Это был прекрасный летний вечер в каком - то невообразимо тихом и спокойном городе. Где улицы утопают в зелени, и где на тротуарах, сквозь непонятно от куда льющееся фиолетовое свечение, проглядывались редкие силуэты людей. Мужчины и женщины, все одеты легко, по-летнему, в широких брюках и в цветастых сарафанах. Они неторопливо прохаживались взад-вперёд. По большей части парами, но иногда и по одному, и по трое о чём-то разговаривая между собой, обсуждая какие - то только им ведомые темы.
Мы стояли возле ларька, в котором высокий, широкоплечий мужчина в клетчатой рубахе и белом переднике продавал горячие закуски и лёгкие алкогольные напитки. Мои друзья вели между собой размеренную беседу, время от времени обращаясь ко мне с каким – нибудь вопросом или просто, констатируя какой - либо факт. И хотя я не видел лиц, (их скрывало всё то же фиолетовое марево), но я знал, что все они молодые и все они красивые. Собственно говоря, я и сам был молодым, полным сил и энергии.
- Правда здорово? – одна из девушек положила руку мне на плечо. Она была миниатюрная, с короткой стрижкой и в коротком летнем сарафанчике. Вся такая худенькая и хрупкая, в жёлтых туфлях – лодочках, под цвет сарафана и с дорогим авторским маникюром на тонких пальчиках. Её звали Эльза. Не знаю, почему так её звали, не то чтобы мне очень нравиться это имя, но… просто… Пусть будет Эльза. Сейчас она обращалась ко мне.
Я не слушал, я плыл, я наслаждался. Неповторимой красотой этого необыкновенного вечера, его звуками и его запахами. В буквальном смысле вывернув восприятие на изнанку, я стоял, задрав голову и улыбаясь во весь рот. По капельке впитывал в себя всю вычурность окружающей обстановки. Размытые силуэты людей и предметов, воздух такой густой и насыщенный, что при взмахе руки, создавались завихрения, видимые невооружённым глазом. Его можно было потрогать, пощупать. При этом он нисколько не стеснял движений, скорее наоборот, имея желание на него можно было легко опереться для совершения прыжка или толчка. Он обволакивал как кисель, и от этого все звуки вокруг были приглушённые, как в комнате, обитой войлоком. Очертания деревьев едва угадывались на расстоянии нескольких шагов. А свет! Этот свет был великолепен. Фиолетовый. Но не как от кварцевой лампы. И не как от дискотечного стробоскопа. Он был мягкий, ненавязчивый, местами переходящий в сиреневые прожилки. У него не было какого-то определённого источника, он был везде и исходил ото всюду. Я балдел – так наверное чувствует себя психонавт обдолбанный псилоцибином , и скорее всего так выглядит дебил, как я сейчас. Стоя истуканом, задрав голову и широко улыбаясь.
- Сегодня необыкновенный вечер-
- Ты про сиреневый свет? – Эльза заглянула мне в глаза, и я впервые увидел её лицо. Красивое, умное лицо девушки – студентки. Без следа какой - либо косметики.
«Я сказал это вслух» – Ты тоже его видишь? – я не стал уточнять, что свет был скорее фиолетовый, сейчас это было не важно.
- Конечно. Думаешь у тебя одного восприятие гамма? Я между прочим пятнадцать лет у «сестёр» в Арморее отслужила. Всё как положено, от звонка до звонка, с повышением квалификации.
Ого. А она старше чем кажется. На много старше.
- Да я в общем… и про свет тоже. Так о чём ты там говорила?
Эльза сделала неопределённый жест рукой и воздух зашевелился, пошёл волнами как круги от камня, брошенного в воду. – Я говорю: было бы здорово, если была бы любовь. Только настоящая любовь. Чтобы не есть, не спать и всё такое. Как в кино. Или как во сне. Или как в мечтах.
- Вот уж не думал, что тебе снятся сны – я уже полностью отошёл от созерцания вечернего города и переключился на общение с друзьями. Оказывается, они обсуждали недавно вышедший в прокат фильм, который я, в силу своей занятости так и не посмотрел.
– А кино, оно и есть кино. Его никто не будет смотреть, если там всё ни как в кино.
- Да, да. А мечты и есть мечты, их никто не будет мечтать, если там всё ни как в мечтах. Я тебе говорю серьёзно о серьёзных вещах, а ты как всегда прикалываешься. Ты не серьёзный. Говорила мне мама не выходить за тебя замуж – теперь прикалывалась она.
- У тебя нет мамы, ты выросла «у сестёр» в Арморее. И мы не женаты и никогда не будем – это если серьёзно. И если уж тебе приспичило… вон смотри, сейчас всё будет серьёзно. – Я кивнул в сторону затуманенной аллеи.
От плавающих очертаний деревьев и скамеек начали спавниться силуэты мужчин. Сначала двое, потом четверо, потом ещё трое. Шли не торопясь, вразвалочку. По тому, как они двигаются можно было узнать бывших военных. Я на вскидку определил четырёх «дамагеров» и двоих «танков».Ещё двое,скорее всего, были "хилы". Специализация остальных осталась для меня загадкой. Во главе этого импровизированного отряда шёл «ферзь» - высокий и худощавый мужик. Как всегда, одетый с иголочки – в костюм, стоимостью три моих зарплаты, а то и все пять. Мягкие мокасины из львиной кожи и широкополая фетровая шляпа делали его слегка похожим на «крокодила Данди» – главного героя одноимённого фильма. Его называли «ферзь» из-за татуировки шахматной короны на левом виске, хотя ходили слухи, что татуировку эту ему набили совсем не в том заведении, в котором обычно это делают и не по той причине, по которой это делают в принципе. И что вообще это не шахматная корона, а шутовская. Но это только слухи. Процессия приближалась медленно и неумолимо. Продавец в ларьке, чуя недоброе, загремел ставнями.
- Так, так. Кто тут у нас? Ба! Знакомые всё лица! – Ферзь выставил в мою сторону указательный палец и поднял большой, изображая пистолет. Я подумал: «хорошо, что в этом городе запрещено иметь огнестрельное оружие, иначе давно бы все поубивали друг друга». – Помнится при нашей последней встрече ты очень изящно меня подставил перед имперскими наблюдателями. Я много денег потерял, уходя от преследования.
Я выдержал небольшую паузу. – Проходи мимо, иначе потеряешь не только деньги. - Краем глаза я успел заметить боевую трансформацию «танков». Сейчас начнётся…
Эльза скинула с плеча свою дамскую сумочку из светло-коричневой замши, и теперь молча стояла, наблюдая за происходящим. Судя по выражению лица, происходящее её забавляло. Она сцепила пальцы рук, вывернула ладони и потянулась, демонстрируя потрясающую гибкость. Могу поклясться – я слышал лёгкий хруст, с которым её суставы входят в боевой режим.
Ферзь скривил брезгливую ухмылку: - Я надеялся с тобой мирно договориться о возмещении моих убытков. Но судя по всему не получится. Поэтому придётся тебя убить, чтоб другим неповадно было. И шавку твою до кучи. Но сперва мы её отъимеем, все по очереди.
- Я вам «имелки» ваши поотрываю – хихикнула Эльза. – Всем, по очереди.
Дальше события развивались с бешенной скоростью: первый же её удар лишил сознания одного «дамагера», который к этому времени успел достать из-за пояса углеродную пращу. Второй (костяшками согнутых пальцев) в кадык танку, который к слову был на две головы выше её и в два раза шире, заставил бравого вояку закашляться и отступить на два шага. Мне только это и надо было. Оттолкнувшись ногами, я подпрыгнул как можно выше. Опёрся о воздух для двойного слэма и со всей «дури» обрушился на землю перед нападавшими, для пущего эффекта впечатывая свой кулак в потрескавшийся от времени асфальт. От грохота заложило уши и от сотрясения упал фонарный столб, находящийся поблизости. Почва на газоне местами просела и обнажила корни. По линии моей атаки образовалось несколько глубоких ям, в которые провалились двое врагов. Я не раздумывая тут же выполнил повторный слэм, тем самым навсегда погребая этих двоих под землёй. Остальные все попадали как кегли при страйке. И Эльза в том числе. Одной рукой взяв за талию, я поставил её на ноги, одновременно другой рукой возвращая на место слетевшую с ноги туфельку. Было видно, что она дезориентирована, возможно даже контужена. Из уха скатилась капелька крови. Я про себя отметил, что в следующий раз надо быть поаккуратнее с двойным слэмом в присутствии союзников. Хорошо ещё, что она находилась немного сбоку от всей заварушки, поэтому ударная волна прошла по ней вскользь, слегка её задев и разве что попортив причёску.
-Ты как? – спросил я, держа её за плечи и внимательно осматривая на предмет повреждений.
- Лучше, чем они – Эльза кивнула в сторону «кеглей». Ферзь сидел на земле, обхватив голову руками и что-то невнятно бормоча себе под нос. Его спасли телохранители, которые находились перед ним вовремя моего удара, и поэтому всю мощь основной атаки приняли на себя. Теперь они валялись вокруг него, перекатываясь с бока на бок, матерясь и извергая проклятия в мой адрес. Я поймал взгляд девушки – в нём была просьба. Ну как просьба… скорее настойчивая рекомендация. Так обычно полицейский просит поднять руки вверх, направляя ствол тебе в лоб. Я повёл рукой, изображая приглашающий жест. Эльза радостно взвизгнула и ринулась в бой. Я присел на край тротуара и стал наблюдать: не то, чтобы мне было очень интересно смотреть как «рыбак добивает глушёную рыбу». Я наблюдал за Эльзой. Очень многое можно сказать о человеке по тому, как он дерётся. Если видеть не на сам процесс, а эмоции, чувства, которые испытывает боец. Блеск в глазах, азарт, предвкушение экстрима. Гнев или жалость, ненависть, презрение. История даже знала таких бойцов, которые испытывали настоящую любовь к своим врагам. Впрочем, ни к чему хорошему это не привело – все они мертвы. Эльза была бойцом от рождения, поэтому в её глазах не было ничего. Вообще никаких эмоций. Её лицо превратилось в холодную каменную маску, такую же белую, идеально ровную и безупречную как работы великих скульпторов. Обойдя сзади ближайшего к ней противника, который уже начал приходить в себя и с кряхтением пытался вернуть себе равновесие, встала у него за спиной. Одним точным коротким ударом вытянутыми пальцами прямой ладони, в точку между пятым и шестым позвонком, навсегда лишила того дара речи, возможности самостоятельно ходить в туалет и принимать пищу. Далее стремительными прыжками передвигаясь от одного врага к другому она вывела из строя почти всех. В её грациозных кошачьих движениях безошибочно угадывалась Арморейская школа безымянных сестёр. «Мда, а восприятие то у девочки на пару пунктов выше моего». В итоге их осталось двое – сам ферзь и его солдат, тот самый, крупногабаритный мужик с кулаками – кувалдами, которому в начале боя пришлось отступить под натиском Эльзы. Громила выступил вперёд, защищая босса. Он встал в боксёрскую стойку и приготовился атаковать. У бедолаги не было шансов. Одновременно уходя от удара, девушка поднырнула под его правую руку, а потом, средним пальцем ткнула его в правый бок под рёбра. Солдат громко охнул, взглянул на тёмное кровавое пятно, расползающееся по рубашке. «Вот тебе и авторский маникюр. Настоящее оружие». Он уже понял, что жить ему осталось минут пять, поэтому попытался ухватить Эльзу, чтобы успеть в отведённое время обезвредить её. Стало очевидно, что своего босса он уже не спасёт (ведь был ещё я), но как добросовестный наёмник собирался отработать свой контракт до конца и продать свою жизнь подороже. Эльза тоже это поняла и теперь хаотично двигалась вокруг него стараясь не попасть под удар, и тем самым изматывая слабеющего на глазах противника.
Ферзь бросился бежать. Такого я никак не мог предвидеть, поэтому мне понадобилось секунды три, чтобы принять решение пуститься за ним в погоню. Уже на ходу бросив подруге короткое «заканчивай» я побежал вслед за ним.
Тем временем на город опустились сумерки. Красивый фиолетовый свет рассеялся, густой тягучий воздух исчез. Теперь это был город как город и вечер как вечер. Только звуки по какой - то не ведомой мне причине остались такими же глухими и подавленными. Постепенно, то тут, то там начали зажигаться фонари и витрины маленьких магазинчиков, которых в этом городе было с избытком. Город утопал в зелени, город утопал в запахах и звуках. Моё обострённое восприятие ловило их, сортировало и раскладывало в мозгу по полкам. Лёгкий свежий ветерок помогал мне в этом как никогда. Возле магазина через дорогу женщина с коляской. В коляске маленькая девочка. Плачет. За углом дома № 24 цветёт сирень. Она растёт перед подъездом. И что-то ещё, дикий шиповник кажется. И… вверх по улице, в паре кварталов прорвало канализацию. Ну вот, ложка дёгтя найдётся всегда и везде. Я бежал через городской парк по утоптанной грунтовке в сторону набережной, где располагался современный жилой комплекс и куда, по моему мнению, направился ферзь. Его спринтерские качества сыграли ему на руку и на первой же минуте погони я потерял его из виду. Но меня это не беспокоило. Всякое зло оставляет за собой шлейф в пространстве. Опытный охотник всегда его распознает и выйдет к первоначальному источнику. Тем более что врага моего мне упустить было ну никак нельзя. Иначе в следующий раз он, уже сделав определённые выводы из сегодняшнего провала, будет гораздо предусмотрительней и подготовится ко встрече со мной более тщательным образом. И кто знает, может ему и удастся осуществить задуманное.
Жилой комплекс состоял из четырёх бетонных коробок высотой в двенадцать этажей. Стоя друг от друга на расстоянии метров ста, они образовывали идеальный квадрат. Внутри стандартный набор – зелёный газон, автостоянка, детская площадка и небольшой фонтанчик в центре всей этой уютной городской идиллии. Я встал рядом с фонтаном, как мне казалось точно по центру, закрыл глаза, раскинул в стороны руки ладонями кверху. И отпустил восприятие:
Я стал воздухом, стал ветром. Стал звуком. Я стал городом – большим неповоротливым зверем, лежащем на холме, ворочаясь с боку на бок и тихо недовольно рыча. Этот рык зарождался где-то в глубоких недрах моей сущности, постепенно разносясь от эпицентра к самым дальним уголкам. Усиливаясь с каждой минутой, с каждым пройденным метром он летел над крышами, звонко играя на проводах как на струнах. Полз между домами, шлифуя тротуар до блеска и заставляя разбегаться в разные стороны дворовых кошек. Передвигался по стокам канализационных труб, заполняя собой всё подземное пространство, забираясь в каждую щель. С каждым вдохом он наполнял мои лёгкие. До отказа. До боли. До потемнения в глазах. И выходил наружу, когда уже невозможно было дышать, когда казалось, что вот - вот наступит конец. И потом опять возвращался, неся в себе запах цветущей сирени и голос плачущего ребёнка. Время стало вязким и ленивым как детская тянучка, превратилось в наэлектризованный пар, пронизанный миллиардом крошечных голубых искр. «Главное не сбить дыхание, стараться дышать глубоко и ровно». Вдох – выдох, вдох – выдох. Сердце – поршневой жидкостный насос, разгоняющий по организму литры чистейшего восприятия. С каждым ударом превращает меня в животное. Я всё вижу, я всё знаю, я всё чувствую. Бетонная коробка на западе квадрата. Там что-то не так. Там, сквозь искрящийся голубой пар едва угадываются черты чего-то нехорошего, какое-то тёмное пятно, едва различимое на фоне голубых искр. Здесь прячется зло. И я его найду.
Эльза выдернула меня из полёта хлопком по плечу: «Там» – сказала, показывая пальцем на тот самый дом. – Десятый этаж, квартира в углу слева.
«Конечно. Восприятие ультра. Ей даже не надо входить в транс». Мне понадобилось около минуты чтобы вернуться в реальность полностью.
- Тебе не говорили, что у тебя красивые глаза? И большой талант… обламывать кайф. Девушка пожала плечами: - Один, один.
Скорее всего она имела в виду мой недавний не слишком аккуратно выполненный слэм. Вот так всегда, хочешь, как лучше и делаешь, казалось бы, для общего блага, а в итоге получаешь ехидную женскую месть.
Лифта в доме не было. Мы поднялись по лестнице на десятый этаж и подошли к двери квартиры, на которую указало восприятие моей подруги. Я приготовился выполнить слэм, чтобы на раз вынести тяжёлую металлическую дверь. Эльза взяла меня за запястье. Что-то тёплое, успокаивающее было в этом прикосновении. Я обмяк и расслабился. Эльза тихонько постучала. Дверь открыли почти сразу. В проёме стоял Джим Керри.
- Проходите, я вас жду – в жизни он выглядел совсем ни как в кино. В фильмах он был весёлым смешным человеком, чьи шутки заставляли взрослых и детей биться в конвульсиях. Сейчас это был грустный измождённый мужчина, на вид которому лет семьдесят. Мы прошли в маленькую студию, размером примерно с железнодорожный контейнер. Справа вдоль стены длинный красный диван, на полу красный однотонный ковёр. В противоположном конце располагалась маленькая кухонька, там на стене в углу тихо работал телевизор. Показывали последние новости содружества. Всё было предельно компактным и от этого квартира больше походила на жилой авто трейлер. А ещё тут был лифт. У этого чувака в квартире был персональный лифт, который я поначалу принял за душевую кабинку. Где моется хозяин данной жилплощади – оставалось только гадать. Джим устало опустился в кресло, жестом указал нам на диван.
- Здесь был человек – я не собирался делать никому поблажки, будь он великий актёр или пожилой пенсионер. Если он будет мне препятствовать я его уберу.
- Да был. – Джим потёр ладонями лицо. – Он ушёл, буквально перед вами. – Актёр кивнул в сторону лифта.
- Не ушёл, а временно отдалился – сказал я с улыбкой, направляясь к полукруглой кабинке. Эльза следовала за мной. Вдвоём мы еле втиснулись в полупрозрачный матовый конус. Напоследок я ещё раз окинул взглядом комнату. Джим Керри всё так же сидел в кресле – одинокий, разбитый и совершенно несчастный человек. «Вот таким я его и запомню» - подумал я и нажал кнопку «вниз».