Стихи о Прекрасной Даме. Краткое содержание
Предисловие
Из статьи – «О современном состоянии русского символизма» от 1910 года:
«…символист уже изначала – теург [теургия – работа с божественными сущностями], то есть обладатель тайного знания, за которым стоит тайное действие…
…ибо я принадлежу к числу тех, кому известно, какая реальность скрывается за… словами, на первый взгляд отвлеченными; к моим же словам прошу отнестись как к словам, играющим служебную роль, как к Бедекеру [известная тогда серия путеводителей], которым по необходимости пользуется путешественник…
…Стихи мои суть только подробное и последовательное описание того, о чем я говорю в этой статье, и желающих ознакомиться с описанными переживаниями ближе я могу отослать только к ним.»
Из дневников 1916 года:
«Лучшим остаются «Стихи о Прекрасной Даме». Время не должно тронуть их, как бы я ни был слаб как художник…»
Из предисловия к «Собранию стихотворений» 1911-ого года:
«…многие из них, взятые отдельно, не имеют цены; но каждое стихотворение необходимо для образования главы; из нескольких глав составляется книга; каждая книга есть часть трилогии; всю трилогию я могу назвать “романом в стихах”».
Но Блок в «отдельно взятом» стихотворении описывал не событие, а свои чувства, вызванные этим событием, он описывает, он делится своими настроениями, он заставляет читателя ощущать свои эмоции во время этого события.
Чтобы почувствовать чувства – читайте стихи. Здесь – попытка проследить события. Попытка понять, что же произошло с 25 января 1901 по 7 ноября в 1902 года с "провидцем и обладателем тайны" Александром Блоком.
Совсем кратко. Весна 1901 года – 7 ноября 1902 года.
Юный теург обретает свет, но появляется и «гадалка» из Темного храма.
Поэт учится работать с обретенными силами, но постоянно путается меж Ясной и гадалкой, меж Солнцем и любимой.
Грань богопознания: попытка – успешная! – увидеть в любимой Лучезарную, раскрыть в «тебе» – Тебя! Но тут же появляются «двойники», которые искушают юного теурга россыпью миров.
Видение Моисея, готовность к Акту, видение, как «мы странствовали с Ним по городам» – но что это все? – послания от Тебя или обманки «двойников»?
И – снова видение Моисея, видение Неопалимой Купины, осознание, что Ты – Купина, то есть Ты – прямой призыв Господен к действию, как некогда к простому пастуху Моисею: «Иди! И соверши небывалое». Но опять вмешиваются акторы лиловых миров – гадалка, двуликий, двойник. И поэт срывается в открытые ему «двойниками» другие миры.
И лето зимних кошмаров, лето расплаты… Но в ответ на прямой призыв: «Приходи, Я тебя успокою», поэт настаивает на своем праве на «каменные дороги».
И он выходит на Тропу миров, на тропу лиловых миров. Бродит по ней, отчаивается. Он ставя на кон свою жизнь, прорывается к Храму, но это – темный храм.Он запутался на своих "каменных дорогах". И...
И на полуноте книга прерывается.
Чтобы подчеркнуть незаконченность, невыполненность цели – стихотворение, естественным образом завершающее сюжет его добрачных отношений с Л.Д. – "Я их хранил в приделе Иоанна" от 8 ноября 1902 года перенесено в следующую книгу – "Распутья".
Еще раз, СПД – это не сборник любовной лирики, это рабочий дневник, пособие, предупреждение, подсказка для молодых теургов. У Вас началось? Сравните: у меня это происходило так.
Чуть подробнее:
I. С.-Петербург. Весна 1901 года ( http://proza.ru/2018/01/14/1099 )
Юный богоборец обретает свет.
И понимает: «Ты» есть солнце!
Далее в книгу не пропущена – в книгу не допущена! – сцена: «ты» – манишь в Темный храм.
И реакция – ночь! В которой – люди, звери, призрак белолицый и «твоя» враждебная сила.
И тяжелые предчувствия, с которыми получается бороться.
И вставка чужим почерком: «Она» прямо отзывается и признает: «ты нездешней силой наделен».
*
II. С. Шахматово. Лето и осень 1901 года (http://www.proza.ru/2018/01/16/882 )
Пришло мистическое лето.
Явление серафима. Который представляет... российскую Венеру.
И визит к гадалке.
И видение луны как «Её» чертогов.
Нет, «Ты» – ясная, «Ты» – солнце! И в ответ подарок от «Тебя» – мир, «где рябь и камыш».
И тут же – в противоположность: мир «за дальними горами».
И тут же столкновение с «призраком белолицым». Но поэт борется с чуждыми видениями и получает награду – «лазурные сновиденья».
И получает удар с другой стороны – давление Темного храма.
Вызвать снова «лазурные сновидения» не получается – и он снова у гадалки.
Но возвращаясь от нее, получает прозрение.
И сразу следом – удар сомнений.
Но в Шахматово по возвращению – выход на Царственный путь.
Но лето кончилось, и поэта захлестывает ощущение ностальгии по «несбывшемуся». Не случилось чего-то главного… И он снова у гадалки…
И все же надежда остается: «Нет конца лесным тропинкам… Вот она — зажглась звезда!»
*
III. С.-Петербург. Осень и зима 1901 года ( http://www.proza.ru/2018/01/18/742 )
Осень.
Неверящая «ты».
Грань богопознания: попытка – успешная! – увидеть в «тебе» богиню. Увидеть, как «Белый, белый ангел бога / Сеет розы на пути». Но… нет, «ты» из-за своей «нарастающей страсти», «ты» осталась – «в сумраке».
Вставка чужим почерком: «Ты» сомневается по поводу поэта: «Горят слова “Не друг, а враг”».
И первое явное явление двойников – сущностей-проводников по другим реальностям: ему показывают Елену, со стен Трои наблюдающей за высадкой ахейцев.
Рефлексии по этому поводу.
И вставка чужим почерком: предостережение, попытка удержать «от… ярких дорог».
И снова двойники – ему показывают поле вечной битвы, ему показывают, что «ты» – «другая, немая, безликая, / Притаилась, колдуешь в тиши». То есть, «ты» – из безликих.
Наша реальность – он ждет любимую, но встреч с нею мало – он тоскует по иномирью.
На фоне встреч с любимой – путаница реальностей. «Неотвязный» искушает тайнами, «ты» ведешь туда, где за «тобой» – «огневые струи», а двойники проводят экскурсию в «лиловые миры».
И рефлексии по поводу двойников, и блуждание с ними по Тропе миров.
*
IV. С.-Петербург. Зима и весна 1902 года ( http://www.proza.ru/2018/01/22/1113 )
Видение Моисея, ведущего свой народ за огненным столбом.
Мир Храма, где он дождался встречи с «Тобой».
Готовность к великому трагическому Акту. Зато… «Владычицей вселенной…я… может быть, любим».
И – посреди зимы (8-12 февраля) яркий весенний день!
И двойники выводят его в мир весны у «разлива рек», где он видит «Тебя».
И осознает себя – «с Ним», и странствует «с Ним по городам».
Но является гадалка, и – «гаснут небеса», и – темный храм, и – «все ложь».
Но новый призыв к поэту: ему являют «моисеев куст» Неопалимой Купины, ему являют Рождество Христово, и, наконец, пытается помочь ему «Ты»: «Ты проснешься, вновь освобожден». И он осознает: «Ты» – «Купина». То есть – прямой призыв Господен к действию, как некогда к простому пастуху Моисею: «Иди! И соверши небывалое».
Но свою путаницу продолжают акторы лиловых миров – гадалка, двуликий, двойник.
И поэт срывается в открытые ему «двойниками» другие миры: на море, в «розовеющий лес», туда, где «рябь и камыш», в «страшный мир» будущего III-его тома, в мир 98-ого года – где их «Гамлет», и снова к любимой заводи, где «ни тоски ни любви, ни обиды»…
И возвращение в келью.
*
V. С. Шахматово. Лето 1902 года ( http://www.proza.ru/2018/01/24/941 )
Ссылка в мир, где Север угрюмый. Но поэт вырывается в мир Возрождения, и ему блазнятся силы, достаточные на «божий гнев». Возврат на Север, но и туда прорывается Весна.
Наша реальность. Смерть деда. Но она осознается лишь как «иное новоселье». И еще, смерть – это избавление «отчаянной и смертной боли».
«Смертная боль»: он – лишь шошбен, друг жениха, бегство с этой свадьбы, возвращение к «тебе», но не человеком – «зеленеющим кленом».
Серия зимних кошмаров от безликого.
Вопрос чужим почерком: почему ты уходил? В ответ требование на право «каменных дорог».
*
VI. С.-Петербург. Осень — 7 ноября 1902 года. ( http://www.proza.ru/2018/01/25/1102 )
Выход на Тропу миров.
Двойники. Адские варианты бытия: где «Ты» – вестница Апокалипсиса; где есть «ты», но нет никакой мистики; где явление Иуды; где «Ты» – лишь сон; где вечен мир, описанный потом в III-ем томе; где «Тебя» не, есть лишь Отец…
Поддержка сверху, но она не помогает – опять варианта с «плясками смерти»…
Он ставит на кон свою жизнь, свою смерть и прорывается в Храм, где «бегут по карнизам улыбки, сказки и сны». Он не видит, что это темный храм.
Сил нет. «Ты свята, но я Тебе не верю…». Бред то ли мечтаний, то ли воспоминаниям о прошлой осени, когда он регулярно «случайно» встречался с любимой, путаница реальностей, предчувствие провала Миссии, катастрофа.
*
Послесловие
Из письма Андрею Белому от 6 июня 1911 года:
«… Отныне я не посмею возгордиться, как некогда, когда, неопытным юношей, задумал тревожить темные силы – и уронил их на себя.»
Насколько всё это было … м-м-м… реальным?
Вот литературовед, Зара Минц [советский литературовед, специалист по изучению творчества Александра Блока и истории русского символизма, доктор филологии, профессор Тартуского университета, автор более 200 научных трудов.] :
«Для Блока СПД – это подлинно бывшее, ряд реальных событий и вызванных ими, реально же имевших место душевных состояний. Для Блока вплоть до последних дней его жизни необыкновенно важным было подчеркнуть истинность изображенного в лирике 1901-1902 годов.»
Вот его друг, его "брат", шедший рядом с ним, шедший по тем же тропам Андрей Белый:
«В истолковании "соловьевства" мы были конечно же "реалисты"; мы видели в лирике Соловьева вещание о перерождении человека и изменении органов восприятия мира.»
А вот вечно просившая, вечно требовавшая у Блока: «Не надо мистики!» его любимая, его жена - Любовь Дмитриевна:
«Трепетная нежность наших отношений никак не укладывалась в обыденные, человеческие: брат - сестра, отец - дочь... Нет!... Больнее, нежнее, невозможней... И у нас сразу же, с первого года нашей общей жизни, началась какая-то игра, мы для наших чувств нашли "маски", окружили себя выдуманными, но совсем живыми для нас существами, наш язык стал совсем условный. Так что "конкретно" сказать совсем невозможно, это совершенно воспринимаемое для третьего человека; как отдаленное отражение этого мира в стихах - и все твари лесные, и все детское, и крабы, и осел в "Соловьином саду". И потому, что бы ни случилось с нами, как бы ни теряла жизнь, - у нас всегда был выход в этот мир, где мы были незыблемо неразлучны, верны и чисты. В нем нам всегда было легко и надежно, если мы даже и плакали порой о земных наших бедах»…
Узнали? Это то, что я обозначил в предыдущих главах, как мир, «где рябь и камыш», где «Ни тоски, ни любви, ни обиды». Вы думаете это фантазии? это игра взрослых усталых людей? Нет, это то что ему оставили "двойники", куда он смог провести и ее… Потому что вот такая дальше следует фраза:
«Когда Саша заболел, он не смог больше уходить туда.»