Три друга Толик Алексеев, Серёга Рязанов и Толя Печерский увлеклись парусным спортом. Главным, конечно, был Толик Алексеев. Он уже знал все тонкости устройства швертбота, не раз гонял на первенство института по парусному спорту и даже был в призёрах. Серёга Рязанов был подмастерьем, а Толю Печерского главный Толя взял в команду из симпатии к его весёлому нраву, быстрой реакции и немалой силе требующейся для подъема и перекладывания парусов.
Чтобы быстрее втянуться в быт моряка и тонкости управления швертботом они поселились на территории студенческого яхт клуба, что расположился тогда почти у черта на куличках – на границе Крестовского острова и Старой Деревни.
Постоянная жизнь вдали от дома и натаскивание с рассвета и до заката (а в белые ночи это почти 18 часов) дало плоды. Уже скоро Толя Печерский знал всё о галсах, бакштагах, левентиках, стакселях, шкотах и прочей премудрости, которую простой штатский воспримет как оскорбление в свой адрес. Да и практики команда набралась – походы в штиль и в волнение левым и правым галсом, лавирование... Да мало ли ещё чего нужно знать яхтсмену.
Студенческий яхт клуб представлял собой убогое зрелище – узкая прибрежная песчаная полоска с несколькими перекинутыми через неё дощатыми настилами, по которым выкатывали на берег яхты и швертботы, за песчаной полоской заросли камыша и ивняка с протоптанными сквозь них бесчисленными тропками к единственной просёлочной дороге. Более состоятельные владельцы построили примитивные эллинги в которых зимой хранили свои «ласточки». В летнее время яхтсмены жили кто в палатках, кто в эллингах и только бесчисленные кострища указывали, что здесь обитают одержимые люди.
Однако в ЦПКО существовало много престижных яхт клубов с добротными пирсами, стройными рядами белоснежных, многопалубных качающихся на мелкой волне яхт и швертботов, хозяева которых по тем временам чувствовали себя почти вровень с греческим миллиардером Онасисом. Украшением таких яхт клубов были плавучие рестораны с сидящей за столиками на открытой палубе богемной публикой. Публика пила шампанское, ела шашлыки, мороженое и наблюдала за режущими Невскую гладь яхтами, метеорами и прочей завлекухой.
Уж очень хотелось нашим героям заявить о себе этой публике. И они придумали как это сделать.
Они разгоняли швертбот до максимальной скорости и шли носом на ресторан. Публика с интересом наблюдала за происходящим. Но когда до ресторана оставалось метров десять за столиками начинали нервничать. Ещё бы – мачта швертбота была выше второй палубы ресторана, а парус накрыл бы собою с десяток столиков. Женщины вскакивали, мужчины нервно улыбались.
Когда до ресторана оставалось метров пять рулевой Толик командовал:
- К повороту.
- Есть к повороту – отвечает Серёга и отдаёт стаксель-шкоты, а Толя Печерский раздаёт один бакштаг.
Через секунду звучит новая команда:
- Поворот. – Рулевой Толя перекладывает руль на ветер, Серёга выбирает стаксель-шкоты, а Печерский закрепляет другой бакштаг. От перемены курса громко хлопнули паруса, швертбот развернулся и красиво удалился от изумлённой ресторанной публики.
Конечно, нравилось нашим героям проявить себя и показать всем, что они не пальцем деланы. Однако они не злоупотребляли демонстрацией таких умений, хотя были настоятельные просьбы завсегдатаев ресторанов порадовать публику.
Наконец наступил день соревнований. Собрана в кулак воля и экипаж лавирует у линии старта. А нужно сказать, что старт парусных гонок не похож на другие старты. Если машина или бегун застыли у линии старта и рванули по сигналу, то швертбот должен лавировать не заходя за линию старта ни на сантиметр. При дующем постоянно ветре это сделать очень сложно – нельзя далеко отойти от линии старта и зайти за линию старта. Кроме того нужно «ловить» ветер.
И вот старт дан. И надо же было такому случиться – налетел шквал и швертбот перевернулся. Оверкиль – говорят в таком случае моряки.
Ни о каком продолжении участия в соревнованиях не могло быть и речи. Друзья подняли швертбот и, удручённые, поплыли в яхт клуб.
Но их ждал её один удар. Какой-то рьяный журналюга тиснул в вечернюю газету заметку, что сегодня во время парусной регаты перевернулись трое пьяных студентов, швертботом управлял разгильдяй Сергей Рязанов, и только усилиями доблестных водолазов студенты были спасены от верной смерти. Естественно, друзья в своей глухомани такие вещи не читали. Однако такие заметки, по закону подлости, попадаются на глаза близких.
Как удивился Серёга, когда выйдя рано утром из палатки, увидел пробирающуюся сквозь заросли камыша и кусты ивняка заплаканную бабушку.
- Ты чего пришла в такую рань бабуля? – спросил он.
- Как же не придти. Написали, что ты утонул. Все глаза выплакала. Еле утра дождалась. С первым трамваем и приехала.
- Да разве можно верить этим болтунам? Ничего с нами не случилось - всего лишь оверкиль - с улыбкой произнёс Серёга и крепко обнял бабулю.