Откровение застигло Раймунда Лулия в самый, казалось бы, неподходящий момент – когда он сочинял любовный мадригал в честь очередной придворной красавицы. Есть вещи, которые мы не можем контролировать. Они с нами просто случаются. Спонтанное Откровение – из таких вещей.
Придя внезапно, Откровение разделило жизнь Лулия пополам.
Первые тридцать два года он вел жизнь, типичную для выходца из знатной и богатой семьи.
Получив прекрасное образование, он вошёл в окружение будущего Хайме II Майоркийского, когда тот официально стал наследником престола, что положило начало его блистательной придворной карьере. Когда Хайме стал королем, он присвоил Раймунду придворное звание королевского стольника и назначил его главой королевской администрации.
В возрасте 22 лет Раймунд сочетался браком с юной Бланкой Пикани, девушкой из хорошей семьи, которая родила ему двоих детей, Доминика и Магдалену.
Однако, несмотря на ранний брак, он вёл беспорядочную жизнь. Согласно нравам того времени, наличие жены вовсе не препятствовало куртуазным приключениям, в каковые Раймунд и пустился сразу после женитьбы. Его любвеобилие (или, по словам исповедавшего его священника, распущенность) было так велико, что о его бесчисленных интрижках при дворе слагались легенды.
Рассказывали, например, что однажды Лулий чрезвычайно воспылал страстью к замужней красавице синьоре Амбросим де Кастелло и упорно добивался её любви. Его любовное безумие достигло такого градуса, что довело его до святотатства. Он въехал на коне в храм и положил к ногам возлюбленной свои стихи, воспевающие её красоту. Могла ли дама отказать столь галантному и решительному натиску? Конечно, она назначила ему свидание. Пикантность ситуации заключалась в том, что в своих стихах Раймунд восторженно воспевал грудь прекрасной Амбросим, но когда она обнажила перед ним свою грудь, та оказалась изъеденной ужасными язвами, после чего неукротимый сердцеед немедленно переключился на другой объект. Так судачили о нем придворные сплетницы. Не исключено, что из зависти к более удачливой сопернице.
Так, в пирах, дуэлях и альковных приключениях протекали его дни и ночи, и, по прошествии десяти лет такой жизни, он сам себя считал неисправимым грешником.
И вот, однажды, сочиняя очередной мадригал очередной своей пассии, он почувствовал, будто падает в разверзшуюся тьму, и в этой мгле ясно различил фигуру, представлявшую собой четыре расходящихся из одного центра луча. Фигура напоминала вершину куба, только вместо трех ребер, образующих пространственный угол, здесь их было четыре. Фигура медленно вращалась перед взором Лулия, пока, наконец, не повернулась таким образом, что образовала правильный крест.
«Это распятие!» – догадался Раймунд, узрев, наконец, знакомый образ.
И тут же лучи приобрели объем и как бы наполнились плотью, явив собой деревянный крест с пригвожденной к нему окровавленной фигурой.
При этом зрелище душа Лулия преисполнилась печали и раскаяния. Перед его взором вдруг возникла фреска на задней стене дворцовой церкви, изображавшая отвратительную разверстую пасть Сатаны, в которую демоны железными крюками загоняли грешников. Он почувствовал себя влекомым к гибели вместе с ними по левую руку распятого Христа.
Когда видение рассеялось, в комнате ничего, как будто, не изменилось. Даже свеча не слишком оплыла.
Отложив перо, он скомкал и бросил в камин недописанный мадригал. Сорвал с себя подарок – серебряный медальон с прядью женских волос. Приказал слуге подать коня и, выехав со двора, пустил его вскачь по улицам спящего города…
В этот день (1267 год) прежний Лулий, светский ловелас, прожигатель жизни и автор эротических стихов, умер на 32 году своей беспутной жизни. И родился новый Лулий, человек глубоко религиозный, мистик, пророк и исследователь глубочайших тайн мира.
Явившееся ему Откровение, которое позже, по его свидетельству, повторялось еще четырежды, произвело в нём внутренний переворот.
Он оставил двор и семью и поселился на пустынной горе Мирамар (впоследствии несколько его учеников основали здесь маленький монастырь), в уединении и окружении учеников и последователей, предавшись осмыслению и реализации увиденного.
Результатом размышлений Лулия над явленными ему Откровениями стала «Книга размышлений о Боге» (1272), «широкая аскетично-мистическая энциклопедия» с автобиографическими элементами , о которой критики отзывались восторженно: «Луллий начинает свой авторский путь ярко, масштабно и совершенно зрело, не с метода проб и ошибок, не с робких колебаний, а с книги, богатой знаниями, полученными опытным путем, полной любви к Богу. Ее философские рассуждения на высоком уровне, проза совершенна, она энциклопедична в своей сфере, и читается на одном дыхании» .
Изучая труды Лулия и его последующую жизнь, необходимо принимать во внимание, что вследствие воспитания и обучения, по тем временам сугубо религиозного (Луллий получал образование в монастырях Санта Мария Ла Реаль и Сан Доминго) мировоззрение Лулия не было свободно от религиозных образов, представлений и предрассудков.
О его образе мыслей свидетельствует такой факт. В период своего обучения для того, чтобы освоить арабский, он купил образованного 10-летнего раба – мусульманина, который обучал его языку. Однажды во время занятий раб позволил себе порицать Христа, за что фанатичный католик Раймунд его ударил. Не сдержав обиды, мальчишка попытался убить Лулия, и ранил его мечом. Лулий приказал бросить непокорного раба в темницу, где тот покончил жизнь самоубийством.
Не стоит забывать, что это было время реконкисты, отвоевания христианами Иберийского полуострова у захвативших его арабов-мусульман. Это была ожесточенная война, в которой решалась будущая судьба Испании, - оставаться ли ей мусульманской или стать христианской. Поэтому вопрос вероисповедания стоял как никогда остро. Каждая из сторон сражалась не на жизнь а на смерть за свои убеждения, и ни о каких компромиссах речи быть не могло.
До конца своих дней Лулий оставался убежденным сторонником католической версии христианства, которое полагал единственным верным учением, а своей обязанностью считал не столько распространение среди окружающих открывшегося ему Знания, сколько обращение в христианство тех, кто, по его мнению, пребывают в заблуждении, имея в виду, прежде всего, магометан и иудеев.
Соответственно, явившиеся ему образы и символы, содержащие подробнейшую информацию о происхождении и структуре мира, были истолкованы им, в силу его убеждений и предыдущего религиозного опыта, как сцены распятия Христа, Страшного суда и других событий библейской истории.
При исследовании и оценке его деятельности следует обращать внимание на это обстоятельство и делать соответствующие поправки.
Впрочем, даже нескрываемая пристрастность Лулия к христианскому вероучению, не помешала ему воспринять очень важные идеи, данные ему в Откровении.
В те времена под влиянием Аверроэса, весьма произвольно истолковавшего идеи Аристотеля, среди интеллектуалов – вольнодумцев как на арабском Востоке, так и на христианском Западе возобладала тенденция противопоставлять веру – разуму, как две взаимоисключающие противоположности. Истинное для веры может быть неистинным для разума, и наоборот - провозгласил Аверроэс.
С другой стороны христианские фанатики, отрицающие пользу разума для спасения души, заявляли, что истины веры недоступны для разума и не должны быть предметом философского доказательства и объяснения. «Вера не требует доказательств, -утверждали они, - наоборот, наличие доказательства обесценивает веру». Классическим выражением этой точки зрения являются слова Тертуллиана: «Сын Божий умер: это бесспорно, ибо нелепо. И, погребённый, воскрес: это несомненно, ибо невозможно».
Заметьте, сторонники разума и фанаты веры, хотя и были всегда противниками, в данном вопросе утверждают практически одно и то же: противоположности сходятся!
Невзирая на этот противоестественный консенсус, Лулий категорически отрицал и то и другое утверждение, противопоставив им свое, основанное на Откровении.
Центральной идеей, вокруг которой формировалась его новая система ценностей, стало убеждение, что Истина – абсолютна. Настоящая Истина только одна. Двух Истин не бывает. Например, не может быть, чтобы были одинаково правы обе религии, утверждающие разное. Если одна из них истинна, то другая – нет. Также не бывает одной истины для разума, а другой для веры. Если что-то истинно, оно истинно и для разума и для веры.
Разум и вера для Лулия суть различные формы одного и того же содержания, и это различие он определяет так: разум показывает возможность и необходимость того, действительность чего даётся верой.
Если истинное для веры истинно и для разума, значит, оно может быть исследовано и доказано средствами науки.
В Откровении Лулий почерпнул не только утверждение об абсолютности Истины, но и идею об особом методе или искусстве, посредством которого можно с разумной необходимостью вывести из общих понятий различные истины частного порядка.
Метод выведения частных истин из истины общего порядка, который теперь мы назвали бы дедуктивным методом, Лулий в своих многочисленных трудах называл ars generalis, ars universalis или ars magna – «главное искусство», «универсальное искусство», «великое искусство».
Действительность, - писал он, - есть не что иное, как правильное и постепенное усложнение общих понятий через их различные комбинации друг с другом, а потому разум, следя за логическим порядком понятий, может открывать действительную связь вещей.
Откровение подсказало ему и средство, при помощи которого можно совершать такие операции – логическую машину, аналог современного компьютера.
По свидетельству Луллия, идея такой машины была ему прямо открыта свыше в особом видении, посетившем его на родном острове Майорка.
Правда, увидев ее в Откровении, Лулий был лишен технической возможности реализовать этот проект в идентичном виде – технологии и знания XIII века были для этого явно недостаточны. Тем не менее, он создал некий примитивный прототип логической машины в виде нескольких концентрических колец, разделенных поперечными линиями на отделения «камеры», в которых в определенном порядке обозначались общие понятия или основные категории всего существующего.
Эти кольца (или «круги», как он их называл), в совокупности своей обнимали всю область возможного знания: один из них заключал основные атрибуты божества, другой — логические категории, третий — метафизические и т. д., до права и медицины включительно.
Оси кругов в их начальном положении напоминали то перекрестье, которое он в своем первом Откровении принял за знак распятия. Вращая круги различным образом, можно было получить множество новых комбинаций разной степени сложности, которые, по мнению Лулия, представляли собой истины более частного порядка, описывающие свойства и законы реального мира.
Действующий компьютер в XIII веке?
На самом деле, конечно, это была слишком примитивная модель устройства для того, чтобы с его помощью открывать или доказывать истины. Лулий со своей идеей намного опередил время. Или явившаяся в его воображении символическая схема разумной связи, проникающей все сферы бытия и познания, была им ошибочно принята и истолкована в буквальном механическом смысле.
Впрочем, логическая машина была лишь средством доказательства истины. Даже будучи не совсем удачной, она не опровергала главной идеи Лулия – об универсальности Истины и возможности подтверждения веры аргументами разума.
Тем из своих современников, которые опасались, что разумное доказательство религиозных истин отнимает нравственную заслугу веры (а такие опасения высказываются и сегодня), он пояснял, что разумное доказательство, конечно, не создаёт веры (как личного субъективного акта или состояния, имеющего нравственную заслугу), но придает ей общие объективные основания, благодаря которым она может быть сообщаема другим.
При помощи доказательств и разумных аргументов, - утверждал он, - можно опровергнуть всякое заблуждение, приводящее к уклонению от истинной веры и убедить сторонников иных религий, что они неправы. Он надеялся таким образом убедить мусульман в их заблуждении и обратить их в «истинную веру», тем самым прекратив кровопролитное противостояние и установив мир.
Чтобы донести до мусульман это послание, христианам, конечно, должно овладеть арабским языком (которым сам Лулий владел в совершенстве и даже написал на этом языке свои первые (после Откровения) сочинения). Поэтому он обращается к церковным и светским властям об основании коллегий восточных языков и создании на основе существовавших в его время монашески-рыцарских орденов одного миссионерского ордена, задачей которого было бы мирное обращение мусульман.
Однако его прошения остаются безответными.
Он тщетно обращался к начальству доминиканцев и францисканцев, к университетам и государям, к папской курии, при различных папах, наконец, к Вьеннскому собору всей Западной церкви.
Отчаявшись получить помощь Церкви, Лулий сам несколько раз отправлялся проповедовать свои идеи мусульманам Северной Африки.
Его убежденность, опирающаяся на Откровение, во многих случаях передавалась слушателям. Этому способствовало и то, что он обращался к ним на их языке. Однако его успех вызывал опасения и гнев мусульманских властей и духовенства, которые подвергали его насилиям, сажали в тюрьму или изгоняли из страны.
Во время его последнего миссионерского путешествия религиозные фанатики побили его камнями за проповедь Евангелия на городской площади в Тунисе.
Находившийся там по торговым делам генуэзский купец Стефан Колумб (предок Христофора Колумба) поднял израненное тело Лулия и доставил его на своем корабле в Пальму де Майорка. Однако в дороге Раймунд, которому было уже 80 лет, скончался от ран.
На родине Лулия встретили как мученика и с почестями похоронили в монастыре Святого Франциска. Над его могилой установлено великолепное резное надгробие. Усыпальница Раймунда Лулия в течение столетий служит местом паломничества и исцелений. Он почитается на Майорке как местночтимый святой и чудотворец. Память его отмечают в Испании 29 марта, а во францисканском ордене 30 июня.