Встреча с легендой

               
     Недавно встретил в интернете небольшую заметку “Сталин и полька-бабочка лейтенанта Маресьева”, без упоминания фамилии автора, но указывавшая на принадлежность публикации каналу “Мемуаристъ”. Оставив на совести автора заметки утверждение о встрече И.В.Сталина с летчиком Маресьевым, подумал о том, что мы мало обращаем внимания на окружающих нас людей, а ведь среди них могут быть настоящие герои, чья жизнь и поступки могут иметь особое значение для современников и последующих поколений людей.
 
    Так уж устроена жизнь, что даже важные события и незаурядные люди, сыгравшие в них чрезвычайно важную роль, теряют со временем ореол исключительности, остаются в прошлом и предаются забвению. Но есть особая, духовная сторона нашей истории, которую мы, если хотим оставаться людьми, ни при каких условиях не должны забывать. Мы обязаны помнить тех, кто сохранил страну в суровые годы войны, кому мы обязаны своей жизнью. Мы, старшее поколение, современники многих выдающихся людей, помним их подвиги и достижения, а когда мы уйдем, будут ли наши потомки их помнить, не порвется ли нить, связывающая прошлое, настоящее и будущее нашей страны.

    Память о Маресьеве А.П. мне не безразлична еще и потому, что я, пусть недостаточно близко, но был знаком с ним, а знакомство с таким человеком заставляет тебя хоть в чем-то быть похожим на него и ты невольно спрашиваешь себя: “А, случись с тобой такое, как бы ты поступил?”
    Поддавшись настроению покопаться в прошлом, я зашел в интернете на сайт Центрального спортивного клуба ВМФ, в котором начиналась моя срочная служба. В конце шестидесятых  мне довелось служить в Москве, в Центральном водноспортивном клубе ВМФ. Да, это была Москва шестидесятых: начало космической эры, Визбор, Высоцкий, Таганка, чтение стихов у памятника Маяковскому… Тогда это была совсем другая Москва и мы тоже были другими.

     Центральный водноспортивный клуб ВМФ занимал в то время примыкающий к дамбе ограниченный кусок берега Химкинского водохранилища, напротив Водного стадиона “Динамо”. Были пирсы для катеров и сами катера для обеспечения тренировок на воде, дебаркадер, где размещались матросы срочной службы и новый, только что построенный спортивный корпус. У Мандельштама есть такие строки:” Мы живем под собою не чуя страны…” А вот мы тогда жили и под собою чувствовали страну. Нам казалось, что только так и должно жить: весело, с твердой уверенностью, что всё будет только хорошо. Реалии общественной жизни того времени (партийные и комсомольские собрания, заседания выездных комиссий перед поездкой на сборы и соревнования в другие страны) воспринимались как норма нашей действительности. Мы были молоды и нам казалось, что день завтрашний приближает нас к тому, о чем мы только мечтаем.

    Нашим привычным окружением были чемпионы Советского Союза, Олимпийских Игр, известные тренеры. По субботам и воскресеньям матросов срочной службы в количестве 8 – 10 человек в обязательном порядке водили в культпоход (без билетов, на свободные места) на концерты в Большой театр, Кремлевский Дворец съездов, Театр Советской Армии или Театр оперетты.
    Королева Дании подарила тогда ещё подполковнику Гагарину катер, казавшийся верхом совершенства, а место для стоянки катера предоставил ЦВСК ВМФ. Приезд Гагарина в клуб с семьей или друзьями-космонавтами не оставался незамеченным. Позднее в клубе появился катер Маресьева А.П. “Магва” (название состоит из первых букв имен членов семьи), а потом крейсерский катер Героя Советского Союза Гризодубовой В.С., на тот момент руководителя Научно-исследовательского лётно-испытательного центра (НИЛИЦ).

    Как-то меня попросили взять шефство над катером Маресьева А.П., стоявшим в соседнем боксе. Занятие это было необременительным: нужно было время от времени осматривать катер и проверять работу мотора.  Мне даже было приятно оказывать помощь знаменитому летчику., о котором я узнал в школьные годы, прочитав книгу “Повесть о настоящем человеке” Бориса Полевого. Позднее состоялось наше личное знакомство и я смог воочию убедиться в правильности характеристики, данной писателем этому незаурядному человеку.

    Однажды, в июле 1968 года, накануне Дня Военно-Морского Флота, на пирсе, где были ошвартованы мой катер на подводных крыльях, а рядом “Магва” Маресьева, появился плотный пожилой мужчина с канистрой в руке. В его раскачивающейся походке было что-то странное, бросавшееся в глаза. Появление посторонних людей на пирсах у нас не приветствовалось, а этот был к тому же с канистрой.  Никого под рукой не было и мне пришлось самому идти “выяснять отношения”. Пока я с дебаркадера дошел до пирса, мужчина расчехлил “Магву”, отвинтил крышку бензобака, вставил воронку и стал переливать бензин из канистры. Бак был полон под завязку и бензин хлынул на палубу.  Возникла немая сцена. Тут и я появился, и без всяких вопросов догадался, что незнакомец - хозяина катера. В моем катере нашелся изрядный кусок чистой ветоши и мы совместно ликвидировали последствия неудачной заправки. Вот так мы познакомились. Я попросил его впредь не беспокоиться о бензине, так как я каждый день заправляюсь и остатки бензина, не поместившиеся в баке моего катера, переливаю в “Магву”. Позднее я убедился, насколько непросто было Алексею Петровичу  проделывать не ближний путь с канистрой от удаленной автомобильной стоянки к своему катеру.

   Память сохранила конфуз, приключившийся со мной при общении с этим удивительным человеком. Тогда мой катер обслуживал тренировки воднолыжников и я, привыкнув воспринимать Алексея Петровича, как обычного человека, предложил ему попробовать себя на водных лыжах. Он стеснительно отказался, пояснив, что от воды пострадают его протезы.

    Маресьев Алексей Петрович прожил долгую и яркую жизнь, начало которой ничем особенным не выделялось на фоне жизни большинства людей того времени. Родился он 20 мая 1916 года в уездном городе Камышине, в бедной рабочей семье. Отец умер, когда Алеше было три года. Мать, работавшая уборщицей на лесозаводе, одна поднимала трех сыновей, из которых Алексей был младшим. Начало биографии его было типичным для того времени: семилетняя школа, фабрично-заводское училище (ФЗУ), работа токарем на местном лесозаводе. В 1934 году восемнадцатилетний паренек по комсомольской путевке едет строить Комсомольск-на-Амуре.
    Потом будет безуспешная попытка поступить в авиационное училище, служба в пограничном авиаотряде на Сахалине. Приближающаяся война помогла ему поступить в Читинское авиаучилище. Дальше был Батайск (недалеко от Ростова-на-Дону), служба летчиком-инструктором в авиаучилище, где его застало начало войны. В июле 1941 года он уже летчик-истребитель 296 авиаполка (Юго-Западный фронт), а в марте 1942 года полк был переброшен на Северо-Западный фронт, в район “Демянского котла”. К этому времени лейтенант Маресьев А.П. имел уже на своем счету 4 сбитых самолета противника. Пятого апреля 1942 года он вылетел в свой очередной, круто изменивший всю его последующую жизнь, полет.

   Далее был воздушный бой, закончившийся для Маресьева так, как описал Борис Полевой:

    “Развязка наступила сразу. Мотор осекся и замолчал. Самолет, точно соскальзывая с крутой горы, стремительно понесся вниз. Под самолетом переливался зелено-серыми волнами необозримый, как море, лес... «И все-таки не плен!» — успел подумать летчик, когда близкие деревья, сливаясь в продольные полосы, неслись под крыльями самолета. Когда лес, как зверь, прыгнул на него, он инстинктивным движением выключил зажигание. Раздался скрежещущий треск, и все мгновенно исчезло, точно он вместе с машиной канул в темную густую воду.” *

    Жесткая посадка на лес не обошлась для Алексея без последствий – были, видимо, повреждены ступни ног:
 
      “Боль в ступнях прожгла все его тело. В голове стоял глухой, тяжелый шум, точно вращались в ней, грохоча, сотрясая мозг, старые, щербатые жернова. Глаза ломило, будто кто-то нажимал на них поверх век пальцем. Все окружающее то виднелось четко и ярко, облитое холодными желтыми солнечными лучами, то исчезало, покрываясь  серой,  мерцающей  искрами  пеленой.” *

    Так начался для Алексея Маресьева путь к своим, к линии фронта, до которой, по его подсчетам, было около шестидесяти километров. Этот беспримерный путь летчика с поврежденными и обмороженными ногами зимой, ползком,  по снегу, продолжался восемнадцать суток. То, что он выжил в этой ситуации, само по себе явление из ряда вон выходящее, во что разум отказывается верить. Но это было!

    Дальше были чудесное спасение, Москва, госпиталь, ампутация из-за развившейся гангрены обеих ног на уровне голеней, осмысление произошедшей трагедии и поиск спасительного выхода из сложившейся ситуации. Но как словами передать трагедию молодого человека, летчика, только что ставшего безногим калекой. Жизнь закончилась на взлете…           Как дальше жить? Кому он без ног нужен? Примерь на себя эту ситуацию, мой читатель!
 
    Тем поразительнее всё то, что случилось дальше. Человек победил свою судьбу. Алексей, превозмогая мучительную боль в обрубках ног, научился ходить на протезах, а, позднее, добился направления в авиационное училище, занимавшееся переподготовкой летчиков.  Алексей Маресьев вернулся в строй, стал полноценным летчиком и сбил еще семь вражеских самолетов. Оканчивал войну Маресьев в должности инспектора, курируя вузы Военно-воздушных сил. Алексей Петрович успел совершить 86 боевых вылетов и сбить 11 самолетов противника. Он заслуженно стал Героем Советского Союза! Но война - это не только награды, звания и салюты в честь Победы. Война - это горе и колоссальные потери. А сколько людей, подобно Маресьеву, было изувечено войной! После окончания боевых действий наши города наполнились инвалидами без рук, без ног, просивших подаяние. Потом их, не имевших родственников, поместили в специально созданные интернаты, где они влачили жалкое существование. Одним из таких интернатов стал Дом инвалидов на острове Валаам, в здании монастыря (см. "Валаамская тетрадь" Евгений Кузнецов). Маресьев Алексей Петрович стал не просто героем за свои заслуги, но как летчик стал ещё примером для людей, оказавшихся в беде. Многим он помог найти выход из безвыходного положения, указал путь, а это может понять и оценить только тот, кто прошел через подобное испытание.               
     18 мая 2001 года, за 2 дня до 85-летия, остановилось сердце легендарного летчика.

     Иногда ловлю себя на мысли, что мы, старшее поколение, к сожалению, рано или поздно уйдем. А что наша молодежь? Знает ли она, помнит ли она героев, грудью своей защитивших страну? С опозданием, только сейчас приходит понимание, что мне довелось прикоснуться к легенде, быть знакомым с человеком во всех отношениях исключительным. 







* - цитируется по тексту книги Б.Полевой "Повесть о настоящем человеке"