Страшный ералаш

Владимир Юрьевич Соколов
В переходах тёмных: снизу, под авто –
неуютно, стрёмно, как-то всё не то.

Что за идиоты? Что это за жизнь?
Вроде от заботы затолкали вниз
не автомобили, а живых людей.
Нагло «излюбили»: просто, без затей.
Давка в переходах, толчея в метро –
город всех нас сходу запихнул в нутро.
Все мы, как Иона в чреве у кита.
Всем, кто не у трона эта маета:
люди, как в могиле во сырой земле.

Город – это сила, только не во мне,
не в тебе и даже скопом всем – не в нас.
Выхлопом и сажей всех, смеясь, обдаст:
мы ему, похоже, – мелочь вроде тли.
Город с красной рожей вырос из земли,
вздыбил без помехи выси этажей,
а людей со смехом вытолкал взашей
и лишил их света, неба красоты …

Тут не кто-то где-то – это я и ты –
ходоки кротовых бесконечных нор.
В животе китовом был Иона скор:
словом и рассудком, верой в божество…
И на третьи сутки Бог простил его –
выпустил на волю, вызволил на свет.
В каменной юдоли нам спасенья нет
почему? – скажите. Страшный ералаш.

Где же наш спаситель? Где «проститель» наш?
Чем мы согрешили? в чём виновны мы?,
если всех решили ввергнуть в царство тьмы –
всё для автокаров; всё не для людей:
нити тротуаров, блюдца площадей –
а детей народов заманить хитро
в норы переходов, в жернова метро.
Город – это сила: и добро, и зло;
для людей – могила, наглое мурло.

Город бесконечен – в нём конечны мы.
Сами прём беспечно в недра кутерьмы.

И, влекомы веком, стадностью, жильём –
званье человека мы теряем в нём.