В этой публикации хотелось бы обратить внимание еще на один аспект выбора русского царя в конце Смутного времени, а именно, на юность претендентов.
На то, что все три наиболее реальных претендента были юношами. И Владислав польский, и Карл Филипп шведский, и Михаил Романов русский. Карлу Филиппу было, вообще, 11 лет. Владислав и Михаил были чуть постарше. Задумывался ли кто-нибудь о том, почему сложилась такая ситуация?
Да, между тремя юношами была существенная разница. Владислав был католиком, Карл Филипп протестантом, Михаил Романов православным, что и определило, возможно, выбор, сделанный в пользу последнего.
Другая разница состояла в следующем. Владислав станет со временем одним из самых удачных и известных королей Речи Посполитой.
Карл Филипп был одаренный юноша, но быстро умер от тяжелой болезни.
Михаил Романов был болезнен и ничем не примечателен. А не такой ли царь нужен был для русских бояр?
Все это так. Но почему претенденты именно юноши. Предлагаю для обсуждения свою версию. Она такова.
Всему виной опыт русского боярства, русской элиты, как сейчас принято говорить, причем опыт исторический.
Смотрите, какие были альтернативы юноше на престоле в период Смуты. Их всего две. Или ребенок, дитя на престоле, или взрослый, опытный человек, всеми уважаемый (последнее трудно осуществимо на Руси в принципе).
Что говорил исторический опыт? За то время, о котором могли помнить бояре, хотя бы по воспоминаниям дедов, восхождение на престол детей наблюдалось дважды. Василий II Темный и его правнук Иван Грозный. Правление Василия II омрачилось на Руси первой Смутой, Ивана Грозного -привело по существу ко второй Смуте, разыгравшейся после убийства на Москве его то ли истинного, то ли ложного сына Дмитрия.
Все. Ребенок на престоле для бояр отпадал сразу и бесповоротно, а был ли такой ребенок, претендент на престол, спросите Вы? Конечно, был, хотя о нем, как правило, говорят без всякого пиетета, что неверно, потому что его поддерживали казаки. А казаки в этот период посадили на трон ЛжеДмитрия I, ЛжеДмитрия II (правда, не на московский, а на подмосковный, тушинский) и Михаила Романова. Об этом позже. А речь мы ведем об Иване Дмитриевиче, сыне ЛжеДмитрия II и официальной русский даже не царицы, а императрицы Марины Мнишек. Но решить вопрос в пользу Ивана казакам не удалось. Бояре, наученные историческим опытом, встали стеной, не хотим и все, что хотите с нами делайте.
Но отпадала для бояр и кандидатура претендента в летах, удобного для них. Во-первых, такого для них просто не существовало в природе. Склонить колени перед себе подобным, все, что угодно, только не это. А, во-вторых, опять же исторический опыт. Ни царь Борис Годунов, ни царь Василий Шуйский из их рядов на престоле не убедили. Более того, бояре активно способствовали сведению их с престола.
Что оставалось? Да только малоизвестный юноша. Точнее, не малоизвестный, а юноша, от которого можно не ждать сюрпризов для себя любимых. Причем поначалу было неважно, кем мог быть юноша, русским или иноземцем. Иноземец даже, пожалуй, лучше. Перед ними были примеры Польши и Англии, где королевствовать и удачно, стали иноземцы.
Поэтому сразу же после сведения с престола Василия Шуйского, организованного боярами и дворянами (Ляпуновыми и др.) сразу же возникли три кандидатуры на русский престол. Владислава, Михаила Романова и Густава шведского. Карл Филипп был в тот период еще совсем ребенком, он станет претендентом на русский престол после смерти отца, когда его брат станет королем Швеции Густавом II Адольфом и перестанет претендовать на Москву, хотя и будет переживать по этому поводу. Обычно пишут о том, что Михаила Романова выбрали в цари, случайно в 1613 году. Но это не так. Его имя на царство начинает звучать сразу после свержения Шуйского.
Однако на Москве ему предпочтут сначала Владислава, которому Москва и присягнёт, а в Новгороде Густава, а затем Карла Филиппа, которому присягнет северо-запад России. И, кстати, Дмитрий Пожарский от имени второго ополчения пригласит на царство шведского принца, с условием, чтобы он как можно быстрее появился в Новгороде и принял православие. Он появится, но не очень быстро. И не в Новгороде, а в Выборге, но это отдельная история.
Но почему чаша весов склонилась все-таки в пользу Михаила Романова. Причин много. Но одна из них такова. Ни Владислав, ни Карл Филипп не спешили в Москву и Новгород по понятным причинам их безопасности. Но не это даже главное. Бояре узнали по слухам, что и тот, и другой обещают в будущем стать самостоятельными и сильными правителями. А было ли это им нужно?
Тем не менее, московские бояре от имени Русской Земли присягают Владиславу. А Великий Новгород с огромной округой северо-запада Руси Карлу Филиппу. Лидеры Второго Ополчения Минин и Пожарский решают вопрос о будущем царе в пользу шведского принца, что и понятно. Они во главе Ополчения в Ярославле готовятся к штурму Москвы (Китай-города и Кремля, остальная Москва была в руках казаков князя Трубецкого) в целях освобождения ее от поляков. Какой уж тут польский королевич.
Правда, интрига состояла в том, что и Владислав, и Карл Филипп были шведами и представляли шведскую династию Ваза. Только Владислав был польским принцем, а Карл Филипп шведским. И задачей Речи Посполитой было не допустить на Москве царствования шведского принца, а Швеции – польского. Пусть они и ближайшие родственники. Что, возможно, в конечном счете, и привело к тому, что на престол взошел не принц, а мало кому известный юноша из русской боярской фамилии. Но далеко не только это.
Опускаем перипетии дальнейших событий и перескакиваем сразу в начало 1613 года, когда в Москве решался вопрос о том, кому быть московским царем. Об этом Соборе, как ни странно, известно очень мало. Только то, что длился он долго. И на нем были жесткие споры. Победившая династия Романовых сумела сохранить для потомков благостную картину выборов, в результате которых царем стал Михаил Романов, дальний родственник пресекшейся прежней московской династии. И на этом родстве с Анастасией Романовной (а не Романовой) первой женой Ивана Грозного и делался упор в обосновании права Михаила Романова на престол. Но это обоснование никуда не годится, если учесть, что с прежней династией среди русского боярства были и более близкие родственники. Например, дядя Михаила, Иван Романов, двоюродный брат царя Федора Иоанновича последнего Рюриковича Московской ветви на престоле.
В этой связи интереснее обратиться к иностранным известиям о выборах. А они более чем любопытны. Согласно им, на престол Руси избрали очередного «казачьего» царя. И заграницей стали готовиться к новым переменам в высшей власти Москвы. Так как все казачьи цари оказывались недолговечны. И к Михаилу Романову отнеслись как к очередному ложному царю. Хотя бы потому, что он был сыном ложного патриарха Филарета. Патриарха при дворе ЛжеДмитрия II. В то время, когда патриархом всея Руси был Гермоген.
Что еще интересно. За границу проникли слухи о том, что казаки в день решающего голосования не допустили до него князей Пожарского и Трубецкого, осадив их в собственных домах. Якобы они горой стояли за кандидатуру Карла Филиппа, шведского принца.
Он, кстати, прибыл, наконец, в Выборг за день до венчания Михаила на царство. При этом новгородцы ни в выборах, ни в торжествах по поводу венчания Михаила на царство не участвовали. И ни одно иностранное государство не признало Михаила Московским царем. Правда, при этом два самых продвинутых государства того времени Англия и Голландия вошли в переговорный процесс с московской администрацией. Действительно, политика политикой, а торговлю никто не отменял.
Впрочем, в качестве исключения первым послом, прибывшим в Москву, был посол датский. И ясно, что явилось причиной его появления. Дания была заинтересована в том, чтобы Москва начала войну со Швецией.
И все это продолжалось еще до 1615 года. России пришлось заключить мир со Швецией, отдав ей все выходы к Балтике. Взамен она, а затем постепенно и весь мир (кроме Речи Посполитой, которая держалась дольше всех и совершала военные походы на Москву) признали новую династию.
Но вопрос остался. Почему, именно, Михаил Романов удержался на престоле, на который его посадили переменчивые казаки. Похоже, выяснилось, что именно такой безгласный, несамостоятельный юноша и был нужен России в тот переломный и исторический момент. Главное то, что он был все-таки своим и православным. А остальное приложилось самим естественным ходом истории.