На самом краю Эутолии, там, где даже измученные долгой дорогой караваны из Иммерии делают крюк, чтобы не останавливаться в этих скудных, негостеприимных местах, есть маленькая деревенька Дожа. В незапамятные времена, когда еще и границы Эутолии были не так незыблемы и когда варвары из Вандая еще совершали свои набеги в обе стороны по берегу Горького моря, в деревне Дожа, у одинокой кривой цапухи родился сын-герой. То, что дитя станет героем стало понятно, когда в возрасте пяти лет, оно впервые отдубасило пастуха, обругавшего по привычке мать дитяти. К тому времени, когда Гурту исполнилось десять, вся деревня вспомнила давно забытое имя матери мальчика и уже привыкла величать кривую цапуху не иначе, как госпожа.
В возрасте тринадцати лет Гурт ушел со странствующим боевым магом Пришибом Савальским, поступив к оному в услужение и учебу.
Вернулся он полным боевым магом с дипломом магистериума и опытом трехлетней войны, спустя десять лет со дня своего ухода и всего через два дня, после того, как отряд вандайцев прошел через деревню, как нож сквозь масло. Дожа вандайцам была не нужна. Они шли на селения, расположенные ближе к торговым путям, чем нищая Дожа. Но то ли по привычке, то ли, чтобы не терять запал, перебили немало жителей деревни и унесли все, что могло в принципе пригодиться им в походе. Оставшиеся мужчины и женщины были напуганы и на одинокий призыв Гурта нагнать разбойников никто не отозвался.
Гурт похоронил мать и молча ушел по следам вандайцев.
Разбойники не вернулись в свой Вандай, а Гурт в Дожу вернулся. И зажил сельской жизнью, наравне с соседями, лишь изредка отлучаясь, если доводилось наняться в проводники и телохранители. Дожа зажила спокойно. Караваны тогда стали останавливаться в деревне чаще, приезжали и гости, чтобы нанять или просто пообщаться с молодым героем, чья доблесть была упомянута в знаменитом трактате Пришиба Савальского о трехлетней войне.
Однако мирные периоды в те времена были не столь продолжительны, как в более поздние эпохи и вскоре Искхарк третий, младший сын парана из далекой страны Билдван, прельстившись рассказами своих купцов о богатом и благополучном Кушареле, собрал многотысячное войско и двинулся в обход Горького моря, убивая, грабя и обрастая наемниками на ходу. Пересекать горы с наступлением осени Искхарк не решился и прошел кровавым путем через половину Вандая, и повернул свои войска на Эутолию, намереваясь пройти ее всю, умножая завоевания и армию. И воды Горького моря окрасились кровью эутолийцев...
И встретились две армии на равнине. Разбухшая от трофеев, сытая от человечьего мяса армия Билдвана, и армия Эутолии. И пусть была она числом меньшим, и пусть не было на ее вооружении могучих и кровожадных буйволов, как у билдванцев, а отряды собакоголовых и фелинад были совсем невелики, но зато стояли во главе войска лучшие преподаватели и выпускники знаменитой магакадемии Эутолии. И совсем юный Титус Либриум нетерпеливо катал на ладони шар фаербола, и Филипп Лайтунг сжимал дланью жезл и даже сам, уже совсем седой и согбенный Филоний Астогский выбрался из своей библиотеки и встал в одну шеренгу с магами страны! И Пришиб Савальский был там, и многие, многие стояли тогда в той легендарной шеренге. И Пако-Баль-Бана, блестящая столица Эутолии, в тот день потеряла очень многих. Но враги отступили.
Искхарк был оглушен и подавлен. Он не ожидал такого отпора от какой-то Эутолии. Необходимо было выработать новую тактику. И пока эутолийцы зализывали раны и хоронили цвет своей армии, мчался, загоняя коня гонец с письмом от Искхарка третьего в далекий Профат, где жил давний должник парана Билдвана, маг Октавий.
Невзирая на потери, эутолийцы были воодушевлены и настроены на победу. И только сын одноглазой цапухи Гурт, деревенский паренек и не самый известный боец почуял что-то, что заставило его насторожиться...
Не будем задерживаться на мелочах. Не станем рассказывать, как удалось израненному Гурту перехватить по дороге к месту сражения могучего Октавия. Он всегда был молчалив, наш Гурт. И никто из его соратников не знал, куда он вдруг делся. И была новая битва, и вконец обескровленная армия Искхака сперва отступила к берегу Горького моря, а после и вовсе рассеялась по предгорьям Вандая. А Искхак был пленен Пришибом и склонис свою главу перед магистериумом, признавая поражение и клятвенно обещая, что покуда длится его род, никогда Билдван не нападет на славную Эутолию.
И никто не знал, что в тот день деревенский Гурт дал другую клятву. Служить долгих десять лет магу Октавию, только за то, что Октавий не придет на помощь Искхаку, младшему сыну парана, которому всесильный Октавий когда-то давным-давно умудрился задолжать.
И Гурт служил Октавию верой и правдой, а его деревня, его Дожа объявила Гурта беглецом и предателем, и с недоумением отзывались о Гурте его соратники-маги, потерявшие его в день последней битвы на поле боя и даже успевшие его оплакать, когда стали приходить вести о том, что Гурт служит в Профате Октавию. Сбежал, сбежал гордый и молчаливый Гурт перед последней битвой, горестно говорили между собою маги на дружеских попойках, когда языки развязываются и так и тянет поговорить о сокровенном...
Но и эти годы прошли. И вернулся Гурт в свою Дожу. И стал жить там. И хоть забылось былое, и злые языки уже давно не трепали его имя, но Гурт не ездил больше в Пако-Баль-Бана. А кончился его позор лишь когда Октавий оказался сам на смертном одре. И в смертном страхе, ибо и сильные мира сего боятся последней своей минуты, рассказал великий Октавий о том давнем договоре, который подписал измученный схваткой Гурт. И вести о последнем рассказе Октавия покатились по миру и докатились до Эутолии... И поехали бывшие соратники в Дожу, чтобы обнять Гурта и просить его о прощении...
И Гурт их принял без упреков. Но жить остался в Доже, как ни звали его в столицу, ставшие знаменитыми Лайтунг и Либриум. С тех пор и стали односельчане звать Гурта Гонором. Потому что негоже такому гордому человеку носить имя, происходящее от названия стада дожийских лохматых коров, которое ему дала его мать, одноглазая цапуха коровьей шерсти...