На набережной, где стоят прогулочные «речные трамвайчики» я заметил открытый катер, больше похожий на баржу для сыпучих грузов, где плотно стояли люди. По мосткам с берега люди продолжали заходить. Голос из рупора на набережной зазывал отдыхающих и гостей города прокатиться по рекам и каналам.
Я подошел ближе к пристани, осмотрел баржу. Нехарактерная посудина для морского туризма. Побитый ржавчиной корпус, отсутствие сидячих мест удивили меня. Но это даже привлекало. Я присмотрелся к людям на борту баржи. Среднего возраста мужчины и женщины, детей мало, иногда пожилые парочки. Очень напомнило вагон метро в час пик. Уставшие молчаливые люди, глядящие вдаль через головы или за борт.
Я решился, шагнул на мостки, прошел на баржу, остановился на свободном пространстве, между людей. Баржу покачивало, люди молчали.
Вскоре буксир в корме баржи заворчал, забулькал, дал негромкий гудок. Матрос затащил мостки, ослабил канаты на кнехте. Мы тронулись.
Слегка качало. Баркас толкал баржу иногда резко, иногда ослабляя ход. Люди посредине баржи стали присаживаться на свободные места. Я сел тоже. Закрытый от берега людьми я наблюдал верхние этажи домов. Я нашел занятие: с интересом рассматривал окружающих.
Как только меня посетила мысль об оплате проезда, недалеко появились контролеры. Люди им показывали что-то, видимо билеты, карточки. Они были молодые, без форменной одежды, с сумкой на животе. Молодой контролер спокойно взглянул на меня.
- До конечной?
Я кивнул, полез в карман за мелочью. Буксир стал притормаживать, и матрос пришвартовал баржу. Я протянул мелочь контролеру.
- Остановка? – спросил я.
- Сходите? – спросил котроллер
- Нет, я до конечной.
Контролер махнул рукой, не взял мелочь, мол, не надо. И я замечаю, что я стою на барже один. Один на большой железной посудине, еще недавно полной людьми. Контролеры сходят с мостков на берег.
- Сколько стоим? – выкрикиваю я вслед контролерам.
- Сорок.
Не решившись спросить контролеров, куда делись люди, я не торопясь спускаюсь с мостков и оглядываюсь вокруг. Место похоже на Канонерский остров. Трехэтажные дома, в окружении деревьев. Погода была очень славная. Между аккуратных кирпичных домов росли столетние сосны, усыпав мох свежими иголками. Я прошел между домов и сосен и вышел на детскую площадку. Мать следила за игрой полуторагодовалого ребенка присев на ее угол песочницы. Я обратил внимание на скамейку неподалеку. С нее открывался вид на побережье, был виден край баркаса. Я подумал, что это хороший вид для моего настроения. Почему то мне было неспокойно.
Я присел на скамейку, скинул рюкзак и уставился вдаль. Чуть слева были мать с ребенком, прямо была сосновая роща, выходящая к воде. Трехэтажный дом при подробном рассмотрении казался не жилым или заброшенным. Некоторые окна были заколочены, на некоторых окнах не было тюлевых занавесок. Скучное место, подумал я. Люди здесь, наверное, не задерживаются. Однако, были очень аккуратные окна, с домашними цветами на подоконнике. Кошек или других домашних животных я не заметил, что меня тоже удивило. И вдруг я подумал: зачем я здесь?
Я не терплю вопроса зачем. Я начинаю нервничать от этого вопроса. Этот вопрос не задают в действии, он вопрос бездействия, анализа ситуации, рефлексии, сомнения. Лучший ответ на него всегда один – затем, что так нужно. Но всегда ответ на этот вопрос всегда ставит тебя в положение оправдывающегося, выводит из состояния покоя.
Оправдываясь самому себе, я рассудил так. Я сажусь баржу, которая везет меня домой. Но возле моего дома не течет река. Почему ты решил, что баржа плывет домой? У меня было настроение прогуляться. Баржа привлекла своей необычностью. Но возможно, люди показались мне попутчиками. У них было, как и у меня, молчаливое смирение, ощущение неизвестности. Как на призывном пункте, когда паспорт отобрали, а где будешь служить еще не знаешь. Я уверен, они тоже не знали остановку, на которой им надо сходить. И где эти смиренные овцы? Куда они делись? Может баржу подстроили? Да что с тебя брать, вспомнил я фразу приятеля из уголовного розыска.
Паранойя, подумал я. Но все равно, отсюда надо выбираться. Я встал со скамьи, подошел к песочнице, на углу которой сидела молодая мать.
- Где остановка автобуса?
Женщина подняла красивые глаза. Голос ее бархатный, неторопливый.
- Отсюда только баржа. Надо подождать…
Я улыбнулся глазами, взглянул на часы.
- Сколько ждать? Сказали сорок минут... Спасибо.
Мать протянула руки к ребенку, стараясь забрать его. Я пошел, не оглядываясь, и вдруг почувствовал всем телом, до дрожи в нервных окончаниях, как мне в спину ударяет истина.
- Сорок дней.
Я оборачиваюсь и вижу глаза улыбающегося полуторагодовалого ребенка, которого несет мать.