Подарок для королевы Датской марки Каролин Возняцки
- С новой строки. Лев Кассиль, - валяясь в постели резким и чуть в нос голосом диктовал я сестричке, испуганно пришипившейся под столом, как ведьма вечно сидела под кроватью, так и Пикачу отчего - то теперь вечно торчала под столом. - Как это нет биографии и не с кем сопоставлять ? В свое время, запомнившееся немногим избранным прицельным ударом по сборищу нечестивцев в лице Шойгу, Илларионова, Кошкильды, Лимонова и неуловимого, как сам Шендерович, диверсанта Гиркина, было прямо и недвусмысленно предложено считать отныне единственно верной ассоциацией прекрасных херастых девок, таких как Бэйли, например, симбиотически соединенных понтонными мостами Бродского с мелкой по жизни мятежницей Ариэлькой, чья розовая пуська сводит с ума не хуже иных предметов видимого мира, сменившего ижицу на фиту, а о биографии мы скромно умолчим, благо музеи пока еще работают под покровом ночной темноты...
- Сука, - проныла Пикачу, трясясь от холода,- толстовские фразы, на х...й, в пол - страницы, точки - запятые, гад ты.
- Гнида, - весомо буркнул я, поплевывая в ее сторону, - и сволочь. Я тебе щас еще по - французски надиктую страницу.
Я закурил и уставился в потолок, беззвучно шевеля губами, собрался и загнал тупой родственнице чистейший конский плагиат из неизданного монументально - научного труда Епифанцева.
O France, although you sleep
We call you, we the forbidden!
The shadows have ears,
And the depths have cries.
Bitter, glory-less despotism
Over a discouraged people
Closes a black thick grate
Of error and prejudice;
It locks up the loyal swarm
Of firm thinkers, of heroes,
But the Idea with the flap of a wing
Will part the heavy bars,
And, as in ninety-one,
Will retake sovereign flight,
For breaking apart a cage of bronze
Is easy for bronze bird.
Darkness covers the world,
But the Idea illuminates and shines;
With its white brightness it floods
The dark blues of the night.
It is the solitary lantern,
The providential ray;
It is the lamp of the earth
That cannot help but light the sky.
It calms the suffering soul,
Guides life, puts the dead to rest;
It shows the mean the gulf,
It shows the just the way.
In seeing in the dark mist
The Idea, love of sad eyes,
Rise calm, serene and pure,
On the mysterious horizon,
Fanaticism and hatred
Roar before each threshhold,
As obscene hounds howl
When appears the moon in mourning.
Oh! Think of the mighty Idea,
Nations! its superhuman brow
Has upon it, from now on, the light
That will show the way to tomorrow!
- Твою ж ты мать ! - завыла сестрица, бросая в меня карандаш. Выскочила из - под стола, взлохмаченная и разъяренная, будто красный командир Котовский, увидевший человека в очках на тачанке. - Это ж на английском. - Запрыгнула в постель и впилась хищными губами мне в нос. Хер ее знает, почему в нос, наша любовь необъяснима с точки зрения анатомии, разве, нос у меня здоровенный. Но хер больше. Впрочем, очень скоро она сама это обнаружила и переместилась ниже.
Самое ей там место, если честно.