Фото 1926 года
первый ряд:Степанов Павел Иванович, дочь Лиза, жена Таисья Васильевна.
второй ряд: сноха Александра Федоровна и дочь Ольга Павловна.
(воспоминания Кузевановой (Степановой) Елизаветы Павловны
и Степановой Александры Федоровны предоставила Хохлова (Ударцева) Ольга Александровна из Ирбита)
Степанов Павел Иванович родился 12 июля 1870 года в селе Травянка Камышловского уезда Пермской губернии (с 1928 года село Травянка стало относиться к Каменскому району Шадринского округа Уральской области) и вырос в семье бедняков. С двух лет остался без отца. Рос с матерью Еленой и бабушкой Харитиной Степановной.
Участвовал в русско–японской войне 1904–1905 гг., и в Первой мировой войне 1914 –1918 гг. с Германией. Прослужив в царской армии девять с половиной лет, научился читать и писать, потому после службы был назначен церковным старостой. Домой вернулся с деньгами и обзавелся хозяйством перед раскулачиванием. Зимой 1930 года у него реквизировали всё зерно, которое вывезли со двора на восьми телегах. А за то, что отказывался сдать зерно, оставшееся на семена, был осужден на 18 лет и отправлен на лесозаготовки в Алапаевск, как политически неблагонадежный. Семью Павла Ивановича сослали в Ирбит на строительство Диатомитового комбината. Отняли всё имущество, скот, дом, избушку–малуху, словом, всё что имела крестьянская семья. Скот, сельскохозяйственный инвентарь, домашнюю утварь и прочее.
Так об этом пишет в письме от 15 декабря 1993 года его дочь – Кузеванова (Степанова) Елизавета Павловна:
«Мама, Анна и я остались в Травянке. Приехали ночью, я это помню. Взяли самый большой сундук, и все наше добро сложили. А также забрали половики, холсты, куделю, подушки, потники, на которых спали. Все увезли. Нас оставили ни с чем, а потом выгнали из дома. Нас приютил папин брат Иван Иванович. Они жили на той же улице. Я помню, мы весной с ним сеяли, в 1931 году. Я в школу не ходила, а ездила, боронила на лошадях. Дядя пахал, за плугом я ходила. В мае 1931 года за нами приехали на лошади с телегой. Сказали: «Вас повезем. Собирайтесь. Это было уже поздно и темнялось. Что у нас еще было не отобрано – собрали и поехали, куда не знаем – мама, Анна, и я. Привезли нас в Каменск-Уральск ночью и поместили в монастырь. Там была комната на одно окно, кирпичные стены, и больше ничего. Мы вынесли пожитки, что у нас было, а почти что ничего. А на следующий день в монастырь привезли … Александру Федоровну (сноху) с маленьким Федей. Через несколько дней привели в монастырь из Асбеста Ивана Павловича (брата), но его с нами не поместили. А он сидел в камере на втором этаже со всеми мужчинами, которых приготовили к выселке. К нему на свидание пускали меня, потому что я была маленькой. Носила ему передачу. А приносили нам продукты из Травянки и Грязнухи родственники. Передавали через ворота, они были железные, с решетками. Был конвой. В монастыре мы прожили неделю, а может больше, не помню. Снова скомандовали «Собирайтесь», и повезли нас на станцию Синарскую. Тогда отпустили брата Ивана Павловича, и мы поехали на лошадях. Я и Александра Федоровна с мальчиком. Остальные шли пешком. Когда приехали, нас погрузили в вагоны без окон (назывались тогда телячьи), и повезли – неизвестно куда. Когда стали подъезжать – узнали что Ирбит. Остановились не на станции, а в Буграх. Высадили из вагонов, а затем приехали на лошадях за нами, и привезли нас в Пассаж. Выгрузили пожитки просто на пол вниз, и там мы спали и ели. А затем нашу семью перевели на второй этаж. Три окна на дорогу. Нас было там три семьи. И там было все же лучше. Жили в Пассаже, а семья работала. Их каждое утро уводили. Тогда вот и строили кирпичный завод. Заливали фундамент, таскали кирпич, раствор. Все делалось вручную. Копали траншеи. Вся семья работала там. Брат грузил песок в вагонетки, и таскали по рельсам для стройки. А когда стройка закончилась, он доставлял глину: копали, грузили в вагонетки и таскали в завод. Сестре Анне было 15 лет, она тоже вместе со взрослыми работала. Около завода в лесу построили временные бараки, и нас перевезли туда. Спали все подряд на нарах. Никаких перегородок не было. А если дождик – спасались в палатках. Везде бежало. И осенью нас перевели в 15 барак, так как у нас был ребенок (Федя, сын Ивана Павловича и Александры Федоровны). Но там было холодно, мальчик простыл, заболел воспалением легких, и умер. Жили в комнате две семьи: у них 6 человек, и у нас 6 человек. Работали (когда выстроили кирпичный завод) папа (Павел Иванович в какой-то кочегарке, мама (Таисья Васильевна) на подсобном хозяйстве завода, брат (Иван Павлович) грузил глину в вагонетки из карьера и таскал на себе по рельсам в завод, его жена (Александра Федоровна) сырой кирпич грузила в камеры для обжигания, а потом работала на погрузке вагонов, а сестра – Анна Павловна обжигала кирпич, бросала уголь в топку. Дети зимой учились в школе, а летом работали на подсобном хозяйстве, и за день зарабатывали тарелку гречневой каши».
А вот так рассказывает о выселении и жизни в ссылке сноха Павла Ивановича – Степанова Александра Федоровна:
«Ведь сколько было всякого инвентаря. Все сами обрабатывали. Хлеб поспеет – жать поденщиков нанимали. Лен сеяли, коноплю сеяли. Все было приготовлено к делу. Мужики делали боровину, ну, как веревки. Лен пряли сами и ткали холсты. Шили мешки, полога, все из холста».
«Моего мужа Ивана Павловича отправили на лесозаготовки. Мы остались одни: свекровь, 4 дочери, и я, сноха. В 7 часов утра я родила ребенка (мальчика), а в 4 дня мне конвойные сказали строго: «Ты что ещё лежишь? Иди, выходи». Пришлось забрать ребенка и выйти из дома. Не дали забрать пеленки. В чем была в том и ушла, ничего не удалось собрать из одежды.
Нам сказали забирать пилы и топоры. Мы ответили, что у нас ничего этого нет. Все забрали. Привезли нас в Каменск. Там уже людей навезено было целыми семьями. Потом стали нас грузить в вагоны. Повезли. Людей везли в вагонах для скота. Не дали питья, только поставили ведра, чтоб хоть оправиться. Когда приехали, мужчины говорят: «Ведь это Ирбит». Завезли в тупик и высадили. А там стоят бочки с водой, и вода уже вся зацвела, а дети просят пить, побежали к этим бочкам и стали пить.
Погнали нас в Пассаж, кругом патрули с ружьями. Гонят нас как скотину на убой. У меня на руках ребенок. Устала, стала отставать. Патруль наехал и говорит: «Иди, а то пристрелю». Я едва дошла до Пассажа.
Зашли в Пассаж, там полно людей, все с семьями. Думали, отдохнем. А увидели клопов полно, пешком ходят. … Нас чуть клопы не съели в Пассаже. Я своего ребенка к ночи положила в мешок по плечи, перевязала тряпочкой. Утром встаем – у него вся шея съедена, как ровно обруч. Он плачет, мы так же.
В Пассаже жили месяц. Потом нас погнали за город, там выстроен широкий большой барак. Нас там поселили. Дождь пойдет – везде бежит. Дожили до осени. Завели в другой барак. В бараке холодно, печек нет. Какой-то кирпичный столб с топкой в коридор, в небо дыра. Никакого нет тепла. Мальчик мой умер, не мог перенести клопов. Приходим с работы, не раздеваемся. Так во всем грязном ложимся спать. Холодно, дров нет, не дают. Приходим с работы, и поесть нечего. Ни картошки нет, ни куска хлеба. Да хоть бы горячей воды попить, да умыться… Нечем эту трубу топить. Потом уж стали рейки носить. Все рейки в саже. Затопим, все выйдут на коридор, греются. Все как черти.
Ой, не могу. 15 лет жили как в аду, мучились. Все думали легче умереть. Много еще увели мужчин из бараков, так и не вернулись. Наверно расстреляли. Я все помню. Сейчас мне 90 годов. Все пережила. Трудности, холод и голод, нога и боса.
Когда нас привезли, так не было ни одеть, ни постлать, не укрыться. Про себя скажу, что я тоже уже замирала. Если бы не дали молока попить, я бы умерла. Это молоко помогло. Как молоко выпила – меня на сон потянуло. А то казалось, будто я в яме, светло стало. Да с поселка много мужчин умерло. Куда когда пойдешь – лежит мужчина, еще глядит. А обратно пойдешь – он уж мертвый. Ну и женщин замирало много. Оставались дети одни. Потом сделалась война, стали ребят брать в армию. У меня муж был больной, его не взяли».
В 1933 году за добросовестный труд на лесоповале Павла Ивановича освободили, и он воссоединился с семьёй, а в 1937 году выдал замуж дочь Анну за Ударцева Николая Андреевича, высланного братьями и родителями летом тридцатого года из деревни Замотаевой Слободотуринского района.
В 1940 году Анна Павловна с мужем и полуторагодовалым сыном Александром была переведена в Тавду на судоверфь.
В тавдинской ссылке родилась дочь Мария в 1942 году.
Николай Андреевич Ударцев был призван на фронт в 1942-м, а в 1943 году погиб под Сталинградом.
Анна Павловна вернулась в спецпоселение Ирбита с двумя детьми и проживала в бараке, в одной комнате с ещё двумя семьями…
Степановы:
Глава семьи – Степанов Павел Иванович 1870 г.р.
жена – Таисья Васильевна 1876 г.р.
сын – Иван Павлович 1902 г.р.
сноха – Александра Федоровна 1902 г.р.
внук – Федор Иванович 1931 г.р. – умер младенцем
дочь – Анна Павловна 1916 г.р.
дочь – Елизавета Павловна 1921 г.р.
в ссылке родились:
внучка – Нина Ивановна 1936 г.р.
внучка – Галина Ивановна 1938 г.р.
внук – Анатолий Иванович 1940 г.р.
Ударцевы:
Глава семьи – Ударцев Андрей Николаевич 1885 г.р.
жена – Мария Федоровна (Андреевна) 1887 г.р.
сын – Лука Андреевич 1908 г.р.
сын – Николай Андреевич 1910 г.р.
сын – Степан Андреевич 1916 г.р.
сын – Иван Андреевич 1926 г.р.
дочь – Екатерина Андреевна 1921 г.р.
дочь – Евдокия Андреевна 1929 г.р.
другие члены семьи, появившиеся в ссылке:
сноха – Анна Павловна 1916 г.р. (Степанова)
внук – Александр Николаевич 1939 г.р.
внучка – Мария Николаевна 1942 г.р.