Всё мокрое, всё в дожде, и запахе бензина, все зависят от водителя.
Водитель пьян. Но ехать нужно всем. Плащи шуршат, обувь в грязи, но женщины едут в в городских туфлях.
Мужчины тащат баулы, и не справляются с папиросами.
Фуражки задираются на затылок.
Женщины хватают поручни, и поправляют платки, водитель оглядывается мутным взглядом, и переключает скорость.
-Как приедешь – телеграфируй!
-Да, обязательно! Я буду ждать тебя там!
-Позвони в сельсовет!
-До Петрухи не дозвониться! Телеграмму шли!
-Ладно! Уж Тоня доставит весточку!
Там, в Москве – хорошо, а здесь – Воскресенск, гуси, разбегающиеся из-под колёс, дети с деревянными пистолетами, и закат над обрывом, в который, неуклюже заскользив в луже, упал автобус.
Пётр Николаевич, собравшись с силами, обошёл вокруг посёлка, и вернулся домой.
Председатель должен держать себя в руках. Стакан в руке дрожит, но это неважно. Громкие глотки предвещают новую жизнь новых поколений, кепку – наземь.