Урнэ - дочь белой нельмы

Сараева
часть 5
Свадьбу молодые люди решили отметить в родном поселке Урнэ. Ну не вывозить же, в самом деле полтора десятка семей в тесную комнату  общежития, где в данное время жил жених.  Свадьба под открытым небом на берегу красивой, таежной реки! Что может быть лучше?
Расписали молодоженов через неделю после подачи заявления. С этим вопросом проблем в строящемся городе, пока еще не было.
На свадьбу к сыну , вызванная телеграммой, приехала мама Саши. Едва встретив мать у трапа самолета, Саша сразу же увез ее в поселок.
 Зоя Васильевна Фролова оказалась невысокой, полненькой хохотушкой. Легкой и уживчивой по характеру. Без тени недовольства в глазах, она крепко обняв рослую сноху, с восхищением погладила ее густые, рыжеватые косы. «Да ты красавица Иринушка. Сашку понять можно. Я б и сама в тебя влюбилась, будь я мужчиной»  Урнэ охотно принимая новое  имя из уст свекрови, по одному только ее взгляду поняла, что мать мужа не лукавит. Что она Урнэ, полукровка  ханты, действительно пришлась по душе Зое Васильевне.
Девушка  почувствовала огромное облегчение. Впереди ее ждала новая, прекрасная жизнь с любимым мужем и со свекровью, которая сразу же заявила,  что  переедет к ним, едва только появится ее первый внук.
Отец Саши умер уже давно. Младшая сестра Татьяна  , закончив техникум  Общественного Питания , оставив мать в одиночестве, уехала по распределению   куда-то в Киргизию. Жила и работала где-то в степном поселке. Звала к себе мать, но Зоя Васильевна и думать не желала о том, чтобы встретить старость где-то в чуждой ей степи. Вот тайга — это другое дело.
Прожив всю жизнь  в Уральском  селе, мать Саши была уверена, что  лес, это лучшее изобретение Всевышнего.
Зоя Васильевна  едва переодевшись с дороги, взялась помогать женщинам ханты, накрывать низенькие столы, наскоро сколоченные из привезенных Сашей досок. 
На столах в изобилие появилась вяленая и вареная и соленая рыба разных сортов.
Вяленая и вареная оленина. Хорошо прожаренная медвежатина.  На почетном месте в глубоких чашах стояла моченая брусника и клюква.  Кроме того,  готовые продукты из магазинов, прочно вошедшие в рацион ханты. Колбасы, консервы, конфеты. Подошло то время, когда многие продукты питания становились дефицитными и выдавались лишь по спецталонам. Но для свадьбы своему начальнику строительного участка, высшее начальство ДСРУ подсуетившись,  предоставило почти невозможное.   И свадебные столы выглядели как в добрые  «Брежневские» времена.
Шел 1988 год. Время неустойчивых частых перемен и  заката существующего строя.
Родители Урнэ постарались изо всех сил и свадьбу ля дочери справили почти по всем правилам и традициям ханты. Были здесь и импровизированные уговоры невесты и ее "бегство" из родительского дома. Но больше всего приезжую гостью Зою Васильевну удивили и порадовали национальные песни и игры.  Как ни странно, но повального пьянства не было. Накануне свадьбы, Урнэ с женихом постарались на славу, уговаривая жителей поселка Пасол «не посрамиться перед глазами  родственников и сослуживцев жениха»
«Не подведите, друзья мои, - уговаривал Саша ханты накануне свадьбы. - Порадуйте и удивите моих товарищей по работе и матушку мою. Я от вашего имени обещал им, что ониостанутся довольными. А я вам попозже, когда разъедутся гости,  покажу куда спрятал  водку. Попируете за наше с Урнэ счастье»
И «друзья»  не подвели.  Импровизированную сцену схватки с медведем, сыграли так, что им от души позавидовали бы профессиональные актеры театров.
Когда сослуживцы Александра довольные и сытые покинули поселок, он принес из УАЗА  несколько бутылок водки и отдал ханты. А сам он обняв невесту, повел ту к  лодке,   Урнэ, не спрашивая его ни о чем, покорно, как и следовало невесте ханты, последовала за женихом. Саша завел мотор и умчал свою суженую на противоположный берег реки, где молодую пару поджидал просторный шалаш из соснового лапника. Оказывается, Александр заранее попросил  братьев Урнэ. Построить ля молодоженов  уедененный шалаш. Здесь, в уединении на берегу реки он собирался провести с молодой женой три медовых дня, положенных ему по закону.
Напрасно говорят, что женщины севера, холодны как зима. Возможно что это так. Но не в отношении Урнэ. Долго сдерживаемые чувства молодой, влюбленной северянки, вырвались наружу таким мощным взрывом, что окончательно свели с ума, обалдевшего от счастья супруга.
Рано утром, осторожно, чтобы не разбудить уставшую от ласк жену, Сашка выбрался наружу. Над рекой стоял густой, молочный туман.  Где-то далеко  на высокой ноте звенел  лодочный мотор раннего рыбака. Сашке захотелось закричать во все горло от распиравшего его счастья. Но он только тихонько рассмеялся от избытка чувств,  боясь потревожить сон своей любимой . Спустившись к воде, он закинул удочку и отправился  разжигать костер из заготовленного заранее сушняка.
Вскоре над сонной рекой поплыл манящий запах свежей ухи.  Солнце, поднявшись над краем тайги, разбудило своими лучами все еще спящую Урнэ. Выбравшись наружу она попала прямо в  жаркие объятия мужа.
Потом они долго плескались в прохладной, чистой  воде Пасола. Их звонкие, счастливые голоса  далеко разносились над водой. А на противоположном берегу две сватьи, две матери,  понимающе переглядываясь, с улыбками слушали голоса молодых и счастливых своих детей.
Через несколько дней молодожены провожали на самолет нагруженную подарками Зою Васильевну. Целуя Урнэ, женщина шепнула ей с заговорческим видом- «Не затягивай с детками , Иринушка.  Просто умираю, как хочется  подержать внучка на руках.»
 «Как получится»,  - смущенно ответила ей  сноха.  Зоя Васильевна, пообещав вскоре вернуться насовсем,  благополучно отбыла на родину.
 Лето двигалось к своему завершению. Осенью, как обычно, ханты  принялись за заготовку  лесных даров.  Супруги Фроловы Урнэ и Александр помогали соплеменникам, как могли. Когда наступили первые холода, Саша увез жену в город. 
Поселились они в небольшой двухкомнатной квартирке,  предоставленной  молодоженам   руководством РСУ.  Урнэ в этот раз, не выказывая своего недовольства городской жизнью, последовала за мужем.   Ежедневно добираться до поселка, тем более жить в тесном домике  Саксы и Вульги  молодой семье было несподручно и тесно. 
Собственная квартира, это не комната в холодном и неуютном общежитие.
 Урнэ обставила квартиру с присущей ей  фантазией. Элементы  народного стиля ханты очень украсили семейное гнездышко. Сделали его уютным и красивым.
Саша стремительно продвигаясь по службе, вскоре получи назначение на должность заместителя начальника строительного управления. Урнэ продолжала  работать в лесничестве. 
 Город строился, занимая все новые площади нетронутой веками тайги. И Урнэ, скрепя сердце, приходилось ставить свое «добро» под документами на вырубку леса. Единственное, чем могла она помочь своему краю, так это  своим участием в планировке строительства, добиваясь минимального урона окружающей среде.  Только благодаря упорству девушки, граничащему с упрямством, удалось сохранить всю прибрежную полосу тайги вдоль реки Пасол, протекающей рядом с городом.  Несколько   небольших отдельных рощиц в черте города, оставленных  нетронутыми, со временем погибли.  Видимо от -того, что почвенный слой вокруг них нарушили   траншеи коммуникаций.
Муж как мог, помогал жене с решением экологических проблем. Занимая немалый пост заместителя   большого строительного управления, он  мог немало.
Выходные  и праздничные дни супруги чаще всего, проводили в родном поселке Урнэ.  Если позволяла погода, частенько отправлялись на рыбалку или охоту. Причем, Урнэ в этих вопросах  не уступала мужу. А частенько  ее охотничьи трофеи оказывались богаче, чем у Саши.
Так прошла еще одна зима в жизни дочери Белой Нельмы.  Со дня свадьбы с Сашей, Урнэ ни разу не посетили   видения. Даже сны она стала видеть такие же, какие сняться обычным людям. Честно говоря, молодую женщину ничуть это обстоятельство не расстроило. Наоборот! Она не хотела знать, что ее ждет впереди. Враг ее семьи, биологический отец Урнэ был отмщен. Не в такой, конечно мере, как хотелось бы Урнэ. Но ничего нельзя было сделать.
У нее наступила новая жизнь, полная счастливых моментов и больших надежд на прекрасное будущее. Урнэ любила и была любимой. Она наслаждалась каждым мигом, отпущенного ей счастья. 
 Она по прежнему, безоговорочно верила в силу  своих духов их помощь. Но все же, Урнэ  жила и воспитывалась  среди   современных  людей. Учеба в русской школе, работа среди русских людей , так же наложили свой отпечаток на мировоззрение девушки. Урнэ горячо любила свой народ, гордилась своими предками. Но в то же время, ей не хотелось  быть похожей на некоторых из них.
В глубине души девушка понимала, что ее сельчане до сих пор ждут от  своей Урнэ чего-то необыкновенного. Что они надеясь на ее  необыкновенность,  видят в ней шаманку. А Урнэ просто хотела жить со своим Сашей и с детьми, которых собиралась родить от любимого мужа.
Но и отдаляться от сородичей, она не собиралась.  Каждый раз, приезжая в родной поселок, Урнэ  как могла помогала своим соплеменникам. Она, как умела, лечила их детей, участвовала в общих праздниках и делала еще очень многое для своих родных и близких людей, спасших когда-то ее жизнь.
Ближе к осени, Урнэ поняла, что носит в себе новую жизнь.  Тайком от мужа,  молодая женщина впервые в жизни, переступив   порог ложной стыдливости, обратилась к доктору.
Сомнений не оставалось, Урнэ была беременна! Вернувшись домой, Урнэ приготовила ужин и стала поджидать мужа. Сердце ее сжималось в сладкой истоме. Она знала, что известие о ее беременности, непременно порадует мужа.
Но такой реакции, которую она встретила, Урнэ не ожидала.  Сашка, услышав о том, что через полгода станет отцом, вначале застыл на месте. Потом с несолидным воплем, бросился целовать жену.  А после, не поужинав, выскочил из квартиры и понесся  куда-то вниз по лестнице с третьего этажа. Через полчаса он вернулся с огромным букетом белоснежных лилий.
 Упав перед женой на одно колено,  Александр не пряча  блеснувших на ресницах слез, проворковал «Урнэ, любовь моя первая и последняя. Роди мне сына, потом дочку. Хочешь наоборот. А если желаешь, то сразу двоих! Я буду лучшим в мире папой!»
 «Где цветы взял, горе  ты мое» - засмеялась Урнэ, гладя мужа по темным вихрам. Оказывается, Саша днем еще заметил торгующих цветами у магазина узбеков.
В конце  восьмидесятых, свободная торговля слишком несмело еще проникала вглубь России. В то время — еще СССР.
 Слова мужа  по поводу «сразу двоих», оказались пророческими.  В то время в городе не было еще достаточно прогрессивной медицины.  О том, что у них будет двойня, молодые родители не знали до самого конца срока беременности.
Несмотря на  двойню в своем чреве, Урнэ  носила детей своих легко, без особых осложнений. Уйдя в положенное время в  декретный отпуск, она не засиживаясь,  продолжала  сама  прибирать в доме, стирать и готовить для мужа вкусные обеды. Приходя с работы, Саша сердился, отнимая у жены то тазик с постиранным бельем,  то  швабру. «Я сколько тебе говорил.  В выходной все перестираю. Урнэ! Ты совершенно  не бережешь себя. Сейчас же одевайся. Мы идем на прогулку».
 И Саша стирал по выходным, не подпуская жену к машине. Гладил, стоя у доски.    Сам мыл лестничные пролеты в дни их дежурств  по подъезду и выполнял многое другое, чтобы охранить жену от тяжелой работы.
 К концу срока Урнэ отяжелела, подурнела. Лицо ее покрыли темные пятна. Ей постоянно хотелось спать и есть. Придерживаясь рекомендаций доктора, Урнэ пыталась сдержать свой аппетит.
И это ее раздражало. У будущей  мамы заметно испортился характер. Сашка терпел все капризы жены . Он не разделял мнения докторов по поводу питания и постоянно старался подкормить жену чем-нибудь вкусненьким.  «Да пошли бы они..- бурчал он, поджаривая отбивную для Урнэ.  -ей за двоих кушать надо. И так витамины не достать. А тут еще и  мясо нельзя. А что тогда можно?»
, В магазинах исчезла основная масса продуктов. А если что-то появлялось, то приходилось давиться в очередях. Многое из того, что оставалось на прилавках, продавалось по талонам.  Молодоженов спасали родители Урнэ. Едва ли не каждый день, Сакса привозил дочери то   приготовленную Вульгой тетерку,  то  блюдо жареной нельмы, то мороженую бруснику.
 Саше в последнее время было не до охоты. Все свободное время, он проводил  рядом с  отяжелевшей жены.
В конце марта, когда по прогнозам  доктора, наблюдавшего Урнэ, до родов оставалась еще неделя, Сашу разбудил среди ночи вопль жены.  «Саша, проснись. Мне что-то плохо.»
 Александр подхватившись с раскладушки, где спал последний месяц, бросился к Урнэ ? «Что, началось?»
Он нелепо суетился вокруг жены, не зная что делать. А она поджав ноги  тихо стонала, обняв большой живот. «Не мечись, чудо мое.  Звони в скорую»
Урнэ доставили в городской Роддом, где передали на руки дежурного акушера.
 Саша еда ли не на коленях уговорил медсестру оставить его в  коридоре приемного отделения. «Я вам завтра самый большой торт принесу. Хоть из-под земли достану, только не гоните меня. Не то, замерзну под окнами . До смерти будете себя винить»- стараясь скрыть панику за дурашливыми словами, уговаривал он немолодую, усталую медичку.
«Молодой человек. Ваша жена не первая и не последняя роженица в этом городе. Все будет хорошо.  Возможно, она еще сутки не родит. И вы сидеть тут будете? Идите спать. До утра точно не родит» - в свою очередь  пыталась увещевать его медсестра.
 Но Сашка упрямо не пожелал уйти домой и остался  в коридоре. Притулившись на коротком диванчике, он  приготовился к терпеливому ожиданию. В больнице было тихо и тепло и  будущий папаша незаметно для себя крепко уснул, сложившись едва ли не пополам.
Перед утром, та же медсестра разбудила Александра. «Папаша, идите домой, поспите и придете попозже. У жены вашей все идет по плану Родит не ранее, чем часов через  восемь — десять. Так что  ваш подвиг не к чему. Лучше отдохните и приготовьте ей что-нибудь покушать.  Легкое что-нибудь. И кроветворное. Хорошо бы шоколад добыт. Настоящий, Советский. У спекулянтов он соевый.»
 «Я все достану. И торт, как обещал».
 Сашка  вышел из корпуса больницы и разминая затекшие ноги, неторопливо побрел в строну дома. Слова доктора успокоили, вселив в  него надежду.
«Бедняжка моя. Мучается  там, а я прогуливаюсь. Почему Бог не поделил страдания на двоих. А лучше бы мужчине отдал боль, а женщине роды без боли» - лезли в его голову  мысли.
Едва добравшись до дома, он не раздеваясь рухнул в постель и тут же провалился в тревожный, недолгий сон.
Шоколад он достал. Добыл и торт, заказав его   знакомому кондитеру в столовой Строительного Управления.  Запершись в своем кабинете на работе, Саша не глядя в принесенные  секретарем срочные заказы, принялся звонить в больницу. Ему долго не отвечали и Александр разнервничался настолько, что решил срочно ехать в Роддом. 
Но телефон наконец-то отозвался и Саша узнал, то жена его все еще не родила.  Чтобы хоть как-то отвлечься, Александр попытался сосредоточиться на принесенных ему на подпись документах. Но сообразив, что не понимает прочитанного, Саша   захлопнул папку с бумагами и вышел из кабинета.
«Светлана, скажи что меня не будет. Уехал по срочным делам.»- попросил он секретаршу.
 «Хорошо, Александр Романович- отозвалась женщина, - Скажите, а  жена ваша  не родила еще?»
«Нет. Светочка, а это нормально?. Она с ночи никак не родит»
 «Идите по делам и ни о чем не переживайте. У меня их двое. И с каждым по двое суток маялась. Все будет хорошо. Идите, я вас прикрою, если что...» - секретарша  ободряюще улыбнулась Александру.
Весь остаток дня Саша безвылазно провел  в коридоре  Городского Роддома.  И наконец-то ,  к нему вышла улыбающаяся дежурная докторша. «Поздравляю, у вас двойня, счастливый папаша.  Мальчик и девочка. Дочка старше сына на три минуты.»
 Сашке показалось, что полутемный коридор Роддома вспыхнул  яркими красками всех  известных в мире расцветок.   Многочасовое перенапряжение  дало о себе знать и Александр едва удержался на ногах. Увидев резко побледневшее лицо   мужчины, докторша  испуганно воскликнула. «Ну и мужики пошли. Сейчас, того и смотри, в обморок грохнется. А ну, стоять!»
Вздрогнув от  ее зычного окрика, Саша без  ил опустился на диван. Если  бы его видела в этот момент Урнэ..  По совершенно глупому лицу Саши блуждала   счастливая улыба. А из глаз катились слезы, которых он не замечал. Немного придя в себя, Сашка схватил в охапку  стоящую рядом докторшу. «Ура!!!! Двойня! Я дважды папа» -несолидно заорал Заместитель Начальника главного в городе   Строительного Управления.
 «А ну, иди отсюда, - стараясь быть строгой, приказала докторша, - Здесь роддом, а не театр. Ты мне  своими воплями всех перепугаешь. Лучше жене подарок купи. Цветы там или кольцо.» 
 
А в это время молодая мама, лежа на  кровати, с нежностью смотрела на два малюсеньких умиротворенных личика своих детей.  Они лежали на соседней кушетке, крепко закрученные в больничные пеленки.  Не только счастье переполняло сердце Урнэ, но и отголоски  вполне понятной тревоги. Если бы малыш родился один, то Урнэ посчитала бы свои давнишние сны несбыточными. Она бы просто забыла о них и не  тревожилась. Но детей было двое, как в том сне где стояла она, обнимая своих деток, на берегу реки. И больно ей было тогда, и страшно. 
Страшно было Урнэ и сейчас. «Югра, шаманка рода моего, зачем ты отвернулась от меня? Зачем позволяешь сомнениям войти в мое сердце?  Тебе все ведомо. Ты все можешь. Отведи беду от семьи моей»- прошептала Урнэ сквозь слезы.
И тот час, ясно как наяву, в голове Урнэ  послышался знакомый, скрипучий голос- «Твоя семья   -  не семья Белой Нельмы. И духи наши отвернулись от тебя. Ты должна сама оберегать своих детей. Я не могу идти против духов рода нашего.»
Урнэ громко всхлипнула и невольно потянулась к детям, словно им  сейчас грозила опасность. «А что это за слезы у нас тут?- раздался голос вошедшей в палату акушерки. - Чего ради слезы льем. Радость-то  какая, двое сразу, а мама плачет. Молоко пропадет. Вставай голубушка, деток кормить будем учиться».
 За своими переживаниями Урнэ не сразу  заметила   вошедшую в палату акушерку.
Решительно   вытерев слезы, Урнэ  с улыбкой ответила, что она выросла среди многодетных ханты и не раз наблюдала за процессом кормления новорожденных.
 
Ко дню выписки Урнэ из Роддома, в Стрежевой приехала Зоя Васильевна — мать Саши.   Встречать жену Саша приехал на собственном авто, приобретенном супругами совсем недавно. Деньгами помог им, как обычно, Сакса.
 Увидев в квартире новенькую детскую кроватку на двоих, двухместную коляску, пеленальный столик и многое другое, приготовленное свекровью и мужем для  молодой мамы и детей, Урнэ  радостно улыбнулась и тут же решительно выбросила из головы все  тревожные мысли по поводу дальнейшей судьбы своей семьи.   «Все будет хорошо. Не допустит Мать Богородица, чтобы с ее мужем или крошками что-то случилось плохое.»
 На семейном совете, после недолгих споров, имена детям позволили  выбирать  старшему  члену семьи. Понимая всю ответственность момента, Зоя Васильевна не торопилась.   «А давайте имена им дадим русские. Они все же русские по фамилии. А называть будем созвучными именами ханты. Вот как Иринушку нашу. Урнэ и Ирина. Красиво.»
Зоя Васильевна, перебрав вслух несколько имен, предложила назвать детей Владимиром и Настей. Родители  младенцев были не против. А Урнэ тут же «перевела» имена на лад ханты.  Маленький Вова стал неофициально Лютей, а Настенька Наттей.  Именно так на языке ханты звучали имена,  данные детям  супругов Фроловых.
Благодаря заботливым бабушкам детей, те росли ухоженными, здоровыми. Урнэ соскучившись по сослуживцам и самой работе, рано вышла из отпуска по уходу за новорожденными.  Домой забегала лишь пару раз за смену, чтобы покормить грудью детей.
 Все остальное время детьми занималась бабушка Зоя. Нередко к ней присоединялась более опытная Вульга. 
Шло время. Дети росли, родители   процветали в любви и согласии. Частенько вся семья отправлялась в гости к родным в поселок Пасол. В такие дни Урнэ почти не приходилось видеть мужа. Добравшись до любимой рыбалки или охоты, Саша казалось, забывал обо всем.   Любимое хобби, приносило не только удовольствие молодому мужчине.
Подрастающие малыши требовали   хорошей пищи и одежды.  А сданные Александром шкурки пушных зверьков, приносили его семье неплохой, дополнительный заработок. Да и жене с матерью необходимы были новые меховые вещи.   И двойняшкам своим Саша добыл немало белок на  шубки.  Север вам не юг. И здесь без шубы и теплой шапки не обойтись.
 Прошло три года.  Маленькие кареглазые  дети Урнэ и Саши уверенно лепетали на двух языках. Они прекрасно понимали речь бабушки Вульги, обучающей их родному языку их матери. На русском же,  детки изъяснялись так, что бабушка Зоя, просто таяла от счастья.
Маленький Вова — Люка  больше чем его сестренка походил на мать.  Настенька же, напротив, взяла больше от отца. Дети не были близняшками.  Они  не повторяли в себе одинаковые черты, как это бывает у близнецов. Наття и Лютя были разнояйцевыми двойниками. 
 Дети были разными не только по внешности но и по характеру. Настенька  росла главной зачинщицей   не только в детских играх.  Любая детская шалость исходила от девочки, которой с радостью подчинялся ее более спокойный братик.
 Саша души не чаял в своих детях. Даже на работе, солидный начальник не уставал откровенно хвастаться своими  ребятишками. То же самое происходило и с
Урнэ. Более сдержанная по натуре и воспитанию, чем муж, молодая мама преображалась, когда речь заходила о ее двойняшках. Доходило до того, что Вульга, наблюдая как Урнэ воркует со своими крохами, сердито выговаривала дочери, пытаясь доказать той, что она портит детей.
 «Ты совсем, как Зоя твоя стала. Совсем русская сделалась. Лютя и Наття  дети ханты. Они из рода Белой Нельмы. Самого главного рода ханты. Не балуй их. Вырастут ленивыми, как тюлени и такими же жирными.   Рыбу почему не даешь сырую детям? Тебя я с трех месяцев сырой рыбой кормила. Потому ты и выросла красивой и здоровой.  И в снегу купала тебя. А ты кутаешь детей, как все русские. Нельзя так наших деток воспитывать»- ворчала Вульга.
 Не возражая матери, Урнэ все же, опасалась следовать ее советам - «Рыба не  та стала. Загадили нефтью реки.  Нельзя такой рыбой маленьких детей кормить». - думала она, глядя на играющих малышей. 

 Когда детям пошел четвертый год,  супруги одновременно взяли отпуска на работе. Саша давно мечтал свозить своих любимых к Черному морю.    Но на семейном совете,   супруги решили провести  свободное время в поселке Урнэ.
 Пускаться в не ближний путь с маленькими детьми в то время, когда в  стране царила неразбериха,  Саша поостерегся.
 «Вот наладится все и мы поедем путешествовать. Все вместе. И маму с собой возьмем» - пообещал глава семьи своим близким.
Советский Союз развалился.  В стране назревала настоящая катастрофа. Но в условиях севера, на многих предприятиях положение было достаточно неплохим. В начале 90, людям еще во время и достаточно хорошо платили . Нефть во все времена существования цивилизованного человечества, была и остается важным стратегическим аспектом и залогом развития любой страны.
Зоя Васильевна, как-то получив письмо от дальней родни из  Уральского поселка, пришла в ужас. -  «Во время, детки , я уехала от-туда   - сказала она сыну, отрываясь от письма.- И Совхоз наш, и Леспромхоз, и Мясокомбинат, все разрушено. Люди бегут десятками. Голод наступил там настоящий. И не только в нашем селе, но и  на всем Урале. Во всей России. Это что же такое творится? Мы здесь еще как у Христа за пазухой живем. Спасибо родственникам невестки моей Иринушки. Помогают  нам не пропасть.  Рыба  со стола не выводится и оленину кушаем  досыта. Иринушка наша еще и соседских детишек подкармливает. Душа добрая, красавица моя.»

Урнэ действительно частенько делилась привезенными из Пасола продуктами с соседкой по лестнице.  Ту года три назад бросил муж. Сбежал куда-то от троих детей и  жены, получившей  увечье в дорожной аварии.  Катерина, как звали соседку, из-за сильной хромоты  смогла устроиться на работу только дворником. Дети от семи и до  двенадцати лет, жили впроголодь И неизвестно, что с ними стало бы, если бы не помощь супругов Фроловых. Саша иногда брал с собой на рыбалку старшего сына Катерины, двенадцатилетнего  Колю.
  Четвертое лето в жизни   маленьких Фроловых, выдалось  не по северному теплым и ясным.  Оформив отпуска, Саша с женой переехали на все лето в Пасол. И он, и она давно не были в отпуске. На сей раз они взяли  отпуска сразу за два года. Обеспечив себе почти по три месяца отдыха.
В поселке супруги заняли пустующий заброшенный дом, оставшийся от предыдущих хозяев, давно переехавших в город. Женщины выскоблили, отмыли дом изнутри и снаружи.  Саша, по просьбе матери, пригнал с работы трактор с плугом. Вспахав небольшой участок вокруг домика, он предоставил  Зое Васильевне возможность заниматься любимым делом.
Отныне  женщина с утра до вечера возилась на своем небольшом и не очень урожайном участке. Но зелень и огурцы вырастить она сумела.  Рядом с бабушкой  с удовольствием копошились в земле ее милые внуки.  Мальчик Коля, приглашенный Урнэ в поселок, добровольно вызвался присматривать за малышами. Днями он купался в реке, играл с   Вовочкой -Лютей и Наттей. Вечерами и ранними утрами, мальчик рыбачил вместе с Сашей.  Пойманную рыбу Коля по совету старшего друга Саши,   солил и отправлял матери и двум младшим сестренкам.
 Урнэ неизменно помогала соседскому мальчугану в его благородном деле.
Однажды вечером, вернувшись из Александровска, где сдавал рыбу, Сакса  вошел в дом зятя. Невооруженным взглядом видно было, что старый ханты чем-то встревожен. «Пойдем на берег. Разговор для мужчин»- позвал он Сашу.
Урнэ в то время была дома. Зоя Васильевна, прихватив   всех троих  детей, ушла в дом сватьи на уху из стерляжьих голов.
 Услышав слова отца, Урнэ непонятно отчего запаниковала. Какое-то неприятное чувство страха и растерянности охватило все существо молодой женщины.
 Еще не осознавая причины своей тревоги, Урнэ вышла  во двор. Двое мужчин, не скрываемые летними блеклым  сумерками, сидели на берегу Пасола.
 Урнэ не могла слышать их разговора. Но на сердце ее становилось все тревожнее.
 Но вот ее  Саша уж поднялся и  направился к ней. Сакса так и остался сидеть под  кроной огромного осокоря, одиноко растущего на берегу реки.
Взглянув в   вопрошающие глаза жены, Саша  с трудом улыбнулся ей. «Что ты встревожилась, лапушка моя? Все в порядке. Мы поговорили с твоим отцом о предстоящей утренней рыбалке.»
 «Не умеешь ты лгать , Сашенька. Тем более, ты же знаешь, что меня почти невозможно обмануть. Хотя Югра и лишила меня своего покровительства, но интуиция моя осталась со мной. Что случилось, муж мой? Отчего ты прячешь глаза? Отчего так озабочен Сакса?»
«Пойдем в дом. Нам нужно поговорить, пока нет рядом мамы и детей» - отозвался муж, не пытаясь больше скрывать озабоченности.
Урнэ смутно понимала о чем пойдет речь. О все же до конца надеялась, что хотя бы на этот раз, интуиция ее окажется не права.
 Забрав руки жены в свои, Саша заговорил.-  «Сакса в Александровском решил Ванхо навестить. Совсем старик плох. Тамару полгода назад похоронил. И сам  следом собрался. Оказывается,  Войко выпустили по УДО еще год назад. Представляешь?  Если бы Союз не развалился, такого бы не случилось. А сейчас всем и на все наплевать. Каждый сам за себя. Преступника, подозреваемого в убийстве нескольких охотников, отпустили на волю! Это просто маразм полнейший.  Ванхо после похорон жены случайно его встретил. Довольный такой, сытый. Видимо и в тюрьме неплохо пристроился, подонок.  Знаешь, милая, мне было бы спокойнее, если бы вы  все уехали куда-нибудь.  Хотя бы к маминой родне. Боюсь я что-то за вас.   Ведь этот мстительный гад не успокоится.   Хотя, зря я тебя наверное пугаю. У страха глаза велики. Ведь не проявлял он себя никак за  этот год. Сам, скорей всего, дрожит от страха  за свою никчемную жизнь. Ведь родственники убитых им охотников, тоже не дремлют.»
 В голове Урнэ зазвенело. Свет померк в ее глазах.  О чем он говорит? Как это — уехать? Ведь не ей грозит беда, а ему, ее любимому, ее мужу, отцу ее  крошек. Урнэ почувствовала что задыхается. Грудь больно сжало  осязаемое предчувствие беды.
«Саша, давайте уедем все.  Он сам сдохнет. Я точно знаю, что не жить ему на свете. Давайте отправимся в  Пыхь -Яр. Там живут несколько семей из рода Белой Нельмы. Все они мои родственники. Примут нас с открытой душой. Подождем, пока он  подохнет или снова в тюрьму попадет и вернемся.»
 Урнэ , страшно боясь за детей и мужа, сама плохо соображала о чем говорила. Несвойственно было ей, дочери Белой Нельмы бежать от опасности, пока еще очень призрачной. Но тот странный сон, приснившийся ей еще лет пять назад, все эти годы не давал покоя. Заставлял напрягаться при любом напоминании о проклятом «Пете».
«Забудь, дорогая. Зря я тебе сказал о нем. Я уж  точно , никуда не поеду. А вот вас  проводил бы. Так, на всякий случай. Завтра же съезжу к Княжину. Порасспрошу его кое о чем.»
В эту ночь, впервые за последние  три года, к Урнэ  «пришла» Югра.   Молодая женщина не спала. Лежа рядом с Сашей, прижимаясь к его сильной груди, Урнэ с грустью думала о том, что же ждет ее впереди. Казалось бы, что такого страшного произошло. Вернулся заключенный из тюрьмы. Так они каждый день куда-нибудь возвращаются. Стоит ли по такому поводу паниковать. Но Урнэ была  не простой женщиной ханты. И кому, как не ей было очевидно, что с возвращением  из заключения ее врага, жизнь ее семьи в серьезной опасности. И она знала об этом еще задолго до рождения детей.
 Глядя в темный угол дома, Урнэ мысленно воскликнула- «Югра,  неужели запрет твоих духов сильнее тебя, твоей воли?  Сильнее твоей любви ко мне, к моим детям? Зачем ты оставила меня без помощи?  Мои дети , это потомки твои, Югра. Мой Саша — отец их. Муж мой любимый. Помоги нам, шаманка великая Югра. Спаси мою семью. Если умрет  Саша, умру и я. А без нас погибнут и безвинные дети мои.»
 Урнэ почти не удивилась увидев  слабый, голубоватый свет,  появившийся в углу дома.   Старая шаманка, облаченная в свое ритуальное одеяние, бесшумно выплыла из голубого свечения.   - «Не хули духов рода нашего, отступница. На роду твоем было написано стать женой Зосьмы. Принять шаманство и быть лучшей шаманкой всех родов ханты. А я при жизни не смогла спасти твою мать Энны.  Как , без покровительства родовых духов, смогу спасти я семью твою? Ты сама виновата. Русские принесли только горе  ханты.  Сам Кынь Лунк — Великий повелитель Зла  желает вреда русским. А Саша твой русский. И никогда он не станет ханты. Какие бы добрые дела не делал.  Не тревожь дух мой. Тяжко мне в Вечном Стойбище моем. За твое отступничество ответ несу.»
     Югра задом уплыла в тускнеющее облачко свечения. Последнее, что услышала от нее Урнэ, были слова  - «Убей, Петю.    Выйди за Зоську. Прими шаманство. И этим спасешь ты детей своих. И душу очистишь свою.»
Оцепенение отпустило тело девушки и она со стоном прошептала-»Саша, Сашенька, никогда я не пожалею о том, что ты мой любимый, а не Зоська сопляк. Никто мне не нужен. Сколько даст нам жизни  твой Бог, столько и поживем».




УРНЭ — ДОЧЬ БЕЛОЙ НЕЛЬМЫ
часть 6.
С той памятной ночи, Урнэ словно подменили. В ее красивых, удлиненны  глазах, поселилась непроходящая тревога.  Забросив все текущие дела, Урнэ ни на минуту не отходила от детей. Если Саша собирался на рыбалку, Урнэ  впадала в тихую панику. «Саша,  нам вполне хватает рыбы добытой Саксой. Прошу тебя, не ходи в ночь на лодке. Оставайся с детьми и со мной».  - робко умоляла она мужа. Саша сердился. Ему  стыдно было перед мужчинами поселка.  «Никогда не думал, что дочь Белой Нельмы такая трусиха. Я знал совсем другую Урнэ. Сильную, смелую охотницу. Прекрасную дочь своего народа. А ты — трусиха оказывается» -  выговаривал он жене, когда они оставались одни.
Урнэ ничего не рассказавшая мужу о последнем свидании с Югрой,  не сумела объяснить Саше, что «трусость» ее вызвана лишь любовью к нему и  небезосновательной тревогой за его жизнь и здоровье. Она сама, не задумываясь, отдала бы свою жизнь только ради того, чтобы ее родные были живы.
Однажды, проснувшись  на рассвете, Урнэ не обнаружила рядом с собой мужа.  Казалось бы, что тут такого страшного? Мало ли куда вышел ее Саша. Но Урнэ сразу поняла, Саша  не просто так, по случайной необходимости , покинул ее так рано. Сорвавшись с лежанки, Урнэ выбежала во двор. И тот час услышала звук заведенного лодочного мотора. Она бросилась к берегу, от которого отчалила лодка с двумя пассажирами. «Саша, куда ты? Вернись!» Голос Урнэ зазвенел над таежной рекой, будто голос раненой чайки. Тоскливо и безысходно.
Саша, сидевший за управлением лодки, не увидел бегущей к берегу жены.  Сакса,  узнав дочь, приподнялся и махнул ей рукой. Обернулся и муж Урнэ. Не выпуская из рук рулевого колеса лодки, он лишь улыбнулся ей широко и беспечно. Крикнул что-то,  но Урнэ не смогла разобрать ни слова. Лодка быстро исчезла в предутреннем тумане. А Урнэ долго еще стояла на берегу, вслушиваясь в затихающий вдалеке звон мотора.
Мать Саши с детьми и Коля в спальном мешке все еще сладко спали, когда Урнэ тихонько отворила двери дома.   Присев на лавку у стены,  она с нежностью смотрела на дорогие сердцу лица спящих. Но  мысли Урнэ были далеко в тот момент. Молодая женщина истово молилась про себя  всем мыслимым и немыслимым духам воды, небес, земли и леса. Молилась  православному Богу и Богородице, умоляя тех сохранить в целости и здравии ее любимого мужа.
 О шаманке Югре, Урнэ в тот момент, не вспомнила ни разу. Она почти не вспоминала свою прабабку со дня их последней «встречи»  Видимо, поняла, что помощи от той ждать не придется. Надеяться нужно было только на себя.
Днем, на вопрос Зои Васильевны , где же Саша, Урнэ с трудом сохраняя спокойствие ответила, что они с Саксой ушли на дальнюю отмель за щукой. Эта рыба  при падении уровня воды в реке, хорошо шла на блесну. И в данный отрезок времени, все свободные ханты занимались ловлей именно щуки. Поэтому ни Вульга, ни Зоя Васильевна не встревожились долгому отсутствию мужчин. Хотя, женщины ханты и так никогда не тревожились.
Рыбалка, охота — самое обыденное занятие  ханты.  И Зоя Васильевна, глядя на невозмутимые лица ханты, давно уж переняла их  уверенность в том, что так все и должно быть.
А Урнэ, между тем, не находила себе места. Она  то уходила к реке, то снова возвращалась в дом. К вечеру прихватив  свою винтовку, Урнэ попросила  Пэрки чтобы тот дал ей свою лодку. Или сам прошел с ней по реке. Она еще сама не знала куда и зачем отправится . 
 Пэрки ни о чем е спрашивая, без  суеты, не торопясь завел мотор. И через несколько минут,  лодка  быстро несла Урнэ в сторону Александровска.
Мудрый вождь без подсказки понял куда так стремится Урнэ.
  Но  не прошли они и треть пути, когда изза поворота реки, навстречу им показалась лодка.   Она стремительно приближалась и вскоре Урнэ с облегчением  узнала сидящих в ней Саксу и мужа.
    Пэрки, не теряя притворно равнодушного выражения лица, направил лодку к остановившейся моторке Саксы. Урнэ, едва дождавшись, пока лодки соприкоснутся, ловко перепрыгнула  через борт. Оказавшись в лодке отца, она забыв про степенность  ханты, кинулась на шею мужа. «Саша, ты жив? С тобой все в порядке?»
 «Урнэ, дорогая. А с тобой все хорошо? Я просто не узнаЮ тебя в последнее время. Поговорим дома.»
Когда нос лодки едва коснулся берега , Саша протянув руку жене, увел ее под  их осокорь. Здесь они встречались по вечерам, будучи еще не женатыми.
«
«Объясни мне причину твоей слишком сильной  тревоги за меня. Я конечно, сам виноват. Нагнал страху с этим   зеком.  Урнэ, он давно уже не тот «крутой» поборщик, каким был до тюрьмы. Мы с твоим отцом  Саксой, ездили к следователю. Хотели просто побеседовать. Узнать как там наш «подопечный». К сожалению, Княжин уже не работает.  И в поселке его нет. Уехал совсем из Александровского. Говорят, что в Томске квартиру не то купил, не то получил. Но я встретился с неплохим его приемником. Молодой, перспективный следователь.  Михаилом Ефимовичем зовут. Лет тридцати. Очень нас внимательно выслушал. Оказывается, что Войко на постоянном учете, как досрочно освобожденный. Никуда не отлучается. Постоянно под надзором. Так что, милая женушка,  все страхи отменяются. Ты же дочь ханты. Не надо ставить под сомнение достоинства своего мужа. Ведь твои же соотечественники поднимут меня на смех.  Мы продолжаем жить и отдыхать. А Петя пусть бесславно доживает свой век. Он  растерял свой лоск, убавил гонор. Главное, ничего не бойся. Все хорошо, любимая!»
Уверенная речь мужа, его ласковые руки, любящий взгляд, наполнил сердце Урнэ покоем. Окончательно выкинуть из головы все страхи за него и детей, Урнэ все же не сумела.
Но ей стало намного лучше. «Сашка мой! Как же я тебя люблю, какое счастье что ты у меня есть»- прошептала она, прижимаясь к мужу.
 Над тайгой спустилась короткая, летняя ночь.  Светлая и тихая. Поселок давно уже спал. А муж с женой, крепко обнявшись, все еще сидели под тихонько шумящим листвой,  черным тополем. Согревая друг друга своим теплом, они тихонько перешептывались, мечтая как  через пару лет отправятся в путешествие вокруг всей земли. -«Вот только дети подрастут и поедем на морском ,огромном корабле по самому большому океану. Я покажу тебе теплые страны  и самые красивые места на планете. Правда, я их и сам еще никогда не видел.  Но увидеть хочу только вместе с тобой»- шептал Саша, касаясь губами   волос жены.
Отпуск супругов подходил к концу. Ночи становились все прохладнее и темнее. Приближалась осень. А вместе с ней и осенние заботы. Урнэ с женщинами поселка, оставив детей на  бабушек,  торопилась побольше заготовить брусники.  Время сбора клюквы еще не подошло.
Саша с тестем и его сыновьями, охотился на пернатую, подросшую за лето дичь.   Ловили и солили впрок рыбу. Соседский мальчик Коля не отставал от взрослых.  Он законно считая себя добытчиком для мамы и младших сестренок, оказался не по годам серьезным и ответственным подростком.
Выйдя на свободу после отсидки, Войко вернулся в Александровское в дом бывшей жены.  Его гражданская супруга уехала из поселка сразу же после суда над мужем.  Ей не столько было стыдно перед соседями, сколько сильно боялась она своего жестокого сожителя. Сбежав в маленький поселок , куда-то на родину своей матери, женщина просто спряталась от деспота Войко.
Вернувшись в пустой дом, Петр  стал на учет в районной Милиции. Иначе было нельзя.  Устроившись в частную рыбачью артель простым рыбаком, Войко зажил тихо и незаметно. Но это была лишь видимость для отвода глаз надзорным органам и соседям.
Бывший преступник затаившись, выжидал удобного момента, чтобы отомстить всем тем, кто был «повинен»  в его  несчастьях.
И в первую очередь, он собирался отомстить девушке, которая «благодаря» ему появилась на свет. Ей, ее мужу, ее детям и всем тем, кто посмел дать показания против него, Петра  Карповича Войко.  План мести он вынашивал долгих четыре года. С самого первого дня ареста.  «Вот ведь твари, недочеловеки узкоглазые, -  со злобой думал он об ограбленных им ханты — Все равно ведь,  пропили бы те шкурки, алкаши .  А мне они самое то. Дом в Сочи  стоит без хозяина. Чужие люди живут в моем доме. Еще чуточку деньжат бы срубил и под старость на теплый песочек! А эти твари меня на нары засунули. Ну погоди, доченька приблудная. Я тебе устрою то же, что твоей мамочке  узкоглазой. Но для начала, выпущу кишки твоему поганцу. Это же надо, соотечественник. А принял сторону  каких-то недоделков хантыйских.»
 Эти мысли раздирали преступника, мешая наслаждаться полученной свободой. И все же, несмотря на нетерпение, осторожный Войко решил, что лучше выждать еще пару лет, притупить бдительность  надзорных органов, чем снова попасть в тюрьму, из которой ему уже не будет выхода.
О том, что его персоной интересовался предполагаемый муж Урнэ — Юганы, Войко узнал случайно.
  Об этом ему, словно невзначай, поведал его старый, почти друг из милицейского состава.  Когда-то   очень давно , еще до  многолетнего бегства Войко от возможного разоблачения, они вместе «потрошили» доверчивых аборигенов севера.
С помощью этого, «почти друга», Войко узнав о том, что «Дело» на него закрыто, вернулся когда-то, в Александровское после долгих лет отсутствия.
 На суде он не выдал своего товарища из оперов. Надеялся, что тот пригодится ему после отсидки.
Так и получилось. Продажный опер помог Войко получить неплохо оплачиваемую работу.  И он же заранее сообщал  старому товарищу об внеочередных проверках таких, как Войко.
Петр Карпович был взбешен. Он искренне недоумевал, как мог его соотечественник славянской национальности пойти против него. Почему он защищает    «недочеловеков» ханты.
«Вот тебя гад, я первым и прикончу. Я  тебе покажу, как ради узкоглазых идти против «своего»- с ненавистью думал Войко . Под «своим» он подразумевал самого себя, многократного убийцу и грабителя.
Узнать адрес проживания Саши и его семьи, Войко поручил своему «почти другу».  К просьбе этой, Войко присовокупил парочку лисьих шкур. Ловко обходя все законы,  бывший (и настоящий) преступник ухитрялся по не многу охотиться.
Никаких подвохов со стороны  продажного опера, Войко не  опасался. Слишком велики были их обоюдные преступления против  местных ханты.  И хотя с тех пор прошло немало лет,   Войко был уверен, что товарищ его  сделает все о чем бы он не попросил. И обеспечит ему любое алиби. Для   милицейских  преступников не действует закон о сроке давности преступления.
И если  суд оправдает такого, то покрыть себя и своих близких несмываемым позором, никому не захотелось бы.
Вскоре Войко знал и адрес проживания, и места работы  супругов Фроловых. И он снова затаился. Но не надолго.
Прошла еще одна долгая, сибирская зима.  Весной с  поднадзорного   Войко сняли  обязательный контроль. Полностью вышел срок его заключения, назначенного ему судом.  Все четыре года. И хотя  два из них он жил на воле, но считался все же заключенным, хотя и условно свободным. А с этой весны, Войко  стал свободным гражданином по закону.
Подождав еще с месяц,  он решился навестить город новостройку
Стрежевой. Приехав    в город, Войко  никем неузнаваемый,  несколько раз прогулялся мимо дома, где жила его кровная дочь Югана.    Никакого подходящего плана для мести, он  придумать не смог.  Не просто совершить задуманное в городе, где столько свидетелей  смогли бы его опознать. А потом  в его, далеко не глупую голову  пришло осознание того, что Урнэ — Югана  с семьей, скорей всего, могут навещать   соплеменников в поселке Пасол.
 С тех пор, вернувшись в Александровское, Войко зачастил на рыбалку. Артель, в которой он работал, распалась еще год назад. Оставшись без работы, Войко  спокойно мог бы объяснить свое увлечение рыбалкой тем, что  «жить на что-то надо».
 Он как озлобленный, но осторожный зверь, упрямо преследовал свою жертву. Сам   Войко никогда не подходил к поселку ханты на расстояние видимости с берега.
Он кружил по заливам и  ручьям,  впадаемым в Пасол, наблюдая в сильный морской бинокль за рыбаками.  Ночами, заглушив мотор, он частенько на веслах подбирался к станам рыбаков. Но Саши между ними не было.
А в это время, все это лето, пока    негодяй  выискивал среди рыбаков ее Сашу, Урнэ не находила себе места. Сильнейшая тревога овладела сердцем молодой женщины.  То предчувствие опасности, что проявлялось в ней раньше, ни шло ни в какое сравнение  с настоящей паникой, что прочно поселилась в ее душе в то злополучное лето.
Александру практически тайком от жены приходилось   уезжать на столь любимую им рыбалку. Он понимал, что Урнэ не стала бы просто так, на пустом месте так сильно переживать за него. Он ничуть не сомневался в способностях жены предчувствовать наперед некоторые события. Особенно те,  что были связаны с ней и ее семьей. Но в тоже время, молодой, полный жизни и нерастраченной энергии мужчина, никак не мог согласиться с тем, что ему может угрожать реальная опасность. И от кого? Не от  старого же,  потрепанного жизнью Войко.
К середине июля вода в водоемах стала стремительно убывать.  Именно в такое время, лучше всего ловилась рыба. И на удочки, и в сети попадалось ее в разы больше, чем при  большой воде.
 О том, что рыба «сама в сетки пришел», Саше сообщил Сакса. Он приехал в город в пятницу под выходной, чтобы пригласить зятя на рыбалку. Урнэ, услышав разговор мужчин, раскинув руки встала в дверях квартиры. «Сакса, мой муж не пойдет с тобой за рыбой. Так говорит мне мой сердце. Не будет вам удачи. Один пойдешь или с сыновьями»
 Саша попробовал возмутиться, но Урнэ была неумолима. Сакса  в тот же день уехал один. А муж с женой поссорились едва ли не впервые за пять лет их счастливой семейной жизни.

Зоя Васильевна,  не считала нужным вмешиваться в семейные разборки. Собрав двойняшек,  она отправилась с ними на прогулку.
«Ты ставишь меня в дурацкое положение — сердито выговаривал  Саша — На до мною все твои соплеменники смеются. Урнэ, я не ребенок. Хватит меня опекать. Завтра же уеду в Пасол. Сегодня я уступил тебе , не желая  шума.  Честно говоря, я начинаю подозревать, что ты просто ревнивая дурочка. Но поверь, я не давал и никогда не дам тебе повода усомниться в своей верности. Мне нужна только ты и мои дети.  Ну и родные наши, конечно. И вот поэтому, я не желаю быть посмешищем в глазах не только ханты но и всех знакомых. Мужчина подкаблучник- это не про меня. А женщина зануда — это не про тебя, дочь  Белой Нельмы.  Моя любимая должна ждать своего добытчика за праздничным столом. Встречать его с улыбкой, а не с заплаканными глазами. Ты перестаешь быть дочерью своего народа. И мне это совсем не нравится» - отчитывал Саша жену.
Урнэ , в сотый раз пытавшаяся предостеречь мужа от опасности, известной  только ей, продолжала упорствовать. 
Хотя и понимала, что едва ли  сумеет перехитрить судьбу.
Рано утром, еще до света, все еще сохраняя на лице обиженное выражение, Саша решительно отвел от себя руки Урнэ, пытавшейся остановить его.  Сбежав вниз по лестнице, он остановился в задумчивости. Уж слишком встревожил его сердце тоскливый вид жены. Ругнув себя, он поднялся в квартиру. «Прости, милая, если обидел тебя чем.»-  обняв Урнэ, он нежно поцеловал ее, затем спящих детей. Махнул рукой матери и стараясь не смотреть на жену, ушел из квартиры.
Живым Урнэ его уже больше не увидела.
Невидимый враг спрятавшись в густых зарослях тальника на противоположном берегу Пасола, поразил сердце Саши единым выстрелом из дальнобойной винтовки. 
Без единого возгласа, Саша упал за  борт  лодки  уже мертвым.  Сакса, сидевший спиной к стрелявшему, несколько долгих минут не мог понять что произошло.  Убийца ушел на весельной лодке по  заросшему тальником, невидимому с берега узенькому ручейку, впадающему в Пасол.
На тот момент, Урнэ находилась в своей городской квартире за 40 километров от  поселка. Она перебирала приготовленное к стирке белье, когда перед ее глазами, вдруг появилось лицо ее мужа   под толщей воды.  Глаза Саши были широко открыты. Изо рта вырывались пузырьки воздуха. А вокруг него растекалось  большое  красное облако.
Дико вскрикнув, Урнэ без чувств свалилась на пол. Зоя Васильевна, прибежавшая на крик снохи, увидела ее лежащей на холодном полу ванной.  Ничего не понимая, она принялась тормошить сноху, без конца повторяя ее имя.
Дети, привлеченные шумом, громко ревели, заглядывая в ванную через плечо бабушки Зои.
Наконец Урнэ пришла в себя. Она с трудом приподнялась, но тут же вновь упала без сил. «Сашенька, Саша, муж мой! Зачем не послушался ты  свою Урнэ? Зачем не поверил сердцу  моему?» - бормотала она, ничего не видя пред собой. 
Вслушиваясь в ее бормотание, Зоя Васильевна поняла, что случилось что-то очень страшное.
На похороны Александра Романовича Фролова, пришли едва ли не все его сослуживцы. Практически все ханты, за исключением маленьких детей и дряхлых стариков приехали из поселка Пасол.
Урнэ, поддерживаемая Вульгой,  неподвижно сидела перед гробом любимого. Глаза ее были сухими и страшными. Она до боли, вглядываясь в мертвые черты мужа, что-то неслышно шептала, потрескавшимися, сухими губами. Зоя Васильевна с сильнейшим сердечным приступом, попала в больницу. Пятилетние двойняшки, сиротливо прижавшись друг к другу, сидели на родительской постели. Они не понимали еще, почему их папа так долго спит. Почему он не играет с ними, не смеется , выдумывая очередное веселое занятие для Люти и Натти.
Урнэ держалась до конца. И только, когда комья земли застучали по крышке гроба,   несчастная вдова,  с хриплым воем снова потеряла сознание.
После похорон, Урнэ с детьми увез в поселок ее отец Сакса. Вскоре, сюда же приехала  Зоя Васильевна.  От ее веселого, неунывающего нрава, осталась лишь бледная тень.
Несмотря на привлеченных из области  специалистов, убийцу так и не нашли.
 Войко, по совету местного следователя,  проверяли особенно тщательно. Но тот слишком долго и упорно готовился к преступлению. Умный и хитрый убийца предусмотрел все. Любые, даже мелкие детали.
 Преступление он совершил, подъехав к ручью соединяющему  речку Пасол с Обью, на лодке своего «друга» их милиции.
Лодка Войко была слишком заметна. Ярко синяя, с желтой полосой по борту, она осталась стоять на берегу Оби. На виду у  многих жителей Александровска.  На лодке «товарища» Войко вошел в едва заметную, заросшую тальником проточку. Здесь, надежно  укрыв лодку от посторонних глаз, Войко на резиновой надувной лодке, ушел на веслах на берег Пасола. Такую операцию негодяй проворачивал каждый выходной, надеясь подкараулить  кого-нибудь из своих «врагов». Несколько раз он держал на мушке Саксу. Но не выстрелил, хотя и чесались руки отомстить  одному из свидетелей на суде. Он скрадывал свою жертву, выслеживал ее, как зверь.   В морской бинокль, противоположный, недалекий берег Пасола просматривался, как на ладони. И весь поселок ханты тоже очень хорошо просматривался.
Если бы на месте Саши была Урнэ, убийца так же спокойно нажал бы на курок.
В тот день ему «повезло». В бинокль он увидел того, кого больше других мечтал убить.  Преступнику хватило единственного выстрела из дорогой, далеко бьющей винтовки.
Быстро уходя от места преступления, Войко выкинул винтовку в воду. А вечером, он утопил и резиновую лодку. И лодку и винтовку Войко приобрел нелегально, за хорошую взятку. Причем не на свое имя, а на имя все того же «почти друга» из милиции. 
Домой Войко возвращался в самый разгар ночи. Шел на веслах, чтобы звуком мотора, не привлечь посторонних ушей и глаз.   Под утро он пришел к своему «товарищу»  домой.  Преступник знал, что жена опера со внуками уехала  отдыхать. И его «почти друг» в доме находился один.
С собой Войко прихватил бутылку водки заряженную сильно действующей смесью из веха и  белены. Отравив своего подельника, Войко зарыл того на задах огородов.
 Плотно притоптав место захоронения, он накидал сверху бурьяна и прочего хлама, сделав место это ни чем не приметным.  Старые кеды, в которых он убивал подельника, преступник набив  галькой, закинул подальше в Обь.
Не предусмотрел он только одного. Ясноновидения своей кровной дочери Юганы.
Поселившись в поселке Пасол, Урнэ отрешилась от всего мира. Целыми днями она  сидела под старым осокорем , тоскливо глядя на реку. 
Губы ее непрерывно шевелились, словно шепча молитву. Но не молитву она посылала Богу, а проклятия  убийце. Урнэ ни чуть не сомневалась в том, кто  лишил ее счастья.
 Это для следователей, без конца лезший ей в душу, нужны были убедительные доказательства. А для дочери Белой Нельмы, доказательством вины Войко, служила собственная душа   Урнэ- Юганы.
В один из вечеров, приехавший из Александровска Сакса, объявил, что  областные дознаватели установили убийцу.
 Урнэ без интереса  посмотрела на отца. Она -то прекрасно знала, что  ее враг  не будет наказан властями. А Сакса , между тем, поведал своим близким, что Сашу убил один из сотрудников милиции. Видно случайно. Целился в зверя, но из-за неопытности промахнулся..    Какой зверь мог находиться на берегу реки рядом с поселком, оставалось загадкой.
Такую версию в расследовании посчитали возможной и прикрыли дело. Вплоть до поимки милиционера, «сбежавшего от страха» куда-то на Большую Землю.
Причиной для этой версии послужило то, что следствию удалось установить факт покупки стражем порядка  дальнобойной винтовки.
  А так же, нашелся свидетель рыбак, утверждавший, что видел ночью, как к берегу на веслах причалила лодка.  Свидетель тот из интереса, бросив свою удочку, подошел ближе и увидел, что это лодка сотрудника милиции.  Человек из лодки, к тому времени уже ушел.
Следователь областной Прокуратуры, поначалу  не поверивший в преступление старого сотрудника органов, на всякий случай, послали за ним наряд милиции.
 Но когда те сообщили, что хозяина нет дома и видимо уже давно, следователь изменил свое мнение. Опрос соседей подтвердил, что у хозяина пустого дома была винтовка и резиновая лодка. Подтвердили они и то, что сотрудника милиции, недавно вышедшего на пенсию, не видно дома уже несколько дней. И тогда следователь, ведущий запутанное  дело об  убийстве Саши, подал на розыск предполагаемого преступника.

Для Урнэ время не  выступило лекарем. И чем дальше уходил в прошлое день гибели ее мужа, тем сильнее пустота заполняла ее сердце. Несколько раз она ловила себя на мысли, что ей хочется просто шагнуть в воду и  навсегда присоединиться к любимому. Скорей всего, она так бы и сделала, если бы не дети.
Ведь только Лютя и Наття оставались в жизни Урнэ тем мостиком, что удерживал ее над пропастью безумия.
Лето двигалось к своему завершению.   С работы за Урнэ несколько раз присылали машину, но она просто отмахивалась. А потом ей привезли на подпись заявление   на увольнение. И Урнэ с недрогнувшим сердцем, подписала  распечатанное на принторе заявление.  Если и суждено ей будет жить дальше, то жить она будет здесь, в своем поселке, где погиб ее Саша. И где похоронен он  на кладбище ханты, среди родственников Урнэ.
Зоя Васильевна, немного оправившаяся от шока, полностью согласилась со снохой.  Пока дети  не пойдут в первый класс, решено было жить в поселке.
Однажды, доведенная до отчаяния собственной тоской, Урнэ глядя в темную воду реки,  с болью воскликнула - «Проклятая старуха, почему ты не отвела  ружье убийце моего мужа? Почему не ослепила глаза его своим светом? Зачем ты увозила меня младенцем от злобы убийцы моего мужа? Зачем спасала? Затем , чтобы погубить сейчас? Мне не хочется жить без Саши.  Я смерти хочу, шаманка Югра.»
«Смерть не ищет тебя - голос знакомый, скрипучий, немного отрезвил сердце Юганы. - Не вини меня, дочь Белой Нельмы.    Такова судьба твоя. И не я ее написала. Пока не отомстишь   убийце мужа своего, не будет тебя покоя. Душа Саши  мается неотомщенной.»
 С того дня, Урнэ заметно успокоилась. Она как будто очнулась от долгого, кошмарного сна.    В глазах ее, по прежнему, не потухая горела печаль. Но Урнэ не упускала возможности побыть с детьми, поиграть с ними, успокоить и приласкать.
Наступила зима. Долгая, снежная, настоящая северная зима. Несколько раз, Урнэ наведалась в городскую квартиру, чтобы собрать и увезти в поселок необходимые вещи . Но жить в теплой,  удобной квартире, она не захотела. Здесь бы она снова впала в отчаяние и тоску.  Ведь каждый предмет, фотографии, супружеская кровать, все напоминало любимого.
Поселившись в поселке, Урнэ снова занялась охотой.  Когда январские морозы пошли на спад, Урнэ вызвалась сама отвезти  добытые меха в Александровскую Заготконтору.
И здесь она навестила совсем уже дряхлого старика из своего рода.  Ванхо встретил гостью, лежа в постели. Урнэ напоила старика крепким чаем, натопила печь и прибрала в доме. Последнее время за Ванхо ухаживала представительница Соцзащиты. Она приходила к старику раз в три дня.  В остальные дни за Ванхо приглядывала сердобольная соседка.
Устроившись рядом с лежанкой Ванхо, Урнэ потягивая крепкий чай, спросила старика, знает ли он, как отыскать охотничьи угодья Пети.
Не удивляясь и не задавая никаких вопросов, Ванхо ответил, что  старый ханты Килим, ей все покажет. И старик рассказал Урнэ, как найти Килима,  бывшего штатного охотника   - зверолова.
 «Будь осторожна, дочь Белой Нельмы»- тихо сказал ей Ванхо, когда Урнэ собиралась покинуть его дом. «Буду, Ванхо,» - прошептала молодая женщина, с невольными слезами глядя на угасающего, последнего из известных своих  кровных соплеменников из рода Белой Нельмы.
Килим оказался немногословным (как и большинство ханты) , сморщенным  ханты. Но достаточно еще подвижным, с умными внимательными глазами. Узнав что женщину прислал Ванхо, Килим поинтересовался его здоровьем и обещал завтра же проведать старика.
«Вот ты какая, дочь Белой Нельмы. Слава о тебе идет меж ханты. Говорят, что отказалась ты последовать   совету бабки Югры. Не приняла шаманства. Твое дело, конечно, тебе решать, как жить. Но ханты должны иметь своего шамана. А из ближайших стойбищ, кроме тебя, никто  на шаманство не годится.   Урнэ    попросила Килима  показать ей охотничьи тропы  Войко.  Килим, как и все ханты, так же не выказал никакого любопытства.  «Надо, так надо,  - согласился он.  - Спать ложись в комнате жены моей. Завтра пойдем в тайгу».
Всю ночь Урнэ не могла сомкнуть глаз. Рядом за стенкой, мощно храпел Килим, на соседней лежанке постанывала во сне его старая супруга.
Но не они мешали уснуть Урнэ в ту ночь.  Сердце ее горело предчувствием, душа рвалась скорее  осуществить задуманное.
 Килим не обманул ожидания Урнэ. Охотничьи тропы  штатных  охотников и любителей, по в негласному закону, у каждого свои. И никто не имеет права нарушать их границы. Исключение  бывало только в том случае, если поднятый собакой охотника зверь, уходил на соседний участок.  Каждое нарушение границ угодий одного охотника другим, тщательно рассматривался старейшинами или вождями племен ханты.  У русских охотников, проживающих в северных широтах, иногда случались не только нарушения   условных границ, но и открытое воровство попавших в капканы лис и песцов. Но чаще всего, охотники придерживались неписанных законов охотничьего братства.
Петр Карпович Войко относился к числу откровенных грабителей чужой добычи.  Но он всегда действовал очень предусмотрительно.
А после освобождения из тюрьмы, чувствуя, что подрастерял и былую силу, и былую ловкость, преступник остерегался проверять чужие капканы. Особенно после двойного убийства, Войко боялся очередной раз попасться в поле зрения правоохранительных органов. 
На охоту Войко выходил редко.  После того, как он утопил винтовку,  охотиться с хлипким ружьишком  в его годы, было небезопасно.   Приближался весенний гон крупного зверя и охотники в эти дни были особенно осторожными.
Килим не повел Урнэ вглубь тайги. Стоя у стены леса, недалеко от  дороги, Килим подробно описал Урнэ приметы границ охотничьих угодий Войко.   «Петя редко охотится.  Отсюда и до речки Стерлядки. Пять часов ходу на лыжах. И за речкой до Оби — это Петин участок. А рядом тропы мои. По другую сторону- охотится русский Пашка.  Тот тоже старый. Так что смело можешь промышлять здесь. Я тебя не видел. Ты меня не видел. Дочь Белой Нельмы в гостях у Килима никогда не был»
 «Спасибо, Килим. Водка за мной и большой  муксун, тоже за мной» - от души поблагодарила Урнэ старика.
 «Водка три бутылка. Муксун самка с икрой!» - уточнил Килим. 
Через неделю,   в  Александровские охотничьи участки, незаметно пробралась женщина. За плечами ее висела добротная винтовка мужа. И боьлшой рюкзак с одеялом и прочими принадлежностями, необходимыми для ночевки в зимней тайге.
Дочь Белой Нельмы вышла на охоту. И  охота эта предстояла на дикого двуногого зверя, что был куда страшнее любого зверя лесного.  Законное правосудие в цивилизованном мире, не состоялось. Тому правосудию нужны были «железные» доказательства  вины зверя. Без них он не может быть признан вне закона. Но убитые зверем люди, молили об  отмщении. И судьей    выступила  влюбленная и добрая дочь своего народа Урнэ — Югана
Ей повезло. Ночевать под открытым небом,  в 15 градусный мороз, пришлось только две ночи..  И эти ночи Урнэ провела недалеко от дороги, ведущей в Александровское, на участке Килима, неподалеку от границы с участком зверя.
По всем правилам выживания, Урнэ вырыла в глубоком снегу яму. Натаскала туда большую кучу соснового лапника.  Заготовила несколько достаточно толстых бревен. Сверху ямы, Урнэ натянула палатку. Бревна подпалила целиком. Такие дрова горят долго и жарко. В теплой, оленьей малице, укрывшись одеялом, при жаре костра, ей было не страшно переживать ночные холода северного марта. 
Приближение врага, Урнэ почувствовала всем своим напряженным сознанием. Когда он подъехав к кромке тайги на «Буране» ,   натягивал на себя белый маскировочный халат, Урнэ показалось, что в воздухе ощутимо запахло мертвечиной.
Урнэ не видела Войко. Слышала только затихший звук мотора его «Бурана»  Но обостренным внутренним чутьем, оа  «видела» каждый его шаг. Войко уходил на лыжах вглубь тайги. Он был не один. Рядом с хозяином, нетерпеливо повизгивая, бежал большой охотничий пес породы «лайка».
Определив подветренную строну пути, Урнэ быстро и бесшумно двинулась следом, все еще придерживаясь границ  угодий.
Она легко двигалась по высокому снегу, прислушиваясь к голосам тайги. Впереди громко закричала таежная птица и Урнэ по голосу ее определила примерное расстояние до своего врага. Глухо , отрывисто залаял пес. Голос его отдалялся, уходя в сторону. Урнэ поняла, что собака подняла крупного зверя. Скорей всего, косулю. Возможно лося.
Если охотник не преследует цели взять запрещенную законом добычу, то он отзовет собаку. Но не тем  законопослушным гражданином был Войко, чтобы не воспользоваться случаем. 
 Урнэ прибавив шагу, переместилась на   участок «Пети».
 Через полчаса сумасшедшей гонки, она вышла на след Пети. Собака продолжала гнать зверя. Это Урнэ поняла по удаляющемуся ее лаю.  Животное можно было еще спасти. И Урнэ,  глотнув из фляжки  глоток хорошей водки, с новой силой бросилась в погоню. Идти по проложенной Войко лыжне, было намного быстрее и проще, чем по цельному снегу.
Старый бандит ощутимо устал. Его  Витязь удалялся, догоняя крупного лося.
 Войко подумывал уже отказаться от охоты. Но слишком велик был соблазн.  Знакомым перекупщикам лосятины, можно  сдать всю тушу сразу, получив при этом солидный куш.
 Не мог Петя вот так,  просто отказаться от  дармовых денег.   Этой весной,  он решил уехать в  Сочи. Там уже несколько лет его дожидался небольшой, уютный домик на берегу моря.
 Он купил его в тот год, когда сбежал еще от первого расследования гибели ханты в тайге. Не так давно, Войко посетил свое приобретение. В доме жила супружеская пара с тремя детьми. Он сам когда-то сдал им тот дом.  Войко выгреб у семьи все что только можно. Долгу за проживание у пары накопилось столько, что они, по мнению Войко, должны будут до конца жизни работать на своего хозяина.
 Хотя, старшая, двадцатилетняя дочка квартирантов, вполне подошла бы ему в качестве расплаты.     Представив себе аппетитную фигурку девушки, семидесятилетний Войко хищно облизнулся.  «Никуда не денутся. Припру долгами так, что сами мне ее на шелковом поводке приведут»,- подумал он. И тут же наткнулся взглядом на ствол винтовки, направленной ему в грудь.
Вначале он увидел только винтовку.  А потом уже, подняв глаза,встретился взглядом с женщиной, прицельно державшей  оружие
«Эй ты, дура хантыйская- заорал он,   - Как оружие держишь? Выстрелить может, овца».
Но последнее слово прозвучало совсем шепотом  Войко , потея от ужаса, узнал ту, которую давно и  страстно мечтал «прикончить».
Несколько долгих минут два кровных родственника, два кровных врага смотрели в глаза друг друга. Взгляд дочери  разгорался от ненависти и презрения. Взгляд отца цепенел от ужаса и предчувствия скорой расплаты. И Урнэ легко прочла в этом почти мертвом уже взгляде то, что оставалось для нее еще не узнанным.
«Так ты хотел убить меня еще во чреве Энны? - презрительно заговорила Урнэ, не спуская глаз с Войко, карауля каждое его движение. - Ты припугнул Югру, обещая отнять меня у нее с помощью  своих русских начальников! Вот почему она бежала из стойбища. Хотела спасти меня. Ты убил моего Сашу! Ты много лет убивал охотников в тайге. Их было много.  А сейчас ты сдохнешь сам. И никто не вспомнит о тебе. Ты никому не нужен, Петя!»
 Войко,  очнувшись от оцепенения,  попытался поднять ружье, что держал в руках. Но в ту же секунду, вырвавшаяся из винтовки Урнэ смерть, навсегда вычеркнула из жизни матерого убийцу, зверя по имени Войко Петр Карпович.
 Урнэ опустив винтовку еще долго стояла на месте, медленно приходя в себя.
 «Югра, я отомстила за смерти ханты, за своего Сашу — прошептала она, поднимая голову к небу.    -Где ты, шаманка, ответь мне».
В кронах  высоких кедров и сосен загудело.   Неожиданно повалил густой, крупный снег.    «Вот и хорошо. И мне не надо лишнюю работу делать.   Спасибо, шаманка Югра!» подумала Урнэ,   отправляясь  к дороге.  За убежавшую в тайгу собаку, она не переживала. Знала, охотничья лайка  не пропадет. Набегается за зверем и к ночи воротится в поселок.
Выйдя из тайги, Урнэ умело завела «Буран». Метель разыгралась не на шутку. До весны она надежно спрячет труп убийцы ее мужа, перепутает все следы. А пока надо спрятать  вездеход. И Урнэ, ловко лавируя меж деревьями, погнала «Буран» подальше от дороги.  Оставив машину в чаще леса, Урнэ, несмотря на поднявшийся ветер, отправилась домой. Но не по дороге, а прямо через тайгу.
Закаленная  неутомимая охотница , потратив несколько часов на дорогу, под утро  ввалилась в теплое нутро дома Саксы.  Зою Васильевну с детьми, спящую в  доме, где они жили, Урнэ тревожить не стала.
«Отец, для всех я пришла с охоты еще вчера» пробормотала она, засыпая.
Как и предсказывала Урнэ, Петю никто не искал. В районном поселке у него никого не осталось. Ни друзей, ни родных. С работы официальной он давно уволился. С соседями не знался. Если кто-то и обратил внимание на отсутствие старого, угрюмого  Войко,  то никто не захотел взять на себя роль  по установлению местанахождения этого человека. Он просто никому не был нужен.
 
Летом, по разливу, Урнэ сама, без поовожатых ханты, съездила в «Вечное Стойбище» старой Югры.
Вернувшись домой,  она попросила вождя Пэрки созвать Большой Совет.
Урнэ приняла обет шаманств, взяв себе имя Югана. Она полностью переселилась в поселок Пасол и посвятила свою жизнь  соплеменникам. С тех пор душа шаманки Югры больше не покидала свою правнучку, шаманку Югану.  В любых жизненных ситуациях, Югана знала что Югра ей поможет. Старая шаманка, приходя  в сны Юганы, учила ту методам лечения больных ханты. Заклинаниям и искусству предсказывать погоду. Учила, как ладить с родовыми духами и хранить  законы и  традиции аборигенов.
Спустя несколько лет, Югана вышла замуж за Зосьму, охотника, потерявшего первую жену при родах. Несмотря на разницу в десять лет, молодой муж  считал себя самым счастливым ханты, на которого обратила внимание знаменитая дочь Белой Нельмы. Сама шаманка Югана.    Жили супруги дружно. Но только Зосьма так и не смог увидеть счастливую улыбку на  губах жены. Лишь  иногда, по ночам, Югана тихо улыбалась во сне, шепча имя  первого и единственного своего любимого.  Своего Саши.
Двойняшки Юганы, Лютя и Наття в зимнее время жили с бабушкой Зоей в городской квартире и учились в школе. Югана проведала детей очень часто и на все праздники и выходные забирала их в поселок Пасол вместе с Зоей Васильевной.  Едва заканчивались занятия в школе, вся семья перебиралась в дом , где жили Зосьма , Югана и маленький сын Зосьмы, оставшийся от покойной его первой жены.
После окончания школы, дети Саши и Урнэ собирались пойти по стопам отца и  матери. Вова собирался стать егерем и лесником. Настя   решила поступать в строительный институт. Она мечтала построить для ханты необыкновенный поселок
И она его обязательно построит!