На встречу выпускников впервые не пришла наша первая учительница, Людмила Сергеевна, возраст которой приближался к 90. Дружно выпив за ее здоровье, мы предались приятным воспоминаниям о школьном детстве. Надеюсь, никто не сомневается, что воспоминания о школе после 40-ка могут быть только приятными? Конечно, на собственные впечатления уже наслоились школьные проблемы детей, а то и внуков, но все равно почти каждое выступление моих одноклассников начиналось со слов: «Приятно вспомнить…»
- Приятно вспомнить, - сказала бывшая отличница, а ныне домохозяйка Ленка, - какие хорошие знания давали нам учителя. Они заложили основу!
- Правильно, а еще приятно вспомнить, сколько времени они тратили на нас, оболтусов, - после уроков занимались, домой приходили, родителей воспитывали, - подхватил крановщик Серега, который мог бы, но так и не остался на второй год в третьем классе.
- А какой был авторитет у учителя! Раз сказала Людмила Сергеевна – значит, так тому и быть! Все ее слушались, даже директор, - вступила в разговор Маринка, занимавшая сейчас ответственную должность охранника молочного комбината.
- А ты откуда про директора знаешь?
- Мама говорила. Людмила Сергеевна всегда защищала «своих», пусть хоть они и в 10-м учились - ну, если окно кто разобьет, или подерется.
- Да… Теперь таких «мамок» в школе нет. Обмельчали учителя, - вздохнул Леха – владелец автосервиса, военная карьера которого не задалась из-за любви с спиртному и женщинам, и все согласно закивали.
- Не торопитесь, авторитет учителя и сейчас непререкаемый, по крайней мере, в начальной школе, - сказала Сонечка, наша бессменная староста, торгующая турецким трикотажем на рынке:
- Вот у меня двое сыновей. Старший как-то незаметно выучился: ни проблем особых, ни хлопот. А вот младший, Сашка, очень переживал за свои промахи, чуть что, сразу в слезы. У него уж слово учительницы было на первом месте – важнее обоих родителей и бабушки, вместе взятых. Проверяю как-то вечером задание по русскому (они ударение проходили) и вижу: «Вороны каркАли, лягушки квакАли».
- Саша, - говорю, - ты ошибся: вороны кАркают, а лягушки квАкают.
- Нет, - говорит, - нам Анастасия Васильевна так сказала.
- Да не может быть, - смеюсь, - никогда учитель такого не скажет.
- А вот и сказала!
А у самого уже слезы на глазах. Что делать? Где взять аргументы? Достаю словарь:
- Вот видишь: кАркать, квАкать – ударение на первый слог.
- Ну и пусть, а нам Анастасия Васильевна не так говорила.
- Да ты сам-то вспомни, как люди говорят! Или хоть самих ворон послушай (это уж вырвалось от безысходности, наверно).
Оделись, вышли на улицу. Там этих пернатых видимо-невидимо и каждая демонстрирует свое произношение: «карр, карр!» с ударением на первом и единственном слоге.
- Ну что, убедился? – торжествую я. – Что вороны делают?
- Анастасия Васильевна сказала, что каркАют, - прошептал сын и громко заревел.
Сонечку выслушали в глубоком молчании.
- Бывает… - протянул Виктор, которому не терпелось выпить. – Давайте – за учительский авторитет!
И все потянулись к бокалам.
- А, кстати, чем дело-то закончилось с этими воронами и лягушками? – спросила Ленка, которой очень хотелось уличить современного учителя в неграмотности.
- Чем-чем? Перечиркала она ему все «каркАют» и «квакАют». Еще громче ревел.