Странная графиня

 
В нашем приморском городе Морянске много красивых и запоминающихся мест, но особенно всем нравится набережная. Широкая, приятно оформленная и достаточно протяжённая, несмотря на проходящие недалеко от моря железнодорожные пути, существующие ещё с тех пор, когда город наш был тружеником, и порт, в который направлялись грузы, служил не только для вывоза ворованного по всей стране металла. Поезда всё ещё ходят, довольно гармонично вписываясь в окружающий пейзаж, и никто никому не мешает – ни люди поездам, ни поезда людям. Рельсы аккуратненько расположены по всей длине набережной, а набережная в нашем городе будет подлиннее таковых во многих курортных местах. Этому способствует его географическое расположение. В отличие от тех же крымских курортных городов, выстроенных в горах и имеющих выход к морю на манер бутылочного горлышка, Морянск расположен на длинной прибрежной полосе, к которой по праву присоединяются и косянские пляжи. Есть у нас и залив, и открытое море. Купаться и загорать есть где.

Примерно так рассуждали мы, прогуливаясь у моря с нашим другом бичом Горюхой. Веял лёгкий ветерок, пригревало солнышко – рай, да и только. Людей после отмены московского поезда и известных антимоскальских событий на набережной поубавилось, да и состав отдыхающих поменялся. В лучшую или худшую сторону – не нам судить.

 И тут наше внимание привлекла одна живописная группа. 

Низенький пузатенький папик и раскрашенная высоченная блондинка с физиономией куклы Моники из магазина для взрослых. Пара угрюмых ребятишек в сопровождении (правильнее было бы сказать – под конвоем) гувернанток. Трудно понять, чего больше было в данной картине: глупости или спеси.

- О, новые дворяне прогуливаются, - хихикнули девчонки, - интересно, издалека ли они, такие красивые, приехали?

- Да это же Леська с Матросской слободки, - пожал плечами Лёха, - она по соседству с нами жила.

- Богатые у тебя соседи, Алексей.

- Какое там богатство. Многодетная семья, родители алкоголики. Олеся с малых лет зарабатывала на хлеб и конфетки древнейшей профессией и ухитрилась составить выгодную партию с рэкетиром. Вот вам и всё дворянство.

- Интересно, Игорь Святославович, а какими были настоящие дворяне? Вам не приходилось с ними общаться?

- Приходилось немного, - задумчиво ответил Горюха, отвлекшись от созерцания горизонта, - в юности работал со старенькими профессорами из «бывших», как когда-то говорили. А ещё кое-что мне рассказывали знакомые, общавшиеся с представителями дворянства в былые времена.

- Что это были за люди, хорошие?

- Более того, это были ЛЮДИ.

- Расскажите нам про них, расскажите!

И он рассказал, чего бы не рассказать…

В губернском городе К. жизнь текла размеренно и спокойно, несмотря на смену властей и времён года. По мощённым брусчаткой мостовым неспешно (как по нашим-то временам) передвигались конные экипажи и редкие экипажеподобные машины, стреляющие чёрным выхлопом через каждые сто метров. По чистеньким тротуарам, представляющим из себя множество вбитых впритык друг к другу деревянных колышков, так же степенно передвигались люди, и было их тоже не очень много. Приземистые купеческие особнячки первый этаж имели каменный, где помещались в основном лавочки да магазинчики, а второй - деревянный, жилой, чаще всего украшенный резными наличниками, петушками и прочей приятной глазу декоративной мелочью. От аккуратных домиков веяло умиротворением.

Недалеко от одного из таких домиков на деревянном тротуаре беседовали два господина старше среднего возраста, одетые цивильно, в жилетках, больше всего похожие на купцов средней руки. Золотые цепочки для часов с брелоками на животах, правда, отсутствовали. Что делать, такие времена. Совсем недавно отгремела гражданская война, к власти пришёл гегемон, который не шибко-то жалует представителей буржуазного общества. Вдалеке на улице послышался какой-то шум. Собеседники прислушались – кажись, кто-то пел нечто воинственное.

По самому центру улицы усердно маршировала ватага босоногой ребятни с выструганными из дерева винтовками и саблями в положении «на плечо». Двигались дети, как ни странно, строем. Впереди ватаги на манер священника с хоругвью маршировала пожилая интеллигентного вида дама в пенсне и сильно заношенном, хоть и аккуратном, платье, с красным знаменем в руках. Дама оперным голосом пела странную для её внешнего вида песню, а голопузые строевики старательно подпевали своей командирше:

                Шашки бери-бери, винтовки бери-бери,
                А красное знамя у нас впереди!

Два купца временно позабыли о своей беседе и проводили взглядом бравую процессию.

  - Странные события происходят в нашем городе в последнее время, Иван Севостьянович, - проговорил один.

- И не говорите, Феофан Пармёнович, - вторил другой, - раньше в городской гимназии учитель придумал, как к звёздам летать, а теперь вот такие процессии появились…

- Что ж за дама такая диковинная вела этот сопливый пролетарский сброд?

- Никто не знает, как её зовут, кто такая. Появилась здесь в гражданскую. Люди прозвали её Странной Графиней. Но кое-кто утверждает, что дама эта из свиты самого Государя Императора, и титул имеет не графский, а княжеский. Точно никто ничего не знает, сама она ничего никому не рассказывает. Видимо, умом тронулась в страшные времена, и сейчас водится только с ребятнёй. А насчёт сброда Вы не совсем правы. Видели белобрысого парнишку в будёновском шлеме рядом с мадам?

- Самого старательного, который рубил шаг, что твой гвардеец?

- Именно его.

- И кто это? Родственник Троцкого?

- Ни в коем случае. Это Васька, родной племянник купца М.

- Неужели внук старика М.? Чудеса твои, о, господи. Полное светопреставление. Как же ему отец позволил и дядья?

- Должен Вам сказать, что дядья-то и виновны во всём этом.

- Не может быть. Такая уважаемая семья…

- Может, Иван Севостьянович, может, увы. Старик М. на смертном одре приказал сыновьям разделить наследство поровну, но старшие не послушали отцовского наказа и обделили младшего, Пашку.

- И что же?

- Пашка обиделся – и пошёл в революционеры. Перед этим, правда, поработал приказчиком в лавке, но ему не понравилось, и решил вместе с большевиками устроить революцию.

- Ну, и как?

- Как видите, получилось. Пашка пришёл с фронта, но в семью не вернулся – шибко обиделся, однако. Сейчас где-то в городе начальствует.

- Представляю себе это начальствование, - хмыкнул купец Иван Севостьянович.

- Да нет, не поверите, говорят, что мужик рассудительный и справедливый. Сказывается купеческое происхождение.

- Да-да, так и должно быть…

Импровизированный отряд прошагал к домику с палисадником, где цвели ухоженные розовые кусты.

- Стой, - скомандовала дама, - ать-два. Вольно. Разойдись.

Только что важно марширующие огольцы рассыпались по двору и защебетали как воробьи.

- Тётя Графиня, тётя Графиня, ну, как мы сегодня прошли? – ребятишки искренне считали, что слово «Графиня» означает имя.

- Отменно промаршировали, мон шер, отменно. Хвалю.

Дама присела на старенький стульчик, аккуратно прислонив к яблоне свёрнутый флаг. Дети расположились вокруг неё.

- Тётя Графиня, а Вы были в Петрограде? – задал вопрос Васятка, младший из войска, но самый любопытный.

- Да, дитя моё.

- А товарища Ленина видели? – с придыхом спросил парнишка постарше.

- Как тебя.

- А где? Что он делал? Какой он, Ленин? На кого похож? - загалдели дети.

- Видела и слышала на митинге. Народу было очень много, полная площадь. Слушали его внимательно, затаив дыхание. Говорил убедительно и понятно. Умно говорил. Мало кто может так интересно и доходчиво рассказать людям про их беды и проблемы, а также объяснить им, что делать для того, дабы лучше жилось. И воспринимали его как своего, родного.

- Он, наверное, такой сильный, большой, до неба. Рыжий. Кулаки пудовые. Сапожки хромовые и куртка. И маузер у него как у дяди Паши? – не унимались юные пролетарии.

- Не совсем так. Среднего роста, лысоват, бородка и усы именно рыжеватые. Одет как рабочий. Пиджак, кепка, галстук. Оружие с собой не носит. Его сила – в его убеждениях. И ещё должна сказать вам, дети, главное в жизни не то, как человек выглядит, а то, что он может сделать для своей Родины.

- А царя Вы видели?

Видела ли она царя? Дама задумалась…

Впервые государя императора она увидела, когда находилась в возрасте окружающих её малышей. Отец-генерал взял её на праздник, где было очень красиво, но суетно. Царь, большой, с бородой лопатой, пышными усами, саблей, и в военном мундире её впечатлил. Он немного походил на папеньку. Девочка знала, что государь - тоже генерал. Далее было обучение в институте благородных девиц. А потом девушка стала фрейлиной. Вот только царь уже был не тот. Невысокий благообразный человек с глазами лани и большой семьёй. Императрица, нервная, измученная тяжёлой болезнью сына.

Фрейлина служила царской семье верой и правдой. Время шло, жизнь менялась. В стране ширились волнения, а при дворе появился наглый и грязный мужичок, прибравший к рукам государеву семью. Служба продолжалась, но устраивала нашу героиню всё меньше и меньше. Страна рушилась на глазах. Бесноватый пейзанец творил во дворце всё, что хотел. И когда он протянул к фрейлине свои грязные лапы, она закатила ему неожиданно крепкую оплеуху (сказалось военное происхождение – всё-таки она была дочерью генерала) и подала в отставку.

Революцию она приняла с интересом. В Красную Армию записываться, естественно, не стала. Наблюдала. С детства для неё незыблемыми были заветы отца: нет ничего важнее в жизни русского человека, чем его Родина. Святее её ничего нет. И в свете происходящих событий непросто было разобраться, кто из двух противодействующих сил прав, а кто виноват. При том, что творили в собственной стране господа из её бывшего окружения, приходилось соглашаться с тем, что правы скорее товарищи, несмотря на свои грубые манеры. По их классификации она спокойно могла числиться сочувствующей. Вот только товарищи относились к таким, как она, с большим недоверием, а то и с агрессией. Фрейлину это, конечно, не радовало, но понять сограждан она могла. Сотни лет представители высшего сословия грабили и унижали бедняков. И что они могли ожидать теперь?

Жизнь в столице становилась всё более невыносимой. Голод, стрельба, бандитизм. Эти постоянные патрули на улицах. Многие её знакомые тогда выехали за границу. А она не могла поступить наперекор своему сердцу. Да и кому была нужна на чужбине стареющая русская аристократка? Она прекрасно представляла себе цену заграничных «друзей» своей страны. И осталась в России. Решила только перебраться в более спокойную местность. Собрала все ценности, которые можно было увезти с собой. Двери особняка не запирала – она не собиралась туда возвращаться, но не хотела, чтобы их кто-то выламывал в припадке пролетарского рвения. И уехала в губернский город К., считавшийся образцом скуки и купеческого жлобства. Купила избушку, посадила свои любимые цветы и прикинулась интровертом. Да и о чём ей было беседовать с местными жителями, интересы которых были на расстоянии, подобном расстоянию от Земли до Альфа Центавра, от интересов бывшей императорской фрейлины? Это при том, что люди были порядочные, и в ЧК её никто не сдал. Простодушные мещане считали её немного не в себе и даже присвоили ей прозвище Странная Графиня. Но она на них не обижалась. Что возьмёшь с простых людей, которые подобным образом относились и к великому учёному, который разработал теорию полётов в Космос? Им действительно были не близки все эти чересчур высокие материи. И только с маленькими детьми, с этими ангельскими созданиями, она всегда находила, о чём поговорить. А ей было о чём рассказать. Без упоминания некоторых подробностей, конечно…

 - Тётя Графиня, Вам плохо? – участливо спросила девочка, сестричка Васятки.

- Спасибо, милая, - улыбнулась фрейлина, - я просто немного устала…


- Как всё сложно в этом мире, - вздохнули мы, - и чем же эта история закончилась?

- Время шло, дети росли. Куда делась фрейлина, неизвестно. Зато все без исключения детишки из её команды выросли честными, порядочными и храбрыми людьми. Никто не пошёл по криминальной стезе. Все они стали моряками или лётчиками. Васятка, которому на момент рассказа было всего пять лет, рано ушёл из дома, выучился на военного лётчика, и тут грянула война, на которую первыми призвали граждан его 1922-го года рождения. К сожалению, большинство самолётов было уничтожено врагом на аэродромах, и какой-то великий начальник с интеллектом прорабов перестройки направил обученных лётчиков воевать в артиллерию. Потом, правда, одумались, но было уже поздно. Большинство из них были слишком изранены и контужены, чтобы медкомиссия могла допустить их к полёту. Василию в бою вражеский танк переехал грудную клетку, вмяв его в неглубокий окоп. Он остался в живых, но воевать смог только в артиллерии. Воевал, конечно, героически. Дошёл с боями до Австрии. После войны честно трудился, несмотря на инвалидность. Ещё несколько лет назад я был знаком с бодрым старичком дедом Василием, который и поведал мне эту историю.

Не все ребята, прошедшие жизненную науку у бывшей фрейлины, дочери царского генерала, вернулись живыми с войны, но они всю оставшуюся жизнь помнили свою добрую наставницу, которую люди ошибочно именовали Странной Графиней.

Мы некоторое время посидели молча, задумавшись о рассказанном. И вдруг тишину разрезал чудовищный рёв на грани инфразвука, заставивший всех окружающих вздрогнуть – не случилось ли беды? Нет, ничего особенного. Просто леськины близнецы поссорились из-за конфетки. Они синхронно рухнули на плитку набережной, колотя по ней конечностями и пытаясь побольнее лягнуть друг друга и тщетно пытающихся успокоить их гувернанток. Леська бегала вокруг любимых чад на высоченных лабутенах и почём зря крыла прислугу непечатными словесами. Папик стоял в стороне с таким видом, словно вот-вот выхватит любимый парабеллум и наведёт наконец-то порядок в своей безумной семейке.

- Ну и барин нынче пошёл, - прокомментировал событие бич Горюха…


                25.01.2018г.