Её неуловимый силуэт мелькал за лёгкой занавеской. Так она была похожа на безмятежную бабочку, порхающую от цветка к цветку. Хотя в это время она лишь готовила ужин для двух своих прелестных и непослушных дочерей. Как же они счастливы, хотя даже не подозревают. Я бы продал душу богу, дьяволу, кому угодно, лишь бы прекрасная грация заботилась так обо мне.
Но я лишь наблюдал за ней сквозь холодное стекло окна, скрываясь в тени цветущего куста. Запах цветов чудным образом дополнял прекрасный вид. Я наблюдал и наслаждался притягательными изгибами тела, что не скрывало лёгкое обтягивающее платье цвета чистого синего неба, за плавными движениями талии и бёдер. Невесомые движения рук сводили с ума. А чудесный аромат цветов лишь усиливал вожделение. Вожделение, которое я так стремился подавить. Подавить, ибо я наслаждался её красотой и только.
Я не мечтал лечь с ней в постель, а просто наслаждался этим чудесным зрелищем. Согласитесь, это очень красиво, буквально завораживающе, когда зрелая, уверенная в себе женщина с удовольствием хозяйничает на кухне, словно порхая, как сказочная пташка, словно танцующая на лепестках роз легконогая фея. Нет, не поймите меня превратно — я не представлял её в роли жертвы сексуальных утех. Я лишь наслаждался её божественным телом, её непринужденными движениями, наполненными сказочным волшебством. Я не могу устоять, когда очаровательная нимфа летает над своим царством.
Я не пытался понять, как столь шикарная и обольстительная женщина осталась одна с двумя дочерьми: бросил ли их муж или же скоропостижно скончался, — меня это не касалось. Эта женщина была воплощением божества, а смертному не дано постичь жизнь небожителей.
Прошло несколько месяцев. Дочери что-то расспрашивали у матери, а она продолжала порхать над ними. Я продолжал наблюдать. Но подошёл слишком близко, и меня заметило белокурое создание — её дочь. Послышался визг, грохот. А потом грудной голос:
— Что вам нужно?
— Я лишь проходил мимо.
Окно распахнулось, и я смог увидеть её вблизи. Меня обдало терпким ароматом, кухонными запахами и травами.
— И давно вы следили за нами?
Я не смог вымолвить ни слова. И продолжал стоять, словно истукан. Она смотрела на меня изучающе. Затем окно закрылось. А я дал деру как дурак.
Так я думал, ощущал каких-то двадцать лет назад.
Я был, страшно сказать, таким влюблённым и застенчивым юнцом. Да, да, да! Я был тогда до беспамятства влюблён в эту прекрасную шикарную богиню. Почему был? Я и сейчас не могу без сладострастного содрогания вспоминать об этой женщине. Я и остался на этой проклятой тремя светилами планете только из-за неё. Иначе невозможно было от соблазна подглядывать за ней. Так прекрасна и восхитительна она была. Просто нужно было хоть как-то разорвать эту порочную связь, сделать хоть какой-то шаг. Там бы я всё равно нашел бы её, даже если бы мы были на разных концах Галактики. А сейчас я не могу и шага ступить за пределы этого ограниченного мирка.
Вы будете смеяться надо мной, но я был горячо влюблён в эту чудесную грацию, и сейчас влюблён, пусть и прошло уже более десятка лет с момента её отбытия всеми человеческими богами планеты. Да, да, да! Я чёртов романтик, так и не удосужившийся открыть своих чувств. И я до сих пор считаю, что поступил тогда единственно верным образом — не дело смертных вмешиваться в судьбы божеств.
Она и сейчас остается для меня божеством. Далёким. Недоступным. Тот единственный раз, когда я по случайности услышал её голос, вспоминаю до сих пор. Зря, конечно, не попросил войти или спросить что-нибудь — теперь время упущено.
Панель моего «Бизона» выводит тревожные рулады. Что поделать, если нужно давным-давно принять эти хреновы таблетки, но они закончились ещё три дня назад. Я и сам уже вижу старую чёрную деву с косой на экране заднего вида: она стремительно нагоняет мой грузовичок. Но ничего, мне осталось лишь завернуть вон за тот угол, и я буду на месте.
Да, тот самый двор, тот самый дом и тот самый цветущий и благоухающий куст. Все так же, как и двадцать лет назад. «Бизон» грузно приседает в двух шагах от цветущего очага воспоминаний, и я покидаю кабину, чтобы вновь оказаться под ветвями, усыпанными бело-розовыми цветами. Чтобы вновь вдохнуть их аромат. И дождаться преследователя.