Сомнения. Терзают меня изнутри, не даваясь сосредоточиться на моей цели. Необходимо скорее отбросить их в сторону, иначе они полностью завладеют мной. Ну почему так трудно просто взять и сделать это? Я ведь сотни раз прокручивал в своей голове этот сценарий. Всегда нужно следовать плану, каким бы безумным он ни был. Потому что план - основа порядка, а сомнения лишь порождают хаос. Никогда не сомневайтесь, потому что колеблющийся человек не способен действовать, теряет инициативу. Это как резать провода, чтобы обезвредить взрывчатку, стоит засомневаться - и ты труп. Хорошо, что мне не грозило стать трупом, по крайней мере, в ближайшее время. Но кто-то в этой комнате должен стать трупом, а так как нас здесь только двое, и я не планирую умирать, то выбор невелик. Точнее, его вообще нет. Тот ублюдок, что сейчас сидит напротив, привязанный к стулу и с мешком на голове, согласно моему плану должен прекратить своё существование сегодня. Вообще-то, он уже должен был быть мёртв, но что-то внутри меня не позволяет мне помочь ему исполниь его миссию - сдохнуть. Некоторые говорят, что это совесть, но я не думаю, что она у меня есть. Я бы не хотел, чтобы она у меня была. Совесть - ненужная часть человеческой души, она порождает сомнения. А к чему ведут сомнения я уже говорил. Бум!
Вот сейчас он идит напротив меня. Беспомощный. Достаточо лишь нескольких секунд, и его не будет здесь уже. Ну, то есть тело останется, но это будет уже не человек, а лишь кучка плоти и костей. Не понимаю древних египтян, которые старались сохранить тела сових скончавшихся фараонов, мумифицируя их. Ведь если верить тем людям, которые говорят о совести, наши тела - лишь оболочка. Настоящая же человеческая сущность скрывается внутри, и называется душой. Бессмысленно заботиться о теле после смерти, это всё равно, что хранить пустую коробку из-под печенья, надеясь, что когда-нибудь она снова наполнится.
Все эти мысли отвлекают меня. Поразмышлять я смогу и дома, сидя в кресле, а сейчас мне необходимо сделать это. Давай, соберись. Вспомни, сколько усилий было приложено ради этой минуты. Глубокий вздох. Нужно сосредоточиться лишь на одном. Я достаю из кармана револьвер системы Нагана, который, кстати, мне недёшево обошёлся, ещё один повод убить. Рука трясётся, хотя он весит не больше килограмма. Что же это, неужели я боюсь? Я струсил? Нет, нет. Патроны, лежавшие в другом кармане, тоже были вынуты. 7 патронов. Медленно (потому что руки трясутся) я вставил их в барабан револьвера. Готово.
Человек с мешком на голове что-то промычал. А что ещё он мог сделать, если рот заклеен. Я хорошо всё продумал, и мой план был безупречен до этого момента. Я не думал, что прострелить человеку голову так сложно. В моральном смысле. Должно быть вам стало немного жалко того парня, в вас проснулась и заговорила совесть, но вы не знаете его. На самом деле, я тоже его не знаю. Нет, ну конечно, имя, место работы, адрес были мне известны, но это ещё не значит, что я был с ним знаком. Чтобы узнать человека, нужны годы, а иногда и всей жизни мало. Но у него дела обстояли ещё хуже - он не имел ни малейшего представления кто я. Но скоро я это исправлю. Хотя наше знакомство будет недолгим и закончится тем, что в его голове появится ещё одна дырка. Думаю, она ему не повредит.
Сам удивляюь, как я могу так легко рассуждать о смерти. Если бы мне сказали пару месяцев назад, что я привяжу человека к стулу в старом грязном гараже, чтобы затем убить его, я бы не поверил. Но тем не менее так и произошло. Единственный минус - человек, привязанный к стулу, ещё жив. А может это плюс? Чёртовы сомнения, вечно мешают совершить задуманное. Так всё-таки, правильно ли я поступаю? В праве ли я лишать жизни себе подобного? Хотя нет, какого чёрта, он не подобен мне, он вообще не человек, даже не животное, намного хуже. Он из разряда из тех существ, от которых тошнит всех вокруг. Он - опухоль современного общества, медленно убивающая всё человеческое в людях. Да, он достоин гореть аду. Что ж, я устрою ему это.
Я одним резким движением снял с его головы мешок. Хотя в гараже еле горела только одна лампочка, он зажмурился от света. Он открыл глаза лишь тогда, когда услышал, как я взвёл курок. Человек на стуле взглянул на меня. В его глазах угадывался страх, вперемешку с непониманием.
Я отошёл на пару шагов назад, чтобы не забрызгаться его гнилыми мозгами. Я держал револьвер перед собой и готов был выстрелить. Человек весь сжался в какой-то комок, насколько ему позволяло положение, как малыш в утробе матери. Он повернул голову вбок, чтобы не видеть меня и дуло револьвера. Его лицо выражало такой ужас, что я вновь засомневался в правильности своих действий.
Я могу одним движением пальца спустить курок, и жизнь этого человеа оборвётся. Но не уподоблюсь ли я тогда ему? Я пытаюсь искоренить зло, но не упадёт ли тогда в моё сердце семя зла, если я убью его?
Итак, я стоял, направив на человека на стуле револьвер, и мысленно прокручивал в голове слова тех, кто пытался помочь мне в этом вопросе.