Кошачья быль.
Сколько помнил себя кот Васька, жизнь его всегда была переменчивой: после благополучного периода происходил крутой поворот, и он в одночасье терял все, что имел. И, наоборот: вдруг, откуда ни возьмись, появлялось снова это вот благополучие и гладило его по голове своей мягкой лапкой. Поэтому к жизни Васька относился настороженно - всегда чего-то ждал и внутренне был готов к переменам.
А как же иначе? Из младенческих дней всплывали в памяти пустырь, заброшенный дом, в подвале которого он жил вместе с матерью и братьями. Здесь их постоянно преследовали три чудовища: голод, холод и страх – то вместе, то поочередно. Если удавалось что-то поесть, то не получалось согреться. Если было тепло, не хватало еды. Если находилась еда, могли появиться чужие коты или, что еще страшнее, голодная собака, и Васька несся прятаться, не чуя под собой лапок.
Людям он не очень доверял, можно сказать прямо - опасался их. Из всех виденных выделил только одну бабушку, которая долгое время приходила с палочкой к окошку подвала, с трудом наклонялась, звала негромко: «Кыс-кыс-кыс! Идите, твари Божии, покормлю вас!» и насыпала сухой корм на крышку коробки из-под ботинок. Услышав ее голос впервые, котята прижались к мамке-кошке, тощей от постоянного недоедания и высасывания молока многочисленным потомством, и напряженно ждали, как она поступит. Голод заставил мамку робко выйти из укрытия, тогда котята, осмелев, побежали за ней.
Бабушка улыбнулась, увидев целый выводок: за кошкой из подвального окна вылезли и, смешно переваливаясь с лапки на лапку, подошли к корму пять котят – серых с черными полосками, как у рыбы скумбрии. Так и повелось с того дня: едва заслышав звук высыпаемого на картонку обеда и даже не дожидаясь, пока их позовут, котята уже бежали на улицу и жадно набрасывались на еду. Кошка пристраивалась с края и ела медленно и мало, давая покормиться детям.
Сколько продолжалось это благополучие, Васька не знал. Ему казалось, что теперь так будет всегда. Но тут жизнь совершила свой первый крутой поворот. Однажды бабушка не пришла. Кошачье семейство, устав ждать, вылезло на улицу и улеглось под окном подвала. Но и это не помогло. Корма никто не принес ни в этот день, ни в следующие. Котята начали делать небольшие вылазки на пустырь, стараясь выследить и поймать птичку или найти что-нибудь съедобное на помойке. Иногда это удавалось, и кто-то из них бывал сыт, а иногда нет. Тогда приходилось ложиться спать на голодный желудок. У мамки-кошки молоко пропало, и она с шипением стала прогонять котят от сосков, а потом и совсем ушла куда-то. Для Васьки это не стало крутым поворотом: видимо, он достаточно повзрослел, чтобы рассчитывать только на себя.
Подросшие котята какое-то время по привычке держались вместе. Они всем выводком перебрались к магазину, стоявшему на большой дороге, потому что дом их начали ломать. Около магазина останавливались машины. Люди покупали себе еду и часто бросали котятам кусочки. Так что жить было можно, но донимал холод - низкий подвал магазина не отапливался, а защищал только от дождя и снега. Холод и выгнал однажды Ваську с братьями к дверям магазина – котята рассчитывали прошмыгнуть в тамбур и там погреться. Так Васька вышел навстречу своему второму крутому повороту в лице симпатичной девушки, выскочившей в это время из машины.
- Посмотри, какие забавные! – крикнула она мужчине, сидевшему за рулем, - А этот - так совсем красавец!
Она показала рукой в варежке на Ваську.
- А какой из него вырастет кот: большой, полосатый, толстый и ленивый. Я такого и хочу. Давай, поймаем!
- Как же! Поймаешь их, - отозвался мужчина, - Они же дикие совсем!
Девушка стала медленно приближаться. Котята бросились в рассыпную – все, кроме Васьки, который от страха вжался в дверь. Рука в пушистой варежке осторожно погладила его по голове и спинке – котенок мелко дрожал. Девушка подняла его и прижала к груди.
- Что делать? – лихорадочно думал Васька, пытаясь лапками упереться в куртку и вырваться, - Кусаться? Царапаться? Громко орать?
И даже попытался все это проделать одновременно. Но получилось только цапнуть девушку за руку, прямо через варежку.
- Ах ты, смелый какой! Что же не убежал, как все? Ну, теперь уж попался, так поедем со мной, будет у тебя, Васька, дом. Тебя Васькой назовем, понял? Кот Ва-си-лий!
Девушка несколько раз повторила нараспев это красивое слово. И Васька впервые услышал, как звучит его имя. Ему понравилось. А что? Совсем неплохо, как будто он большооой и сииильный!
В машине было тепло. Васька поел что-то с руки девушки и, уютно устроившись в отстегнутом капюшоне, проспал на заднем сидении всю дорогу, решив в очередной раз смириться с поворотом судьбы.
Теперь у Васьки появился свой дом. Он осторожно обнюхал углы маленькой комнаты, куда его принесла девушка: нет ли какого подвоха? Запрыгнул на подоконник и посмотрел на улицу. Посетил туалет и кухню, проверил балкон. Нет, все было спокойно: другими котами не пахло, собак и близко не пробегало. Ему решительно нравилось новое жилище.
- Значит, буду здесь хозяином, - решил Васька, - А девушка тоже пусть живет. Найдем ей дело – надо же кому-то еду приносить, уборку там всякую делать, опять же - покой мой охранять.
И зажил он неспешной жизнью городского кота. Сделав в туалете утренние дела, часами смотрел в окно, наблюдая за беспокойной жизнью птиц, бродячих собак и разновеликих людей. К слову, в городе у Васьки открылись новые черты характера, явно дремавшие в его глубине, поскольку их негде было проявить в прежней дикой жизни, – имеются в виду врожденные аккуратность и пунктуальность. Его не надо было приучать к кошачьему туалету – он сразу же стал им пользоваться сам, и не надо было приглашать на обед – ровно в 8 утра и в 6 вечера Васька, грациозно потягиваясь, появлялся в дверях кухни, где уже должна была стоять наполненная едой миска. Все эти привычки, безусловно, свидетельствовали о его непростом кошечьем происхождении – видимо, дальние предки были благородными и живали в городах, а породу, как говорится, так быстро по подвалам не разменяешь. Труднее было приучить к порядку девушку: она - то еду забывала положить, то туалет убрать, а то и вообще целыми днями пропадала на работе. Тут уж Васька давал ей сполна понять, кто в доме хозяин: царапал стены и мебель, рвал бумаги и мог, пардон, пометить угол своим присутствием. К счастью, случалось такое редко.
Со временем они притерлись друг к другу, и Васька от сытой жизни превратился в толстого ленивого кота, да еще с таким повышенным чувством собственного достоинства, что откликался теперь только на имя Василий, подчеркивающее его неотразимость и величие. И ничего-то не предвещало третьего крутого поворота.
А он уже был не за горами. В квартиру приносились большие сумки. Девушка явно собиралась куда-то уехать далеко и надолго.
- Прости, Василий, - сказала она, - Не могу тебя взять с собой, отвезу к деду в деревню. Тебе там будет хорошо: гуляй, сколько хочешь, друзей заводи. В общем, живи в свое удовольствие, а когда вернусь, заберу обратно.
Униженный поездкой в клетке и глубоко оскорбленный попранием своего права выбора, Василий появился на пороге дедушкиного дома и сразу понял ситуацию так отчетливо, что шерсть на загривке поднялась сама собой. Тут уже были свои хозяева! На Василия в упор смотрели большой пес и немалый кот с порванным в кошачьих боях ухом, и только присутствие деда сдерживало их от решительных действий в отношении чужака. Пес глухо зарычал, а кот начал завывать таким противным страшным голосом, что Василий рванул, куда глаза глядели. Не зная дома, он заскочил в первую попавшуюся дверь, за ней оказалась лестница на чердак, и забился там в самый дальний угол, дрожа от страха.
Напрасно дед пытался удержать пса Кузьму и его верного друга кота Мурзика, взывая к благоразумию и терпимости. Их гнев был сильным, а, главное, праведным. Потерпеть пришлого кота в своем доме, да что там – в своей деревне, они не могли ни при каких обстоятельствах. Чужак должен быть изгнан непременно – это закон звериной жизни! И Кузя, и Мурзя, ослепленные ненавистью, даже не вспомнили о том, что и они в свое время были вот также принесены в этот дом с улицы: были чужаками и воевали, как могли, за свое право стать хозяевами. Только, в отличие от Василия, у них не было никакого опыта городской безмятежной жизни, а значит и не утрачивались воинственный дух и бойцовские качества.
А дальше, как рассказывал дед, случилось уж совсем непредвиденное: ему бы дверь на чердак закрыть, да поймать Василия, а он не успел, - по крутой лестнице наверх мигом забрался пес, за ним пулей пронесся кот, и оба набросились на несчастного Василия, работая зубами и когтями. Такое творилось – дом ходуном ходил! Понимая, что больше помочь ничем не может, дед открыл все двери на улицу, чтобы приезжий кот смог хотя бы выскочить из дома, если только вырвется на волю.
Как Василий спасся от неминуемой гибели на чердаке и убежал, мы не знаем. Может быть, вспомнились навыки, приобретенные в детстве в нелегкой подвальной жизни? Но точно известно, что именно этот опыт помог ему выжить в деревне, где он обитал под открытым небом поздней осенью почти месяц. Голодного, худого, уже почти отчаявшегося найти кров кота подобрала в своей поленнице добрая женщина, слышавшая от деда историю его изгнания и поисков, посадила в мешок (сопротивляться у Василия не было сил) и принесла, совершив четвертый крутой поворот в его жизни.
Так дед, уже не надеявшийся увидеть Василия в живых, получил обратно, в прямом смысле кота в мешке. Кузя и Мурзя попытались было вознегодовать, но набитые валенком по мордам оскорблено ушли жить на сеновал и в доме не появлялись недели две. За это время Василий откормился, отогрелся, залечил раны, в общем, попривык к новой жизни. А когда пес и кот все-таки, от нечего делать, возвратились в дом, Василий уже по-хозяйски сидел на русской печке и так смотрел на них сверху вниз, что бывших хозяев посетило чувство смирения.
Все бы хорошо, только вот считать ли нынешнее благополучие следующим крутым поворотом или ждать чего-то другого? Василий пока не знает…