Беглый 1. 10

 
В кинотеатре, где мы договорились с Артемом встретится, если вдруг разминёмся, идет все тот же самый фильм. Бегущий от правосудия. Но тогда у меня был у ног весь мир, а сейчас, я кажется, загнан в угол.
Артем не пришел. Я приходил туда несколько раз подряд.

Я прошел по кругу всех моих девочек. Не хочу прослыть бахвалом и сохраню их точное количество непрозрачными покровами. А еще немного боюсь, что кто-то из них даже станет читать сию безграмотную летопись.

Менты не отличились творческим подходом к розыскным мероприятиям. Они забрали у мамы мою старую записную книжку и тупо бомбили по алфавиту. Иногда, случайно, наши пути пересекались, и два раза я даже чувствовал на затылке их смрадное дыхание. Так они обломали мой визит к Бакешке, так что наверное и умру до старости лет не воспользовавшись шансом.

Все мои подруги, даже осознавая  возможные неприятностях с властями, кормили меня, прятали, ласкали и давали утром денег на трамвай.

Чего не скажешь о моих  лучших друзьях – Малявин по телефону сказал, что менты угрожали создать проблемы его только что освободившемуся отцу и приходить к нему нельзя ни под каким предлогом. Лучше всего сдаться и не дурить.

У Стаса была жена на каком-то месяце и мы не могли ее беспокоить. Был семейный  ужин с напряженными лицами и пустыми диалогами. О ночлеге не могло быть и речи.

Витолс уже полгода, как сам бегал от скорого на руку узбекского правосудия и даже близкий подход к его подъезду был чреват звонком “куда надо” от доброохотов-соседей.

Много людей в тот год или бегали, или уже сидели, или только-только освободились в новом Узбекистане. Юртбаши торжественно поклялся на священной книге, что переловит всех бандитов.

Я не никакого имею права никого осуждать. Но статистика моего варианта эксперимента Милгрэма все-таки говорит явно в пользу представительниц прекрасного пола. Любовь для женщин выше человеческих законов и правил. Поэтому именно женщины и спасут наш бестолковый мир.

***

Последнее место где я еще не побывал за те три недели, что бегал,  был дом моей тетки, на одной из городских окраин. Ехать туда надо было часа полтора. А еще её адреса не было в записной книжке ментов. Я очень устал и мне нужно было хотя бы недельку нормальной жизни перед рывком в Россию.

Независимость Узбекистана повлияла на тёткин образ жизни. Теперь с дипломом химико-технологического института,  тетка добывала дома самогон. Самогон выходил крепкий, в соответствии со строгими правилами ГОСТа. В эпоху неконвертируемых узбекских зайчиков это было жидкое эльдорадо.
Тётка быстро его сбывала на Тезиковской толкучке каждое воскресение. “Тезиковка дача” - это как Сандуновские бани в Москве - по фамилии купца. Русские купцы и ссыльные дворяне жили в Ташкенте задолго до появления Узбекистана.
На огромной веранде, где на первое мая и новый год собирались умные химики-технологи, кушали оливье и рассказывали брежневские анекдоты, теперь бродят огромные бутыли с мутной брагой. На их горлах одеты резиновые перчатки.

“Перчатки это индикаторы готовности браги. Если рука вяло склонена на бок, как у уставшей жертвы уже утонувшей в трясине, браге надо еще побродить. Если же перчатка изображает ладонь толстяка, останавливающего такси – то уже вот-вот можно гнать” - учила тётка.
Тётка решила сделать из меня подмастерье-винокура.

***

Целую неделю я тут сплю, усиленно питаюсь, пью тёткин виски, и занимаюсь английским с тёткиными детьми. По воскресениям помогаю ей тащить на толкучку позвякивающие тяжеленные сумки. Руки стали ныть после двух раз и я убедил тётку купить для этой цели детскую коляску.
Теперь издалека кажется будто счастливый папаша проветривает первенца. Или первача, чтобы уж до конца быть точным.
Меня все устраивает. Жизнь моя по-тихоньку налаживается.
Беда приходит именно тогда, когда начинаешь давать слабину.

***

Мою беду звали дядя Ильдус. Так громко звался теткин секретный рыцарь. Расстелив на земле промасленную тряпицу, дядя Ильдус продавал на тезиковке железки. Но это была всего лишь витрина.
На самом деле дядя Ильдус обладал какой-то магической силой, воле которой подчинялась вся тезиковская толкучка. Только сейчас я понимаю, что он крышевал и бутлеггерский проект моей тетушки. Кроме этого делового сотрудничества, он также посещал теткин альков раз в две недели. Выполнив эту важную функцию, он съедал огромный ляган пельменей, закусывал всё это дело колбасой и слегка икая, откланивался.
Однажды мне не повезло стать свидетелем ритуальной сцены метившего свою территорию дядю Ильдуса.

В тот день я проспал до полудня и зевая подался на кухню. Там уже вовсю кипел технологический процесс. Как и подобает младшему научному сотруднику я рутинно проверил показания приборов и отметил, что давление близко к критической отметке.

По инструкции следовало уменьшить температуру, но технологическое самоуправство во время варки тёткой не поощрялось.

Следовало получить официальное разрешение главного технолога. Иногда параметры тетка сама меняла исходя из каких-то неведомых мне качеств сырья и технологического вдохновения сивушных паров. Так или иначе это был ее фирменный и очень популярный на тезиковке брэнд.
Я двинул в её спальню и открыл дверь.
Тётка лежала отвернув лицо в сторону и дышала. Сильно заросшая блестящей шерстью грудь дяди Ильдуса методично плющила вяловатые, слегка провисшие, но не утратившее еще привлекательности перси моей тётки. Это происходило с эдакой ритмичной методичностью хорошего швейцарского механизма. Они презрительно глянули на меня, но даже на секунду не прервали свой ритуальный танец.

Необходимо было резко закрыть дверь, буркнув извинения, и загаситься где-то на пару часов, но меня охватило странное парализующее волю возбуждение. Еще несколько странных секунд я просто стоял и зачарованно наблюдал, как седовласая грудь дяди Ильдуса плющит и плющит теткины сиси.

Потом на кухне прогремел взрыв.

На этот раз они отреагировали довольно быстро.Голый Ильдус и накинувшая кимоно тетка, оттолкнули меня в сторону, и рванули на кухню, где с потолка уже лился золотой дождь кипящей браги, а вся квартира вмиг наполнялась веселящим паром.
Ударивший нам в голову пар и отсрочил мою неминуемую экзекуцию. На целых два дня.

***

Я забрал детей из школы, а тётушка с Ильдусом уже ждали меня, накрыв в зале стол. Дядя Ильдус разлил по наперсткам раствор, хлопнул и откинулся на стуле.
Тетка завела разговор о необходимости моей сдачи.

“Что всю жизнь в бегах хочешь прожить? Отсидишь полгодика, выйдешь, получишь паспорт и живи сколько хочешь. Что там в этой Москве? Кому ты нужен без документов? Сбомжуешься ведь.
Я думаю на эксперименте Милгрэма у нее не дрогнула бы рука пропустить через меня 450 вольт. Для моего же блага.

Хотя, если честно, я и сам не прочь вернуться в зону, в зону откуда меня забрали на колонное поселение. К черту браваду. Я животное готовое вернуться в зоопарк. К черту ваши голодные страшные джунгли. Самогонка добавляет решимости.

Хорошо. Я вернусь. Только в зону. Ни в коем ни на колонку! Там каждый мент почтёт за должное попинать меня немного ногами. С ментовскими сапогами я хорошо знаком, и они вселяют в меня животный страх. 

Самое главное, когда бьют и больно-то не очень, болеть, оно потом начинает, но вот сам страх перед побоями – о – это сродни страха смерти.

“Так ты только из-за побоев переживаешь? Думаю, я смогу это решить. Легко.  У меня соседка по даче знаешь где работает? Как раз в этом самом Управлении исполнения наказаний ихних и работает, самогон мой любит, страсть! Поговорю с ней, чтоб тебя прямо в твою зону отправили, устраивает такой вариант?”
Мне становится смешно, ведь даже чтобы сесть обратно в тюрьму, в нашей великой стране нужны знакомства и связи.

Да. Договаривайся. Сдамся властям. Как Августо Пиночет. Уберите журналистов.

Я так устал бегать, если честно, так устал питаться подножным кормом и все время оглядываться через плечо, что честно говоря уже даже мечтаю вернуться.
Пусть еще два года, но в санатории генерала Кумова. Там я всё и всех знаю. Звонкану. Подумаешь. Идите к черту со своими поселениями. И с амнистиями вашими грёбанными.

***

Через три дня на теткиной дребезжащей копейке, мы подъезжаем к зданию ГУИН МВД Джамахирии.

За пару кварталов я прошу сидящего в кресле водителя дядю Ильдуса притормознуть.  Быстро забегаю за гаражи – поссать. И тут меня накрывает холодная мысль – надо бежать, вот только сейчас – сейчас у меня такой шанс. Бежать. Бежать.
Я раздумываю долгие десять секунд. И всё-таки возвращаюсь в копейку.

***

В проходной ГУИНа на наши имена уже выписан пропуск.
Тёткина знакомая, видимо, так сильно любит самогон, что устраивает мне аудиенцию с самим начальником управления исполнения наказания. Вторым замом министра внутренних дел.

В зоне хозяин пользуется абсолютной властью. А я сейчас на ковре в огромном кабинете Хозяина - всех – хозяев. Это трудно представить человеку не сидевшему и только теоретически способному представить абсолютную власть.

Это человек огромного роста, одетый почему-то в американский офицерский камуфляж. Он пахнет очень хорошим одеколоном. Породистый, как граф Шувалов. Вот не отнять этого у потомственных дворян. Этот точно не станет пинать ногами в живот. Аурой раздавит.

Я исполняюсь таким благоговейным страхом, что с трудом сдерживаюсь, чтобы  не бухнуться перед ним на колени и не заголосить: “Не вели казнить, батюшка!”

- Значит, говорите, вы боялись расправы со стороны администрации колонии, гражданин осужденный?
-Да, гражданин министр. Боялся. Если честно.
- А что, бывают случаи физической расправы? До сих пор?

Заммин искренне удивлен. Его брови построили пирамидку на благородном высоком лбе.

- Бывают, гражданин министр. К сожалению еще бывают. Перегибы, так сказать.  На местах.
-  А вас устроит если я  вот сейчас своей рукой напишу у вас на личном деле, чтобы вас не трогали сотрудники колонии-поселения, осужденный? Думаете поможет?
- Да-да, гражданин министр. Еще как поможет! Вы же – уух! Вы же… авторитет!
- Хорошо.  Пожалуйста.
Боярин берет со стола какую-то папку и минуты две “накладывает резолюцию” на титульной странице. Вот это автограф!

- Скажите, гражданин осужденный, а случаются ли проявления мздоимства, вымогательства со стороны офицеров Ахангаранского поселения?
- Да как вам сказать… Я был там без году неделю всего.
-  Хорошо. Заммин хитро улыбается. – Скажем так, считаете уместным проведение в данном учреждении административной проверки?
- Проверки? Проверки – да ,если честно. Считаю необходимым. Они знаете, знаете… вот придешь с работы, да? Вечером растянешься с книжкой или в телевизионке. А дежурный раз, вызовет и продаст кому из местных на несколько часов. Ну – кому убраться, кому глину замесить, кому огород вскопать. Правда, накормят на такой припашке от пуза… это да.

- Еще у вас есть ко мне еще ходатайства, гражданин осужденный?

Я набираюсь смелости. Вообще – видно сразу – товарищ министра, как раньше говорили, голова. А с умным человеком всегда легче договориться.

- А вы могли бы отправить меня в ту же самую зону, от куда амнистировали, (золотая вы моя рыбка), гражданин министр. Я уже там привык как бы...

- Видите-ли, гражданин осужденный, вот тут у нас возникает проблема. Если бы вы сразу явились ко мне, а не “бегали” неизвестно чем занимаясь больше трех недель, то я был бы рад вам помочь. А ведь вы все это время как бы за нашим ведомством числились. Это нехорошо.

Вот теперь на вас обьявлен республиканский розыск, и мы вынуждены по закону передать вас в руки гражданской милиции. На вас ведь заведено уголовное дело по факту побега. И вас будут судить по 222 статье. Ну а так как это уже вторая будет судимость, скорее всего вам добавят срок и переведут на строгий режим. Таков порядок.
Поэтому вряд-ли вы сможете вернуться в свою зону. Вы ведь на общем сидели?

- На усиленном
- Вот. На усиленном. Теперь могу предложить вам только строгий. Хотя, это уже не я, это уже суд будет решать. Вам все понятно, гражданин осужденный?

- Да, мне все понятно, гражданин министр.
- Осужденный, вы вот производите впечатление неглупого человека, а для чего вы совершили побег из мест заключения? Ведь теоретически совсем мало оставалось сидеть?
- Почему я бежал? Ну… Если честно…
 Если честно – то потому что никто не охранял, гражданин министр...


***


В приемной замминистра на мне знакомым щелчком замкнули наручники.

Приехавший за мной с колонки Хамза Хакимзаде Ниязий и капитан кореец – обращаются со мной как с незаконнорожденным сыном английской королевы.
Даже спрашивают – не жмут ли наручники.
Сегодня   я выбираю нормальную жизнь.
Буду ходить каждый день на работу, делать дома ремонт, растить детей,  ходить с женой в магазин и откладывать на отпуск.
Буду как все. А это значит никогда в жизни  больше не побегу из тюрьмы, даже если и не будут охранять...
 
 

Конец первой части