего, воротами первого сектора.
Над нами было многослойное, какое-то трехмерное небо с неровными рядами звезд. Такое слоеное небо увидишь разве только в Азии. И можно было так легко забыть обо всем под этим небом, и вопреки мерзопакостным обстоятельствам, и, вопреки всем озабоченным чистотой моего честного имени людям, просто гулять всю ночь в обнимку вот с этим существом у которого в темноте лучатся синие глазищи.
Ох уж это вечное звездное узбекское небо! Ох уж эта полная, колдовская голубая луна!
В такой момент как никогда ясно, что весь бетон, колючие проволоки, юртбаши и прочая болотная нечисть - это всего лишь жутковатые длинные тени, возникшие оттого, в что в твою детскую заглянула полная луна. И боятся этих теней совсем ненужно. Это глупый детский страх. Вот сейчас я обниму мою татарку и схватив под руки, закружу в беспечном лунном вальсе, который моментально поглотит весь остальной мир.
На мое счастье татарочка Рамиля пребывала в более прозаическом духе:
- Сагиты уже минут сорок в спортзале. Скоро выйдут. У тебя совсем-совсем не осталось времени!
***
Пока я кромсал подгнившую, а местами намертво подмёрзшую картошку, масло баева, перемешанное с капельками баланды звонко стреляло, норовя попасть мне в глаза. Масло с водой стреляет звонко как рикошеты пуль в старом советском боевике про басмачей.
Часто мой взгляд падал на мантышницу и другую поварскую утварь Валерчика. Я живо представлял как он раскатывает тесто, мелет мясо в фарш, лепит пельмени или вытаскивает из печки пышащий ароматом пирог и ставит его на белую скатерть перед умиленным до слёз Сагитом. Мне становилось грустно. Почему вот так получается - за что бы я не брался - я всегда в этом деле выгляжу в сотни раз хуже других? Что же это я за уродец за такой?
Швырнув тарелку с картохой перед Сагитом и Греком, я сразу же бросился к спасительной двери:
- Вы кушайте, кушайте, я не буду вам мешать.
Не успел.
Грек хапанул картошки и скорее всего той, что слегка подмерзла. Ее, падлу, как не жарь - все равно гадко хрустит, будто редька.
- А мясо-то наше куда девал? Мясо? Продал? Сам всё сожрал?
Сагит не стал даже пробовать. Он поднес тарелку к лампочке и стал изучать с видом геолога обнаружившего диковинный минерал.
- Ну, колись, Шурик, отравитель хренов! Смерти моей хочешь? Кто тебе нас заказал? Где мясо?
- Рустам не дал! Вот честное слово! А я говорил ему по буквам САГИТУ мясо, не мне! С-А-Г-И-Т-У!
Сагит и Грек понимающе переглянулись.
- Ну ладно, Сагитыч, ты же видишь повар из него херовый, участковый - и того хуже. Поставь сюда кого понаглее.
Грек поднялся и поплелся к выходу
- Конечно, завтра же мы тебя поменяем. Тут шустрить надо, братишка. Задействовать головной мозг.
Но Сагит всегда старался сделать так, чтоб было не по-грековски.
- Ну ничо, малой! Оботрёшься. Геша тоже балду гонял тут первое время. Да и Валера не с мантов начинал.
Упомянув манты, Сагит сделал скорбную паузу и продолжал:
- Сейчас этот пост пока в штабу как под микроскопом. Тут такой вот маленький очкастый гоблин как ты, как раз в тему и вписывается.
- Но мы же не должны от этого голодать, правильно? Давай его к Геше отправим на ускоренные поварские курсы.
Геша был семейником Грека и ярким представителем грековой системы управления. Грекова система сейчас была в оппозиции. Поэтому Сагит сказал:
- Нет! Не к Геше. Не к Геше. К Валерчику вот в шизо его завтра поведу после утреннего просчета. На мастер-класс. Пусть учится у профессионалов.
Бывай, Шурик! Смотри не усни тут в тепле. Не спались.Бди.
Сагит оглянулся по сторонам в поисках полотенца и заметив, что я использовал его в качестве скатерти - ловко выдернул почти чистую ткань из-под тарелки с моей смелой версией картошки-фри.Тарелка приземлилась на стол и, сделав па в стиле гопак, вернулась в состояние безмятежного покоя.
Бросив смятое полотенце под ноги, Сагит вышел из будки. Грек последовал за ним. Я видел через окно, как они пару минут оживленно спорили о чем-то, а потом, как по команде махнув рукой, покинули вверенный мне пост.
Тогда я сел на сооруженный профессионалом-Валерчиком трон, поставил на колени тарелку с картошкой и стал бдеть. Мне очень хотелось, чтобы под покровом ночи в картофельный двор проникли злодеи. Они склонились бы над зловонной кучей корнеплодов, набивая карманы мужиковским добром. И тут я бы и выскочил и возопил:
-Стой, стой, стрелять буду!
***
Утром я считал секунды до конца просчета, моля бога чтобы Сагит забыл обо мне и я отрубился на весь день - спать. Сон в лагере - это самый лучший вариант побега.
Но Сагит не забыл. Он явился в первый барак, когда я, облачившись в почти совсем новые длинные китайские подштанники - подарок Сени, уже взбивал перину.
- Вот, на, задобришь Валерку -
Сагит протянул мне кулек с чаем, сигаретками и какими-то узбекскими сладостями со свиданки. Всю дорогу до штрафного изолятора я молился, чтобы он не приказал закрыть меня с Валерчиком в одну хату.
К моему облегчению, этого не произошло. Сагит просто оставил меня в коридоре перед самой хатой Валерчика, сразу же как только в кормушке нарисовалось его плохо выбритое ебло.
- Шурочка, шалава, как житуха?
- Приветы, Валерчик!
- Я слыхал Сагит, долбоёбина, тебя на мой пост поставил?
- Да ну его... тяжкий пост, сплю и вижу как свалю оттуда с разнарядки
- Понятный херсонес. Там, на этом посту мозги ведь нужны. А у меня в залупе мозгов больше, чем у тебя в очкастой башке.
- Да-да. Ты мне уже это не раз говорил. Сагит сказал, ты научишь меня как надо мясо у Рустама выруливать
- Угу. Научу.
Валерчик гадко хрупнул карамелькой.
-Как отстрочишь мне наскоряк и - сразу всему научу. Даже так - первый урок , дети, это вот пососать дяде Валере хер! Второй урок - как вырулить у шефа повара продуктов. Третий урок - как принудить шефа повара САМОГО готовить для Сагита!
От последних слов Валерчика у меня возникло некоторое подобие азарта. Очевидно это отразилось на моем лице, потому что Валерчик сказал:
- Вот-вот, я знал, что ты сам хочешь! Давай подойди ближе к кормушке! Я сейчас вытаращу сюда пепиську - а ты полижешь тихонечко, лады? Ну давай, не ломайся уже!
- Валер! У меня встречное предложение! Тебя на сколько укатали? На шесть месяцев? Так?
- Пидоры они все. А встречное предложение отпадает - я у тебя сосать не стану.
- Понятный хер, что они пидоры все. Но вот смотри - у меня до звонка чуть больше шести месяцев. Давай так - ты меня учишь там правильно в столовке двигаться, я тебе - каждый день жрачь с сагитова стола? Кто еще тут сидит с шиком эдаким? Ну!
- Двигаться ты будешь только у меня на штуцере. Вертеться, как на каруселе. Или вот - другое встречное предложение - ты мне на днюху подгони сюда подружку свою - проституку Рамилю Ивановну. На краткосрочную свиданку.
Если оскорбления в свой адрес я давно научился пропускать мимо ушей, то упоминание моей Рамили завело меня не на шутку.
- Сам соси, гандон! Понял! Залупень Рахманинова! И баландой хозяйской закусывай, животное непутевое!
Я развернулся и гордо направился к выходу. Людей закрытых на несколько замков очень легко и приятно посылать на хер. Пусть посидит и подумает о своем моральном облике и вообще ориентации.
В конце-концов справлюсь сам. И потом мастер-класс можно попросить у Геши. Он хотя бы не станет склонять меня к оральному сексу. А там - глядишь и этот ёбр тамбовский поумнеет, поголодав слегонца.
-Стоой! Шура! Да стой же, вакутагин херов! Пошутил я. Что шутки разучился понимать, чёрт лысый? Записывай давай. Очковтиратель недомерянный.
Через минуту я уже сидел на полу и смиренно внимал голове Валерчика. Она торчала из двери камеры, как хрустальный шар с глазами. Теперь можно было изловчившись вдарить ему в харю открытой форточкой кормушки - если сильно попросит. Кормушка тяжелая – нокаут гарантированный.
- Короче.Тонких мест тама куча. Куча. Но не каждый запал тебе по силенкам, Шурка. Не все сразу. Давай начнем с легкого – илик йог. Да илик! Хотя тут момент, момент словить надо. Не сможешь с первого раза. Лады. Тогда второй вариант - хлебораз. С пятичасовым хлебным завозом на постой заходят груза. Тут опять же пасти надо. С терпением, с вниманием. Отлавливать момент. Ты не домушник? Тут как хату ладно сработать - подготова нужна. А еще лучше – наводка. Ах да - ты ж побегушник у нас, надо ж с колонки на лыжи встал. Ну, мудак! Так оно! Пасти хату надо долго и талант иметь надо.
А вот знаешь что - начни-ка ты с мяса! С мясом все грубей, бля, но зато гарантировано спалишь. Одним махом. Только дух надо иметь. Это уже в стиле проникновение со взломом.
И самое главное, запомни – спалишь мясной цех - не вздумай акт долбаный писать или вообще - поднимать шум. Тихо к Рустаму отнесешь и положишь запал перед ним. Все дела. Станет сговорчивым. Сразу же.
Его, Рустама, тоже пойми - он почти весь продукт за свое личное бабло сюда тянет. С лишком. Лишок - на продажу идет в сектора. Бабло с продажи - ментам заносит. Поэтому там движение должно быть всегда. Всегда, догоняешь? Это как электростанция или аэропорт – ни выходных, ни праздников.
А будешь ихнюю движуху тупо палить - самого подставят и выкинут с поста. Не будешь их палить - так спалят другие, а ты будешь крайний. И выкинут с поста. Как всегда.Вот так та.
Валерчик сделал жест рукой показывая где в результате подлых интриг он оказался сам.
- Что ни делай запал? Но шесть месяцев там простою? Вернее – выстою?
- Меня будешь слушать - простоишь шесть лет! Дядя Валера плохому не научит.
- Не-не, шесть лет не надо. У меня звонок через полгода!
Пока Валерчик в деталях натаскивал меня на мой первый боевой запал, я сидел на полу и думал как же здорово, что я когда-то учился в институте.
Самое главное что мне там привили - это страстную охоту к самообразованию. Спасибо им.
***
Из военной сводки:
Операция Пентагона Несокрушимая Свобода первоначально носила название Безграничное правосудие - и являлась формой возмездия за теракты 11 сентября. В последствии название пришлось поменять в связи с тем, что оно потенциально являлось оскорбительным для мусульман. Определение “безграничное правосудие” может относиться только к Аллаху.
Военная операция началась вечером 7 октября 2001 года. В нанесении первого удара принимали участие 40 боевых самолётов; с американских и британских кораблей было выпущено около 50 крылатых ракет.
Система ПВО талибов была выведена из строя почти сразу; вся имевшаяся у них авиация, в основном старьё еще советского производства, была уничтожена на аэродромах..
Большинство ударов наносилось высокоточными боеприпасами с лазерным или спутниковым наведением, что, однако, не позволило избежать инцидентов с гибелью мирного населения.
Были применены и сверхтяжёлые бомбы Дэйзикаттер — самые мощные неядерные боеприпасы в истории человечества на тот момент.
В войне против сил НАТО принимала участие оппозиционная организация Исламское движение Узбекистана(ИДУ).
ИДУ взяло на себя ответственность за ряд громких нападений на коалиционные силы.После этого к названию организации стали добавлять прилагательное “терорристическая”.