Девочка-птица
Дети бывают жестоки. Наверное, это нормально.
Им интересно, что внутри у кошки-лягушки-жука-паука. Им нравится дразнить слабых.
Им не болит чужая боль, а уж причинённая словом – тем более.
Доброте и сочувствию ребенка нужно сначала научить.
Кто умный давным-давно отметил, что гениальность взрослых закладывается в их несчастном детстве. Но моё поколение, оборванное, полуголодное и послевоенное, выросло под заветом «Всё лучшее – детям».И каждая семья по-своему отдавала это самое «всё лучшее»: кто лучший угол, кто комнату, кто бутерброд, кто платье к празднику.
Теперь шли восьмидесятые, и все ждали для каждой семьи отдельную квартиру, обещанную правительством.
Вот и Ирочкина мама старалась как могла для старшей дочери.
Но в классе Ирочку дразнили.
То ли предыдущая учительница недолюбливала эту длинноносую сутулую ученицу, и дети безнаказанно над ней подтрунивать, да так и повелось, то ли было в ней и в самом деле, что-то раздражающее.
Мать утирала слёзы, в красках описывая ежедневную Ирочкину истерику перед школой под запах валерианки с раннего утра.
А я, новоиспеченный классный руководитель 4 «А» класса, всё это выслушивала с самого начала сентября. Мать надеялась, что в 4 классе, когда дети переходят к множеству учителей, можно как-то изменить положение вещей. А я-то и эту невзрачную девочку толком не видела, всё некогда было.
Что-то нужно было предпринимать…
Выяснилось, что Ирочка часто рисует – так она развлекается в одиночестве.
С подругами она не гуляет: одна задавака и платья каждый день меняет, другая бутерброды с черной икрой ест на улице, третья – дочь какого-то уголовника, всех подговаривает Ирочку не любить, так как у Ирочки папа – начальник городской тюрьмы.
Всё складывалось против Ирочки и в школе.
То кнопки ей подкладывали на сидение, но в портфель мышь сажали, то на спину приклеивали листок с написанным гадким словом и все смеялись ей в след, то пугали из-за угла, то запирали в туалете – а Ирочка всякий раз плакала. И виноватых не находилось, вот беда!
Что делать? – утирая слёзы, отчаивалась её мама, прижимая к себе младшего сына, –а?
И так каждое утро. Слезы и мольба в глазах.
Нужно было искать выход.
Я пришла к ним в гости и попросила показать рисунки. В пустой комнате без каких-либо признаков достатка, стоял старый письменный ученический стол. Учебники разместились на полочках, а все ящики были полны листами с рисунками: пейзажи, фантазии, портреты, фигурки животных.
Для 9 лет это были хорошие рисунки: с чувством и богатством цвета, с соблюдением формы и видением отдаленного плана.
Я отобрала наиболее интересные и, посекретничав с матерью, ушла домой.
Вскоре нужно было проводить плановый классный час, на котором мы обсуждали какие-то события и строили планы школьной жизни.
В этот день по стенам были развешены Ирочкины рисунки без подписи автора, но к каждому рисунку я подобрала известные стихи.
Когда дети собрались, я повела рассказ об удивительном ученике, который среди нас, но он так скромен, что мы сами должны его угадать. Дети рассматривали яркие рисунки, недоумённо вглядывались друг в друга, кивками и жестами пытаясь вычислить «героя».
Безуспешно.
Удивительно, но ребята вполне высоко оценили и талант юного художника, и его видение мира,
находя тайного товарища и добрым, и внутренне красивым.
Я задала провокационный вопрос:
– Хотели бы вы дружить с автором этих рисунков?
Конечно, дети грянули дружное:
– Да!
– Вы хотите узнать имя этого ученика?
– Да!
Ирочка встала. Пунцовая, сутулая, высокая, она стояла, еще выше подняв плечи и свесив нос, как больная птица. Даже показалось, что её перышки встали дыбом, как на ледяном ветру.
Класс молчал.
Я спросила детей:
– Кто хочет возразить? –молчание.
– Кого обидела Ира? – молчание. Все дети даже потупились – или мне так показалось.
Прозвенел звонок. Дети бросились к Ирочке засвидетельствовать ей свою дружбу.
А мать её, по привычке рыдала у меня в лаборантской – это там, за дверью, в кабинете биологии.
Пахло валерианкой.