Слесаря московского завода Михаила Митягина призвали в Красную Армию в июле 1942 года. Советские войска после победы под Москвой снова потерпели поражение на южном направлении и оставив Харьков и Ростов, отступали за Дон.
- Пора и мне Родину защищать! - сказал он матери, когда почтальон принёс ему повестку из военкомата.
Прямо на повестке указывалось: администрации предприятий немедленно освободить призывника от работы и выдать деньги на две недели вперёд.
- На обороте указания, - перевернул Миша серую бумажку, - остричь голову наголо, иметь с собой документы и продукты, громоздких вещей - не брать. Прибыть к районному военкомату к десяти часам утра через неделю!
Их сформированную команду в пешем строю доставили на вокзал и отправили эшелоном на Восток.
- Немца нужно научиться бить! - сообщил новобранцам сержант Юхно, когда их выгрузили из товарных вагонов на ближайшей к учебному центру РККА железнодорожной станции
Дальше началась ускоренный курс военного обучения. Срочно формировался стрелковый корпус для отправки под Сталинград. Одним очень жарким днём сержант обучал солдат штыковому бою.
- Штыком коли! - командовал он. - Прикладом бей!
Юхно старался поднять боевой дух у взмокших от пота подчинённых, чтобы они энергичнее кололи набитые соломой чучела.
- Представьте, что эти чучела - ваши враги, - говорил сержант. - Они сожгли ваши дома и убили ваших родителей. Они увели ваших сестёр, забрали ваши деньги и выпили ваше пиво.
Юхно отступил в сторону, и шеренга солдат бросилась вперёд на ряд чучел с удвоенной энергией. Митягин оскалив зубы и выпучив глаза, остановился около него и спросил:
- Сержант, покажите, кто из них выпил моё пиво?
Тренировка прошла успешно и красноармейцам разрешили отдохнуть в теньке. Рядом с Михаилом курил прибывший из госпиталя солдат, пользовавшийся среди них заслуженным авторитетом.
- Вот бы и мне такую медаль! - тайком подумал, глядя на него Митягин.
На груди у воевавшего под Киевом бойца вызывающе блестела солдатская медаль «За отвагу». Больше ни у кого в их части такой награды не было, и все красноармейцы мечтали получить такую медаль.
- Вот также и до войны учили нас сражаться в рукопашную! - вдруг произнёс ветеран. - А немцы подходят к нашим позициям на расстояние устойчивого огня и расстреливают солдатиков из автоматов. До штыкового боя дело не доходит!.. Когда же мы шли в атаку, «гансы» подпускали поближе и косили из пулемётов.
Так впервые Миша столкнулся с правдой войны. Осенью их отправили на Волгу, где в первом же бою его батальон во время атаки нарвался на немецкий дот, оттуда строчил пулемёт.
- Пройти ну никак нельзя… - доложил комбат вышестоящему начальству по телефону.
Атака прекратилась. Командование не знает, что делать. Вдруг Митягин видит, что к доту сбоку подходит новый отряд и один из красноармейцев неожиданно падает на дот грудью.
- Вот герой! - ахнул Миша.
Тот закрывает собой пулемёт и, естественно, погибает. Советские солдаты воспользовались тем, что огневая точка замолчала и быстренько прорываются.
- Мы захватили дот и стоящую за ним станицу! - отрапортовал командир батальона.
После боя бойцы отдыхали, но Митягин заснуть не мог. Раз за разом прокручивая в голове все этапы своего первого сражения. Вдруг мимо него провели того самого немца, что сидел за пулемётом. К нему подходит военный корреспондент и говорит:
- Я корреспондент русской военной газеты. Хочу написать статью о том герое, который закрыл своим телом пулемёт и тем самым пожертвовал жизнью, чтобы никто больше не погиб. Расскажите мне как было дело.
- Ну сижу я, - ответил прибалтийский немец, сносно говоривший по-русски, - стреляю из пулемёта по вашим. Вижу: мужик появился сбоку, такой немытый, небритый, шинелька потрёпанная... Вдруг он возьми, да прям на пулемёт и ляг.
- Ну, а может он что-нибудь перед смертью сказал? - записывал корреспондент. - За Родину там, например, или за Сталина?
- Ну вы знаете, я не очень силён в русском, но, по-моему, он сказал нечто вроде: «Ой, бля! Грёбанный гололёд!»
Зимовка в сталинградской степи оказалась очень трудной, при том, что на их участке обороны немцы сильно не давили. Больше доставал холод и голод. Были трудные дни, когда нечего было есть – толкли камнями пшеничку в каске, которую и ели, запивая водой.
- Съели уже двух быков местного колхоза, - вспомнил Михаил под Новый год. - Но мясо их даже после непрерывной ночной варки укусить трудно.
Он лежал на полу чудом сохранившегося казачьего куреня в полуразрушенном хуторе. Снаружи шёл снег, но в небе кружила немецкая «рама», высматривая жертву, и её летчик решил сбросить пару бомб. Первая из них пришлась по баньке, в которой размещался старшина узла связи, разметав его по округе мастерская.
- Воздух! - заорали красноармейцы и бросились в укрытия.
Вторая бомба врезалась в угол хаты, где отдыхал Митягин и не взорвалась. Она как зубами перекусила угловой стояк куреня в одном метре от земли и ушла глубоко в грунт. Он услышал грохот и увидел дыру в углу прямо у своих ног. Кто-то заорал:
- Замедленная, всем выбегать наружу!
Первый солдат упал, споткнувшись о порог, на нём выросла куча мала. Кое-как они отбежали на приличное расстояние и только потом еле разобрались, что бомба не взорвалась, так как грунт был пропитан водой.
- Повезло! - выдохнул Михаил.
Сквозь соломенную крышу куреня начал проходить дым. От взрыва бомбы на чердаке разрушилась печная труба. Полез он на чердак с ведром грязи и вывел трубу заново, а потом и дыру в углу заложил и замазал глиной.
- Будем с теплом… - заверил Митягин командира и затопил печку.
Связисты за это время в щели похоронили останки старшины, внутренности которого пришлось снимать вилами с веток вишни.
- Недолго нам здесь прохлаждаться, - переговаривались они, обсуждая штабные новости. - Скоро «котёл» в Сталинграде дожмут и покатимся мы на Запад!
Так и случилось. Их часть с боями дошла до реки Миус, потом была выведена в центральную Россию для переформирования. Он случайно встретил земляка Бориса Кошечкина.
- Нам в часть по ленд-лизу поступили канадские лёгкие танки Валлентайн VII. - сказал Борис. - Вместо Т-34 на которых учился мой экипаж. Теперь у меня нет заряжающего…
- Так возьми меня! - оживился Митягин.
Борис согласился и написал рапорт с просьбой о переводе рядового в свой экипаж. Просьбу удовлетворили. Так Михаил стал танкистом.
- Будем вместе изучать канадский танк! - подбодрил его командир.
Молодые танкисты, ознакомившись с ним, поражённые комфортом, вылезали на броню с горящими глазами:
- Ресторан, да и только!
Зато опытные бойцы, привыкшие к 76-мм орудиям, которыми были вооружены Т-34, с отвращением смотрели на 57 миллиметровую пушечку канадца и плевались:
- Нам на нём воевать, а не на танцульки ездить! Дрянь машина.
22-летний младший лейтенант Кошечкин, осматривая танк, на котором предстояло воевать, тем не менее сказал:
- Ничего, ребята, мы и на нём немцам жару зададим. Как насчёт того, чтобы к немцам в гости сходить?
Механик-водитель Павел Терентьев и заряжающий Митягин переглянулись, словно обсуждая:
- Что ещё придумал их командир?
- Он же точь-в-точь как немецкий Т-3, который они называют Panzer III, сам чёрт не отличит, - убеждал товарищей Кошечкин, - немцы нас точно за своих примут.
- Ну не совсем уж точь-в-точь, - покачал головой механик.
- Кресты на нём нарисуем, немецкие комбинезоны наденем. Если что, переговоры с немцами я беру на себя, отбрешусь, скажу, что новая модификация.
В способности командира «отбрехаться» никто из экипажа не сомневался. Борис не только не лез за словом в карман, но выросший в Поволжье среди потомков германских переселенцев, бегло говорил по-немецки.
- Ну как? - напомнил он спустя две недели. - Сходим в гости к фрицам? Что скажете?
После полного овладения боевой машиной союзников их перебросили в район Курской дуги.
- По шее от начальства получим… - сомневался Михаил.
- Эх, где наша не пропадала! - решился Терентьев.
Выбрав наиболее подходящее место и время, Кошечкин с товарищами скрытно пересекли линию фронта и отправились на «прогулку».
- Теперь погуляем! - радовался удаче командир.
Попав в расположение противника, они первым делом «случайно» зацепили и повредили два орудия. Негодующим артиллеристам Кошечкин проорал, что те дескать сами виноваты:
- Поставили свои пушки на дороге, проехать нельзя!
Танк отправился дальше, высунувшийся наполовину из башни лейтенант в немецком комбинезоне смотрел вокруг как настоящий «фриц».
- Паша, стой! - Борис нырнул в танк. - Видишь справа большую машину?
- Вижу, - огляделся Павел. - Как пить дать штабная…
- Значит, подъезжаем к ней, Миша, - он повернулся к заряжающему, - выходишь и спокойно цепляешь её. Я на броне, если что. Паша, двигатель не глушишь, и как я дам сигнал, осторожно трогаешься на первой передаче. Главное – не паниковать. Всё понятно? Ну, тогда с Богом.
Немцы даже не обратили внимания, когда танкист вылез и зацепил тросом автомобиль. Кошечкин сидел на башне, уплетая бутерброд и перекидываясь с идущими мимо немцами ничего не значащими фразами.
- Готово… - шепнул ему Митягин, забираясь на броню.
Он наклонился к открытому люку и в полголоса произнёс:
- Паша, давай.
Танк дёрнулся и направился в сторону передовой. Тут немцы начали подозревать, что происходит что-то плохое. Забегали артиллеристы, разворачивая 88-мм зенитную пушку.
- Паша! Жми! - закричал Кошечкин, вцепившийся в броню.
Танк взревел и помчался к советским позициям. Они почти достигли их, когда выпущенный вслед снаряд пробил командирскую башню насквозь. У находившегося снаружи лейтенанта пошла кровь из носа и ушей.
- Если бы я успел залезть в танк, - осознал Борис, - был бы мне конец!
Лёгкое осколочное ранение в плечо получил механик, но довёл танк к своим. Трофейная машина оказалась штабной и в ней были найдены важные документы. Вместо нагоняя от начальства участники хулиганской выходки получили награды, младший лейтенант Кошечкин орден Красной звезды, а члены экипажа медали «За отвагу».