Это было в те времена, когда мы на всём экономили и не боялись экспериментов над собственными волосами. А раз не боялись, то и решили как-то раз с подружками сделать мелирование своими силами. Скинулись, купили краску, бросили жребий и доверились одной из нас, самой опытной в деле парикмахерского искусства.
Когда подошёл мой черёд, я простодушно отдала густую шевелюру в руки самопровозглашённого мастера (справедливости ради – нами признанного). Но результат меня не обрадовал – светлых лучиков, что выигрышно оттенили бы родные тёмные волосы, не было.
-Зоенька, ты посмотри, что получилось, – вздохнула я, постучав в дверь ушедшей раньше подруги (мы жили в соседних квартирах).
-А краска осталась?
-Да, есть немного.
-Пошли.
И Зоенька, надев латексную перчатку, решительно выскребла из мисочки остатки краски и щедро мазнула меня по чёлке.
-Ма-а-ма, – ахнул вернувшийся из института сын.
Лучиков по-прежнему не наблюдалось, зато голова поделилась ровно на две части – жёлтую и тёмно-русую.
-Зо-ень-ка… – протянула я, войдя к подруге.
-У тебя чернила есть? У нас на работе сотрудница ими седину закрашивает. И знаешь, цвет такой красивый получается... Попробуй…
Я вернулась домой, с трудом нашла стародавний пузырёк с чернилами, налила их в тазик с водой, окунула чёлку и долго стояла, разглядывая синие разводы. Многострадальная челка после совершённого над ней насилия отомстила фиолетовым цветом. Я упала в обморок. Мысленно.
Прошло много лет. Так много, что я и забыла об этом случае. А напомнила мне о нём очередная поездка в метро.
В то утро я вошла в вагон, устроила себя поудобнее, ухватившись за вертикальный поручень у двери, и опустила глаза. Mamma mia! Передо мной сидела девушка с фиолетовыми волосами. Днями раньше мне встретились две носительницы волос ярко-зелёного и ярко-розового цветов. Теперь вот и фиолетовый, значит, в тренде. Приглядевшись внимательнее, я поняла, что на девушке парик. Его хозяйка спала тяжёлым сном безумно уставшего человека, опустив голову, поэтому лица я не видела. К тому же его закрывала длинная густая чёлка. Рядом с девушкой сидел пожилой мужчина и периодически то подрёмывал, то поглядывал в её сторону. Наверное, сочный цвет клематиса на голове девушки завораживал его.
Вдруг поезд резко затормозил. Стоявшие и сидевшие дружно накренились набок, чертыхаясь кто вслух, кто про себя. Девушка же со всего маху врезалась лицом в поручень, да так, что очки в чёрной пластмассовой оправе, которые не просматривались за волосами, соскочили. Бедняжка подхватила их и подняла голову. Она оказалась весьма симпатичной, милой и очаровательной. Ударилась, она, видимо, сильно, потому что долго тёрла маленький аккуратный носик. Мужчина-сосед сочувственно посмотрел на девушку, которая снова надела очки и тут же впала в забытьё. Через несколько секунд её фиолетовая головка дёрнулась и опустилась на его плечо. Он встрепенулся и заглянул девушке в лицо, низко наклонив голову.
И знаете что, я неожиданно убедилась, что критикуемая ныне фраза из популярной некогда песни «Подмосковные вечера» – «что ж ты, милая, смотришь искоса, низко голову наклоня…» – имеет право на существование. Посмотреть именно так можно, и, между прочим, без особого напряга.
А девушка продолжала ронять славную головку то на плечо соседа, то шла на опасное сближение с коварным поручнем…
На неё стали обращать внимание и другие пассажиры, чьи взгляды светились невысказанной добротой. Не было ни насмешек, ни ухмылок, ни шушуканья, ни покручивания пальцем у виска.
Напротив, это юное создание с фиолетовыми волосами, фарфоровой кожей и прямоугольными очками на чудесном носике… Эта провалившаяся в глубокую пропасть сна малышка, сама того не ведая, стала таким генератором хорошего настроения, таким мощным посылом светлого чувства умиления, нежности и умиротворения, что дай ей Бог и дальше пробуждать в сердцах людей всё перечисленное выше.
И, кстати, ей очень даже шёл фиолетовый цвет.