Войско черноморское

 

                Ой, годи - жъ нам журытыся пора перестати
                Диждалися от Царыци за служби зарплаты
                Дала хлибъ-силь и грамоты за вирнии службы
                Отъ  теперь мы ридни брате забудим вси нужди
                Дякуймо – жъ  Царыцю  молимося Богу
                Що намъ указала  на Кубань дорогу
 
                ЧЕРНОМОРЦЫ                Посвящается станичникам
                ст.  Марьянская


                Л. Берегов




Часть 1
                Глава 1
Степан   Сорока

       Басы  рокотали  громом  побед,  звончатые   струны  будили  память…
  - Запорожская  сечь!   У  сечи  гарно  жилось!  Було  прийде  к  ним  чоловик   голый, бо сый,  та   голодный,  так  его  нагудуют,  уберут,   як  пана,  дадут  саблю  острую,  справу   разную,  бо  у  запорожцив  сукон  тих,  бархатов,  грошей  разных – так  скиль завгодно и  скажут:  - Не  пытаем  твоего  рода – племени,  но  будь  нам  товарищем!  В  бою  не  робей,  от  чаши  не  хмелей!  За  брата – казака  любую  хмару  на  грудь принимай,  из  бе ды  выручай,  а  надо  и  жизнь  отдай.  Кланяйся  атаманам,  Войску  Запорожскому,  а  ля ха  та  пана  руби  як  капусту, в  сечку!  Живет  чоловик,  соламатой  угощается,  пьёт  ви но  як  воду,  а  казаки  ему  коня  доброго заарканят:  - Гарцуй,  казак  соколом, назад ,  не  оглядывайся.  Пугу,  пугу - летит  казак  с  Лугу!  В  чистом  поле   казаку – воля! -          Степан  смотрел  в  небеса  незрячими  глазами,  а  корявые  руки  перебирали  струны.  Казачий  круг  заполнил  майдан,  сидели,  слушали:
  - Стонет  мать – Украина,  умывается  слезами  кровавыми,  а  шляхта  лютует. На  народ  вольный   ярмо  одели,  в  холопов  превратили.  Панство  да  ксендзы,  шинкари  да  арен- даторы  выпили  последние  соки.  На  шляхах  заскрипели  виселицы,  жаркий  огонь  по -жирал   хутора  и  сёла.  Вот  тогда  крикнул  я: « Гайда!»,  вскочил на  коня,  стал  гайдама ком.  Вся  Правобережная  Украина  услышала  боевой  клич, а  вольные  сердцем,  как  степные  птицы,  собирались  в  стаи.
По  балкам  да  оврагам  пробирались  в  густые  леса,  а  там  атаман  Железняк  собирает
«товариство»  постоять  за  волю  народную.    Гей!  Долиною, Гей!   
Услышала  Украина  бег  степных  коней,  от  земли  встали  стар  и  млад,  песню  запели:
«Попереди - Сагайдачный,  а  позади -  Дорошенко.  Ведёт   своё  вийско,  вийско Запори  жско  хорошенько.   Гей,  долиною, Гей! -
  Песня  оттолкнулась  от  круч  крутого  берега,  упала  на  воды  Кубани,  покружилась
в  воронках  быстрой  реки,  опустилась  на  леса  и  поля  Адыгеи.  Черкесы  и  лезгины
седлали  коней,  по  крутым  тропам  уносились  в  горы.
  -  Пугу,  пугу,  пугу! - от  клича  этого  трепетал  мир  басурманский  веками. Надменная,  кичливая  шляхта  спасалась  бегством.  Кровь  за  кровь,  око  за  око!
Заскрипели  виселицы   на  площадях  городов  и  селений,  раскачивали  толстых  панов,
босоногих  ксендзов.  Сам  князь  Потоцкий  бросил  замок – крепость  Умань,  запылил
под  крыло  короля.         
  Славно  погуляли  казаки,   во всех  шинках  днища  из  бочек  выбили,  пиво  и  вино  вы пили,  салом  закусили.  Опустела   Правобережная  Украина,  тронулась  к  Запорожью.
Запорожская   Сечь  всех  примет,  всех  обогреет.  Собрался кошевой круг, выбрали поход
ного атамана, просмолили быстрокрылые «Чайки», в гости к туркам пошли. Пировало вийско, вийско  Запорижско у поганых турок и татар!
    Старый  Степан  смотрел  в  небеса,  а  незрячие  глаза  плакали  горькими  слезами. Сле за  катилась  по  загорелой  щеке,  пропадала  в  вислых  усах. Звончатые  струны  будили  былую  память...Грицко  Немой – поводырь,  тронул  деда  за  плечо,  подал  в  руки  ковш  воды. Степан  выпил,  крякнул.  Цветным  платком  вытер  глаза  и  губы,  пригладил  вис лый  ус:   - Нехай  тоби  будет  так  гарно,  як  мини  в  цей  рок  и  годину! -
   Казаки зашумели, задвигались, каждому  хотелось  высказать  свои  мысли.  За  Кубанью  грохнул  выстрел.  Пуля  попала  в  столб  коновязи.  Кони  вскинули головы, дробно  пере брали  ногами:  - Не балуй! - крикнул  караульный.
Дежурная  сотня  рассыпалась  лавой,  пропала  за  прибрежными  деревьями.
Над «Дымной  могилой»  поднялся  чёрный  дым.
  - По  коням! - приказал  станичный  атаман.  Эскадрон  построился.  Минуты  казались
часами,  стекали  к  копытам  лошадей.  Чёрный  дым  растаял  в  знойном  воздухе  и – ти шина:  - Отбой! - прозвучала  команда. Степан  кивнул  головой:  - Да,  служба  у  вас  цар ская! - Казаки  распределили  коней  к  коновязи,  ослабили  подпруги,  подбросили све жего  сена:  - Бывает,  что  целыми  днями  из  седла  не  встанешь,  ног  не  разомнёшь! - ответил  старый  казак.  Степан  поднялся,  протянул  вперёд  руки:  - Слышу  знакомый  голос.  Не  с  того  ли света?  Тарас,  ты  что ли? -  Казаки  обнялись,  положили  головы
на  плечо  друг - друга,  тихо  плакали:
  - Разгадал  я  предательство  майора  Гурьева,  ушёл  с  сотней  в  Запорожье, поклонился
атаманам,  поднял  Запорожскую  Сечь.  Вышли  казаки,  чтобы  наказать  москалей, а
пришлось  сразиться  с  ногайцами  и  татарами.  Калга  часть  орды  послал  на  Бахмут,
где  их  перехватили  регулярные  войска  Румянцева  и  уничтожили  всех  поголовно,  а   основные  силы  направил  на  Харьков. Сельские  жители  прятались  в  скирды  соломы,  но  татары  народ  опытный.  Они  поджигали  стога,  обгорелые  люди  выскакивали,  гасили  одежду  и  попадали  в  руки  ногайцев.  Более  20 000  человек  погнали  к  Пере копу.  Харьковчане  вооружились,  отбили  разбойников,  а  вокруг догорали  деревни  и  сёла.  Гурты  скота,  отары  овец  отяготили  орду  настолько,  что не могли  двигаться.  Запорожцы  напали  на  татарские  обозы,  отбили  добычу.  Ногайцы  скрылись  в  степ ных  балках:  ищи  ветер  в  поле,  а  татары  бросились   в  Крым.
 Степь  покрылась  безголовыми  трупами.  За  каждым  крымцем  бежали  молодые  парни
и  девушки.  Упавшим  рубили  головы.  До  татарского  Перекопа  дошла  тысяча  харь ковчан.  Тогда  Бог  вразумил  меня:  враги  нам  не  русские,  а  татары  и  турки, ногайцы  и  ляхи,  да  казацкая  старшина.  Помнишь  Грицка  Нечёсу?  Бывал  он  в Запорожье.  Из  одного  ковша  брагу  пили,  одним  шматком  сала  закусывали.
 Стал  он  большим  генералом,  армиями  командует.  Из  мирных  запорожцев  создал
Черноморское  казачье  войско,  в  реестр  записал.  Атаманам – офицерские  мундиры  и  званья,  казакам – служба  царская.  Немирные  запорожцы  за  Дунай  ушли,  султану
турецкому  поклонились.  Был  я  там.  Перессорились  атаманы  с  казаками,  добычу  не
поделили,  ушёл  я  и  сотню  увёл.  В  боях  под  Очаковом  встретил   Потёмкина   в  его
ставке.  Солдаты  в  окопах  от  поноса  мрут,  а  у них  музыка,  женщины,  столы  от
закусок  ломятся,  безпредел.  Нет  правды  на  свете!  Подрядился  обоз  с  переселенцами
на  Кубань  проводить,  да  здесь  и  остался.-     Вернулась  дежурная  сотня.  Казаки  пили  воду,  шумели: - Конь  у  черкеса  добрый! Такого  коня  иметь  и   жёнки  не надо! – шу тил  бывалый  казак.  Казаки  захохотали:  - Ты  променял  жёнку  на  тютюн  да  люльку,  неудачно! - Бывалый  не  обижался,  а  молча  достал  трубку, набил  турецким  табаком,  кресалом высек  огонь.  Над  головами  поплыл  душистый  дымок:
   - Дай  курнуть! – попросил  молодой,  жилистый  казак.  Чёрные  усы  поднялись  в  ухмылке,  как  у  кота,  при виде  жирного  карася:  - Люльку  и  коня – никому,  жёнку – всем,  так  как  её  нема! – ответил бывалый.  Дружный  хохот  заглушил  слова  молодого:
- Майор   Гурьев   вошёл  в  лес  с  пушками  и  солдатами,  а  на  поляне   атаманы  горил ку  пьют,  майора  приглашают:  -  Садись  на  ковёр,  чиниться  не  надо,  пей  до  дна! -  Выпил  майор  чарку,  солдатам  кивнул: - Вяжите  их  ремнями,  а  там  разберём, кто  левый,  кто  правый! -  Скрутили  атамана  Железняка,  стащили  с  плеч  рубаху, дёгтем  пропитанную,  удивились  могучим  плечам  и  рукам,  оселедец  с  головы  срезали:       Теперь  ты  не  атаман,  а  жалкий   раб – хлоп! - крикнул  майор.
 А  был  здесь  и  Журба – атаман, и  Шило, и  Бандура, и  Нос.  Повязали  пьяных,  как
дрова  на  поляне  сложили.  Очнулись  казаки,  на  солдатские  штыки  бросились, упали  замертво.  Пушки  ударили  в  толпы  ядрами  и  картечью.  Осколок  ядра  ударил  меня  в  голову,  выше  уха. Упал  под  ноги  солдат,  сознанье  потерял.
  А  на  дорогах  Украины  виселицы  заскрипели. Польские  паны  Правобережную  Украи ну  глаголами  украсили.  Вот:  висит  гайдамак,  вот  холоп,  вот  собака.
Страшный  Осип,  вечное  ему  проклятье  от  народа  украинского,  ров  головами напол нял.  Ров  заполнили,  приказал  правую  руку  и  левую  ногу  рубить.
Местечко  Кодню  запомнили  навеки,  девчата  стали  меж  цветных  лент  чёрную  ленту
заплетать:  - Нехай  тебя  черти  в  эту  Кодню  свезут! – говорили они.
  Очнулся,  а  света  белого  нет,  темно,  только  деревья  шумят.  Прислушался,  рядом
хлопчик  дышит,  спит.  Потрогал  голову,  забинтована.  Заплакал,  но  слезами  горю не  поможешь.  Разбудил  хлопца,  спрашиваю,  а  он  молчит.  Раскрыл  ему  рот,  пальцем
пощупал,  а  языка  нет,  вырвали.  Тут  мы  оба  заплакали.  Жестом  показал,  что  пить
хочу.  Так  и  бродим  по  земле - немой,  да  слепой.
  Покинули  мы  Правобережную  Украину,  через  Днепр  переправились, а  на  левом
берегу  тоже  горе:  казацкая  старшина  гайдамаков  в  холопы  кабалит,  пахать  да  сеять
заставляют.  Для  запорожца   женатый  казак  хуже  псины,  их  «гнездюками»  кличут, а  для  голодных  да  убогих  всегда  чарка  горилки  найдётся,  тепло  и  укрытие  и  добрый  кусок  сала. В одном хуторе  старик  бандуру подарил: - Сердце  у  тебя  верное - говорит -
играй  песни  народные,  народ  тебя  полюбит! - напророчил  он  мне дальнюю дорогу.
  Степан  перебрал  пальцами  струны  и   тихо  запел:
- Ой,  на  горцы  там  жницы  жнут,  а  по пид   горою,  долом – долиною  казаки  идут! -
На  равнину  упал  вечер,  а  в  чистых  небесах  вечный  сеятель  разбросал  яркие  звёзды.
На  востоке  показался  серп  луны.  Спит  казачья  станица,  цветные  сны  в  торбы  соби рает,  на  степь  набрасывает.  Вот  одна  звезда  сорвалась,  за  Кубанью   пропала.
  Одни  дозорные  казаки  не  спят,  скрытными  пикетами  покой  охраняют, стерегут
табуны  и  отары,  волков  в  терновники  загоняют.
Щёлкнул  казак  кнутом,  кони  подняли  головы  от  травы,  стригут  ушами,  тишину слу шают.  Игривые  ветерки  шевелят  траву,  хвосты  и  гривы  табуна, рассказывают ночные  сказки,   тайны.  Над  «Дымной  могилой»  струился  белый  дымок.  Дозорный казак бро сил  в огонь стебель кукурузы, огонь охватил  стебель без дыма, жарким пламенем.
  Скоро рассвет – начало нового дня.  40 куреней – станиц  Черноморского казачьего вой ска продолжат работу в поле, встанут дозорами  на границах Кубанской земли.
Кубань – казачий край, так решили атаманы,  а охрана границы – служба царская.


   Молодая  кобылица  надумала  жеребиться.  Отошла  от  табуна,  крепкими  копытами
вытоптала  круг  земли, тихо  заржала.  От  табуна  отделился  могучий  жеребец,  описал
круг  вокруг  кобылицы, фыркнул  в  кусты  лошадиного  щавеля,  поднял  голову,  чутко
замер.  Кобылица  потопталась,  легла,  а через  минуту  на  свет  появился  жеребёнок.
Перебирая  копытцами,  вскидывая  головой,  выбрался   из  материнского  места,  пытался
подняться.  От  боли  кобылица  стонала,  как  человек,  вскочила,  пошла  к  табуну.
  Жеребец  угрожающе  всхрапнул,  но  кобылица  не  реагировала.  Жеребец  подошёл  к
жеребёнку,  обнюхал,  подталкивая  головой,  помог  подняться,  встать  на  ноги.
Жеребёнок  прижался  к  могучим  ногам  жеребца,  тыкался  мордочкой,  искал  тёплое  вымя.  Жеребец  заржал  угрожающе.  Кобылица  не  отзывалась.  Тогда  жеребец  толкнул
жеребёнка,  тот  упал,  поднял  голову,  вскрикнул – всхрапнул: - Мама! -
Любая  мать  услышит  голос  родного  сына,  прибежит,  поможет  и  накормит.
Кобылица  услышала  зов  жеребёнка,  как  тигрица  набросилась  на  жеребца,  укусила  в  крутую  шею.  Жеребец  поднялся  на  дыбы,  но  не  ударил,  а  потрусил  к  табуну.
Произошло  знакомство  матери  с  сыном.  Жеребёнок, широко  расставив  передние  ноги,  прильнул  к  вымени, глотал  сладкое  молоко.  От  удовольствия  кобылица  всхрапнула,  высоко  вскинув  голову,  заржала.  Она  предупредила  табун,  что  готова
защищать  сына  даже  ценой  своей  жизни.  Старая  кобылица  согласно  ответила.
Завершился  акт  вечной  жизни.
  Из  дикой  степи  пробрался  ранний  рассвет.  Глубокое  небо  приблизилось  к  земле,
погасило  звёзды,  выпило  все  краски  рассвета.  Родился  новый  день.
Молодой  казачёк  Владимир  Брус  наблюдал  эту  картину.  Он  встал  на  стременах,
громко  крикнул:  - Эгей! -  Из  балки  показались   друзья – товарищи.  Они  мчались
намётом.  Первый  раз  им  доверили  охранять  табун  молодняка  и  жерёбых  кобылиц,
первый  раз  они  провели  короткую  ночь  в  седле,  первый  раз  перебороли  страх  ночи.
Подскакали,  убрали  шашки  в  ножны:  - Чего  кричишь  тревогу,  ногайца  увидел,  или
дурью  маешься? - спросил  Иван  Пивень,  рослый  парень,  похожий  на  русского  бога тыря.  Второй -  Алексей  Шахворост,  подначил:  - Это  он  от  страха  радуется! -
  Владимир  показал  на  жеребёнка: - Я увидел  тайну  рожденья,  а  нянькой  у  роженицы 
был  жеребец  Ураган!  Попрошу  атамана,  чтобы  мне  сосунка  отдал  на  воспитанье.
Вырастёт,  не  один  лезгин  от  нас  не  уйдёт! – крикнул  Владимир.
Друзья  покинули  сёдла,  окружили  жеребёнка,  а  он  был  хорош!   Золотой,  со  звездой
во  лбу,  в  белых  чулочках,  со  светлой  гривой  и  хвостом.  Жеребёнок  испуганно
щёлкал  зубами, как  будь - то  просил:  -  Не  трогайте  меня, я  ещё  маленький,  к  маме 
хочу! -   Владимир  обнял  руками  жеребёнка за  шею,  целовал  в  губы: - Друг  мой и
товарищ.  Полюби  меня,  а  я  тебя  люблю! -  Жеребёнок  вырвался,  убежал  к  матери.
 - Назовём  его «Огоньком»,  так как  я  чувствую  радость  в  сердце! - крикнул  Володя.
Друзья  молча  согласились,  скрепили  уговор  пожатием  рук.
  От  станицы  пылила  дневная  смена.  Старый  казак  выслушал  рассказ  Владимира,
согласно  кивнул:  - Скажу  атаману,  твой  стригунок,  в  чужие  руки  не  отдам! -
Казаки  рассматривали  скакунка,  а  тот  носился  вокруг  матери,  радовался  жизни:
-  Сынок  «Урагана»,  по  стати  видно,  добрый  строевой  конь  появился  на  свет.  Выходишь,  как  надо,  в  любом  походе  не  подведёт,  из  беды  вынесёт! - гудел
старший  казак:  - Ноги  стройные,  грудь  широкая,  шея  длинная,  голова  малая, видать
породу.  Смотри,  как  широко  шагает!  Такой  конь  сто  вёрст  пройдёт,  не  устанет! -
Казаки  хвалили  жеребёнка:  - Огонёк,  он и есть  Огонёк,  радость  для  сердца! 

  Степан  поднялся,  вышел  из  куреня,  руками  нащупал  кадушку  с  водой,  умылся.
Утренняя  прохлада  струилась  от  ледниковых  вод  Кубани.  Раскинул  могучие  руки,
потянулся,  крикнул: - Эх,  жизнь  хороша  и  день  будет  хороший,  тёплый.  Господи!
Позволь  мне  взглянуть  на  красоту  кубанских  степей,  полюбоваться  быстрым  бегом
реки!  Хороша ли  новая  Родина – казачий  край?  Нашли  ли  казаки  своё  счастье?  -
Из  глубин  неба  послышался  клёкот  орла:  - Вольная   птица!  Очерти  мой  жизненный  круг,  подними к  солнцу! - шептал  Степан.  Он  закружился  на  месте,  копируя  полёт
орла,  руки – могучие  крылья.  Шелковые  шаровары  надулись  колоколом,  парусом:
вот  взлетит  казак  в  небо,  догонит  свою  судьбу.  И  вдруг  рухнул  на  землю,  тело
билось  в  падучей,  из  стиснутого  рта  появилась  пена.  Друзья – товарищи  первыми
заметили  беду  бандуриста,  покинули  седла,  навалились  на  руки  и  ноги  страдальца.
- Что  делать?  Чем  помочь? - кричали  они.  Из  куреня  выбежал  Грицко  Немой,
набросил  на  лицо  чёрный  платок,  показал,  как  надо  держать  руки,  чтоб  не  поранился,  разжал  зубы,  вставил  рукоять  ножа.  Степан  дёрнулся  последний  раз,
уснул.  Казачата  обступили  немого  поводыря,  кричали,  спрашивали.  Тот  наклонился
над  Степаном,  откинул  оселедец  чуба.  Открылась  страшная  рана  без  черепа.  Жилки
открытого  мозга  пульсировали  под  прозрачной  кожицей.  Казачата  опустились  на  колени,  рассматривали  тайну  живого  мозга,  тайну  жизни:  - Его  можно  пальцем  убить! - шепнул  Иван.  Из  глаз   парня  закапали  слёзы.  Друзья  прижались  к  нему,
хлопали  по  спине:  -  Видом  богатырь,  а  душой – ребёнок!  Пока  он  в  нашей  станице,
будем   ему  защитой,  охраняем  от  пьяных  и  любопытных,  поможем,  чем  сможем! -
поклялся  Владимир.  Алексей  выхватил  шашку:  - Всех  врагов  срубим! - крикнул  он.
Друзья  захохотали,  а  Степан  очнулся,  спросил:  - Спал  на  топчане,  а  на  земле  ока зался.  Что  случилось,  хлопцы? -  Грицко  взял  Степана  за  руку,  потянул  к  кадушке  с  водой.  Бережно  омыл  лицо,  отряхнул  одежду,  белым  рушником  вытер капли  воды.  Иван  подошёл,   к  Степану,  обнял,  прижался  щекой  к  могучей  груди, прошептал:           - Диду  Степан,  мы  твои  друзья.  Твои  песни  ведут  казаков  на  подвиг,  за  казацкую  волю   на  кубанской  земле.  Мы  твоя  опора  и  защита!  -
  Степан  отстранил  парня,  ощупал  плечи  и  голову,  пробежал  пальцами  по  лицу:
- Богатырём  станешь,  казак!  И  друзья  у  тебя  надёжные.  Выше  казацкого  братства
ничего  на  свете  нет.  Друг  за  друга  в  огонь  и  воду,  руби  ляха  в  капусту! - закричал  он.  Лицо  у  него  покраснело,  покрылось  каплями  пота.
  Казачата  застыли,  а  Степан  бушевал.  Досталось  и  туркам,  и  татарам,  и  ляхам, а
больше  всего  казацкой  старшине,  что  продали  казацкую  волю,  за  чины  и офицер ские  званья:  - Матка  Катерина  всех  купила! - кричал  Степан.
Толпа  казаков  гудела  согласно,  и  не соглашаясь  со  словами   слепого  певца.
Атаман  кивнул  головой,  дежурные  казаки  подхватили   Степана  под  руки, повели
в  курень  атамана.  Грицко  Немой  подобрал  бандуру  и  торбу,  побежал  следом.    
Майдан  опустел.  Казачата  поймали  лошадей,  расседлали,  повели  к  коновязи.
Они  мало  что  поняли,  но  не  поднимали  глаз,  простились  и  разошлись.
В  ночь  им  заступать  на  дежурство,  а  сейчас  спать.
Над  «Дымной  могилой»  вился  чуть  видимый  дымок.  Дежурные  казаки  осматривали
дали,  переговаривались:  - А что,  брат  Тарас,  славно  погуляли  под  Очаковом?
Говорят,  что  бархаты  на  портянки  рвали,  жемчуга  и  золото  пригоршнями  черпали? -
- Алмазов  и  золота  не  видел,  а  кровушки  казацкой  пролили,  аж  море  покраснело! -
ответил  Тарас.               
  Атаманский  курень,  как  дворец,  из  нескольких  палат,  а  самая  большая  и  богатая –
для  приёмов.  Дубовый  стол,  лавки  дубовые,  садись  атаман  думу  думать,  решенье
принимать.  Усадили  Степана  Сороку  на  дубовую  лавку,  рядом  сотники  сели  и
казначей,  и  писарь,  а  во главе  стола - станичный  атаман:
- Слушали  казаки  твои  речи,  Степан!  Вольную  Запорожскую  Сечь  вспомнили,  как
пили  горилку  по  хуторам,  как  заедали  вкусной  саламатой  и  салом.  Кто  забудет
чистые  звёзды  украинские  над  белыми  хуторами,  лунное  сиянье  над  бесконечной
степью и  бег  лошадей  в  тёплой  духоте  ночи.  Запорожская  Сечь!
Веками  Турция  разевала  пасть  на  Волынь,  Киевщину  и  Подолию,  и  только запоро жцы  храбро  вставали  на  их  пути,  рвали  зубы,  отрубали  когти  и  султану турецкому  и  крымскому   хану.  Вольность  казачья  в  поговорках  останется,  а  бунт вольницы – в  истории  сохраниться.  Славный  гетман  Богдан  Хмельницкий!
Поднял  народ  украинский  против  панской  шляхты,  чтобы  объединить  Украину,
сбросить  вековое  ярмо  Речи  Посполитой.  Под  руку  Москвы  просился.
Объединилась  Украина  с  Русью,  а  вольница  запорожская  своим  обычаем  жила,
«казацкий  хлеб»  в  набегах  добывала.  Ходили  походом  на  крымских  татар,  на Бос форе  к  туркам  в  гости  хаживали,  но  и  земли  украинские  и  русские  опустошали.   Вольница – есть  вольница! -
  Казначей  вставил  своё  слово: - Гетман  Мазепа  предал  Петра 1,  к  королю  Карлу 12
переметнулся.   Смута  на  Украине  в  каждом  казаке  живёт! -
На  него  зашумели,  стыдно  казаку  себя  предателем  чувствовать:  -  Казак  я,  значит -
рыцарь!  За  честь  и  волю  жизни  не  пожалею! - крикнул  сотенный.
 -  Орда  Едисанская  и  Джамбулагская  веками  Русь  грабили.  Сколько  народа  угнали
на  рынки  невольничьи?  Кто  знает,  кто  считал?   Сколько  невольников  в  горах Кавка за  в  рабстве  пропали?  Наша  цель  встать  на  реке  Кубани  цепью  станиц, разъединить  ногайцев с  лезгинами  и  черкесами,  закрепить  земли  кубанские  за Кубанским  казачь им  войском! - атаман  задымил  трубку.
  -  Эти  земли  принадлежали  Тмутараканскому  княжеству,  значит  Киевской  Руси.
Татаро – монголы  втоптали  память  народа   копытами  своих  табунов.  Мы  вернулись
на  земли  наших  предков! - выкрикнул  писарь.
Казаки  заулыбались,  зашумели:  - Писарь – голова!  Историю  и  географию  знает. Подве дёт  историю  под  место  в  географии,  а  нам  малым  числом  против  орды ногайской  стоять,  лезгин  и  всяких  черкесов  в  горах  усмирять! -
  Степан  сидел,  руки  воина  и  музыканта  на  дубовые  доски  стола  уронил,  слушал.
Незрячие  глаза,  как  тёмная  ночь,  а  в  глубине  их  искры  зажигались  и  гасли. Атаман  выбил  трубку,  наполнил  свежим  табаком,  но  не  зажигал,  смотрел  на  Степана:      Бандурист – «Боян»  былинный,  будит  память,  зажигает  сердца,  ведёт  за собой.  Казак – вольная  птица,  но  должен  подчиниться  вожаку,  встать  в  строй  и не  покинуть  строя,  пока  скачет  конь  и  бьётся  сердце.  Такой  закон  на  Кубани!
Украина -  мать,  а  Кубань – Родина!  Словами  и  гарной  песней  воспитывать  казаков
верному  служению   России.  За  Кубанью – Кавказ,  где  живут  сотни  народностей.
Кто  мирный,  кто  не мирный,  покажет  время.  В  табуне дикие  кони,  но  и  они подчи няются  вожаку.  Жеребец  выбирает  направление,  табун  следует  за  ним. Не  ошибись,  Степан!: - Мои  песни  народные,  а  слово  из  песни  не  выбросишь! - ответил  Степан,  склонил  голову  на  грудь.               

                Глава 2
Оборонительная  линия

   Вести  по  степи  на  коне  скачут.  Соседнюю  станицу  донские  казаки  обустраивали.
Атаман  донцов,  с  десятком  казаков  прискакал,  атамана  обнял,  на  ухо  шепнул:
 - Вести  привёз  тайные,  не  для  праздных  ушей,  поговорить  надо! -
Станичный  атаман  позвал  дежурного  казака,  приказал:
  - Слушай,  Зубко!  Стол  накроешь  в  саду,  подальше  от  глаз.  Посетителей  направляй
к  писарю,  нас  не  тревожить! -
 Уселись  атаманы  за  столом  друг  против  друга,  первую  чарку  выпили  за  здоровье
императрицы  Екатерины,  вторую  за  князя  Долгорукого,  который  татарский Перекоп
взломал,  Крым  взял,  христианам – рабам  свободу  вернул.
Закусили  огурчиками,  яблоками  мочёными,  в  глаза  друг  другу  посмотрели:
  - Донцы  потревожили  орду  калмыцкую,  к  присяге  на  верность  звали,  а  мурзаки
народ  подняли,  всей  ордой,  со  скотом  и  кибитками,  тронулись  в  Джунгарию.
Донцы  подумали,  что  их  яицкие  казаки  остановят,  но  яицкое  войско  пропустило  орду,  на  Яике – бунт! -  Атаман  Иловайский  схватил  чашу,  опрокинул  горилку  в  рот:
 - Шумят  донцы,   призывают  к  Емельке  Пугачёву  на  помощь  идти,  бояр,  старшин,
да  атаманов  резать,  народ  от  крепостного  права  освобождать.  Вот  тут  и   подумай!
Емельян  Пугачёв – наш – донской  казак  из  станицы  Зимовейской.
Объявил  себя  Петром 3 – императором.  Городок  Берда  столицей  объявил,  Оренбург
в  осаду  взял,  измором  морит.  Худой  народ  к  нему  валом  валит,  да  и  Яицкое  вой ско  вору  присягнуло.  Большая  кровь  за  Волгой  прольётся,  если  Дон  да   Кубань поднимутся,  встанут  под  знамёна  Пугачёва.  Говори,  как  думаешь? -
 Атаман  Наливайко  себя  кубанцем  считал,  и  казакам  внушал,  что  они  пришли  на  кубанские  земли  навсегда.  Потому  и  думал  не  о  далёком  Яике,  не  о  бунте  народ ном,  а  как  Кавказ  успокоить,  от  ногайцев  отбиться:  -  Надо  за  Кубань  выходить,  там  станицы  ставить.  Ко  мне  пришли  три  тысячи  рязанских  крестьян –косарей:  -      Травы – то,  травы  какие! - и пошли  косить.  Сено  и  фураж  для  кавалерии Потёмкина  и  Румянцева,  и  нам  зимы  зимовать.  Я  их  в  казацкое  званье  запишу,  по станицам  расселю.  Со  временем  станут  кубанцами,  а  Кубанское  казачье  войско  народом  прославиться.  Вот  так  я  думаю! -
Атаман  Иловайский  протянул  руку,  атаман  Наливайко  пожал:  - Держимся  нерушимо
вместе,  мы – кубанцы! -  атаманы  поднялись, расцеловались. 

   Суворов,  во главе  бригады,  переходы  делал  быстрые,  но  не  спешил.  Воздвиг  крепость  Дмитрия  Ростовского,  осмотрел  руины  Азова,  взорванного  в  39 году,  попра вил  редуты  и  брамы,  вышел  к  реке  Ея:  - Здесь  стоять  крепости  Ейск,  Азов прикры вать,  орды  кочевников  останавливать! -  Насыпали  оборонительный  вал,  на  валу  пуш ки  поставили,  стали  ждать,  а  ждать  пришлось  недолго.  Ногайцы  всей ордой  пошли  на  приступ.  Хан  кричал  на  мурз  и  улемов:  - Жирные  шакалы,  где ваши  глаза?  Гяуры  закрыли  дороги  на  Русь.  Без  добычи  ногайцы  пропадут.  Где возьмём  краси вых  женщин  и  здоровых  мужчин?  Кто  подоит  степных  кобылиц  и  приготовит  пенный  кумыс?  Кто  обстрижёт  овец  и  сваляет  тёплые  войлоки? В  ваших  кибитках  поселится  ветер! -
  Ногайцы  толпами,  с  голыми  саблями  в  руках,  полезли  на  вал.  Пушки  ударили  картечью,  солдаты  штыками  и  прикладами  сталкивали   их  в  ров.  Орда  погибала.
С  севера  показались  донцы,  с  юга – кубанцы.  Хан  запросил  мира,  склонил  над  своим   шатром  кохан – туй  из  хвоста  лошади.  Суворов  приказал  трубить  отбой.
       Казаки  показали  свою  мощь:  лавой  налетели  на  кибитки  ногайские,  напугали
женщин  и  детишек,  перестроились  в  походные  колонны,  ушли  за  горизонт.
Знать  орды  Джамбулакской  и  Едисанской  из  кибиток  выглядывали,  а  русские  солда ты   рвы  копали,  шанцы  и  палисады  ставили,  ногайцев  в  гости  приглашали:
  -  Хватит  визжать,  да  в драку  лезь,  живи  мирно,  паси  овец,  степь  широкая,  земли
заволжские – ваши! -  Бедные  ногаи – байкушеи,  соглашались  жить  в  мире  с русскими,  а  знать  сопротивлялась.  Веками  они  кормились  разбоем,  хищничали русских  баб  и  мужиков,  продавали  черкесам  и  лезгинам,  а  те  продавали  туркам.
В  Алжире,  Марокко  и  Египте,  на  невольничьих  рынках,  ценились  русские  бабы.

  Князь  Потёмкин  пододвинул  бумагу.  Шагин – Гирей  прочитал,  распахнул  халат,
подбитый  соболями,  которые  приносят  счастье.  Блеснула  у  бедра  острая  сабля искус но  украшенная  драгоценными  камнями.  На  шапке  качнулись  высокие  султаны –сор гуджи,  осыпанные  бриллиантами. Хан  бросил  бумагу  на  столик.  Это был  манифест  об  отречении:
  - Что  мне  ваш  Воронеж  и  Калуга,  меня  зовут  в  горы  Кавказа  черкесы  и  лезгины.
Став  их султаном,  мы  покорим  Грузию,  а  там  и  до  престола  персидского один  шаг.
Крым – алмаз  в  древней  короне  Гиреев,  а  Гиреи – прямые  потомки   Чингисхана.
Крымским  ханам  платили  дань   московские  цари  и  турецкие  султаны! -
  Потёмкин откусил  репки:  - Россия шагнула  на  берег  Чёрного  моря,  вышла  к  Дунаю,  закрепилась  на  Кубани,  поднимается  в  горы  Кавказа.  Что  нам  эта  бородавка - Крым?   Здесь  появится  величественная  Таврида!  Крымское  ханство  упраздняется! -
Шагин – Гирей  схватил  бумагу,  прочитал,  бросил:
  - Но  за  мною  миллионы  татар  и  ногайцев.  Как  чёрный  смерч  пронесётся    по Дико му   Полю  татарская  конница,  и  качнутся  короны  королей  и  императоров! -
Потёмкин  захохотал:  - Не шали!   Время  татар  кануло  в  вечность.  Только  под  скипет ром  Российской  империи  татары  обретут  счастье  и  покой!
  Наша  матка - Екатерина  Великая  обязуется  не  унижать  вашего  ханского  достоинства.
Ваш  гарем  и  двести  тысяч  в  год  пенсии.  Да, к  вашему  халату  на  сибирских  соболях
подойдёт  лента  Андрея  Первозванного.  На – бери! -
Потёмкин  снял  с  себя  орден:
  -  Что  я  смогу  взять  из  Крыма? -
  - Всё  ваше!  Но  прежде  подпиши  манифест  о  добровольном  отречении  от  престола
своих  предков,  и  да  здравствует  Таврида! -Хан  снял  перстень,  поставил  печать  Гиреев:
  - Сибирские  соболя  принесли  мне  несчастье! -  хан  отвернулся  к  окну.
Момент  был  исторический:  Крымское  ханство  завершило  свой  кровавый  путь!

   Потёмкин  валялся  на  софе,  вошёл  дежурный  офицер:
  - Ваша  светлость!  Хан   Гирей  с  гаремом  бежал  на  Тамань  к  горцам! -
  - Так  верните  его! -
  -  Как  вернёшь?   Шагин  скрылся   в  горах! -
Потёмкин  крикнул  секретаря:  - Пиши  копию  манифеста,  отошли  Суворову,  он
придумает,  как  изловить  злодея! -
Неутомимый  гонец  прискакал  под  стены  Ейска,  конь  упал,  протянул   ноги.
Суворов  прочитал  манифест,  перекрестился.
   Зима  выдалась  ветреная,  дождливая,  подмораживало.   Степные  травы  покрылись
стеклом  льда.  Лошади  в  табунах  стояли  сгорбившись,  теряли  силы.  На  таких скаку нах  далеко  не  ускачешь.  Ногайцы  выползали  из   юрт   и  кибиток,  молились своему  богу,  а он  не  слушал  жалобы  людей.
Русские  солдаты,  с  криком  и  матом,  вытаскивали  из  моря  брёвна  плотов,  ставили
палисады,  рубили  казармы  и  избы.  На  кострах,  в  походных  котлах,  варили  рыбу и
похлёбку.  Море  шумело  крутой  волной.
Александр  Васильевич  Суворов позвал  походного  атамана  донцов:
  - Пригони, братец,  к  Ейску  сотни  две  быков,  да  баранов  с  тысячу.  Водки  и  вина
доброго.  Станем  ногайцев  к  присяге  приводить.  Объяви  мурзакам,  что  пировать приг лашаю,  песни  петь.  Ногайские   татары  должны  присягнуть  на  верность России!-    Кибитки  ногайцев   заполнили  степь,  окружили  город.
  Атаман  донцов  объявил  казачеству  поход.  Поднялись  круги:   Кизлярский,  Гребен ской,  Терской,  Кубанский.  Казаки  горели  отмщением  за  все  беды,  что  причинили им  кочевники.  Казачьи  станицы  граничили  с  кочевьями  татар  и  ногаев, грабили  друг  друга:  - Дочку  Настеньку  утащили   косоглазые!  Доберусь  до их  поганого  кочевья,  кровью  умоются! - грозил  кулаком  казак.
Подошли  к  городу,  развернулись  лавой,  но  поступил  приказ: боя  не  будет,  показать
свою  мощь  и  красу  кавалерии.
  Вот  и   Ейск.  Войска  построены,  оркестры  играли  боевые  марши. Барабаны  отсту чали  ритм атаки.  На  двух  языках  прокричали  манифест,  в  котором   Крымский Хан  Шагин – Гирей  отрекался  от  престола,  от  власти  над  ногайскими    татарами.
Мулла  развернул  Коран.  Ханы  и  мурзы  татарские  и  ногайские  подходили,  прикла дывались  лбами  и  ладонями  рук к Корану,  давали  присягу  на  верность  России.
  Уселись  за  длинными  столами,  мясо  рвали зубами  и руками,  водку  разносили  в  вёд рах. Пили  так: солдат,  казак,  татарин,   в  одной  чаше  мочили  усы.
Русские  плясали  между  ногайских  кибиток,  кочевники  тянули  заунывные  песни.
Никогда  степи   Дикого  Поля  не  знали  такого  пира.
 Девять  столетий  татарская  орда  разоряла  земли  русские,  украинские,  польские  и  вот
страница  борьбы  перевёрнута  одним  росчерком  пера.
Проклятое  наследие  Золотой  Орды,  покорно  склонилось  под  копыта  русской кон  ницы:   - Да  здравствует  Потёмкин,  да  здравствует  Суворов! -
Орда  стронула  скрипучие  кибитки,  пугнула  табуны  и  отары,  направилась  на  Восток.
Казачьи  разъезды  маячили  на  горизонте.
  Атаман  Иловайский  раскурил  трубку,  плюнул  на вытоптанную  тысячами  копыт
солончаковую  землю  степи,  сказал  атаманам: - Глаз  да  глаз  нужен!  Станицы  держать
в  боевой  готовности,  дежурные  сотни  под  седлом.  Шагин – Гирей  появился  в  чечен ских  аулах! -
  Черноморские  казаки  запылили в сторону  Кубани.  Из  зарослей  терновника,  из  балки
услышали  окрик:  -  Стой,  кто  идёт? -  Старый  солдат  встал  на  дороге,  ружьё  держал
под  мышкой,  как костыль,  и - деревянная  нога. 
Казаки  спешились,  поздоровались:  - Давно  службу  несёшь,  кого  охраняешь? - спросили  солдата.  Тот  ответил: - Бибиков  водил  под  Анапу.  Побили  нас,  потопили,  а  остальные  умерли  от  голода  и  жажды.  Немногие  выжили.  Поставили  укрепление –
Копыл, (Славянск  на  Кубани),  живём,  служим!
   От  корпуса  остался  батальон,  больных,  раненных,  увечных.  Вырыли  землянки,
накрылись  камышами,  кормились  ухой  да  дичью.  Майор  так  и  сказал:  -  Дальше
идти  некуда.  Впереди  голая  степь,  нет  воды,  нет  пищи,  а  кочевников – тысячи.
Оставляю  вам  две  пушки,  фуру  зелья,  на  ружьё - по  пятнадцать  зарядов.  Берегите,
отбивайтесь  штыками! -   Здоровые  ушли,  а  мы  камышами  прикрылись.               
Вырыли  ров,  насыпали  вал,  на  откосах  терн  посадили,  не  продерёшься.
Пытались  адыгейцы  через  Кубань  взять  укрепление.  Отбились,  коней  выловили
с  полсотни,  так  что  у  нас  и  живность  есть.  Абхазцы  торгуют  с  нами.  За  горсть
пороха - двух  баранов  дают,  за  пулю – бурку.  Стали  мы  пластунами,  и  не  солдаты,
и не  казаки,  а  воевать  умеем.  Подползти,  кинжалами  успокоить,  вот  наша  тактика -
Старик  задымил  трубку,  улыбнулся:  - Молодые  к  адыгейцам  сватались,  воровали
невест,  дрались,  мирились,  стали  кунаками.  С  адыгейцами  у  нас  мир! -
  Атаман  объявил  привал,  с  полусотней  казаков  направились  к  крепости.  Впереди
увидели  зелёный  холм,  ров  полный  воды,  палисад,  ворота.  Ворота  открыли,  опусти ли  мост: - Проходите, гости  дорогие! -  Два  солдата,  на  двоих  две  руки,  отдали
честь,  как  положено.  Атаман  покинул  седло,  вошёл  в  крепость.
  Линия  по  реке  Кубани  замкнулась.  Азов,  Ейск,  Темрюк, Копыл,  Марьянск,  Пашков ская,  Усть – Лабинская,  Тбилисская  и  далее  на  восток.  Потёмкин  писал Суворову:  За       Кубань  не  ходить,  кавказцев  не  трогать! -  Но  казак – вольная  птица!
Переправлялись  через  реку,  укреплялись  в  малых  укреплениях  без  названий.
Суворов  решил  действовать,  как  лучше: протянуть  линию  от  устья  Кубани,  укрепиться  казачьими  станицами,  разорвать  кавказских  горцев  с кочующей  ордой. 
Ногайско – татарская  орда  ползла  на  восток.  Кочевали  кочевьями,  как  кочевали века ми.  Султанский  визирь  Юсуф  собрал  мулл  и  дервишей:  - Идите  за  Кубань, верните  ногайцев  под  знамя  султана! - приказал  он.
В  юртах  знати  появились  тощие  муллы,  оборванные  дервиши.  Они  жрали  баранину,
запивали  кумысом  и шептали: - Милость  султана  прольётся  золотым  дождём, а  ми лость  Аллаха  в  райских  садах  Эдема.  Вечный  праздник  в  кругу  юных   гурий  и  вечное  блаженство  погибшим  в  бою.  Поднимайте  улусы  на  священную  войну
с  неверными! -
  Суворов,  с  полусотней  казаков,  навещал   улусы,  заходил  в  кибитки  бедняков  и  всюду  его  встречали  кумысом  и  сладостями.   
В  юртах   знати  он  заметил   жирных  мулл  и  разгадал   вражду  ногайцев.
- Жирных  вешать! - распорядился  он.
Повешенных  в  мусульманский  рай  не  пускают.  Юные  гурии  ласкают  погибших от  меча  и  пули,  а  повешенных   бросают  вместе  с  верёвкой  в  помойные  ямы.
  Муллы  и  дервиши  покинули  улусы.  Суворов  вернулся  в  Ейск.
Орда  мирно  кочевала  на  восток,  а  искра  алчности  сжигала  сердца  жадных  мурз.
Между  улусами  поскакали  всадники,  и  вдруг  орда  повернула  на  запад,  русские
заставы  были  вырезаны,  орда  окружила  Ейск.  Лезли  на  приступ  с  голыми  саблями,
визжали  и  умирали,  заполняя  телами  ров.
И  вдруг  орда,  с  кибитками  и  стадами,  бросилась  за  Кубань,  под  защиту  горских
князей,  верных  султану  турецкому, под  власть  Шагин – Гирею.
Суворов  приказал  трубить  поход:
   - Раз  и  навсегда  проучить  надо!  Разрубим  узел  разбойничий!  Вперёд,  орлы,  за  рекой – Победа! -  И  повёл  войска,  скрытно,  ночами,  в  осторожной  тишине.
Походный  атаман   донского  войска  крикнул  казакам: - Рубить  до  седла,  всех  под
корень  уничтожить!   С  нами  Бог!  Вперёд,  Тихий  Дон!-
За  рекой  открылась  панорама  кочевья.  Горели  костры,  слышались  заунывные  степ ные  песни,  ржали  лошади.  Казаки  нашли  брод,  переправились,  копились  перед ата кой.  Солдаты  разделись,  тащили  пушки  по  дну  реки.  Ногайцы  не  ждали  нападения.  В  котлах  варилась  жирная  баранина.
Первый  залп  картечью  опрокинул  ближние  кибитки,  потушил  костры.
Солдаты  построили  каре,  стреляя  залпами,  пошли  вперёд.  Небо  раскололось  от
огненной  молнии.  На  штыках  плясали  (огни  святого  Эльма).
Пушки  стреляли  с  колёс,  в  толпы,  в  ревущую  кучу  скота  и  людей.
Ногайцы  побросали  в  реку  награбленное  добро,  рвали  украшенья  с  женщин,  резали
кинжалами  жён  и  дочерей.  Младенцам  разбивали  головы.  Казаки  налетели  неудержи мой  лавой.  Блеск  сабель  слепил  глаза.  Стремительность  атаки  спасла ногайцев  от  самоистребленья.  Стотысячная  непобедимая  орда  бросилась  бежать.
Закубанцы:  лезгины,  черкесы,  кабардинцы,  чеченцы,  спустились  с  гор,  чтобы  помочь
ногайцам,  но  видя  их  бегущими,  стали  резать  и  брать  в  плен,  в  рабство.
За  несколько  часов  боя  и  истребленья,  Ногайская  Орда  перестала  существовать.
И  хлынул  дождь.  Кровавые  потоки  потекли  в  реку,  река  стала  красной  от  крови.
Суворов  вошёл  в  солдатскую  палатку.  Офицеры  и  атаманы  поднялись,  приветствуя
Полководца.  Суворов  сел,  тихим  голосом  сказал:  - Девяти  вековая  страница  истории
перевернута.  Россия  вздохнёт  свободно.  Донской  и  кубанский  казак  может  пахать  спокойно,  не  боясь,  что  его  жену  и  детей  утащат  на  рынки  Анапы.  Это  осиное
гнездо  разрушат  другие.  Нас  ждут  великие  дела  на  Дунае!-   Повернулся  к  атаманам:      - Потрудитесь  здесь,  братцы.  Мёртвых  предать  земле,  живых,  с  кибитками и  живот ными,  проводить  в  Сальские  степи.  Пускай  кочуют  свободно.  Народ  забудет своё  имя,  станут  мирными кочевниками, забудут разбой! -
Старый  донской  казак  подошёл  к  Суворову  с  полной  чашей  вина.  Суворов  поднял
полную  рюмку  водки:  - Ваше  превосходительство!  Позволь  поцеловать  Вас от  всего
донского  войска!».  Суворов  выпил  водку,  смачно  расцеловался  с  казаком.
Солдаты  кричали  «Ура!»,  казаки – «Ура,  Потёмкин,  Ура,  Катерина!».
Ногайцы  хоронили  погибших,  раздевали  трупы  догола:  в  степи  всё  пригодится.
Раненных  животных  убивали  ножами,  жарили  над  кострами.  Слёзы  ужаса  высохли,
люди  улыбались  казакам  и  солдатам,  светлому  солнцу,  свободе.
Они  поверили,  что  остались  живыми,  не  кто  их  не  вяжет,  не  гонит  за  конём  в не волю,  в  рабство.  Дети  подходили,  садились  на  колени  к  казакам.  Казаки  подбра сывали  детей,   шутили: -  Басурмане,  а  пахнут  молоком,  как  и  наши  дети! -
Молодые  ногайки  заманивали  казаков  в  прибрежные  камыши,  целовали  и  любили  до  утра.  Казаки  просили  атаманов:  -  Позволь  накрыть  полой  деву.  Добровольно
идёт,   говорит - любит! -
Солдаты  Суворова  перебрали  добычу,  погрузили  на  подводы,  лёгким  шагом  ушли
к  Ейску.  Казаки    ловили  коней,  выбирали по  стати,  смотрели  в  зубы,  щупали бабки  и  копыта:  - Добрый  конь,  в  строю  эскадрона  привыкнет,  послужит  казаку! – улыбались,  любовно  гладили  шею  коня,  кормили  с  руки  сухарями.
Наладили  переправу.  Поредевшая  орда  тронулась   к  последнему  кочевью.
  Станица  встречала  победителей  музыкой  и  песнями.  С  вершины  «Дымной  могилы»  сняли  казачий  пост,  убрали  тайные  пикеты,  готовились  к  мирной  жизни.  Праздновали  свадьбы.  На  тройках,  разукрашенных  лентами  и  венками,  скакали  по  улицам  станицы.  Пускай  все  видят,  что  холостой  казак  запорожскую  волю  забыл,
«гнездюком»  становится,  кубанцем.
Бандуре  Степана  Сороки  подпевали  цимбалы  и  турецкий  бубен,  взятые  в  бою.
А  песни  были  плясовые,  весёлые:
«Як  кум  до  кумы  притулился,
Подарунком  куме  поклонился…».
«Принесу  карася,  чтобы  юшка  была…».
Цветные  шаровары  казаков,  широкие,  как  степь,  надувались   колоколами,  шарами,
сверкали  шёлком.  Плясал  казак  «Гопака»,  пыль  столбом,  хромовые  сапожки  выде лывали  такие  коленца,  что  дивно  смотреть.  А  женский  убор  ещё  краше.
На  голове  венок  с  лентами  всех  цветов,  красные  сапожки  подчёркивают  стройность
ножек.  Раскинет  руки  красавица,  рубашка  вышивкой  гордится,  бусами  на  высокой
груди.  Не  танцует,  а  летит,  чуть  касаясь  земли  носочками. А  бубен,  в  умелых  руках,  выбивает  ритм  танца,  а  бандура  рокочет  басами,  а  цимбалы  звенят  колоколь чиками.  Кто и  не  плясал  никогда,  и  тот  в  пляс  пошёл.
Гуляет станица всем миром.  Ряженые  лезут  с  поцелуями,  наливают  горилки  за выкуп:     - Сыпь  монеты  на  приданое  невесте!  Кто  скупой  и  больной  «катеринкой»  распла тится,  а  кто  бедный – желай  счастья  молодым!» - кричат,  хохочут.
Что  им  чертям  рогатым,  ведьмам  косматым?  Чем  смешней,  тем  веселей.
Три  закадычных  друга  наряжены  янычарами – башибузуками.  Рот накрашен  красным,
чалма  на  голове  огромная,  усы  на  грудь  свисают,  кнут – шестихвостка.  Такого
ночью  встретишь,  душа  в  пятки  упадёт.  Хватают  девчат,  поцеловать  стараются.
Те  визжат  на  всю  улицу  от  ужаса  рабства,  отбиваются  как  на  торжище.
Парубки  на  защиту  невест  бросаются,  дерутся,  как  в  бою.
Но  шестихвостка,  она  непобедима,  достаётся  и  невестам  и  защитникам.
Тамада  всё  видит,  всё  замечает.  Кивнёт  дежурным  казакам,  чтоб  порядок  навели.
Те  башибузукам  салазки  загибают,  народ  радуется.
Сорвали  чалму  и  усы,  а  это  Володя  Брус,  Пивень  Иван,  Алексей  Шахворост.
Наташа  Володю  узнала,  бросилась  обнимать да  целовать  и  соседей  не стесняется,  а
раньше  царапалась.  Хохочет  народ,  да  и  какая  свадьба  без  драки!
Подходил  казак  к  девушке,  набрасывал  на  плечи  цветной  платок, кланялся.
Он  сделал  выбор.  Нравился  невесте  казак,  она  ответно  кланялась  и  убегала.
Сперва  сватов  засылай,  родителей  уважь,  уговори,  потом  на  свиданье  приглашай.
А  на  берегу  Кубани – девичий  хоровод.  Украинские  песни  звонкие,  в  три  голоса
поются,  а  подголоски  так  тянут,  что  дух  захватывает.  Летела  песня  на  левый,
адыгейский  берег,  в  одних  сердцах  радость  зажигает,  в  других  злобу.
Адыгейцы - мирный  народ,  а  лезгины  их  пугают  русским  рабством,  на  разбой  настраивают.  Каждому  аулу  назначили  количество  абреков:  - Учитесь  джигитовать,
саблей  и  кинжалом  владеть,  из  ружья  на  скаку  стрелять!- приказал  бек.
Готовься  казак,  после  пира  похмелье  бывает.  Атаманы  не  поверили  слухам,  строевых  коней  в  степь  отогнали,  на вольный  выпас.
Забыли  наставления  бывалых  казаков: - Конь  под  седлом,  сабля  у  пояса,  казак  к  бою готов! 
  Три  друга  охраняли  строевых  коней.  Осенняя  ночь  ранняя,  с  ветерком  да  дождиком,  с  ночными  страхами.  Катиться  «Перекати – поле»,  а  кажется,  что  черкес
ползёт,  серый  волк  крадётся.  Выхватил  казак  саблю,  на  плечо  опустил.  Так  отец
учил:  - Клинок  на  плече   всегда  готов  к  удару.  Потеряешь  секунду – потеряешь  голову.  Дремлет  казак  в  седле,  но  всегда  готов  к  бою! -
Там,  над  станицей,  полыхнуло  зарево.  Грохнул  оружейный  выстрел.  Строевые  кони
бросились  к  середине  табуна,  навострили  уши.  Владимир  махнул  саблей,  засвистел.
Кони,  как  по  команде,  с  места  в  намёт  поскакали  к  станице.  А  в  станице  крики,
выстрелы,   звон  сабель.  Лезгины  перешли  реку,  напали  на  спящую  станицу.
Казаки  выскакивали  из  хат,  бросались  к  конюшне,  хватали  седло  и  уздечку  и  вспоминали,  что  боевой  конь  в  степи,  а  враг  рядом.  Вспоминали,  как  учил  атаман,
что  в случае  беды  пробиваться  к  дому  атамана.  А  по  улицам  скакали  лезгины, вры вались  в  дома,  грабили  и  убивали.  Ревела  скотина,  загорелись  курени  и хаты.
Табун  строевых  коней  ворвался  в  Атаманскую  улицу,  сметая  всё  с  пути,  помчался
к  дому  атамана.  Три  друга,  рискуя  жизнью,  выполнили  свой  долг.
Атаман,  в  атаманском  саду,  вертелся  на  коне,  кричал: - Первая  сотня  прорывается  к
броду,  там  перехватит  разбойников!  Остальные  за  мной! - и  поскакал  туда,  где
полыхало  пламя,  где  грабили  лезгины.  Удар  саблей  развалил  первого  джигита.
Второй  пытался  набросить  аркан.  Казак  увернулся,  бросил  копьё.  Лезгин  поднял
коня  на дыбы,  копьё  вонзилось  в  грудь  скакуна.  Завязался  поединок.  Кони  верте лись,  сабли  сверкали, сыпались искры.  Налетели  казаки,  изрубили  врага  в  капусту.
Уюб – паша,  на  арабском  скакуне,  скакал  к  Прикубанскому  хутору.  Впереди  седла,
завёрнутая  в  ковёр,  кричала  русская  красавица,  гибкая  и  сильная.  Сорвал  с  постели,
сам  связал,  завернул  в  ковёр,  бросил  впереди  седла.  Набег  получился  неудачным.
Русский  поп  ударил  в  колокол,  разбудил  станицу.  Глупый  адыгеец  выстрелил  из
старого  ружья,  предупредил  казаков,  что  это   разбойный  набег.  Казаки  смело  сопротивлялись  десятками  и  сотнями,  чувствовалась  строевая  выучка. Лезгины
действовали  в  одиночку.  Каждый  хватал,  что  попадётся  под  руку  и  погибали  от
карающих  сабель. Казаки  отбивались  семьями,  кто  мечом,  кто  топором,  а  кто  и  ухватом.  Лезгины  метались  в  незнакомой  станице,  нападали  на  своих,  рубились
дедовскими  саблями.  Узнавали  друг  друга,  но  было  поздно,  раненные  и  убитые
падали  с  коней,  молили  о  помощи. 
Из  ста пятидесяти  джигитов  вырвались  из  станицы  немногие,  устремились  к  броду.
На  крутом  берегу  их  встретила  развёрнутая  сотня.  Правый  и  левый  фланг  охватил
убегающих,  и  засверкали  сабли.  Два  десятка  вскинули  руки,  сдались  в  плен:
 -Большой  калым  заплатим!  Аллахом  клянёмся  не  ходить  на  станицу! - просили  они.               
  Старый  казак   Остап  Чухно,  очнулся  от  сна,  выли  собаки,  взял  пистоль  и  шашку,
вышел   во  двор.  От  станицы  слышался  бег  коней,  звонил  набатом  колокол,  полыхнуло  высокое  пламя.   За  спиной  старика  встали  три  сына,  две  снохи,  старуха  жена:  - Беда,  Остап! - крикнула  жена.  Остап  тряхнул  головой,  тихо  ответил:
 - К бою,  хлопцы!  Жёнкам  заряжать  пистоли!  Не  первый  раз,  отобьёмся! -
Встали  к  плетню,  затаились.  Женщины  убежали  будить  детей  и  внуков.  Утащили,
спрятали  в  тайный  погреб,  закрыли  крышкой.  Бабушка  осталась  с  внуками.
Женщины  успели  одеться,  собрали  пистоли  и  ружья,  приготовили  пули  и  порох.
Уюб – паша  остановил  коня,  крикнул: - Кунак  Остап!  Ты -  старый  казак!  Пропусти
к  реке!  Динары  пришлю  с  адыгейцем!
   - Я  твой  кунак,  но  не  предатель  казачеству!  Брось  тюк  на  землю,  уходи  вплавь!
У  тебя - добрый  конь,  вынесет  на  левый  берег,  иначе – смерть! - ответил  Остап.
Уюб –паша  пришпорил  коня,  поскакал  на хутор.  За  ним  скакали  нукеры  охраны.
Три  выстрела  слились  одним  эхом.  Два  нукера  упали,  с  паши  сорвало  папаху:
  - Остановись,  Уюб!  У  тебя  добрый  конь,  выплывёт! - крикнул  казак.
Охранники  без  команды  повернули  к  обрыву  реки.  Уюб – паша  постоял,  погладил  бритый  череп,  ловко  покинул  седло,  снял  ковёр,  бросил  на  землю:
  - Ты  испортил  мою  папаху,  убил  мою  охрану.  Ты  мне  должен,  я  тебе – нет! -
Он  шагнул  к  лежащему  ковру,  выхватил  кинжал:  - Ты,  испортил  мою  папаху,  я,
разрежу  ковёр! -  Раздался  выстрел.  Перебитая  рука  выронила  кинжал.  Стреляла  старшая   сноха – Олеся.  Она  крикнула:  - В ковре девушка! Уходи шакал  пока  живой!-  Три  тени  скользнули  за  плетень,  побежали  к  лезгину.  Он  увидел  погоню, вскочил  на  коня,  вместе  с  конём  прыгнул  в  быструю  реку.  Кубань  шумно  раздалась,  хлопнула  тугой  волной,  закрутила  воронку.
Братья  выбежали  на  крутой  берег,  осмотрелись.  На  дальнюю  косу  из  воды  вышел  конь,  за  стремя  тащил  Уюб – пашу: - Спасся  шакал,  полуживой,  но  ушёл  от смерти! -   выругался  старший  брат. Они вернулись к брошенному тюку ,  младший  Роман  разрезал
верёвки,  развернул  ковёр.  Спутанная  по  рукам  и  ногам  на  ковре  лежала  девушка.
Она  была  прекрасна  своей  юной  красотой.  Полунагая,  она  во  все   глаза  смотрела
на  парня:  - Отвернись и  развяжи  меня! -  тихо прошептала она. Роман  упал  на  колени,  развязал  руки,  прижал к  горячим  щекам,  и  поцеловал: - Отец  пошлёт  сватов, откажут  родители,  я  украду  тебя! - пересохшими  губами  шептал  парень.
Девушка  улыбнулась:  - Ты  спас  меня  от  плена  и  позора,  я  согласная…-
Старшие  братья  стояли,  улыбались.  Роман  поднял  на  руках  девушку,  пошёл  к  дому:
 - Развяжи  мне  ноги,  я  сама  пойду! - а  сама  обвила  руками  шею  парня – не оторвёшь.  Старый  Остап  прогудел  басом: - Горлица  маленькая  да  ладненькая,  в  нашем  курене  светлее  станет,  благослови  вас  Бог! -
Старшие  снохи  набросили  на  плечи  девушки  платок,  увели  в  хату.
Братья  подошли  к  убитым,  сняли  оружие  и  сапоги,  потащили  к  обрыву  реки.
Кубань   утопила  тела,  вытолкнула,  закружила,  понесла.
Черкесские  кони  в  руки  не давались,  храпели,  били  копытами.  Братья  открыли  загон  для  скота,  загнали  коней  к  своим  лошадям.  Те  обступили,  храпели,  обнюхивали  гостей,  знакомились: -  В  нашем  полку  прибыло! -  смеялись  братья.
   А  в  станице  крик  и  плач.  Погорельцы  осматривали  пепелище,  собирали  пожитки,
жаловались:  -  Отменил  атаман  охрану  станицы,  вот  и  прозевали  разбойников!
Горе  нам! -  Казаки  собрали  убитых,  своих  омыли  и  одели,  положили  в  гробы,
лезгин  свалили  за  левадой,  у  станичного  скотомогильника.  Адыгейцы  придут,  выку пят  тела,  нет,  похоронят,  как  скотину.  Так  приказал  атаман.  Он  ходил  по комнате,  опустив  голову,  нянчил  раненную  руку.  В  пылу  боя  не  заметил,  как  ранили.  Казначею  приказал  вскрыть  полковой  ящик, раненой  рукой  раздал деньги  на  похо роны  и  восстановление  куреней: - Простите, казаки,  мира  душа просит,  расслабился,  а  оказалось,  что  порох  надо  держать  сухим! -  Вскинул  голову, властным  голосом  приказал:  - Сотенным,  усилить  наряды!  Коней  держать  в конюшнях  под  седлом.  Послать  гонца  к  адыгейцам.  Пускай  выкупают  тела, или  похороним  вместе  с  дох лыми  свиньями!   Видимо  нам  долго  не видать  мира!».
               
                Глава 3
Отец  Савва

На  станичном  кладбище,  за  станицей,  возле  небольшой  часовенки,  сидел  на  земле
отец   Савва,  точил  старую  саблю,  шептал  молитвы: - Господи!  Прости  наши  грехи.
Знаю,  что  грех  смертоубийства  не прощается,  но, Господи!  Убил,  защищая  свою  жизнь  и  жизнь  чад  твоих.  Агаряне  напали  на  спящих,  мирных  людей.  Они  убивали
отцов  и  детей  их,  грабили  и  насильничали.  Сей  меч  обогрён  кровью  разбойников.
Но  сказано:  защити  кров  свой  от  врага  и  зверя.  Бей  неверных  пока  не  прозреют.
Прости,  Господи,  погибших,  невинных  рабов  твоих.   Отпусти  грехи  их,  яко  вину  младенцев! -  Отец  Савва  попробовал  пальцем  остроту  лезвия,  порезал  палец, пососал,  выплюнул  кровь:  - Добро  отточен  меч  сей,  поразит  любого  злодея! -
Он  посмотрел  на  трупы  адыгейцев,  проворчал: - У,  нехристи!  Не  лазили  бы  в  чужой  огород,  не  лежали  бы  у  ног  моих! -  Отвернулся,  задумался.
Перед  глазами  проносились  картины  ночи.  Вышел  из  притвора,  а  по  улице  конные  разбойники  скачут.  Подбежал  к  колоколу,  ударил  в набат.  Вспомнил,  что  возле   столба -  сабелька  старая,  в  земле  откопал,  а  отточить  руки  не доходили.  Схватил
саблю  и  вовремя.  Два  агарянина  на  него  наступают,  а  в  руках  у  одного – меч  хорасан,  индейский,  тяжёлый  и  острый.  Как  успел  отбить  сабелькой,  как  рубился
против  двоих,  не помнил.  Помнил,  что  кричал  молитвы  Богу,  призывал  святое  воинство  прикрыть  его  грешного  латами  огненными,  и  помогло.  Очнулся,  когда
увидел,  что  враги  на  земле  корчатся,  а  пощады  не  просят.  Двумя  ударами  оборвал
их  мученья,  перекрестился: - С нами  крестная  сила  и  меч - кладенец! -  Омыл  руки,
опустился  на  колени,  стал  молитвы  читать: - Помоги, Господи  прогнать  тьму египет скую,  помоги  всех  врагов  победить! - Три  друга  подскакали  на  разгорячённых  конях,
крикнули: - Отбили  разбойников,  но и  наших  полегло  немало.  Отец  Савва,  читай
отходную,  погребальную,  атаман  просит!  Савва  перекрестился,  шикнул  на  хлопцев:   - Не  шумите,  не будите  сон  их.  Агаряне,  а  всё  же – человеки! - указал  глазами  на
трупы  адыгейцев.  Иван – богатырь,  увидел  кровь,  в  седле  зашатался,  побледнел:
- Ох,  мама  родная,  а  поп  то – герой,  а  говорили – молитвенник!-   Он  пришпорил
коня,  поскакал  по  улице.  Друзья  поскакали  следом.
Отец  Савва   ушёл  из  монастыря,  не выдержал  угнетений  настоятеля  и  его  братии,
брёл  по  земле,  крестил  и отпевал  покойников, творил  слово  Божие;  одним  словом – казак.  Прибился  к  станице  и  остался,  прославляя  Бога.
И  не  поп  и  не  дьяк,  а  просто  так.  Казаку  некогда  молитвы  читать,  службы  отста ивать,  просили:  - Помолись  за  нас,  батюшка,  а  мы  тебе  отслужим! -
В  табельные  дни  на  богослужение  собиралась  вся  станица.  Отец  Савва  русским  языком  читал  здравицы,  славил  русское  оружие,  хвалил  и  князя  Долгорукого -  Крымского,  и  князя  Румянцева – Задунайского,  и  князя  Потёмкина – Таврического.
А  когда  оглашал  имя  императрицы  Екатерины,  то  прибавлял  титул – Великая!
Для  старушек  у  него  всегда  находилось  слово  ласковое,  для  детей  весёлое.
Полюбили   его станичники,  при  встречах  кланялись,  называли  только  отцом – батюшкой  Саввой,  а  отец  крестом  обмахнёт,  улыбается:  - Благословит   вас  Бог  в  душе  вашей.  Иди, чадо,  с миром! -
Отпеть  покойников – тяжкий  труд,  душа  плачет  горькими  слезами,  а  отец  Савва  скажет:  - Успокоился  раб   божий,  в  рай  отправился,  в  жизнь  вечную! -
Похоронили  станичников  в  братской  могиле,   крест  поставили.
Адыгейцы  выкупили  тела  джигитов,  через  реку  на  лодках  перевезли,  на  закате
похоронили  по  мусульманскому  обычаю,  а  чувство  мести  осталось…
Светланка  прижилась  на   хуторе  старого  казака  Остапа,  о  родном  доме  забыла.
Помогала  женщинам  по  хозяйству,  бегала  от  хаты  до  колодца,  таскала  полные  вёдра  воды,  гнулась,  как  лозинка  в  поле,  весело  хохотала.  Жён  казаков  называла
подружками,   мать – мамулькой,  отца – папулькой,  а  Романа – хлопчиком  милым.
Роман  ловил  горлицу,  буркой  накрывал,  шептал  жарко:  - Лучик  мой  ясный,  без
твоего  тепла  мне  жизни  нет.  Будь  моей  женой! -
Светланка  отстраняла  парня:  - Поклонись  отцу – матери,  одари  подарками,  а  потом
под  венец  веди! - и  убежала.  Братья  шутили  над  парнем: -  Тебе  надо  стать  соколом,
чтобы  закогтить  такую  голубку.  Учись  брат,  казаком  станешь! -
Роман  просил  отца  показать  приёмы  владения  саблей,  целыми  днями  скакал  на  коне,  брал  препятствия,  рубил  лозу  и  тыквы,  стрелял  на  скаку  в  яблочко.
Окреп,  возмужал  парень,  чуб  из  под  папахи  колечками  вился,  чёрные  усы  украшали
лицо,  а  улыбка   сверкала  белыми  зубами.  Улыбнётся  и  светлей  становится.
Старый  Остап  нагрузил  подводу,  сам  заложил лошадей,  уехал  в  станицу,  нашёл
хату  родителей  Светланы,  постучался  в  калитку.
На  стук  выбежал  хлопчик,  крикнул  мать.  Вышла  убитая  горем  женщина,  склонив
голову  смотрела  на  Остапа.  Казак  снял  папаху, поклонился:  - Меня  зовут  Остап
Чухно,  мы  с  хутора  Прикубанского,  подарки  и  весть  принесли.  Светланка  ваша
жива,  кланяется  и  просит  прощения.  Мир  вашему  дому! -
Женщина  охнула,  ухватилась  за  калитку,  ноги  не держали.  Остап  подхватил  женщи ну,  держал,  пока  успокоится.
Оказывается  было  так:  Петро  Марьян,  походный  атаман,  открыл  лаз  в  подполье,
толкнул  жену  и  сына,  бросился  к  светёлке  дочери.  В  двери  ломились  нукеры
Уюб – паши.  Казак  приготовился  стоять  насмерть.  Добрый  был  казак  Марьян,  двоих  зарубил  саблей,  третьего  достал  кинжалом,  но  пуля  Уюб – паши  ударила  под  сердце.  Атаман  выронил   клинок,  тихо  прошептал: - Не  уберёг  я  тебя,  Светланка! -
и  умер.   Уюб – паша  пеленал  руки  и  ноги  девушки,  приговаривал: - В  гарем  к  султану  турецкому  полетишь,  пташечка.  Абдул – Гамид 1  ценит  красавиц  выше  золота.  Он  приблизит  меня  к  Порогу  Счастья! -
Остап  свесил  голову,  тихо  шептал: -  Были  кунаками,  стали  кровными  врагами.  Не  я,
так  сыновья,  или  внуки  достанут  тебя – Уюб – паша! -
Договорились  справить  свадьбу  зимой,  по  первому  снегу.
А  на  хуторе  беда.  Выловила  Светлана  из  реки  отрез  бархата  шелковистого,  на  плечи  набросила.  Утром  не  встала  с  постели,  покрылась  пятнами.  Остап  понял – чума!   Положили  Светлану  в  отдельную  светёлку,  у  дверей  мать  встала,  никого  не  пускала,  а  старый  запорожский  казак,  сыновей  и  внуков  раздел,  ледяной  водой  окатил,  заставил  выпить  чарку  водки  с  порохом  и  золою.  Вечером -  чарка  водки  с  лошадиной  мочой.  Так  продолжалось  целую  неделю.
Отступила  чума,  а  Светлана  таяла,  таяла  и  затихла.
Похоронили  её  без  отпевания,  на  крутом  берегу  Кубани.  Вспоминали,  как  положено,  но  на  могилу  не  ходили.  Холмик  зарос  дикой  степной  травой.
Роман  заседлал  коня – араба,  взятого  в  бою,  приторочил  к  тулуке  седла  перемётные
сумы  с  запасом  пищи  и  зелья,  взял  пистоли  и  саблю  персидскую  и  ушёл  с  баталь оном  солдат  к  Эльбрусу,  по Военногрузинской дороге  в  Грузию.
Нашёл  ли  он  Уюб – пашу,  неизвестно,  а  свою  судьбу  казак  нашёл.
Скрипела  можара,  запряжённая  круторогими  волами,  казак  сидел  на  возу  свежеско шенного  сена,  думы  думал:  - Хороша  кубанская  степь!  Чернозёмы  веками пахаря – сеятеля  ждут,  не  дождутся,  а  осень  вступает  в  свои права.  На  солончаках клонит  голову  ковыль,  стелется,  струится  серебром,  как  волны  невиданного  моря.
Разбежались,  взлетели  тяжёлые  дрофы,  из  норы  показал  голову  суслик,  встал,  как  часовой,  посвистывает.  Придёт  время,  подуют  ветры,  наползут  тучи,  заморосит  мел кий  дождь - «мыгичка»,  опустеет  степь,  и  только  скрип  мажары  тревожит
тишину!-  Казак  опустил  голову  на  грудь,  задремал.  Снился  ему  украинский  хутор,
вербы  над  прудом,  а  молодая  жена  протягивает  сына:  - Возьми  на  руки  хлопчика,
покохай,  полюлюкай! -  Заплакал  во  сне  казак.  Он  был  в  поле,  а  жену  и  сына злые  люди  увезли  на  рынок  рабов.
Оставил  Игнат  Чуйко  хутор,  с  обозом  переселенцев  ушёл  на  Кубань.  Сивый  волос
в  бороде  появился,  а он  во  сне  плакал,  жену  и  сына  помнил.
А  тут  из  России  обоз  прискрипел,  у  станичной  левады  остановился.  Женщины,  раз ных  возрастов,  к  колодцу  бросились,  пыль  омыть,  жажду  утолить.  Агенты
Потёмкина  по  сёлам  и  городам  свободных  женщин  новой  жизнью  соблазняли,  о
воле  говорили: - Понравишься  казаку,  в  казацкое  звание  войдёшь,  от  крепостного  права  открестишься.  Шагай,  дева,  в  новую  жизнь! -
Осмотрел  атаман  Наливайко  толпу  невесёлую:  бабы  и  бабы,  в  посконной  одежде,
босоногие,  полоротые,  одна  радость,  что  косы  до  пояса  и  улыбкой  светятся.
Построил  он  казаков,  плёткой  по  сапогу  щёлкнул.  Казаки  разные,  но – холостые:
- Вот  вам  невесты  желанные!   Выбирайте,  знакомьтесь,  к  утру,  чтоб  все  были  парами.  Обвенчает   отец  Савва,  из  шапки  номер  плана  выберете,  на  хозяйство
встанете,  станичниками  звать  будут! -  Увидел  в  стороне  бабу  с  ребёнком,  на Чуйко
Игната  посмотрел: - Вот  тебе казак  сын  потерянный,  бери  бабу  с  приплодом,  не прогадаешь!  Корову  там,  овечек,  из  станичного  стада  выбери,  а  птицу  сам  разводи.
Клуня  у  тебя  тёплая,  заму  перезимуешь,  а  там  и  турлучный  дом  поставишь!-
Снял  Игнат  папаху,  к  бабе  подошёл,  поклонился.  А  баба  не  растерялась,  в  руки
ребёнка  подбросила,  за  узлом  наклонилась:  - Не думай,  я  не  гулящая.  Мужа  в  лесу
медведь  сломал,  осиротил  нас  с  сыном.  Полюбишь  меня,   и  я  жалеть  стану! -
Так  и  пошли  к  хате:  Игнат  с  ребёнком  на  руках,  Дарья  с  узлом  на  плече.
Станичные  женщины  шептали: - Нашёл  Игнат  семью,  теперь  успокоится! -
А  Дарья  шагала,  голову  высоко  несла,  не  кланялась,  а  глаза  и  губы  улыбкой  светились: - За  таким  казаком  не  пропадём! -
Распаковали  казаки  тюки  походные,  избранных  невест  нарядили,  парами  к  венцу
пошли.  Станичники  окружили  часовню,  слушали  свадебный  обряд,  обсуждали
молодых:  - Смотри,  она  на  голову  мужа  выше,  над  казаком  власть  возьмёт! -
Вторая  шипела: - Нашего   Ваську  Жука  не  одна  кобылка  не  заездит,  а  он  любую
успокоит.  Казак  боевой,  крепкий! - посмотрели  друг  на  дружку,  расхохотались.
На  них  зашикали: - Молчите,  языкатые,  дайте  отца  Савву  послушать! -
Атаман  Наливайко  вперёд  вышел: -  По  старому  казацкому  обычаю  поклон  молодым!
Счастья  вам  и  кучу  детей!  Молодыми  станица  окрепнет  и  татарин  не  страшен.
В  атаманском  саду  столы  накрыты,  прошу  гулять,  молодых  славить! -
Гуляла  станица  три  дня  и  три  ночи,  у  бочек  днища  выбивали,  всё  выпивали.
Из  дальних  станиц  гости  понаехали,  гостили   неделями.
Зима  выдалась  дождливая,  то  дождь  идёт,  то  снег  падает,  на  земле  тает,  солнце
светит.  Травы  старые  пожухли,  новые  в  рост  пошли.  Молодые  казаки   табуны
на  одном  месте  не  держали,  перегоняли  на  дальние   пастбища.  Старые  казаки  ворчали: -  Всю  степь  ископытят,  чернозёмы – то  раскисли,  конь  вытаскивает  ногу,
земля  чмокает! -  Молодые  хохотали,  по  степи  скакали.
Так  до «Почтовой  балки»  дошли,  а  там - терновники – волчье  царство.
Алексей  Шахворост  свистнул  на  коней,  кобылицу  на  длинный  чембур  за  свою  ногу  привязал,  на  плаще  развалился,  буркой   накрылся.  Кобылица  траву  щиплет,  вокруг
ходит.  Только  сладкий  сон  увидел,  как  он  соседку  в  саду  обнимает,  неведомая  сила  его  по  земле  потащила.  Закричал  парень,  а  его  кобылицу  жеребец - «Зверь»
к табуну  гонит,  копытами  бьёт.  Не  один  казак  не  решался  «Зверя»  заседлать,
отшучивались:  - Он  в  табуне – голова,  производитель,  а  под  седлом  свой  пыл  потеряет! -  Алексей  за  чембур  ухватился,  в  три  прыжка  кобылу  догнал,  в  седло
запрыгнул.  И  вовремя,  так  как  лошади  сбились  в  тесный  круг,  хвостами  наружу,  и
задними  копытами  бьют. Протиснулась  его  кобылка  между  кобылиц,  задом брыкнула.  Присмотрелся  казак,  а  из  терновника  огни  светятся,  волчьи  глаза  горят.
Страх  по  спине  болотной  змейкой  пополз,  за  шиворот  трясёт,  силы  отнимает.
Волки  вышли   из  тёрна  плотной  стаей,  взвыли,  залаяли.  Их  задача,  испугать  табун,
стронуть  с  места,  в  беге  догонять  слабых,  и - резать.  Жеребец  носился  вокруг  табу на,  вставал  на  дыбы,  бил  передними  и  задними  ногами.
Огромный  волчище  запрыгнул  на  круп  низкорослой  лошади,  рвал  зубами  хребёт.
Иван  Пивень  выхватил  саблю,  пробежал  по  спинам  лошадей,  полоснул  по  кровавой
пасти  зверя.  Волк  упал  под  ноги  жеребца,  одно  мгновенье  и  тело  зверя  было  втоптано  в  землю.   Волки  отступили,  серыми  тенями  охватили  табун,  рвали  друг
друга  за  холки,  выли  и  визжали.  Жеребец,  весь  в  мыле,  огромными  прыжками кру жил  вокруг  табуна.  Ночь  долгая,  а  силы  на исходе,  вот  упадёт.
В  станице  подняли  тревогу:  табун  не  вернулся!  Дежурная  сотня,  во главе  с  сотен ным  атаманом  бросилась  в  степь.  Следы  привели  к  Почтовой  балке,  долго кружили  по  впадинам  и  откосам  и  вывели  к  табуну:  - Лавой  охватывай,  шашки  вон!  Руби  злодея! -  ревел  атаман.  Сабли  свистели  смертным  свистом,  доставали  наглого  зверя.  Километры  степи  покрылись  телами  молодых  волков.  Старые  волчицы  ускользнули  в  заросли  терновника,  залегли,  прижали  уши.  Им  продолжать  род,  учить  выводки,  выводить  на  охоту.
Казаки  обступили  жеребца,  а  тот  стоял,  расставив  дрожащие  ноги,  опустив  голову
к  земле:  - Водите  его,  не давайте  лечь! - приказал  атаман.  На  жеребца  накинули
недоуздок,  повели  к  станице.  Жеребец  шатался,  клонился,  казаки  подпирали   его  плечами,  чепраками  обтирали  взмыленную  шерсть,  ласково  приговаривали:
- Держись  брат, табун спас, героем  стал,  гордись! -
Долго  отходил  богатырь,  потом  гордо  вскинул  голову,  заржал.  Казак сдёрнул недо уздок,  хлопнул  жеребца  по  шее,  свистнул.  Тот, как - то  боком,  потрусил  к  табуну,  только  селезёнка  хлопала.  Казак  покачал  головой.
Раненная  кобылица  легла  на бок,  откинула  голову.  Казак  зажмурил  глаза,  выстрелил
в  ухо,  перекрестился.
Полусотня  казаков,  в километре  от  терновников,  выстроились  цепью,  приготовили  оружие.  Полусотня  обошла  терновники,  залпами  били  в  кусты,  пугали  зверя.
Волки  выскакивали  на  простор,  ловили  свою  пулю.
На  хуторе  Прикубанском – раздел.   Восстали  сыновья  против  отца,  жёны  научили,
потребовали   свою  долю.  Старший  кричал: - Хочу  своим  хозяйством  жить,  ни  кому
не  кланяться.  Детей  пятеро,  а  я  всё  пацан.  Пацан,  иди  туда,  сделай  то,  а  этого
не  делай.   Своим  умом  хочу  жить.  Разделим  землю,  хату  поставлю  турлучную,  чтоб  как  у  людей,  с  окнами  застеклёнными,  со  ставнями.  Закрыл  ставни  в  жаркий  день,
отдыхай  в  прохладе! -  Младший  сын  стеснялся,  но  поддакивал  брату.
Остап  Чухно  голову  свесил,  сидел,  на  жену  смотрел,  а  больная  жена  голову  к  пле чу  склонила,  тихо  плакала: -  На  кого  вы  отца  оставите?  Я  скоро  отойду,  а  ему
в  хозяйстве  помощница  нужна! -  Снохи  и  внучата  заплакали  хором.
Остап  стукнул  кулаком  по  столу,  все  притихли: - Треба  хаты  поставить,  клуни  раз ные,  а  потом  хозяйство  делить.  Лес  в  «Чернолеске»  возьмём,  с  лесничим  догово римся,  а  плотников  придётся  нанимать,  русских  мужиков  на  хуторе  селить.
В  поле  работа сезонная,  а  весна  год  кормит.  Зимой  надо  брёвна  из  леса  выдернуть,
по  весне  чтоб  топоры  застучали! -  сказал,  как  отрезал.
За  работу  взялись  дружно,  всей  семьёй.  Братья  пилами  работают,  внуки  постромки
цепью  к  брёвнам   ладят,  лошадьми  из  леса  волокут.  Весь  берег  строевым  лесом  застлали,  ступить  негде.  Старший  Игнат  в  работе  злой,  сам  весь  высох  и  помощ ников  загнал.  Остап  бычка  зарезал,  чтоб  работников  мясом  кормить,  а  сам  в  стани цу  направился.  Приоделся,  как  на  свадьбу,  сивый  ус  ножницами  подравнял. Посмо трел  в  зеркальце,  улыбнулся: - Поеду  жёнку  уговаривать, сватать! -
Прямиком  к  марьяновой  хате  коней  направил.  У  знакомой  калитки  с  подводы
прыгнул,  как  молодой,  в  калитку  постучал.  Услышал  женский  голос,  заволновался,
как на  первом  свидании:  - Если  добрый  человек,  заходи,  калитка  открыта! -
У  колодца  увидел  женщину,  поклонился:  - Дай,  красавица,  воды  глоток,  в  горле  пересохло! -  Женщина  улыбнулась  и,  как  будь - то  расцвела.  Белый  платок  охватил
русые  волосы,  белая  кофточка  на  груди  расстегнута,  оголила  белую  шею.
Женщина  протянула  полное  ведро  воды:  - Пей, казак,  от  жажды  не  умри! -  и  засмеялась.  Остап  взял  ведро,  стал  жадно  пить,  намочил  усы.
Станичный  атаман  крикнул  писца  и  казначея,  приказал: - Хуторянину Остапу  Чухно
отмерить  по  20  десятин  на  казака,  выдать  бумагу  с  печатями,  на  вечное  хранение.
Из  полковой  казны  выдать должную  сумму  на  приобретение  коней  и  справу  моло дым  казачатам.  Зачислить  в  строй  эскадрона,  призывать  на  сборы! -
Остап  встал  по  стойке  смирно,  щёлкнул  каблуками,  атаман  захохотал:
- Не  гнётся  запорожская  косточка,  есть  порох  в  пороховнице,  значит,   не  сгинет  казацкая  сила, а Кубань  расцветёт  казачеством!  Ура! - В  четыре  голоса  крикнули Ура.
- Поселишь  две  три  русские  семьи,  нехай  привыкают  жить  казаками! -
Остап  погонял  вороных,  песню  пел: « Месяц  на  небе,  зироньки  съяют…»,  а  с боку
прижималась  Вера,  в  глаза  заглядывала,  слушала.  Легко  согласилась  на  уговоры
казака,  настрадалась  потерей  мужа, дочери  и  сына,  утонул  в  реке,  хотелось  тихого  счастья. Остап  целовал  Верины  губы,  молодел  душой  и  телом.
- Могилку  Светланы  украсим  цветами,  попросим  простить  нас. Не  удалось  счастье
молодых,  порадуемся  мы  в  старости.  Роман  пропал,  не  шлёт  вестей.  Судьба! -
Вера  задремала,  льнула  к  казаку,  а  Остап  смахнул  скупую слезу,  печально  улыбался.
Как  забыть  жену  законную,  проверенную?  Тридцать  лет  казаковали  вместе,  всё  вынесли,  всё  пережили.  При  смерти  позвала  мужа,  шепнула: - Приведёшь  Веру,  она
согреет  твою  старость! -   и  умирая,  обо мне  думала!  Заплакал  казак.


                Глава 4
Бек  Хот

  Лес  в  горах  густой,  не  тронутый.  Дуб  заслоняет  клёны  от  солнца,  сам  царствует,
вершиной  чуть  шевелит: - Я бури  грудью  встречаю,  вас от бури заслоняю! – шумит.
Дорога  ведёт  всё  круче  и  круче  в  гору,  вот  и  первое  ущелье  гранитными  зубами
грозит.  Солдаты  шагают  строем,  а  всё  своё  богатство  на  спине  несут.  Кубанские
казаки  дозорами  впереди  идут,  всё  видят,  всё  слышат,  батальонному  командиру
вести  передают.  Вот  первый  аул  кабардинский.  Сакли  к  скале  прижались,  вросли
в камень.  По  крутым  тропам  всадники  скачут,  ружьями  грозят,  жестами  по  горлу
чиркают: -  Чи - ки  башка  вам,  гяуры! -  Солдаты  смотрят,  огрызаются: -  Штык  тебе
в  бок,  басурман! -   Но  не  трогают,  идут  дальше.  Вот  первая  пропасть  дорогу  безд ной   перегородила.  Солдаты  смотрели  вниз,  голова  кружится,  но  верёвками обвяза лись,  полезли  по  скале,  переправу  устраивать.  Натянули  канаты,  по  канатам солда
ты  поползли,  прочность  проверили,  потом  пушки  переправили,  лошадей  и  подводы,  а  командира  батальона  в  специальном  гамаке  подвесили,  немного  раскачали.  Немец  над  пропастью  повис,   на  немецком   языке  ругается:  - Руссишь  швайн! - кричит,  а  солдаты  хохочут: - Ваше  благородие,  полетать  не желаете? -
Серьёзно  спрашивают,  а  батальонный  кричит:  - Клянусь  Богом,  солдата   руками  не  бить,  учить  словами.  Сто  рублей  на  водку  даю,  если  спасёте! -  Солдаты  полезли,
гамак  с  места  стронули,  майора  на  руках  вынесли,  на  камень  посадили.
Сидит  герой,  отдувается,  а  солдатам  что?  Собрались,  построились,  дальше  пошли.
   Роман  Чухно  аллегардом  командовал,  отстающих  торопил,  любопытных  отпугивал.
Конь – араб  по  крутым  тропам  скакал,  как  по  равнине.  По  такой  тропе  пройдёт,  где
человек  испугается.  Зауважали  казаки  Романа,  коня  хвалили,  по  шее  хлопали.
Эльбрус  белыми  шапками  глаза  слепил,  ледяным  ветром  старался  в  пропасть  сбро сить,  камнепадами  пугал,  но  русский  солдат  преград  не  знает,  знай  шагает.
Засмотрелся  Роман  на  дали  дальние,  на  горы  высокие,  об  опасности  забыл.
Араб  в  сторону  прыгнул,  но  поздно,  черкесский  аркан  руки  к  телу  прижал,  из
седла  выдернул.  Упал  казак  под  ноги  скакуна,  с  жизнью  распрощался.
Открыл  глаза,  а  над  ним  абрек  стоит,  ружьё  в  грудь  наставил,  решает:  убить,  или
в  рабство  продать?  Наклонился  абрек  над  Романом,  чтобы  кинжал  снять,  а  Роман
одной  ногой  сделал  подсечку,  второй  ногой  так  толкнул,  что  абрек  в  пропасть
скатился.  Но  цепким  оказался,  одной  рукой  за  камень  ухватился,  в  другой  руке
ружьё  держит.  Качнул  тело,  на  откосе  встал.  Вскинул  глаза,  а  над  ним  казак  стоит,
в  одной  руке  сабля  персидская,  в  другой – кинжал  кавказский.  Абрек  первый  удар
ружьём  отбил,  успел  саблю  выхватить,  ружьё  к  камню  прислонить,  в  битву  бро ситься.  Сабли  свистели,  огненные  искры  вырубали,  торопили  смерть  врага.
Роман  вспомнил  уроки  отца – запорожца,  обманным  движеньем  саблей  махнул,   а
кинжалом  абреку  под  ребро  ударил.  Упал  абрек  под  ноги  казака,  а  казак  над  ним стоит,   решает: убить,  или  в  плен  взять?  Абрек  застонал,  рану  рукой  зажал  и  гово рит: -  Меня  в  горах   зовут  Хот –  бесстрашный,   не уловимый,  а  тебя  как?
К  Аллаху  принесу,  к  ногам  брошу,  твоё  имя  проклятое!  Ты убил меня! -
Роман  пожалел,  над  абреком  склонился: - Не  спеши  умирать,  джигит,  дай  перевяжу
твою  рану! -  Снял  наборный  ремень,  расстегнул  одежду  и  отвернулся.  Рана  на боку открылась  глубокая,  кровью  пузырилась.  Обработал  рану  раствором,  мать  в  дорогу
приготовила,  смазал  барсучьим  жиром,  туго  забинтовал.  С  седла  снял  бараний  бурдюк,  в  турий  рог  налил  горилки,  угостил  абрека.  Тот  глотнул раз,  глотнул  два,
глаза  открыл: - Как  огонь  по  жилам  пробежал! - шептал  он  и  заснул.
   Роман  накрыл  абрека  буркой,  под  голову  бурдюк  приспособил,  стал  ждать.  В  таких  случаях  сон – целебен!   Перекусил  из  походной  сумы,  прилёг  к  абреку,  уснул,
как  младенец.  Приснился  ему  сон:  Горная  Фея  к  роднику  спустилась,  прозрачную
воду  в  кувшин  набрала,  казаку  протянула: - Пей, казак,  большая  дорога  уведёт  тебя
в  дальние  страны.  Узнаешь  ты  любовь,  верность  и  предательство.   Был  казаком,
казаком  останешься. Конь – друг,  бурка – жена,  сабля – защитница.  Ни  власть,  ни  богатство  не  покорят  тебя,  а  только  воля,  да  конь  быстрый! - засмеялась  тихим
смехом,  по  тропе   ушла,  в  горе  пропала.
Открыл  глаза  казак,  а  абрек  над  ним  стоит,  смотрит,  дуло  ружья  в  грудь  направ лено.  Абрек  Хот  говорит:  - Доверчивый  ты  Роман! Поверил  врагу,  с  жизнью  рас
простился.  За  то,  что  поверил,  не  бросил  подыхать,  вылечил  меня,  кунаком  стал,
побратимом.  Приглашаю  тебя  в  чеченский  аул  племени   беслень.  Такой  аул  один
в  горах  Кавказа.  Мальчиков  из  рода  Гиреев  привозят  сюда,  учат  джигитовать,
владеть  оружием  и  грабить  соседние  племена.  Мало  награбил – бьют,  много  награ бил – отбирают.  Пожалел  врага,  не  зарезал,  в  яму  бросают,  голодом  морят.
Джигит  должен  барсом  стать,  сильным  и  безжалостным! - Хот  улыбался,
одним  прыжком  в  седло  воспарил,  стремени  не  коснулся.  Роман  встряхнул  бурку,
бурдюк  с  горилкой  за  плечом  приладил,  свистнул  Араба.  Конь  прискакал,  послушно
остановился,  глазом  косил  на  коня  абрека,  узнал  соперника,  заржал.  Жестокие  битвы  за  власть  в  табуне   не  забываются.  Равными   в  силе  оказались,  делили  табун  поровну.  Поднялся  Роман  в  седло,  а  из  за  горы  казаки  скачут,  на  выручку  спешат.
Абрек  крикнул: - Не  верь  тишине  гор,  там,  в  тишине – опасность,  смерть! -  и  ускакал.  Рассказал  Роман  казакам,  что  было,  а  о  последних  словах  абрека  промол чал,  не  поверил  абреку. 
  Батальон  топал  и  топал  вверх  к  перевалу,  подъём  осилили,  открылась  равнина:
ручеёк  с  горы  падает,  трава  зелёная,  нетронутая,  и – тишина.
Майор  объявил  трёхдневный  привал.  Солдаты  сбросили  с  плеч  скатки  и  ранцы,
ружья  в  козлы  составили,  упали  на  траву,  уснули.  Для  майора  и  офицеров  поста вили  палатку.  Казаки  расседлали  коней,  костёр  развели  варить  кулеш.
Разведку  не  провели,  секретов  не  поставили  и  поплатились.
Чеченцы   устроили  засаду  заранее,  коней  за  горой  спрятали,  сами  за  развалом  кам ней  залегли,  приготовились  к  броску.  Уснули  русские  солдаты  и  не  проснулись.
Чеченцы   резали  по  горлу,  вспарывали  животы,  отделяли  головы,  грабили.
Верный  конь  Абрек  почуял  опасность,  подскакал  к  Роману,  толкнул  в спину.
Очнулся  казак,  набросил  седло,  подтянул  подпруги,  вскочил  в  седло.
В  первой  роте  шли  Суворовские  солдаты.  Они  легли  на  землю,  ружья  рядом,  а  пушкарь  забил  заряд  картечи.  Он  и  пальнул  в  белый  свет,  как  в  копеечку,  поднял
тревогу,  Командир  роты,  подпоручик  Зимин,  из  роты  не  ушёл,  заорал,  как  на  плацу: - Строиться! Первый  ряд,  пли!  Штыками  коли! -  Встала  рота  по  двенадцать
в  ряд,  штыками  ощетинилась.  Чеченцы  наскочили,  но  откатились  с  большими  поте рями.  Пушкарь  пальнул  картечью,  выкосил  улицу,  пальнул  второй  раз – переулочек.  Рота  отступала  по  назначенному  направлению.  Там,  за  горой -  Грузия.
На  вершине  горы  стоял  князь  Чакчевадзе,  в  подзорную  трубу  смотрел  на  побоище.
Пятьсот  грузин  привёл  князь,  чтобы  встретить  русский  обоз,  но  не  выступил  на
помощь,  стоял,  улыбался.  Он  был  против   русского  присутствия.
   Бек  Хот  в  аул  вернулся  ночью,  ни  одна  собака  не  проснулась.  Он  был  хозяином
аула  по  праву  старшего  в  роду.  Вместе  с  крымскими  ханами,  мальчиками,  прошёл
выучку  джигита,  знал   Селима  и  Алима – Гиреев.      
Шагин  Гирей  обучался  во  Франции.  Крым  Гирей  получил  порцию  бриллиантовой
пыли   от  султана  турецкого  в  чашке  кофе.  Крымское  ханство  и  подвластные   кавказ ские  народы  остались  без  хана.  Каждый   коджа – длиннобородый,  мечтал  поднять  свой   кохан – туй,  хвост  лошади,  своё  знамя.  Этот  спор  прокатился  по горам  Кавказа  горячими  стычками,  кровавыми  битвами.  Требовался  султан  и  он появился  в  лице  Шагин  Гирея,  убежавшего  из  Крыма  от  пут  Потёмкина.
Князь  Потёмкин  обескровил   Крымское  ханство,  выкупив  у  хана  всех  славян.
Грекам  и  евреям  он  выделил  земли,  приказал  строить  города  Мариуполь  и  Мелито поль,  а  армян  поселил  у  города  Дмитрия  Ростовского,  Нахичевань  на  Дону.
Проснулись  крымские  татары,   увидели,  что  рабов  нет,  некому  навоз   убрать  от
дверей  сакли,  некому  подковать  боевых  коней,  расчесать  гриву  и  хвост,  задумались.
А  кони  татарские  обрастали  жиром,  отрастили  брюхо,  на  таком  коне  в  поход  не
поскачешь.  Собирались  в  кофейнях  и  кумирнях,  тянули  по  очереди  кальян,  плакали:
  - Шагин  Гирей  погубил  ханство.  Кавказские  народы  не  признают  его  султаном! -
Вести  по  горам  эхом  разносятся.  Кто  слушает,  тот  услышит,  кто  не  слушает, не поймёт.  Шейх  Мансур,  в  ауле  Алды,  всё  слышал,  всё  понимал:  - Сил  мало! - сокрушался  он:  -  Надо  собрать  всех  беков  и  улемов,  объявить  себя  пророком,  приз вать  к  войне  с  неверными.  Добыча,  вот  что  соберёт  всех  мурз, абреков  и   абызов.
Они  возопят  к  мусульманам  словами  Аллаха,  лозунгом  Магомеда:  - Кровь  неверных
превратится  в  золото,  каждый  правоверный  заживёт,  как  бек! -
   Бек   Хот  выслушал  слова  мурзы,  поставил  пиалу  на  чайный  столик.  Слово  бека
Хота  дорого  стоит.  Он  посмотрел  на  мурзу,  ответил: - Всё  в  руках  Аллаха!  Будем
думать,  решать! -  Он  махнул  кистью  руки,  как  отогнал  комара.  Два  джигита  под хватили  мурзу  под  руки,  поволокли  к  выходу  из  сакли  вон.
Три  жены  у  Хота,  дети  есть,  а  отца – матери  нет.  Давно  это  было.  Молодой  бек
повел  мужчин  аула  в  набег  на  Грузию.   Добычу  взяли  богатую:  девочек  и  маль чиков,  ковры  и  одежду,  оружие  и  порох,  прекрасных  коней  кабардинцев,  отару
овец.  Вернулись  в  аул,  а  сакли  дымят,  догорают.  Бросился  Хот  к  сакле  родителей,
увидел  страшную  картину: отец  весь  изрублен,  голова  отделена,  мать  голая  лежит
с  горлом  перерезанным.  Заплакал  джигит,  на  коня  вскочил,  в  погоню  поскакал.
Следы  в  горах  не спрячешь,  а  опытный  следопыт   дорогу  найдёт.  Аул  улема  Барго
открылся  широкой  долиной,  сторожевыми  башнями,  зелёными  садами.  На  площади
зурна  играет,  хоровод  кружится,  танцует.  Народ  празднует  удачный  набег.
Улем  Барго  золото  считает,  жемчуга  и  алмазы  рассматривает,  радуется.  Как  вихрь
ветра,  налетели  воины  Хота  на  беспечный  аул.  Окружили  народ,  улема  в  круг
вытолкнули,  саблю  к  ногам  бросили.  Вышел  бек  Хот  на  равный  поединок  с  улемом
Барго,  рубились  саблями  и  кинжалами.  Славился  силой  улем,  но  бек  знал  все  тай ные  приёмы  татарских  ханов.  Саблей  отрубил  правую  кисть  руки,  левое  ухо,  нос,  кинжалом  распорол  грудь,  вырвал  сердце.  Спеленали  мёртвого  улема  арканом,
к  седлу  привязали,  поскакали  к  пропасти,  бросили.  Вызнали  род  улема,  всех  казни ли.  Мальчиков  и  девочек  с  собой  взяли,  юношей  и  девушек  туркам  продали, жен щин  изнасиловали,  мужчин  высекли  кнутами.
Притихли  соседние  аулы,  воле  Аллаха  покорились.  Кысмет…
  Любимая  жена  бека  рану  перевязала,  шептала:  - Искусный  врачеватель  твою  рану
лечил,  не  воспалилась,  заживает  хорошо! -  Бек  захохотал: - Казак  рану  нанёс,  он же
и  лечил.  Я  был  удивлён  его  наивной  доброте.  Хотел  убить,  рука  не  поднялась.
Чувствует  моё  сердце,  что  погибает  казак  от  чеченской  хитрости.  Надо  выручать
кунака!-  Сказал,  на  коня  взлетел,  с  тремя  войнами  поскакал  по  тайным  тропам.
Остановился  над  обрывом,  всю  панораму  боя  увидел,  быстрым  умом  просчитал.
Чеченцы  победили.  Весь  обоз  с  пушками  и  зельём,  захватили,  в  горы  потащили.
Майора   и  офицеров  скрутили,  выкуп  потребуют,  а  солдат  всех   зарезали:  -  Не  бараны,  кормить  нечем,  а  взять – нечего! -
По  склону  холма  рота  отступает,  штыками  ощетинилась,  а  чеченцы, уже  конные,
окружили  плотным  кольцом,  из  ружей  палят,  солдат  из  строя  выбивают.
Увидел  бек,  как  Араб  окружение  прорвал,  в  горы  поскакал.  Свистнул,  как  табуну  свистят,  навстречу   бросился.  Кони,  они  всё  помнят  и  бывших  хозяев  и  врагов.
Остановился  Араб,  а  на  гриву  казак  склонился,  шею  обнимает,  кровь  капает.
Сняли  Романа  воины,  на  бурку  положили,  одежду  кинжалом  разрезали.  Рана  на
груди  маленькая,  а  перевернули  тело,  там  кровавый  клок  вырван.  Очнулся  Роман,
абрека  узнал,  прошептал:  - Добей  меня  Хот,  будь  другом! -
Бек  Хот  ответил:  -  Ты  меня  лечил  и  я  вылечу!  Кунак  кунаку – друг! -
Остановили  кровь,  рану  бараньей  жилкой  стянули,  зашили,  жиром  смазали,  перебинтовали:  - Сразу  не  умер,  сто  лет  жить  будешь! - сказал  Хот.
Из  арканов  и  бурок  гамак  соорудили,  к  сёдлам  приторочили,  поехали.
Наскочили  чеченцы,  кричат:  - Наша  добыча! -  Бек  Хот   руку  с  ружьём  поднял,
ответил: -  Конь  к  нам  прискакал,  нам  покорился,  добыча – наша! -
Чеченцы  узнали  бека,  руки  к  сердцу  прижали,  назад  ускакали:  -С  шайтаном  не
связывайся,  отомстит.  Он – потомок  Гиреев,  ханов  Золотой  Орды! -
Хот  улыбнулся,  за  воинами  тронулся:  - Потомок  не  потомок,  но  с  племенем  беслень
не  шути.  Здесь  кровь  за  кровь  платят! -
   Очнулся  Роман,  увидел  прекрасные  глаза  юной  лезгинки,  прошептал: -  Фея  гор,
дай  глоток  целебной  воды!  Пить! -  Дева  ничего  не  поняла,  прибежала  к  брату, кри чит:  - Казак  очнулся,  что – то  просит! -  Бек  ответил:  - Сестрёнка  моя  милая, надо  русский  язык  учить.  Вот  отдам  тебя  за  казака,  казачкой  станешь! -
Дева  потупила  глаза,  схватила  кувшин,  побежала  к  роднику,  что  бил  из  горы,
наполнила,  подняла  на  плечо,  пошла,  как  горная  козочка  над  пропастью.
Роман  взял  рог  с  ключевой  водой  из  рук  девы,  выпил,  улыбнулся.  От  улыбки  в  тёмной  сакле  светлей  стало: -  Спасибо  ясноглазая,  за то, что  спасла  от  жажды! -
   Поднялся  казак,  в  одежде  горца  вышел  из  сакли,  а  бек  Хот  молодых  обучает.
На  всём  скаку  на  коня  взлетают,  на  другую  сторону  спрыгивают,  джигитуют.
Абрек  увидел  хозяина,  заржал  радостно.  Роман  угостил  коня  сухариком,  за  шею
обнял,  в  ухо  шептал: - Спасибо,  друг,  из  огня  вынес,  спас  от  позорной  смерти! -
Абрек  встал  на  дыбы,  копытами  выбил  чечётку.  Горцы  смотрели,  удивлялись  встрече  друзей:  - Такого  коня – хану  под  седло, а у султана нет такого! -
Ходили  в  набеги,  играли  со  смертью,  а  Роман  в  гуще  боя  оказывался,  рубился,  не
оглядывался.  В  одном  бою  князя   Чакчевадзе  встретил.  Рубились  в  поединке,  как
былинные  витязи,  кони  друг  друга  зубами  рвали,  воинам  помогали.
Изловчился  казак,  сбросил  князя  под  ноги  скакуна: - Продать  туркам,   вечным рабом  ему  быть  за  предательство!-
   У  юной  Зейнаб    глаза   все  мысли  выдают,  о  чём  думает – на  лице  написано.
Уходил  казак  в  набег,  девушка  поднималась  на  выступ  горы,  стояла,  вдали  смот рела.   Подружки  шутили  при  встрече: - Витязь  улетел  на  коне – соколе,  назад не
вернётся.  Он  полюбил  Фею  гор,  ей  дарит  подарки,  ей  шепчет  любовные  слова,
обнимает  и  целует! -  Девушка  смотрела  на  подруг,  не  спорила.  Жалко  ей  было
тратить  заветные  мечты  на  пустые  разговоры:  - Мой  казак,  только  меня  любит,  а
Фея – это  сон.  Проснётся  он,  увидит  меня,  обнимет,   сердцем  полюбит! -
   Араб  по  ступеням  процокал  кованными  копытами,  у  раскрытых  дверей  встал,  не идёт.  Роман  покинул  седло,  шагнул  за  порог,  с  сабли  кровь  капала.  А  в  храме  све чи  горят,  лики  святых  строгими  глазами  смотрят,  и – тишина.
Вспомнил  он  отца  Савву,  его  рассказы  о  святых  угодниках,  невольно  перекрестился.
Поразила  его  мысль:  он  христиан  грабит,  православную  веру  забыл,  к  мусульманам
приблизился.  Значит  он – нехристь,  басурман?
Выведал  он,  что  Шагин - Гирей  горцам  Кавказский   Халифат  обещал,  если  его  вык рикнут   Султаном,  объединятся  под  знаменем   Пророка,  пойдут  войной  на  неверных.  Значит,  они  нападут  на  казачьи  станицы,  убьют  отца, мать, братьев уведут  в  рабство?  Роман  опустился  на  колени,  стал  молиться.  Забыл  он  Отче  наш, просил  прощенья,  плакал  сердцем. Старый  монах,  в  чёрной  хламиде  с  капюшоном,  подошёл,  благосло вил  деревянным  крестом. Что он говорил,  Роман  не  понял,  но  на  душе  стало  светлее.
 - В  горах  Кавказа  копится  чёрная  сила,  она  выплеснется  на  берега  Кубани,  затопит
кровью  прикубанские  степи! -  услышал  Роман.
Городок  горел  со  всех  сторон.  Чеченцы  скакали  по  улицам,  а  впереди  седла - баран,
или  девушка.  Стон  и  плачь,  кровь  и  огонь,  вот  результат  набега.
  Вернулись  в  аул  тёмной  ночью.  Навстречу  выбежала  Зейнаб,  бросилась  обнимать
казака  и  брата.  Хот  улыбался:  - Любит  тебя  сестра.  Примешь  мусульманство,  спра вим  свадьбу! - сказал  он.  Роман  набросил  на  плечи  девушки  дорогой  платок, вошёл  в  саклю,  упал  на  лежанку:  - Заворожила  вольного  казака  Фея  гор,  заколдовала,  глаза  любовной  пеленой  затуманила! - думал  Роман - Пора  домой  возвращаться,  казаков  готовить  на  бой  кровавый,  за  Веру  царя и  Отечество! -
  Утром  спросил  бека:  - Народы  Кавказа  признали  султаном  Шагин – Гирея? -
Бек  Хот  захохотал: - Этот  шакал  подписал  отречение  от  престола  Гиреев,  значит
потерял  власть  над  татарами  и  ногайцами.  Народы  Кавказа чтут свою  независимость,  соберутся  вместе,  только  тогда,  когда  пророк  Магомет  позовёт! -
Роман   вымыл   Араба,  примерил  новое  седло  и  уздечку,  перековал  жеребца, достал  казачью  одежду,  смело  пошёл  к  сакле  Бека.
Алые  шаровары  спадали  на  мягкие  сапоги,  бархатная  безрукавка  оттеняла  белую,
вышитую  рубашку,  распахнутую  на  могучей  груди,  и  православный  крест  на  шее.
На  боку - дорогая  сабля,  за  кушаком - кинжал  и  пистолеты  в  серебре.
Бек  Хот  возлежал  на  коврах  и  подушках,  курил  кальян.  Увидел  Романа,  встал, рас кинул  руки  для  объятья  и  замер.  Сел,  скрестил  ноги,  на  колени  положил лёгкую  саблю.  Он  всё  понял.  Роман  поклонился,  сказал:  - Бек  Хот!  Спасибо  за  хлеб –соль,
за  гостеприимство!  Наша  дружба  нерушима,  как  горы  Кавказа,  но  пора  домой!
Там  больная  мать  слёзы  выплакала,  отцу  старику  требуется  помощь! -
Хот  стукнул  кулаком  по  коленке:  - У  меня  одна  сестра!  Она  любит  тебя,  казак!
   - Отдай  сестру,   Бек!  Подари  вечное  счастье! - попросил   Роман.
Хот  оттолкнул  кальян,  выхватил  саблю: - По  закону  гор  горцы  не  продают  поро дистых  кобылиц,  не  отдают  в  руки  неверных  наших  женщин,  им  режут  горло,
но  не  продают.  Ты  можешь  украсть  невесту,  но  кровная  месть  найдёт  злодея! -
  -Ты  видел  меня  в  бою,  дважды  я  принял  удар,  предназначенный  тебе.  Я  не  кривил
душой,  полюбил  сердцем.  В  чём  моя  вина?  Да,  я – христианин!  Но  Бог – един!
Он  одинаково  любит  мусульман  и  православных! - шептал  казак.
Зейнаб  выбежала   на  мужскую  половину,  упала  в  ноги  брату: - Жестокое  сердце  льёт
невинную  кровь,  любящее  сердце  дарит  любовь!  Пожалей  нас,  брат! -
  Двадцать  проверенных  воинов  провожали  вьючный  караван.  Зейнаб,  в  одежде
молодого  джигита,  весь  день  скакала  на  породистой  кобылице.  Богатое  приданое
навьючено  на  ослов,  а  главное – породистая  кобылица.  Бек Хот  забыл  закон  гор.
Старый  мулла,  тайно,  обвенчал  молодых  по  мусульманскому  обычаю,  благословил
Кораном: - Живите  в  мире,  дети! - напутствовал  он.
Караван  вышел  из  аула  рано  утром  и  пропал  в  утреннем  тумане.  Любопытные
подружки  расспрашивали  прислугу.   Ответ  был  один:  - В гареме  паши  она  найдёт  своё  счастье! -  Подружки  хохотали:  - Любила  казака,  а  в  гареме  успокоится!-
   Адыгейцы  не  трогали  караван.  Увидев  знамя  Хота,  уходили  в сторону,  кланялись.
Знакомые  тополя  показались  на  крутом  берегу  Кубани.  Роман  выстрелил  из  ружья,
закричал: - Эге - гей!  Давай  переправу! -  На  Прикубанском  хуторе  тревога,  кто  бежит
с  ружьём,  кто  с  топором,  а  братья  столкнули  лодки,  гребут,  хохочут  от  радости.
 - Брат  вернулся,  да  не  один,  а  с  суженой.  Видели,  как  обнимал  молодого  джигита,
снял с  головы  папаху,  косы  девичьи  упали  на  плечи. Черкешенка  украсит  род  Остапа! -  Усатые  казаки  напугали  девушку.  Обнимали,  целовали  в  губы,  а  у  них  в
ауле  так  не  делают. -  Не  сдержанный  народ – казаки – подумала  она.
Женщины  повели  её  в  дом,  умыться,  переодеться  с  дороги,  попить  кваску.
Зейнаб  осмотрела  комнаты  нового  дома:  стены  ровные,  белые,  окна  большие,  светлые,  цветы  цветут  на  подоконниках,  на  полу  половики  дорожками.  Удивили
её  пуховые  перины,  огромные  пуховые  подушки  и  одеяла.  Не  выдержала,  упала
на  перину,  почувствовала  мягкое,  нежное  тепло.  А  её  ложе,  на  женской  половине,   
было  каменное,  шкурами  укрытое,  заплакала.  Вера  подошла  неслышно,  присела,
погладила  по  голове: - Ничего,  дочка,  привыкнешь,  полюбишь  нашу  жизнь! -
Зейнаб  прижалась  к  женщине,  почувствовала  материнское  тепло.  Не  помнила  она  мать  и  отца,  знала  только  брата,  а  женщина  баюкала  вновь  обретённую  дочь,
тихо  плакала.  Зейнаб  выговорила  порусски:  - Мама,  не  плачь,  я  вернулась! -
    Старший  воин  торопил  Романа:  - Свадьбу  играй  казацкую,  так  приказал  Бек! -
Из  ворот  хутора  вырвались  лихие  тройки  с  молодыми  и  гостями,  а  вокруг  скакали  абреки,  палили  из  ружей.  Они  охраняли  честь  невесты.
Пронеслись  станицей  так,  что  подавили  гусей  и  куриц,  напугали  жителей.  Джигиты
показали  удаль  джигитовки,  вставали  в  седле  в  полный  рост, рубили  воздух саблями,  на  скаку  стреляли, кричали – Хох!  Хох! - 
Отец  Савва  крестил  молодую,  нарёк  имя -  Анна.  Венчание  проходило  в  присутствии
станичного  атамана.  Казаки  кричали: «Любо!  Ура  молодым!».
Свадьбу  к  хутору  провожала  сотня  отборных  казаков.  Разворачивались  лавой, стреляя   находу,  скакали  плотным  строем, гордились  выправкой  и  скакунами:
 - Аллах  видел,  Зейнаб  будет  счастлива! - сказали  воины,  направились  в  горы.               
   Атаман  Кубанского  Казачьего  Войска,  выслушал  станичного  атамана,  выслушал  Романа,  постучал  трубкой  по  пепельнице: - Так,  значит,  нового  пророка  ждут  горцы?
Многие  пытались  объединить  народы  Кавказа  под  знаменем  Турции  и  Персии, не получилось. А вот под знаменем  пророка, именем мусульманской веры, шейх Мансур, объединит.  Хитрый  имам,  ждёт  удобного  случая,  Но  казаки  не  дремлют.
Терское  казачество  потеснило  чеченцев,  укрепили  станицу  Грозная,  наступили  на  хвост  Мансуру.  Наши  казаки  вошли  в  Адыгею,  поставили  станицы  Белореченская,
Лабинская,  Саратовская,  Северская,  Абинская.    Екатеринодар  защищён  крепким
заслоном.  Спасибо  казаки,  отпишу князю   Потёмкину:  надо  брать  Анапу,  оттеснять
горцев  в горы.  Перепрыгнуть  через  перевалы  Кавказа,  значить   усмирить  Кабарду.
Эти  задачи  государственные,  политические.  Наша  задача  удержать  линию  по  реке
Кубань.  Мы,  степные  казаки,  должны  пахать  землю,  выращивать  хлеб,  обеспечить
русскую  кавалерию  овсом  и  сеном.  Горские  станицы  на  острие  борьбы.  Многих
казаков  достанет  пуля  абрека,  стрелы  татарские  больно  жалят!-
Атаман  наполнил  стопки  горилкой: - Выпьем за  великого  бунтаря  Емельяна  Пугачёва.
10  января  1775 г, в Москве, на Болоте, казнили  злодея.  Простой  народ  свободу  не
обрёл, а кнут, плаху и виселицу получил.  Кубанское  казачество  благодарно  Екатерине  и  Потёмкину, что вырвали украинского холопа, вольного  казака,  из  рук  шляхты поль ской,  от  кабалы  русской.    Казак – вольная  птица,  верно  служит  интересам  госу дарства,  стоит  на  охране  границы.  Бунт  для  кубанского  казака – утопия.
На  своём  наделе  земли  он  хозяин,  сеет  пшеницу,  травы  для  скота,  разводит  сады  и
виноградники.  Заплатил  налог,  остальное  вези  на   «Сенной  Рынок»,  обогащайся.
Но  придёт  время,  труба  зовёт  в  поход,  казак должен  оставить   жену  и  детей,
постоять  за  Отечество.  Вот так  я  думаю,  казаки! -
Роман  не  заметил,  что  кабинет  атамана  заполнили  станичные  атаманы.
Он  вышел  на  площадь,  взнуздал  Араба,  порысил  к  станице,  к  хутору.  Представил,
как он  будет  дарить  подарки,  жене  и  племянникам,  отцу  и  братьям,  мачехе  Вере,
снохам,  пришлым  работникам,  запел   боевую   казацкую  песню:
«Ой,  при  лужке,  при  лужке,  при знакомом  поле…».
Пелось  от  души,  и  песня  летела  над  полем,  кружилась  над  быстрой  рекой,  долетала
до  левого  берега,  тревожила  адыгейцев.  Джигиты  торопили  коней,  молодые девы
поднимались  на  цыпочки,  вытягивались   струночкой,  и  туманились  ясные   глаза   
мечтой  о  любви  и   вечном    счастье.    
  Заехал  за  леваду  хутора,  свистнул  поразбойничьи,  спрыгнул  на  землю, сгрёб племян ников  в  охапку,  поднял  на  руках  жену,  кружил  и  целовал  смуглянку:
 - Фея  моя  прекрасная,  горная  принцесса,  казачка  Аннушка!  Я  люблю  вас! -
Собрались  мужчины,  радовались  подаркам,  как  дети,  благодарили.
Роман  передал  наказ  атамана:  - С  откосов  Казбека  и  Эльбруса  движется  чёрная хма ра,  сметая  на  своём  пути  всё  живое.  Медленно  идёт,  наслаждается  кровью  и потом  рабов  и  рабынь.  Казаков  мало,  но  встанем,  как  один,  защитим  родной  край.
Каждое  утро,  перед  работами  в  поле,  седлаем  коней,  тренируемся.  Молодым  работ никам  выбрать  коней,  справить  справу.   Настало  время  встать  в  строй  эскадрона,  в  строй  казачества.    Держать  порох  сухим! - так  наказал  атаман.
В  станице  и  хуторе  возобновились  тренировки  сотен.  подковали  коней,  подгоняли
сёдла  и  сбрую,  точили  копья  и  сабли.  Станица  готовилась  к  бою.
  И  было  так:  казак  выезжал  с  семьёй  в  поле,  пахать  и  сеять,  косить  и  жать,  а  бое вой  конь  под  седлом,  шашка  на  боку,  кинжал  за  поясом,  а  ружьё  в  подводе лежит,  заряжено.  Налетит  ногайский  татарин,  отбивается  казак  всей  семьёй,  бабы заряжают,  казаки  стреляют,  подвода,  как  редут,  татарские  стрелы  каленые.
Дежурная  сотня  на  выручку  спешит,  коней  не  жалеют,  саблями  играют.  И  начина ется  гонка  боевых  коней.  Кони  степняков  не  выдерживают   гонки  казацких  коней,  кормленных  зерном,  и  летят  головы  с  плеч,  и  горят  татарские  кибитки  и  юрты,  и  плачут  женщины  и  дети,  проклинают  войну.  Отары  и  табуны – добыча  казаков.  Осыпается  прахом  улус  ногайский,  пустеет  кочевье  и  только  конский  щавель  и  бузина  укажут  это  место.  Женщины  и  дети  бредут  в  соседнее  кочевье,  в вечное  рабство.  Таков  закон  степи.  Казаки  подбирают  павших  братьев,  хоронят  всей стани цей,  и  выезжают  в  поле  пахать  и  сеять.
  Решили  атаманы  отгородиться  от  степи  новой  станицей.  Обозы  переселенцев  двига лись  на  восток,  в  широкие  ставропольские  степи.  Украина – мать  провожала  своих  сыновей  на  новые  земли,  к  вольной  жизни:  - Есть  в  степи  город  Изобильный,
там  найдём  свою  мечту!-  Улыбались  станичники: - Богаче  нашей  земли  на  свете  нет, селитесь  здесь,  а  станицу  назовём – Старомышастовская!-   
Кошевой  атаман  закрутил  вислый  ус,  хитро  улыбнулся:  - Нехай  буде  по  вашему!
А  семенное  зерно  есть,  а  живность,  коровок  там,  овечек  подарите?-
Станичники  радовались:  - Разграничим  земли  между  станицами,  дадим  зерно  и  саже нцы,  чтоб  поле  зеленело  и  сады  цвели.  Всё  будет,  только  трудись  казак,  по сторо нам  оглядывайся,  боевого  коня  под  рукой  держи!-
Остановились  у  озера  степного,  где  камыши  в  два  человеческих  роста,  где  рыба
из  воды  выпрыгивает,  где  царство  водоплавающей  птицы,  колышки  в  землю  вбили:
  - Здесь  стоять  степной  станице! - сказал  атаман,  перекрестился.
Переселенцы  поставили  подводы  кругом,  по  древнему  обычаю  походного  лагеря,  камышей  наломали,  костры  запалили,  кашу  варить.
Долго  ходили  атаманы,  шагами  поле  метили,  решали,  где  атаманский  дом  поставить,
как  улицы  назвать,  как  хозяйство  вести:  - Сотню   в  строй  поставишь,  обучишь,  как 
положено,  в  Кубанское  войско  зачислим.  Звание  сотника,  офицерские  погоны, 
жалованье  от  государыни.  На  каждого  казака  30  десятин  земли.  Строевой  конь  под
седлом,  рабочие  лошади,  волы – каждому  хозяину.  Вот  примерный  план  станицы.
Квадратики,  это  план  отдельного  хозяйства.  Пускай  строят  хаты  и  конюшни,  сараи
и  амбары,  копают  колодцы,  роют  погреба.  Этот  год  посвяти  строительству.  Зимы
здесь - разные,  бывают  морозные,  бывают  дождливые,  но  в  тёплой  хате  непогода  -
гостья.  Боевых  коней  проверяй  ежемесячно,  подковы  там,  сбрую,  тренировки – каждое  утро.  На  холмике  поставь  сторожевую  вышку,  это  первое,  чтобы  огнём  нам
весть  подавать!-  Станичный  атаман  задымил  трубку:  - Пошли  кашу  пробовать! -
А  лагерь  обустраивался.   Наломали  камыша,  над  подводами  навесы  устроили,  войло ки  расстелили,  одним  словом – табор.
Пожилые  казаки,  после  обеда,  спать  завалились,  а  молодёжь  танцы  устроила.  Наш лась  бандура,  нашлись  цимбалы,  барабан  и  свирели.  Ударил  барабан,  подхватили  свирели  и  родилась  музыка,  в  круг  зовёт,  пару  выбирать.
Станичные  казаки  пример  показали,  так  «Гопака»  топнули,  что  земля  дрогнула.
Украинские  девчата  во  всём  мире  славятся,  что  танцем  искромётным,  что  песней.
Уселись  хороводом  на  ствол  сухого  осокоря,  так  запели,  что  сердце  на  части  рвёт ся:  «Несёт   Галя   воду,  коромысло  гнётся…».
До  самого  утра  готовы  петь  ясноглазые,  но  окрик  атамана  потушил  веселье. Три  дня  размеряли  квадраты  усадьб,  вбивали  колышки,  рисовали  номера.
На  четвёртый,  утром,  тащили  из  папахи  номер,  как  судьбу  за  волосы.  Радовались,
если  попадали  в  соседи  старые  друзья,  менялись  номерами,  спорили.
Въезжал  казак  с  семьёй  на  свой  огород,  и,  как  будь - то  отгораживался  от  мира. 
Откуда  появлялись  тайны,  зависть  и  ненависть,  зло  и  страх?
   Развернуть  походную  кузницу – недолго:  разжёг  горн,  вкопал  в  землю  наковальню,
ударил  молотом  по  раскалённому  металлу,  наковальня  отозвалась  ответным  звоном  и  закипела  работа.  Кузнец  молоточком  постукивает,  молотобоец  ухает   тяжёлым молотом  и  появляется  подкова.  Подковать  сотню  лошадей,  настучишься  молотом.
Дубовые  стволы  поднимали  канатами,  крепили  хитрыми  запилами  и  вот  встала
вышка  в  три  яруса.  Забрался  атаман  на  верхнюю  площадку,  осмотрел  дали  дальние,
сказал:  - Это  хорошо!  Далеко  видно,    всё  слышно! -   Приказал  закрепить  колокол,
тревогу  будить.  Каждое  утро  станица  просыпалась  по  сигналу  колокола.
Первую  борозду  освятил  отец  Савва,  привезли  на  тройке  попа,  устроили  купель,
окрестили  младенцев,  молодые  венчаться  напросились.  Кадило  накалялось  от  святого  огня,  а  Савва  читал  молитвы,  радовался:  - Слава  отцу  нашему Господу!  Новое
племя  в  поля  выйдет,  семя  рассеет,  а  хлеб - всему  голова!-
Вот  и  сотня  построена,  волнуется,  кони  на  месте  не  стоят,  вырваться  в  степь  спе шат.  Не  легкое  это  дело,  коней  к  строю  приучить,  а  казака  конём  владеть.
Каждое  утро  построение,  атаман  проверял  чистоту  коней,  исправность  снаряжения,
остроту  оружия:  - За  мной,  рысью,  марш! -  и  срывалась  сотня  за  атаманом.
Время  повернуло  к  осени,  из  многих  труб  дымок  к  небу  тянется,  хату  венчает.
Собрали  первый  урожай  с  огородов,  радовались: - До  весны  доживём,  больше овощей  посеем!-   Выходил   утром  казак,  первым  делом  боевого  коня  напоит,  почистит,
свежего  корма  подбросит,  добрый  конь  казаку – брат. 
Осмотрит   своё  хозяйство,  сердце  радуется.   Коровы  ухоженные,  удойные,  телята  сытые,  резвые,  баран  вымахал  с  телёнка  и  приплод  сердце  радует.  Птица  разная
ногами  кучи  разгребают,  золотое  зерно  ищут.
Прыгнет  казак  в  седло,  свистнет,  склонится  к  гриве,  не  скачет,  а  летит,  как  степной
орёл,  ни  какой  враг  не  страшен.  Сабля  в  его  руке  свищет  молнией,  ударит  громом.
   Собирались  всем  табором,  месили  глину  с  половой  и  соломой,  обмазывали  стены,
накладывали  потолки,  выравнивали  углы.  Хаты  росли,  как  грибы  в  дождик.
Хозяйка  накрывала  столы,  угощала  работников: - Кушайте,  люди  добрые,  нехай  в
хате  счастье  поселится! -  А  люди  пили  горилку,  заедали  свежим  хлебом  с  салом,
отшучивались:  - В  хате  печка  да  хозяйка – главные.  Печка  натоплена,  пироги  на  столе,  в  семье  порядок.  Вернётся  казак  с  поля,  а  жена  его  встречает,  за  стол  при глашает,  накормит  вкусненьким,  спать  уложит! -
Старый казак  пробурчал  в  седые  усы:  - Уложит  и  всю  ночь  сказки  рассказывает! -
Запорожец,  он  не признавал  семьи,  жил  вечным  холостяком,  состарился  и  остался
одиноким.  Старушки  шутили: -  Накрой  полой,  старость  согреешь!-
   Осень  торопливо  собирала  плоды  лета,  готовила  степь  к  зимней  спячке.
Станичники  перековывали  коней,  готовили  зимнюю  справу,  пересчитывали  табуны,
выбирали  строевых   скакунов.  Станица  к  бою  готова.


                Глава 5

Два шага  назад

     Казак – слово  сарматское.  Русское  слово – вольный  человек.  Крепостные  крестьяне,
доведённые  до  отчаянья    крепостниками,  сбивались  в  отряды  вольных  людей, уходи ли  на  Дон,  на  вольный  промысел.   Одни  охотились  на  степную  живность,  другие  занимались  рыбным  промыслом.  Купцы  скупали  товар,  кричали:  - Мало  наработали,  вы  не  прокормитесь  этим  промыслом.   Ловите  татар  и  ногайцев,  гоните  их  скот,  озолотитесь!-   Казакам  пришлось  выходить  в  степи.  Было  время  ослабленья   татар,  разделенья  Золотой  Орды.  Казачьи  отряды – курени,  во  главе  с  куренным  атаманом,  стали  оседать    в  степи,  в  верховьях  Дона,  в  укреплённых  станицах.   Донские  казаки – первообраз  степного  казачества.    
   Много  славных  страниц  в  истории  Войска  Донского.  Выходцы  с  Дона,  Степан
Разин,  Пугачёв,  сотрясали  устои  империи  народным  бунтом,  разбоем.
Знали  о   донских  казаках  Крымские  ханы  и  Турецкие  султаны.  Собрались  дончаки,
на  малых  чёлнах   подошли  к   Азову,  окружили  конницей  с  суши,  приступом  взяли
турецкую  крепость.  Турки,  на  боевых  кораблях,  подвозили  янычар,  шли  на  приступ,
но  отступали  с  большими  потерями.  Московский  царь  испугался  войны  с  Турцией,
уговорил  донских  атаманов  оставить  крепость,  замириться.
Отступили  казаки  от  Азова,  разрушили  бастионы,  а  пушки  сбросили  со  стен.
С  этого  времени  Донское  казачье  войско  стало  служить  интересам  России.
Не  смирился  с  этим  куренной  атаман,  увёл  свой  отряд  на  Терек,  организовал
Терское  казачье  войско.  Века  прошли,  а  потомки  остались.
В  авангарде  русских  войск,  донские  казаки,  под  командованием  молодого  атамана
Матвея  Платова,  брали  Очаков,  Хотин,  Измаил.  Слава   донским   атаманам!
Пришло  время  укрепленья  Азово – Моздокской  линии, донские  казаки  подняли боевые  курени,   укрепились  на  кубанской  земле,  построили  станицы.
    Запорожье,  оно  возникло  из  промыслового  «казацства  на  поле».  Из  малых  отрядов
сбивался   кош,  курень,  и  дрогнула  степь  от  бега  казацких  коней.
Пустели  татарские  кочевья  после  набега   вольных казаков,  пылили  по  степи  пленные  татары,  платили  казаки  за  три  века  татарского  ига.  Око  за  око!
На  лёгких  чёлнах  спустились  казаки  за  пороги,  укрепили  остров  Хортицу   древесной
засекой,  на  валу  поставили  пушки,  взятые  в  татарских  и  турецких  крепостях,  и наз вали  остров – Запорожская   Сечь,  а  себя – рыцарство  войска  Запорожского.
«Казацкий  хлеб» - набеги  на  соседние  страны,  был  удалой  и  кровавый.  Горели  татар ские  кибитки,  поселенья  молдаван,  богатые  поместья  польской  шляхты,  посёлки  и  выселки   Черниговские  и  Рязанские.
На  лёгких  чёлнах  «Чайках»  Запорожская  вольница  бросала  чалки  в  бухтах  Крыма,
по  берегам  Чёрного  моря,  заходили  в  Босфор,  в  гости  к  турецкому  султану.
Крымский  хан  Гирей  не  решался  совершить  набег,  без  договора  с  Запорожской  Сечью.  Вольные,  они  не  признавали  ни  царей,  ни  ханов,  ни  королей  и  султанов.
Мирное  население  вздрагивало,  услышав  слово – казак. 
Шли  годы,  Польские  паны  холопили  украинское  население,  старались  одеть  ярмо
на  вольного  запорожца.  И  вспыхивали  народные  восстания  Сагайдачного,  Дорошенко,  Богдана  Хмельницкого.  Ещё  немного  и  сбросим  иго  польское  с  полей
Украины.  Богдан  Хмельницкий  подписал  договор: «Присоединение  Украины  к России»,  но   Правобережная  Украина  осталась  под  Польшей.
   Военным  братством,  кошем,  правил  избираемый  сечевою  радой  кошевой  атаман.
Есаул,  судья  и  писарь – сечевая  старшина,  правительство.
Кош  разбит  на  отряды – курени,  а  их  было  38,  которыми  управляли  куренные  атама ны.  Запорожцы  всего  более  дорожили  товарищеским  равенством.  Неугодных выкри кивали  на  раде,  а  сечевой  круг  решал:  казнить  или  миловать;  насыпали за  пазуху   нужное  количество  песка,  бросали  в  воду.
Тут  же  выкрикивали  нового  атамана,  а  если  атаман  предлагал   набег  на  Молдавию
или  Крым,  называли  его  гетманом.
Получилось  так,  что  десятки  тысяч  вольных  людей  оказались  без  веры  и  отечества.
Для  них  было  всё  равно,  где  добывать  «казацкий  хлеб»,  грабить  польских  панов,
украинских  мещан, или  идти  на  Московию.  Разбойные  шайки  казаков,  бродили  по  всей  земле  русской  во  времена  Смуты.
Свои  боевые  услуги  казаки  предлагали  императору германскому  против  турок, своему  польскому  правительству  против  Москвы  и  Крыма,  а  Москве  против  Польши.  Кто  больше  заплатит,  тот  и  пан.  В  обычаях  атаманов  было:  уйти  с  поля  боя,  если  мало  заплатили  и  повернуть  своё  оружие  против  нанимателей:
  - Москали  обидели  рыцарство,  бей  москалей!- кричали атаманы. 
Польша  приняла  католичество,  появились  иезуиты,  которые  набросились  на  право славие,  изгоняли  священнослужителей, присваивали церкви  и приходы, а  значит  власть  и  деньги.  Уния  победила.  Православное  духовенство  обратилось  к казакам:  - Вы -  русские  люди,  а  значит у  вас  греческий  Бог!  Бей  панов – хизматов, их агентов  евреев,  спасай  Россию! 
Гетман  Сагайдачный,  со  всем  войском  Запорожским,  утопили  киевского  войта,  кото рый  притеснял  православных,  восстановил высшую православную иерархию, грабил  протестантов  и  иезуитов: - Убей  католика,  как  пса  бродячего! - призывал  он.
Всё  больше  запорожцев  селилось  на  хуторах,  занималось  земледелием,  принимало
«голоту» - бедных  казаков,  холопили  их.  Появилась  запорожская  шляхта.
Коронный  гетман  Конеспольский  установил  реестровое  казацкое  войско  в  6 тыс. чело век,  разделил  их  на  6  полков.  Появились  полковники.
При  Богдане  Хмельницком  полков  было  16,  и  всех  их  записали  в  реестровые казаки.  Не  реестровый  казак  считался  посполитом,  то есть – холопом.
Незаметно  казацкая  старшина  подчинилась  польским  управителям,  забыла  о  казацкой
воле. Полки селились по  городам: Белоцерковский,  Корсунский, Каневский,  Черкасский,  Переяславский.  Остальное  казачество  загонялось  в  поспольство.
Бежали  казаки  в  Запорожье,  копились,  выплескивались  на  Украину  восстаниями.
Славные  атаманы  Жмайла,  Тарас, Павлюк,  Гуня  вели  запорожцев  против  ляхов,  а
реестровые  казаки  вставали  под  знамёна  польских  гетманов.
Раскололось  казачество,  стонало  в  крепостном  ярме,  и  только  в  Запорожье  горело
пламя  видимой  свободы. 
Войска  Румянцева,  в  походе  на  Дунай,   не  трогали  казаков,  призывали  на  службу
Государыне   Екатерине,  а  казаки  роптали.  Так  появились  верные  и  неверные  казаки.
Неверные  ушли  за  Дунай,  образовали  Задунайскую  Сечь.
Верные  штурмовали  Очаков  и  Измаил.   Из  них  было  создано  Черноморское   войско.
Потёмкин  расселил  их  по  берегу  Чёрного  моря  в  голой  степи: -Охраняйте  побережье  от  турок,  а  потом  я  вас  переселю  на  Кубань,  на  новые  земли!-
Так  появилось  Кубанское  Казачье  Войско.
                Глава 6
Казак  Иван   Гайворон

   Старый  казак  Иван  Гайворон  выслушал  слова  атамана,  покачал  головой:
  -Ох,  добре  було  на  Краине,  аж  чубы  у  голоты  трещали,  а  паны  пановали! - замолчал,  пыхнул  глиняной  трубкой - сопилкой,  сплюнул  на  пол.
Добрый  казак  Иван  Гайворон,  в  походы  ходил,  рубил  с  плеча,  не  жалел  бархата  и
поволок,  гроши  бросал  горстями,  от  жёнок открещивался, как от чёрта  в  тёмном  углу.  Была  у  него  одна  зазноба  в  ближнем  хуторе,  для  неё  брал  разное  узорочье, шелка  и  бархаты,  о  Боге  не  думал.  Вернулся  в  хутор,  а  там  дым  коромыслом.
Казаки  соседнего  куреня  бал  празднуют,  горилки  не жалеют.  Зазноба  его  с  казаками
любовь крутит, трое в очереди  стоят. Помутилось в голове у Ивана, выхватил он саблю  острую,  жёнку  в  куски   изрубил.  Казаки - на  коней  запрыгнули,  ускакали  от  страха.
С тех  пор  не  смотрел  он  на  бабье  племя,  плевался  вослед.
Узнали  атаманы  о  зле  Ивана, насыпали за пазуху песку речного, со связанными руками  в  Днепр  бросили: - Если  невиновен,  то  выплывешь! У нас -  кровь  за  кровь!-
Задержал  дыханье  казак,  вниз  головой  плывёт,  а  река  песок  вымывает.
Глотнул  воздуха,  нырнул   до дна,  верёвки  на  руках  распутал,  лёг  на  спину,  руки
раскинул.  Река  несёт  тело,  казак  дремлет,  сил  набирается.
Очнулся  тогда,  когда  верба  склонённая  лицо  защекотала.  Раскрыл  глаза,  а  из  ветвей
на  него  глаза  раскосые  смотрят,  грозят. Рванулся казак из тьмы речной,  упал,  галушку  водную  глотнул,  осмотрелся.  Руки  и  ноги  арканом  спутаны,  не  выкрутишься.  Заорал  он  благим  матом,  всех   чертей  вспомнил,  о  ведьме  забыл.
А  ведьма  его  из  реки  вытащила,  как   чувал  мякины  на  горб  взвалила,  в  свою  нору
потащила.   Напоила  казака  горечью  степною,  шкурами  укрыла: - Отогревайся  казак!
Воды  Днепра – ледяные! - сказала и  пропала. Согрелся казак, в  пот  бросило,  уснул,  как
убитый.  И  снится  ему  сон:  зазноба  с  хутора  пальчиком  грозит,  говорит:
 - Погубил  женскую  душу,  трёх  сыновей  на  свет  пустишь,  вырастишь.  Я  с  ними  любовь  закручу  верёвочкой.  Моими  будут - хлопчики!» - захохотала  хохотом  филина.
Очнулся, а  ведьма  шаровары  спустила, корень жизни возбудила, скачет, как  на  жеребце  стоялом,  ахает.   Упала  с  казака,  руками  и  ногами  обвила,  греет  своим  телом,  в  ухо  что – то  шепчет.  И  так  всю  ночь  до  утра.
Утром  распутала  казака,  одежду  стащила,  на  голого  любовалась. Бросила ему  одежду  татарскую,  сухую,  а  казацкую  в  костёр    швырнула.
Присмотрелся  казак,  а  татарка -  ничего – ядрёная.  Поманил  его  котёл  паром вкусным,  мясным,  аж  в  животе  забурчало.  Одел  он  штаны  татарские,  к  котлу  присел,  ноги  скрестил,  голой  рукой  кусок  мяса  выхватил,  зубами  рванул.
Татарка  хохочет,  ложкой  из  котла мясо выловила в тарелку серебряную и  вилку подала.  Из  одной  посуды  кушают,  друг  на  друга  смотрят,  любуются.
Что  тут  делать?  Забыл  казак  Запорожье,  свой  гнев  и  унижение:  - Выбросили,  как
падаль  последнюю,  заслуги  не помогли! - думал  казак.
 - Товарищество ваше – лютое.  Выкрикнут  имя  на  Раде,  кричи  не  кричи,  не  слушают,
тащат  казнить,  издеваются.  Сколько  невинных  в  Днепр  бросили,  кто  считал?
Вместе  ходили,  отару  проверяли,  пугались  каждого  «Перекати  поле»,  в  кустах  прята лись.  Отгородились  от  людей  берегом  реки  и  ближними  оврагами,  а  время летит  голубем,  законы  жизни - постоянны.  Ушла  татарка  в  степь,  от  казака  отмахнулась,  а  вернулась  с  ребёнком  на  руках.  Сына  назвали  Русланом.  Иван  снял с  шеи  крестик  нательный,  на  сына  одел.   Услышал  как – то  крик  младенца,  увидел:
татарка  обрезанье  совершила,  в  мусульманство  сына   окрестила  и  улыбается.
    Невод  в  реку  забрасывали  и  вытаскивали  вдвоём.  Радовались,  когда  рыба  отбор ная,  огорчались,  когда  коряга  попадалась,  на  водяного  плевались: - Водяной, водяной,  подари  белорыбицу! -   Забросили невод, вытащили осетра  больше  человеческого  роста.  Иван  коптильню  устроил,  закоптил  до  золотого  свеченья, проплывающего  купца  на  торг  заманил.  Торговались  долго,  новости  слушали:
 - Князь  Суворов   на  Измаил  вышел,  штурмом   овладел  крепостью   неприступною,  к
походу  на  Константинополь  готовится!-  Татарка  заплакала: - Потёмкин  отобрал  Крым  татарский,  а  Суворов - Измаил  турецкий,  как  татарам  жить?-
Иван  гладил  татарке  округлившийся  живот,  успокаивал: - Со  мной  не  пропадёшь,  казачкой  станешь,  казаков  вырастишь,  о  неволе  забудешь!-
Взяли  её  в  плен  в  улусе  ногайском,  везли  на  продажу  в   Стамбул  турецкий.  Прыгнула  она  за  борт,  а  вынырнула  у  берега.  Купец  махнул  рукой: - Такую рыбу в  камышах  не  поймаешь,  только  время  потеряешь.  Чёрт,  а  не  девка!
Выменял  казак  у  купца  саблю  острую, два пистоля, седло да уздечку.  Татарка  выбрала  отрез  бархата   синего,  шёлка  алого  и  бусы.
Сама  скроила  рубаху  алую,  шаровары  синие,  на  Ивана  засмотрелась:  - Ты  стал,  как
«Витязь  в  тигровой  шкуре»,  принцессу  покорил, а женой не  назвал!  Сыновей  уведёшь  в  Сечь  казацкую,  забудешь  татарку  одинокую! -  заплакала.
Иван  обнимал  за  плечи,  уговаривал: - Что  плакать,  или  двоих  сыновей принесёшь?-
Как  нагадал.  Ушла  татарка  в  степь,  а  вернулась  с  двумя  младенцами  на  руках.
Гадали,  спорили,  как  сыновей  назвать?  Начитанная  была  татарка,  в  кавказском  ауле
воспитывалась  с  дочерьми  улемов  и  мурз,  школу  гаремных   наложниц  проходили.
Готовили  их  в  гарем  султана  турецкого,  а  досталась  казаку  вольному.
Всех  героев  Золотой  Орды  перебрали,  отбросили,  стали   имена  султанов  вспоминать.
Читала  вирши  на  арабском  языке,  хохотала:  -Только  три  суры  запомнила,  но  там
имён  султанов  нет! -  Иван  поднял  на  руках  первого  сына,  подбросил:  - Первый –
Руслан,  второй  будет – Тарас,  а  третьего – Ярославом  назовём.  Обрезанье  делать не смей!  Первый -  мусульманин,  второй – казак,  третий – православный  русский.  Уживутся  три   народа  в  одной  юрте,  мир  на  земле  настанет! -
  От  реки   послышался  крик: - Рус - Иван!  Выходи  торговать,  меняться,  коня – араба
покупай!-   Выбежал  казак  на  берег,  коней  увидел,  торговаться  не  стал.  Всё  отдал
за  коней  красавцев.  Пять  арабов  свели  на  берег,  уздечки  и  сёдла   на  тропу  бросили.
Купец  золото  считал,  радовался: - Монеты  старинные,  византийские,  три  цены  за  них
выручу  на  базарах  Османской  империи! -  Не  знал  купец,  что  монеты  принадлежали
послу  султанскому.  Плыла  галера  к  миру,  а  досталась  смерти.  Африканская  язва
всех  гребцов  уморила,  до  секретарей  посольских  добралась.  Приказал  посол  якорь
бросить,  шкатулку  с  золотом  взял,  на  палубу  выполз,  умер.  Заметил  Иван  галеру,
подплыл,  якорь  подъёмным  механизмом  выдернул,  взял  шкатулку  из  рук  посла,
к  берегу  поплыл.  Течение  развернуло  корабль,  к  выходу  в  море  понесло.
Закопал  Иван  шкатулку  на  крутом  берегу,  три  дня  к  семье  не  подходил,  ждал  язву.
К  золоту  болезнь  не  пристаёт.
  Пять  арабов  стояли,  умными  глазами  на  Ивана  смотрели,  как  на  нового  хозяина.
Заседлал  казак  коня,  в  степь  поскакал,  радовался  полёту, пел: - Зануздал  казак  коня
золотой  уздою! -  песню  слушали  степные  травы,  суслики  и  полёвки,  орлы  в  небе.
Вернулся купец  в  Стамбул,  а  там  янычары  подхватили  под  руки,  на  казнь потащили.  Голова  украсила  ворота  Эди – Куля  (Семибашенного  замка).
  Обучал  Иван  сыновей джигитовке,  радовался:  - Добрые  казаки  вырастут,  отца – мать
защитят!-  А  казачата  в  сёдлах  встали  в  полный  рост,  скачут,  саблями  салютуют.
Мать  расчесала густые, чёрные волосы, в тугой  узел,  по  татарскому  обычаю  закрутила, золотой  заколкой  заколола.  Жемчужные  бусы,  изумительной  красоты,  спадали  на  высокую  грудь.  Жизнь  на  берегу  Днепра,  без  боярских  поборов,  вольная,  богатая.  Семья  трудилась  на  реке  и  в  поле,  собирали  достаток  в  закрома  и  амбары. В  степь  выезжали  ради  охоты,  ради  проминки  боевых  коней,  ради  забавы.
Иван  Гайворон  снял  папаху,  пригладил  полуседой  оселедец  на  голове,  прислушался.
С  востока  двигался  нарастающий  гул  тысяч  копыт.  Так  скачет  татарская  конница,
охватив  степь   загонной  облавой.
   Очнулся  казак,  из  разрубленной  головы  сукровица  течёт,  в  ухе  щекочет.  Поднял
голову:  небо  серое,  низкое,  степь  широкая,  бескрайная,  и, - тишина.
Оттолкнулся  от  земли,  на  колени  встал.  В  голове  зазвучали  церковные  колокола,
запели  походные  трубы. Перед глазами промелькнули злые татары и копыта полудиких  лошадей.  Смотрел  в  степь,  как  в  туман,  ничего  не  знал,  не  помнил.
Побрёл,  куда  глаза  смотрят.  В  овражке  услышал звон родничка, припал к воде, утолил  жажду  телесную,  а  душа  пламенем  горит. 
Сколько  дней  шёл,  сколько  ночей  не  спал,  не  считал. В глубокой балке на обоз пере селенцев  вышел.  Окружили  его  казаки, расспрашивают, а Иван молчит, руки опустил,  голову  свесил.  Перевязали   жёнки  раны,  накормили,  напоили, свитку и сапоги подо брали,  обули,  папаху  на  голову  надели: - Вроде  казак,  а  без  разума  и  без голоса.  Что  с  убогого  взять? Пускай за обозом следует!-
  Атаман  Наливайко  перекрестился:  - Бог  есть!  Спас!  Вовремя  в  балке   укрылись,
притаились.  Слышали  гул  тысяч  копыт.  Стороной  прошли  басурмане,  не  заметили.
Лежать  бы  нам  в  чистом  поле,  слушать  вороний  грай,  волчий  вой.  Погоняй  волов,
все  балки  к  Дону  ведут,  к  переправе! -
Посадили  Ивана  на  высокую  мажару,  кожухом  накрыли:  -Лежи  казак,  отогревайся,
в  память  приходи.  Вспомнишь  прошлое,  о  будущем  задумаешься!-
Мажара  скрипела  степным  скрипом,  волы  шагали,  жвачку  жевали.
На  переправе  Иван  вспомнил,  что  он  Гайворон.   Донской  водой  умылся,  в  воде
татарку  увидел.  Смотрит  раскосыми  глазами,  молчит. Промелькнули  свирепые татары.  Иван  рубит  острой  саблей,  но  разве  остановишь  одним  мечом  татарскую  лаву?  Заплакал  Иван,  закричал  раненным  голосом.  Обнял  его  старый  казак,  в  ухо
шептал:  - Горе  казацкое,  что море Чёрное,  воды  много,  да  не  попьёшь,  слёз  в горсть
не  соберёшь.  Терпи  казак,  атаманом  будешь! -
  Вышли  к  берегу  Кубани,  к  кургану,  к  древней  могиле  былинного  богатыря,  стан
подводами  окружили,  зажили  жизнью  походной  станицы.  На «Дымной  могиле»
секрет  поставили,  чтоб  врага в  степи  высматривали,  дымом  сигнал   тревоги  переда вали  соседним  станицам.  Служба  царская боевая, спать некогда. То ногайские татары  кочевьем  наступают,  то  лезгины   из - за  реки  грозят,  скот  угоняют.  Крутись казак  на  коне,  отражай  удары  внезапные,  сам  не  плошай,  товарища  выручай.
Иван  Гайворон  окреп,  на  коне  скакал,  врубался  в  самую  гущу  боя,  рубил  с  плеча,
от  затылка  до  седла  разваливал.  Полюбили  его  в  станице,  как  отца  на  свадьбы
приглашали,  вдов  сватали.  Иван  отшучивался:  - Три  жены  у  казака: сабля  острая,
бурка  тёплая,  пуля   меткая.  Где  конь  споткнётся, там  конец пути казака!

                Глава 7
Имам  ал – Мансур

  Разгневался  Аллах  на  правоверных,  ударил  кулаком  по  вершинам  Казбека  и  Эльбруса, так что горы  дрогнули,  зашатались.  Снежные  лавины  в  долины обрушились,  похоронили  аулы  снежным  панцирем.  Камнепады  перегородили  ущелья,  реки  превра тились  в  озёра,  а  озёра  в  провалы  выплеснулись.  Землетрясение!!!
Шейх  Мансур  выбежал  из  мечети.    Купол,  с  полумесяцем  на  шпиле,  рухнул, похо ронил  толпу  мусульман. Шейх воздел  к небу руки: « Всемогущий Аллах! Я  принимаю  этот  знак.  Я - новый   Пророк,  идущий  по  стопам  Мухаммеда!
Ла  иль  Алла!   Нет  Бога  кроме  Бога,  а  Мухаммед  пророк  его!  Ослабели  молитвы
мусульман. Народы разбежались, а гяуры наступают. Огнём  и  мечом,  именем Аллаха,  вернём  страх   правоверным,  обрушим  карающий  меч  на  головы   неверных!».
Шейх  улыбнулся,  уловив  в  словах  музыку  стиха.  Посмотрел  на  склонённые  спины
верующих:  - Я  отказался  встать  под  знамя  Шагин – Гирея,  жалкого  пса,  облизыва ущего сапоги русской кралицы. Был унижен  молвой  глупцов,  но  остался  верен  исламу.  Пришло  время  объявить  себя  имамом. Имам  ал - Мансур -  имя подаренное  Аллахом.  Великий  визирь  султана  прислал  фирман: Горы Кавказа зажгут  огонь  войны - это  путь  к   бессмертию!  Народы Кавказа упадут лавиной на головы гяуров!-
Кивнул  служителям,  те  подвели  белую  лошадь,  крикнули: - Слава  имаму  Мансуру,
святому  Пророку! -  Мансур   поднялся  в  седло,  поцеловал  зелёное  знамя  ислама,
привстал  на  стременах,  крикнул: -  Именем  Аллаха  объявляю  газават,  священную  войну!  Юноши  четырнадцати  лет,  глубокие  старики,  все  оставляют  свои  очаги,
вступают  в  стремя,  собираются  под  знаменем  войны!  Героев  ждут  сады  Эдема,
трусов – смерть  шакала! -
  Из  чеченского  аула  Алды,  на  белой  лошади,  под  зелёным  знаменем,  вышел  имам
Мансур.  Был  1785 г,  год  славных  побед  и  великих  потрясений.  Кавказская  война
продлится  79  лет  и  закончится  в  1864 г  взятием   Шамиля   в ауле  Гуниб.
  Русские  поселения  вырезались  с  озверелой  жестокостью.  Видавшие  виды  улемы
отворачивались  от  расчленённых  трупов  женщин  и  детей.  Дома  сгорали  жарким
пламенем.  Казаки  кругов:  Кизлярского,  Гребенского,  Терского,  поднялись  в  сёдла  и
пошли  по  крутым  тропам  в  вечность,  к  славе.
    Мансур  направил  основной  удар  в  середину  Азово – Моздокской  линии.
В междуречии  рек Белая и Лаба окопался славный Новотроицкий полк. Солдаты ворчали:     - Под  командой  Суворова  шли  в  штыковые  атаки,  надеялись  на  штык, а здесь  в  кротов  превратились,  в  норы  запрятались! -
Но  ударили  пушки  картечью,  командиры  закричали: «Целься!  Пли!» - и  пошла
потеха.  Перед  линией  окопов  визжали  гордые  кабардинцы,  бесстрашные  чеченцы,
осторожные  лезгины  и  черкесы. Ружейные залпы валили с ног великолепных скакунов  и   всадников.  Первая  атака  отбита.  Солдаты  заряжали  ружья,  подсчитывали  свои  потери:  - Вот  вам  и  окоп!  Потеряли   единицы, а накосили сотни. Молодец  полковник,  солдата  бережёт,  для  решающего  боя  готовит  штыковую атаку! -
Командиры  закричали: - Целься неспеша! Пли!  Вторая   очередь – Пли!».  Когда  успели  разделить  солдат,  организовать,  но  работали,   не  спешили,  каждая  пуля  в  цель.  Пушки  раскалились  от  частых  выстрелов,  их поливали уксусом. Ядовитый пар выедал  глаза.  Солдаты  плескали  водой  в  лицо,  вытирались  рукавом: - К  третьему  штурму  готовы!  Заряжай двойным зарядом картечи! -
Третья  атака  захлебнулась  малой  кровью.  Чеченцы  отказались  идти  в  лоб,  они  привыкли  действовать  из  засад.
    Над  полем  боя  клубился  пороховой  дым.  Солдаты  выбегали  из  окопов,  срывали
с  наборных  поясов  дорогие  кинжалы,  сабли,  подбирали  старинные  ружья.
  - Ваше  благородие,  кинжал  в  серебре,  за  рубль  отдам! - торговался  смельчак,  улы бался.   Подпоручик  достал серебряный рубль, ворчал:  - Пропьёшь,  каналья, но хвалю  за  храбрость! -   Солдат  вытягивался  в  струнку,  гаркал: - Рад  стараться!-
Ротные  повара  разносили  кашу  в  окопы:  - Налетай,  славяне!   Сытый  с  голодным
справится! -  Солдаты  доставали  ложки,  садились  обедать: - Сейчас бы  квасу ядрёного,  хлебного, да стопку царской  и  помирать  не надо! -  Выглянул  солдат  из  окопа,  поймал  шальную  пулю.  Та  ударила  в  глаз,  вышла  из  затылка: - Так и не выпил свою  стопку  царской!» -  сокрушались  солдаты, углубляли окоп.
Полковой  командир  внушал  вестовому: - Найдёшь  кубанцев,  передашь  атаману. Когда
пойдут  горцы  в  атаку,  чтоб  ударили  с  фланга  и  тыла,  а  мы  пойдём  в  штыковую! -
Ускакал вестовой, а со  стороны  врага  раздался  рёв  скотины.  Чеченцы  собрали  огром ное  стадо  быков,  разъярили  их  и  погнали  на  окопы.
Пушки  били  ядрами,  калечили  говядину,  но  быки,  почуяв  кровь,  неслись  прыжками,
с  пеной  во  рту. Перепрыгивая окопы,  они  сбили  пушки  с  лафетов,  втоптали  в  землю  прислугу.  Полковой  командир  выхватил саблю, закричал: - Полк! В каре батальонов!  Стройся!   Штыки  вперёд!  Марш!  Марш!!».  И  пошёл,  не оглядываясь, уверенный  в  смелость  своих  солдат.  Не одна  армия  мира  не  устоит  перед  штыками  русских  богатырей!   Шли  батальоны,  выставив  левое  плечо  вперёд,  приготовив штыковой  удар.  С  правого  фланга  послышалось  знакомое  «Ура!»,  гром  тысяч  копыт.  Лава  Кубанского  казачьего  войска  охватила  поле  боя,  и  засверкали  сабли.
Удар  кавалерии  был  столь  стремительный,  что  хвалёные  джигиты  бросились  в  рас сыпную.  Вспыхнула  повальная  резня.  Чеченец  резал  кабардинца,  кабардинец черкеса,  черкес  лезгина.  Кто  трус,  кто  виноват?   А  виноваты  века  вражды.
Имам  ал – Мансур  взобрался  на  гнедую  лошадь,  потрусил  в  горы.  Видит  Аллах,
на  белой  лошади  не  бегут  с  поля  боя.      
   Старый  казак  Иван  Гайворон  наклонился  над  молодым   черкесом,  гладил  бритую
голову,  плакал.  Три  товарища – Владимир,  Иван  и  Алексей,  окружили  ветерана,
стояли,  слушали:  - Вот  и  встретились,  Руслан!  Каким  ветром  занесло  тебя,  сын,
на  это  поле?  Твоя  мать – татарка,  совершила  обрезанье,  воспитала  тебя,  как  мусуль манина.  Я  учил  тебя  искусству  боя.  Зачем  ты  не  срубил  меня?  Лежал  бы  я на  этом  поле  и  безразличными  глазами  смотрел  в  небо,  и  там  увидел  нашу  реку Днепр.
Как  ты  попал  к  черкесам?  Где  твоя  мать  и  братья?  Где  казак – Тарас,  где  Ярослав?
Забыл  ты  отца,  пошёл  по  своей  дороге.  Почему  не  оглянулся,  не  отбил  мой  меч?
Горе  мне,  горе!  Своей  рукой  убил  сына,  старшего,  Руслана! -  Иван  упал  на  грудь
сына,  тряс  его  за  плечи: - Вставай,  сынок,  найдём  мать  и  братьев.  Я  вспомнил,  как
кричал,  чтоб  вы  уходили,  спасали  мать,  как  рубился  с  татарами,  и – тишина!
Станичный  атаман  приказал  казакам: - Похороним    джигита  с  воинскими почестями!-  Подняли  Руслана,  похоронили  в  свежей  могиле.
Не  рассказал  Руслан,  как  он  с  братьями,  по  дну  оврага,  прискакали  к  юрте  матери,
как  мать  приказала  Тарасу  и  Ярославу  уходить  в  Сечь,  к  запорожцам,  как  достала
из  тайника  золотого  сокола – символ  власти,  надела  на  шею  сына:  - Ты – хан Золотой   Орды,  потомок  Великих  моголов!  Татары  подчинятся  Хану!».
В  юрту  вбежали  татары,  увидели  Хана,  упали  на  колени.       
   Грязные  и тощие  дервиши,  стуча  погремушками,  разнесли  весть  по  горным  аулам:
  - Радуйтесь,  правоверные!  Аллах  обратил  свой  взор  на  горы   Кавказа!  Великий
Пророк – Мансур  соберёт  правоверных  на  вечерний  намаз.  Он  откроет  вам  тайну
служения  Аллаху,  поведёт  на  последний  бой  с  неверными! -
Кабардинцы,  балкарцы,  осетины,  карачаевцы  собирались  под  знамёна  ислама.
Улемы  и  мурзы,  князья  и  беки  клялись  на   Коране,  целовали  зелёное  знамя:
  - Сбросим гяуров с гор  Кавказа,  как  ураган  пронесёмся  по  полям  неверных,  прольём
кровь  младенцев  во  имя   Аллаха! - кричали  они.
Имам  ал – Мансур  сидел  на  белой  лошади,  а  с  холма  скатывалась  непобедимая
конница.  Турецкий  оркестр  играл  «Марш  янычар»,  зелёные  знамёна  плескались
шёлком,  крики  воинов  шумели,  как  морской  прибой.  Мансур  поднял  руку,  барабаны  отбили  дробь,  медные  тарелки  оборвали  звуки  марша  ядовитым  шипением.
  - Аллах  видит!  Нет  Бога  могучей  Аллаха!  Вперёд,  джигиты!» - махнул  рукой.
Отряд  за  отрядом,  в  громе  копыт,  проносилась   Кабарда, Чечкерия,  Осетия.
Шестихвостный  кохан – туй  нёс  огромный  чеченец.  Зелёные  знамёна,  с  серебряным
полумесяцем  накрывали  крупы  коней.  Кони  пугались,  вставали  на дыбы.
Всадники  стреляли  в  воздух.  Конная  масса  двинулась  на  Моздок.
В  планах  Мансура  значилось:  возьмём  Моздок,  поднимем  калмыков,  ударим  на
Астрахань.   Астраханские  татары  поднимут  казахов,  зелёное  знамя  повернёт  Волгу
вспять.  Кавказский  халифат  распространит  своё  влияние  на  степи  востока.
  Генерал майор Панин стоял на бруствере  укрепления,  осматривал  пыльное  облако:
- Идут  тремя  полками.  Первый  полк  прорывает  укрепления,  второй  завершает разгром,  третий  празднует  победу!-  Он  посмотрел  на  гребенского  атамана,  улыбнулся:  - Отобьём  первый  натиск,  поработайте,  казаки!  Ударьте  в  тыл  горцам.
Вместе  с  терцами  и  донцами  возьмёте   Малгобек,  перекроите  пути  отступления,
захватите  магазины  и  обозы  врага.   С  нами  Бог! -
Атаманы  вскочили  на  коней,  повели  конницу  крутой  дугой,  в  тыл  Мансура.
Зрелище  конной  лавы  завораживает  взоры,  ледянит  сердца.  Кони  пластаются  над
землёй,  всадники  прильнули  к  гривам,  и  только   сабельный  блеск,  и  гром  копыт:
 - Алла иль Алла! Хох! - ревут тысячи глоток.  Разбойный  свист  стелется  над  скакунами.
Пора!  Генерал  махнул  белым  платочком.  Три  десятка  орудий  ударили  залпом.  Клубы  белого  дыма  накрыли  позицию.  Ещё  залп  и  ещё,  картечь  выла  и  визжала,
выкашивала  летящие  сотни.  Мёртвые  кони  ещё  скакали,  мёртвые  всадники  сжимали
эфесы  клинков,  и  падали  на  черте  смерти.
Первый  полк   корчился  в  агонии,  второй  мчался  по  трупам  коней  и  всадников,  к  своей  последней  черте.  Пушкари  цепляли  лафеты  к  передкам,  галопом  выскакивали
на  новые  позиции.  Залпы  гремели  громом  победы.  Гренадёрский  полк  примкнул  штыки,  шагнул  в  штыковую  атаку.  Горькое  поле,  кровавое  поле!
Погибал  цвет  племён  горских  народов.  Имам  ал – Мансур,  несостоявшийся  пророк,
от  аула  к  аулу,  от  стоянки  к  стоянке,  пробирался  к  Анапе,  под  крыло  Ферах –
Али – паши  Анапского: - Я выполнил  волю  султана!  Горцы  встали  на  тропу  войны!
Гяуры  будут  разбиты! - докладывал  он  паше.  Тот  махнул  рукой,  жадно  втянул  дым
кальяна:  -  Солнце  славы  освещает  чужие  победы!  Меч  султана  упадёт на ваши трус
ливые головы! Не говори лишних  слов!  Воля  Аллаха – предсказуема!  Аллах отвернулся от правоверных!
                Глава 8
Танец  Фаины

  Старая  ханша  Фаина  кружилась  в  забытом  танце:  - Кысмет! Судьбы нет и не будет!  Сына  не  вернёшь!  Я  чувствовала!  Надо было  ночью  зарезать   Ивана,  отца-казака
любимого  сына.  Он  остановил  полёт  моей  мечты.  Золотую  Орду  не  возродишь.
Последний  могол  погиб  от  руки  отца.  Горе  мне! - она  кружилась  вокруг  очага,  а  у
стен   юрты  сидели  старые  татарки,  безразлично  слушали.
  - Над  золотой  степью  отгорели  зори.  В  горах  нет  простора.  Копыта  степных  скаку нов  не  растопчут  камни  Кавказа.  Татары  выпили  горькую  чашу  славы.
Солнечное  знамя  победы  в  руках  неверных.  Кысмет! -
Ещё  звучали  цымбалы,  звучали  флейты,  а  Фаина  упала  на  ковёр,  закрыла  голову  руками.  Горело  пламя  очага,  голубой  дым  струился  из  решётчатого  колеса  юрты.
С  манарета  запел  старинные  суры  муэтзин: - Хвала  Аллаху! Не  прилепляйся  к  миру,
он  не  вечен.  Это  чаша,  из  которой  пьют  все  живущие  на земле!-    
   Белый  тюрбэ,  на  могилу  сына,  резал  знаменитый  мастер  Ахмет.  Стальной  резец
как  бы  играл  в  его  руке,  лёгкий  молоток  отбивал  музыку  смерти:  - Время  течёт, как
в  пустыне  песок  из  под  ног  верблюда,  а  караван  идёт.  Белые  камни  встают  над
могилами   султанов  и  рабов.  Жизнь – мгновенье,  а  камни  вечны.  Арабские  письмена
не  расскажут  о  герое,  не  о  мастере,  а  напомнят  древнюю  песню  поэта.   Он  пел  о
прекрасной  розе  с  капелькой  росы  на  лепестке: 
 - Не  прилепляйся  к  миру,  он  не  вечен!» -  Эти  слова  на  камне  заставят  задуматься
мудреца  и  злодея.  Слава  мастера - в  его  работе.  Кысмет! -
   Татарки  разобрали  юрту,  погрузили  на  ослов  и  верблюдов,  приторочили  белый
камень,  тронулись  в  путь.  Место  гибели  легионов  забывается,  место  гибели  люби мого  сына -  в  сердце  матери,  а  оно  приведёт   к  могиле   сына.
Караван  остановился,  караванщик  уложил  верблюдов,  помог  Фаине  сойти  на  землю.
Женщины  запели,  запричитали  голосами  плачущих  матерей.  Слёзы  покатились  из  глаз  суровых  мужчин  и  нежных  женщин: - Вечная  память  хану  Руслану! -
    Мужчины закрепили камень над могилой, отошли под тень деревьев, уселись кругом,  опустили  головы.  Так  они  будут  сидеть  часами,  вспоминая  былое.
Служанка  раскинула  молитвенный  коврик,  отошла  к  женщинам.  Молитву  матери
услышит  сын,  молитву  невесты  унесёт  ветер.
Вечерняя  заря  отражалась   в  быстрых  волнах  реки,  розовыми  облаками,  причудливой  формы,  бегущими  бликами  света.  Мать  хана  исполнит  прощальный  танец.  Женщина  резко  вскочила  на  ноги,  вскинула  руки  к  небу.  Босые  подошвы  отбили  первый  ритм  танца.  Серебряные  колокольчики,  ножных  браслетов,  отозвались  мелодичным  звоном.  Прощальный  танец  длится  часами,  кружит  голову,  забирает  последние  силы.
Женщина  упала  на  колени,  распущенные  волосы  закрыли  лицо.  Старая  ведьма – Фаина   шептала  заклинанья  и  молитвы,  вскрикивала  раненной  птицей.
Сумерки  опустились  на  землю,  в  небе  догорала  вечерняя  звезда.  Женщина  упала
на  коврик,  замерла  до  утра.
    Утро  услышало  спешащих  бегом  коней. Мужчины вскочили, в руках мечи и  ятаганы.  Быстро  заседлали  скакунов,  приготовились  к  бою.
На  фоне  утренней  зари  показались  четыре  всадника.  Старый  казак  Иван  Гайворон
опустился  на  колени  рядом  с  женщиной,  широко  перекрестился:
  - Я знаю, ты простил меня, сын! Мой меч  срубил  врага,  не  сына!  Тень сына навсегда  останется  в  моём  сердце!  Прости  и  прощай! -
Женщина  прижалась  к  мужу,  соленые  слёзы  смешались  в  пыльной траве. 
   Три друга сняли папахи, поклонились праху воина.  Женщины  загомонили,  засмеялись,  раскинули  достархан  на  цветущей  поляне.  Час  скорби  канул  в  вечность, настало  время  живых.  Воины  вложили  мечи  в  ножны,  пустили  коней  на  травы.
Они уселись, скрестили  ноги, сложили руки для  молитвы. Женщины принесли лепёшки  и  сыр,  мясо и  сладости,  уселись  в  отдалении  за  свой  достархан.
Старший  джигит  поклонился  казакам: - Откушайте  наш  хлеб  ради  мира  на  земле! -
Иван  Пивень снял с седла бурдюк с вином,  разлил по пиалам: - Вечная  память героям! - он  поклонился  общей  могиле  русских  богатырей.  Старший  джигит  поклонился  могиле  Руслана.  Выпили,  закусили  сыром  и  мясом.
Иван  Гайворон  утешал  жену: -Подбери  волосы,  перестань  плакать.  Это – судьба!
Найдём  сыновей,  они  утешат  нашу  старость  внуками.  Укрепление  Марьян  примет
сыновей  старого  запорожца.  Два  плана  земли  я  выкупил  у  станичного  писаря  и
казначея,  рязанские  плотники  строят  дома.  Пошлём  весточку  с  верными  людьми,
сыновья  отыщутся.  Настанет  мир  в  семье! -
   На  свежесрубленных  плотах  переправились  на  правый  берег  Кубани.  Старый  казак
с  женой  и  двумя  молодыми  служанками,  направились  к  станице.  Молодые  казаки
провожали  караван.  Старомышастовские  казаки  налетели  с  разбойным  свистом,  окру жили  верблюдов,  но  кони  близко  не  подходили,  боялись  степных  великанов.
Алексей  Шахворост  свистнул  ответно: - Мирный  караван  направляется  в  Сальские  степи.  Атаман,  выдели  казаков  сопровожденья,  а  мы  погуляем  в  вашей  станице, если  пригласите!-  Казаки  заулыбались,  отговорились  шутками  и  прибаутками:
 - Куму  не  завёл,  а  в  гости  набиваешься!  Жену  не  зануздал,  а  похваляешься! - 
   Попрощались  с  татарами,  с  караванщиком,  дружной  толпой  потрусили  к  станице.
Показалась сторожевая вышка  и  зелёные  сады.  Дома  прятались  за  деревьями, горди лись  белизной  стен,  голубыми  наличниками  окон  и ставнями.
  -Вечером  приглашаем  к  вышке  на   вечеринку.  Танцы  до  утра! - крикнул  молодой
казак,  вздыбил  коня  на  дыбы,  ускакал.  Старый  закрутил  сивый  ус,  предостерёг:
 - Первый  заводила  в  станице,  вечера  не  проходит  без  драки,  а  утром  мирятся! -
  Отоспались  молодые  казаки  с  дороги,  умылись,  переоделись,  на  вечёрку  пошли.
Станичные  девчата  стояли  табунком,  парни  отдельно,  курили  табак,  сквернословили.
Без  отцов – стариков  языки  развязались  непотребным  помелом,  аж  уши  трубочкой  закручивались.  Рязанский  парень  растянул  меха  трёхрядки,   ухнул,  продробил  бубен,  девчата  закружились  парами,  на  парней  не  обращали  внимания.
Но  вот  один  смельчак  выхватил  девушку,  закружил  весело.    Парни  бросились  разби вать  пары, выбирать невесту на вечер.  Музыканты  заиграли  «Гопака». В круг выпрыг нул  чёртом  молодой  казак,  присел,  закружился  на  одном  носке  сапога.
Смелые  девушки  поплыли  павами,  залюбуешься.
Но  Олеся – всех  краше.  Высокая,  стройная,  с  гордо  откинутой  головой,  с  чёрной
косой  до  пояса,  проплыла  возле  гостей,  заманивала.  Володя  не  выдержал,  выпры гнул  соколом,  раскинул  руки,  поплыл  за  Олесей.  Не  успели  станичники  оглянуться,  а  пара  спелась  и  сплясалась.  Заглянули  друг  другу  в  глаза,  улыбнулись,  коснулись  друг  друга  руками,  и  пролетела  между  ними  незримая  искра Амура,  стрела коснулась  сердец,  появилась  Любовь.
Володя  шептал  на  ухо  девушке: - Нет  тебя  краше  на  свете.  Ты,  как  белая  царевна -  лебедь,  ясно  нежная  голубка,  свежий  ветерок,  золотой  цветок,  будь  моей  женой!-
Девушка  не  ответила,  только  поцеловала  и  убежала. 
   Парни окружили гостей, задирались. Ухарь – казак  ударил  Ивана  в  грудь,  выкрикнул:        -  Наши  невесты  не  продаются,  в  чужие  станицы  не  выдаются,  своих женихов  пруд  пруди.  Уходите  по  добру,  а то  на  карачках  уползёте!-
Как  ударил  Иван,  не  заметили,  но  ухарь  растянулся  на  земле,  руки  раскинул.
Из  темноты  выбежала  Зина,  упала  на  грудь  Петра,  запричитала:  - Коханый  мой!
Любый!  Я,  как  кошка  выцарапаю  глаза  злодею! -   Казаки  захохотали.  Всей  станице
известно  о  любви  Зины.  Она  подскочила  к  Владимиру,  зашептала: - Я  выведу Олесю
за  станицу.  Увози  казак  невесту!  Присылай  сватов! -
…Ногу  в  стремя  и  в  седло…  Владимир  гикнул,  первый  поскакал  за  станицу.  Остановились  на  меже, стали ждать. В небе горели Стожары,  мерцали  близкие  звёзды,  задувал  свежий  ветерок.  Пропел  утренний  петух,  соперники  подхватили побудку  боевым  кукареку.  От  станицы  спешили  две  тени – фигуры,  в  руках  несли узлы.  Владимир  побежал  навстречу,  подхватил  невесту,  на  руках  поднёс  к  коню, усадил  в  седло.  Мгновенье  и  кони  рванули  летящим  намётом.  Зина  стояла,  улыбалась.  Она  устранила  соперницу.
Марьянское  укрепление  просыпалась  от  короткого  сна.  Хозяйки  выгоняли  скотину  в
череду,  испуганно  смотрели  на  скачущих  казаков.  Глазастые  высмотрели  девушку:
  - Быть  свадьбе! - решили  они,  побежали  к  дому  атамана.
Казаки спешились, застучали в калитку. Атаман  вышел  на  крыльцо  в  одних шароварах,  в  руке  оголённая  сабля:  - Какая  беда?   Кто  сполохом   тревожит?-
Владимир  выбежал  вперёд,  поклонился  атаману: - Батько – атаман,  разреши  жениться.
Невесту  выкрал  в  станице  Старомышастовской.  Олеся  согласная!-  Девушка  встала
рядом  с  казаком.  Атаман  залюбовался:  - Гарная  пара,  станице  прибыль!  Соседям
подарунок  богатый,  сватов  высылать  знатных,  отца – мать – уговорить, уважить!-
На  крыльцо  вышла  жена  атамана,  набросила  на  плечи  мужа  богатый  кунтуш,  подала  курчавую  папаху:  - Прошу,  доченька,  в  хату! -  Улыбнулась  Владимиру:
 - Готов казак  свадьбу,  подарки  богатые.  Всей  станицей  гулять  будем,  с  соседями
родниться!  А  пока  невеста  под  моим  присмотром  поживёт.  Приходи  на  свиданье,  цветов не жалей! - улыбнулась,  увела  девушку  в  хату.
Атаману  заседлали  седого  в  яблоках  коня,  подвели  к  крылечку.  Новое   седло  скрипнуло  дорогой  кожей.  Атаман  сбил  папаху  набекрень,  приосанился,  гикнул:
 - Ай - да  хлопцы  отца – мать  уговаривать.  Добрый  казак  Степан  Брус,  во  многих  сраженьях   сражался,   но  характером  крут.  Придётся  атаману  поклониться,  за  дочь
Олесю  слово  молвить.  Ничего,  уговорим! - он  молодо  крякнул,  пришпорил  коня.
Кавалькада  конных  пополнилась сотенными,  вестовыми  казаками.  Возле  хаты Степана  спешились.  Атаман  постучал  рукоятью  плети  в  калитку:  - Хозяин!  Открывай ворота,  гостей  встречай  хлебом – солью,  чаркой  горилки! - крикнул  он.
Степан  открыл  ворота,  поклонился  казакам: - Ранние  гости -  в  радость,  незваные – хуже  татарина! - посмотрел в глаза атаману. Атаман  заговорил,  как  басню  рассказывал:     - Жил  был  казак,  сына  вырастил – сокола,  а  лебёдушка  в  зеркало  пруда засмотрелась.   Увидела  сокола,  крыльями  захлопала, а сердцем обомлела. Смелый сокол,  как  лебеди  соколихой  стать?  А, оженить! Кланяемся тебе, казак,  дочерью  Олесей.  Твой  Владимир,  наша  Олеся – гарная  пара! -  Мать  вынесла  хлеб – соль, чарку  горилки: - Откушайте  нашего  хлеба,  заходите  в  хату! - поклонилась  она.
До  позднего  вечера  шумел  пир.   Пропивали  казака,  благословляли  на  семейную  жизнь,  желали  дюжину детей, а нам  внуков.
    Владимир  забрался  в  сад   Шахворостихи.  Гарные  цветы  у  бабы,  хоть  и  ведьма.
Сорвал  цветок,  услышал  голос: - На  свиданье  спешишь,  а  гроши  забыл.  Кто  платить
станет?  Кто  бабку  отблагодарит?  Чужого  не  надо,  а  своё  не  отдам!-
Владимир  прыгнул  через  плетень,  бежал,  оглядывался.
Постучался  в  калитку  атамана,  а  там  Олеся  ждёт,  смущается: - День  прошёл,  а  тебя  нет.  Забыл  девушку?-  Владимир  целовал  нежные  руки,  шептал:  - Ясонька  моя ясная!
Казаки  загуляли,  в  красном  углу  держали,  едва  вырвался! - целовал  горячие  губы.
  Из  станицы  вырвались  лихие  тройки,  поскакали  по степи,  только  пыль  заклубилась.
На  линейках  сидели  сваты,  отец – мать,  атаман  с  женой,  молодой  жених.
Вырвались  тройки  на  площадь,  к  дому  атамана,  а  там  вся  станица  ждёт.
Вышли  вперёд   Степан  с  женой,  атаману  поклонились,  а  станичникам – три  поклона.
Старый  казак  Журба,  отец  Олеси,  батогом  замахнулся: - Красть – воровать – плохо,
а  невест  воровать,  голову  на  плаху  нести!  Где  этот  варнак,  что  в  зятья  просится?
Подать  его  сюда!-   Дед  закашлялся,  выронил  палку.  Станичники  хохотали  от души.
Выступил  атаман  вперёд,  поклонился  отцу,  поклонился  атаману,  слово  молвил:
 - Не  в  обиду  будет  сказано.  Станица  Марьянская  кланяется  станице  Старомышас товской,  калым  платит.  Этот  кисет – отцу  матери  за  дочь  красавицу, этот – станице  на  свадебный  пир,  а  этот - атаману  на  вторую  сотню  казаков.
Сокол  наш  Владимир,  не  последний  в  станице.  Отец – заслуженный  казак,  мать –
добрая  хозяйка.  Хата  новая  ждёт  молодых,  для  приданого  места  хватит.  Наливай
Владимир  чарки,  угощай  тестя  с  тёщей,  а  мы  хлеб – соль  пожуём! - крякнул, полез  целоваться  с  атаманом,  с  отцом  невесты,  сердца  и  оттаяли.
Сваты, как положено, пошли по станице к хате невесты, жених  впереди.  Все подружки  невесты  на  жениха  смотрели,  обижались: - Не  отдадим  Олесю  в  чужие  руки,  выкуп  требуем! -  Владимир  сыпал  в  ладошки  пятаки,  за  казаков  прятался.  Зашумели  подружки,  а  Владимир  плетень  перепрыгнул,  на  крылечко  поднялся,  как хозяин:
 - О  чём  толковать?  Надо  Олесю  замуж  отдавать! - решила  сватья.
Погрузили приданое на подводы, обоз казаки с шашками  наголо  окружили,  тронулись  с  песнями.  То  скакали,  а то  и  шагом   ехали,  песни  слушали:
 - Как  хотела  меня  мать,  тай  за  пятого  отдать! - голосили  певуньи.
 - А тот  пятый – пьяница  проклятый! -  хором  подпевали  казаки,  поднимались  в  стре менах,  рубили  воздух  клинками,  как  врага. 
В  улицу  станицы  влетели  бешеным  намётом: - Расступись,  станичники,  на  пути  не
стой,  стопчем!   Свадьба  идёт,  песни  поёт! -
Подкатили  к  станичной  церкви, а там отец Савва,  в дорогом, праздничном облачении,  кадилом  машет,  нечисть  от  церкви  отгоняет.
В  окружении  девушек  и  молодых  казаков  показалась  невеста.  Красавица  писанная,
принцесса  степная,  руку  Владимира  поймала,  сжала,  не оторвёшь.  Парой  вошли  в  церковь,  как  в  тумане  слушали  слова  венчанья,  очнулись,  когда  поцеловались.
Вышли  на  волю,  а  там  вся  станица  в  праздничном  наряде,  с  букетами  цветов  и
дорогими  подарками.  Поклонились  молодые  народу,  отцам  матерям,  атаманам  и
всему  Кубанскому  войску: - Просим  к  столу,  здравицы  пить,  песни  петь,  отцов  хвалить,  матерей  славить! -  крикнул  атаман,  турий  рог  поднял  за  молодых,  выпил:
  - Горько!  Чтоб  вам  так  сладко  жилось! -  крикнул  на  всю  станицу.
Целовались  молодые,  подарки  принимали,  ответную  чарку  пить  заставляли.
Гуляла  станица  три  дня,  неделю  похмелялась.
   Осмотрела  Фаина  хозяйство  Ивана,  ногой  топнула: - У  бобыля  и  хозяйство  бобылё вое, одна коза, да и та безрогая.  Не  думал,  муженёк,  мать  хана  встретить, богатством  окружить.  Две  служанки  у  меня,  а  чем  кормиться  станем?  Ты  хозяин,  или  казак  безродный?-  Иван  улыбался,  сивый  ус   пощипывал:
  - В  этой  хате  давно  хозяйки  не  было,  а  без  хозяйки  и  хозяйства  нет! -
Вышел  во  двор,  поймал  блудливого  петуха,  голову  на  бок  свернул:
  - Варите  суп,  а  там  разберёмся! - сказал,  на  базар  пошёл.
Базар  шумел  с  раннего  утра,  продавали  всё,  а  покупали  по  выбору.   
Выбрал  он  корову,  табунок  овечек  с  бараном,  птицы  разной,  овощей  и  фруктов, 
три   мешка  зерна,  мешок  муки,  крупы  наваристой,  погрузил  на  мажару,  пару  быков  в  ярмо  поставил: - Гей,  цоб – цобе!  Погоняй,  мужик,  не  оглядывайся! -  Муромский
мужик  холостой,  беглый,  ему  бы  к  хозяину  прибиться,  вольным  казаком  стать.
Распахнул  Иван  ворота,  двор  живностью  наполнился.
Так  и  зажили:  три  женщины,  два  казака.
Заметил  Иван,  что  Фаина  в  лунную  ночь  пропадает  из  хаты,  утром  возвращается
вся  в  репьях,  обессиленная. Как  будь - то  на  ней  черти   коноплю  молотили.
Проследил  Иван  женщину,  увидел:  на  дне  балки  загорелся  костёр,  а  вокруг  костра
тени  голые  скачут,  вокруг  голой  бабы  беснуются,  а  та  танец  пляшет.
Взмахнул  он  саблей  острой,  человеческий  срам  разрубил  до  пояса.
Очнулся,  над  ним  Фаина  стоит,  страшными  глазами  смотрит:  - Ты  погубил  моих
предков,  цвет  Золотой  Орды,  умри  не  прощённым! -  взмахнула  татарским  кинжалом,  но  не  ударила,  упала  на  грудь  мужа:
 -  Я,  не  ханша,  я – шаманка  потомственная.  Камланьем  вызываю  души  предков,  а  ты
мечом   разрубил  мою  силу,  я – твоя  жена! - заплакала.
Иван,  руками  обнял  её,  не путёвую,  всё  забыл.
Шли  они  по  улице  станицы,  кумушки  вослед  смотрели,  крестились:  - Заимел  Иван
басурманку,  а  теперь  маеться.  Красивая  ведьма,  но  ведьма! -
Иван поклонился атаману подарком: сабля в каменьях, да  кинжал в серебре, попросил:    -- На  Украине  два  сына,  Гайворон  Тарас,  да  Гайворон  Ярослав.  Пошли  весточку,  пус кай  к  семье  прибиваются!-  Атаман  выхватил  саблю,  похвалил  клинок:
 - Добрая  сталь,  дамасская,  век  прослужит,  не  подведёт!  Быть  посему!-
Добрые  казаки  Гайворон.   В  ставке  Потёмкина  служили,  ордена  и  офицерские  чины
получили, заскучали:  - Толи  дело - степь  вольная, конь  быстрый,  сабля  острая,  а  здесь
Яссы,  грязь  по  колено.  Пора,  брат,  на  Кубань  пробиваться!-.  Как  нагадали.
Крикнул  их  Безбородько,  секретарь  Потёмкина,  пакет  вручил:  - Доставите  на  Кубань
атаману  станицы  Марьянской. Ему служите сотенными, а там  и  в  атаманы  выходите!-   Собрались  казаки  холостые,  обоз  навьючили,  гикнули  и  пошли,  поехали.   Степь  широкая,  бескрайняя,  вьюга  белая,  обжигающая,  глаза  слепит.
Добрались  до  Дона,  к  переправе,  а  там  паромы  в  лёд  вмёрзли,  по  льду  покатили.
Ейск  остался  в  стороне,  но  пушка  с  вала  грохнула,  оглушила  тишину.
Ветра  дули  свирепые,  степь  лежала  голая,  снег  по  оврагам   белел.
Отогревались  у  ночных  костров,  коней  накрывали  войлоком,  кормили  овсом.  Редкие
заставы  пугали  ногайцами:  - Скрадывают  обоз,  как  волки  степные,  нападают  ночами,
режут  кинжалами.  Не  спи,  казак,  проснёшься  в  раю! -
Фаина  разожгла  костёр  во  дворе,  кружила  танец  до  утра,  молилась  своим  богам.
Обоз  остановился  у  ворот,  дюжие  казаки  подхватили  мать,  закружили.
                Глава 9
Ведьмы

   В  станице – переполох.  Шахворостиха,  баба  вредная,  кричала  на  всю  улицу:
 - Рятуйте,  люди  добрые!  Чёрт  попутал,  глаза  отвёл.  Вся  живность  вымерла.  Рятуйте!  Сбежались  люди  всей  улицы,  увидели:  кабан  и  три  свиньи  с  поросятами,
лежат,  на  скотомогильник  просятся.  Гуси,  в  тени  плетня,  перепончатые  лапы  вытя нули,  гордые  шеи  уронили,  красные  клювы  раскрыли,  еле  дышат.
Ахали,  горевали  всем  народом,  решили:   гусей  общипать,  перо  на  перины,  а  тела
в  яму.  Последнего  гусака  ободрали,  как  липку,  а  гусак  как  крикнет: «Га – га – га!».
Бабы  врассыпную  бросились,  по  своим  хатам  разбежались,  из  калиток  выглядывают,
как  перепёлки  из  гнезда.  Голые  гуси  выстроились  за  вожаком,  к  луже  направились.
Посмотрели  в  отражение  воды,  закричали  хором:  - Водяные  черти  на  нас  смотрят,
съесть  хотят!-  Бросились  к  курятнику,  забились  в  тёмные  углы,  притихли.
Смотрят  люди:  свиньи  с  поросятами  по  улице  идут,  а  кабан  как  пьяный  качается,
повизгивает, песни поёт. Старик  корыто перевернул, сивушный дух по двору развеял,  на  бабу  клюкой  замахнулся:  - Ты,  старая  ведьма,  горилку  варила,  а  выварки в корыто!   Опозорила  на  всю  станицу! -  палку бросил, заковылял  к  хате.
Отсмеялись  люди,  а  беда  одна  не ходит.  Смотрят,  по  улице  быки  подводу  везут,
а  за  подводой  голая  женщина  на  верёвке  тащится,  вся  в  дёгте  и  куриных  перьях.
Сзади  толпа  казаков  хохочет,  малолетки  камни  бросают.  Оказывается:  справил  казак
свадьбу,  первую  брачную  ночь  отметил.   Утром  подняли  молодых,  чтоб  кутьёй  и
сладостями  накормить,  а  сватья  постель  проверила,  с  чистой  простыней  выскочила
прямо  к  столу,  заголосила:  - Невеста  порченая!  Суку  подбросили,  обманули!-
Родственники,  с  пьяных  глаз,  хотели  изрубить  в  куски,  но  старый  казак  сказал:
 - Гнать  её  к  родителям,  а  они  разберутся! -  Жених  плакал,  еле  ноги  волок  за
опозоренной  девкой,  на  отца  рычал,  ругался: - Как  же,  с  богатым  родом  породнимся,   к  атаману  приблизимся!  Вот  и  приблизились,  опозорились  на  всю  Кубань! -  Отец  замахивался  на  сына  кулаком,  кричал:  - Грех  на  ней,  не  на  нас!  Откупятся! -
Утихла  станица  после  свадебного  скандала,  новая  ведьма  объявилась.  Шли  женщины
с  полными  вёдрами  молока,  на  холмике  белого  козлёнка  заметили.  Рвётся  козлёнок,
а  с  холма  не  вырвется.  Решила  молодая   вдова  козлёнка  выручить.  Подошла,   на
руки  взяла,  а  козлёнок  говорит  человеческим  голосом: - Быть  тебе  чёрной  вдовой! -
Чуть  живая  в  хату  вошла,  а  за  столом  «жених»  сидит,  вино  пьёт. Говорит  он  вдове:
 - Решил  я  от  отца  уйти,  в  примы  примешь?  Мужа  твоего  я  знал,  на  моих  глазах
погиб.  Просил,  чтоб  о  тебе  позаботился! -  Вдова  в  голос  заголосила:  -  Проклятье
на  мне!  Ведьма  постаралась!  Не  получиться  у  нас! -
Казак  вино  выпил,  присказку  сказал:  - Что  нам  стоит  дом  построить,  нарисуем,  будем  жить! -  Женщина  улыбнулась  и  согласилась.
Третья  ведьма,  сорока  лет,  парнишку  недоросля  приголубила,  жениться  заставила.
Мать  против,  друзья  против,  он  одно:  - Застрелюсь,  если  не  жените! -  Застрелился
молодой   казак,  а  вдову  кнутами  из  станицы  выгнали,  к  адыгейцам  переправили.
Атаман  собрал  хозяек  станицы  на  площади,  нагайкой  щёлкнул,  на  носках  поднялся,
гаркнул,  как  на  лошадей:  - Ведьмы  хвост  распушили,  совесть  потеряли!  Выбирайте,
кого  шомполами  лечить! - повернулся,  к  караульной    направился.
Бабы  кричали,  за  волосы  друг  друга  таскали,  но  троих,  самых  голосистых,   выбрали.
На  «козле»  лежать,  не  с  мужем  ругаться,  притихли.
   Затаились  ведьмы  по клуням  да  хатам,  но  злое  дело  творили.  То  корова  перестаёт
доиться,  то  курица  петухом  запоёт,  а  то  баба  урода  родила  с  мордой  зайца.
Ладили  казаки  за  плетнём,  возле  калитки,  уютные  лавочки.  Хорошо  летним  вечером
посидеть с  соседями,  поговорить  о  вечном,  писаря  да  казначея  вспомнить  не  добрым  словом,  виды  на  урожай  обсудить.  Разойдутся  по  домам,  лавочки  занимают парочки  влюблённых,  шепчутся  до  утра,  тают  от  прикосновений.
Рая  с  Васей  облюбовали  лавочку   вдовы  Шабанихи,  бабы  злой  и  крикливой.
Дело  к  свадьбе  ладилось,  так  Васе хотелось запретный  плод  сорвать,  с  Раей  скушать,  что  хоть  на  кобылу  прыгай.  Забрался  он  Рае  под  платье,  а  тут  ведро  кипятка  на  головы   выплеснулось.  Взревели  молодые  звериным  криком,  всю  станицу разбудили,  волдырями  покрылись.  Прискакал  сам  атаман,  десяток  понятых  привёл, дело  рас следовал:  - Ведьму  на  плахе  казнить,  кнутами  шкуру  спустить,  чтоб  год на  мягкое  место  сесть  не  могла!» - приказал  он.
Били  казаки  ведьму  кнутами,  от  сахарницы  отворачивались,  больно  обольстительна.
Полстаницы  захаживали,  но  меток  не  ставили,  а  теперь  метка  на  всю  жизнь.
  Привёз казак Квак жену из похода.  Красивая ведьма, глазами так и стреляет, заманивает.  Сосед,  холостой  казак,  возле  стога  сена  прижал  халяву,  платье  на  голову  забросил,  к  делу  приступил.  Так  старались,  что  стог  на  сторону  своротили.
Квак  вилы  тройчатки  взял, в сено воткнул. Казака нанизал на зуб, а жена  вывернулась,  с  голым  задом  в  хату  поскакала.
Казнили   Квака  запорожским  обычаем:   песку   за  ворот  насыпали,  в  реку  бросили.
Кубань  закрутила  воронку,  выбросила  тело  на  дальней  косе,  вороны  пировали.
  Тихая жена Грицка Хомяка заметила:  яйца  из  под  наседок  пропадают,  мужу пожа ловалась:  - Ведьма  завелась,  яйца  из  гнёзда  таскает,  цыплят  недосчитаемся! -
Казак  привык  в  секретах   лежать,    вот  и  Грицко   под  гнездом  на  ночь  затаился.
Тулуп  овчинный  вывернул  мехом  наружу,  залёг  с  колом  в  руке.
Дремать  начал,  слышит  шорох  шагов,  тень  в  дверях  мелькнула.  Охватил  он  тень
руками  мохнатыми,  на  навоз  повалил,  руки  связал: - А,  бисова  душа  мышастовская,
попалась,  сейчас  казнить  стану! -  Мычит  тень  телёнком  годовалым,  слова  сказать
не может.  Жена  на  крик  со  свечкой  вышла,  ведьму  осветила.  Оказался  Гришка
«Перепелица»,  трусливый  хлопец,  но  вороватый.  Мог  из - за  угла  ударить,  мог  и  предать.  Из  семьи  Герасименко,  а  «Перепелицей»  назвали  за  то, что  был  рябой,
как  яйцо  перепёлки.  Кропил  отец  Савва  заику  святой  водой,  испуг  из  тела  изгонял,
приговаривал:  - Испуг,  как  и  грех  вора  во  власти  людей,  не  Бога!  Иди  по  миру
меченым,  грехи  отмаливай,  о  ведьме  забудь! - крестил  вослед,  улыбался.
   Атаман  построил  эскадрон  по  тревоге.   Казаки  коней  седлали,  скакали  на  выгон,
строились  сотнями,  спрашивали  сотенных:  - Горцы  идут,  или  что? -
Атаман  нагайкой  щёлкнул,  жеребца  поставил  свечкой,  перед  строем  шагать  заставил:
 -Казаки,  станичники!   Богом  клянусь!  Пороть  на  площади    всех  ведьм  и  ведьмаков,
всех  у  кого  в  хате  нечисть  водится,  кто  с  бесами  горилку  пьёт.  Выходи  по  одному
на  смотр  годичный,  коня  показывай  и  справу! -
Целый  день  коновалы  лошадям  в  зубы  заглядывали,  копыта  щупали. Грязный у  кобы лы  хвост,  бери  ведро  с  водой,  мой  хвост  под  смех  казачества.
Казаки  вернулись  домой  злые,  как  черти,  на  домашних  рычали,  учили  плетью.
Не  услышишь   в  станице  рассказа  о  ведьмах,  все  вывелись.  Жена  перед  казаком  вертелась  без  помела,  только  улыбалась.
               
                Глава 10
Казачка  Наташа

  Горько  плакала  Наташа  на  свадьбе  Владимира  и  Оксаны,  причитала: - Укатилось
моё   венчальное  колечко,  в  реке  утонуло.  Страшная  рыба  сом  играет  моим  счастьем.
Красивая  Оксанка,  гордая,  не  упустит  Владимира,  а  я  его  выбрала,  целовала  на
майдане,  родителей  не  стеснялась,  подружкам  заказала:  мой  Владимир, я его выбрала!  Отвернулся  казак,  не  прочитал  тайну  моего  сердца! -
Встретила  Владимира  у  колодца,  из  чистого  ведра  коня  напоила,  в  глаза  казаку
смотрела.  Прочитала  там  любовь  к  незнакомой  Оксане,  заплакала.
Владимир   с  коня  спрыгнул,  на  колено  перед  Наташей  встал:  -  Прости,  красавица,
но  сердцу  не  прикажешь!  Я  очарован  и  окольцован,  под  венцом  поклялся  Оксане
в  вечной  любви.  Остальные  женщины  для  меня,  как  цветы,  до  которых  не достать,   не дотянуться,  не  сорвать.  Цвети  для  другого,  а  меня  забудь! -
Пошла  Наташа  от  колодца,  вода  из  вёдер  плескалась,  коромысло  гнулось.
Встретила  Шахворостиху,  ведьму  старую,  не  поклонилась  ей,  а  та  говорит:
 - Помогу  твоему  горю.  Компот  из  пьяных  ягод  одурманит  казака,  волю  его  сломит.
Прибежит  он  к  тебе,  на  коленях  будет  ползать.  Есть  травка  неприметная,  а  яда  в  ней  много.  Напоишь,  освободишься  от  соперницы! - ловила  взглядом  глаза  Наташи.
Наташа  отвернулась,  пошла,  вода  не  плескалась,  гордо  голову  несла.
Пришла  домой,  а  там  мать  с  вопросами:  что  казак  сказал,  что  ты  ответила?
Сняла  со  стены  саблю  брата,  который  погиб  в  походе,  вышла  во  двор  клинком
воздух  рубить.  Целый  час  рубила,  успокоилась.  Так  и  пошло.  Утром  зарядка  с  холо дным  оружием,  вечером  джигитовка  на  боевом  коне.  Все  дела  переделает, а  о  тре ниировках  не  забывала.  Подружки  на  берег  зовут,  в  хоровод  заманивают, а она  воздух  рубит,  приговаривает:  - Месть  моя  кровавая,  на  поле  брани,  за  отца,  за брата,  за  сына  нерождённого.  Я -  казак – девица – вольная  птица!-      
Скачет  по  полю,  на  скаку  в  яблочко  попадает,  не  мажет.  За  сто  шагов  выстрелит  из  ружья,  а  потом  из  двух  пистолетов  пули  пошлёт,  шашкой  достанет.
Перешила  бешмет  и  черкеску  под  свой  рост,  косы  обрезала,  папаху  примерила,  сама
залюбовалась.  Бравый  казак,  только  усов  нет.
По  станице  проскакала  перед  атаманом  встала,  доложила:  -  Казак   Сергиенко  к  слу жбе  и  походу  готов! -  Атаманы,  два  писаря  и  казначей  встали  по  стойке  смирно,
а  атаман  сказал: -  В  твоём  лице  поклон  всем  женщинам  станицы. Наше дело  воевать,  а  вам  хозяйство  вести.  Женскими  руками   возделаны  поля  и  огороды, собран  уро жай,  ухожены  дети  и  старики,   накормлена  скотина.  Богатство  и  достояние  казака  в  ваших  руках.  Кто   вырастил   пышные сады,  в  которых  утопает  станица,  кто  обшил  и  одел  казака  в  поход,  кто  вылечил  его  раны?  Женщины выпекают  хлеб  и  пироги,  делают  заготовки  на  зиму,  обшивают  всю  семью,  лечат, растят  детей,  ткут  и  вяжут.  Казак  в  походе  и  год,  и  два,  а  казачка  ждёт,  бережёт честь  семьи,  свою  честь  несёт  достойно,  ждёт  как  никто  другой.
Вернётся   казак  из  похода,  казачка  поклониться  в  ноги  коню,  благодарит,  что  не  подвёл  в  бою,  доставил  мужа  живого  и  невредимого. Атаман Платов сказал в  приказе  по  Войску: - Пускай  верность  и  усердие  их,  а  наша  за  то  к  ним  признательность,  взаимное  уважение  и  любовь,  послужат  примером  в  потомках! -
Гуляет  казачка на праздниках, веселиться  с мужчинами, кокетничает, а дальше ни – ни.  Понятие  чести  выше  славы  и  наслаждения.  Вот так - то,  дочка!
   Наташа  на  каблуках  повернулась  кругом,  без  стремени  запрыгнула  в  седло,  уска кала  за  станицу: - Орёл  дева - казак!» - восхитился  писарь,  он  же  начальник  штаба:    -- Отличный  ординарец  атаману! - хитро  посмотрел  на  атамана.
Тот  крякнул,  закрутил  ус: -  Генерал – аншеф  И.В. Гудович  организовал  новый  поход  на  Анапу.  Турки  собрали  25 тыс.  янычар  и  горцев.  В  крепости  95  орудий, Рвы,  пали  сады,  земляной  вал,  каменные  стены.  Анапа,  как  и  Измаил,  считаются  неприступ ными.  У  Гудовича – 12 тыс.  солдат,  три  полка  донцов,  три  с  половиной  сотни  гребенских,  полтары  сотни  терских,  три  сотни  Волжского,  две  сотни  Хоперского   полков.  Войска  мало,  а  им  брать  неприступную  крепость.  Кубанское  войско  в  процессе  формирования,  но  выделит  два  полка  по  шесть  сотен  в  полку.
Желающие  девы  пригодятся,  попробуют  «казацкого  хлеба»,  крепче  за  хозяйством
смотреть  будут.  По  станицам  объявить  поход.  Пойдём  по  земле  адыгейцев, проверим  их  на  лояльность.  Аулы  не  трогать,  жителей  не  обижать!-
Атаман  Головатый  посмотрел  на  станичного  атамана,  приказал: - Выделить  людей
на  строительство  Екатеринодара.  Место  выбрали  в  урочище  Карасунский  кут,  здесь
построим  столицу  Кубанского  Войска!  С  Богом! -
  Двенадцать  сотен  кубанцев  вышли  без  обозов,  с  двух  недельным  запасом  пищи,
с  тройной  нормой  пороха  и  пуль.  Вьючные  лошади  скакали  внутри  десятков,  по
сотням,  под  охраной  бывалых  казаков.  Двенадцать  женщин,  во главе  с  Наташей,
замыкали  колонну.  Из - под  кубанок  выбивались  курчавые  волосы.    Они  первыми
оделись  в  форму  черкесов.   Черкеска  с  серебряными  газырями,   алые  башлыки,
белая  бурка,  делали  их  заметными  на  фоне  разношёрстной  массы.  Кубанка  сдвинута
на  правую  бровь,  на  наборном  ремне – кинжал,  два  пистолета,  за  плечами – длинно ствольное  ружьё.  Молодые  амазонки  вышли  на  тропу  войны.
   Двадцать второго июня, после короткой блокады,  последовал  штурм.  Солдаты  ломали  палисады,  лезли  на  стены,  орали: - Ура,  братцы!  Круши  басурман!  Всё  будет наше! -  Турки  рубились  саблями,  но  подоспели  донцы  с  длинными  пиками,  перекололи,  сломили  оборону.   Наташа  подскакала  к  атаману,  крикнула: - Черкесы вышли  в  тылы  и  их  тьма! -  Атаман  улыбнулся:  - Молодец  генерал,  третью  часть войска  оставил,  прикрыл  тылы.  Послужим  братцы  пластунами.  Коноводам  укрыть  лошадей!-  Выбрал  место  за  рогатками,  лёг,  прицелился:  - Залпом,  огонь!  Веселись,  воины  Христовы,  не жалей  пороха! -  Восемь  тыс.  лезгин  и  черкесов  споткнулись на  огненном  рубеже.  Свинцовые  пули  и  картечь  выкашивали  конную  лаву.
Ещё  залп  и  лезгины  побежали,  добивали  раненных,  калечили  коней:
 - На   конь!  За  мной  марш!» - закричал  атаман.   И  понеслась  погоня.
Наташа  скакала,  пригнувшись  к  гриве  коня,  а  рядом  скакали  братья  Гайворон,
Ярослав  справа,  Тарас  слева.  Их  сабли  скрестились,  образовав  коробочку,  заслонили
амазонку  от  случайного  удара.  Казаки  заметили,  взревели  Ура,  пластали  саблями
направо  и  налево,  пленных  не  брали.  Гребенской  казак  орал  на  всё  поле:  - Руби
под  корень  поганое  племя,  не  проси  пощады,  а  дочку  не  вернёшь! -  Его  дочь
утащили  чеченцы,  выжгли  селение,  отравили  колодцы,  забросали  трупами  пруд.
Казак  кричал:  - Расступись,  братцы,  дайте  руку  правую  потешить,  удачи  поискать! -.
Удальцы  пустили  в  ход  ружья,  хвалились  точным  выстрелом.
Наташа  придержала  коня,  осмотрела  братьев:  -  Вы  меня  как  хана  берегли,  аль
понравилась?».   Братья  молчали,  улыбались.
  Гнали  врага,  как гончие  гонят  зайца,  рубили,  не жалели  сабельного  удара.
Черкесы  укрепились  в  густом  лесу,  открыли  дружный  огонь.   Казаки  спешились,
поползли,  прикрылись  кустами  и  деревьями.  Наташа   сдёрнула  с плеча  ружьё,
прицелилась,  выстрелила,  с  голой  саблей  бросилась  в  гущу  леса.  Казаки  увидели,
в  едином  порыве  бросились  вперёд,  кинжалами  резали  страшных  джигитов.
На  большой  поляне  собрались  живые,  окружили  муллу,  сложили  руки  на  коленях.
Они  сдались  без  боя.  Кысмет…
В  Анапе  кровь  текла  по  улицам,  ручьями.  Тысячи  рабов,  освобождённые  солдатами,
убивали  хозяев,  не жалели  женщин  и  детей.  Кровь  за  кровь,  рабству – смерть.
Одиннадцать  тыс.  трупов  сложили  в  овраге,  забросали  землёй.  Тринадцать  тыс. бро сили  оружие,  сдались  на  милость  победителей.  Все  они  окажутся  на  галерах  Балтий ского  флота  гребцами.  Рабовладельческое  гнездо  уничтожено.  Россия  укрепилась  на  восточном  берегу  Чёрного  моря.  Стали  считать  живых  турок,  обнаружили  имама – Мансура.  В  грязной  чалме,  в  рваном  халате,  он  был  жалок.
Последний  пророк,  объявивший  газават, признал свою вину. Тысячи  погибших молили  Аллаха  о  мести.  Под  охраной  сотни  донцов,  паша  Анапы,  сераскиры  и  шейхи  поплелись  по  степи  к  Петербургу.  Имам   Мансур  умер  на  Соловках.
Обстановка  на  Кавказе  стабилизировалась.
   Атаман  Головатый,  генерал – аншеф  Гудович   собрали  старшин  войска,  награждали  отважных:  -  Хоперский  сотник   Найдёнов! -
 - Пал  смертью  храбрых,  возглавив  атаку!-
 - Сотник  Борисов!-
 - Первый  поднялся  на  стены,  получил  десять  ран,  лежит  без памяти!-
 -  Хорунжие  Усков,  Корсунов,  Яров!-
 Вышли  казаки,  встали  перед  строем,  раненные,  но  живые.
Из  рук  генерала  получили  дорогое  оружие,  взятое  у  шейхов  и  улемов.
 -Казак  Сергиенко! -
Наташа  вышла  из   строя,  нянчила  левую  раненную  руку.
 - Подняла  казаков  в  атаку,  первой  бросилась  на  врага.  Присваивается  звание  хорун жий,  награждается  боевым  оружием! -   Казаки  выбежали  из  строя,  подняли деву  на  руках,  подбросили  к  небесам:  - Ура  казачке!  Ура степнячке! – кричали казаки.
  Кубанский  полк  возвратился  в  станицы.
Богатые обозы остановились у дворца атамана.  Казначей  и  писари  выкрикивали вдов,  одиноких  стариков,  вручали  тюки  материи, дорогие  ковры  и  одежду.
Старый  казачий  обычай,  первых  наградить  сирых  и  убогих,  потом  остальных.
Пятая  часть  атаману,  на  строительство  станицы.   Десятая  часть  Войсковому  атаману
на  строительство  городов  и  укреплений.  Потом  по  списку  каждому  казаку.
Неделю женщины будут гордиться платками, бусами и ожерельями, перешивать турецкую  одежду  на  казачий  лад.
  К  Наташе  зачастили  гости.  Первым  пришёл  Иван  Пивень,  увидел  на  столе  глечик
с  озваром,  жадно  выпил.  Потом  пришли  братья  Гайворон.  Близнецы,  они  были похо
жи,  как  две  капли  воды,  не  отличишь.  Только  у  Тараса  шрам  на  подбородке.
Иван  Пивень  смотрел  на  Наташу  горящими  глазами,  читал  любовные  стихи. Братья  и  Наташа  хохотали,  а  мать  сказала:  - Приходила  Шахворостиха,  принесла компот,  вспоминала  Володю! -  Наташа  украдкой  смахнула  слезу.
   Сгорела  любовь   в  сердце  пламенем  походного  костра,  месть  выплеснулась  ударом
клинка,  за  отца,  за  брата,  за  будущего  сына.  Она  ощутила  власть  над  казаками,
успокоилась.  Глубокая  рана  заживала.  Вспоминала,  как   из – за  дерева  выскочил
черкес, успела вскинуть  левую  руку,  отбить  удар  кинжалом.  Но  острая  сабля достала  предплечье.   Резким  выпадом  воткнула  клинок  в  горло  врага. Тот долго удивлёнными  глазами  смотрел  на  деву – казака,  упал,  умер.  Подбежали  братья, перевязали  рану,  и  пошли  вперёд,  выбивать  засевших  за  стволами  горцев.
Их  сабли  свистели,  поражали молнией, и только слышались  предупредительные  крики:   -  Смотри  слева,  двое  справа! -  Наташа  прислонилась  к  дереву,  в  голове  шумело,  деревья  странно  качались.  Перед  глазами  встали  братья.  Тарас  улыбался, поддержал  девушку.  Он  был  старшим.  Наташа  прижалась  к  широкой  груди,  что – то шептала,  а  Тарас  гладил  густые  волосы,  говорил  на  ухо: - Ясонька  моя  прекрасная!  Годи,  наво евались,  пора  сватов  засылать!-   Ярослав  согласно  кивал,  подтрунивал:
 - А  как  же  закон  запорожцев?   Жить  холостяками, семью  не  заводить,  любить,  но не
влюбляться,  свобода  дороже  золота! -   Тарас  одёрнул  брата: - Молчи,  малявка!  Я  кричал,  а  ты  час  молчал,  что,  переговорить  хочется? -  Так  и  шли  к  коноводам,
бряцали  захваченным  оружием.  Посадили  на  коня  Наташу,  а  тут  Оля  подскакала,
осмотрела  Ярослава:  - Не  ранен?  Жив – здоров,  сокол.  О  голубке  забыл? -  и  такая
радость  светилась  в  её  глазах,  что  все  залюбовались  казачкой.
Лицо Ярослава заалело алым цветом. Он тряхнул головой, отогнал  навожденье, ответил:  - Ещё  не  вылита  пуля,  чтоб  достала  казака, не родилась  невеста,  чтоб покорила  меня!  Любовь  моя  - воля,  а  воля,   как  птица,  в  клетке  не   поёт! -
Он  пришпорил  коня, заставил его пройтись плясовым шагом, сделать свечку  и,  ускакал.  Оля  бросилась  за  ним:  вот  догонит  казака,  отметит  нагайкой.
Тогда  покорись  казак,  готовься  к  свадьбе.  Таков  закон   Дикого  Поля.
Казаки  смотрели  на  вольную  скачку,  а  из  леса  выходили  пленные  горцы,  строились
в  колонну.  Казаки  шутили: - Шагайте, гололобые!  Аллах  ждёт  вас   на  полях  Пензы  и
Рязани.  Русские  вдовы  согреют  белым  светом  полумесяца!  Кысмет…
Мусульмане  не  поднимали  глаз,  прощались  с  высокими  вершинами  Кавказа.
А  солнце  осветило   пики  Эльбруса  и  они  засверкали  ослепительной  белизной:
 - Прекрасен мир Бога под лучами солнца, а война – наказание  демона! – шептал старый  походный  батюшка,  крестил  широким  крестом  казаков  и  басурман:
  - Мир  вам  в  новых  палестинах.   Под  сенью  русских  берёз  найдёте  свою  судьбу! -
Старый  казак  перебил  попа:  - Горцу  не  расскажешь  о  степи,  не  поймёт,  и  степняку
не  опишешь  горы,  не  поверит.  Кто  где  родился,  там  и  пригодился.  Россия  шагнула
на  Кавказ,  море  крови  прольётся,  тогда  наступит  мир! -
Кони шагали широким шагом,  хвостами  отгоняли  слепней  и  мух.  На  вершине крутого  обрыва  стояли  Ярослав  и  Оля.  Их  лошади  стояли,  покусывали  друг  другу  гривы,  объяснялись  в  любви.  Казаки,  дружными  криками,  приветствовали  новую пару: -    Война  войной,  а  любовь  и  на  войне  живёт! -   перекрестился  старый  батюшка.  Бывалый  казак  ответил:  -  Любовью  к  казацкому  братству  держалась Запорожская  Сечь.  На  каких  принципах  укрепиться  Кубанское  казачье  войско  на Кубани,  не  известно.  Молодыми  парами,  детским  криком  наполнится  станица, тогда  и  нам  старикам  пора  на  покой! -  Он  задымил  глиняную  турецкую  трубку, выдохнул,  как  выстрелил  дымом  в  чистый  воздух,  крякнул,  сплюнул. 
   Солнце катилось к осени. Тучные колосья пшеницы звенели золотыми  колокольчиками,  просились  под  серп  и косы.  Станица  вышла  в  поля,  хвалилась разноцветием  женских  нарядов,  огласилась  разноголосицей  весёлых  голосов.
Старик Гайворон, поплевал  на  руки,  перекрестился,  взмахнул  звенящей  косой. Первый  сноп  связала  молодая  сноха  Наташа,  передала  станичному  атаману.  Атаман  взвесил  на  руке  сноп:  - Урожай  выдался  богатый.  Начинай  работу! -  Женщины перевязали  сноп  лентами,  пристроили  на  подводу.  Этот  сноп  будет  храниться  в хате  атамана  до  следующей  уборки.  Солнце  палило  лучами,  косы  звенели  на  взлёте,  женщины вязали  снопы.  За  отцом  шагали  сыновья – богатыри,  наступали  на пятки: - Иди,  отец,  в  тень,  отдохни,  управимся  сами! - сказал  Тарас.  Наташа  сбегала к  подводе,  принесла  запоте лый  кувшин  с  квасом,  протянула  мужу:  - Осторожно  пей, не застудись! – преду предила она. Тарас отпил, протянул  кувшин  Ярославу.  Тот  сперва  напоил  Олю,  потом Наташу,  потом  свекровь  Фаину.  Старуха  приложила  ладонь  к  уху,  прислушалась:  -  Слышу бег татарских коней. Беда «Перекати  полем» катится! - закричала  она.  По  полям  скакал казак, на пике – знак похода – красный вымпел. Казаки  бросали  косы, разбирали  с  подвод  оружие,  зануздали   коней, строились  сотнями.  Атаман   выслушал  доклад  разведчиков,  принял  решение:  - Первая  сотня  затаиться  возле  брода,  вторая  и  третья  за  мной! -
Оказывается:  лезгины  и  адыгейцы  вышли  большим  обозом,  пробиваются  к  соляным  озёрам. Отрезанные от правого берега Кубани, от степных озёр, они потеряли  возмо жность  торговать  солью,  а  без  соли – смерть.
У  «Почтовой  балки»  увидели  укрепление  из  подвод,  спешились.  Навстречу  скакали
три  всадника  с  белым  флагом.  Старший  прокричал:  - Я – Уюб – паша,  шейх  лезгин
и  адыгейцев, вышел в мирный поход  за  солью. Без соли болеют дети, умирают старики.  Пути назад нет. Или пробьёмся,  или  умрём  здесь! -  Он  бросил  копьё  с белым флагом,  копьё  воткнулось  в  землю.
 Наташа подхватила  флаг,  поскакала  к  укреплению.  Острым  глазом  высмотрела: сотни  две  воинов,  остальные – женщины  и  дети,  залегли  за  укрытиями,  кони  под  седлом,  готовые  к  бою.  Вернулась  назад,  крикнула: - Атаман!  Надо  пропустить! Они  мирные!  Много  детей  и  женщин!-
Казаки  убрали  шашки  в  ножны,  улыбались: - Во, казак! Всех обхитрила, всё  разведала.  Без  соли  и  нам  никак! -
Атаман смотрел на Тараса, хмурился: - Пора жену угомонить, ребёнком малым, пелён ками  и  распашонками.  Заслуженная  казачка,  но – баба!».  Тарас  молчал.
Полусотню  казаков  оставили  наблюдать  за  обозом,  остальные  вернулись  на  поля.
Женщины  махали  косами,  торопились  убрать  урожай,  спрашивали  казаков:
 - Что  привёз  в  подарок?  А  какие  они – лезгины,  страшные? -  Казаки  молчали,  разми нали  ноги,  брались  за  косы.  Летний  день  год  кормит.  Некогда  разговоры  разгова ривать. Размахнись  рука,  развернись  плечо,  по  полю  шагай,  не оглядывайся.   
До  вечерней зари звенели косы, на мажары грузили  снопы,  увозили  на  ток,  складывали  в  скирды, для осеннего обмолота. Вкусный каравай на столе, да  посолен  горячим  потом.  Возвратились  казаки  в  станицу,  расседлали  боевых  коней, спали  без  сновидений.  Наташа прижималась к боку Тараса, шептала: - Не  праздная я, ребёночка  будем  ждать! -  Тарас  поцеловал  жену,  уснул  на  мягкой  руке,  во  сне улыбался.  Снился  ему  сын  казак  и  широкое  Кубанское  поле  без  границ.
                Глава 11
Атаман  Головатый

  …У  отца  было  три  хутора. Отары овец пасли мы, пацаны,  а   летний  день,  как  год  тянется.  Одна  мечта  владела  нами:  убежать на речку,  нырнуть,  поймать  рака, сварить  в  казане,  наесться  до  отвала.  Мать  кричала: - Вылезайте  из  воды,  а  то  верба  в  неко тором  месте  вырастёт! - Мы хохотали, ныряли до ночи, когда звёзды на  дне  уснут.  Спали,  как  убитые,  а  утром  опять  отара  и  день,  как  год.
В  четырнадцать  лет  отец  приказал  одеть  меня,  как  запорожца,  повёз  в  Запорожскую  Сечь,  атаманам  поклониться.  Кошевой  атаман  спросил: - А  сколько  будет  дважды  два?   А  где  живёт  Турецкий  султан?  А  Крым  остров, или  полуостров?  Казаки  платят  дань  царю  московскому?  А  ляхи  нам  братья,  или  паны? -
Ответил  я  на  все  вопросы  кошевого,  понравилось  ему,  а  особенно  то,  что  казак –
вольная  птица,  на  «Чайках»  море  покоряет,  в  гости  к  султану    заходят.
Атаман  почесал  чебуком  трубки  оселедец  на  голове,  крикнул: -  Голова  хлопец,  в
академию  его,  в  Киев  отослать,  дипломатии  учиться.  Нам  нужны  грамотные  послы,
чтобы  договоры  с  ханами  и  султанами  подписывать.  Бумага  хану,  а  нам  выгода! -
Кошевой  спросил  на  татарском  языке,  я  ему  ответил:  - Чек  акче  верды (много  денег
ушло).  Атаман  хохотал,  пока  не  закашлялся.  Бросил трубку на стол,  приказал  писарю:  -  Пиши  войту  киевскому,  чтоб  в  бурсу  определили,  учили,  как  надо! -
Отец - полковник,  свои  планы  имел,  но  молчал,  с  кошевым  не  поспоришь. Так  я  оказался  в  Киеве.  Киев,  скажу  я  вам,  город  сказка,  песня  на  семи  холмах. Улица - Крещатик  к   Днепру  выводит,  а  Днепр,  как  море  широкое,  половодьем левый  берег  захватывает,  гонит  чистые  воды,  древнюю  историю  рассказывает.
Присмотрись  и  увидишь,  как  Вещий  Олег,  с  дружиной,  вёслами  Днепр  остановил.
Шумят  киевские  каштаны,  а  золотые  маковки  церквей  кресты  в  небо  бросают.
Пять  долгих  лет  грыз  гранит  наук,  надоело,  убежал  в  Запорожье,  «казацкий  хлеб»
добывать.  В  первом  походе  на  Крым  первым  выпрыгнул  на  берег,  прямо  в  руки  татар.   Сразился  против  десятка,  срубил  троих,  остальные  убежали.
Походный  атаман  командовать  «Чайкой»  назначил:  - Молодой,  но  ранний,  одним
словом – Голова! - Так  стали  меня  называть    Антоном  Головатым.
Славное  было  время.  Гуляла  Сечь,  горилку  салом  закусывала,  бандуры  слушала.
Сам  Грицко  Нечёса в Кущевский курень  затесался.   Горилку  пил,  пока  гроши звякали,  да  рубашка на  плечах   держалась. Расползлась рубашка по швам, к штабу Румянцева  поехали.   Пригласил  меня,  с  полусотней  казаков,  личной  охраной.
Князь  Румянцев  кричал  громовым  голосом: - Из  барского  халата  вытрясли,  он  казацкую  папаху  одел.  Принимай  летучий  корволант - корпус,  по  тылам  турецким  погуляй.  Там  спесь   камергерскую  вытрясут,  о  лени  забудешь! -
Потёмкин  не  допил  кувшин  с  молодым  молдаванским  вином,  подскакал  бригадир  Прозоровский:  - Гришка,  дождались!  Глянь  влево! -  От  горизонта  надвигалась  бурая
туча  татарской  лавы.  Потёмкин  поднялся  в  седло,  направился  к  конным  драгунам.
Полусотня  казаков  трусила  следом:  - Корволант,  за  мной…арш! -
Кавалерия  пошла  на  прорыв.  Вихрились  раскрытые  криком  ужаса  рты,  раскроенные
палашами  головы,  вонючие  от  пота  овчинные  курточки  татар,  визг, вопли,  тарарам.
Пробились  из  окружения,  посчитали  раны.  От  полусотни  остались  двадцать  казаков.
Потёмкин  вывалился  из  седла,  прошептал:  -  Не  гадал  живым  остаться.  Спасибо, Голова,  выручил! -  Казаки  на  себя  принимали  удары  татарские.
  Ещё  пили  горилку  чубатые  запорожцы,  заедали  вкусной  саламатой,  а  над  Сечью
Запорожской  нависла  чёрная  туча.   Турки  подписали  Кучук – Кайнарджийский  мир.
Северные  берега  Чёрного  моря  переходили  России.  Запорожская  Сечь  оказалась
внутри  государства,  как  волдырь  посреди  Украины:  - Живут  в  Сечи  своей,  все  в
холостом  состояньи.   Продолжения  рода  не имеют,  о  будущем  не  думают.  Воля,  как
ветер  в  поле,  куда повернёт, не известно. Вся голытба российская свободы да безделья  в  казачестве  ищет.  Просил  кошевого  атамана  Петра  Калнышевского  перепись  предста вить.   Казаки  ответили,  что,  сколько  их  не помнят,  а  считать  по  головам,  не  бараны.  Сейчас  их  мало,  но  крикнут  клич  и  появятся  сотни  тысяч.
Куда повернут, где «казацкий  хлеб» добудут,  одному  Богу  известно.  Надо  истребить! - Румянцев  стукнул  по  столу,  чернильные  приборы  писарей  на  бумаги перевернулись.  Потёмкин  ответил:  - Жил  я  в  Запорожье,  нужды  казачьи  мне  ведомы.  Но  даже  польские  паны  признавали  заслуги  запорожцев: - Крымское  ханство  веками  пасть  разевало  на  Киевщину,  Волынь  и  Подолию  и  только  казаки  смело  клали  в  пасть  свою  руку,  выламывали  зубы  и  ханам  и  султанам  турецким.  А  что  делать? -
Екатерина  нюхнула  табачку  из  табакерки:
 - Вот  и  делай, как знаешь, но истреби!   Атамана  Калнышевского  я  в  Соловки  сошлю.   Булаву  гетманскую,  бунчуки  и  регалии  в  Эрмитаж  поместить  на  вечное  хранение!   Запорожская   Сечь – аннулируется! -
  Разогнать  сечевиков  удалось  без  крови  и  выстрелов.  Батальон  солдат  ворвался  в
крепость,  а  там  одни  старики  да  убогие. Многие запорожцы  рыбу  ловили,  охотились,  гостили   на  хуторах  «гнездюков»,  а  пушкари  дремали  в  тени  лафетов.
Пушки  сбросили  в  реку,  всё  добро  погрузили  на  возы  и  увезли.  Горланили  чубатые
много,  а  куреня  горели  сизым  пламенем,  укрепления  рассыпались  пеплом,  пришлось
разбегаться.  А  куда  денешься?  На  последнюю  «Раду»  собрались  в  зелёной  дубраве,
сообща  решили:  послать  депутатов  в  Петербург,  поклониться  императрице.
Екатерина  приняла  запорожцев,  потребовала:  всем  жениться,  селиться  по  хуторам,
заняться  мирным  земледелием.  Казаки  ответили: -  Женатый   чоловик  для  нас – хуже
пса   дворового,  а  воля – птица.  Крикнешь – «Гай - да!»  и  только  ветер  в  лицо! -
Кошевые  и  куренные  атаманы  получили  офицерские  звания,  а  другие  пропали  в  степях,  стали  грабить  и  разбойничать.  Летучие  отряды  драгун  гнали  их,  как  стаю  волков, рубили, в плен не брали. Собрались «немирные» казаки, перешли  Дунай,  покло нились  султану  турецкому,  образовали  Сечь  Задунайскую.  Султан  пожаловал казаков  в  мамелюки,  приставил  своих  сераскиров.
   Потёмкин  любил  казаков,  организовал  Черноморский  Кош,  выделил  земли  в
Приднестровье,  столица  в  селе  Слободзея.  Атаманы  объехали  владенья  и  поняли,
на  Днестре  им  не  удержаться.  Земли  фаворитов  врезаются  клином,  не  разгуляешься.
Кошевой  атаман  Захарий  Чепига  и  Антон  Головатый,  начальник  штаба,  отправились
в  ставку  Потёмкина,  чтобы  официально  оформить  владения  Войска.  Потёмкину  было  некогда,  и  он  отмахнулся  от  атаманов.   
А  на  Кубань  шло  переселение  донцов.  Приказали  переселить  три  тыс.  семей,  шесть
казацких  полков.  В  полках  это известие  вызвало  возмущение.  Вспыхнул  бунт.
Зимой,  в  феврале,  атаман  Головатый  во  главе  делегации  прибыл  в  Петербург,
«Выбивать»  Кубань.  Переговоры  продолжались  четыре  месяца.
Пришлось  Головатому  и  пить,  и  «спивать»  под  бандуру,  и  сплясать,  и  дарить
подарки,  и  играть  роль  простоватого  казачуры.
   …История – учитель  жизни,  так  считали  римляне.
Казак – слово  магическое,  сарматское,  синоним  свободы,  удальства  и  молодечества.
В конвое князя Потёмкина – Таврического  собрались  казаки – удальцы.  Такой  свистнет,  запрыгнет  на  коня,  лови  ветер  в  поле.  Голыми  руками  не  возьмёшь.
А  казацкому  роду  нет  переводу!
К станице Марьянской вышел отряд  казаков, попросили указать брод.  Переправились,  станичному  атаману  поклонились,  на  службу  напросились.  Рассказал атаман  легенду  о  Тмутаракани:  …Во  времена  Святослава,  на  Тамани  поселились непобедимые  воины,  отвоевали  Тмутараканское  княжество,  покорили  многие  народы, подружились  с  горцами.  Первым  вольным  казаком  был  Илья  Муромец.  Ходил  он  с  дружиной  в  горы,  пудовой булавой победил непобедимых джигитов, называли  горцы его  « кунаком» -  братом -  другом.  До  нашествия  Батыя  держали  Тамань  и  Кубань,  казацкими  разъездами  охраняли  границы.  Встали  против  тумена  Батыя,  погибли многие,  но  не  запятнали  чести  казацкой.  Живые  ушли  в  горы,  смешались  с  горцами,  но  не  потеря ли  веры,  остались  войнами  Христа.  Прошло  пять  веков, а  казацкий  род  сохранился.
И  были  они  казаками  душой,  а  не  по  названию…
  Из  Петербурга  Потёмкин  уезжал  с  тоской  в  сердце  и  болью  в  теле.
Екатерина  проводила  словами: -  Незваный  гость  хуже  татарина! Езжай, князь, в степи  дороги  не меряны,  а  казацкие  кони  дороги  знают.  Прощай!   На  том  свете  за  всё  рассчитаемся! -  Семья  Зубовых  победила  великого  Галиафа.
В  июне  состоялась  битва  при  Мачине,  князь  Репнин  разбил  турок,  и на зло  Потём кину,  донесение  послал  Зубову. 
Потёмкин  молился  в  сельских  храмах,  бросал  попам  золотые  монеты  на  свечи:
 - Темно в вашем  храме, осветите лики святых  свечами! - говорил,  корчился  от боли.
Однажды,  выйдя  из  церкви,  он  сел  на  кладбищенские  дроги,  ждал  карету:
  -  Сойдите,  ваша  светлость! - просили  его.
Потёмкин  улыбнулся: -  Видать, судьба! В чужие сани не садись,  увезут  вперёд  ногами,  и  забудется  имя  твоё! - ответил  он.
Обрадовало донесение Ушакова: - Слава  Черноморскому флоту! На  траверсе  Калиакрии  повстречали  турецкий  флот  Саида – Али,  взяли  у  него  ветер,  прогнали в  открытое  море.  Турецкий  флот  разбит,  и - погибает! -
«Пугу – пугу – пугу!»  - выкрикивал  он  в  тоске,  а  закрывал  глаза  и  видел  высокие  травы   под  животами  степных  кобылиц,  и  степь  от  края  до  края,  и  могучего  орла
в  чистом  небе. 
 - Антон,  будь  другом,  проводи  меня! - велел  наклониться,  поцеловал  в  губы.
Шумел  летний  дождь,  казаки  запрыгнули  в  сёдла,  окружили  карету: - Рысью… на
шенкелях…арш! -  Карету  качало,  как  корабль  в  море,  а  рядом  мчались  степные  витязи,  казаки  Черноморского  войска.
Наконец  он  сказал:  -  Стой, кони! Уже  наездились, будет  нам, хочу на  траве  полежать.  Простите меня люди, за всё простите! - и  умер.  И глаза ему закрыли  медными  пятаками.
На   том  месте,  где  умер  Потёмкин,  атаман  Головатый  воткнул  копьё  в  землю:
 - Подежурьте,  ребята,  чтоб  не забылось  место  сие…! -
В  звании  полковника  он  вернулся  в   Слободзею  организовывать  великое переселение.  Гей,  долиною -  Гей!
    Решили  атаманы  и  послали  на  Кубань  войскового  есаула  Мокия  Гулик   «для  осмотру»  земель, и,  где  какому  куреню  стоять.  С  сотней  казаков,  от  реки  Ея,
от  Старощербиновской,  ставили  вешки:  Староминская,  Крыловская,   Брюховецкая,
Тимашевская,  Кореновская  и  так  38  куреней  до  Усть  - Лабинской  крепости.
Вспомнили  приказ  Екатерины,  поставили  вешки:  Березанская,  Екатериновская.
Сорок  куреней  составили  Кубанский  Кош.  Будущие  станицы  есаул  наносил  на  карту,  для  доклада  атаманам  и  утверждения  Екатериной.
30  июня  1792 г.  была  подписана  Высочайшая  грамота,  жалующая   Черноморскому
войску  «  в  вечное  владение  состоящий  в  области  Таврической  остров   Фанагорию
со  всей  землёй,  лежащей  на  правой  стороне  реки  Кубань,  от  устья  Еи  к  Усть –
Лабинскому  редуту».   Атаман  Головатый  поцеловал  грамоту,  крикнул «Гей!»,
и  сплясал  такого  «гопака»,  что  все  свечи  погасли,  а  с  причёсок  придворных  дам
корабли  и  замки  упали.  Шум был великий,  Екатерина  отсмеялась,  подарила атаманам  дорогие  сабли:  -  Бейте, сынки,  врагов  Отечества  не  жалея  сил! -
   Переселение  началось  сразу,  чтобы  продемонстрировать  чёткое  выполнение  приказа
императрицы,  и  пока  не  передумала  семейка  Зубовых.
В  августе  в  море  вышла  флотилия  из  50  лодок  и  яхт  черноморцев,  11  судов  транспортных,  флагманская  бригантина «Благовещение»,  крейсера  сопровожденья.
3200  казаков прибыли на Тамань и первым делом  построили  пристань  в Кизилташском  лимане,  для  Кубанской  флотилии,  прорыли  «казачий  ерик»,  соединив  Большой  и  Малый  Карасуны.   В  Тамани  обновили  крепость,  построили  Покровскую  церковь.  Атаман улыбался: - Тамань – западная столица Кубанского войска, город  Екатеринодар -  столица  края.  Построим  города  и  станицы,  поднимем  пахотные земли,  вырастим  тучные  стада  и  табуны,  создадим  Кубанское  казачье  войско! -
 Остальные двинулись  посуху  со  стадами  и  обозами.  10  тыс.  семей  и  9  тыс.  боевого 
состава, несколькими эшелонами, разными маршрутами, чтобы обеспечить коней фура жом  и  питанием.  Шли  к  Дону,  к  переправам по балкам и оврагам.
Бродячие  шайки  татар  тревожили  обозы,  но  казачья  лава  окружала  разбойников,  брали  в  плен,  записывали  в  войско.  Кошевой  атаман  Чепига  выбрал  место  для  зимовья  на  Ейской  косе,  высылал  отряды  против  бродячих  ногайцев,  добывать
«казачий  хлеб».  Не  хватало  хлеба,  чистой  воды,  топлива  для  костров,  но  рыбы  и
дичи  добывали  возами.  Приходили  таборы  маркитантов,  торговали  (живым  товаром).
Холостые  казаки  выкупали  полонянок,  накрывали  полой  зипуна,  атаман  объявлял
мужем  и  женой.  Девы  гор,  лезгинки,  кабардинки,  абхазки,  грузинки  становились
казачками.  Женская  душа – потёмки,  жалели  пленниц,  учили  казацким  делам  и  премудростям.   Прибыл  караван  из  Бухары.  На  верблюде  сидит  карамбаша,  в  зубах
трубка  с  серебряным  чубуком.  Бархатный  халат  перевязан  цветным  платком,  на
голове  белый    тюрбан  с  огромным  алмазом  в  короне. 
Кошевой  атаман  шагал  по  кочевому  табору,  видел,  как  тоскуют  казаки  на  чужбине,
ворчал:  - Заешь  меня  комар.  В весеннюю распутицу табор не сдвинешь, поле  вовремя  не  засеешь,  а  позвать  куренных  атаманов  Старощербиновского,  Староминского,  Крыловского,  Брюховецкого,  Тимошевского! -  Прибежали  атаманы, приказ  кошевого  выслушали:  - Чтоб  вам  так  жилось,  та  кушалось,  а  без  хлеба -  никак!  Поднимайте  курени,  пробивайтесь  к  местам  своих  станиц,  пашите  землю сохой  да  плугом,  вырастите  хлеб  для  всего  войска!-  Ушли  в  поход  курени  весеннюю  слякоть  месить.  А весна  она  не  за  горами.   
   Колонна Чепиги тронулась в путь, когда  степи  за зеленели,  а  из  под  копыт  лошадей  заклубилась  пыль.  Шли  на  восток  до  Кореновского  куреня,  сделали трёхдневный  привал,  разделились  на  три  обоза.  Первый  пошёл  на  Выселки  и дальше  на  северо восток,  второй  обоз – на  запад,  до  укрепления  Копыл.  Третий и  самый  большой,  пошёл  на  Усть – Лабинскую  крепость.
Генерал  Гудович  прочитал  Высочайшую  грамоту,  первый  законодательный  документ
черноморцев  « Порядок  общей  пользы»,  где  говорилось,  что  подчиняются   казаки
Войсковому  правительству  из  кошевого  атамана,  войскового  судьи,  писаря  и  есаула,
захохотал: - Молодцы  казаки,  сохранили  самостоятельность,  традиционный  уклад.
Генерал – губернатор  Таврии – далеко,  своих  дел  хватает,  а  Кубанские  земли  закреп лены  за  казаками.  Проведём  размежевание  с  Кавказским  наместничеством, выведем  Войско  из  подчинения  Наместника,  построите «столицу»   Екатеринодар  и куренные  станицы,  но  служить  надо.  Два  полка  под  командой  кошевого  атамана пойдут  в  Польшу.   Там  конфедераты  подняли  восстание,  надо  изловить  злодеев! -
  Екатеринодар  строили  по  образцу  Сечи.  Наладили  паромную  переправу  через
Кубань,  построили  крепость  Энеем,  защитили  дорогу  к  каменоломням,  организовали
подвоз  строительного  материала.  Вырыли  рвы,  насыпали  вал,  поставили  пушки.
Из  дикого  камня  возвели  войсковую  церковь  Святой Троицы,  правление  Коша,  40
куреней – казарм,  разместили  1000  казаков  для  постоянной  службы.
Кошевой  атаман  построил  2  полка,  лично  проверил  конский  состав,  одежду  и  обувь
казаков: -  С этого  дня  Кубанские  казаки  стоят  на  службе  Отечеству!  Не  посрамим
русского  оружия!  На  шенкелях…рысью…марш! -
Увёл  кошевой  атаман  Чепига  казаков  в  поход, а на Кубани  остался  за  хозяина атаман  Головатый.  Руководил  строительством  «столицы»,  проверял  станичные  укрепления,  заставил  землемеров  размежевать  станичные  земли.  Атаманы  и  старшины  получили  по  300  десятин  земли,  казаки  по  30.  Зацвели  небесно – голубым  цветом  сады,  виноградная  лоза  дала  первый  урожай.  Таманское  вино  во  всём  мире  славится.  На  содержание  почты,  судов,  аппарата  брали  с  семьи  2 руб.  в  год.  Станичная  «череда»  насчитывала  несколько  сотен  крупнорогатого  скота,  многотысячные  отары овец  выли зывали  солончаки,   в  табунах  выгуливались  строевые  кони.   Строились  всем  миром:  лепили  саман,  штукатурили  стены  и  потолки  и  выстраивались  вдоль  улицы  хаты,  с  белыми  стенами,  с  голубыми  наличниками  окон.
   Не успела отгреметь одна война, наползла следующая. Садись казак на коня, прощайся  с  родным  порогом,  вверяй  свою  судьбу  Богу  и  атаману.
Персия  решила  воспользоваться  поражением  Турции,  подняла  горцев  Кавказа  против
русских,  а  многотысячной  армией  обрушилась  на  Грузию  и  взяла  Тифлис.
Страшная  резня  опустошила  город.  Тысячи  трупов  разлагались  на  земле  и  некому
было  хоронить  погибших.  Тысячи  пленных  грузин  пропали  на  рынках  востока.
Отряд   генерала  Гудовича  насчитывал  8 тыс.  штыков.   Усиленный  казаками  и  артил лерией,  проделал  труднейший  переход  через  крутые  перевалы  Кавказа, как  снег  на  голову  обрушился  на  персов.  Казаки  нападали  на  обозы,  отбили  пленных,  взяли
богатую  добычу,  отбросили  неприятеля,  защитили  грузин.
Вернулись  казаки  на  Кубань,  не  успели  отремонтировать  лошадей,  объявили  новый
поход  на  Азербайджан.  35  тыс.  армия   Валериана  Зубова – брата  фаворита,  штурмом
взяла  Дербент,  заняла  Каабу,  Баку,  Шемаху,  Гянджу.
Одна  тыс.   казаков  шли  в  авангарде,  в  разведке,  в  постоянных  стычках  с  врагом.
   Атаман  Головатый  не  радовался  походу,  не  брал  в  руки  дорогую  добычу,  всё
передавал  казначею,  на  Кош.
Некому  дарить  подарки:  жена  умерла  при  родах,  а  единственная  дочь  трагически
погибла,  утонула  в  Кубани.  Купались  девчонки,  старались  переплыть  реку,  а  река
коварная, закружила водоворотом, утащила на дно.  Три  дня  искали  тело,  на  четвёртый    нашли  на  адыгейской  косе,  распухшую,  не узнать.
Могучий  атаман  плакал,  как  ребёнок  и  в  поход  ушёл  искать  смерти.
Как  простой  казак  врывался  в  гущу  врагов,  рубил  головы  супостатам,  а  боль  не  отступала:  - Укатилось  моё  счастье  под  горку,  не  вернуть,  не  догнать! - отвечал  он
казакам,  а  те  успокаивали: - Найдём  в  горах  прекрасную  персиянку,  свадьбу  справим  по  казацкому  обычаю,  заарканишь  молодое  счастье! -
Казаки  на  чёлнах  рейдировали  по  морю,  высадились  в  Зензелинском  заливе,  а  там
персы  пленных  армян  на  суда  грузят,  как  баранов  безрогих,  насильно  угоняют.
Сеча  вспыхнула  кровавая.  Резались  кривыми  саблями  и  кинжалами,  а  когда  поняли,
что  конец  рядом,  стали  резать  женщин  и  детей.  Жестокой  бывает  масульманская
вера,  а  древние  законы  записаны  в  Коране.
  Жара  стояла  небывалая,  речки  и  колодцы  высохли, за глоток воды платили  шелками.  Старый  казак  заставил  казаков  стрелять  в  сухие  колодцы  залпами,  и  вода появля лась.  Этот  обычай  он  перенял  у  древних  персов,  но  их  вырезали  турки.
Успешная  война  завершилась  впустую.  Отошла  в  мир  иной  Екатерина  Великая,  на
трон  взошёл  Павел 1.  Первым  делом  он  стал  ломать  все  начинания  матери,  отменил
поход  в  Персию,  вернул  войска  в  Россию. 
Атаман  Головатый,  даже  на  войне, заботился об  устройстве  Кубани.  Саженцы  редких  деревьев  он  собирал  для  городского  сада,   отправил  три  воза   раков  для настоящего  удовольствия  всем  гражданам.  Он  писал  атаману  Чепиге:
 - Прикажите  городничему  расселить  оных  в  озёрах  и  ставах,  в  тихих  речках,  для их    размножения.  Три  года  не  брать  сетями,  отпускать  на  волю! -
В  толпах  пленных  выкрикивали  мастеровых,  кузнецов,  краснодеревщиков,  ювелиров,
шорников,  каменщиков,  отправлял  в  Екатеринодар.
Чепига  этого  письма  не  получил.  Он  до  последнего  дня  сохранил  старые  привычки,
ходил  в  простой  казачьей  одежде,  жил  холостяком  в  хате – мазанке.
Заболел  и  тихо  умер. Одели его в генеральский мундир, вынесли  все  ордена  и  регалии  и  заплакали.  Казаки  потеряли  настоящего  «батьку»,  прямого,  грозного  в  бою,  способ ного  вздуть  казака  до  полного  протрезвления,  но  и  доступного  для каждого казака.  Кошевым  был  назначен  атаман  Головатый.
Но  атаман  не  узнал  об  этом.
Малярия – бич  южных  стран,  начала  косить  личный  состав,  не  смотрела  на  чины  и  звания.   Умирали  богатые  и  бедные,   сильные  и  слабые, знатные и неизвестные.
В  суматохе  дел  переносил  болезнь  на  ногах,  но  душевные  силы  покинули  его,  и
28  января  1797 г.  атамана  не  стало.  На  Кубань  вернулась  половина  казаков.
В  чужой  земле  покоились  братские  могилы  русских  богатырей.
Священник   Святой  Троицы  совершил  панихиду,  накрыл  гроб  Войсковым  знаменем.
Плакали  на  могиле  казаки  и  казачки,  но  живым  жить,  продолжать  дела  усопших.
Высочайшим  указом  атаманом  Кубанского  казачьего  войска  был  назначен  войсковой
писарь  Котляревский.
Золотыми  буквами  вписали  потомки  имена  первых  атаманов.  Слава  Захарию
Алексеевичу  Чепиге,  Антону  Андреевичу  Головатому!  Слава!
                Глава 12
Марьянский    курень

    Сколько  талых  вод  из ледников  Кавказа  унесла  Кубань  к  Азовскому  морю?  Кто
считал,  кто  измерил?  Шумели  весенние  дожди,  река  вздувалась,  выплескивалась  из
берегов,  затопила  низины,  прорывала  новые  русла.  Весеннее  наводнение,  как
татарская  лава,  уничтожала  всё  на  своём  пути.  Проснулись  казаки  и  увидели,  что
окружены  бурлящей  водой  со  всех  сторон.  Затоплены  огороды,  смыты  посевы,  где
табуны  и  отары,  где  станичные  стада?  Вода  бушевала  неделю,  схлынула  за  одну  ночь.  Кубань  прыгнула  в  сторону,  оставила  «Старую  Кубань»,  намыла  песчаную  перемычку,  бурлила  в  новом  русле.  Появилось  озеро  «Круглое»,  полное   мальков разной  рыбы,  и  было  их  столько,  что  вода  бурлила.
На  станичном  сходе  решили  строить  станицу  на  возвышенном  месте,  отгородиться
дамбами,  сохранить  земляное  укрепление.
  С  сотней  казаков  прибыл  Кошевой  атаман  Котляревский,  приказал: - Землеустрои –
телям  разбить  план  станицы  от  дворца   станичного атамана. Улицы  прямые, широкие,   кварталы – ровные,  квадратные.  Приступить  к  строительству  немедленно.
От  каждой  станицы  прислать  молодых  казаков,  возводить  дамбы,  поднять  новые
пашни,  валить  лес,  строить  дома.  Российских  мужиков  зачислить  в  казацкое  звание,
обустроить,  обеспечить  конём  и  справой.  Походы  предстоят  дальние! -
Снял  папаху,  вытер  лысину  платком.   Вспотел  от  такой  речи.  Привык  слушать  да
записывать,  а  сейчас  приходиться  командовать.
 Станичный  атаман  пригласил  в  хату  на  чашку  чая.  Кошевой  пригладил  усы,  одобри тельно  крякнул.  Он  старался  подражать  покойному  Чепиге,  а тот  был  крутой.
Набежали  дочери,  окружили  атамана,  помогли  снять  мундир,  слили  на  руки,  набро сили  на  плечо  расписное  полотенце,  пригласили  за  стол: - Проходьте!  Будьте  так  ласковы.  Откушайте  нашего  хлеба! - пригласила  жена  атамана.
Кошевой  перекрестился  на  образа,  сел  за   стол  в  красном  углу.
Станичный  атаман  сел  напротив.  Из  гранёного  штофа  наполнил  дорогие  стопки  горилкой:  - Будэмо  житии,  и  горилку  пити!» - выкрикнул  кошевой.
Выпили,  закусили,  себя  похвалили,  женщин  поблагодарили.  Атаман  махнул  рукой  на  дочерей: - Геть  из  хаты  щебетуньи,  побалакать  треба! -.  Дочери  надули  губки,  но  убежали.   Атаманы  долго  молчали,  выпили  по  второй:
 - Чуял я, шо 6 тыс. Бугских  казаков  превратили  в  крестьян,  в  холопов.  Астраханское
Войско  разрушено,  и  Кубанские  казаки  стали  «линейцами»,  поселённые  на  Кавказ ской  линии?-  Кошевой  выпил,  крякнул: - Слух  верный,  но  терцы,  гребенцы, Волг
ский,  Хопёрский,  Кубанские  полки  остались. Как  называют -  неважно,  но  дело
осталось  старое,  оборонять  линию.  Царь  учредил  новое,  Башкирско – мещерякское
войско.  Башкиры  перестали  бунтовать,  стали  служить  на  границах.  Новая  метла  по  новому  метёт.  Учредили  казачью  войсковую  артиллерию,  а  это  важно!  В  казачьем
полку -  батарея  из  12  пушек.  Войсковая  старшина  решила  одну  батарею  развернуть  в  вашей  станице.  Ваш  эскадрон  прикрывает  правый  фланг  Екатеринодара, «столицы».   
По  царскому  указу  казачьи  чины  прировняли  к  общевойсковым,  так  что  есаул  стал
ротмистром,  (капитаном),  полковники  и  старшины  стали  майорами,  сотники – поручиками,  хорунжие – корнетами.  Приживутся  ли  в  войсках   званья – посмотрим.
 Император Павел 1  вывел  войска  из  Закавказья,  отменил  поход  на  Персию  и  вот - пожалуйста, горцы  стали  нападать  на  наши  укрепления.
Готовте станицу к боям и походам!
   В  западной  части  Кавказа  живут  разные  племена:  шапсуги.  бжедуги,  натухаевцы,
хатукаевцы,  абадзехи,  убыхи,  темергоевцы,  егерукаевцы,  махошевцы,  бесленеевцы,  абадзины.  Всех  их  называют  «черкесами»,  а  лидером  у  них – Казбич.
В  камышовых  зарослях  Кубани,  в  непроходимых  лесах,  в  горных  теснинах,  казаки
Кубанцы  вступают  в  смертный  бой  с  черкесами.  Это  храбрые  джигиты,  жестокие  и
кровожадные.  Это  они  отрезают  уши  и  прибивают  у  входа  в  саклю.
В  селе  Богоявленском  вырезали  более  30  мирных  жителей.  Из  станицы  Воровско –
леской  угнано  в  горы  200  человек.  Уничтожено  Каменнобродское,   100  человек  чеченцы  зарезали  в  церкви,  350  угнали  в  рабство. Страшные  донесения,  трагические.
А  труби  ко,  атаман,   тревогу.  Проверим  готовность  эскадрона! -
Кошевой  встал   от  стола,  направился  к  коновязи.  Атаман  Наливайко  выскочил  во  двор,  крикнул:  -  Вестовые,  ко  мне!  Труби  боевую  тревогу!-    
Ударили  в  колокол,  холостым  зарядом  грохнула  пушка.  Сотня  кошевого  построилась  в  тени  акаций.   Короткие  пики  положили  на  гривы  коней,  замерли,  молчали.
Весь  их  вид  показывал,  что  они  готовы  броситься  на  врага  и  победить.
С  дальних  покосов,  от  незасеянных  полей  скакали  казаки,  на  скаку  набрасывали  на  плечи  черкески,  поправляли  оружие,  пятками  погоняли  коней.  Пастухи  и  табунщики,  свистом  и  кнутами,   собрали  животных,  погнали  к  станице.
Старики,  женщины  и  дети  бросали  плуг  и  бороны  на  поле,  садились  на  лошадей,
бросали  упрямых  быков,  спешили  к  станице.  Прошло  полчаса,  эскадрон  построился.
Кошевой  привстал  на  стременах,  крикнул: -  Здорово,  казаки!  Долго  собирались!
Черкесы  успели  захватить  станицу!  Что  будите  делать  при  такой  беде? -
Сотенный  командир  первой  сотни  ответил:  - Мы  их  на  переправах  встретим.  ударим
так,  что  «тырса»  полетит! -  казаки  грохнули  громовым  смехом.
Спало  напряжение  сборов,  когда  сам  по себе,  а  в  строю  эскадрона  каждый  казак  чувствовал   себя  героем,  готовым  умереть  за  родные  семьи,  за  станицу.
А  на  левом  берегу,  в  густых  кустах,  в  зарослях  камыша,  затаились  черкесы,  ругали
шайтана,  вспоминали  Аллаха,  уползали  к  лошадям,  докладывали  своим  улемам:
  -Гяуры  не  спят!  Здесь не пройдёшь  и добыча  бедная! -  Улемы  докладывали  Казбичу: -  На  ближние  станицы  нападать  опасно.  Надо  тихо  просочиться  между кордонами,  напасть  на  степные  станицы.  Там  наша  месть  найдёт  свои  жертвы! -
   Казбич,  в  окружении  мулл  и  улемов,  объезжал  аулы  горцев,  именем  Аллаха  призы вал  джигитов  на  священный  бой.  К  январю  собралось  8 тыс.  воинов.
Январские  морозы  сковали обмелевшую  реку,  появились  удобные  переправы.
Казбич  на  иноходце  спустился  на  лёд.  Некованый    конь  заскользил,  упал  на  передние  колени.  Казбич  удержался  в  седле,  ударил  коня  камчой,  гортанно  крикнул:
 - Вперёд,  войны  Аллаха!  Кровь  гяуров  омоет  копыта  ваших  коней! -  и  поскакал  на
правый берег. Горцы бросились на лёд, волна за волной преодолели Кубань, развернулись  в  загонную  лаву.  На  Ольгинском  кордоне  заметили  лаву  черкесов,  зажгли  сигналь ную  «фигуру»,  приготовились  к  бою.  На  кордоне  было  150   казаков  черноморцев  и  одна  пушка.  Пешие  черкесы  вступили  в  бой,  а  конная  лава  устремилась  на  север,  и  напали  на  Ивановскую  и  Стеблиевскую  станицы.
Спящие  казаки  не  сумели  организоваться  и  погибали  в  быстротечных  схватках.
Горели  хаты  и  скирды  сухого  сена,  сгорали  дети  и  женщины,  коровы  и  овцы.
Горцы  хватали  живых,  пропадали  в  чёрной  ночи.  На  пути  их  отхода  встал командир   4 –го  полка  Лев  Тиховской  и  есаул  Гаджанов.  4  долгих  часа  казаки  отбивались  огнём  пушки  и  ружей.
   Когда  у  черноморцев  кончились  заряды,  Тиховской  скомандовал: - Хлопцы!  На
прорыв! Коли!  Руби!  Смелых  пуля  не  берёт!-
И  пошли  сверкать  клинками.  Кони  пластались   по  земле  в  бешеном  галопе,  и  только храп  коней,  и  гневные  выкрики  при  разящем  ударе.  Страшен  казак  в  гневе,
когда  шашка – продолжение  руки,  а  рука  карает  врага. 
В  суматохе  прорыва  Тиховской  налетел  на   Казбича.  Сабли  сверкнули  горячими
искрами.  Сабельный  удар  достал  тело  черкеса,  он  выронил  клинок,  левой  рукой
выхватил  пистолет,  выстрелил  в  атамана.  Конь  рванул  за  казаками,  а  мёртвый  ата ман  откинулся  на  круп  коня, упал на летящую, ковыльную землю. Не видел командир,  что  только  17  казаков,  во  главе  с  есаулом  Гаджановым,  пробились,  ушли по  берегу  реки.  Дважды  раненный  есаул  склонился  на  гриву  коня,  простонал:
 - Не  уберегли  командира,  но  чести  не  уронили! - потерял  сознание.
В  Марьянскую  станицу  страшная  весть  пришла  в  виде  израненного  казака:
  - На  конь,  братцы! - успел  прошептать  казак,  склонился  на  руки  казаков,  умер.
Боевая  тревога  всколыхнула  станицу.  Строевые  казаки  седлали  коней,  а  женщины,  старики  и  дети  готовились  к  обороне.  …Эскадрон  ушёл  в  зарю,  в  голубые  дали…
С  вершины  «Дымной  могилы»  поднялся  чёрный  дым,  сигнал  беды  и  тревоги.
На  полпути  эскадрон  догнала  сотня  соседней  станицы,  и  пошли  намётом.  Земля
гудела  под  копытами  боевых  коней  гулом  погони.
На  заре выскочили к месту переправы.  Черкесы бросили награбленое, пропали  в  зарослях  левого  берега.  Две  сотни  бросились  за  грабителями,  догоняли,  рубили,
погибали  сами.  Скот  и  подводы  погнали  к  сгоревшим  станицам.
В  братскую  могилу  у  Ольгинского  кордона  положили  148  казаков.  Черкесов  насчита ли  более  500  трупов.  Пленные  черкесы  волокли  их  на  лёд  реки, складывали рядами.  Когда  очистили  правый  берег,  атаман  построил  казаков,  спросил: -  Что делать  с  полоном? -  Казаки,  как  один,  выкрикнули:  - Смерть  басурманам! -
(На  этой  могиле,  во  второе  воскресенье  после  Пасхи,   проводились Тиховские
поминовения.  С  1991 г.  по  решению  Кубанской  Рады  церемония  восстановлена).
Вид  сгоревших  станиц,  изрубленных  стариков  и  женщин,  младенцев  с  разбитыми
головами,  привёл  казаков  в  исступление: - Атаман! Веди в поход!  Отомстим  за  кровь!  Все  погибнем,  но  отомстим! - кричали  казаки,  плакали  в  бессильной  ярости.
Атаман  смахнул  скупую  слезу,  взмахнул  перначом: - Эскадрон!  Строиться! Полусотня
остаётся  охранять  пепелища.  Пленных  отпустить!  Казаки  не  убивают  слабых,  кто
добровольно  сложил  оружие!  За  мной…на  шенкелях… Марш! -
Вернулись  казаки  в  станицу,  обнимали  отцов  и  матерей,  целовали  жён  и  детей,
а  в  глазах  набухали  слёзы.  Старики  понимали  сразу,  ворчали: - Горячая  голова
в  походе  помеха.  В  бой  надо  идти  с  холодным  сердцем  и  чистой  головой.  Атаман
прав,  что  остановил  горячий  порыв.  Выждать  надо,  разведать,  а  тогда  ударить! -
  Походный  атаман  собрал  станичных  атаманов  в  устье   Афипса.  Стояли,  смотрели,  как  горная  река  вливается  в  Кубань,  думу  думали.  Походный  атаман  Бурсак  был
настоящим  воином – запорожцем.  Прославился  при  взятии  Очакова  и  Измаила,  был
опытным  батькой – моряком,  водил  запорожские  «Чайки»  в  дальние  и  ближние  походы:  -  Из  Кубанской  флотилии  я  выбрал  десяток  плоскодонок,  с  командой  в
тридцать  человек.  На  борта  приладили  малые  пушки – фузеи,  но  этого  мало.  Надо  собрать  сотню  таких  посудин,  сплести  из  рогоза  защитные  маты,  они  защитят  нас
от  татарских  стрел,  да  и  пули  такие  плетёнки  не  пробивают.  Подготовить  команды
гребцов  способных   работать  вёслами  с  утра  до  ночи.  С  Богом!
  Отцвели  сады,  заколосились  хлеба,  тыс.  казаков  погрузились,  взмахнули  вёслами
и  пошли  по  Афипсу,  Пшишу,  Псекупсу,  Супу.  На  перекатах  выскакивали  в  воду,
на  руках  выносили  плоскодонки.  С  берегов  их  окрикивали,  но  лодки  проходили  мимо  в  полной  тишине.  Так  добрались  до  крутых  ущелий.  Рассвет  в  горах  прихо дит  из - за  гор,  старается  заглянуть  в  самые  глубокие  пропасти,  гонит  ночные тени.  Первый  аул  взяли  врасплох.  Кто  выскакивал  из  сакли  с  оружием  в  руках, рубили  без  пощады,  остальных  сгоняли  к  мечети,  заставляли  клясться  на  Коране:
 -  Клянёмся  Аллахом  на  Русь  не  ходить,  разбой  не  творить! - фальцетом  кричал  мулла.  Горцы  выкрикивали  слова   присяги,  руками  оглаживали  бороды. В  лодки  грузили  дорогую  утварь,  ковры,  покрывала,  платки  и  шали,  одежду, женские  украше ния,  дорогое  оружие.  Выбирали  лошадей,  седлали  наборными  сёдлами  и  уздечками,  угоняли  скот.  Аул  погружался  в  темноту  горя  и  слёз.
Спрашивали  стариков,  где  селение  Казбича?  Один  чабан  показал   рукой  в  долину:
 - Вон  башня  нашего  князя,   она  неприступна.  На  первом  этаже – овцы,  на  втором -
гарем  и  слуги,  на  третьем  живёт  Казбич.  Тридцать  воинов  охраняют  его  покой! -   
Походный  атаман  Бурсак  снял  папаху,  перекрестился: - С  Божьей  помощью  в  гости
к  султану  ходили  и  вороватого  князя  достанем.  Катите  три  бочки  пороха,  стены
взрывом  разрушим  и  на  штурм!  Возьмём  Казбича,  весь  край  замирим! -
Иван Пивень и два брата  Гайворон  приладили  на  спины  бочонки  с порохом, поползли  к  башне.  Часового  у  дверей  сняли  кинжалом,  подкатили  бочки,  подожгли  заряды.  Взрыв  оглушил  громом,  ослепил  пламенем.  Полусотня  казаков  ворвалась  на первый  этаж  башни.  Горцы  отчаянно  сопротивлялись,  но  были  переколоты.
Когда  поднялись  на  третий  этаж,  услышали  крики: - Держи! Лови злодея!-
Оказывается  Казбич,  с  тремя  нукерами,  спустился  по  тайной  лестнице,  заседлали  коней  и  ускакали  в  горы.  Казаки  преследовали,  но  потеряли  их  след.
Атаман  бросил  папаху  на  землю:  - Старый  лайдак!  Не  окружил  башню,  выпустил
зверя,  а  раненный  зверь  дважды  опасней!  Предать  логово  огню! -
Башня  запылала,  из  окон  и  бойниц  вырывалось  пламя,  валил  чёрный  дым.
В  ауле  забили  тревогу,  раздались  одиночные  выстрелы.  Казаки  рубили  головы,  пластали  горцев  до  седла:  -Вот  вам  за  порубленных  братьев,  за  слёзы  матерей!
Круши  до  самой  их  смерти! - кричал  Тарас  Гайворон – сотенный.
Расправа  пришла  жестокая:  кровь  за  кровь,  смерть  за  смерть!
Отары  овец  запрудили  берег  реки.  Табуны  пустили  вплавь,  за  ними  пошли  овцы,
стадо  коров  ревело,  но  поплыло  через  реку.  Дуванили  казаки  добычу  и  первые  доли
вдовам  поруганных  станиц.  Открыли  сундуки  Казбича  и  ахнули.  Полмира  ограбил
жестокий  абрек.  Кровавые  богатства  разделили  станичные  атаманы: -  Эти  гроши
пойдут  на  строительство  школ  и   лекарен! - сказал  походный  атаман.
Старый  запорожец,  он  не  имел  семьи,  жил,  как  простой  казак,  свою  долю  отдавал
на  войско: -  Нехай  живэ  и  цветёт  казачий  край! -  сказал  он,  повесил  саблю на  стенку:  -  Хватит,  уже  навоевался!  Нехай  молодые  водят  войско  в  поход!  Старому
пора  на  покой.  Славная  жизнь  прошла,  боевая! -
  Станичные  вдовы  окружили  его  вниманьем,  кормили  галушками  и  варениками. Вскоре  оказалось,  что  сорокалетняя  Феня  понесла  округлившийся  живот. 
Фёдор  Бурсак  шутил:  - Казацкому  роду  нема  переводу!   Молодого  так  не  кохали,  як
у  цу  годину!  Казака   выгудуем,  на  коня  посадим,  нехай  казакует! -
Долго  жить  собирался  казак: -  В  боях  не  сгинул,  в  хате  не  умру! - сказал  он. 
                Глава 13
Дороги,  походы,  битвы

      На  западе   гремели    военные  грозы.  Отшумела  Французская  революция,  к  трону
Франции  пробился  генерал  Наполеон. Удачными  походами  он  захватил  север Италии,         
а  французский  флот  окружил   о.  Мальту. Мальтийские рыцари  обратились к  русскому  императору Павлу 1, провозгласив его гроссмейстером ордена.  Импульсивный император  вступил  в  антифранцузскую  коалицию.  Австрийцы   настояли,  чтобы  объединённые  силы  возглавил  Суворов. Возвращение  из  ссылки было  торжественным.
Император  принял  Суворова,  наградил  орденом  и  дорогим  оружием,  удивился,  что
полководец  щуплый  и  маленький,  на  голове  дешёвый  паричок: - Европа  ждёт  ваших
подвигов! - сказал  император. Суворов  поклонился,  прошептал: - Ради  славы  русского
оружия  удивим  Европу! -  Фельдмаршал  катил  по  дорогам  Европы  в  калмыцкой
кибитке,  а  казачьи  полки  проходили  по 80 км.  в  сутки.  Австрийцы  топтались  на месте,  не  решались  атаковать  французов.  Суворов  огласил  инструкцию  войскам:
 - Голова  колонны  не  ждёт  хвоста.  Удар  с  ходу  ошеломит  противника,  как  снег  на
голову.  Вперёд,  орлы! -  Части   Багратиона  стремительным  броском  овладели  городом  Брешиа,  а  казачьи  полки,  вырвавшись  вперёд,  с  ходу  взяли  г.  Бергамо и  захватили  переправы  на  р.  Адде.  Французский  фронт  был  прорван.   Казаки  громили  тылы  армий,  добрались  до  вражеской  ставки.  Командующий  Моро  едва  не  попал  в  плен.  Русско – австрийские  войска  подошли  к  Милану.  Казаки  вырвались  вперёд, разломали  ворота,  разметали  защитников. Итальянцы  устроили  пышную  встречу  освободителям.  Наступила  Пасха.  В  крестном  ходе  участвовал  сам  фельдмаршал,  офицеры,  солдаты,  казаки. Казаки учили христосоваться мирных жителей,  особенно   хорошеньких  дамочек.
Суворов  одерживал  победу  за  победой.  Разгромили  армию  Моро,  а  в  сражении    под
Требии  на  Тидоне  разметали  армию  Макдональда.  Суворов  предлагал  вторжение  во
Францию,  но  вмешалась  «большая  политика».
Павлу 1  навязали  неуклюжий  план  и  распылили  войска. Корпус  Римского – Корсакова  отправили  в  Швейцарию,   а  англо – русский  десант  высаживался  в Голландию.  17 тыс.  корпус  Германа  был  разбит  под  Бергеном,  погибло  более 4 тыс.  человек.  Генерал  Герман  попал  в  плен.  После  этого  англичане   заключили  с  французами  сепаратное  перемирие  и  эвакуировали  плацдарм.  Остатки  русского  корпуса  вывезли  на   о.  Джерси  и  бросили  без  тёплой  одежды,  без  пищи  и  воды.
   Суворов  начал  переход  через  Альпы.
Не  дали  австрийцы  ни  вьючных  мулов,  ни  проводников,  а  ушли  из  Швейцарии,  не
дожидаясь  Суворова.  Воины  пробились  через  Сен – Готард,  через  Урзен – Лох,  взяли
Чёртов  мост,  а  вчетверо  превосходящие  силы  французов  навалились  на  корпус
Римского – Корсакова.  Русские  солдаты  и  казаки  отбили  5  атак,  а  когда  остались
без  пороха,  бросились  в  рукопашную,  дрались  холодным  оружием.
Корпус  был  разгромлен  и  отступил.  Армия  Суворова  оказалась  заперта  в  Альпах.
Отбились  от  Массены  и  пошли  через  неприступный  Паникс,  через  снега,  обледене лыми  козьими  тропами. 
Могучие  казаки  поддерживали  лошадь  полководца: -  Сиди,  Васильевич,  сами  упра вимся!  В  обиду   врагу  не  дадим! На руках вместе с конём вынесем! -
Вся   Европа  была  потрясена  подвигом  русских  богатырей. Император возвёл Суворова  в  чин  генералиссимуса,  готовил  невиданные  почести.
Среди  знати  созрел  заговор.  Они  настроили  Павла  против  Суворова.
Полководец  не  доехал  до  столицы  и  снова  оказался  в  опале.  Силы  были  подорваны
тяжёлым  походом,  старостью  и  болезнями.    6  марта  1800 г.  Суворова  не  стало.
  «Доброжелатели»  нашептали  Павлу: - Атаман  Платов – выдвиженец  Потёмкина,
сослать  его  в  Кострому! - Многих  офицеров  Войска  Донского  казнили  на  площади.
Платов  написал  прошение, чтобы отпустили его на Дон. Шептуны  убедили  императора,  что  Платов  хочет  взбунтовать  казаков.  Заточили  атамана  в  Алексеевский  равелин  Петропавловской  крепости.
  На  Кавказе  было  неспокойно. Грузию раздирали  междоусобицы.  На  неё  набросились
чеченцы,  черкесы,  аварцы.   Готовили  вторжение  персы.  Убивали,  грабили,  угоняли  скот,  увозили  женщин  и  девочек.  Горела  Грузия  со  всех  сторон.  Простые  люди  просили  царя    о  защите.
И  царь  Картли   и  Кахетии   Георгий  одиннадцатый  запросился  к  России  в  полное  подданство.  В  Грузию  были  направлены  войска  для  постоянной  дислокации.
Солдаты  возвели  крепость  Владикавказ, как базу для связи с Грузией. Строили  Военно – Грузинскую  дорогу.  Скалы  рвали  порохом,  строили  мосты  и  туннели  и  отбивались  от  нападения  чеченцев  и  черкесов.
Георгий  принёс  присягу  за  все  области  своего  царства  «на  вечные  времена».
Казачьи  полки  вели  разведку,  совершали  рейды,  усмиряли  немирных  горцев. Донцы  уходили  на  Кавказ  на  три  года  и  навсегда.  Черноморцы  охраняли  обозы, отбивались  от  чеченцев,  несли  почтовую  и  патрульную  службу.
 - Ох,  вы  братцы,  да  Кубанцы!  Хватит  в  хатах  пировать!  А  поедем  на  Кавказе злого  горца  воевать! - пели  донцы  о  братьях  кубанцах.
С  перевала  спускалась  смена,  казаки  ждали  три  года,  и  начинался  праздник.
Пили  грузинское  вино,  заедали  брынзой  и  сладостями, дарили богатое  оружие, снятое  с  горцев,  говорили новичкам:  - Один  в  кусты  не ходи! Утащит  абрек,  очнёшься  на   турецком  базаре! -
   Рассорился  Павел   с  Австрией  и  Англией  за  их  предательство  на  поле  боя  и
метнулся  к  французам,  заключив  с  ними  не  только  мир,  но  и  союз  против  Англии.
Дальновидный  Наполеон  предложил  Павлу  план  совместного  удара  на  Индию.
Он  знал,  как  тяжело  воевать  в  условиях  пустынь,  где  вечный  зной  и  нет  воды.
 -  Главное - устранить  Россию  с  театра  военных  действий  в  Европе.  Доказать  Павлу
что  если  покорить  Индию,  то  Англия  останется  без  жемчужины  в  своей  короне,
превратится  в  островную  державу,  потеряет  право  называться  империей.
Армия  Моро  пойдёт  к  Чёрному  морю,  соединиться  с  русскими  и  выступит  в  истори ческий  поход,  за   сказочными  богатствами  южных  стран! -
Недалёкий  Павел  загорелся  этой  идеей. Ждали французов, а  французы  отговаривались,  под  разными  предлогами.
  Тогда  Павел  решил:  - Ладно,  мы  сами  справимся  с  этой  задачей.  Славные  казаки
преодолеют  пустыни,  поднимутся  в  горы,  покорят  Индию! -
Решили  на  это  невыполнимое  дело  послать  атамана  Платова.  В  камеру вошли  генера лы,  вдруг помыли, побрили, накормили, нарядили в генеральский мундир и представили  Павлу: -  Обиду  затаил  в  своём  сердце? - спросил  Павел,  возложил  на  атамана  орден  Иоанна Иерусалимского  и  развернул  карту:
 -  Поднимешь  три  войска:  Донское,  Уральское,  Оренбургское,  пойдёшь  вот  этой  дорогой  в  Индию.  От  Оренбурга  до  Индии - три  месяца,  да  от  нас  до  Оренбурга –
месяц,  а  всего  четыре  месяца.  Все  богатства  Индии  будут  наши.  По  пути  возьмёте
Бухару  и  Хиву.  Старинные  города  с  древней  историей.  Не  разрушайте  их  мечети  и  мавзолеи.  Посмотрим  на  восточную  сказку!
   Что  мог  ответить  ошеломлённый  казак?   В  Черкасск  был  направлен  именной  указ:
  - Атаману  Орлову!  Немедленно,  в  6  дней  всем  наличным  казакам  выступить  «о дву  – конь»  с  запасом    провианта  на  два  месяца! -  Исключения  не давались  никому,  даже  тем,  кто  вернулся  с  Кавказа  с  трёх  годичного  дежурства,  ни  для  единственных  кормильцев  в  семье:
  - Посадить  всех,  кто  в  седле  сидеть  может! - кричал  Павел.      
На  Дону  собрался  41  полк,  22 507  казаков.  Все  поля  вокруг  Черкасска  заполони
кони.  50  тыс.  боевых  коней  стояли  на  приколе,  грызли  перекладины  коновязей.
27  февраля  1801 г. отслужили  молебен  в  храме,  обошли  церковь  крестным  ходом,
вынесли  все  знамёна  и  войсковые  регалии,  священники  окропили  св.  водой  казаков
и  их  коней,  поэскадронно  тронулись  в  путь.
Выступили  четырьмя  эшелонами  по  разным  маршрутам.
Мёрзлая  земля  гудела  снежным  гулом,  свирепый  ветер  трепал  гривы  коней,  казаки
мёрзли,  поджимали  колени,  потуже  затягивали  башлыки.
В  марте  грянула  оттепель.  Снег  растаял,  в  низинах  появились  озёра,  шли  по  колено  в  грязи.  Кони скользили, падали,  откидывали  головы,  тяжело  храпели.  Редкие  выстре лы  обрывали  их  мучения.  Казаки  снимали  сёдла,  плакали,  как  дети.
Волга  встретила  вздувшимся  льдом,  торосами,  проталинами.   Кони  и  люди  провали вались,  их  вытаскивали,  шли  дальше.  Налетела  снежная  буря,  ударил  мороз, степь  обледенела.  Нашли  одинокого  казака,  он  обледенел  вместе  с  лошадью,  стоял
памятником  ненастью.  Разрубили  мёрзлую  тушу  коня,  сварили  на  малом  огне.
Не было  фуража,  не  хватало  провианта.  Люди  терпели,  лошади  падали.  Впереди  лежали  голые  Оренбургские  степи,  пустыни  Средней  Азии,  горы  Афганистана.  Выхода  не  было,  но  шли,  фактически   вникуда,  уповая  на  Господа.
И  Господь  Бог  выручил  казаков.  На  берегу  р.  Иргиз  первый  эшелон  догнал  гонец
из  Петербурга: -  Павел 1  умер,  император  Александр  отменил  поход! -
Атаман  Орлов  заплакал,  перекрестился,  сказал: -  Жалует  нас,  братцы,  Бог  и  государь
родными  домами,  мирной  жизнью!  Ура! -  Казаки  откричали  «Ура!»,  целовали  морды  коней: - Светлое  Воскресение,  ребята,  ай - да  домой!
   Кубанский  полк,  в  500  сабель,  вёл  походный  атаман  Котляревский.  Сам  напро сился,  сам  возглавил,  чтобы  отличиться  перед  Павлом 1,  но  попал  на  заметку
к  Александру 1:  -  Льстивый  выскочка,  но  орёл!  Потревожил  в  Сальских  степях  калмыков  и  усмирил  ласковым  словом.  Вернулся  без  потерь!  Быть  ему  генерал – майором! -  Казаки  вернулись  в  Екатеринодар,  сдали  в  церковь  знамёна  и  перначи,
разъехались  по  станицам.  Полки  на  Кубани  были  временные. Из  истории  Кубанского  Войска  этот  поход  вычеркнули.
В  грамоте  Екатерины  указывалась  главная  обязанность: - Черноморскому войску прина длежит  бдение  и  стража  пограничная  от  набегов  народов  закубанских!  Выполнять  неукоснительно! - Атаман  предписал  полковнику  Кузьме  Белому  расставить   погра ничные  кордоны  по  р. Кубань. Последний  набег черкесов показал, что  редкие  кордоны  не  сдержат неприятеля,  решили  строить  мелкие  опорные  пункты,  прятать  секреты.  Вели  разведку  на  вражеской  территории.  Прозеваешь – пропадёшь.
Система  сигнализации  отрабатывалась  веками.   «Дымная  могила»  оказалась  идеальной  высотой  для  круглосуточного  наблюдения  за  левым  берегом. Казаки выко пали на вершине кургана землянку, дежурили круглосуточно.
   Александр 1  утвердил  положение  о   Войске. Сохранялись   Войсковые  канцелярии
под  предводительством  наказного  атамана. В  канцелярию  входили  два  «непременных
члена»  и  четыре   «асессора»,  учреждались  экспедиции – военная,  гражданская, эконо мическая,  полицейская.  Вводилась  должность  войскового  землемера.
Территория  Войска  делилась  на  четыре  «сыскные   начальства».
Был  оставлен  термин  «станица»  остальные  названия  упразднялись. Названия  деревень  вычеркнули,  оставили  название - «хутор».
Убрали  из  Екатеринодара 40 куреней,  а  с  ними  и  куренных  атаманов,  которых  отпра вили  в  станицы.
Производить  казаков  в офицеры, по  Войску, запрещалось. Войсковые  атаманы  и коман диры  полков  могли  присваивать  лишь  звания  урядников.
Вместо  временных  казачьих  частей  было  приказано  создать  постоянный  комплект
полков  утверждённого  штата.  В  каждом  полку – 501  казак,  1  полковник,  5  есаулов,
5  сотников,  5 хорунжих.  На  Кубани  приказано   создать  10  конных  полков  и  10  пеших (пластунов).  Для  обслуживания  войсковой  артиллерии  выделялся  один   пеший
полк.  Один  полк  нёс  службу  на  береговой  флотилии  из  10  канонерских  лодок.
Общий  срок  службы  казакам  устанавливался  в  30  лет.  25  лет – «внешней»  и  5 –
«внутренней»,  на  территории  Войска.  Тяни,  казак,  лямку  до  самой  старости.
Определили  порядок  службы  в 1 год  на  границе,  2 года  на  льготе,  на  своём  хозяйстве.  Надо  было  охранять  станицу  от  постоянных  набегов  горцев. Вооружение  было  разное,  формы  не  было.  Закупили  централизованно  ружья  одного образца  на  тульских  заводах  и  вычитали  в  рассрочку  из  жалованья.
Приняли  единую  форму:  черкеска   с  газырями,  бешмет,  башлык,  папаха,  лёгкие
сапоги.  Эскадрон  выстроился  на  площади,  люди  залюбовались,  кричали  «Ура!».
   В  начале  18 – го  века  на  Россию  обрушились  военные  испытания,  причём  войн
разразилось  сразу  несколько.
В  Закавказье  с  присутствием  русских  не  смирилась  Персия,  начала  натравливать
горцев  и  вассальных  ханов   Азербайджана.  Шах  Фет – Али  поклялся  выгнать  из
Грузии,  вырезать  и  истребить  всех  русских.
Три   полка  пехоты  и  несколько  сотен  казаков  сражались  против  персов,  отбивались  от  горцев,  встречали  на  перевалах  турок.  Грузинская  милиция  оказалась  неумелой
и  трусливой. При виде персидской лавы грузины оставляли  позиции,  убегали, откры вали  фронт.  Прямое  предательство  оправдывалось  минутным  страхом.
Кубанские  казаки    походного  атамана   Котляревского  покрыли  себя  неувядаемой
славой.  Форсировали  горные  хребты,  оказывались  там,  где  их  не ждали,  внезапно
нападали  из  засад,  кололи  пиками,  рубили  саблями.  30  тыс.  армию  персов  заманили
в  казачий «вентерь».  Сотня  казаков  напала  на  лагерь  противника,  учинила  шум  и
бросилась  бежать.  Персы  закричали  « Алла  иль  Аллах»,  толпой  бросились  догонять
«трусов»  и  попали  под  картечь  батарей.  Казачья  лава  ударила  в  тыл  неприятеля,
захватили  богатые  обозы  и  всю  персидскую  артиллерию.  Персы  побежали  и  бежали
до  границы,  где  их  встретил  гнев  падишаха.
Казаки  выполняли  задачи  регулярной  конницы,  обеспечивали  связь,   несли кордон ную службу. Три друга:  Брус  Владимир,  Шахворост  Александр и  Пивень  Иван дежу рили  на   одиночном  посту.  К  ним  пробрался  Гайворон  Ярослав,  притащил порох  и  пули,  и  весть:  персы  рядом.  Несколько  сотен  персов  пошли  на  приступ. Казаки  огнём  остановили  врага,  а  потом  бросились   в  атаку  на  персов.  За  этот  подвиг  они   стали  Георгиевскими  кавалерами.
       Разбросанные  по  всему    Закавказью  и  Грузии,   казаки  только  в  одной  операции   
участвовали в составе двух полков.  Вместе  с 4  батальонами  егерей  генерала  Нестерова  совершили  рейд  по  турецким  тылам, напали  на  форштадт  крепости  Карс, учинили  пожары  в  крепости.  Получили  приказ  генерала   Гудовича  возвращаться, но  на  р.  Арпачай  столкнулись  с  25  тыс.  турецкой   армией  Юсуфа – Паши.
9  часов русские отражали атаки противника, измотали врага, казачьей лавой обрушились,  и  на  плечах у турок ворвались  в  турецкий  лагерь.  Турки  бежали,  бросив шатры  и  знамёна,  гарем  паши,  казну  султана. 
Иван  притащил  двух   турок  в  богатых  халатах,  в  белых  чалмах: -Я  их  сбил  с  коней,  головами  стукнул,  они  и  разум  потеряли! - казаки  хохотали,  предлагали  обмен: - Я  тебе  турчанку  из  гарема,  а  ты  мне  знатного  турка! -  Иван  отнекивался:
 - За таких жирных «гусей»-отару баранов, да турчанок дюжину. Атаман будет доволен! -
Вернулись  казаки  в  станицу,  неуспели  детьми  налюбоваться,  жён  поласкать,  новый
поход  объявили.  Атаман  сказал: - Исход  войны  с  Турцией  решается  не  на  Кавказе,
а  на   Дунае.  Собрать  полк  из  бывалых  казаков. Холостых  не  брать,  пускай  семьями
обрастают.  В  поход  пойдут  проверенные,  заматерелые.  Неделя  на  сборы!-
Богатые  казаки,  чтобы  не  идти  в  поход,  выставляли  наёмника,  из  числа  «соромы»,
а  таких  хватало.  Старые  запорожские  обычаи  сохранились  и  на  Кубани. Даже  князь  Потёмкин  числился  в  Кущёвском  курене,  а  в  походы  выставлял  Кочедуба,  казака  недюжинной  силы,  привычного  к  боям  и  походам.  Казачки  уговаривали  казаков:          - Продадим  пару  бычков,  овечек  там,  гусей,  наймём  наёмника подешевле.  Пора  детей  поднимать,  хозяйством  обрастать!-  Казаки  готовили  справу, подковали  коней,  отшу чивались: -  Привезу  подарки  богатые, болгарочку молодую,  сестрой  тебе  станет, а мне  второй  женой! -  Женщина  плакала,  сушила  сухари, любила  ночами  до  боли.
И  пошли  казаки на  запад  прикрывать  маленькую  армию  Кутузова,  которая  отступала
перед  французами.   На   5  тыс. отряд  Багратиона навалилось 30 тыс. французов Мюрата.  Отбивались  8 часов, оказались в окружении, но  выстояли, а ночью  пошли  на прорыв.  В  авангарде  казаки.  И  вырвались,  хотя  отряд  считался  обречённым.
За  бои  под  Шенграбеном  царь  учредил  новую  коллективную  награду -  Георгиевские
знамёна.  Казачьи  полки  стали  гвардейскими.
Под  Аустерлицем  Александр 1   отверг  разумные  предложения  Кутузова,  доверился  австрийским  советникам  и  погубил  армию.  Когда  разбитые  войска  побежали,  казаки
прикрыли  их  отход.   Бросались  в  атаку  лавой,  отходили,  и  выманивали  противника
под  картечь   своих  батарей.  Своими  хитростями  и  стойкостью  позволили  русской  армии  оторваться  от  противника.  Война  передвинулась  к  русским  границам.
В  Европе  заговорили  о  атамане  Платове.  Былинный  казак  красовался  на  лубочных  картинках,  пугал  и  зачаровывал  барышень.
Атаман  Платов  привёл  с  Дона  13  казачьих  полков,  стал  походным  атаманом  всех
казачьих  частей.   Русская  и  французская  армии  сошлись  у  Прейсиш – Эйлау.
Два  дня  ревела  артиллерия,  но  конница  Мюрата  вклинилась  между  корпусами  и
прорвалась  к  резервам.  Положение  спасли  казаки.  В  удачный  момент  нанесли
фланговый   контрудар,  опрокинули  и  перекололи  французов.
Первый  раз  Наполеон  не  смог  победить,  победа  осталась  за  русскими.
Сотник  Роман  Чухно  провёл  сотню  густым  лесом,  обнаружил  французскую  батарею,
напал  на  батарейцев,  поднял  пушки  на  передки,  захватил  зарядные  ящики  и  увёл
батарею  к  своим.   
  Атаман  Котляревский  лежал  на  попоне,  заскучал  болея.  В  роли  командира  полка  ему  не находилось  дел.  Кузьма  Белый – полковник,  выполнял  приказы  Платова.
А  атаман  Платов  посетил  больного  казака,  сказал: - Западная  компания  завершиться  победой  Наполеона.  Я  думаю,  что  нам  придётся  выступить  на  турецкий  фронт.
Отправляйся,  атаман,  на  Кубань,  сформируй  полк  казачий,  да  два  полка  пластунов.
На  Дунае  встретимся! -
В  июне  русская  армия  потерпела  поражение  под  Фридландом.   Армия  отступала  за  Неман. Казаки Платова задержали французов на  Таплакенской  плотине.  При  поддержке  артиллерии   они  стояли  до  тех  пор,  пока  армия  не  переправилась  через  Неман.   Построили  засеку  в  Кучелакском  лесу  и  4  часа    сдерживали  наступление   армии  Наполеона.
  Последствия  компании  были  тяжёлыми.  Александр 1  заключил   с  Наполеоном Тильзитский  мир. Встреча  императоров  на  р.  Неман  вошла  в  историю.
Бонапарт  лично  вручил ордена  Почётного  легиона  русским  офицерам.  Атаман  Платов  от  ордена  отказался: - Донские  казаки  чести  не  запятнали,  но  и  великих  побед  не  одержали.  Орден  Почёта  подразумевает  победу! -
Александру понравились слова атамана.  Войско  Донское  было  удостоено  Георгиевсого  знамени,  а  атаман  был  награждён  орденом  Св.  Георгия  2  степени.
Многие  казаки  получили  Георгиевские  кресты.
Александр  подтвердил – «все  права  и  преимущества»  Дона,  дарованные   прежними  монархами,  и  «неприкосновенность  всей  окружности  земель  и  владений».
В  планах Наполеона было, как можно больше ослабить Россию. Французские дипломаты   подтолкнули  турецкого  султана  и  шведского  короля  к  войне  с  Россией.
Турецкие  войска  переправились  через  Дунай, теснили  малочисленную армию  русских.  Шведы  появились  на  границах,  угрожали  Петербургу.
Казачий  корпус  Платова  разделили.  Большую часть Платов  повёл  на  юг,  на  турецкий  фронт.  Здесь  сражались  7   донских,  3  черноморских,  2  оренбургских  полка.  Пешие  полки  черноморцев  пересели  на  суда  днепровской  флотилии,  громили  турок  внезап ными  рейдами.  Но  сил  не  хватало.  Система  крепостей  наращивалась  несколько  столетий.  Французские  инженеры  укрепили  стены  новыми  бастионами, расставили  французские  пушки.  Война  велась  по  старым  правилам.  Армия  окружала крепость,  вели  осаду,  турки  не  сдавались,  брали  штурмом. Свирепствовали  эпидемии,  которые  косили  солдат  и  генералов. Погибли главнокомандующие  Мехельсон  и  Прозоровский.  Платов  привёл  с  Дона  ещё  7  полков,  слёг,  болел, едва  выкарабкался.  Главнокомандующим  был  назначен  Багратион. С запада  подошли свежие  части,  сходу  вступили  в  бой  с  корпусом  Хозрева  Махмед – паши.  Турки укрепили  лагерь,  заняли  выгодные  позиции. Багратион  послал  два  полка  казаков, чтобы  выманить  их,  и  турки  поддались  на  уловку,  погнались  за  казаками.
Встретили  их  штыки  гренадёров,  картечь  батарей.  Турки  побежали  к  Дунаю.
Черноморский  полк  и  донцы  Атаманского  полка  догнали  турок,  кололи,  рубили,  но
турки  сели  в  лодки,  поплыли. Казаки  на  конях  бросились  в  реку,  переплыли  Дунай,
многих  перекололи,  захватили  все  лодки  и  баржи,  погрузили  коней,  вернулись  с  песнями.  Атаман  Платов  силами  одних  казаков  осадил  и  взял  Гирсово,  вырвал зуб  из  цепи  крепостей.  А  это -  Хотин,  Бендеры,  Аккерман,  Килия,   Измаил.
За  эту  победу  Платов  был  пожалован  в  генералы  от  кавалерии.
При  осаде  Журжи  отличился  пеший  полк  черноморцев.
   Наполеон  готовился  к  вторжению  на  территорию  России.  Европа  покорилась
императору.  Сделав  монархов  своими  вассалами,  он  назначал  королями  своих
родственников.  Формировались  конные  и  пешие  полки,  стягивались  батареи.
Армейские  магазины  выдвигались  к  границе.  На  пути  к  мировому  господству  осталась  одна  Россия.
Войска  с  турецкого  фронта  срочно  перебрасывались   на  Запад.  Армию  в 15  тыс.
человек принял Кутузов. Светлым умом полководца он понял,  что  главное – немедленно  принудить  неприятеля  к  миру.  Он  снял  осады  с  крепостей,  собрал  войска  в  единый  кулак.  Узнав  о  малочисленных  силах  русских,  великий  визирь Ахмед – паша  собрал  60  тыс.  армию.  Он  был  уверен  в  победе.
Кутузов  укрепился  под  Рущуком, успешно отбивал атаки турок, но запретил  пресле довать  противника.  Ночью  оставил  лагерь,  переправил  войска  на  левый берег  Дуная.   Турки  отмечали  «победу»,  варили  кофе,  курили  гашиш.  Янычары били  колотушками  в  огромные  барабаны,  требовали  боя  и  крови.
Великий  визирь  махнул  саблей,  разрешил  переправу,  но  попал  в  ловушку. Кутузов  окружил  плацдарм  батареями  и  позициями.  Когда  на  плацдарм  переправилось  более  40  тыс.  османов,  Кутузов  кивнул  атаманам: - С Богом,  братцы! Ударьте так,  чтоб  визирь  запросил  мира.  Нам  нужен  мир! -
Казаки   скрытно  переправились  через  Дунай,  собрались  и  ударили  на  главный  турец кий  лагерь,  где  оставались  все  тылы  и  склады.  Лагерь  был  взят. Казаки  захватили  турецкие  пушки,  развернули  орудия  и  открыли  огонь  по левому  берегу,  в  толпы  турок.  Турецкая  армия  оказалась в окружении. Турецкие  ядра,  из  французских  пушек,  выкашивали  османов.  Великий  визирь бежал.  Батареи,  расставленные  Кутузовым,  открыли  губительный  огонь.
Турки  поели  лошадей,  добрались  до  трупов.  Тысячная  армия  таяла,  как  снег  под  солнцем.  Когда  осталось  менее  12  тыс.  османы  капитулировали. Благодаря  этой  блистательной  победе  был  подписан   Бухарестский  мир. Турция  вышла  из  войны  с  Россией.
   Александр 1  объявил   войну  Швеции.  Войска  втягивались  в  глухомань  Финских  лесов  и  болот.  Финны  открыли  партизанскую  войну.
Наполеон  рассчитывал,  что  русская    армия  завязнет  на  севере  прочно  и  надолго,
но ошибся. В Петербурге решили зимой нанести удар через море, по самой Швеции.  На  лёд  Ботнического  залива  первым  вступил  казачий  полк  Киселёва.
Донцы  шли  по  ледяной  пустыне,  разведывали  пути,  ставили  вешки.
Сквозь  метели,  сугробы  и  торосы  они  вышли  на  берег,  а  на  берегу  их  ни  кто не  ждал.  Дорога  на  Стокгольм  была  открыта.  Шведы  застряли  в  Финляндии:
  - Гуляй,  казаки!  Всё  наше!-,  а  казаки  входили  в  дома,  в  тепло  и  уют, падали  на  пуховики,  засыпали.  Ледовый  поход    обезножил  коней  и  воинов.
Шведы  заводили  коней  в  тёплые  конюшни,  к  пахучему  сену,  к  золотому  овсу.
Они  покорились  воле  небес,  не  сопротивлялись,  а  варили  в  котлах  пищу,  топили
финские  бани.  Встали  отпаренные  казаки   от  столов,  кланялись  хозяевам:
  - Спасибо  за  хлеб – соль,  с  мирными  жителями мы  не  воюем! -
Начались  переговоры  и  был  подписан  Фридрихсгамский  мир.
К  России  отошли  Финляндия  и  Аладские  острова.
Казаки  вернулись  победителями.   
                Глава 14
Три  шага  назад

   Дикое  Поле!   Какие  люди  кочевали  по  твоим  равнинам,  какие  кони  копытили  твои  ковыльные  степи,  в  каких  кровавых  битвах  сталкивались  народы?  Небо  молчит,  а
земля  прячет  старые  раны.   Могучие  реки  несут  свои  воды  от  сотворения   мира,  навевают  равнинам  тихие  сны  и  прохладу.  Правые  берега – холмистые,  обрывистые,
левые – низменные,  заливные.  Какие  суда,  чёлны,  струги,  галеры  пенили  прозрачные
воды?  Какие  племена  объединились,  какие  разошлись  в  разные  стороны.
Гуляют  в  степи  былины  и  сказки:  два  добрых  молодца  вскинули  тугие  луки,  бросили  калёные  стрелы  в  небо,  указали  направление  кочевья  племени.  Раскололся  род  людской  на  два  ручья,   и  шагнули   разные  народы   в  историю.
С  былинного  времени  князя  Святослава  и  его  дружины,  гордились  воины  званием – казак,  как  символом  мужества,  удальства  и  подвига.  А  первый  казак  был  славный
богатырь  Илья  Муромец,  братья  его – Добрыня  и  младший  брат – Алёша  Попович,  и
вся  дружина  богатырская.  Как  степные  орлы  летали  они  над  степью  от  Волги  до
Дона,  опускались  на  крутые  вершины  Днепра,  купали  своих  коней  в  Чёрном  и  Азовском  море,  пили  сладкие  воды  Кубани.
  Хроника  появления  казаков  в  русских  грамотах  путанная.
Первое  известие  о  них  относиться  к 10  веку,  когда  Персидская  география  Гудул ал  Алэм  отметила  Землю  Касак  между  Азовским  морем  и  Кубанью.
Не  они - ли  первые  приняли  христианство  и  построили  Церковь?
По  русским  летописям,  в  дружине  князя  Тмутараканского,  княжившего  там  и  владев шего  Корчевом  и  Таманью -  Мстислава,  служили  казаки  разных  племён.
( Летописи  Никоноровская  и  Вологодско – Пермская  под  годом  1023 –м).
Не  они  ли  сохранили  в  Диком  Поле  славянскую  речь  и  обычаи?
«Навалилась  Орда  Ордынская,  склонились  ковыли  под  копыта  татарской  конницы,
и  только  удалые  казаки  тревожили  их  кочевья» - поётся  в  старой  былине.
Золотая  Орда  распалась  на  Крымское,  Астраханское,  Казанское  ханства,  а  казаки
«владели  и  утвердились  в  области  приазовской,  взяли  город  Азас,  назвали  его  Черкасским  или  Козачим».  Московские  и  некоторые  ордынские  акты  того  времени
называют  их  казаками,  и  севрюками,  и  сары  азманами,  и  черкассами.
После  завоевания  Кавказа  и  Крыма  турками,  азовские  казаки  оставались  в  приазов ских  степях  и  служили,  и  крымскому  хану,  и  турецкому  султану,  и  великому  князю  Московскому.
  Вековая  вражда  в  Диком  Поле  с  ордынцами  закалила  казаков,  и  они  вышли  на
Куликово  поле  37 –и  тыс.  отрядом  в  дружине  князя  Дмитрия.
В 1380 году  казаки  поднесли  икону  Богоматери   князю  Дмитрию  Донскому,  остались
свидетельства:  замечание  в  Краткой  Московской  летописи,  запись  во   Вкладной  книге  Донского  монастыря  и  выдержки  из  древней  летописи,  помещённой  в  книге
вкладов  часовни  на  Лубянке  в  Москве.
  Победное  торжество  длилось  недолго.   В 1382 г.  хан   Тохтамыш  захватил  престол
Орды,  направил  удар  на  Москву.  Русские  войска  разбрелись  по  домам,  Москва  оста лась  беззащитной   и   была  захвачена  и  сожжена  Тохтамышем.  Жестокий  хан  поссо рился  с  повелителем  Средней  Азии  Тимуром  Тамерланом.  Тот  собрал  огромное  вой ско,  южным  берегом  обогнул  Каспийское  море,  через  Кавказские  ворота  выплес нулся  в  степи.  Татары,  во главе  с  Тохтамышем  бежали  в  Литву.
Тамерлан  почистил  степи,  дошёл  до  Днепра.   
    Он  разделил  армию  надвое.  Одна  часть  пошла  на  Крым,  вторая  на  Москву.
Молились  русские  люди  иконе  Владимирской  Божьей  Матери  и  свершилось  чудо:
Тамерлан  повернул  на  Дон.  Опустел  Тихий  Дон  на  многие  годы.  Далее  Тамерлан
прокатился  по  Северному  Кавказу,  разорил  Астрахань  и  Сарай  и  удалился  в  Закавказье.  С  этого  времени  степи  стали  Диким  Полем.
   В  битве  народов  под  Грюнвальдом  в  1410 г,  против   крестоносцев,  в  союзе:  Польши,  Литвы  и  Смоленского  княжества,  нанесли  сокрушительный  разгром  кресто носцам.  Казаки  преследовали  рыцарей  многие  вёрсты.  И  засеяли  поля  телами,  и  взяли  обозы,   и  полон  богатый.
   В  битве  на  Куликовом  поле  московско -  казачьи  силы  победили  тумены  Мамая,
но  обернулась  победа  для  мирного  населенья  Дона – поражением.  Татары  трижды
прошли  по  земле  казаков,  сожгли  и  разрушили  их  поселения,  угоняли  скот  и  полон
и  опустел  Тихий  Дон.  Казаки  ушли  в  пределы  Северо –Восточной  Руси,  селились  на
Каме  и  Северной  Двине,  на  земле  Великого  Новгорода.  Уходили  в  Крымскую  орду,
в  Литву,  Польшу,  неся  там  военную  службу.  Более  века  продолжалось  их  изгнание,
и только  после  ослабления  Золотой  орды  стали  возвращаться  на  земли  отцов.
Из  племени  сары – азман  выделился  род,  который  заселил  берега  Дона  и  стали  назы ваться  они   донскими  казаками.  Всегда  при  оружии  казак  не  расставался  с  конём.  Сильные  своей  организованностью,  казаки  опрокинули  турецкие  порядки, помогали  московскому  государю  в  борьбе  с  общим  врагом – ордынцами.
 - С  Дона  выдачи  нет!-   Этот  лозунг  услышали  вольные  люди,  и  шли  ватагами  и в
одиночку,  строили  городки  и  поселения,  пополняли  казачий  род.  Слава  о  вольном
Доне  шагала  по  земле,  с  караванами  купцов  плыла  по  рекам  и  озёрам.
  На  жалобу  ногайцев  московские  люди  ответили  так: «…и  вам  гораздо  ведомо  лихих  где  нет.  На  Поле  ходят  казаки  многие:  казанцы, азовцы,  крымцы,  астраханцы
и  иные  баловни  казаки;  а  и  наши  Украин  казаки  с  ними  смешались  и  ходят  те  люди,  как  вам  тати,  так  и  нам  тати,  разбойники.  Без  нашего  ведома  разбойничают.
Мы  и  прежде  посылали  истребить  их,  да  люди  наши  достать  их  не  могут…».
Ногайский  хан  Юсуф  жаловался  царю  Ивану 4   «казаки  эти  в  трёх,  четырёх  местах  города  поделили,  с  Азова  оброк  снимают  и  воду  из  Дона  пить  не дают».
Царь  отвечал: «…наших  казаков  на  Дону  нет  никого,  наши  рязанские,  белгородские
и  другие  казаки  на  Дон  не  ходят,  а  живут  на  Дону  люди  беглые,  разбойники,  без  нашего  ведома…».  Эти  летописи  показывают,  что  жил  такой  народ – казаки  и  дани
царям  не  платили.
В 1552 году пошёл  Иван Грозный  покорять  Казань. Донские  казаки  подняли калмыков,  переправились  через  Волгу,  разорили  аулы  и  поселения  татарские.
Долго  стояла  Рать  под  стенами  Казани,  а  казаки  сделали  подкоп  под  башней,  взор вали  стены  порохом,  первыми  ворвались  в  город.  Казань  пала.  За  этот  поход  наградил  Иван  Грозный  Войско  Донское  годовым  жалованием,  и появились  грамоты,  в  которых  называлось  имя – Великое  Войско  Донское.
Боярин  Новосельцев  склонял  казаков  к  присяге  царю,  но  казаки  отказались:
 - Мы  не  кланялись  ханам  и  султанам,  а  били  врагов  на  пользу  народа! -
Казачий край оставался свободным от власти ханов и султанов, а в древних грамотах значилось: - Великое Войско Донкое владеет Доном и протоками! -
  Иван  Грозный  призывал  казаков  в  походы  на  Польшу,  на  Великий  Новгород,  позвал  в  поход  на  Казань,  а  потом  на  Астрахань.  Пока  шли  стрельцы  по  Волге  на  стругах,  казаки  перечеркнули  степи  калмыцкие,  усмирили  казаков  астраханских,  взяли  город  без  боя.  Ногайцы  и  калмыки  бросились  приступом  на  стены  города,  но  были  отбиты  стрельцами.  Орда  ушла  в  степи,  а  стрельцы  встали  в  городе  гарнизо ном.  Астраханское  ханство  пало.  Казаки  потрепали  кочевья  ногайские,  турецких  данников,  вернулись  на    Дон  с  богатой  добычей.  В  1560  году  Иван  Грозный   «отпустил  на  Дон    рязанских  казаков  многих  и  освободил  их  во  все  свои  города   «ездити  торговати».  (Синодальная  летопись).  Военные  общины  казаков  спускались   из  Верховых  станиц  к  устью  Дона,  построили   Низовые  городки.
И  поставили  они  город  Черкасск,  столицу  Войска,  и  покорился  Тихий  Дон  казакам. 
   Степь  широкая,  степь  привольная,  но  степь  принадлежала  ордынцам:  татарам,  ногайцам,  калмыкам.  Для  табунов  нужны  пастбища,  их  не было,  казаки  владели
рекой.  Главным  транспортным  средством  были  лодки.  Отплыть  на  дальний  плёс,
забросить  сети,  скрытно  подплыть,  внезапно  ударить,  а  потом – лови  казака  на  воде.
В  сплетении  рек  и  протоков  они  терялись,  уходили  от  погони.
Коней  имели,  но  только  для  отдельных  рейдов,  для  разъездов,  сторожевой  службы.
В  дальние  походы  готовились  заранее,  высматривали  татарские  табуны  и  угоняли  их. На  коне  казак  чувствовал  себя  так,  как  будь - то  он  родился  в  седле.
Владение  оружием  воспитывалось  с  детства. Достать  стрелой  птицу  в  полёте, сайгака  в  прыжке,  лисицу,  волка  и  другого  степного  зверя,  умели  и  женщины. Первые  амазонки появились в Диком Поле,  удивляли  бывалых  воинов  своей  смелостью,  силой  воли.  Воля  коллектива -  есть  воля  Бога!  Казаки  ценили  волю,  но  знали  и  неволю,  а  свобода  ходит  рядом  с  рабством. Защити  себя  и  ближних, и защитишь  свободу!  Оступился  в  бою,  получишь  неволю,  рабство.
Потому  казачки  сражались  рядом  с  мужьями,  а  дети  им  помогали.  Погибал  в  бою  мужчина,  женщина  вставала  на  его  место,  отбросив  женские  слабости -  царство  лукавого,  сражалась  за  волю,  за  свободу.
Божья  воля  появилась  вместе  с  Православием:  пост,  причастие,  посещение  храмов,
исповедь,  запоминались  со  слов  священников.  Идя  в  бой,  казаки  давали  обеты,  но  не  оглядывались  на  Бога,  а  на  товарища.  Товарищ  не  бросит,  выручит.
Они  были  уверенны,  что  служат  Богу,  защищая  христиан  от  басурман. Они  стали
воинами  Христовыми,  защитниками  Отечества.
  При  взятии  Астрахани  казаки  завладели  прекрасными  стругами.  Живёт  предание,  что  атаман   Андрей  Шарой  выполнил  волю  народа: -  А  пойдём  за  Синее  море,
найдём  райские  земли  и  заживём,  как  в  раю! -  кричали  казаки.
И  вошли  они  в  устье  Терека,  поднялись  к  р.  Сунже – матушке  и  поселились  по  гребням  гор.  Реки:   Терек,  Аргун, Баас,  Хулкулак, Сулак,  Акташ,  Сунжа   узнали
Гребенских  казаков.  В  Воздвиженском  и  Татартупском  ущельях,    на  перевалах
Качкалыковского  хребта  они  поставили  заставы  и  городки,  завладели  всеми  бродами
и  переволоками.  Великий  Шёлковый  путь  оказался  в   руках  казаков.  Кабардинские  джигиты  не могли  смириться  с  появлением  казаков.  Дрались,  мирились,  праздновали  общие  свадьбы,  стали  союзниками.  Кабарда  узаконила    Гребенские  земли  казаков.
   На  перевале  встретились  донской  казак  и   кабардинский   горец.  Сели  у  огня,  трубки  закурили,  стали  вспоминать  древние  легенды  и  были:
   - В  давние  времена,  до  нашествия  Батыя,  наши  племена  служили  в  дружине  князя
Тмутараканского.  Весь  Северный  Кавказ  считался  владением  русских  казаков.
Наши  джигиты  дали  отпор  татарским  захватчикам,  но  русское  княжество  распалось.
Казаки - касоги  и  черкассы  ушли  в  горы,  русская  дружина  отступила  в  Крым,
а  потом,  под  натиском  татар,  в  Болгарию.  В  Крыму  образовалось  ханство  Гиреев.
Оттоманская  Порта  завладела  Крымом,  подчинила  хана.  На  Северный  Кавказ  обрушилась  Малая  Орда  ногайцев,  татар,  взимали  с  горцев  дань  скотом  и  людьми.
Нам  нужны  союзники – казаки! - Старый казак пыхнул трубкой, протянул руку черкесу:     - Казаки – кунаки   горцам!  Встанем  на  перевалах,  отобьёмся  от  врага! -
В  небе  мерцали  далёкие  звёзды.
    В  середине   16  века  крымский  хан  Девлет – Гирей  развернул  наступление  на  адыгов  и  кабардинцев.  Турецкая  артиллерия  громила  замки  горцев.  Хан  требовал
признать  подданство,  принять  ислам.  Турецкие  янычары  на  площади  всем  мужчинам  делали  обрезание.  Такого  позора  не  вынесли  осетины  и  адыгейцы,  ушли  в  горы,  затерялись  в  ущельях.  Посольство  черкесских  и  кабардинских  князей прибыли  в  Москву,  просили  принять  их  «под  государеву  руку».
Для  кавказских  народов  подданство  осталось  условным.  Сохранилось  прежнее  управ ление,  законы,  обычаи,  дань  не  взималась.
Османы  и  крымцы с успехами русских не  смирились.  Их  эмиссары  стали  сеять  смуту.  Изменил  астраханский  хан   Дервиш – Али.  Из   Крыма  прошла  тысяча  янычар
и  крымцев.  Русских  в  городе  вырезали.
Донской  атаман  Ляпун  Филимонов  поднял  казаков,   погромил    ногайские  улусы,
в  чистом  поле  разгромил  их  воинов.   Дервиш – Али  убежал  в  Крым.    Астрахань
навсегда  перешла  в  российские  владения.
   Отряд  донских  казаков  Ермака  Тимофеевича  покорил  Сибирское  ханство,  а  1555 г.
сибирский  хан  Едигер  признал  себя  вассалом  и  платил  дань  - 1000  соболей.
Сибирское  ханство  вошло  в  состав  России.
Собрались  казаки  волгские  и  донские,  вышли  в  море.  Одни  пошли  прямо к  Тереку,
другие  налево,  а  там  река  Яик  обнаружилась  и  город  Сарайчик.  Взяли  они  город
штурмом,  поднялись  по  реке,  сколько  сил  хватило,  и  построили  крепость.
Иван  Грозный  подписывал  дарственные  Войску  Донскому  на  земли  по  Дону,  Хопру,
Медведице,  а  эти  земли  всегда  принадлежали  казакам.  Казаки  поклонились  Сибирью 
и  Яиком,  землёй  по  рекам  Тереку  и  Сунже,  а  на  Днепре  зародилась  Запорожская
Сечь.   Татары  наведывались  на  Украину,  огнём  и  мечом  собирали  ясак  скотом  и
живым  товаром.  До  50  тыс.  пленных  угоняли  за  Сиваш  и  Перекоп.
Возглавил  днепровских  казаков  атаман – князь  Дмитрий  Вишневецкий  по  прозвищу
Байда.  Иван  Грозный  послал  дьяка  Ржевского  с  отрядом  на  Днепр  и  вместе  с  казаками  взяли  турецкую  крепость  Ислам – Кермен,  разгромили  предместья  Очакова.
Атаман  собрал  пушки  и  доставил   их  на   о.  Хортица.  Так  появилась  база  днепровского  казачества.
На  Дону  и  Днепре  строились  лодки,  и  казачьи  эскадры  стали  выплёскиваться  в  Азовское  и  Чёрное  море.  Громили  Керчь,  Кафу,  Алупку,  заходили  в  бухту  Ахтиарскую  (Севостополь),  освобождали  православных.  Вера  дарила  свободу.
Донские  казаки  разорили  Синоп.
   Как  докладывал  воевода: « русская  сабля  в  нечестивых  жилищах  тех  кровава  не  бывала…а  ноне  морем…в  малых  чёлнах,  на  великую  орду  внезапу  нападаше  и  повоевав  и,  мстя  за  кровь  христианскую  поганым,  здорово  отьидаша».
Бахчисарайские  дипломаты  вопили  Ивану  Грозному: « По  казанскому  следу  идёшь,
сперва казаков  насылаешь,  а  потом  Крым  захватишь!».
   Гребенские  казаки  собрали  кабардинцев  и  адыгейцев,  разорили  Темрюк  и  Тамань,
напали  на  ногайцев,  совершили  два  похода  в  Дагестан  против  шахмала  Тарковского      
и  принудили  его  к  переходу  под  власть  царя.
В  это  время  на   Нижнем  Тереке  образовалось  Терское  казачье  войско,  построили
Трёхстенный  казачий  городок  и  прочно  обосновались  в  нём.
Московская  Русь  расширена  и  защищена  казаками.
В 1558 г.  русское  войско  выступило  против  Ливонского  ордена,  но  орден  вдруг
отдался  под  власть  Польши,  и  Россия  оказалась   перед  лицом  сильных  врагов.
Крымское  ханство  требовало  вернуть  Астрахань  и  Казань,  Турция – оставить  Северный  Кавказ  и  разрушить  Запорожскую  Сечь,  Польша  отбила  наступление  на  Полоцк.  Росли  потери,  истощались  ресурсы  и  средства.
Этим  воспользовался  Крымский  хан.  Его  набеги  опустошили  Мценск,  Северщину,
Рязанщину,  а  на  Кавказе  ногайцы  стали  теснить  кабардинцев.  Татары  нападали  на  казачьи  поселения,  захватывали  жён  и  детей,  а  казаков  не  брали,  сдирали  с  живых  кожу,  сажали  на  кол,  зарывали  заживо.  Донцы  стойко  держались.
  Положение  России  ухудшалось.  Многие  бояре  роптали,  шли  на  открытое  предательство. Царь  ввёл  опричнину,  и  покатились  головы  и  побежали  бояре  за  рубеж.  В  это  время  Османская  империя  находилась  на  вершине  своего  могущества.
Вся  Юго – Восточная  Европа,  Ближний  Восток,  Северная  Африка  принадлежали  туркам.   Османы  создали  величайшую  в  мире  армию,  их  считали « потрясателями 
вселенной».  В 1568 г.  они  заключили  мир  с  Германией,  отобрав  у  неё  Венгрию.
Огромные  силы  освободились  для  удара  на  север,  на  Русь.
  В  Стамбуле  был  разработан  план,  направить  армию  и  флот  на  Дон,  разогнать  казаков,  прорыть  канал  на  Переволоке  и  выйти  на  Волгу.  Тогда  бывшие  Астраханское  и  Казанское  ханства  достались  бы  туркам,  Северный  Кавказ  переходит  Крыму, а  Русь  капитулирует.  Более  100  судов  встали  на  рейде  Азова.
В 1569 г.  началось  вторжение.
Огромный  флот  и  армия  под  командованием  Касим – паши  двинулась  на  Дон.
17 тыс.  турецкой  конницы,  40  тыс.  крымских  татар  обрушились  на  казаков.  Казаки  по  балкам  и  оврагам  окружили  армаду,  нападали  на  разъезды,  на  отставшие  обозы,
на  загулявших  янычар. В  плен  не  брали,  сажали  на  кол.
Большие  турецкие  суда  садились  на  мель,  их  приходилось  разгружать,  поднимать,  перетаскивать,  снова  грузить.  Только  в  августе  армада  подошла  к  р. Иловле,  где
разбили  лагерь,  приступили  к  работам.  90  тыс.  армия  загадила  реку,  началась
эпидемия.   Зной  стоял  адовый,  вода  грязная,  земля  твёрдая,  как  камень,  пища  протухлая,  рабочие – землекопы  забастовали.  Янычары  рубили  им  головы,  но  работа
не  продвигалась.   Царь  разослал  призывы  казакам.  На  помощь  донцам  пришли 
5 тыс.  запорожцев,  явились  кабардинцы  с  гребенцами.  На  вражеских  коммуникациях
открылась  партизанская  война.  Из  речек  и  протоков  выскакивали  лодки  казаков,
брали  суда  на  абордаж,  топили  в  узких  местах. Подвоз  продовольствия  прекратился.
  Решили  катить  суда  на  катках,  но  тяжёлые  корабли  валились  набок,  срывались  мачты  и  реи,  рвались  снасти.  Пришло  посольство  астраханских  татар,  и  заверило,  что   они  снабдят  турок  плавсредствами,  пригонят  отары  овец  и  откроют  ворота
крепости.  Касим – паша  рискнул.  Отправил  флот  с  артиллерией  в  Азов,  а поредевшая   армада  вышла  к  Волге.  Астраханцы  ворота  не  открыли,  ударили  со  стен  картечью.  Турки  приступили  к  строительству  осадного  лагеря. 
Казаки  прошлись  по  тылам,  побили  астраханцев – предателей,  захватили  табуны  и  отары,  отогнали  в  степи.   На  Волге  захватили  суда  многие,  разметали  их,  очистили
реку.  На  стругах,  от  Царицына,  прорвалась  рать  воеводы   Серебряного,  вошла  в
город.  Утром  турки  увидели  на  стенах  московских  стрельцов, с  голыми  саблями
бросились  на  приступ. Встретили  их  залпы  ружейные,  калёные  ядра.  Многие  тыс.
остались  лежать  на  осенней  земле.  Штурмовать  крепость  без  осадных  орудий  было
нельзя.  Запасы  продовольствия  закончились,  янычары  ударили  колотушками  в  пустые  котлы.  Казан  для  османа – вещь  священная.  Пустой  казан,  клади  паша  голову  на  плаху.   Наступила  холодная  осень  с  дождями,  тёплой  одежды  не хватало,
и  Касим  приказал  поджечь  лагерь,  повёл  воинство  назад.
Прямой  путь  по  Манычу  перекрыли  казаки,  туркам  и  татарам  пришлось  идти  Сальскими  степями,  по  отрогам  Северного  Кавказа,  без  пищи  и  воды.
Казаки  и  горцы  нападали  на  отставших,  в  плен  не  брали.
Из  могучей  армии  в  90  тыс.  вернулись  16  тыс.  обмороженных  калек.    
Касим – паша  получил  от  султана  шелковую  петлю.
   Это  поражение  не  образумило  татар  и турок.  Крымский  царевич  Адиль – Гирей
разгромил  кабардинцев.  Мелкие  князьки   переметнулись  к  татарам,  а  за  ними
предались  адыгейцы  и  Большая  Ногайская  орда.
В  1571 г.  Девлет – Гирей  выступил  на  Русь  всеми  силами.  К  нему  переметнулись  изменники  Башуя   Сумарокова,  указали  брод  через  Оку,  сообщили,  что  на  Руси
был  мор  и  голод,  войска  в  походе  на  западе,  а  Москва  осталась  беззащитная.
Хан  оставил  Козельск,  повернул  войска  на  Москву.
Воевода  Иван  Бельский  собрал  6 тыс.  воинов  на  рубеже,  к  нему  поспешил  сам  царь
с  опричниками,  но  узнали,  что  татары  переправились  через  Оку,  и  началась  гонка
по  пустынным  дорогам.  Бельскому  удалось  войти  в  город,  дать  отпор  врагу.
Тогда  татары  подожгли  город.  Царь  с  опричниками  ушли  в  Новгород,  вывезли
казну  и  семьи,  а  в  Москве  погибли  сотни  тыс.  мирных  жителей,  воины  и  воеводы, и  многие  татары.  Хан  отступил  от  пылающего  города,  набрал  по  русской  земле
огромнейший  полон,  повернул  к  Перекопу.
Таких  потерь,  такого  унижения  русская  земля  давно  не  знала.
Царь  был  готов  мириться  на  любых  условиях,  отдать  Астрахань,  платить  большие
«поминки».   Султан  Селим  соглашался  на  мир,  если  царь  станет  «подручным нашего  высокого  порога»,  то есть  признать  себя  вассалом  Турции.
   В  Бахчисарае  ответили  так: « Московское  княжество  уничтожено.  В  города  назначаются  наши  мурзы  и  царевичи,  они  получили  ярлыки  на  правление.  Царь
Иван  Грозный – вечный  данник  крымского  хана!».
Днепровские  казаки  ответили  нападением  на  Перекоп,  разгромили  татарские  улусы,
отбили  многотысячный  полон,  нахватали  татарских  женщин,  подожгли  степи.
Татары  вернулись  к  пустым  кибиткам.
   Волжские  казаки  отплатили  Ногайской  орде  за  измену.  Совершили  рейд  на   их  столицу  Сарайчик,  сожгли  город,  захватили  огромные  табуны  и  отары.  Ногайская
Орда  осталась  без  средств  к  существованию.
   Русь  готовилась  к  последнему  бою.
Лучшие  воеводы  Воротинский  и  Хворостянин  собирали  рати.  Людей  не хватало,
скребли с «миру  по  нитке»,  и  тут  казаки  первый  раз  спасли   Москву  и  Россию.
Атаман   Михаил  Черкашин  поднял  Дон,  посадил  на  коня  всех,  кто  может  сидеть  в  седле,  привёл  на  рубежи  Оки.
20 тыс.  стрельцов, 1  тыс.  волжских  казаков  на  стругах,  прикрыли  переправы.
Но  сил  было  мало.
  Девлет – Гирей  собрал  орду,  40 – 50  тыс.  татар,  20 тыс.  ногайцев,  отряды  кавказских  горцев,  ополчения  турецких  городов.  Султан  прислал  янычар,  орудия  с
прислугой,  обозы  и  слуг.  Собралось  80 – 100  тыс.  головорезов,  жаждущих  ясыря  и
полона.  В  городе  Серпухове  ударили  в  набат,  помолились  св.  иконам,  решили
стоять  до  конца.  Русские  войска  приготовились  к  бою.
И,  вдруг  вся  армада  повернула  вверх  по  реке.   У  Сенькиного  брода  стоял  один  полк  Ивана  Шуйского.  Татары  опрокинули  его,  и  пошли  на  Москву.  Полк  правой
руки  встал  на р.  Нары,  рубили  татар  2 часа,  но  силы  были  неравные  и  полк  отступил.  Передовые  татары  дошли  до  р.  Пахры,  возле  Подольска,  но  им  «в хвост»  вцепились  донские  казаки.  Смяли  арьергард  крымского  царевича,  захватили  обозы
и  всю  артиллерию.  Хан  бросил  в  бой  12 тыс.  конницы,  и  размахнись  рука.  Казаки
показали  удаль  построения.  Раскинулись  широкой  лавой,  а  когда  татары  ударили
в  центр,  охватили  крыльями,  сбили  в  кучу,  тыс.  татар  были  побиты  пиками.
Хан  бросил   в  бой  20  тыс.  ногайцев.  Дикий,  степной  вой  услышали  у  деревни
Молоди,  где  русская  пехота  поставила  «гуляй - город»,  огородилась  рогатками.
Казаки,  по  команде,  покатились  назад,  заманивая  врагов  в  казацкий  «вентерь».
Хан  поступил  так,  как  задумали  казаки.  Не  дойдя  40  вёрст  до  Москвы,  повернул
татар  на  русскую  рать.  Разогнавшиеся  толпы  попали  под  залпы  пушек.  Картечь
выкашивала  татар  свинцовой  косой,  ружейный  огонь  устроил  непреодолимую  преграду.  Татары  отхлынули.  Были  убиты  татарские  царевичи,  трое  мурз.
Три  дня  татары  приводили  себя  в  порядок,  а  30  июля  разразилось  новое  сражение.
Шесть  полков  московских  стрельцов,  прикрывавших  подножие  холма  у  реки  Рожайки,  3  тыс. человек,  полегли  доединого. Боярская  конница,  оборонявшая  фланги,  отступила  в  «гуляй – город»,  но  само  укрепление  устояло.
Враг  понёс  такой  урон,  что  два  дня  зализывал  раны.
2  августа  хан  бросил  на  штурм  турецких  янычар,  за  потерю  орудий,  чтобы  кровью
смыли  позор  поражения.  Янычары,  голые  до  пояса,  добрались  до  стен  «гуляй – города»,  старались  руками  расшатать  и  повалить   преграду. « И  тут  много  татар
побили  и   руки  поотсекли  бесчисленно  много» - записано  в  летописи.
Хан  бросал  новые  силы,  жертвуя  татарами,    в  угоду  своей  ярости.
Под  вечер,  когда  татары  пошли  на  штурм,  их  подпустили  вплотную,  а  потом  последовал  залп  из  всех  пушек  и  ружей,  и  защитники  с  криком  ура  бросились  в
контратаку.  А  в  тыл  хану  ударили  донцы.  И  орда…побежала,  бросая  орудия,  обозы,
имущество.  Её  гнали  и  рубили.  Погибли  внуки  хана, «много  мурз  и  татар  живых  поймали,  многих  в  полон  взяли».  Догнали  до  берега  Оки,  прижали  к  воде,  уничтожили 5 тыс.  крымцев,  многие  утонули  при  переправе.
  Многократно  превосходящие  силы  татар  были  разгромлены.  Донские  казаки  и  кавалерия   Воротинского,  не  смотря  на  усталость,  очистили  русскую  землю  от  татар,
проводили  их  до  Перекопа.  В  рядах  войска,  на  древках,  как  знамёна,  парили  святые
иконы,  списки  с  Богоматери  Владимирской  и  Казанской,  Донской  иконы  Пресвятой
Богородицы.  Иван  Грозный  признал  это  чудом.
Донскому  Великому  Войску  были  пожалованы  земли  Тихого  Дона  с  притоками,
а  донцы  вернулись  на  Дон  с  великой  добычей  и  пушками.  Первая  конная  батарея
Всевеликого  Войска  Донского.  Их  поставили  на  валу  г.  Черкасска  и  смотрели  они
на  Дон.  Царь  подарил  войску  боевое  знамя  с  орлами  на  полотнище,  и  серебряные
трубы, выдал  жалование.
  Эта  битва  должна  стоять  в  ряду  сражений,  как  Куликовская,  Полтавская,  Бородинское  сражение,  в  которых  решалась  судьба  России.
Сражение  при  Молодях,  остановило  османскую  экспансию  на  север  и  пресекла
последнюю  попытку  восстановить  на  Руси  татарское  иго. 
   Советские  историки  и  писатели  нарисовали  эпоху  Ивана  Грозного,  как  время
правления  безумного  и  жестокого  царя.  Царские  опричники  потопили  русский  народ  в  крови.  А  современники  писали: « Рязанская  и  Северская  земля  крымским  мечом  погублены.  Низовская  же  земля вся, Галич  и Устюг  и  Вятка  и Пермь  от  казанцев
в  запусте».   Боярское  правление  принесло  стране  раздрай  и  смуты,  казна  государ ства  разворовывалась.  Засечная  черта  осталась  недостроенной.  Крым  и  Турция  вос пользовались  такой  ситуацией,  чтобы  подмять  Московскую  Русь. Казань  требовала  платить  «выход»,  как  Золотой  Орде.  А  крымский  хан  Сахиб – Гирей  писал  царю,  что    турецкий  султан  « вселенную  покорил»,  и «дай  Боже  нам ему  твоя  земля  показати».
На  западе  созрел  заговор,  который  поддержал  папа  римский,  в  который  вошли  Польша,  Литва,  Ливония,  вмешалась  и  Швеция.  Русское  государство  оказалось  в  кольце   врагов.  Иван  Грозный  создал  регулярную  пехоту,  стрельцов,  дворянскую  кавалерию.  Нужны  были  средства  и  пушки.  Князья  и  бояре  противились  реформам
царя,  предавали,  уходили  за  рубеж,  выдавали  тайны  государства.
Иван  Грозный  ответил – опричниной.
Только  вольные  атаманы  с  казаками  приходили  на  зов  царя,  кланялись  покорёнными
землями.  Русь,  при  Иване  Грозном,  полностью  овладела  Волгой,  перешагнула  Урал,
покорила   Сибирь,  вышла  на  Северный  Кавказ.
В  Диком  Поле  встали  на  рубежах  обороны  донские,  гребенские,  яицкие,  волжские
казаки.  Они  покрыли  свои  знамёна  неувядаемой  славой.  Советский  террор и  репрес сии   уничтожили  казаков,  как  класс,  но  не  вычеркнули   из   истории  государства  Российского.      
Казачество  возрождается  и  воскреснет,  как  после  первого  исхода,  вернётся  на  земли  отцов,  вспомнит  и  воскресит  свои  традиции.
И  появятся  вольные  казачки,  гордые  своей  красотой,  и  побегут  счастливые  дети,
и  доживут  до  глубокой  старости  седые  старики.
Вселенная  движется  по  спирали,  настанет  время  и  встанут  вольные  казаки,  во  главе
с  Ильёй  Муромцем,  грудью  закроют  Великую  Русь.
                Глава 15
Смута

  Иван  Грозный  умирал  долго  и  мучительно,  в  полном  одиночестве.  Борис  Годунов
выпросил  у  царя  « быть  опекуном  Федора  Иоанновича,  править  царством».
Первые  шаги  царя   были  направлены  на  закрепление  мира  с  соседними  государ ствами,  Были  отправлены  посольства  в  Крым  и  Стамбул,  а  на  Дон,  Волгу,  Терек,  Днепр,  Яик  приказы  казакам: « жить   смирно,  не  чинить  задору  соседям».Крымский  хан  ответил: « без  «ясыря»  татары  погибнут,  так  порадуемся  в походе». Работорговый   промысел  стал  главной  статьёй  дохода  крымских  татар.
  Торговля  в  Османской  империи  всячески  поощрялась,  находилась  под  личным  покровительством  султана,  но  турки  и  татары  считали  её  недостойной  профессией.
Купцами  были  греки,  армяне, арабы,  евреи,  итальянцы.  Еврейская  община  в  Крыму
монополизировала  торговлю  рабами.  Евреи  подталкивали  крымских  мурз  к  набегу,
указывали,  кого  и  где  брать.  Татары  евреев  на  Украине  в  плен  не  брали.
От  денег  купцов  зависел  хан  и  придворные  мурзы.
Крым  стал  главным  поставщиком  рабов  в  страны  Востока  и  Африки.
В  Перекопе  евреи  встречали  татар,  скупали  пленных  оптом,  развозили  по  торговым
городам.  Главным  центром  была  Кафа.  Здесь  оптовики  продавали  «живой  товар»  в
Стамбул,  Иерусалим,  Александрию,  Богдат,  Бухару,  Хиву, Медину,  Венецию.
Второй  центр  евреи  организовали  в  Азове,  третий – в  Анапе.  Из  этих  городов  рабов
развозили  морем,  не  требовалось  гнать  через  безводные  степи  Крыма,  терять выгоду.
В  работорговый  промысел  втягивались  ногайцы,  чеченцы,  черкесы,  грузины.
Доходило  до  того,  что  девочек  воровали  у  соседей,  тайно  увозили  на  рынок.
Казаки  не  могли  с  этим  мириться.  Они  видели  вереницы  связанных  мужиков, баб,
подводы  с  пленными  девчатами,  корзины  с  голыми  детьми,  притороченные  к  сёдлам.  Они  видели  на  рынке  Азова,  когда  приходили  на  лодках,  полными  рыбой,
мехами  и  боевой добычей, на помостах, тысячи голых  людей, а чёрный «покупатель»  щупал  их  мускулы,  заглядывал  в  зубы,  оценивал  прелести  девушек  и  мальчиков.  Казаки  ответили  Годунову: «Мы – воины  Христовы!  Спасти  души  христианские,  значит   спастись  самим.  Били,  бьём  и  будем  бить  басурман!».
Годунов  понимал,  что  мир  со  степняками  не  может  быть  вечным.  Он  продолжил
дела  Грозного. Южнее  Большой  засечной  черты  стали  возводить  новую   систему
крепостей – Ливны,  Курск,  Рыльск,  Воронеж,  Оскол,  Валуйки,  Белгород.
В 1586 г.  воздвигли  Самару  на  Волге,  где  поселили  служилых  казаков  с  семьями.
На  берегах  Волги  выросли  города – крепости  Царицын,  Царёво – Кокшайск,  Царёво –
Санчурск,  Уржум, Саратов.  Русь  отгородилась  от  степи  валами  и  рвами.
На  Северном  Кавказе  в  устье  р.  Сунжа  возвели  Сунженский  острог,  а  на  земле
Дагестана  возник  Койсинский  острог.  В  крепости  селились  стрельцы  и  казаки.
На  Яике  построили  крепость  в  урочище  Коловратное,  и  собирались  отчаянные  головушки,  постоять  за  землю  русскую.
В  Сибири  выросли  города – Берёзов,  Верхотурье,  Обдорск,  Сургут,  Тара,  Кетский  острог.  Годунов  старался  подвести  казаков  под  царскую  руку,  урезать  их  свободы.
Казаки,  во многих  вопросах,  считали  себя  вольными,  на  службу к царю – нанимались.
!590 г.  начали  войну  против  Швеции.  Шведов  разгромили,  вернули  утраченные  земли  возле  Финского  залива,  вернули  Карелию.
Этим  воспользовался  крымский  хан  Кази – Гирей  и  двинул  на   Москву  всю  орду.
  В 1591 г.  татары  прорвали  пограничную  линию,  широким  фронтом  хлынули  на  русские  земли.  Годунов  вспомнил  о  Донской  иконе  Пресвятой  Богородицы,  прине сённой  казаками  на  Куликово  поле,  всю  ночь  молился.
Но  Русь  спасли  донские  казаки.  Они  напали  на  второй  эшелон  татар,  разбили  их,
взяли   7 тыс.  пленных,  17 тыс.  лошадей  и  двинулись  на  Крым. 19  августа  татары  атаковали,  но  вдруг  отступили  и  побежали.  Известие  о  том,  что  казаки  могут  взять  Крым,  вызвало  у  татар  великую  панику.  Они  бежали,  молили  Аллаха  спасти  их  дома  и  семьи,  остановить  казаков.   Хан  плакал,  вспоминая  богатства  ханских  подзе мелий,  собранные  веками  разбоя.  Русские  гнали  татар, отбивали  обозы  и  верблюдов,  возвращали  пленных,  татар  в  плен  не  брали.  И  покрылось  Дикое  поле  телами  татарскими, и  пировали  чёрные  вороны.
   На  том  месте,  где  находилась  икона  Донской  Пресвятой  Богородицы  во  время  боя,   был  основан  Свято – Донской  монастырь,  на  вечную  память  о  чуде.
  Через  Константинопольского  патриарха,  которому  отсылались  большие  поминки,
добились   учреждения  Московской  патриархии.  Торжества  были  пышные. Борис  Годунов  стал  проводить  реформы  по  западному  образцу.
   Первое:  он  решил  силой  принудить  Дон  к  покорности.  Направил  на  Дон  своего
уполномоченного Хрущёва с приказом: « жить в мире  с  азовцами,  отпустить  пленных».  За  не  подчинение  грозил  опалами,  казнями,  обещал  наслать  войска, согнать  казаков  с  Дона.  Казачий  круг  возмутился,  посланцев  царя   прогнали.
Второе:  отменил  право  ухода  от  помещиков  в  Юрьев  день,  закрепостил  крестьян,
учредили  сыск   беглых,  приказал  возвращать  их  к  помещикам:  «Вот тебе батюшка и
Юрьев день!» - крестились мужики, чесали затылки.
  Закипел  Тихий  Дон.  Отряды  карателей  хватали  беглых  казаков,  казнили  на месте.
Против  казаков  началось  строительство  крепости  на  Северском  Донце - Царёв – Борисов.  Нанимались  «воровские  банды  воровских  казаков»,  которые  прошлись  рей дом  по  Медведице,  хватали  казаков,  сжигали  целые  поселения.
На  помощь  пришли  запорожцы,  решили  «стоять  за  един»,  ответно  ударили  на
Воронеж  и  сожгли  его. В  1598 г.  скоропостижно  скончался  Фёдор  Иоаннович.  Пре секлась  династия  Рюриковичей,  правящая  Русью   семь  веков. 
 Борис  Годунов  собрал  Земский  Собор,  через  голосистых  крикунов  добился  избрание
себя  царём,   торжественно  взошёл  на  Престол  Российский.
В  страхе  за  свою  жизнь,  он  наводнил  страну  шпионами.   Доносительство  стало
Государственной  нормой.  Холоп,  донесший  на  дворянина,  получал  его  поместье.
  Главные  репрессии  были  направлены  против  родовитых  бояр.  Пострадали  бояре –
Шуйские,  Мстиславские,  Воротынские,  Черкасские,  Нагие,  Бельские.
Страшный  удар был нанесён роду  Романовых.  Фёдора  Романова  постригли  в  монахи,  под  именем  Филарета,  заточили  в  монастырь.   Жену  его  постригли  в монахини,  вместе  с  сыном  Михаилом  сослали  в  дальний  северный  скит.
Имущество  репрессированных  записывалось  на  царя  и  его  клевретов.  Крепостной  люд  бросился  бежать  в  южные  города.  Воеводы  принимали  всех,  так как  сил было  мало,  а  орда  кочевала  в  Диком  поле.
В 1601 -  1602 г.  случился  неурожай.   Купцы  прятали  зерно,  настал  голод.  В  Москве,
в  общих  могилах  погребли  127  тыс.  умерших.  Вспыхнуло  восстание  Хлопки
Косолапого.  Его  жестоко   подавили.  Голодный  люд бросился  в  южные,  урожайные
края.  Юг  превратился  в  пороховую  бочку.
  Кем  был  Лжедмитрий 1  не  выяснили  до сих  пор,  но  его  поддержали  папа  римский  Павел  5,  польский  король  Сигизмунд  3,  иезуиты  и  авантюристы  «голубых»  кровей.
На  Русь  выступил  3  тыс.  отряд  шляхты,  2  тыс.  запорожцев.  Они  шли  грабить  и  убивать.   На  их  сторону  стали  переходить  города – Моравск,  Чернигов,  Путивль,
Кромы, Рыльск, Севск,  Белгород,  Курск. Народ поверил,  что  это  воскресший  Дмитрий.  Дни  Годунова  были  сочтены.  Народ  ненавидел  царя,  и 15  апреля  он  умер.  На  престол  взошёл  его  сын   Фёдор,  но  был  свергнут  и  убит.
Путь  на  Москву  был  открыт  и  Самозванец  торжественно  въехал  в  столицу.
Он  окружил  себя  иностранцами,  иезуитами, « воровскими казаками». Но  бояре  не  для  того  свергли  Годуновых,  чтобы  посадить себе на шею   безродного пройдоху. А   «царь»  и  его  окружение  ударились  в  разгул.   Пили,  гуляли,  портили девок,  грабили   государственную  казну.
  На  свадьбу  Лжедмитрия  и  Марины  Мнишек понаехали тыс.  поляков.  Они  вели  себя  хозяевами,  грозились  извести весь  род   «москалей». Самозванец  был  убит,  а  царём  стал Василий Шуйский. Был  низложен  патриарх Игнатий,  поставленный  Лжедмитрием,  на  его  место  встал  Казанский  митрополит Гермоген. Он  был  строгий  ревнитель  веры,  родом  из  донских  казаков.  Но  идея  самозванничества  захватила  казачьи  войска.   Терское  войско  выдвинуло своего  царя « Илейку  из  Мурома»,  собрали  4 тыс.  отряд  и  выступили  на  Волгу  за  жалованьем  и  наградами.  По  пути  грабили  города,  добывали  «зипуны». Вспыхнуло  восстание  Болотникова.  Под  его  знамёна  шли   дворяне,  казаки,  крестьяне.  Болотников  призывал  истребить  помещиков,  жечь  и  грабить  усадьбы.
К  нему  присоединились   терцы  с  «царевичем  Петром»,  волжские   «воры».
В  разгар  боя,  под  Тулой,  Болотникова  покинуло  дворянское  ополчение  и  донские  казаки.  Болотникова  и  его  атаманов  утопили,  а  остальной  сброд  глушили  дубинами.
Шуйский  стал  персональным  врагом  казачества.  Смута  продолжалась.  Появился  Лжедмитрий  2,  это  был  еврей   Богданко,  учитель  из   Шклова. Его  признал  донской  атаман  Иван  Заруцкий,  а  украинских  казаков  привёл  полковник  Лисовский.   Князь  Ружинский    собрал  отряды  шляхты,  не  сброд,  а  профессионалов.  Войско  легко  одерживало  победы,  и  в  1608 г.  подступило  к  Москве,  встало  лагерем  в  Тушине.  Самозванцу  сдавались  города,  а  представители  знати  кланялись,  получали  поместья  и  чины.  Была  собрана  «боярская  дума»,  во  главе  с  Салтыковым  и  Трубецким.  Привезли  из  Ростова  пленного   Филарета  Романова,  Самозванец  объявил  его  «патриархом».
  Шуйский совершал  ошибку  за  ошибкой.  Позвал  на  службу  татар,  и  татары  явились.  Столкнулись с донскими казаками, были  отброшены,  и  разбрелись  по  земле  Рязанской,  Черниговской,  и  ушли,  угоняя  огромный  полон.  Русские  люди проклинали  царя  за  то,  что  «навёл  поганых»,  допустил  ограбление  земель.
Царь  обратился  к  шведам. Подписали договор, по  которому  Россия  уступала  Карелию  с  уездом,  но  шведы  заплатили  хорошие  деньги,  не послали кадровые войска, а  прис лали  наёмников, которые не охраняли царя, а грабили русский народ.
Польский  король  Сигизмунд  был  в  состоянии  войны  со  Швецией,  и  это  стало  пово дом  для  объявления  войны  России.  Польская  армия  подступила  к  Смоленску.
В  этой  смуте  казачество  рассыпалось,  и  пошло  за  разными  атаманами.  Одни  были
за  Шуйского,  другие  за  Самозванца,  третьи  примкнули  к  войску  короля.
Царя  свергли  и  постригли  в  монахи.
   Собрали  Земский  Собор,  но  не могли  выбрать  одну  кандидатуру,  заспорили  о  древ ности  боярских  родов.  С  запада  на  Москву  наступал  гетман  Жолкевский,  с  юга Лже дмитрий.  Решили  позвать  на  престол  сына  Сигизмунда – Владислава.
Но Жолкевский  знал,  что  король  решил  полностью  завоевать  Россию  и  ввести  унию.  Обманом  столица  оказалась  во  власти  захватчиков,  а  предатели  впустилиполяков  в  Кремль  и  Китай – город.  Патриарха  Гермогена  арестовали  и  взяли  под стражу.  Он  один  выступал  против  польской  экспансии.
Присягу  Владиславу не признал Сигизмунд. Он сам решил стать императором Великой  Польши,  объявил  Россию  «Новым  светом»,  приказал  русский  народ  обратить  в  като личество  и  сделать  всех  рабами.
Пьяный  Лжедмитрий  убил  касимовского  царя  Ураз – Мухаммеда,  а  татары  отомстили
и  убили  «царика»,  как  его  называли  поляки.
   Атаман  Заруцкий  предложил  на  престол   сына  Марины  Мнишек «царевича  Ивана
Дмитриевича»,  но  казаки   зароптали: «Маринка  воровала  со  многими».
На  Рязани  возникло  первое  земское  ополчение  и  весной  1611 г.  войска  патриотов
двинулись  к  Москве.  Поляки  поняли,  что во  вражеском  городе  они  не  смогут  оборо няться  и  подожгли  город.  Москва  превратилась  в  пепелище. Погибли  сотни  тысяч  мирных  жителей,  сгорели дома, усадьбы, а главное - церкви.
  Ополченцы  бросились  на  штурм,  но  Кремль  и  Китай – город  встретили  их  русской
артиллерией,  лучшей  в  мире,  а  цитадели  Москвы  были  каменными  твердынями.
Началась  осада.   Войска  Сигизмунда  задержал  героический  Смоленск,  и пал,  когда
погибли  все  защитники.  Католический  мир  праздновал  победу.    Попа  Римский  отпустил  грехи  всем  участникам  компании.  Генерал  иезуитов  Аквила  превозгласил:
- О, даруй, Боже,  ясному  королю польскому,  для  блага  церкви,  уничтожить  коварных
врагов  московитян!-  Шведы  воспользовались  смутой,  подтянули  войска  к  Новгороду,
бросились  на  штурм.  Новгородцы  отбились,  но  нашёлся  предатель,  провёл  шведов
в  город.  Началась  повальная  резьня.  40 казаков поклялись: - Умрём  за  православную
веру,  за русское  Отечество, но  не  сдадимся! -  И  все  погибли.
  К  полякам  подошёл  свежий  корпус  Сапеги.  Он  прокатился  по  Руси  страшными
зверствами.  Людей  сжигали  заживо,  сажали  на  кол,  рубили  руки  и  ноги. Набрав  обоз  продовольствия,  корпус  ударил  извне,  кольцо  осады  было  прорвано, поляки  вошли  в  крепости.   Началась  тяжёлая,  затяжная  война. 
   В  Нижнем  Новгороде  Минин  и  Пожарский  начали  собирать   второе   земское
ополчение.  Русские  люди  отдавали  последний  грош,  дворяне  снаряжали  холопов  в
брони,  плакали:  - Побейте  супостата,  братцы,  вольными  станете! -  Русские  мужики
затягивали  потуже  кушаки,  брали  топоры   в  руки,  шли  спасать  Россию.
Пожарский  не  захотел  объединяться  с  «ворами»  Заруцкого, остановил  ополчение под  Ярославлем,  стал  собирать  силы,  формировать  армию.
Около  десяти  тыс.  ратников  подошли  к  Москве.  Опередили  врага  всего  на  день.
К  Москве  приблизился  Ходкевич  с  обозом  продовольствия  в  400  подвод  и  12  тыс.
воинов. Завязался  неравный  бой.  Ополчение  дрогнуло,  стало  отступать.  Обоз  поляков  растянулся  по  Ордынке  и  этим  воспользовались  казаки.  Ружейным  огнём они  унич тожили  охрану,  разрезали  обоз  на  мелкие  части, угоняли подводы с продовольствием.
Поляки  понесли  большой урон,  не могли пробиться к Кремлю.   Пожарский  послал  Минина  с  кавалерией  в  атаку.  Разгром  был  завершён.
  Казаки  отбили  обоз  и  Ходкевич  ушёл  из  Москвы.  Осаждённый  гарнизон  голодал.
Поляки  съели  кошек  и  собак,  сварили  пленных,  гулящих  девок,  потом  стали  жрать
друг  друга.  Их  упорство  объяснялось  не  героизмом,  а  алчностью.  Они  ограбили
Кремлёвские  сокровищницы,  церкви  и  в  них  поставили  лошадей.  Ободрали  гробы  царей,  оклады  икон,  церковную  утварь.  Они  надеялись  на  короля,  что  он  спасёт  их «богатых».  Армию  Сигизмунда  остановили  ополченцы  и  казаки  у  Волоколамска.
Отбили  три  штурма,  контратакой  взяли  пушки,  поляки  побежали.
В  ноябре  ударили  сибирские  морозы,  и  поляки  побрели  назад,  теряя  в  снегах обозы,  бросая  замерзающих  воинов.  У  казаков  появилась  пословица - поговорка:
«Пришли  казаки  с  Дона,  погнали  ляхов  до  дома!».
   Русская  земля  лежала  разгромленная,  униженная,  но  свободная.
В январе 1613 г. был созван    Земский  Собор  для  избранья  царя.  Съехались  выборные  от  всех  сословий:  дворян,  духовенства,  стрельцов,  посадских,  казаков, свободных  крестьян.  Кандидатура  была  одна  - Михаил  Романов.  Все  сословия согласились,  но  бояре  роптали,  заспорили  о  старшинстве  рода,  о  старых  заслугах.
Тогда  решили  отправить  бояр  «на  богомолье»,  а  в  Троице – Сергиевском  монастыре
стали  собирать  «записи»  от  сословий. 
7  февраля,  на  Соборе,  от  Великого  Войска  Донского,  за  Михаила,  подписал  атаман
Филат Межаков. За  ним  подписали  служилые  люди  Галича,  гильдия  купцов,  делегаты  городов.  Так  состоялось  предварительное  избрание  царём  Михаила  Романова.
21  февраля  Собор  собрался  вновь  с  боярами,  но  те  опять  выдвинули  возражения.
Тогда  обсуждение  вынесли  на  Красную  площадь  перед  честным  народом. Отряды  казаков  выкрикнули  царём  Михаила  Романова  и  народ  поддержал  их.
Так  Михаил  Романов  открыл  династию  царствования  рода  Романовых.
Канцлер Речи Посполитой Сапега  озлобленно  бросил   пленному  Филарету  Романному:   -  Твоего  сына  посадили  на  Трон  Московский  одни  казаки  донцы, разбойники! -
Филарет  улыбнулся,  ответил: - Русь  возвеличит  народ,  а  казаки  остановят  врага! -
   Последствия  Смуты  были  очень  тяжёлыми.  Города  и  селения  были  разрушены.
Четверть  населения  погибла.  Западные  районы  захватили  поляки,  северные – шведы.
Степняки  разгуливали  по  городам  и  весям,  жили,  где  хотели.
Первый  указ  молодого  царя  был  направлен  казакам  всех  рек:  - Прямым  казакам
править  верную  службу,  а  «воров»  казаками  не  называть,  казнить! -
Главную  опасность  представлял   Заруцкий  с  Маринкой.  Они  собрали  разный  сброд,
прибыли  на  Дон,  но   донские  казаки  проводили  их.  2,5 тыс.  казаков  отделились,
принесли  повинную. С 1 тыс. «воинов»  Заруцкий  направился  в Астрахань, убил вое воду,  завладел  городом.  Пошли  посольства  от  имени  «царицы  Мнишек»   в  Турцию  и  Иран,  на  Терек,  Дон  и  Яик.  Казаки  не  ответили  самозванцам.
На  Заруцкого  выступили  воеводы  из  Москвы.  Узнав  об  этом,    астраханцы  напали
на  «воров»,  многих  убили,  остальные  на  стругах  ушли  на  Терек,  поселились  на
Медвежьем  острове.  Казаки  открыли  ворота  городка  воеводам,  выдали  атамана  и
«царицу  с  приплодом».  В  Москве  Заруцкого  посадили  на  кол,  малолетний  вор был  повешен,  а  Маринка  Мнишек  умерла  в  тёмной  темнице.
- Хватит,  поцарствовали, пограбили! -  сказали  в  народе,  засучили  рукава,  пошли  возрождать Россию.  Воля  народа – воля  Бога!
                Глава 16
Штурм  Азова

   Всё  разведали  казаки,  высмотрели,  высчитали:  - Обвод  стен - 1200 м.  и  11 башен.
Высота  стен – 20 м.  глубина  рва – 3 м.   Турецкий  гарнизон – 5,5 тыс.  4  тыс.  янычар,
остальные  - городское  ополчение.  На  стенах  и  башнях – 200  орудий! -
Город  Азов – мощная  крепость,  построена  генуэзцами,  а  они  были  знатными  градо строителями.  Стоял  Азов  в  30  км.  от  устья  Дона,  закрывал  выход  в  море.
Решили  казаки  взять  Азов  и  не пограбить,  а  сделать  его  столицей  Войска  Донского.
Бросили  клич  по  всем  городам  и  речкам: - Добровольцам  собраться  в  Монастырском
городке  на  казачий  круг! -  На  круг  собралось  4 тыс.  человек  самых  боевых  и  отча янных. Круг решил добывать Азов, и выбрали походным атаманом Михаила Татаринова.  Тот  приказал  смолить  лодки,  готовить  штурмовые  лестницы,  вязать фишины,  свезти  пушки  со  всех  городов.  Трудились  днём  и  ночью.
В  Москву  отправили  зимовую  станицу  атамана  Ивана  Каторжного,  просить  прибавку
к  жалованью, «зельё  ружное  и  пушечное  и  пушечные  ядра».
Царь  и  правительство  повели  двойную  игру.  Выделили  зельё  и  деньги,  разрешили
набирать  добровольцев и  объявили  на  площадях: - Россия находиться в мире с  Крымом  и  Турцией,  а разбойным казакам мы не указ! - 
  Атаман  Татаринов  действовал  стремительно.  В  сторону  Темрюка  послал  разъезды
против   ногайцев,  в  сторону  Крыма  против  татар.  На  Украине  было  подавлено  вос стание Сулимы, и запорожские казаки бежали, бросив родные края, чтобы поступить  на  службу  к  персидскому  шаху.  Когда  они  переправлялись  через  Дон,  их пригласили  постоять  за  правду,  за  братьев – донцов.  Запорожцы  согласились.  В  ходе боёв  не  один  не  отступил,  не  предал,  а  погибали  с  честью.
  Азовцев  предупредил  посол   Кантакузин,  который  возвращался  из  Стамбула,  и  где
он  подтвердил  шаткий  мир  с  султаном,  и  -  предал  казаков.
Турки  открыли  пушечный  огонь,  надсмехались: -  Город  стоял  и  стоять  будет,  а вам
пасти  грязных  свиней,  разбойничать  в  степи  и  подбирать  прах  с  наших  ног! -
Казаки  обиделись,  без  команды  бросились  на  штурм.  Атака  захлебнулась.
  В  это  время  атаман  Каторжный   привёл 1,5 тыс.  подмоги,  продовольствие  и  бое –
припасы.  От  царя  пришёл  Чириков,  привёл  «вольных  людишек»,  а  с  ними  обозы
от  царя  и  жалованье.  Казаки  воспрянули  духом  и  повели  осаду  по  всем  правилам
военного  искусства.  Обложили  крепость  шанцами,  приблизились  к  стенам  апрошами,  насыпали  вал,  поставили  пушки,  открыли  огонь.  90  пушек  долбили  крепость  днём  и  ночью.  Турки  перестали  улыбаться.
  В  степи  обнаружили  4  тыс.  ногайцев.  У  р.  Кагальник,  ночью  окружили,  ударили  в пики,  без  шума  и  крика.  Сонные  ногайцы  ругали  шайтана,  бросились  в  степи.
Больше  они  не  возвращались.
Казацкие посты обнаружили татарский  загон,  разгромили  его, освободили 300  пленных,  взяли  обоз  и  верблюдов.  Крымцы  ушли  за  Перекоп.
  Турция  воевала  с  Ираном,  их  армия  застряла  под  Богдадом  и  рассчитывать  на  помощь  турки  не  могли.  Казаки  били  по  крепости  прицельным  огнём,  турки  несли
потери.  Подвели  подкоп  под  стены,  взорвали  мину.  Обрушилась  часть  стены  и  две
башни.  Казаки  бросились  в  пролом.   В  пыли  и  дыму  рубили  оглушенных  янычар.
Два  дня  шёл  бой  на  уничтожение.  Пленных  не  брали.
Казаки  взяли  Азов!
   Посчитали  потери.  У  казаков  погибло  1100  человек,  янычары  погибли  все,  опол ченцы  сдались  с  семьями.  Освободили  2  тыс.  рабов  и  рабынь,  выловили  500
евреев – работорговцев.  Русские  рабы  пытали  купцов.   За  глоток  воды  выбивали
спрятанные  богатства,  а  потом  сажали  на  кол.  Евреи  выползали  из  нор,  тащили  жён
и  детей,   добровольно  несли  дукаты,  пиастры,  оболы,  дирхемы,  деньги  всех  стран  и  народов,  и  жемчуга – слёзы  рабов  и  рабынь.  Казаки  стояли,  смотрели,  в  казни  не
участвовали: -  Мы  не палачи, а воины  Христовы! - шептали  они пересохшими  губами.  Добыча  досталась  огромная.
Донцы  направили  в  Москву  станицу  атамана  Петрова,  поклонились  царю  Азовом,
просили  принять  город  под  свою  руку.  Царь  пожурил  казаков  за  то,  что  взяли  Азов
«без  царского  повеления»,  а  особенно  за  убийство    посла.  Но  наградил   богатым
жалованьем  и  поручил  вести  разведку  за ногайской  ордой  и  Крымским ханством. 
  Азов  быстро  обживался.   Казаки  объявили  его «вольным  торговым  городом  для  всех  христиан  и   народов  иной  веры»  Восстановили  древний  генуэский  храм  Св.
Иоанна  Предтечи,  построили  новый  храм  св,  Николая  Угодника,  покровителя  мореходов.  Вернулись  купцы.  Русские,  персидские,  арабские  и  всяких  народов.
  Донцы  просмолили  чёлны,  на  борта  навязали  охапки  камыша  от  пуль  и  стрел, 
закрепили  малые  пушки – фальконеты,  подняли  паруса,  ушли  в  морской  набег.
Погромили  Трапезунд,  Синоп,  Ризе,  прогулялись  у  Босфора,  напугали  султана  в серале. Смело  нападали  на  турецкие  корабли,  брали  на  абордаж огромные «Султаны».
   Султанские  войска,  наконец,  взяли  Богдад  и  1641  г.  выступили  на  Азов.
43 галеры,  сотни  галиотов  и  мелких  судов  появились  у  стен  города.  180  тыс.  армия:
из  них - 20  тыс. янычар,  20 тыс.  спагов,  50  тыс.  татар,  10  тыс.  черкесов,  остальные –
вспомогательные  отряды.  Когда  эта  армада  высадилась  на  берег,  казаки  сказали:
  - Сами  волею  своею  взяли  Азов,  сами  отстаивать  будем! -  Помолились,  встали  на  стены.   Паша  бросил  на  штурм  30  тыс.  солдат,  их  встретил  огонь  пушек,  ружей,
пики  и  острые  сабли.  Отбили  штурм,  турки  потеряли  6  тыс.  янычар.
Началось  «Азовское  сидение».
Каждый день паша бросал  на  штурм  10 тыс.  солдат,  казаки  отбивали  все  атаки,  выхо дили  за  стены,  резали  «поганых».  Турки  насыпали  вал  вокруг  города,  на  валу
установили  пушки.   Сотни  «проломных»  орудий  разрушили  стены  до основания.
Казаки  насыпали  вал  за  стенами  и  когда  турки  ринулись  в  проломы,  их  встретил
ружейный  залп.  Турки  лезли,  но  свежая  земля  осыпалась,  хоронила  сотнями.
Турки  разбили  и  этот  вал,  но  казаки  возвели  следующий.  Гассан – паша  прекратил
обстрел,  кончились  боеприпасы,  решил  взять  казаков  измором.
Братья – казаки  спешили  на  помощь.  Поднялся  Дон,  Терек,  Яик  и  Волга.  Отряды
казаков  нападали  на  османов,  захватывали  обозы  и  корабли.  Подвоз  продовольствия
прекратился.  Паша  обратился  в  Стамбул,  просил  отложить  компанию.
Султан  ответил:  - Возьми  Азов  или  отдай  свою  голову! -
Наступила  осень.  Мелкие  дожди  поливали  турок,  в  лагере  вспыхнула  эпидемия.  Рабочие  отказались  выходить  на  работы,  лежали  в  шалашах  и  палатках,  ждали  смерти.  Через   бурное  Азовское  море  прорвалась  эскадра  с  боеприпасами.  Сражение
возобновилось.  800  казачек  подобрали  ружья  и  сабли  убитых  мужчин,  отражали
натиск  янычар.  26  сентября  не  выдержал  крымский  хан,  повёл  уставших  татар  домой.  Татары  не  умели  и нехотели воевать  в  пешем  строю. Запорожские  казаки провожали  их  до ворот Перекопа, многие остались лежать в степи.
   Турки  пускали  стрелы  за  вал,  предлагали  заплатить  по  1000  талеров  каждому,  кто
уйдёт  из  города.  Казаки  ответили:  - Мы  ждём  помощи  от  Бога  нашего  и  защиты
от  Пресвятой  Богородицы.  Как  птицы  небесные  сыты  одним  зерном.  Сила  наша
в  вере  Христовой.  Будем  и  впредь  бить  неверных! -
Наступила  ночь,  канун  праздника  Пресвятой  Богородицы,  казачьего  праздника.
Казаки  собрались  в  храме  св.  Николая  Чудотворца,  долго  молились,  прощались  друг
с  другом,  целовали  крест  и  Евангелие,  клялись: - При  смертном  часе  стоять  дружно,
жизни  не  щадить.  Умрём,  но  не  дрогнем!  Дон нас не забудет! -
Построились  тремя  колоннами,  пошли  в  последний  и  решительный  бой.
Богородица  накрыла  землю  плотным  покрывалом  тумана.  Казаки  шли,  отражались  в  небе  былинными  богатырями.  Турецкий  лагерь  оказался  оставленным,  турки  отсту пали  к кораблям. 2  тыс.  изнурённых  казаков  бросились  на  турецкие  лодки,  расстрели вали  турок  в  упор,  рубили  саблями.  Паника  подхлестнула  спагов,  они  бросили  лоша дей, набивались в лодки  сотнями  и  тонули. Крик ужаса долетел до ушей  Гассан – паши.  Он  махнул  рукой,  галера  вырвалась  на  просторы  бурного моря.  Казачьи  лодки  гнались  за  галерами  и  галиотами,  крушили  снасти  огнём фальконетов.  Гребцы – рабы  бросали  вёсла,  гремели  цепями,  кричали: - Братцы! Топи  османов!  Там,  на  дне, за всё  рассчитаемся! -
   Турки  потеряли  от  60  до  100  тыс.  человек,  на  родину  вернулись  немногие.
Казаки собрали 3 тыс. погибших братьев, похоронили на берегу. Над  могилой насыпали  крутой  курган,  поставили  крест.  Азовское  сидение  закончилось  победой донских  казаков.  Михаил  Фёдорович – царь  Всея  Руси,  отказался  от  Азова.
  Султан  Ибрагим  Безумный  разъярился,  учинил  массовую  резню  христиан. Гассан –паша  очнулся  в  тюрьме,  расстелил  коврик,  встал  на  молитву.
По  городу  ходили  худые  дервиши,  гремели  погремушками,  вопили  в  толпы  народа:
  - Грехоподобные  гяуры  осквернили  оружие  османов.   Омоем  кровью  неверных наши  мечи.  Аллах  Акбар! Все под знамёна султана! -
  Казаки  решили  оставить  Азов,  приступили  к  эвакуации.  Вынесли  иконы,  вывезли
церковную  утварь,  войсковую  казну,  80  пушек  и  перевезли  на  Черкасский  остров.
Священнослужители   и  атаман  Павел  Федоров  окропили  остров  святой  водой,  на  самом высоком  месте  заложили  первый  камень  в  храм,  приступили  к  строительству  крепости.  Атаман  торопил  казаков: - Османы  отточили  зубы,  как  шакалы  набросятся.  40  пушек  направим  на  Дон,  собьём  галерам  мачты,  напоим  турок  водицей  Дона! -  Построили крепость на 6 станиц, двух  Черкасских  (украинских), Павловской,  Средней,  Прибылянской  и  Дурновской.  Построили  казарму  для  царских  пеших  войск.  С  этого  времени   Дон  прочно  воссоединился  с  Россией.  Царские  грамоты  сохранили  обраще ние  царя  к  « нашему  Великому  Войску  Донскому».
  В 1645 г.  5  тыс.  крымцев  во  главе  с  царевичем  Девлет – Гиреем  Нурадином  напали
на  Черкасск.  Гарнизон  крепости  отбил  татар,  нанеся  им  большой  урон.   Татары  отступили  к  р.  Кагальник,  встали  лагерем.  6 тыс.  пехоты  сели  в  струги, 1100  казаков  по  берегу,  спустились  по  Дону,   совершили  бросок  через  степи,  напали  на  лагерь  неприятеля  и  побили  их.  Татары  отступили  к  Азову.
6  тыс.  янычар выступили  из  крепости,  столкнулись  с  русской  пехотой,  с  их  острыми  бердышами.  Казаки  ударили  во  фланг  янычар,  смяли  их.   Хан  побежал  к   Крыму.  Казаки  бросились  в  погоню  и  трепали  их  до  самого  Перекопа.
Турки  отступили  к  Азову. 
    Эту  победу  пришлось  докладывать  новому  царю.  Михаил  Фёдорович  умер,  на
престол взошёл Алексей Михайлович.  Он  отметил  указом:  -  Нашему Великому Войску  Донскому,  атаманам  и  казакам,  нашего  царского  величества  знамя.  Повелеваю  крым цев  и  ногаев  воевать,  с  турецкими  людьми  в  Азове  жить  мирно.  Разрешаю людям  всех  сословий  уходить  на  Дон.  Подтверждаю  все  права  казаков  и  закон:
« с  Дона  выдачи  нет».  Крепите  рубежи  наши! Бейте неверных на воде и суше! -
   Православная вера в жизни казаков играла  важное  место.  За  Волю,  Веру  и  Отечество – вот  лозунг  донцов  и  запорожцев.  Были у казаков  свои  храмы  и  монастыри.  У  запо рожцев – Киевский  Межигорский  монастырь,  у  донцов – Борщевский,  Усть – Медве дицкий.  На  старости  лет  многие  казаки  уходили  в  монастырь,  заранее  делали  вкла ды,  отдыхали душой и телом за  молитвой.
Алексей  Михайлович  послал  казакам  священников,  церковную  утварь,  иконы,  бого служебные  книги: - Живите  в  Православной  вере  и  Бог  защитит  Вас! -   
   На  Украине  польские  паны  полностью  закрепостили  холопов.  Разгром  казачества
оголил  границы. Татары прошли по земле Переяславля,  Корсуня,  Полтавы.  Король  и  панство  «мирились»  с  этими  потерями.  Даже  папский   нунций  Руггиери отмечал,  что  «в  целом  свете  нет  невольника  более  несчастного,  чем  польский  кмет. Их  владельцы  пользуются   безграничной  властью  над  имуществом  и  жизнью  холопов,  положение  их  хуже  каторги  на  галерах».
Панство  и  шляхта  проводили  время  на  балах,  пирах  и  на  охотах,  а  хозяйством  упра вляли  арендаторы – евреи.  Там  где  пристраивался  один  еврей, появлялись  десятки.    - Жиды  все  казацкие  дороги  заарендовали,  на  каждой  миле  поставили  кабаки,  на  вся кий  продукт  наложили  пошлину,  все  казацкие  церкви  заарендовали  и  установили  поборы.  По  их  мнению  церкви  были  «недвижимостью»,  принадлежали  пану,  установили  поборы  за крещение,  венчание,  отпевание.  Крестьяне  ненавидели  жидов,  а  жиды  мстили  крестьянам.  И  приходилось  казаку  «ломать  шапку»  перед  евреем.  А  евреи  писали  доносы  на  «буянов»,  отправляли  их  на  виселицу -
  Ненависть  копилась  долго  и  прорвалась   восстанием  Богдана  Хмельницкого.
Сын  сотника,  он  получил  отличное  образование,  знал  пять  языков,  воевал  с  тата рами, но  в  битве под  Цецорой  его  отец  погиб,  а  Богдан  попал  в  татарский  плен.
Выкупили  его  запорожцы,  назначили  писарем.  По  просьбе  Ришелье  попал  во  Францию,  воевал  против  испанцев.  Вернулся  на  родину, а  чигиринский  подстароста
Чаплинский  отнял  у  Хмельницкого  наследственный  хутор,  увёл  красавицу – жену,
а  сына  запорол  до  смерти.  Встретил  Чаплинского  после  богослужения,  вызвал  на
поединок,  отрубил  врагу  голову,  и  был  приговорён  к  смерти.
Полковник  Кречовской  устроил  побег  в  Запорожье.  Запорожская   Сечь  располагалась  тогда  на  Никитском  Рогу  и  была  занята  поляками.   По  речкам  и  хуторам  собрал  он  300  казаков,  напал  на  польский  гарнизон,  освободил  Сечь.
Как  малые  ручьи  стекаются  в  озёра,  так  стали  стекаться  казаки,  строить  сотни  и  полки,  выбирать  атаманов.  Богдана  избрали  гетманом.
В  1648 г.  собрались  3  тыс.  запорожцев,  выступили  в  поход.  Крестьяне  брали  в  руки
косы  и  вилы,  поджигали  панские  усадьбы,  выловили  всех  евреев.  Народная  кара  была  жестокой,  но  справедливой.  Евреи  молились  своему  богу,  сидя  на  колу,  грози лись  распять  всех  христиан,  как  распяли   нашего  Бога -  Христа. 
На  Украине  появились  отряды  карателей.  Иеремия  Вишневецкий  затопил  Украину  в
крови,  сжигал  селения,  сдирал  с  живых  кожу,  сажал  на  кол.
    Восстание  разгоралось,  как сухие ковыли  в  степи.  Из  казаков  и  крестьян  собрались  отряды  Кривоноса,  Ганжи,  Небобы,  Нечая,  Морозенко.
Громили  замки,  уничтожали  огнём  города,  пускали  красного  петуха,  пощады  шляхте
и  евреям  не  было.  Было  разгромлено  более  700  иудейских  общин.  Эта  цифра  пока зала,  как  крепко  успели  насолить  пришельцы  местному  населению.
Варшава  собрала  ополчение  шляхты,  Хмельницкий  разбил  его  под  Пилявцами,  и  гнали  врага  до  Львова  и  дальше.  Хмельницкий  обратился  к  царю  за  помощью.
Царь разрешил донцам выступить  в  поход,  помог  Хмельницкому  деньгами  и оружием,  но  в  подданство  Украину не  принял.
Умер  король  Владислав,  казаки  выкрикнули  Яна  Казимира,  который  наобещал  им
решить  все  проблемы.  Но иезуит  остался  иезуитом.  Цель – любым  средством.
Король сам повёл войска против восставших. Хмельницкий  осадил  ляхов  под  Збаражем,  а  короля  встретил  под  Зборовом.  От  уничтожения  короля  спас  хан  Ислам – Гирей.  Он  увёл  татар  в  Крым,  ограбив  по  пути  пол  Украины.
Был  заключён  Зборовский  договор.  Реестр  казаков  увеличили  до  40  тыс.  Отменили
унию,  въезд  иезуитов  и  евреев,  ввод  коронных  войск  в  Киевское,  Брацлавское,  и
Черниговсие  воеводства.  Они  приобрели  автономию,  все  руководящие  должности
там  передавались  православным.  Киевский  митрополит  должен  заседать  в  сенате.
   Договор  сразу  стал  нарушаться.  Митрополита  в  сенат  не  допустили.  Помещики
возвращались  в  свои  поместья  с  отрядами  шляхты,  наводили  порядок  порками  и
виселицами.   Реестр  в  40  тыс.  оказался  мал.   Казачье  звание  давало  право  на  вольное  земледелие.  Все  казаки  желали  стать  свободными.  Хмельницкий  увеличил
реестр  до  50  тыс.  и  20  тыс.  подарил  своему  сыну  Тимоше.  В  Хмельницком  проя вилась  вельможная  спесь  венценосцев. 
Город  Батурлин – резиденция  гетмана,  превратился  в  столицу  короля.
Народ  видел  это,  качали   головами.  Поляки  пошли  в  наступление.  Гетман  заключил
союз  с  крымским  ханом. В битве  под  Берестечком  хан  снова  предал  казаков,  набрал  полон,  ушёл  в  Крым.  Богдан  бросился  за  ханом,  чтобы  вернуть  его,  но  татары  его  задержали  и  увели  с  собой.  Войско  казаков  было  прижато  к  болоту  и  рассеяно.  Поляки  вторглись  на  Украину.  Полковники  организовали  сопротивление,  выкупили  Богдана  из  плена.  Был  заключён   Белоцерковский  договор.
Реестр  сократили  до  20  тыс.  Право  самоуправления  осталось  только  в  Киевском
воеводстве.  Были  брошены  карательные  экспедиции.  Украина  утонула  в  крови.
   Россия  решила  поддержать  Украину.   В  1653 г.  посол   Репнин – Оболенский  пред явил  Польше   ультиматум:  -  Царь  отдаст  вам  все  вины,  если  король  и  рада  успо коят  междоусобие  с  черкассами – казаками,  возвратят  православные  церкви, которые  были  оборочены  под  унию,  не  притеснять  православных,  удалить  иудеев.
Мир  творить  по  Зборовскому  договору! -
Поляки  ультиматум  отвергли,  а  объявили  геноцид  украинскому  народу:
 -  Казаки  представляют  угрозу Речи Посполитой  вечными  бунтами,  то  остаётся  одно:
уничтожить холопов и  казаков,  вырезать  всех  без  разбора! -
Панские  отряды  принялись приводить  приговор  в  исполнение.
Все  украинцы  причислили  себя  к  казацкому  званию,  к  Войску  Запорожскому.
В  Переяславле  была  созвана  рада  от  всех  городов  и  полков:  - Даемо  нашу  вийско вую  вам  параду!» -  выкрикнули  казаки, поклонились царским послам.
8  января  1654 г.  постановили: « чтоб  есми  во  веки  всем  едино  быть».   
      Русские  рати  перешли  в  наступление  по  всему  фронту.   Разгромили  армии  Радзивилла,  Потоцкого,  Гонсевского,  взяли  Смоленск,  Витебск,  Дубровну  и  много
крепостей  сдались  без  боя.   Войска  Хмельницкого  и  Батурлина  дошли  до  Львова.
Польша,  совершенно  разбитая,  не  могла  сопротивляться.
С  севера  вторгся  в  Польшу  шведский  король  Карл 10.  Он  повёл  двойную  игру:
предлагал  заключить  союз  с  царём,  пытался  соблазнить  Хмельницкого,  а  свежие  шведские  части  стали  теснить  русские  полки,  захватывать  литовские  и  белорусские
города.  Алексей  Михайлович  двинул  войска  в  Прибалтику.  Взяли  половину  Литвы  и  Эстонии, совершили рейд в Финляндию, а донские  казаки  на  стругах  побили шведов  в  море.  Шведы  и  поляки  запросили  мира.
В  июле  умер  Богдан  Хмельницкий.   На  Украине  вспыхнула  гражданская  война.
Казацкая  старшина  захватила  замки  и  земли   польских  магнатов,  холопили  казаков
поукраински,  с  записью в церковные  книги.  На  Украине  появились  фамилии,  которые  вслух  говорить  неудобно.  Полковники  превратились  в «удельных  князей»,
имели  свои части, верные только им. Сталкивались  на  меже  и  летели  головы  холопов,  и  пылали  селенья  и  замки,  и  проклинали  «москалей»,  которые  принесли на  Украину  раздрай  своими  порядками.  Появились  шайки  разной  шпаны,  гуляли по  стране,  абы  пограбить.  Евреи  подстрекали  их  на  грабежи,  указывали  кто  богаче.
  Старшины  протащили   на  пост  гетмана  Ивана  Выговского,  польского  шляхтича,
который  попал  в  плен  к  Хмельницкому,  женился  на  его  дочери,  стал  генеральным
писарем.  Получив  гетманскую  булаву,  он  пошёл  войной  на  сторонников  России.
Сторону  полтавского  полковника  Мартына  Пушкаря  и  «народной  партии»  приняли  запорожцы,  но  Выговской  призвал  татар,  взял  Полтаву  и  убил  соперника.
С  Яном  Казимиром  он  заключил  Гадячский   договор  о  возвращении  Украины  под
власть  Польши. Поддержали их Рим,  Австрия,  Франция,  выделили  огромные  средства,  что  позволило  набрать  наёмников  со  всей  Европы.
  Враги  перешли  в  наступление,  напали  на  русский  лагерь  под  Конотопом,  угнали
лошадей.  В  погоню  бросилась  вся  русская  кавалерия,  и  попали  в  засаду.
На  р.  Сосновка  их  ждала  татарская  орда.  20  тыс.  русских  воинов  полегли  на  поле  боя  и  только  раненные  были  взяты  в  плен. Гетман  Выговский  решил  положить  кровь  между  украинцами  и  русскими.  Он  заставил  своих  холопов  раздеть  пленных,
голых  вешать  и  сдирать  кожу.  К  месту  казни  согнали  селян  окрестных  селений,
гетман  кричал: -  «Москали»  переступили  грань.  Они  казнили  мирных  жителей.  Смерть  аккупантам!  Только  Речь  Посполитая - наша  защита! -
    Донские  казаки  напали  на  татарские  улусы.  Их  чёлны  навели  ужас  на  весь  Крым.
Татары  бросили  гетмана,  убрались  за  Перекоп. Полки  и  города  сдавались  русским  воеводам, вставали в ряды армии  и  громили  изменников.  Выговской  бежал  к  полякам.  Избрали  гетманом  Левобережной Украины сына  Хмельницкого Юрия.
 На  раде объявили об учреждении  5  русских  воеводств,  в  городах – Киеве, Переяславе,  Чернигове,  Брацлаве  и  Умани.  Воеводы  не  нарушали  самоуправления  украинцев,  являлись  начальниками  русских  гарнизонов.
   Помощь  Крыму  оказала  Турция.  К  Азову  подошла  эскадра  в  33  корабля  и  10  тыс.  янычар высадились на берег.  Подошли  40  тыс.  татар  и  армия  двинулась  на  Черкасск.  3  тыс.  казаков  и  7  тыс.  царских  ратников,  с  подоспевшими  донцами, отбили  их  приступ  и  гнали  басурман  до  Азова  и  Крыма.
    Донцы  выходили в набеги казацкими эскадрами.   Ночами  крались  вдоль  стен  Азова,  вырывались  на  просторы  моря.  Турки  решили  перегородить  Дон  цепями.
На  берегах  они  поставили  две каланчи с артиллерией  и  протянули  между  ними  цепи.  Казаки  пускали  по  течению  связки  брёвен,  которые  тревожили  турок,  те палили  из  орудий  ядрами  и  картечью.   И  так  каждую  ночь.  Под  покровом  особенно тёмной  ночи  казаки  форсировали  опасный  участок,  нападали  на  улусы  татар.
   Юрий  Хмельницкий  качествами  отца  не обладал.  Мечта  о  гетманстве  над  всей  Украиной  привела  его  к  полякам  и  он  изменил.  В  битве  под  Волынью  он  покинул
войска   Шереметьева  и  вместе  с  татарами  разгромил  их.
Узнав  о  набеге  донских  казаков  на  Крым,  хан  Мехмет – Гирей  бросил  Хмельницкого
и  вернул  татар  в  свои  улусы.
Отпали  от  предателя  и  казаки  Левобережья.  Пошла  междоусобная  резня  между  казаками.  Запорожцы  выбирали  своего  гетмана,  поляки  проталкивали  своего  ставлен ника.  Самко,  Брюховецкий, Тетеря не удержались у власти. Русские  корпуса  разгро мили  поляков,  прошли  рейдом  до  Буга  и  Днестра,  а  на  Десне  прижали  армию Яна  Казимира  к  берегу  и  уничтожили  на  тонком   льду  артиллерией.
  Левобережную  Украину  полностью  перекрыли  русские  войска.  Тогда  татары  напали
на  Польшу  и  взяли  богатый  ясырь.  Ян  Казимир  остался  без  союзников.
В 1667 г.  было  подписано  Андрусовское  перемирие.  К  России  перешла  Смоленшина
и  Левобережная  Украина.  Этим  актом  узаконили  раскол  Украины.
   На  Волге  появился  Степан  Разин.  К  нему  примкнули  многие  казаки,  калмыки  и
башкиры.  Грабили   торговые   персидские  караваны  судов,  грабили  города  и  сёла,
пили,  гуляли,    казнили  дворян  и  стрельцов.  Закрепощённое  население  ненавидело
власть  помещиков,  власть  воевод.  В  памяти  народной  сохранились  песни  о  «славном
атамане»  Степане  Тимофеевиче. Советская пропаганда причислила его к лику револю ционеров.  Ошибка  Степана  в  том,  что  не  пошёл  он  дорогой  Ермака,  а  пошёл  доро гой  вора.  Казаки  захватили   западный  берег  Каспийского  моря,  но  не  присоединили  его  к  России,  а  ограбив,  бросили.  Возвеличился  Степан  перед  атаманами,  обижал  и  грабил  казачьи  станицы  и  получил  плаху.
Царь  Алексей  Михайлович  повелел  привести  Дон  к  присяге.
Четыре дня  шумел  казачий  круг.   Казаки  кричали: -  Без  крестного  целования служили  Отечеству!  Прибавьте  жалованье,  разрешите  торговать  без  пошлины.  Разрешите  ходить  на  басурман  за  «зипунами».
28  августа  1671 г.  казачий  Дон  вынес  на  майдан  все  знамёна  и  регалии  и  принесли
присягу  на  кресте  и  Евангелие.  Из  Москвы  привезли  две  книги,  в  которые  вписы вали  имена  присягнувших.  Одну  книгу  увезли  в  Москву,  вторая  осталась  в городе  Черкасске,  в  которую  вписывали  отличившихся  новых  казаков.
Все  права  казачьего  самоуправления  были  сохранены.
Тихий  Дон  вбирал  в  своё  русло  реки  и  речки,  выплёскивался  в  Азовское  море.
   Алексей   Михайлович – тишайший,  вошёл  в  историю,  как  тихий  и  богомольный  человек.  Но в его царствование  Русь шагнула  на Амур, покорила огромные, широкие
Сибирские  пространства,  закрепила  за  собой  Забайкалье.  Десятки  городов – острогов
построили  казаки,  открыли  залежи  руд  и  минералов.
Царь  улыбался,  потирал  руки,  внушал  сыну  Фёдору  Алексеевичу: - Умей  ждать,
а  казаки  весь  мир  на  золотом  блюде  поднесут!
                Глава 17    
Раскол
    
   Трагедией  для  России  оказался  раскол  церкви.  На  Русь  пришло  книгопечатание.
Рукописные  церковные  книги  имели  неточности.  Переписчики – монахи  не  точно
переводили  греческие  книги,  допускали  отклонения,  а  значит – разночтения. На  Руси  крестились  двумя  перстами,  а  на  Украине  и  Балканах – тремя. Отличались  обряды  крещения,  венчания,  покаяния.
Работу  по  унификации  начал  Филарет,  но  вёл  её    осторожно,  без  ломок.  Царь  Алексей  приблизил  к  себе  митрополита  Казанского  Никона,  возвёл  в  патриархи.  Патриарх  Никон  оказался  решительным  и  жестоким  человеком.
Он  решил  одним  махом  привести  церковную  практику  к  греческим  образцам.
Каково  было  полуграмотному  священнику  читать  печатные  книги,  когда  он  вёл
проповеди  по  памяти  и  не  мог  переломить  себя.
  Священники  роптали,  доказывали,  что  Церковь  требует  единообразия  в  главном,
а  в  мелочах  отступления  допустимы.
Никон  возмутился  и  объявил  старый  обряд  ересью,  а  всех,  кто  возражал,  наказывал
ссылкой  и  ямой  в  дальних  монастырях.
Появилась   группа  «непримиримых»,  во  главе  с  Аввакумом,  который  не  терпел  над
собой  указующей  власти.  Сторонники  Аввакума  провели  свой  «собор»,  где  объявили   всю  Церковь «повредившейся»,  а  всех  кто  причащался   у Никона – еретиками  и  потре бовали  перекрещивать  их.   Собор  принял  решение  о  низложении  Никона. Царь пот
держал,  патриарх  был  отправлен  в  изгнание.  Но  его  новые  реформы  утвердили.   
Аввакум,  сидя  на  цепи,  написал  своё  «Житиё»,  в  котором  вопил  на  всю  Россию:
« Братья!  Очистимся  огнём!».
И  сгорали  в  церкви  одурманенные  верующие  на  кострах  самосожжения.
И  бежали  деревнями  в  болота  и  непроходимые  дебри,  и  отрекались  от  мирской  жизни,  и  назвали  себя  старообрядцами,  раскольниками.
  Это  движение  посетило  Тихий  Дон.
В  1676 г.  на  престол  взошёл  Фёдор  Алексеевич  и  начал  реформы  по  проведении «европеизации»  России.  Роскошь  знати  и  бояр  обрядилась  в  польские  моды,  в
роскошные  кареты  и  дворцы.  Росли  налоги  и  оброк,  из  народа  выжимали  последние
соки.  И  народ  побежал  во  все  концы.  Раскольничество  приняло  массовый  характер.
Казаки  отправляли  беглых  на  соляные  месторождения  под  Бахмут,  разрешили  стро ить  скиты.  Чернецы  донесли  атаманам: - Поп  за  великого  государя   богу  не  молит  и  прихожанам   молить  не  велит,  а  нас  палками  бьёт! -
Атаман   велел  доставить  попа  на  круг,  где  его  судили  «по  воинскому  праву»  и  казнили.  Семя  раскола  взошло  и  расцвело.  Возникла  пустынь  на  р.  Чир,  где  обос новался  поп  Иова  с  чернецами.  Заманивали  казаков  и  крестили  в  другой  раз.
Новокрещёные  вносили  «на  церковь»  всё  своё  имущество  и  даже  детей. В  эту  пустынь  собралась  толпа  беглецов,  которые « образам  Божиим  не  преклонялись,  царскую  власть  проклинали,  призывали  казаков  отречься  от  мира  сего».  Атаман  приказал  разорить  пустынь,  а  попа  Иову  казнить.
В  1682  г.  умер  Фёдор  Алексеевич.
К  власти  пришла  Софья  Алексеевна,  которая  развернула  борьбу  со  сторонниками  старообрядчества.  Заточили  в  монастырь  боярыню  Морозову,  княгиню  Урусову,  главу  Стрелецкого  приказа  Хованского:  «Подвергнуть  допросу  тех,  кто  не  ходит  в
церковь.  Кои  будут  упорствовать…жечь  в  срубе» - приказала  Софья.
   В  России  было  разрешено  католическое  богослужение,  въезд  иезуитов.
Голицын – любовник  Софьи,  стал  негласным  правителем,  вступил  в  «Священную  лигу» - союз  Польши, Рима,  Венеции,  Австрии,  против  Турции.
Иезуиты  толкнули  Голицына   на  Крымский  поход.  Собрали  113 тыс.  армию,
15 тыс.  донцов,  яицких  и  терских  казаков,  50  тыс.  выставил  гетман  Самойлович.
Основная  армия  ползла  по  степи  без  воды,  без  фуража  по  зною  и  бездорожью,
теряла  бойцов  и  лошадей.  Когда  до  Перекопа  оставалось  100  вёрст,  татары  подожгли  степи.  И  пришлось  повернуть  назад.  Без  боёв  потеряли  24  тыс.  солдат.
Донцы  ходили  под  Перекоп,  разбили  татар  под  Овечьими  водами,  а  запорожцы
потрепали  татар  в  низовьях  Днепра.
Голицын   свалил  неудачу  на  Самойловича,  обвинил  в  измене  и  сослал  в  Сибирь.
Гетманом  Украины  был  назначен  Иван  Мазепа.  Это  был  мелкий  шляхтич,  поляк,
которого  опозорили  за  женолюбие.  Мазепа  скрылся  в  Запорожье,  выдвинулся  у
Дорошенко,  стал  генеральным  писарем.   На  Самойловича  имел  зуб,  составил  донос,
помог  Голицыну  убрать  гетмана.  Войсковую  украинскую  казну  хапнули  в  свой  карман.  Предатель  был  со  стажем.
Софья,  чтобы  заслужить  популярность,  раздавала  царедворцам  земли  с  крестьянами.
Свободные  люди  превращались  в  крепостных.  Число  беглых  и  раскольников  росло.
На  Дону  они  селились  по мелким  рекам  и  речушкам,  построили  Усть – Медведицкий
скит,   избрали  атаманом  Кузьму  Косого.  Тот  рассылал  « прелестные  письма»,
звал  беглых  к  походу  на  Москву: - За  нас  многие  орды  и  Чаган  Батур,  и  Ногай – мурза,  а  когда  пойдём  на  Москву,  замутим  всеми…-   О  «неповреждённой  вере»
не  вспоминалось,  не  считалось  грехом  союз  с  басурманами.
Голицын  приказал  атаману  Минееву  разбить  раскольничьи  городки,  всех  казнить.
Казаки  городки разбили,  а  «воров»  отпустили.  Поняли  многие,  что  кончилась  казац кая  воля,  решили  переселиться   на  Кубань  и  к  горцам.
  Молодой  царевич  Пётр 1  создал  потешные  полки,  вооружил  их  ружьями  нового
образца,  учил  воевать,  палил  из  пушек.  Лефорт,  Головин  и  Гордон  стояли  во главе
новых  полков. Они  высмеивали  Голицына  за  неудачный  поход  под  Азов.  Софья  объявила   второй  поход  на  Крым: - Возьмёшь  Крым,  станешь  царём! - шептала  она  в  истоме,  целовала  любовника.
Вышли  в  феврале  и  попали  в  весеннюю  распутицу.  Орудия  застряли  в  разлившихся
речках  и  болотах,  лошади  и  волы  ложились  и  умирали.  Армия  ползла,  как  ранен ный  удав.  Татары  нападали,  используя  балки  и  овраги,  рубили,  уносились  в  степь. Казаки  ворчали: - Разведки  нет,  охраненья  нет,  идём  на  убой! -
Обнаружили,  что  перешеек  сильно  укреплён,  а  без  орудий  штурмовать  не полезешь,
повернули  назад.   Этот  поход  стоил  Софье  престола.
Иностранные  специалисты,  патриарх  Иоаким,  получили  поддержку  армии  и  народа,
свергли  правительницу,  объявили  царём  Петра  Алексеевича.
Гонения  на  раскольников  приобрели  государственный   размах.  Петру 1  были  нужны
люди: - Прорубим  окно  в  Европу,  построим  флот,  поплывём  в  Индию  и  Америку! -
хохотал  царь.  Он  приказал  ловить  беглых,  отправлять  на  великие  стройки.
На  Дон  были  отправлены  отряды  солдат,  ловить  беглых,  ковать  в  цепи.  Офицеры
записывали  в  беглые  всех  казаков,  кто  прожил  на  Дону  менее  50  лет.
В  результате  ещё  две  больших  партии  казаков  ушли  на  Кубань.  Таким  образом
первыми  казаками  на  Кубани  были  донские  раскольники.
  В 1708 г.   на  Кубань  переселился  атаман  Игнат  Некрасов.   Привёл  более  2 тыс.
булавинцев,  и  толпы  беглых  крепостных.  Он  не  являлся  природным   донским  каза ком,  был  солдатом,  убил  офицера,  за  кисет  динаров,  убежал  на  Дон.
Работал кузнецом в городке  Голубых  вод,  истово  исполнял  обряды  старой  веры.
Во  время  восстания  казаки  нескольких  городков  избрали  его  атаманом.
В  отряд  стекались  волжские  бурлаки,   воронежские  и  рязанские  крестьяне,  беглые
солдаты,  царские  каторжники.  В  ходе  бунта  они  назвали  себя  казаками  и  приняли
казачьи  порядки.  Заранее  были  посланы  послы  к  крымскому  хану  и  хан  разрешил
поселиться  в  его  владениях.  Главное  условие  было – участвовать  во  всех  походах
хана,  забыть  родину  предков,  не  знать  страха.  За  бегство  - смерть.
Некрасов  создал  крепкую  общину  по  типу  Казачьего  Войска,  с  железной  дисцип линой  и  круговой  порукой.  Каждый  отвечал  за  всех  и  все  за  одного. Первые  переселенцы  примкнули  к  Игнату,  признали  его  атаманом. Построили  крепость,  молельную  избу,  курени  и  конюшни,  собрались  на  молебень.
Игнат  Некрасов,  в  белой  рубашке,  с  крестом  на  шее,  с  перехваченными  ремешком,    густыми  волосами  до  плеч,  стоял  за  аналоем.  За  его  спиной,  на  стене,  висел  дубо вый  крест,  с  распятым  Христом.  На  столе  горели  свечи.  Икон  не  было.
  Зачитаю  «Заветы  Игната  Некрасова»:
Первое – строго  хранить  старую  веру,  язык  и  обычаи.
Свято  соблюдать  старые  донские  порядки.
Не  тревожить  землю  плугом,  не  заниматься  земледелием,  а  ходить  за  «зипунами»  на  все  стороны  света.
Добывать  рыбу  на  пропитание  всеми  способами.
Разводить  скотоводство,  наладить  охоту.
Клянёмся  никогда  не  возвращаться  в  Россию.
Государство  и  Православную  Церковь  признать  погибшими,  бесовскими.
Ходить  в  походы  с  крымским  ханом,  брать  полон  от  всех  народов  и  стран.
Мы  дети  единого  Бога,  крестное  знамение  творим - двуперстием.
Изгонять  попов  и  священнослужителей.  Службу  правят  старцы – праведники.
   Народ  слушал,  крестился  двумя  перстами.
Прискакал  казак,  доложил:  - Поймали  еврея  с  обозом.  Что  делать? -
Атаман  вышел  на  майдан,  сел  в  высокое  креслице.
Подвели  еврея,  развязали  глаза.  Еврей  упал  на  колени:
 - Господин  атаман!  Я – еврей  Соломон  из  Кафы.  Торгую  разным  товаром,  покупаю,  продаю.  Торговая  община  Крыма  узнала  о  вашем  Войске,  готова  заключить  договор  на  оптовые  покупки  вашей  добычи.  Покупать пленных  оптом  и  в  розницу.  Мы  готовы  выплатить  задаток  и  платить  за  вас  хану  налоги.  Наша  протекция  -  дорога  к  сердцу  хана.  Платим  наличными  и  даём  кредиты  под  проценты.  Наш  Банк  знают  в  странах  Востока  и  Запада,  в  Африке  и  Индии.  Примите  наши  подарки! -
На  майдан  въехал  обоз.  Евреи  развязали  подводы,  вскрыли  тюки  и  сундуки,  пока зали  товар  лицом.  Женщины  и  дети  набежали  толпой,  рвали  ткани   и  вещи из  рук  друг  у  друга,  ссорились.  Купец  набрасывал  шёлк  на  плечи  красавицы,  хвалил: - Кра соту  твою  воспели   восточные  поэты.  Счастливый  муж  заложит  коня, чтобы  одеть  прекрасную  Пери.  Скажи  имя  твоё,  и  я  выдам  выгодный  кредит.  Есть бархат,  шёлк,  прекрасные  поволоки,  платки  и  шали.  Вот  прозрачные  чулки,  они украсят  твои  ноги.  Красота  спасёт  мир!
  Казаки  стояли,  слушали,  хмурили  брови,  а  купцы  записывали  их  имена  в  долговую
книгу: -  Торговые  отношения  завязать,  что  песню  спеть.  Или  выпить  чашу  молодого
вина.  Не  скупись,  Соломон,  казак  за  всё  заплатит! -
Нагрузили  евреи  обоз  рыбой,  дичью,  тушами  оленей  и  сайгаков,  ушли  к  Тамани.
В  1709 г, когда русская армия Петра 1 сражалась  под  Полтавой,  некрасовцы появились  на  верхних  притоках  Дона,  пытались  раздуть  мятеж.   Набрали  толпу  беглых.  Донцы  не  пошли  за  предателем.  Тогда  «игнаты»  пограбили  городки,  как татары  набрали  полон  молодыми  девушками  и  юношами.  Их  перекупят  евреи  и продадут  в  гаремы   Стамбула.
За  короткое  время  некрасовцы  пограбили  лезгин  и  черкесов,  брали  живой  товар.
В 1715 г.  крымский  хан  прислал  мурзу  с  отрядом,  приказал  идти  в  поход  на
Астрахань.  Впереди  татар  шли  2  тыс.  некрасовцев,  указывали  знакомые  дороги.
Пограбили  окрестности  города,  резали  рыбаков  и  их  жён,  топили  лодки,  удивили
татар  своей  жестокостью.  За  этот  поход  Хан   наградил  казаков  зелёным  знаменем.
По  раскольничьим  понятиям,  государство  и  Православная  Церковь  признавались
окончательно  погибшими,  значит,  против  них  надо  воевать,  как  с  басурманами.
В дальнейших походах  и нападениях некрасовцы всегда шли впереди татар, проявили  себя  активно  и  жестоко,  стали  гвардией  крымского  хана.
Где  появлялось  зелёное  знамя  с  белым  раскольничьим  крестом,  там  проливалось
больше  русской  крови,  там  было  больше  пожаров  и  пленных.
Крымские  ханы  поверили  в  их  верность,  набирали  некрасовцев  в  личную  охрану.
Однажды  хана  окружили  запорожцы.   Некрасовцы  отбили,  почти  все  погибли,  но
хан  ушёл  за  Перекоп.  Положение  на  Кубани  изменилось  после  смерти  Петра 1.
Русская  армия  осадила  Азов  и  после  бомбардировки  взяла  город.
Армия  Миниха  с  донскими  и  запорожскими  казаками  вышла  к  Перекопу,  разогнала
конницу татар и  прошлась по Крыму.  Разорили  Бахчисарай,  Султансарай,  Ак – Мечеть,
Евпаторию. Татары организовали партизанскую войну,  жгли  степи,  отравляли  колодцы,  клевали  ночными  наскоками.  Армия  отошла  на  Украину.
В  Кубанских  степях  кочевали  татары  и  ногайцы.  Донцы  выходили  в  степи,  сталки вались  в  снегах  и  метелях  с  некрасовцами,  рубились  насмерть.
Донцы  кричали: - Руби  предателей!-  Некрасовцы  отвечали: - Руби  Христопродавцев! -И  падали  казаки  на  снег  голой  степи  и  летели  их  души  к  Богу.
Взяли  арканами  донских  казаков,  привезли  в  крепость  на  казнь  лютую.
Полуобнажённых  привязали  на  морозе  к  позорным  столбам,  плевали  в  бритые  мор ды,  поливали  помоями: -  Оскоблили  рыла  бесовские,  присягнули  дьяволу  с  кошачь ими  усами,  забыли  наставления  отцов  наших:  не  верь  дьякам  и  боярам, не  молись  иконам  намазанным,  не  крестись  кукишём,  в  кукише – дьявол! - кричали  «святые  старцы». Толпа  некрасовцев окружила  место  казни,  стояли,  молчали. Игнат  махнул  рукой.  Молодые  молодчики  выхватили  шашки,  отрубили  пленным головы,  руки  и  ноги,  гордились  удачным  ударом.
Атаман  собрал  станичных  атаманов,  святых  старцев,  обрисовал  ситуацию:
  - Крымский  хан  терпит  поражение  на  полях  сражений.  Императорская  Россия  набирает  силы.  Кровные  враги  с  Дона  разведали  дороги  к  нашему  стану. Пройдут
года  и  они  отомстят  за  наш  набег  на  Верхние   городки.  Кровь  за  кровь!
Готовьтесь  к  переселению  под  крыло  Турецкого  султана.  Под  охраной  сотни  конвоя
отправляем  женщин  и  детей,  войсковое  имущество.
   Войсковая  казна  остаётся  с  войском.  Начинаем  серию  набегов  на  горные  племена.
Брать  ковры,  драгоценности,  серебро  и  золото,  девочек  и  мальчиков.  Евреи  выкупят
пленных,  пополнят  войсковую  казну! -
Старцы  запели  молитвы,  двуперстием  крестили  атаманов.  Атаманы  склонили  головы.
В  1740 г.  первый  караван  судов  отплыл  к  Кафе.  Казачьи  разъезды  проводили  караван  к  Керченскому  проливу.  Женщины  и  дети  плакали,  прощались  с  Родиной,
голосили: - Прощай  Кубань – новое  Отечество,  не  увидим  больше  твоих  берегов,
не  попьём  сладкой  водицы,  не  омоем  солёные  слёзы! -
Кафа  встретила  шумным  базаром.  Продавали  товары  со  всего  света,  а  главное  рабов  и  рабынь.  Донская  казачка  увидела  младшую  сестру,  заголосила  в  голос: - Наташа!
Боже  праведный!  Вот,  где  пришлось  встретиться! -  Наталья  плюнула  бабе  в  лицо:
 - Игнаты  захватили  нас  в  родном  селении,  убили  отца  и  мать,  а  молодых  продали  купцам – евреям.  Будьте  вы  прокляты  навеки! - просипела  она  пересохшим  ртом.
Старшая сестра вспомнила  наставления  старцев:  - Оставив  Родину,  человек  забывает  родную  кровь,  сестёр  и  братьев,  отрекается  от  отца  и  матери,  от  родных  палестин!
Крест  святой  ему  защита. Ненависть – наше  знамя! - обильные  слёзы  брызнули  из  глаз.  Она  сняла  с  шеи  дорогие,  жемчужные  бусы, протянула  купцу: - Бери,  басурман,
сестру  выкупаю! -  Тот  залюбовался  игрой  жемчуга,  прикинул  стоимость,  выгоду
сделки,  улыбаясь,  ответил: -  За  сестру  золотые  дукаты  платят,  а  ты  мне  камешки
южного  моря! - и  замолчал.  Оказывается,  молодая  казачка,  незаметно,  ткнула  его
кинжалом  в  печень: - Зарежу,  как  барашка! - сделала  страшные  глаза.
Купец  охнул,  заюлил: - Клянусь  Моисеем,  я  хотел  проверить  стоимость  жемчуга,  но
вижу,  что  он  стоит  двух  рабынь.  Берите   сестру  и  любую  в  придачу.  Бедного  еврея
все  обижают! -  Он  вытолкнул  вперёд  полуживую  девочку,  та  упала  на  колени,  заплакала.  Женщины  окружили  спасённых  рабынь,  повели  на  пристань.
   Три  тыс.  некрасовцев,  по  горным  тропам,  проникли  в  чеченскую  долину.  Утреннее
солнце  осветило  большой  аул,  высокие  тополя,  зелёные  сады  и  отары  овец  на
склоне  горы.  Чабан  сбросил  бурку,  хотел  бежать,  но  калёная  стрела  вонзилась  в  горло,  оборвала  крик.  Казаки,  неудержимым  потоком,  хлынули  в  улицы  аула.
Было  время  утреннего  намаза.  Правоверные  встали  на  молитву,  повернув  лица  к
Мекке,  святыне  мусульман.  Казаки  ворвались  в  дома  и  засверкали  сабли.
Муэдзин,  с  высоты  манарета,  пел  хвалу  Аллаху,  мирному  небу,   ясному  солнцу,
а  на  земле  пролилась  первая  кровь.  Чеченцы  не смогли  организоваться,  погибали
в  одиночку.  К  небу  выплеснулся  женский  крик,  плачь  детей,  хрипы  мужчин.
Казаки  вывели  кабардинцев,  седлали  сёдла,  прилаживали  тяжёлые  ковры  и  перемёт ные  сумы.  На  осликов  грузили  дорогую  мебель  и  посуду. Девочек  и  мальчиков  связали  связками  и  погнали  в  рабство.  На  месте  погрома оставили  вещи  черкесов.  Гнев  чеченцев  обрушится  на  черкесов.
  Игнат  Некрасов  сидел  на  высоком  кресле,  а  к его  ногам  казаки  бросали  добычу.
Игнат  улыбался.   Старая  вера  вывела  его  из  простого  убийцы  в  атаманы  Войска.
«Святые  старцы»  крестили  казаков  двуперстием,  выкрикивали  молитвы.
Купец  Соломон  перебирал  вещи,  сортировал  их,  окровавленные  бросал  в  отдельную  кучу: - Кровь  басурман  отмоется,  а  деньги  не  пахнут! - думал  он.
Рабы  таскали  тяжёлые  тюки,  грузили  галеры.  Соломон  грустил.  Богатый  источник
дохода  вырывался  из  рук.  Казаки  переселяются  на  Дунай.  Кто  скажет,  что  ждёт
впереди?   Соломон  развязал  кисеты  с  пиастрами.  Он  платит  звонкой  монетой.
   Тысячные  отары  овец,  тучные  стада  коров,  табуны  коней,  угонялись  к  Анапе,
городу  турецкой  славы,  городу  работорговли.  В  удобной  бухте  и  на  рейде  стояли
десятки  иностранных  кораблей  со  всего  света.  Купцы,  под  охраной  янычар,  осматривали  живой  товар.  Соломон,  в  богатой  турецкой  одежде,  с  огромной  чалмой  на  голове,  в  которой  сверкал  изумительный  алмаз,  хвалил  и  представлял  девушек  для  гаремов  повелителей  Вселенной.  Девушки приседали  в  поклоне,  показывали  гибкость  тела  в  танце.  Аукцион  шумел  разноязыко,  выкрикивались  лоты  и  ставки,  стучал  молоток.  Выкрикнули  лот  на  отары  и  табуны  некрасовцев.  Соломон  завышал  цены.  В  оптовой  торговле  он  был  владыкой,  не  имел  себе  равных.
Купец  из  Стамбула  пригрозил  Соломону: - Султан – Повелитель  Вселенной,  готовится
в  поход, а  ты – прахоподобный  опустошаешь  казну.  Карающий  меч  упадет  на  твою
голову! -  Соломон  поклонился,  ответил: - Казначей  султана  имеет  свой  процент от моей торговли.  Кто  сосчитает  прибыль  великого  паши?  Я  умываю  руки! -
   В  крепости  некрасовцев  остались  седые  ветераны.  Жалко  было  разрушать  добро,
нажитое  годами,  но  они  разрушали.  Пожгли  городки  и  заставы,  вырубили  сады  и
виноградники,  выжгли  леса  и  кустарники,  всё,  что  пожирает  огонь:
  - Жалко – земля  не  горит! - ворчали  раскольники.  Они  оттолкнулись  от  раскола,
«замутили»  казаков  на  «добычь»,  так  какая  разница,  где  и  кого  грабить?
Личные  сундуки  атамана  Игната  погрузили  на  отдельный  струг,  выставили  охрану.
За  эти  годы  разбоя  и  кровавых  битв,  он  стал  богатейшим  человеком  в  ханстве  Крыма,  мечтал  выкупить  остров  в  Эгейском  море,  зажить  султаном.
  - И  окружат  меня  молодые  девушки,  и  будут  журчать  фонтаны,  а  тихая  музыка
клонить  в  сладкую  дрёму! - думал  атаман,  скрипел  больными  суставами.
«Святые  старцы»  вынесли    из  молельни  дубовый  крест,  посмотрели  на  треснувшего
Христа,  набросили  на  него  белую  хламиду: -  Христос  состарился,  вера  состарилась,
рабы  твои, Боже,  еле  ноги  волокут,  как  жить  дальше? - шептал  старик.
На  него  зашикали,  закрестились,  заворчали.  Многие  из  них  не доплывут  на  новые  земли,  умрут  в  пути,  и  бросят  их  в  море,  на  съедение  донных  гадов.
Вокруг  крепости  лежала  выжженная  земля,  а  вдалеке,  над  Доном,  летели  стаи  пере лётных  птиц.  Они  радовались  полёту  и  встрече  с  тёплыми  странами.
   На  палубе  атаманского  струга  стояли  атаманы  и  старцы,  смотрели  на  высокое  пламя  над  крепостью.  В  огне  пожара  сгорали  их  мечты  и  желания,  борьба  за  Веру
без  Отечества,  без  родины  предков  и  их  почитаемых  могил.
Волна  наклонила  струг,  дубовый  крест  шатнулся,  упал  в  воду: -  Христос  против
переселения! - закричал  старец.  Атаманы  долго  смотрели  в  воду,  но  дуб  тяжелее
воды,  крест  успокоился  на  дне  реки.  Пройдут  столетия,  крест  зачерпнёт  земле черпалка  и  поставят  его  в  музее,  как  памятник  старообрядчества.
Мелкие  осенние  дожди  и  ветер  смоют  и  разгонят  пепел,  поднимутся  молодые  травы,  вырастут  деревья  и  кустарники  и  забудет  земля  о  донских  раскольниках,
борцах  за  старую  веру.
На  валах  крепости  вырастут  дикие    сливы  и  вишни,  зацветут  весной  радостным
цветом,  продолжат  вечность  жизни  на  земле.
Весенние  дожди  и  грозы  растопят  ледники  Эльбруса,  ручьи  наполнят  Кубань  и
выплеснется  она  весёлым  разливом.  Река  Кубань – по  черкески – Пшиз -  Князь  рек.
Черноморские  казаки  полюбят  красавицу  и  украсят  её,  как  невесту,  и  поведут  под
венец,  и пойдут за её  красоту на  смертный  бой.
                Глава 18
Реформы

     Европейские  реформы  начинали  царь  Фёдор  и  Софья.  Пётр 1  продолжил,  но  на  свой  лад.   В  Москве  знать  и  чиновники  давно  ходили  бритыми  и  в  немецких  одеждах,  гордились  разноцветными  чулками  и  башмаками  с  медными  бляхами.  Парики  были  огромные,   костюмы – разноцветные,  украшались  камнями.
Такой  наряд  весил  полпуда,  но  выделял    богатство  дворянина   и  боярина.
На  Дон  беда  пришла  с  указом  царя  в  1700 г.  Пётр  отменил  войсковой  круг,  подчинил  их  Азовскому  воеводе  и  военной  коллегии.  В  1701 г.  был  сформирован  первый   конный  полк  и  отправлен  в  Лифляндию.  Запретили  ловить  рыбу,  рубить  лес,  торговать.  Конные  полки  формировались  и  отправлялись  на  границы  для  несе ния  пограничной  службы.  10 тыс.  донцов  годами  не  видели  родного  дома. Царю  были  нужны  люди  для  строительства  Таганрогского  порта  и  Азова,  воронежской  верфи,  на  гиблое  рытьё  канала  между  Доном  и  Волгой.
Он  приказал  ловить  всех  беглых,  ссыльных,  каторжников  и  отправлять  в  Азов.
Казаки  помнили  закон  «с  Дона  выдачи  нет»,  прятали  беглых.   Вышел  указ:  донцам
заниматься  земледелием,  но  донцы  не  умели  пахать  и  сеять,  пригодились  беглые
крестьяне.  Казаки  нанимали  их  на  полевые  работы.
Гроза  разразилась  за  Бахмутские  солеварни.  Пётр  покровительствовал  Мазепе  и
отдал  рыбные  ловы,  сенокосы  и  варницы  Изюмскому  слободскому  полку.
Атаманом  в  Бахмуте  был  Кондратий  Булавин.  Он  вооружил  рабочих,  разгромил
городок,  построенный  изюмцами,  и  отбил  солеварни.
Против  царских  реформ  вспыхнуло  восстание  в  Астрахани.  Когда  бородатых  казаков  не  стали  пускать  в  церковь  и  резать  полы  кафтанов,  те  возмутились,  убили  воеводу,
покалечили  300  чиновников  в  немецком  платье.  К  ним  присоединились  стрельцы
Красного  и  Чёрного  яра,  восстали  башкиры.  На  усмирение  послали  донцов.
Но  Петру  были  нужны  рабы  для  «великих  строек».  Он  послал  князя  Юрия  Долгорукого  «набрать»  беглых.  Всех,  кто  родился  не  на  Дону,  стали  записывать  в  «беглых  рабов»,  заковывать  в  кандалы.  Набрали  3  тыс.  погнали  к  Азову.
Офицеры  вели  себя,  как  в  завоёванной  стране.  За  сопротивление  казнили  на месте,
грабили,  жгли  дома,  насиловали  женщин.  Они  привыкли  в  своих  поместьях  так  обращаться  с  крепостными  девками,  а  здесь  был  Тихий  Дон.
Казаки  напали  ночью,  перебили  офицеров,  разогнали  драгун  и  растворились  в  темноте.  Булавин  разослал  письма  на  Терек  и  Яик,  на  Волгу  и  в  Запорожье,  пошёл
от  городка  к  городку  собирать  «бурлаков».  Донские  казаки  отказались  бунтовать.
Булавин  ушёл   к р. Самара,  в  Сечь,  и  обосновался  в  г.  Терны.  Мазепа  послал  против  него  два  полка  и  булавинцы  ушли  на  р.  Хопёр.  Его  поддержали  верховые  городки,
но  основную  массу  «войска»  составили  беглые  крестьяне,  бурлаки,  ссыльные.
Они  требовали  идти  на  «добычь»,  грабили  казачьи  городки.  Появились  раскольники
и  подняли  знамя  «борьбы  за  старую  веру».
Пётр 1 обложил  Дон  со  всех  сторон.  От  Волги  двигался  Хованский,  с  юга  наступал
калмыцкий  хан  Хаюка,  с  севера  Шидловский  со  слободскими  казаками.
Булавина  окружили  в  доме,  и  он  покончил  с  собой.
Казнили  всех  без  разбора.  30  тыс.  казнённых  зарыли  в  ямы.
Войсковым  атаманом  царь  назначил  Петра  Рамазанова – «бессменно».
С  этого  времени  войсковые  атаманы  стали – наказными.
   Территория  Донского  Войска  была  урезана.  Земли  по  Донцу,  Медведице,  Хопру,
Бузулуку  перешли  в  Воронежскую  губернию.  Окружили  Дон  крепостями  и  поста вили  гарнизоны  солдат.  А  то,  что  осталось  от  войска,  включили  в  Азовскую  губер нию.  Плакал  Тихий  Дон,   собирал  силы.
  Для  Петра  казаки  оставались  «третьесортными»  войсками.  Он  был  влюблён  в  гром  орудий,  в  штыковой  удар  пехоты,  а  казаков  держал  на  охране  обозов  и  пленных.
Но  донцы  показали  себя  в  битве  под  Калишем.  Полк  Ефремова  опрокинул  швед ских  драгун,  загнал  их  под  русские  батареи  и  корпус   Марденфельда  был  разгром лен.  Казаки  преследовали   отступающих  шведов,  но  Пётр  не  изменил  своего мнения  и  не  умел  правильно  использовать  их.
   Гетман  Мазепа,  обласканный  Петром,  готовил  предательство.  Он  рассчитал,  что
казачьи  полки  пойдут  за  ним,  что  измена  будет  лёгкой  и  выгодной,  и  заверил
Карла  12  в  победе.  Король  повернул  на  Украину.  Он  не  знал,  что  простые  казаки  не  любят  «немцев»,  как  татар  и  не  станут  сражаться  против  русских.
Когда  объявили,  что  будут  сражаться  не  со  шведами,  а  с  русскими,  украинские  полки  разбрелись  во  все  стороны.  У  Мазепы  осталось 2 тыс.  наёмников – сердюков,
его  личной  охраны.  Пётр  узнал  об  измене  Мазепы,  послал  Меньшикова  на  Батурин.
Войсковая  казна,  продовольственные припасы  попали  в  руки  фаворита.  Всех  жителей  и  защитников  перебили,  город  предали  огню.
Мазепе,  во  всех  храмах,  зачитали  анафему  и  он  бежал    на  земли  Турции.
Гетманом  был  назначен  Иван  Скоропадский,  была  создана  «коллегия»  из  3  дьяков       
и   3  украинских  представителей.  С  единоличным    правлением  покончили.
  Вся  Малороссия  Мазепу  проклинала  за  то,  что  он  хотел  перейти  в  подданство  к
Польше,  обратить  украинцев  в  холопов  пана.
Но  перешла  к  Карлу  Запорожская  Сечь.  Казаки  конфликтовали  с  Мазепой,  считали,  что  он  предал  интересы  простого  народа,  а  когда  русская  армия  победила,  посчи тали  их  захватчиками.  Атаман  Гордиенко  повёл  запорожцев  в  «самостийный» рейд,  нарвался  на  крупные  силы  русских,  был  разбит  и  потерял  голову.
Несколько  полков  регулярной  армии  преследовали  казаков. Под  Переволочной окру жили,  перебили  более  2 тыс.  14  мая  полковник  Яковлев  взял  штурмом  Сечь,  пленных  не  брали,  всех  перебили.  И  поплыли  чубатые  казаки  вниз  по  Днепру,  и
смотрели  пустые  очи  в  высокое  небо.  Сечь  сожгли.  100 пушек,  добытых  в  боях
с  турками  и  татарами,  увезли.  Замолчала  Украина,  захлебнулась  слезами.
Под  власть  хана  ушли  остатки  сечевиков,  участники  восстания  Палия,  сердюки
Мазепы  и  построили  новую  Сечь  в  Алешках.  Бежали  украинцы  от  русской «кабалы»  и  попадали  в  турецкое  рабство.  Тосковал  Мазепа  на  дальнем  хуторе  и вскоре  тихо  умер.  Казаки  пели: - Ой,  Олешки,  будемо  вам  знати,  и  тот  лихой  день и  ту  лиху  годину,  ох  будемо  довго  помятати  тую  погану  вашу  личину -
Отошёл  в  мир  иной  реформатор  Пётр 1,  казаки  вдохнули  надежду,  кланялись  Екатерине 1,  но  императрица  ответила:  - Казаков  изменников  запорожцев  и  прочих,
с  товарами,  и  ни для  каких  дел  не  пропускать! -
Пётр  2  склонялся  принять  Сечь  в  подданство,  но  опекуны  отговорили  и  отказали.
И  только  при  Анне  Иоанновне  изменилось  отношение  к  казачеству.  Фельдмаршал
Миних  помнил  роль  казаков  в  былых  походах,  убрал  с  границ  ландмилицию  Петра,
безполезную  в  разведке,  заменил  их  казачьими  полками.   Службу  несли  на  ней
Полтавский, Сумский, Миргородский,  Харьковский,  Ахтырский,  Изюмский  полки.
   Прутский  поход  Петра в 1711 г.  с  треском  провалился.   38 тыс. царская  армия  шагала  без  должного  прикрытия,  без  разведки,  а   10  тыс.  казаков  держали  при  обозе.  В  разведку  посылали  драгунские  полки,  но  они  не  умели  действовать  в  степи,  путались  в  балках  и  дорогах,  потому  армия  оказалась «слепой».
Огромная  турецкая  армия  окружила  Петра,  и  только  героическое  сопротивление
солдат  и  казаков  принудили  визиря  к  миру.  Условия  его  были  очень  тяжёлыми.
Россия  лишалась  выхода  к  Чёрному  морю,  требовалось  вернуть  Азов  и  Таганрог,
Троицкую  крепость,  на  Дону  срыть  крепости  и  городки,  на  Тереке  срыть  крепость
Св.  Креста.  Все  прежние  завоевания  сводились  к  нолю.  Гонения  и  унижения  казаков  прекратились  при  Анне  Иоанновне,  так  как  южные  границы  без  казаков  оказались  открытыми,  беззащитными.  Кавказские  татары  напали  на  донские  городки
и  разграбили  их.    В  1734 г.  татары  совершили  налёт  на  окрестности  Полтавы,
а  запорожцам  хан  приказал  идти  в  Польшу  против  русских.
В  городе  Лубны  был  заключён  договор -  царица  принимала  Кош  под  своё  царское покровительство,  даровала  казакам  все  их  вольности  и  земли,  выплатили  жалование  в 20 тыс.  рублей.  Запорожцы  построили  Новую  Сечь  на  р.  Подпильной.
   Война  с  Турцией  назревала  давно,   и  в   1736 г.  Россия  официально объявила  войну.
Армия  Леси  осадила  Азов.  3 тыс.  донских  казаков  схода  захватили  передовые  укреп ления,  поставили  батареи,  открыли  огонь.  Город  сдался.
Армия  Миниха,  по  знакомой  дороге,  вышла  к  Перекопу.  Хан  выставил  80 тыс. кон ных  татар,  но  ударили  русские  батареи,  казаки  надавили  с  фланга  и  татары  побежа ли.  Миних  прогулялся  по  Крыму  и  увёл  войска  на  Украину.
Кубанские татары, некрасовцы  и  черкесы  двинулись  на  Дон.  На  Егорлыке  их  встрети ли  калмыки  и  завязали  встречный  бой.  Донские  и  украинские  казаки  подоспели  во время,  с  марша  смяли  врага,  пленили  кубанского  хана,  взяли  город  Копыл,  захва тили  10  тыс.  пленных,  табуны  коней  и  множество  скота.
  В  1740 г.  умерла  Анна  Иоанновна,  на  престол  возвели  младенца   Иоанна,  но  Миних  сверг  регента  Бирона  и  передал  правление  матери,  Анне  Леопольдовне.
Был  организован  заговор  в  пользу  Елизаветы  Петровны,  дочери  Петра 1.
Елизавета  перехитрила  заговорщиков,  деньги  брала,  помощь  принимала,  а  бумаг
с  обязательствами  не  подписывала.  И  переворот  совершила  сама.  На  штыках  гвар дии  взошла  на  трон  отца.   Так  закончилось  время  «немцев»  и  Бирона.
   В 1741 г.  шведы  объявили  войну,  но  были  разбиты  в  боях  под  Гельсингфорсом.
Казаки  преследовали  врага.  Атаман  Краснощёков,  первый  казачий  генерал,  увлёкся
погоней,  попал  в  плен.  Шведы  казнили  атамана,  с  живого  содрали  кожу.  Казаки
поклялись  отомстить  за  атамана  и  били   врагов,  пока  не  запросили  мира. 
Тело  генерала  перевезли  на  Дон,  и,  как  героя,  торжественно,  погребли  в  Черкасске.
    На  Украине  после  смерти  Данилы  Апостола  пост  гетмана  был  упразднён,  а  каза ками  правила  Малороссийская  коллегия.  Но  в  Петербурге  появился  казак  Андрей  Разумовский.  Услышав  его  волшебный  голос,  Елизавета  Петровна  влюбилась,  как  девочка  и  Разумовский  стал  графом.  Выслушав  желание  казаков  иметь  гетмана,  она  провела  формальные,  заочные  выборы  и  гетманом  стал  брат  фаворита  Кирилл  Разумовский.  Гетман  жил  в  Петербурге,  где  он  стал  президентом  Академии  наук,  казачьими  делами  не  занимался.  Делами  Войска  управляли  старшины.  Украинские  казачьи  полки  стали  полными  вотчинами  полковников.
Они  передавали  свои  посты  по  наследству.
   Донские  атаманы  фактически  тоже  стали  пожизненными.  Полки  получили  названия
от  фамилии  полковника.  Две  тысячи  десятин  земли  делали  их  крупными  землевла дельцами. Беглых крестьян они селили на своей земле навечно, или сдавали  в  аренду.   Но  казачья  знать  не  была  замкнутой  кастой.  В  её  ряды  мог  попасть любой,  личной  доблестью,  заслугами  перед  Отечеством.
Правительство  Елизаветы   принялось  заигрывать  с  калмыцким  ханом  Дондук – Даши.
Предложило  официально  охранять  границы  от  ногайцев  и  татар.  Хан  согласился,  но
ходил  за  «зипунами»  на  Яик  и  Дон.  Казаки  отбивались,  гнали  в  Аральские  степи.
Из  походов  казаки  пригоняли  табуны  лошадей  и  скот,  так  появились  станичные  табуны,  а  казачьи  помещики  заводили  конные  заводы.  У  рядовых  казаков  скупали
их  добычу, лучших жеребцов и кобылиц,  путём  селекции  вывели  знаменитую  донскую  породу.  Донские  сотни  пересели  на  прекрасных  боевых  коней.
Старый  промысел  донцы  не  забывали,  ловили  рыбу  возами,  а  тарань  продавали
украинским  чумакам  за  15  копеек  воз,  или  меняли  на  соль.
  Но в первую очередь казаки оставались воинами.  Потому  своё  хозяйство  вели глав ным  образом  для  того,   чтобы  справить  справу,  оружие  и  доброго  коня.
Каждый  год  на  выгоне  проводился  осмотр  лошадей.  Если  браковали  коня,  казак
плакал,  он  отстранялся  от  службы.  А  чтобы  купить  строевого  коня,  надо  было  продать  быков  и  овец,  коров  и  телят.  Уходил  казак  в  поход,  семья  оставалась  голодной.   На  поле  боя  казак  высматривал  турецкого  и  татарского  военачальника,
в  честном  сражении  старался  свалить  его  и  завладеть  конём,  богатым  оружием,
драгоценностями.  Всё это попадало в руки атаманов,  а  казак  поправлял  своё  хозяйство.  Охота  за  ханами  велась  всегда.
Когда  был  изобретён  штык – багинет,  Пётр 1  отдал  пики  «иррегулярным»  войскам.
Донцы  подогнали  их  по  руке  и  соединили  качества  лёгкой  конницы  с  таранным,
сметающим  ударом.  Сабля,  2 – 4 пистолета,  ружьё  и  пика,  вот  обычное  вооружение
казака.  Многие  имели  лук  и  три  десятка  стрел.  Поразить  врага  за  10 -15  матров,
умели  все.  В  войне  с  Пруссией  объединённые  казачьи  полки  разбили  корпуса
Фридриха.  Немецкие  всадники  не  выдерживали  столкновения  с  казацкими  пиками,
рушили  строй,  в  дело  вступали  острые  сабли.  И  казаки  прошли  по  Берлину,  напоили  коней  из  чужой  реки.  Но  война  оборвалась  внезапно.
Умерла  Елизавета  Петровна,  а  корону  получил  Карл – Пётр – Ульрих  Голштейн –
Готторпский,  ярый  поклонник  Фридриха.  Он  вернул  своему  кумиру  все  завоевания
и  заключил  с  ним  союз.  Такое  пренебрежение  к  пролитой  русской  крови  стоило
Петру 3  трона  и  жизни.  На  штыках  гвардии  на  трон  возвели  Софью – Фредерику –
Августу  Ангель – Цербст – Бернбургскую  -  Екатерину  2.
Виват,  Екатерина!
После  бироновщины,  после  бестолкового  правления  Елизаветы,  а  тем  более  после 
Петра 3,  Россия  получила  умную  и  деятельную  императрицу.
Донцы  присягнули  Короне  и  во  всех  сражениях  проявили  мужество  и  казацкую
находчивость.  В  январе 1769 г.  крымский  хан  двинул  орду  на  Елисаветпоь,
Запорожье,  Бахмут,  но  был  отбит  и  разбит  казаками.
Это  было  последнее  крымское  нападение,  допекавшее  Россию  более  200  лет.
Прекрасно  воевало  Запорожское  Войско.  Особенно  отличилась  запорожская  флотилия
из  38 «дубов»  или  «байд».  Запорожцы  топили  турецкие  корабли,  от  реки  штурмовали  турецкие  крепости.
    За  время  правления  рода  Романовых  России  пришлось  воевать  на  фронтах  от Севера  до  Запада,  от  Юга  до  Востока.  Во  многих  сражениях  русская  армия  побеж дала  сильнейших противников. Были  отвоёваны:  Финляндия,  Прибалтика,  Белоруссия,  Западная  Украина,  Молдавия, Крым,  Кубань,  Терек,  Средняя  Азия,  Забайкалье,  Амур,  Камчатка, о.  Сахалин,  Чукотка.  Казаки  переправились  на  Аляску  и  построили  укреп лённые  городки.   Российская  империя -  шестая  часть  света!
Были  взяты  Очаков  и  Измаил,  Россия  вышла  к  берегам  Дуная.  Северное  побережье
Чёрного  моря  перешло  под  власть  правительства.  Крым  переименовали  в  Таври ческую  губернию.  Строились  новые  города. Николаев  и Севастополь стали основной  базой  Черноморского  Флота.  Русские  эскадры  разгромили  турецкий  флот.
Из  Крыма  вывели  христиан,  и  татарам  пришлось  заниматься  земледелием.
Сотни  лет  они  занимались  угоном  «ясыря»  развивали  работорговлю.  Оставшись  без
рабов – христиан  татарская  конница  захирела. Стало некому растить скакунов  и  уха живать  за  ними.  Кони  жирели  и  теряли  свою  боевую  силу.
В  горах  Закавказья,  где  жили  различные  племена  горцев,  велись  бесконечные войны.  Одни  принимали  протекторат  Турции,  другие  поклонились  Персии,  но  те  и другие  главной  добычей  считали  рабов. 
Русскому  правительству  пришлось строить оборонительные линии по Кубани  и  Тереку,  строить  крепости – города,  разворачивать  казачьи  войска.
Кабардинский  князь  Кончонкин  попросил  земли  в  урочище  Мездогу  и  был  построен
город – крепость  Моздок.  Заселили  его  осетины,  армяне,  грузины,  греки,  кабардинцы.  Донские  переселенцы  образовали  станицу  Луковскую.  Потом  переселили  517  семей  волжских  казаков.  Они  поставили  станицы  Галюгаевскую,  Ищерскую,  Наурскую,  Мекенскую,  Калиновскую.  Был  сформирован  Моздокский  полк.  Горцы   нападали  на  станицы,  угоняли  скот,  женщин  и  детей,  имущество.
Все  эти  станицы  от  устья  Терека  до  Моздока  составили  Моздокскую  линию.
В  казачьих    войсках  произошли  серьёзные  реформы.  Потёмкин  создал  положение
об  управлении  Войска  Донского.  Екатерина  утвердила,  и  учредила  гражданское
правительство  Дона.  Оно  состояло  из  4  выборных  и  2  назначаемых  членов.
Впервые  казачьи  звания   соотносились  с  армейскими.  Тем,  кто  командовал  полками
в  походах  « объявить  штаб – офицерский  чин».  Есаулов  и  сотников  признавать  и
обращаться  с  ними,  как  с  обер – офицерами.
Был  сформирован  из  отборных  казаков   Атаманский  полк  в  тысячу  человек,  для
быстрого  реагирования.  Во  время  бунта  Пугачёва  атаманы  не  смогли  быстро  соб рать  казаков,  и  воры  разграбили  многие  станицы.
Требовалось прикрыть земли, отошедшие к России  по  Кучук – Кайнарджийскому  миру.   Стали  строить  Днепровскую  линию.  По  рекам  Берда  и Конские  Воды  от Азова  до  Днепра  через  каждые  30  вёрст  возводили  укреплённые  селения  Алексеевское,  Григорьевское,  Никитинское  и  др.  Малороссийское  войско  было упразднено,  и  на  базе  его  Потёмкин  создал  9  гусарских  и  6  пикинерских  полков.
На  Кавказе  решили  создать  Азово – Моздокскую  линию.
Потёмкин  решил объединить все мелкие войска,  и  было  создано  Астраханское  Войско.  Терским  казакам,  живущим  на  переднем  крае,  были  установлены  высокие оклады  в  12  рублей,  а  Екатерина  вписала  в  список  женщин,  потерявших  мужей:
 -  Казаки  и их  семьи  ни  в  какие  работы  отнюдь  употребляемы  не были! -
Земли  вокруг  станиц  были  изъяты  у  арендаторов  армян  и  грузин  и  возвращены  казакам.  Порядок  на  линии  восстановили.
  На  Северном  Кавказе  было  учреждено  Кавказское  наместничество,  вобравшее  в  себя  Астраханскую  губернию,  восточную  Грузию,  Закавказскую  губернию.
Стали  строить  город  Ставрополь,  как  центр  новых  земель.
Войска  становились  полноценными  тогда,  когда  они  формировались  из  добровольцев
либо  из  казаков  других  войск.  В 1787  г.  было  сформировано  Екатеринославское
Казачье  Войско.  В  него  вошли  Бугский,  Чугуевский,  Малороссийский,  Конвойный
Его  светлости  полк,  Екатеринославский,  арнаутские  команды и  4  донских  полка.
Было  учреждено  войско  (Кош)   Верных  Казаков  из  бывших  запорожцев. Структура  войска  сохранялась  запорожская,  те  же  38  куреней,  но  атаманы  назначались.  Кошевым  был  назначен  Сидор  Белый,  он  же  возглавил  пешую  команду.  Конную  возглавил  Чепига,   флотилию – войсковой  судья  Головатый.
После  взятия  о.  Березань,  появилось  новое  название  - Черноморское   Войско -  Кош.   
   На  Кубани    Кубанский  корпус  был  малочисленный  и  Батал – паша  высадил  под
Анапой  крупный  десант  и  дошёл  до  долины  Лабы,  усиливаясь  местными  горскими  племенами.  Противника   разгромили  наголову,  а  на  месте  битвы  возникла  станица,
и  назвали   её  – Баталпашинская.  В  память  потомкам…
   Кубанское  Войско  создавалось    из  двух  главных  ветвей  казачества:  казаков – лине йцев,  переселенцев  с  Дона  и  казаков – черноморцев,  потомков  запорожцев, пересе лившихся  на  Кубань  после  уничтожения  Екатериной  Запорожской  Сечи:
 - Ведут  себя,  как  псы  бездомные,  к  семейной  жизни  не  охочие  и  не  способные
к  продолжению  рода  человеческого.  Уничтожить  и  забыть! - так  повелела  Екатерина.
Потёмкин предложил ей грандиозный план заселения Кубани и охраны  южных границ.  Он  создал  Черноморское  Казачье  Войско,  но  не  успел  выполнить  задуманное,  умер  по  дороге.   Колонизацию  Терека  казаки  начали  ещё  в  16  веке.
В  конце  17  века  на  Кубани,  на  Таманском  острове,  между  Таманью  и  Копылом,
обнаруживаются  поселения  казаков – раскольников,  бежавших  с  Дона.
После  Булавинского  восстания  и  преследования  Петра 1,  на  Кубань  эмигрировали
казаки – некрасовцы.  Они  построили  поселения:  Себелей,  Кара – Игнат,  Контиде.
В  последствии  некрасовцы    переселились  в  устье  Дуная,  а  потом  в  Малую  Азию.
После  ухода  «игнатов»  остались  многие  на  широких  просторах  кубанских  земель.
Они  сроднились  с  горцами,  многие  приняли  ислам  и  растворились    в  их  племенах.
   Екатерина  долго  сомневалась  и  отдала  Кубань  Черноморскому  Войску  не  из  сожаления  к  обездоленному  Запорожью.  Насилием  и  бесправием  она  уничтожила
Свободную  Запорожскую  Республику,  раздала  земли  запорожцев  своим  фаворитам.
Она  не  сожалела  о  совершённом  преступлении,  а  действовала  из  холодного  расчёта.
Интересы  России  требовали  укрепить  южные  границы,  заселить  пустынный  край.
Интересы  запорожцев  совпадали  с  интересами  высшей  власти.  Они  получали  земли
Кубани  в  вечное  владение  и  готовы  были  служить    новому  Отечеству.
По  вечным  законам  казацкого  края  все  земли  принадлежали  Войску.  Потом  русское
правительство  стало  наделять  землёй  отличившуюся   старшину,  а  права  простого
казачества  постепенно  ограничивались.  Понятие  брат – атаман  постепенно  забывалось,  появилась  форма  и  отдание  чести  господину  атаману.
Старые  запорожцы  помнили  свободы  Запорожья,  но  только  крякали  в  кулак  и
качали  головами.  Долгими  вечерами  они  рассказывали  сказки  о  могучем  Днепре  и
свободной   казачьей  республике.               
 …И  делилась  Сечь  на  «зиму»  и  «лето».  «Зима»  ходила  сухим  путём  на  резвых  степных  скакунах,  имела  «фуры»,  запряжённые  тройками  сильных  коней,  и  были
запасы  для  жизни  и  боя,  и  окружала  «зима»  свой  стан  возами,  и  зарывались  казаки
в  землю,  и  отбивались  от  любого  врага.
«Лето»  имело  флотилию  гребных  судов,  и  называли  их  ласково – «Чайки»,  и  летали
казаки  по  Чёрному  морю,  и  заходили  в  гости  к  хану  крымскому  и  султану  турецкому,  и  пили  чай  на  дачах  и  виллах  басурманских.
   Обратилось  русское  правительство  к  бывшим  запорожским  казакам:
  - Призываем  на  службу  по  старому  казачьему  уряду,   только  не  на  старом  месте,  а
на  землях  Тамани  и  Кубани.  Все  права  казаков  будут  узаконены! -
Услышали  казаки – сечевики,  стали  собираться  на  сборные  пункты  между  Днестром
и  Бугом  и  составилось  войско  из  двенадцати  тыс.  вооружённых  и  снаряжённых  для
службы  казаков.  Строевые  казаки  составили  «лето»,  и  обогнули  Крым  на  гребных
судах  и  под  парусом,  и  пришли  они  в  Тамань,  и  взяли  с  боя  старый  Темрюк.
   «Зима»  прошла  сухим  путём  через  Крым,  переправились  через   Керченский  пролив,  и  пошли  правым  берегом  на  разрушенный  Копыл.  Очнулись  турки,  а
Таманский  полуостров  оказался  в  руках  казаков.  Направили  карательный  отряд,  казаки  отбились,  многих  в  плен  взяли,  туркам  за  выкуп  продали: - Скажите  султану!
Черноморское  Войско  службу  исправно  несёт,  соседей  не  обижает.  Кто  войной  придёт,  тот  от  казацкой  сабли  погибнет! -
 И  шли  по  степи  обозы  переселенцев,  обогнули  Азовское  море,  взяли  Ханский  городок  (Ейск),  перезимовали  в  походном  лагере,  поднялись  по  Кубани,  и  нашли
урочище  Карасунский  Кут.  И  записано  в  протоколе: - Ради  войсковой  резиденции
к  непоколебимому  подкреплению  и  утверждению  состоящих  на  пограничной  страже
кордонов  при  реке  Кубани  в  Карасунском  куте   воздвигли  град  и  назвали – Екатеринодар!-  И  построили  казаки  Церковь,  а  вокруг  её  поставили  40  куреней,  и
поселились  в  них  холостые  казаки  от  всех  станиц,  и  создали  полк  быстрого  реагирования  из  1000  казаков. 
Под  священную  сень  храма  водрузили  самые  драгоценнейшие,  заветные  сокровища:
знамёна,  регалии,  булава  войсковая,    17  перначей  куренных,  большое  войсковое
знамя,  14  малых  куренных  знамён,  за  веру  и  верность,  печать  кошевая,  представ ляющая  война  с  мушкетом  в  одной  и  знаменем  в  другой  руке,  серебряные трубы  за  победы  в  турецкой  войне.
   Граф  Суворов – Рымникский  вручил знамёна черноморским казакам, в ордере объяс нил: - Изображение  на  знамени  креста  с  сияющим  в  середине  солнцем  представляют  привязанность  войска  к  вере  христианской;  На  другой  же  стороне,  в  звезде,  надпись  ордена  св.  апостола  Андрея  Первозванного означает  хранение  веры войском,  пропо веданной  сим  апостолом  в  странах,  по  Днепру  лежащих,  и  верность Отечеству –
   На  второй  день  Пасхи  все  регалии  и  знамёна выносились из храма и водружались  на  трибуне,  под  охраной  гвардейцев – казаков,  перед  парадом  Войска и  народом.  Этой  первоначальной  инвеституре  войска  следует  грамота  Государыни  Екатерины 2 от  30  июня  1792  года.  Эту  священную  хартию  окружают: большое белое  знамя  в  воздание  усердной  и  ревностной  службы  войска  Черноморского  и  др. регалии.
 Серебряное, крытое  густой  позолотой  блюдо  и  серебряная,  жарко  вызолоченная  солонка,  осеняемая  двуглавым  орлом.  На  этом  блюде  и  в  солонке  казаки  удостоились  получить  от  государыни  хлеб  и  соль.
  Екатерина  2  подписала  указы,  отбросила  перо:  -  На  просторах  Нашей  земли  обосновалось  столько  казачьих  войск,  что  только  и  ожидай  бунта  грозней  бунта
маркиза  Пугачёва.  К  каждому  войску  приставить  полк  солдат  для  вразумления  оных  от  пагубных  поступков.  А  границы  надо  защищать! -
Она  посмотрела  на  портрет   Потёмкина  и  услышала  его  голос: -  Полно,  матушка
Государыня!   Казаки  расширили  владения  России  за  границы  Тихого  океана,  им
простительны  малые  грехи  за  великую  службу  Отечеству! -
Екатерина  нюхнула  табачку  из  заветной  табакерки  и  продолжила  давний  спор:
 - Где  взять  пушки  и  солдат,  чтобы  отстоять  острова  и  проливы  Тихого  океана?
Зачем  казаки  забрались  в  Америку?  Лишняя   Нам  головная  боль! -
Потёмкин  лукаво  улыбнулся,  моргнул  глазом,  прошептал: - А ты  продай  Аляску,
одари  молодого  фаворита,  а  Зубову  я  вырву  зубы! -
Старая  государыня  присела  на  кушетку,  завалилась  набок: -  Грехи  мои  тяжкие.
Был  ты  шестым,  а  первым  в  памяти  остался.  Ты  направлял  мою  политику,  водил
армии  к  великим  победам! -  В  угасающем  мозгу  пролетела  мысль,  что  памятник
светлейшему  она  не  воздвигла  и  в  русскую   историю  не  вписала.
  - А  всё  Зубов,  мелочный  и  жадный,  и  капризный,  как  ребёнок! - убаюкивала  затухающая  мысль.  Екатерина  Великая  отошла  в  мир  иной.
  Император  Павел 1  стал  ломать  начинания  матери,  приказал  вывести  войска  из  Закавказья,  унизил  казаков  отступлением.  В  стране  вспыхнуло  сизым  пламенем
воровство  и  казнокрадство.  Из  1000  казаков  возвратились  504.  Остальные  погибли
от  болезни и голода. Старшины  задержали  на  полгода  жалованье,  обворовали  казаков.  Войсковой круг был отменён, казаки  потеряли  право  выкрикнуть  и  наказать  виновных.  Казаки  взбунтовались.  Следственная  комиссия  выявила  зачинщиков,  главарей  увезли  в  Петербург,  остальных  посадили  в  ямы  Карасуна.
В  столице  Кубанского  войска  объявили  негласный  траур.  Не  играла  музыка  в  ресто рациях  армян,  закрылись  турецкие  кофейни,  замолчал  казачий  кубанский  хор.
Только  подвыпивший  бандурист  Степан  Сорока  тревожил  казачьи  сердца  старой
казачьей  песней,  где  звучали  слова  о  дружбе  и  чести,  о  запорожской  воле.
Казачий  патруль  подхватил  Степана  под  белы  руки,  увели  в  прихожую  избу  до  полного  опохмеления.  Дежурный  офицер  махнул  рукой,  сказал:  - Что  с  убогого  взять?  Старые  песни  забываются,  а  новых  песен нет! -  Прикрикнул  на  дежурных:
 - Убирать  с  улиц  толпы,  хотя  бы  из  трёх  человек.   Время  пройдёт  всё  забудется,
успокоится,  а  нам  службу  нести! -
В  станичных  храмах  отпели  усопших,  потушили  свечи,  разошлись  по  домам.
Где то  играли  свадьбы,  а  в  вдовьих  домах  поселилась  тихая  печаль. Зима  пришла  дождливая,  ветреная,  неуютная.  Не заложишь  тройку  в  сани,  не  покатишь  к  куме  на  блины  и  вареники.  Старики  ложились  спать  с  вечерней  зарёй, молодые  стругали  младенцев.  Рождались  только  мальчики,  и  пополз  по  станицам  говор:  -  К  великой  беде  это.  Бог  обиделся  за  грехи  наши  и  покарает  войной! -
Станичный  атаман  вывел  сотни  на  не  очередной  осмотр.  Казаки  мокли  под  дождём,
ворчали:  - Надо  черкеса  позвать,  чтоб  размяться  и  согреться! -
Отец  Савва  окропил  лошадей  и  казаков  святой  водой,  шутил:  - Святая  вода  не  мочит,  не  калечит,  а  разум  просветляет.  С  Богом,  воинство  Христово! -
Казаки  ворчали:  -  Спасибо,  отец,  просветил!       
  В  Англии  узнали  о  походе  казаков  атамана  Платова,  переполошились.  Потерять
Индию,  самую  богатую   часть  Британской  империи  они  не  хотели.  Внутри  России
имелись,  так  называемые  агенты  влияния,  и  они  пустили  все  средства  для  решения
этого  вопроса.   Составился  заговор.  Павел 1  был  удушен  в  своей  спальне.
Александр 1  в  1801 г.   высочайшим  указом  отменил  все  начинанья   отца.
  Сложившаяся,  так  называемая  Кавказская  линия,  не  разъединяла  враждующие
цивилизации  и  мало  напоминала  современную  границу.  Горцы  спускались  с  гор,
торговали  своим  нехитрым  товаром,  разведывали  укрепления  и  посты  казаков,  и
нападали  внезапно  и  жестоко.  Малый  отряд  черкесов  угонял  скот,  воровали  женщин
и  детей,  терялись  в  глухих  ущельях.  Крупные  отряды  поджигали  станицы  и  лилась
кровь  стариков  и  детей.  О  любви  забыли,  жестокость  правила  миром.
Казаки  мстили  черкесам  внезапными  набегами  и  горели  адыгейские  аулы,  и  черкес ские  девушки  украшали  гаремы  восточных  владык.
Грузия  и  Армения  напросились  в  подданство  России.  Закавказские  владения  остава лись  отрезанными  от  основной  территории  империи  Кавказским  хребтом  и  Северо – Кавказским  предгорьем, где жили немирные горцы. Непокорность  народов Северного  Кавказа  воспета  в  песнях  и  сказаньях,  в  былинах  донских  и  кубанских казаков:
  - Да  вы - братцы,  да  кубанцы,  хватит  думу  горевать,  а  поедем  на  Кавказе со  злым  чеченом  воевать!  - пели  донцы,  отправляясь  в  поход.
Черноморцы  принимали  обычаи  горцев,  их  одежду,  навыки  ведения  войны,  но оста вались  верными  вере  Христовой  и  Отечеству.
Основная тяжесть затянувшейся войны легла  на  плечи  казаков.  Воспоминания,  которые  оставили  современники,  ужасают:  -  Стоит  казак  на  линии,  под  дождём  и  метелями,  отогревается  в жалкой яме, в которой  едва  теплится  огонь.   Забытый  Богом  и  людьми,  с  чёрным  куском  хлеба  без  соли,  в  лохмотьях  выискивает  паразитов,  но  не  горюет,  а  поёт  о  далёкой  Родине. Вернётся казак  к  теплу  родного очага,  не  успеет  отдохнуть,  а  труба  зовёт  в  новые  походы  за  сотни  вёрст  от дома! -
Жизнь  казацкая – служба  царская.
   Хопёрский  полк  вели  на  Кавказскую  линию  в  кандалах: - Страшно  было  видеть
седовласых  героев,  увешенных  наградами,  в  оковах,  переселяемых  на  линию. Под  конвоем  двух  драгунских  полков,  мушкетёрского  и  конной  батареи  они  вставали  на  линию,  получали  оружие  и  получали  относительную  свободу.
Там  крепла   казачья  душа,  и  скоро  казаки  прикрыли  надёжным  щитом  почти  все
границы  империи! -
От  армейцев  они  держались  обособленно,  над  солдатами  откровенно  смеялись.
Дорогую  цену,  собственной  кровью,  приходилось  платить  им  за  волю,  но  в  своих  станицах  они  жили  по  своим  законам  и  с  казацкой  самобытностью.
Эта  война  выдвинула  своих  героев  из  обеих  сторон.
В  Чечне  и  Дагестане  их  легендарный  вождь – имам  Шамиль.  От  донцов -  Яков
Бакланов,  генерал,  гигантского  роста,  громадной  физической  силы,  он  умел  так
обращаться  с  оружием,  что  сабли  в  его  руках  казались  молниями.
Черноморцы  прикрыли  границу  от  Темрюка  до  устья  Лабы,  перешагнули  через
Кубань,  расширили  владенья  Кубанского  Казачьего  Войска.
   Веснянка  оттолкнулась  от  хребтов  Кавказа,  раскинула  прозрачные  крылья   и  опу стилась  на  степи  Кубани.  Украсилась  Весна  цветением  абрикосов  и  вишни,  уселась  отдыхать,  ожидать  жаркое  Лето.

Часть 2
                Глава 1
Кубань   - казачий  край

                В храпении  сабельных  атак,
                Круша  лихого  супостата,
                Казак  про то,  что  он – казак,
                Веками  помнил  зло  и  свято.

   Войсковой  атаман,  генерал - майор  Котляревский,  вышел  на  трибуну.  Оркестр  играл  «Встречный  марш».   Куренные  знамёна  плескались  над  сотнями  куренных  станиц.  Большое  белое   знамя  развёрнуто  над  1000  казачьего  полка.  40  сотен  выставили  Кубанские  станицы,  гордились  новой  формой  и  прекрасными  донскими  скакунами.  Начальник  парада  подскакал  к  трибуне,  откозырял,  крикнул  команду:
« Черноморское  Войско!  Смирно!  Равнение  на  Знамя!  Слушай!».
  Генерал  развернул  лист  пергамента,  прокашлялся  в  кулак.

Жалованная  Грамота  Екатерины  2
Черноморскому   Казачьему   Войску  на  Кубанские
земли.

    Божьей  милостью  Мы,  Екатерина   Вторая,  Императрица  и  Самодержица         Всероссийская.
   Верного   Нашего  войска  Черноморского  кошевому  Атаману,  Старшинам  и  всему
Войску    Нашего  Императорского  Величества  милостивое  слово.
  Усердная  и  ревностная    Войска  Черноморского   Нам  служба,  доказанная  в  течении
благополучно  оконченной    с  Портой  Оттоманской   войны,  храбрыми  и  мужественными  на  суше  и  водах  подвигами,  нерушимая  верность,  строгое  повиновение  начальству  и  похвальное   поведение,  от  самого  того  времени,  как  сие
войско  по  воле  Нашей  покойным  генерал – фельдмаршалом,  князем  Григорием
Александровичем  Потёмкином – Таврическим  наречено,  приобрели  особливое  Наше
внимание  и  любовь.
   Мы  потому,  желая  воздать  заслугам  Войска  Черноморского  утверждаем,  всегдашнего  его  благосостояния  доставлением  способов  к  благополучному  пребыванию,  всемилостивейшее  пожаловали  оному  в  вечное  владение,  состоящий
в  области  Таврической   остров  Фанагорию  со  всей  землёю,  лежащую  на  правой
стороне  реки  Кубани  от  устья  её  к  Усть – Лабинскому  редуту  так,  чтобы  с  одной
стороны  река  Кубань,  с  другой  же  Азовское  море  до  Ейского  городка  служили
границею  войсковой  земли,  с  прочих  же  сторон  разграничение  указали  Мы
сделать  генерал -  губернатору  Кавказскому  и  губернаторам  Екатеринославскому  и
Таврическому  через  землемеров,  общее  с  депутатами  от  войск  Донского  и
Черноморского.
   Всё  состояние  на  помянутой  Нами  пожалованной  земле,  всякого  рода  угодья,
на  водах  же  рыбных  ловли  остаются  в  точном  и  полном  владении  и  распоряжении
войска  Черноморского,  исключая  только  место  для  крепости  на  острове  Фанагории
и  для  другой  на  реке  Кубани,  с  подлежащими  для  каждой  выгоном,  которые  для  вящей  войску  и  особливо  на  случай  военной  безопасности  сооружены  быть  имеют.
       Войску  Черноморскому  подлежит  бдение  и  стража  пограничная  от  набегов  народов  закубанских.
    На  производство  жалования  кошевому  атаману  с  войсковыми   старшинами  по
приложенной  росписи,  на  употребляемые  к  содержанию  стражи  отряды  и  на  прочие
по  войску  нужды  расходы  повелели  Мы  отпускать  из  казны  Нашей  по  двадцать
тысяч  рублей  в  год.
    Мы  желаем,  чтобы  земское  управление  сего  войска  для  лучщего  порядка  и  благоустройства  соображаемо  было  с  изданными  от  Нас  учреждениями  о  управлении  губернией.
   Мы  предоставляем  правительству  войсковому  расправу  и  наказание  впадающие
в  погрешности  в  войске,  но  важных  преступников  повелеваем  для  осуждения
по  законам  отсылать  губернатору  Таврическому.
    Мы  всемилостивейше  жалуем  войску  Черноморскому   Знамя  войсковое  и  литавры,
подтверждая  так  же    употребление  и  тех  знамён,  булавы,   перначей  и  войсковой  печати,  которые  оному   от  покойного  генерал -  фельдмаршала  Григория  Александровича  Потёмкина – Таврического  по  воле  Нашей  доставлены.
   Губернатору  Таврическому  указали  Мы  доставлять  войску  Черноморскому  все
исходящие  от  Нас  указания,  предлагать  оному  о  нарядах  и  службу   по  назначению
военного  начальства  и  передавать  все  нужные  способствования,  а  потому  правительство  войсковое  имеет  относиться  к  сему  губернатору  и  через  каждые  две  недели    присылать  ему  сведения  о  благосостоянии  войска  по  всяких  важных
происшествиях,  какие  в  течении  двух  недель  могут  приключиться,  для
донесения  Нам.
   Мы  надеемся,  что  войско  Черноморское  соответствует  Монаршему  Нашему  о  нём
попечению,  потщится  не  только  бдительным  охранением  границ.  Соблюсти  имя  храбрых  воинов,  но  и  всемерное  употребить  старание  заслужить  название  добрых
и  полезных  граждан  внутренним  благоустройством,  трудолюбием  и  распространением    семейного  жития.
 
          Дано  в  Царском  Селе  июля  30  дня,  лета  от  Рождества  1792 г.   а
         государствования    Нашего  три – десять  первого  года.

                На  подлинной  подписано  собственной
                Ея  Императорского  Величества
                рукой  тако:   ЕКАТЕРИНА. 


  Заиграли  серебряные  литавры,  из  храма  вынесли  новое  белое  знамя.  Под  охраной
гвардейцев – казаков,  строевым  шагом,  прошли  перед  развёрнутыми  сотнями,  вошли
на  трибуну.  Атаман  - генерал  склонил  колено,  поцеловал  шелковое  полотнище.
Громовое   Ура  прокатилось  по  площади,  затерялось  в  народной  толпе.
Народ  кричал  Ура,  бросали  в  воздух  шляпы  и  папахи,  букеты  цветов.
   Атаман  поднял  руку,  наступила  тишина: « Черноморское  войско  клянётся  Знаменем
и  не  нарушит  священную  клятву!    Ура,  Екатерине  Великой!».
Казаки  трижды  крикнули:  «Ура!   Ура!  Ура!  Клянёмся!   Клянёмся!  Клянёмся!».   
    И  пошли  сотни  перед  трибуной,  и  гордились  казаки  скакунами.   По  команде  выхватили  сабли,  и  рубили  воздух  с  ярым  выдыхом,  и  вбросили  клинки  в  ножны.
Представители  кавказских  народов  стояли  возле  трибуны,  и  бессильная  ярость  сжигала  их  сердца:  - Кавказ  не  покорился  царице!  Ещё  прольётся  кровь  гяуров! -
читалось  в  их  глазах.  Они  сжимали  рукояти  кинжалов,  готовые  к  бою.    А  на  поле  развернулась  дежурная  сотня.  Рубили  казаки  гибкую  лозу,  стреляли  из «берданок»  в  чучела  горцев,  показали  лихость  и быстроту  перестроения.
На  поле  выскочила  конная  батарея,  лихо  развернула  орудия,  ударила  залпом. Белый  дым  закрыл  позицию,  а  когда  рассеялся,  батарея  пропала,  ускакала. Молодые  казаки  показали  удаль  джигитовки,  а  седоусый  казак  прошёлся  перед  зрителями  танцую щим  шагом.  Конь  гордо  выгнул  шею,  высоко  выбрасывал   точёные  копыта.  Казак  покинул  седло,  прошёлся  вприсядку,  а  конь  кружил  вокруг  казака, как  барыня  в  танце.  Зрители  хлопали  в  ладоши.  Молодые  девушки  поднесли  казаку чарку  горилки,  хлеб – соль.  Казак  выпил  горилку,  отломил  от  каравая  приличный кусок,  макнул  в  солонку,  и  так  лихо  вытер  усы,  что  народ  закричал  Ура!
Войсковой  казначей  наградил казака отрезом  ткани,  а  атаман  хлопнул  в  руку золотой  червонец: - Спасибо  за  службу! -  Казак  ответил:  - Рад  стараться! -
  Скачка  по  кругу  выявила  резвых   скакунов.  Станица  может  гордиться  табуном.
Знатные  производители,  прекрасные  матки  -  здоровые  детки - жеребчики.
До  захода  солнца  гуляло  Черноморское  Войско,  радовало  народ.  А  по  степи  скакали
сотни  станиц – куреней,  и  начиналась  служба.  Малыми  отрядами,  скрытно,  выходили  к  берегу  Кубани  в  секреты,  в  дозоры,  в  засады.
   В  атаманском  дворце – пир  атаманов.  Выпили  за  здоровье  Екатерины,  за  казацкую
Волю,  за  Отечество.  Кошевой  атаман  выдал  речь:  - Господа  казаки!  Держите  порох
сухим,  готовьте  полки  к  походу!  На  Кавказе  не  дремлют  турки  и  персы,  собирают
отряды  чечены  и  лезгины,  а  нам  держать  линию  по  Кубани,  тревожить  горцев  в
горах.  Спокойной  жизни  не  обещаю.  Два  полка  идут  на  Дунай,  два  на  западные
границы.  Наполеон   узурпировал   пол – Европы,  готовится  к  вторжению  в  Россию! -
   В  зал  ввели  офицера – гусара.  Он  протянул  пакет  атаману,  пошатнулся,  но  не упал.  Атаман  вскрыл  пакет.  В  зале  наступила  гробовая  тишина.  Атаман  вытер  набежав шую  слезу,  тихим  голосом  сказал:  -  Прошу  встать!  Почтим минутой  молчания  Екатерину  Великую…   Да  здравствует  Павел 1 – самодержец  всероссийский.  Принять  в  станицах  присягу  императору.  С  Богом,  казаки! -
Атаманы  выпили  по  чарке  горилки,  разъехались  в  свои  станицы. Кошевой  остановил  атамана  речной  флотилии:  - Задержись,  Антон.  Давай  выпьем  за то,  чтоб  всегда  под  килем  было  три  фута  воды.  Так  говорил  Пётр 1.  Дерзать  и победа  будет  за  нами.  На  сборы  три  дня.  Выйдешь  к  побережью  Чёрного  моря, возьмёшь  турок  на  абордаж.  Туркам  не дать  вывести  войска  с  побережья  и  перебросить  на  Дунай.  Там  решается  исход  войны  и  мира  с  османами!
Атаман  Антон  выпил  горилку,  крякнул  басом:  - Погуляем  по  турецким  дорогам,
напугаем  турок  в  крепости  Анапа   и  в  Синопе.  С  нами  Николай  Угодник  и  святая
Дева  Мария! -   Флотилия  отчалила  ранним  утром,  скрылась  за  поворотом  реки.
Пристань  опустела,  и  только  дворовые  собаки  подбирали  корки  хлеба. Флотилия  знаменитых  «Чаек»  вышла  к  Тамани,  соединилась  с  бригантиной  и галиотами  Черноморской  флотилии.  Попутный  ветер  наполнил   белые  паруса.
   На  Кубань  пришла  весна.  Укрепление  Марьян  проснулось  с  первыми  петухами.
Старые  казаки  назначили  день  посевной.  Земля  пашен  прогрелась,  ожидала  посевное
зерно.  Посеешь  овёс  в  грязь,  будет  сам  князь,  так  гласит  народная  мудрость.
Пшеница  любит  прогретую  землю,  и  поле  покроется  всходами  через  три  дня,  так
говорят  старики,  просят  у  Бога  дождика.
Семьи  были  обширными:  тут  и  старики,  и  сыновья,  и  дети, и  внуки. Молодые гнали  лошадей,  боронили  пашню,  женщины  веяли  зерно,  выбирали  полноценное, а старики  прилаживали  лукошки  на  плечо,  широким  взмахом  сеяли,  шагали  по  полю.
Кубанская  степь  запестрела  разноцветным  нарядом  женщин,  белыми  платочками.
Только  сторожевой  казак  на  коне  осматривал  чистый  горизонт,  ожидал  нападения.
Красный  флажок  закреплён  на  пике. Вскинет казак красный  знак, поскачет  от  станицы  к  станице,  выкрикнет  слово: «Война»,  и  оборвётся  мирная  жизнь.
Построятся  сотни  и  эскадроны,  с  хрипом  ярости  бросятся  на  врага,  и  засверкают
разящие  клинки,  и  захлебнётся  в  крике  казак,  и  рухнет  на  летящую  землю.
   Семья  Гайворон  расположились  на  зелёной  лужайке.  Три  подводы  поставили,  как
положено – отгородились  от  степи.   Натянули  парусину,  получился  временный  шатёр.
Мужчины  выгрузили  мешки  с  зерном, бороны, отнесли  на  край  поля.  Старшие  внуки  отвязали  постромки,  поправили  хомуты,  вывели  лошадей  к  боронам. Первый  загон  лёгкий,  на  втором  устают  ноги,  на  третьем  отнимается  спина. Но  мальчишки  не  сдаются,  покрикивают:  -Ноо,  чалый!  Иди  ровно,  не  дёргай! - Отец  и  два  сына,   в  белых  рубашках,  босиком,  разбрасывают  зерно.  Поле  засеяно. Мальчишки  вывели  чалого  и  гнедого,  сняли  хомуты,  пустили  лошадей  на  травку. Старая  Фаина  качала  на  коленях   грудного  младенца,  шептала  непонятные  молитвы на  непонятном  языке.  Невестки  улыбались,  слили  мужчинам  на  руки,  пригласили  к достархану.  На  разос ланном  покрывале  полевая  закуска.  Тут  и  варёная  картошка,  и  яйца, и  пирожки,  и  сметана,  и  сыр,  и  зелень,  а  главное  рыба  и  сало.
Старик  перекрестился  широким  крестом: - Спасибо,  Господи,  за  хлеб  наш  насушный,
за  лёгкий  труд,  за  мирное  небо  над  головой.   После  труда  в  поле  -  хлеб  сладкий! -
Все  перекрестились,  только  Фаина  сложила  ладони,  огладила  ими  лицо. Появился  штоф  с  горилкой. Отец  налил  Тарасу,  потом  Ярославу,  потом  выпил  сам, крякнул  на  всё  поле:  - Добрая  горилка  у  кумы  Солохи,  да  стоит  рубль! - Взял  варёное  яйцо,  целиком  отправил  в  рот,  и  только  тогда  семья  приступила  к  обеду.  Невестки  уго щали  мужчин,  каждая  своего,  а  детей  без  разбора: - Закрыть  рот галчатам – шума  меньше,  поговорить  можно! – смеялись женщины.
   К  весёлому  шалашу  прибились  три  друга  с  семьями,  и  получился  целый  колхоз.
Ребятишки  гоняли  бычий  пузырь,  девочки  играли  с  куклами,  нянчили  младенцев.
Что  поделаешь – природа!   Мальчишкам  воевать,  девочкам  хранить  тепло  очага.
Владимир  прилёг  на  колени  Олесе,  та  перебирала  густые  кудри,  что - то  напевала.
Было  видно,  что  между  ними  не  угасла  любовь,  живёт  тихая  радость. Тарас  перехватил  взгляд  Наташи,  брошенный  на  Владимира,  обнял  жену,  шептал  на
ухо: - Ты моя сладкая, верная. Молодость  вернётся  нашими  детками,  а  потом  внуками!   Не  грусти,  голубка,  у  нас  вся  жизнь  впереди! -
Наташа  сдёрнула  с  головы  платок,  встряхнула им,  тихо  ответила: - Я залюбовалась  монистом  Олеси.  Зелёный  цвет  ей  к  лицу.  А  люблю  я  тебя  и  горжусь  тобою! -
Казак  обнял  жену,  ответил: - Из  похода  привезу  жемчужные  бусы,  наряжу,  как  королеву,  а  ты  подари  мне  сына - казака! - 
   Иван,  на  руках,  кружил  свою  Аннушку,  а  та  хохотала  на  всё  поле:  - Задавишь,  медведь  косолапый! -,  а  сама  обхватила  шею  богатыря,  прижималась  упругими  груд ками  к  груди  казака.  Иван  поставил  красавицу  на  ноги  и  та  оказалась  под мышкой  у  Ивана. Дед  Гайворон  пошутил:  - Мал  золотник,  но  дорог,  а  малые  девы - богини  любви! -  Женщины  зашумели  не  соглашаясь.  Одна  Фаина  защитила   Аннушку:      -Женщины  в  нашем  роду маленькие,  а  родили  богатырей,  которые  покорили  полмира.  Слава  женщине – матери.  Мужчины  погибают  в  битвах,  а  нам дарить  миру  продо лжение  рода.  Не  иссякнет  родник,  не  вытоптаны  всходы,  значит народ  не  погиб.  Он  слился  с  другими  племенами  и  выжил  в  их  рядах! -
Всем  стало  ясно,  что  она  говорит  о  монголах  и  о  300  летней  трагедии  мира.
Алексей  Шахворост  завидовал  друзьям.  Мать  у  него - казачка  вредная, какую  деву
не  приведёшь,  все  не  такие,  все  не  хозяйки,  не  кухарки,  а  гулящие. Обиделся  казак,  ушёл  к  вдове  в  примы.  А  примак,  он  всеми  обсмеян  и  обижен. Вот  и  жил  Алексей,  не  улыбался,  не  говорил,  а  больше  молчал,  слушал. Вдова – Марья,  ярославская  баба,  пришла  с  мужем  на  подработки,  да  так  и  прижились  на  Кубани.  Глеба  записали  в  казаки,  а  обучить  не  успели,  погиб  в  первом  бою.  Горевала  вдова,  поднимала  троих  сыновей,  а  тут  повезло  негаданно. Вернулась  с  огорода  в  дом,  а  во  дворе  незна комый  казак  плетень  поправляет,  а  сыновья  ему  помогают.  Так и  села  на  крылечко  с  корзиной  овощей  и  зелени  на  коленях.  Мужики  калитку  поправили,  мусор  смели  и  убрали,  а  Алексей  говорит: -  А,  что,  мать,  не  пора  ли   вечерять? -  Убежала  Марья  в  дом  вся  в  слезах,  стол  накрыла,  постель  расправила.  Мужчины  умылись  над  корытцем,  за  стол  по  старшинству  сели.  Во  главе  стола - отец,  по  правую  руку - старший  сын,  по  левую –младшие,  а  мать – напротив.  Из  одной  миски  щи  хлебали,  хлебом  заедали. Уложили  сыновей  на  печке,  легли  в  постель  и  замерли.  Вдова  соску чилась  по  мужской  ласке,  сама  подол  рубашки  подняла,  к  корню  жизни  прижалась.
Так  и  зажили,  ещё  трёх  дочерей  на  свет  пустили.
Марья  за  Алексея  всем  насмешницам  косы  поправила,  те  и  замолчали,  за   уважали.
Казак  в  доме  поселился,  не до  смеха.  Пришли  друзья  и  соседи,  двор  расширили,
«саж»  на  столбах  поставили,  кабанчиков  подбросили:  - Живите  не  тужите,  добро  копите,  нас  не  забывайте! -  А  как  забудешь,  когда  с  детства  не  разлей  вода и  на
пиру  и  в  битвах  всегда  рядом.  Дважды  Алексей  принимал  вражескую  пулю,  друга
заслонил, а сам в лазарете  оказывался. Друзья  шутили: - Алексей  на  лету  пули ловит! -   А  тот  молчал,  на  живого  друга  смотрел,  радовался: - Ты,  Володя,  спляши  за  меня,  да  песни  пой,  пока  живой! -  Маша  не  отходила  от  постели  мужа,  как  сестра  ухажи вала,  как  жена  жалела: - Горемычный ты  мой,  не грусти  я  с  тобой! - Алексей  отвечал:  -  Пуля – дурра!  От  пули  не  погибну,  а  саблей  меня  не  возьмёшь! -
Целовал  он  руки  Маше,  о  дочерях  беспокоился.  Маша  открывала  дверь,  и  окружала
казака  семья.  Младшая  дочь  на  руки  просилась,  старший  сын  конём  гордился:
 -Поверстали  меня  в  казаки,  атаман  кинжал  подарил,  говорит,  что  великим  мастером
из  рода   Муртазара  сделан,  в  горах  Кавказа.  Клинок  медные  пятаки  разрезает,  как  масло! -  Сын  выхватил  клинок,  замахнулся.  Отец  перехватил  его  руку,  сказал:
- Никогда  не  обнажай  без  дела,  а  выхватил, значит - бей, по  рукоять  вонзай  в  любого  врага,  на  друга  не  замахивайся! - отбросил руку сына.  Сын  спрятал  клинок, покраснел,  как  красная  девица: - Прости,  отец,  науку  запомню! -
Вошёл  доктор,  возмутился:  - Что  здесь  за  табор?  Марш  домой!  Казак должен отды
Хать, сил набираться! - 
                Глава 2
Расстрел   изменника
               
   Ударила  пушка  холостым  зарядом.  Собралась  станица   к  высокому  берегу  Кубани,
а  над  обрывом  человек  стоит,  на  людей  не  смотрит: - Изменника  изловили,  казнить
поставили! - крикнул  сотенный.
  Марьянский  казак,  женатый  и  уже  отец  двоих  детей,  был  взят  чеченцами  два  года
назад  в  плен.  Увели  его  в  горы,  в  яму  посадили  на  цепь,  выкуп  назначили. Сидел  казак, ночами звёзды пересчитывал, а днём выводили  его на волю,  кукурузные  початки
шеллушить,  зерно  в  муку  перемалывать.  Он  крутил  жернова,  а  молодая  чеченка
зерно  подсыпала,  посмеивалась: - Крути  не  крути,  а  счастье  не  закрутишь,  от  меня
не  убежишь! -  Казак  ловил  смуглянку,  к  груди  прижимал: - Вот  поцелую  раз,  второй  раз  сама  напросишься! -  В  горах  зима  разгулялась,  мягкий  снег  все  дороги белым  полотном  накрыл,  все  препятствия  спрятал.  Забыл  казак  родной  дом,  жену  и  детей,  а  главное  дружбу  братскую,  верность   казацкую.
  Станичный  атаман  вёл  переговоры  с  горцами  и  договорился  обменять  казаков  на  чеченцев.  Эта  новость  обрадовала  пленных,  а  его  опечалила.  Как  он  расстанется  с
прелестной  чеченкой,  как  оставит  Патимат  в  слезах?  Ночью  девушка  спустилась  к  нему  в  яму,  сбросила  одежду: - Возьми  меня  и  Аллах  соединит  нас.  Ты  мой  муж,
я  твоя  жена! -  Не  удержался  казак  и  понял:  любовь  не  имеет  преград.
  С  женой  его  окрутил  отец,  силком  под  венец  поставил,  а  здесь  сама  пришла,  сама
полюбила,  девичью  честь  подарила. Потерял голову казак.
Утром  пришёл  к  яме  брат  чеченки,  чтобы  пленника  на  обмен  вести  и  обмер. Его  младшая  сестра  обнимает  гяура,  стыд  потеряла. Замахнулся  он  кинжалом,  чтобы  покарать  преступников,  а  казак  руку  перехватил, нашептал  ему  на  ухо:  - Клянусь  Аллахом,  я  вернусь,  Ахмет! -   Так  сдавил  руку чеченца,  кинжал  из  руки  выпал.  Сестра  подбежала,  казака  собой  заслонила:  - Он  мой  муж!   Убей  меня,  а  его  отпусти!  Молчи,  брат,  моя  любовь  чистая,  не  для людей.  Аллах  соединил  нас! -  и  заплакала. Повёл Ахмет казака на обмен,  от  людей  глаза  прятал,  в  спину  подталкивал:
 - Не  вернёшься,  казак,  зарежу  Патимат,  и  забуду,  что  она  моя  сестра! -    Наконец  он  возвратился  в  станицу.  Встретили  станичники  холодно.  Как  же,  из плена  вер нулся,  как  ему  верить?  Жена  отдельную  постель  застелила,  детей  на  печь загнала,  от казака отгородилась. Встал казак,  оделся,  не  помнил,  как  в  горах  оказался.  Обошёл  все  секреты,  все  препятствия  преодолел,  в  мечеть  к  мулле  постучался,  принял  маго метанство.  Прославился  он   смелостью  своих  набегов  и  жестокостью  разбоев.  Награбил  калым,  брата  Патимат  встретил,  поклонился: -Отдай,  Ахмет,  сестру,  а  то  украду! -  Ахмет  обнял  казака – предателя  при  всём  народе,  крикнул: - Приглашаю  всех  на  свадьбу  моей  сестры.  Гулять  будем! – выстрелил из ружья.
Чеченцы - народ  суровый,  но  заулыбались,  из  ружей  палили,  лезгинку  танцевали.
Весь  аул  знал,  что  Патимат  беременна,  но  молчали.  Горы  слышат  голоса  людей,  а
возвращают  назад  эхом,  криками  шакалов.  Молчи,  горец,  не  буди  дивов!
  Жил  казак  с  Патимат  дружно,  детей,  как  золото   в  саклю  собирали,  соседей  не  обижали.  А  зависть,  она  злая.  Нашептал  мулла  горцам: - Проверим  казака.  Пускай
ворота  своей  станицы  отворит,  набег  возглавит! -
Пробрался  казак  в  станицу,  так  как  знал  все  лазы  и  проходы,  о  доме  вспомнил.
Решил  он  посмотреть,  как  дети  живут.  Перелаз  в  плетне  сам  делал,  шагнул  и  оказался  во  дворе  дома.   
   Прокрался  к  окну,  смотрит,  а  жена  его  на  коленях  перед  иконой  стоит,  молится.
Подросший  сын  во  сне  руки  разметал,  наверно  скачет  на  коне  крылатом,  врагов
мечом  рубит.  Дочь,  в  копне  волос  на  подушке,  красный  бутон  губами  целует,
улыбается.  Прозрачные  реснички  трепещут,  от  подков  бровей  улететь  мечтают.
Это  произвело  на  него  такое  впечатление,  что  он  тоже  пал  на  колени  и  стал  горячо
молится.  Прочитал  молитву  Аллаху,  потом  вспомнил  «Отче  наш»,  потом  покаянную  молитву,  осенил  себя  крестным  знаменьем  и  заплакал.
Заблудился  он,  как  в  пустыне  египетской,  родных  детей  оставил,  братьев – казаков
предал.  Как  представил  он,  что  ворвались  в  станицу  абреки,  рубят  и  режут  спящих
людей,  как  насилуют  женщин,  вяжут  вереницами  пленных,  как  плачут  его  дети,  и
раскаялся.  Вошёл  он  в  дом,  жена  увидела,  на  грудь  бросилась,  запричитала:
 -Прости  меня  грешную,  что  оттолкнула  тогда,  не  поверила  мужу,  а  поверила  злым
бабам.  Я  все  глаза  выплакала,  хотела  руки  на  себя  наложить,  да  сын  остановил,
сказал,  что  отец  у  нас  герой, любит  и  защитит  от  любой  беды! -
Обнял  он  жену,  к  груди  прижал.  Дети  проснулись,  к  отцу - матери  прижались,  а  сын  плачет,  говорит: - Я  знал,  папа,  что  ты  вернёшься! -  Поднял  он  дочь  на  руки,
родное,  детское  тепло  ощутил,  целовал  густые  волосы,   упругие   щёчки. На  улице  пропел  полночь  петух.  Казак  встрепенулся,  приказал  жене: - Оставь  меня  с  детьми,  а  сама  беги  к  сотскому! -
Жена  повиновалась,  вернулась  с  сотским  и  тремя  казаками.  Казацкая  дружба  не
забывается!   Хлопали  казаки  руками  по  спине  перебежчика,  журили:
 - Думали,  что  пропал  ты,  но   нет – вынырнул! -
Рассказал  он  о  готовящемся  набеге,  попросил  тихо  поднять  казаков,  сотню  вывести  к  переправе  и  залечь,  остальным  затаиться  на  валу  и  стенах,  драться  холодным
оружием,  бесшумно.  Разбежались  посыльные  по  станице,  подняли  полусонные  сотни,
выполнили  приказ  изменника.  Затаились  казаки  в  кустах  и  камышах,  выползли  на  вал  и  стены,  ждали  незваных  гостей.  Вот  от  реки  послышался  крик  утки,  ухнула  сова,  прощёлкал  соловей:  враг  наладил  переправу,  вниманье  всем,  к  бою!
Когда  горцы  подползли  к  валам  крепости,  ударила  пушка.  Казаки  окружили  врагов,
и  засверкали  карающие  клинки.  Бой  продолжался  до  рассвета.
Поле  перед  укреплением  покрылось  телами  убитых  и  раненных,  которые  звали  на
помощь,  проклинали  изменника:  он  навёл  горцев,   он  виноват  в  смерти  товарищей.
   Военный  трибунал  выслушал  подсудимого  и  приговорил  его  к  расстрелу.
Раздели  казака,  в  одних  панталонах  вывели  на  кручу  крутого   берега.  Руки  не  связали,  глаза  не  закрыли  повязкой.  Он  стоял  обнажённый  по  пояс.  Плечо  и  грудь
бугрились  рубцом  старой  раны:  - Нет,  не сдался  казак,  а  попал  в  плен  раненым! -
шептали  вездесущие  бабы.  Жёны  и  матери  погибших  казаков  кричали: - Смерть
предателю!  Он  осиротил  нас! -
Священник  стоял  рядом  и  слушал  исповедь  казака.  Вот  он  протянул  крест  для
поцелуя,  дал  осуждённому    отпущение  грехов.
Сотский  скомандовал: - Взвод!  Целься!  Пли! -  Прогремел  залп,  люди  ахнули,  казак
упал  в  воду.  Река  подхватила  и  понесла.  Видели,  как  голова  вынырнула,  пропала,
вынырнула  и  пропала.  На  кладбище  рыли  общую  могилу.
Атаман  подошёл  к  вдове  и  её  детям,  снял  папаху,  тихо  сказал: - Гордитесь  отцом!
Он  спас  станицу  от  разграбления.  Вечная  ему  память! -
Конвой  стрелял  холостыми  патронами. 
  Адыгеец – рыбак  выловил  утопленника,  чтоб  предать  земле,  а  тот  говорит: - Салям,
я  живой! -  Рыбак  вытащил  на  берег,  кричит:  - Жить  хочешь,  бегай!  Вода  в  Кубани
ледяная,  а  простуда – злая.  Скачи,  пока  согреешься! -   Лодку  закрепил  за  дерево,
подхватил  снасти  и  рыбу,  по  тропинке  побежал.  Бегут  старый,  да  голый,  в  адыгей ском  ауле всех собак всполошили, женщин напугали: - Бабай  шайтана  в  реке  выловил,  горе  нам! -  Хижины  адыгейцев  из  хвороста,  камышом  крытые,  глиной обмазанные.  Посредине  очаг  горит,   чёрный  казан  варевом  булькает,  лежанки  из трав  и  шкуры  баранов  горой  брошены.  Завернулся  казак  в  шкуры,  руки  к  огню тянет,  дрожит,  как  осиновый  лист,  зуб  на  зуб  не  попадает,  только  мычит.   Старик  зачерпнул  кипятка  медной  кружкой,  сотового  мёда  положил,  трав  подсыпал, «трясуну»  кричит: - Пей,  пока  горячий,  пока  пот  не  прошибёт,  а  я  уху  сварганю! -
 Кружка  большая,  руки  обжигает,  а  озвар  приятный,  летом  пахнет,  травами. Выпил  лекарство,  по  телу  тепло  пошло,  в  пот  бросило  и  в  сон.  Уснул  казак  и снится  ему  Патимат,  детей  руками  защищает,  на  казака  кричит: -  Сгинь  изменник с  глаз  долой,  из  сердца  вон.  Расстреляют  тебя  за  измену,  а  нас  в  рабство  продадут! -  Схватила  мужа  за  руку,  бегут  они  от  погони,  в  пещере  прячутся, любят,  как  в  первый  раз.  Вдруг  ударил  гром,  блеснула  молния,  очнулся  казак. В  хижине  адыгейцы  сидят  вокруг  очага,  из  казана  уху  кушают,  разговаривают:
 - Кому  дано  быть  повешенному,  тот  не  утонет.  Суждено  жить  до  ста  лет,  тот  и
в  огне  не  сгорит.  Такого  меч  не  берёт,  пуля  не  метит.  Любого  скакуна  заседлает,
а  врага  достанет.  Много  зла  на  земле,  как  ночь  чёрная,  а  солнце  встанет,  сердце
радуется.  Ты – Хазбулат,  лихой  джигит  был,  добычей  гордился,  а  сейчас  кто?
Простой  рыбак.  Выловил  утопленника,  а  он  иноверец  и  преступник.  Я  видел,  как  его  расстреливали,  но  промахнулись.  Сильный  человек,  в  ледяной  воде  не  пропал,  значить  жить  будет. Одеть  его  надо,  оружие  дать  и  отправить  туда, откуда  пришёл.  Мы  его  не  знаем,  и  знать  не хотим! -
   Старик  развернул  ковёр,  а  там  ружьё  старинное,  в  чеканке  дорогой,  сабля  перси дская   и  кинжал. Ножны и рукояти украшены яхонтами  и  алмазами.  Пояс широкий,  окованный  серебром,  турий  рог – пороховница,  трут  и  кресало:
 - Вы  знаете,  кунаки,  я  не  трус.  Это  богатство  добыто  в  честном  бою.  Сыновья  мои
погибли,  как  герои,  жена  ушла  в  мир  иной,  а  меня  смерть  не берёт. Был  я  абреком,
искал  в  поле   равного  в  бою,  но  не   нашёл.  Меня  предавали,  ставили  к  стенке,
склоняли  на  измену,  но  я  уходил.  Кто  помогал  мне?  Сила,  случай  и  удача. Русские  говорят,  что  это  ангел – хранитель  распростёр  надо  мной  крылья.  Стар  я, чтобы  сказкам  верить.  Возьмите  это,  но  чтобы  конь,  надёжное  оружие,  одежда были  завтра  к  вечеру.  Я  всё  сказал! -
  Адыгейцы  ушли,  старик  позвал  к  котлу,  пододвинул  ложку  и  лепёшки: - Всё  слышал?  Не  верь  льстецу.  Друг  позавидует  и  предаст.  Враг  отрубит  голову,  чтобы
погордиться.  Жена  состариться  и  отвернётся.  Дети  вырастут  и  выпадут  из  гнезда.
Только  верная  рука,  надёжный  кинжал,  да  быстрый  конь – твоя  защита. Дорога  к  дому  для  тебя  закрыта.  За  детьми  присмотрит  Аллах,  а  мулла  проклянёт в  своих  молитвах.  Не  обижай  бедных,  карай  богатых,  и  память  о  тебе  останется в  памяти  народов.  Никогда  не  расставайся  с  оружием;  если  оно  не  защитит,  то заставит  уважать.   Бурка,  это  твоя  мать.  Она  согреет  в  морозы,  закроет  от  ветра  и дождя.  Она  остановит  пулю,  примет  на  себя  удар  меча.  Конь – твой  друг  и  брат.
Сам  голодай,  а  коня  накорми.  Таковы  правила  абрека! -
   Старик  уложил  казака  на  лежанку,  покрыл  спину  горячей  мазью,  стал  её  втирать
в  тело,  делать  массаж.  Вскоре  казак  кричал  от  жара  и  боли,  а  старик  успокаивал:
 - Эта  мазь  на  медвежьем  жире,  простуду  прогонит,  молодость  вернёт.  От  боли  в
суставах  спасает,  раны  лечит.  Дам  её  тебе  в  дорогу! Сам себя лечить будешь! -
Он  набросил  на  спину  казака  бараньи  шкуры,  вышел  из  хижины.  Казак  уснул.
Очнулся  он  вечером,  натянул  шаровары,  из  лезгинского  сукна,  мягкие  сапоги,  которые  на  камнях  не  скользят,  черкеску  подпоясал  наборным  ремнём, два  пистолета  воткнул  за  пояс,  кинжал  проверил,  саблю  прицепил,  папаху  примерил, бурку  на  плечи  набросил,  ружьё  в  руки  взял,  и вышел  на  улицу.
Старик  держал  за  повод  коня,  а  три  адыгейца  крепили  к  седлу  перемётную  суму,
шептали  молитвы: -  Храни  Аллах  абрека в дороге, чтобы конь не споткнулся  и рука  не  дрогнула  в  бою! -
  Обнял  казак  старика,  адыгейцам  поклонился,  в  седло  поднялся,  пришпорил  коня,
по  тропе  поскакал.  Адыгейцы  стояли,  слушали,  пока  дробный  стук  копыт  не  пропал  в  ночи.  В  небе  мерцали  Стожары.
  Какие  дороги  водили  казака  в  диких  ущельях,  какая  пыль  покрывала  копыта  его  коня,  кто  видел? Древние греки говорили так: - Зов  крови  позовёт,   и   путник  направит  свои  стопы  к  родному  порогу.  Что  его  ждёт  на пороге жизни? -
   Мулла  закрыл  ворота  мечети  и  обомлел:  перед  ним  стоял  изменник,  играл дорогой  камчой: -  Говори  всё,  расскажи  правду! - приказал  он.
У  муллы  подкосились  ноги,  и  он  опустился  в  пыль  веков:  -  Старейшины  решили
проверить  тебя.  Ты  принял мусульманскую  веру, а остался  гяуром.  Ты  предал  воинов  Аллаха,  заманил  их  в  засаду. Женщины  не сбросят траурные одежды, пока предатель  не  будет  наказан.  Смерть  изменнику! - выкрикнул  служитель  ислама.
  Казак  щёлкнул  плетью: - Казаки  пленили  меня  и  расстреляли,  как  предателя. Ты дал  команду  к  нападению  и  погубил  воинов.  Вы  не  получили  мой  сигнал.  Мулла –
ты  предатель!   Я,  абрек  Ибрагим,  лишаю  тебя  звания  и  жизни.  Передай  чётки  и
Коран  молодому  мулле.  Он  посетил  Мекку,  стал  святым  человеком.  Он  не  станет
предателем.  Аллах  Акбар! -
  Мулла  посмотрел  назад. Жители аула стояли плотной  толпой,  всё  видели  и  слышали:  -  Смерть  предателю!» - закричали  люди,  как  один  человек.
Нукеры  абрека  подняли осуждённого с колен, поставили над  пропастью.  Самый  старый  из   старейшин  крикнул: - Презренный  трус  обманул  нас. На такого не тратят пули! -    Он  толкнул  осуждённого  в  грудь  и  тот  полетел  в  бездонную  пропасть.
   Молодой  мулла  открыл  ворота  мечети,  встал  на  молитву.  Жители  аула  долго
молились,  а  мулла  говорил: - Аллах  учил  истинных  правоверных  миру,   и  жить  в  мире  с  соседями.  Трудитесь,   и  ваш  хлеб  будет  святой  пищей  мусульман! -
  Абрека  окружили  дети,  а  самый  маленький  сын  взобрался  на  его  колени,  охватил
ручонками  шею: - Ты  герой,  папа!  Я  знал,  что  ты  вернёшься.  Мама  плачет,  а  я  не
плакал! -  Патимат  опустилась  на  колени,  прижалась  к  плечу  мужа:
- Я  сохранила  твой  нательный  крестик,  тайно  молила  Бога,    и  Аллах  услышал  меня.
Если  мулла  узнает,  назовёт  меня  предателем  веры.
Патимат – изменщица,  но моя  любовь  чистая,  не  для  людей! -
Нукеры  вскрыли  перемётные  сумы,  развязали  пленных  грузинок,  назначили  день  свадьбы.  Аул  забыл  горе  и  слёзы,  под  звуки  зурны  шагнул  в  вечность.
                Глава 3
На  просторах  моря

   Атаман  Антон  Коваль  расправил  усы,  крикнул  зычным  голосом:  - Левые,  табань!
Дружно  взяли! -  «Чайка»  разрезала  азовскую,  встречную  волну  и  пошла  к  Керчен скому  проливу.  Тридцать  три  боевые  запорожские  лодки  подняли  прямые  паруса,  поймали  ветер,  выстроились  в  кильватер.  Бывалые  морские  волки,  помнили походы  к  Босфору,  в  Крым  и  к  устью  Дуная.  Команда  из  тридцати  человек,  как единый  организм,  но  каждый  знал  своё  дело.  Солёные  брызги  стегали  по голым плечам  и  спинам,  черпальщики  черпали  черпаками  воду,  выбрасывали  за  борт.
По  шесть  вёсел  с  бортов  махали  широкими  лопастями.  Бурный  Керченский  пролив
прошли  на  одном  дыхании: -  Суши  вёсла!  Смена! - прозвучала  команда.
Чёрное  море  манило  прозрачной  волной.  Первый  казак  сбросил  шаровары,  обвязал  торс  канатом,  прыгнул  с  кормы  в  море: - Омоем  мутные  воды  Азовского  моря,
поклонимся  морским  богам! - кричал  казак,  а  канат  тащил  его  тело,  как  поплавок
в  потоке.  Вытащили  последнего  купальщика,  повар  открыл  крышку  казана.  Запах
разопревшей  каши  возбудил  зверский  аппетит: - Налетай  по  одному,  добавки  не  будет! - пригрозил  кашевар,  ловко  орудовал  увесистым  раздаточным  ковшом.
Когда  успел  сварить  кашу  с  мясом,  осталось  загадкой.
Послеобеденный  сон  даёт  силы  и  только  рулевой  и  вперёд  смотрящий  несли  свою
вахту.  Вот  атаман  Антон  очнулся,  со  стоном  потянулся,  осмотрел  горизонт.  Кавказские  горы  бросали  тень  на  прибрежные  берега,  а  в  тени  пряталась  турецкая
галера:  - По  местам  стоять,  смена  на  вёсла! -  закричал  атаман.
Казаки  махнули  вёслами,  «Чайки»  полетели,  охватили  галеру  с  двух  бортов,  пристро ились  к  корме: - Крючья  на  борт!  Хлопцы,  вперёд!  Руби поганых турок! -
Турецкая стража очнулась, грохнула  одинокая  пушка. Ядро булькнуло в волну, взды било  фонтан  брызг. А на  палубах командовали казаки. Турки  выскакивали из люков,  казаки  встречали  их  колотушками  по  голове,  оттаскивали  к  фальшборту, складывали  поленницей.  Вышел  капитан  галеры,  поднял  руки: - Часовых  повесить на  реях! Прозевали  прахоподобных. Султан  скормит  свиньям  и  бродячим  псам ваши глаза! -
закричал  он.  Казаки  грохнули  от  смеха,  а  казак  Крикун  вытащил  два  пистолета  и
кинжал  из - за  пояса  капитана,  один  пистолет  ткнул   турку  в  горло:
- Ты,  псина  султанская.  Завизжишь,  когда  пятки  поджарим. Говори,  куда  идёшь,  что
везёшь?  Где  флот  турецкий?  Говори  всё,  что  знаешь! - казак  толкнул  капитана.
Тот  упал  на  палубу,  завизжал  тоненьким  голоском,  глаза  округлились,  как  у  совы.
Вскоре  узнали,  что  галера  идёт  из  Анапы  в  Стамбул.   В  каюте  капитана  девушки
для  гарема  «Повелителя  вселенной»,  в  трюмах  зерно,  фрукты  и  овощи,  рыба.
Из  трюма  послышались  голоса  гребцов.  Кричали  на  многих  языках,  но  украинская
мова  всем  понятна.  Спустились  казаки  в  трюм, а  там  казаки – запорожцы  в  кандалах,  руки  цепями  к  вёслам  прикованы: - Братцы,  выручайте!  Лучше   смерть, чем  турецкая  каторга! -  Здоровенный  казак  потрясал  кандалами: - Ещё  не  нагулялся Остап  Бандура,  ещё  погуляет  шаблюка  по  головам  басурманов! – кричал  казак.
Он  вырвал  скобу  из  пола,  гремя  цепями,  пошёл  на  казаков: -  Дай  я  тебя  почмокаю,
на  руках  покачаю! - крикнул  он,  схватил  первого  казака,  подбросил,  как  ребёнка.
Срубили  цепи  с  гребцов,  а  на  их  место  посадили  пленных  турок.  Остап  погрозил
кулачищем: -  Смотри  у  меня,  не  балуй!  Поноси  ярмо  раба,  человеком  станешь! -
   Турецкая  галера  ушла  к  Темрюку,  к  пристани  Тамани,  а  «Чайки»  полетели  на  юг,
к  крепости  Хоста,  где  турки  их  не  ждали.  Ворвались  в  гавань  и  запылали  галиоты
и  галеры,  а  Таманская  флотилия  ударила  из  пушек  по  крепости.  Паша  Хасан
бежал  в  горы,  не  докурив  трубку  кальяна. «Зипунов»  набрали  столько,  что  пришлось  отправить  пять  «Чаек»  с  добычей.  И  пошли  на  север,  заходили  в  гавани, пускали  красного  петуха,  пленных  не  брали: - Нас  мало,  а  их  тысячи,  не  погрузишь,  не  уследишь!  Пускай  идут  к  гуриям  в  рай! Там узнают счастье!».
  Три дня пировала  дружина.  Армянские  и  еврейские  купцы  ухаживали  лично,  прислу живали   запорожцам,  собирали  дань  с  жителей  города.  Тучный  армянин шептал  на  ухо  атаману:  -  Еврей  Иосиф – знатный  ювелир.  Он  создаёт  произведения искуства,  для  двора  султана,  для  европейских  королей  и  папы  римского.
У  него  столько  дорогих  металлов  и  редких  камешков,  что  на  эти  ценности  можно
построить  три  таких  крепости,  как  Хоста.  Я  знаю  все  его  тайники  и  захоронки.
Увезите  его  с  собой.  Когда  он  поселился  в  городе,  моя  торговля  стала  падать,  я
несу  колоссальные  убытки.  Иностранцы  приезжают,  скупают  его  изделия,  а  на  мои
ковры  и  ткани  даже  не  смотрят.  Атаман,  спаси  бедного  армянина! -
   Казаки  ввалились  во  двор  еврея,  собрали  в  кучу  многочисленную  семью,  присту пили  к  допросу.  Еврей  рвал  на  себе  волосы,  когда  казаки  вскрывали  новый  клад,  перебирали  изумительные  кольца,  браслеты  и  ожерелья.  Когда  добрались  до брусков  золота,  еврей  заплакал: - Клеймо  султана  не  спасло  от  грабителей.  Я  беден, как  церковная  мышь! -  Он увидел армянина, поклонился ему:  - Возьмёшь,  брат, приказ чиком  на  склад.  Стану  сторожевым  псом  твоего  богатства.  Не  одна  копеечка не  пропадёт  из твоего кармана! -  Армянин  пожалел,  согласился.
  Два  народа,  гонимые  и  униженные,  они  проникали  в  поры  государства,  прибирали
к  рукам  ремёсла  и  торговлю,  займами  и  мошенничеством  покупали  королей.
  Казаки  оделись  в  бархаты  и  шелка,  рвали  их  на  портянки:  -Гуляй,  всё  наше! -
кричал хмельной  казак,  за  рога  тащил  упирающуюся  козу. Его  спросили: - Зачем  тебе  коза? -  Он  ответил: - Черкессы  утащили  единственную  козу.  Привезу  домой, жена  накормит  дочку  молоком! -  Сотенный  насыпал  ему  полную  горсть  золотых монет:    Держи,  казак,  три   отары,  да  стадо  коров  купишь,  жена  обрадуется! -  Но казак  продолжал  тащить  козу  на  судно.
  Малая  крепость Джубга отбила штурм казаков, на переговоры не согласились, кричали:    - Все  как  один  погибнем,  жён и детей зарежем,  но  не  покоримся! -
Казаки  уважают  смелых  джигитов,  подожгли  окрестные  хижины,  ушли  в  море.
  Посейдон  разгневался  на  казаков,  обрушился  на  суда  бурей  и  штормом. Огромные  волны  разбросали  корабли  от  Джубги  до  Суджук – Кале (Новороссийск).
Обессиленные  казаки  торопились в удобную  бухту,  а  попали  в  руки  турок. Заковали  их  в  кандалы  и  цепи,  и  прощай  свобода  и  воля.  Очнётся  казак  в  трюме  галеры,  проклянёт  судьбу  вольного  казака  и  заплачет.
Умные  командиры  прижались  к  берегам  Крыма,  где  их  встретили  русские  заставы,
снабдили  водой  и  пищей: - Держите  курс  на  Керчь,  а  там  и  Темрюк  рядом! -
кричали  солдаты,  провожали,  как  родных  братьев.
  Атаман  Котляревский  выслушал доклад   Антона  Коваля,  возмутился: - Вас  посылали  к  Анапе,  а  куда  вас  чёрт  занёс? - Атаман речной  флотилии  откинул  крышку  сундука.  Глаза  ослепил  блеск  алмазов.
    Еврей  Соломон,  в  простой  казачьей  одежде,  проник  в  присутственную  избу,  кланялся  дежурным  казакам.  Тучный  пристав  рявкнул  на  посетителя: - Что  надо?
Лезут  и  лезут,  как будь то  мёдом  намазано.  Кусок  хлеба  проглотить  не  дают! -
Перед  ним  на  столе  лежал  хлеб,  четвертина  сала,  зелёный  лук.  Из  под  стола
появилась  запотелая  бутыль  с  горилкой,  жидкость  забулькала  в  кружку.  Пристав
выпил,  крякнул,  ножом  разрезал  сало,  стал  закусывать.  У  бедного  еврея  потекли
слюни,  но  Талмуд  запрещает  есть  свинину.  Он  закрыл  глаза,  шептал  молитву.
Пристав  проглотил  кусок,  спросил: - Что  надо? -  Еврей  встрепенулся,  зачастил:
- Ваше благородие!   Бедный  Соломон  желает  послужить  Кубанскому  войску,  но  меня
не пустили во дворец атамана. Господин генерал, я  знаю  все  входы  и  выходы  в  Анапу.  Крепость  охраняют  конные  спаги,  им  лень  сойти  с  коней,  проверить  входящих,  а  выходящих  они  прогоняют  плетью. Можно пройти с обозом, или с корзиной  на  плечах,  а  потом  так  же  выйти!-
Приставу  понравилось,  что  его  назвали  генералом,  он  принял  торжественную  позу,
изрёк: - Поможем  твоему  делу.  Писарь,  он  же  начальник  штаба,  заинтересуется  вами,  придумает  ход  конём,  но  другие  дела  заедают,  некогда  мне! -
Еврей,  как  фокусник,  махнул  рукой,  из  рукава  упали  на  стол  две  золотые  монеты,
пропели  музыку  наживы.  Пристав  закрыл  их  жирной  ладонью,  вскочил: - Пойдём,
доложу  начальству! -  Он  прицепил  к  ремню  саблю,  одёрнул  китель,  шагнул  на
крыльцо: -  Семён,  подежуришь  за  меня! - сказал  он  уряднику.  Тот  в  ответ  лихо  козырнул.  И  пошёл,  как  слон,  топоча  сапожищами.  Еврей  семенил  следом.
  Вот  и  дворец  атамана  распахнул  двери. Здесь заседает дума,  решают  вопросы  войны  и  мира,  ведут  счёт  приходов  и  расходов,  награждают  и  карают.
Писарь  выслушал  еврея,  вскочил,  побежал  к  атаману: - Ваше  превосходительство!
Прибыл  еврей,  обещает  выкупить  казаков,  что  попали  в   Суджук – Кале  в  плен.
Просит разрешения  на  свободную  торговлю  на  земле  кубанских  казаков.  Какое  будет  решение? - Атаман встал, хлопнул писаря по плечу: - Вызвать атамана речной флотилии.  Он  удачлив  в  походах,  ему  и  братьев – казаков выкупать и выручать! -
Поскакали  вестовые,  собрали  казаков,  обрадовали  новым  походом,  а  когда  узнали,
что  пойдут  выкупать  казаков,  вся  флотилия  решила  идти  к  Анапе: - Мы  им  салазки
загнём,  без  выкупа  казаков  освободим.  Попробуют  казацкой  сабли,  даром  пленных
вернут! - кричали  казаки,  потрясали  саблями  и  пистолетами.
Соломон  слушал,  качал  головой: - Как  дети  малые,  право.  Таких  обмануть,  как  тору  прочитать,  одно  удовольствие!-  Он  выбрал  десять  казаков,  похожих  на  турецких
разбойников,  обрил  им  головы,  подрезал  усы,  одел  в  турецкую  одежду: - Вы – мои
слуги – охранники.  Ваше  дело  молчать,  да  толпу  разгонять,  когда  я  иду.  Когда  выкупим  казаков,  погоните  их  к  берегу  моря.  Плетей  не жалейте,  чтобы  похоже  было.  Рубцы  на  спине  от  плети,  путь  к  свободе! -
   Казаки  ворчали,  но  подчинялись  еврею: - Еврей,  он  умный.  Любого  вокруг  пальца
обведёт,  под  его  дуду  плясать  заставит! -
Летели  «Чайки»  к  Анапе, как  птицы,  вдоль  пристани  проплыли, к причалу  прижа лись.  Выскочили  янычары – разбойники  на  причал,  толпу  кнутами  разогнали,  купцу  поклонились,  а тот  шёл,  важный  такой,  страусовым  веером  помахивает,  мух отгоняет.  Турецкий  таможенник  подбежал,  ручку  протянул.  Золотая  монета  все двери открыла,  на  рабовладельческий  рынок  привела. А там рынок рабов шумит, стонет и плачет, плети
на спинах кровавые рубцы рисуют.
  Увидели  казаки  своих  братьев  полуголых,  голодных,  в  цепях,  бросились  к  ним.
Соломон  закричал  на  весь  рынок: - Здесь  не  трогать!  Вывезем   в  крепость   Хоста,
там  можете  шкуру  с  живых  снять,  на  кол  посадить! -  Турки  кричали,  в  казаков
мусор  бросали,  издевались: - Сядете  на  кол,  султану  поклонитесь!   Бродячим  псам
на  закуску,  русские  свиньи! -  Идущие  на  казнь  ничего  не  стоят.  Соломон  выкупил
всех  казаков,  в  уме  подсчитал  прибыль  от  сделки,  потёр  руки: - Удача  посетила
Соломона.  Одним  выстрелом  двух  зайцев  убил.  Получил  разрешение  на  торговые
операции  в  казацком  крае,  а  прибыль  от  сделки  все  расходы  окупила:  - Ах,  спасибо
Сулейману,  он  помог  советом  мне! - напевал  еврей,  гордо  шагал  к  причалу.
Слуги – разбойники  хлестали  пленных  кнутами,  плакали: - Потерпите,  братцы,  за  всё
с  османами  рассчитаемся.  Погуляем  вдоль  берегов  Чёрного  моря,  закрутим  волну
веслом,  а  врага  поцелуем  топором! -  Пленные  бежали  к  пристани  из  последних  сил,  прощались  с  жизнью  и  свободой:  - Хороша  была  кума,  да  горилки  нема,  а  горилка  появилась,  по  усам  прокатилась! - кричал  молодой  казак,  путался  в  цепях.
  Полетели «Чайки  к  крымскому  берегу,  на заставе  их  встретили  русские  солдаты
залпами  из  всех  видов  оружия.  Казаки  подняли  русское  знамя,  кричали:  - Мы 
казаки – кубанцы,  а  не  басурмане! -  Сбросили  с  бритых  голов  турецкие  фески,
надели  казачьи  папахи.  Солдаты  расковали  молодцов,  чистой  водкой  раны  промыли,
а  казаки  кричат: - Дай  горло  промочить,  что  добру  пропадать.  И  так  заживёт,  как  на  собаке! -  Выпили  чистого  спирта,  уснули,  как  убитые,  а  проснулись  тогда,  когда
лодки  к  пристани  Темрюка  причалили.  Вышли  бывшие  пленные  на  твёрдую  землю,
целовали  её  родимую,  плакали: - Прости,  мать – земля,  оплошали  в  походе,  узнали
унижение  плена,  на  голых  спинах  попробовали  жало  турецких  плетей,  зной  и  жажду  рынка  рабов.  Клянёмся  стоять  до  самого  смертного  часа,  умирать,  но  не сдаваться! -  Женщины  напоили  их  пенным  квасом,  жалели,  как  родных.
   Молодой  казак  спросил  атамана: - Скажи  Антон.  Зачем  так  хлестали  плетями,  когда гнали  на  пристань? -  Атаман  докурил  трубку,  ответил  так,  чтобы  все  слышали:
 - Плеть  свита  мастером  для  скота,  а  вы, попав в плен, в скотов превратились, казацкое  достоинство  потеряли.  Эти  плети  вам  на  вечную  память! -
  -Значит  мы - меченные! - крикнул  казак.
  - Да,  меченные!  Только  кровь  смоет  позор  плена!  Первым  бросаешься  в  бой,  пос ледним  выходишь  из  боя.  Вот  тогда  казаки  поверят  вам! -
  - Веди  атаман  на  дело. Все погибнем  в  бою,  чем  плакать  сердцем  от  унижения! - закричали  бывшие  рабы, срывали оборванную одежду, выставляли на показ старые раны.
  - На  дело  пойдём  всей  флотилией.  Дело  жаркое,  кровавое,  но  полезное.  Уничтожим
турецкий  флот  в  гавани  Анапы,  поможем  Кутузову  побить  турок  на  Дунае. Побьём  турок  на  Дунае,  Закавказье  притихнет,  на  земле  кубанской  настанет  мир. Вот так,
 казаки,  готовтесь послужить Отечеству!
   Кубанская  флотилия  срочно  перевооружалась.  На  бортах  лодок  крепили  малые  пушки – фальконеты,  готовили  сосуды  с «греческим  огнём»,  просмоленную  паклю  и  ветошь.  Учились  одним  бортом  стрелять  залпом,  а  казаки  другого  борта  заряжали.
   Пятьдесят  лодок,  на  каждой  по  тридцать  казаков,  отошли  от  пристани,  пропали
в  вечерних  сумерках.  Шпионы  и  лазутчики  подумали,  что  это  учения,  пошли  спать.
На  турецких  кораблях  погасли  мачтовые  огни:  ночь  прошла  тихо,  мирно.
А  от  утёса  вырвалась  гончая  стая  «Чаек».
   Как  гончие  окружают  кабана,  так  малые  лодки  окружили  огромные  турецкие
корабли,  и  полетели  огненные  шары  в  пушечные  люки,  на  палубу  и  на  снасти,  в  трюмы  и  каюты.  Из  трюмов  кораблей  вырвались  вулканы  пламени,  взорвались
сухие  пороха.  Тысячные  команды  взлетели  к  небесам,  покрутились  там,  и  рухнули
в  чёрные  воды.    «Чайки»  летели  на  крыльях  вёсел,  а  за  ними  погнались  турецкие
корабли,  которые  стояли  на  рейде.  Откинулись  пушечные  люки,  первый  залп
разбросал  ядра  по  Чёрному  морю.   «Чайки»  скользнули  к  Таманской  косе,  на  руках
перенесли  лодки,  а  разогнавшиеся  корабли  прочно  сели  на  мель.   Турки  сновали  по
накренившимся  палубам,  грозили  острыми  ятаганами,  плевались  в  море.
  В  ответ  им  ударили  фальконеты. Картечь  визжала  и  выла,  сметала  с  палуб  грозных  янычар,  египетских  мамелюков: - Аллах,  Акбар! - крикнул  непобедимый крокодил  Нила,  командующий  флотом,  выпрыгнул  за  борт.  Матросы  выловили   его из   воды,  затащили на борт  шлюпки.  Со  стороны  моря  появилась  Таманская  флотилия, отобрала  у  турок  ветер.  Пушечные  залпы  завершили  гром  боя.
    Бывшие  пленные  первыми  забросили  крючья  на  борт,  полезли  на  палубу  с мечами
в  зубах.  Голые  по  пояс,  они  рубили  турецких  матросов,  согнали  их  к  офицерским
каютам,  кричали: - Аман,  басурмане!  Всех  порешим! -
Матросы  сели  на  палубу,  забросили  руки  за  голову,  сдались  без  боя.
   Янычары  выбрались  на  берег,  карабкались  на  отвесные  скалы,  срывались,  падали
к  ногам мамелюков. Те рубили им головы,  как  главным  врагам, поработителям Египта.  Вековая  вражда  живёт  в  смелых  сердцах. 
   Казаки  погрузили  на  лодки  медные  пушки,  порох  и  ядра,  английские  винтовки,
французские  зарядные  ящики  на  кованых   колёсах,  ободрали  такелаж  и  паруса, про довольствие  и одежду, а жители  Темрюка  и  Тамани,  демонтировали  облицовку  каюты  адмирала,  из  благородного  красного  дерева,  сняли  тиковые  настилы  палуб,  пустили  красного  петуха.
   - Флот  Анапы  уничтожен! - доложил  атаман  флотилии,  бросил  на  стол  дорогое
оружие,  вымпел  командующего  турецким  флотом,  его  золотые  черевики: -  Босой
удрал  паша,  на  шлюпке  спасся.   Янычары  ушли  к  Анапе,  но  многие  не дойдут.
Анапа  не  вышлет  на  Дунай  подкрепление,  в  страхе  притихнет! -
  В   Карасунский   затон  вошли  гружёные  суда,  целовали  доски  причала.  Встретили
их  торжественные атаманские сотни, атаманы станиц, старейшины Кубанского Войска.  От  имени  купеческой  гильдии  поднесли  хлеб – соль,  выкатили  бочонки пива  и  вина.   Остап  Бандура  кулаком  выбил  днища,  зачерпнул  ковш,  выпил:
  -Слава  казацкому  роду,  бо,  нема  ему  переводу! -  закричал  он  могучим  басом.
Ликующие  крики  народа  докатились  до  Кавказских  гор, стряхнули  белые  шапки  с  вершин,  и  упали  снежные  лавины  в  ущелья,  перегородили  горные,  быстрые  реки.
    Кабардинцы  отправили  семьи  в  высокогорные  аулы,  устроили  засады  в  тесных
ущельях.  После  чёрного  мора  они  не  могли  собрать  крупные  силы,  перешли  к  обороне.  В  Марьянском  укреплении  комплектовали  два  пеших  полка  пластунов.
С  раннего  утра  до  позднего  вечера  казаки  учились  быстро  окапываться,  искусству
залпового  огня,  перебежкам,  построениям  и  рукопашному  бою.  Постепенно  выра ботали  приёмы  владения  холодным  оружием – бою  пластунов.
Многие  помнили  заповедь  Суворова:  - Тяжело  в  ученьях,  легко  в  бою! -
   На  западном  горизонте  надвигалась  гроза  1812  года.
                Глава 4
Золотые  ворохи  зерна

   Широкие  поля  кубанской  земли  стали  золотыми  от  спелого  колоса  пшеницы.
Колос  впитал  благодатные  соки  чернозёма,  налился  полноценным  зерном,  от тяжести
склонил  головы  к  земле.  Пришла  пора  уборки!  Прозеваешь  сроки,  упадёт  зерно  на
необработанную  землю,  пропадёт.  В  церкви  совершили  молебен.  Священник  окропил  святой  водой  первый  сноп,  благословил  на  труд,  как  на  подвиг.
Зазвенели  косы – литовки,  что не взмах,  то  сноп,  душа  радовалась.  На  краю  поля
утоптали  ток,  расстилали  пшеницу,  и  заиграла  в  умелых  руках  цеп,   крестьянская
молотилка.  Старик  Гайворон,  с  тройчатыми    вилами   в  руках,  переворачивал  солому,  покрикивал:  - Ударь ладошкой,  как  жёнку  гладишь  на  чужой  меже.  С  лаской  бей,  не  промажешь! -  Провеяли  первый  ворох  зерна,  засыпали  в  чувалы,  нагрузили  на  под воды,  отправили  на  станичную  ссыпку.  Это - золотой запас  станицы,  будет  лежать
до  следующей  уборки,  выручит  в  лихую  годину.  Ворох  вырастал  на  глазах.
  Солнце  палило  зноем,  а  ветерок – проказник,  затерялся  в  степи,  не  приносил  прох ладу.  Пшеница  стояла  стеной,  и  пошли  мажары  с  «дробинами»,  с  полноценной  пше ницей,  на  каждой  подводе – копна:  « Гей!  Цоб – цобэ!» - кричали  мальчишки, пого няли  ленивых  волов.  Ярмо  скрипело,  дышло  управляло,  колёса   гладили  дорожную  пыль.  Во  дворах  вырастали  скирды  не  обмолоченного  хлеба. Пшеничный  дух  золотой  соломы  наполнил  станицу  жарким  запахом  лета,  духом здоровья  и  народной  силы.  Хлеб - всему  голова!
   В станичном  затоне  грузились  «байды»  с  полноценным  зерном,  и  пойдут  караваны
судов  в  Ейск  и  Азов,  в  Керчь  и  Севастополь,  Таганрог  и  Мелитополь.
Кубанский  хлеб  во  всём  мире  славится!  Набирала  силы  житница  России,  окрепла и  выплеснулась  караваем  белого  хлеба,  кубанским  вином  и  сухофруктами,  солёным
салом  и  вяленой  рыбой.  Богател  казачий  край.
    Иван  Гайворон  улыбался  в  седые  усы.  Его  внук  Андрей  поймал  соседку  Зою,
повалил    на  копну  соломы,  жарко  целовал:  - Пора  женить  жеребца,  осенью  в  строй
поставят,  а  продолжения  рода  нет! - думал  старик.
Он  наколол  вилами  охапку  соломы,  поднёс  к  копне  и  замер:
  - Милый,  я  тебя  так  люблю,  ночами  не  сплю,  о  тебе  думаю! -
  - Да,  ягодка,  мало  времени  осталось  обниматься  да  целоваться.  Вот:  забреют  меня
в  солдаты,  поставят  в  строй  батальона.   Штык  вперёд  и  на  врага - шагом  марш! -
  - Возьми  меня  с собой.  Бурка  нас  укроет.  Верный  конь  от  беды  спасёт!-
  - Ногу  в  стремя  и  в  седло,  шашка  звонкой  стали! - припевал  Андрей.
  - Я бы  взял  тебя  в  поход,  атаман  суровый.  Затрубит  зарю  восход,  эскадрон  готовый!» - хохотал  он.
Зоя  заплакала,  запричитала: -  Тебе  только  бы  хохотать,  а  у  меня  сердце  замирает.
Срубит  тебя  злой  татарин,  а  у  меня  ни дочки,  ни  сыночка  нет,  памяти  не  останется. 
Только  и  память,  что  колечко  бирюзовое,  да  бусы  яхонтовые! -
   Иван бросил на копну охапку соломы, оборвал  шёпот влюблённых, подозвал  Ярослава:     - Вечером  пойдём  сватать  невесту.  Предупреди  Фрола  Пасмашного  и  его Фёклу,  что  Зинаиду  сватать  пора,  за  Андрея  нашего.  Они  давно  спелись! -
   Ярослав  почесал  в  затылке,  нашептал  жене: - Просмотрели  мы  сына,  а  его  пора
женить.  Дед  Иван  приказал   каравай  готовить.  С  караваем  хлеба  поклонимся  отцу – матери,  невесту  выкупим,  дочь  в  дом  приведём! - улыбался  Ярослав.
Усталое  солнце  остыло  в  Азовском  море  и  пропало.
   Урожай  выдался  богатый.  В  народе  говорят,  что  три  дождика  в  мае,  горя  не  знаем,  а  засуха  на   порожке,  завернут  в  рогожку.  Мудрость  народа  копится  веками.
Казаки  засыпали  закрома  и  сусеки,  к  свадьбам  приготовились.
Замесили  женщины  тесто  из  свежей  муки,  пироги  и  караваи  на  стол  выставили,
расписными  рушниками  накрыли.  Дух  в  хате  хлебный.
  Дед  Иван  выбрал  каравай,  на  сноху  притопнул: - Солонку  солью  наполняй,  горилки
четверть  наливай,  подарки  Фролу  и  Фёкле,  дорогой  платок  невесте.  Десять  золотых
червонцев – выкуп  родителям  за  невесту.  Они  вырастили  для  нас  дочь  Зою,  в  роду
Гайворон - прибыль.  Главное  нашего  Андрюшку  любит,  правнуками  наградит! -
  Нарядились  мужчины  в  новые  черкески,  папахи  на  бровь,  алые  башлыки  за  плечами,  газыри серебром сверкают,  шаровары  широкие,  удобные,  сапоги  сафьяновые.
Дед  притопнул  сапогом,  на  внука  кочетом  пошёл: - Держись  соколом,  казак,  а  нетто
стопчу,  молодицу  захвачу,  крепко  поцелую! -
Вышли  за  калитку,  к  дому  Пасмашных  направились.  В  станице  радость  не  утаишь,
кумушки  да  невесты  сватов  провожали,  посмеивались: - У соседей  невесты – вишенки,
а  им  персик  подавай! -  Дед  замахнулся  батогом  на  насмешниц,  отговорился:
 - Не  та  ягодка,  что  не  достать,  а  та,  что  во  рту  тает.  Не  любили  казака,  в пере старках  заневеститесь! - пугнул  он  девчонок.
  Постучали  в  калитку,  на  всю  улицу  крикнули:  - Открывайте  ворота,  заморских
гостей  встречайте.  Богатый  купец,  удалой  молодец,  голубку  высмотрел,  решил  в
шелковые  сети  поймать,  женой  назвать.  Где  хозяин  и  хозяйка,  где  голубка  сизокрылая?  Вот вам свежий  каравай, золотые  червонцы  получай,  невесту  показывай!-
Вышел  хозяин  и  хозяюшка.    Хозяин – георгиевский  кавалер,  с  достоинством  поклонился:  -  Ждали  гостей  желанных.  В  хату  проходите,  нашего  каравая  кушать! -
  Первыми  вошли  дед  с  бабкой,  отец  с  матерью,  а  жених  последний.  В  хате  под хватили  жениха,  в  красный  угол  посадили,  под  старинные  иконы.  Лампадка  горит,  лики  святых  высвечивает.  Перекрестились  казаки  на  иконы,  по  первой  рюмке опро кинули,  невесту  потребовали: -  А покажите  товар  лицом,  не  косоглазая  ли,  не
хромая.  Нам  кобылица  нужна  здоровая,  чтобы  сразу  в  хомут  запрячь  и  на  всю  жизнь! -  Вышла  Зоя,  красивая,  как  невеста,  по  комнате  прошлась,  улыбкой  так  и
светится.   Жених  её  за  руку  поймал,  рядом  посадил: - Любовь  наша – чистая.  Рядом
пойдём,  как один,  от  людей  не  спрячемся.  Спасибо  отцу – матери,  что  деву  невестой
вырастили,  красотой  и  здоровьем  наградили! - сказал  Андрей,  Зою  поцеловал, родите лей не постеснялся: -  Ну,  что,  сват,  свадьбу  празднуем,  приданое  показываем? -
Сват  поднялся  во  весь  свой  богатырский  рост,  сватьям  поклонился,  крест  на  груди
поправил: -  Приданое  даём  такое:  коровка  с  телёнком,  кобылицу  с  жеребёнком,
овечек  табунок,  гусей  и  уток  по  паре,  курочек  с  боевым  петухом,  чтоб  зори  играл,
молодых  тревожил,  Кто  рано  встаёт,  тому  бог  даёт.  Спелись  молодые  без  нас,  так
пускай  живут,  внуками  радуют! -  Расцеловались  сваты,  тем  договор  подписали.
  «Мчат  тачанки  под  венец,  тройки  в  бешенном  аллюре,  дар  Валдая – бубенец,  захлебнулся  песней  юга».  Гуляла  станица,  белые  флаги  с  красным  пятном  девичьей
чести  носили,  ряженые  всех  гостей  обошли,  а  их  больше  сотни,  всех  одарили.
Качали  на  качелях  в  калитке,  оброк  на  подарки  родителям  собрали,  их  старость  утешили.  Плакала  Фёкла,  приговаривала: - Отдали  кровинку  в  чужие  руки,  от  сердца
оторвали! -  Фрол обнял  супругу: - Так  на  Руси  водится,  молодым  своё  гнездо  вить,
а  старым  на  их  жизнь  радоваться! -
    В  Екатеринодаре,  в  затоне,  суда  бортами  трутся,  под  погрузку  очередь  выстроили.
Рязанские  мужики  нанимались  артелью,  за  звонкую  монету.  Козла  бурлацкого  на
спины  закрепили  и  пошли  вереницами  мешки  с  зерном  таскать.  Тяжесть  мешка  к
земле  гнёт,  заставляет  бегом  бежать: - Уходи  с  дороги,  стопчу! - слышатся  крики.
Соломон – еврей  под  навесом  сидит,  подорожные  листы  капитанам  подписывает,  печать  ставит.  На  печати – звезда  Израиля  и  имя  еврейского  банка.  В  разных  горо дах  мира  банк  обязуется  выплатить  любые  кредиты.
Он  смотрит  на  мужиков,  думает: - В  Египте  кули – голые,  в  набедренных  повязках, а
русские  рабы  в  посконных  рубашках,  но  рабы.  Народ  Израиля  гоним  по  свету,  но
рабов  евреев  нет.  Еврей  владеет  ремеслом  и  золотом,  его  не  заставишь  таскать  тяжести.  Грамотные  учётчики  хозяину нужны,  а  евреи  грамотные.  Знают  арифметику  и  иностранные  письмена.  Неграмотный  хозяин  без  еврея,  как  без  рук! -
  Соломон  прикрикнул  на  помощника: - Счёт  давай!  Зерно  рекой  течёт! -
Степные  станицы  везли  хлеб  обозами,  годовой  оброк,  а  городские  чиновники  прини мали,  оптом  купцам  продавали.  В  городских  амбарах  мыши  с  голоду  вымерли.
Сотский  доложил  атаману: - Ваше  превосходительство! Город  останется  без  хлеба!
Всё  продадут  евреи, ворочают миллионами, а рук не марают! -
Генерал – майор  хлестнул  плетью  по  сапогу: - Конвой!  В  ружьё! -
Вышел  на  площадь,  сел  в  открытую  карету.  Полусотня  выстроилась  за  каретой.
Редко  выезжал  генерал,  народ  приветствовал  главу  Кубанского  войска, стоя.
По  не  мощёной  улице  приехали  к  городским  амбарам.  На  току  высился  ворох  зерна.  Сизый  дымок  вырывался  из  вершины  холма:  - Хлеб  горит! - крикнул  генерал.
К  нему  подскочили  городские  чиновники,  поднесли  чару  на  блюде: -  Откушайте,
Ваше  превосходительство!  Урожай – богатый,  всем  хватит! -
Генерал  выпил,  посмотрел  на  вереницы  мужиков,  с  мешками  за  плечами,  подумал:
  - Ладно  работают  холопы.  Половина  капитала  попадёт  в  войсковую  казну,  половину
разворуют.  Такова  власть  на  Руси.  Царь  бессилен  против  коррупции,  а  наше  дело
воевать,  границу  от  закубанцев  охранять,  а  коммерцией  евреи  займутся! -
Он  подозвал  начальника  городских  амбаров: - Зерна  по  списку  сколько  получил?
До  посевной  срок  немалый,  до  уборки  того  более.  Смотри  у  меня! - погрозил  пальцем.   Чиновник  изогнулся  в  поклоне: - Всё,  как  положено,  до  зёрнышка -,  а  сам
думал: - Не  сносить  мне  головы,  если  генерал  в  амбар  войдёт! -
Но  генерал  опьянел  от  рюмки  горилки,  захотелось  вздремнуть  в  дворцовом  покое.
Он  махнул  рукой,  откинулся  на  спинку  сидения: -  На  западе  трубы  трубят.  Прикажи
продавать  зерно  в  российских  городах! -  приказал  он  адъютанту.
Тот  подумал: - Поздно  хватился  генерал,  весь  урожай  оптом  продан  за  границу.
Купцы  заработают  миллионные  состояния,  а  народ  опухнет  от  голода.  Зимой  цена
на  хлеб  подскочит  в  несколько  раз! -
   Золотые  ворохи  зерна!  Народное  богатство  разворуют  мошенники  всех  мастей,  и
будут  с  презрением  смотреть  на  голодного,  нищего  и  убогого.
   Крепкие  хозяйства  в  казачьих  станицах.  Живность  всякая  по  двору  бегает,  зерном
питается.  Отвезёт  казак  кабана  на  рынок,  за  рубль  сторгуется,  рад,  что  подарками
семью  порадует,  едет,  песни  поёт: - Кусок  масла,  кусок  сала,  чтобы  жизнь  весёлой
стала! -  В  полях  убирали  остатки  кукурузы,  подсолнечника.
В  подвалы  закатили  бочки  квашеной  капусты,  огурчиков  и  помидорчиков.  Уборка
завершила  годовой  круг.  Придёт  пора  посевной,  закрутит  новый  год.
                Глава  5
Договор

   На  Прикубанском  хуторе  семья  Остапа  Чухно  пополнилась  внуками  и  правнуками:
  - Двадцать  лет  прошло,  как  затеплила  жена  очаг,  прилегла  на  лежанку  и  не  встала.
Трёх  сыновей  женил,  внуков  нянчил,  жену  не  забывал.  Отделились  сыновья,  дома
поставили,  отца  уважали.  Роман  вернулся  из  похода,  черкешенку  привёз,  приданое
богатое.  Любили  они  друг  друга  нежно,  пять  сыновей  на  свет  вывели,  да  дочерей,
а  сколько,  не  помню! -  Остап  улыбнулся,  разжёг  глиняную  трубку:  - Турецкая  трубка,  из  похода  привёз.  Бывало:  всей  семьёй  трубку  искали,  дед  обронил,  а  она
оказывалась  в  тайном  кармане.  Вот  смеху  то  было! -
Из  дома  вышла  Вера,  вторая  жена,  кружку  компота  принесла:  - Попробуй,  отец,  по  моему,  в  пору  устоялся! - сказала,  присела,  к  плечу  прижалась:- Добрая  жёнка – Вера,  а  вот  и  Светланка  бежит,  как  подсолнух  цветёт.  В  честь  сестрички  назвали. Угасла  невеста  Романа,  чистым  ангелом  в  рай  отправилась,  а  память  в  сердце  осталась.  Роман  тайком  приходил  на  могилу,  я  видел,  но  молчал.  Зейнаб  замечала, не  упре кала,  только  нежней  любила.   Сыновья  уходили  в  походы,  все  заботы  и  работы  на  плечи  женские  ложились.  Всей  семьёй  за  жизнь  боролись! -
Светланка  подбежала,  на  колени  к  отцу  вспорхнула,  как  птичка  защебетала:  - За  рекой  черкесы  бродят.  Кинжалы  у  них  большие,  папахи  лохматые,  кони – звери! -сказала,  залилась  колокольчиком.  Остап  посмотрел  за  реку,  ни чего  не  увидел:
  - Племенную  кобылицу  привела  невестка.  На  породистых  кабардинцах  гарцуют  сыновья  и  внуки,  атаманы  завидуют.  Род  коней – арабов  в  Кубанском  войске  есть! -
  Подошли  сыновья,  сели  на  лавочку.  Улыбнулся  Роман,  сказал: -  А  угости  табачком,
отец,  дай  из  твоей  трубки  покурить! -  Дед  ответил,  как  положено: - Трубку,  коня  и
жену – никому.  Табачок  в  поле  силы  набрался,  поделиться  можно! -
Он  достал  кисет,  отсыпал  сыновьям  на  одну  закрутку,  похвастался,  похвалил  жену:
  - Такого  кисета  в  войске  нет,  добрые  руки  вышивали! -
Все  засмеялись,  потому  что  много  раз  слышали  эти  слова,  а  баба Вера  зарделась,  как  молодая: - Сидайте  к  столу,  хлопцы,  компотом  угощу! - побежала  в  хату.
    На  огонёк  собралась  вся  семья  Остапа  Чухно.  Невестки  бегали  от  стола  в  хату
и  скоро  на  столе  появились  пироги  и  пампушки,  вареники  со  сметаной,  варенье
трёх  сортов,  домашняя  колбаса  и  сало.  Белый  хлеб  нарезан  такими  ломтями,  что  один  кусок  возьмёшь,  сыт  будешь.  Сноха  Зейнаб  подошла,  на  груди,  под  платком,
что - то  прятала.  Распахнула  платок,  а  там  четверть  горилки.  Поставила  на  стол,
улыбнулась: - Уборку  хлеба  завершили,  пора  отметить  урожайный  год! -
Мужчины  закричали  Ура,  захлопали  в  ладоши:  - Ну,  Роман,  жёнка  у  тебя  молодец.
Угадала  наше  желанье,  наливай  по  полной! -  Роман  налил  первую  стопку,  протянул
отцу: -  Первая  чаша  отцу – матери,  с  поклоном,  от  детей  и  внуков.  Пробуй,  отец,
горилку   нового  урожая! -  Все  встали,  подняли  чаши  во  здравие  на  долгие   годы.
Отец  выпил,  крякнул: - Урожай  удался  на  славу.  Попотели  в  поле,  зато  хлеб  на  столе.  Нам  бы  мир  на  земле  утвердить,  без  войны  пожить.  Пшеницы  запасли  на
три  года,  можно  с  кем – то  поделиться! -
  В  кругу  родных  пир  весёлый.  Светланка  первая  в  пляс  пошла,  ножкой  притопнула,
платочком  над  головой  махнула,  поплыла  павой.  Даже  дед  три  раза  притопнул,
согнулся  в  спине: - Ох,  спина  моя  не  та,  да  и  ноги  не  те!  Устало  тело,  а  душа
покою  не  даёт,  за  молодыми  тянется! -  До  поздних  петухов  шумел  хутор.
   Бек  Хот  в  подзорную  трубу  рассматривал  хутор.  Посчитал  дома,  строевых  коней,
мужчин  рассматривал,  как  в  строю,  женщин  взглядом  раздевал,  а  сестру  не  узнал.
Улемы  торопили  бека,  предлагали  напасть  на  хутор,  всё  взять  силой.  Хот  молчал,
взглядом  отстранял  торопливых,  думу  думал: - Не  скажешь  горцам,  что  сестра  казачкой  стала,  в  христианской  вере  живёт,  казаков  на  свет  пустила.  Не  скажешь,
что  Роман – кунак  и  брат,  что  кровно  сроднились,  двадцать  лет  не  виделись.
Надо  всё  решить  миром.  Походы  на  Грузию  отбивают  русские  солдаты,  а  казаки
гонят  по  горным  тропам,  как  горных  баранов,  скоро  до  аула  доберутся.
Люди  много  лет  не  видели  хлеба.  Лепёшки  с  кореньями  и  травой  выпекают,  дети
болеют,  старики  умирают,  надо  вражду  решать  миром. Аул большой,  ремёсла  разные,  торгуй  и  забудется  война.  Роман  и  Зейнаб  помогут  заключить  мир  с  казаками.  Спорные  земли  с  адыгейцами  придётся  отдать  Кубанскому  войску.
Пускай  ставят  свои  станицы.  На  реке  Уруп  вырастёт  станица  Удобная,  сам  место
выбрал  для  крепости.  Казаки  прикроют  границу  с  севера! -
   Он  протянул  подзорную  трубу нукеру,  приказал: -  Приготовьте  три  рыбацкие лодки,  пойдём  в  гости  к  Роману.   Подарки  дорогие  готовь! -
Нукер  был  участником  каравана  Зейнаб,  доложил  Беку  о  казацкой  свадьбе  и,  что
сестра  будет  счастлива.  Многие,  кто  был  в  этом  походе,  погибли,  но  держали  язык
за  зубами.   Хот  покинул  седло,  осмотрел  лагерь,  расставил  секреты  и  дозоры.
Воины  резали  баранов,  готовили  бишбармак.  Пятьсот  воинов  привёл  Бек.
Адыгейцы  покинули  свои   аулы,  ушли  в  леса.  Они  знали  отвагу  карачаевцев  и  черкесов,  а  именем  Хота  пугали  младенцев.
  Приготовили  лодки,  погрузили  подарки,  Бек  Хот  выстрелил   в  воздух.  Посмотрел, 
как  забегали  казаки,  хватали  оружие,  встали  на  свои  места,  приготовились  к бороне.  Улыбнулся,  когда  увидел,  что  и  женщины  залегли  с  ружьями  в  руках:
  - Молодец,  Роман,  обученный  отряд  имеет,  постоит  за  себя,  за  детей  и  стариков -
Он  встал  в  лодке  в  полный  рост,  скрестил  на  груди  руки.  Видно  было,  что  войны
едут  в  гости.  Из  оружия  только  кинжалы,  но  все  знают,  что  горец  с  кинжалом  не
расстается:  - Роман!  Принимай  гостей! - крикнул  Бек – Встречай кунака с товарищами! 
   Роман  бросил  ружьё,  вскочил,  раскинул  руки,   побежал  к  причалу:
  - Брат  мой  Хот!  Ура!  И   на  нашей  улице  праздник! -
Кунаки  обнялись,  трижды  поцеловались,  по  русскому  обычаю,  хлопали  по  спине,
мерили  силы  руками: - Будь  здоров  брат! - кричали  они, и радость  играла  в  из  глазах.  Войны  смотрели,  улыбались.  В  горах  не  принято  так  радоваться.   
Всё  население  хутора  выбежало   на  берег,  а  дети  Романа  окружили  Бека. Он  поднял  на  руках  младшего  племянника,  снял  с  ремня  кинжал,  подарил:
  - Поднимай  кинжал  только  против  врага! - сказал  Хот,  пощекотал  бородой.
Малец  бежал  к  хутору,  кричал:  -  Мама,  абрек  не  убил  меня,  а  поцеловал.  Он  не
страшный.  Он  подарил  мне  свой  кинжал.  Теперь  я  настоящий  казак! -
Мать  подняла  сына,  прижала  к  груди: - Дядя  самый  добрый, у него  львиное  сердце! -  По  обычаям  гор,  женщина,  молча  встречает  мужчину.
   За  широким  столом  усадили  гостей,  уселись  по  старшинству  только мужчины,  женщин  за стол  не  пригласили.  По  законам  гор  не  положено.
  Остап  Чухно  наполнил  старинный  рог  домашним  вином,  протянул  Беку:
  -  Как  говорили  древние  греки,  первая  чаша - дорогому  гостю,  а  вторая – хозяину.
Виноград  Изабелла  имеет  нежный  вкус,  бодрит  и  укрепяет  силы. Пей до дна! -
   Пей  до  дна,  брат,  пусть  наши  сердца  наполняются  любовью,  а  не  ненавистью.
Мой  дом – твой  дом.  Бери  всё,  что  понравится.  Дарю  коня – араба  и  пару  кобылиц.
Вот  он  красавец.  Только  князю  под  седло  такого  скакуна!  Ура  Беку! -
Все  встали,  подняли  чаши  за  здоровье  гостей  и  хозяев.
Хоту  понравилось,  что  его  назвали  князем,  он  кивнул  нукерам  и  появились  подарки
всему  казацкому  роду.
  Играла  зурна,  дробил  барабан,  нукеры  танцевали  «Лезгинку».  И  вдруг  в  круг  выплыла  горянка,  в  черкесском  наряде.  Шелковый  платок  закрывал  голову  и  лицо,
и  только  прекрасные  глаза  улыбались,  манили  и  звали.  Нукеры  упали  на  колено,
ладонями отбивали такт танца.  Гортанные  выкрики  падали  на  волны  реки,  отражались  от  Кавказских  гор,  возвратились  ликующим  эхом.
  Поднялся  Роман,  встал  Бек,  обнялись,  пошли  в   комнату,  вести  разговоры.
В  комнату  впорхнула  Зейнаб,  упала  на  колени  перед  братом: - Спасибо  брат  за  наше  счастье! - заплакала.  Сердце  горянки  тянется  в  горы.  Хот  обнял   сестру,  целовал  смуглые  щёки:  -  Ты  моя  самая  главная  удача.   Карачаево – черкессы  породнились  с  казаками.  Наша  дружба  на  веки,  крепче  камня! -  Все встали, прижались друг  к  другу.  В  комнату  вошла  баба  Вера,  на  разносе  принесла  чай  и  сладости.  Зейнаб  закружила  старушку,  вместе  выпорхнули  из  комнаты.
  Роман  отпил  чай,  спросил: -  Какие дела  привели  Бека  за  Кубань?» - поставил  пиалу,
смотрел  в  глаза  другу.  Тот,  как  всегда  невозмутимо,  пил  чай:
- Тяжёлые  времена  пришли  на  Кавказ. Удаль  абрека  не  приносит  богатство,  а  только  кровь  и  смерть.  В  аулах  не  остаётся  мужчин.  Старики  и  дети  болеют,  нет  хлеба.
У  меня  пятьсот  джигитов,  можно  разжечь  пламя  войны,  но  нужен  мир.  Хот  устал
воевать.  Кубанский  хлеб  вернёт  силы  карачаево – черкессам.
Подпишем  мирный  договор,  займёмся  торговлей,  у   народов  появится  надежда.
Как  говорили  древние  греки – худой  мир  лучше  войны.
Я  отдаю  спорные  земли  казакам.  На  реке  Уруп  поставите  укрепление  Удачное.  Сам
выбрал  место  для  крепости.  Удачное  место   разделит  два  враждующих  народа.
Решай  атаман,  утро  приносит  свежие  мысли! - он  потянулся,  зевнул.
Роман  вышел,  позвал  братьев:  - Скачите  в  Екатеринодар  в  Войсковое  управление.
Писарю,  казначею  и  атаманам  доставите  пакет.  Без   их  решенья  не  возвращайтесь! -
Поскакали  братья  на   резвых   жеребцах – арабах,  только  ветер  свистел  в  ушах.
Заскочили  к  станичному  атаману,  доложили,  как  положено.  Тот  выделил  десять
казаков  конвоя:  дело  важное,  государственное.  Отстали  казаки  на  тридцатой  версте,
кони  не  выдержали,  а  арабы  шли  широким  намётом,  только  комья  из  под  копыт.
Прискакали  в  город,  всполошили  дежурную  сотню,  вошли  в  кабинет  Атамана,
доложили: -  Прибыли  от  старшины  Романа  Чухно  с  пакетом! -
Атаман  вскрыл  пакет,  позвал  писаря.  Собрались  атаманы  управления,  писарь  зачитал
статьи  договора.  Обсудили  все  за  и  против,  приняли  единогласно.
   Атаман  Кубанского  Казачьего  войска  катил  на  тройке.  Атаманская  сотня  окружила
экипажи, покрикивали    встречным:  - Пади  с  дороги,  стопчем!-
Братья  прискакали  на  хутор,  доложили  старшине  Роману.  Бек  Хот  удивился: - Они
твои  братья,  а  козыряют,  как  простые  казаки! -
Роман  ответил:  - В  строю эскадрона все подчиняются уставу, слышат  и  видят  команды  сотенных  командиров,  потому  казачья  лава  непобедима!  Бывает, что сын отцом и братьями командует, посылает их в огонь и воду! -
   Трём  русским  мужикам,  проживающим  на  хуторе,  он  приказал  вести  зерно  на
станичную  мельницу.  Нагрузили  три  подводы  мешками  с  зерном,  тронулись:
  - Мельнику передайте поклон от старшины Романа,  пускай  без  очереди  сделает  дело!-  приказал  он.   Со  стороны  станицы  показались  всадники.  Роман  крикнул  команду:      - Полусотня, строиться! - Встали в строй отец, два  брата  и  десять  сыновей и  племян ников – казачий  род  Остапа  Чухно.  Самому  младшему  одели  ремень,  а  на  нём  кинжал  Хота,  который  достал  до  земли.  Засёдланные  кони  стояли  у  привязи, грызли  удела.  Карета  Атамана  подкатила  к  строю,  остановилась,  Атаман  ступил  на землю,  размял  ноги,  шагнул  навстречу  Роману: - Господин  атаман!   Прикубанский  хутор  к  бою  готов! - доложил  старшина.  Атаман  пожал  ему  руку,  обнял   старика Остапа: - Благодарю за  службу,  казаки! -  С Остапом они ходили  в  гибельный  персидский  поход.  Вернулись,  болели,  но  выжили.  У   Остапа  на  глазах – слёзы.  Атаман осмотрел строй рязанских повольников,  понравились.  Одежда  казачья,  оружие  исправно: - Всех вер стать в  казаки! - приказал  писарю.
А  за  хутором  построились  сотни  соседних  станиц,  полк  старшины  Романа  Чухно.
   Пропела  труба:   - Внимание   всем! Для  встречи,  смирно! - Полк  замер в  строю.
Атаман,  Бек  Хот,  Роман  пошли  вдоль  строя.  Казаки  ели  глазами  своих  командиров.
Полк  прошёл  на  рысях,  отдали  честь  полковому  знамени. Удалое  Ура и сотни пошли  к  своим  станицам. Бек  Хот  покачал  головой: - Казаков  не  победишь,  не  уничтожишь.                Как  сохранить  народы  Кавказа? - думал  он.
   За  круглым  столом  сели  атаманы  Войскового  управления,  судья,  писарь,  казначей.
Бек  Хот  подписал  статьи  договора:  - Десять  лет   мир  между  народами.   Спорные  земли  отдаю  казакам.   Крепость  Удачная – граница.  Дорога  до  крепости  протоптана 
джигитами.  За  всё  это  казаки  доставляют  караванами  муку  и  зерно,  охраняют  гра ницу.  Товары  горцев - на  рынки  Кубани.  Посредников  и  скупщиков  не  потерпим,
свои  купцы  найдутся.  Торговать  без пошлины.  Расцветёт  торговля,  настанет  мир! -
   Атаманы  закрепили  договор  доброй  горилкой,  казацкой  закуской,  весёлой  песней.
Решили:  сто  семей  переселить  на  реку  Уруп.  Три  сотни  пришлых  мужиков  напра вить  землекопами.   Укрепление  строить  так:  ров - три  метра  глубиной,  вал поднять  до  шести  метров.  На  валу  поставить  пушки  и  мортиры. Дать залп из всех орудий,  чтоб  горы  услышали  гром  русского  бога  войны.
   Джигиты  погрузили  муку  и  зерно  на  вьючных  животных,  стреляли  в воздух,  гарце вали  вокруг  каравана.  Первый  раз  они  возвращались  с  добычей  и  без  потерь.
Обоз  переселенцев,  под  охраной  сотни  казаков,  шёл,  по  сторонам  оглядывался:
 - Идём  прямо  в  пасть  снежного  барса,  да поможет нам  Бог  и  Пресвятая  Богородица!  Казацкое  счастье  на новом месте найдём,  или  в  бою  погибнем! -
   Роман  провожал  Бека  до  первых  горных  перевалов: - Эти  земли  адыгейцы  отдадут
казакам  и  окажутся  внутри   Казацкого  Войска,  они  станут  мирными! -  сказал  Роман.  Бек  улыбнулся,  ответил: -  Пока  я  жив,  мы – братья.  Пожелай  мне  жить  вечно! - Бек  захохотал.  Грустный  Роман  вернулся  домой,  собрал  жену  и  детей, обнимал,  одарил  подарками.  Старшим  сыновьям  сказал: - Начнём  тренироваться  по  казацкому  обычаю.  За  конём  смотреть,  холодное  оружие  отточить,  ружьё  чистить  вечером.  За  нару шение  устава - три  наряда  на  конюшню! -
Сыновья  стояли  по  стойке  смирно. Жена  шептала  на ухо Роману: - Они  твои  сыновья,  а  ты  их  на  конюшню!-  Роман  обнял  жену,  ответил: - Они – казаки.  В  бою и  в  похо де  выживает  сильный  и  умелый! -


Золото  предков
                Глава  6
  Разгневался  Бог  и  наслал  на  город  полчище  злых  татар.  Рубили  войны  головы
басурманам,  одну  срубят,  три  появляются.  Увидел  князь – воевода,  что  гибель  надвигается,  позвал  верных  дружинников: - Тайным  ходом  попадёте  в  пещёру.  Там
собраны  золото  скифов,  статуи  богов  и  богинь  Греции,  дорогое  оружие  Кавказа.
Надо  заложить  вход  в  пещеру,  обрушить   своды   прохода.  Последние  защитники
города  подожгут  дворцы  и  дома.  Врагу  достанется  пепелище.  Наши  потомки  найдут
богатство  предков.  С  богом! -  Он  смахнул  кровавый  пот  с  чела,  умер.
   Дружинники  выполнили  приказ  князя.  Город  пылал  с  четырёх  сторон.  Последний
воин  упал,  сражённый  калёной  стрелой.  От  пристани  отплыла  последняя  лодка.
В  городе Керчь били тревогу колокола. Мирные  жители  поднялись  на  перевал, смот рели  на  догорающий  город.  На  многие  века  осиротел  Таманский  полуостров.
 - Упал  туман  на  глубь  морскую, суровый  берег  дик  и  крут!  -  слово  из  песни  не  выбросишь…
    Внук  Чингисхана  отвернулся  от  нестерпимого  жара  огня,  хлестнул  коня,  поскакал
к  реке:  - Глупые  руссы  погибают  в  пожаре,  но  не  сдаются.  Тысячи  воинов  не  насла дились   плодами  победы.  Погребальный  костёр  догорит  до  вечера.   Души  воинов  уйдут  в  небеса  в  пламени  огня.  Они  выполнили  приказ  хана! -   
  Дожди, ветра  и  морозы  разрушили  остатки  ракушечника,  пригладили  мёртвый  холм.
За  пять  столетий  многие  кочевники  ставили  юрты  на  холме, но жаркие ветра Азова  сдували  их  в  вечность.  Дикий  берег  пел  песню  тоски  и  песка.
   И  назвали  холм  Острой  могилой,  по  степной  привычке,  называть  все  курганы –
могилами.  Кто  дал  имя,  когда?  Никто  не  знает,  но  верили,  что  здесь  похоронен
богатырь - князь,  хан,  султан  гуннов,  а  может  царь  скифов,  и  верные  воины  насы пали  шапками  высокую  могилу.
   Роман  Чухно – полковник,  привёл  неполный  полк  на  Тамань,  нести  пограничную
службу. Лично назначил  секреты  и  дозоры,  приказал  рыть  землянки,  в  тени  деревьев  ставить  коновязи.  Служба  продлится  месяц,  а  может  год,  начальству виднее.  На  заливном  берегу  Кубани  выбрал  сенокосы,  приказал: - Готовить  фураж. Скирды  сена  ставить  возле  сотенных  коновязей.  Не  нам,  так  другим  пригодится сено! -
Казаки  ворчали,  но  острая  коса  ведёт  мысли  казака,  а  в  памяти  дела  домашние,
недоделанные.   Шагает  казак  за  косой,  строит  планы  семейной  жизни.  Оглянулся
назад,  трава  рядами  в  валки  уложена.  Смахнёт  пот  с  чела,  головой  покачает:
  - Так  всегда:  глаза  боятся,  а  руки  дело  делают! -
   Три  друга  залегли  на  вершине  Острой  могилы.  Далеко  видать,  все  дали  дальние,
как  на  ладони.  Солнце  палит зноем, ветерок налетает с моря, но прохлады  не  несёт,  только  песок  с  кургана  сдувает.  Тяжела  служба  царская.
Заметил  Иван – остроглазый,  как  собака  лису  гонит,  друзей  в  бок  толкнул:
 -  Смотрите!  Лиса  к  кургану  пса  ведёт! -  Притаились,  смотрят,  а  лиса  могилу  оббе жала,  и  пропала.  Пёс  обнаружил  нору  звериную,  заскулил,  лапами  землю  роет.
Решили  помочь  охотнику,  кинжалами  лаз  расширить.  Алексей  вонзил  кинжал,  обна ружил  каменную  кладку.  Кирпичи  не  обожжённые,  в  руках  рассыпаются. Иван  налёг  плечом,  камни  провалились  в  бездну,  утащили  за  собой  казака.
Услышали  голос,  как  с того  света:  - Дайте  огня!  Здесь  клад  и золото предков! -
   Владимир   прибежал   в  курень  к  атаману,  на  ухо  нашептал.  Роман  встал,  крякнул,
потянулся:  - Две  подводы,  лопаты,  верёвки,  лестницу,  свечи! - приказал  он  есаулу.
Подкатили  к  холму,  проход  расчистили,  лестницу  опустили,  свечи  зажгли,  пошли
на  тот  свет. Свечи вырвали из мрака реликвии древнего мира. Плохое золото потускнело  от  времени,  дорогие  украшения  покрыла  пыль  веков,  а  белый  мрамор  нагой  богини,  в  полный  рост,  остался  чистым,  неповреждённым.
Казаки  замерли,  во  все  глаза  смотрели  на  непорочную  деву,  и  древний  трепет  посе тил  их  сердца:  - Слава  женщине!  Слава  богине  любви! – шептали они.
  На  руках  вынесли  на  белый  свет,  уложили  в  подводу  на  свежее  сено,  накрыли  черкесками  и  бешметами.   Древние  чаши,  кувшины  и  кубки  наполнили  монетами,  женскими  украшениями.  Жемчужные  ожерелья  рассматривали  на  свет  солнца.  Иван  сказал:  -  Ярослав  Гайворон  обещал  Наташе  дорогие  жемчуга.  Подарим? - посмотрел  в  глаза  атаману.  Тот  махнул  рукой: - Выбирайте  подарки.   Атаману – его  доля! -
  Свитки  пергамента  нагрели  над  котлом,  осторожно  расправили.  Древние  письмена
рассматривали,  как  китайские  иероглифы.
Писарь  составил  список  вещей,  поставил  полковую  печать:  - Все  клады  из  земли  русской  принадлежат   государству.  Ваш  процент  будет  объявлен! -
   Войсковой  Атаман  похлопал  Ивана  по  плечу: - Собирайся,  казак,  в  Петербург.
Пойдёте  конвоем  клада.  Сопроводительные  бумаги  получите  у  писаря.  Главное:  доставьте   Венеру  в  Эрмитаж.  Она – история  древнего мира,  не  имеет  цены! -
   Простились  казаки  с  родными,  поклонились  реке   Кубани,  с  малым  обозом  в  пять
подвод,  под  охраной  атаманской  сотни,  пошли  по  дорогам  Войска  Донского.
Донской  атаман  выставил  свою  атаманскую  сотню,  с  песнями  пошли  на  Москву.
Дороги  худые,  леса  дремучие,  народ  от  казаков  разбегается,  в  деревнях  вороны  на
крестах  церквушек  сидят,  каркают.  Дикая  глушь  и  темнота.
Толи  дело – Дикое  Поле.  Встанешь  на  вершине  кургана,  и  душа  замирает.  Степь  бежит  за  горизонты,  и  нет  ей  конца  и  края.  Волна  крутого  берега  оборвётся  над  Доном,  стелется  до  Волги – матушки  бескрайною  степью.  Только  табуны  сайгаков,
да  вольный  казак  перечеркнёт  широкое  поле  и  тишина.
   За  Воронежем   в  конвой  встали  усатые  гусары.  Кони  жирные,  кивера  высокие,
эполеты  на  одном  плече,  но  рубаки  знатные.  Песню  запоют,  все  барышни  к  окнам
бросаются,  воздушные  поцелуи  гусарам  посылают,  на  казаков  с  опаской   смотрят:
  - Горцы  с  Кавказских  гор  спустились,  берегись,  ограбят! - кричит  городская  баба.
Городничие  на  бал  приглашают  господ  офицеров,  на  казаков  косятся,  а  те  молчат.
Командир  гусар,  граф  или  князь,  кто  их  разберёт,  хлопает  казаков  по  спинам,  хохо чет:  -  Казаки!  Вы  стали  знаменитыми  на  всю  Россию.  Вся  знать  в  Питер   собира ется,  на  Венеру  Милосскую  любоваться.  Выше  головы,  гусары! -
   Казаки  дорогие  сабли  и  кинжалы,  в  боях  взятые,  начистили,  папахи  на  правую  бровь  надвинули,  встали  императора  встречать.  Александр 1,  во  главе  генералов
в  зал  вбежал,  казакам  честь  отдал  левой  рукой,  правой  знак  сделал.  Владимир  и  Иван  покрывало  с  богини  сдёрнули,  отошли  на  два  шага.
Зал  замер,  и  вдруг  взорвался  ликующим  возгласом  восхищения.  Богиня  любви
потупила  скромный  взгляд,  открыла  обнажённое  тело,  точёными  ручками  прикрыла
интимные  места.  Она  стояла  перед  толпой,  но  оголилась  перед  своим любимым.
Древний,  неизвестный  скульптор  был  великим  мастером.
  Александр 1  вытер  платочком  слёзы  умиления,  обратился  к  казакам: - Как  говорил
Пётр 1,  фортуна   выбирает  смелых.  Отважные  есаулы    в  боях  покажут  пример
казакам.  Награждаетесь  именными  саблями  Тульского  завода.  Отделка  царская,  клинки – булатные! -  Увидел  георгиевские  кресты  на  груди  казаков,  улыбнулся,
лично  приколол  ещё  по  кресту: - Говорят:  грудь  в  крестах,  или  голова  в  кустах! -
Придворные  согласно  смеялись.  Александр  подозвал  генерала  Дохтурова,  сказал:
  - Отсыпте, генерал,  золотых  червонцев  есаулам  за  их  удачу!  Бог  любит  троицу! -
Три  награды  получили  казаки.  Возле  богини  встали  на  караул  гренадёры,  а  казаков
подхватила  фрау – мадам: - Вам  позволено  осмотреть  Эрмитаж.  Следуйте  за  мной! -
пропела  она.  Казаки  шли  по  бесчисленным  залам  дворца,  удивлялись  богатству
отделки,  любовались  скульптурами  и  картинами:  - Наша  Дева  самая  прекрасная! -
шептал  Алексей,  встал  с  открытым  ртом  перед  картиной  «Похищение   весталок
Кентаврами».  Он  слышал,  что  были  на  свете  такие  люди  звери,  но  не  мог  их  представить.  А  здесь  ярость  битвы,  ужас  молодых  дев,  и  похотливое  нетерпение
зверя.  Старый  Кентавр  лобзал  груди  деве,  прикрыл  глаза  в  предчувствии   скорого  наслаждения.  Римские  солдаты  поразили  тело  лошади,  а  могучий  торс  атлета  напря гся,  и  руки  богатыря;  в  одной – дева,  в  другой – карающее  копьё.
Казак  представил,  как  бы  он  сразился  с  чудовищем,  и  дрожь   побежала  по  телу.
  Мадам  тронула  Алексея  за  руку:  - Господин  есаул,  не  отставайте.  Осмотрим  Тронный  Зал! -  Лакеи  распахнули  двери,  открылся  великолепный  зал,  освещённый
сияющим  солнцем,  из  огромных  окон,  узорный  паркет,  а  на  стене  карта  Российской  Империи  из  драгоценных  камней.  Красный  бархат  трона  казался  бедным  перед  красотой  паркета  и   карты  России.  Казаки  встали  по  стойке  смирно.
   В  галерее  портретов  царей  и  вельмож  привлекала  Екатерина  Великая.
Владимир  представил,  что  он  фаворит  и  целует  губы  величайшей  блудницы,  и  отвернулся.  Его  Олеся – непорочный  бутон  цветка,  перед  ядовито – красной  розой  с
шипами.  Кесарю – кесарево.
   Долго  стояли  перед  золотой  лоханью,  подаренной  Екатериной  Потёмкину, и  пред ставили,  как  Зубов  тащит  её  в  замок  «Скупого  рыцаря».  Хохотали  над  жадностью
лакея.  Золота  в  разных  изделиях  было  много,  и  оно  теряло  цену  благородного  металла.  Ювелирные  изделия  не  привлекали.  Золото  скифов -  историческая  ценность.
   Забавы  Петра 1  не  работали.  Часы  стояли,  птички  не  пели,  фонтаны  не  падали.
В  знаменитом  зале  столовой,  где  питались  бедные  офицеры  флота,  казакам  накрыли  отдельный стол.  С  бокалом  вина  в  руке  подошёл  гусарский  командир  конвоя:
  - Поднимем  бокалы  за  Кубанское  Казачье  Войско! - крикнул  он.
Посетители  дружно  ответили.  Казаки  выпили  сладкого  вина,  вышли  на  свежий  воз дух.  Приём  закончился:  - А  не  пора  ли  домой? -  сказал  Иван.
  Лакей  подбежал,  шумно  выдохнул: - Резвые  вы  казаки,  едва  догнал.  Завтра  явитесь
в  казначейство  за  процентами.  Повезло  вам! -
  Дорога  к  дому  кажется  короче.  Казаки  качались  в  седле,  по  очереди  отсыпались
на  мягком  сене  в  подводах,  пели  казачьи  песни:  - Подарки  упакованы,  сабли  пове сим   на  стене  в  хате,  кресты  на  груди.  Но,  залётные! -  кричал  Владимир.
Гусары  благодарили  казаков  за  прогулку  в  столицу,  надоели  казармы, донцы  запели  песню:  - Ой,  вы  братцы,  да  кубанцы! -  Кубань  встретила  тревогой  застав.
Родная  станица  приветствовала  казаков,  как  героев.
                Глава  7 
Станичная  забава

  Фамилия  Шабал  на  Украине  часто  встречается,  а  в  станице  одного  Захара  знали.
Жил  тихо  с  женой  да  дочкой,  звёзд  с  неба  не  доставал,  в  бой  первым  не  выска кивал.  В  толпе  станичной  их -  серых - сотни,  но  не  всем  героями  быть.
Умер  рано,  за  гробом  шли  соседи,  да  вдова  с  дочерью  Маринкой – картинкой.
Слёз  не  лили,  а  в  голос  голосили.  Вдова  приторговывала   на  рынке  разной  разно стью:  то казак бутылку горилки клянчит, взамен женские вещи принесёт, то мальчишки  свистульки  просят,  полные  корзины  овощей  и  фруктов  принесут.
Крутились  вокруг  вдовы  разные  подозрительные  личности  с  уголовным  уклоном.
На  Руси  их – пруд  пруди.  Служить  не  желают,  работать  не  хотят,  а  погреть  шалов ливые  ручки,  на  чужом  добре,  лёгкое  дело.
   В  Запорожской  Сечи  с  такими  злодеями  не  церемонились,  мешок  на  голову  и  в
воду.  В казацком  Коше  воров  не  водилось.
Екатерина  Великая  решила  казаков  законом  наградить,  к  семейной  жизни  направить.
Указы  и  решения  пересылались  губернатором  Таврическим,  а  на  земли  казаков
полицейские  чины  пожаловали.  Не  сметь,  не  пущу,  не  разрешаю,  эти  речи  узнали
малые  и  старые.  Придёт  старушка  с  жалобой:  мальчишки  все  груши  отрясли,  а
чиновник  её  спрашивает:  - Где  улики,  кто  свидетель? -  Прошло  время  и  люди  стали
стороной  обходить  полицейский  участок.  Правды  не  найдёшь,  а  покой  потеряешь.
   Воришки  почувствовали  слабину  закона,  ножами,  да  удавками  балуются:
  - Смерть  или  кошелёк! – кричат, бьют безменом по голове, днём  грабят.
Награбят,  собираются  к  вдове  Шабалихе  малину  кушать, удачу  пропивать.
Маринка – картинка  рядом  крутилась,  повадки  мошенников   запоминала. Приласкать,  усыпить,  ограбить,  вот  правило   станичной  забавы.  Губки  бантиком,  глазки  лукавые,  то  зелёные  в  глубине,  то  голубые  на  свету,  речи  ласковые, телом упругая, как спелый  орешек.  Многие  на  забаву  засматривались,  а  она  Толяна  выбрала,  да  ошиблась.  Толян  оказался  не  фартовым  вором,  а  насильником.  Насиловал  девчонок в  вишнёвых  садах,  но  однажды  попался.  Казаки  решили  казнить  злодея,  а  чиновники  отбили,  судебный  спектакль  устроили.  Дали  ему  три  года  сибирской  каторги,  а  он  через  год  вернулся,  но  опущенным. Насильников  малолеток  в  тюрьмах  не  уважают,  селят  к  парашам.   Родители  в  голос  кричат: - Женись,  сынок,  жена  твои  страсти  успокоит,  забудешь  о  девочках  малолетних,  человеком  станешь! -
  Свадьбу  сыграли  тихую,  без  музыки  и  ряженных.    Маринка  оказалась  опытной  в  любовных  делах.   Она  знала  разных  мужчин,  видела  размеры  плоти,  решила  всех
попробовать,  на  ложе  бросить,  без  седла  скакать.  Через  год  она  могла  выбрать  мужчину  по  размеру  носа  и  ушей.  Зашла  мать  в  комнату,  а  Маринка  на  казаке  верхом  скачет, кричит: - Нахал»  Нахал! - как  будь  то  её  насилуют.
Мать  перекрестилась,  зятя  пожалела: - Не  быть  вам  вместе,  по  тюрьмам  жизнь
растеряешь!  Неверность  женщины, как болезнь  заморская! -
  Где  нашла  картинки  «Кама  сутры» - неизвестно,  но  позы  изучила,  помнила.
Вот:  женщина  губами  корень  жизни  ласкает,  и  так  ей  захотелось  делать  «минет»,  что  у  пса  дворового  отсосала.  Казаки  жён  оставили,   Маринке  последние  пятаки  понесли, дарили.  Купила  она  отдельную  хату,  от  матери  отделилась:  мешает.
   Худая  слава  без  дорог  бежит,  слухами  полнится.
  Встретил  атаман  Марину,  хотел  плетью  поучить,  а  она  в  шаровары  ручкой  сколь знула,  корень  возбудила,  губками  охватила  и  поехала.  Стонал  атаман  от  наслажде ния,  о  деле  забыл,  атаманскую  волю  потерял.  Заплатил  он  забаве  золотым  червон цем,  на  жену  недобро  смотрел:  - Жизнь  прожили,  а  любить  не  научились! -
Очередь  выстроилась  к  ложу  забавы,  в  бой  бросались  казаки: - Я  её  люблю,  сопер ника  не  потерплю! - дрались  кулаками до  первой  крови.
  Неисчерпаемый  сосуд  блаженства,  вожделения,  соития  был создан  богом  для  прод ления  жизни.  Волшебный  сосуд  любви  создал  Великий  Мастер  и превратил  его
в  инструмент  оргазма  и  наслаждения.  Благословен,  Ты,  Всевышний,  создавший  жизнь!   - Но  рожать  будешь  в  великих  муках! - решил  он.
  Ровесницы  ласкали  детей,  маленьких,  нежных,  пахнувших  молоком,  радовались
семейному  счастью,  а  станичная  забава  сеяла  «французские»  болезни.
В  хату  к  Марине  казаки  вошли  во  главе  с  писарем  и  казначеем: - Ой,  казаки,  как  вас  много. Зараз  всех  не  обогреешь. Проходи, господин казначей, на  чистую  половину,  я  сейчас! -   Казначей  ответил: - Совет  старейшин  решил,  что  ты  не смогла создать  пару,  сеешь  разврат  в  станице.   Многие  казаки  заболели  странной  болезнью. Совет  решил  выселить  тебя к адыгейцам  на дальний хутор! -
Марина  захохотала: - Господа!  Мои  связи  обширные.  Есть  атаманы,  есть  полковники
и  есаулы,  но  есть  и  «братки - разбойники».  Они  защитят  станичную  забаву! -
  Старейший  из  старейшин  замахнулся  клюкой: - Кого ты отогрела? Кого осчастливила?  Один  разврат  и  непотребная  похоть.  Ты – развратница, позор станичников! -
Марина  подсела  к  старику: - Живёшь  бобылём  по  запорожскому  обычаю.  Хочешь,  я
согрею  твою  старость! - прошептала  она.
От  её  прикосновений,  что - то  шевельнулось  в  душе  и  теле,  казак  выправил  спину:
- Господин  писарь!   Пиши  договор.  После  моей  смерти  хозяйство  переходит  к забаве.
Я  так  решил! -  Казаки  вышли  из  хаты,  хохотали,  плевались: - Она  ведьма.  Крутит
казаками,  как  хочет! -
  Вдовы  собрались  к  калитке «молодожёнов»,  кричали  казаку: - Охрим,  одумайся,  она 
сживёт  тебя  со  света,  раньше  времени  в  могилу  зароют! -
За  калитку  вышел  помолодевший  казак  в  новой  черкеске,  газыри  блестели, кубанка
сдвинута  на  правую  бровь.   Топнул  сафьяновым  сапогом: - Гэть,  полоротые!  Один  час,  да  мой!  Где  вы  раньше  были?  Любовь,  как  и  жизнь  не  знает  преград! -
Бабы  разбежались  по  своим  хатам,  плакали  в  платочки.
  А  станичная  забава  гордилась  новой   шубкой,  сапогами  до  колен,  соболиной  шапкой.  Не  шла,  а  плыла  по  улице,  ловила  завидущие  взгляды  женщин,  зовущие
взгляды  мужчин.  Львица  любви  вышла  на  охоту.
Женщины  закрывали  калитки,  уводили  казаков  в  хату: - Не  смотри,  глаза  ослепнут! -
Казаки  закручивали  ус,  шутили: - Станичная  забава  для  всех,  а  жена  для  мужа! -
обнимал  детей,  грозил  дочери  пальцем: - Смотри  у  меня, не балуй! -
  Охрима  хоронили  с  музыкой,  на  тачанке  везли  открытый  гроб.  Шли  за  гробом
старушки  в  трауре,  а  станичная  забава  несла  охапку  полевых  цветов.
Полусотня  грохнула  залп  в  небо,  всех  ворон  подняли  на  крыло.  Казаки  отрывались
от  работы,  смахивали  пот  с  чела,  грустили: -Последние  запорожцы  уходят,  а  с  ними  мечта  о  равенстве  и  братстве:  Пугу,  пугу,  пугу,  летит  казак  с  Лугу! -
Станичная  забава  продала  три  хаты,  уехала  в  Екатеринодар.
                Глава 8
Кавказ
 
  От  Анапы  до  Баку,  от  Каспийского моря  до  Азовского,  простираются  Кавказские  горы.  Три  вершины: Эльбрус,  Казбек,  Шат – Абрус,  как  былинные  богатыри  в ледяных  шлемах,  в  панцирях  из  вечных  снегов,  ведут  за  собой  цепи  гор.  Войны –
горы  застыли  в  каменном  молчании  перед  последним  боем.  Ледяная  тишина  обрыва ется воем ледяного ветра, и срываются  в бездну каменные обвалы  и снежные  лавины.  Горцы  говорят: -  Казбек  расправил  плечи,  сбросил бурку, жди  удара  стихии! -
На  горе  Шат – Абрус  свила  гнездо  легендарная  птица  Анка - Рок.  Размах  её  крыльев  бросает  тень  на  горы  и  северные  степи.  Всё  живое  прячется,  наступает  чёрная  ночь:
  - Это  Анка  расправила  крылья!    Бросится  она на  соседнюю  вершину,  горы  дрогнут  великим   землетрясением,  в  провалы  упадёт  мёртвая, чёрная  тьма! -  говорят  горцы. 
   Два  параллельных  ряда  гор,  как  исполинская  твердыня,  величественная  крепость,
эта  гранитная  зубчатая  стена,  разделила  север  и  юг.   Только  два  прохода  оставила
природа  на  этом  большом  пространстве.  Дарьяльское  ущелье,  известное,  как  Кавказ ские  ворота,  Железные  ворота,    Сарматские  ворота  и  Дербентское  ущелье,  по преда нию  ворота  Александра  Македонского.
   Северные  горы,  можно  назвать  «снежными»,  или  гранитными,  остановили  пески
когда  то  огромного  моря. Воды  схлынули  в  Северный  океан,  оставив  Каспийское  и
Аральское   море  на  востоке,  Азовское  и  Чёрное  на  западе.
  Южные  горы – чёрные,  образованы  известняком,  мергельным  песчаником,  сланцем
с  кварцевыми  прожилками.   Золотые  прииски  Колхиды  описал  Страбон.  Золотые  песчинки  вымывали  дожди  из  месторождений  золота,  а  ручьи  и  реки  обогащали
пески.  Древние  сваны  расстилали  на  дне  ручья  бараньи  шкуры,  песчинки  золота  застревали   в  шерсти,  так  появилась  легенда  о  Золотом  руне.
Наиболее  известные  вершины  южных  гор это:  Кинжал,  гора  Воров,  Лысая  гора,  горы  Кур, Мрачный  лес.  Кто  дал  им  эти  имена?
  Ледники  Эльбруса  дали  начало  рекам  Кубань  и  Терек.  В  горах  живёт  легенда:
Храбрый  джигит  полюбил  гордую  красавицу.  Послал  он  отца – мать,  чтобы  засва тали  невесту,  а  Кубань  не  ответила,  целовала  гранитные  скалы,  прыгала  бурными  водопадами,  любила  свободу.  Джигит- Терек  повернул  коня  на  восток,  чтобы  нико гда  не  видеть  холодной  красавицы,  подарил  стальные  воды  Каспию.
Хохотала  Кубань  в  диких  ущельях: - Я  невеста  вольная,  не  держала  стремени  богам,
и джигиту  не  кланялась! -  Повернула  свой  бег  на  запад,  бросилась  в  объятья  Азова.
  Какие  великие  воины  пытались  преградить  ей  дорогу,  сколько  рек  и  речек  пода рили  ей  свои  струи,  какие  народы  пили  сладкие  воды?  Время  не  подвластно  богам,  только  Хронос  ведет  счёт  векам  и  мгновеньям.
   Древние  боги  враждовали  вечность.  Сатурн  изувечил  отца,  проглотил  неразумных  детей,  но  сын  его – Юпитер,  в  грандиозной  битве  титанов,  разгромил  Сатурна  и  тот
бежал  с  поля  боя.  Скрывался  он  в  пустынях  Сахары,  прятался  в  песках  Аравии,  но
стрелы  Юпитера  находили   отцеубийцу.
И  вышел  он  к  горам,  и  повстречал  пастуха  по  имени  Кавказ,  и  не  уступил  бродяге
дорогу.  Сатурн  выхватил  меч,  тремя  ударами  убил  дерзкого  горца.  Один  удар  вскрыл грудь  горы  Пифаг,  и  вырвался  бурный  поток,  и  назвал  Юпитер  реку  Тигром,
а  всю  горную  цепь,  как  память  об  убийстве  смертного – Кавказом.
Смертные  не  знали  живительного  огня  небес.
   Ютились  люди  в  холоде  и  голоде,  как  стадо  животных,  не  владели  огнём  очага.
Ясновидящий  бог – Прометей  пожалел   «подобных»  богу,  похитил  небесный  огонь,
подарил  людям  свет  разума  и  знание  Природы.
Юпитер  летел  в  полном  мраке,  расталкивал  планеты  Вселенной,  и  вдруг  увидел
планету  Земля,  освещённую   жаркими  кострами.  Женщины  готовили  пищу,  мужчины  создавали  орудия   войны  и  охоты,  дети  играли,  не  боясь  темноты.
Юпитер  бросил  огненные  стрелы  на  землю,  осветилась  гора  Казбек,  и  Прометей,
поджигающий  хворост.  Приказал  он  Вулкану  сковать  алмазными  цепями  героя  и
приковать  его  к  скале:  - Месть  моя  продлиться  тридцать  тыс.  лет,  и  все тысячи  лет,
Коршун,  сын  Тифона  и  Ехидны,  будет  прилетать,  и  клевать  печень  предателя! -
крикнул  Юпитер,  полетел  раскачивать  Вселенную.
  Пастухи  увидели  страшную  картину:  Коршун   бог - палач,  пожирает  печень,  насы щает  свой  зоб,  улетает,  рана  пропадает.    Прометей  оживает,  говорит  пастухам:
  - Подарю  я  вам  трусость  лисицы,  хитрость  змеи,  свирепость  тигра  и  льва,  силу  слона.  Вы  забудете  страх,  покорите  горные  вершины,  заселите  равнины. Богоподоб ные  твари  выберут   царей  и  тиранов,  соберут  непобедимых  воинов,  пойдут войной  на  другие  народы.  Месть  бога  - вечна! - и,  заплакал.
Пастухи  накормили  бога  жареным  барашком,  пытались  разбить  алмазные  цепи.
    На  земле  появился  Геркулес,  сын  Юпитера  и  Геры.  Бог – человек  совершал  под виги  Геракла,  вышел  к  скале  Казбек.  Бой  с  богом - палачом  длился  целый  день.
Вечером  Геркулес  руками  задушил  коршуна,  кузнечным  молотом  Вулкана разбил  алмазные  цепи,  освободил  Прометея.  Пошли  они  по  земле.  Прометей  учил людей  науке   жизни,  Геркулес  совершал  подвиги.
  История  Кавказа  туманна.  Говорят,  что  на  вершинах  гор  жили  дивы  и  титаны.
Они  воевали  с  Юпитером,  строили  дворцы,  в  которых  хранились  статуи  властителей
давних  эпох.  Нынешние  черкесы – один  из  воинственных  народов,  называют  себя
адигами,  детьми  див  и  титанов.
  - Они  бросаются  с  вершин,  и  тела  их,  распростёртые  над  пропастью,  похожи  на  мост  между  мирами.  По  тропе,  где  проходит  черкес, нет дороги  неверным! Видели  они  безбрежное  море,  по  которому  плывёт  исполинский  корабль.
Это  море – потоп,  а  корабль – ковчег  Ноя -
   Схлынула  вода  в  океаны,  из  ковчега  вышли  пары  чистых  и  не чистых.  Семена  жизни  засеяли  просторы  земные.  От  горы  Арарат,  где  пристал  ковчег,   народы  распространились  по  свету.
Спустя  два  века  Гейк  основал  армянское  государство,  а  Таргамос – грузинское.
Черкесы совершали набеги,  уводили  в горы  молодых  армянок  и  прекрасных  грузинок.   Древний  род  адигов  впитал  кровь  новых  народов.  Их  сыновья  не  могли летать  над  пропастью  между  мирами, творить чудесные дела.
   Видели  они  корабль  Арго  и  аргонавтов,  во  главе  с  Ясоном,  бои  за  Золотое  руно.
Закончилась  Троянская  война  разрушением  Трои,  погибли  последние  герои.
Новые  государства  выходят  на  страницы  истории.  Тираны  покоряют  и  уничтожают
народы  и  погибают  от  рук  своих  сыновей.  Мир  услышал  о  еврейском  государстве
и  их  религии.  Салманасар  разрушил  Израильское  царство,  пригнал  пленных  евреев
в  Грузию  и  Армению.  Черкесы  потеряли  счёт  времени.
Через  Дарьяльское  ущелье  скифы  врываются  в  Армению,  захватывают  Малую  Азию,
проникают  в  Египет.  Мир  забыл  о  черкесах. 
   Борьба  Рима  и  Карфагена  завершается  разрушением  Карфагена.   Римские  легионы
Лукулла  штурмуют  предгорья  Эльбруса  и  Казбека.  Митридат  разбит  Помпеем,  пере секает  Кавказ,  переплывает  Дон,  находит  убежище  в сказочной Тавриде.
Скифы  покидают  полуостров,  по  Днепру  поднимаются  в  земли  древлян  и  северян.
Греческие  города – полисы  колонизируют  побережье  Чёрного  моря.
Республика  Великого  Новгорода  вышла  к  Ледовитому  океану,  покорила  горы  Урала,
торговала  с  Мангозеей.  На  Днепре,  на  семи  холмах,  возвеличился  город  Киев.
Греки  переводят  с  еврейского  Библию,  где  Христос  признаётся  богом – человеком.
Авангард  светло русых  воинов  появляется  на  Кавказе.  Они  разбивают  хазар,  покоря ют  Тамань  и  северный  берег  Чёрного  моря.
  В  Армении  строится  Эчмиадзинский  монастырь,  языческие  идолы  разрушаются,
появляются  христианские  кресты.
  Время  арабов  пришло  с  законом  Магомета,  который  объединил  кочевников.  Они
покорили  Сирию  и  Палестину,  отодвинули  персов  от  Тигра  и  Евфрата,  толкнулись
в  стены  Кавказа,  овладели  Египтом,  по  тропам  северной  Африки  дошли  до  Испании  и  Франции.  Не  Карл  Мантелла  остановил  их,  а  внутренние  раздоры.
  Начинается  эпоха  переселения  народов. Каждой  нации  было  неудобно  оставаться  в
колыбели,  устроенной  самой  природой,  и  каждая  из  них  идёт  отыскивать  новых
богов  и  новую  родину.
  На  арену мира выходят османо – турецкие народы.  Они  мусульмане,  но  битвы  арабов  и  турок  самые  кровопролитные, самые жестокие.
  В  Кутаиси  строят  христианский  собор,  начинается  отсчёт  арабскими  цифрами.
Персия  делится  на  три  государства.  Появляются  Иран,  Афганистан,  Пакистан.
Иранский  падишах  теснит  турецкого  султана,  а  Грузия  и  Армения – разменная  монета.  Но  христианская  вера  заслонила  народы  от  полного  уничтожения.
Черкесы,  лезгины,  чеченцы  кланялись  победителям,  принимали  их  веру.
  Гранитный  хребет  Кавказа  ещё  отделяет  турок  от  русских,  но  казаки  стучатся  в
неприступные  стены.  Пройдут  века,  и  грянет  бой  между  Геркулесом – Россией,  и
Антеем – Турцией,  они  не  уступят  друг  другу, и бой продлится века.
  С  востока  двинулась  могучая  сила.  Это  монголы  Чингисхана.  Они  объединили
мелкие  племена,  ударили  на  Великую  Китайскую  стену,  захватили  северный  Китай,
ограбили  восточную  Персию,  дошли  до  Тавриза  в  Иране,  отправляется  в  Индию,
побеждают  индийцев  близ  Дели,  создаёт  империю  Великих  моголов.
  Бату – хан  покоряет  Среднюю  Азию,   на  Волге  опустошает  Булгарское  царство,
форсирует  Волгу,  поглощает  кочевников  Дикого  поля,  сжигает  Киев,  доходит  до
последнего  моря.  Тумэны  монголов  разрушают  Рязань,  Владимир,  Суздаль,  Москву.
Русь  триста  лет  платит  дань  серебром  Золотой  орде.
  Христианская  вера,  воля  народов,  выводит  дружины  на  Куликово  поле.  Донские,
волжские,  запорожские  казаки  противостоят  кочевникам.  Единая  Русь  покоряет
Казанское,  Астраханское,  Крымское  ханства.  Русь  выходит  к  берегу  Чёрного  моря,
покоряет  Крым,  Тамань,  селит  казаков  на  Кубани.
   На  Днепре  и  Дунае  столкнулись  два  богатыря,  армии  Румянцева,  Потёмкина,  Суворова,  Кутузова,  с «непобедимыми»  армиями  турецкого  султана.
В  этих  великих  битвах  казаки  овеяли  свои  знамёна  неувядаемой  славой.
Гранитный,  неприступный  Кавказ  услышал  песни  вольных  казаков.
Кубань – казачий  край.
    Спросите  жителей  Кавказа,  сколько  народов  живёт,  с  какого  времени,  от  кого  они  происходят?  Они  ответят: - Великий  Аллах  знает  всё,  а  мы  удалились  в  это  ущелье,  поднялись  на  эту  гору,  чтобы  сохранить  независимость  и  готовы  пожертвовать своей  жизнью,  защищая  свою  свободу! -
  Спросите  их,  сколько  родов  в  племени?  Они  ответят:  - Посчитайте  звёзды  в  небе,
а  мы  не  бараны,  чтобы  пересчитывать  друг  друга! -
Некоторые  из  этих  народов  говорят  на  таком  языке,  что  их  никто  не  понимает.
Какой  ветер  странствий,  из  пустыни  Гоби,  или  со  склонов  Тибета,  занёс  их  в ущелья  Кавказа?  Какой  завоеватель,  и  какие  племена  стряхнул  он  с  тела  непобе димой  армии?  Горы  видели:  гуннов,  аланов,  хазар,  персов,  скифов,  легионы
Александра,  воинов  Рима,  «потрясателя  вселенной»  турецкого  султана,  непобедимые  тюмены  монголов  и  других  завоевателей,  которые  шагнули  в  вечность.
  Горы  зовут,   манят  и  останавливают.  Поднимись  на  вершину,  посмотри  и  увидишь  необозримый  мир,  которому  нет  предела.
  Национальный  состав  Кавказа  перечислим  от  Чёрного  моря.
  Абхазское  племя  обитает    на  восточном  берегу  Чёрного  моря  от  Адлера  до  Гагры.
Четырнадцать  родов  имел  этот  народ.  До  подошвы  Эльбруса  тянутся  их  тропы.
  Адигское,  кабардино – черкесское  племя  населяет  пространство  от  истоков  Кубани,
до  устья  Кубани  и  имел  шестнадцать  родов.  На  северных  склонах  гор  они  ведут
разбой  от  Анапы  до  Каспийского  моря.  Тысячи  пленниц  переправляются  на  неволь ничьи  рынки.  Смелый, многочисленный  и  кровожадный  народ.
  Осетинское  племя  живёт  между  Большой  Кабардой  и  Казбеком,  имел  четыре  рода.
Дарьяльское  ущелье – восточная   граница,  а  гора  Урутних – западная.
Христианская  вера  проникла  во  многие  селенья  гордых  осетин.
  Чеченский  народ  имел  двадцать  один  род  и  занимал  пространство  от  Владикавказа
до  горы   Темир – Хан – Шуры  и  от  горы  Борбало  до  Терека.
Занимаются  скотоводством  и  разбоем.  Образ  жизни  они  принесли   от  южного  берега
Каспийского  моря,  где  были  окружены  иранскими  войсками,  и  под  угрозой  смерти  выселены  в  ущелья  Кавказа.  Аулы  имамов  и  улемов  находятся  в  таких  недоступных
горах,  где  горы  создали  естественные  крепости.  Соседние  народы  и  племена  боятся
чеченцев,  не  берут  их  в  плен, отрезают головы и уши.
  Лезгинское  племя  разделяется  на  тридцать  семь  родов  и  владеет  землями  между
реками  Самуром  и  Койсу.  Пройдёт  время  и  они  покорят  земли  по  берегу  моря  до
берега  Куры.  Воинственное  и  миролюбивое  племя.
Занимаются  торговлей,  рыбным  промыслом  и  добычей  нефти.  Торгуют  с  Ираном,
Азербайжаном  и  с  Астраханью.
  Вот,  атаманы,  я  перечислил  народы  Северного  Кавказа.
На  мирное  сосуществование   рассчитывать  не  приходится.  Держи  порох  сухим,  а  саблю – острой.  Отослали  мы  казаков  основать  станицу  Удобная,  а  вестей  давно  не
слышно.  Пробился  как – то  казак,  по  пути  потерял  товарищей.  Три  раны  на  теле,
конь  издох,  а  он  говорит,  что  край  плодородный  и  удобный.
Надо  закрепиться,  показать  горцам,  что  казаки  пришли  навсегда.
Атаман  Роман,  готовь  полк  для  годовой  службы  на  границе.  Поставишь  заставы,
организуешь  секреты.  Учи  казаков  быть  невидимыми  на  горных  тропах.
Собор  выделил  священника,  доставь  живым  и  здоровым!» - атаман  улыбался.


Граница
                Глава 9
   Поскакали  гонцы  в  станицы,  собрали  полк  Романа.   Нагрузили    пшеницей, куку рузой,  овсом  да  ячменем  двести  пароконных  подвод.   Сто  подвод  приняли  ядра,
порох,  скобяные  изделия,  плотницкий  инструмент  и  вещи  полка.  Священник  суе тился,  прятал  в  рогожи  иконы  и  церковную  утварь.  Увязал  воз,  приткнул  ружьё и   дорогую  саблю:  - Не  к тёще  в  гости  едем,  а  к  заблудшим  агарянам.  Встретим свя тым  крестом,  а  потребуется – острой  саблей! - ответил  он  казакам.
Казаки  шутили: - Поп  боевой!  Направит  на  путь  истинный,  в  дороге  исповедует  на
кресте,  а  грехи  саблей  причешет! -  Поп  гудел  басом: - Не  богохульствуй,  раб  божий,
бо  сказано: мирная  овечка  травку  щиплет,  а  строптивый  баран  в  казане  кипит! -
   Марьянская   переправа  два  дня  переправляла  на  левый  берег  полковой  обоз,  молодых  бычков  и  баранов.  Они  попадут  в  обеденный  котёл.  В  перемётной  суме
казака  походный  запас.  Есть   сухари  и  сало,  вяленая  рыба  и  сухофрукты,  варенья  и  соленья.  Матери  и  жёны  нагрузили  казаков  на  неделю,  а  проводили  на  год.
Передовая  сотня  тронулась  в  боевом  порядке.  Впереди – разведка,  с  флангов – заслоны,  с  тыла – арьергард.  Они  ставят  понятные  вехи,  по  их  направлениям   пойдёт  обоз.  Станица  проводила  казаков,  желали  удачи  атаману.  Вот  и  последние  подводы
скрылись  из  глаз,  в  станичных  хатах - печаль  разлуки.  Чей  сын  или  муж  потеряет  голову,  одному  богу  известно.
  Дорога  мягкая,  лошади  сытые,  держи  крепче  поводья  казак,  гони  рысью.  За  пер вый  переход  отмахали  60  вёрст,  не  устали.  Атаман  приказал  готовиться  к  ночному  привалу.  Подводы  поставили  кругом,  лошадей  пустили  на  мягкие  травы,строевым  коням  выдали  норму  овса.  Вторая  сотня  рассыпала  вокруг  лагеря  секреты и  дозоры.  Запылали  походные  костры,  казаки  слушали  рассказы  бывалых,  опытных станич ников. В их  рассказах  гремели  битвы  под  Очаковом  и  Измаилом,  где  великие  пол ководцы  вели  их  на  штурм  неприступных  стен,  а  легендарный  Суворов  штурмовал  заснеженные  Альпы, удивил Европу мужеством русских солдат.
   Заснул  казак,  завернувшись  в  бурку,  а  труба  поёт  подъём.  Перекусили,  чем  бог  послал  и  вперёд.  Третья  сотня  встала  на  охрану  обоза.  Белореченскую  станицу
разбудили  выстрелом  пушки,  понаблюдали,  как  казаки  занимают  оборону.
Через  реку  Белая  переправились  по  удобному  броду,  не  замочив  сапог.
Известь  и  мел  окрасили   эти  воды.
Станичный  атаман  выделил  проводников,  катили  с  песнями  до  берега  Лабы.
Объявили  трёхдневный  привал,  укрепили  лагерь,  приступили  к  ремонту  подвод  и  лошадей. Потерялся обод с колеса,  требовалось  заменить  треснувшую  ось,  перековать  лошадь,  заменить  постромки – работа кузнецам, плотникам и шорникам.
  Батюшка  развернул  походную  церковь,  поставил  казаков  на  молитву,  отпускал  грехи  прошлые  и  будущие: - Служи  раб  божий  Отчизне  и  казацкому  роду.  В  бой
иди  с  чистой  душой  и  холодным  сердцем.  Украсим  станицами  казацкий  край,  заживём  весело! -  Казаки  широко  крестились,  отходили  просветлённые.
  С  правого  фланга  послышались  выстрелы,  топот  погони,  звон  сабель.  Казаки  дежур ной  сотни  вскочили  в  сёдла,  поскакали  на  шум  боя. Атаман Роман вышел из шатра.  Его  личная  охрана  окружила  шатёр,  держали  коней  в  поводу. Он  увидел  троих  старших  сыновей,  улыбнулся.  Первый  раз  вышли  в  поход,  держатся  простыми
казаками,  службу  несут  исправно.  Заметил  нетерпение  на  их  лицах,  сказал:
 - Ждём  донесений,  тогда  примем  решение! -  Он  решил  учить  сыновей  на  личном
примере,  воспитать  атаманами.
  Появился  первый  казак,  а  за  ним  мчалась  разрозненная  сотня.  В  лагере  поднялся
переполох.  Казаки  бежали  в  луга,  чтобы  повернуть  лошадей  в  лагерь,  а  дежурные  казаки,  свистом  и  кнутами,  уже  гнали  табун.  Лагерь  приготовился  к  обороне.
Пушкари  проверили  заряды,  зажгли  фитили,  встали  у  орудий.
Раненный  сотник  доложил:  - Десять  казаков,  тайно,  вышли  к  аулу  за «зипунами»
и  нарвались  на  карачаевцев.  Троих  срубили,  остальные  бросились  бежать.  Отстреливались  на  ходу,  но  все  погибли.  Сотней  дали  залп  по  противнику,  решили
вернутся  в  лагерь -  Он  застонал  от  боли,  на  правом  плече  показалась  кровь.
Раненного  унесли.  Из шатра вышел  казак,  встал  рядом  с  атаманом.  Это  была  Зейнаб,  жена  Романа.  Она  сказала: - Надо  остановить  вражду,  послать  парламентёров. 
Я  пойду  переводчиком! -  Роман  не  успел  ответить.  Из  леса  выкатилась  кавалерия,
раскинулась  широким  фронтом,  скачут  на  лагерь.
Отвернулся  Роман,  а  Зейнаб  с  сыновьями,  подняв  на  пике  белый  флаг,  бросилась
навстречу  летящей  лаве.  Четверо  против  тысячи.  И  лава  остановилась.
   Что  говорила   женщина,  но  оставив  сыновей  аманатами,  то  есть  заложниками,
вернулась  в  лагерь  с  владетелем  карачаевцев  и  его  сыновьями.
Восточные  приветствия   витиеваты  и  цветисты.  Роман  выслушал  хана,  повернулся
к  жене:  - Хан  говорит,  что  он  восхищён  матерью  и  её  сыновьями,  но  огорчён  про литой  кровью.  Аллах  покарал  грабителей  руками  его  воинов.  Их  головы  подняты
на  копьях,  над  воротами  аула.  Аллах   карает   неверных! -
Роман  ответил: - Командир  сотни  мною  наказан,  он  разжалован  в  рядовые.  Это  мирный  обоз.  Бек  Хот  подписал  договор  на  десять  лет.  Спорные  земли  перешли  во
владение  войска.  Вы  вторглись  на  земли  Кубанских  казаков,  нарушили  договор.
Бек  Хот  останется  недоволен.  За  головы  казаков  он  не получит  100  мешков  зерна.
По  закону  казаки  отвечают  перед  государём  и  войсковым  атаманом.   По  закону! -
Хан  крикнул: - Карачаевцы  не  подписывали  договор,  не  клялись  на  Коране.  Адыгейцы  оставили  эти  земли,  мы  пасём  здесь  свой  скот.  Кто  запретит  нам? -
Зейнаб  перевела  слова  атамана, долго,  что - то  говорила.  Хан  вскочил,  но  был  окружён  охраной.  У  его  сыновей  взяли  оружие.  Хан,  как  загнанный  в  угол  волк,
смотрел,  тихим  голосом  сказал: - Сестра  бека  на  стороне  гяуров.  Позор  плена  унизит  мой  род.  Аллах  отвернулся  от  карачаевцев.  Кысмет! -
  Писарь  протянул  хану  статьи  договора: - Подпиши,  хан!  Ваша  подпись  подтвердит
подпись  бека.  Землемеры  разграничат  земли  казаков  и  карачаево – черкессов.
На  границе  встанут  ваши  дозоры  и  заставы  казаков.  Мир  на  вечные  времена! -
Хан  улыбнулся,  ответил:  - В  горах  нет  понятия  вечного.  Всё  течёт  и  изменяется.
Я  подпишу  договор,  но  100  мешков  пшеницы  вы  заплатите  за  головы  разбойников.
Осенью  карачаевцы  отгонят  скот  за  Лабу,  разрушат  аулы,  оставят  земли  предков! -
Роман  выслушал  перевод,  ответил  хану: - Мирные  жители  останутся,  кто  пожелает.
Казаки  гарантируют  им  безопасную  жизнь.  Наша  задача – охрана  границы.  Начнём
обрабатывать  поля,  появится  свой  хлеб,  а  хлеб  всему  голова! -
  Казаки  накрыли  стол,  угощали  хана  и  его  сыновей,  как  дорогих  гостей,  менялись
оружием,  жали  руки,  обнимались.  Атаман  подарил  хану  племенного  жеребца,  хан
вручил  саблю  деда:  - Этот  клинок   сделал  деда  владетелем  племени.  Святой  булат –
залог  нашей  дружбы! -  Хан  посмотрел  на  сыновей,  улыбнулся: - Достойный  получит
кинжал  деда.  Дело  отца  продолжат  сыновья! -    
   Карачаевцы  погрузили  100  мешков  пшеницы  на  вьючных  животных,  стреляя  в  воздух,  схлынули  в  лес,  как  будь - то   их  не  было.  Казаки  призадумались:  противни ки  серьёзные,  а  сразиться  с  ними  придётся.
  На  земле  лежали  10  обезглавленных  трупов.  Горцы  специально  перепутали  головы.
Они  смотрели  широко  открытыми  глазами,  как  будь - то  просили  прощения.
Отец  Гермоген  запел  погребальную  молитву,  перепутал  слова,  махнул  рукой,  отошёл
в  сторону.  Самоубийц  на  Руси  не  отпевают.
   Сняв  папахи,  казаки  стояли  вокруг  могилы  плотной  толпой,  молчали.
Атаман  обратился  к  казакам:  - Казаки!  Станичники!  Волей  Кубанского  войска  мы
пришли  на  эти  земли,  что бы  установить  мир,  наладить  пограничную  службу.
Эти - бывшие  казаки,  предали  казацкое  братство,  как  воры  напали  на  мирный  аул,
и  потеряли  самое  дорогое – жизнь!  100  мешков  зерна  потребовали  горцы  за  их  тела.
Их  головы  были  подняты  на  копьях  над  воротами  аула.   Кто  нарушит  устав,  украдёт,  или  предаст  брата – казака,  будет  казнён  смертью! - махнул  рукой,  ушёл.
Казаки  опустили  тела  в  могилу,  сложили  в  рядок  головы,  засыпали  землёй.
Первая  неизвестная  могила.  Пройдут  дожди,  вырастёт  на  холме  трава  и  забудется  это  место.  Старый  казак  воткнул  в  холм  кол,  обозначил  место.
   От  реки  Лабы,  до  реки  Урупа  прорубали  дорогу  в  густом  лесу.  Вековые  дубы
падали  со  стоном,  подминали  под  себя  мелколесье,  и  появлялось  чистое  небо.
Казаки  шли,  оголив  сабли,  окружив  подводы,  за  каждым  деревом  чудился  черкес.
Наконец  разведка  доложила:  за  холмом  шумит  река.  Берега  обрывистые,  переправы нет.  Втащили  пушки  на  холм,  заняли  круговую  оборону.  Люди  и  лошади  выбились
из  сил,  требовалась  передышка.
  Атаман  с  полусотней  казаков  сам  вышёл  на  разведку.  Через  некоторое  время  увидели  чистое  пространство,  как  степь.  Они  врубились  в  лес,  а  рядом  свободное  пространство,  кати  до  станицы  Удобной: - Командира разведки  заменить,  не  оправдал
доверия! - решил  Роман,  покинул  седло,  раскинулся  на  густой  траве.
Казаки  стреножили  лошадей,  прилегли  вокруг  атамана.  Не  спи,  казак,  коварный горец  ищет  добычу,  очнёшься  на  рынке  Анапы.
Но  сладкий  сон  сильнее  воли.  Очнулись  от  храпа  лошадей,  от  гортанных  выкриков,
встали  кругом,  заслонили  собой  атамана. 
  Бек  Хот  хохотал  в  глаза  казаков: - Проспал,  кунак,  заблудился  в  лесу,  а  рядом  злые  горцы  ходят,  а  кинжалы  у  них  острые,  а  арканы  из  шерсти  горных  баранов.
Смерть,  или  свобода.  Выбирай! -
Пятьсот  воинов  бека  стояли  широкой  подковой,  молчали.  Махнёт  рукой  бек,  и  ринутся  они  в  битву,  и  победят.   Роман  прижался  к  груди  бека,  шептал:  - Слава  Хота  впереди  коня  бежит,  врагов  останавливает.  Твоя  сестра,  именем  брата,  остановила  владетеля  карачаевцев.  Моя  жизнь  принадлежит  беку!-  Они  трижды  поцеловались.    Казаки  узнали  бека,  кричали  ура.
  Из  леса  показался  обоз.  Командир  разведки  проследил  за  атаманом,  поднял  обоз,  вывел  на  ровное  поле.  Казаки  бросили  обоз,  вскочили  на  коней,   построились  клином  к  атаке.  Конная  батарея   выскочила  на  возвышенность,  отцепили  передки,  развернули  пушки.  Шутки  кончились,  казаки  готовы  к  бою.
   Резали  молодых  баранов,  жарили  на  вертелах,  пили  казацкую  горилку,  сладкое
вино  Кавказа,  закусывали  свежим  хлебом  нового  урожая.  Впереди  год  службы  на
границе.  Держи  казак  ушки  на  макушке,  а  порох  сухим.
   Собрали  атаманы  представителей  карачаево – черкесов  стали  границу  обозначать.
Спорили  до  крика,  хватались  за  кинжалы,  но  границу  отодвинули  от  станицы  на
15  вёрст.  Атаман  Роман  выбрал  место  для  застав,  что бы  обзор  был,  вода  рядом  и  сенокосы.  Пять  застав,  по  сотне  казаков  на  заставу.  Первым  делом  поставили  вышки  наблюдения  и  сигнальные  фигуры.  30  вёрст  от  заставы  до  заставы,  между
ними  дозоры,  секреты,  засады.  Заметили  черкесы:  пять  казаков  участок  объезжают,
следы  ищут.  Скрипели  зубами  горцы,  но  смирились:  договор  дороже  денег.
   Крепость  Удобная  построена  на  возвышенности.  Холм  срыли,  насыпали  шести -  метровый  вал,  поставили  трёхметровый  палисад  и  башни,  а  на  них  площадки  для
орудий.  Рязанские  мужики  выкопали  колодцы,  опустили  срубы,  поставили  журавли,
как  в  рязанской  деревне,  казармы  для  казаков,  конюшни  для  лошадей  и  коров.
Семейные  казаки  построили  свои  мазанки,  жили  семейной  жизнью.  Конь  во  дворе,
ружьё  на  стене,  сабля  на  боку,  Сигнал  тревоги,  все  жители  вставали  по  своим  местам.  Кто  на  стены,  женщины  с  вёдрами  к  колодцу,  поднимались  на  крыши,  тушить  пожары.  Мужики  стали  казаками,  на  коне  скакали,  саблей  рубили,  из  ружей
стреляли.  До  обозначения  границы  горцы  часто  пугали  внезапными  наскоками,  угоняли  скот.  Зазевается  чабан,  отару  бросает,  сам  спасается  на  коне,  а  овцы – они
беззащитные,  куда  гонят,  туда  и  бегут.  Из  крепости  вырывалась  сотня,  отбивали
животных,  арканами  ловили  джигитов,  ждали  выкуп.  Торговались,  как  на  любом  базаре.  Платили  за  казака  десять  рублей,  за  горца  15.  Горец,  он  род  имеет,  а  казак
в  сотне  состоит,  ни  жены,  ни  детей,  только  воля  казацкая,  да  конь  быстрый.
   Подрастали  дочери – казачки,  казаки  табунами  за  девой  ходили,  кто  подарком,  кто
лаской  завлекали,  но  свадьбы  гуляли  всей  станицей.  Выбирала  казачка  казака,  в  дом  приводила,  родителям  кланялись,  благословенье  просили:  - Папа,  мама,  люб  мне
казак,  свадьбу  готовьте! -  и  весь  разговор.
  Отец  Гермоген  потребовал: - Первым  делом  надо  церковь  ставить.  Живёте  без
причастия,  как  агаряне.  Дети  не  крещёные,  пары  не  венчанные,  срамота! -
Атаманы  чубы  почесали,  бригаду  плотников  собрали,  из  молодых  дубов  срубы  собирать.  Работали  весело,  подняли  главу  луковицей,  на  луковице  крест  резной,
на  восток  смотрит.  Сигнальный  колокол  на  колокольне  повесили,  первые  звоны
услышали.  Отец  Гермоген  церковь  освятил,  крестины  да  венчанья   целый  день.
Казаки  улыбались:  - Жить  стало  веселей,  каждый  день церковный  праздник! -
   На  границе  отгремели  тревоги,  но  тишина  обманчивая,  шумит  сухой  травой,
шепчет  метёлками  камыша,  пугает полётом  ночных  птиц.  Не  спи  казак,  дома  родные  ждут,  а  год  не  век,  пролетит,  не заметишь!
Мечтает  казак  о  воле,  а  утренний  сон  глаза  закрывает,  прозрачной  девой  снится.
На  мгновенье  забылся  казак,  а  черкес  рядом.  На  копытах  коня  чулки  из  шкуры  барана,  бурка  чёрная,  как  ночь,  ружьё  прямо  в  сердце  нацелено.  Пальнул  казак  в
белый  свет,  разбудил  оглохшую  тишину.  Черкес  пропал,  а  от  заставы  полусотня
намётом  скачет,  разбойный  свист  догоняет.  Шашки  сверкают,  кони  храпят,  гром
погони  сердце  радует.  Сотник  опытный,  первый  десяток  к  кромке  леса  направил,
по  следу  в  травах,  как  гончая  гонит,  к  гриве  припал.  Раскинул  руки,  казаки  рассыпались  полумесяцем,  арканы  приготовили: - Басурмана  брать  живым,  судить
по  закону  военного  времени! -  Не  договорил,  выстрел  слова  оборвал.  Пуля  просвистела  над  седлом,  а  казак    под   коня  нырнул,  от  пули  уклонился.
Черкес  понял,  что  не  уйти  ему  от  погони,  кинжал  выхватил.
   Поняли  беки  и  улемы,  что  организованному  отпору  казаков  поставить  нечего,
выкуп  назначили,  коней  пригнали  и  отару  овец.  У  четвёртой  заставы  остановились,
из  ружей  стреляли,  атаманов  на  переговоры   вызывали.  От  заставы  ударила  пушка,  напугала  горцев,  как  гром  небесный.  Смотрели  они  в  чистое  небо,  не  понимали,  откуда  гром  и  молния,  смотрели  на  казаков,  как  на  воинов   Искандера  двурогого.
А  ядро  пролетело  над  их  головами,  в  гранитный  камень  ударило,  искры  полетели.
Кони  взбесились,  свечкой  прыгали,  ногами  танцевали.  Старик  горец  с  седла  сполз,
на  молитву  встал,  лбом  в  землю  уткнулся.
   От  заставы  вышли  пешие  казаки,  на  пике - полковое  знамя.   Серебряные  трубы  сигнал    в  воздух  протрубили.  Горцы  спешились,  за  стариком  на  колени  встали.
Такого  позора  они  не  перенесут,  ни  кому  не  расскажут.
Полковой  атаман  пленного  джигита  вперёд  вытолкнул,  Зейнаб  речь  сказала:
  - Аллах – учитель  учит  жить  в  мире,  не  обижать  слабых,  помогать  бедным,  а  кто
поднимет  неправедный  меч,  карать  по  закону  ислама.  Тёмной  ночью,  как  воры,
переходят  границу,  чтобы  угнать  наш  скот,  или  взять  нашу  жизнь,  и  называют  себя
героями.  Герой  тот,  кто  заслонил  грудью  свою  семью  и  родину,  кто  отдал  свою
жизнь  за  брата – горца,  а  не  разбойник  и  грабитель.  Аминь! -
  Пленный  горец  схватил  Зейнаб  за  руку:  -  Я – Ахмет!  Без  калыма  не  выкупишь
невесту,  а  без  красавицы  Сосо  мне  не  жить.  У  тебя  добрая  душа,  пожалей! -
Зейнаб  перевела  его  слова  Роману.  Тот  улыбнулся,  сказал:  -  Мир  укрепляется  добрыми  делами.  Что, казаки,  женим  Ахмета? -  Казаки  хлопали  Ахмета  по  спине  и  плечам,  кричали: -  Так  бы  и  сказал,  что  жениться  надо,  а  то – Аллах  Акбар! -
Привели  двух  жеребцов  донской  породы,  коровку  с  телёнком,  да  дюжину  овец:
 - Выкупать  невесту  поедем,  свадьбу  гулять! - кричали  казаки.
Горцы  согласились,  десять  седоусых  казаков  пошли  укреплять  мир  и  дружбу.
  Как   празднуется  свадьба  горцев  не  перескажешь.   Надо  видеть  своими  глазами,  станцевать  « лезгинку»,  выпить  рог  красного  вина,  стрелять  из  ружья,  джигитовать.
  Старые  казаки – холостяки  мочили  усы  в  чашах  вина,  кричали:  «горько,  ура!».
Их  жизнь  прошла  в  набегах  и  походах,  на  острие  бритвы,  и  пенном  застолье, когда  заложил  последнюю  рубашку  за  стопку  горилки.  Гей!  Долиною  Гей!
  - Нет!  Не  те  казаки!   Не  ходить  им  в  гости  к  султану,  не  любить  полонянок,  не
рвать  руками  шелка  и  бархат,  не  умирать  без  капли  воды.  Прошло  время  славных
гетманов,  удалых  казаков – рубак  с  душой  нараспашку! - 
  Старики  горцы  сидели  на  коврах,  скрестив  ноги,  как  каменные  изваянья  гор.
Их  жизнь  кипела  горным  ключом,  утекла  под  горку,  остались  тихие   воспоминанья.
Женщины  обслуживали  казаков,  прикрыв  лица,  одни  глаза  блестели.
   Четвёртую  заставу  назвали  Ахметовская.  Станица  обустроится  и  заживёт  жизнью
вольных  казаков.  Понятие  «калым»  останется  в  этой  станице,  как  цена  невесте  и
уважение  старикам.
   Зима   отбелела  мягкими  снегами,  мелкими  дождями  сеяла,  гололедицей  грозила.
Ранняя  весна  пришла  в  гости,  наступила  пора  посевной.  Казаки – старики  рассеяли
семена  пшеницы,  овса,  ячменя  и  проса,  рядами  посадили  кукурузу:
  -  Дай  бог  дождичка  в  четверг,  а  в  субботу  ясного  солнышка! - шутили  они.
Казаки  стали   войнами -   земледельцами,  хлеборобами.   
   На  границе  многое  и  разное  происходит,  иногда  страшное,  бывает  смешным.
Дикий  зверь  напугал  казака,  ревёт  первобытным  голосом.  Казак  переборол  страх,
подполз  ближе,  а  там  корова  в  терновник  забрела,  выбраться  не  может.  Иголки
ей  вымя  царапают,  а  уж  молоко  сосёт.  Обвился  вокруг  ноги,  сосок  проглотил,  надулся,  как  веретено  с  пряжей.  Казак  саблей  кусты  вырубил,  корову  выручил,  за
рога  гулёну  на  заставу  привёл.  Казаки  корову  обступили,  ужа  заметили.  Кши - кали
на  него,  как  на  курицу,  а  уж  сосок  оставил,  шипит,   языком  грозит.
Старый  казак  толпу  отодвинул,  взял  ужа  руками,  к  выгребной  куче  отнёс: « Уж,  он
мирный,  не  жалит,  а  мышей  и  крыс  всех  изведёт.  Надо  любить  и  уважать  природу.  Мирных  охранять,  вредных  убивать!   В  Мунганской  степи  солдат  атаковали  змеи
ядовитые.    Каждый  день  двоих  троих  жалили.   Хорошо,  что  индийский  купец  мангуста  подарил.   Тот  с  кобрами  так  ловко  боролся,  что  всех  извёл.   Вот  так  то!-
   Сотник  Серенко  на  линию  наряд  вёл,  посвистывал.  На  утёсе  тень  мелькнула,  или
показалось.  Пришпорил  он  коня,  к  утёсу  поскакал,  а  конь  упирается,  не  идёт.
Разгневался  казак,  плетью  коня  ударил.  Конь  на  дыбы,  но  не  идёт.  С  откоса  серая тень  упала,  в  алый  башлык  зубами  вцепилась,  рычит,  рвёт.  Казаки  бурку  набросили,
закатали  зверя,  стали  рассматривать,  решать,  что  делать.  Услышали  мяуканье  и  писк
детёнышей,  всё  поняли.  Мать  детей  защищала,  потому  и  набросилась.
Отпустили  хищницу,  не  поняли:  толи  барс,  толи  рысь,  но  резвая.  За  три  прыжка  на
утёс  запрыгнула,  пропала.  Серенко  коня  огладил,  прощенья  просил: - Прости,  друг,
не  послушал  тебя,  чуть  жизни  не  лишился! -  Казаки  улыбались,  но  молчали.
Утёс  назвали  Барсовым,  обходили  стороной, не шумели.
   Роман  учил  казаков: - Наблюдайте  за  природой,  запоминайте  знаки  и  явления.
Стрекотанье  сорок  укажет  в  лесу  на  зверя  или  человека.  Увидите,  что  за  вершину
горы  туча  зацепилась,  значит  дождь  будет.  Лежать  в  секрете  одно  наказанье.  Но
надо  не  просто  лежать,  а  природу  слушать.  Она  предупредит  об  опасности! -
   Роман  привстал  на  стременах,  ладошкой  заслонился  от  солнца.  По  степи  скакал  табунок  сайгаков.   Атаман  раскинул  руки,  поскакал  навстречу.  Показался  табун
полудиких  лошадей – тарпанов,  а  за  табуном  гнались  горцы.  Они  бросали  арканы,
усмиряли  жеребцов,  продолжали  гнаться  за  добычей.  Такие  кони  в  горных  аулах 
ценятся  наравне  с  кабардинцами.  Они  неутомимы  в  беге,  неприхотливы  в  пище.
   - Опять  воровство!  Лови  разбойников! - крикнул  атаман,  поскакал  летящим  намётом.  Горцы  заметили  казаков,  бросились  к  ближнему  лесу.  Казаки  открыли  огонь  на  поражение.  Впереди  сказал  джигит  на  прекрасном  арабе  породы  белан.
Роман  выстрелил  навскидку.  Горец  как  переломился,  натянул  поводья,  откинулся  на
спину,  скатился  на  землю,  но  повод  не  выронил.  Конь  стоял  над  хозяином.
   Роман  наклонился  над  убитым  и  вдруг  увидел  дуло  пистолета.  Каким  неуловимым  движеньем  отпрянул   назад,  но  пуля  только  опалила  голову,  пролетела  мимо.
Старший  сын  прыгнул  с  коня  на  джигита,  выбил  второй  пистолет.  Горец  застонал,
выхватил  кинжал,  ударил  себя  в  грудь.  Сын  хана  погиб,   как  герой.
  Из  леса  вышли  казаки,  вели  пленных  карачаевцев.  Какими  неведомыми  тропами
просочились  на  земли  казаков – неизвестно.
Джигиты  упали  на  колени,  завыли  над  телом  вожака: -  Прости,  хан,  не  уберегли
сына - джигита,  значит  и  нам  не  жить! -  По  команде  они  вскочили,  безоружные  набросились  на  казаков.  Сверкнул  кинжал,  нерасторопный  казак  упал  с  перерезанным  горлом.
   Скрутили  казаки  злодеев,  решили  казнить  на  месте:  - Сколько  волка  не  корми,  а  он  в  лес  смотрит.  Сколько  с  горцем  не  дружи,  а  удар  в  спину  ожидай.  Веками
разбоем  занимались.  Для  горцев  пригнать  коней,  отару – подвиг.  Всем  аулом  гуляют
тунеядцы,  работать  в  поле  или  в  мастерской  для  них - унижение.  Разбойника  даже
дети  уважают,  учатся  и  подражают  им.  Казнить  и  забыть! - кричали  казаки.
  -Ваську  Квака  не  вернёшь.  Похороним,  как  положено.  Оружие  горцев  пускай  у  детей  погибшего  хранится,  чтобы  вся  станица  знала,  казак  погиб  в  бою! - ответил
Роман.  Атаману  перевязали  голову,  надвинули  папаху: -  За  твою  рану  изрубить  их  в  сечку! - крикнул  сын,  выхватил  саблю. 
 Отец  остановил  сына:  -  Казак  не  палач!  Отправим  злодеев  за  границу  с  телом
абрека.  Хан  накажет  за  чёрную  весть.  Не  жить  им  в  родном  ауле.  Женщины  прок лянут,  родные  откажутся.  Таков  закон  гор! -
   Выловили  лошадей  горцев,  из  бурки  соорудили  гамак,  повезли  казака  хоронить.
Горцы  завернули  тело  в  бурку,  понесли   на  плечах.  Трудный  и  тяжёлый  путь  к  воротам  аула.  Положат  они  тело,  позовут  женщин,  сами  скроются  в  горах.
Каждый  горец  в  праве  убить  отверженных.   Да  падёт  на  них  кровь  мести.
   Лето  зазолотило  поля,  настала  пора  уборки.  Триста  мужиков – казаков  вышли  с
косами  в  поле: - Не  работа,  а  праздник.  Летний  день  год  кормит.  Ячмень  на  славу
уродился,  пиво  пенное  сварим,  свадьбы  справим! - шутили   казаки.  Убрали  за  день  станичное  поле,  провеяли  зерно,  закрома  заполнили,  на  продажу  приготовили.
Семейные  казаки  убрали  свои  наделы,  о  будущем  загадывали: - Продадим  излишки
горцам,  дочерей  нарядим,  как  невест, сыну  казацкую справу  справим,  коня  купим! -
мечтал  казак,  а  жена  останавливала  полёт  мечты: - Заплатим  налог,  вернём  долги,
придётся  купцу  кланяться! -  Казак  согласно  кивал:  -  Жене  видней,  она  казначей  в  семье,  хранительница  очага! -   
   Земельные  наделы  не  обеспечивали  нужды  казацких  семей,  а  купцы  армяне  и  евреи  предлагали  займы  в  счёт  нового  урожая.  Постепенно  казаки  оказались
должниками  купцов.  Атаман  Роман  остановил  землемера,  пожал  руку:  -  А,  что,  атаман,  степь  не  принадлежит  казакам? -  Чиновник  улыбнулся,  ответил: -  Все  земли
принадлежат  государю,  а  казацкие  земли  в  вечном  владении  казаков,  но  условно.
Подарить,  не  значит  продать.  Екатерина  Великая  подарила  Черноморскому  войску
остров  Фанагорею  и  все  прилегающие  земли,  но  юридически  осталась  единственной  владелицей   земли.  Потому  царская  семья  оказалась  крупнейшим  помещиком  России.
Чиновники  продали  Аляску  американцам  и  потеряли  её  навеки!-
    Роман  вздохнул,  улыбнулся: - Левый  берег  реки  лежит  дикой  степью.  Разве  не  выгодней  раздать  её  казакам,  собирать  годовые  налоги?  Богатый  казак – верный  воин
земли  и  государства.  Так  я  думаю,  или  не  так? - Роман  закурил  трубку,  предложил
табачок  землемеру.  Тот  рассмотрел  кисет,  удивился  узору  орнамента:  -  Искусные
руки  вышили  кисет  с  восточным  пониманьем  прекрасного! -  Роману  понравилась
похвала  художеств  жены,  он  ответил: -  Жена – черкешенка,  воспитывалась  в ауле  и мусульманской  вере,  а  стала  казачкой.  Душа  её  тянется  в  горы! -
   Землемер  присел  на  лавочку  стал  подсчитывать:  -  В  крепости  до  тысячи  душ  мужского  пола,  умножим  на  двадцать  десятин,  получим  двадцать  тыс.  десятин  земли,  да  плюс  500  казаков  вашего  полка,  да  плюс  естественный  прирост.  Так,
Ладно!  Отрезаем  40  тысяч  десятин,  да  60  тыс.  для  выпаса  скота.  Итого  100  тыс.-
Роман  обнял  землемера.
   Неожиданно,  негаданно степные  казаки  получили  наделы  в  приграничных  станицах.
Писарь  составил  документы,  поставил  гербовую  печать,  собрал  подписи  атаманов  и
землеустроителя.  Документы  выглядели  гарантом  владенья   навечно.
Разбили  поле  на  участки,  разметили  колышками,  написали  номера.  Тащи  казак  свою
удачу  из  шапки,  радуйся.  Государь  наградил  тебя  землёй.
Устроили  пир,  подарили  подарки  землемеру,  отсыпали  золото  в  его  карман:  - За  труды  праведные  и  награда  царская! - шутили  атаманы.
   Осень  позолотила  леса,  вывела  в  поле  пахаря  с  плугом.  Парой  волов  поднимали  целину,  радовались  чёрному  чернозёму.  Вездесущие  грачи  шагали  по  свежей  пашне,  собирали  свой  оброк.  Озимая  пшеница  взошла  зелёным  ковром,  облагородила  поле.
Казаки  Романа  спорили  с  армянами – арендаторами,  подсчитывали  прибыль.  Не  им
пахать  эти  земли,  не  им  ходить  в  борозде  и  собирать  урожай.  Другие  казаки  прольют  пот,  скушают  каравай  свежего  хлеба.
   Смена  появилась  другой  дорогой,  откуда  не  ждали.  Пеший  полк  пластунов  с  семь ями,  именным  указом,  селился  на  границе  навечно.
Встретились родные братья  и  расстались  навсегда.  Одному  остаться  степным  казаком,  кубанцем,  другому  принимать  обычаи  горцев,  изучать  приёмы  разбойников, стоять  на  границе,  возводить  новые  станицы – крепости.  И  появятся  станицы:  Отрадная,   Спокойная,  Упорная.  Казаки  поднимут  вековую  целину,  уберут  хлеб  и  будут  биться   до  последней  капли  крови  за  казачий  Кубанский  край.
   Бек  Хот  пригласил  сестру  и  зятя  в  гости:  - Старые  раны  приковали  к  постели.
Простимся! - передал  бек  словами  нукера.  Зейнаб  плакала,  шептала:  - У  брата  львиное  сердце.  Он  дождётся  нас! -
Роман  построил  полк,  выкрикнул  добровольцев: - Идём  в  гости,  а  вернёмся  ли,  не  знаю.  Думайте,  казаки! - отвернулся,  задымил  трубку.  Весь  полк,  как  один,  шагнул
вперёд: -  Ты  наш  атаман, а  мы  твои  дети.  За  атаманом  пойдём хоть  к  чёрту  в  ад! -    
крикнули  казаки.  Роман  обнимал  сотенных  командиров,  жал  руки  казакам:
  - Спасибо   за  службу!  Назначьте  полусотню,  больше  не  надо.  В  торбах  запас
на  неделю! - отвернулся,  украдкой  смахнул  слезу.  Не  каждому  полковнику  удаётся
заслужить  любовь  казаков,  готовых  на  самопожертвование.
   Нагрузили  караван  зерном  и  мукой,  пошли  по  опасным  тропам.  Нукеры  бека зорко  смотрели  вперёд,  предупреждали  об  опасности.  Они  все  погибнут,  но  проведут  караван.  Слово  бека – закон.
   Роман  смотрел  на  горы,  узнавал  знакомые  тропы,  выбирал  удобные  места  для  засад.  Поднял  руку,  караван  остановился: - Здесь  мы  отбивались  от  чеченцев. Гнали
они  нас,  как  горных  баранов,  здесь  устроили  засаду,  ни  один  чеченец  не  ушёл! -
шептал   он  Зейнаб,  приказал  спешиться.  Сотник  подбежал,  крикнул: - Трое за  мной!-  Пропали  казаки  за  камнями,  выстрелами  потревожили  тишину.  Первый  десяток  поспешил  на  помощь.  Нукеры  бека,  как  снежные  барсы,  прыгали  по  скалам,
зашли  с  тыла.  Бой  длился  минуты.  Нукеры  вернулись,  бросили  к  ногам  Романа
оружие  чеченцев: - Пятерых шакалов взяли  кинжалами,  остальных  уничтожили  казаки.   Путь  свободен! - доложил  старший  нукер,  поклонился  сестре  бека.
   Аул  встретил  пустой  тишиной,  только  собаки  лаяли.  Вышли  к  мечети,  освободили  лошадей,  сняли  поклажу  с  ишаков,  сложили  на   ступенях.  И  только  тогда  аул  ожил.  Люди  выходили  на  свет,  в  руках  старинные  ружья,  обнажённые  мечи.
  Подруги  Зейнаб  окружили  супругов,  кричали: - Мы  думали,  что  ты  в  гареме  паши,
а  ты  казачкой  стала!   Красивая  такая  и  счастливая! -   Зейнаб  подарила  подругам
пуховые  платки,  целовала  в  губы. Набежали их дети, подошли  молчаливые  мужчины,  знакомиться.  У  казаков  взяли  коней,  завели  в  стойла  к  сухому  горному  сену,  а
казаков  завели  в  сакли,  на  мужскую  половину.  Дали  омыть  руки,  усадили  к  скуд ному  достархану.  Лепёшки,  сыр,  брынза, мясо  и  чай  в  расписных  пиалах.
Казаки  проголодались  в  дороге,  но  брали  еду  после  хозяина,  уважали  обычай.
   Роман  и  Зейнаб  шли  к  сакле  бека,  взявшись  за  руки.  Горцы  кланялись  казаку,  прижимали  левую  руку  к  сердцу,  правая - на  рукояти  кинжала.  Много  воды  утекло,
многие  не  знали  кунака  бека,  а  женщине  не  кланяются.
    Бек  Хот  полулежал  на  лежанке,  одетый  в  праздничный  бешмет,  подпоясанный  позолоченным  поясом,  в  сафьяновых  сапогах  Дорогой  кинжал  и  два  пистолета  на  поясе,  ружьё  под  рукой.  Старший  воин  племени  собрался  выйти  в  поход,  прилёг  отдохнуть.  Зейнаб  опустилась  на  колени,  поцеловала  руки  брата: - Аллах  услышал  меня,  позволил  проститься  с любимой сестрой! - прошептал  бек.
Роман  обнял  брата  за  плечи,  прижал  его  голову  к  груди: - Рано  собрался,  мы  ещё
повоюем! - выкрикнул  он.  Скупая  слеза  упала  на  щеку  бека.  Хот  смахнул  её  рукой,  смертельная  бледность  обострила  черты  лица: -  Спасибо  вам  за  вашу  любовь  и  верность! -  Хот  увидел  сына  Романа,  подозвал  своего,  взял  их  руки,  соединил:
 - Отцы  были  кунаками – братьями! Клянитесь  на  этом  кинжале,  что  продолжите  дело
отцов,  сохраните  мир  и  дружбу! -  Он  выхватил  кинжал,  сыновья  целовали  святой
булат.  Роман  оглянулся,  увидел:  саклю  и  двор  заполнили  суровые  воины.  Они  скло нили  колено,  уронили  головы  на  грудь.  Отдельно  стояли  казаки,  держали  кубанки  в  левой  руке,  правая  прижата  к  сердцу.  Воины  клялись  в  верности.
   Хот  закашлялся,  алая  струйка  окровавила  рот,  скользнула  по  подбородку,  капнула
на  светлый  бешмет.  Кровавое  пятно,  как  удар  кинжалом.  Хот  застонал.
В  комнату  вошли  жёны  и  дети  бека.  Роман  с  сыном  вышли  во  двор.  Его  встретили
старшие  войны,  с  которыми  ходили  в  походы,  съели  пуд  соли.  Кровь  соединяет  и  разъединяет  людей,  верность  воинов  крепнет  с  годами.
   Не  видел  Роман  последнего  вздоха  брата,  тихо  плакал,  не  прятал  слёз.  Казаки  обступили  атамана,  папахами  вытирали  слёзы,  крякали  в  кулак.  Они  знали  цену  братства,  ценили  товарищество  выше  всех  земных  благ.
   - Умер  Бек  Хот!  Вечная  слава  джигиту!  - крикнул  старейшина  аула. 
Женщины  взвыли,  вековым  плачем  над  телом  мужчины  и  будут  плакать  до  следу ющего  вечера.  На  закате  солнца  мужчины  поднимут  носилки с телом, бегом понесут  к  могиле.  Не  переходи  дорогу  человек:  проклянут!    
   Казаки  заседлали  коней,  приготовились  в  дорогу.  Войны  бека – сына  проводили
до  границы.  Братья – кунаки  обнялись  на  прощанье,  поменялись  оружием.  Что  гово рить:  -  Судьбы  нет,  есть  всесильный  Рок. Сведёт на  поле  брани  братьев,  сверкнёт
разящим  кинжалом  и  оборвётся  жизнь.  Аллах  иль  Аллах! - думал  молодой  бек.
Роман  окликнул  сына,  поскакал  к  крепости.  Жена  осталась  в  ауле,  выполнит  все
каноны  ислама,  наденет  траур,  разделит  наследство  брата,  в  скорбном  караване  вернётся  домой.  Оборвётся  ниточка  родства,  завяжется  узелок  на  память.
   Полк  Романа  встретил  парадным  строем,  выстрелами  из  всех  ружей.
Казаки  истомились  душой  ожидая  атомана,  радовались,  как  дети. 
   На  заставах  хозяйничали  пластуны.  Они  нарыли   вокруг  окопы,  по  сигналу  занимали  круговую  оборону.  Пушки  поставили  на  прямую  наводку,  пристрелялись,
накрыли  брезентом.  Лошади  только  у  наряда.  По  проторенным  тропам  они  контро лировали  линию.  На  видных  местах   поставили  пограничные  столбы.  Герб  Россий ской  империи  смотрел  в  сторону  горцев.
   Роман  осмотрел  новшества,  улыбнулся: - Господин  полковник! - обратился  он  к  командиру  пластунов: - Граница  временная  и  условная.  Политика  правительства  на
Кавказе,  состоит  в  том,  чтобы  взять  под  своё  крыло  все  народы  Кавказа.  Здесь
проходит  фронт  между  Персией,  Турцией  и  Россией.  Исламская  вера  толкает  наро ды  в  объятья   персов,  но  приходят  турки,  приходится  кланяться   султану.  Имамы  и  муллы  настраивают  народы  на  священную  войну  с  гяурами,  то есть  с  русскими.  Все  эти  идеи  завершаются  разбоем  и  грабежом.  Чеченцы  и  часть  черкесов,  превратили  основной  профессией,  угон  пленных  на  рынки  Анапы.  Две девочки  стоят  больше,  чем  может  заработать  горец  в  ауле,  любым  ремеслом.
Задача  пограничной  службы  пересечь  тайные  тропы  контрабандам.  Горец  прячет
в  заплечную  суму  малышей,  по  непроходимым  тропам  пробирается  на  рынок,  там
плачет,  что  совсем  пропадает  от  нужды,  купите  дочерей.  Турецкие  купцы  знают,  что  в  гаремах  любят  девочек,  торговля  идёт  бойко.
   За  этот  год,  огнём  и  мечом,  мы  доказали  горцам,  что  земли  казаков  охраняются
законом  и  силой  России.   Бек  Хот  подписал  мирный  договор  на  десять  лет,  правитель  карачаевцев  подтвердил,  но  простые  горцы – абреки  нарушают  договор.
Бек  Хот  умер,  как  поведёт  себя  его  сын,  время  покажет,  но  порох  держи  сухим! -
   Полковник  погладил  запорожские  усы,  ответил:  -  Та  побачимо,  як  воно  буде!
Не  затеплив  очага  борща  не  сваришь.  Будемо  вести  переговоры,  а  пивмаем  на  границе,  покараем,  як  злыдней! -
   Подписали  атаманы  акт  о  передаче  границы,  выпили  горилки,  послушали  старого
бандуриста,  распрощались  навсегда.  Обоз  вышел  за  стены   станицы – крепости  и
попылил  по  знакомой  дороге.  Наследство  бека,  две  перемётные  сумы,  лежали  в  передке  тачанки,  как  память  о  брате.  Роман  укутал  жену  в  бурку,  сам  сел  на  коня,
поскакал  в  голову  колонны.  Казаки  приветствовали  атамана  солёными  шутками.
Роман  привстал  на  стременах,  крикнул  команду: - За  мной,  рысью,  марш! -
И  понеслись  ретивые  кони  через  реки  и  овраги  прямо  к  кубанской  переправе.
Дорога  домой  скатертью  стелется,  радостью  встречи  с  родиной.  А  навстречу  летели
перелётные  птицы,  несли  на  крыльях  Золотую  осень.  Бабье  лето  радовало  обилием
красок,  ночным,  лёгким  морозцем,  прохладным  ветерком.  Вот  и  Кубань  блеснула
за  прибрежными  вербами,  на  ладонях  правого  берега  раскинула  родную  станицу.
Здравствуй  Кубань – казачий  край!
   Казаки  напоили  коней  из  родной  реки,  размяли  ноги,  сплясали  «Казачка».
С  колокольни  церкви  упал  под  ноги  казаков  праздничный  перезвон,  станица  встре чала  героев  радостными  улыбками.  Только  вдовы   заголосили  в  голос,  оплакали
потерю  кормильцев.  Шустрые  сотские  увели  их  с  улиц,  уговорили,  утешили.
   Войсковой  атаман  выслушал  рапорт,  обратился  к  казакам: -  С  благополучным  походом,  господа  казаки!  Ремонтируйте  лошадей,  готовьте  справу,  держите  порох
сухим!  На  западе  гроза  собирается,  а  дыма  без  огня  не бывает!  Затрубит  труба
поход,  быть  готовым  к  походу!-  Казаки  ругали  службу,  ворчали: -  Год  отрубили, а
они  походом  пугают! –
                Глава 10
За   мирные  земли

   Анапский  паша  собрал  во  дворце  закубанских  владетелей  и  узденей,  устроил  пышный  прием,  с танцами  наложниц,  музыкой,  дымом  кальяна: - Щедрость и  милость
султана  согреет  ваши  сердца.  Наслаждайтесь  ласками  прекрасных  гурий.  Такая  жизнь  ожидает  воинов  павших  в  борьбе  с  неверными.  Сегодня  ночь  любви,  завтра  -
серьёзный  разговор! -  Он  возлежал  на  шелковых  подушках,  а  молодые  пери  ласкали  тело.  Горцы  рассматривали  дорогое  оружие  на  стенах,  ковры  и  занавесы,  посуду,
удобную  турецкую  мебель.  Сладкое  вино  возбуждало  кровь.
   После  общей  утренней  молитвы  рассадили  гостей  на  коврах  и  подушках,  принесли
чай  и  сладости.  Паша  обрисовал  международное  положение: - На  западе  вылетел
орёл  Наполеона.  Он  брат  султана - «Повелителя  вселенной».  Их  союз  направлен  против России.  Наша  задача  уничтожить  русских   на  Кавказе.  Великий  визирь  повеле вает:  поднять  священную  войну, объединить силы  горцев,  напасть  и  разрушить  укреп ления,  взять  богатый  ясырь  скотом  и  женщинами.  Аллах  Акбар! -
   Большие  силы  закубанцев  вторглись  в  междуречье    Лабы  и  Кубани,  разграбили  и
сожгли  многие   укрепления,  захватили  Круглолеское  селение. Две роты пехоты  всту пили  в  бой с  толпою  закубанцев,  огнём  и  штыками  не  допустили  истребить  мирных  жителей.  Горцы  погнали  скот  и  людей  к  переправам  Кубани.  Линейные  казаки  ударили  на  толпы,  неприятель  в  замешательстве  бросился  в  реку,  топили  и резали  пленных.  Подоспел  казачий  полк  Романа.  День  и  ночь  скакали  казаки,  устали  кони  и  люди,  но  увидев  зверства  горцев,  вплавь  форсировали  реку, врубились в тыл  непри ятеля.  Пленных  не  брали.   Многие  князья  и  уздени  потеряли головы,  многих  взяли  в  плен,  многих  унесла  река.  Анапский  паша  разбил  любимый кальян,  шашкой  разру бил  шелковые  подушки.  План  паши  провалился.
   На  рынках  и  улицах  Анапы  появились  страшные  дервиши.  Они  гремели  пустыми
чашками и погремушками, крутились  волчком  в  молитвенном  экстазе,  кричали право верным: - Аллах награждает смелых воинов!  Все  под  знамёна  ислама!  Сераскиры паши  поведут  вас  к  заливным  берегам  Кубани.  Там  вы  найдёте  жирный плов  и  сладкий  шербет.  Прекрасные  казачки  украсят  ваши  дни  и  ночи.  Тучные  стада  не  знают  числа.  Тысячные  отары  заполнят  рынки  города.  Степные  табуны гривами  остановят  ветер.  Собирайтесь  к  северным  воротам.  Вас  ждёт  милость  султана  и  награда  отцов  города!-    Собрались более  двух  тысяч,  пошли  походным  строем  грабить  и  убивать.  Казачьи разъезды  подняли  тревогу,  и  поднялись  к  небу  чёрные  столбы  дыма,  и  заду мали атаманы  казачий  «вентерь». Зашумели камыши  лимана,  спрятали   засаду  казаков,
а  загонная  сотня  напала  на  передовые  отряды  разбойников  и  бросилась  бежать.
Не  знали  турки,  что  эта  дорога  заведёт  их  в  топи  и  бездну.  Небо  закрыли  чёрные  тучи,  хлынул  дождь.  Залпы  ружейные,  как  молнии  смерти  и  не было  от  них  спасе ния.  Турки решили пробиваться    вперед  и  попали  в  непроходимые  камыши,  которые,  как  стена,  а  под  ногами  зыбкое  болото,  а  ружейные  залпы  обрывают  крики,  а  помощи  нет.    В  Анапу  вернулась  жалкая  толпа  голодных  и  измученных  людей.  Коней  потеряли, оружие  бросили,  сапоги  стащило  болото.  Они  сидели  на  ступенях  мечети,  просили милостыню.  Рестораторы  притащили  баки  с  объедками,  издевались:   - Вот  вам  жирный  плов,  сладкий  шербет.  Рука  Аллаха  - щедрая! -
Казаков  было  менее  полка,  но дрались они не за плов и щербет, а за родную Кубанскую
Землю, прекрасную и плодородную, а имя её – Мать –земля!
   Атаман  Кубанского  войска  собрал  три  тыс.  казаков,  две  роты  пехоты,  конную
батарею,  переправился  за  Кубань,  чтобы  наказать  народ   абадзехский,  воинственный
и  кровожадный. Они участвовали  во всех набегах горцев, прятали  разбойников  в  своих  селеньях,  кормили  и  поили  абреков. Мужское  население,  от  малого  да  старого,  засед лали  коней,  скакали  по полю,  на  ходу  хватали  баранов,  учились  рубить  и  грабить:
  - Трёх  жён  приведу,  трёх  наложниц  заарканю! - мечтали  джигиты.
   Казаки  окружили  первое  селение,  но жителей не  оказалось,  они  спрятались  в  лесах.  Только  глупые  ишаки  встретили  ревом,  да  кавказские  овчарки  охраняли  жилища.  На  площади  нашли  две  медные  пушки,  подарок  анапского  паши.
Имущество  разграбили,  селение  превратили  в  пепел: -Ловите  красного  петуха!  Это  вам  за  селение  Круглолеское,  за  слёзы  наших  матерей! - кричали  казаки.
   Два  селения  окружили  внезапно,  горцы  открыли  огонь. Казаки развернули  конную  батарею, ударили  залпом. Калёные ядра  разрушили  дома,  подожгли  их.  Жители побе жали  сдаваться.  Взяли  1400  человек  разного  возраста,  князя  и  муллу. Абреки  засели  в  сторожевых  башнях,  но  были  уничтожены  огнём  орудий.
   Отары овец, табуны лошадей, стада  коров  запрудили  кубанские  переправы. «Зипунов»  взяли  столько, что пришлось сбивать караваны. Ишаки везли тюки  больше  своего  роста.  Князь  и  мулла  смотрели  на  гибель  своего  народа,  поклялись на  Коране  быть  верны ми  и  мирными.  А  казаки  прошлись  огнём  и  мечом  по  земле абадзехов,  и  только  на  обратном  пути  встретили  большие  толпы  конницы  закубанцев.  Они  мечтали  отбить  захваченное,  но  казаки  взяли  их  пиками,  рубились  саблями,  и  враг  побежал.  Конная  батарея  проводила  картечью.  Казаки  подобрали убитых  и  раненных  товарищей,  вер нулись  в  степные  станицы.
  Атаман внушил  князю  и  мулле,  что  казаки   мечтают  жить  в  мире  с  горцами,  долго  терпели  их  набеги.  Перечислил  угнанных  жителей  в  плен,  сколько  потеряли скота  и  имущества,  и  что  терпение  лопнуло: - Подписывайте мирный договор и живите в  мире!  Кубанское  войско  карает  неверных  и  помогает  верным  горцам! -
  На  берегу  Кубани  раскинулся  табор  пленных  абадзехов.  Сотские  разбили  народ  по  семьям,  выдали  по  коровке  на  семью,  по  три  овечки,  выдали  зимнюю  одежду:
 - Идите  с  богом,  живите  мирно!  Мирный  труд  приносит  радость,  разбой – кровь  и
слёзы. Не  слушайте  абреков.  Вас  мало,  а  казаков  десятки  тысяч.  В  следующей  битве  погибнет  народ,  и  забудут  ваше  имя! -
   К  мулле  подошёл  старик, замахнулся суковатой клюкой: - От  твоих  слов  одни  беды.  Забыл  слова  пророка:  богатый  не  войдёт  в  рай,  как  верблюд  в  ушко  иголки. Читай  Коран  и  объясняй  народу  правду  слов! - плюнул,  отошёл  прочь.
Мулла  внушал  князю: - Абрекам  нет  места  в  наших  селеньях.  Пускай  уходят  к  чеченцам.  Воинов  поставить  на  горных  тропах,  остановить  разбойников,  гнать  их
от  нашей  земли.  Надо  сохранить  народ! -   Князь  вытер  слезу,  поднял  правую  руку,
прижал  к  сердцу: - Аллах  направит  наши  ноги  и  поведёт  по  праведной  дороге! -
   Казаки  похоронили  товарищей,  готовили  коней  и  снаряжение  к  новым  походам.
В  станицах,  правого  берега  Кубани,  свирепствовали  ужасные  болезни.   «Зипуны»,
полученные  при  дуване  добычи,  принесли  смерть  и  слёзы.  Жадные  люди  надевали
чужую  одежду,  болели,  умирали.  Атаман  издал  указ:  сжечь  всю  рухлядь,  казаков
лечить  запорожским  обычаем – горилкой с лошадиной мочой! -
  Радость  лёгкой  добычи  обернулась  потерей  родных  и  близких. Чёрные траурные пла
тки не снимали до следующей весны, а весна принесла избавление.
    На  Кубань  пришла  весна.  Талые  воды  выплескивались  из   берегов.  Река  крутила  воронки,  подмывала  крутой  берег,  и  берег  ухал  обвалами  в  воду,  Течение  лизало  левый  берег,  намывало  песчаные  косы.  Возле  устья  река  врывалась  в  лиманы,  захва тывала  заливные  луга.  Камыши  стояли  по  пояс  в  воде,  шумели  метёлками, сеяли  семя.  Старые  стебли  склонялись  к  воде,  ложились  на  дно,  молодые  тянули зелёные  стрелы  к  солнцу.  Из  Азовского  моря  шли  косяки  рыбы, чтобы  продолжить  свой  род.  Вода  убывала,  а  на  стеблях  камыша  висели  грозди  скользких  личинок.
Их  подберут  лягушки   и  водоплавающие  птицы.  Они  устроили  птичий  базар,  делили
гнёзда  и  угодья.  Кубань  вошла  в  свои  берега,  не  узнавала  местность.  Вода  нашла  новое  русло,  оставила  «старицы».   Зацвели  сады,  зазеленели  поля.
   Не слышно   девичьих  хороводов,  ржанья  коней,  окриков  казаков.  Мёртвая  тишина
опустилась  на  станицы,  и  только  скрип  погребальных  «дробин»  тревожил  тишину.
Хоронили  покойников  на  дальнем  кладбище  за  станицей.  Чёрная  смерть  ушла,  как  и  пришла, но вымерли  целые  семьи,  а  выжившие  еле  двигались.  Голодная  скотина  реве ла  не  доеная,  не  поеная.  Отец  Савва  отпел  последнего  покойника,  лёг,  умер.
В  семье  Гайворонских, как  их стали называть, умерли отец  и  мать  и  малолетние  дети.      Сыновья  и  внуки  проводили  дроги  до  могилы,  сели  на  холмике,  молчали:
  - Не  так  мечтал  уйти  из  жизни  старый  казак,  но  судьба – она  злодейка!
На  могиле  Фаины  поставили  белый  тюрбе,  на  могиле  Ивана – дубовый   крест.
Не  сдалась  женщина,  пронесла  свою  веру  до  самой  могилы.  Так  и  легли  рядом.
  Молодой  священник  повёл  крестный  ход  вокруг  станицы,  вывел  в  поля,  окропил
святой  водой  всходы  пшеницы: - Кара  небесная  схлынула  в  небеси,  жизнь  вечная
продолжается! - изрёк  поп,  осенил  толпу  крестом,  окропил  водой.
   Полк  Романа  Чухно  не  ходил  в  последний  поход,  не  дуванил  добычу.  Болезнь
обошла  хутор  стороной.  Старый  Остап  обливал  всё  мужское  население  водой  из  колодца,  покрикивал: - Пей  настойку  пороха,  думай,  что  пьёшь  сладкий  озвар! -
Внуки  ревели  в голос,  матери  отбирали  малышей,  ворчали: - Совсем  из  ума  выжил
старый,  издевается  над  казаками,  а  сам  горилку  пьёт! -
    Всю  жизнь  Остап  был  трезвенником,  а  сейчас  без  стопки  горилки  за  стол  не  садился.  Выпьет,  крякнет: - Хороша  была  Маша,  да  не  наша.  Всем  глазки  строит,  а  замуж  не  идёт! - погладит  Светланке – дочке  кудрявые  волосы,  головой  покачает:
  - Лучик  солнышка  в  окошке,  а  в  чужие  руки  придётся  отдать! -
 Дочка  заливалась  колокольчиком,  убегала  на  берег  Кубани: - Я  не  глупый  воробей  из  гнезда  не  выпаду! -  шептала  она,  а  сама  на  Васю – соседа  засматривалась.
Был  он  таким  же  кудрявым,  улыбка  к  устам  приклеилась.
Хохотали  молодые,  беды  не  заметили.  Трёхгодовалый  бугай  изгородь  проломил,
чёрный,  злой,  как  чёрт,  на  свободу  вырвался.  Всё  что  движется,  быку - враги.
Потоптал  овечек,  распорол  бок  строевому  коню,  кровь  почуял,  взбесился.  Заметил
на  Свете  красный  платок,  взревел,  тараном  бросился.  Вася  оттолкнул   девушку  в  сторону,  на  себя  удар  принял.  Бык  ударил  правым  рогом,  на  левый  перебросил,
убил  казака  на  месте.  Набежали  казаки  с  кольями,  да  верёвками,  скрутили  буяна.
Света  над  Васей  плачет,  причитает: - Закатилось  моё  солнышко!-,  а  казаки  задачу
решают:  убить  или  кастрировать.
   Похоронили  Васю  рядом  с  дубом,  на  берегу  Кубани,  крест  поставили.  Света  одела
траурное  платье  на  целый  год,  вдовой  не  венчанной  назвалась. Горе,  оно  многолико.
   Получил  Роман  приказ  атамана: - Разведать  дорогу  на  Анапу! -  Полк,  в  количестве
501  человек:  полковник,  пять  есаулов,  хорунжие,  писарь,  казначей,  выдвинулись  к
укреплению  Копыл,  приступили  к  переправе  через  Кубань.  Бригада  землемеров -  землеустроителей  вышла  с  сапёрным  батальоном.  Генеральный  штаб  Александра 1
решил  взять  штурмом  Анапу,  очистить  побережье  от  турок.  Задача  казаков  состояла
в  том,  чтобы  усмирить  абхазов,  засадами и пикетами перегородить дороги  закубанцам,  защитить  сапёров  от  внезапных  нападений  горцев  и  турок.  Роман  разделил  полк  на  полусотенные  отряды.   Есаулам  и  хорунжим  поставил  задачи: - Смотрите  в  оба  глаза,  ребята.  Костров  не  жечь,  трубки  не  курить.  Заметите  врага, пересчитайте.  Бейте  залповым  огнём,  чтоб  думали,  что  это  солдаты.  Налетайте  казачьей  лавой,  рубите  так,  чтоб  не  один  не  ушёл.  Пять  казаков  в  дозоре,  осталь ные  отдыхают.  Коней  держать  под  седлом.  Уснёте -  смерть! -
   Солдаты  рубили  просеки  в  лесах,  строили  мосты.  Главный  инженер,  немец,  упро сил  Романа  выдвинуться   вперёд,  прикинуть  расстояние.  С  полусотней  казаков выш-  ли  к  «Тёщиному  языку» - спуску  к  крепости  и  замерли.  Внизу  раскинулось Чёрное  море.  Оно  поглотило  горизонт,  раскинулось  вдаль  и   ширь,  и  не  было   его краше.  Оно  переливалось  красками,  манило,  звало  и  пугало.  Крепость  внизу  казалась  малой  и  ненужной,  стада – муравьи,  люди – неразличимые  точки.
Корабли  казались  скорлупками,  мачты – паутиной.  Роман  знал,  какая  грозная  сила
затаилась  в  этой  красоте,  какие  стены  и  башни  встанут  на  пути  солдата,  а  сотни
орудий  потопят  тишину  в  море.  От  плывущего  корабля  отделился  дымок  выстрела.
  - Картины  Великих  венецианцев  померкнут  перед  лицом  и  красотой  природы! -
восхитился  немец,  старался  сделать  набросок  в  походный  альбом.  Карандаш  обломи лся,  немец всплеснул руками: - Майн  гот! Этот  вид останется  в  моём  сердце! - оправ дался  он.  Из - за  горы  показался  ослик  с  поклажей  и  горец  с  посохом:
  -Салям  алейкум! -  выкрикнул  он  и  замолчал:  - Дорога  крутой,  непроходимый,  а
другой нет! - ответил  он  казакам.  Казаки  угостили  горца  хлебом  и  вяленой  рыбой:
 - Кушай  хлеб  и  держи  язык  за  зубами! - шутили  казаки.  Слабый  ветерок  принёс  запахи  соли  и  водорослей  и  запах  горелого  мяса.  Турки  готовили  шашлыки.
   Не успели  казаки  ознакомиться  с  местностью, не успели  солдаты  закончить  работы,  прискакал гонец из Петербурга с пакетом. Инженер  вскрыл  пакет,  прочитал, перекре стился: - Ай - да,  господа  офицеры,  домой.  Экспедиция  закрывается  по  непонятным  причинам.  Мы  выполнили  свой  долг!-
  Солдаты  омыли  пыль  в  речке,  собрали  инструменты,  вскинули  ружья  на  плечо,
пошагали  с  песней: - Солдатушки,  бравые  ребятушки,  где  ваши  жёны?
Казаки  зажгли   на  вышке  сигнальную  фигуру,  построились  в  колонну,  запели  весё лую,  походную: - Ой,  при  лужке,  при  лужке,  при  знакомом  поле! - пели  казаки,
радовались,  что  остались  живыми,  что  верно  несли  опасную  службу:
 - Стою  ночью  в  дозоре,  слышу  треск  валёжника,  а  шевельнуться  не могу.  Страх  по
спине  струйкой  пота  побежал,  мурашками  по  телу.  Вспомнил  рассказ  Захара,  что  в
этих  лесах  снежный  человек  бродит,  о  ружье  забыл.  Шепчу  молитву,  а  на  поляну
лось  вышел,  рогатый,  да  бородатый,  да  как  затрубит,  самку  зовёт,  я  и  очнулся.
Рявкнул  медведем,  лось  на  задних  копытах  свечку  сделал,  повернулся  волчком,
прыгнул  в  чащу,  лес  долго  трещал.  С  меня  страх,  как  рукой  сбросили.  Я  к  чему  веду  рассказ?  Переборол  страх,  живым  вернулся,  значит,  ты - казак,  а  не  курица!

Глава 11
Строительство         
   К  началу  18  века  в  России  стали  развиваться  сельское  хозяйство,  внутренняя   и
внешняя  торговля,  образовался  единый  всероссийский  рынок,  Образовались  банки  и
компании,  но страна  отстала  от развитых  европейских  государств,  в  промышленности,
культуре,  науке,  организации  вооружённых  сил  и  морского  флота.
Главная  беда  России – отсутствие   шоссейных  дорог.
Ещё  при  Екатерине  2  «немцы» - колонисты  были  переведены  на  Волгу,  в  область
Саратовскую,  но  предприниматели  распространились  по  всей  России.
   На  Кубани  появился  Гер – Шварц,  организовал  производство  черепицы  и  кирпича.
Обжиг осуществляли  в  земляных  ямах,  пшеничной  соломой,  но  качество  было  отмен ое,  на  века.  Появились  паровые  мельницы,  сыроварни,  промышленное  производство  одежды  и  обуви.   Фабрики  «Фрица»  обули  и  одели    всё  Кубанское  войско.  В  Екатеринодаре  появился  кожевенный  завод,  элеватор,  хлебозаводы.
  Инженер - строитель  представил  Войсковому  управлению  карту  будущих  дорог.
Красочная  карта  соединила  дорогами  Екатеринодар  со  всеми  станицами  края.  По
обочинам  дорог,  ровными  рядами,  стояли  фруктовые  деревья. Кирпичные мосты пере брошены  через  балки  и  овраги,  через  речки  и  реки.  Казначей  посмотрел, крикнул: - Это ж  сколько  надо  грошей,  чтобы  всё  построить?-
Инженер  ответил: - Создадим  акционерные  общества.  Богатые  казаки,  купцы  и  про мышленники  выкупят  акции,  в  будущем  получат  колоссальную  прибыль.  Я  выписал  из   Германии  строительную  технику,  казначейство  оплатит  счёт!-
   Внешняя  политика  русского  правительства  стала  нацеливаться  на  укрепление  меж дународных  позиций  государства.  Дворянство  стремилось  к  захвату  новых  земель.  Купечество  искало  выходы  к  открытым  морям,  чтобы  сбывать  продукцию сельского  хозяйства.  Власть  дворян  укрепилась  внутри  страны.   Закрепощённый  народ трудил ся,  обогащал  купцов  и  дворян.  Росли  производительные  силы  страны, появился  рабочий  класс –  «гегемон  революции».
   Для  осуществления  этой  политики  создавались  армия  и  флот.  Рекрутов  брали  на
«вечную  службу».  Казаки  от  рождения  считались  казаками.  Они  служили  интересам
правительства,  но были свободны  в семейной  жизни. Казаки  не  крепостные  крестьяне.
   Седоусые  казаки  смотрели  на  пышущую  жаром  паровую  машину,  крестились:
  - Самого  чёрта  посадили  в  котёл.  Шипит,  пыхтит,  а  работу  делает!-
Молодой  кочегар,  чёрный,  как  чёрт,  скалил  белые  зубы: - Прогресс,  господа  казаки!
Скоро  этого  чёрта  в  повозку  запряжём,  без  коней  поскачем! -
  Казаки  увидели  две  пары  быков,  которые  тащили  железную  громадину,  с  блестя щим  лемехом – ножом.  Появлялся  кювет,  а  на  полотне  дороги  насыпь.  Грейдер  прой дёт  по  дорогам  Кубани,  кати  в  любую  погоду,  не  утонешь  в  грязи.
Подводы  подвозили  песок  и  щебень,  а  огромные  катки  трамбовали  насыпь.
  Вдоль  дороги,  в  ряд,  встали  саженцы  абрикосов  и  груш.  Весной  они  зацветут нежно - розовым  цветом,  уронят  на  землю  первые  плоды.  Кушай,  путник,  не  ленись!
Пирамидальные  тополя  встали  по  стойке  смирно,  и  будут  стоять  веками,  как  символ
европейской  красоты.  Улицы  города  украсили  фасады  особняков.  Кирпичная  кладка  удивляла  ровными  швами,  а  узоры  оформления  окон  и  карнизов,  как  каменная  сказ ка  из   «Тысячи  и  одной  ночи».  Купчихи  выходили  на  балконы,  сорили  на  головы  прохожих  шелухой  семечек.  Появились  турецкие  кофейни,  оформленные  на восточ ный  лад.  Казаки,  с  седла,  засматривались  на  танцующих  барышень.
    Станичный  атаман  привёз  в  станицу  инженера – строителя.   Станичному  правлению
объявил:  -  Господа  казаки!   Решением  Войскового  управления  в  ст.  Марьянской
поставить  паровую  мельницу.  Господин  инженер!   Покажите  эскизы  ваших  мельниц.
Выбирайте  по  виду,  чтобы  стояла  сто  лет,  глаз  радовала  и  казну  наполняла.  Все
соседние  станицы  повезут  зерно  обозами. Паровая  машина  движется  водным  путём! -
Седые  казаки  рассматривали  виды  мельниц  водяных  и  ветряных,  откладывали  черте жи  в  сторону.  Писарь  вертел  чертёж,  рассматривал:  - Мало  понимаю  в  этих  карти  нах,  но  где  здесь  каменные  жернова? - спросил  он.  Инженер  объяснил  устройство  агрегата: - Каменные  жернова  заменили  системой  валов  зубчатых  и  гладких.  Подними  гладкие  валы,  получишь  крупу  для  каши,  опустишь,  получишь муку  1, 2, 3-го  сорта.   Производительность  машины  рассчитана  на  2 т.  любого  зерна в  сутки.  Паровая  машина  работает  от  пара.  Заполнил  котёл  водой,  поднял  пар  до определён ного  давления  и   мели  муку,  дроби  крупу  или  сечку  для  скотины! -
   Каждая  семья  получила  задание: вывезти  определённое  количество  брёвен  из  леса,
снять  кору,  складировать  для  просушки.  Котлован  рыли  лопатами,  сваи  забивали
дубовыми «бабами».  Пошла  работа  топора,  долота,  коловёртов.  Собирали  здание  без  гвоздей  и  скоб,  одними  старинными  зацепами.  Не зная  хитрости  соединений,   не  разберёшь.  Хитрые  перекладины,  балки  и  матицы  поднимали  блоками  под  раз,  два,
взяли!   Вот  задымила  адская  машина,  разбудила  станицу  пронзительным  свистком.
  Люди  бежали  за  околицу,  смотрели  на  дивное  диво:  поршень  ходил  туда,  сюда,
колесо  вращалось,  широкий,  приводной  ремень  бежал  непрерывным  потоком,  мука
сыпалась  в  мешки.  Мирошник,  весь  в  муке,  протянул  на  ладонях  горсть  муки:
 - С  первым  помолом  Вас,  господин  атаман!    Станичники  будут  кушать  хлеб  3-х
сортов,  а  праздничные  пироги  -  1-го  сорта! -  Казаки  подбросили  три  раза  умельца,
живого  поставили,  хлопали  по  спине,  выбивали   пыль  первого  помола.
  Атаману  поднесли  чарку  горилки,  хлеб  и  соль.  Он  выпил, закусил,  крякнул,  как  положено:  - Спасибо,  господа  казаки!  Потрудились  на  славу,  а  с  хлебом  жизнь  веселей!  А  чтоб  вам  жилось  на  радость  внукам! - крикнул  он.  Круговая  чара  обошла  круг,  вернулась  к  атаману:
   - Вторую  чару  пью  за  новые  стройки.  Надо  построить  школу  и  больницу,  зернохра нилище  и  овощехранилище.  Отдохнём  немного,  приступим  к  строительству Атаман - ского  дворца.  Чтоб  зал  был  для  приёмов  званых  гостей,  народных  артистов.
Будем  слушать  оперу,  любоваться  балетом, принимать  Казачий  Кубанский  хор! -
Атаман  выпил,  чару  бросил  через  плечо: - Служба  трезвых  любит! - сказал  он.
  Грейдер  обошёл  станицу  стороной.  Тысячи  подвод  пылили  по  новой  дороге,  везли
песок  и  щебень.  Казаки  ворчали: - Придумали  каторгу  их  благородия,  а  у  казака  спи на  трещит! -  Строители  расспрашивали  жителей,  где  потоки  воды  идут  весной  и
после  дождей,  где  ставить  мосты,  где  переезды?
  Пришла   осенняя  пора,  зашумел  «Сенной  рынок».  Станичники  оценили  качество  дороги:  - Катишься,  как  по  стеклу.  За  три  часа  в  город  добрались.  А  бывало,  то  колесо  треснет,  то  постромка  лопнет,  а  то  и  в  грязи  утонешь.  Нет,  Прогресс -  вели кая   сила.   Разумный   человек  поймёт,  работы  не  испугается.  Недаром  говорят:  глаза  боятся,  а   руки   дело  делают! -
   На  мельницу  понаехали чиновники,  посчитали  количество  помола,  налог  назначили.
Мельник  прибежал  к  атаману:  - Без  ножа  режут! - кричал  он.
Атаман  отшутился:  - На  том  стоит,  и  стоять  будет  Русь   несчастная!
   Из  Малороссии,  решеньем  правительства,  продолжили  переселение  украинцев  на
земли  Кубани.  Чтобы  усилить  войско  Черноморское,  так  значилось  в  указе.  В  одно  время  было  выслано  из  Малороссии  вдвое  большее  число  несчастных  семей,  чем
значилось  в  указе.   Полицейские  чиновники  и  мошенники  всех  статей,  скупали  скудные  дома  и  имущество  крестьян  за  бесценок,  отправили  обозы  в  осеннюю  пору,
где  встретила  их  голая  степь,  дожди  и  снежные  бураны.  Лишившись  скота  по  доро ге,  бросив  многое  имущество,  несчастные  люди  пришли  на  Кубань.  Черноморское  войско  получило  и  распределило  по  станицам  толпу  голодных,  больных,  обессилен ных  людей.  Зима  выдалась  морозная,  какая  бывает  один  раз  за  сто  лет.  Снежный  буран   остановил   и  замёл  обоз  с  людьми  у  околицы  станицы.
  Ударили  тревогу  колоколом  и  выстрелом  пушки.  Казаки  собрались  к  станичному
управлению,   ворчали: -  С  ума  сошёл  атаман.  В  такую  погоду  хороший  хозяин  пса  на  двор  не  выгонит,  а  он…  и - замолчали.  На  крыльце  появились  страшные, чёрные, обмороженные  люди,  оборванцы,  каких  свет  не видел.  Атаман  крикнул:
  - За  станицей  погибают  люди!  Первая  и  вторая  сотня  расчищают  дорогу,  третья  сотня  хомутают  сильных  лошадей,  чтобы  выдернуть  повозки  из  снежного  плена!
Разжечь  печи  в  войсковых  казармах,  там  поселим  земляков!  Женщинам  готовить
щи  и  каши,  горячий  чай  и  горилку.  Затопить  станичную  баню!  Собрать  чистую
одежду,  а  лохмотья  в  огонь!  Вперёд,  казаки! -
  Кони  тонули  в снегу  по  грудь,  прыгали,  как  на  препятствия,  но  дорогу  протоптали.
Откопали  повозки,  откинули  брезент,  а  под  повозками  семьи  полу - замёршие.
Детишки  глазёнками  смотрят,  а   слова  сказать  не  могут.  Слёзы  на  щеках  замёрзли.
Казаки  кутали  людей  в  тулупы,  на  руках  несли  в  станицу.   500  человек  отогрели
станичники,  накормили,  одели,  лечили,  как  могли.  Из  города  пробилась  бригада
докторов  и  все  «немцы».  Лопочут  по  своему,  ампутацией  рук  и  ног  грозят.
  Бабка  Софья,  народная  целительница,  хирурга  оттолкнула,  сказала:  - Отойди,  басур ман.  Своим  методом  лечить  будем! -   Крикнула  женщинам: - Носите  воду холодную,  заливайте  в  корыта  и  бочки,  а  я  настой  приготовлю! -
  Смотрели  доктора,  а  русская  бабка,  больных,  с  посинелыми  руками  и  ногами,  в
ледяную  воду  погрузила,  покрикивала: - Терпи, казак,  атаманом  станешь!-
Кричали  хлопцы  благим  матом,  всех  чертей  на  голову  бабки  звали,  но  постепенно
успокаивались.  И  казалась  им  холодная  вода  парным  молоком.
Растирали  женщины  помертвелые  конечности  медвежьим  салом,  смазывали  барсучь им  жиром,  надевали  носки  и  рукавицы  из  собачьей  шерсти.  И  так  три  раза в  день.  А  хирурги  ампутировали  конечности,  плодили  инвалидов.  Хирургу  что?  Ему  лишь  бы  резать,  вести  счёт  операциям.  Доктор  ворчал: - В  полевых  условиях  некогда
возиться  с  раненым.  Ампутировал,  прыгай  солдат  в  инвалидную  команду! -
  Пурга  смела  все  снега  с  Сальских  степей,  забила  овраги  и  балки  грязным  снегом.
Но  пришла  весна,  и  покрылись  степи  талой  водой,  и  зашумели  ручьи  и  реки,  и  переполнилась  Кубань  весенним  половодьем.
  Из  здоровых  переселенцев  атаман  собрал  бригады,  объявил: - Приступаем  к  строи  тельству  хат.   Надо  лепить  саман,  готовить  глину  для  штукатурки.  Трудитесь,  а  мы  вам  поможем.  Поставим  дома,  назовём  улицу – «Украинская!».
С  раннего  утра,  до  поздней  ночи  скрипели  арбы,  везли  строительный  материал.
Улица Украинская украсилась  новыми  палисадами, голубыми ставнями  и  наличниками.
   Атаман,  генерал - майор,  старый,  обрюзгший,  сидел  в  креслице  в  халате,  а  перед  ним  извивались,  кланялись  купцы  и  арендаторы: - Ваше  превосходительство! Защитите  бедных  подданных!  Полицейские  чины  замучили  проверками  и  поборами.
Мы  отблагодарим  вас! - и  ложились  пакеты  и  конверты  на  стол  атамана.
Атаман  махнул  рукой: - Идите,  трудитесь,  бог   защитит  и  наградит  вас! -
   Войсковой  атаман  почувствовал  неограниченную  власть  на  Кубани,  что  толкало  и  способствовало  его  быстрому  обогащению,  часто  незаконному.  Взяточничество  расц вело  махровым  цветом. Простой казак  не  мог  добиться  правды  ни  у  полицейских  чиновников, ни в  казачьей  управе.  Разворовывали  заплату  казаков,  стоящих  на  линии,  а  резервным  вообще  не  платили. Нагло заявляли, что царская казна пуста, а  недоволь ных  ждут  новые  налоги.  Чиновничья  рать  строила  «Зелёные  дачи»  на кубанской  земле,  а  «золотая  молодёжь»  бесчинствовала  в  своей  наглости.
Не  выдерживал казак, выхватывал боевую саблю,  и  капала  «голубая»  кровь,  и  сбега лись  казаки  на  помощь  товарищу,  и  убегал  полицейский  наряд,  и  собирался  неле гальный  «казачий  круг»,  где  выкрикивали  атаману  все  неправды. Назревал  бунт.
  Назначалась  комиссия  их  войсковых  чиновников,  выявлялись  злоупотребления  по  службе,  войскового  атамана  отсылали  в  Петербург.  Находились  деньги  для  выплаты
годового  жалованья. Казаки радовались: -  Прижали  хвост  басурманам.  Спасибо  Захару  и  его  боевой  сабле.  Напомнили,  что  казак – человек! -
  Весенняя  выводка  конного  состава  показала,  что  половина  строевых  скакунов  пере водится  в  обоз,  а  резерва  нет,  пополнить  нечем.  Задумались  атаманы.
  Полковник  Роман  Чухно,  с  представителями  станицы,  объезжал  границы  станичной
земли.  Владимир  Брус – есаул  и  член  станичного  правления,  остановил  полковника:
  - Лучше,  чем в Почтовой  балке,  не  найдёшь  пастбище  для  табуна.  Там  надо  строить  конный  завод.  Правда,  волки  в  терновнике  плодятся,  но  боевые  жеребцы отобьются  от   зверей! -  Друзья  вспомнили  далёкую  молодость:  и  то,  как  Иван  прыгал  по  спинам  кобылиц,  но  отбился  от  вожака,  и  ночные   виденья,  и  первые  победы  над  одиночеством  и  страхом.
   Выбрали  место  на  ровной  возвышенности,  измерили  шагами,  забили  колышки:
  -Здесь стоять конному заводу, собрать породистых  кобылиц, жеребцов – производи телей. Выделяю  двух  кобылиц,  жеребца,  арабской  породы! - сказал  Роман.
Старый  казак,  который  променял  жену  за  коня,  выкрикнул: - Надо  знать  и  любить
лошадей,  чтобы  вывести  новую  породу.  Это  вам  не  на  перинах  с  женой  валяться!-
Казаки  посмеялись  над  дедом,  назначили  его  главным  табунщиком.
   Станичники  везли  лес,  ворчали,  но  к  осени  встали  конюшни  в  степи,  а  в  стойлах
молодые  кобылицы  и  звероподобные  жеребцы.  Такого  зверя  выводили  на  цепях
четыре  здоровых  казака,  а  он  таскал  их  по  двору,  рвался  к  кобылице.
Дед  записывал  в  журнал  имена  и  клички,  придумывал  имена  потомству.  Фабрика
коневодства  пополнила  строевой  состав  войска.
  Церковноприходская  школа  имела  4  класса.  Атмосфера,  как в  церкви: бегать  нельзя,
кричать  и  петь  запрещается,  держать  руки  крестом  на  груди.  Казачата  придумывали
разные  шалости,  издевались  над  дьячком – преподавателем:  то  дохлую  крысу  в  шкаф
подбросят,  то  голубя  в  классе  выпустят.  Поднимался  шум  и  гам,  урок  закона  божьего  срывался,  дьячок  бежал  к  атаману  жаловаться: -Это  не  ученики,  а  бесенята.
Прости  Господи! -  Атаман  успокаивал: - Построим школу,  выпишем  учителей истории,  географии  и  права.  Казачата  узнают,  когда  и  где  появился   казак! -
    Черноморское  войско  пополнилось   украинскими  переселенцами,  русскими  мужи ками,  развернуло  33  конных  полка,  14  пластунских  батальонов,  1  конный  дивизион,  5  конных  батарей,  7  местных  команд.
Две  сотни Конвоя  Его  Императорского  Величества,  охраняли  императора  в  его  поезд ках.  Казачьи  полки  служили  в  Дунайской  армии,  в  Финляндии,  в  1 – ой  Западной  армии,  во  2 – ой  Западной  армии  Багратиона,  в  резервной  армии  Тормасова.  Требовалась  смена  полков,  как  на  границе,  так  и  в  армиях.
  Войсковое управление искало  резервы.  Семнадцатилетних  юношей  посадили  на  коня,
учили  казачьим  наукам. Кони выбивались из  сил,  а  казачата  рубили  лозу, зло кричали:    -Срублю  последнюю  голову  врагу,  тогда  упаду  и  не  встану! -
   Опытные  казаки  брали  молодёжь  под  свою  руку,  учили  своим  приёмам: - Главное
не  теряй  голову!  Увидел  врага,  реши,  каким  оружием  победишь.  Голова  должна
работать,  как  часы,  а  руки  опережать  время.  Стреляй  навскидку,  целится  некогда,
руби  с  потягом,  сабля  разрежет  противника,  как  арбуз.  Конём  управляй  коленями,
тогда  ты  справишься  с  любым  кентавром,  а  они  были  непобедимы! -
Казак  показывал,  как  он  вступит  в  бой.  Срывал  с  плеча  ружьё,  стрелял  в  цель,
падал  на  левое  стремя,  прикрывался  конём,  поднимался  в  седло,  а  в  правой   руке
сверкала  сабля.   И  клонилась  лоза  от  удара  и  падала  на  землю,  когда  казак  пово рачивал  коня.  Это  было  удивительно  и   необъяснимо.  Надо  было  родиться  казаком,  пройти  походы  и  битвы  и  остаться  на  коне.               
  Всех резервных казаков поставили в  строй. Казачьи  сотни  проходили  перед атаманом,  рядом  седоусые  ветераны  и    безусая  молодёжь.
Атаман  доложил   губернатору:  -  Кубанский  корпус  к  бою  готов! -
  Губернатор  Таврический  ответил: - Строительство  корпуса  продолжить.  Отправить
во  2-ю   армию  Багратиона  10  конных  полков,  под  начальствование  донского  атамана
Платова.  Пластунов  держать  на  границах  с  закубанцами.  Денежное  довольствие  выдать  казакам  за  год  вперёд!-   Печать  и  подпись.
  На  заседании  Войскового  управления  выступил  казначей: - Таких  денежных  сумм  в  казне  нет.  Банки  выдают  ссуду  под  большие  проценты! -
Атаман  стукнул  булавой  по  столу: - Приказы  выполняются,  а  не  обсуждаются.  Доложишь   по  выполнении! - сказал  он, задымил серебряной трубкой.
Полковники  и  чиновники  услышали  в  голосе  атамана  волю  народа,  волю  русского  императора.  Посуровели  их  лица,  сжатые  кулаки  легли  на  стол,  спины  выпрямились.
Они  ждали  этого  приказа. 
   После  битвы  в  излучине  реки  Алле,  русская  армия,  не  смотря  на  мужество солдат,  потерпела  поражение.  Бездарный  Беннигсен собрал  значительную  часть  армии  в  излу чине  реки  и  оказался  в  природной  ловушке.  Наполеон  воспользовался  этим.    Тысячи  русских  солдат  и  офицеров  погибли  при  переправе.   Результатом  поражения  был   подписан  Тильзитский  мир.  Русская  армия  отступила  за  Неман.
  Пять  лет  Наполеон  формировал  корпуса  из  солдат  покорённых  народов,  а  офици альная  часть  России,  император,  не  были  готовы,  не  верили  в  силу  русской  армии  и  духовные  силы   народа.  Крепостники – они  верили  в  силу  привидения. 
Заповедь  Суворова  гласила:  - Собрать силы  в  кулак  на  решающем  направлении,  бить
крепким  кулаком  и  победить! -  Силы  русской  армии  не  были  сосредоточены  на
западной границе. Значительная часть предназначалась для диверсий в тылу противника!
   Дунайская  армия,  недавно  окончившая  войну  с  Турцией,  должна  была  действовать
в  направлении  на  Италию.  Соратники - «немцы»  Александра 1  предполагали,  что  ей
окажут  помощь  славянские  народы  Балкан  и  английский   флот  Нельсона.
  Три  дивизии  генерала  Штейнгеля  располагались  в  Финляндии,  для  того,  чтобы  помочь  шведам  завоевать  слабую  Норвегию.  В  случае  победы  наступать  на  север
Германии  и  там  поднимать  народы  на  борьбу  против   французов  и  Наполеона.
  Александр 1  относился  с  особым  почтением  к  дворянам  нерусского  происхождения.
Они   придавали  огромное  значение  этим  вылазкам,  а  в  итоге  разбросали  полки  армии  от  Дуная  до  Финляндии.  В  русских  войсках  царила  неразбериха.  Полковники
использовали  солдат  на  полевых  работах  в  своих  именьях,  сдавали  арендаторам,  а
прибыль  клали  в  свой  карман.  Имущество  полков  разворовывалось  мошенниками  и
офицерами,  а  это  хлеб  солдата.
  Три  русские  армии  на  западных  границах  имели  своего  особого  командующего,  не
признавали  авторитет  другого  командующего.
  Главнокомандующий  1-й   Западной армии  Барклай – де – Толли  был  военным  минист ром,  имел самую  многочисленную армию  и  считал  себя  великим  полководцем. 
С  другой  стороны,  в  военной  иерархии  Багратион  и  Тормасов  стояли  выше  Барклая,
так  как  они  раньше  были  произведены  в  генералы  от  инфантерии.
Александр 1  не  давал  верховной  власти  командующим,  думал  командовать  сам, руко водствовался  советами  генерал – лейтенанта  Фуля.
Страстный  поклонник  Фридриха  2,  он  создал  свою  систему  ведения  войны. Он  дока зывал, что  оборонительную  войну  следует  вести  двумя  армиями.  Одна  действует  про тив  неприятеля  на  фронте,  а  другая -  в  его  тылу  и  на  флангах.
Для  лучшего  прикрытия  дорог  надо  располагаться  в  стороне  от  них.
  Со  стороны  боевых  генералов  этот  план  подвергался  ожесточённой  критике,  однако
Александр  1  доверился  прусскому  авантюристу.
Засилье  генералов  и  офицеров с  иноземными  фамилиями  в  штабах,  в  артиллерии,  в  инженерных  войсках  вызывали  открытое  негодование.  А  они  только  ругали  солдат:
«русишь  швайн»  и  учили  шпицрутенами.
    600 тыс.  армия  Наполеона  нависла  над  границами  России,  а  строительство  русской  армии  и  не  начиналось.  Бездарное  правительство,  по  слабоумию,  а  чаще  предатели,  составляли  реляции  противоречащие   одна   другой.  Полки  маршировали  до  указан ного  населённого  пункта,  возвращались  измученные  на  старые  места.
  Население  обложили  налогами  и  оброками,  забирали  повозки  и  лошадей  для  нужд
армии.  Слабые  душой  молились,  призывали:  - Скорей  приходи,  Наполеон,  наведи  революционный порядок! -  Таких  били,  приговаривали:  - Бояре  согнули  мужика  в  дугу,  а  твой  император – демон,  он  пришёл,  чтобы  уничтожить  род  человеческий! -
  Не  знал  Бонапарт,  что  русский  мужик  веками  ругает  эксплуататоров,  но  идёт  на
защиту  Отечества.  Придёт  день  и  встанет    на  пути  врага  народное  ополчение.
Мужик  врубит  топор  в  незавершённый  сруб,  потуже  подвяжет  поясок,  встанет  под  знамя  народного  вождя  и  покорит  три  Европы.
   Десять  конных  полков,  напоили  коней  водой  Кубани,  пошли  спасать  Россию.
…В  храпении  сабельных  атак,  круша  лихого  супостата,  казак  про  то,  что  он – казак,
веками  помнил  зло  и  свято.  Но  возвращалась  сила  вновь,  и  не  скудела  степь  клинками,  Дон  на  коней  сажал  сынов  и  нарекал  их  казаками…
               
                Глава 12

Охотничьи  байки

   Молодой  казак – охотник, Алексей, Салай  возвращался  с удачной  охоты.  Три  дрофы,
пяток  уток,  два  зайца,  пятнали  кровью  атласную  шерсть  коня.  Аргамак  вскидывал
голову,  стучал  копытами   в  полынную  землю  степи.  Его  пугал   запах  крови  и  вид
серых  зайцев,  которые  свисали  с  седла,  царапали  плечи.  Конь  косил  лиловый  глаз,
старался  ухватить  зубами  и  сбросить  ненавистные  шкуры.  Алексей  толкал  в  бок  коня  пятой  сапога,  успокаивал:  - Заяц – русак,  но  он  не  зверь,  а  травоядный!-
Конь  всхрапывал  ответно,  прибавлял  шагу.  Так  и  ехали   они  по  широкой  степи  и
понимали  всё  без  слов.  Показались   станичные  поля.  Суслоны  пшеничных  снопов,
как  былинные  войны,  равняли  строй.  Кукурузное  поле  золотилось  метёлками  соц ветий,  а  молодые початки  наливались молочными  зёрнами. Любят  на  Кубани варёную  кукурузу,  балуют  детей  и  стариков.  Алексей  покинул  седло,  приладил  торбу  на  груди,  стал  обламывать  початки,  складывать  в  торбу.  В  шагах  десяти  от дороги,  он  услышал  непонятное  сопение,  хрюканье.  Ружьё  и  саблю  он  оставил  на  тулуке  седла,  а  на  поясе  один  кинжал.  Пистолеты  не  берут  на  охоту.
   В  левой  руке  торба  с   початками,  в  правой  кинжал,  казак  приготовился  к  бою.
Кабан  издал  звук,  который  не  спутаешь  с  рыком  зверя  и,  как  ядро  бросился  на  казака.  Торба  прикрыла  ноги,  но  была  разорвана  клыком  зверя.  Початки  разлетелись
в  стороны,  отвлекли  кабана.  Неуловимым  броском  Алексей  упал  на  щетинистую  спину,  по  рукоять  вонзил  кинжал  под  лопатку.  Зверь  завизжал,  как  недорезанный
кабан,  с  ношей  на  спине  выскочил  на  дорогу.  Он  закрутился  волчком,  стараясь
сбросить  и  разорвать  врага.  Осенние  кабаны  самые  опасные,  они  набирают  жир,  ищут  соперника  для  кровавой  драки.  Победитель  владеет  и  ведёт  табун.
   Кровь  била  фонтаном,  пятнала  землю.  Кабан,  в  слепой  ярости,  сбросил  казака,
навалился  всей  тушей  и  умер.  Алексей,  весь  в  крови,  выбрался  из  под  восьми -  пудовой  туши,  сел  на  горячее  тело.  Руки  тряслись  мелкой  дрожью,  боль  в  груди
перехватила  дыхание.  Увидел,  как  его  друг – конь  пылит  к  станице,  упал  на  землю
раскинул  руки.  В  небе  плыли  облака,  безразличные  к  земной  трагедии.
  Тихая  дрёма  закрыла  глаза,  а  перед  глазами  короткая  картина  давно  забытого  боя.
Горец,  как  рысь,  прыгнул  сзади  на  круп  лошади,  полоснул  кинжалом  по  горлу.
Спас  узел  башлыка.  Противники  упали  с лошади,  бой  продолжался  на  земле.
Кинжалы  высекали  мгновенные  искры  стали,  резали  одежду  и  тела,  готовили  коварный  удар.  Горец  споткнулся,  грудью  напоролся  на  острое  жало.  Он  левой  рукой  захватил  плечо  противника,  вскинул   правую  руку  с  кинжалом,  а  сил  не  хватило  на  последний  удар.  Алексей  навсегда  запомнил  его  глаза,  в  которых  горела  ярость  битвы. Они сверкали  пламенем  победы,  а  потом  промелькнула  боль  и  великая  жалость ребёнка, теряющего жизнь. Они тускнели,  пропало  пламя  и  только бесконеч ное  безразличие  смерти  затуманило  взгляд.
   Увидел,  как  кинжалом  рыхлил  неподатливую,  с  корневищами  землю,  как  положил
в  могилу  тело  горца,  сложил  на  груди  руки,  вложил  в  ладони  окровавленный  кинжал: - Встречай  вечность  с  оружием  в  руках.  Ты – великий  воин! - шептали  губы.
Налетевшие  казаки  услышали  эти  слова,  шутили: - Он  оплакивает  кабана,  как  брата
или  друга.  Да  и  то  сказать:  такого  зверя  завалить  кинжалом,  нужна  сила  и  удача! -
Конь – друг  стоял  в  сторонке,  тряс  головой,  помахивал  хвостом.  Он  прискакал  в  станицу,  устроил  переполох,  привёл  товарищей.  Казак  поцеловал  коня  в  губы.
  Осень  налетела  на  степь  дождями,  порывистым  ветром  и  волчьим  воем.  Табунщики  отбились  от  стаи   молодых  волков,  убили  матёрую  волчицу,  притащили  к  ограде
конюшен,  бросили.  Думали,  что  этим  напугают  волков,  а  волки  приходили  каждую
ночь,  выли  и  дрались  до  утра.  Старший  табунщик  ругал  казаков: - От  такой  напасти
можно  избавиться   только  облавой.  Поймаем  вожака,  другие  сами  разбегутся.
Не  было  печали,  да  черти  накачали.  Кто  крепко  спит,  пускай  остаются,  остальные
готовьтесь  к  охоте! -  Казакам люба любая забава,  а  охота  на  волков  бывает  кровавой.  Заседлали  боевых  скакунов,  выступили,  как  против  чеченцев.
 Встали  цепью  в  полукилометре  от  терновников,  приготовили  ружья  и  пики.  Старый
табунщик  приготовил  обрубок  палки,  крепкие  верёвки.  Он умел  брать  волка  живьём,
для  потехи  показывать    и  пугать  станичников.
   Загонщики  подняли  крик,  стреляли  из  ружей,  бросали  шары  горящей  пакли.  Кони
в  терновник  не  идут,  и  не  каждый  казак  решиться  найти  волчье  логово.  Улюлюкали, гремели железом, пугали огнём.  Волки  прыснули,  как  на  прорыв,  каждый  своей  дорогой.  Они  не  скоро  соберутся  и только следующей осенью отвоюют  пару,  продолжат  потомство.  Волчьи  свадьбы  пугают  внезапными  нападениями  на  зазевав шихся  путников,  режут  собак  в  селениях и  скотину  в  хлевах.
  Стоялые  жеребцы  легко  догоняли  хищника,  в  ход  шла  пика,  плеть,  с  пулей  на  конце,  или  ружьё.  Старый  табунщик  догнал  матёрого  вожака  стаи,  ударил  между
ушей  плетью.  У  волка  на  мгновенье  подломились  передние  ноги,  он  кувыркнулся,
вскочил,  а  сверху  на  него  свалился  казак.  Волк  оскалил  пасть,  чтобы  рвануть  казака  за  руку,  а  вместо  руки  закусил  обрубок  дерева.  Крепкая  верёвка  сжала  морду  волка,  стало  трудно  дышать.  Волк  напрягся,  рванулся,  старый  табунщик  упал  на  спину.  Волк  передними  лапами  прижал  казака  к  земле.  Встретились  глазами.  Казак  увидел  вечную,  дремучую  злобу  зверя  и  не было  пощады  в  его   глазах.  Смертный  должен  умереть.  Не  заметил  волк,  а  казак,  концом  верёвки  скрутил  ему  передние  лапы.
Волк  прыгнул  в  сторону,  упал  на  бок,  так  как  казак  крепко  держал  конец  верёвки.
Роли  переменились.  Казак  старался  освободиться  от  волка,  а  волк  сбивал  его  с  ног,
рычал  в  лицо  сжатой  пастью.  Казак  бил  волку  в  нос  кулаком,  второй  рукой  хватал
за  загривок,  валил  на  бок.  Не хватало  силы  прижать  врага  к  земле,  связать  задние
ноги.  Волк  выкручивался  из   под  казака,  передними  связанными  лапами  бил  ему  в  грудь  и  всё  повторялось.  Они  дрались  за  жизнь  без  пролитья  крови.
  Волк  понял  свою  обречённость,  заскулил,  как  обиженный  щенок,  упал,  притворился
мёртвым.  Казак  скрутил   верёвкой   задние  лапы,  смотрел  волку  в  открытый  глаз.
Зверь  не  выдержал  взгляда  человека,  ускользнул  в  сторону  неба.  Скупая  слеза  запол нила  глазницу,  но  волк  не  моргал,  плакал  потерей  свободы  и  жизни.
  - У,  зверюга! - прошептал  казак  пересохшим  ртом,  пнул  в  поджарое  брюхо.  Волк
охнул,  но  смолчал.  Он  покорился  волчьей  судьбе,  тихо  плакал.
   Казаки  чем  отличаются  от  стаи?  Повадки  одинаковые:  окружить  врага  с  трёх  сторон,  испугать  смертным  боем,  толкнуть  на  бег  в  свободную  сторону  и  добивать
слабых  в  погоне.   Этот  приём  волчьей  стаи  переняли казаки.
   Вернулись  казаки,  на буксире  тащили  трупы  хищников,  хвалились  удачным  ударом.
Собрались  в  круг,  рассматривали  поверженного  зверя: - За  такого  вожака  пять  бара нов  дадут! - восхищались они. Станичное правление платило казакам за убитого волка  баранами.  Табунщик  ответил:  -  Пускай  на цепи посидит, стаю к осени не  соберёт!
Это  последний мой  волчище.  Силы  не  те  и  года  на  закат! - 
  От  заставы  к  дозору  путь  бежал  по  лесной  тропе.  Дубы,  клёны,  ясени  шумели  в
вершинах  натянутой  струной,  а  внизу  тишина,  палый  лист  под  ногами  шуршит,  да
птицы  чирикают.  Вслушайся  в  песню  леса,  услышишь  шёпот  лесной  феи…
Иван   Литош  крался  к  дозору,  лес  слушал,  по  сторонам  оглядывался.  Вот  и  знако мая  полянка,  а  на поляне  важенка  стоит,  коротким  хвостиком  помахивает.
Головка  точёная,  а  глаза  огромные,  как  у  восточной  красавицы.  И  слышит  Иван
девичий  голос: -  Поцелуй  меня  казак.  Я  царевна  леса.   Все  деревья  мне  братья,  а  цветики  мне  сёстры.  Твоя  судьба  в  моих  руках.  Поцелуешь – награжу, обидишь – прокляну! -  Так  посмотрела  на  казака,  что  у  тога  всё  тело  напряглось в  любовном  желании.  Обнял  он  важенку,  прижался  губами  к  белой  звезде  во  лбу, а  очнулся  от  дикого  хохота  филина.  Обнимает  он  трухлявый  пень,  а  вокруг  казаки дозора  стоят,  хохочут,  пальцами  на  Ивана  показывают: -  Пора  женить  казака,  а то  он  на  кобылу  запрыгнет! -  Накормил  Иван  дозор,  плошки  и  поварёшки  в  мешок  сложил,  на  заставу  пошёл.  Крадётся  по  тропе,  по  сторонам  оглядывается.  Смотрит,  а  впереди  важенка  стоит,  хвостиком  помахивает.  Выхватил  Иван  пистолет,  в  мелькающий  хвостик  выстрелил.  Вершины  дубов  зашумели  верховым  шумом,  а  по тропе  казаки  бегут.  Сотенный  спрашивает: - Видел? -  Иван  отвечает: - Видел, пугнул пистолетным
выстрелом! -  Сотенный  улыбнулся: - А я  не  мог  на  такую  красоту  руку  поднять! -

  - Видели  вы,  как  плачут  белые  лебеди? - спросил  казак.   Эту  сказку  мне  рассказал  старый  рыбак  в  Голубицком  лимане.  Камыши  стояли  стеной,  пели  свою  дикую  песню  шёпотом,  криками  вспугнутой  птицы,  предсмертным  вскриком  лягушки,  когда
её  заглатывает  водяная  змея,  призывным  свистом  ужа.
На  чистой  глади  всплеснёт  хвостом  метровый   сазан  и  оборвёт  все  звуки.
С  неба,  на  тишину,  упали  две  царственные  птицы -  белые  лебеди.  Могучий  лебедь
захлопал  крыльями,  гордо  выгнул  шею,  протрубил  зарю.  Лебёдка  нежно  прижала
голову  к  могучей  шее,  ласкала  её.  Лебедь  повторил  её  движение,  но  наклонял
лебединую  шею  к  воде,  Лебёдка  сопротивлялась,  но  покорилась.  Она  готова  к  акту
любви.  Спариванье  длилось  одно  мгновенье  и  завершилось  омовением.  Птицы  как  бы  ныряли  головами  в  воду,  гнали  волну  на  спины,  били  могучими  крыльями.
  Лебёдка  расправила  крылья,  взмахнула  ими,   побежала  по  водной  глади  и  взлетела.
Грохнул  ружейный  выстрел,  прервал  полёт  радости  и  песни.  Крыло  надломилось  от
боли,  тело  падало  вниз,  второе  крыло  парило  к  лебедю,  под  его  защиту.  Лебёдка
упала  на  воду,  на  раскрытые  крылья,  уронила  лебединую  шею  на  волну.  Лебедь
взмыл  на  лебёдку,  совершил  любовный  акт.  Он  гордился  своей  силой,  вставал  на
красные  лапы,  выгибал  лебединую  шею.  Лебёдка  не  реагировала  на  его  радость,  она
умирала.  Прекрасная  головка  всё  больше  погружалась  в  воду.  Лебедь  поднырнул,
поднял  её  шею  на  своей  шее,  но  голова  лебёдки  бессильно  скользнула  на  упругие  перья  его  крыла.  Он  увидел  смерть  подруги  и  заплакал.  Горошины - слёзы  падали  на  прозрачную  гладь.  Первый  круг  скорби  расширялся  на  воде,  следующие  догоняли
волнением.   Голова  лебёдки  соскользнула  в  воду,  погрузилась.  Лебедь  плакал.
  Он  шумно  разогнал  водяных  выдр,  проводил  чёрного  ворона.  Тихая  ночь  опусти лась  на  лиман,  а  лебедь  кружил  вокруг  подруги.  Её  тело погрузилось в воду, белело  в  глубине.  Ясная  заря  раскрасила  лиман радугой красок, осветила одинокого лебедя.  Точёная  голова  прижата  к  груди,  а  слёзы  капали  в  воду.
Лебедь  вскинул  гордую  голову,  разбежался,  поднялся  на  крыло,  пропал  навсегда.
- Как  отличить  рыбака  от  охотника? - лукаво  спросил  дед  Фрол,  окруживших  его
мальчишек.  Костёр  горел  высоким  пламенем,  а  над  костром  булькал  ухой  чёрный
котёл.  Дед  зачерпнул  деревянной  ложкой   душистого  варева,  попробовал, крякнул:
 - Хороша уха из  карася, а из судака вкуснее!  Налетай,  кто  имеет  ложку – поварёшку,
кто  не  имеет,  черпай  ладошкой! -  Он  снял  котёл  с  рогулек,  поставил  в  круг  мальчишек.  Ложки  стучали  по  краям  котла,  черпали  юшку.  Дед  Фрол  зачерпнул  кусок  судака,  попробовал: - Рыбица  не  белорыбица,  но  вкусная,  как  поцелуй  мамы! -
Мальчишки  расхватали  судака,  добрались  до  дна  котла,  откинулись   довольные: 
 - На  вопрос  вы  не  ответили,  уху  не  похвалили,  а  спать  наладились! - ворчал  дед,
задымил  трубку.  Мальчишки  хором  крикнули  спасибо,  похвалили  уху.
  - Давно  это  было! - повёл  свою  сказку  дед  Фрол: - Встретились  запорожский  казак –
охотник  с  рыбаком.  Сели  у  костра,  ухой  побаловались,  стали  сказки  рассказывать.
Охотник  говорит: - Как - то раз вышел на меня  бурый  медведь,  встал  на  задние  лапы,
пошёл  на  слом.  Когти  у  него  огромные, зубы  крепче  железа,  красный  язык  вывалил,  а  с  языка  пенный  сок  капает.  Ну,  думаю,  конец  пришёл.  Слышу  голос  дуба:  -Прячь ся  за  ствол,  здесь  защита! -  Медведь лапой махнул, кору с дуба  снял,  меня  не  достал.   Стали  топтаться  вокруг  дерева.  Медведь  охватил  дуб  лапами,  когтями  царапает,  рычит  на  весь  лес:  - Достану,  хребёт  пероломаю,  скальп  с  головы сниму!-  Я  молчу,  а  медведь  царапал,  царапал  и  занозил  когти  в  теле  дуба.  Рычит  слабым  голосом:   -Отпусти,  казак,  больше  никогда  не  встану  на  твоём   пути! -
   Рыбак  перебил  охотника,  свою  сказку  рассказывает:  - Как – то  захватила  мою  тройчатку  с  наживкой  крупная  рыба.  Водила  она  меня  и  час  и  два,  обессилела,
плавник  показала.  Подхватил  её  сачком,  на  берег  выудил,  на  кукан  повесил.  Вот
таких  размеров  рыба! -  Рыбак  стукнул  левой  рукой  по  правой  руке,  размер  показал.
 Закатал  охотник  рукав  рыбаку,  а  на  руке  размеры  синие  до  самого  плеча:  - Врёшь  то  ты  складно. Такой  рыбы  в  старой  Кубани  не водится.  И  размеры  твои  липовые! -
 Рыбак  руку  отдёрнул,  кричит: - А  сапоги  на  тебе  добротные,  а  говоришь,  что  вокруг  дуба  истоптал.  На  Кубани  бурые  медведи  не  водятся,  а  только  в  тайге.
Кто  больше  сказки  сочиняет,  о  правде  не говорит?
   Разбежались  они  в  разные  стороны.  Охотник  в  кругу  охотников  сказки  говорит, а
рыбак  мальчишкам  пересказывает! -  Дед  Фрол  посмотрел  на  мальчишек,  а  те  спали  на  мягкой  подстилке  из  куги,  сладкие  сны  видели.  Вздохнул  дед,  трубку  задымил.
Молодые  живут   будущим  днём,  а  старики  былое  вспоминают.  Думы  и  старые  раны  покоя  не  дают,  да  и  заря  занимается.  Пора  насадки  закидушек   проверить,  новые  насторожить.  Поднялся  дед  со  скрипом,  осмотрелся  вокруг.  Над   старой  Кубанью  играл  сизый  туман,  к  лесу  прижимался,  за  ближними  кустами  прятался.  Утренняя
прохлада  боролась  со  зноем  наступающего  дня.  А  день  будет  жарким!
  Со  стороны  станицы  ударила  пушка.  Хлопок  слабый,  как  выстрел  пастушеского  кнута.  Скоро  коровки  на  водопой  нагрянут,  а  за  ними  снохи  с  полуденной  дойкой.
Дед  собрал  рыбу  в  корзину,  подбросил  свежей  крапивы.  Крапива  жгучая,  а  руки,  как  коряги,  не  чувствуют.  Он  почистил  рыбу  для  ухи,  помыл  котёл,  зачерпнул  воды  для  варева.  Костёр  разгорался  не  сразу,  дымил,  выстреливал  искры.  Дед  прилёг  на  подстилку,  уснул  сном  младенца.  Снился  ему  белый  хутор  в  степи,  а  молодая  хозяйка  развешивает  бельё  на  верёвки.  Весь  двор  стал  белым.  Очнулся,  а  снохи  с  мальчишками  уху  кушают,  деда  хвалят.  Как  не  ворчи,  а  жить  хорошо! 
                Глава 13
Казацкий   спор

  - За  станицей,  на  поляне,  вся  станица  собралась.  Здесь  и  дед,  весельем  пьяный  и
холоп,  и  знать,  и  власть.  Любовались  эскадроном,  как  гарцуют  казаки!  Это  вид  не  ипподрома,  а  излучина  реки.  Здесь  Кубань  танцует  танцы,  здесь  казак  судьбу  искал,
полюбил  казачек  гарных  и  коней  лихой  оскал.  Песни  льются  под  тальянку,  ритмы  стонет  барабан,  но  команда.   На  поляне  встал  станичный  атаман.  Конь  под  ним –
седой,  танцует,  серебром  горит  убор,  речью  всех  зовёт,  целует: «Гей!  Начнём  казацкий  спор!».  И  пошла,  пошла  потеха,  мчатся  юноши  стрелой,  на  ходу  ползут  под  брюхо,  то  взовьются  над  лукой.  Всюду  молнией  сверкает  древний  дедовский  клинок,  пятаки  с  земли  хватают,  рубят  тыкву  на  сироп.  Но  сошлись  походным  строем  удалые  казаки,  и  пошла  потеха  боем,  сталью  хвалятся  клинки.  Рубят,  словно в поединке,  словно  встретился  черкес,  мчится  лавой  строй  единый  за  поля  и  ближ ний  лес.  Вся  сторонушка  проснулась,  зноем  дышит  за  рекой,  а  станица  развернулась  грозно -  лавой  удалой! -
  Молодой  кобзарь – Гришка  Кривоглаз,  ударил  по  струнам  последним  аккордом,  отбросил  с  лица  кучерявый  чуб,  крикнул,  притопнул  ногой.
Он  гордо  смотрел  на  старого,  слепого  бандуриста,  вызывал  на  вечный  спор нера зумной  молодости,  с  опытом  и  памятью  седого  ветерана.  Степан  Сорока  погладил  вислый  ус,  незрячими  глазами  смотрел  вдаль,  всё  видел.  Он  тихо  перебрал  звонча тые  струны,   тихо  запел,  заговорил:
 - Разложили  атамана  на  дубовую  постель,  рубят  тело,  рубят  рьяно,  продолжают  канитель: - Батько!  Чуешь  чи  не  чуешь,  як  встречает  смерть  казак?  Хай  Украина
ликует,  не  продамся  за  пятак!   А  вокруг  чужие  лица,  в  очи  смотрят  палачи.  Долго
Польше  будут  сниться  наши  жаркие  мечи.  Батько!  Чуешь  чи  не  чуешь  шо  кричат
мои  глаза?  Не  со  зла  в  траву  чужую  пала  смертная  слеза.  Кровь  горячая  стекает  на  нетёсаный  помост,  голова  врагов  пугает,  а  в  глазах  застыл  вопрос -
- Бачу  сыну,  чую  сыну,  твои  муки  не  забыть,  знает,  помнит  Украина,  як  свободу  полюбить!  Як  свободу  не  любить!- 
Басы  отзвенели  последний  аккорд,  «Боян»  склонил  седую  голову  на  грудь.
   Гришка – кобзарь  перебрал  струны,  подумал,  запел:
«Свободу  казацкому  роду!» - кричали  в  толпе  казаки,  убили  дубьём  воеводу,  что  пачкать  святые  клинки.  Набат  ожидали  ночами,  как  ждёт  запоздалого  вор.  Свобода –
она  за  плечами,  для  каждого  свой  приговор.  Избрали  в  вожди  Пугачёва,  от  Дона
пробрался  казак.  Вся  ложь  для  народа  простого  точила  на  правду  тесак.  А  правда –
она  за  стеною,  где  славно  живут  господа,  но  Яик,  от  стона  хмельного  вскипел,  как
шальная  вода.  За  волю,  царя  и  Россию  поднимем  великий  народ!  Верёвка – дворя нам  на шею, топор – для  купцов – воевод. В дорогу,  кабацкая удаль, все цепи расплю щим  в  мечи,  свободу  рабами  добудем!  От  тына  Россия  кричит.
  Вся  голь  от  Урала  до  Волги  поверила  этим  речам,  а  воля – распятие  долга,  молилась  не   нашим  ключам.  Уралом  назвали  сатрапы  за  чьи - то  пустые  грехи.
Я – Яик! Свободный,  однако,  не  помню  народной  тоски!».
   Казаки   широким  кругом  обступили  музыкантов,  стояли,  слушали.  Руки  на  рукояти  кинжалов,  в  глазах  суровые  мысли  служилых  казаков.  Свобода,  она  для  холопов,  для  нас – воля  полка,  эскадрона,  сотни.  Прикажут  идти  в  смертный  бой,  идёшь,  о
свободе  не  думаешь.  Думаешь,  как  прикрыть  от  удара  товарища,  победить  врага.
Свобода  и воля – отвлечённые  понятия,  выдумка  философов  и  поэтов.  Служба  по
защите  Отечества – святой  долг  казака.
    Седоусый атаман положил руку на плечо Степана:  - Исполни, дед,  что - то былинное! - попросил  он.
Степан  перебрал  пальцами  струны,  обратил  лицо  к  небу,  запел:
  - Дремлет  степь,  роса  на  волосах,  опустили  головы  курганы,  а  в  далёких,  близких  небесах,  на  совет  собрались  ветераны.
  Говорит  товарищам  Илья: -  От  заката  выставим  заставы.  Истомилась  русская  земля,  не  взрастают  молодые  травы! -
  Наклонил  Добрыня  красный  щит: -  В поле – воля, молодцу  забава.  Там  орёл  в  сраже ние  летит  на  стреле  забытой  переправы! -
   А  Алёша  бросил  булаву,  налету  поймал  и  улыбался:  - Не сносить мне буйну голову,  соловей  в  дубраве  рассвистался!   Выйдем  в  поле,  острием  копья  сбросим  звёзды  на  луга – полянки,  истекает  золото  огня  из  косы  заморской  полонянки! -
  - Ах, пострел, да  не  туда  поспел!  Богатырская  потеха  не  забава!  В  поднебесье  сокол  улетел,  на  земле  засватанна  Любава! Всюду враг седлает табуны, тучи – стрелы расст реляли  зори.  Мы – застава  Солнца  и  Луны,  остановим,  братья,  разговоры! -
   Степь  колышет  марево  лучей,  от  травы  истома  наплывает,  но  сверкают  отблески
мечей,  от  набегов  землю  заслоняют! -
   Атаман  крякнул,  сказал: - Эта  песня  нам  понятна.  Былинные  богатыри  призывают
казаков  встать  грудью  на  защиту  Родины.  Спасибо,  дед  Степан,  уважил! -
Степан  знал,  какие  песни  петь  при  атаманах,  какие  простым  казакам.
Он  сыграл  плясовую,  потом  спел  шуточную,  развеселил  казаков.
  На  краю  поляны  пропела  труба,  продробил  барабан:  - Казакам  коней  седлать! Рысью,  марш,  марш,  марш! - пела  труба.
  Полусотня  молодых  казаков  выстроилась  перед  препятствиями.  Они  сдают  войско вой  зачёт  станичному  управлению, атаманам и  казакам.  Вся  станица  увидит  их  удаль  и  доблесть.  Многие  невесты  выберут  самого  желанного.
Хлопнул  холостой  выстрел,  первая  пятёрка  пришпорила  коней,  поскакали  по  кругу  на  скорость.  Победителю  кричали  ура; им  сражаться  за  первое  место.
  Ах,  кони!  Участники  боя!  Красавцы,  как  на подбор,  тёмно – золотистой  масти  до
чёрных,  как  ночь.  Отмытые  и  отчищенные,  они  гордились  своей  красотой.  Ладно
пригнанная  сбруя,  украшенная  бляхами,  новое  седло,  ухоженные  хвост  и  грива,
показывали  породу  скакуна.  Молодые  казаки  вступали  в  пору  зрелости,  закалились
в  тренировках  и  на  ученьях.  У такого  не  выбьешь  оружие  из  рук,  постоит  за  себя.
  Вот  и  победитель  скачек  выявлен.  В  венке  из  веток  вишни  он  проскакал  перед
народом,  прогарцевал  полугалопом  победителя.  Казачата  бежали  за  конём,  и  каждый  мечтал  стать  первым.  Атаман  поздравил  казака,  вручил  дорогой  подарок – кавказский  кинжал.  Первое  оружие,  добытое  в  споре - самое  дорогое  и  ценное.
   На  поле  появился  седоусый  ветеран.  Конь  прошёл  боком,  танцующим  шагом,  под нял  свечку,  проскакал  галопом,  а  дед  скрестил  руки  на  груди,  курил  трубку.
Было непонятно,  кто управляет конём.  Казак  спешился,  поклонился  народу.  Три  краса вицы,  в  украинском  наряде,  поднесли  чарку  водки.  Дед  выпил,  полез  целоваться.  По  три  поцелуя  сорвал  ветеран,  одарил  девиц  серебром.  Народ  хохотал над   жёнками,  а  те  гордились  случившимся: - За  таким  молодцом  на  край  света  пойдёшь,  не  соску чишься! -  крикнула  озорница.  Казак  пошёл  в  толпу,  люди  уступали  дорогу,  а  следом  шёл  конь,  потряхивал  головой.  Серебряные  бубенцы  украшали  дорогой   нагрудник,  издавали  мелодию  праздника.
   - Здорово,  господа  атаманы! - крикнул  он  станичной  комиссии.  Те  хором  ответили,
пожали  железную  руку  казака.  Такие  цепкие  и  крепкие  ладони  бывают  у  бывалых
казаков,  прошедших  службу  на  гребных  судах.  Гордая  осанка,  как  у  горских  народов,  потомков  ханов  и  султанов.  Гордая  посадка  головы,  на  развёрнутых,  широких  плечах.  Узкая  талия  перехвачена  наборным  ремнём,  а  на  ремне  тонкий
кинжал  с  дорогой  отделкой.  Сразу  видно -  бывалый  казак!
  - В  гости  к  нам,  или  по  делу? - спросил  станичный  атаман.  Казак  выпил  стопку
горилки,  ответил: -  Спор  у  нас  вышел,  какие  казаки  достойней,  степные,  или  из  горных  станиц?  Вот  решили:  собрать  в  летний  лагерь  молодых  казаков,  спорить  делами,  а  не  словами.  Ходить  в  походы  трудные  и  опасные,  отбиваться  от  горцев,
самим  нападать  на  неверных.  Собрал  три  сотни  в  соседних  станицах,  а  к  вам  попал
на  праздник. Достойную  смену  воспитали,  молодцы! -  Полицейский   урядник спросил:    - А,  кто  ты  есть?  Кто  приказал? -  Станичный  атаман  стукнул  булавой:
 -  Мысль  свежая  и  нужная.  Балуется молодёжь без дела. Кони застаиваются  у  прикола,
а  им  нужны  настоящие  дела  и  вкус  «казацкого  хлеба»  добытого  в  бою!  Позвать
есаулов  и  старшин!  Решать  будем! -
   Собрались  старейшины,  чинно  расселись,  приготовились  слушать.  Писарь развернул  списки  казаков,  стал  отмечать  галочками:  - 215  молодых,  2 есаула,  4  единицы   хорун жих, 10 пароконных подвод для провианта  и  амуниции,  241  единица конного  состава! - подсчитал он. Старики  заулыбались: - Ну,  голова!  И  коней  и  людей  в  единицах  посчи тал.  А  найдутся  казаки  с  серьгой  в  ухе  и  его  нельзя  посылать  в  поход,  а  больные,  а  трусливые,  которые  откупятся! - ворчали  старики.
    Решили  выкрикнуть  добровольцев, дали ночь на сборы.  Всю  ночь  не  спала  станица,  кто - то придумывал отговорки, кто - то готовил оружие  и одежду,  кто – то  прощался  с  любимой:  - Ты  любишь  меня?  Уедешь,  значит  не  любишь! – шептала заноба,  висла  на  казаке.  Тот  отвечал:  - Я - казак,  воин  Христа!  Долг  казака  идти в  поход.  Ты – казачка  и  должна  ждать  казака  из  боя! -  Летняя  ночь  короткая.
  Утром,  перед  станичным  правлением  стояли  в  строю  115  казаков,  готовых  к  походу.  Провожала  вся  станица.  Деды  грозили  клюкой:  -  Не  осрами  фамилию!  Или
грудь  в  крестах,  или  голова  в  кустах! - кричали  они.  Матери  тихо  плакали:  -Провожала  мужа,  горевала,  а  теперь  пришла  пора  сына  провожать! -
Невесты  дарили  платочки  на  память,  шептали: - Ждать  буду,  возвращайся! -
Обоз  пылил  к  переправе.  Прозвучала  команда,  сотня  ушла  в  зарю,  в  золотые  дали.
   Девчата  осмеяли  отказников: - Убогому  да  больному  с  кривой  вдовой  целоваться,
а  к  нам  не  подходи,  заразишь  трусостью! - хохотали  они,  заводили  девичий  хоровод.  Пели  так,  что  душа  радовалась  и  грустила  о  сизом  соколе, о  вечной  любви.  Старики  крякали,  закручивали  ус,  женщины  вспоминали  молодость.
Десять  казаков  бросились  догонять  сотню.  У  каждого  из  них  в  ухе  сверкала  серьга:
 - Бог  даст,  не  осиротим  матерей,  но  трусом  жить - хуже  смерти! - решили  они,  торопили скакунов. Тропу,  протоптанную  сотней  коней,  не  спрячешь.  Догнали  станич ников  на  ночном  привале. Дозор остановил за три  версты,  радовались,  как  радуется  брат  брату: -  Васька,  друг!  Я  знал,  что  для  тебя  дружба  дороже  золота! - кричал  Степан,  победитель  скачки,  хлопал  друга  по  спине.  Нашумели  так,  что  прискакал  есаул  с  конвоем: -  Сменить  дозор  за  нарушение  устава! - приказал  он.
   Наука  службы  воспитывается  примером.
   - Делай,  как  я! - кричал  хорунжий  и  вытворял  на  коне  такое,  что  повторить  немно гие  решались,  но  старались.  Труба  трубила  «Зарю»,  казаки  выбегали  из  палаток,  строились  повзводно,  делали  зарядку,  приступали  к  уборке  лошадей.  Скребки  и  щётки играли на спинах  и боках скакунов  и бархатная  шерсть светилась, как  новая.  Кони  благодарно  похрапывали,  забывали  о  ночных  комарах.
Каша  с  мясом,  чай  или  компот,  казаки  отваливались  на  траву,  слушали  сказки  ветеранов.  А  в  рассказах – трудные  походы,  кровавые  битвы  и  радость  живых,  что  остались  живы.  Главное  в  бою:  прикрыть  товарища,  вынести  из  боя  командира,  понимать  команды  и  держаться  до  последней  капли  крови – закон  казака.
   Атаман  построил  сотни,  зачитал  приказ:
  - Волей  атамана  Кубанского  войска,  создаётся  полк  из  новобранцев.  Наш  девиз –
учиться,  учиться  и  учиться.  Опыт  ветеранов – каждому  казаку.  Знание  устава  прове ряется  на  деле.  Соревнуемся  сотнями  и  отдельно,  парами.  Тяжело  в  учении,  легко  в  бою!  Четвёртая  сотня  дежурит  в  дозорах  и  секретах.  На  посту  не  спать, чеченец  утащит,  проснёшься  на  невольничьем  рынке.  К  ученьям  приступить! -
командовал  атаман,  и  начиналась  работа.  На  широком  поле  различные  снаряды  и  препятствия.  Скачи,  казак,  показывай  свою  удаль,  а  она  в  тебе  от  рождения.
  Месяц  пролетел,  как  один  день.  Безусые  юноши  становились  казаками.  Разденутся
на  зарядку,  мышцы  бугрятся  буграми,  широкая  грудь,  как  у  греческого  атлета  и
взгляд  орлиный,  весёлый  и  строгий. Пожмёт казак руку приятелю,  рука,  как  железная,  эфес  сабли  не   выпадёт  при  ударе,  надёжно  защитит  товарища.
   Первый  поход   организовали  по  берегам  Лабы.  Разведка  искала  удобные  тропы,  сотни  шли  быстрым  маршем.  В  адыгейских  аулах  поднимали  тревогу,  а  казаки  проходили  мимо,  не  отвечали  на  редкие  выстрелы.  Мирных  жителей  мы  не  трогаем.    Дошли  до  селения  Псебай,  встретили  отряды  карачаевцев.  Горцы  стреляли  с  коня,
пропадали  за  деревьями.  Окружили  селение,  взяли  в  плен  300  душ  разного  пола.
Табуны  и  отары  погнали  по  знакомой  дороге,  к  Кубани.  Сотня,  в  которой  служили
Василий  и  Степан,  устроили  засаду  на  горной  тропе.  Горцы  показались  бесшумно.
На  копытах  коней – кожаные  чулки,  оружие  в  удобных  чехлах,  не  звякнут,  не  блеснёт  холодным  светом.  Раздался  разбойный  свист,  казаки  прыгнули  с  деревьев
на  плечи  горцам.  Удар  рукоятью  кинжала  в  бритый  череп  и  горец  корчился  на  земле.  Горец  выхватывал  кинжал,  удача  покидала  казака: - Братцы,  помогите! - крик
обрывался стон боли. Взяли десять джигитов,  двадцать  были  изрублены.  Кони  храпели,  били  передними  копытами,  но  отловили,  усмирили  кабардинцев.
Трёх  казаков  подняли  на  бурках,  они  открыли  счёт  потерь,  трагический  счёт.
Заголосят  в  голос  матери,  уронят  слезу  невинные  невесты,  но  жизнь  возьмёт  своё.
Невесты  забудут  и  только  матери  не  снимут  тёмный  платок – знак  траура.
  Живые  радовались  трофеям,  хвастались  удачным  ударом.  Степан  нянчил  раненную  руку,  Василий  оправдывался:  - Прости,  брат,  не  успел  отразить  удар,  поскользнулся
на ровном  месте! -  Казак  Кущевского  куреня  Лев  Цапко, выдвинулся  в  последних  походах, был  смел,  жесток,  находчив,  стал  войсковым  старшиной,  формировал  свой
личный  полк,  успокоил  Василия: - Ты  не  мог  отразить  удар.  Степан  ловок  на  коне –
арабе,  но  это  не  его  заслуга, а коня.  Он  возомнил  себя  опытным  казаком,  отлынивал  от  тренировок  и  поплатился.  Разящий  удар  клинка  не  отражается  предплечьем,  а  встречным  ударом  клинка.  Вот  так - то,  сынки! -
   Похоронили  казаков  на  склоне  горы,  насыпали  холмы,  обложили  серыми  камнями,
поставили  дубовые  кресты.  Атаман  сказал:
 - Мы  потеряли  лучших  казаков.  Они  были  настоящими  войнами.  Они  первыми  бросились  в  бой,  но  горцы  коварны  и  опытны.  Они  наносят  внезапный  удар,  не  идут  на  равный  бой.  Мы  запомним  их  имена  и  отомстим! -
Прощальный  залп  разнесло  горное  эхо.  Горцы  уходили  в  горы,  в  недоступные  аулы.
   Атаман  проснулся  с  первыми  лучами  солнца.  Из  утреннего  тумана  слышалась  песня: -  Соловей,  соловей,  пташечка… радостно  поёт…раз  поёт…-,  а  из  тумана  показалась  рота  егерей.  Ранцы  за  плечами,  ружья, с  примкнутыми  штыками,  в  руках.
Они  готовы  отразить  любое  внезапное  нападение. Служба в  горах  научила  их  шагать  строем,  действовать  цепью,  строить  засеки,  отбиваться  из - за завалов. Они покорили  Кавказские  перевалы,  побывали  в  Грузии,  били  турок  и  персов,  а  сейчас шли  на  постоянные  квартиры  в  селение   Псебай.
   Атаман  приказал  трубить  боевую  тревогу.  Сотни  построились  развёрнутым  строем,
приветствовали  солдат  блеском  сабель,  раскатистым  ура.  Солдаты  сбросили  ранцы,
построились,  взяли  ружья  на  караул. Прапорщик  козырнул,  доложил  атаману:
- Отдельная  рота  Апшеронского  пехотного  полка  прибыла  для  усиления   войска  Черноморского.  Зимние  квартиры  построить  в  селении  Псебай,  встать  навечно!
Залетели  в  горы  высоко,  а  крыльев  нет,  чтоб  назад  вернуться.  Стоять  будем  крепко!
Вам  пакет  от  атамана! - прапорщик  улыбнулся,  расправил  усы.
Атаман  и  офицер  дружески  обнялись,  солдаты  кричали  ура. 
   Атаман  Цапко  сломал  сургучные  печати,  вскрыл  пакет: - Приказываю!  Оказать  помощь  в  строительстве  укрепления,  выделить  полусотню  казаков  для  разведки  и
постоянной  службы  на  границе.  Выделить  конный  состав  и  повозки  ротному  коман диру.  Акт  сдачи  предоставить  в  управление.  И  подпись! -
  Атаман  перекрестился: - Выкрикнем  добровольцев,  невест  доставим! - улыбнулся  он.
 - Степные  казаки  станут  горцами! -
Выбрали  место  для  укрепления  в  полукилометре  от  селения  у  отвесной  скалы.  Из  скалы  бил  родник  чистой  воды.  Горцы  говорили,  что  она  - целебная.  Вода  в  Малой
Лабе – мутная,  непригодная  для  питья. 
   К  работам  приступили  утром,  собрав  в  селении  шанцевый  инструмент.  Солдаты
ворчали: -  Не  могли  обеспечить  надёжными  лопатами.  Ров  не  осилишь  мотыгами! -
Но  приноровились,  таскали  землю  ранцами  и  корзинами.  Ближние  леса  свалили  для
строительства  палисада,  башен и наблюдательной  вышки.  Срубили  кустарники.  Вокруг  крепости  открылось  широкое  поле,  пригодное  для  пашни.  Сообразили  сохи,
босые  пахари  топтали  борозду: - Озимые хлеба засеем,  будем  с  хлебом  круглый  год! -
   Карачаевцы  успокоились,  их  не  трогают,  стали  выходить,  помогать  в  работах.
Прапорщик  улыбался: - Это  хороший  признак.  Жить  в  мире,  под  защитой  солдат  от
жадных  узденей  и  абреков,  это  хорошо.  Не  надо  выскакивать  с  ружьём  на  каждый
шорох,  не  надо  бояться,  что  угонят  скот  и  уведут  полон.  Найдём  невест  черкесок,
заживём  в  мире!-  Атаман  предостерёг: - Держи  порох  сухим  и  жди  коварного  удара  в  спину.  Абреками  не  рождаются,  ими  становятся! -
   Осень  наползла  мелкими  дождями,  ранним  морозцем. Из  труб  повалил  густой  дым.   
Солдаты  обживали  казармы,  шутили: -  Крыша  над  головой  есть,  командиры  палками
не  бьют,  кухня  рядом,  служи  солдат  до  самой  отставки! -
  Казачий  полк  ушёл  ранним  утром,  пропал  в  сизом  тумане.
   - Что  думает  человек,  когда  почувствует  прицельное  дуло  ружья? - атаман  упал
на  левое  стремя,  прикрылся  конём.  Пуля  летела  к  цели,  а  хлопок  выстрела  на  секунду  отстал.  Кони  вскинули  головы,  насторожили  уши.  Казаки,  по  примеру  атамана,  упали,  прикрылись  крупами  коней.  Разрозненные  пули  полетели  ответно
выстрелу,  крошили  гранит  камней.  Десяток  отважных  карабкались  к  месту  засады.
Нашли  лёжку  абрека,  а  его  и  след  простыл.  Атаман  додумал  свою  мысль: - Надо  действовать  мгновенно,  опередить  пулю  на  долю  секунды! -
   До  станицы  Ахметовской  проскакали  широкой  рысью.  Дозоры  встретили  на крутом перевале,  проводили  к  укреплению.  Атаман,  могучий  казак,  широко  раскинул  руки,  пошёл  медведем  шатуном  на  примолкших  казаков: - Та  нехай  вас  охраняют  бесы,  но  я  обниму  и  расцелую! - рычал  он  могучим  басом: - Бывший  боцман! - подумал  Лев,
хлопал  по  широкой  спине  казака:  - Такой  голос  любую  бурю  перекричит,  а  команду  выполнит.  Посмотрим,  как  службу  выполняет? - думал  атаман, смотрел,  как  шумный богатырь  подбрасывает  в  своих  объятьях  молодых  казаков.  Как  Василий  сделал  под сечку,  ни  кто  не  заметил,  но  богатырь  потерял  опору,  стал  падать.  Его  подхватили  в  десять  рук, сохранили достоинство атамана. Он  покрутил  бритой  головой,  захохотал:  - Молодцы,  хлопцы!  Уважили  ветерана,  бока  намяли.  Недаром говорят,  что  гуртом  и  батьку  легко  бить.  Нехай  вам  жилось,  не  печалилось! -
  Осмотрели  строй  полусотни,  заметили  изменения  в  форме  одежды.  Казаки  сняли
сапоги,  надели  меховые  чулки  до  колен,  перетянутые  ремешками,  папахи  лохматые,
надвинутые  на  глаза,  газыри  обшиты  тёмной  тканью.  Башлыки  тёмно  зелёные  завязаны  на  груди.  Встретишь  такого,  не  отличишь  от  горца.
  - Да,  нам  пришлось  принять  одежду  горцев.  Светло - розовый  башлык,  как  грудка  снегиря  на  рябине,  далеко  видно.  А  на  горной  тропе  надо  быть  незаметным  и  бес шумным. Бросок барса можно отразить ответным броском. Нас сотня, а горцев  целый  народ.  Немирных - мало,  но  они  коварны,  как  шакалы.  Выловим  одного  абрека,  появляются  два  врага, и они горят карой мести.  Как  потушить  вековой  огонь   кровной  мести,  не  знает  не бог  и  не герой,  а  мы  простые  кубанцы.  Теряем  казаков  в  быстро течных  схватках,  а  пополнения  нет.  Выдели,  атаман,  полусотню  молодцов,  мы  их  женим,  служить  заставим! - выпалил  атаман,  задохнулся  от  долгой  речи.  Казаки  улыбались,  не  узнавали  своего  «батьку».  Бывало,  слова  не  услышишь, только  знаки  подаёт,  да  глазами  грозит,  а  здесь  разговорился,  как  на  свадьбе.
   Станичники  расседлали  коней,  пустили  на  зелёные  травы.  Надо  было  видеть,  как  красавцы  жеребцы  падают  на  колени,  катаются  на  траве,  чешут  натруженные  спины,
радуются  свободе.  Казаки  поставили  палатки,  выставили  часовых.  Задымили  дымом  походные  кухни.  Служба,  она  везде  служба,  распорядок  не  нарушается.
   Из  крепости  вышли  свободные  казаки,  искали  земляков,  слушали  вести  с  родины.
Более  полусотни  молодых  казаков  решили  связать  свою  судьбу  с  горами.  Рассказы
бывалых  заманили  их  быстрыми  погонями,  жестокими  схватками,  добытыми  трофе ями. «Казацкий  хлеб» - святое,  передаётся  с  молоком  матери: - Вернётся  казак  с  поля,  набросит  платок  на  плечи  матери,  подарит  дорогое  монисто  невесте,  радуется,
что  живой  вернулся! -  Эти  слова  казаку  известны  с  колыбели,  их  шептала  мама.
  Ночью  подняли  по боевой  тревоге.  Казаки  бежали  с  седлом  и  уздечкой,  быстро  седлали  скакунов,  становились  в  строй.  За  лесом  гремели  выстрелы.  Атаман  махнул
рукой,  две  сотни,  рысью,  пропали  за  деревьями.  Удача  казака  не  подведёт.
    Большой  отряд  горцев  спускался  с  перевала,  а  спускаться,  всегда  трудней,  чем  подниматься.  Неверный  шаг  и  покатишься  в  пропасть.  Горцы  растянулись  на  тропе,
их  заметили,  устроили  засаду.  Казаков  всего  десять,  но  прицельные  выстрелы  положили  весь  отряд  на  открытом  месте.  Поднимет  горец  голову,  выстрел,  папаха
катиться  вниз.  Спешились  казаки,  лошадей  оставили  коноводам,  сами  полезли  окружать  басурман. Двигались  вверх  так:  подсадят  самого  лёгкого,  он  закрепит  верёвку,  по  верёвке  сотня  поднимается.  Гора  гранитная,  деревья  и  кустарники  в  расщелины  корнями  проникли,  опора  надёжная.  Ползли  вверх,  у  многих  голова
закружилась  от  нехватки  кислорода.  Так  устроен  человек:  одному  море  по колено,
никакая  качка  не  страшит,  и  в  горах  он, как  на  равнине,  а  второму, горы - наказанье.
Хрипит  слабыми  лёгкими,  к  скале  прижимается,  вниз  посмотреть  боится.
Но  вышли  на  тропу  выше  залёгших  горцев,  ударили  ружейным  залпом.  Горы  дрог нули,  гул  до  вершин  долетел  и  покатился  в  ущелья  усиленный  эхом.
   Во  весь  рост  встал  чеченец,  бросил  оружие,  поднял  руки.  Он  организовал  набег,
ему  отвечать  перед  Аллахом.  Знаменитый  абрек,  узкой  тропой  повёл  отряд,  но  прос читался.  Секреты  казаков  все  тропы  перекрыли,  а  казак  к  бою  всегда  готов.
Скрутили  руки  чембурами,  сыромятными  ремнями,  повели,  как  бычков  на  бойню.
Шли  горцы  в  плен,  шайтана  ругали,  пророка  просили:  - Дай  погибнуть  в  бою,  с  оружием  в  руках, а  не  в  рудниках  Сибирских! -  У каждого джигита своя дорога в рай.
  Вернулись казаки победителями,  но  многие  отказались  служить  в  горах.  Местные их  успокаивали,  говорили,  что  привыкнут,  но  страх  высоты  отвергал  все  уговоры.
Атаман приказал  есаулам:  - Добровольцев  собрать,  снарядить,  как  отец  отделяет сына,  чтоб  всё  было,  как  положено! - махнул  рукой.
   Поредевшие  сотни  уходили  к  станице  Удобной,  а  на  валу  стояли  казаки,  стреляли
в  воздух.  Расставаться  всегда  тяжело,  а  расставаться  с  другом - жалко  до  слёз.
Суровым голосом Василий крикнул: - Беречь  порох! Приступить к службе по  расчётам!-  Он  остался  в  горах,  выручил  струсившего  друга,  а  Степан  рысил  на  иноходце,  улыбался: - Моя  мечта  попасть  в  сотню  Конвоя  Его  Императорского  Величества,  бывать  на  балах,  а  не  погубить  молодость  в  горах! -
Хорунжий,  он  мечтал  о  жезле  фельдмаршала.
   Станица  Удобная  выплеснулась  за  вал  крепости.  Улицы – прямые,  разбежались  лучами  от  укрепления,  перечёркнуты  переулками.  Половина  населенья – казаки,  поло вина – черкесы.  Вражды  и  разбоев  нет,  стали  кунаками,  породнились  семьями.
С  монорета  мечети  кричит  муэдзин,  с  колокольни  падают  звоны.  Молятся  разным
святым,  но  живут  мирно.  Устроили  скачки  за  станицей,  жители  увидели  удаль  джи гитов,  сноровку  казаков.  Степан  победил  в  скачке  на  скорость,  получил  лавровый  венок.  Молодой  джигит,  древнего  рода,  огладил  скакуна  Степана,  просил:
 - Отдай,  казак,  коня,  сестру  отдам  в  твои  руки  без  калыма! -  Степан  отказал.
Джигит  крикнул: -  Две  сестры  за  коня! -  Степан отказал. Утром  обнаружили  пропажу,  искали,  но  не  нашли.  Джигит  ускакал  в  горы,  стал  абреком. Степан зашёл  в  хижину  отца  абрека,  осмотрел  сестёр,  как  осматривают  лошадей  на  рынках,  сказал: - Трёх  черкешенок  стоит  мой  конь! -  Старый  джигит  возмутился:   - Гяур  осквернил  мой  дом.  Вошёл  на  женскую  половину,  трогал  руками  женщин, смерть неверному! -  Он  выхватил  саблю,  и  пролилась  бы  горячая  кровь,  но  вошёл  атаман Лев  Цапко,  сказал:  -Я  заметил,  что  у  тебя  гнилая  душа.  Зачем  тебе  слава  первого  и  победителя?  Ты  не  казак,  а  предатель! -
  Степан  выбежал  из  хижины,  выхватил  саблю,  встал  в  боевую  позицию.  Охранник
атамана  прыгнул,  как  барс,  выбил  клинок,  поставил  на  колени.  Атаман  и  хозяин
вышли из  хижины,  смотрели  на  арестанта  с  презрением.  Атаман  сказал: - Уведите  его  с  глаз  долой,  судить  будут  атаманы  по  казацким  законам! -  Степан  извивался,
кричал: - У  меня  отец  георгиевский  кавалер!  Вы  не  имеете  права! -
 - Сын  за  отца  не  в  ответе,  а  отец  отвечает  за  сына.  С  него  и  спросим! -
Степан  плакал  слезами  женщины,  слезами  обиженного  ребёнка,  проклинал  отца  и  коня:  - Ты  подарил  мне  коня,  а  ты  принёс  мне  славу  победителя,  но  споткнулся  и
погубил  меня - я! -  В  его  жалобах  были  все  виноваты,  один  он – обиженный.
    Сотни  построились  развёрнутым  строем.  На  коленях  Степан,  со  связанными  руками  и  верёвкой  на  шее.  Его  вид  был  убогий    и  жалок.
Зачитали  решенье  «круга»: -  Казнить  за  предательство казачества,  за  разжиганье  кров ной  мести,  за  то,  что  поднял  оружие  на  атамана. В виду того, что  отец – Георгиев ский  кавалер,  наказать  кнутами,  поставить  в  строй  простым  казаком.  Решение  обжа лованью  не  подлежит.  Приговор  выполнить  тот  час! -
  Затрубили  трубы,  забили  барабаны,  разложили  казака  на  дубовую  постель.  От  пер вого  удара  белое  тело  брызнуло  кровью,  от  второго  оборвался  крик  обиженного
ребёнка,  на  пятом  потерял  сознанье.  Полковой  фельдшер  омыл  раны,  смазал  жиром:
 - До  свадьбы  тело  заживёт,  а  душа  останется  гнилой.  Таков  закон  природы! -
  Определили  Степана  в  обоз,  отобрали  оружие,  вручили  кнут  и  вожжи:  - Правь  парой  гнедых,  они  вывезут  тебя  к  славе! - хохотали  казаки.  Степан  молчал.
Две  сотни  остались  на  границе,  две  тронулись  к  родным  берегам  Кубани.
Степан  вернулся  в  родной  дом  без  подарков,  без  оружия,  без  коня,  упал  на  колени  перед  отцом: -  Отправь  меня  в  Петербург!  Не  хочу  быть  казаком,  стану  лакеем! -
Отец  посмотрел  грозно  на  мать,  пробурчал: - Всё  твоё  сюсюканье  да  жалость.  Воспитала  не  казака,  а  раба.  Позор  на  наши  седые  головы! -
С  купеческим  обозом,  Степан,  в  роли  возницы,  пылил  по  дорогам  России.
В  тайном  кошельке  звякали  золотые  монеты,  подарок  матери.  Казаки  вычеркнули
предателя  из  списка  и  забыли.  Василий  отбил  в  кровавой  битве  араба,  привёл  в
станицу: - Добрый  конь  улучшит  породу  станичного  табуна,  много  раз  принесёт  победу  на  скачках! -  сказал,  вернулся  на  границу.
   Молодые  казачата  стали  казаками,  отрастили  усы  и  чубы,  гордились  оружием  горцев.  Бывалым  казакам  кланялись  поклоном  головы,  прижатием  правой  руки  к  сердцу.  Избранной  невесте  дарили  платки  и  мониста,  уводили  к  берегу  Кубани.
Родители  сватали  невест  и  справляли  весёлые  свадьбы,  и  пили  горилку,  запивали
пивом  и  квасом:  - Да  здравствует  казацкая  воля,  а  другой  жизни  нам  не надо! -
кричали  казаки,  до  утра  тревожили  станицу  песнями  и  хохотом.  Они  побывали  в  пасти  горного  барса,  победили  страх  смерти  и  теперь  даже  чёрт  им  не  страшен.
  Лев  Цапко  доложил  о  походе  Войсковому  атаману,  предложил  сформировать  эскадрон  черкесов  и  карачаевцев: - Поставим  горцев  на  службу  императору,  народы
добровольно  вольются  в  состав  России! - предсказал  он.
Войсковой  атаман  позвал  писаря: - Пиши  приказ  по  войску: Добровольцев  с  семьями
отправлять  на  южные  границы.  Землеустроителям  выбирать  места  для  укреплений,
возводить  станицы.  Казачий  край  наполнится  народом,  укрепит  навечно  земли  казаков.  Соседние  народы  звать  на  службу,  верстать  казаками! -
Обозы  с  переселенцами  пошли  по  берегу  Лабы,  появились  новые  станицы.
                Глава 14
Подарки

   Станичные  кумушки  годами  обсуждали,  сидя  на  лавочках,  щёлкая  семечки,  какой
казак  и  какие  подарки  подарил.  Степан  Сорока  слушал  эти  рассказы,  положил  на
музыку  и  получилась  шуточная  и  горькая  песня:
…  Провожала  казачка  казака,  заклинала  от  нужды  и  от  беды:
- Там,  за  Доном,   льются  реки  молока  и  икрою  переполнены  пруды,
на  дубах  дозревают  пироги,  на  акациях   мониста  звенят,
а  в  просторах  необъезженной  реки  свесил  бархаты  серебряный  закат,
солнце  выткало  в  шелковицах  шелка,  птицы  вяжут  золотые  кружева,
жемчуга  заполонили  берега,  и  сверкает  малахитами  трава.
Ты  вернись,  как  песня  утренней  зари  и  с  почётом  мне  подарки  подари! -

   Призадумался  казак  на  коне,  чёрный  ус  вогневе  бросил  на  плечо:
 - Братьям  слёзы  на  прощанье,  а  мне,  щедро  жалует  дорогой  бабий  чёрт! -
На  чужбине  бьётся,  рубится  казак,  степь  да  бурка,  конь,  да  сабелька  звонка,
с лебедой,  попеременно,  табак,  но  смекалка  выручает  казака.
Отгорели  битвы – всполохи  дотла,  конь  до  рапицы  подковы  сносил,
к  дому  ровная  дорога  легла,  сивый  ус  казак  на  грудь  опустил.
Свесил  голову  до  самого  седла,  как  последний  станичный  вор:
- Что  подарки?!   Голова  едва  цела! -  заезжает  не желанным  во  двор.
  А  в  станице  голосят  голоса,  похоронки  повалили  народ,
погуляла  полем  смертная  коса,  по  округе  малышей  недород.
Топнул  конь  копытом  о  порог,  заскрипели,  зазвенели  стремена:
- Возвратился!  Пожалел  родного   Бог! - говорит  ему  седая  жена.
- Принимай – сыновья  подросли,  дочь - невеста - василёк  во  ржи,
Я  подарки  собирала  с  земли,  проходи  за  стол,  казак,  не  тужи! -
  Помолился  атаман  на  образа,  сел,  обнял  жену  и  детей.
Нежеланная,  ослепшая  слеза,  оросила  боль  утраченных  дней…
   Женщины  сидели,  слушали  переборы  струны,  вытирали  скупые  слёзы:
- Я  бы  всё  отдала,  чтобы  Петя  вернулся  из  похода! - прошептала  вдова – вековуха.
Жизнь  прошла,  единственный  сын  вырос,  стал  казаком,  а  она  помнила  Петю.  В
родительскую  субботу  зажигала  свечку,  ставила  стопку  горилки,  на  стопку -  ломоть
хлеба,  поминала,  разговаривала,  как  с  живым: - Петенька,  ушёл  ты  и  не вернулся,  а
я  помню  тебя  молодым  и  весёлым.  Неделю  длилось  наше  счастье.  Знаешь?  У  нас
родился  сын,  Игорем  его  назвали.  Ничего!  Уважает  мать.  Внуки  слушают  бабушку.
Всё  хорошо,  а  я  плачу,  тебя  вспоминаю  и  далёкую  молодость!   Первая  любовь
в  сердце  живёт,  вторая,  говорят,  тело  радует,  а  третья – старость  бережёт.  Главный
подарок  от  тебя,  это  наш  сын.  Бывало,  вернутся  казаки  из  похода,  от  имени  Петра
подарки  подарят,  а  я  им   сына  покажу   и  скажу: - Вот  мне  подарок  от  Пети,  а  других  не  надо.   Дарите  матерям  и  жёнам, а мы памятью живём,  чужого  не  просим! - Вдова  уронила  голову  на  руки,  тихо  плакала. Степан перебирал струны.
   Вдовы – подруги  успокоили:  - О  тебе  не  одна  злая  собака  худого  слова  не  гавкнет.
Ты  у  нас  святая – вековуха,  как  невеста  непорочная. Подарки  бывают  от  чистого  сердца,  а  бывает,  что  кровью  испачканы.  От   беды  держись  подальше! -
  Все  в  станице  знали  о  рубиновых  бусах.
Вернулись  казаки  из  похода  в  Крым,  погуляли  в  аулах  татарских.  Взяли  богатый  ясак  скотом, «зипунов»  разных,  золота  в  монетах  и  изделиях.  Обобрали  татар  до  нитки,  отомстили  за  их  набеги.  Невольничий  рынок  разрушили,  аксакалы  в  чайханах
сидят,  на  казаков  злыми  глазами  смотрят,  чётки  в  руках  пересчитывают.
Присмотрелся  казак,  а  это  бусы  рубиновые  изумительной  красоты.  Посчитал  он  в  карманах  монеты,  решил,  что  этого  мало  для  подарка  жене,  позвал  друга:
 - Помоги  аксакала  уговорить,  бусы  выкупить! -  Поклонились  они  татарину,  а  тот
говорит: - За  десять  оболов  так  отдам.  Купил  я  казачку  на  рынке,  ожерелье  понра вилось,  привёл  в  саклю,  сделал  рабыней – наложницей,  бусы  снял,  чётками  сделал,  но  они  не  принесли  радости.  Рабыня  умерла,  аул  разграбили  злые  казаки, татары  плачут,  продают  символы  веры,  Кэсмет…-
  Обозлились казаки,  три  обола  бросили  на  землю,  бусы  из  рук  аксакала  вырвали,
дальше  пошли.  Кричал  им  старый  татарин:  - Сокол  в  небе  не  сокол  без  крыла.
Человек  на  земле  не  воин  без  коня.  Жадность  губит  героя! -
   Вернулись  казаки  из  похода.   Казак  расцеловал  жену,  рубиновые  бусы  украсили
белую  грудь  красавицы – казачки.  Гордилась  она  дорогим  подарком,  как  ей  к  лицу
рубины,  как  она  любит  мужа - казака,  как  расцвела  её  красота.
  На  «Сенном  рынке»  за  ней  увязался  страшный  казак.  Смотрел  так,  что  на  груди  бусы  раскалились,  огнём  жгут.  Казачка  кричит: - Что  тебе  надо? -  Казак  сипит  сиплым  голосом:  - Ты,  воровка!  Это  бусы  моей  жены.  Я  подарил  ей,  когда  вернулся
из  Персии! -  На  крик  толпа  собралась.  Люди  верят  тому,  кто  слово  вор  кричит,  а  казак,  видно,  в  плену  побывал,  лицо  оспой  отмечено,  и  голос  болезнь  съела.  Обступили  толпой,  с  казачки  дорогой  платок  сорвали,  смеются  над  человеческим  горем,  сквернословят:  - Повесить  воровку на воротах базара, казакам  в  казарму  отдать,  повеселятся  служивые! - кричат,  одежду  на  казачке  рвут.
На  крик  появился  полицейский  наряд:  - Разойдись,  рвань  базарная!  Всех  в  участок
определим,  шомполов  отвесим! - кричит  полицмейстер,  на  казачку  блудливым  глазом  смотрит:  - Хороша  Маша,  да  не  наша!  Чья  будешь?  Из  какой  станицы?  Где  казак  твой? - спрашивает,  а  сам  наряду  моргнул,  мол,  ведите  в  присутствие.
Взяли  казачку  под  белые  руки,  повели.  Вырывается  казачка,  а  толпа  хохочет.
  На  пути  встал  хмельной  Остап  Бандура.  После  плена  турецкого  не  мог  он  равно душно  смотреть  на  обиженных  и  униженных,  лез  в  драку:  - А,  ну,  племя  сыскное,  отпустите  казачку,  она  жена  моего  друга,  а  за  друга  я  всех  порешу! - рычит  казак,  рукава  для  боя  закатывает. Полицейские разбежались от греха  подальше,  а  он  казачку  за  плечи  обнял,  на  ухо  нашептал,  успокоил.  Появился  муж  казачки  с  хомутом  в  руках.  Увидел  сиплого  оборванца,  хомут  ему  на  шею  одел, кулаком  под  селезёнку  двинул,  тот  и  обомлел: - Ты  кто  такой  будешь,  какого  куреня?  В  бою  я  тебя  не  встречал,  а  на  базаре  вас  сотни,  мошенников! -
  Сиплый кричит: - Моё  ожерелье рубиновое.  Из  Персии  вывез,  жене  Олесе  подарил! -
Казак  ему  рассказал,  как  достались  ему  рубины,  что  жена  его – рабыня,  погибла  в
Крыму,  и  что  он  обидел  его  кровно,  назвав  жену  воровкой.
Разрешила спор казачка, сняла  красу рубиновую, на воз бросила: - Нам чужого  не надо! -
   Плакала  казачка,  рваную  кофточку  на  плечах  поправляла,  а  казаки  мировую  чашу
выпили,  в  вечной  дружбе  клялись.  Что  им  женские  слёзы,  они  в  крови  по  пояс
тонули,  но  выплыли.  Счастье  казака  на  острие  сабли  держится.  Сегодня  ты – пан,  а
завтра – пропал!  Казачка  запрятала  дорогие  рубины,  сиплому  казаку  три  рубля  бросила,  сказала:  - Поставь  свечку  в  храме!  Пьяному – море  по  колено,  а  жену  не  вернёшь! -  Сиплый  казак  свалился  между  возами,  плакал  пьяными  слезами.
   Остапа  Бандуру в арбу погрузили, в станицу тронулись.  Казак  правил  парой  гнедых,  жену  успокаивал:  - Из  следующего  похода  привезу  жемчуга  заморские,  только  не  плачь! -  Жена  прижалась  к  плечу мужа, ответила: - Не  надо мне жемчугов и  рубинов,  а  надо, чтобы ты  был  рядом. Унизили меня на базаре,  не  скоро забудешь  и отмоешься,  а  сиплого  жалко.  Пропадает  казак! -
  Муж  повернул  коней,  сиплого  казака  нашёл,  рядом  с  Остапом  на  арбу  бросил:
 -  Отоспятся,  определим  по  хозяйству.  Вдов  много,  отогреют  казаков!- Ехал,  кнутом  помахивал,  весёлую  песню  насвистывал.  Жена  положила  голову  на  колени  мужа,  задремала,  вздрагивала  во  сне.
  В  станице  встретили  их  вдовы,  себя  показать,  на  казаков  посмотреть,  а  Валя – бусинка,  Остапа  Бандуру  за  руку  взяла,  в  свой  дом  повела.  Шагал  Остап  широко,  а
бусинка  шариком  катилась,  не  отставала.  По  плечо  казаку,  но  пара.  Улыбались  станичные  кумушки,  а  Остап  топор  в  руки  взял,  стал  хозяйство  поправлять.  Сынишка  молотком  стучит,  дочка  гвозди  подаёт: - Такой  бригадой  мы  Москву новую построим! -  ворчал  казак,  отходил  душой.  Валя  из  сарая  выбежала,  парным  молоком  строителей  угостила,  смеялась  весёлым  колокольчиком.  Остап  гудел  басам:
 - Ягодка  сладкая!  Я  думал,  что  одна  влага  на  свете,  это  горилка,  о  молоке  забыл! -
Поцеловал  он  Валю  в  губы,  прижал  к  широкой  груди: - Будь,  казачка,   женой,  а  я
не  подведу! -  Так  обручились,  свидетели – дети.
  Казачки  подняли  сиплого  казака   с  мягкого  сена  в  арбе,  рассматривали,  качали
головами:  - Какой  шершавый!  Видно  черти  на  лице  горох  молотили,  наказывали! -
У  казака  голос  прорезался:  - Ценят   казака  не  за  воду  с  лица,  а  за  силу  в  руках! -
Схватил  он  двух  казачек,  закружил: - Мне бы  свечку  в  храме  поставить,  прощенья
у  жены  попросить,  самому  всех  простить,  а  потом  свататься! -
  Повели  казачки  казака  в  храм,  батюшку  разбудили,  свечи  засветили,  иконам  кланялись,  целовали  руки  святым: - Прости нас боже, горемычных, казаку веру верни! -
Отец  Гавриил  прочитал  молитвы  за  упокой  и  во здравие,  сказал: - Иди  с  богом,  раб
божий,  помни,  что  ты  казак! -
   Пошли  они  по  станице  от  вдовы  к  вдове,  казак  песню  запел: - Месяц  на  небе…! -
Казачки смотрели на  весёлого  казака,  и  казался  он им  красавцем  писаным,  надёжным.
Пришли  к  дому  Чернявских,  хозяев  крикнули.  Вышли  муж  с  женой,  сиплого  казака
не  узнали.  Стоял  перед  ними  ухоженный  казак,  в  белой  рубашке – украинке,  в  новых  сапогах,  а  шаровары  синие,  как море  и  чистое  небо  в  ясный  день.
  Поклонился  казак  хозяевам,  представился: - Егор  Коляда  к  вашим  услугам.  Спасибо
за  доброту  вашу.  Из  грязи  да  в  князи  нам  не надо,  а  в  бою  не  подведу! -
Григорий  пожал  протянутую  руку, крикнул: - Нашему полку  прибыло!  Опытный  казак
для  сотни – находка.  Коня  и  справу  атаман  обеспечит,  а  служба  в  твоих  руках! -
- А  меня  кто  в  строй  поставит? - раздался  голос  басом.  Оглянулись,  а  это  Валя –бусинка  и  Остап  Бандура  от  счастья  светятся:
 - Вот  это  подарок! - крикнул  Григорий.
                Глава 15
Проводы

  В  станице  появился  обычай:  провожать  казаков  в  поход  всем  миром,  обильным  столом,  чтоб  вино  рекой  лилось  и  песней  прощальной.  Кто  вернётся  назад,  одному
Богу  известно,  а  кто  не  вернётся,  чтоб  помнили,  как  их  провожали.
Станичники  пели  песни  весёлые,  кружили  танцы  искромётные,   казаки  подпевали.
   Начинал  песню  мужской  хор:
    - На  Кубани  у  кургана,  у «Дымной  могилы».  Расставалась  утром  ранним
дивчинонька  с  милым! –
Высокий,  чистый  девичий  голос  спрашивал  казака:
   - И  куда  разлучник - конь,  бег  свой  направляет? –
 Казак  отвечал:
    - Там  в  степи  горит  огонь,  казаков  сзывает! –
Девушка  просила:
    - Ты  возьми  меня  с  собой,  бурка  нас  укроет.
С  лавой  справимся  любой,  чести  не  уроним! –
Казак  отвечал:
   - Я бы  взял тебя  в поход,  атаман  суровый.  Затрубит  зарю  восход,  эскадрон  готовый.
Ногу в стремя и в седло, шашка звонкой стали,  не держи, родная,  зло,  не  копи  печали.
Дай  на  память  мне  платок с  вышитой  каёмкой,  чтоб  не  мог  забыть дружок  поцелуев
звонких! –
Девушка,  голосом  печали,  отвечала:
  - Подарю  тебе  платок,  привяжу  за  гриву,  а  ещё  дарю  листок,  чтоб  запомнил  иву! -
Мужские  голоса  гремели  басами:
   - Загрустили  усачи,  чуб  на  бровь  спускали,
Ну,  абреки  палачи,  захлебнётесь  сталью! 
Эскадрон  ушёл  в  зарю,  в  золотые  дали -
   - А  ещё  тебе  дарю  поцелуй  печали!  - плакал  девичий  голос.
Мужской  хор  пел: 
  - На  Кубани,  у  кургана,  у  «Дымной  могилы»,  расставались,  не  расстались  дивчинонька  с  милым! –
   Женщины  и  девушки  плакали,  прикалывали  на  грудь  казака  вышитые  платочки,
а  мать  набрасывала  на  плечи  белый  рушник:
   -  И  рушник  вышиваный  на  счастье  и  долю  дала…» - пели  девчата.
Баян  играл  прощальную  песню,  барабан  отбивал  ритм  похода.
Раздавалась  команда:  - По  коням!  Рысью,  за  мной,  марш! -
 Полк  Романа  уходил  к  западным  границам.  Казаки   на ходу  допивали  вино,  бросали
на  землю  чары  и  чаши,  кричали:
  - Порубаем  басурманов,  вернёмся  с  песней,  допьём  горилку,  ждите! –
Разбойный свист и сотня  срывалась  в галоп,  пропадала  за  околицей  станицы.  Клубы  пыли  долго  висели  над  дорогой,  но  налетал  ветерок,  заметал  следы.
Женщины  убирали  столы,  накрывали  отдельный  стол,  ставили  горилку  и  закуску.
Ворота  открыты,  заходи,  кто  желает,   омочи  дорогу  казаку!
Деды – ветераны  сидели  в  тени  деревьев,  вспоминали  былые  походы  и  битвы.
  Станица  примолкла,  не  слышно  весёлых  песен,  замолчал  баян.  Вечерняя  заря  окрасила  небо  в  красно – розовый  цвет,  цвет  далёких  пожаров. 
   И  только  боевые  петухи  отпели  зарю,  пересчитали  куриц  на  нашестах.  Женщины  ложились  в  холодную  постель,  слезами  орошали  подушки.  Мальчишки  скакали  на  палках,  рубили  лозой  головы  бурьянам.  Девочки  пеленали  «младенцев»,  грозили:                Папка  вернётся,  а  ты  не  спишь,  а  ремень  у  него  широкий! -
  Станица  засыпала  тревожным  сном,  одни  секреты  не  дремлют,  берегут  тишину.
Через  неделю  уйдёт  второй  полк.  Десять  полков  отправляет  Кубань  в  корпус  Матвея  Платова,  атамана  Войска  Донского.  Путь  не  лёгкий,  дальний,  не  топтаный.
Утро   нового  дня  закрутит  колесо  жизни  по  дороге  истории  и  шагнёт  станица  в  новый  день.  Высохнут  женские  слёзы,  а  руки  дело  делают.
   Соберутся  женщины  у  колодца,  гадают: 
  - Наши  казаки к Дону  подошли,  переправу  наладили.  Коней  купают  в  Тихом  Доне.  Спят на бурках,  седло  в  головах,  а думы о родной  станице.  Жён  вспоминают,  целуют,   детишек  во  сне  балуют.
Злая  баба  зальётся  злобным  смехом:  - Казак  за  порог  шагнул  и  забыл  о  семье.  Полюбовницы  везде  найдутся. Казачки  хором  ругали  злую  бабу:
  - Язва  ты  известная,  от того  и  казак тебя не  любит.  Плесни,  Даша,  из  ведра  чистой  воды,  чтоб  дорога  казакам  в  глаза  не  пылила. Плескала  Дарья  полное  ведро  воды  на  дорогу,  косилась  на  злую  бабу:  - Кто  живёт  в  страхе  перед  смертью,  того  она  доста нет  даже  на  небе.  Жизнь  надо любить,  чтобы  она  горькой  не  казалась.
   Женщины заносили в дом полные вёдра воды, отдыхали душой  и  телом. Дети  помо гали,  подметали  двор,  убирались  за  скотиной,  подгоняли  ленивых  братьев:
  - Папка  вернётся,  он  тебе  покажет,  где  раки  зимуют.  Казачата  отвечали:
  - На  быстром  коне  казака  и  отец  не догонит.  Свистнул  и  вся  степь  под  копытами.
  Проводили  вторую  сотню  казаков.  Они  погрузились  на  лодки  и  «Чайки»,  ушли  к  г.  Керчь,  а  дальше  к  западной  границе.  Пластуны  шагали  походным  строем,  пели  походные  песни: - Раз, два, горе не  беда.  Канареечка  жалобно  поёт! – запевал  запевала.
Мальчишки  провожали  их  за  околицу  станицы,  шагали  под  дробь  барабанов, гадали:
  - Сегодня  до  Перекопа  дойдут,  а  дальше  дороги  степные,  широкие,   не   мерянные.
Атаманы  пересчитывали  строевых  коней,  готовили  новые  сотни,  проводили  учения.
Сотни  собрать – полдела,  а  в  строй  поставить,  семь  потов  прольёшь,  потрудишься.
  Работы  по  хозяйству  и  в  поле  ложились  на  плечи  женщин,  стариков  и  детей.
Скрипели  мажары,  ленивые  быки  мерили  дорогу  шагами,  но  не  слышно  более  гроз ного  окрика  казака,  а  женские  хворостины  быки  отмахивали  хвостами.
Впереди – посевная,  работа  на  огородах  и  бахчах,  в  садах  и  виноградниках.  Терпите,  казачки,  это ваша доля, расцвела лебедой в  поле.  И  пели  женщины  протяжные  песни,  долгие,  как  сама  жизнь.  Старики  дремали  на  сене,  вспоминали  забытые  слова:  -     Когда  человек падает духом, его  конь  не  может  скакать,  а  бык  бодает  рогом.
Вставали  деды,  ухали  на  животных,  мажары  скрипели  весёлым  колёсным  скрипом.
  Проводили  ещё  две  сотни,  в  станице  остались  казаки,  отслужившие  строевой  срок.
Атаман  объезжал,  стучался  в  дома  ветеранов,  спрашивал:
  - А,  что  Егорий!  Есть ещё порох в пороховнице?  Вставай, брат, границу надо защи щать.  Пойдёшь  старшим  в  дозоре.  Бери  десяток  малолетних,  выдвигайся  на  дальний  пост.  Срок  службы -  две  недели -   Приказ  атамана -  закон!  Поднимался ветеран в седло, гикал, скакал, как молодой, а следом спешили  молодые казачата, сжимали эфесы
отцовских сабель. Они горели жаждой подвига.

                Глава 16

Пути – дороги
  Полк  Романа  вышел  в  поход  в  начале  марта  и  попал  в  весеннюю  распутицу.  До
реки   Кирпили  преодолели  степи  за  дневной  переход.  Откормленные  кони  просили  повод,  переходили  на  рысь,  радовались  солнцу  и  широкому  простору.  Казаки  сдер –
живали   лошадей,  берегли  повозки.  Каждая  сотня  имела  свой  малый  обоз,  гружёный
запасной  одеждой,  зерном  для  лошадей,  крупами  для  походной  кухни,  салом,  рыбой,
а  главное – запасом  пороха  и  пуль.  На  каждую  подводу  назначался  десяток  казаков.
Они  отвечали  за  груз  и  сухой  порох. На  мажарах,  с  дробинами,  везли  прессованное  сено.  В  списке  писаря  значилось:  запас  фуража  рассчитан  на  поход  до  реки  Днепр,
пополнять  запасы  в  магазинах  городов.
  Весеннее  солнце  отогрело  степь,  и  побежали  ручьи  и  реки  без  названия.   Каждый  овраг – непреодолимое  препятствие.  Балки  стали,  как  море  широкое,  кони  брели  по
колено  в  воде.  Разведка  рыскала  по  степи,  искали  сухие  дороги  и  не  находили.
   Старые  казаки  говорили,  что  в  летний  зной  эти  степи  безводные, реки  пересыхают. 
Но  с  природой  не  поспоришь.  Решили  подпрячь  в  подводы  запасных  лошадей,  идти
на  Тимашевское укрепление не сворачивая. Тимашевцы встретили на разъезде,  криками
и   выстрелами остановили  полк:
-  В  станице  беда!  Неизвестная  болезнь  косит  людей.  Карантин  объявлен  на  месяц! –
кричали  они,  закрывали  рот  башлыками.
   Река  Бейсуг   шумела  мутными  водами,  несла  к  морю  вздувшиеся  трупы  животных.
- Чёрная  болезнь  косит  всё  живое,  выбирает  слабых,  валит  с  ног  сильных.  Возьмёт  свою  дань,  успокоится! – ворчали  казаки,  кормили  с  рук  боевых  коней.
  Решили  в  станицы  не  заходить,  привалы  делать  на  возвышенностях,  кормить  лошадей своими запасами. Кашу  варили  на  своей  воде,  запивали  виноградным  вином.
   Река  Челбас  ещё  не  вскрылась  ото  льда,  перемахнули  малыми  отрядами.  Несколько  лошадей  провалились  под  лёд,  вытаскивали  на  берег,  накрывали  бурками:
-  В  начале  похода  нельзя  терять  лошадей,  плохая  примета! – кричал  коновод,  гнал
коней  по  степи,  чтобы  прогрелись.  Сам  взмок,  но  разогрел   друзей - товарищей.
Сняли  бурки,  кони  встряхивались,  топали  копытами,  просили  горсть  зерна.  Казаки
протирали  лошадей  войлоком,  кормили  с  рук,  гладили,  как  малых  детей.  Без  коня
казак  не  казак.  Сам  голодай,  а  коня  накорми.  Таков  закон  Дикого  Поля!
   На  реке  Сосихе  утопили  воз  с  сеном.  Подводу  перевернуло  напором  воды.  Казаки
рубили  постромки,  спасали  лошадей,  а  тюки  нырнули  на  дно,  к  речному  водяному.
Подводу  вытащили  на  берег,  сняли  колёса,  бросили,  как  первую  потерю  похода.
  Роман  собрал  сотенных,  выслушал  всех,  подвёл  итоги:
- Впереди  река  Ея,  потом  Тихий  Дон,  а  дальше  рек  не  перечесть.  Думайте,  как  без
потерь  форсировать  водные  преграды.  Разведка  обязана  находить  мосты  и  броды, не
задерживать  полк. Идём  на  войну,  а  не  на  прогулку  с  невестой.  С  Богом,  казаки! –
Сотенные  умчались  к  своим  сотням,  грозились  шутками,  словами  и  кнутами:
- Смотри  веселей!  Идём  Европы удивлять, а  не  к  тёще  на  блины! - Проверяли оружие,
одежду,  сёдла  и  сбрую,  подковы  лошадей.  Следом  шёл  кузнец  с  молотками  и  клещами,  подтягивал  подковы,  ворчал  на  нерадивого  казака,  крякал  в  седые  усы.
Казаки сидели вокруг костров,  из  походных  сумм  доставали  домашние  пироги  и  сало,  угощали  товарищей:
- Моя  жена – рукодельница!  Такие  пироги  печёт,  что  пальчики  оближешь! – гордился
казак  женой  и  тихая  грусть  опускалась  на  плечи  казаков.
   Реку  Ея  форсировали  по  деревянному  мосту.  Мост  качался,  скрипел,  казаки  вели
лошадей  в  поводу,  смотрели  на  бурный  поток,  крестились:
- Пронеси, Господи, души воинов  твоих.  Но мы  не  рыбы,  а  казаки! -  на  твёрдой  земле
прыгали  на  коней,  смеялись  над   минутными  страхами:
- Ай - да  на  Азов,  отмоем  коней  в  Тихом  Доне,  не  посрамим  быстрой  Кубани!
   В  Азове  пополнили  запасы  фуража,  переправились  на  паромах,  закрывали  глаза
рысакам.  Широк  Тихий  Дон, напирал грудью  на  паромы,  старался  столкнуть  к  морю.
   И  пошли  по  дорогам  России,  к  западным  рубежам,  навстречу  грозе  12 года. Земли
лежали  малонаселённые,  травы  высокие,  птицы  и  звери  непуганые.  Казак  брал  в  руки  горсть  земли,  рассматривал,  качал  головой:
 - Земля  отменная,  чернозём  нетронутый,  а  пахаря  нет.  Поднять  бы  эту  целину,  бросить  благодарное  зерно,  собрать  урожай,  полмира  накормить  можно.
Ему  отвечали: - Потому  Наполеон   мечтает  и  стремиться  покорить  весь  мир,  чтобы
виконты  да  бароны  в  золоте  купались,  а  во  дворцах  маркизов  гаремы  из  девушек
всех стран и народов хороводы водили. Мечта о мировом  господстве – древняя, как мир.
   Остап  Бандура  расправлял  широкие  плечи,  рассматривал  статуэтку  Наполеона,  ворчал: - Братцы!  Вы  эту  «персону»  не  трогайте  в  бою.  Я  его  голыми  руками  возьму,  на  одну  ладонь  положу,  второй  прихлопну.  В  Европе  станет  тихо! - Казаки
хохотали  над  казаком,  сочиняли  анекдоты,  рассказывали  так, что сотня  валилась  от
смеха.  Полковник  Роман  подсаживался  к  костру,  пробовал  казацкий  обед,  хвалил
кашевара: - Еда простая, но  наваристая. После такой каши можно с голодным французом бороться.  Они  Европу  покорили,  а  здесь  мы  их  остановим.  Перекусили,  вперёд  на
запад!  Французы – пушкари забили заряды  в жерла пушек, раскалили ядра  и  картечь,  приготовились  к  залпу  по  русской  земле! -  Казаки  седлали  коней,  без  привалов  и
остановок  спешили  навстречу  непобедимой  армии  Наполеона.
   Не  знали  казаки,  что  Наполеон  подготовил  полумиллионную  армию,  за  которой
шла почти вся Европа, что  Россия  оказалась  одна  и  могла  выставить  200 тыс.  солдат.
    Запевала  пел  песню  донских  казаков:
-  А  синий  Дон  всё  тёк  и  тёк,  и  тёк  над  ним  полынный  запах,  и  возвращались  на
восток  не  все,  кто  уходил  на  запад! –
Суровели  лица  казаков,  правая  рука  невольно  тянулась  к  эфесу  шашки,  казаки  торопили  коней: -  Трое  против  одного!  Держись,  брат,  русский  народ  в  одиночку  останавливал  армии  захватчиков  и  побеждал  в  неравной  битве!
   Запевала  запевал  любимую  песню: - Ой,  при  лужке,  при лужке,  при  знакомом  поле,
при  знакомом  табуне,  конь  гулял  на  воле! –  На  лицах  казаков  появлялась  весёлая, озорная  улыбка. Седоусые  казаки  подзадоривали  молодых: - А,  что, Стёпка,  усмиришь 
дикого  тарпана,  покрасуешься  на  улицах  станицы? -  Тот  отвечал  не задумываясь:
-  Вернёмся  с  войны,  не  то - что скакуна,  самую  красивую  невесту  заарканим!
  Форсировали  Днепр, и  попали  в  цветущие  сады  Украины. Хохлушки  приветствовали
казаков,  бросали  под  копыта  коней  букеты  ранних,  полевых  цветов.  Казаки  поднимали  с  земли  цветы, выхватывали  из толпы  девушек,  поднимали  впереди  седла:
- Увезу  на  Кубань,  станешь  казачкой! – грозили  они.  Девчата  соглашались.
Все  знали,  что  надвигается  грозная  туча  войны,  что  многие  не  вернутся  из  боя,  но
играло  лучами  ясное  солнце  и  не  верилось,  что  грянет  гроза  и  ударят  молнии.
  Кубанский  полк  прибыл  в  корпус  донского  атамана.  Казаки  поставили  палатки,
распределили  коней  по  коновязям,  упали  на  солому,  спали  целые  сутки.
  На  пристани  Керчи выгрузили  казаки – пластуны  походные  ранцы,  продовольствие  и  оружие,  призадумались:  Как  доставить  грузы  к  границе?  Дорога  дальняя,  но многим
знакомая.  По  этой  дороге  двигались  обозы  переселенцев  на  Кубань,  а  сейчас  придётся  топтать  её  в  обратном  направлении.  Комендант  крепости  выделил  лошадей
и  подводы.  Навьючили  обоз,  запаслись  питьевой  водой,  пошагали  по  солончакам
Крыма  к  Перекопу.  Керченский  полуостров – холмы  да овраги,  то  спуск,  то  подъёмы.
На  спусках  держали  подводы,  на  подъёмы  выносили  на  руках.  На  третий  день вышли  к  Арабатской  стрелке.  Природа – строитель  намыла  песчаную  косу,  отделила
Сиваш  от  Азовского  моря.  По  этой  косе  солдаты  князя  Долгорукова  вышли  в  тыл  татарам  у  Перекопа.  Неприступный  Перекоп  был  взят  на  штык  и  разрушен.
  Казаки  шагали,  а  в  степном  мареве  проносились  всадники,  пылили  отары.  Дикая
ковыльная,  бесплодная  степь.  Великаны – верблюды  отстранённо  смотрели  на  при шельцев,  жевали  жвачку.  Их  предки  служили  скифам,  сарматам,  татарам  и  только  русские  не  признавали  их за королей пустыни. В далёком прошлом здесь проходили оросительные каналы, зрела  пшеница,  наливались  соком  сады  и  виноградники,  а  сейчас – голая  степь.
   К  Перекопу  вышли  под  вечер,  объявили  трёхдневный  привал.  Казаки  вычерпали  колодцы,  омыли  дорожную  пыль.  Татары  выползали  из  глинобитных  хижин, просили
хлеба,  предлагали  кумыс  и  овечий  сыр. В  крепости  стояла  рота  солдат,  загорелые,
оборванные  и  голодные:  - До  бога – высоко,  до  царя – далеко,  все  нас  забыли,  а  служба  идёт! – шутили  солдаты,  просили  табачку  и  водки.
От  Сиваша  и  лиманов  наползали  испаренья  тухлой  воды  и водорослей: -  Нездоровый
климат,  вредный  климат! – ругались  солдаты,  а  пьяный  прапорщик  не  давал  пропуск:
- Хочу,  пропущу,  не  захочу,  поверну  обратно.  Я  здесь  хозяин! – выступал  он,  а  когда  увидел  второй  полк  пластунов,  раскричался: - Первый  полк  проходит,  второму
полку  три  дня  карантин,  так  записано  в  инструкции!
   Казаки  второго  полка  проводили  товарищей,  вычерпали  колодцы  до  дна,  смыли  дорожную  пыль,  варили  в  котлах  походную  кашу.
И  пошли  старым  чумацким  шляхом,  по  которому  веками  скрипели  колёсами  обозы с
солью,  пылили  босыми  ногами  полонянки, шагали в огромном  каре  солдаты  Миниха.
Безглазая  каменная  сова,  над  воротами  крепости,  смотрела  и  не  видела  казаков,  она  ослепла  от  времени.  Толпы  выходят,  толпы  заходят,  а  Крым  остаётся  на  замке.
  В  Армянске  армяне  выделили  подводы  за  звонкую  монету: - Торговля  скудная,  занимаемся  извозом.  Одна  копейка  с  человека  за  километр  пути,  докатим  хоть  до  Днепра! – торговались  они,  улыбались,  как  на  базаре.  Весенняя  степь,  как  зелёное  море украшенное такими  цветами,  каких  не  найдёшь  в  садах  Эдема.  Молодые  казаки
собирали  букеты,  украшали  лошадей  и  повозки,  старшие  усмехались: - Эта  красота на один  час.  Завянут,  превратятся  в  сено  и  мусор.  Зачем  тревожить  степь?
Молодые  огрызались  и  засыпали,  надышавшись  пряной  пыльцы  ядовитых  растений.
Надо  жить  в  степи,  чтобы  знать  все  вредные  травы.
  На  берегу  Днепра,  у  переправы,  разбили  лагерь,  искупались,  постирали  одежду:
- Как   придётся  на  фронте,  один  бог  знает,  но  не  подскажет! – шутили  казаки.
Натруженные  ноги  хорошо  освежает  холодная  вода  Днепра.  А  Днепр  гнал  свои  упругие  волны, безразличный, как сама  природа,  не  помнил  прошлое,  жил  настоящим.
Полковой  священник  ходил  по  лагерю,  из  ведра  кропил  казаков  водой: - Сила  Днепра  всегда  поднимала  полки  на  смертный  бой.  Укрепим  сердца  перед  боем!
   Речная  флотилия  пополнилась  новыми  «Чайками».  Были  они  длинными,  узкими  и  плоскодонными.  И  не поймёшь,  где  у  них  нос  и  корма.   Лопасть  руля  крепилась  так,  что  лодка  могла  плыть  вперёд, а  потом  назад,  не  разворачиваясь.  Казаки  потренировались,  укрепили  на  борта  фальконеты  и  охапки  сухого  камыша.  Попробовали  перевернуть  лодку,  не  получилось,  камыш  держал  лодку, как  морской  поплавок.  Рано  утром  вышли  к  Анапе,  устроили  блокаду  крепости.  Как  серые  волки  нападают  в  степи  на  дикую  корову,  так  «Чайки»  окружили  турецкие  «Султаны»,  крепили  к  бортам  бочонки  с  порохом,  взрывали.  Турки  бегали  по  палубам,  а  страшная  громадина  глотала  пробоинами  морскую  волну,  выбрасывала  в  море  не
закреплённые  пушки.  Со стен  крепости  ударили  крепостные  орудия.  Ядра  довершили
дело,  «Султаны»  вспыхнули.  Пламя  пожара  окрасило  головы  тонущих  турецких  матросов.  «Чайки»  уходили  вдоль  крутого берега  и  пропадали,  как  призраки.  В следующую  ночь,  взяли  на  абордаж  три  торговые  фелюги,  купцов  выбросили  за  борт,  прорубили  днища,  плывите.
  От  Анапы  до  Синопа  не  один  турецкий  корабль  не  выходил  в  море,  боялись.
Казаки  пограбили  побережье,  вернулись  победителями  и  с  добычей.  Турки  напра вили  в  Петербург  ноту  протеста,  русские  ответили: - Мы  соблюдаем  условия Бухаре стского  мира,  Севастопольская  эскадра  в  море  не  выходит, а  за  морских  разбой ников  правительство не  отвечает!  В  Анапе  свирепствовали  голод  и  болезни.
  Горными  тропами  горцы  вышли  к  берегу  Кубани,  напали  на  малое  укрепление  Елизаветинское.  Донские  казаки  подожгли  сигнальные  фигуры,  в  Екатеринодаре
забили  тревогу.  Речная  флотилия,  на  крыльях  вёсел,  помчалась  на  перехват  разбой-
никам.   «Чайки»  врезались  в  плоты  и  бурдюки  горцев, казаки били  вёслами  по  головам,  отправляли  к  праотцам  бритоголовых  джигитов.  Кубань  смыла  нечисть  со  своих  берегов,  кланялась  Азову:  - Принимай  улов,  седой  дедушка,  а  нам  не надо!
   Женщины,  старики  и  дети  осилили  посевную,  приступили  к  сенокосу. Люцерна  стояла  стеной.  Косари  расчертили  поля  строчками  валков  и  встали  скирды  сладкого
сена.  Заскрипели  обозы,  полные  первоклассного  фуража.  Казачки  улыбались:
- Там,  на границе, наши  казаки  разрежут  шпагат,  вдохнут  пряный  дух  родных  полей,
наберутся  сил  перед  боем  и  сломят  противника.  Посылаем  весточку  от  детей  и стариков,  от  жён  и  матерей,  от  станичников! – шутили  они,  смахивали  пот  с  чела.
  Молодые казачки задирали безусых  казаков: - Смотрите,  зарделся,  как  красная девица,  а  поцеловать  боится.  Ещё  молоко  на  губах  не  обсохло! -  Потягивались  так сладко,  что  седые  казаки  вздрагивали,  а  молодые  терялись  и  убегали.  Бывал  грех, кто  без  греха?  Опытные  женщины  останавливали молодых: - Уймись, бесстыжая, ещё постель  от  мужа  не  остыла,  а  она  о  жеребце  думает.  Вернётся  казак,  нагайки  попробуешь! - Молодые  отвечали:  - Вернётся  казак,  я его  запру  в  доме,  ставни  закрою,  любить  стану,  ни  с  кем  не  поделюсь! – Женщины  хохотали,  утирали  слёзы.
Что  поделаешь – пора  сенокоса!  В  мирные дни, сколько  детей  в копнах сена и  соломы находили,  кто  считал?  Но  все  знали,  в  какой  копне  кувыркались,  какую  солому  гладили.  Женщины  падали  в  копны,  накрывшись  белым  платком  засыпали,  во  время  обеда,  очнувшись  искали  рукой  милого  друга  и  просыпались.  Сколько  вдохов
услышало  кубанское  поле,  сколько  слёз  впитало?  Казак  на  чужбине  ратную  службу
на  своих  плечах несёт,  а  его  половинка  в  поле  трудится: - Так  было  всегда  и  не  нам  ломать  вековые  обычаи! – скажет  мудрец  и  раскурит  глиняную  трубку – сопилку.
               
                Глава 17

Виноградные  грозди

   Приказ  Потёмкина – Таврического  станичники  выполнили  с  большой  охотой.  Вино
градная  лоза  прижилась  на  Тамани,  дала  первый  урожай.  Казаки  попробовали  слад  кие  ягоды,  а  когда  разлили  красное  вино,  почувствовали  божественный  вкус вино града,  услышали  скрипку  Бахуса,  весёлого  греческого  бога.  Атаман  выпил  чашу
мускатного  нектара,  запил  ковшом  «Изабелла»,  повеселел,  как  на  свадьбе,  сказал:
- Горилка  горилкой,  а  виноградное  вино  должно  украшать  застолье  казака!  Жёнка
выпьет  хрустальный  бокал  волшебного  сока,  станет  лёгкой,  весёлой  и  желанной.
Отогреет  хозяина,  приголубит  детей,  подарит  счастье.  Нехай  всем  будет  весело!-
   Станичные  атаманы  переписали  названия  винограда,  решили:
- Виноградные  плантации – богатство  станичных  садов.  Знатные  виноделы  заполнят
погреба  бочками  с  вином,  а  потом  поспорим,  у  кого  вино  горчит,  у  кого  пенится!
Решили,  постановили,  выбрали  земли  под  виноград,  разметили  шпагатом  ряды  и  междурядья  и  пошла  работа.  Первые  побеги  будущей  лозы  проклюнулись  весной  и
потянулись  за  солнцем.  Подвязка,  обрезка,  опрыскивание  достались  женским  рукам.   Казачки – вдовы  ухаживали  за  кустами,  как  за  малыми  детьми.
  Первый урожай обрезали  всей  станицей,  а  винодел  командовал: - Эту  корзину  в  этот
чан,  эти  на  стол  к  обеду,  а  этот  виноград  давить  отдельно,  получим  элитный  сорт  вина,  назовём  «Букет  Кубани».  Прошли  годы,  атаманы  и  виноделы  собрались  за  общим  столом,  дегустировать  сорт  вина,  выбирать  лучшее. Пили малыми глоточками,
определяли  обоняньем,  сравнивали  на  цвет  и  запах,  а  первого  среди  равных  не  находили.  Винодел  станицы  Марьянской,  сидел  за  столом,  в спорах  не участвовал.
Его  спросили: - Где  твоё  вино?  Почему  не  показываешь? - Он,  молча,  выкатил  малый
бочонок,  выбил  пробку. В  разливную  чашу  полилось  густое,  прозрачное,  сверкающее  вино,  с удивительным  запахом.  Виноделы  попробовали,  цокали  языками,  качали  головами  и  вдруг  крикнули: - Вот  это  вино,  так  вино!  Быть  ему  первым  среди  равных!  «Букет  Кубани» - напиток  олимпийских  богов,  а  они  знали  толк  веселью! –
   Кто  раскроет  секреты  ремесла?  Победитель  вернулся  на  плантацию, разлил  вдовам
божественное  вино.  Женщины  выпили,  раскраснелись,  запели  песню: -  В  долине
зреет  виноград.  Прозрачны  грозди  наливные,  у  девы  косы  золотые  и  груди – купола
палат.  Бог  волшебства  раскинул  плат,  целует  косы  золотые,  а  ветерок  целует  сад…
…- Лозой  виноградною  стань! Я  буду  всё лето  лелеять  побеги  и  грозди  твои,  а  осенью  счастье  созреет – амброзией – соком  любви.  Священная  гроздь  винограда!
В  ней  сон  молодого  вина,  в  корзине  осеннего  сада,  она  и чиста, и хмельна…
…А  Бахус  развалился  на  ковре  и улыбался мерзостной улыбкой: - Сок  винограда
ярок  в  сентябре,  грозит  бедой  и  отпевает  скрипкой!  –  допел  винодел.
Женщины  омыли  лица  холодной  водой  из  колодца,  пошли  лелеять  виноград.  Солнце
жарило  лучами,  ветер  заблудился  в  листве,  духота  стояла  липкой  стеной.
   Винодел  лежал  в  тени  платана,  улыбался: - Тайна  вина  не  разгадана  древними.  Кто
поверит  моим  секретам?  Нерастраченная  любовь  вдовы  проникает  в  виноградные
грозди и наливается ягода  солнцем,  зноем  и  любовью. В  этом  секрет  «Букета Кубани».
Кто  поверит  моим  сказкам?  А  секрет  заключается  в  дубовых  бочках.  Морёный  дуб,
без  доступа  воздуха,  копил  в  своём  теле  дубильные  вещества  и  передал  непов торимый,  изумительный  вкус,  цвет  и  запах  обыкновенному  виноградному  соку.
Блажен,  кто  верит  в  тайну! – сладкий  сон  убаюкал  казака.
                Глава 18
На  бахче

  Кто  видел,  как  растёт  арбуз, созревает  дыня?  Поклонишься  полю  много - много  раз,
каждое  семя  посади в  отдельную  лунку,  выдержи  ряды  и  междурядья,  проведи  про полку и  рыхление  и  молись,  чтоб  прошёл  дождик,  да  не  один,  а  несколько.
Вот  тогда  увидишь,  как  плети  раскинутся  по  полю  и  побегут  в  соревновании  и  борьбе  за  пространство.  Каждый  лист  тянется  к  солнцу,  а  соцветия  откроют золотые  тычинки  пчёлам  и  ветру. Идёт  опыление  цветка, завязь  арбуза  и  дыни.
- Струится  поле, дышит зной,  арбузы  строем  греют  спины, курень  склонился,  как  хмельной на самом краешке равнины. Старик – седых  усов  разлёт, в руках  усталость  вековая, как не оконченный полёт тревожит удаль боевая. Водил в походы курени, шарпал
язычников в набегах, прошли года, уплыли дни – бахча, арбузы, быль и небыль -
  Бывалый казак варит похлёбку в чёрном казане, а  видения, как  миражи  степные,  клуби лись в пламени огня, улетали и пропадали сизым дымом костра. Что только  не вспом нится,  не пригрезится в полном одиночестве.  Вот показалось станичное  стадо, а пастух спит - бродяга. Коровы  далеко чуют сочную влагу  арбуза, спешат, оглядываются, как воришки, ожидают,  хлесткий удар  пастушеской плети. Казак  гикнул, как в бою, бросил увесистый посох, коровы остановились, с губ капала тягучая  слюна. Вот она  -бахча, а не достанешь, не перейдёшь запретную  черту.  От обиды  коровы замычали, хлестали хвос тами надоедливых  мух и слепней. От станицы  показалась группа  женщин.
Подойники блестели  на  солнце, а белые полотенца переброшены через  плечо, слепили
глаза. Пришла  обеденная  дойка, приготовь  кружку для  парного  молока. Дед крякнул,
пошёл  за  посохом, отогнал  коров  от  поля.  Вот и внучка  спешит, в руках  два ведра
молока. Улыбается  деду, радуется, щебечет, как  птаха, а деду  веселей. Погладил  он  внучку по густым волосам, кружку молока  выпил и доволен. Не  скоро созреют  райские
ягоды – арбузы  и дыни. Каждому  овощу  свой срок, а первый  сочный  плод – внучке.
   Дед проводил  солнце  за  далёкий курган, стал  считать  звёзды. Говорят, что вокруг  звёзд вращаются планеты, а вокруг планет спутники. Вот и Марс показался. У древних греков он служил богом войны. Нальётся  кровью  планета, значит, бог войны вышел в поход, проливать кровь боевых легионов, радоваться  пламени пожаров, собирать в гарем
молодых полонянок. Сам в бой не идёт, только кричит боевые  призывы, да мечом машет.
Хитрый,  кровожадный, безразличный  греческий  бог.
  Разгорелись Стожары. Это былинная  чумацкая  дорога.  По ней  скрипели веками обозы  с солью.  Просыпанная  соль  стала  звёздами, указывает путь  казаку, ведёт к дому.
Вспыхнула  над  горизонтом  звезда  Аврора, она – путеводная   звезда  мореходов.
Дед вспомнил, как  «Чайки» заблудились в  Чёрном  море, а  звезда указала  им  путь. Он
помолился  на  звезду, чтобы Аврора  помогла  казакам  в дороге, привела  к причалу.
    На  поле  упала  утренняя  роса, это  время  созреванья  ранних  дынь.  Спасибо древ нему  богу, что наградил  человека  обилием  райских  ягод, научил  выращивать их.
Тихая  дрёма  закрыла  глаза  казака, и снились  ему  казачки  и кони, кони и казачки.
  Пролетело время  резвым  скакуном, появились первые  подводы.  Женщины  собирали
дыни  и  арбузы, грузили, отправляли  в  станицу.  Арбуз  на  столе, в  доме  праздник.
  Волки перестали ловить  грызунов, нападали  на  бахчу, лакали  сладкий  сок  арбуза, объедались  мёдом  дынь.  Дед  палил из ружья в серые тени,  дырявил свинцом волчьи
шкуры.  Волки  уходили, подползали  лисы  и  шакалы.  Праздник  уборки  продолжался
до  глубокой  осени.  Дед  подпалил  курень,  сдал  вахту  стальному  плугу.
Бахча появится  весной  на  новом  поле.
                Глава 19
Сад – огород

  Решили  атаманы  земли  вдоль  Старой Кубани  превратить  в  станичный  сад – огород. Вырубили  кусты,  подняли  плугом  вековую  землю,  отметили  план  каждого  участка,
собрали  казаков,  тащить  номер  из  шапки.  Споров  было  много,  многие  отказывались
от  сада, но  дело  тронулось  с  мёртвой  точки.  Саженцы  привезли  из  Пашковского
питомника,  выкопали  ямы,  до половины  забили битым кирпичом, конским  навозом,
посадили яблони, груши, сливы,  вишни  и  черешни.  Весной  сады  зацвели,  порадовали
суровых  казаков  нежными  цветами  и  соцветиями.  Установили  пасеки  и  загудели  пчёлы,  собирая  нектар,  нежный  запах  цветенья  кружил  головы  казачкам:
- Гарно  придумали  атаманы,  будем  варенья  и  компоты  на  целый  год  готовить, чаёв ничать! -  мечтали  казачки,  рыхлили  землю  под каждым  деревом,  ухаживали.
Вдоль  берега  реки  поставили  навесы  из  камыша, казацкие  курени,  всей  станицей  выезжали  в  выходные  дни  на  дачи.  Сколько  песен  перепели,  сколько  ласковых  слов
услышала   река,  но  хранила  тайну.  А  какая  рыбалка  на  ранней  утренней  заре,  а  уха
к  обеду, а  чарка  горилки  за  дружеским  столом!
   Огород  начинается  с  рассады.  На  подоконниках  появились  ящики  с  рассадой:  помидоров  разных  сортов,  перца  и  баклажанов  и  других  огородных  культур. В  каждом  окне – зимний  сад – огород.  Предприимчивые  люди  устроили  парники,  на  рынках  появилась  рассада  всех  сортов: - Та, берите  «Бычье  сердце»,  не  прогадаете! –
кричали  дородные  казачки. Армяне хвалили  свою  рассаду: - В  садах  персидского  пади шаха  нет  таких  растений. Турецкий  султан  кушает  наши  салаты! -  шептали  они.
  Вы  кушали  украинский  борщ?  Нет,  вы  не  знаете,  сколько  овощей в  наваристом  борще  на  говяжьем  бульоне!  Ложка  домашней  сметаны,  горький  перец  к  приправе  и
вы насладитесь  украинским  борщом!
   Тяжело  таскать  воду и поливать  каждое  растение,  рыхлить, полоть,  собирать  плоды
вашей  работы. Огурцы  и  помидоры  на  столе,  в  доме  праздник  достатка.
    Созрели  черешни  трёх  сортов:  жёлтые,  как  капли  зрелого  золота,  чёрные  с  проз рачной  кожицей, через  которую  просвечивает  зерно  и  «американки», половина жёлтая,  половина  красная,  сладкая,  как  само  счастье.  Вишни  осыпали  ветки  дерева тройными  ягодами  на  длинных  ножках,  каждая  проситься  в  корзину. Собираешь, сок брызжет холодной  кровью,  метит  обидчика.  Корзины  наполняются  спелым  урожаем.
   Сливы  нагнули  ветки  к  земле.  Белые,  где  в  сердцевине  собран  природный  мёд,
синие  с  приятной  кислинкой,  и  чёрные  с  колючей  косточкой  внутри.
  Ранние  яблоки – «Белый  налив», «Антоновка»,  «Ранетка»,  роняют  на  землю  плоды.
Яблоко от яблони  недалеко  падают,  но  ранят  бока  и  назвали  их - падалица, для  скота.
  Абрикосы  выдались  огромные,  с  мохнатой  кожицей,  вкусные.  Упадут  на  землю,
расколются  на  две  половинки.  Вынимай  косточку, ложи  сушиться   для  компота.
  Груши  созревают  ближе  к  осени.  Успеешь  снять  с  дерева,  сохранишь  на  зиму,  упадут,  пропадут.  Разнообразен  кубанский  сад,  да  виноград,  да  кусты  крыжовника  и
смородины,  а  ранняя  ягода  клубники  и  земляники,  всего  не  пересчитаешь.
  Женщины  собрали  корзины  отборных  плодов,  принесли с поклоном  атаману: -    Прими,  атаман,  от  станичников  плоды  нашего  сада,  оцени  качество! – Атаман  попробовал, крикнул: - Нет в раю  таких  ягод! Значит, будем жить  на  земле,  радоваться!
  Уходили казаки  в  поход, брали  веточку  вишни – черешни,  помнили  родную станицу.
- Наша  станица разная: весной цветёт  невестой,  летом золотится  зерном, осенью  богатеет  садом – огородом, зимой – виноградным  вином.  Нет  её  краше! -
                Глава 20
Сирота  кубанская

  - Ты,  кто  такой?  Какого  рода – племени?  Кто  батька  и  мать?  Где  сёстры  и  братья,
дяди  и  тёти? Или  ты  сирота? – спрашивал  казак,  теребил  за  ухо  десятилетнего  паца на,  грязного,  оборванного  и  голодного: - По чужим  огородам  лазишь, черешни  захо телось?  Зачем  ветки  поломал,  огурцы  потоптал,  вред  принёс?  Сдам  я  тебя писарю,  он  припишет  десять  горячих,  сразу  заговоришь! –
Мальчишка  терпел,  молчал,  по  щекам  катились  грязные  слёзы: - Отпусти, казак,  а  то
хату  спалю,  скотину  отравлю,  сам  сиротой  станешь! – выкрикнул  он.
  Казак  оторопел  от  такой  злобы,  отпустил  ухо: 
  - Ты  кто  и  откуда  такой?  Говори,  как  на  духу,  а  я  послушаю! – бурчал  казак,  деревянной  ногой  шагнул  к  мальчишке.  Тот  смотрел  на  обрубок  дерева,  на  цепкие
руки  казака,  на  самодельную  клюшку  с  черепом  чёрта  на  рукояти,  крикнул:
 - Вовек  меня  не  поймаешь,  переплыву  за  Кубань,  ужей  наловлю,  в  твой  курень
подброшу.  Они  тебе  покажут,  где  раки  зимуют.  Ужом  засвистишь,  да  поздно  будет!
- Уж - мирный,  он  не  ядовитый,  а ты яду накопил,  брызжешь  слюной  во  все  стороны.
пробурчал  казак,  помешал  ложкой  в  казане,  попробовал  уху, крякнул:
 - Ладно!  Садись  уху  кушать.  За  обедом  разговор  потечёт,  как  по  маслу!
 - Драться  не  станешь?  Всё  ухо  оборвал,  огнём  горит! – спросил  мальчишка:
 - Я  за  тобой  давно  наблюдаю,  всё  решал:  злой  ты  или  добрый?  Сад  развёл богатый,  ухоженный,  а  гости  к  тебе  не  заходят! Сирота  ты,  что ли? – спросил  мальчишка.
Казак  поставил казан  на  пенёк,  отстегнул  деревяшку,  сел  на  бревно, долго  отдувался:
- С  самого  Дуная  прискакал  на  одной  ноге,  вошёл  во  двор  родного  дома  и  сразу  всё  понял.  Окна заколочены досками,  дверь  колом  припёрта,  сарай  покосился,  бурьян
в  человеческий  рост  вымахал,  и – тишина.  Сел  я  на  крылечко,  заплакал.  Думал,  как
жена  и  дети  встретят  меня - калеку,  а  оказалось,  что  встречать  некому.  С  тех  пор  живу  бобылём,  но  в  казацком  звании.  Вдовы  сватались,  да  все  не  такие,  как  моя  Аннушка. Она  была  весёлая,  озорная,  сама  веселилась  и  меня  заставляла  песни  петь.
Вышел  в  расход  Сашка  Зубко.  Пенсион  малый,  на  спички  да  табак  хватает,  живу
садом – огородом  да  рыбалкой.  Армянин  приезжает,  скупает  всё  на  корню,  а  мне  одному  зачем?  Вот  если бы  был  сын,  тогда  разговор  другой,  тогда  бы  с  купцом  поторговались! – казак  хитро  посмотрел  на  мальчишку,  как  отреагирует.
   Мальчишка  доел  уху,  облизал  ложку,  тогда  ответил:
- Меня  Лёшкой – кацапом  зовут.  Казачата  проходу  не  дают, приходится  отбиваться.
Долго  в  одной  станице  не  живу,  кочую  по  земле  кубанской.  Атаманы  узнают, что я
не  казак,  отсылают  к  дьяволу.  А  что  дьявол,  он  не  страшней  пьяного  казака!
Летом  жить  можно  на  подножном  корме, а  вот  зимой  туговато: холодно,  голодно,
одежда  худая,  босиком  по снегу  долго  не  побегаешь,  и  костёр  не  спасает.
Когда  был  маленьким,  забирался  в  сарай  к  коровам,  сосал  парное  молоко,  спал,  зарывшись  в  навоз,  там  тепло.  Весной  шарил  по  садам  и  огородам,  собирал  пада лицу  яблок.  Знаешь,  какие  вкусные  фрукты  бывают,  когда  пролежат  зиму  под  листьями?  Откусишь  бок  яблоку,  а  там  сок – нектар,  сочный  и  холодный. Болеть  не
болел,  видно  закалился,  только  ссадины  да  ушибы  болят,  но  я  привык. Собираю
в  огородах  картошку,  пеку  на  костре,  наедаюсь  до отвала. С  картошкой  жить  можно.  Напечёшь,  сложишь  в  котомку, гуляешь  вдоль  берега  Кубани,  главное от казачьего  разъезда  вовремя  под  кручей  спрятаться.  А то  начинаются  расспросы, а потом  нагайкой гонят,  как  зайца.  Не  жизнь, а  малина! –
  Лёшка  увидел,  что казак  отвалился  на  связку  камыша,  закрыл  глаза,  захрапел.  Он  взял  казан,  ложки  и  поварёшку,  пошёл  к  реке.  Из  под  чёрного  нагара  появилось
бронзовое  тело  котла.  Тёр  песком  и  кугой  до  тех  пор,  пока  казан  не  засверкал,  как
начищенный.  Зачерпнул  чистой  воды,  решил  заварить  чай  на  травах. Сорвал  мяты,
листья  малины  и  смородины,  веточку  душицы,  бросил  в  закипевшую  воду. Пряный
запах  мяты  и  душицы  мёртвого  поднимет.  Казак  сел,  долго  смотрел  на  мальчишку:
- Жаль,  что ты  не казацкого  роду,  но  я из  тебя  казака  сделаю! – сказал  он.
- Скоро  солнце  закатится,  пойдём  на  вечерней  зорьке  порыбачим,  а  там  побачим! –
   Казак  пристегнул  деревянную  ногу,  поднялся,  притопнул  деревяшкой: -
- Встал казак, значит  живой,  а  живой,  вперёд  за  мной  в  бой! – выкрикнул  он  скороговоркой.  На тихие  воды  Старой  Кубани  опустились  сизые  сумерки,  ветерок
уснул,  вода  блестела зеркалом. Возле камышей всплеснул  золотой « шарман», побежали
круги  по  воде.  Как  по  команде,  рыба  играла,  плескалась,  только,  что  не  пела.
   Забросили  закидушки,  с  насадкой  из  червей,  опарышей  и  хвостами  мальков.
Дёрнуло  так,  что  леска,  из  конских  волос,  врезалась  в  ладони:
- Подсекай, не зевай, тяни  помалу,  наматывай  леску на руку, как  наматывают  вожжи! –
кричал  старик,  суетился  с  сачком  в  руках. Золотой «шарман» - огромный  лещ, попал в
сачок, бился,  старался  вырваться.  На  втором  крючке  билась  метровая  щука.
Старик  бросил  леща  в  ведро,  подхватил  щуку  сачком:
- Попалась,  хищница,  теперь  не  уйдёшь,  в  уху  попадёшь,  нас  порадуешь.  Теперь  нас
трое: отец да  сын  да я  господин! – балагурил  старик, ловко  подхватывал  рыбу.
Натаскали  два  ведра,  устали.  Старик  присел,  омыл  руки,  радовался, как  младенец:
- Недаром  говорят,  что  гуртом  батьку  бьют!  Двое,  это  не  один,  от любого  врага
отобьёмся. Руби  мечом,  потом  разберём! – он подхватил  вёдра  с  рыбой, поковылял  к куреню.  Тихая  ночь  украсилась  звёздами,  ночные  феи  навевали  сны.  Старик высыпал
рыбу  в  бочку,  в  крутой  тузлук, накрыл  крышкой:
- Завтра  купец  пожалует.  Закажем  ему  казацкую  одежду,  сапоги, папаху  и  другую
справу.  Осень  придёт,  пойдёшь  в  школу,  а  чтоб  не  обижали,  я  тебе  несколько  приёмов  покажу,  самообороны,  Одного,  второго  на  землю  бросишь,  признают,  что ты – казак  из  рода  Зубко  Александра!  Не  последний  был  казак,  да  весь  вышел!
  Увидел,  что  мальчишка  спит,  накрыл  плечи  своим  бешметом.  Долго  сидел  казак  у  костра,  шевелил  угли.  О  чём  думал,  какому  богу  молился,  знает  ночка  тёмная,  да
звёзды  в  небе.  Набежал  утренний  ветерок,  старик  перекрестился, прилёг  к  сыну.
   Поезд  купца  далеко слышно, колокольчики выдают  и  песня  тарабарская.  Пара  ослиц  запряжены  в  малую  тачанку,  на  ослицах  бубенцы  звенят  Кому  надо,  тот услышит,  кому  не  надо – отвернётся.  Менял  он  свистульки  и  шарики  на  разные  фрукты  и  ово щи.  Мальчишки  тащили  ему  фрукты  корзинами,  он вручал  свистульку, разноцветные  карандаши,  шарики.  Казаки  обижались,  но  не  трогали,  что  с  убогого взять?  Обманывает  купец,  но  дети  радуются.
  Восточные  приветствия,  как  поэма  поётся,  с  объятьями,  с  поклонами,  улыбочкой, с  прижиманием  руки  к  сердцу:
- Рад  тебя  видеть, дорогой,  живи  сто  лет,  не  болей,  а  заболеешь,  вылечим.  Есть китайское  лекарство, корень  женьшень  называется.  Молодым  силу  даёт,  стариков  с ложа поднимает, плясать заставляет. Что  продаёшь, что  меняешь? Говори,  не  обижайся!
Дед  Зубко  показал  на  парня:
- Привезёшь  справу  казака,  тогда  сторгуемся!
  - Зачем  привезёшь? У  меня  всё  есть!  Надевай,  сынок,  справу,  долго  носить будешь,  меня  вспоминать!  Качество – первый  сорт.  Бери,  даром  отдаю! Купец  развернул   узлы и  тюки,  показал  товар  лицом.  Алексей  ахнул,  первый  раз  увидел  такое  богат ство,  стал  примерять  бельё  и  одежду.  Дед  кивал  головой:  так кивнёт – хорошо,  так – плохо.  Армянин  наиграно  обижался:
 - Зачем плохо?  Всё хорошо!  Это для  школы,  это для  праздника,  это  для  улицы,  а  это
для  зимы!   Чекмень  тёплый,  из  аглицкого  сукна,  кубанка  из  бухарского  каракуля,
сапоги  из  персидской  кожи,  бурка  из  шерсти  верблюда,  сто  лет  носи,  не  износишь!
Купец  вертел  мальчика,  одёргивал,  приглаживал,  шутками  и  прибаутками  старался  пустить  пыль  в  глаза,  набить  цену.   Дед  Зубко  остановил  менялу:
 - Знаем  ваши  заморские  товары,  в  соседнем  подвале  кроили  и  шили  тёмными  ноча ми,  чтоб  никто  не  видел.  А  ну  дай  проверю  на  прочность! -  Он  взял  штаны, помял  материю,  резко  рванул.  Раздался  треск,  в  штанине  появилась  дыра:
- Вот  ваша  прочность!  На,  сам  носи,  а  нам  подай  товар  настоящий!
   Армянин  зашипел,  захлопал  руками,  бранные  слова  кричал  на  разных  языках,  но
развернул  следующий  тюк,  не  хвалил  товар,  а  показывал.  Оглянулся  дед,  а  перед  ним  стоял  ладный  казачок,  хоть  на  парад  выводи.  Газыри  серебряные,  поясок  наборный,  кубанка  седого  ворса,  башлык  алый,  как  маков  цвет  и  улыбка  до  ушей.
   Сторговались,  сели  уху  кушать,  горилкой  запивать.  Армянин  больше  расспрашивал,
чем  сам  говорил.  Дед,  после  второй  чарки,  вспоминал  былые  походы:
- Казацкие «Чайки» летали  по  морю,  как  белокрылые  чайки.  Брали  Крым,  тревожили
Босфор, заходили  в  лиманы  Дуная,  причёсывали  волну  Керченского  пролива,  остано вились  у  пристани   на  Кубани.  Славное  было  время,  казацкое! –
   Нагрузили  осликов  фруктами  и  овощами,  связками  сухой  и  вяленой  рыбы,  отпра вили  купца  в  дорогу.  Прощаясь,  купец  подарил  арифметику  и  учебник  русского  языка: - Учись, казак,  атаманом  будешь! – крикнул  он,  пропал  за  деревьями.
   Дед  сидел  в  тени  куреня,  в  полголоса  пел  старинные  песни.  Вспомнил  трубку  и  табак,  крикнул: - Алёша,  внучек,  пошукай  там  тютюнь  да  люлку.  Давно  не  дымил,
соскучился! – Алёша  лазил  по  деревьям,  срывал  спелые  яблоки,  складывал   их в  корзину: - Зараз, диду,  пошукаю! – крикнул  он,  ловко  спрыгнул  на  землю.
Старик  задымил  трубку,  долго  кашлял, похвалил: - Добрый  табак, в голове прочищает!
   Он  вспомнил,  как  его – калеку  везли  на  Кубань,  к  родному  дому,  а  привезли  в
приют  для  убогих.  Казармы – таборы  на  двести  человек,  топчаны  деревянные,  матра цы  соломой  набиты,  постель  без  белья,  одеяла  худые,  и - нищета.
Увечные  были  все,  много  безногих  и  безруких,  со  страшными  ранами  на  лице,  пле чах  и  груди.  Раны  гноились,  издавали  трупный  запах,  распространяли  заразу.
- Всё  наше  и  рыло  в  крови! – кричал  казак,  грозил  богу  культями  рук: - Виват царица  Катерина – матка  наша!  Тебе  Крым  и  Чёрное  море,  нам  нищета  и  горе!  Кто вылечит  и  пожалеет  увечных?  Кто  заплатит  за  кровь  казака?  Народ - есть  пушечное  мясо!
Обжираются  господа  атаманы  падалью  наших  тел,  но  захлебнутся  гноем  наших  ран!
Где  плата  за  победу?  Я желаю  пить  греческое  вино, любить  молодых  болгарок! –
Весь  барак  грохнул  язвительным  смехом.  Стоны,  кашель,  слёзы  проклятья  были  ему  ответом.  Безногий  казак  бросил  Зубко  ссохшийся  сапог: - Обувай  и  прыгай  до  дома.  Ты  не  сирота  кубанская! Руки  есть,  на  деревяшке  до  могилы  допрыгаешь!
   Старик  смахнул  слёзы,  поднялся,  пошёл  помогать  внуку.  Появилась  забота  о  ближнем,  о  внуке.  Улыбнулся  своим  мыслям: - Сирота  сироту  накормит  и  обогреет!
   Ближе  к  сентябрю  прибрали  они  огород, удалили  подсохшие  ветки  сада,  побелили
стволы деревьев.  Стало  видно,  что  сад  пустой  и  готов  к  зимовке.  На  попутной  подводе  добрались  до  дома,  удивились  нежилому  виду:
- Ничего!  Пауков  выметём,  печь  затопим,  станем  жить! – сказал  дед,  а  внук  взялся  за  дело.  Натаскал  воды  из  колодца,  протёр  пыль,  подмёл  в  хате,  затопил  печь.
Дед  готовил  уху  и  компот,  внук  вышел  во  двор,  топором  вырубил  бурьян,  подмёл  дорожки.  Из - за  плетня  выглядывали  соседские  девчонки,  хихикали.  Он,  как быва лый, настоящий  казак,  продолжал  работать,  не  обращал  вниманья  на  хохотушек.
  На  дымок  потянулись  соседи  с  подарками.  Один  принёс  ведро  картошки,  второй
каравай хлеба, третий четверть  горилки: - Отметим  возвращение,  за  внука  порадуемся!
Вдвоём  веселей  жить! – Слушали,  как  внук  читает  стихи громким голосом, молчали.
 - Судьба,  она  в  руках  казака!  С  малых  лет  с  ней  надо  дружить,  а  не  воевать! – сказал  один. Второй  поддакнул,  но  возразил: - Нет,  за  свою  судьбу  надо  бороться,
рубиться  до  победы,  с  друзьями  жить  в  мире,  а  врагов  уничтожать!  Вот  тогда
судьба  улыбнётся,  подарит  праздник!
   Дед  Зубко  выпил  чару,  ответил:
- Ты,  как  всегда  прав,  Степан! Меня – сироту  отогрел  внук.  Для  него  буду  жить, казака  воспитывать.  Помогите,  чем  сможете!
Казаки  обнимали  деда,  клялись  не  оставить  в  беде.
  Время  летит  быстро.  Подошёл  день,  дед  с  внуком  пошли  в  школу.  Женщины  смотрели  вслед,  а  дед  стучал  деревянной  ногой,  снимал  кубанку,  гордо  кланялся.
Сирота  кубанская  встанет  в  строй  внуком,  продолжателем  рода.  Принимайте  станич ники  пополнение.  На  перемене  Алексей  Бандаш  толкнул  Алексея  Зубко:
- Будем  дружить,  друг  за  друга  стоять  горой,  а  понадобиться, жизнь  отдать  за  друга!
Обнялись  казачата,  крепко  жали  руки.  Ученики  увидели,  перестали  приставать. У Бандаша – пять  братьев,  с  ними  не  поспоришь.
  Привели  из  табуна строевого  коня,  дед  заседлал,  подсадил  внука: - Скачи, казак, конь  боевой,  не  подведёт! – смотрел,  как  внук  преодолел  препятствия,  деревянной  саблей  рубит  лозу,  закурил  трубку: - Можно  тютюном  побаловаться! – сказал  он.
Появились  в  хозяйстве  куры,  утки  и  гуси, три кабанчика, табунок  овец.  Сосед пришёл  на  огонёк,  между  делом  сказал: - Три  дочери  у  меня,  любую  за  Алёшу  отдам! -  посмеялись  казаки,  а  девчонки  стали  помогать  по  хозяйству.
   Дед  Зубко  сидел  на  лавочке,  прохожих  на  разговор  останавливал: - А, что,  Дарья,
вести  с  запада  приходят? – спрашивал  он.  Дарья  отвечала  отрицательно,  уходила.
-  А, что, казак,  всех  сыновей  в  полки  отправил? – спросил  и  замолчал. Перед  ним
стоял  сам  станичный  атаман,  играл  нагайкой.  Из - за  спины  выглядывал  писарь.
- Вот,  уважили  твою  старость,  Зубко! Говорят:  не  идёт  Ахмет  к  горе,  гора  сама  пожалует.  Что  внука  в  строй  не  поставил,  земельный  надел  не  оформил?  Положено
казаку  20 десятин,  получи  и  распишись.  Сам  станешь  обрабатывать,  или  в  аренду
сдашь?  Станичная  казна  готова  снабжать  тебя  зерном,  сеном,  овощами  и  фруктами.
Масло  подсолнечное,  мёд  и  масло  сливочное,  а  ещё  вино  виноградное.  Решай! –
Дед  Зубко  встал  по  стойке  смирно, доложил: - Без  внука  не решу, а внук  в  школе.
Запишите: Алексей  Александрович  Зубко,  казак  десяти  лет,  начальное  обучение  казацкому  делу  прошёл  успешно.  Конь  отгулялся  в  табуне,  готов  к  службе! –
Писарь  записал,  атаман  поднялся  в  седло,  ускакал.  Дед  Зубко  улыбался.  Аренда  для
атамана  выгодное  дело.  Землю  обработают  крестьяне,  а  прибыль  в  карман  атаману.
                Глава  21
Перед  бурей

   Зима  отшумела  дождями,  малым  морозом,  мелким  снегом.  В  феврале  снег  растаял,
появилась  зелёная  трава.  Скотина  ревела  в  сараях,  просилась  на  выгон.  Пастух  щёл кнул  кнутом,  череда бурёнок  разбрелась  по  зелёному  лугу.  Новорождённые  телята  брыкали  задними  ногами,  неумело  кружились,  далеко  не  отбегали.
Чёрные  ягнята  падали  на  колени,  поддавали  в  вымя  матери,  просили  молока.
На  закате,  в  чистом  небе,  появилась огромная  комета.  Её  хвост  тянулся  огненным
шлейфом,  молодой  месяц  окрасился  кровью.  Люди  смотрели  в  небо,  крестились:
- Беду  объявила  природа,  её  не  обманешь.  Стихия  готовится  к  бою!- ворчали  казаки.
  Пять  полков  ушли  на  запад, в  кроваво  красную вечернюю зарю. В станицах  готовили
конный  состав,  составляли  списки  ветеранов,  готовых  встать  в  строй.  Молодёжь
просилась  в  добровольцы,  доказывали  комиссиям  своё  право  стать  казаком.  Старики
ворчали:  - Успеете  хлебнуть  кровавой  каши.  Служба  царская  от вас  не уйдёт! Горцы
не  за  горами,  кто  защитит  границы  кубанской  земли?  Нам, старикам встать  в  строй?
  Семнадцатилетние  казачата,  с  утра  до  вечерней  зари,  рубили  лозу, брали  рвы  и  окопы,  кормили  коней  с  рук.  Кони  уставали,  казачата нет.  Добирались  до  постели,
падали,  засыпали  до  утра.
  Март  нахмурил  брови,  заплакал.  Дожди  моросили  днями  и  ночами,  земля  преврати лась  в  липкую  грязь.  Обозы  тонули  в  степи,  как  в  болоте,  калечили  лошадей.  20  марта  выглянуло  солнце,  и  зацвели  сады.  Абрикосы  покрылись  таким  обильным  цветом,  что  веток  не видать,  один  бледно - розовый  купол. Пчёлы  гудели роем,  соби рали  капельки  нектара:
- Природа отвернулась  от  людей.  Что  ей  бои  и  походы,  пушечные  громы  и  пожары? 
Она  празднует  радость  пробуждения, продолжения  жизни.  Смотри,  как  торопятся  лис точки.  Клейкие, они  разворачивают  свои  ладони,  ловят лучи солнца, пьют тепло  гор стями.  Завтра  расцветут  вишни  и  черешни,  сливы  и  яблони  и  покроются  сады
радостью  цветения! – кричал  садовод,  нянчил  на  ладонях  крупные  соцветия  яблони.
Он  был за то,  чтобы  люди  на  всей  планете  разводили  сады,  забыли  «казацкий  хлеб»,
жили  мирно,  трудились  в полях  и огородах, любили  ближних.
  Атаманы  рычали  на  сотских: - Опять  в  сотне  недобор  лошадей, бракованных в строй  записали.  Смотри  у  меня!  На худом  коне  в  бой  поскачешь! –
На молодых  трёхлеток  набрасывали  седло,  приучали  к  железным  уделам,  к  тяжести
казака.  Жеребцы  бились,  сбрасывали  седока,  стремились  вырваться  в  степь.
Калёное  железо  рвало  губы,  и  конь  покорялся  человеку.
    Усмирённого  жеребца торжественно вручали молодому казаку, записывали на  службу: - Служи, казак, набирайся  сил  вместе  с конём,  впереди  походы и ярость битвы!
  Разъезды  вёл  бывалый казак, учил  слушать  природу,  смотреть  в  оба  глаза:
- Вовремя  не заметил  врага,  весь отряд попадёт в засаду, а пуля – она дурра, поражает
труса и героя. Враг затаился в дубраве, обойди его с тыла, дружно возьми пикой и саблей.
Враг в панике, бери его голыми руками, говорят, что у страха глаза  квадратные. Упустил
момент боя, враг одумается, окажет сопротивление! –
  Приучить коня к грому выстрела над головой, брать в прыжке любые преграды, знать сво его хозяина, быть верным другом и  выручать в беде, воспитывается  годами учёбы.
Молодые казаки ухаживали за конём, как за невестой, шутили: - Невесту покорить яжело, но приятно, а с конём сродниться, всю нежность души потратишь.
Старика кричали: - Как сидишь в седле? Холку собьёшь, пешком пойдёшь!
   Проверили  запасы  зерна в городских и станичных закромах, провеяли посевное  зерно,
остальное отправили  в войска.  Купцы  подсчитывали убытки, заключали договор  на
новый  урожай. Еврей  Соломон улыбался: 
- Кому  война, а кому  мать родная!  Закупки оформлены  от имени  Кубанского  войска,
а золото потечёт на счёт  Соломона  и казначея. О сделке не знают ни царь, ни атаман.  Казаки глупые, как дети. Обвести их  вокруг пальца – это наша  задача!
   В дверь постучали.  Слуга смотрел вопросительно на господина, ждал проказа.  Соломон
смахнул документы в  ящик  стола, повернул ключик, крикнул громко, чтоб за  дверями
слышали: - Открывай, холоп! В доме Соломона каждый  человек – гость, а знатный гость -
хозяин! Прикажи накрыть стол, встретим гостей  кубком доброго  вина!
  В приемную палату  вошёл полицейский с понятыми. Он оттолкнул еврея  от стола, рва нул ящик:
  - Ключ!
  - Вы  не имеете  права! На  моей стороне  закон!
 - Ключ, или мы сломаем замок!
Соломона  трясло, как в лихорадке.  Он закричал, как недорезанная  свинья:
  - Слуги! Вы - мои свидетели  в мировом  суде. Смотрите на это беззаконие!   
Полицейский вытащил шашку, примерился, как поддеть и сломать замок. Вечная жад ность  еврея победила разум.  Он протянул ключ.
   - Подчиняюсь силе  и насилию. Бедного еврея защитит  Моисей!
Полицейский следователь протянул Соломону решение суда  на  обыск:
   - Мы  действуем  по закону. Казначей арестован.  Средств,  изъятых у  казнокрада, хва тит на  вооружение  казачьей  дивизии. Проверим ваши  доходы!
Следователь перелистал  документы, потёр  руки:
   - Мне ясна схема мошенничества и казнокрадства. Вдохновитель вы, господин Соломон!
Соломон молился всем богам, вспомнил Аллаха, Христа и Деву Марию, погрозил кулаком Моисею: - Богатого застолья не будет в святую  субботу! – крикнул он.
Полицейский и понятые дружно  хохотали:
  - Попалась лиса в капкан, сдерут  шкуру  на  кафтан! – улыбался слуга.  Он указал глаза ми  на огромный  шкаф – сейф. Зависть слуги к  господину – вечна!  Следователь  потре бовал  открыть.  Соломон  откинулся  в  кресло, схватился  за  сердце. Слуга снял с шеи еврея  золотую цепь с ключами.  Немецкие  замки  щёлкнули, как зубы  дракона.
Стальная дверь открыла  тайну хранилища. Понятые ослепли от блеска алмазов,  золота, драгоценных  камней.  Бумажные  ассигнации, в  стотысячных пачках,  заполнили полки.
Еврей простонал, прошептал на иврите: - Дело всей жизни попало в руки бандитов! –
  Созвали счётную комиссию, оценщиков ювелирных изделий, стали считать. Монеты всех времён и народов, а в них кровь пленниц, татарские набеги с огнём и пожарами,
окровавленные ковры и одежда, пропавшие караваны купцов, добыча морских пиратов,
всё собрано евреем. Обнаружили денежные  займы королям  Европы, миллионные займы
Наполеону.  Европейские банки готовили мировой пожар. Евреи – банкиры, силой капи тала, пришли к мировому господству. Национальная безопасность России оказалась в
руках  предприимчивых мошенников.  Решение суда  было однозначно: - Еврея Соломона,
как ненасытного казнокрада, сослать на каторгу в Сибирь, имущество конфисковать! –
Казна государства получила  миллионы рублей серебром.
  Толпа чиновников всех рангов последовали  за  Соломоном.  Военные комиссары взяли
власть в  свои руки в западных губерниях. Народ готовился грудью встретить бурю.
                Глава 22
Дипломатия  императоров

   Почти вся  Европа, за исключением  Англии и России, была побеждена гением корси – канского полководца. История  знает блистательные победы французского оружия на по лях  Северной  Италии. Революционная Франция выкрикнула  имя  императора.
Наполеоновская  гвардия, именем  Бонапарта, покоряла страны и народы. Наполеон власт вовал не одной  Францией, повелевал многими европейскими государствами, раздавал короны, кому хотел, возводил родственников в короли и герцоги. Алчность поработи телей  не знала предела.  Парижане перестали удивляться  выставленным  в музеях  богатствам  покорённых  стран:
  - Весь мир встанет на колени перед великой нацией! – кричали парижане.
  Самосохранение развило в Наполеоне инстинкты и  хищнические  приёмы:  притаиться,
плести хитрые сети, чтобы обмануть, усыпить жертву, найти повод для агрессии, и напасть врасплох, поразить ужасом вторжения.  Народы ждали от победителя свобод, а
получали двойное рабство. Знать и землевладельцы кланялись императору и собирали двойные налоги с голодного населения. Возмущение выплёскивалось народными восста ниями,  но они  жестоко подавлялись. Рекрутские наборы опустошали страны.
600  тыс. армия  изнывала  на  зимних квартирах. Солдаты  требовали поход.
   Наполеон  вторгся  в Пруссию.  Побеждая  на  полях  сражений, он сгорал желанием войти в  союз  с королём  Фридрихом – Вильгельмом.  Наполеон, как бы  оправдывался  за
агрессию,  за  оккупированные  территории.  Из личного письма Наполеона следует:
   -  Я хочу назначить  границы  вашему несчастию  и  как можно скорее  дать органи зацию  прусской монархии,  могущество которой нужно для  спокойствия  Европы.
Бертран, мой адъютант, сообщит вам идею, как можно этого достигнуть, и я надеюсь, что
ваше величество  дадите мне ответ, что вы намерены делать.  Вам необходимо принять меры, которые я предлагаю. Поверьте мне, ваше величество, что я желаю восстановить между  нами прежнее расположение. Я не прочь от мира с Россией и Пруссией, если толь ко они согласятся его принять. Я сам бы  себя ненавидел, если б  был виновником ещё
большего пролития  крови. Но, что - же  мне делать? Мир находится в руках  вашего вели чества, и я считал бы тот день, в который вы примете  предлагаемый мир, счастливейшим  в моей жизни.                -  Наполеон –
  Ответ короля был краток:
-  Я не принимаю ни мира, ни союза с вашим императором, потому, что он для меня постыден. Я король по милости Божией и по праву рождения и не хочу быть вассалом
Наполеона. Ни я, ни моя  армия  не нуждаемся в великодушии вашего императора.
Я король и держусь моего слова! Скажите  своему императору, что ни интриги, ни угрозы,
ни обещания не заставят меня отказаться от союза с Россией.
До сих пор счастье было на вашей стороне, но придёт время – всё, что вы от нас отняли,
мы опять присоединим себе  -
  Наполеон прочитал доклад Бертрана, порвал в клочья:
- Короли и императоры гордятся правом рождения и милостью Божией, но мой гений выше милости Бога! Мои армии непобедимы! Ещё одно усилие и весь мир будет у  моих ног.  Историческая  необходимость – это поход к последнему морю. Народы, вставшие  на
пути, будут уничтожены. Да  здравствует Франция! –
  Генералы и маршалы кричали «Виват!»,  Жозефина  скромно улыбалась. Она  стала
императрицей  Франции, мечтала насладиться славой.
   В замок Финкенштейн, где находилась ставка Наполеона, пришло радостное сообщение:
  - Данциг пал! Да  здравствует  император! –
Наполеон выслушал донесение, подозвал  своего любимца  маршала  Дюрока:
  - Смотри, какой  красивый ландшафт, но мне скучно смотреть на английские газоны.
  - Государь, вся Франция любит и обожает императора. Будущее в ваших руках.
  -  Не надо говорить  о будущем, поговорим о настоящем.
  -  Слушаю, ваше величество!
  -  Знаешь, мне надоела  война.
  - Но, государь, главные ваши победы впереди!
  - Это так, но у  прусского короля осталась  Восточная Пруссия и крепость Кенигсберг.
   Знаешь ли,  Дюрок, что я хочу? – спросил Наполеон, пристально посмотрел в глаза.
  - Нет, ваше величество! – растерялся  маршал.
  - Я хочу, чтобы  солнце победы  осветило  белые поля России. Я хочу, чтобы  моё  знамя
развевалось над  Московским  Кремлём! Я хочу, чтобы император Александр склонил колено перед  императором мира!  Весь свет принадлежит мне, и горе тому, кто встанет на моём пути. Французский орёл раскинет крылья над  равнинами мира!
   В кабинет вошёл первый министр  императора, хитрый и дальновидный  Талейран:
  - Ваше величество! Ваши победы гениальны! Вы полубог Франции!
  - Ты льстишь мне,  Талейран! Но Пруссия у моих ног. Австрия  не способна воевать. Англию я сотру с лица земли. Одна только Россия встала  на моём пути к мировому господству.  Мои храбрые солдаты помогут  мне  покорить и победить русского  медведя.
Начинаем этап подготовки к вторжению в  Россию. Переговоры вести так, чтобы у  импе ратора Александра не возникло подозрений.  Франция соблюдает мир, довольна своими приобретениями, на восток мы не пойдём! Вся пресса должна трубить о любви  Франции к  России.  Дипломатический корпус и дипломаты должны танцевать мазурку на  парке тах  Эрмитажа. Готовить корпуса и магазины.  Польша выставит корпус крылатых улан, откроет границы моим армиям.  Удар должен быть внезапным и стремительным.
Две недели похода и знатные бояре поднесут мне ключи от Москвы! -
   Наполеон сел у окна, задумался, грустил.
Он потребовал коня, в сопровождении блестящей  свиты генералов и маршалов, направился  к войскам.  Гвардия встретила  его, как бога, а он ехал на смирной лошади,
в сером мундире, в треуголке  без украшений.  Зачем богу золото, он владеет  миром!
Возле роты ветеранов он сошёл с коня, приблизился к строю, толкнул в грудь седого  гвардейца. Тот стоял, как стена, поедал глазами императора. Наполеон крикнул:
  - Я помню тебя, герой,  на мосту через реку Адду! Я видел, как твой штык вонзился в австрийского офицера, как ты ударил прикладом и бросился вперёд! Только  вперёд! Там впереди - Слава! Слава! Слава! -  Гвардейцы кричали  «Виват!», готовы были поднять на
руках  своего  императора  и покорить весь мир.
Наполеон обернулся к свите,  сказал:
   - Старая гвардия - мой главный резерв!  В бой бросать только в самый критический момент. Гвардия  защищает ставку, следует за  императором!  Европа у наших ног!
Слава, завоёванная в Италии – только рассвет. Слава Аустерлица и  Ульма – это солнце,
оно освещает наши победы.  Я поведу непобедимые  армии  в новый поход,  к новым 
победам.  Каждый солдат покроет себя венком  вечнозелёного лавра. Боевые орлы  Франции  развеют боевых слонов  Индии.  Англия – жалкий остров в  океана. Маленький капрал  станет повелевать  народами - рабами! – батальоны кричали  Ура.
     В кабинете  Александра 1 живая  тишина  спряталась  за  шторами огромных  окон,  захватила все  углы, уселась на  мягкие  кресла.  Император, с задумчивым и печальным лицом медленно ходил  по  своему  кабинету.  Поражение  русской  армии  под  Аустерлицем, десятки тысяч убитых и раненных, произвело на  молодого императора сильное впечатление.  В глубине  души  он распрощался с лаврами полководца, доверил
экспедиционный  корпус  Беннигсену.  Он решил держаться такой политики:
  - Находиться  в сильном оборонительном положении, имея  армии, готовые  идти на по мощь соседним государствам, если они будут атакованы  Наполеоном. Сохранить самые тесные  связи  с Англией.  Удерживать  Австрию и  Пруссию от  излишней покорности  Наполеону.  Заключить договор о мире  с Турцией  и  Швецией –
  Император  французов предложил свои  условия.  Александр  не согласился  на  этот договор, так как он «противен чести и  обязанностям России  перед  союзниками, безо пасности  государства и общему спокойствию  в Европе-
  Европу  топтал  французский  сапог, а государь  заботился  о чести и мнении союзников.
  -  В твёрдой уверенности на помощь Божию и на  усердие  верных  наших пдданных,
всегда ведомые  честью и  мужеством, действуем в утверждении общей безопасности,
в хранении наших  союзов и в ограждении  достоинства  империи – писал он в манифесте.
  Правительствующий  сенат  ответил  на  манифест прочувствованным  докладом:
  - Со дня  восшествия  на престол, все сословия  облагодетельственные  Тобой, готовы
принести на  жертву  любезному  отечеству и достояние  своё и саму  жизнь. Кто из царей
земных может ожидать  такой  ревности  и усердия. Позднейшее потомство будет наслаждаться  плодами дел  Твоих и благословлять имя  Александра –
  Всё внимание  императора было обращено на  запад, а 1- ая и 2 –ая   Западные армии имели некомплект  численного состава в полках, конные батареи оказались  без лошадей,
не хватало фуража и пищи для солдат.  Солдаты  нанимались на полевые работы к бога тым помещикам за ведро картошки, за каравай хлеба.
   Война с Турцией  закончилась подписанием Бухарестского мира. Россия приобретала
Бессарабию, с крепостями Хотином, Бендерами,  Аккерманом,  Килией,  Измаилом до реки  Прут.  Сербия  получила  внутреннюю  автономию.
   Переговоры  тянулись очень долго. Император наградил  Кутузова  за  победу над турец кой  армией  под  Слободзеей, но отстранил от командования  Дунайской  армией  за мед лительность. Великий полководец был сослан в деревню.
   В войне  со  шведским королём  Густавом 4  отличились полки  Платова.  Они прошли
по льду  Финского залива, оказались в тылу  шведской армии.  Успехи  русских  войск и
смена правительства в  Швеции способствовали  заключению  Фридрихсгамского  мира.
Россия  приобрела  Финляндию  до реки  Торнео с  Аланскими островами.
  Император  Александр побывал в  Финляндии «сохранил веру, коренные  законы, права
и преимущества сословий, сохранил  их  конституцию.  В Финляндию был назначен  генерал – губернатор, как исполнительная  власть,  законодательная вручалась сенату.
По сути дела Финляндия  получила  самостоятельность.
  В  борьбе  на  Кавказе  отличились  Черноморские  казаки  Котляревского.  Они  срази лись  с войсками  Аббаса   Мирзы, взяли  Ленкорань и покорили  Тальшинское  ханство.  Эти войны  закончились важными  территориальными  приобретениями,  но  вредно отразились  на  состоянии  народного и  государственного хозяйства. В 1810 г.
доходы уменьшились в два, а потом  в четыре  раза. Ценность рубля  упала.  За 1 рубль
серебром  давали  3 рубля  ассигнациями.
    Дипломаты  Наполеона, от имени  императора, предложили  Александру личную  встре чу.  Местом встречи  двух  могучих  императоров  был  назначен  Неман:
  - Не земля, пропитанная  кровью, а вода  должна быть местом  их  свидания! –
На реке, ближе к левому берегу, был  построен плот, на плоту  два павильона, обтянутые белым полотном, украшенные  национальными  флагами  и коврами.
По берегам  Немана, в строю  каре,  на одном берегу стояла гвардия Наполеона, на другом
гвардия  Александра.  Был ясный, солнечный  день.  Ровная поверхность реки блестела, как зеркало.  Ни одно облачко не  омрачало голубого неба.  Вода в реке катилась ровно и спокойно. Природа  прославляла  мир!  За солдатами  теснились  толпы  народа.
   К одиннадцати часам утра прибыл  император Александр.  В мундире Преображенского
полка, с Андреевской лентой через плечо;  на голове треугольная  шляпа с чёрным сул таном и белым плюмажем, на ногах - белые лосины и  короткие  ботфорты.
Блестящая  свита, в орденах и медалях, сопровождала его. Цесаревич Константин, король прусский, главнокомандующий  Беннигсен,  князь  Багратион, князь Лобанов, атаман Платов, царедворцы  и слуги.  Солдаты  и народ,  громкими криками ура, приветствовали
государя  и приближённых. 
На той  стороне  реки раздались крики; гвардия  и армия  приветствовала  Наполеона. Он скакал  между  двух рядов  своей  гвардии,  в ленте Почётного  легиона, надменный пове литель  мира. Пышный конвой,  составленный  из  маршалов  и генералов,  следовали за  императором.   Цезарь  наслаждался  триумфом будущих  побед…
   В одно время  императоры  сошли  с коней  и сели  в украшенные  коврами лодки.
Наполеон стоял  во весь рост, горделиво сложив  руки  на  груди, смотрел  по сторонам.
На прекрасном лице  Александра  видна была  задумчивость  и сосредоточенность.
Величие  зрелища, ожидание  мировых событий,  взяли верх  над  чувствами.
  - Какая  торжественная  минута! – шептал  Александр.
  - Усыпить  русского  медведя! – думал  Наполеон – Два года и французские  армии рас топчут  эту  тишину.  Летучие эскадроны охватят фланги, стальные гренадёры  ударят
в лоб и русский  медведь погибнет в своей берлоге! – он представил  поле  битвы, гром
его  артиллерии,  улыбнулся:
 - Моя политика – наступательная! План войны  против  России готов! – думал он.
  Почти в одно время  лодки с императорами коснулись плота.  Императоры  вышли  на  плот, смотрели  друг на  друга, пожали  протянутые  руки:
  - Зачем  мы  воюем, ваше величество? – спросил  Наполеон.
  - Это  правда!  Зачем мы  сражаемся?  Виновата Англия, но это препятствие  устранимо!
  - О, если так,  то  мир  между  мною и  вами  решён! -  выкрикнул  Наполеон.
  - Почему  боги  не  сделали  нас  союзниками?   О, тогда  бы  мы  покорили  весь мир!
Александр  опустил  глаза, задумался: 
  - Идея покоренья  мира  сжигает  коротышку! -  подумал  Александр.
Наполеон  прошептал:
   - Ваши солдаты удивили моих маршалов и меня своей отвагой. У вас храбрая  армия!
Если вы,  ваше величество, соединитесь со мной, то вас ждёт  счастье  и слава!
Обратите  внимание  на карту  Европы! – он подбежал  к столу, где лежали  различные  карты,  схемы и документы, выкрикнул:
  - Посмотрите  на эти карликовые  государства! Они лежат  между  Францией  и Россией!
Почему бы нам не владеть ими?  На востоке и на западе  будут  два  императора.
Мы  с вами, ваше  величество,  будем давать законы  всему  миру!
   - Я не стремлюсь к  завоеваниям.  Мои владения, по милости Божией, столь обширны,
что два океана  омывают их.  Зачем мне чужая  земля? – возразил государь.
  Лицо Наполеона, до этого сухое и холодное, блеснуло  каким – то  вдохновением, а глаза
засверкали  огнём – огнём гения.
   - В  Турции коварно  убит султан  Селим! Это секретные  сведения, но я открою вам ваше  величество.  Мне Турция  не нужна, она  отдалена от моих владений.  Вспомните  мечту Петра 1 и  Екатерины 2.  Покорив  Турцию, вы  водрузите  крест  над храмом святой Софии! – Наполеон  замолчал, перебрал бумаги на столе:
  - Я прошу вас  сделать  Тильзит  вашей  резиденцией!  Тильзит станет нейтральным!
Мы будем жить рядом! -  выкрикнул он.
Александр  согласился и сказал, что сегодня  же переедет и поселится  в Тильзите.
  - Но, я также прошу гостеприимства  королю  Фридриху – Вильгельму, он мой союзник!
Наполеон улыбнулся, спросил:
   - Вы поклялись при гробе  Фридриха  Великого?  Это так  по  рыцарски и романтично!
Но его земля принадлежит  мне, а корону ему я оставлю. Пускай живёт в Мемеле!
Впрочем, для  вас, ваше величество, я готов  примириться с моим злейшим врагом. Я хотел  совсем уничтожить  Пруссию, и оставлю  её потому, что вы этого  желаете! –
   Наполеон вышел из павильона,  поднял руку.  Раздалась громкая  музыка,  ружейные залпы, оглушительные  крики солдат и народа.
Вышел  Александр, заиграла  музыка, салютом  грохнули пушки, закричали солдаты и народ.  Наполеон представил  императору  свою  свиту,  Александр, в свою очередь, пред ставил  главнокомандующего, цесаревича, князей  и атамана  Платова.
Наполеон долго рассматривал  казака, протянул  орден Почётного легиона. Платов отка зался, сказал:
  - Орден Почётного легиона даётся  за  великие победы.  Мои скромные  заслуги  отметит
мой государь,  за  которого  Тихий  Дон  отдаст  жизнь! –
Александру  понравился  ответ  атамана.
   Прусский король, от нетерпения,  въехал  на коне  в воды  Немана, остановился, когда
вода коснулась стремени.  Два долгих часа он  ждал  решения  участи  Пруссии  и  своей
судьбы.  Какие томительные  минуты!
Александр  успокоил  короля, сказал, что  Наполеон почти согласился  на  его условия,
что удастся сохранить  королевство  и корону.
  - Ваше величество, я пережил страшные минуты, когда вы находились в павильоне с Наполеоном.  Я страдал ужасно! – выкрикнул прусский король.
  - Что бы было  с бедной Пруссией? Наполеон грозил, что уничтожит королевство! – со слезами  на глазах  шептал  король.
  - Я всё готов сделать для  вас и для  Пруссии!  Моя  клятва верная! - ответил Александр.
Блестящая  свита сопровождения остановилась у главной квартиры  императора.
  - Благодарю за службу, господа! Готовьтесь к новому  этапу переговоров! – сказал он.
Тильзит разделили на две равные части; одну заняла русская гвардия, другую – французы.
Гвардейцев разделяла улица. Ружьё к ноге, стояли, рассматривали  противника.
  После смотров и прогулок, император обедал у  Наполеона. Прусский король мало вмешивался в их разговоры.  Он ожидал, что страшная гроза  скоро разразится и разрушит
королевство, росчерком пера  смахнёт  Пруссию с исторической карты  мира.
Наполеон хотел отомстить Пруссии, оставить королю корону, а земли  отдать друзьям.
  Двадцать  пятого  июня  Тильзитский  мир был  подписан. Главные  статьи договора
состояли из следующих пунктов:
  1) Из польских областей, принадлежащих  Пруссии, составлено  Варшавское  герцогство.
Герцогство полностью отдаётся в собственность саксонского  короля.
  2) Для разъединения естественных границ между  Россией и  Варшавским герцогством,
присоединена к России область  Белостокская  с городами.
   3) Данциг объявлен вольным городом, под покровительством королей прусского и саксонского.
   4) Герцогам Кобургскому, Ольденбурскому  и Мекленбург – Шверинскому возвращены
владения их с тем, что их гавани займут французские гарнизоны до примирения Франции   с  Англией.
  5) Император Александр принимает на себя посредничество в примирении Англии с
Наполеоном, на условии, что оно будет принято  Англией.
  6) Император  признаёт братьев Наполеона королями: Иосифа – неаполитанским, Людовика – голландским,  Иронима – вестфальским; признаёт Рейнский союз.
   7) Александр  уступал голландскому королю  Иеверское княжество в Ост – Фризе.
   8) Наполеон принимал на себя посредничество в примирении России и Турции.
   9) Император Александр и Наполеон ручаются  за целостность владений  своих.
   10) Обмен послами и посланниками на правилах  совершенного равенства.
  Когда договоры были утверждены, Наполеон пожелал наградить самого храброго солдата русской армии. Жребий пал на солдата Лазарева. Наполеон снял с себя орден
Почётного легиона и надел его на солдата.
  - Назначаю  ежегодную пенсию в тысячу  двести франков! – приказал он.
Александр  послал крест  святого Георгия  храбрейшему из  французских  солдат.
В тот же  день батальон  гвардейцев  Наполеона дал обед  батальону  Преображенского полка. Богатыри тихо посмеивались, не понимая  речи  друзей – противников.
   Договор Наполеона с Пруссией  гласил так:
  а) Пруссия  лишается более четырёх  миллионов  жителей.
  б)  Платит контрибуцию пятьсот миллионов  франков.
  в)  Принимает французские гарнизоны в городах  Кюстрин, Штеттин, Глогау.
  г) Армию иметь в сорок тыс. солдат, для внутреннего спокойствия.
 В конце договора рукой Наполеона  написано:
   - Из уважения к императору  Всероссийскому возвратить все те  завоёванные  страны,
города и земли, кои ниже  сего означены.
Пруссия  была  спасена только благодаря Александру, который не допустил уничтожения
королевства.  Наполеону пришлось уступить императору  Всероссийскому.
   Фридрих – Вильгельм, король прусский, заплакал, протянул руки к Александру:
  - Ваше императорское  величество! Народ  Пруссии не забудет вашей  дружбы  и помощи в роковые минуты нашего унижения! – он выбежал, не поклонившись Наполеону.
Наполеон захохотал вслед,  пренебрежительно сказал:
  - Надменные  пруссаки получили исторический  урок! Ура французскому  солдату!
Император Александр 1, охраняемый  гвардией, укатил  в Санкт – Петербург. Армия
стала быстро готовиться к выступлению  на родину. Убрали плот и лодки, почистили
место, где стоял лагерь, берега  Немана опустели. Воды  реки блестели, как зеркало, отражали  белые  облака.  Черноморские  казаки  запели походные  песни о Дунае и  Чёрном  море, где на высоком берегу ждёт, не дождётся прекрасная  казачка.
   Александр 1 посмотрел  на  Сперанского:
  - За окном - 29 января 1812 г.  Вы предлагаете  прекратить выпуск ассигнаций?
  - Ваше величество! Бумажные деньги должны вернуться к первоначальному курсу рубля.
Мы повышаем подушный оклад и оброчную подать,  устанавливаем новый прогресс сивный  подоходный налог, новые косвенные налоги и пошлины. Преобразовываем  моне тную  систему. В 1811 г. мы получили доходов на  355 миллионов рублей, что составило 89 миллионов рублей серебром. Расходы простирались до 272  миллионов.  Недоимок числится 43 миллиона, а долга 61  миллион.  Мы благополучно прошли финансовый кризис, который был вызван рядом тяжёлых войн.
  Александр отвёл глаза от  помощника,  думал:
  - Недоверие  к собственным полководческим и военным способностям, привело  меня  на
внутреннюю преобразовательную деятельность. Проект  преобразований, составленный
Сперанским, приводят в систему мои мысли, а осуществлены  не все.  Обнародованы
правила производства в чины по гражданской службе и  об испытаниях в науках  без
университетских  аттестатов.  Многие чиновники защитили 8 –й и 9 –й классы, получили
повышения по службе. Что греха таить: засиделись генералы  в тёплых  кабинетах, пора
заменить на молодых и талантливых! –
  Сперанский положил на стол проект преобразования Государственного совета. Государь
пробежал глазами, стал вдумчиво вчитываться в каждую строчку:
  - Совет делится на четыре департамента:  в департамент законов входит всё, что  по существу своему представляет закон.
В департамент военных дел входили министерства военного и морского дела.
В департамент гражданских и духовных дел входили дела юстиции и полиции.
В  департамент экономии входят  дела промышленности, науки, торговли, финансов,
казначейства и счётной палаты.   
  Император обмакнул гусиное перо в чернильницу, расписался.
Сперанский протянул новый документ. В документе  значилось:
Свечные доходы  церкви  определить на  устройство  духовных училищ. Открыть  духовные академии в Петербурге и  в Сергиевской лавре.
Учредить корпус инженеров путей сообщения.
Основать Царскосельский лицей.
Открыть публичную библиотеку.
  Александр подписал документ, подумал, что ему приятней проводить преобразования, чем упиваться громом побед, подсчитывать  раненных,  хоронить убитых.
   - Что слышно о подвигах  Бонапарта? – спросил он.
  -  Наполеон старается усилить Польшу.  Наш отряд под водительством  князя Голицина
действовал нерешительно. Усиление Польши  возбуждает сильные опасения  народа и  правительства. Наполеон  соблазнился чарами Марии Валевской, но она из простого рода.
Он развёлся с  Жозефиной, ищет принцессу царской крови. Ему нужен наследник.
  Наполеон недоволен  нашими тарифами.  Наши запреты на ввоз из - за границы бумаж ных тканей, шелковых и шерстяных изделий,  вина,  кофе и какао, сахарного песка.
Новый тариф вредит французской торговле. Наполеон требует, чтобы мы не принимали в
свои гавани  английских и американских судов с товарами. Мы разрешили вывоз без
пошлины  англичанам  и  другим купцам,  железо  из русских заводов. Наши производства расширяются, а недовольство французов  растёт! – Александр сказал:
  - Пригласите военного министра!
   Штаб  Наполеоновской армии переместился в  Финкенштейн, укреплённый прусский
замок, работал над планами вторжения в Россию. Мария  Валевская - «польская жена»
Наполеона родила сына, которого назвали Александром. Наполеон развёлся с Жозефиной,
с неверной и бесплодной императрицей, и женился на Марии – Луизе,  старшей дочери
Австрийского императора. Теперь он стал  законным членом  семьи  монархов.  Он мог
говорить о «своём дяде» - Людовике  и о «своей тётушке» - Марии – Антуанетте, как о
последних королях Франции. Он становился Бурбоном и Габсбургом одновременно, и
получил право вести беседы о братьях и кузинах, так любимые монархами.
   Он простился  с Марией Валевской с долей сожаления:
 - Увы, моя милая!  Если бы твоё происхождение было таким же  царственным, как твоя
красота! Каждый человек должен согласовывать свои действия  и желания с политической необходимостью. Ты меня понимаешь?
   Мария – Луиза ужаснулась, когда ей объявили о браке с  Наполеоном:
 - Мама, но он же  антихрист! Ты сама так говорила! – она посмотрела  на отца.
Четыре раза  Бонапарт вторгался  на его территорию, четыре раза опустошал её. Дважды он вступал победителем в Вену, выгоняя любимого отца из столицы, а однажды принудил императора прийти в свой  шатёр и молить о мире. И теперь  отец хочет, чтобы она вышла
замуж  за это чудовище и легла с ним в постель. Отец сказал ей:
   - Луиза, ты выполнишь свой  долг!
 В письме подруге она написала:
   - Я верила, что сойду с ума, если мне придётся обедать с этим  монстром  за одним столом,  но я готова выйти за него замуж!  Молись  за меня, я пропала!
Она отложила перо, стала рассматривать приданое, которое прислал  Наполеон.
Приученная к бережливости, к двум сменным платьям, она восхитилась количеством белья и одежды. Одних туфель и ботинок было более  шестидесяти пар.
  Её везли в Париж в огромной королевской карете восьмёркой лошадей. На остановках её
встречали камергеры и посланники с письмами,  цветами и подарками, от него.
На остановке в Курселле,  в карету вошёл он. Представился, обнял испуганную невесту:
  - Вы очаровательны! Вы устали? Вам оказывали королевские почести? – спросил он.
Официальные церемонии ему были неинтересны, так как завтра его могли убить.
Он желал зачать наследника, он прервал церемонию и повёл Марию – Луизу в её комнату,
где остался на долгое время. Двор праздновал свадьбу без молодых.
  Наполеон был властелином мира людей, но не себя самого. Он целовал маленькие, изящные  ножки Марии, удивлялся их розовой теплоте:
  - Это ножки ангела! – шептал он – мы создадим династию Бонапартов.
 Все её желанья  выполнялись немедленно. Она удивила Миттерниха сказав однажды:
  - Я не боюсь Наполеона, но мне кажется, что он боится  меня  сломать,  как игрушку.
В сорок один год, в интимных делах он был похож на ребёнка, которому нравится, когда
его любят. Он лежал в постели, ждал её ласки, а она трепетала, видя, как он возбуждается.
  - Я усмирила чудовище! - думала она, а Наполеон ждал от неё наследника  и рассчитывал
покорить её сердце. Он был уверен, что она исполнит великий замысел, ради которого он её приобрёл, вернул  Австрии владенья и  выслал  денежный подарок. Холодный расчёт побеждал сердце. Он любил Марию  Валевскую и не мог её  забыть.  Вместе с сыном  Александром он вызвал её в Париж, провозгласил графом империи, подарил дом.
Она тихо роптала:  что толку  в королевской крови, в короле  Рима, если их нет рядом.
Наполеон целовал её пухлые губы, шептал: - Глупая, верная простушка!
    В кабинет императора вошёл военный министр и главнокомандующий 1 Западной армии Барклай де Толли. Александр спросил:
  - Обрисуйте театр военных действий в Европе, силы и замыслы  Наполеона!
Генерал развернул карту, стал объяснять положение дел:
  - Наполеон собрал и вооружил 600 тыс. армию.  Его войска базируются в городах и крепостях  порабощённых государств. Князь Юзеф  Понятовский присягнул  Наполеону,
пригласил его в Варшаву. Польша откроет свои границы и выставит корпус крылатых
улан в авангард армии. Наши силы в три раза уступают  французам!
  Александр остановил генерала:
  - Тильзитский мир принёс спокойствие в  Европе. Народы устали воевать. Наполеон
понимает это и не начнёт новый пожар. Война в Испании, укрепление границ и блокада  гарнизонами  по побережьям   Англии, распыляют силы Франции.  Наполеон подписал
мир и не начнёт войны с Россией. Он опасается русского медведя. Наши храбрые войска
доказали верность  царю и отечеству. В  этом году войны не будет! – выкрикнул он.
   Генерал покинул кабинет, отправился к войскам:
 - Спорить смертному с венценосцем бесполезно. Франция, подкреплённая  огромными
силами  Германии, Италии, Голландии и даже  Испании, совершит бросок на восток.
Карликовые государства завидуют просторам  России, её несметным богатствам. Каждый
король мечтает стать Наполеоном. Война начнётся через  месяц.
   Пылкий князь Багратион  предоставил свой план ведения  войны – наступательный:
   - Тремя колоннами перейти Неман и ударить по противнику, опередив его в наступ лении  на несколько суток. Наши войска вступят на территорию дружественной  Пруссии и  Австрии. Народы  поднимутся против тирании Бонапарта!  Колонны соединятся в  Париже! – горячился он.
Осторожный Дохтуров возразил:
   - Император  Александр, по доброте и благородству своего сердца, думает, что нашёл в
Наполеоне достойного союзника, но скоро поймёт, что кроме лицемерия, хитрости и
тщеславия в этом  капрале ничего  нет.
   Генерал Раевский, пылкий и стремительный, выкрикнул:
  - Надо  признать талант полководца, учится побеждать, готовиться к битвам за свободу
России, а не успокаиваться на достигнутом!  Французов  можно бить и побеждать!
   Командующий резервной армии генерал Тормасов спокойно курил трубку:
  - Спокойно, господа!  Все мы служим царю и отечеству! Прикажет государь, соединим
силы армий, встанем стеной на пути Наполеона, все, как один положим жизнь на алтарь
победы. Императору видней,  воевать  или хранить мир!  День мира – равен победе!
   Каждый командующий имел своё мнение, считал себя полководцем, не желал подчи няться Барклаю де Толли, военному министру.  Армии  стояли в летних лагерях за
пятьдесят вёрст от границы, проводили ученья в строю батальонов.
Первые стычки с противником покажут не слаженность полков  и дивизий, умение применить артиллерию и конные массы. Корпус атамана Платова подчинялся Багратиону, командующему  2-й  Западной армии, был развёрнут на широком фронте.
Фуража не хватало, казацкие кони вытоптали все окрестные луга и поля.  Казаки варили
жидкий суп без мяса, ругали фуражиров  и командиров.
   С далёкой Кубани пришли обозы с люцерной.  Казаки вдыхали запах родных полей, кормили боевых коней, улыбались:
   - Казацкие жёны знают, какой подарок дороже золота!
   Зимний дворец переполнен высокопоставленными лицами государства Российского,
собравшихся  поздравить государя с успешным правлением  и окончанием  войны.
   - Что нам принесли эти войны с Наполеоном?
Кроме присоединения к нам Финляндии, Бессарабии  были обеспечены безопасность
Петербурга. Граница отодвинута до Выборга, за полуденные пределы  нашего отечества.
В этой войне ряд русских генералов прославились своим геройством, искусным вожде нием войск. Вот  эти герои:  Беннигсен, Барклай де Толли, Багратион,  Дохтуров,
Каменский,  Щербатов, Раевский,  Сакен,  Кульнев, атаман Платов и Котляревский -
Генерала  Кутузова  Александр  не назвал,  не доверял  старому полководцу.
  - Русское воинство покрыло себя неувядаемой славой.
  Руководствовался я  неизменными правилами  справедливости, бескорыстия, заботою
о своих союзниках.  Я выступил против  Наполеона, чтобы защитить их.  Я видел посте пенное разрушение начал, составлявших в продолжение  нескольких веков  основание спокойствия  и благоденствия  Европы. Монархи – помазанники Божьи, подлежат суду  Бога. Я  чувствовал, что обязанность и  сан российского  императора предписывали  мне не оставаться праздным зрителем  такого  разрушения. Я сделал  всё  что  зависело от сил  человека. По  неосмотрительности  других, я оказался в одиночестве.
   За моей спиной король  Прусский и  Австрийский  подписали  договор с Наполеоном.
С Англией у нас торговые отношения.  Швеция недовольна потерей  Финляндии.
Турецкие  янычары  точат ятаганы – зубы султана, на Крым и Кавказ.
Оставленный союзниками, я увидел границы моего государства  подверженными опасности от сцепления  ошибок  и обстоятельств, которые нельзя  тотчас  отвратить.
Тогда я  предложил  Наполеону  перемирие, а вскоре последовал мир! –
   Александр прохаживался по паркету кабинета, говорил, приближённые царедворцы слушали: -  Я верю Наполеону, он не нарушит мир!  Вся  Европа во власти императора,
но Россия ему не по зубам!  Донские и кубанские казаки показали  отвагу,  прикрывая  отступление  наших войск.  Атаману Платову – графское звание,  Котляревскому генерал майора  с золотым оружием.  Лёгкая кавалерия послужит  России! -
   В бальном зале – барышни и барыни в бальных платьях, мужчины в мундирах всех родов войск. Музыка  звучала, вальс кружил пары, седые генералы играли в покер.
Атаман  Котляревский, в костюме горца, в генеральской папахе,  привлекал внимание царедворцев.  Дамы шептали: - Разбойник, чистый  абрек, но хозяин  кубанского  края! –
Атаман улыбался, прошёл в столовую, налил чарку водки, выпил, крякнул:
  - Нам  по паркетам не  гарцевать, не поить коней  шампанским, не кружить головы  девицам.  Наше дело: ногу в стремя и в седло, шашка звонкой стали…
Подумал, наполнил вторую  чарку, выпил, крякнул: - Получил звание, оружие, пора  на
покой домой.  Роман  Чухно – полковник, заменит  походного атамана  на  границе.
Наполнил третью чару, поднял  над головой: - За царя – батюшку,  за вольных казаков! –
Выпил, бросил чару за плечо, пошёл к выходу.  Царедворцы  распахивали  перед  ним
двери, кланялись: - Дорогу герою  черноморцу, славному казаку! –
   Есаул заметил  атамана, подскакал, конь атамана в поводу.  Взобрался атаман  на коня,
уселся в седло, тронул повод. По улицам сновали кареты и экипажи, чиновники покидали
присутственные  дома.  На  московской дороге, возле  шлагбаума и рогаток, встретила
его полусотня конвоя.  Казаки приветствовали атамана, запели  боевую песню.
Атаман дремал в седле, иноходец шёл  таким широким шагом, что конвой рысил  следом.
                Глава 23
Весенние  грозы

  Полк  Романа прибыл  на границу  в начале  мая  1812 г.  Атаман Платов указал  на карте
место базирования полка, отчертил участок границы: - Чтоб не один француз не нарушил
границу.  Брать наскоком, хитростью и смекалкой.  Что вас учить – учёные! – сказал  он.
Группы разведки  изучили окрестности, наметили сенокосы и пастбища, выбрали возвы шенное место для лагеря.  Усталые кони, когда сняли сёдла и уздечки, падали  на  землю, катались в своё удовольствие. Казаки поставили подводы обоза кругом, устроили коно вязи, натянули палатки. Дежурная сотня, первый раз, выступила  на  охрану границы.
   Разъезд из трёх  казаков тихо ехал вдоль берега реки. Кони били хвостами, отгоняли слепней. Река несла прозрачные, чистые воды, а как будь - то стояла на месте: ни водово ротов, ни воронок.  Молодой казак выкрикнул  мечтательно:
  - Эх, искупаться бы, смыть пыль дорожную, поваляться на песке! – Второй ответил:
  - Пограничная  река, жди выстрела в спину.  Смотри веселей, не лови  ртом  ворон!
Казаки подтянули поводья, кони приготовились к бегу. На противоположном берегу, на
лугу, расположилась полусотня французских  гусар. Гусары купались. Кони разбрелись по лугу, ни охраны, ни дозора, только крики и хохот купающихся. Третий казак сказал:
  - Прекрасный случай угнать лошадей, пускай пешком  воюют. Как у себя дома резвятся!
Командир разъезда ответил:
  - Приказано наблюдать, в драку не ввязываться, ещё навоюемся! – Он пришпорил коня,
гикнул, поскакал. Среди гусар поднялся переполох. Голые,  они  выскакивали из воды, хватали одежду, бежали к лошадям.  Картина была изумительная, казаки хохотали до слёз.
Командир гусар, офицер,  уже одетый, подскакал к кромке воды,  погрозил шпагой.
Казаки сняли кубанки, поклонились: вот мы пришли, спокойная жизнь  окончилась.
Офицер развернул лошадь, впереди отряда  ускакал к лесу. Река блестела  на солнце, безразличная к делам людей. Всплеснула хвостом рыба, по воде побежали круги.
 Казаки добрались до леса, долго слушали  шум  листвы, пенье птиц.  Под развесистым дубом спешились, организовали первый дозор.  Молодой казак  забрался высоко, раздви нул  ветки  дуба  и замер. На  той стороне, по тропинке шла девушка.  Уверенная в своём одиночестве, она  сбросила одежду, прекрасной ножкой попробовала воду, шагнула в глубину.  Казаки смотрели, как зачарованные, а девушка вышла из воды, набросила платье, ушла по тропинке.  И только тогда  шумно выдохнули воздух, зашептали:
  - Вот это русалка! – восхитился  один.
  - Не русалка, а лесная фея, царица этого мира, повелительница реки и леса! – шептал он.   
Второй сбросил на землю кубанку, возмутился:
  - Моя  жена Алеся, прекрасней какой - то феи! У этой грудки с кулачок, а у моей - во - о!!
Третий  спокойно сказал:
   - Пойдём вперёд, все феи и русалки будут наши! Таков закон войны! 
Первый возмутился:
   - Я не хочу быть жестоким поработителем, насиловать женщин, я хочу любви!
Третий прикрикнул на первого:
   - Что ты видел?  Вырвешься из  боя живой, первая встречная покажется  красавицей, возьмёшь  окровавленной рукой, почувствуешь себя властелином мира! -
Командир прикрикнул:
   - Прекратить споры и разговоры! Смотри веселей и слушай! Мы не на прогулке! -
Из леса показалась группа французов, долго смотрели, ускакали  с донесеньем  маршалу
Нею: - На границе появились  казаки!
   Роман разводил полки по местам, обозначенным на карте, внушал полковникам:
  - Организуем вентерь донских казаков. Первый полк,  встречает врагов на переправе,
кусает их мелкими стычками, бежит к батареям, размыкается влево и право, батареи
открывают огонь картечью.  Вот тогда вы врубаетесь во фланги противника, гоните к
переправе, топите в реке.  В первом бою мы должны победить! Первая победа воодушевит
русскую армию. Противник скопил огромные силы, надо разведать, взять языка - офи цера.  Пока на границе мир. Сделать так, как будь - то его пригласили в гости.
   Звать в гости не пришлось, французы пожаловали сами.  Группа офицеров, во главе с
полковником, размахивая белым флагом, приплыли на лодке:
   - Месье!  Бонджур! – лепетали французы. Их провели под навес, к накрытому столу, поклонились  первой  чаркой горилки. Французы выпили, задохнулись, запили пенным
пивом.  Переводчик не успевал переводить слова полковника:
   - Наши императоры – братья!  Французский орёл долетел до границы с  Россией, сел
отдыхать, но смотрит на восток! – полковник захмелел, невольно выдавал замыслы
Наполеона.  Роман лично наполнял  чаши, говорил тост за  храбрых  солдат  императора,
за нашу победу. Французы кричали « Виват!», грозили кулаком востоку:
  - Неделя похода и Москва наша! – выкрикнул пьяный капитан.  Полковник стукнул кулаком по столу, погрозил капитану:
  - Пойдёшь в первой шеренге рядовым солдатом! – крикнул он, выпил бокал вина.
Капитан вскочил, пошатнулся, встал по стойке смирно:
  - За императора, за Францию я пойду один,  и побегут варвары за  Урал! - Эти слова прозвучали  угрозой, казаки зашумели.
Полковник  наклонился к Роману,  любезно  спросил:
  - Атаман  Платов  здоров?  Мне пришлось лично скрестить мечи  с казаками  под  Аустерлицем. Страшная битва, славная победа!  Атаман Платов задержал наш авангард, казачьей лавой.  Русские отступили, вывели войска. «Виват» атаману Платову!-
Казаки трижды крикнули  ура, предлагали выпить за  нашу победу.
Сложили пьяных французов в лодку, оттолкнули: плывите туда, откуда приплыли.
Казаки допили горилку, закусили салом и  солёными огурчиками:
  - За столом  французы слабые, значит бить  их можно! – сказал  Роман.  Полковники
зашумели, предлагали первыми  штурмовать берег противника. Роман стукнул кулаком:
  - Без приказа  не балуй! Русские не хотят войны, а пойдут, ударим, как надо! –
  Утром атаман провёл ученья в полках.  Казаки строились быстро, а обозы  задерживали.
Пока возчики поймали лошадей в лугах,  надели хомуты, запрягли, неумолимое время прошло. Роман приказал: - Лошадей держать  на приколе, десять минут на сборы, скакать
по дороге, чтоб пыль клубилась.  Проверили, получилось, как надо.
С запада наползла чёрная туча, ударил первый майский гром. Казаки стояли под тёплым дождём, радовались: - Майский гром с тёплым дождём – быть  тучному урожаю!
Они забыли, что находятся за тыс. километров от родины, но радовались дождю.
   Французский полковник прислал  полную корзину  «Бургундского».  Бутылки запотели, вино отдавало кислинкой. Казаки шутили: - Таким напитком не собьёшь казака с ног, а
только раззадоришь.  Чара горилки, вот это угощение!
  Роман собрал подарки, с есаулами поплыл к полковнику в гости. Им выдали лошадей,
сотню конвоя, поскакали по дороге к замку.  Французские лошади  сильные, упитанные,
но не резвые.  По сторонам дороги, ровными рядами, стояли палатки, шагали солдаты.
Корпус Турно  приготовился к вторжению в Россию. 
   Природа приготовилась к переходу от весны к лету. Пшеница выбросила колос, торо - пила  созревание пыльцы,  воздушного осеменения.  Птицы притихли в лесах, берегли
потомство, и только кукушка куковала, выманивала пеночку, чтобы подбросить в гнездо своё  яичко. Белые облака бежали в небе с востока на запад, чтобы собраться в грозовую тучу.  Зелёная трава, в радости цветения, ложилась валками под острые  косы.
  Полковник разлил  «Шампанское», пошутил:
  - От вашей «горилки» большой урон  не привычному горлу. Поднимем бокалы  с прозрач
ным соком  Шампани.  Это вино  аристократов и прекрасных  женщин. Вы увидите, как
кружится голова,  но  не слабеют ноги.  Они просят вальса  и парадного  шага!  Виват!
Виват  Франция!  Виват император! Он поведёт армии к новым  Победам! – полковник
выпил, бросил бокал под ноги  казаков.  Роман  выкрикнул  свой  тост:
  -  За здоровье  императора  Александра,  за  русский  народ! – выпил, бросил бокал  под
ноги полковника.  Тот раздавил стекло бокала ботфортом, втоптал  в землю. Казаки нах –
мурились, но промолчали.  Визит  завершился  молчанием.  По полю  скакали  кирасиры в
кирасах и стальных шлемах.  Тяжёлые палаши  рубили воздух. Роман посмотрел  на притихших  казаков, сказал:
  - Таких  саблей  не возьмёшь, пулей  не достанешь, а пикой под колпак, и голова долой! –
Казаки поняли слова атамана, заулыбались. Вольные казаки, они не боялись  чёрта  и закованного  в броню  француза: потренируемся, все колпаки на пики  вздёрнем!
   Сотни тренировались.  На полном скаку надо было сбить со столба казан, нанизать на
пику.  Радовались, когда удалой казак сбивал  казан, успевал рубануть саблей в полёте.
Роман стоял в окружении есаулов, внушал казакам:
  - Наш выигрыш в скорости.  Налетел, сразил врага выбранным оружием, увернулся  от
встречного удара, отскочил в сторону. Команды сотенных  выполнять мгновенно, команду  полкового атамана передавать голосом и  заученными знаками.  Полк должен быть, как один человек, как сжатый кулак.  Ударил кулаком, разжал пальцы, лови казака в поле.  Суворов говорил, что тяжело в учении, легко в бою!  Приучайте коней к стремительному бегу. Казацкий конь победит французского битюга  своей  степной  резвостью! –
   Тренировались конные батареи.  Любо было смотреть, как упряжки выскакивали  на позицию, лихо разворачивались, прислуга отбрасывала передки, разворачивала  орудия.
Команда, залп, ездовые подавали лошадей, батарея  разворачивалась на новой позиции.
  Атаман Платов  утвердил приказом полковника  Романа походным атаманом  кубанского
войска.  Старики – казаки провели  обряд посвящения: вылили на голову  атамана ведро воды,  освятили огнём, отхлестали нагайкой, угостили чаркой горилки, хлебом – солью,
вручили  булаву  атамана:
  - Передаём в твои руки власть над войском!  Накорми казака хлебом – солью, угости чарой горилки, а потом посылай в огонь и воду во славу  Отечества! – крикнул старик.
Роман принял булаву, поклонился старикам,  поклонился казакам.  Казаки, так крикнули:
«Любо!», что французы всполошились, забегали, построили эскадроны.
   Искусно выбрал Роман дислокацию полков, сколько французы  не смотрели в немецкие подзорные  трубы, видели только отдельных казаков, и те проносились и пропадали.
Ежедневные тренировки, и кони стали, как борзые, с поджатыми животами, с  развитыми,
мускулистыми ногами.  Казаки, как влитые в сёдлах, а оружие играло в их руках.
   Разведка доложила:  Астраханский полк  егерей окопался в десяти  километрах от границы, построил редуты, выставил  батарею. Роман прискакал  в расположение полка,
обнял командира, спросил: - Пути отхода  наметил? – тот покачал головой.
    - Егеря поклялись умереть, но не сдать и пяди русской  земли.  Священники  причастили и осветили оружие. Мы готовы к битве! – ответил майор.  Атаман изложил  свой план
ведения войны, набросал на карте пути отхода.  – Смотри суда! – сказал он.
   - Устроим казацкий  «вентерь».  Казаки  заманят французов  на ваши редуты, под ваш
залповый огонь! – посмотрел на  майора:  - Ваши батарейцы могут нацелить орудия  на
разное  расстояние? - спросил он: -  Сколько орудий в батареях? Так вот: четыре орудия
нацеливаем на двести метров, на четыреста, на шестьсот и так далее. Когда  французы
подойдут  на  ружейный выстрел, только тогда батареи открывают огонь. У нас  есть  ещё
несколько дней, тренируйте солдат, чтобы они моих казаков не постреляли!
   Майор дал команду к бою. Роман смотрел, как солдаты, толкаясь и падая, занимают свои  места, заряжают оружие.  Он объяснил солдатам, как действовать, приказал  разрядить  ружья, махнул рукой.  Из леса вырвалась казачья лава.  Кони пластались над  землёй, сверкали разящие сабли, разбойный свист  подстегнул и звал за собой. Под стеной
редута казаки раздались влево и право, освободили  пространство.  Прозвучала команда,
щёлкнули курки ружей. Роман поблагодарил  майора, ускакал к  границе.
   Возле  неглубокого озера горел костёр, казаки варили уху и раков. Бредень забросили в озеро, брели  по горло в воде, вытащили на пологий берег.  Рыбы было столько, что казаки ахнули, стали выбирать, бросать в чувалы. Рыба плескалась, а под рыбой  шевелились  раки.  С огромными клешнями, зелёные, они таращили длинные усы, старались боком выбраться из  кучи. Ночные хищники, ослепли от света.  Самки поджали хвосты, а под
хвостами шевелились личинки.  Бросили в кипящую воду, раки покраснели, клешни раскрылись и лапки в сторону.  Французский деликатес  был незнаком казакам. Брали в
руки с опаской, рассматривали, пробовали. Старый казак ворчал: - Природа многолика  и
разнообразна. Каких только тварей не создал Господь Бог.  Удивляйся человек творенью
природы.  Что тут есть? – один панцирь  и клешня, кто подскажет?
  На западе собиралась военная гроза, а казаки выбрали минуту покоя, купались, загорали,
радовались, как дети.  Кого отметил ангел смерти лепестком кувшинки, тот погибнет в первом бою.  Но кто об этом думал? Жизнь прекрасна, значить  будем  жить  вечно!
Пропела труба  вечернюю зарю, казаки облачились, вскочили на коней, поскакали на поверку.  Хорунжий  щёлкал нагайкой, покраснел от крика, но когда увидел  рыбу и раков,
сменил гнев на милость: - Смотри у меня!  В нарядах на конюшне  сгною…, и замолчал.
Кто не любит ухи, не наслаждался  мясом рака, тот не поймёт рыбака:- Вот такую поймал,
глаза, как блюдца! – кричит рыбак и сам не верит, что отмерил.  Полк  спит, видит  сны,
а дежурная сотня  рыщет в округе, слушает тишину.
Тишина бывает звонкая и ясная, как звезда в небе, а бывает глухая, как тёмная  ночь.
 - Не буди лихо, пока оно тихо, а грянет гром, перекрестишься! – шутят казаки.
Усталые от занятий, они спят, раскинув  могучие руки, и снятся им ласковые руки матери,
горячие поцелуи  жён и невест.  Кто - то видит малолетнего сына, как он оседлал  злого
барана, скачет по двору, кричит ура и машет хворостиной. Улыбается во сне казак, шепчет: - Пора сына на коня поднимать, чтоб скакал в степь, где все дороги открыты!
  Злые  жеребцы устали на приколе, ржут и храпят  на утреннюю  зарю.  Французские кобылицы услышали сладкий зов, бросились в реку, плывут, раздувают ноздри. Дежурные французы разводят руками: - Кобылу не удержишь, когда она хвост на сторону  отвела!
Офицер ругается, хлещет зевак хлыстом, а казаки любуются  на лошадиную любовь.
Три жеребца оборвали привязь, соревнуются  в страсти, бьют соперников копытами.
Кобылицы довольные  ушли к  своему  табуну.
  Солдаты  высыпали на берег, встречают беглянок, руками показывают, как они будут
удовлетворять казаков.  Во  французской армии не держат жеребцов, ездят на меринах.
Полковник приказал брататься с казаками,  чтобы отвести подозрение. Целые батальоны,
без оружия, выходят к реке  купаться.  Казаки, малыми группами, ныряют в воду, выныривают под носом у французов, дразнят, ныряют и выныривают возле своего берега.
Французские пловцы стараются выловить ныряльщиков, приближаются к нашему берегу и попадают в руки казаков.  Их тащат на кручу, поддают под зад, толкают в воду:
  - Плыви, басурман, а то усы обреем! – кричат казаки, хохочут в лицо всему батальону.
Французы обижаются, но что поделаешь, многие не умеют плавать. Обиженные офицеры
уводят батальон в лагерь. Они ждут приказ  Наполеона, тогда неудержимой лавиной  выплеснутся  на  русскую землю.  Виват Франция, виват Наполеон! – кричат они.
    Тихие зори выводят  в  небо ясное солнце.  Весна встретила  лето  майским громом, проливным  дождём,  обилием  трав и цветов: - Тебе, золотоволосому,  править лесом,
лугами и полями, золотить ниву, собирать липовый мёд, румянить яблоки в садах. Весна
устала от радости рожденья,  рада отдохнуть до следующей  весны.  Золотое  лето царствует  над  землёй, и не верит, что скоро ударят калёные ядра, ружейные залпы разорвут золотую тишину, а тысячи солдат и коней растопчут золотое поле.  Природа
безмолвствует, не чует беды, а чёрные вороны слетелись со всего света на кровавый пир.
Казаки смотрят на незваных гостей, гадают, когда грянет гром: - Подтянись, не зевай! –
кричит есаул, торопит скакуна. Казаки озирают окрестности, всё видят, всё замечают.
  - Скоро грянет гроза!  Слышишь, как природа притихла, не шевельнёт листьями дуба! -
говорит молодой казак, ждёт появления русалки. Он забрался высоко, стоит на ветке дуба,  весь внимание и ожидание.  Вот и девушка показалась, спешит к реке, ныряет с разбега, плывёт умело, саженками.  Из леса выбегают французы, стреляют из ружей.
Пули бьют в воду, фонтанами плещут в лицо девушки.  Казаки подхватили беглянку,
накрыли буркой, закрыли её своими телами.  Французы остановились у берега, кричат,
грозят оружием.  Девушка дрожит, как осиновый лист, старается что – то сказать.
   Оказывается: она дочь егеря, охотника пана  Разумовского,  который поставляет на стол пана дичь и птицу, охраняет лес и поля от браконьеров.  Ночью пришли французы, пили
до утра, а утром в  ссоре зарубили отца  саблями. Она пряталась на сеновале, всё видела.
Французы разбрелись грабить усадьбу, она спустилась с сеновала, побежала к реке, но её
заметили, гнались, стреляли. Девушка зарыдала. Молодой казак прижал её голову к груди, шептал: - Не плачь, милая, я не дам тебя в обиду.  Попрошу атамана, чтоб разрешил накрыть тебя полой  бурки.  Отправим тебя  на  Кубань, станешь женой казака! – Девушка
всхлипывала, тесней прижималась к парню.  Казаки окружили молодых, поздравляли.
   Роман выслушал  есаула, спросил молодого казака:
  - Крепко любить будешь, не забудешь в походе? – Молодые опустились на колени, клялись  в вечной  любви.  Полковой батюшка обвенчал, как положено, пожелал счастья.
Приданое невесте собрали всем полком, нагрузили подводу, шутили: - Вернёмся из похода, чтоб сын – казак  под столом ползал. Ушёл обоз на Кубань, увёз молодое счастье.
   Есаул собрал десяток удальцов – пловцов, тихо переплыли реку, набросились на спящих французов. Кинжалы довершили кровавое дело.  На дворе, у плетня, лежало тело егеря.
Вырыли яму, похоронили без гроба, по казачьему обычаю, крест поставили.  Есаул сказал:
- Первая могила в необъявленной войне, а сколько  их будет?  Наше дело правое, мы победим! – Молодой казак остался  неизвестным.
   Французы приплыли на лодке, кричали:
  - Выдайте  убийц  солдат  императора!  Его гнев упадёт громом  на ваши головы. Кара
достанет невинных. За каждого француза – десять казаков под расстрел! – Роман ответил:
  - Мои казаки за реку не ходили, невинных людей не убивали, уходите, пока целы!
Французы уплыли, а на берег вышел гренадёрский полк, в строю каре, с примкнутыми штыками.   Штыки  сверкали на солнце, солдаты кричали « Виват, император!».
На берег выскочила  конная  казачья  батарея, развернули орудия, банниками загнали заряды в орудия, приготовились к бою.  Томительные минуты  нависли над рекой.   
   Полк гренадёр повернулся круто кругом, зашагал к лесу. Батарейцы подцепили передки,
умчались в укрытие.  На реку опустилась   чуткая  тишина.  На нашем берегу квакали лягушки, противоположный берег молчал. Французы выловили всех лягушек.
    Атаман  Роман снял кубанку, перекрестился:
   - Ещё один день подарен миру! Отдыхайте, казаки!  Разъезды усилить, часовым не спать, коням выдать норму овса!  Батарейцы подвесили торбы с овсом, улеглись спать у орудий.  Казаки поднимали головы, вслушивались в тишину, засыпали. Все полки заняли боевые рубежи, спали на бурках возле коновязей.  Скоро грянет бой.
   Задремал сторожевой казак, а французы спустили лодки на воду, бесшумно поплыли.
Первый батальон  французских егерей закрепился на берегу. Казак очнулся, пальнул в воздух, поднял тревогу.  С французской стороны ударили сотни орудий.  Ядра падали в лес, рубили и валили деревья.  Лес запылал  жарким огнём. Батарейцы погнали лошадей,
вышли из   под обстрела, но потеряли убитыми и раненными несколько человек.
  Роман посмотрел на часы, отметил: 11 июня,  10 часов вечера, французы перешли в наступление.  С нами Бог и святая  Троица! - Он увидел, как уходил обоз с имуществом полка, как строились сотни, прятались в засадах.  Он представил, как сапёры  наводят  мосты переправы, как неудержимым потоком ринулись драгуны генерала  Турно, как трещат настилы мостов, вышел из шатра, поднялся в седло.  Его задумка  строилась  против полка полковника, а наступала  армия  Наполеона.  Конвой окружил атамана, увлёк  за собой.  Когда подскакали к редуту и укреплениям полка, увидели, что полк
построен, орудия  заряжены, фитили горят.  В темноте  летней ночи вспыхнули вспышки
орудий конной батареи.  Батарея успела дать три залпа, драгуны  смяли  прислугу, рядами
пошли вперёд.  Из леса  выскочила казацкая лава, врезалась в ряды  драгун.  Они не успели развернуть тяжёлых лошадей, погибали от злого натиска казаков.  Разбойный свист прекратил атаку с флангов, а в лоб ударил полк  Романа. Острые пики сбивали стальные  колпаки, ряды  драгун поредели, расстроились. Разбойный свист, казаки повернули, помчались к редуту.  Азарт погони подхлестнул весь корпус, драгуны  бросились  в погоню.  И вдруг ударил ружейный залп. Только казаки умели бить прицельно с коня.  Падали кони и люди, но драгуны, плотной толпой, неслись  вперёд.
   Горячие кони храпели, ещё усилие и они догонят казаков. Перед передними рядами
открылись стены редута, а казаки пропали. Многие  французы  не услышали  залп  орудий  и ружей, умирали на скаку.  Картечь калечила передние  и задние  ряды.  Орудия
раскалились от огня  выстрелов, удушливый дым накрыл  редут, а батарейцы поливали
стволы  уксусом, потуже забивали  заряд.  Залп, ещё залп, и – тишина!
   Дым рассеялся, с флангов раздался разбойный свист, казачьи лавы обрушились на
противника. Казаки рубили  живых, брали в плен только офицеров, похватали  знамёна,
серебряного орла, полковую казну. Корпус  Турно прекратил своё  существование.
За потерю орла  расстреливают.
  Остатки корпуса  отступили к реке, вперёд пошли  гренадёры  Наполеона.  Стальные  штыки грозили стальным блеском, открытые рты  выдыхали такт шага. Плечо к плечу,
ширенга за ширенгой, непобедимая пехота топтала  русскую  землю.  Впереди строя, танцующим шагом  шёл  полковник.  Шпага в его руке описывала замысловатые  па, острым концом колола русский воздух: - Виват,  император! – крикнул он, солдаты ответили.  Развёрнутые знамёна  помнили славу  Аустерлица, победы над  австрийцами и пруссаками: - Виват, Франция! – ревели лужёные глотки.  В ста шагах впереди полковник
увидел казацкую саблю. Она воткнулась в пыль дороги, грозила бронзовым эфесом.
Из леса, на прекрасном коне, выскочил казак, упал на правое стремя, подхватил саблю,
вздыбил коня на дыбы, выхватил из за спины ружьё, выстрелил, прикрылся конём, поскакал к лесу. Полк остановился, ждал команду полковника, а полковник выронил шпагу, раскинул руки, падал на русскую землю: - Только три шага  успел!- прошептал он.
Солдаты подхватили тело, подняли на руках, шагнули вперёд. Солдат поднял шпагу,
положил на тело полковника. Умирающий полковник смотрел в  чистое, чужое небо,
шептал: - Россию  взглядом не объять, тремя шагами не измерить! – вздохнул, умер.
  Подполковник выбежал вперёд, выкрикнул команду. Полк, как один, грохнул три шага
сапогами, пошёл покорять Россию. Подполковник увидел редут, трупы драгун,  тела лошадей, поднял руку.  Полк остановился.  Осторожный подполковник решил ждать артиллерию. Солдаты расслабились, опустили ружья к ноге, многие сели на землю.
Русский майор увидел замешательство противника, скомандовал своим солдатам:
- Ребята! Вперёд! В штыки их, братцы! – побежал, уверенный, что полк выполнит его команду.  Астраханские егеря, дружной толпой, врезались в ряды  гренадёров, штыком и
прикладом очищали дорогу. С флангов налетела казачья лава, и засверкали острые сабли.
Опытные гренадёры  построились в квадраты, ответили залпом. Белый дым накрыл ряды
пехоты.  Русские отступили, вынесли убитых и раненных. Казачьи полки прикрыли фланги редута. Солдаты хватали жбаны с водой, жадно пили. Раненный майор кричал
команды: - Строиться в ротные  каре! Ружья заряжай!  Солдаты сложили убитых товарищей  в траншею, присыпали землёй: - Вечная вам память! – пел священник.
   Французы развернули артиллерию, ударили залпом. Ядра крошили бруствер редута,
выбивали из строя солдат. Гренадёры пошли вперёд. Русские орудия грохнули картечью.
Чёрный ад накрыл  землю. Егеря ответили залпами в упор, гренадёры  не выдержали, отступили. Роману доложили: - Драгуны заходят в тыл, окружают! – Он прыгнул на коня,
повёл полки в яростную атаку.  Рубились саблями, грудь на грудь и драгуны дрогнули, повернули коней. Страшная картина погони  превратилась в избиение.  Казацкие пики
выбивали  из сёдел рослых драгун и те летели, целовали русскую землю: - Ур - ра!  Хазары! Руби их в сечку! – кричал  Остап Бандура,  пластал драгун от плеча до седла.
   Разбойный свист остановил погоню.  Казаки похватали оброненное оружие, отловили
лошадей, поскакали выручать егерей.  Над редутом поднимался чёрный дым.  Разбитые
орудия молчали.  Солдаты подходили к алтарю, целовали крест и икону Божьей Матери,
становились в строй, умирать  за  родину.  Ночь прошла.  Солнце выкатилось  на небо, равнодушно  смотрело на кучи убитых, не слушало крики раненных, молитвы живых.
    Французы копились на горизонте, готовились к штурму. Роман внушал  майору: - Надо
отступить! Война только начинается, сохраним силы, ударим, погоним врага до границы!
Солдаты шагали широким походным шагом, уверенные, что вернутся назад. Казаки устроили хитрую засаду, вырубили полк егерей на марше, остановили наступление.
О казаках заговорили, называли «страшными кентаврами, не уловимыми мстителями».
  Роман прижёг раскалённым кинжалом рану  на плече, засыпал сухими травами. Горянка
Зейнаб  знает  целебные  травы, проводила мужа – война без слёз.  Два сына остались в
местной конной команде, охраняют границу. Старший сын стал станичным атаманом.
Роман улыбнулся, подумал: только вчера  скакал на хворостине, а сейчас – казак, уважаемый станичниками. Время летит вперёд, не оглядываясь назад, а память, она вечная. Есть, что вспомнить хорошее, значит жил не зря!
  Вот:  выдалась свободная минута, можно зализать раны, подумать, помечтать. Роман
улыбнулся, увидев группу егерей, которые толпились у его палатки. Ординарец глухо гудел: - Ну, куда вы  идёте?  Отдыхает атаман! Сколько ночей не спал, за нас сердцем болел, а вы тревожите! – Солдаты уговаривали казака: - От имени полка пришли,  чтобы поблагодарить атамана, а  ты, как пень на дороге стоишь, не понимаешь! – Роман вышел
к солдатам, поздоровался. Солдаты ответили хором: - Здравия желаем, атаман! Низкий
поклон от Астраханского полка! Прими от нас подарок! – Солдаты развернули холстину,
на руках поднесли атаману дорогую турецкую саблю: - Говорят, что самого султана, взяли
в бою, всем полком решили походному атаману  Кубанского войска  подарить! Ты нас
не оставил на поле брани, вывел от позора и плена, мы за тебя горой встанем! – Есаулы
угостили солдат горилкой, кубанским салом. Солдаты выпили, пошли в полк. Атаманы
рассматривали подарок, хвалили дамасскую  сталь клинка: - Хороша сабелька для парада,
а для боя лучше наших клинков  нет.
   2 – я  Западная  армия  Багратиона отступала на Лиду, Сморгонь,  Свенцаны.  Казачий
корпус  Платова отступал в арьергарде, прикрывал тылы  армии.
Атаман Платов сам прискакал в расположение  кубанских казаков.  Роман встретил, доложил. Платов обнял казака, похвалил: - Князь Багратион доложил  императору Александру о ратной службе казаков, о том, что вы шестью полками на сутки задержали
армию Наполеона. Прими личную благодарность государя, георгиевское знамя, и вот:
георгиевские кресты для войска! – Атаман раскрыл коробку полную крестов. 
   Роман улыбнулся:  - В войске появилась присказка: грудь в крестах или голова в кустах!
Вез шуток, войску нужен отдых,  отремонтировать конный состав, залечить раны, пополнить ряды.  Потери понесли большие, хороним казаков, как неизвестных солдат.
Станичники спросят, а мы ответить не сможем, где и кто захоронен!
Атаман  Платов ответил: - Некогда считать раны.  Черноморское войско передаётся  в армию  Барклая.  Его армия отступает через  Могилёв на  Смоленск.  Французы вклинились  между армиями, не позволяют  соединиться.  Наша задача разведать пути отхода армий, задержать французов на подступах к Смоленску. Армии соединятся, дадут
генеральное сражение.  Солдаты просят боя, ворчат на командиров: - Что, боитесь порвать мундиры о французские  штыки? Суворов призывал наступать, а мы пятимся!
   Платов приколол на грудь атамана  орден  Святого Георгия. Они вышли к построенным полкам, награждали казаков крестами. Казаки целовали  Георгиевское  знамя, становились
в строй.  Атаман отметил: - Настроение в войске боевое, веди, атаман, полки к новым победам!  Донские казаки любят братьев кубанцев!
   Разведка ушла вперёд, отмечала пути полкам. Хорунжий прискакал, доложил Роману:
 - Конный отряд французов  захватил селение и замок, грабят, насилуют женщин, вешают.
Роман раскинул полки подковой, приказал: - В плен не брать! Рубить так, чтоб не один
француз  не ушёл!  Шашки наголо, вперёд,  за  родину!
   Казачья лава сбила разъезды, окружила селение плотным кольцом сверкающих сабель.
    Замок выглядел прекрасно. Французы не успели разграбить мебель и посуду, нагадить
в коридорах и  комнатах, сорвать картины и шторы. Атаманы сидели за круглым столом,
решали, что делать с пленными. В дверях показались два французских генерала. У одного
был сорван погон, второй поддерживал раненную руку. Генералы щёлкнули каблуками
сапог, представились: - Генерал Нейперг, генерал Бортье!  Мы прибыли из Парижа с инспекцией боевых действий  наших войск. Мы не участвуем в боях и не несём никакой  ответственности за действия наших офицеров.  Мы просим вашей снисходительности!
У меня всегда хватало здравого смысла, чтобы быть осмотрительным, а здесь расслаби лись.  Нас уверили, что русских в округе нет, что путь на  Смоленск открыт! –
Атаманы хохотали до слёз, а полковник  2-го  полка  выкрикнул: - Господа генералы
заблудились в Белорусских болотах? Верните генералу  шпагу! Нехай он завоюет  свою свободу в бою. Я вызываю вас, генерал, на равный бой!
   Генерал выбросил клинок шпаги вперёд, целясь в горло казаку.  Казак отклонился, постучал  саблей по клинку противника, проверил крепость руки генерала: - Добрый
дуэлянт, но у нас не дуэль, а смертный бой! – выкрикнул полковник. Он закружил саблю
сверкающим кругом, отбросил шпагу противника вверх  и в сторону, скользящим ударом
срезал с головы  генерала изящный хохолок. Казаки вскочили, кричали: - Руби, Захар,
по темечку, чтоб генерал запомнил и другим заказал: на Русь не ходить, зло не творить!
Следующим выпадом сабля начертила на лбу генерала кровавый крест. Генерал упал на
колени, закрыл руками лицо.  Он сдался на милость победителя.  Полковник поднялся на
носки, чтобы всей яростью тела срубить голову, но сабля плавно опустилась  на  лысый
череп.  Второй генерал всё видел, в своих мемуарах  запишет: - Генерал Бортье сражался,
как лев, своей шпагой вырвал свободу из рук варваров.
  Французский  корпус  Нея, по бездорожью, наступал на  Смоленск. Гренадёры шли походным маршем, пели песни революционной  Франции. Они верили императору, мечтали покорить весь свет.  Из балки показался малый отряд казаков. Они рассыпались по полю, скакали на колонну, стреляли без промаха. Солдаты без команды побежали навстречу  казакам.  Колонна  расстроилась, повозки обоза перегородили дорогу, цеплялись колёсами.  Шум, крик и гам перечеркнул грохот казачьей лавы. Удар был столь внезапный и стремительный, что французы растерялись, побежали. Паника охватила второй полк. Солдаты кричали: - Окружили!  Предали! -  Офицеры кричали: - Стройся
ротами! Заряжай! Целься! Пли!  Падали непобедимые гренадёры от пуль метких стрелков.
   Казаки пропали, как  ночные призраки, усеяли поле телами, угнали фуры с  зельём  и
полковой казной. Маршал Ней приказал построить виновных на краю ямы, махнул рукой.
Залп конвоя оборвал  жизни солдат и офицеров.
   - Вперёд, Франция! Слава императору! - Маршал железной рукой восстановил порядок
в войсках, остановил корпус на трехдневный  отдых.  Русские армии соединились.
   Французские историки оправдают маршала русским бездорожьем, а казаки отметят дату
новыми победами. В корпусе  Дохтурова казаки  несли почтовую службу, охраняли
обозы, несли караульную службу. Драгуны задирали казаков: - Вам бы только прибрать, что плохо лежит, а службы вы не знаете! – Казаки отвечали: - Вы, хвосты ваших лошадей,
повесили на кивера, а кобылы ваши куцие, с голым задом!  Драгуны, ребята здоровые,
лезли с кулаками, но проигрывали в точности удара.
  Атаман  Роман увёл кубанское войско на левый фланг русской армии.  В первых боях  за
город встретились с польскими уланами: - Ребята, руби польских панов! – кричал  Остап
Бандура, на полном скаку схватил двоих  панов, треснул их лбами.
  Юзеф  Понятовский лично руководил польским корпусом.  Фортуна отвернулась от Польши.  Разделённая между Австрией, Пруссией и  Россией она пропала с карт Европы.
Наполеон понимал, что ему нужен плацдарм для вторжения в Россию, а лучшего плацдарма, чем Польша не было, потому он торговался с  Александром 1 за Варшавское
герцогство, пообещав полякам возродить Польшу.  Юзеф  Понятовский поклялся верно служить Наполеону.  Патриоты Польши вступили в польский легион, дрались отчаянно.
35 тыс. армада бросилась на корпус Дохтурова, стараясь отрезать  русскую армию от  стен
Смоленска.  Черноморские казаки встретили их картечью батарей, ружейными залпами.
Тысячи поляков погибли в волчьих ямах, устроенных казаками, тысячи пали под огнём батарей.  Вперёд пошли драгуны  Дохтурова. Могучие кони столкнулись, и полетели чубатые головы польской шляхты. Драгуны работали палашами, как новгородскими
топорами, прорубились к шатру  Понятовского.  Дохтуров держал казаков в резерве, для
погони за бегущими поляками.  Удар шляхты был сокрушительный, но мгновенный.
Польский пан не мог долго рубиться грудь на грудь, ему бы попировать в шинке, помахать саблей над головами холопов, а здесь равный бой.
   Поляки дрогнули и побежали.  Шатёр Понятовского втоптали в землю могучие копыта,
обоз и польских панночек захватили казаки.  Остап Бандура ревел на всё поле:
  - Хлопцы! Руби пана до седла!  Нехай живее Червона  Украина! Смерть польским панам!
Порыв казаков пришлось остановить разбойным свистом.  Казаки вернулись на позицию.
   Наполеон торопил артиллеристов: - Плотным огнём батарей сметём противника от стен Смоленска!  Смоленск – ключ к Москве! Огонь батарея! – 600 орудий громили древние стены русской цитадели.  Смоленск  запылал, русская армия отступила к Москве.
Наполеон  въехал в пылающий город, покинутый жителями, не нашёл богатых магазинов
с фуражом и продовольствием, не встретили его бояре с ключами от города.
  Боевые маршалы вывели императора в поле, окружили плотной толпой. Мюрат крикнул:
  - Это удивительный народ!  Они сжигают свои дома и имущество, уходят в леса. Их можно убить, но не покорить! Нам не удаётся окружить армию, армию спасают казаки
Платова. Они воюют без правил! Не угадаешь, где нанесут удар, и какими силами!
  - Отважный Мюрат засомневался в наших силах?  Но Смоленск наш!  Дорога на Москву
открыта!  Три дня город в руках непобедимых гвардейцев! Потушить пожары! –
Наполеон вошёл  в шатёр, опустился на полковой барабан. Червь сомнения забрался под
серое сукно сюртука.  Наполеон  смахнул треугольную  шляпу, выпил бокал вина.
  - Шептуны остерегали от похода на восток, нацеливали на Англию!  Они предлагали
построить 100 одинаковых кораблей,  переплыть  Ламанш, взять Англию на шпагу.
В подвалах  городов лежит награбленное богатство  Индии, Африки, Китая.  Нет!  Моя
цель – покорить Россию!  Гвардейцы поднимут флаг императора над древним Кремлём,
откроются восточные страны. Восток – дело тонкое – говорят мудрецы, а мы разрубим
Гордеев узел и откроются тайны древнего мира. Бухара и Самарканд раскроют свои дворцы и мавзолеи.  Дорогу на  Индию покажут  хвастливые  халифы…! – Наполеон  задремал на  походном  диване, ноги - на полковом барабане.
   Незаменимый адъютант  Мармон  накрыл походный столик.  Три сухарика, сливки, горсть маслин,  ключевая вода  – завтрак  императора.  Наполеон слышал, что так завтракал  Суворов, а он любил подражать великим  полководцам.  Адъютант наклонился
над императором, встретился с его открытыми глазами. Наполеон спросил: - Что за шум с южной стороны? – Мармон ответил: - Казаки налетели лавой, вырубили два полка! Мюрат
повёл свою конницу в погоню, попал под картечь. С остальных сторон наблюдается тишина!  Мой император! Прошу завтракать! –

Часть 3
Глава 1
Гроза  1812 года
   
   Шёл грозный 1812 год.  Враг, без объявления войны  вторгся на территорию России.
Наполеон нарушил условия мира, перешёл реку  Неман, повёл свои полчища в пределы
нашего отечества.   Началась Великая  Отечественная  война.
   Император  Александр зачитал Государственному совету знаменательный манифест:
 
 - Неприятель  вступил в пределы наши и продолжает нести оружие в глубь нашей  земли.
Враг надеется силою  потрясти спокойствие великой державы.  Мы призываем на помощь
Бога, направляем войска наши, горящие мужеством, кипящие отвагой.
  Да найдёт Наполеон, на каждом  шагу народные силы, верных сынов России, которые поразят его всеми средствами, не веря его лукавствам и обманам.
  Да встретит он в каждом русском – Пожарского, в каждом гражданине – Минина.
  Благородное дворянское сословие!  Ты во все времена  спасало отечество!
  Святейший синод  и  духовенство!  Вы вели  молитвами дружины на поле брани, призывали благодать  на  главу  России.
   Народ  русский!  Великое потомство храбрых славян!  Ты  неоднократно сокрушал зубы
кровожадных львов и тигров, жадных гиен.
   Встанем, как один с крестом в сердце, с оружием в руках, и никакие силы вас не  одолеют!  С нами Бог и  Святая  Троица!

   Наполеон штурмовал  Смоленск,  Москва встречала любимого монарха  за  Дорогоми - ловской  заставой, на Большой Смоленской дороге. Государь прибыл из Вильны.
Ровно в полночь государь прибыл на  Поклонную гору.  Старый деревенский священник
встретил его с крестом и молитвой. Александр вышел из коляски, поцеловал крест, посмотрел на Москву: - Молись, святой отец! Тяжелое  время настало! – сказал он.
Народ встречал государя.  Кремль был  набит народом.  Народ  кричал, увидев царя:
   - Отец наш, православный царь! Живи на радость нам, грешным!
   -Веди нас на супостата! Мы готовы пролить кровь за тебя, за веру и Россию!
  - Ты наша надежда! Дай нам умереть за тебя!
В дверях собора встретил государя  преосвященный  Августин со святым крестом и словами: - Царю! Господь с тобою! Он гласом своим повелит буре, и станет тишина, и
умолкнут воды потопные! С нами Бог!  Разумейте языцы и покоряйтеся, яко с нами Бог!
Народ плакал, увидев слёзы на глазах  царя.
   Государственный секретарь Шишков зачитал народу манифест об объявлении войны
России с Францией.  Народ кричал ура, слава! Восторженные крики слышала вся  Москва.
   Граф Ростопчин, московский губернатор, громогласно выкрикнул:
 - Господа!  Народ русский! Государь повелел  составить нам ополчение!
Вынесли подписные листы, мужчины всех званий и сословий  жертвовали свои  деньги, имущество,  записывались в ратники.
Москва выставила 80 тыс. воинов, избрали начальником ополчения князя  Михаила  Илларионовича  Кутузова.  Александр не любил  старого полководца, но был вынужден
подчиниться воле народа.  Русское купечество пожертвовало  миллионы. Купцы кричали:
  - Государь! Мы  готовы жертвовать тебе свою жизнь и имущество!
Княжеские  фамилии обязались выставить полки  из своих подданных, одеть, вооружить и встать во главе полков.  Наполеон не знал русского  народа.
  Наполеон  штурмовал  Смоленск. Он старался перехватить дорогу на  Москву, окружить
русские  армии под  Смоленском, огнём батарей уничтожить армию и город. Барклай приказал отступление. Солдаты роптали, обвинили командующего в измене. Русские остановились, сожгли мост через  Днепр, приготовились к  сражению.  С неприятельской
стороны началась страшная  канонада.  Смертоносные  гранаты и ядра  подожгли город.
Церкви, дома - всё пылало страшным пламенем.  От густого порохового дыма днём было,
как ночью, земля содрогалась от пушечных залпов.  Барклай де Толли вывел войска из города.  Смоленск пал.  Русские  отступали к  Москве.  Французы наладили переправы,
вошли в город. Наполеон ожидал найти в городе богатые  магазины с продовольствием, а
нашёл догорающие развалины. Жители подожгли дома, ушли из города.
   Гордый победитель ехал по улицам догорающего города, мрачно думал:
  - Варвары! Они сжигают имущество, но не покоряются воле победителя! Загадочный народ, неведомая страна! Рабами, в цепях,  они  почувствуют власть  повелителя! - Голодные солдаты разворовывали конину, жарили на углях пожара. Кавалерия страдала от недостатка фуража, не находила сухой былинки в поле. Выжженная  равнина лежала под  пеплом.
Голодные солдаты разбрелись по окрестностям, врывались в церкви, срывали святые иконы, расхищали церковную утварь.  «Великая нация»  развращалась в грабежах.
Нашествие Наполеона  превратилось в нашествие Батыя.
   Русский народ объявил священную войну захватчикам. Отряды фуражиров пропадали
на дорогах, их уничтожали  деревенские  мужики. Появились конные и пешие отряды
из крестьян, где были женщины и дети, дряхлые старики. Днём они прятались в лесах, ночью выходили на дорогу, встречали супостата рогатиной, как медведя  и косами.
   Наполеон утешил своих солдат  приказом: - Взятие  Смоленска решило участь  Москвы. В Москве ждут нас тёплые квартиры, сытный стол и золото. Три дня Москва будет вашей!
Вперёд, победители Европы! Водрузим знамя победы  над  златоглавой Москвой!-
   Копию приказа  захватили казаки, зачитали на  «Круге».  Атаман Роман сказал:
  - Братья казаки!  Безжалостный враг попирает грязным сапогом русские равнины. Горят города и сёла,  растоптаны  луга и поля, помутнели чистые воды рек и озёр. Наш долг перед родиной – бить врага днём и ночью, не давать покоя на русской земле! Клянёмся! –
Казаки подтягивали подпруги, взлетали в сёдла, уходили скрадывать противника.
  Усталый батальон гренадёр расположился на привале. Составили ружья в «козлы», разожгли костры, улеглись отдыхать.  Из леса вышел казачий полк, развернулся подковой,
разбойный свист бросил лаву вперёд.  Громовое ура, даёшь, оглушило усталых солдат. Одиночными  выстрелами не остановишь казацких коней. Разящие сабли достали одиноко бегущих, остальные подняли руки.  Командир батальона, усатый майор, размазал грязные слёзы, вручил атаману шпагу: - Эта шпага видела много побед на полях Европы. Русские
дороги  измотали солдат, привели к позорному плену. Отдаю батальон в руки победителя.
   Атаман  Захар повертел шпагу в руках, усмехнулся: - Таким «пером» расписываться на дуэли, а Россию не покорить!  В дворянских собраниях, на балах, будешь щеголять перед
уездными дамами, хвастаться победами! Казаки принимают  капитуляцию! –
   Батальон гренадёр шагал  на юг от Смоленской дороги и растворился в городах и сёлах.
Французская  горячая  кровь  отогрела не одну  вековуху, продолжила  русский род.
Казаки считали французские полки, сбивались со счёта.  За  Наполеоном  шла  Европа.
С Кубани  пришли 5 полков резерва, привезли приветы от станичников, подарки от родных.  Не скудеет Кубань  казаками!
  Отдохнули казаки с дороги, встали в строй полков, замерли кони и люди, услышав команду:  Смирно!  Атаман Роман принимал полки. Полковник докладывал:
  - Полк Тихорецкого района прибыл в ваше распоряжение!   501 сабля, двести лошадей в обозе, сто подвод с фуражом и продовольствием. 100 казаков  ездовые! – Молодцевато отсалютовал  саблей, замер.  Атаману понравился бравый казак, он крикнул:
  - Любо атаману!  Любо братьям – казакам!
Полк крикнул так весело, как будь – то  не было тыс. километров пути.  Кони – строевые,
казаки, как на подбор, румяные, весёлые.  Слава казачьему краю!
Обскакал атаман полки, вот и последний, сборный полк горцев. Полковник выхватил кривую, турецкую  саблю, отсалютовал:
  - Майкопский полк адыгейцев и черкесов прибыл на фронт, бить Наполеона! – И такая
удаль светилась в глазах  черкеса,  что Роман обнял  атамана. Горцы кричали Хох  и Ура, горячили  лошадей, стреляли из ружей. Что поделаешь? Древний обычай!
   Атаманы задумали: силами всех полков, перерезать  Смоленскую дорогу, остановить
движение  наступающей армады.  Разведка донесла: - Артиллерийский обоз французов
растянулся на 10 километров.  Охрана обоза – полк драгун!
Выбрали широкую равнину между холмами, каждый полк знал свою задачу.  5 тыс. казаков, как на прогулку, выплеснулись  от холмов, рысью тронулись к обозу.  Французы
заметили, но опоздали.  Казачья лава налетела, как степной ураган, смела обслугу и драгун, захватила орудия и зарядные  ящики, поскакали за холмы.  Дорога опустела на многие часы. Только перевёрнутые фуры, трупы лошадей и людей на дороге.
   Маршал  Ней грозил генералу:
  - Без боя потеряли 40 орудий!  Позор на всю  Европу! Берите польскую кавалерию, скачите, отбейте пушки! Позор смывается кровью! –
Юзеф Понятовский сказал офицерам полка:
   -  Панове! Берегите себя, вы цвет шляхты королевства! Нас ждут великие дела в России!
  Крылатые  уланы  горячили коней, летели над полем, крылья за плечами трепетали.
Обскакали поля и луга, пушек не нашли, повернули к лагерю.  От дальнего холма показался казак, грозил одинокой саблей. У многих панов взыграла кровь, они поскакали на казака. Королевские кони закусили удела, храпели гимном погони. Полк не выдержал,
погнался за  передними. Строй распался  на отдельные отряды, каждый гордился конём.
Не заметили ляхи, что от холмов выплеснулась  казачья лава, догнала задних улан, и полетели чубатые  головы. Надломились крылья стервятников, накрыли широкое поле.
Французский генерал пригнулся к гриве коня, молил своего бога: - Спаси от клинка казака!  Внесу посильный вклад в Собор Парижской Богоматери!   Спаси и сохрани! - 
   Казаки спрятали пушки в зарослях реки Яуза, тренировали расчёты. Ночью выдвинули
орудия на выстрел по переправе. С пологого холма дорога просматривалась на многие километры, а по дороге шагали солдаты  Наполеона, корпус за корпусом. Слышалась музыка флейт, дробь барабанов. У переправы скопились пехота и кавалерия, обозы и отдельные фуры.  Маркитанты и дамы обслуживали гвардейцев.
   И вдруг, в мелодию праздника, упали гранаты и ядра, заряды картечи.  40 орудий громили вражескую переправу. Паника толкнула солдат в воду, конные драгуны топили
людей и лошадей.  Дорога опустела. Марширующие части рассыпались, бежали к холмам,
не узнавали братьев по оружию. Гренадёр отталкивал  с пути  улана, улан стаскивал с коня гусара, армия теряла боевой дух. Наполеон приказал взять батарею.
   Александр 1 внял общему мнению, что в час  народной опасности  войсками командует
«немец», назначил  князя  Кутузова главнокомандующим, любимого солдатами.
  - Избирая  вас  для сего важного дела, я прошу Всемогущего Бога, да благословит  Он
деяния ваши к славе  русского оружия и  оправдаются тем счастливые надежды, которые
отечество на вас  возлагает!  Идите спасать Россию! – сказал государь.
   Кутузов выехал в  действующую армию. Пароконная татарская кибитка остановилась на
Бородинском поле. С небольшого холма  полководец осматривал местность: - Здесь мы
скажем солдатам: Ни шагу назад!  Позади  Москва! – сказал он адъютанту. Старик - кучер, отставной солдат, подтвердил: - Пора остановить Наполеона, больно широко шагает! -
  Полки встретили Кутузова, как народного  вождя, громкими криками: Ура! С нами Бог!
Князь  Багратион вызвал атамана  Платова: - Генерал! – сказал он – Мои солдаты  три недели ведут бои с превосходящими силами противника. Надо остановить врага! Кто выиграл время, тот выиграл всё!  Донские казаки прикроют наше отступление! –
  Атаман объехал вокруг селения  Миро, выбрал место для казачьего « вентеря».
Конные  батареи окопались на склоне холма, поставили орудия на прямую наводку, замаскировались.  Неширокую равнину ограничивали справа - лес, слева - болото. Казачьи
сотни напали на колонну неприятеля, ружейным огнём жалили, как осы, ряды солдат.
Французы сплотили ряды, скорым шагом, полк за полком, преодолели узкое место дороги.
  Корпус вырвался на оперативный простор, плотными рядами пошли вперёд. Барабаны отбивали такт  шага. Батареи ударили ядрами и картечью в плотные ряды неприятеля.
Ряды смешались, солдаты без команды полили в белый свет. Поле накрыли  клубы порохового дыма. Запылали  походные кибитки, взорвались зарядные ящики. Чёрный ад
накрыл корпус плотным покрывалом смерти.  Из леса неудержимой лавой вырвались донские казаки. Первый удар - пиками, второй - саблями. Кони били солдат копытами, втаптывали в землю.  Донской казак разил врага пикой и саблей, кричал на всё поле:
  - Братцы! Круши их головы, как пустые тыквы!  Гуляй  Тихий Дон! – Свинцовая пуля ударила в грудь героя, оборвала крик. Второй казак подхватил друга, метнул пику в солдата с ружьём. Третий  казак вырвал орла из рук гренадёра, рубанул по киверу с орлом. Солдаты  окружили казака, штыками выбили из седла. Упал казак на окровавленную землю, накрыл своим телом вражеского орла.  Налетели казаки со всех сторон, изрубили солдат, подняли казака с орлом, ускакали к лесу.
   Конные батареи подцепили передки, галопом запылили по дороге.  Там они займут новые позиции, встретят врага картечью.  Платов писал  Багратиону:
  - Битва у Миро длилась более часа. Корпус  Турно перестал существовать, мало, кто в живых остался. Победа славная! Слава Тихому Дону!  Казаки, как былинные  витязи бросались на врага, и победили сильнейшего противника. Армия  Наполеона остановлена!
  Багратион писал императору:
 - 2-я  Западная армия оторвалась от превосходящего противника, соединилась с 1-ой
Западной армией. Желаю отметить  атамана Платова с казаками. Собрав храбрость и мужество в кулак, они разбили  французский корпус, прикрыли наше отступление!
Простые солдаты творят чудеса за веру, царя и отечество! Государь! Мы победим! –
   Александр 1 послал  генерал – адъютанта в  действующую армию:
  - Наградите  героев крестами!  Георгиевские знамёна – отличившимся полкам!  Атаману
Платову – золотое оружие и звание графа Российской  Империи!  Солдатам - серебряные рубли с двуглавым орлом и профилем императора!
Адъютант, «немец» удивлялся огромным обозам, толпам беженцев: - Русь  стронулась,  и нет  такой силы, чтобы  остановить народ! –
    600  тыс. армия таяла на глазах.  Наполеону пришлось оставлять сильные гарнизоны  в
городах и сёлах.  Партизаны действовали самостоятельно, без правил ведения войны.
Обозы с  оружием и продовольствием охраняли особые батальоны, готовые грабить и убивать. На их пути горели  деревянные мосты через реки, обозы застревали у переправ, попадали в руки партизан. Наполеон приказал взять батарею!
Адъютанты,  вывели императора из  под обстрела батарей. Он стоял на холме, в сером сюртуке, в знаменитой треугольной  шляпе,  в подзорную трубу наблюдал за панорамой  боя.  Драгуны разделились на три полка, нацелили удар на фланги казаков.  Орудия изрыгнули последний залп.  Казаки подорвали орудия и зарядные ящики, вскочили на коней, ускакали  за холмы. Было видно, как драгуны развернулись, нахлёстывая лошадей,
помчались на ближайший холм. В тыл им  мчалась казачья лава. Наполеон выругался,
закричал: - Поворачивай фронт!  Противник зашёл с тыла! – Маршалы и генералы кричали, трубачи трубили тревогу, но за дальностью расстояния их не слышали и погибали на глазах императора.  Казаки сбивали рослых драгун, подхватывали их оружие,
ловили лошадей, уносились на юг. Наполеон махнул рукой.  Корпус  Мюрата возглавил колонну наступающей армии.  Обочины дороги были усыпаны телами солдат и лошадей.
   На переправе дымился хаос разрушения.  Перевёрнутые фуры и орудия, трупы людей и лошадей.  Но больше всего  Наполеона поразил вид голой женщины с вырванным животом. Их было много убитых женщин.  Заряд  картечи разорвался над повозками, нашёл полуголых  мужчин и  голых  женщин: - Жрицы любви  погибли на своём посту! –
подумал император, приказал убрать  трупы.  Он ехал впереди генералов, сумрачный и недоступный, повелитель и диктатор, император  Европы.
   Он не думал о количестве погибших, о горе родных  на родине, он думал о  штурме Москвы: - Тремя колоннами штурмуем московские заставы, штыками и прикладами очищаем улицы столицы, водружаем знамя  над  Кремлём.  Первому – орден Почётного легиона, дворянское  звание,  земли на  Украине! Гром победы оправдает все потери в этой  войне.  Два исполина столкнутся  на поле. «Коллос на глиняных ногах» рассыпется  в прах.  Все газеты  Европы  и Америки  прославят великую победу.  Триумф императора
прославят столицы  покорённых  государств.  Моя  слава затмит славу побед великих полководцев. Праздник триумфа продлится три года.  Народы преклонят колени…
Когда я хочу чего - нибудь  невозможного, я хочу этого ещё сильней и яростней,
невозможное подхлёстывает меня!  Гром победы  раздавайся…
   Черноморские казаки, за три дневных перехода,  вышли к  деревне Бородино, встали в
15 км. на Старой  Смоленской дороге.  Атаман  Роман послал доклад  на имя  Барклая  де
Толли, отметил: - Черноморские казаки в двух засадах уничтожили два корпуса противника,  захватили и уничтожили 40 орудий, взяли в плен два батальона с офицерами.
Казаки сражались мужественно и умело.  Наши потери незначительные! –
Этот документ попал в руки Кутузова.  Он прочитал, подумал, подписал: - Наградить! –
Позвал ординарца: - Скачи к казакам, скажи атаману: левый фланг в руках казаков.  До боя они мой  конный  резерв, а там, как Бог даст!  Атаман опытный, поймёт! –
  Ординарец прискакал в расположение казаков, увидел страшную картину.  Горцы высыпали головы к ногам атамана, требовали награды.  Атаман отвернулся, пошёл к своему шатру, горцы за ним.  Что говорил  Роман, осталось тайной, но горцы выбежали из шатра, побросали головы в мешки, понесли хоронить. Майкопский полк, в полном составе, стоял, смотрел, как кунаки  хоронят добычу.  Полковник лично наказал виновных: - Мы пришли удивить Европу своей отвагой, а не зверством! – сказал он.
   Русская  армия  встала  на  Бородинском  поле.  Поставили батареи  Раевского, флеши
Багратиона.  600 орудий смотрели  за речку  Колочу, в сторону наступающего противника.
4 сентября показался  авангард  французской армии. Французы сходу бросились в реку,
но были отбиты казаками Платова.  Французы отступили.  Корпус донских казаков, 23 тыс. сабель, стоял на правом фланге, на Новой  Смоленской дороге. Казачьи полки перекрыли дороги до р. Москва.  Кутузов осмотрел позиции корпуса, сказал:
  - Славному Донскому войску поставлена задача: разбить кавалерию противника, не допустить окружения  с севера! Я уповаю на тебя, атаман! -  Платов и атаманы крикнули, как один: - С нами Бог! Мы победим!
Кутузов  объезжал позиции полков, говорил солдатам: - Братцы!  Теперь ни шагу назад!
Позади  Москва и  Россия!  Спасём  Родину! –
Солдаты кричали: -  Ура!  Рады  стараться!-
  Кутузов подъехал  к священникам. Посреди поля, в дорогом киоте находилась чудот ворная икона  Смоленской  Божьей  Матери.  Священники безостановочно  служили молебны.   Престарелый вождь  опустился на колени  перед святой иконой:
   - Святая Мать!  Накрой своим покрывалом русское воинство, помоги сразить супостата!  Постоим  за царя, за Русь, за Веру православную! – По лицу старца струились слёзы.  Корпусные и резервные  генералы  истово молились:
  - Господа!  Сохраняйте резервы! У кого  целы резервы – тот не побеждён!  Наступать
колоннами,  действовать штыками! Вспомним слова Суворова: - Пуля – дурра, а штык –молодец!  Не спешите на тот свет, там ничего нет!  Скажите солдатам: за  нами  Москва…
   Над русским лагерем царила торжественная тишина.  Солдаты молились, готовясь умереть  за родную  землю, укладывались отдыхать.  Ружьё у правого бока: встал и готов к бою. Только часовые шагали, охраняли сон  батальонов.
   Во  французском лагере до самого утра звучала музыка, песни и крики, звон стаканов.
Французы пили за предстоящую победу. Они верили в победу под  Бородино.
   Наступило утро,  и огневое солнце величаво выплыло  из  за  горизонта, и осветило поле.
Полк  черноморских казаков выдвинулся вперёд, на разведку.  За речкой стояли  полки
князя  Понятовского.  Казаки шутили: - Польские паны торопятся на кровавый пир!
Напоим пана  русской водицей! Ура! Вперёд! -
   Казаки бросились в реку, ударили пиками и саблями, вырвались к коновязям, рубили
привязь, погнали коней к переправе. Паника охватила польский лагерь. Князь хлестал
хлыстом  адъютантов: - Псся  кровь!  Остановите безумцев! – кричал он.
Разбойный казачий свист был ему ответом.
  - Смотрите, ведь это  аустерлицкое солнце!..
Солдаты! Поступайте так, как вы поступали под  Эллау, под Фридландом и Смоленском!
Позднейшее  потомство будет прославлять ваши подвиги. О каждом из вас сложат легенды: он был в знаменитом сражении  у стен  Москвы!- кричал  Наполеон.
Эти слова записали, громко читали, как воззвание,  перед каждым полком.
Солдаты строились в колонны, кричали: - Виват император!  Виват Франция!
Ночной хмель бродил в отчаянных головах, они были готовы умереть  за императора.
  В русском лагере  звучали команды: - Орудия  зарядить!  Стрелять беглым! Прицел – 0.
Солдат забил заряд потуже, перекрестился: - Поработаем, братцы во имя  веры, царя  и Отечества!  Родина  нас  не  забудет!-
Колонны  солдат  стояли  за батареями, переговаривались: - Держись, Иван, мы прикроем!
Иван отвечал: - Я надеюсь на вас, как на  Господа  Бога!  Не подведите…

                Глава 2

Бородино

   Наполеон выпил золотой бокал вина, бросил под ноги: - Бог направил  мою руку! Гений
великих полководцев осветит славой это поле. Народы запомнят наш подвиг! -
Он  махнул рукой.  Сотни орудий выстрелили  залпом, колонны солдат пошли вперёд.
Бородинское сражение  началось.
600 русских  орудий изрыгнули дым и пламя, а по батарее хлестнул град картечи:
   -Заряжай! Прицел постоянный! Огонь! – кричал раненный офицер. К нему подскочили, чтобы перевязать, он вырвался, закричал: - Посторонним освободить батарею! Батарея, Огонь! – шатнулся, но устоял. Перегнулся через бруствер, закричал: - Егоров! Вот они! –
Егоров довернул орудия: - Огонь картечью! – упал на станину.  Осколки гранаты распороли грудь, оторвали руку. Над бруствером показались головы французских солдат.
Заряжающий ударил банником одного другого, упал проткнутый многими штыками.
Ещё усилие и батарею  захватят французы. Русский полк ворвался  на батарею. Солдаты
работали штыками, били прикладами, подали от пуль и картечи. Полк преследовал французов.  Колонна полка врезалась в свежий полк французских  гренадёр и пропала.
Солдаты перемешались, кололи штыками, душили руками, рвали зубами. Толпа так сжалась, что мёртвые не могли упасть, освободить дорогу. Налетел полк кирасир. Лошади сбивали с ног своих и чужих, топтали копытами мягкие тела.  Французы захватили батарею.  Генерал Раевский повёл солдат на штурм своей батареи: - Орлы! За мной! – Три
пули впились в генеральский мундир, но он шагал впереди полка, уверенный в победе.
   Батарею отбили, пушки изрыгали огонь, ядовитый, белый дым стлался над землёй.  Из
белого дыма появились оскаленные головы лошадей. Ружейные залпы сбили их под ноги
солдат.  Раевский крикнул: - Очистить батарею!- и  полетели за бруствер тела убитых и
раненых.  Русский солдат стонал: - Ногу отстегнуло, но я ещё живой! Братцы…
Упал на гору трупов, замолчал. Невиданный бой развернулся по всему  фронту. Здесь бился  Восток со всем Западом;  здесь бился  Наполеон  за власть над  Европой.
    С высокого кургана следил за сражением  князь  Кутузов.  К нему являлись с докладом и донесением курьеры  и адъютанты, он отправлял их назад: - Скажи генералу: У  князя
Багратиона кипит настоящий бой, но он не просит помощи, а бьёт врага штыком,  пулей  и прикладом! – Увидел, как  Багратион повёл полки в штыковую атаку.  Клубы дыма закрыли панораму боя.  Прискакал гонец, выкрикнул:
 - Ваша светлость! Князь Багратион ранен! – и заплакал.
 - Господи! Куда ранили? – выкрикнул главнокомандующий.
 - В ногу, ваша светлость.
 - Скажи моим именем генералу  Дохтурову! Ему командовать укреплениями Багратиона!
Гонец ускакал выполнять приказ.
  На левом фланге, единым квадратом, стояло  московское ополчение. Стрелецкие бердыши, рогатины, топоры на длинных топорищах, старинные  фузеи и мушкеты, было их оружием.  Старые кольчуги, шлемы, щиты, мечи на перевязи, красные копья.
  Одно ядро ударило в землю, подкатилось под ноги первого ряда.  Ополченец схватил его руками,  отбросил в сторону: - Горячий, однако! – сказал он,  подул на обожжённые руки. Ядро взорвалось, обдало людей осколками и  ядом сгоревшего пороха. Три – четыре война
упали, ряд сплотился.  Впереди показалась  французская  кавалерия. Корпус Мюрата прорвал оборону, мчался на резервы князя  Кутузова. Воевода полка крикнул команду:
  - Первые ряды - на колено!  Целься в грудь лошади! Третий ряд целься в грудь врагу!
Остальные - встречают топорами, бердышами и рогатинами! С нами Бог! – упал от меткой
пули.  80 тыс.  ратников выполнили команду воеводы,  встали стеной.
  Драгуны торопили лошадей, рубили палашами, орали «Виват император», но наткнулись
на плотные ряды копий. Лошади вздыбились, не шли на копья, а русские мужики заорали,
и пошли крушить топорами, бердышами и рогатинами. Падали лошади и люди, катились головы с застёгнутыми киверами. Корпус Мюрата утонул в сплошной волне московских
мужиков. Корпус таял, как ком снега под солнцем. Над полем раздался разбойный свист
черноморских казаков. Они врубились в ряды французов, погнали их за линию фронта.
  Атаман Роман остановил коня,  вытер окровавленную саблю о гриву:
 - Отойдите от места боя  на свежую траву, помните, что мы - резерв  князя! - крикнул он.
Воеводы окружили атамана, спрашивали:
 - Как там наши, стоят?
Атаман ответил: - Многие генералы пали, но войска стоят крепко, не уступают врагам и пяди русской  земли.  Главное – сохранить резервы!
   Князь Понятовский  решил пройти рейдом по тылам русской армии. Корпус смял заставы, и пошёл рядом со Старой  Смоленской дорогой. По дороге двигались обозы, подвозили ядра и заряды, продовольствие  и фураж; увозили раненных и убитых.
Поляков заметили.  Казаки остановили обозы, поставили подводы преградой на пути корпуса. Уланы шли плотной массой, ещё сотня метров и полетят головы «москалей».
Но ударили  батареи картечью, прогремели ружейные залпы, конная  масса как бы споткнулась на непреодолимой черте. Падали княжеские кони, падали удалые уланы, кровавое  месиво покрыло поле.  Со стороны  Москвы надвигался грохот тысяч копыт.
Это резерв  ставки – боевые гусары, вырвались на поле брани. Как красиво рубились, как
красиво умирали лихие гвардейцы!  Князь Понятовский прискакал в укреплённый лагерь,
бросил дорогую саблю на землю: - Фортуна отвернулась от Польши! – крикнул он.
   Атаман Платов с казаками наблюдал с высоты кургана за громом побоища. Он крикнул
казакам: - Погуляем по тылам противника, отвлечём  Наполеона от решения главной задачи! Зададим им звону!
Казаки форсировали речку, глубоким охватом охватили  французские войска, повернули
широким фронтом, ударили внезапно,  пиками. Запылали шатры и палатки, переворачи - вались подводы и фуры, паника охватила левый фланг французов. Толпы  людей бежали, кричали: - Казаки! Казаки! Спасите наши души! – Наполеон остановил канонаду, приказал  маршалу  Жюно   выяснить  обстановку. Корпус вернулся, доложили:
  - Казаки вырубили вспомогательные войска, ограбили маркитантов, взорвали фуры с порохом, утащили девиц мадам  Мер! – Наполеон улыбнулся:
  - Перерыв в мелодию батарей, в симфонию залпов, внесли донские казаки! Жалко, что
в моём войске нет таких молодцов!  Он махнул рукой. Канонада возобновилась, но с большими перерывами.  Французы растратили главные запасы снарядов.
  Крики командиров подняли усталых солдат, построили, погнали в атаку. Солдаты не
чувствовали ни рук, ни ног, шагали в  кровавом тумане, в зловонии пороховых газов.
  Русские батареи ударили залпами, но гром их ослабел.  Многие орудия не выдержали
темпа стрельбы, их разорвало в клочья. Изувеченная обслуга ползала у орудий, просили друг друга: - Брат! Пожалей мою душу, отпусти на волю!  Добей…
  Над левым крылом нашей армии висело густое облако дыма. Дым смешался с парами крови, затмил солнце.  В центре пылало  Бородино.  Над  правым флангом светило яркое солнце. Земля пропиталась кровью, почернела.  Более ста тысяч трупов покрыли  поле.
Солнце склонилось к закату. Колонны наступающих французов встретили русские солдаты. Бились из последних сил, но не отступили, не дрогнули. 
   Маршалы   просили Наполеона: - Император! Пора вводить в дело старую гвардию!
Русские побегут от натиска гвардейцев! – Наполеон отворачивался, молчал.  Маршалу Дюроку  не сказал, а прошипел: - Мы далеко зашли!  От Москвы до Парижа тыс. вёрст.
Коммуникации растянуты, и я боюсь…  Гони всех, кто приползёт с просьбой о помощи!
Французский солдат не уступит в  храбрости русскому мужику.  Русские сражаются до
последней капли крови.  Кто защитит императора на диких просторах  России? Прикажи
собрать всех легко раненных, поставить в строй, и вперёд! Служба  Франции –  есть
жертва солдат,  даже  свои  жизни,  на поле  брани!  Иди, выполняй!-
   Маршал  Дюрок лично повёл полк раненых умирать.  Барклай де  Толли увидел  толпу
перебинтованных французов, крикнул: - Вперёд, ребята!  Наполеон истратил резервы! В штыки их, братцы! – на коне поскакал вперёд.  Полк  ярославских егерей, штыками, столкнули увечных в реку,  по мосту из трупов пошли  на ставку  Наполеона:
  - Вот он – коротышка! – кричал могучий Ярославец, орудовал штыком, как вилами на сенокосе: – Круши их, братцы!  Наполеона поймаем – конец войне! -  Далеко пробились егеря, не думали отступать.  Их окружили, залпами уложили на землю.
  Наполеон повернулся к толпе генералов: - Я не встречал солдата храбрей русских.
Крепостной мужик, не ведающий свободы, идёт умирать за  родину!  Великая нация!
Возьмём  Москву, научим дикие народы европейской культуре! – крикнул он. Маршалы и генералы хохотали, шутили: - Создадим резервации, узнают, кто – раб, а кто - господин!-
   Шальное ядро описало кривую дугу, ударило в землю, подкатилось к ногам императора.
Наполеон оттолкнул ядро, как футбольный мяч, вошёл в шатёр, наклонился над картами.
  -Сражение приняло затяжной характер.  Перелома в битве не наблюдается.  Где застряли
армии  на марше?  Прусский король обязался  сформировать  экспедиционный корпус,
выступить на  Москву.  Где обозы со снарядами, фуражом и продовольствием? – крикнул он начальнику штаба.  Тот покраснел, как мальчишка, хотел сказать, что он не отвечает  за снабжение, но промолчал, подумал, ответил: - Партизаны, мой император!  Партизаны
Давыдова перерезали коммуникации, отбивают обозы, треплют регулярные части, и пропадают  в лесах. Крестьяне выходят на дорогу, вилами и косами убивают охрану.
Войну Франции объявил весь русский народ.  Битва императоров превратилась в битву народов! – сказал и испугался сказанных слов.
  Наполеон подумал: - Шептуны  шептали, отговаривали от похода на  Восток, но ход истории не остановить. Рубикон перешли, надо побеждать!-
   Солнце  закатилось за горизонт, отбросило на землю багровые лучи, будь - то напиталось кровью. Луна, бледная, как лицо смерти, осветила выжженную землю, вокруг
взорванных зарядных ящиков, тысячи убитых в лужах  крови. Крики командиров, вопли
боли и отчаянья на десяти  разных языках смешались с пальбою орудий и барабанным боем. Стойкость русских солдат остановила  бешеные порывы  врага; пронзаемые  штыками, поражаемые  картечью, они устлали телами русское поле.
Чугун и железо отказалось служить мести людей; ядра разрывались в стволах орудий.
Французская канонада стихала, и замолчала до утра.  Замолчали барабаны, замолчали командиры. По полю бродили  французские солдаты, рылись в ранцах убитых, искали кусок хлеба.  Непобедимая армия уснула на телах убитых.
   Русская армия, по четыре повозки в ряд, уходила по  Смоленской дороге.  Казаки Платова  и атамана  Романа  прикрывали отход. На повозках стонали раненые, шутили:
  - Битва была такая, что у самого  чёрта копыта по колено в крови, но мы стояли и не
сдвинулись с места.  Слава русскому солдату!
                Глава 3
Пожар  Москвы

   Граф Ростопчин, генерал – губернатор, успокаивал москвичей, выпускал оригинальные
афишки: - Побойчее их были: шведы, поляки, татары, монголы, но  москвичи их били,  и
французов побьём.  Придёт Наполеон – тут ему  и сгинуть! Кругом  Москвы курганы, а под курганами их кости.  Найдём  место и для  Наполеона!  Верю:  и этой силе быть в могиле! Потому, что  Москва,  это  не город, а царство! Каждый мужик на  Москву креститься, о  Москве мечтает.  Враги ещё далеко, а близко не  допустим!
   Но  Москва пустела.  Аристократы, купцы  и  богатые мещане вывозили своё  богатство
барками по реке Москве и дальше  на  Волгу. Навивали обозы  зерном, скобяными и кожевенными товарами, но видели: богатство московское возами не увезёшь.  Оставляли
надёжных дворовых людей, приказывали: - Войдут французы в город, пускай красного
петуха.  Пускай всё горит  сизым пламенем, но врагу не достаётся!  Отольются  вору  наши  слёзы,  а  от голода и холода сами заплачут!-
   Преосвященный  Августин, архиепископ   Московский,  готовился  идти крестным ходом  на три горы, для  благословения  войска и народа  на  кровавую  битву.
  Он писал в воззвании: - Вооружайтесь, кто чем может, а главное крестом и молитвой.
Возьмите хоругви из  храмов, выходите на горы, там истребим  злодея!
На западе, при ясном солнце, гремели  громовые  раскаты.  В домах  дрожали  стёкла, падала  посуда.  Чёрные вороны  уселись на маковки церквей, каркали на  запад.
Полчища  крыс покинули  Замоскворечье.  Мужики кричали: - На Бога надейся, да сам не плошай!-  Зарывали добро в  землю,  топили в  реке, уходили семьями в ближние  леса, в охотничьи заимки, на  острова на болотах.
  На генеральный совет в  Филях  собрались генералы  русской  армии, атаманы. Вопрос стоял один: сдать  Москву без  боя, или дать последний бой и погибнуть.
Диспозиция, предоставленная  приближёнными Александра 1, была уязвима со всех сторон.  Враг мог обойти армию, а ядра и ракеты врага подожгут  Москву, отрежут пути  к отступлению.  Как положено в русской армии, первое  слово предоставили младшим  по годам и званиям.  Молодые плакали, но не желали сдать  Матушку – Москву без боя.
Они кричали: - Умрём, но не пустим врага в святой Кремль – сердце  России!
  Атаман Роман опустил голову, сказал: - Ваша светлость, великий  вождь!  Конные армии
бесполезны на улицах города. Отпусти казаков на вольную охоту. Клянёмся бить врага  на
отдыхе и марше, не давать врагу покоя ни днём, ни ночью.  Казаки не посрамят русского оружия! -  Главнокомандующий  склонил  седую голову, слушал.  Барклай де Толли
предложил сдать Москву, увести войска на север, защитить северную столицу, трон  и императора: - Пока живёт император, жива  Россия! – выкрикнул он.
  Князь Кутузов тяжело поднялся, вытер платком глаза, пошёл по комнате, половицы заскрипели. Генералы замолчали, ждали последнее слово  главнокомандующего.
Кутузов сказал:
  - Властью, врученною мне моим государём и отечеством,  приказываю отступление! 
Первыми покидают Москву обозы с ранеными.  Атаман Роман, обеспечь охрану обозов!
Вторыми уходят ратные люди ополчения. Разрешаю нагрузить обозы зерном, одеждой  и
оружием из Московских арсеналов. Оружие не достанется врагу!
Атаман Платов покидает  Москву последним, на глазах у неприятеля.  Наполеон  увидит,
что  армия ушла на север, успокоится!  Благодарю, господа, прошу к исполнению!
Атаманов прошу задержаться! -  Генералы вышли,  Кутузов присел к столу. Он развернул
карту: - Вот река  Нара  по  старой Калужской дороге. Здесь встанем и победим!
Черноморцам дойти до Тарутина, закрепится, ждать  армию! С Богом, ребятушки!-
   После сражения солнце отказалось осветить поле  сражения. Небо  закрыли тучи, поднялся ветер, посыпался дождь. Наполеону доложили: русские ушли без боя.  Ему подвели  белого, статного  скакуна арабской породы, подарок персидского шаха, помогли
подняться в седло. В сопровождении блестящей кавалькады, император выехал осмат ривать поле сражения: - Посмотрим плоды нашей работы! – сказал он.
Изрытое ядрами, обожжённое взрывами пороховых  погребов, поле  покрыли трупы людей и лошадей.  Победитель  умирал на побеждённом, живой стонал под  мёртвым;
ящики, лафеты  перевёрнутых орудий, брошенное оружие, и раненные, которые ползли
в лужах крови: - Император! Мы выполнили свой долг! Пожалей  нас! – просили они.  Наполеон смутился, приказал облегчить участь несчастных, повернул лошадь на русскую сторону.  Всего сотню метров прошли храбрые  французы, лежали кучами человеческих тел, изрубленные, исколотые штыками, не погребённые.  Свежие братские могилы накры ли землёй русских солдат. Сколько их, осталось тайной.
Наполеон приказал  трубить поход  на  Москву.
    Русская армия покидала  город.  Роковые слова произнесены. Москва отдана на прои звол неприятелю. Солдаты шли по улицам, плакали, прощались со  священным  Кремлём,  со  златоглавой  Москвой.  Кутузов,  в простых  дрожках,  следовал  за армией.
   - Эх, князь – батюшка, мы надеялись на тебя, а ты оставляешь  Москву на расхищение
злому  ворогу! – кричал старый дед, грозил костылём. Кутузов ответил:
   - Москва потеряна, но спасена армия! Армия спасёт  Россию!-
  Атаман  Платов с казаками обрушил  конную лаву на бредущих к Москве  французов.
Наполеон приказал бросить на дерзких всю конницу, догнать и уничтожить. Лови ветер в поле!  Казаки повернули на север, завели маршала  Жюно в болота, рассыпались по лесам.
Поредевшая конница вернулась к городу, на  Ходинском  поле  встали  лагерем.
   Наполеон с холма осматривал  Москву:
  - Где депутация знатных горожан с ключами от Кремля?
Я стою у Дорогомиловской заставы города, ворота открыты, но где  комендант, где народ, где ключи от города? – сердито спрашивал император своих приближённых. 
  - Власти покинули город, народ тоже.  Москва пуста, ваше величество…
  - О, проклятие, эти медведи  не знают приличий, я научу их, как встречать императора…
Столицы европейских государств, с триумфом, встречали покорителя народов!-
Наполеон поскакал по дороге к  Кремлю.
Гвардейцы стояли вдоль улиц, криками приветствовали  императора. Редкие жители выг лядывали из окон, смотрели, есть ли у Наполеона рога страшного чёрта?
Наполеон скакал парадным галопом на прекрасном белом  арабе в сером сюртуке, в исторической треуголке, без знаков различия, без орденов и драгоценностей.
  - Ваше величество! Московский Кремль – центр дикой России, у ваших ног! К вашим
победным лаврам – венок древней  Москвы! - шептал маршал  Дюрок.
  - Рим, Вена, Берлин, Москва – в вашей короне! – выкрикнул маршал  Ной.
За окнами дворца блеснуло пламя пожара, кровавым отблеском осветило золото лепнины,
картины на стенах, старинную мебель, дорогие ковры.
  - Да, мы в Кремле! Я предпишу Александру такой мир, который поставит царя на коле ни!  Я обрежу Россию до границ Московского княжества! Пишите:
  «Великая  Бородинская битва поставила  Россию  на грань поражения. Первопрестольная
столица варваров  Москва у наших ног! Да здравствует Франция!
Это известие разослать всем народам  Европы! – приказал Наполеон.
   Император бродил по опустевшим залам, рассматривал картины, драгоценные безде лушки, короны московских  царей.  Тёмный зал осветило багровое пламя. Наполеон
вышел на балкон, задохнулся от едкого дыма. Море огня пожирало город. Он крикнул
адъютантов, те позвали генералов и маршалов, придворный цвет Франции.
  - Это что такое?  Кто  виноват в пожарах? – спросил он.
  - Ваше величество! Москва горит с четырёх концов!  Начался  пожар в день  вашего вступления в Москву.  Ещё утром показался огонь над Гостиным двором. Купцы подо жгли свои лавки с товаром. Запылали амбары и продовольственные склады.  На
реке загорелись барки с зерном. Запылали  масляные лавки, москательные ряды. Запасы
продовольствия уничтожены огнём. Загорелись  Зарядье  и  Балчуг, лесные склады Остоженки, Каретный ряд с готовыми экипажами, огонь показался  в Новой  слободе.
  - Потушить пожары! Наказать виновных! – крикнул Наполеон.
  - Маршал  Мортье с большим отрядом солдат пытались потушить огонь, но нет пожар ного инвентаря, нет противопожарной одежды. Солдаты   сгорают заживо!
  - Расстреливать и вешать поджигателей! – кричит император.
  - Какое  варварство! Они поджигают своё имущество, чтобы оно не досталось законным победителям. Только великая нация готова на такие жертвы!
В Кремле стало опасно.  Стёкла лопались от летящих головней, стало нечем дышать.
Наполеона перевезли в Петровский дворец, окружили пушками. Старая гвардия посели лась в парках  дворца. У каждой заставы выставили часовых. Москвичи уходили из горо да. Казаки  Атамана  Платова перехватывали обозы с продовольствием, направляли на  Калужскую дорогу: - Там вас встретит  князь  Кутузов, расплатится золотом!
  Москва пылала. Сгорали целые улицы, церкви и храмы, церковное имущество. Горячий
воздух раскачивал колокола, они звонили похоронным звоном. Сгорали балки на коло кольнях, колокола падали с высоты на грешную  землю.
Горящие головни подхватывали огненные вихри, переносились  через  Москва – реку, запылало  Замоскворечье.  Сильный ветер гнал лаву огня с крыши на крышу, с улицы на улицу.  Несчастные  москвичи, застигнутые огнём, метались вокруг своих  жилищ, прок линали  Наполеона и весь его род.
  Запылали сальные и винные заводы, и потекли огненные  реки, и запылала Москва река,
и запылали  мосты над рекой. Лодки, барки, баржи плыли по течению, выгорали до дна.
Французские солдаты вымещали свою злобу на мирных жителях. Они врывались в дома,
грабили, насиловали, убивали. Среди белого дня  срывали с мужчин и женщин полу шубки, шапки, стаскивали тёплые сапоги.  Все московские храмы подверглись грабежу и осквернению.  «Великая нация» глумилась над святыми росписями, иконами,  вбивали в них гвозди, вешали сёдла и мундиры. В  храмах устраивали конюшни и загоны для скота.  Грозный  Чингисхан  запрещал трогать религию других  народов, Наполеон улыбался: - Я создам религию поклонения Цезарю!
   Наполеон  думал устрашить москвичей  жестокими казнями, и не понимал, что жители
жертвуя  собой, приближают  спасение  России. Час возмездия гордому завоевателю
приближался.  – Гори Москва, но живи  родина! – кричали  мужики, бросались в огонь родного дома. Златоглавая  Москва  превратилась в пепел, не досталась французам.
Она, пламенем и дымом провожала полки в чистое поле, на декабрьские морозы, в белые
вьюги и бураны. Голодные солдаты разделывали павших лошадей, ругали императора.
 - Завёл цвет французской нации в дикую страну, и нет пути вперёд, только назад!
Наполеон обдумывал условия  мира.   
                Глава 4
Война до победного  конца

  Весть о пожаре  Москвы, что первопрестольная столица отдана без боя, напугала придворных  и императора. В Зимнем дворце отменили бал, усилили караулы. Гвардейцы
Преображенского полка требовали отправить их на фронт, на битву с Наполеоном.
Александр 1 не скрывал слёз от приближённых, грозил кулаком:
  - Михаил  Илларионович, ты дашь  мне ответ за Москву, за то, что покинул  Бородинское
поле, не продолжил бой до победы.  За всё  ответишь! – говорил  император, плакал.
От Кутузова  в столицу прискакали черноморские казаки, напугали жителей формой горских  народов. Во дворец их не допустили гвардейцы, вручили пакеты императору.
  Кутузов докладывал:
 - Москва потеряна, но спасена  армия. Потеря и пожар  Москвы спасёт Россию!
Генерал  - губернатор  Москвы  граф  Ростопчин писал:
 - Народ московский настроен решительно, готов умереть на улицах, а если Бог не помо жет в битве, то по русскому обычаю – «не доставайся злодею» - превратит город в пепел. Наполеон получит вместо добычи и тёплых квартир, выжженную  пустыню.  Государь!  Москва жертвует собой ради спасения родины!
  -О. Сионе, Сионе, граде Божий! От тебя изыде  спасение  Израилево и земли русской! –
проповедовал  преосвященный  Августин.
   Александр не понимал замысел  Кутузова, а замысел был простой. Надо измотать 600 тыс. армию неприятеля голодом, холодом и болезнями. Голодный солдат неспособен
воевать. Собрать русскую армию в боевой кулак, отрезать дороги на юг, от  хлебных  и
богатых губерний, заставить Наполеона отступать по Старой Смоленской дороге.
Император требовал штурмом отбить Москву у неприятеля, погибнуть, но победить.
   Старый полководец осмотрел берег реки  Нара, сказал:
 - На этом рубеже  встанем крепко,  станем ждать  француза!  Ни шагу назад!
  Русский лагерь у Турутина ширился и разрастался.  Всё новые и новые полки и обозы
занимали места, обустраивались.  Московские ополченцы превратились в плотников и землекопов. Укреплялись редуты батарей, копали шанцы и окопы, строили  казармы и бани: - Как же!  Русский без бани, как турок без чалмы. Отпарим косточки, зададим
французам  звону. Узнают, как лазить в чужой огород! – шутили они.
Генералы  Кутузова  проводили ежедневные ученья всех видов войск. Любо было смот реть,  как солдаты наводят мосты и переправы, разбирают завалы, засыпают рвы, ставят крепкие лестницы к стенам укреплений:
  - Сколько рек придётся форсировать, сколько городов  штурмом взять, пока до Парижа
доберёмся! – говорили солдаты. Армия поверила в замысел  Кутузова.
Солдаты в тёплых русских полушубках, в тёплых сапогах, лихо маршировали, пар валил от  колонны.  Сытые кони кавалерии брали любые препятствия, храпели, просили повод.
   Александр 1 издал высочайший манифест:
  « С крайнею печалью каждого сына отечества сим возвещается: неприятель вступил в  Москву. Да, пусть не унывает  великий  народ  российский, а  поклянётся  всяк  и каждый,
да воскипит  новым духом мужества, твёрдости и несомненной надежды, что всякое
наносимое  врагом  зло и вред обратится на главу их.  Боже  Всемогущий!  Обрати милосердные очи  Твои на молящуюся Тебе  коленопреклонением  российскую церковь.  Даруй поборающему по  правде, верному народу  Твоему бодрость духа и терпение.  Сим да восторжествует он над врагом своим, да преодолеет его и, спасая себя, спасёт свободу и независимость  царей  и царств». 
  Наполеон, раньше других, понял безвыходность своего положения. Голодная и раздетая армия превращалась в банду грабителей и мародёров.  Участилось воровство внутри батальонов. Воров расстреливали, но голодный не понимает угроз власти.  Закон само –
сохранения толкал солдат на кровавые преступления.
Час  возмездия гордому Наполеону настал;  пролитая им кровь тысяч  невинных людей вопияла  о мщении.  Тускнела звезда его гения.  Он опомнился, но опоздал…
Русский народ расправил могучие плечи, поражал врага мечом и дубиной.
  Маршал Мюрат вызвал генералов и полковников своего корпуса, сказал:
 - Господа! Корпус покидает  Замоскворечье, спасаясь от пожаров и ненужных  жертв.
Мы оставляем  Москву!  Трём полкам, по трём дорогам провести разведку на восток.
У мирных жителей экспроприировать зимнюю одежду и обувь. Продовольствие изымать
до единого  зерна. Гурты скота направлять в расположение  армии.  Нас ждёт голод.
Будьте жестоки и безжалостны. Вы должны спасти армию!
  Три полка выступили по трём дорогам и пропали.  Донские казаки заметили  колонны
французов,  окружили,  взяли бандитов в кольцо. Голодные солдаты быстро уставали, ложились в снег отдыхать. Встали с очередного привала, и подняли руки.  Их колонну плотной стеной окружили казаки. Атаман Платов похлопал французского генерала  по
плечу: - Москва не сразу строится!  Нужен сухой лес для строительства! Ваша задача
свалить  строевой лес, вывезти к реке, сложить в штабеля. Весной свяжем плоты, сплавим
к  Москве.  Всё, что сожгли, надо восстановить! – Солдаты получили по миске тёплой похлёбки, топоры и пилы, пошли воевать с русским лесом.
  Наполеон  прислал в ставку  Кутузова генерал – адъютанта  Лористона со следующим
собственноручным письмом:
  «Великому полководцу князю  Кутузову! Посылаю к Вашей  светлости одного из моих генералов, для переговоров с  Вами, о многих важных предметах  и делах.
Прошу Вас, генерал,  верить всему, что он Вам  скажет. Особенно, когда станет выражать
Вам чувства уважения и особенного почтения, питаемого мною к вашим военным и боевым талантам.  За сим молю Бога о хранении  Вас  под  Своим священным кровом!»
                Москва, тридцатого октября 1812 г. – Наполеон –
Лористона ввели  к  Кутузову, как пленного врага, с башлыком на глазах. Парламентёров
остановили казаки за 10 км. от укрепления. Охрану эскорта увели отогреваться в деревню, а генерала доставили в ставку. Сотенный смахнул  сосульки с усов, прогудел басом:
  - Поймали хранцуза, глаза завязали, шоб ничего не  бачил! – Кутузов бросил сотенному  золотой  червонец, отпустил казака.
Ларистон  прижался к тёплой печи, его трясло в ознобе  от пережитого  страха. Главным
поручением генералу  от Наполеона,  было вести переговоры о мире.
  Кутузов прочитал письмо Наполеона, передал адъютанту:
 - В архив! На вечное хранение, для назидания потомству! – сказал, глубоко вздохнул.
 - Нет, генерал, о мире не может быть и речи! Мы только начинаем воевать!  Передайте
Наполеону: полная капитуляция французской армии, тогда возможен вывод гвардии с
оружием и знамёнами.  Нет – погибните в российских  снегах!
  Кутузову доложили:
 - Французы покинули Москву, взорвали Кремль, храмы и соборы остались целы,   «в зна мение  Господня к царю и царству русскому!»  Они выступили на Калужскую дорогу!
Кутузов опустился на колени, плакал и молился:
  - Господи! Прости сожжение  Москвы! Москва спасла  Россию!
    В Зимнем дворце  праздник: генерал – адъютант  Наполеона, с великолепным эскортом
из 10 генералов, прибыл в Петербург, просит аудиенцию у государя.  Придворные украсили  зал приёмов орлами Франции, взятыми в бою. Над орлами развёрнуто русское
трёхцветное  знамя.  Усатые гвардейцы, рослые, могучие, стояли, как древние исполины.
Музыка играла «Гром победы раздавайся». Блестящие придворные выстроились по званиям и богатству.  Женщины отсутствовали.
  Французское посольство ввели в  зал. Александр 1, в мундире Преображенского полка,
встретил генералов лёгким поклоном. Посланник протянул статьи договора. Граф Аракчеев зачитал, бросил на столик. Император шагнул вперёд, сказал:
  - Я скорее  уйду в Сибирь, поселюсь в тайге, отращу бороду до пояса, буду ходить в волчьих  шкурах, но мира с Наполеоном не заключу!  Я объявляю войну до победного
конца!  Трепещи, тиран, милость Бога на стороне угнетённых царств и народов!
  В это время Наполеон, покидая  Москву, хвастливо кричал своим солдатам:
 - Солдаты! Я поведу вас на юг  России, где непобедимая армия найдёт тёплые зимние квартиры, богатый стол и женщин. Каждый взятый город будет три дня вашим. Варвары
заплатят за наши раны и лишения! Вперёд, орлы! Если встретятся  на вашей дороге русские, уничтожайте их, как вы били врага под Аустерлицем и Смоленском!
  Маршал  Мюрат, неаполитанский король, повёл сводные корпуса на Калугу. Солдаты
шатались от голода, от холода на плечах - женские платки и кацавейки, на ногах разно шенные валенки, рукава от полушубков, разное тряпьё. Великая армия превратилась в стадо баранов, идущих на убой.
  Донские казаки первыми въехали в оставленный город. Шесть недель пробыли французы
в Москве, оставили память о нашествии. Генерал Иловайский приказал звонить во все уцелевшие колокола. С колокольни  Страстного монастыря раздался торжественный звон
большого колокола. Москва освобождена! Москва воскресла!
 Обозы с хлебом, рыбой, мясом собрали на Красной площади весь московский люд.
Генерал сказал: - Дивен Бог во святых Его! Всё разрушено, а храмы, вмещающие мощи святых, уцелели! Москвичи! Возродите град первопрестольный!
  Передовые казаки заметили арьергард  наполеоновской армии, доложили Кутузову.
Старый полководец перекрестился, сказал генералам:
  - Час пробил!  Грудью преградим Наполеону дорогу на юг!
Страшная битва при  Тарутине надломила наступательный дух французской армии.
Артиллерия била по врагу с таким грохотом, что повылетали все стёкла в домах. Мюрат
бросал полки на приступ, русские отбили все атаки. Река Нара выплеснулась  из берегов,
трупы французов создали плотину. Кровавая река затопила подступу к городу.
Французы  отступили и пропали. Кутузов сказал:
  - Генералам  Дохтурову и Дорохову, при поддержке генерала Платова  с казаками, пере
 хватить  Наполеона под Малоярославцем  и Боровском. Вот тогда «император Европы» будет вынужден отступать по Старой Смоленской дороге. Селения и города  сожжены и разрушены, фуража и продовольствия нет; умирай на дороге, или поднимай руки вверх. Такой конец ждёт всех завоевателей. Слава русскому народу!
  Казаки вышли к Малоярославцу, обнаружили, что город в руках французов. Опередил
Наполеон старого полководца, укрепился в городе. Ожесточённая битва измотала фран цузов. Непобедимая армия потерпела поражение, вынуждена была отступать на старую
Смоленскую дорогу. Город  Боровск занял корпус атамана Платова.
Кутузов приказал: - Полным параллельным маршем  преследуем  французов!-
  Черноморские казаки атамана Романа Чухновского, так его стали величать, опередили французов.  В деревне Исаково, южнее Вязьмы, устроили днёвку. Наломали хвойных лап,
застелили брезентом, укрылись тёплыми бурками, уснули. Роману приснилась молодая
Зейнаб. Она бежала от чеченцев к Роману, а он не мог поднять руки с оружием, защитить
любимую. Он кричал и не слышал своего голоса. Вот аркан горца захватил тело и руки
девушки. Роман взмахнул острой саблей, и очнулся:
  - Проспишь французов,  атаман! – услышал он голос. Раскрыл  глаза, перед ним стоял
атаман  Платов, улыбался. Роман вскочил, тряхнул чубатой головой:
  - Сон  походного атамана, как сон младенца, открыл глаза, думал увидеть маму, а увидел
папу! – атаманы захохотали.  Платов обнял Романа, хлопал по спине так, что пыль посыпалась. Роман пошутил:
  - Крепкая рука атамана Великого Войска Донского показывает, что донцы по полю рыщут, бегущего француза ищут, а догнать не могут, так что ли?
Платов  принял  шутку, шуткой ответил:
  - Мои донцы быстрее гончей скачут, не один заяц не уйдёт, но Кутузов приказал поле за
Наполеоном подметать, чтоб не один воришка в кустах не спрятался. Гоним их арьергард,
не даём глаза сомкнуть, ждём, когда упадут и не встанут!
Русская армия параллельным курсом идёт, часто без дорог.  Солдаты в снегу спят, снегом
умываются. Пятидесятикилометровые марши  за сутки осиливают, на ходу спят, но шутят:
  - Хорошо французы бегут, пушки на дорогах бросают, лошадей жрут, басурмане, но не сдаются. Боятся, что в Сибири кайлом махать заставим, руду добывать!
Труд тяжёлый – война, но русский народ любую беду за пояс заткнёт, бедой подпояшется!
По нашим сведеньям французы в городе Вязьма богатые магазины устроили. Генерал
Давыдов с партизанами окружил город, но сил мало, чтобы город взять, продовольствие
вывезти. Давай, Роман, сообразим, как партизанам помочь!
  Встретились атаманы с легендарным партизаном, заразились его весёлым видом, гусар скими шутками и песнями: - Пой гитара веселей хвалу дворцам и сеновалам!
Решили: полк казаков одеть во французское платье, в крытые повозки посадить партизан,
со стороны Москвы в город войти без боя. Давыдов изображал французского генерала,
кричал на французском  языке французские ругательства:
  - Открывай ворота, солдат, готовьтесь  к встрече  Наполеона!
При имени Наполеон, солдаты убрали рогатки, распахнули  ворота, встали по стойке смирно. Два полка ворвались в город, подкатили к продовольственным амбарам, стали
грузить сухие пайки французских солдат. Когда добрались до муки и русского сала, комендант заподозрил  измену. Он схватил  солдата за мешок, крикнул: « Стой!», а казак
развернулся, кулаком сбил коменданта с ног. Грохнули ружейные выстрелы, завязалась
рукопашная схватка. Партизаны не соблюдали правил, били французов,  чем попало, кричали: «Ура!  За Родину!». В город ворвались черноморские казаки, погнали гарнизон
в поле, на лютый мороз. Обозы с продовольствием и оружием скрылись в лесу, а город
запылал красным  пламенем. Корпус маршала  Нея ворвался в пустой город, старались
потушить пожар, но только опалили гвардейские усы. Армия Наполеона не получила сытного обеда, тёплых квартир, бежала к Смоленску. На разорённой дороге негде было достать ни провианта, ни фуража. Повалил густой, влажный снег. Несчастные французы
погибали тысячами. К голоду присоединился мороз, вьюги и бураны. Русская земля пеленала снегом целые полки и батальоны. Победоносная армия, побывавшая во многих странах Старого Света, гибла благодаря ошибке гениального полководца.
 Обессиленные французы не шли, а ползли по дороге. Они разбивали армейские повозки,
бросали в огонь, чтобы согреться кипячёной водицей. Штыками вспарывали трупы лоша дей, на штыках поджаривали падаль, глотали кусками. Ужасная картина!
Дисциплина и порядок исчезли. Солдаты бросали ружья, не подчинялись начальникам,
всякий думал только о себе: как дойти и выжить.
  Казаки пытались взять переправы через Днепр возле Смоленска, но были отбиты огнём артиллерии. Армия Наполеона форсировала  Днепр, а русские солдаты, на плечах у непри ятеля, захватили переправы. Русские гнали французов до города Красный.
 Маршалы решили дать генеральный бой. Город  укрепили снежными валами, рогатками,
артиллерией. Русская армия настигла Наполеона.
   Огненная дуэль длилась три дня. Опытные солдаты уходили  из под обстрела  батарей. Издали наблюдали, как ядра вспахивают поле.  Солдаты ругались:
 -Чего медлим? Взять их штыками, прогнать до границы и по домам! Хватит, навоевались!
 Рано утром колонны построились, без барабанного боя пошли на приступ. Руками разди рали рогатки, разрывали снежные валы, приставили штурмовые лестницы.
Солдатская ярость штыкового боя, сбила французов с ног, погнала за город. Все обозы, с
награбленным  богатством  Москвы,  попали в солдатские руки. Солдаты целовали святые иконы, золотые кресты, крестились:
  - Слава Богу! Отбили вековые святыни, не дали надругаться врагам рода человеческого!
Это была победа Кутузова, это было поражение Наполеона! Звезда гения закатилась.
Из 600 тыс. армии к переправам через Березину, добрались едва 40 тыс.
Голодные, изнурённые французы приходили в наш стан, Христом Богом молили:
  - Дайте хлеба, дайте одежду!  Мы страдаем, просим справедливости!-  Солдаты ругались,
но русская душа отходчива, открывали ранцы, отдавали врагам последний кусок.
Французы глотали хлеб, плакали:
  - Благослови вас Бог, а мы этого не забудем, детям закажем…
  Переправа на Березине превратилась в избиение французов. Гордый император не желал
смириться с поражением, лично руководил переправой, наводил орудия, рассылал маршалов. Маршалу Удино приказал остановить  адмирала Чичагова, захватить Борисовский мост.  Его войска напали на авангард  Платова возле  Борисова, сбросили казаков  в воду.  Ниже Борисова он приказал возводить ложную переправу. Адмирал
Чичагов стянул все войска к ложной переправе, надеялся разбить французов и пленить Наполеона. Гвардия  Наполеона вышла к Борисову, где сапёры навели два моста.
14 ноября 1812 г. гвардия и остатки армии перешли  Березину. Наполеон поставил 40-ка пушечную батарею  у деревни  Студянки, огнём прикрыл переправу. Кавалерия Корбина
вплавь  форсировала Березину. Переправа продолжалась всю ночь.
15 ноября, утром, на правый берег  Березины перешёл сам Наполеон. Его сопровождала  старая гвардия.  План захвата Наполеона провалился,  из - за разногласий командующих.
  Генерал  Витгенштейн увидел, что догнать Наполеона не может, бросил свой корпус на
оставшиеся дивизии генерала Виктора. Солдаты окружили дивизии, принудили сдаться.
Граф  Платов  с кавалерией Сеславина  заняли город Борисов. Чичагов поставил понтон ный мост, соединился с корпусом  Витгенштейна. Корпуса  Платова и  Ермолова напали на  маркиза  Нея. На мостах образовалась ужасная  давка. Казаки пиками гнали  францу зов к воде. Перила трещали, люди и лошади падали на льдины, тонули. Пушки били по мостам и ядра калечили людей, лошадей и повозки. Ужасная переправа затрещала, мост обрушился.  Сотни людей, лошадей, орудия, повозки, рухнули в воду.
  Налетела снежная метель.  Северный ветер гнал мокрый снег, залеплял глаза, рот и уши сражающихся. В белом сумраке вспыхивали выстрелы орудий, ядра прыгали по трупам людей, убивали, калечили  живых и мёртвых. Масса обезумевших солдат бросилась на уцелевший мост, сплошной толпой, штыками пробивали себе дорогу. Остатки корпуса
Виктора, из трупов солдат построили траншеи, сумели преодолеть переправу. Великая
армия бросила на произвол судьбы массу раненных, безоружных, нестроевых солдат.
  Наполеон смотрел на безумную,  яростную бойню, ругался на трёх языках:
 - Нет, ещё не закатилась моя звезда! Свои ошибки я поправлю, соберу армии и ударю на
Россию. Горе тогда императору Александру и его народу. Огнём и мечом поставим  вар варов  на колени. Мой гнев обрушится на восточные  страны…
 Охрана моста подожгла мост: мост запылал. Загорелись зарядные ящики, повозки и люди,
раздался вопль отчаянных голосов. Трагедия восточного похода завершилась.
Остатки армии направились к  Вильне.  Солдаты  надеялись  там  отдохнуть,  отоспаться, расположиться  на тёплых квартирах.  Наполеон  бросил разложившиеся  части армии, через  Варшаву поспешил в Париж.
  Казаки  Платова ворвались в город.  Произошла страшная паника, смятение, французы бросились бежать. Русские войска их настигли, разбили наголову. Французы сдавались в плен, проклинали  Наполеона. Немногие вернулись на родину.
  Русские армии добили врага, изгнали их из пределов  России.
Император Всероссийский, Александр 1 издал  манифест:
  «Спасение России от врагов, многочисленных силами, злых и свирепых в своих наме рениях, совершилось за  шесть месяцев. Их истребление, при самом стремительном бег стве, так что только часть оных смогли уйти за наши пределы. Излиянная на Россию
благодать Божия – есть поистине промысел Божий, которые не  изгладят века.
 В сохранении вечной памяти того беспримерного усердия, верности и любви к вере  и
отечеству, какими в эти трудные времена  превознёс себя народ российский, и в  озна –
менование благодарности нашей к Промыслу Божию, спасшему Россию от грозившей ей
гибели, вознамерились мы в первопрестольном граде нашем Москве создать церковь во
имя  Спасителя  Христа!  Да совершится оно! Да благословит  Всевышний   начинание наше! Да простоит сей храм многие века, и да курится в нём пред святым престолом кадило благодарности поздних родов вместе с любовью и подражанием к делам их предков. Подробное о сем постановление возвещено будет позднее!».
  Русский народ оплакал погибших в боях и пожарах, стал очищать Смоленскую дорогу
от павших французов. Неисчислимые богатства находили в ранцах, в повозках, в каретах,
в возках, в седёльных  и перемётных сумках убитых. Народ сдавал богатства на восста новление сёл и городов.  Всем селом строили сельские церкви, мосты и переправы.
Армии вышли к широкому  Неману.
 Государь обратился к войскам с приказом, в котором призывал солдат в поход за границу.
« Не для завоевания или внесения войны в землю соседей наших, но для достижения спокойствия и прочной тишины. Во время переходов, и пребывания в мирных землях, чтобы вели себя по – христиански, не следовали французам, расхитившим дома невинных
поселян. Войны! Сего требует от вас наша  Православная вера, наше отечество и ваш царь!  Освободим народы от самозванца  и диктатора!»
  Выдали новую форму, кивера и белые ремни. Яловые сапоги хрустели при парадном шаге:  - Удивим Европу блеском оружия, шелестом гвардейских знамён, сплочёнными рядами и здоровым видом солдат!  Восток шагнёт в Европу!



Битва императоров
Глава 5
   Во время сурового перехода из  Москвы, Наполеон бросил замерзающую, погибающую
армию. На перекрёстке двух дорог польской равнины, он приказал остановится двум саням, в которых ехал  он сам и его приближённые, потребовал карту. До замка графа
Валевского были считанные вёрсты. У него возникло желание повернуть и навестить Марию  Валевскую с сыном.  Он хотел увидеть её и мальчика. Настоящая любовь не забывается, а он любил  Марию.  Казаки преследовали его.  В каждом русском  штабе имелся его портрет и приказ о задержании. Он сказал Коленкуру:
 - У меня встреча с дамой! – Тот побелел, как снег, крикнул:
 - Но казаки! Ваше величество, надо спешить!
 - Но у меня встреча с дамой!-   Дарю крикнул, что в лесу есть волки!  Наполеон ответил:
 - Тогда волки съедят казаков!  Дорога открыта для всех! – Наполеон уступил уговорам,
отвернулся в угол саней, горько думал:
  - Семейное счастье человека  умирает с потерей любви. Величие императора погибает от
ошибки полководца. Зачем я шагнул на восток, предал доверие Александра? Он называет
меня самозванцем, объявил войну до победного конца.  Жалкий поборник чести, но честь
удел сильных волей. Я завоевал корону в боях! – Наполеон задремал.
   На берегах широкого  Немана армия встречала  своего государя – Александра  Первого! 
Боевые  знамёна, сверкающие  штыки, походные марши. Первого января 1813 г. армия перешла через границу  России. Император  Александр повёл своих солдат, чтобы нака зать гордого Наполеона за погром русской земли, за унижение королей Европы.
  - За честь нашей  родины,  за страданья народа, пронесём  русскую  славу на кончиках  солдатских  штыков! Вперёд, орлы! Вас ждёт победа!
  Черноморские казаки походного атамана  Романа рыскали по Польской земле, искали
корпус князя  Понятовского:
  - Отомстим, братья, панам за слёзы наших матерей!
Князь Понятовский прикрывал отступление французских армий, один остался верен Наполеону. Мечта о независимой Польше не осуществилась.
Корпус атамана Платова шёл авангардом русской армии. Многие города сдавались без боя, многие покорялись натиску донских казаков.
  - Да здравствует Александр! Да здравствуют русские! – кричали народы.
  От Наполеона отложились почти все германские союзники. Прусский генерал Иорк,
командующий экспедиционного корпуса, подписал конвенцию с русскими генералами:  с
обязательством оставаться нейтральным.  Пруссия, чувствуя бессилие Наполеона и могу щество  Александра, искали расположения  русского  государя.
  Двадцатого февраля 1813 г. русские корпуса генералов Чернышова и  Бенкендорфа всту пили в Берлин. Жители приветствовали освободителей, украсили город блестящей иллю минацией. Французское войско бежало из города, но было атаковано казаками, окружено и разбито подоспевшими солдатами князя Репнина.
  Наполеон кричал членам государственного  Совета:
 - Дайте мне денег и солдат, я наведу порядок в Европе!  Мелкие государства Германии перестанут существовать!  Пруссия сойдёт с исторических  карт!  Я уничтожу Александра
встречными боями. Пушки решат  судьбу победы!
Александр прибыл в  Бреслау. Встреча с королём Фридрихом – Вильгельмом завершилась
высочайшим приказом по армии, в котором говорилось  о нерушимом союзе с Пруссией.
Император Александр простил временное предательство  короля.
  Все государства Европы  собирались в союз с русскими армиями. Все города и страны
приветствовали освободителей.  Силы союзных армий сосредоточились в Богемии.
Русско – прусские войска собирались в Силезии. Король Пруссии обратился к народу о
добровольном вооружении. Отряды волонтёров, с патриотическими  песнями, вливались в ряды армий. Чины городских магистратов объявили Александра царём – освободителем.
  В Брандербурге собиралась третья северная армия, состоящая из русских,  пруссаков и шведов. Три союзные армии с трёх сторон стали теснить  французов, окружили Дрезден.
Наполеон, встречной  атакой, отразил нападение богемской армии, но уставшие маршалы
Удино и Ней, под Деневице были разбиты. Тысячи рядовых, десятки генералов, сотни
орудий, оставили они на поле боя.  Французский генерал Вандам, со своим корпусом,
попал в плен в Богемии.  Маршал  Даву потерпел поражение от русских войск.
  Наполеон сосредоточил все силы под Лейпцигом, кричал на генералов:
 - Вы – жалкие исполнители! Вы не имеете стратегического мышления. Вас побеждают
казаки Платова – скифа на коне и копьём в руке. Продажные пииты нарисуют образ
непобедимого казака, победителя  Наполеона!  Под Лейпцигом мы разобьём королей, объединённые силы союзников, погоним русских в восточные пустыни!
  Русское войско церемониальным маршем вошло в город  Дрезден. Брусчатка гудела от строевого шага русских полков. Вышли за город, расположились в городских  садах и предместьях. Жители бежали за гусарами, предлагали дружбу и любовь.
Дамы мечтали встретить атамана  Платова, закружить героя в танце.
   Наполеон собрал под Лейпцигом около 200 тыс. солдат – новобранцев, сотни орудий, полки: вюртембергские, саксонские, вестфальские, баденские, полки кавалерии.
Союзные войска подошли в количестве  300 тыс.  4 октября началась  «битва народов».
2 тыс. орудий громили неприятелей. Земля дрожала от пушечных залпов. Калёные  ядра сталкивались  в полёте, рассыпались от удара, поражали солдат горячим чугуном.
Гранаты и картечь выкашивали ряды пехоты.  Квадраты войск расступались, казачья лава
обрушивалась на неприятеля, пиками и саблями выбивали полки и бригады.
Ружейные залпы казались хлопушками в громе батарей.
  Наполеон напрягал все силы своего гения – но увы, у него не было старых солдат, гвардии, привыкших побеждать. Его закалённое войско лежало на полях России.  Немецкие полки  перешли на сторону союзников, повернули оружие против французов. Это было началом  катастрофы.
  Александр ввёл свежие полки резерва. Русский штыковой удар опрокинул левый фланг
Наполеона. Наступила  четвёртая ночь. Наполеон отступил, сохраняя армию, двинулся в пределы  Франции. Победа союзников была полной, доставила бессмертную славу.
30 генералов вручили шпаги победителям. 30 тыс. солдат шагали на сборные пункты лагерей.  300 орудий, 200 тыс. ружей, множество знамён – были трофеями победителей.
  Александр, окружённый блестящей свитой  союзных государей, маршалами и генерала ми торжественно въехал  в город Лейпциг. Ликующий народ встретил венценосного  победителя  цветами и подарками.
   Русская армия хоронила своих солдат в парадной форме, с оружием, накрывали павших
вражескими знамёнами.  Ружейные залпы проводили победителей в вечный путь.  Курганы  братских могил помнят славу великих побед русских солдат.
  Александр поднял бокал:
 - За союз наций!  За свободную  Европу!  За русских богатырей!
Наполеон кричал  в Совете: - Все предатели и трусы! Соберите армию,  и  я  в  три дня разобью  Александра!
   Двадцать  шестого декабря, передовые союзные армии, в количестве ста восьмидесяти тыс., перешли Рейн, вторглись во Францию. Пушечные залпы возвестили миру:
  - Пришла расплата за вероломное вторжение в Россию, за сожжённые города и сёла, за
нарушение  Тильзитского мира, за оскорбление императора  Александра!
  - Карающий меч не выпадет из моей руки, пока не опустится на голову самозванца!-
сказал Александр. Эти слова напечатали все европейские издания.
Это известие ошеломило Наполеона. Он изменился в лице, тихо сказал:
  - Мне не хватило двух месяцев, чтобы собрать армии, отразить вторжение в пределы страны. Последствия  будут трагические, но я один  не в состоянии, что – то  сделать.  Мне нужны  пушки и солдаты, солдаты и деньги. Тогда я покажу  Александру, что я не
разучился воевать.  Я погибну, тогда французы увидят, что не против меня воюют, а против  нации! – Ему ответили, что войско и деньги будут.
  - Плохо придётся союзникам.  Они раскаются в том, что перешли наши границы. Я заставлю их  с позором  покинуть нашу  страну! – кричал Наполеон.
А дела в стране были критические. Народ бедствовал, проклинал  войну и её зачинщиков.
В каждой семье были потери кормильцев, налоги разорили  крестьян.
  Префекты, которые управляли департаментами, покинули свои города, увозили с собой
казённые и народные деньги.  Наполеоновская администрация организовала такую сеть коррупции, что сами удивлялись возможности  воровства.
Казаки появлялись в окрестностях города,  тогда  чиновники всех рангов убегали во внутрь  страны, подальше от военных действий, оставляли город и народ.
Жители отворяли ворота, с почётом встречали незваных  гостей. По законам военного
времени город поил и кормил завоевателей. Казаки пили французское  вино,  кружили  в танцах француженок, любили до боли.
   Наполеон издавал грозные указы, но префекты  их  не исполняли. Наполеон писал:
  «При появлении неприятеля, оставлять врагу голую землю, уводить жителей и богатство.
Кто останется на временно оккупированной территории, тот изменит своей присяге  импе-
ратору и Франции!- На эти угрозы никто не обращал внимания, каждый старался сохра нить свою жизнь и имущество. Власть Наполеона теряла свою силу.
   Император разослал  сенаторов по стране, чтобы они возбудили народ на борьбу с союз ными войсками, но народ равнодушно слушал, расходился по домам. Измученный народ желал мира. Казаки и солдаты не обижали мирных жителей, помогали по хозяйству.
Четвёртая часть Франции сдала без боя свои города и крепости.
   Назревал вопрос:  продолжать войну, или заключить с  Наполеоном  мир?   Император
Александр внушал союзникам:
  - Необходимо продолжить наступление, не время говорить о мире! Наполеон мечтает о реванше, собирает армии!  Раненный зверь – опасный противник!
  В городе Шатильоне на Сене был назначен  конгресс.  От России уполномоченный –
граф Разумовский, от Австрии – граф Стадион, от Пруссии – барон Гумбольд, от Англии-
лорд Кашкарт, от Франции – герцог Коленкур.
Уполномоченным было предписано:
  - Ограничиться  двумя предметами: будущими границами Франции и, во – вторых, общим положением  дел европейских государств.
Наполеону предложили вернуть все завоевания сделанные  Францией  с 1792 г.
Признать независимость  Германии,  Швейцарии,  Италии,  Голландии.
Возвратить Испанию под скипетр  Фердинанда  Седьмого.
   Сдать, в определённые сроки, и убрать гарнизоны из крепостей и завоёванных  земель.
Отказаться от  имени короля  италийского, покровителя  рейнского союза  и  Швейцарии.-
   Наполеон открыл наступательные действия.  Он медлил с отъездом  из  Парижа в свою
армию, он ждал прибытия войск из  Италии, он назначил  Марию – Луизу регентшей - правительницей   Франции, он назначил брата  Иосифа военным комендантом Парижа, он
приказал во всех  церквах служить молебны, он смирился, но было  поздно…
  Союзные армии приближались к Парижу.  В Кроанской  битве русские  войны  графа
Воронцова одержали  блестящую победу. Сражаясь целый день с армией Наполеона,  русские  не отступили ни шагу, не склонились пред превосходящими силами. Подоспел
маршал  Блюхер, Наполеон отступил к Лиону, но оставил реку Эну, отступил к  Арси.
Он построил армию в боевой порядок, он отражал нападения  союзных войск, он не избегал опасности, под ним убили лошадь, он пересел на другую, он  снова становится
против неприятельских батарей, он искал смерти, желал погибнуть императором.
  Сражение было жаркое,  города  Арси  и  Торси горели, гром орудий потрясал воздух.
Александр и прусский король следовали за полком лейб – казаков, которые пели удалые песни. Следом шли гвардейцы короля,  свежие регулярные части. Наступила тёмная ночь.
  Александру нездоровилось. Он спросил доктора:
 - Я не умру, прежде чем отомщу  Наполеону за погром моей земли и моего народа?-
 - Нет, ваша болезнь скоро пройдёт, надо отдохнуть два три дня!
 - За два дня Наполеон уйдёт от возмездия!
 - Я искренно люблю мой добрый народ, забочусь о нем. Возьмём  Париж, подпишем
выгодный мир с французами, тогда отдохнём в нашей  любимой  России.  Для счастья
моего народа  надо много трудиться, он заслужил покой и  отдохновение.
В битве под Арси   последний раз  встретились два великих императора;  французы уступили поле сражения русским  солдатам.
  - Париж! Париж! – кричали солдаты – Дошли до логова зверя! Осталось выломать зубы!
Всемирная столица – законодательница мод и идей, раскинулась  красивым видом перед
глазами  русской армии:
  - Сжечь бы  его – злодея, как они сожгли нашу матушку Москву, да вера не велит! –
говорил старый солдат, опёрся на ружьё, как на посох странника, смотрел, запоминал:
  - Внукам расскажу, как мы дошли до  «великого города», с высот  Монмарта грозили французам: - Не ходите на Москву, и мы вас не тронем, живите по христианскому обычаю, а в гости всегда ждём!-  Старый казак наклонился с седла, подзадорил собрата:
  - Жаль,  ясак  брать запретили! Погуляли бы на старости! – захохотал, тронул коня.
  Под стенами Парижа разгорелась жаркая, непродолжительная битва. Русские дружно ударили в штыки, французы не выдержали, стали бросать оружие. Маршалы   Мармон и
Мортье отдали Париж на капитуляцию.
Император Александр 1 принял капитуляцию, пошутил над маршалами:
  - В историю  Франции  вы войдёте, как предатели! – Маршал ответил:
  - Мы войдём в историю, как спасители  Парижа! На весах Фемиды наш поступок перевесит амбиции завоевателя!  Наполеон – великий полководец, но допустил роковую ошибку!  Ваше величество!  Французская нация  знает о вашем милосердии! –
Русские войны подобрали погибших солдат, похоронили в братской могиле, проводили в
последний путь холостыми залпами всех батарей.  Французы  покидали столицу, бежали на юг и запад. Грозен русский медведь!
   Париж  сдавался союзному войску. Капитуляция состояла в следующем:
1- Маршалы обязывались в семь часов утра  со своими корпусами очистить Париж.
2- Военные действия начинаются через  два часа после выступления французов из города.
3- Сдать все арсеналы и магазины союзным войскам.
4- Национальная гвардия и жандармы отделяются от линейных войск.
5- Раненные и отставшие солдаты признаются военнопленными.
6- Париж  поручается великодушию  монархов.
   В это время Наполеон находился в 15 км. от Парижа, в местечке  Жювези. Он не смел
показаться  в столице. Французы не почитали и отказались от своего императора.
Он на что - то надеялся.  Он послал генерала Жирардена с приказом остановить войска и
взорвать пороховые магазины на Гревской площади.  Полковник Лескур потребовал пись-
менного подтверждения приказа, у генерала не было его, - и этим были спасены многие жизни, сохранились многие здания  Парижа.
  - Париж сдаётся! – кричал Наполеон – Я верну солдат и вместе с ними прогоним жадных и  кровавых завоевателей, или умрём у стен Парижа! – Ему ответили:
  - Вам, государь, возбранён въезд в Париж!
  - Мне  запретили въезд в Париж, стало быть,  я  не император? Развязка очень скорая!
Император Александр жестоко отомстил мне за Москву. Я проклинаю себя  за несчастный
поход  в Россию, но что делать, надо покориться  роковым обстоятельствам!
   Наполеон остановил войска в Эссене, послал герцога Коленкура к  Александру с предложением о личной встрече. Александр отказался от переговоров:
  - Я не вижу равного государя. Я или Наполеон, но вместе нам не царствовать!- сказал он.
Был Наполеон гордым завоевателем,  его имя, как военного гения, гремело во всём мире,
а теперь он побеждён. Престол Франции освободился.
  Александр 1 обратился к сенату, и сенаторы лишили Наполеона престола. Он сказал:
  - Человек, назвавшийся моим союзником, вероломно напал  на моё государство, принёс
моему народу неисчислимый вред. Я друг французскому народу, а посему я воюю с ним,
а не с Францией.  Ваш поступок, которым вы лишили престола Наполеона и его семейство войдёт в историю, как проявление дружбы к России. Во Франции должно быть учреждено
правительство на основаниях твёрдых и согласных с настоящим просвещением.
Союзники и я будем покровительствовать вашим свободам. В доказательство я возвращаю
всех французских пленных, находящихся в России.  Я уступаю их свободному сенату!-
   Французы устроили победителям пышные примы, балы и маскарады. На одном из приёмов был зачитан благодарственный документ:
 «Воздадим вечную благодарность за великодушный поступок, о котором летописи мира
когда бы упоминали. Александр 1 – император Всероссийский,  утешил двести тысяч семейств, даруя свободу  несчастным французам. Его Величество ускоряет счастливую минуту, когда мы увидим своих  сыновей, отцов и братьев. Франция  склоняет свои стопы
перед великодушием императора  Всероссийского! Слава Александру!
   Наполеон расположил пятидесятитысячную  армию у Фонтенбло. Казаки Платова тревожили авангард маршала Мармона, забрасывали солдат и город Эссен листовками и
прокламациями. Так солдаты узнали о низложении  Наполеона, об окончании войны.
Маршал Мармон перешёл со своим корпусом на сторону союзников. Он преклонил голову, вручил шпагу графу Платову:
  - В вашем лице я встретил достойного противника! Честь имею!-
  Генералы  и маршалы Наполеона стали оставлять его. Не видя ни какой возможности к сопротивлению, Наполеон отказался от престола в пользу сына. Ему  не ответили.
Двадцать девятого марта 1814 г. он подписал отречение и принял о. Эльбу, несколько мил.
дохода для себя  и  своих  родственников.
  Когда – то могущественный император, повелитель мира, принял правление над малень ким, бедным островом в Средиземном море.  Французский народ, озлобленный несчас тьями своего  отечества, несколько раз покушались на его жизнь. Граф Шувалов переодел Наполеона в русскую генеральскую шинель, в таком виде отправил на остров.
  Солнце блистало на  штыках  и оружии солдат. Армия шла церемониальным маршем,
с музыкой и развёрнутыми знамёнами.  Император ехал на прекрасной серой лошади, в сопровождении прусского короля, цесаревича, фельдмаршала Барклая, с многочисленным
генеральным  штабом. За ними шла  русская  гвардия, в красивых мундирах, в блеске оружия, весёлые, здоровые, непобедимые.  Армия входила в Париж!
  Весь Париж и его пригороды был заполнен толпами народа.  Французы молчали, чего – то робели, а когда увидели свиту императора, гвардию, гренадёр, кавалерию и казаков,
закричали: - Да здравствует Александр, наш избавитель! Да здравствуют русские!
  Император Александр, со своими союзниками, достиг  Елисейских полей, стал смотреть
на проходившие войска. Сначала шли австрийцы. Парижане влились в их ряды, теснили и
путали австрийские взводы.  Но показались гренадёры и пешая  русская  гвардия.
Французы были поражены их воинственной осанкой, ростом, молодцеватым видом.
Музыка и барабаны рубили такт, ровные ширенги отбивали парадный шаг, улица гудела
печатным  шагом: - Посторонись! Русь  вышла в Европу!
  - Я вступаю в Париж  не врагом, а возвращаю вам мир и  спокойствие! – крикнул государь, снял треугольную шляпу с перьями, поклонился народу. Народ закричал:
  - Царствуй над нами, или дай нам монарха похожего на вас!
  «Можно сказать, что едва ли найдётся государь, так встречаем покорённым народом.
Он оружием победил тиранию, великодушием  осветил упорное ослепление европейских
народов,  прощая всецело разорение  столицы и многих провинций, Александр вступает
в Париж, как отец и покровитель, несущий врагам мир!».
   Армия расположилась в городе. Одна часть встала  в караулы, другая отправилась на
отведённые квартиры. Казаки Платова заняли Елисейские поля. Черноморские казаки устроили лагерь на берегу Сены. Казаки пели: - Напоим же братцы коней из чужой реки! –
Россия отомщена, Россия торжествует.  Наполеон пал…
   Решение сената  поразило Наполеона:
 - Неужели всё потеряно? Звезда моего счастья  сгорела, померкла навсегда?  Александр
победил меня.  Где моя армия, где моя старая гвардия, где мои маршалы и генералы?
Предатели, они оставили меня одного. Я всеми покинут. Я – изгой. Надо покориться судьбе. Я, как комета на горизонте,  что  блеснула  на  небе Франции.
   Наполеон, в одиночестве,  бродил  по берегу, долго смотрел на бегущие рядами волны,
представлял, что это ряды его непобедимой армии, а остров, это крепость, которую  надо штурмовать: - В современных войнах первое место – артиллерии, второе  - штыковому удару пехоты, третье – казакам. Казаки очистили поля  России от неорганизованных армий.  Но где взять лошадей и личный состав? Казаки с детства на коне, они войны от
рождения.  Французы не способны создать конные армии!-
Наполеон запахнул  плащ, шагнул в темноту ночи.
   Рано утром французы читали прокламации Александра, обращённые к народу Франции:
  «Войска союзных  держав  заняли Париж – столицу Франции!
Они объявляют, что для обуздания честолюбия  Бонапарта, необходимо поставить в условиях мира твёрдые ручательства, то ныне  условия должны быть благоприятнейшие,
когда Франция, готова вернуться к  правительству мудрому, представив себя залогом спокойствия и мира на  земле.
  Союзные монархи объявляют, что они не будут иметь дела с Наполеоном Бонапартом,
ни с кем - либо из его фамилии. Они признают  целостность древней Франции в том виде,
как она была при законных королях.  Они могут больше сделать, поелику они всегда основываются на том правиле, что для счастья  Европы нужно, чтобы Франция была велика и сильна, и они готовы признать, и гарантировать ту конституцию, которую даёт
себе французская  нация.
   Вследствие сего они приглашают сенат назначить временное правительство, которое имело бы попечение об управлении государства и составило бы конституцию, приличную французскому народу.
   Всё,  Мною здесь объявленное, совершенно согласно с мыслями и намерениями других
союзных  государей!» - Девятнадцатого марта  1814 г. – Александр –
   Французы ликовали:  Франция свободна и неделима!  Виват, Александру!
На престол Франции был призван брат Людовика 16, казнённого революцией,  граф  Прованский, который принял имя  Людовика 18, взобрался на трон Бонапарта. 
Династия  Бурбонов была восстановлена.
Призрак бродит по Европе – призрак революции!
   Наполеону понравилось сравнение своей жизни с падающим метеоритом.  Он строил планы, шептал: - Удивим мир блеском летящего огня!-
   Молодые казаки заказали в парижских ателье бешметы ярко-алого цвета, щеголяли по
бульварам Парижа,  завлекали молодых парижанок.
Казак Иван Зубко решил прогнать жеребца по дороге пригорода.  Вырвался за стены, дал волю коню, и только ветер в ушах, да дробный стук копыт за спиной. Эх, воля вольная – степь кубанская! Зачем ты тревожишь сердце казака?
Пожалел жеребца, повернул к лагерю, но наползла туча, ударил гром, блеснули молнии,
полился дождь.  Казак набросил  на голову башлык, на плечи бурку, не торопил коня.
На дороге показалась фигура девушки в лёгком платье.  Жеребец всхрапнул, остановился.
Казак подхватил девушку, накрыл тёплой буркой, прижал к груди. Девушка  ворковала
голубкой, отогревалась на груди казака. Вспомнились Ивану любовные мгновенья,
возбудился, как стоялый конь.  Дождь прекратился, выглянуло солнце.  Он наклонил девушку на гриву коня, достал корень жизни и поскакал.  Конь стоял, а казак встал на стременах, как  в предпоследнем ударе клинка, напрягся до яркого пламени в глазах.
  - Ах, краса ненаглядная, французская миссис!  Потешила казака!- шептал  Иван.
Девушка ворковала, целовала в губы, льнула всем телом. Откинула казака на тулуку седла, изловчилась и поскакала, сперва рысью, а потом неудержимым галопом.
   Показался пригород, парижане спешили от садов и виноградников.  Девушка спрыгнула
на зелёную лужайку. Улыбнулась, показала руками, как она качает младенца,  махнула
ручкой, пропала в толпе горожан.  Иван вернулся в лагерь, ходил, как пьяный, на вопросы
ответил: - Побежит по Парижу казак или казачка, и будут они иметь французское  имя!-
Казаки  захохотали, успкоили: - Тысячи казачат останутся  на память французам! –

Сто дней полёта  метеорита
Глава 6
   1 марта 1815 г.  флотилия Наполеона достигла берега Франции. В середине дня он высадился в бухте  Жуана, между  Антибом и  Фрежу. Местные жители отнеслись к этому  равнодушно. Через несколько часов  его войско  двинулось маршем на  Гренобль, не встречая сопротивления. Через несколько часов они преодолели горы, приблизились к Греноблю. Наполеон отметил, что с этих гор начинается полёт метеорита в небесные дали.
Верхом на Таурисе, светло сером жеребце, он вёл своих гвардейцев. В пути к нему прис тали до полутора тысяч местных жителей. Все хотели видеть императора.
   В Гренобле находился  штаб дивизии. Город – это ключ ко всей Франции.
Генерал Маршан послал  Пятый регулярный полк, чтобы остановить «чудовище», не допустить  его в город.  Полк,  вскинул ружья, приготовился к залпу.  Наполеон сошёл с лошади, расстегнул серый сюртук, подставил им свою грудь:
  - Солдаты  Пятого полка! Я – ваш император! Кто хочет убить своего императора – вот я
перед вами!- Капитан закричал: - Приготовится! Огонь! – никто не выполнил его команду.
Солдаты опустили ружья, закричали:
  - Да здравствует император! Да здравствует Наполеон!-
Офицеры и рядовые окружили  Наполеона, каждый старался дотронуться до его мундира,
кричали приветствия императору, вставали перед ним на колени.
Наполеон поднялся в седло, приказал капитану:
  - Полковник, построить полк! Вперёд шагом марш! – Солдаты отбили каблуками три шага, запели песню: - Что может быть лучше…-
Без единого выстрела армия  Наполеона вошла в город. Генерал стоял перед императором,
оправдывался: - Нас принудили принять присягу  Людовику!-
Наполеон ответил:
  - Передайте дела полковнику! Вы отправляетесь в отставку! Полковник! Трубите поход в шесть часов утра! Спокойной ночи! –
  В этот день в Вене принято решение: объединить союзные армии для отпора Наполеону.
Император издал ряд грозных декретов. Этими декретами он упразднил все дворянские
феодальные титулы, распустил швейцарские полки, военизированную охрану Людовика,
выслал всех эмигрантов, которые вернулись во Францию, после реставрации династии
Бурбонов. Он упразднил Палату Депутатов, созвал коллегию выборщиков империи на
Чрезвычайную  Ассамблею. Король Людовик 18 бежал в Бельгию с родственниками и
штатом  придворных  подхалимов.
  Он написал послания всем правителям и монархам о миролюбивых намерениях.
Он ещё не вступил в Париж, а власть Людовика рухнула. Солдаты проверяли кареты и
обозы беглецов, конфисковали имущество  и золото  в пользу императора  и народа.
  Он написал очень нежное письмо  Марии – Луизе, как жене и императрице, просил отпустить  сына, короля Рима, к нему в Париж.  Она ответила:
  - Если  император согласится царствовать мирно, оставит мечты о завоеваниях, то мне
позволят вернуться к нему!-
  11 марта её принудили составить текст такого письма:
  - Мария-Луиза объявляла, что не имеет ничего общего с планами Наполеона и вверяет
защиту себя союзным монархам! – Этим письмом она отрекалась от Наполеона.
Монархи старались оправдать вторжение во Францию. Повод найден.
  Император Наполеон объявлялся вне закона, разрывалось соглашение, по которому ему предоставлялся о. Эльба. Опубликовали « декларацию о намерениях».
Эти действия были равносильны объявлению войны.
     «…Бонапарт нарушил единственный правовой статус, с которым было связано его
существование. Вернувшись во Францию, он нарушил мир в стране, сверг существующий
строй, тем самым лишил себя  защиты со стороны закона и дал понять всему миру, что ни
какие соглашения о мирном существовании, или перемирии с ним невозможно заключить. Все союзники  открыто заявляют, что Наполеон  поставил себя вне сферы гражданских  и социальных взаимоотношений и что, как враг общества  и возмутитель мирового спокой ствия, дал обществу право мстить ему за это и уничтожить  его…»
   Наполеон покинул  Лион, двинулся на Париж.  За ним шагала его гвардия в 15 000
человек.  Людовика 18  охраняли наёмники в 200 тыс. штыков, но король оставил столицу, бежал в Бельгию. 
В тот же день Наполеон вошёл в Париж, поднялся по величественной лестнице  дворца
Тюильри  и вновь стал правителем  Франции. Народ кричал: - Виват,  Наполеон!-
Он обратился к народу: - Я больше не хочу ни с кем  воевать!  Мы должны забыть, что
были хозяевами мира.  Наш лозунг: Свобода, Труд, Май!-
 Союзные монархи решили лишить Наполеона наследника, значит продолжения династии.
Сына Наполеона – короля Рима, стали называть герцогом Рейхштадским.
Дальнейшие походы Наполеона были целым  триумфальным шествием. Высланный против него маршал  Ней, перешёл на сторону императора.
  Сношения его с европейскими державами  были отвергнуты.  Франция оказалась одна
против сил Коалиции.  Пруссия двинула свои войска во  Францию, что - бы оружием
низложить  французского императора.
Наполеон, форсированным маршем, выдвинулся в Бельгию, чтобы предупредить  соеди нение пруссаков с русскими и австрийцами. В кратковременной битве французы сломили сопротивление пруссаков и те побежали. Счастье полководца вернулось к императору.  Он двинул армию против Веллингтона, главнокомандующего английской армии, который занял позицию возле деревни  Ватерлоо.
  Пятнадцатого  июня 1815 г. произошло знаменитое сражение при Ватерлоо.
Французы, под огнём английских  батарей, пошли в штыковую атаку, и сломили бы англи чан, но победа выпала из  их рук. Битва продолжалась целый день, он израсходовал  все резервы, бросил в бой старую гвардию. Гвардейцы захватили английские батареи, ещё
усилие и враг будет разгромлен, но из ближнего леса показался  прусский  корпус.
   Трусы и предатели имеются в любой армии. Они закричали:
 - Окружили, нас предали, спасайся кто, как может!-  Паника охватила армию – победи тельницу и французы дрогнули. На них напал панический страх, и они бросились  бежать. Наполеон, с остатками гвардии,  ворвался в средину неприятеля: он искал смерти.
Маршалы и генералы силою увлекли императора с  опасного места.
  Армия  Наполеона рассеялась. Англичане и  пруссаки  спешили к  Парижу.   Наполеон отправился в западные провинции,  хотел сесть  там  на корабль, чтобы отплыть  в Америку, но  и это оказалось невозможно. Английские  фрегаты  зорко  стерегли берега
Франции.  Наполеон не хотел, чтобы его взяли в плен на суше.
Он сам  явился   на один из  английских фрегатов и отдался под покровительство    прави тельства  Англии. Фрегат вышел в море.  Наполеон стоял на палубе, смотрел в звёздное  небо. На фоне тёмного бархата мерцали вечные звёзды, и вдруг небо прочертил Метеор.  Он пролетел по овалу небес и пропал.  Наполеон опустил голову,  прошептал:
  - Так отгорают все великие гении и величайшие полководцы!  Поход останется в истории
под именем « СТА  ДНЕЙ».  Остров св. Елены показался на  тёмном горизонте.
                Глава  7
Поход на родину

   Атаман  Платов отплыл в Англию на торжества победителей, а казаки навьючили обозы,
походным маршем  направились на родину.  Европа провожала победителей цветами и песнями. Казакам предлагали чаши вина, шнапса, сливовицы. Они выпивали, целовали
дно чаш, чем приводили женщин в восторг. Молодые вдовы становились на стремя, обни мали казаков. Они готовы ласкать казака, скрасить походную службу.
И пропадали отары овец с зелёных пастбищ, а породистые жеребцы из табунов  и коню шен: - Выкрадем  вместе с забором! – шутили отчаянные головы.
   На вечернем привале, у походных костров, слушали песни далёкой родины, байки и анекдоты:
  - Вернулся казак из похода, а встречают его два его сына и «бастрюк» - светлоголовый.
Сел казак на завалинку, стал считать: первый появился, когда вернулись с Дуная, второй,
когда  горцев прогнали, а третий откуда?  А жена ему отвечает:
  - Вспомни поговорку: чей бы бычок не прыгал, а телёнок наш!-
 казаки хлопали в ладоши, хохотали:
  - Вот это - казачка, из под кнута вывернулась! – кричали одни,  другие грозились:
  - Если моя  жена так  сделает, изрублю в капусту!
  Их спросили:
  -  Для чего ты женился  на дурной, если есть красивые  женщины?
  - Чтобы быть счастливым  и жить - не тужить  до глубокой старости.
Когда надоест мне жена, я  всегда смогу  полюбоваться  и поговорить с красивой жен щиной, а  если бы у меня была красивая жена и когда она надоест мне, то с кем же мне
разговаривать,  чтобы успокоиться?
Казаки притихли, а молодой  казак крикнул:
   - Как только вечером я повернусь к стенке и начинаю засыпать,  сразу же  мне  является
очень красивая девушка, и страстно целует.
   - Я бы так всегда спал.
   -  И я бы тоже так спал, но жена тревожит:
   -  Повернись ко мне передом,  помечтаем  вместе!- шепчет она.
   - Целую я жену, а кажется, что соседку Зину.
Казаки захохотали, толкали мечтателя.
   - Что такое семейное счастье? – спросил молодой казак.
   - Это, сынок, когда ты живёшь  с любимой женщиной  и воспитываешь своих детей.
   -  А горе на просторе?
   - Когда узнаешь, что жена твоя, а дети - соседа. Тогда ускачешь в степь, горю - горькому поклонишься, о счастье забудешь.
  Тёмная ночь накрыла стан звёздным пологом, гуляла с молодыми  казаками, шептала жарким  шёпотом, тревожила стариков девичьим  смехом.  Где казаки остановятся, там  и
ночные  феи и соблазны появляются.  Как сотские не проверяют, а  зазнобы в обозе пря чутся, ночи смехом тревожат и страстными ахами.
Цикады в траве трудятся, светлячки светят, а ветерок приятно освежает пряными запаха ми  трав и цветов.  Спит казак,  видит  цветные  сны, о  родине  мечтает.
Кубань – казачий  край!  Хороша  Европа, а дома лучше!
Вроде только уснул, а дежурные кричат:
  - Подъём по полной форме! Умываться, одеваться, коней заседлать, к походу приготовится! – Служба – царская,  жизнь казацкая!
   Панская  Польша встретила  казаков  слёзами вдов,  матерей  и не целованных невест. Семнадцатилетние мальчишки, да седые старики, ушли, прикрывая армии Наполеона и не вернулись.  Маршал, князь Понятовский, погиб, будучи ранен, потонул с лошадью под
самым Лейпцигом в реке Плейс.  Он не предал  императора, шёл в аллегарде армии,
отбивался от натиска казаков, терял улан, цвет польской нации. Польша перешла  под
эрудикцию  России.  Казаки, кто помнил польских панов на Украине, ворчали:
  - Это вам за слёзы холопов, за виселицы на шляхах  Украины, за ваши зверства!
 Молодая  панночка остановила казака, крикнула:
  - Вы убили пана Лещинского, моего мужа, оставили меня сиротой! Нет не хаты, не детей.
Кто меня пожалеет?  Хочу быть казачкой!- улыбнулась,  и дрогнуло сердце казака.
Поднял он вдову на седло, обнял руками  упругое тело, поцеловал в горячие губы.
  - Нехай панночка послужит казацкому  роду!  Атаман! Запиши на кошт  казачку Марычьку, как мою походную  жену! – вытащил из-за пазухи цветной платок, набросил
на плечи.  Марычька обняла казака, прижалась к его груди,  притихла,  успокоилась.
Она прибилась к крутому берегу, и не страшат её обвалы и быстрое течение  реки.
Минуты счастья заменят  ей год страданий и слёз.
   Город  Краков лежал в развалинах. Русская  артиллерия  разрушила стены и башни, дома
и дворцы, только костёлы  стояли,  не склонили гордой  головы.
Казаки остановились возле православного храма, крестились на покосившийся крест на церковной маковке.  Нашлись верхолазы, поправили крест, а с колокольни ударили колокольные  звоны. Давно не слышали люди  колокольный благовест, стали собираться
к храму. Старик – священник  семенил ногами по улице, на ходу облачался, разжигал
кадило: - Кто Бог великий, яко  Бог  наш!  Ты еси  Бог, творяй чудеса! –
  На городской площади атамана  Романа встретили городские чиновники:
  - Пан атаман!  Жители города приветствуют славных черноморских казаков! О ваших подвигах знает Европа и Азия.  Турецкий султан вздрагивает при вашем имени.  Мэр города приглашает вас с атаманами  на бал победителей.  Польша едина и неделима в короне русского царства!-
   Казаки вышли из города, разбили лагерь на берегу  Вислы, пустили боевых коней  на
зелёные,  заливные  луга:
  - Отдыхайте, ребята!  Поляки обеспечат питанье, овёс лошадям, развлечения и женщин!
  Атаманы побрились, надели малиновые бешметы, газыри горели золотом, оружие украшено драгоценными камнями, сапоги мягкие, черкесские,  папахи серые с малиновым
верхом – картинка.  Шли по площади, как барсы на охоту – бесшумно.
В бальный зал вошли весёлой гурьбой, привлекли всеобщее внимание.  Оркестр заиграл
«Дамский  вальс», панны и панночки бросились приглашать героев.
Старый маршал дёрнул висячий ус, смотрел на атаманов, как хозяин на холопа:
  - Пся  кровь!  Не сгинет  польская  шляхта!  Пан при любом короле останется паном, а
хлоп – хлопом.  Погибли великие лыцари, остались одни  торгаши  и  евреи! –
На  него  зашикали, замахали руками:
  - Что вы, пан Мнишек?  Ваше поместье не тронули донские казаки, черноморские  могут
взять,  за контрибуцию. Поместье у вас богатое…
Мэр города поклонился атаману Роману, протянул лист бумаги:
  - Здесь указаны  владельцы поместий, которые добровольно отблагодарят казаков, чтобы
они ушли с миром, не разоряли бедную  Польшу!
    Краков был переполнен панством. Балы и маскарады, и повальное пьянство.  Старый магнат Ильинский  выпил  непочатую бутыль вина, кричал:
 - В свободном   крулевстве – все паны равны!  Король  Понятовский сгинул за вольную
Речь  Посполитую!  Пора выбирать короля!  Шляхта! Вперёд, на москалей!-
  Урождённая княжна Святополк – Четвертинская,  Марья Антоновна, была ревностной полькой, собирала вокруг себя  польских патриотов. Говорили, что конституцией Польша обязана ей.  Так же шепчет на ушко иезуит Розавенна, молодой, красивый итальянец,
похожий в  своей шелковой  чёрной сутане на чёрного, гладкого кота, который выгнув спину, ласково мурлычет; нельзя понять, любезничает, или исповедует и причащает  из
тайной дароносицы.  Древние бабушки,  знатных фамилий, готовят  новые злые сплетни.
   К Роману подбежала красивая панёнка, говорят тайная дочь короля  Понятовского, увлекла  на тур танца.  Спасибо, что увела.  В сердце  Романа  закипала  злоба на этих
клопов, сосущих кровь польского народа.
  - Свобод хотели вы – свободы вам даны:  из  узких сделали широкие  штаны!-
выкрикнул молодой пан. Он только что вернулся  из Петербурга, стал вольнодумцем.
На него замахали руками: - Остерегитесь – казаки! –
  А казаки выпили бочонок сладкого вина, запели песню: - Хай живет свободна  Украина!-
Горячий шляхтич  выхватил  саблю, пошёл  на казаков.  Атаман  Захар допил вино, разгла дил  усы, отстранил товарищей:
  - Нехай пан порезвится!  Я ему усы побрею,  язык укорочу!-
Сабли встретились и засверкали в нападении  и  встречном  ударе. Искры благородной стали  осыпали головы  польских панов. Танцующие пары освободили круг, ахали и охали от удачных  выпадов.  Шляхтич сбросил кунтуш, атаман - алый бешмет.  Музыканты играли пупурри из польских гимнов  и маршей.
  Вот шляхтич изловчился, сбил серую кубанку с головы казака.  Зрители ахнули: вислый
ус шляхтича упал на дубовый паркет. Взмах – второй ус нырнул в глубокое декольте зазе вавшейся дамы. Та  взвизгнула, как кобылица на выгоне, бросилась бежать.
Казак наступал,  шляхтич оборонялся, отстранился от удара, раскрыл рот. Разящее лезвие
вырвало кончик языка. Клинок  описал плавный круг, язык упал под ноги пана – магната
Ильинского.  Старик зашатался, упал на руки проворных слуг.
  Паника охватила праздно  гуляющих,  бал завершился  криками  и  стонами. На площадь, в громе копыт, выскочила сотня казаков. Атаманы поднялись в сёдла, поскакали из горо да, на вольный воздух, к чистой реке.  У поляков появилась поговорка:
 - Не болтай лишнего, язык проглотишь!-
  Атаман Роман собрал есаулов, разъяснил условия контрибуции:
 - Польские паны тайно торгуют с  Лондоном, стремятся под покровительство  Англии.
Плуги, бороны, сеялки, веялки, всё английское берём обязательно. Паровые  котлы и машины  разбираем и вывозим вместе с машинистами. Считать счёт, лишнего не брать. Мы берём только то, что взяли силой русского оружия. Повозки выкупать за французское золото, лошадей брать только молодых и сильных, коров - племенных, овец - здоровых.
Польских крестьян не трогать, евреев в шинках и в корчме обдирать до нитки. Они  заслу жили гнев казаков за гнилые товары и мошенничество.  С Богом!-
  Краковское воеводство узнало  русскую правду.  Крестьяне и холопы радовались, когда
видели казаков в именьях  польской  шляхты, отдавали последнюю бричку, говорили:
 - Бери, казак, всё  равно пан заберёт,  налогами  замучит!-
   Краковское воеводство гордилось замками и усадьбами  королевских магнатов. Каждый
пан имел отряд  гайдуков, которые бесчинствовали  в сельских селениях. После уборки
собирали они дань с холопов, за то, что живёшь на земле пана, дышишь чистым воздухом.
Отряд казаков окружил селение, призвал пана к ответу:
  - Ясновельможный пан!  Вот тебе  разнарядка  правительства. Здесь указано, что ты име ешь три паровых молотилки, конные жнейки, сеялки,  веялки и другой инвентарь.
В армию короля ты не поставил то - то и то - то.  Всё это изымается в пользу государства российского.  Лишнего не возьмём, но и не оставим! – надсмехались казаки.
  Тысячный обоз преодолел Вислу, покатил по гадкой дороге на Львов.  Дорога гладкая, да
паны – разбойники. Налетели на обоз с четырёх сторон, и полилась кровь казацкая.
Атаман Роман бросил казацкую лаву, смяли ляхов, и полилась кровь польских панов.
Похоронили казаков в братской могиле, крест поставили. Атаман смахнул скупую слезу:
  - Рано расслабились!  Идём по вражеской территории! Тысячу лет копилась ненависть
между народами.  То пан бьёт казака, то казак пана, а мира нет, и не было. Горько терять
братьев после Великой войны. Разведке не дремать!  Запомнится  Бохня в нашей памяти
свежей могилой. Заплачут родные о сыновьях, а что скажешь? Виноват атаман, не уберёг
казаков, с атаманов и спрос.  Движемся полковыми колоннами, как в бою. Привалы выбирать удобные  для обороны. По коням!-
   В  Дембице встретили колонну пленных французов. Генерал предъявил сопроводитель
ные документы: -  Император Александр вернул пленных солдат Франции.  Объясни, атаман, кто правит  страной, как закончилась война?-
  - Французы запомнят  Ватерлоо, крах  Наполеона и ссылку его на о. св. Елены. Династия
Бурбонов воцарилась. Всё вернулось на круги своя.  Сотни тыс. погибших солдат вопят
о радости жизни.  Радуются дельцы и банкиры, они нажили миллионные состояния на
войне.  Народы существуют в  послевоенной нищете. Таковы итоги  «битвы народов».
Генерал выпил  шнапса, закусил  свежим салом:
  - Значит Франция на коленях? Солдатам Наполеона не окажут радостной встречи, а пре дъявят обвиненья  в верности императору?!-
  - Могу предложить вашим солдатам, кто имеет рабочее мастерство, да руки золотые,
поселение в кубанских станицах. Выделим землицы, научим пахать и сеять, а жену  сами выберут. Кровь француза вольётся в казачий род! – улыбнулся атаман.
Казаки, чем могли, накормили солдат, дружески хлопали по плечам:
  - Не ходи, товарищ, в Россию с оружием в руках, а приходи в гости.  Мы гостям всегда
рады! -  французы согласно кивали, униженно улыбались.
   Обоз заскрипел походную песню,  а французы стояли плотной толпой, смотрели.И вдруг от толпы отделились десятки солдат, побежали за обозом. Догнали, пристроили ранцы на подводах, зашагали рядом.  Казаки запели походную песню, и не было в этой песне мести к поверженному врагу, а печаль о погибшем товарище.
Французы построились, запели  «Марсельезу».  Боевой мотив песни понравился казакам,
они стали подпевать без слов. Подскакал есаул, он легко выучил французский язык,
понимал смысл песни,  погрозил  нагайкой казакам и французам:
  - Прекратить революционную пропаганду! В Сибирь захотели? – крикнул он.  Казаки переглянулись, захохотали вслед есаулу:
  - Полицейские замашки не спутаешь с  рвеньем по службе. Трусливый в бою, но злой на
людей,  всё ему не так, как надо! – выругался старый казак – одним словом - сторожевой пёс  царской власти.
   Неделя пути, и на горизонте показался древний Львов – город сказка, город – крепость,
город духовного и научного просвещения.  Веками городом владели ляхи, и спорили они
в богатстве со столицей тогдашней Польши, с Краковом.  За могучими каштанами прята лись дворцы – особняки польской знати, улицы мощёны камнем. Украинская и польская речь  выработали такую смесь слов, что не разберёшь, кто украинец, кто поляк.
Генерал – губернатор встретил атаманов на крыльце губернаторского  дворца, поздравил с победой. Казаки крикнули: - Рад стараться!- и заскрипел обоз на восток.
Речки, переправы, спуски и подъёмы, всё преодолели казаки, остановились на привал в
Зборовском поле, на просторе. Жизнь в таборе расписана по минутам. Беда, если атаман
оставит казаков без дела, начинается разлад, разложение дисциплины. Разожгли горны
походных кузниц, первые подковы оковали боевых скакунов. С утра, до позднего вечера
переговаривались тяжёлые молоты со звонкими молоточками, торопили работу.
Перетянули обода колёс, поправили и смазали оси, заменили дышла и постромки, попра вили хомуты и сбрую. - Кубанское войско  к походу  готово! - доложил начальник штаба.
  Вечерами, от села,  слышались украинские песни. Слаженно пели девчата, зазывали пару бков  на свиданье к чистой кринице, в волшебную ночь, где ясные звёзды шепчут слова любви, а рогатый месяц дурманит юные головы.
Не думал Юрко, а ноги сами привели к могучему дубы, ровеснику былинных богатырей,
встретил там  красавицу  Оксанку. Местные хлопцы ходили толпой за невестой, а её тяну ло в неведомые дали, где ждёт её молодой казак, могучий и ласковый, как Лель.
Встретились, коснулись руками, и соединила их руки  ночная  Фея, сестра Веснянки,
накинула волшебное покрывало, соединила сердца горячим поцелуем.  Задохнулась Оксанка, прижалась к груди казака, сомкнула руки на плечах, забыла всё на свете.
Ойкнула от мгновенной боли, а соитие подарило радость наслаждения.
  Великий Боже! Ты создал мужчину и женщину, подарил  неземную  любовь и научил мукам любви  и  радости  наслаждения!
Какие молнии пронзили её тело, какие космические ливни потрясли  её  плоть в момент оргазма? Они упали на ковёр опавшей листвы, она охватила ногами его ягодицы, не позволяла  выйти из  чрева, напряглась всем телом и зачастила в скачке  рождения.
Новорождённая  женщина, готовая в муках любить  и  рожать детей, покорилась казаку.
   Утренний рассвет коснулся  лучом солнца ресниц девушки, она открыла глаза, рассма тривала, любовалась негаданно – суженым.
Казак спал, а счастливая улыбка, ярче всяких слов,  раскрыла  его непорочное сердце.
Оксанка счастливо засмеялась, разбудила казака.  Юрко открыл глаза, смотрел на Оксану,
как новорождённый младенец на любимую  маму:
 - Здравствуй, Ясонька!  Ты моя любимая невеста – жена! Я двадцать лет искал тебя! – сказал он, протянул руки, чтобы обнять и поцеловать. Оксанка увернулась, рассматривала
его  напрягшийся корень жизни. Расстегнула бешмет, вспорхнула на казака и поскакала в
погоне за счастьем. Он гладил её напрягшиеся сосцы, упругие груди, стонал от неземного наслаждения.  Одновременный оргазм соединил их тела объятьем любви.
  - Атаман! Разреши накрыть Оксану полой бешмета! Она  моя  Богом данная жена!
Казаки закричали: - Ура! Качать молодых!-
Атаман Роман улыбнулся, ответил:
  - Надо засватать невесту, поклониться её родителям, справить свадьбу, а потом качать!-
Понеслись к селу тачанки с молодыми, с весёлыми стариками – сватами, с молодыми
казачками. На десяти языках пели  весёлые песни  казаки  и казачки.
   Походный бубен, баян, свирели собрали людей  возле дома невесты. Кумушки, бабушки судачили, парни обижались, подружки завидовали:
 - Вот, гордячка! Не гуляла, не танцевала, а замуж выскочила! – шептали они.
Впереди шёл атаман Роман в праздничном параде, с атаманской булавой в руке, при ору жии. Он снял папаху,  в пояс поклонился родителям:
  - Европу прошли, покорили, а краше  вашей  дочери  Оксаны не встретили. Всех народов
невест полюбили казаки, а наш орёл Юрко полюбил вашу Оксану. Как спелись,  как сгово рились, один Бог  знает,  а свидетелем у  казака - всё  Кубанское Войско.
Примите  наши подарки, а от вас ждём благословенье молодым! – сказал, поклонился.
Поклонились родители  атаману чарой горилки, хлебом – солью. Выпил Роман чару, крикнул: - Счастья вашему  дому, здоровья и радости, а нам - кучу внучат – казачат, прибавку  казацкому роду.  Бо, казацкому роду - нет переводу!-
  Гуляло на свадьбе всё село, а от казаков выборные от сотен – георгиевские кавалеры.
Лихие казаки устроили за селом  боевые  скачки, показали резвость коней, удаль казаков.
Старый селянин встал, как стоял, крикнул:
  - Есть ещё порох в пороховнице, не скудеет народ казаками, не ржавеют острые сабли,
не устают крылатые кони, а правды  на этом свете – нет! – крикнул, заплакал.
Что скажешь?  Старик – бобыль!  Тридцать лет прошло, как его семью татары вырезали,
а сердце плачет, простить злодеев не может. Налили ему полную чару горилки, дед выпил, запел украинскую песню.  Голос запевалы собрал народный хор,  и  полилась народная  песня, и заплакали вдовы, и загрустили  молодые, и притих народ.
   Три дня веселилась свадьба: храпели тройки, катали девчат от села до реки, купали в реке  старых родителей, дарили богатые подарки, невеста бросала цветы на дорогу.
Девчата кружили хоровод, зазывали парней в круг, а украинский танец – «Гопак» - во всём мире славится.  Вечером молодые  выходили за село, пели до утра, тревожили старость, неугомонные.  Но пропели  трубы поход, обоз тронулся и пошёл  на Белую Церковь.  На реке Рось перековали коней,  запаслись  фуражом,  пополнили продоволь ствие.  Говорят, что от этой реки пошло русское племя и дошло до Тихого океана.  Слава  вперёд  идущим!  Слава казакам – первопроходцам!
   Казаки спросили атамана:
 - Почему город назвали – Белая Церковь?-  Атаман подумал, ответил:
 - В былинные времена  Киевская Русь  прирастала городами.  Сильный род имел много
людей.  Они вышли к реке Рось, стали строить крепость, а один человек, из белостволь ных  берёз,  собрал сруб, на крыше крест поставил.  Его спросили: - Что ты  строишь? – Он ответил: - Я строю дом для единого Бога – Христа, а крест, как символ веры. Единый Бог живёт на небесах, а также в  душе  каждого человека, дерева и былинки, животного и зверя. Он создал землю, разделил свет и тьму, воды и сушу, звёзды и месяц.
Он сказал: - Это хорошо!  Создайте, люди,  Церковь – царство Бога на земле, и это царство покорит все царства мира. Еврейские первосвященники  не признали веру  Христа,  распя ли его на кресте  за неверие в веру Моисея.  Похоронили Иисуса, а он воскрес и вознёсся на небеса, в рай, к Богу – Отцу. Люди встречали купцов, пришлых людей, говорили: - У нас – Белая Церковь, таких больше нет, а вера наша христова. Так зародилась на Руси христианская вера и стали мы христианами. Так появилось название  города – Белая Церковь.  Многие  века  канули  в  вечность, а имя города сохранилось! –
Атаман выбил трубку, набил свежим табаком. Казаки сидели вокруг костра, смотрели на пламя  огня, думы думали.
  Могучая река Днепр, упругим потоком гонит свежие воды к Чёрному морю. Не зевай,
паромщик, злую шутку задумала река, развернула паром, наклонила, потащила на стре жень.  Казаки гребут вёслами, голые по пояс, кричат: - Ничего, и тебя усмирим, батюшка! Покоришься воле казаков! – А река напирает могучей грудью, молчит, гонит холодный  стрежень, как булатный меч былинного богатыря – стальной напор.
Повернул богатырь  меч  булатный, направил паром к берегу, успокоился.
Сотенные кричат, торопят: - Навались плечом, отдыхать некогда, впереди дорога дальняя,
без дорог!-  Казаки  оглаживали скакунов, подтягивали подпруги, вскакивали в сёдла,
строились сотнями. И пошли на Полтаву, город русской славы! На этой равнине, стальные
полки  Петра, пересилили силу вражескую, погнали шведа от Полтавы.
Казаки поклонились  обелискам  победы, дали залп памяти, и  посуровели их лица.  Поле ратное  зеленело высокой травой, не кошенной: - Здесь испил позор предательства гетман
Кочубей, здесь погибали  запорожские казаки, рубили брат брата, за неверную свободу,
за волю вольную.  Кому воля выпала, а кому неволя, что хуже смерти. Но молчат могиль ные курганы, да берёзы склонились в вечной печали, шепчут, белотелые, о горе матери, земли русской.  Обозы прошли стороной, не потревожили сон богатырей, не вспугнули тишину бранного поля.  Обозные помахивали кнутовищами, торопили лошадей, огляды вались на каменных орлов, летящих  над могилами.
  Целый день молчали казаки, и только у ночных костров, на привале, оттаяли их души.
Рассказал старый казак байку, как он лежал в секрете, а на левом берегу черкешенки
разделись, смуглыми телами в воде отразились, вошли в воду по пояс, и только тогда стали оглядываться, стесняться. Присели, а груди из воды запретным,  наливным плодом выглядывают.  Свистнул разбойником озорной казак, девы выскочили из воды, подхва тили одежду, побежали, только  пятки засверкали. Одна встала, все прелести показала, платье набросила, пошла по тропе, как пери недоступная. Часто мне этот сон  снился, а просыпался под боком у жены.
Казаки грохнули смехом, кричали: - Так, значит, это был сон? Ну, Савельич, разыграл нас
легковерных! Мы думали, что - правда, а это сон  младенца!-
Сула, Пселл, Ворскла – реки не большие,  но намаялись на переправах, решили у следу ющей реки встать на привал, рыбки половить, поохотиться.
   У деревни Павловка – луга заливные, дичь не пуганная, а в Северском Донце рыба кося ками ходит. Забросили пробную сеть, над костром котёл наладили для ухи, а к берегу
долблёнка  пристала и плюгавенький мужик кричит:
  - Эта земля Великого Войска Донского!  Рыба в реках, дичь в поле, трава на заливных лугах, всё принадлежит войску! Собирайтесь, не спеша, а то казаков позову!-
Атаманы вошли в воду, мужика вместе с долблёнкой к костру вынесли, поставили.
Полковник Захар решил подшутить над мужиком, крикнул грозно:
  - Как стоишь, казак, перед  генерал - майором и полковниками?  Смирно! Равнение на
походный достархан! – Посмотрел мужик на ковёр, а там и горилка, и сало, и лучок, и
колбаса, и помидоры с огурчиками. Протянул руку, а ему чару горилки  и  лучок  на закуску  подают. Выпил мужик горилку, лучком закусил, ответил:
  - У нас говорят, что в бане и на очке все равны. В бане - голые, как Господь Бог велел, и
главный тот, у кого правило по колено.  Я давно из строя выскочил, живу в своё удовольствие, с генералами за руку не здороваюсь!- Налили вторую чару, Роман встал,
угостил казака: - Донцы за словом в карман не лазят, слово на языке живёт!  Давай выпьем  за дружбу казацкую, за Дон – батюшку,  за Кубань – матушку!-
  Выпили атаманы, обнялись, расцеловались. Снял казак треух облезлый, голый череп по -
гладил, из долблёнки кукан достал, а на кукане три щуки, лещи, окуньки и разная мелочь
трепещется: - Вот вам, атаманы, рыбка для ухи, а я салом побалуюсь! – нацедил чару
горилки, выпил, закусил салом, погладил череп: - Это меня турки украсили, с живого
скальп сняли. Думали, что казак богу душу отдал, а я очнулся в яме, кавказский волкодав
рану зализывает, ворчит. Шерсть у него густая, крепкая. Уцепился я за шерсть, пёс меня из ямы вытащил, убежал, а вернулся с грузином, чёрным, как чёрт. Волосы у него только в глазах не росли, а тело и голова бурой шерстью покрыты. Ну, думаю, тут тебе и конец пришёл. Зарежет дикарь и на костре изжарит.  Взвалил он меня на плечо, в горы унёс,
возле сакли на траву бросил.  Потерял я сознание, а очнулся – пёс рану зализывает.
   Накормил меня грузин бульоном наваристым, голову белой тканью  забинтовал, ворчит,
как волкодав.  Молодой я был, быстро очухался.  Стали мы втроём жить.  Грузин с волко давом уходили на охоту, а я по хозяйству  управлялся.  Однажды он принёс оружие, снял с убитого турка.  Взял я саблю в руки, закрутил над головой сверкающим кругом, выпады показал. Грузин говорит: - Пора туркам отомстить местью кровавой.  За каждую каплю крови - по турку!-  Волкодав впереди шёл, ложился на землю, когда турок замечал.
  Смелый  был грузин, сильный, как легендарный « Витязь в тигровой  шкуре», бил турок
деревянной  палицей, головы, как арбузы раскалывались.  Не уберёг я его, снайпер на мушку поймал, прямо в сердце ударил. Остался он лежать на дороге, а мы с волкодавом ушли, раненные, но ушли. Казаки появились внезапно, окружили турок, всех изрубили.
Выползли мы с волкодавом, над  грузином горько плакали. Вы видели, как плачет верный пёс?  Тихо скулит, слёзы – горошины падают.  Ушёл волкодав и пропал. Остался я один.
Увёл коня турецкого  паши, стал абреком. Горы узнали моё имя, но молчали -
Казак склонил голову на грудь, задремал.
  Сотни раскинулись облавой, и погнали зверей на позиции стрелков. Волки, лисицы, косу ли, сайгаки, зайцы, табун диких лошадей, выводок кабанов, - все спасались бегством.
Набили дичины и запылали костры. Косуль и кабанов жарили на вертеле, варили в каза нах и котлах, коптили в дыму  вишнёвых  костров. Привал затянулся.
   Золотая осень украсила леса в золотые кружева, окропила серебром утренних   рос, холодком  вечерних зорь. Обоз уходил к Дону, к речным переправам.
Казаки набросили бурки на плечи, башлыки на головы, рыскали, находили удобные балки между холмами. Четыре года похода  закалили казаков. Каждый знал своё место в строю,
обязанности на привалах.  Вот и Тихий Дон пробился между холмами.  Величавый и могу чий  донской богатырь, отец вольных казаков, брат униженных и  угнетённых.
   Паромы,  барки, чёлны, лодки неделю перевозили обоз, конный состав и казаков. Дозоры и секреты, как на вражеской территории, тремя кольцами окружили  переправу.
Атаман  Роман, в окружении атаманов, трепал шею нетерпеливого коня, улыбался.
  - Вышли весной, возвращаемся осенью! – пошутил он, - но с честью пронесли знамя
Кубанских казаков, не запятнали честь и  славу боевого оружия!-
Атаманы крикнули Ура, разделили полки, от Ейска пошли  каждый своей дорогой.
Кубанские станицы встречали  своих отцов и сыновей, мужей и любимых, чаркой горил ки,  хлебом – солью, слезами и улыбками. Великая война народов закончилась!
  Над Кубанью, в небесах, летели перелётные птицы, и косяки их  тревожили домашних гусей и уток.  Гуси поднимались на крыло, падали на тихую гладь озера.  В садах дозрева ли поздние яблоки, на полях убирали кукурузу. Время летело птицей.


                Глава 8

Кубанские  зори

    Над далёкой вершиной Кавказа  повисло прозрачное облако, белое, невесомое, как папаха горца. Вот папаха опустилась ниже, из верхушки показалась вершина горы, а облако потекло белыми струями, по белым склонам гор.  Веснянка расправила крылья,
летит над горами и равнинами, прозрачная, как дыхание бездонного неба. На равнине ещё
темно, ночь царствует над землёй, а весенняя заря окрасила высокие горы и они ответили, отбросили отражённый свет на соседние вершины. Утро спускается с гор!
   Молодой  казак торопит коня, смотрит на чудо Природы, а конь сам выбирает дорогу к
станице, к родному дому. Долгий путь прошли они за ночь, не сбились, не заблудились.
Тёмная ночь задвигалась, умирая, поползла с дороги рваными клочьями темноты,  стала прятаться в тёмные углы равнины, в расщелины и пещёры, под пни и коряги. Солнечный
луч вырвался от горизонта, разогнал тайну ночи, опустился на плечи казака. Запели в небе
жаворонки, сплетали солнечные кружева радостью жизни. Утро улыбается зарёй!
  Казак снял папаху, перекрестился: - Слава Великому Богу, явившему свет солнца!-
Над  туманной Кубанью царила  Весна. Она махнула правой рукой, зазеленели травы и дубравы, махнула левой – зацвели сады, одуванчики рассыпали живое золото. Земля дыша ла широкой грудью, вбирала в себя тепло солнца. Побежал юный ветерок, запутался в гус той траве, расправил плечи, напружинил грудь и побежал за  лучом солнца.
Новый день  играл  над  равниной весенними красками, продолжением жизни.
  Первые подводы потянулись в степь, на поля и пашни, к садам и огородам. Весенний день год кормит, так говорят старики, а они знают, что такое голод. Без труда не вынешь рыбки из пруда, без пота не видна работа, умоешься потом, прогонишь заботу, так говорят
бабушки,  сидя  на  завалинках, а бывалые казаки не считают грехи. Пастухи и подпаски
собрали стадо, выгнали  за станицу, на весеннюю молодую отаву. Радуйся, живая душа –
весенняя заря принесла новый день, новые радости и заботы!
  Конная сеялка, как корабль в широком поле, сеет полноценное зерно ровными рядами,
радует глаз ухоженным чернозёмом.  Озимая пшеница  налилась  зелёным ковром, прята ла перепёлок, гнёзда жаворонков, степных пернатых. Опытный хлебороб знает: птицы защитят посевы от вредных насекомых, принесут пользу широкому полю. Радуется душа хлебороба первым всходам пшеницы, проса, гречихи, кукурузы. Женщины ведут первую прополку бахчевых и огородных культур, перекликаются весёлыми голосами, повязы вают волосы белыми косынками, открывают солнцу шею и плечи. Казак засмотрится
на тугие икры соседки, крякнет, погонит пару лошадей на новую полосу поля. Степь рас-
цвела  женскими  «спидницами»,  кофточками, платочками.  Мужских голосов не слышно,
только - «Но, да тпру», а женщины собрались и запели песню, долгую, как жизнь.  Они
четыре года ждали своих казаков, иссохли в ожидании, а теперь расцветали, наполнялись женской силой, готовые принять семя, как мать – земля, прародительница.
  Вечерняя заря окрасила облака живыми красками, солнце уходило за горизонт медленно,
как усталый путник, после трудной дороги. Последний луч солнца скользнул по облакам, и рассыпал редкие звёзды - усталый сеятель. Пугливая пелена ночи накрыла станицу, поля и  луга, темнела, выползала из кустов и  оврагов, повеяла холодком  прохлады. Одно
мгновение, и  вспыхнул  Млечный путь – древняя чумацкая дорога: - Гей! Цоб – Цобе! –
послышалось издалека, то гружёный обоз с солью, бесшумно движется по дорогам Вселен ной и не знает конца пути. Казаки курят глиняные трубки, торопят народившийся месяц по звёздным дорогам. Живая тишина встречает утреннюю зарю.
 Боевые кони вольно разбрелись по Почтовой балке, щиплют молодую траву, вскидывают
головы, храпят на кусты терновника. Там брюхатая волчица вывела из норы ранний выво док, слушает храпы жеребцов, подгребает под брюхо несмышлёных  волчат.
Три друга, молодые казаки, первый раз в ночном дозоре, охраняют табун, слушают степь,
гонят невольный страх. Александр  Шевченко резко оглянулся, привстал  на стременах.
Ему показалось, что кто - то дышит в затылок, шепчет лукавые слова:
  - Спи – усни. До зари далеко, как до горизонта, а тёмная ночь раскроет тайну – тайную.
Полюбит тебя амазонка, что усмиряет диких жеребцов, берёт в плен молодых казаков, любит, сколько захочет, а потом отрубает голову. Усни, казак, и всё забудешь…
Александр всмотрелся в темноту, увидел мирно пасущихся лошадей, да и его  Жданка
щиплет траву, похрапывает. Он раскатал бурку, набросил на плечи, так как холодок стра ха забрался под сердце. И увидел он: по откосу балки спускаются всадники, в остроконеч ных шапках и тяжёлых панцирях. Короткие копья отсвечивают сталью. Он присмотрелся  и  понял, что это молодые девушки, чёрные волосы закрывают спины, а на ногах шитые сапожки с загнутыми носами. Не угрозы, не злобы не выражали их лица. Александр крикнул:
 - Эй! Залётные! Придержите коней! Ваша жизнь в  моих руках!- Тяжёлая плеть хлестнула  бурку выстрелом из ружья. Он выхватил клинок, замахнулся, чтобы срубить противника и увидел хохочущих друзей.  Горизонт налился красками зари, а по кромке горизонта двига лись всадники в остроконечных шапках. Копья сверкали сталью. Иван Литош указал на горизонт,  крикнул:
  - Дикие кочевники  вышли на охоту! Сбивайте табун, погоним к станице!- Он засвистел свистом атаки, учёные кони  сбились в табун, поскакали к окраине станицы. Из станицы выскочила полусотня дежурных казаков, окружила табун и погнала аллюром:
  - Степняки  напали  на северные станицы, собирают кровавый ясак! – крикнул сотник,
хлестнул коня нагайкой. Григорий Чернявский скулил на скаку:
  - Нас не возьмут в погоню, скажут, не доросли, а мы первыми заметили врага, и погнали табун к станице! -  Александр придерживал кобылицу, больно резвая, думал:
  - Значит, я не спал, а видел наяву всадников в остроконечных шапках? – крикнул он.
Иван Литош зубоскалил:
  - Да спал ты, как сурок в зимней спячке, только кнутом в чувство привели!-
Кони разбежались по линии домов, просились в конюшни. Казаки седлали скакунов, жёны
набивали торбы провизией, дети тащили оружие. Полчаса и сотни построились, готовые к
бою.  Женщины плакали, причитали:
  - Когда же наступит мир на земле?  Только вернулись из похода и опять, куда - то  чёрт несёт, а душа так покоя просит!-  На  таких шикали, грозили карой небес:
  - Не гневи Бога!  Он всё видит, всё знает, не оставит казака в беде, а нам надо терпеть!-
   Огромное солнце выпило весеннюю зарю, чистый солнечный свет открыл степные ладо ни, равнина гудела от грома копыт. Три реки форсировали сходу, шесть станиц выста  вили  боевые сотни, сборный полк вышел к станице Павловской, раскинулся лавой.
Станица горела.  На окраине показались отдельные казаки, на скаку отстреливались  от
невидимого противника.  Станичный атаман перекрестился, заорал, как на параде:
  - Шашки к бою!  Руби поганых до седла!  В плен не брать!-
 Охватила конная лава станицу с трёх сторон, разбойный свист, да блеск сабель, громовое
Ура и храп коней, в пламени, в дыму, в смертной битве не видно пролитой крови. Стальные  акинаки степных богатырей встретились с булатными саблями кубанских казаков.
  Падали казаки, срубленные хитрым ударом, падали ногайцы, бросали награбленное доб ро, мирные жители добивали бегущих степняков:
  - О,  Аллах!  Зачем  вырвал удачу  из моих  рук?  Крылатые джины упали с небес,  как
степные  беркуты - волки, отобрали кровавый ясак,  взяли жизни степных джигитов!
Спаси от погони,  и наши молитвы услышат  святые  камни  Мекки!- молился мулла, нахлёстывал коня камчой, пригнулся к гриве коня.  Он уговорил бека выйти в дальний поход, взять беспечных гяуров, и раствориться в степи.  Он призывал в мечети отомстить
неверным, за гололёд в степи, за падёж скота, за смерть младенцев в утробе матерей.
  - Не жалейте калёных стрел, наточите акинаки так, чтобы разрезали  конский волос, пада
ющий с высоты поднятой ладони. Смерть гяурам, осквернившим  вековые тропы коче – вий!  Мы вырвемся на простор донских степей.  Наши кони вытоптали сухие  степи,   и только ковыль  клонится от ветра. Наши дети почернели от голода, а наши жёны не имеют
приплода.  Наш род вымирает.  Вперёд на новые земли Дикого Поля! Там нас встретит Аллах и наполнит чаши пенным кумысом!- Он  скакал, не оглядываясь, он помнил свои слова, он помнил мечту о богатом кочевье, где он главный мулла и самый богатый в аиле человек. А рядом храпят казацкие  кони, они  догнали  хвост его  коня,  они рвут  повод,
они впились в его плечо, валят на летящую степь…
   Мулла очнулся, смахнул с лица струи воды, раскрыл глаза. Над ним наклонились три
мальчишеских лица, без усов и морщин: - Аллах послал юных ангелов, которые перенесут меня в Эдем, где вечный праздник! – подумал мулла, выкрикнул изречение из  Корана: -                Нет Бога кроме  Аллаха, а Магомет – пророк его!- услышал  в ответ хохот ангелов.
  - Вставай, дядя, кара Бога ждёт тебя в сгоревших станицах, где кровь погибших вопит в
небеса. Там ты узнаешь милость  Аллаха!-  Ему скрутили руки сыромятным ремнём, затащили, как куль на спину лошади, скрутили руки и ноги под брюхом коня. Жирный был плов, обильный достархан.  Мулла икнул, из него полилась  не переваренная пища.
Иван Литош хлестнул коня нагайкой, и понеслась  земля перед глазами муллы. Александр
крикнул: - Там река Ея, там я вижу всадников в остроконечных шапках. Короткие копья
сверкают сталью!  Это степные амазонки, я вижу их густые чёрные волосы. Они ловкие
и безжалостные  воительницы.  Они вышли на тропу войны!-
Григорий рубанул воздух острой саблей, перебросил ногу через тулуку седла, сел задом наперёд, всмотрелся в зелёные заросли на берегах реки. Неясные тени, как  степные ми-
ражи, мелькнули и пропали. Кони скакали, и казалось, что деревья у реки прыгают, как
стреноженные лошади. Казачий разъезд скакал наперерез, казаки рубили саблями воздух.
  Хорунжий остановил коня, крикнул грозно:
  - Вы кто такие?  Как здесь оказались?  Кого поймали? Куда везёте?-
  - Не нашей станицы казаки, но добыча наша и мы её не уступим!- крикнул Александр.
Хорунжий закрутил пышный ус, захохотал как болотный леший:
  - Мы берём вас в плен вместе с вашей добычей. Атаманы решат, что с вами делать!-
Казаки разъезда окружили  казачат, положили сабли на правое плечо, тронулись рысью.  Конвой появился на площади, когда  станичники оплакали павших  и сгоревших жителей, приготовились казнить степняков. Станичный атаман увидел троицу, обратился по уставу:
  - Докладывай,  Шевченко! – Александр покинул седло, встал по стойке смирно:
  - Господин атаман! Станичная разведка обнаружила удирающего вдохновителя набега,
муллу  Сухредина, привела на суд  народа.  Он кричал, что Аллах всё видит!-
Степняки узнали муллу, кричали и грозили, как  врагу. Мулла опустил голову, молчал.
  - Там река Ея, а за рекой  степняки в остроконечных  шапках.  Волосы у них длинные, густые, чёрные, копья стальные, мечи - акинаки острые, кони дикие, как степные тарпаны.  Это амазонки, они вышли на тропу войны, они убивают мужчин! – крикнул Александр.
Атаман  Иван  Зубко посмотрел сурово, улыбнулся, сказал:
  - От меня ни на шаг, держитесь рядом, потом разберёмся!- Он вскочил в седло, поднял
руку с булавой станичного атамана, махнул в направлении  реки. Сотни  вырвались за станицу, и загудела земля  от тысяч конских копыт.  Местные казаки указали брод, сотня за сотней бросились в воду, разведка ускакала вперёд. Лава вырвалась на вершину холма, и замерла. В широкой балке, плотными рядами стояло чёрное войско. На длинных древках
трепетали конские хвосты, короткие копья сверкали сталью. С севера, от Тихого Дона,
двигалось облако пыли, а нарастающий гул встревожил степняков. Эскадрон отделился от
войска и пропал в облаке пыли.  Атаман раскинул руки, как падающий с неба орёл:
  - За Родину! – закричали лужёные глотки, лава полетела с холма. Удар длинных пик расстроил ряды чёрного войска.  Храпели кони, сверкали мечи и сабли, кричали люди последним смертным криком, падали  под  ноги  свирепых жеребцов. С севера врубились
донцы, затрещали ружейные и пистолетные выстрелы, разбойный свист стегал, как кну том.  Чёрное войско дрогнуло, всадники повернули коней, поскакали на восток. В балке хрипела бойня на уничтожение.  Александр отбил удар меча, прыгнул на всадницу, они упали на склон балки, покатились по траве. Он схватил её за длинные волосы, перехватил руку с мечом, навалился всем телом. Степнячка выла, как волчица,  дёргалась, выры валась, рычала, как рысь, и вдруг заплакала. Александр хрипел разбитым ртом, разбрызги вал  солёную кровь.  Сыромятный ремень туго стянул руки  амазонки. Она старалась  дос тать нож  с пояса, или зубами перегрызть глотку врагу. Нож отброшен в сторону, они заме рли, как в смертном соитии, тяжело дышали.  Александр отдышался, посмотрел в глаза пленнице. Под крутыми дугами бровей - глаза, тёмные, как  бархатная ночь, бездонная  темнота  без света.  В уголках глаз копились слезы, тёмные ресницы смахнули  слёзы и глаза засверкали отражённым светом:
  - И не какая, ты, не волчица, а обыкновенная девчонка! – прошептал он.
Она скрипнула острыми зубами, дёрнула ногами. Он понял, что лежит на её упругих гру дях, на округлом животе, на мягкой опушке. Корень жизни налился горячей кровью:
  - Будешь моей женой, и люди забудут, что ты степная воительница, можешь  преврати -  ться  в дикую степную лошадь. Узду я  накинул, осталось усмирить и покорить кобыли - цу!-  Он пошарил рукой, нащупал поясной чембур, дёрнул за длинный конец ремешка, оголил её пах. Удивление и боль отразились на её лице, глаза закрылись, губы сложились жарким бутоном, пах поднялся, опустился, она взвизгнула, охнула, зачастила в скачке.
  Погоня продолжалась до вечерней зари. Мокрые от пота кони шатались.  Казаки спеши – лись, пошагали к реке. Дорога усеяна телами степняков. Пули стрелков догоняли врага,
сбрасывали под ноги скакунов. Вот казак раскинулся, короткое копьё вонзилось в грудь,
оборвало полёт.  Станичники узнавали  братьев, накрывали буркой, грузили на лошадей.
  Друзья рыскали по полю, искали  Александра.  Иван возмущался:
  -  Стоит только на минуту оставить его, и он попадает в  историю. Найду, получит по шее раз, а в ухо два раза.  Сказал атаман, чтоб держались возле его стремени, а он погна - лся  за амазонкой.  Волчица, она и есть – волчица, завела казака, околдовала! –
Григорий  крикнул:
  - Вот они!  Лежат, обнимаются,  и  кони  подружились, рядом  пасутся!  Вот чудеса!-
Вечерняя заря отгорела красками  заката,  проводила солнце за  Азовское  море.
  Друзья развели костёр, сварили кулеш, поужинали, стали баловаться чаем. Александр
появился из темноты ночи, как призрак, вёл за руку степную красавицу:
  - Друзья!  Это моя жена – Зарянка!  Кто обидит её словом или делом, тот мне – враг!
Иван встал, хотел ударить, как обещал, в ухо, но  Зарянка встала между  друзьями, в руке
меч – акинак. Постучала  ногтем  по лезвию меча, меч отозвался чистым звоном: добрый  меч.  Григорий обнял друга, жарко шептал на ухо:
  - Такую  кобылицу усмирил, а мне  везёт, как утопленнику.  Заарканил одну волчицу, а она чёрные зубы оскалила, да как рванётся!  Вырвала меня из седла, нога в стремени застряла, пришлось бросить аркан. Иван её  достал скользящим ударом, но она ускакала и пропала.  Так ведьмы скрываются,  в кобылиц превращаются!- божился Григорий.
  Иван возмущался, махал руками, но не кричал. Против двух друзей он не выступал, оби жал поодиночке. Что поделаешь? Такой характер у парня, обижал ребят слабых.
Александр прижал к груди  Зарянку, успокоил,  убрал меч:
 - Иван – верный друг! Он за нас и в огонь и в воду,  закроет в бою,  не задумываясь!-
Иван подошёл, пожал руку Александра. Заседлали коней, по рысили к походному лагерю.
Александр и Зарянка подошли к шатру атамана, остановились. Сердца их бились испуган ными  птицами. Здесь решалась их судьба.  Атаманы сидели за походным столом, подни- мали  чаши за победу. Иван Зубко – атаман, подошёл, взял  Зарянку за подбородок, долго
смотрел в глаза:
  - Верную подругу полюбил! Такая жена не предаст, не оставит в беде! Счастья вам, ребя- та!- Есаул наполнил стопки горилкой, предложил молодым. Выпили, закричали хором:               -  Горько!- Зарянка взяла руками голову Александра, поцеловала долгим поцелуем.
Все смотрели на  Зарянку, решили: - Ладная степнячка! Волосы чёрные – до пояса, одета в
короткую курточку, на которой нашиты пластины из полированных  конских копыт, лоси ны обтягивают крепкие, красивые ноги, а на ногах шитые узорами сапожки с загнутыми носками.  Остроконечная  шапка, с соболиной опушкой, как  шлем богатыря со стрелкой.
Шею закрывает сплошная брамица  из серебряных колец.  Дикая воительница из сказки!
   Атаман сказал: - Брачную ночь проведёте в шатре атамана.  Айда, братья, на чистый воз дух.  Молодым – любовь до утра, а нам бурка - верная подруга!-
Походный лагерь накрыла пологом тёмная ночь, украсила небо яркими звёздами. Облака, как  сказочные драконы, тянулись к молодому месяцу и не могли достать. Конные разъ - езды  затаились в степных балках, слушали волчий вой, хохот шакалов, оспаривающих добычу.  Звериные стаи собрались на кровавый пир, терзали трупы людей и лошадей.
По Дикому Полю бродили одинокие лошади, в сёдлах несли обезглавленные тела своих
хозяев, пугались  запахом  крови и тления. Приходили в заброшенные аилы, ложились, умирали голодной смертью.
   Утренняя заря в степи, как пугливая лань, крадётся медленно, разгоняет ночные тени,
бледнеет, наливается светом, и вдруг брызнет жаркими лучами горячего солнца. Солнечный  шар оттолкнётся от горизонта, земля побежит навстречу, подставит грудь и плечи живительным лучам,  пьёт благодатное тепло. Цветущие травы повернут венчики цветов к солнцу, следуют за ним до вечерней зари. Жаворонки повиснут на невидимых ни
тях, бросят  на травы  колокольчики звонов. Перепёлки фыркают взлётом, бегут от гнезда,   
прячутся в травах. Свистнет пугливо сурок, встанет над норой, охраняет покой, Тяжёлые
дрофы вывели потомство на пастбище, ворчат на хлопотливых полёвок. Степь живёт веч
ной жизнью, не торопится, и только бранное поле накрыли  стаи  чёрных воронов.
               
                Глава 9
   
Награды

    Атаманы станиц получили приказ: - Казакам, участникам войны 1812 г, в составе сотен и эскадронов, прибыть на ипподром г. Екатеринодара в парадной форме!-
Сотские обскакали станицу, кричали от калитки: - Дядя Егор!  В парадной форме прибыть
к станичному правлению.  Сбор в 2 часа дня!-
Эти крики переполошили всю станицу. В каждом дворе готовились к походу. Выводили
из конюшни  строевого коня, мыли тёплой водой с мылом, расчёсывали гриву и  хвост,
подтягивали подковы, выравнивали копыта. Новая попона, новое седло, новая уздечка, и
скакун выгибал шею, гордился своим видом.  На крыльцо выходил казак, побритый, под стриженный,  омытый в трёх водах. Новая тёмно синяя черкеска с серебряными газырями, перетянута наборным поясом. На ремне кинжал в серебре, на левом боку походная сабля, на правом – кобура с пистолетом. Темно синие штаны заправлены в хромовые сапоги, на голове кубанка с алым верхом. Такова парадная форма  станичника.
  Мать, жена, или сестра выносили перемётную суму, с продуктами в дорогу. Скатка бур ки занимала своё место. Казак поднимался в седло, осматривал свой род, поправлял усы, георгиевский крест на груди, лихо гикал, срывал коня в лихой галоп. Конь помнил  все повадки казака, переходил на шаг, боком проходил гоголем, встряхивал головой, топал походным шагом. Соседки выходили за калитку, любовались казаком. Наш, станичник,  красуется на коне, и нет его краше и мужественней; лихая посадка в седле видна за версту, гикнет и сорвётся, как сокол в полёт, в погоню, в бой на любого врага.
  Пятитысячный корпус построен сотнями перед трибуной. Обученные кони не шевелятся,
казаки тихо переговариваются, гадают, зачем собрали  Кубанское  войско.  К трибуне под
скакали войсковой атаман,  станичные  атаманы, казначей, писарь, званые гости. Коноводы увели коней, труба пропела «Вниманье всем! Смирно! Слушай…».
   Войсковой атаман вышел вперёд, в руках  приказ императора Александра 1.
  « Казаки!  Славный  и  достопамятный  год,  в  который  неслыханным  и  примерным образом  поразили  и  наказали  вы  дерзнувшего  вступить  в  Отечество  ваше  лютого  и сильного  врага,  славный  год  сей  минул.  Но  не  пройдут  и  не  умолкнут  содеянные  в
нём  громкие  дела  и  подвиги  ваши,  потомство  сохранит  их  в  памяти  своей…
В  ознаменование  сих  незабвенных  подвигов  ваших  повелели  мы  выбить  и  освятить
серебряную  медаль  с  надписью  «1812 год».  Она учреждена  в память  Отечественной войны  и  нашей победы.  Вы  по  справедливости  можете  гордиться  сим  знаком…
Враги  ваши, видя  его  на  груди  вашей,  да  вострепещут,  ведая,  что  под  ним  пылает
храбрость,  мужество  и  геройство,  не  на  страхе  или  корыстолюбии  основанная,  но  на  любви  к  Отечеству,  и,  следовательно,  ничем  не  победимая…
Славный  год  сей  минул,  но  не  пройдут  содеянные   в  нем  подвиги!»  – Александр –
  Казаки выхватили шашки, пятитысячная глотка так трижды  крикнула  Ура,  что все  птицы города  взмыли  на  крыло,  а эхо  докатилось  до  стен  Кавказского  хребта, скатилось  в  Чёрное  море.  Чуткая  тишина  упала  на  воды  Кубани.
Перед  трибуной  остановилась тройка лихих коней с боевой  тачанкой.  Казаки увидели коробки  с медалями  и денежные  ящики.  Архиерей прочитал молитву, окропил святой
водой коней, и коробки, и тачанку, и атаманов, и казаков.  Казначей  и писарь  раздали  коробки  полковым  атаманам, по списку  выкрикивали казаков, вручали  медаль и пять рублей  серебром.  На голубой  Андреевской  ленте, медаль вручалась всем чинам войска.
Генералы  и  рядовые,  принявшие  личное  участие   в боях  Отечественной  войны, получили  знак отличия,  как  спасители  России.
   Барабаны пробили  встречу, перед войском прогалопировали три казака на прекрасных белых лошадях. Знаменоносец держал  знамя в чехле, боковые - голые  шашки на правом плече. Поднялись на трибуну, сняли чехол, развернули знамя. Атаманы подходили, опуска лись на одно колено, целовали бахрому знамени. Троекратное ура всколыхнуло войско,
серебряные трубы  пропели  «Зарю». Войсковой атаман выкрикнул приказ императора:
  - …Боевое знамя поведёт казаков на битву с врагами. Золотой орёл расправит крылья над
полем   победы.  Любовь  к героям и память народов – вечные!  Слава!  Слава!  Слава!-
Выкрикнули участников  сраженья при Кульме, вручили  Кульмский крест – прусскую награду. Казаки рассматривали орден, вспоминали:
  - Встречный бой с гусарами  Наполеона  решил исход битвы.  Вырубили французскую бригаду до единого человека.  Старые раны не забыть, напоминают о былых  сражениях!-
   Выкрикнули  казаков, получивших награды ещё  в 1812 – 14 г, но поранению выбывших
на время из армии.  Солдатский Георгивский крест:  « Им награждаются низшие чины,
которые,  действительно выкажут свою отменную  храбрость в борьбе с неприятелем».
Казаки любили эту награду, уважали кавалеров, так как знали цену подвига, шутили:
  - Смелого - пуля боится, храброго - штык  не берёт! Видели тебя в бою, себя забываешь,
друга выручаешь, за спины не прячешься – герой настоящий! – обнимали, хлопали по широкой  спине,  шутили:
  - Обмыть надо орден. Четверть горилки да сала  шматок, тогда  св.  крест не заржавеет! –
Казак бросал серебряный рубль, казаки подхватывали, соображали:
  - В кабак не пойдём, господа атаманы на хвост сядут, а вот на берегу  Кубани поляну нак
роем. На свежем воздухе, на зелёной траве водка мёдом покажется.   Для разговоров по душам, для памяти и грусти, лучшего места не найти. Запалим костёр до небес, вспомним
походы и битвы,  забудем службу царскую , о свободе и воле поговорим!- Казаки подно – сили говоруну кулак под нос, предупреждали:
  - О власти, воле и свободе говори хорошие слова, или ничего не говори, как о покойнике.
Нам разборок  не надо,  желаем жить в мире, а ордена и медали обмоем, как положено!-
Пустили  папаху по рядам, собрали три рубля, вернули рубль  Георгиевскому кавалеру:
  - Захарыч!  Ты у нас за отца – атамана будешь.  Станичники тебя уважают, характер твой
знают, знают, что на дурное дело не пойдёшь и говорунов,  да хапуг  остановишь! –
Сотенный погрозил плетью, прошипел:
 - Разговорчики в строю! В наряд на конюшню  захотели! Равняйсь на трибуну!  Молчать!-
 Казаки улыбались, шутили тихо, замолчали, когда выкрикнули походного атамана Романа  Чухновского. С атаманом прошли всю войну, видели в деле, уважали за правду.
  - Походный атаман Роман награждается золотым оружием  «За храбрость»,  с надписью  на эфесе,  званием генерал – майора  и  орденом  Георгия 4  степени!- выкрикнул атаман.
Казаки кричали  Ура, бросали папахи, выбежали к трибуне, подхватили на руки, качали.
Роман поклонился казакам, потом атаманам, потом народу, громко  крикнул:
 - Спасибо казаки  за верную службу, за мужество в бою, за ратные подвиги на поле боя!
Отечество позовёт, Кубанское войско к бою готово, выйдем  дружно  в  поход.  Ура! –
Крики  Ура, Слава,  завершили праздник награждения. Сотни уходили к своим станицам,
к делам хлебопашца и воина.  Каждый полк имел свою походную песню, запевал выби - рали голосистых, так, что песни слышала  вся  кубанская  земля – казачий край.
Вечерняя заря окрасила небо золотыми красками заката, обещала  тихую ночь,  новый солнечный  день.  Кубань торопилась к Азовскому морю, навевала камышевые  думы.

                Глава 10

Степнячка

  Тихо во дворе  Шевченко.  Белая хата  встречала голубыми наличниками, цветами в пали саднике, открытыми дверями.  Александр открыл  ворота, за повод ввёл коня  Зарянки во
двор, помог покинуть седло  невесте – жене, поцеловал в обветренные губы. На плечи набросил дорогой платок. Такие платки дарят невестам и жёнам, реже  матерям и сёстрам.
Платок – знак выбора казака, согласия невесты.  Заряна сняла остроконечную  шапку, костяным  гребнем расчесала волосы, закрутила их тугим узлом, и превратилась в казачку.
Из хаты выбежал малолетний Васятка,  брат  Александра,  закричал  весело:
  - Сашка вернулся, да не один, а с невестой, а конь у  неё  степной, полудикий! –
Из хаты выбежала мать, встала на крылечке. Из сада показался отец, встал рядом с  женой.  Набежали сёстры - погодки, увидели незнакомку, прижались к матери.  Александр молча
шагнул, опустился на колени. Зарянка подумала, опустилась рядом. Татьяна Ивановна  всё поняла,  повернулась к мужу:
  - Неси икону, отец, благослови молодых! – подпёрла кулачком щеку,  долго смотрела   на невесту- степнячку.  Пушистые ресницы закрыли глаза, вид тихой скромницы, на плечах  дорогой платок невесты, а под платком боевой панцирь разбойницы, и нож на боку.
Александр ждал отца, посматривал на  Зарянку, тихо  улыбался. Руки их сплелись в жар ком пожатии, не разорвёшь.  Вышел отец в новой черкеске, с дорогим кинжалом на ремне,
в руках старинная  икона  Божьей  матери. Он посмотрел на жену, на дочерей, погладил вихрастого сына,  шагнул вперёд, поклонился молодым:
  - Соединило вас Дикое поле, чистое небо, горячая любовь.  Желаю тебе Александр и тебе! – замолчал, посмотрел на сына. Тот прошептал:  Заряна! -  и тебе любимая  дочь наша  Заряна,  долгого  счастья, согласия и  любви. Живите дружно, дарите внуков, чтоб
ширился и процветал род  Ивана  Шевченко на страх  врагам.  Смотрит на вас Божья мать
и весь наш род и благословляет! – он приблизил икону к сыну, тот поцеловал, приблизил
к  невесте, та поцеловала, подняла глаза на отца и мать, и улыбнулась. У  Татьяны  Ива- новны  защемило сердце, она обняла Заряну, вдохнула дух степного простора, мяты и
душицы, подняла дочку, повела в хату. Дочери побежали следом, а сын оглаживал  степ ного  коня,  расседлал, стащил попону, поставил к коновязи на отстой. Дикий конь покорился   детским  рукам.  Расседлал кобылицу брата, поставил к коновязи.
  Отец с сыном сели на завалинку, молчали.  Иван Александрович задымил трубку, пустил
дым кольцами, обнял сына за плечи:
  - Ну, казак, рассказывай! Где степнячку заарканил, как усмирил? – спросил он.
Александр подумал, ответил:
  - На берегу реки  Ея - балка широкая, битва страшная.  Казаки ударили дружно, ногаи  не
выдержали, побежали. Амазонки  рубились молча, отражали и наносили удары, врыва - лись  в наши ряды, многие буйные головы скатились с плеч. Прыгнул я сбоку, выбил её из
седла, навалился всем телом, посмотрел в глаза и пропал.  Вдалеке кипел бой, а нас  соеди нила  любовь.  Поклонились мы станичному атаману в ноги, он нас в своём  шатре оста вил, сказал, что первая ночь  любви - всей жизни  начало. Вот так, отец, прости и прими
Заряну, как дочь и мою  любимую  жену!-
  Татьяна  Ивановна раздела невестку, любовалась упругим телом, бронзовым, как полиро ваный метал, поставила в деревянное корыто, омыла в трёх водах. Расчесала густые, чёрные волосы, напевала песенку, какую пела дочерям, улыбалась, шептала:
  - Дал нам бог  третью дочь, я сердцем чую, что она  родная  и любимая!- Заряна прижа лась к груди  матери, тихо  плакала: - Я нашла маму! – сказала она  первые  слова.
  Татьяна  Ивановна открыла крышку сундука, а на крышке лубяные картинки заморских красавиц, рыцарей и королей, и казак на бочке сидит, кубок поднимает. В центре краса - вица в остроконечной шапке с мечом в руке. Заряна присела, долго смотрела на портрет, прошептала:
  - Царица  Савская, основательница ордена  амазонок. Давно это было. Амазонки владели
странами и народами, любили и ненавидели  мужчин.  Жестокое время расстроило  наши
ряды, толкнуло на скитанья. Последние амазонки погибли в Диком  Поле!-
  Татьяна  Ивановна перебирала наряды, показывала дочерям:
 - Это носила ваша бабушка, когда вышла замуж за Александра, вашего деда, а эта кофто- чка была на мне, в день свадьбы Ивана и Татьяны, ваших отца и матери. Храним, как память о нашей молодости.  Носи, дочка, будь счастлива!-
  Нарядили невесту, как украинку, на голове - венок с разноцветными лентами, на ноги – яркие черевички. Покружилась Заряна перед зеркалом, счастливо радовалась, хохотала.
Позвали в хату мужчин, усадили за широкий стол. Во главе стола жених и невеста, а гости
подходили, усаживались. Появился станичный атаман, выпил горилки, крикнул:
  - В степи нашли лисицу, красную девицу, от степи подарок вам. Коровка да овечки, да
золотое колечко, кисет с монетами, это наши приветы, строевого коня из станичного табуна, справу  полевую,  саблю  боевую. Служи казак правому делу!  Горько! –
Шумела свадьба три дня, на четвёртый устала, похмелялась.
  Вошла степнячка в станичную  семью, как своя, только слова иногда так говорила, что
все хохотали, а она не обижалась, улыбалась. Полюбили её за весёлый нрав, за лёгкое сер
дце. Встретились друзья в поле, на уборке, увидели живот Зарянки, усадили в тень, за косы и грабли взялись, и не ушли, пока работу не завершили.  Иван  кричал:
  - Гришка, не сачкуй, салака, в ухо дам, протрезвеешь! Сашку в сотню зачислили, а нам табун охранять, в пацанах ходить!-  Гришка орудовал вилами, огрызался:
  - Сам салака!  Мы зачёты все сдали, осенью зачислят в сотню. Кони есть, справа есть, боем проверены, чем не казаки?  Будешь ругаться, в другую сотню отправим!  Так  я говорю,  Александр?-  Александр вытер лицо рушником, бросил  Ивану:
  - Иван у нас говорун,  язык, как мельница, но он наш боевой  брат, а братья всегда, как
один.  Сам погибай, а друга выручай – вот наш девиз!- Друзья обнялись, молчали.
Подошла Зарянка, посмотрела на казаков, сказала:
  - Степь широкая, вольная!  Степнячки по степи скачут, мужчин скрадывают. Приведу я вам  невест, станете казаками! – сказала, а ночью пропала. Сбросила  Зарянка украинский наряд, появилась амазонка на диком степном скакуне.  Все секреты обошла, от погони
скрылась, в  Диком Поле затерялась.
   Три друга скакали на восток. На коротких привалах  спали по очереди, ночь слушали.
На вечерней заре заметили всадниц в остроконечных шапках, с короткими копьями, бросились  наперерез.  Александр  крикнул: - Заряна! – Услышали: - Саша!-
Кони скакали, казаки пригнулись к гривам, а навстречу амазонки спешат, не  прячутся.
Остановились у степной речушки, пустили коней на травы, костёр осветил разбойниц.
Заряна обняла казаков, шептала на ухо:
  - Вано! Вот тебе  Певунья, а тебе,  Гриша, – Молодая Лань!  Сами согласились казачками
стать.  А раз решили, любить будут  крепко!-
Александр отвёл  Заряну в сторону, усадил на бурку, пожаловался:
  - Я думал, что ты оставила меня, сердце так болело!- Заряна поцеловала мужа, ответила:
  - Нас соединило Дикое Поле, а под сердцем твой сын стучится! Спи, милый!-
   Казак -  Кривоглаз  Петя,  в сотне не выделялся, боевыми заслугами не обладал, а в станице  прославился своим языком. Кто попадал ему на язык, получал анекдот, байку, или частушку.  Слабых высмеивал за трусость, сильных за силу, инородцев за их  род, братьев за братство, стариков за слабоумие.  Женщины у него все - гулящие, невесты – порченные. Били его казаки, встречали на узких тропинках, но он уползал, отлёживался и продолжал  трепать языком.  Степнячку он встретил  с ребёнком на руках, назвал  «узкоглазой козой». Зарянка положила сына на траву, пошла на казака. Петя - Митин брат, как его дразнили, выхватил саблю, рубанул воздух,  закричал:
  - Подходи, коза, я тебя из ведьмы в  корову превращу, сладким молоком побалуюсь!-
Меч – акинак сверкнул перед его глазами, казак отбил удар, стал отступать, посколь знулся, сел  на свежую коровью лепёшку.  Степнячка взмахнула мечом, сабля  отлетела, описала  дугу, плюхнулась в канаву. Остриё меча воткнулось в  Петино горло. Станичники  окружили толпой, советовали:
  - Язык укороти, пустобреху, кастрируй  злодея. Отправим к турецкому султану евнухом!-
Прибежала Петина жена, взмолилась:
   - Заряна, милая, только не кастрируй, не оставляй казака без единственного достоинства,
лучше язык отрежь, чтоб не болтал, как  помело, а мычал  ласковым  телёнком. Я свечку в
церкви поставлю, молиться  стану, что из болтуна в молчуна превратила!-
Карающий меч рассёк губы казака.  Казачка - Заряна сказала:
  - Жить ему с заячьей губой, зубы скалить.  Так поступают в аравийской пустыне с осквер нителями  живого источника  живительной  влаги. Грех плевать в чистый колодец! –
Подняла  сына, повернулась, пошла по своим делам. Пете  завязали рот косынкой, повели
к доктору на операцию. С зада казака  отвалилась коровья лепёшка, метила дорожку.
Станичники хохотали, кричали:
  - Обделался  Петя – Митин брат! Молодец  степнячка, проучила непутёвого, постояла  за
честь женщины – матери, одним словом – амазонка!-
  Заряна захлопнула калитку, села на обрубок бревна, тихо плакала.  Она удержалась от
кругового  разворота, когда рука - продолжение меча, а меч отделяет голову, как голову
подсолнуха,  и  голова  катится под ноги победителя. Она шептала:
  - Я – казачка!  Законы вольных амазонок придумала царица. Непорочных девушек  посвя щали  в амазонки, заставляли без  раздумий  выполнять эти законы, подчиняться старшим,
быть безжалостными  к мужчинам, использовать и убивать их. Амазонки не знали чувства
кормящей матери, не нянчили на руках ребёнка, не видели его чмокающих губок, улыбок.
Сын проснулся, открыл глаза, зачмокал губами.  Заряна расстегнула ворот рубашки, доста ла  тугую грудь,  приложила к губам сына. Иван обхватил сосок губами, куснул, принялся
жадно сосать. Его назвали в честь деда и стал он  Иваном Александровичем, продолжа телем   рода  Шевченко. В калитку вбежали подруги, Певунья и Молодая Лань.  В руках сверкали мечи, короткие копья, на головах высокие  шапки, панцири охватили грудь:
  - Где  враг?  Кто обидел тебя?  Мы постоим за честь амазонок!-  Заряна улыбнулась, ответила:
  - Мы не амазонки, мы казачки!  Я удержалась от удара, похоронила в душе степнячку – амазонку, защитила гордость матери.  Я – казачка, а  сын  мой   Иван – казак!-
Подруги наклонились к ребёнку, смотрели, как на чудо, на откинувшегося  от соска сына,
шептали: - Дай подержать на руках!  Ой, какой маленький и тёпленький!  Смотрит, улыба ется!  Я - твоя тётя - Певунья, я спою колыбельную песенку, которую пела  мне моя  мама!
Запела, запричитала, ребёнок закрыл глазки.
   Молодая Лань теребила малыша  за  ножки, целовала в пятки, серьёзно так приговари вала: - Подарю я  Грише  пять сыновей, трёх дочерей.  Одну дочь за Ивана отдам, осталь ных  за других казаков. Растворится моя душа гордой амазонки в казачьем роде, которому
нет переводу. Так мой Гриша говорит. Казачка – степнячка – прародительница!-
Подруги сняли панцири из конских копыт, стали простыми казачками. В станице все раз-
говоры только о Заряне и её подругах, как она проучила  дурака, всем надоел, заставила
замолчать. Казачки говорили между собой:
   - Попрошу степнячку,  чтобы моего  Степана научила, как жену любить, кулаками не махать. Дети взрослые, а он всё ревнует, кричит, что  Светлана не его дочь, а соседа!-
И пришла женщина, горшок меда принесла, поклонилась  Заряне:
  - Поговори с мужем, он тебя послушает. Бьёт, изверг, детей не стесняется. Одна надежда
на  тебя и на твои чары. Говорят, что ты с богами разговариваешь!-
Заряна запеленала сына, пошла за женщиной с ребёнком на руках.  Шли по улице, молча ли, а кумушки всё видели, судачили:
  - Как идёт! Как будь - то царица небесная  шагает, гордо голову  несёт, не кланяется! А грудь, как у заморской богини, я на картинке видела, зовут - Венера  Милосская!-
Вторая ответила:
  - Вот, вот, сама царица – богиня к нам в станицу пожаловала, казаков усмирять и соблаз нять.  Смотри,  Одарка,  и до твоего  Захара доберётся!-  Первая засмеялась, ответила:
  - Та он же старый, як сивый мерин, одна гордость, что  грудь в крестах, а тело в ранах!
Купаю его в вагонах и плачу, жалею, а он улыбается, жалейкой меня называет!  Мы живём
дружно, детей вырастили, поженили, внуков нянчим. Нам не страшен серый волк!-
  Женщина открыла калитку, пропустила  Заряну  вперёд, а навстречу им Светлана бежит, и такая ладная, светлые волосы ниже пояса, на висках и на лбу колечками завиваются.
Увидела младенца, руки протянула, дай, сына покачать, полюбоваться.  Добрая душа!
Степан увидел незваную гостью, засмущался, а увидел дочку Светлану с ребёнком на руках, сам руки протянул к младенцу, на стол положил, пелёнки развернул и оторопел.
Перед ним лежал ребёнок, ну чистый  арабчёнок.  Волосы русые, кучерявые, тельце брон- зовое, а глазки голубые, как  ромашки  в поле.  Поднял он младенца  над головой, как внука, крикнул весело:
  - Мать - природа творит, что хочет, а на Сашку похож! Казаком - героем  вырастёт, неве ст покорять,  диких жеребцов усмирять, смело смерти в глаза смотреть, рубить с плеча!
Я тебя таким приёмам обучу, что станешь непобедимым  в бою с любым врагом!
Уложили Ивана на широкую постель, за стол сели.  Степан обнял жену и дочь  Светлану,
смотрел на  степнячку  просветлёнными глазами,  заплакал скупыми слезами:
  - Простите меня дурака, я вас больше жизни люблю, в обиду не дам!- Жена и дочь прижа
лись к  Степану, целовали в небритые  щёки.
  Зарянка запеленала сына, посмотрела на семью Степана, улыбнулась:
 - Живите и радуйтесь  семейному счастью, а дочь на тебя, казак, похожа. На отца похожа-
счастливой будет! Это я вам говорю – степнячка!-
Шагала по улице станицы, кланялась встречным и  бабушкам на лавочке, а навстречу бежал  Александр с голой  шашкой в руке.  Подбежал, глаза безумные, стал оглаживать
Заряну, сына, закричал:
  - Что он вам сделал?  Я убью его!- Заряна улыбнулась, ответила:
  - Наш сын примирил семью  Степана. Счастье  вернулось в семью  навсегда! Я такая
счастливая!  Амазонка – степнячка стала  мамой – казачкой.
   Сын Иван сделал первые шаги, а потом и побежал, не догонишь. Иван  Александрович-
дед, подсадил внука в седло, повёл коня в поводу.  Внук кричал:
  - Но, гнедой!  Степь бескрайняя, воля вольная, сабля острая, руби в капусту!- Махал хво-
ростиной, как саблей, насмешил весь двор. Заряна выплыла  из хаты  павой, бережно нес-
ла округлившийся  живот, крикнула сыну непонятные  слова, сын ответил:
  - Я  из сильного племени караитов, тайджи – царевич, повелитель Центральной Азии.
Я соберу непобедимых нукеров и ударю под  дых  Вселенной! Я на боевом коне - соколе!-
Заряна крикнула: - Хоп! Непобедимое племя! Всецело отдадим себя на волю неба!  Хоп, Хоп! Вперёд  неутомимые верблюды, корабли пустыни, впереди зелёный, тенистый оазис! 
Дед спросил: - На каком языке вы  говорите, на птичьем, что ли?-  Заряна ответила:
  - Древний  ассирийский язык – язык  Ирана и Персии. Народы Аравийской пустыни так говорят.  Все мусульманские народы понимают арабский язык, язык Корана!  Великие повелители, учёные – звездочёты, поэты и писатели ведут историю востока, а восток – дело тонкое! – захохотала, увидев, как сын встал  на седло, балансировал руками, протяну ла  руки, готовая подхватить сына: - Это полёт орла – джигита над Диким полем!
   Караван из трёх верблюдов появился в станице на утренней  заре, остановился у дома
Шевченко. Пёс – Барбос тявкнул и спрятался в конуре, кони храпели, коровы  мычали, курицы бросились в сарай, на нашест. Верблюды равнодушно смотрели на куриный пере полох, равнодушно жевали жвачку. Седой караванщик, в полосатом халате, в огромной чалме на голове, остановил ослика, остроносой туфлей коснулся земли, прочитал суру из
Корана: - Любой путь имеет начало, трудную дорогу и счастливый конец. Хвала  Аллаху!-
Семья  Шевченко вышла за калитку, с опаской смотрели  на  диковинных  животных.
Караванщик уложил верблюдов, поклонился Заряне, погладил по голове Ивана, из поясно го платка достал пергамент, протянул хозяину.  Иван Александрович взял пакет, протянул
Заряне.  Казачка развернула, прочитала и заплакала. Татьяна Ивановна, дочери – погодки,
сын и отец, окружили  степнячку, прижались к ней. Один Иван смело подошёл к верблю ду, потрогал склонившийся горб, крикнул: - Короли пустыни пришли на Кубань! Хоп! –
  Освободили верблюдов от поклажи, завели во двор, бросили под ноги охапки сена. Верб
люды жадно жевали, поднимали  змеиные головы, шипели. С губ падала зелёная пена.
Любопытный казак заглянул во двор, верблюд прижал уши и плюнул  ему в лицо. Отврат ная пена залепила глаза и рот. Казак выругался в три господа, побежал по улице. Соседки
хохотали, показывали пальцем, кричали:
  - Получил подарок от персидского шаха, сохрани на память! Верблюд, он знает, кто друг,
а  кто враг!  Любопытной  Варваре хвост оборвали. Не  лезь  поперед  батьки  в  пекло!-
  На разноцветной кошме расстелили достархан, пригласили Селима попробовать  угоще - ние. Старый караванщик поджал под себя ноги, помолился  в сторону  Мекки, отломил ку-
сок пшеничного хлеба, макнул  в сметану,  пожевал, макнул в мёд:
  - Слава Аллаху! Три года длилась моя дорога. Высокие горы, пустынные степи, бурли вые  реки вставали на нашем пути. Ослик семенил ногами, верблюды шли неутомимым
шагом, народы встречали и провожали караван.  Разбойники пытались ограбить, но имя
Великой амазонки остановил их.  Вести носит ветер. Род хана  Наиба продолжит казак
Иван. Халифату нужен мир с  падишахом России. Собирайтесь в дорогу, вас ждёт нелёг кий  путь! – Он омыл пальцы, вытер,  из - за пазухи вытащил именной кинжал, подозвал
Ивана. - От имени рода Наиба повязываю кинжал – символ власти. Ты хан Наиб второй!-
Заплакала Татьяна Ивановна, заплакали дочери, а казаки ушли в сад, сели на ствол дерева.
Отец задымил трубку, сын охватил голову руками, скупая слеза упала на лист лопуха.
   Утром станичники увидели ковры и паласы изумительной ручной работы. Семья  Шевченко развесили их на просушку, украсили двор  восточными орнаментами, яркими красками.  Казачки столпились на другой стороне улицы, судачили,  спорили:
  - Та вона же разбойница! Награбила и спрятала, а старик охранял  клад. Теперь вот он их нашёл, доставил на верблюдах.  Наш Саша заарканил  степнячку, в станицу привёл, как казачку, а вона знатного рода, пьёт горилочку як воду, не казачка она, а степнячка!-
  - Та шо ты говоришь, Солоха? Вона  дочь персидского хана  знатного рода,  но её украли маленькой, амазонкой  сделали, воевать заставили.  Она не брала добычу, всё в союз  ама- зонок  отдавала,  а  в последнем   бою  пропала.
Три года они её искали, приданое прислали, чтобы она вернулась к ним, разбойничать!
   Открылись ворота, на улицу вышли три великана, осмотрели сборище  женщин.  На переднем верблюде, между горбами, восседал  Иван – царевич, в золочёном халате, в белой чалме  на голове, с павлиньим пером, украшенным алмазами, в золотых черевичках.
На ремне дорогой кинжал в дорогой оправе. Он крикнул: - Хоп, повёл караван на водопой.
Последний верблюд обернулся, плюнул в сторону обомлевших  женщин. Плевок попал на
ветки вишни, повис зелёной пеной. Женщины разбежались по своим домам.  Александр
вывел коня, закрыл ворота, поскакал  за сыном.  Конь сторонился верблюдов, шёл боком.
  Более получаса верблюды всасывали воду. Бока их раздулись, горбы налились сытой силой. Они сами повернулись, пошагали к дому. Из подворотен лаяли собаки, а верблюды
шли, надменно смотрели на   собак, на встречных коней и людей. Они прошли тыс. кило метров, чтобы удивлять и пугать  станичников.
  -  Покорись, казак, воле  Бога  и  царя – батюшки! – шептал станичный поп, кадил кади лом, окропил подарки  святой водой. Подарили  церкви дорогой палас, золочёные  чаши,
подсвечники, получили благословение:
  - Веками процветает род казака Шевченко, а  милость Бога  защитит от бед  и  болезней!-
Селим – караванщик  подружился с  Иваном Александровичем, осмотрел  хозяйство, поля,
сад с виноградником, табунок овец, коней и коров, остался  доволен:
  - Милость шаха  не имеет  границ, а зависть придворных сочится ядом. Род  Наиба прер
вался с гибелью сына. Предстоит кровавая борьба за ханство.  Заряна – воительница, но
женщина.  Сын простого казака не удержит власть и трон, так я думаю! – сказал  он.
Заряна ответила:
 - Я не отдам сына на растерзанье жадным  шакалам. Судьба подарила мне любовь, семью,
детей. Русские говорят, что лучше иметь синицу в руках, чем  сокола в небе, и они правы.
Я – казачка, а сын мой – кубанский казак.  Здесь его родина.  За честь  нашей родины я не боюсь, а если беда нагрянет, казаки беду перемогут с оружием в руках!-
Селим поклонился, из перемётной сумы достал  старинный  сундучок, ключиком открыл
замок, откинул крышку.  Золотые дирхемы, драгоценные камни ослепили глаза:
  - Милостью Аллаха, это твоё  наследство. Да пойдёт оно на благие дела!- сказал он.
Иван – казак  посмотрел на золото, на камешки, крикнул удивлённо:
  - А где восточные сладости? Они превратились в монетки? – посмотрел на взрослых. Отец подхватил, подбросил  сына к потолку:
  -Будут тебе монеты на орехи, а орехи не простые, все скорлупки золотые! – кричал счаст ливый  отец.
  Старый караванщик отоспался, отъелся, погрузил подарки на верблюдов, караван поша гал  на восток. Он выполнил волю шаха. Ханство не имеет наследника, переходит под власть султана. Милость Аллаха не  знает границ…
   - Не стреножив боевых коней, не пускайте в степь  без наряда  надёжных табунщиков, не организовав дозоры, не ложитесь  спать, проснётесь  в  раю!- внушал  Александр. - Эти правила  должен знать каждый казак. Выбранный правильно путь, приведёт к намеченной цели на равнинах вселенной, а беспечность завлечёт на солончак гибели. Упорный и  тер пеливый увидит конец пути, завершит начатое дело! – Перед ним по стойке смирно стоя ли три его сына из рода  Шевченко.  Младший Алёша шмыгнул носом, поддёрнул штани шки, спросил:
 - Папа, а мама пойдёт с нами в поход?  Кто нам  борщ варить будет и молочную кашу?-
Дед Иван, бабушка Татьяна заулыбались, а мама – Заряна успокоила сына. Она вышла на
крылечко, как королева, с достоинством несла округлившийся живот:
  - В поход уходят взрослые казаки, а их сыновья помогают дедушке и бабушке. Кто умеет
считать до десяти, знает буквы алфавита, тот получит горсть арахиса!- сыновья считали,
рисовали буквы, складывали слова. Александр усадил жену на лавочку, обнял за мягкие плечи.  Настоящей казачкой стала его жена – степнячка, раздобрела, появились ямочки на щеках и улыбка такая спокойная и добрая. Александр прижался к жене, склонил голову на плечо. Дед Иван обнял Татьяну, так и сидели два поколения, любовались третьим поколе нием  казацкого рода. А мальчишки заседлали  серого козла, заставляли его ходить похо дным шагом. Козёл боднул одного, боднул другого, вырвался на свободу, убежал в сарай.
Заряна шептала строки из стихов Ибрагима: - Когда конь несётся в битву, как я отдохну среди цветущих роз, а когда услышишь призывный крик героев, моя песня обрывается на слове. Я украшу пестрыми коврами твой  приют, о, воин,  возвратившийся из битвы!-
Александр слушал непонятные слова, понимал тоску Заряны  о  цветущих долинах, по которым проносился её конь – огонь и блеск меча над головой.  Возле калитки останови лись тачанки, раздались детские голоса.  В калитку вошли Иван и Григорий, друзья – това
рищи, а за ними Певунья с ребятишками, Молодая Лань с ребёнком на руках. Два её сына
держали коней. Иван Александрович- 2 выбежал за ворота, кричал:
  - О, кони у вас, как звери, сытые и сильные, давайте  прокатимся! – Дед Иван вышел за ворота, погрозил мальчишкам. Но молодость не знает преград, кони поскакали и только пыль за блестящими колёсами, да озорные крики. Дед Иван разнуздал коней, поставил перед ними кормовой ящик с овсом. Кони успокоились, признали старого казака.
Тачанка  появилась с другой стороны, круто развернулась, остановилась возле ворот. На
землю спрыгнули три подростка, как взрослые казаки, натянули вожжи, завязали на облу чке. Они разговаривали, хвалили достоинство коней, спорили, какой конь сильнее. Дед
Иван подумал: надёжная смена подрастает, родителей в обиду не дадут, сами обидят.
   Друзья уселись за широким столом, шутили:
  - Замкни уста перед всеми, открой перед другом, но молчанье могуче, помни об этом! –
сказал Григорий, захохотал. Иван посмотрел, подумал, крикнул:
  - Лучше смерть, но с песней и весёлой  шуткой на устах!   Наливай, Саша, по первой!- друзья выпили, закусили. Подошёл дед Иван. Казаки встали, пригласили за стол. Уважай старшего  казака,  и сам будешь уважаем, так говорят  старики.
   Три подруги, по старому обычаю, сидели на ковре, подложив подушки под левую руку,
пили чай пиалами, заедали сладостями.  Они говорили на фарси, переплетали речь русски ми  поговорками,  пели в три голоса:
                Мне ветер поёт, как дальний привет любимой…
                Возможно ль внимать приветам таким бесстрастно?
                Пускай впереди,  за каждой скалой, погибель –
                На каждом пути она сторожит безгласно…               
                ( Из  древней арабской  песни )   

     Заряна откинулась на подушку, положила руку на живот:
  - Толкается казак, просится в степь привольную, где ветер, солнце, где бег коня торопит
время, а дорога манит за горизонт. Расширился род  Шевченко,  тесно стало в старой, дедовской  хате, пора отдельный дом ставить! - сказала она мужу. Тот опустился на ковёр,
прижал ухо к тугому животу, прислушался:
  -Толкается казак, как господь бог в небесную твердь, просится на свет божий! – распра вил  усы, поцеловал жену в губы:
  - Ах, сладкая моя, даришь мне сыновей, а дочери нет! –
  - Подарю я тебе  девочку,  и  назовём её  Юлдуз – звезда рассвета!- Александр засмеялся:
  - Её станут называть  Юлей.  Юля – пуля  или дурра… Нет, есть казацкое имя – Алеся!-
Женщины заспорили, а казак выскочил из хаты, пересказал слова Заряны, Иван крикнул:
  - Давай к нам,  ближе к  «Дымной могиле», там целая улица отстраивается. Выберем план и вперёд. За лето дом и двор, и хозяйственные постройки поднимем, соседи помогут!
Дед Иван загрустил, задымил трубку:
  - В старые времена табором жили, куренём, а сейчас приходится расселяться  на разные
улицы. Рассыпется  род и люди будут спрашивать, а какие это  Шевченко, не того ли деда
Ивана, что степнячку в дом пустил?- Григорий обнял деда, пошутил:
  - У вас Василий – казак, да две дочери невесты, для них освободится место. Александру
пора свой род крепить, а племя останется одно – казаки  Шевченко!- Выпили на посошок,
стали собираться. Казачата спорили, кто и  когда в гости приедет и на каком коне…
Друзья охватили деда Ивана дружеским объятьем, желали долгих лет жизни, здоровья.
Тачанки  укатили, пыль улеглась, наступила тишина.
  - Не буди лихо, пока оно тихо! – Заряна расстелила молитвенный коврик, стала молиться, а какому богу, сама путалась. Её окрестили в церкви, на шею повязали крестильный крестик, заставили выучить « Отче наш».  Она шептала молитву, но замечала, что шепчет имя  Аллаха  вместо  имени  Христа. Крестилась широким крестом, соединяла ладони, смо
трела в сторону  Мекки. Бог един, а молитва лечит сердце. Господи! Спаси и помилуй!
   Прибыл прораб, расстелил листы разных построек, объяснял в целом виде фасад, в разре
зе от фундамента до крыши, спорил, где лучше.  Заряна сказала:
  -Дом на  каменном  фундаменте, турлучный, под четырёхскатной крышей, окна и двери
большие, сени и крылечко резные, двор мощёный камнем. Вокруг дома должны цвести цветы и вишни.  Это чистый двор, здесь колодец с журавлём, а это двор хозяйственный.
Конюшня по всем правилам коневодства. Скотный двор со стойлами для каждой коровы.
Овчарня обширная и тёплая.  А здесь птичник.  Здесь построить погреб, чтоб винные бочки стояли на  высоких стеллажах, а здесь ледник. Вот вам задаток - 10 золотых. На материалы и рабочую силу хватит, построишь, отблагодарю!- прораб поклонился, укатил.
  Александр  почистил коня, перебрал сбрую, взялся за седло. Поменял подпруги, стреме нные  ремни, приготовил новую попону. Дед Иван спросил:
  - Далеко собираешься? Вроде тихо на границах, соседи живут мирно! – Сын ответил:
  - Скоро годовая выводка всего конного состава. Говорят, что из Питера прибыл чинов ник, проверяет полки и сотни, строгий, как станичный атаман, придирается!-
Баба Таня и Заряна перебрали одежду казака, приготовили седельные сумки по списку:
  - Наш казак к походу готов! – Сказала баба Таня, тихо заплакала. Заряна смахнула слёзы
платочком, ойкнула, пошутила:
  - Молодой казак просится с отцом в поход.  Ой, мама!
Заложили в дрожки строевого коня, покатили к больнице. Через два часа на свет появился
казак  Шевченко, без имени и звания.
   
Глава 11

Кавказ, бои, походы, победы

  Война с Наполеоном закончилась победой русского оружия. Казаки вернулись в станицы
к мирному труду, к повседневным заботам. Но Кавказ – огромная естественная крепость,
населённая десятками «мирных» и «немирных» народов, которые прославляли разбой, на зывали героями джигитов безжалостных, кровожадных, способных убить старика и  мла- денца.  Горцы спускались с гор, нападали и вырезали передовые посты и станицы. Бой на
р.  Лабе  продолжался два дня, и только подоспевшие казаки, ударами в тыл и фланг, кач
нули маятник победы. Горцы ушли в горы, оставили на берегу реки сотни трупов и ранен ных. Обозлённые солдаты  всех  их  прикончили штыками:
  - Не верь чеченцу, предаст и продаст, не попадайся  в плен к черкессу, отрежет голову! В бою бейся до смерти, до нашей победы! – учили ветераны молодых солдат.
На Кавказ пошли регулярные, закалённые в «битве народов» части. Солдаты ворчали:
  - Горы не дают разбежаться, ударить штыками, здесь нужна тактика засад и гром орудий.
Встретишь разбойников картечью, бегут, как бараны, казаки не могут догнать!-
   В Екатеринодар прибыл генерал А. П. Ермолов, ученик  Суворова и Кутузова, талантли
вый  полководец, государственный деятель и организатор. Он был назначен главнокоман дующим кавказским корпусом. Две пехотные дивизии, одна бригада, три гренадёрских  и
один кавалерийский полк, десять полков донских казаков, три полка астраханцев.         Главком прибыл с инспекцией Черноморского войска и встретил недовольство в полках.      Из Петербурга прислали образцы новой формы: несуразные кивера, тесные куртки, шаро  вары из синего сукна со всевозможными  ложными карманами.
  Атаман Г. К. Матвеев приказал казакам обмундироваться, вызвал в Екатеринодар порт ных  из полков. Когда прикинули стоимость формы, оказалось около 100 руб. - цена 2 – 3
лошадей и пары быков. Рядовым и многим офицерам это оказалось не по карману.
Отговорки собирались в войсковой канцелярии, посылались в  Санкт -Петербург.  Появилась поговорка:   - Обоз стоит, а контора пишет!-
  Ермолов  верно  оценил обстановку:
  - Кавказ - это крепость, защищаемая  полумиллионным гарнизоном, так поведём  осаду!
Кто противится власти государя, тех уничтожить. Закрепляемся крепостями и дорогами.
Внушить народам неизбежность возмездия за любую враждебную акцию.
Не делать нового шага, не подготовив его, не закрепившись на  данном рубеже.
Главный очаг напряжённости – это Чечня – гнездо всех разбойников. Начинаем возводить
Сунженскую линию южнее Терека, чтобы оттеснить чеченцев из долины в горы. Предпри
мем поход в урочище Ханкала, укрепим крепость Грозная, возведём Внезапную. Эти
крепости  будут контролировать районы  Чечни и Дагестана. Для этого надо прорубить просеки в лесах, построить мосты и форпосты!-
  Русский солдат на все руки мастер. Топор строителя и дровосека, кирка, лопата и масте рок, были его оружием. Горцы сопротивлялись, нападали на строительные отряды и обо зы, тогда солдат брал в руки ружьё и меткими выстрелами успокаивал  нападающих:
  - Для  вас стараемся, строим дороги, мосты и переправы, а вы мешаете!- ворчали солдаты
Их было мало, но это были опытные бойцы, прошедшие  Европу, и не знали они позор ного отступления, даже перед сильным противником:
  - Начнём отступать, догонят и вырежут, как баранов! – кричали солдаты, прорубали про
секи под огнём,  строили редуты,  форпосты и крепости. Ответвлением от Сунженской линии стали строить Кубанскую – от Невинномысской до Баталпашинской. Станичники
готовились к походу.
      Александр вышел из хаты, поклонился крылечку, а на крылечке весь род  Шевченко: отец, мать, жена с младенцем на руках, три сына прижались к матери и пёс – Барбос. Они
вышли провожать казака в поход. Брат Василий держал заседланного коня, а тот рыл копытом землю,  вскидывал голову, храпел. К воротам прискакали друзья Григорий и Иван, засвистели соловьями. Они простились с родными, стряхнули с себя домашний уют,
находились в состоянии похода. Александр поднялся в седло, потрепал вихрастого брата,
гикнул, выскочил за ворота, и кони поскакали к месту сбора. По улицам и переулкам,  как
ручейки к озеру стекались казаки, занимали место в строю сотен. Команда, строй замер, а
перед строем появились заслуженные ветераны.  Походный  атаман Роман поднял руку, сказал одно слово: - С Богом!- и тронулись сотни походной рысью. Постарел атаман, ушёл
в отставку, передал власть сыну, Роману- 2.  Тот отсалютовал шашкой, пустил коня гало пом, а следом, его проверенный штаб.  Осиротела станица, опустели улицы, а в хатах пла кали женщины, матери и жёны. Мальчишки играли в войну, девочки нянчили кукол.
  Начальником Черноморской линии был назначен генерал-майор М. Г. Власов-3, из прос
тых  донских казаков. Он воевал в Польше, дослужился до есаула, командовал эскадро ном, полком.  В Отечественную войну дрался под командованием  атамана Платова, стал
кавалером ордена Св. Георгия 4 и 3 степеней. В заграничном походе дважды выручил штаб императора Александра 1, получил звание генерала. На Кубани реорганизовал служ бу, перебросил  полки степных станиц на опасные участки границы, защитив тем самым
мирное население. Но обстановка на Кавказе оставалась непрочной. Появился проповед ник Кази-Мухаммед, призвал народы к газавату, «священной войне». Крупные скопища
черкесов вторглись на правый берег Кубани. Атаман поднял всё  Черноморское войско, сумел обойти, окружить, прижать врага к  Калаусскому лиману. Горцы бросились в камы ши и попали в топи, тонули в болоте.  Фанатики, они резали глотки коней, добивали ранен
ных, убивали друг друга. Конная батарея встала на позицию, залповым огнём картечи выкашивала камыши.  Казаки-пластуны залегли на берегу, меткими выстрелами добивали
«неверных». Черкесский отряд поглотили болотные топи. Три друга заметили островок
плакучих ив, решили проверить и напоролись на десяток черкесов. Засверкали кавказские
сабли и кинжалы. Александр выстрелил из пистолета в грудь черкеса, увидел, как он пада ет, увернулся от кинжала, рубанул по руке противника.  Черкес взвыл, провалился по пояс в болото. К нему бросились нукеры, вытащили из болота, ремнём  перетянули рану, и подняли руки. Черкесский бек  сдался на милость победителя.
   Генерал-майор Власов-3 собрал полковых атаманов, обрисовал диспозицию похода:
 - Кубанская речная флотилия поднимается по рекам Лабе и Белой, истребляет аулы мяте жников, закрепляется в станице  Белореченской. Казачьи полки, при поддержке артилле – рии, гонят горцев в горы. Очистим мирных адыгейцев от влияния черкесов, заложим пере довое  укрепление Майкоп. Применять казачьи приёмы: засады, дозоры, разведку. С нами Бог!-   Полки преодолели Кубань, пропали в лесных зарослях  левого берега. Три друга привели пленных, доложили:
  - Знатный бек просит мира.  Вот его сабля и кинжал!- Атаман осмотрел оружие, крякнул:
  - Знатный булат, дорогая отделка. Как вы их одолели? – Александр ответил:
  - Приёмам боя обучила меня  моя жена – степнячка, она последняя амазонка знатного ро да.  Два друга имеют жён-степнячек, владеют холодным оружием. Втроём мы победили
черкесов. Разрешите догонять полк!- Атаман подумал, сказал:
  - Зачислить в атаманскую сотню. На время боёв быть при атамане. Оружие, взятое в бою-
«святая добыча». Владейте, сынки, и гордитесь победой!-
  Станичники выслали разведку, боковые охраненья, конную батарею выдвинули вперёд.
Селение Теучежск  встретило огнём. На руках выкатили орудия на пятьдесят  шагов  от
укрепления, ударили картечью. Загорелись камышовые крыши хижин, ревела скотина, но
сились обезумевшие лошади, сопротивление было сломлено. Река Псекупс ворочала тру пы  людей и животных. Взяли огромные отары, табуны лошадей, стадо коров. Станичники
узнавали своих животных, возмущались:
  - На летнем выгоне пропадали животные, думали волки, а это разбойники ночами орудо вали. Клялись вечными кунаками быть, а сами нож в спину. Руби их злодеев!-
Старый черкес, весь обвешенный оружием, заслонился от сабли ревущим младенцем:
 - Убей внука, а потом меня!- кричал он, сверкал глазами. Казак  убрал саблю, а черкес
метнул кинжал, поразил казака в сердце. Изрубили в капусту шакала, на бурке понесли
казака. Озверели станичники,  убивали всех мужчин, досталось и женщинам.
  По разным дорогам казачьи полки вышли к реке Белой. Речная флотилия выгребла к указанному месту. На правом берегу реки, на возвышенности, приступили к строитель ству укрепления. Шесть пушек поставили на возвышенности, пали на все четыре стороны.
   Отроги Северного Кавказа покрыты густыми лесами. Дорог нет, есть звериные тропы, по которым горцы спускались с гор, скрадывали зазевавшихся жителей, уводили в плен.
Атаман приказал: - Земли  Черноморского войска освободить от горцев. Им разрешили
пользоваться  пастбищами на долинах и равнинах, они посчитали это слабостью войска.
Выселить аулы за границы, поставить укреплённые посты, бить разбойников их методом.
Мы – православные, но сказано Господом: - Нет больше той любви, как если кто положит
душу свою за други своя! (Иоанн. 15. 13).  Переходим на круглосуточное несение службы.
Полки выделяют по две сотни, смена через год. Учите казаков умению замереть и лежать
в засаде сутками, учите нападать из засад. Отбить у горцев желание нападать, грабить!
Земля кубанских казаков – священная земля,  без рабов и рабства. Такова воля войска!-
  Полковники вели полки по дорогам и бездорожью, ставили укреплённые посты. Форсиро
вали реку Фарс, спустились в долину Лабы. Горцы угоняли скот и рабов, пятнали дорогу
их трупами. Казаки,  по горной тропе, вышли вперёд, устроили засаду. Залп прицельных
выстрелов  поразил джигитов. Казаки пошли вперёд с голыми саблями. Бой мгновенный,
но жестокий, завершила конная сотня, отделила абреков от толпы пленных, всех выруби ли. Пленные срывали с себя сыромятные ремни, мужчины собирали оружие, становились
в строй. Позор плена они  смоют кровью.
  Адыгейцы прятались в лесах, выходили селениями к укреплениям, селились в плетёных хижинах, крытых камышом, где посредине очаг, а в крыше отверстие для выхода дыма.
Нищета страшная, десятилетиями черкесы грабили жителей, увозили девочек и мальчиков
на рынки Анапы.  Кубанский казак осмотрел поселение, погрозил Кавказу кулаком:
  - Держитесь казаков – сказал он – казаки выломают зубы хищникам. Почувствуете себя
вольными жителями, присягнёте на верность России, станете россиянами! – Эти слова казака передавались  из селения в селение, адыгейцы стали мирными пахарями.
  Казаки вышли к границе  кубанской  земли и оказались на земле  казаков – горцев.
Войсковое управление поселило их и  на  двадцать лет забыло. Шесть станиц организо вали  круговую оборону, пахали, сеяли и были в любую минуту готовы отразить нападе ние  горцев. Горцы уважали их, выходили на базар, меняли ковры и другие поделки на хлеб.  Стали знакомиться и находили  деда, дядю или двоюродных братьев, о которых дав
но забыли. Выпивали по чарке горилки, грустили о потерянном времени. Казаки-горцы
улыбались: - Мы времени не теряли, мы время остановили клинками!
    Поход в Кабарду начинался от  Екатеринограда. В состав отряда входили: 1 батальон Ширванского  пехотного  полка, 1 батальон 7-го карабинёрного полка, 8 орудий лёгкой артиллерии и эскадрон  линейных казаков. От реки Малке на урочище Каменный мост. На вершинах  Кубани могли действовать лёгкие отряды казаков, а орудия не могли разверну ться в тесных ущельях. На реке  Нальчик обнаружили табуны лошадей, отары овец. Горцы
скрылись в ущельях непреступных скал. На реке  Чегем, в самых  трудных местах, обнару жили горное селение. Редкие выстрелы не остановили казаков. Неожиданно атакованные горцы отступили к вершине гор. В самом сжатом месте, они  организовали  каменный  за вал, встретили частыми выстрелами.  Ночью четыре орудия, на руках, подняли на гору, ударили ядрами. Кабардинцы побежали за Кубань. Войска прошли туда, где не ступала нога человека. Вблизи осетинского селения  Ксанти собрались основные силы неприятеля.
За каменными завалами наблюдалась непонятная возня, а утром осетины пришли просить
пощады. Кабардинцы не покорились, но у них были отбиты  стада их, а  неприступные
скалы грозили холодом и голодом. Кабарда покорилась русскому оружию, а горские кня зья  принесли присягу, получили офицерские и генеральские чины, большое жалование.
  Ермолов сказал:
  - Спасибо за службу, господа казаки!  Возвращайтесь к своим куреням!-
Казаки повернули коней, по знакомым тропам направились к родным станицам. Вьючные
животные несли на своих спинах тяжёлые тюки с добычей.
  Чеченским походом руководил  сам Ермолов. Были взяты и разрушены селения: Атаги,
Шали, Гехи, Дауд- Мартане,  Урус-Мартане, Рошни-Чу. Чеченцы согласились на перегово ры в селении Герзель-ауле. В село прибыл командующий линии генерал Лисаневич, комен
дант  Грозной Греков и 318 горских старейшин. В ходе встречи договорились о мире, об
условиях обмена пленных, о присяге на Коране. Все встали, поздравляли друг друга, как
вдруг фанатик бросился с кинжалом и убил  обоих генералов. Увидев это,  русские солда ты озверели, бросились ловить убийцу, а когда встретили сопротивление, ударили в шты ки, перекололи всех старейшин. Кази- Мухаммед обвинил в трагедии русских, собрал тол пы  чеченцев, направил их против Сунженской линии укреплений. Ермолов отреагировал
мгновенно, окружил и разгромил толпы Кази-Мухамеда под селением Чахкери. Солдаты
разрушили многие селения,  ловили коней и  вьючных животных, грузили имущество:
  - Этот народ можно уничтожить, но не покорить!  Кровная месть толкает на разбой, а раз
бой возбуждает кровную месть. Замкнутый круг можно разорвать, убив чеченца!
Солдаты пошли вперёд, решили довести поход до полной победы. Мятежники уходили в недоступные горы, убивали прекрасных коней, женщин и детей. Их фанатизм не имел объ
яснения. Но пришёл приказ о смене Ермолова. Ермолов приказал публично казнить пове шеньем одного предводителя мятежников и получил строгий выговор. Миротворцы разду
ли тему «о зверствах русских на Кавказе». Они не испытали  на своей  шкуре черкесский и чеченский набег, когда женщин и детей угоняют в рабство, а родителям перерезают глот ки. Они не возвращались на  родные пепелища, не плакали чёрными слезами.
  Атамана  Черноморского войска,  генерала  Власова-3, отдали под суд, «за излишнюю жестокость» в походе против черкесов.  Генерал  Паскевич приступил выполнять инструк
цию « просвещать горцев мирными методами».  Главные разбойники получили офицер ские  звания, богатые подарки.  На русское золото они скупали английские и французские винтовки, которые привозили  в турецкую  Анапу. Завоевания  Ермолова на Кавказе, кровь  русских солдат, забыли в кабинетах чиновников. Черноморские казаки охраняли Кубань – казачий край, пахали, сеяли, собирали урожай.
   Этим воспользовались англичане, взяли под свою опеку Персию, реорганизовали армию,
вооружили новейшими пушками и ружьями. 1826 г. армия Аббаса-Мирзы вторглась в Закавказье.  Пограничные казачьи посты дрались до последнего казака, героически погиба
ли, смятые   толпами врагов. В крепости Гянджи жители взбунтовались, вырезали русский
гарнизон. Генерал Паскевич растерялся, увидев солдат, в мохнатых шапках, в домотканых
куртках, вольно стоящих в строю. Казаки в черкесках, в папахах, обвешенные оружием, с крашенными бородами, были похожи на  горских разбойников. Он привык видеть на пла цах  шпалеры гвардии, а здесь – сброд и рвань. Но 10 тыс. солдат построились и пошли против 40-тыс. вражеского войска. Бились не по правилам, ложились, стреляли, бросались
в штыковую атаку, и сокрушили врага. Донские, черноморские, линейные, терские казаки,
под командованием генерал-лейтенанта Иловайского 12-того, драгуны Бенкердорфа, в яростной рубке разбили курдскую кавалерию, сбросили в реку Аракс. Аббас-Мирза стянул войска к  крепости Джеван-Булах, прикрылся рекой Араксом, приготовился к обо роне.  Казаки Иловайского переплыли реку, на плотах переправили конную артиллерию,
захватили плацдарм, отбивались до тех пор, пока главные силы не навели мосты и не пере
правились. Штыковой удар пехоты, фланговые удары казаков,  сломили сопротивление, персы были разбиты. Аббас-Мирза вторгся в Армению, окружил  святыню армян, монас тырь  Эчмиадзин. Солдаты и казаки отклонили условия сдачи, день и ночь отражали атаки
персов. Корпус Паскевича рассеял  неприятеля, штурмом взяли Эривань и устремились на
территорию Ирана. В Тебризе не ожидали казаков, сдавались толпами, взмолились о мире.
По Туркманчайскому  договору к России отошла Армения и Нахичеванское ханство.
Иран больше никогда не воевал против русских.
   1827 г. турецкий султан объявил России  «джихат», священную войну. Боевые действия
развернулись на Дунае и в Закавказье. Кавказский корпус Паскевича вступил  в турецкие
владения, штурмом овладел Карсом.  Не давая врагу опомниться, двинулись к крепости
Ахалкалаки. Егеря и казаки ворвались в крепость, на руках внесли орудия и устроили такой переполох, что османы подумали:  атакуют  основные силы русских, и,  бежали.
Хопёрский полк на рысях подступил к крепости Ахалциху. Казаки спешились, пошли на
слом.  Донская конная батарея ворвалась в город, казаки втащили орудия на плоскую крышу зданья, ударили картечью по скоплению турок на улицах и площадях. Турки броси лись в атаку, но подоспели черноморцы и астраханцы и завязалась битва грудь на грудь,
сабля против ятагана. Толпы янычар напирали на казаков, теснили к пролому в стене.
Донцы расстреляли заряды, вскочили на коней, ударили в тыл янычарам. Османы поду мали, что окружены, стали отступать и побежали. Ахалцих  пал.
   Генерал Паскевич совершил глубокий прорыв в глубину  турецкой территории, с ходу взяли крепость Эрзерум, а отдельный лёгкий отряд  занял Баязет. Турки бросили 19 тыс. армию, окружили  крепость, пошли на штурм.  38 часов казаки,  пехотинцы  и  местные армяне сбрасывали турок со стен,  но штурм отбили. Раненные казаки не уходили в лаза рет, их наспех перевязывали, заряжали ружья, шутили: - Держись, казак, атаманом будешь, так как в раю мертвые все места заняли, живым места нет!- Осада длилась 13 дней. Без пищи и воды держались люди, а кони умирали голодной смертью. Казаки плака ли, но держались, пока не подошла помощь,  не отогнали турок. Остатки полка вывезли на повозках. Люди не могли двигаться.  Донской полк № 12 покрыл свои знамёна неувяда емой  славой, получил название «Железный полк  полковника  Шамшева».
Черноморцы вернулись на Кубань, предстояла битва за  Анапу.
    Два года полк Романа-2 го находился в походе. Не все вернулись, более ста казаков оста
лись на полях Персии и Турции. Их могилы остались неизвестными, персы и турки выло мали  и сожгли  кресты, затоптали могилы. В Закавказье наступил временный мир.
Александр  Шевченко остановил коня у ворот родного дома, удивился, что его никто не встречает. Подкатила повозка, гружёная добычей, молодой возчик крикнул весело:
 - Тпру, залётные, кончилась дорога у родного порога! – и замолчал.  Турецкий раб, его освободил Александр, сбил кандалы, напоил и накормил, вылечил. Леонид привязался к
казаку, стал его телохранителем, денщиком и нянькой. В боях прикрывал спину, на прива
лах заботился о лошадях, находил, чем накормить казака. Так они стали кровными брать ями. Атаман Роман-2-ой, перед строем полка, поверстал Леонида в казаки, зачислил  в сот ню  Александра. Солдат Костромского полка, раненным попал в плен, перетерпел все му ки  турецкого плена, стал казаком. Александр выделил ему черкеску и сапоги, а коня, ору
жие и папаху взял в бою. В седле держался неумело, а саблей рубил до седла, запомнил приёмы  Александра. Набежали соседи,  а казачата показали дорогу к новому дому.
  Заряна встретила за калиткой, повисла на шее мужа:
 - Слава Божьей матери, услышала мои молитвы, сберегла отца сыновьям! – шептала она,
целовала в обветренные губы. Из калитки выбежали четыре сына, окружили отца и мать.
Двухлетний  Серёжа тянул ручонки, кричал:
  - Папка, ты привёз мне турецкий кинжал, я уже большой, дед на коня  подсаживал!-
 Дед Иван Александрович, седой, высохший, обнимал Татьяну Ивановну, тихо плакал:
  - Дождались сына, теперь и умирать можно!- Баба Таня вытирала слёзы, шептала:
  - Что ты, старый?  На радостях поживём ещё, правнуков понянчим, на коня подсадим!
Сёстры – погодки заневестились, ухаживали за братом и Леонидом, полили умыться, выти
рали рушником спины, считали раны:
  - Ох, Боже мой, весь в рубцах! – жалела Марина Леонида, а тот заглядывал в глаза невес те, набросил ей на плечи дорогой платок.  Марина зарделась вся, но платок не сбросила.
  Разгрузили повозку, Александр достал папаху, белой, как  снег густой шерсти, надел на
голову отца. Татьяна Ивановна  радостно  смеялась:
  - Ну, чистый  полковник, как жених нарядился! – Александр набросил на плечи матери  пуховый  платок арабских  рукодельниц. Небесный оттенок, как морская  волна, узоры сплетались восточным рисунком. Баба Таня передёрнула плечами, гордилась  новой  обно вой. Леонид достал дорогую  шкатулку, протянул  Александру. Тот открыл  резную крыш
ку,  достал  изумительное  ожерелье, поклонился жене:
  - Жемчуга южных морей, из сокровищ  индийской  принцессы,  в  дар  любимой  жене!
Та наклонила голову, подождала, пока муж застегнёт хитрый замочек, гордо  повела плеча ми,  величественно  вскинула  голову,  выпрямилась:
  - Гордилась царевна, а сейчас покрасуется казачка-степнячка! – улыбалась она.
Леонид, как фокусник, выдул из кулака шелковые платки, набросил  на плечи сестёр. Яркие,  нежные  краски, как радуга над рекой, осветила сестёр, превратила  в восточных
красавиц. Девушки подошли к матери, повязали  на шее  невесомый  платок. Дед  Иван
посмотрел на жену, расправил ус, крякнул, поцеловал жену в губы:
  - Вот, теперь я вижу настоящую  мать-казачку! Такую  поведёшь под венец и на всю жизнь. Берите пример, дочери, с вашей  красавицы  матери! – крикнул он.
Старший сын Иван получил нагайку с рукоятью из рога, выскочил на улицу, щёлкнул,
всполошил всех соседних собак. Сыновья примеряли папахи, посматривали на кинжал отца. Сергей завязал ремень узлом, кинжал волочился по полу.
 Ранним утром Александр вышел на крыльцо, потянулся, пошёл к колодцу умываться. Под ноги бросился восточный волкодав, встретился взглядом с хозяином, пополз, заску лил. Александр потрепал собаку между ушей, спросил:
  - Как зовут тебя, друг? – Собака сморщила нос, чихнула, прикрыла нос лапой.
  - Чих, что ли? – улыбался Александр. На крылечке появилась жена.
  - Дети зовут его Барсом, а он чихает, лапой нос вытирает. Ногаи привезли, подарили щен ка. Думали собачка, а он в волкодава вырос, ласковый, как телёнок.  Одна беда, ямы роет, прячется в них, выскакивает, как сторожевой  Полкан.  Надо его чабанам подарить. Это пёс из породы пастухов, они  в степи отары от волков охраняют. Баба Таня боится его, говорит, как бы внуков  не покалечил! -  Она плеснула водой на грудь мужу, прижалась к широкой  груди,  ладошкой разгладила капли:
  - Сегодня я дочку понесла. Подарю тебе красавицу, от женихов отбоя  не будет! – улыба лась.  Александр обнял жену, поцеловал долгим поцелуем, поднял на руках, понёс под  на вес, на зелёную траву.  Страсть их была нежной и страстной, она  тихо стонала.
  А новый день шагнул с востока, в лучах солнца принёс жар степных просторов, дух ковы ля. Счастливые, они лежали рядом в тени навеса, а зелёная трава пахла  мятой. Александр закрыл глаза и вдруг услышал  тихий голос:
  - Парного молочка от доброй коровки!  Откушайте на здоровье! – Заряна смеялась, а над ними наклонилась молодая  женщина, из кринки цедила парное молоко. Александр выпил,
поблагодарил.  Молоко отдавало степными травами,  мятой и душицей,  чистыми росами.
  - Молодая семья россиян напросилась на ночлег, да так и прижилась. Живут в том доми ке, ведут наше хозяйство, ухаживают за скотиной, работают в огороде и в поле. Я им пла
чу жалованье казака – пять рублей в год. Муж работящий и двое детей! – Заряна потяну лась, встала. Александр смотрел на жену, улыбался.  Они обнялись, пошли осматривать
хозяйство.  В конюшне стояли  шесть лошадей, каждая в своём стойле.  Жеребец  Леонида
влюбился в вороную кобылицу, покусывал ей  гриву. Корень жизни  просил наслаждения.
Александр вывел кобылицу, жена отпустила жеребца.  Жеребец с разбега накрыл кобыли цу мгновеньем  великой страсти.  В жилах жеребёнка  появится кровь арабских  скакунов.
Довольная кобылица взбрыкнула, побежала по кругу двора. Жеребец догнал, накрыл в вольном  прыжке. Лошади  встали, положили головы на холки друг другу. Они выполнили
вечную песню любви, песню продолжения рода. Александр поднял ногу жены на дубо вую перекладину, застонал стоном  страсти. Заряна ахала, скакала скачкой наслаждения.
Они забыли всё на свете, а страсть соскучившихся тел, повела их в омут  великой любви.
Вернулись в дом, упали в мягкую постель, обнялись, уснули и снились  им счастливые сны,  где  дети  играют  на  лужайке,  а  они  плетут  венки  из  луговых  цветов и трав.
  Леонид вышел к столу в новой одежде, побритый, праздничный. Он поклонился Ивану
Александровичу, Татьяне  Ивановне, Александру и Заряне, сёстрам-погодкам. Марина поднялась  из - за стола,  встала рядом с Леонидом:
  - Папа, мама, мы решили пожениться!- сказала она, уткнулась в плечо Леонида. Тот об нял невесту, поцеловал в губы, прижал к груди.  Все вышли из-за стола, кричали весело, целовали, поздравляли  молодых. Баба Таня  сняла икону с божницы, передала мужу:
  - Благослови, отец,  молодых. Пришло время выпустить голубку на волю!- заплакала.
Все бросились успокаивать бабушку и маму и не слышали, как отец  сказал Леониду:
  - Воля казака, как ветер в поле. Конь несёт казака в битву, спасает от погони, и счастье его - на кончике клинка.  Вернётся домой, а дома встречает жена, дети, родители, соседи.
Добрый казак поклониться родителям, обнимет жену и детей, и забудет все несчастья.
Воля казака – это его семья, боевые дела на ратном поле, уважение. Береги казак волю!-
Леонид поцеловал икону, перецеловал всех родных, а Серёжку подбросил к потолку:
   - Лети казак, расправляй крылья в полёте. Вот тебе кинжал по росту!- снял отцовский кинжал, застегнул ремень с маленьким кинжалом. Радость мальчишки отразилась на лице.
Стали гадать, где жить-поживать  молодым, когда и как праздновать свадьбу, когда венча ться.  Заряна  сказала:
  - Приданое степнячки пошло на строительство домов. На улице Широкой построены три
дома  для сестёр и брата  Василия.  Дарю от чистого сердца,  для рода  Шевченко!  Вы при
няли меня в свою семью, полюбили, как родную, и я вас всех люблю! – прижалась к мужу.
  Заложили  лошадей, поехали смотреть новостройку. Леонид с Мариной захватили кота, первого пустили в дом. Кот обнюхал углы, запрыгнул на лежанку печи, улёгся, замурлы кал. Он признал новые  владения, как кот, что живёт сам по себе, гуляет,  где  желает.
  Целую неделю обустраивали  новый  дом, отгуляли весёлую  свадьбу, наработались на уборке, проводили Золотую осень, встретили белую  зиму-матушку.
  От Таврического генерал-губернатора пришёл секретный приказ:
«Черноморским полкам,  всему войску быть готовыми  к  походу!».
   Станица  Пластуновская чаще других подвергалась набегам горцев. Казаки отбивались,
но теряли людей и лошадей. Постепенно они  беднели и были неспособны купить коня, воевали пешими. От бедности они нанимались на кордоны вместо богатых казаков, и это
стало их заработком. Находясь в постоянной опасности, они стали лучшими разведчи ками,  диверсантами. Приёмы рукопашного боя, переползание  «по-пластунски», умение
«стрелять на хруст»  в невидимого врага, условные сигналы, превратили их в пеших вой нов-пластунов. В стрельбе из ружья  их не мог превзойти никто. После меткого выстрела
они хвалили ружьё, а мастерство пластуна считалось естественным. Верный глаз, глазо мер, хладнокровие в засаде и в нападении выделяли казака: – Это добрый казак, кинжалом
владеет лучше горца. Быстрый, стремительный, бесшумный, с ним пойдём в разведку!-
Они принимали бедноту из других станиц, учили мастерству боя, зачисляли в сотни.
Постепенно организовался батальон пластунов, готовый к боевым действиям на террито рии  противника: - Мы из станицы Пластуновской,  казаки - пластуны! - гордились они.
  Крашеные бороды, мохнатые папахи на голове, бешметы и черкески с газырями, знание
черкесского языка, делали казака похожим  на черкеса. Такого встретишь в  камышовых
зарослях лимана, или в зарослях кизила, подумаешь, что встретился с самим чёртом.
  А казаки устраивали засады на горных тропах, встречали горцев, отбивали добычу и пленных. Горцы нападали на станицу, шли на штурм. Казаки, снайперским огнём, выбива ли  командиров, встречали разрозненную толпу ручными гранатами, дротиками и кинжала
ми.  Их качества заметил  генерал Ермолов, приказом по армии зачислил их пластунами.
Пешие казачьи полки принимали их навыки, учились рукопашному бою. Так на Кубани появились первые «спецназовцы». В походах они шли впереди, уничтожали дозоры про тивника, брали «языка», разведывали тайные тропы, броды и переправы. Кубанцы знали
отдельных героев, слагали о них  шуточные песни.  Приказ наказного атамана гласил:
  - Пластунам перекрыть дороги, отрезать горцев от Анапы, выделить  полкам проводни ков. Действовать тайно, скрытно, дерзко, как умеют пластуны! – Сотенные командиры выслушали  приказ, разделили сотни на группы, выдвинулись в горные массивы. Скрыт ные засады оседлали горные тропы. А внизу переливалось красками Чёрное море, восточ
ными базарами шумела  Анапа – город турецкой работорговли, город крепость, ключ к
восточному побережью Чёрного моря. Адмирал  Грейг готовил Черноморскую эскадру к
походу  и  к  штурму  крепости: - Корабли штурмуют бастионы! – записали в вахтенном журнале, учили солдат к погрузке и выгрузке с кораблей.
    Станица  Марьянская  находилась впредпоходном состояньи. Посевную провели всем
миром, сотнями.  Засеяли  поля  конными сеялками, и нива накрылась ровными рядами зе
ленных всходов. Сады отцвели буйным цветом, виноградники выбросили будущие грозди.
Казаки  холили боевых коней, провели весеннюю выводку конного состава, проверили оружие и обмундирование. Станичный табун пополнил строй строевых коней. Казаки усмиряли жеребцов, учили боевым навыкам, скакать через препятствия, не бояться грома
пушек, блеска сабель, держаться в строю сотен. Ежедневные тренировки закалили каза ков. Молодое пополнение не отставали от ветеранов, взлетали в седла соколом, рубили
лозу свистом сабель, джигитовали так, что женщины ахали, а невесты принимали набро шенный  платок,  и  скакали  весёлые свадьбы, и стонали невесты радостью зачатия.
  - Эскадрон к бою готов!- доложил есаул, отсалютовал саблей. Полковой атаман взмахнул
булавой, эскадрон, сотня за сотней, вырвался  за станицу, развернулся лавой и засверкали
сабли. В конце мая полковой обоз вышел за станицу, правым берегом пошёл на крепость
Копыл.  Сторожевая сотня рыскала по степи, пугала непуганых степных зверей. Молодые
казаки не выдерживали,  пускали скакунов за волком или зайцем, свистом тревожили степь. Стрелять  из ружей запретили, добывай казак дичь плетью.
  В июне объявили общий сбор. В проводах казаков участвовала вся станица. Гуляли так,
что клубилась пыль под каблуками, а платья женщин раздувались цветными колоколами.
Прибыли сотни соседних станиц, полк построился развёрнутыми сотнями. Прозвучала
команда, развернулись знамёна, оркестр заиграл походный марш.  Сотня за сотней прохо
дили казаки, священники кропили воинов святой водой, женщины и дети бежали за стро ем, кричали, плакали, а лица казаков суровели, и двигались они не оглядываясь назад.
   Станичный полк  скрылся  за горизонтом, а старики-казаки стояли, смотрели в степные дали, гадали, куда вышел полк, против какого супостата:
  - Шведы захватили Эстляндию и Лифляндию! – кричал  казак, узловатой рукой сжимал
рукоять посоха. Он участвовал в войне против  Швеции, выжил в ледовом походе по Финскому заливу. – Да нет! Ляхи напали на  Украину! – возразил  второй. – А я говорю,
что турки  вырезали  Задунайскую сечь. Они «неверные», но наши земляки и братья!
Старики шагали по улице, спорили, и некуда им было спешить, они прошли свои дороги.
  - В Крыму появился  потомок Чингисхана.  Его держал турецкий  султан  в подвалах сво его  гарема, готовил для  возрождения  ханства  Гиреев! – выкрикнул столетний старик.
Он  побывал  в  плену,  на  каторге  в  Алжире  и  Египте, гребцом на турецкой галере.
Казацкое счастье вынесло галеру на скалы Кавказа, так он попал к кубанским казакам.
Ненависть к турецким рабовладельцам помогла ему перешагнуть столетний рубеж, но он
не  успокоился,  мечтал разрушить Анапу:
  - Рабовладельческое гнездо должно быть  уничтожено! – кричал старик – Анапа – вот цель похода!  Черноморское войско возьмёт  Анапу штурмом! Да поможет им Бог!
   Станица как-то опустела, осиротела, не слышно песен, весёлого перестука копыт казач их  коней.  Пустая  мажара скрипела по улице станицы, да волы жевали зелёную жвачку.
Женщины укладывали детей, ложились в холодные постели, ворочались до утра. А утро
будило заботой, день запрягал в работу, ночь укладывала в холодную постель.
Кубань катила холодные волны, закручивала воронки, подмывала крутые берега, Круча
ухала в воду, растворялась в стремительном беге воды.  Стаи чёрных воронов летели к
Чёрному  морю  на кровавый пир.  Женщины молились на восток, плакали:
  - Спаси  и  помилуй  казака,  мать-земля,  согрей  ясное солнышко,  разгони тучи над его головой. Пускай дорога лежит ровная, а ночь тихая! –

                Глава 12

Штурм  Анапы
   
  Древняя работорговля расцветала  в Анапе. Город-крепость остался главным рынком
Кавказа по сбыту «живого товара»  для Азии и  Африки. Доходы от этого торга раньше
поступали в казну Бахчисарая, но ханство погибло. Анапский паша делил пиастры с князь
ями кабардинскими, узденями черкесскими.  Турецкие поэты воспевали красоту черке шенок, стройность грузинок,  белизну тел русских девушек. Черноморское побережье Кавказа  принадлежало России, и только Анапа, как бородавка на носу, оставалась в карма не  султана. Срезать эту бородавку, разрушить позорную торговлю, лишить горцев лёгкой
добычи – вот требование времени. Черноморскому флоту – поход!
  Эскадра адмирала Грейга подняла якоря со дна  Севастопольской бухты, белые паруса
наполнил попутный ветер, фрегаты, как белые лебеди, вышли в море, и пропали за лини ей горизонта. Цель похода держали в тайне, ночью погрузили два полка  морской пехоты,
спрятали в трюмах кораблей. Адмирал приказал штурманам:
  - Курс на Анапу! Полный вперёд!
Лёгкий бриз раскачивал корабли, солдаты травили за борт. Сухопутные моряки не знали моря, ругали Нептуна, грозились вырвать белую бороду с морского дна. Морская пустыня
раскинулась на все стороны, и ни одного турецкого вымпела. Его Величество - Черномор ский  Флот, в морских баталиях, разбил флот султана, заставил уважать  Россию.
  Грейг чётко расхаживал по тиковой палубе, звонко цокая звенящими подковами ботфорт.
 - Держать «люфт» - это ветер – только вперёд!-
Рында отбила время, адмирал посмотрел не часы, подарок Потёмкина, захлопнул крышку.
 - Боцманматам раздать спирт, накормить экипажи и солдат! – приказал он. Послышались
свистки боцманов, матросы выстроились в очередь за порцией спирта, выпивали, крякали.
Адмирал вошёл в кают-компанию. От столов поднялись офицеры корабля. Адмирал кив нул, офицеры сели: - Приступить к раздаче пищи! – крикнул помощник капитана. Грейг не поднимал глаз, но замечал, что команды выполняются точно, чётко, по английски.
Всё что он делал, было добротно, без фальши. Офицеры уважали  таланты флотоводца, но
ругали за  его тактику мышления, без лихости Ушакова:
  - Вот был адмирал!  Подводил корабли на пистолетный выстрел, ломал линию, и сокру шал «султанов», щёлкал, как грецкие орехи.  Сам  «крокодил Нила» нырнул за борт.
  Обед проходил в полном молчании.  Подали кофе. Адмирал пересел в кресло, за отдель ный столик, закурил сигару. Молодой мичман спросил:
  - Господин адмирал! Двумя полками морской пехоты не взять Анапы, как вы думаете?
Адмирал пустил дым колечками, ответил:
  - По плану ставки в штурме примут участие ейский полк  егерей и Черноморское казачье
войско. В Анапе не более 10 тыс. османов, до 100 орудий и ополчение. Наша задача – огнём бортовых орудий  разрушить крепостные стены, сжечь турецкие корабли, не допус тить   помощи и прорыва с моря. Корабли штурмуют бастионы! Это – морская наука!-
  С палубы поступил сигнал: - Вижу одиночную турецкую шебеку, курс на Анапу!-
Фрегат «Быстрый» красиво пристроился к борту шебеки, взял турка на абордаж. В трюмах
обнаружили английские винтовки и казну султана. Янычары остались без денежного дово льствия, а значит без желания воевать.  Взяли на борт команду, шебека пошла на дно.
   Незаметно наступила тёмная ночь.  Звёздное небо перечёркивали падающие метеориты.
На вантах зажгли сигнальные фонари, убавили парусов. Солдаты выползли на верхнюю палубу, жадно  глотали солёный морской воздух: - Ах, Боже! Красота - то  такая! Кажется, что мы затерялись в ночи, потеряли  дорогу…
   Казаки Пластуновской станицы залегли в зелёных зарослях, чутко слушали тишину, раз-
говаривали условными знаками. На тропе показался караван. Из плетёных корзин выгля - дывали  головы детей.  Богатый подарок для турецких гаремов, для  африканских базаров. Горцы  торопили ослов и лошадей, гортанные выкрики пугали невольников. Те втягивали
головы в плечи, шагали босыми ногами по острым камням. Жгучие плети жалили их спи ны. Крик незнакомой птицы разорвал тишину. Раздвинулись травы и кустарники, на охра ну  каравана упали чёрные тени. Безжалостные кинжалы напились горячей крови. Караван
свернул с тропы, затерялся в густом лесу.
  Радость освобождённых выплеснулась слезами радости, криками свободы. Молодая жен-
щина обнимала дочь и сына, причитала:
  - Бог услышал мою молитву, спас от жестокого плена. Спасибо вам, казаки!  Вы сохрани ли  род  Остапа Серенко. Он погиб от черкесского кинжала, остались мы – горемычные! -
Казак Дубок вытер кинжал о траву, поднял женщину, взял на руки детей, пошёл к своему
шалашу: - Живите пока под моей защитой.  Я знал Остапа, не пропадёт его род!- сказал,
достал торбу с едой.- Вы кушайте, а я пойду, надо очистить тропу!-
  Раздели горцев догола,  бросили в расщелины скал. Шакалы и стервятники продолжат  кровавый пир. Сменили место засады, замаскировались, ждали. Со стороны Анапы шагал караван под охраной конных горцев. Раздался вой волка, горцы забеспокоились, но мет кие выстрелы выбили их из седла. Казаки набросились, кинжалами прикончили живых.
Двести английских длинноствольных ружей, свинцовые пули, порох, рис, чай, лимоны и
апельсины, изюм, халва и миндаль, мыло турецкое, хна для волос – вёз караван. Казаки
устроили пир, хвастались метким выстрелом, точным ударом кинжала. На рассвете заме тили горцев. Отряд двигался по всем правилам войны. Разведка рыскала далеко впереди,
осматривали боковые ущелья, поднимались в горы, спускались в овраги:
  - Не как Кази-Мухаммед собственной персоной жалует к паше  анапскому  в гости?-
сказал  черноморский  наказной атаман Алексей Данилович  Безкровный. Он прибыл на
речных галерах с передовым полком, занял удобную позицию. Долго рассматривал в под
зорную трубу  Мухаммеда:
 - «Пророк - иль - ислам» - обыкновенный ханжа, но возмутил Чечню, Кабарду и черкесов. Предстоят жестокие битвы. Послать сигнал пластунам, чтоб прищемили хвост «пророку»,
а здесь мы их встретим!-  От Кубани подоспели полки степных станиц. Атаман указал
направление атак, поднял вверх булаву. Черноморское войско замерло в ожидании атаки.
  За горой раздались частые ружейные выстрелы, а в равнину вырвались горцы, во главе с
Мухаммедом. Прекрасные кони неслись вперёд всей силой мышц, всей удалью лёгких ног. Они приближались к черте боя.  Атаман раскинул  руки, булавой взмахнул вперёд.
Правый и левый  полк охватил горцев, и  засверкали сабли. Атаман гикнул, поскакал на
перерез, а за ним, густой, непробиваемой лавой, его передовой полк. Сшиблись кони грудь в грудь, сверкали разящие сабли, падали убитые и раненные. Горцы пропали, как
первый снег под лучами солнца – растаяли. Ловили коней, считали убитых и не находили
Мухаммеда. Как и куда уполз «пророк», одному  Аллаху известно. А Кази-Мухаммед лежал в глубокой канаве, прикрытый телами его нукеров. Ночью он выползет, продолжит
кровавые дела «правоверных».  Казаки собрали своих убитых казаков, похоронили в брат ской могиле, вышли к окрестностям Анапы. Турки бежали в крепость, бросали имущество
и скот, тучные отары достались казакам.  Город блокирован с суши. Запылали костры,  войны  жарили баранов и быков, праздновали первую победу. На пламени заката отрази лись  белые паруса  Черноморской флотилии.
   Адмирал  Грейг вышел на палубу, поднялся на капитанский мостик.  На востоке, как будь то со дна моря, поднимались Кавказские горы. Могучий  штурвальный доложил:
  - Курс на Анапу! Левее два румба! Скорость 8 узлов! – Адмирал ответил: - Так держать!
Он увидел, как три фрегата вырвались из кильватерной колонны, направились на Суджук-
Кале  ( Новороссийск).  Они будут искать встречи с турецкими  «султанами», предупредят
эскадру об опасности.  Песчаный берег приближался стремительно, а за дюнами голубел
Витязевский лиман. Морские пехотинцы прыгали в воду, плыли, а потом брели к берегу.
Кубанская речная флотилия опоздала, но подкатили лихо, и началась разгрузка кораблей.
Два полка пехоты, лёгкая батарея, пошагали по пескам к бухте  Анапы. Свежий ветер тре
пал  ленточки  бескозырок, голубые тельняшки согревали морские  души. Штыки примк нуты, цепи растянулись от лимана до моря. Моряки ожидали турецкого нападения. Батареи крепости открыли огонь. Ядра зарывались в песок, шипели.  Моряки залегли.
  Черноморская эскадра открыла огонь по крепости. Ядра выбивали камни из стен и ба шен, разрушали и подожгли дома. Корабли, на рейде Анапы, выбросили флаги  иностран ных  государств, сдавались без боя. Абордажные команды поднялись на борт, проверяли документы и груз. Турецкие суда и команды арестовывались.  Вскоре на палубах кораблей
было не повернуться от пленных:  турки, греки, армяне, невольники и невольницы, везо мые  на продажу и теперь от рабства избавленные, черкесы, плывущие с Кавказа на служ бу султану,  «неверные» запорожцы и разный сброд.
   В поле турок привык бегать, а посади его в крепость, и нет врага более стойкого и упор ного.  Турки кричали со стен крепости: - Вы перед нами, как раздувшаяся жаба перед бы ком. Мы раздавим вас копытами своих  лошадей. Арканы у нас крепкие, всех потащим на
базар! – ядро ударило в гребень стены, сбросило крикунов.
  Ейский полк и пластуны предложили план захвата крепостных ворот. Наказной атаман
Безкровный согласился. Турки увидели такую картину: большой отряд горцев, под знаме нем  пророка  Кази-Мухаммеда прорывается к воротам крепости. Казаки нападают, но меткие выстрелы горцев валят их из седла, а обезумевшие лошади, без всадников, носятся по полю.  Старый  Ферах-Али-паша выполз на площадку башни, увидел знамя пророка, за
кричал: - Открыть ворота! Прахоподобные гяуры не осквернят чистое знамя ислама! Пра воверные!  Аллах направил нам знак своей милости,  и мы услышим его слова из уст пророка  Мухаммеда.  Открыть ворота!
  Янычары откинули дубовые задвижки, распахнули ворота. В крепость ворвались пласту ны и ейцы, а за ними, сплошным потоком,  Черноморские казаки атамана. Моряки броси ли морской десант, лезли на стены, захватили две башни, орудия, обстреливающие кора бли. Сигнальщики передали приказ кораблям: - Прекратить огонь!  Победа!
  А в крепости полыхал ад холодного оружия. Черноморский полк ейцев покрыл себя неу вядаемой  славой, работая штыком и прикладом, поражал османов ружейными залпами.
Казак Дубок забрался на шпиль башни, срезал знамя с полумесяцем, так как он был при
бит к древку гвоздями.  Турки закричали: - Аман, урус… аман! – взывали о пощаде.
Атаман Безкровный, дважды раненный, услышал «аман», закричал:
 - Опять обманывают! Руби их, братцы! – поскакал в гущу боя.  Эскадрон станицы Марьян
ской вёл  сотник  Александр  Шевченко. Леонид успевал отразить удары  справа,  Иван слева, Григорий прикрывал тыл, вертелся в седле чёртом, стрелял, рубил, радовался:
  - Вот вам за обман, а  «амана»  не признаём! Руки вверх, бросай оружие!
Турки сдавались толпами. 10  июля 1828 г. Анапа капитулировала.  Захвачено 4 тыс. плен ных,  70 орудий,  богатые склады с продовольствием. Рынок работорговли уничтожен!
  В узких улицах, в тесных двориках рубились отчаянные османы, а на площади перед, ме четью, старый паша протянул атаману пиалу с мёдом, заслонял собой жён и дочерей:
  - Бурда  авэрэт, кыз…аман, аман, не  обижай невинных женщин !  Аллах милосердный!-
Атаман  улыбнулся:
  - Пришёл конец  влиянию  султана над побережьем  Кавказа. Именем  Аллаха открылись ворота, а карающий меч не упадёт на головы мирных жителей. Сладкий мёд смягчил наш гнев, остановил карающую руку.  Объяви, паша, полный  «аман»  без обмана!- Вернул пус
тую пиалу, поблагодарил: - Лэзэти, Адам, шюкурлер!- говорили на татарском  языке.
Казаки гнали на площадь знать Анапы, не жалели нагаек, дубасили по согнутым спинам.
Бывшие рабы ловили работорговцев, убивали камнями и палками. Ремесленники притащи ли седло изумительной работы, поклонились атаману: - Для султана готовили подарок, прими, атаман,  не руби рабочие руки!- Атаман Безкровный, трижды раненный, приказал
тушить пожары, отделить турок от других народов, прекратить грабёж и насилие, вечный
спутник войны. Что скрывать: казаки осчастливили многих невинных невест, отдыхали в
гаремах, где красавицы собраны со всего света, а угощения подавали на золочёных блю дах: благоуханный рис с орехами и шафраном, маслины и каперсы, яркие гранаты и проз
рачный виноград. Вино лилось рекой.  Казаки шутили: - Всё наше и рыло в крови!-
6000 янычар  валились  в канавах  и многие казаки не вернутся домой.  Братские могилы и
вечная память героям, а живым – радость победы и «святая добыча».
  Адмирал Грейг осмотрел  береговые батареи, проследил дальность полёта ядра, остался
доволен: - Эти орудия встанут на охране Севастопольских бухт. 50 дальнобойных орудий
погрузить на корабли, это приз  Черноморского флота. Матросов похоронить на высоком
берегу, чтобы они слушали шум моря! – Черноморская флотилия прошла вдоль Кавказ ского побережья, турок не встретили, штурмана проложили курс на Севастополь.
  Пленных янычар погрузили на галеры, вручили вёсла: - Гребите до Санкт-Петербурга, на
галеры Балтийского флота. Из грозных янычар получаются отличные гребцы!
Турки плакали о тяжёлой судьбе, но радовались жизни. Вернись на родину и их головы торчали бы на копьях, за сдачу Анапы. «Кысмэт!» - ворчали янычары, налегали на вёсла.
   Войсковая канцелярия подсчитывала добычу, делили доли: это – атаману, это – казакам.
Казачьи полки собирали обозы, уходили на Кубань в свои станицы. Ейский  казачий полк и батальон  морской пехоты, занимали турецкие казармы, приступили к гарнизонной  службе.  Три фрегата стояли на рейде, сигналили флагами. Они встали на охрану морских рубежей. Жизнь в городе налаживалась. Вездесущие армяне, евреи и греки открыли лавки
и кофейни, варили вкусный «мокко».  Казаки пили заморский напиток, ругались:
 - Горький, как походная жизнь казака, но бодрит, и спать не велит. Айда, братцы, в дозо ры! -  Казаки Пластуновской станицы оседлали тропы, освобождали невольников, приво дили пленных горцев. Те клялись на Коране, не ходить в набеги, не торговать рабами.
Вспомнили о «неверных» запорожцах, а что делать?  Задунайская сечь распалась, казаки
разбрелись по свету, нанимались на службу. К полковому атаману пришёл атаман запоро жцев: - Принимай на кошт, земляк, казаки службу знают. Платить будешь, отработаем!-
Атаман ейцев любил пошутить: - Надо убрать город от турецкого хлама, а потом побачим!
сказал он, подмигнул  атаманам. Запорожец снял папаху, пригладил оселедец, ответил:
  - Насорили мы много, кому только не служили, а уберём город, поселишь в нём? – спро сил, лукаво сощурился.  Казаки захохотали, хлопали по плечам атамана: - Хохла не объма нешь, он и еврея вокруг пальца обведёт! - Женитесь, селитесь! – разрешил  атаман.
Чёрное море набегало волной на великолепные, но пустые  пляжи Анапы.
  Император Николай 1 вручил  Георгиевские штандарты ейцам и пластунам, а атамана
Бескровного повелел  называть Бессмертным.  Раненный атаман получил награду, орден
Св. Георгия 4-ой степени, выкрикнул казака Дубко Ивана. Казак вытащил из за пазухи турецкое знамя, развернул. Серебро полумесяца со звездой на шелковом полотнище.
  - Дубко Иван совершил подвиг, сорвал вражеский флаг со шпиля крепости, тем самым прекратил кровопролитие. Турки крикнули «Аман!», сдались на милость победителя!-
Император приколол на черкеску Георгиевский крест, вручил 10 червонцев золотом, спросил: - Семья есть у казака?- Иван подумал, ответил: - Жена и двое ребятишек оста лись  от  Остапа Серенко. Он был моим другом, значит семья моя. Я позабочусь о сиротах.
Казаки кричали Ура, трижды подбросили казака к небу, строгий император улыбался.
  На Дунае затяжная «война крепостей» вела к большим потерям. Главнокомандующий
И. И. фон Дибич разбил полевую турецкую армию, форсировал Балканские горы, захватил
Адрианополь, очутился на подступах к Стамбулу. Перепуганные турки согласились на мир. К России  отошли дельта Дуная, Южная Грузия, черноморское побережье Кавказа с
портами  Поти и Анапой. Казаки праздновали победу.
  Но контрабандисты  не признаёт границ. Турция и её покровители Англия и Франция, наладили поток товаров. Горцы не испытывали недостатка в оружии и деньгах.  Имам
Кази-Мухаммед  выполз  из  анапской канавы, появился в Чечне.  Он возбудил в правовер
ных месть к «неверным». Чеченцы ворвались в  Кизляр, вырезали стариков и детей, оста льных  угнали в горы, на вечную каторгу. Казаки загнали его отряд в аул Гимры, в жесто кой рубке погибли все его мюриды и имам Кази-Мухаммед. Спасся только один Шамиль,
прикинулся мёртвым, не только фанатичный имам, но и талантливый организатор. Он
разослал своих наибов по всему Кавказу, и вспыхнула война на Кубани, в Кабарде, в Чечне и Дагестане. Черноморское войско выступило в поход.
  Чтобы прекратить поток контрабанды приступили к строительству Черноморской берего вой  линии. Первый десант солдат высадился у Гагр, второй в Геленджикской бухте. Под
огнём горцев солдаты ставили палисад, смотровые вышки, казармы и гаубвахты. Условия
были  тяжёлые, не хватало пресной воды, солдаты оказались в осаде.  Горцы прострелива ли укрепление огнём длинноствольных ружей. Но были основаны укрепления  Новорос сийское,  Новотроицкое,  Михайловское,  Вельяминовское, Лазаревское, Головинское, Навагинское, Св. Духа. Побережье было болотистым, свирепствовала малярия. Солдаты,
которых  направляли в укрепления, прощались, говорили: - Прощайте братцы, идём на вер
ную смерть. Не горец, так болезнь уложит в могилу!-  Но вырубали лес, брали берег под контроль, налаживали связь между постами.  На специально построенных баркасах выхо дили в море, и пресекали подвоз оружия горцам. Черкесы лишились лёгкого заработка и
рынка работорговли.  Шамиль кричал о свободе народов, и лишал свободы жителей горо
дов и станиц. Живи в мире, налаживай торговлю, убирай благодатную ниву – вот свобода!
Но народы Чечни, Кабарды превратились в разбойников, славили  Казбича и его коня,
Хаджи-Мурата и его неуловимых нукеров. Эти народы забыли милосердного Аллаха, сла
вили «мюридизм» и имама Шамиля. А Шамиль получал пятую часть добычи и стал са мым богатым человеком на Кавказе. Турецкий султан произвёл его в «генералиссимусы»
всего Кавказа. При ставке действовали английские инструкторы, турецкие и французские
дипломаты,  появилась артиллерия.  Имам Шамиль, под папахой  правоверного мусульма нина,  примерял корону султана.  Он мечтал о создании Закавказского Халифата.
  Солдаты и казаки вырубали леса, строили мосты и дороги, продвигались к логову волка.
Российская империя наступала на непреступные крепости Кавказа.

                Глава 13

Кубанские разливы

  Кубань разлилась, как море, затопила низменные поля, врезалась в левый берег, сменила русло, на версту убежала от станицы. Казачонок бежал по дамбе, искал бодливую козу, и
вдруг увидел  чудо  юдо  рыбу  кит, плавник и хвост из воды торчит. Испугался, кричит:
  - Папа, там водяной на мели застрял, голова мохом обросла, а пасть, как у крокодила!-
Собрались казаки всей улицей, багры и канаты приготовили, на паре быков поехали.
Обступили водяного, а как возьмёшь?  Он как хлопнет хвостом, пяток казаков с ног сбил,
на целый метр мель углубил. Лежит, отдыхает. Решили кошку стальную за пасть зацепить,
а водяной, как откроет рот, да как дунет, всех с ног свалил, на два метра от берега отпрыг нул. Лежит, отдыхает. Жабры у него землёй забило, работает ими, как кузнечными меха ми, водой промывает. Поднял он тяжёлую голову, глазами водную гладь измерил, почувст вовал, как вода в русло убегает и заплакал: - Вкусные были гусята, проглотил  и  утят, а
теперь до реки не добраться, обсохну на мели! – затих и глаза закрыл. 
  Заарканили его казаки, быками, как бревно дубовое на дамбу вытащили, стали измерять.
От усов до хвоста – пять метров, голова – два метра, пасть огромная, быка проглотит.
Долго боролся за жизнь водяной хозяин, но открыл глаза, и глаза потускнели.
Казаки обмыли тушу водой, стали голову отделять. Резали ножами, рубили топорами, а
голова, как пасть откроет, все разбежались.  Покурили, помолчали, за топоры взялись.
  Кавказ плакал  бурными дождями, смыл снега в ущелья и пропасти, напоил малые речки,
и речки вздулись, как реки, ворочали огромные камни, выплескивались на гранитные ска лы, смывали всё на своём пути. Бурные потоки  срывались с гор, по улицам аулов неслись
реки грязной воды,  смывали  вековой мусор, трупы животных и людей. И люди заговори ли  о Всемирном потопе.  Массы воды вырвались на равнину, заполнили балки и старые
русла, образовали Кубанское море. Старики говорили, что такого наводнения сто лет не
случалось, видно старый Кавказ мстит народам за невинно пролитую кровь.
Три дня бушевала стихия, и ничто не могло остановить её разгул. В устье Кубани образо вался  затор из глины и песка, река ворвалась в солёные лиманы, потревожила жителей
стоялых вод. Огромные ракушки оказались на берегу. Чайки кружились стаями, пировали.
   Густые косяки рыбы шли против течения, искали тихие заводи, метали икру. Рыболовы
черпали рыбу сачками, пауками, и просто руками. Тучи водоплавающей птицы упали  на
камыши лиманов, вили гнёзда, размножались. Вода схлынула, рыба осталась на мелково дии, задыхалась. Миллионы мальков погибнут в тухлой воде высыхающих озёр. Природа
ошиблась в радости размножения, бесчувственная  к своим созданиям. Солнце палило зноем, ветер гулял на просторе, вездесущие вороны подбирали падаль.
  Сады отцвели буйным цветом, зелёная нива выбросила колос, благодарная теплу и солн
цу. Жизнь продолжается!  пели в небе жаворонки, перепёлки прятали гнёзда в густой ота ве,  взлетали над полем, уводили врагов от гнезда.  Отары овец сбились в кучи, смотрели
овечьи сны. Золотой жеребёнок вырвался из табуна, скачет за быстрыми копытцами, куд рявый хвостик – трубой. Мама – кобылица подняла голову, следит за бегом стригуна.
В терновнике сверкнули зелёные глаза волчицы, поджарое тело приготовилось к прыжку.
Могучий жеребец грозно заржал, ударил в землю тяжёлыми копытами. Жеребёнок сделал
свечку, помчался к табуну. Волчица слизнула языком голодную пену с губ, закрыла глаза.
В чистом небе парил одинокий орёл, осматривал бесконечные дали. Облезлая лисица обманула зайца, точным прыжком, ударом лап, сбила с ног, перекусила  хребет. Орёл сло жил крылья, упал с высоты, могучие лапы впились когтями в темя  и хвост добычи.
По степной дороге скрипела мажара, пела вековую песню. Седой казак помахивал кнутом,
лошади торопили шаг, мечтали о родной конюшне.
  Станичные вдовы,  шумной толпой,  окружили  атамана, кричали, стащили папаху, рвали
с груди газыри и медали, отобрали кинжал и шашку, царапали лицо и шею. Атаман  зао рал, как в бою, рванулся, разбросал ревущую и плачущую толпу баб. От караулки бежали
дежурные казаки, хлестали нагайками: - Вы что, сбесились? На атамана руку подняли!
Всех запорю на конюшне! На заслуги казаков не посмотрю! Смирно, шалавы!-
На земле лежали папаха, кинжал и шашка. Женщины отступили.  Дежурный хорунжий напялил папаху на голову атамана, прикрыл грех. Атаман поправил кинжал и шашку, спросил: - Кто смелая?  Говори, как перед батюшкой. В чём дело?-  Женщины закричали
хором, не разберёшь, кто и что кричит. Хорунжий выстрелил из пистолета. Бабы притих ли, вытолкнули вперёд заводилу, развесёлую вдовушку. Та топнула ногой, упёрла руки в бока, крикнула: - Вам воевать, Анапу брать, а нам вдовами вековать! Верни казаков басур ман, а не то к тебе жить приду и детей приведу!- Атаман выпучил глаза от удивления, и то
сказать, первый раз такое выступление.  Казаки кричали: - Меня назначь  к вдове, отрабо таю, как надо, довольная останется!- Вдова пошла с кулаками на крикуна, тот убежал в караулку. Атаман сказал: - За  мной, женщины, поговорим! – усадил вдов за атаманским
столом, сам ходил, речь обдумывал:
  - Спасибо, казачки, за верность казацкому роду! Без вашей любви зачахнет казацкий род.
С лёгким сердцем идёт казак в поход, смело рубит врага, так как знает, что его ждёт  дома любимая  и верная жена, ждут старики  родители  и дети. Упадёт казак  к копытам коня,
накроет его земля братской могилы, а род живёт, так как есть дети и верная жена - вдова.
Кто скажет плохое слово о казачке – вдове, тому глаз вон!  Она одна в поле, в саду и в огороде, а дети подрастают, и подсадит она сына в седло и назовёт его казаком. Нет казацкому роду переводу. Не оскудеет степь клинками! Это ваша заслуга, женщины! –
  Атаман сел в атаманское кресло, обвёл глазами притихших женщин:
 - Запорожская сечь! Какие рыцари писали письмо турецкому султану?  Как высоко они несли славу украинского народа!  Мы потомки запорожцев! Но разделилась Сечь на вер ных и неверных.  Неверные ушли за Дунай и создали  в  Верхнем  Дунавце  Задунайскую сечь.  Там  же селились остатки « игнатов-некрасовцев». Какие жестокие битвы за земли, за рыбные ловли, за господствующее положение, вели запорожцы с  «игнатами». Идея
«лыцарского братства», защита христиан от «басурман», служба вере православной, всё
забылось под турецкими знамёнами. Произошло разделение. С одной стороны – богатые
казаки «серебряники», с другой – казачья беднота  «райя». Встал вопрос: - Кому служить, за что воевать?- Кошевой атаман Осип Гладкий, по договору с генералом Тучковым, решил ликвидировать Задунайскую Сечь. Войсковой писарь, есаул, 23  куренных атамана,
более 1000 казаков, на лодках,  прибыли к русской армии. К ногам Николая 1-го положи ли  войсковую казну,  полученные от  султана клейноды Коша:  булаву, бунчуки, знамёна,
фирманы, ярлыки. Царь сказал запорожцам: - Бог вас  простит! Отчизна прощает и я про щаю. Я знаю, что вы за люди. Возьмёте крепость Исакчу, создадим Отдельное  Запорож ское  Войско!- Три тыс. запорожцев турки отправили в Силистрию на каторжные работы.
Задунайская Сечь прекратила своё существование. Осип Гладкий стал наказным атама ном.  500 запорожцев решили переселиться к землякам на Кубань. Они скоро прибудут в нашу  станицу.- Атаман улыбнулся. – Смелые и бойкие  вдовы, не упустите свой шанс! Выбирайте казаков, приводите к станичному писарю, он занесёт в список станицы. А гово рят, что записано переем, не вырубишь топором!  Потом под венец да за свадебку!-
Женщины кричали Ура, обнимали и целовали атамана, просили прощения. Атаман прика зал помыть полы и лавки: в кабинете атамана нет места женщинам.
   Три всадницы спешили на запад. Имя  Нина – значит царица. Древние греки говорили: эта женщина – красива, независима, любима. Она поведет за собой  на бой и на праздник.
Она уговорила Анну и Ольгу встретить обоз переселенцев в степи, выбрать казака по люб ви, назвать его мужем. Всякая женщина – существо импульсивное, непредсказуемое. Она
сказала: - Звёзды расположились в нашу пользу, рискнём и найдём отца для детей, любов ника и мужа  для себя. Под лежачий камень вода не бежит. Ай да навстречу судьбе!-
  Женщины подогнали  по росту одежду мужей, волосы спрятали под папахи, перетяну лись  ремнями, на ремне кинжал и пистолет, через плечо ремень от шашки. Осмотрели друг друга, остались довольными: - Наша судьба в наших руках, вперёд степнячки навстре чу счастью! – Вывели строевых коней, заседлали, вскочили в сёдла и пропали за станицей.
  Степь широкая, без дорог. Выбирай направление, веди свою дорогу. Выйдешь на древ ний  Залозный шлях, он тебя приведёт к Тихому Дону. Сколько тыс. лет топтали его кара
ваны купцов, какие войны торопили коней, кто считал, кто знает?  Подстегнули казачки
лихих коней, остановились на  вершине кургана.  Дух захватило от вида степного просто ра, что убегал к горизонту волна за волной, как волны застывшего моря. Вдали промельк нули сайгаки, степные антилопы. Кто их потревожил, куда бегут? На далёком холме пока
залась чёрная чёрточка обоза. Казачки замерли, до боли в глазах всматривались в зелёные
дали.  Ольга сказала: - Смотрите, Каменная Баба смотрит на восток. Тысячи лет она смот рит, ждёт, все глаза высмотрела,  глаза стали каменными!-  В этих словах отразилась душа
ожидающей женщины. Подруги притихли, вслушивались в песню степного ветра.
Нина очнулась, крикнула:
  - Разведём огонь, дымом укажем казакам направление нашей дороги. От нетерпения у меня дрожат руки. Анна, ты самая спокойная, высекай огонь, разводи костёр!-
Сухие стебли бурьяна вспыхнули жарким пламенем, без дыма. Ольга кинжалом срезала
пучок зелёной травы, бросила в огонь. Повалил густой, белый дым. Этот сигнал заметили
казаки, повернули  обоз  к степному кургану. Конная разведка вырвалась вперёд, рассыпа лась, охватывая курган. На курган выскочил удалой казак, увидел казачек, на ходу поки нул седло. Так сверкнул карими глазами, что у Нины защемило сердце, упало к ногам казака.  Она вышла навстречу, голубыми глазами утонула в карих глазах казака. Так они и замерли, а руки открыли объятие, её руки опустились на плечи, его руки охватили талию.
 - Здравствуй, коханая, зоренька ясная, долго тебя я искал! – крикнул казак, поцеловал
казачку в горячие губы. Нина отстранилась, прошептала: - Дай я тебя поцелую поцелуем
казачки-степнячки!- Долгий, страстный поцелуй оборвали смехом казаки:
 - Пропал Тарас!  Добрый был казак-запорожец, а станет кубанским «гнездюком».  Нина
гордо ответила:  - Заживём, и вы позавидуете нашему счастью! – Спокойная Анна подо шла к хохочущему казаку, потащила его из седла: - Слезай, муженёк, обними свою жену,
что в степи  нашёл. Полюбишь меня, станешь станичником, забудешь холостую жизнь!
Казак вывалился из седла на руки Анны. Та подержала, поставила на землю. Казак подхва
тил, закружил казачку: - Добрая жена на руках мужа домой доставит, спать уложит! –хохо тал он.- Казак-сечевик Владимир Сенюта готов нести службу мужа!- и замолчал. Он встре  тился с глазами Анны и понял, что шутки кончились, настала семейная жизнь.
  Скромная Ольга отошла в сторону, белым платочком вытерла глаза: - Кто долго выбира ет, не находит счастья, а как выбрать на всю жизнь? Все казаки хорошие, но не вижу един ственного! – грустила она. На плече ей накинули дорогой платок. Она прижала платок к
груди, обернулась. Молодой казак упал на колено, протянул руки, прошептал:
 - Стань моей женой, единственной, на всю жизнь! -
   Угадал, разбойник, мысли женщины, а нежное сердце так затрепетало, что силы покину ли грешное тело. Ольга покачнулась, казак подхватил, прижал к груди. Вот его глаза, и нос, и чёрные усы, и обветренные губы. Ольга встрепенулась, охватила руками его голову,
поцеловала жадным поцелуем. Молодое тело соскучилось по любви, а долгие ночи одино
чества, без мужской ласки, были холодными, вдовьими.  Она смеялась и плакала:
  - Мы полюбили с первого взгляда. Наша любовь будет чистая и нежная!-
Пятьсот казаков остановили обоз у кургана, смотрели на три счастливые пары, и завидова ли  белой завистью. Атаман поднялся на курган, поздоровался, спросил:
 - Какой станицы дозор? Путь на Екатеринодар свободен? Я должен доложить Войсково му атаману, представить казаков по списку! – Нина поклонилась, ответила:
 - Станица Марьянская ждёт земляков.  За штурм и взятие Анапы эскадрон  заплатил кро вью казаков. Кто выберет вдову-казачку, будет зачислен в список станицы. Так приказал
станичный атаман. Привал, атаман, объяви волю нашей станицы!-
Казаки кричали, митинговали, но успокоились, а на кургане женщины расстелили поход ный  достархан, угощали Тараса, Владимира и  Олега, как угощает жена мужа.
  Дорога к станице показалась короче, обоз отстал, а казаки рассказывали о службе турец кому султану. Владимир  накинул на голову турецкую феску, запел могучим басом:
 - А я - турок, не казак, наша жизнь - сплошной табак!-
И так это комично получилось, что все хохотали, и целовались. На поляне, возле паровой мельницы, обоз остановился. Из станицы прибыли  станичный атаман, есаул  и  писарь. Атаман молодцевато спрыгнул с лошади, поклонился казакам: - Здоровеньки буллы, казаки! Станичники рады видеть вас!- А от станицы бежали женщины и дети, несли уго щенье и горилку. Женщины присматривались к задунайцам, выбирали казака похожего на погибшего мужа, расстегивали верхние пуговки на белых кофточках. Кто устоит перед
здоровой красотой  кубанки. Нет женщин  на свете, красивей наших  казачек-мадонн!
  Пир на природе – прекрасен, а пир всем миром бывает один раз в жизни. Умные жен щины, угощали казака, знакомили с детьми и родителями, шутили, смеялись:
 - Ай да до хаты! Поживёшь, отдохнёшь, а там побачим. Слюбимся-приголубимся, будем жить! Нет - скатертью дорога! Так я говорю, папа, мама?- И вела казака по улице, как будущего  мужа, продолжателя  рода. Станичники кланялись, крестили их след.
«Шалавы», как выразился атаман, пили горилку со всеми желающими, и пошли по рукам.
Утром находила себя под подводой, на сене, голую, расхристанную, непомнящую.
Ревели они в голос, но слезами горю не поможешь, а худая слава впереди казачки бежит.
Отец такой шальной нашёл блудницу, гнал её домой, как вредную скотину, прокажённую.
  Свадьбу праздновали в атаманском саду, за общим столом. В церковь входили парами,
принимали бракосочетание, как клятву на верность и счастливую жизнь.  Атаманы  и казаки кричали: - Горько!- топтали каблуками дорогие бокалы. Лихие тройки скакали вокруг станицы. Украинские танцы сменялись шуточными турецкими прибаутками, и
кружились шелковые шаровары, раздувались пузырями. Вот вышли турки на базар, выби
рать невольниц, приглашали в гарем наложницами. Девчата разбегались с визгом, выска кивали в круг лихие казаки, шашками рубили янычар, освободили казачек из плена.
  Счастливая Ольга занавесила окна горенки, целую неделю любила Олега. Утром откину лась на подушку, прошептала: - Зачатие было долгим, но верным. Подарю я мужу казака и
назовём его  львёнком. Олег и Ольга родили Льва – грозу горцев, на страх разбойникам!-
Она прижалась всем телом к мужу, а Олег спал, и снилась ему турецкая фея, с закрытым лицом весталки: - Счастье казака на кончике клинка! – шипела она гремучей змеёй.
  Хоровод  молодых казачек, во главе с француженкой Полиной, открыли «Салон» кройки и шитья. Единственный журнал  «Парижских  мод», оказался эталоном красоты.
Казачки выбирали фасон и шили однотонные длинные платья, подходящие  для   париж- ских  бульваров, для бала и маскарада. Казаки не узнавали своих жён и сестёр – красивые,
как на картинке, и  гордые своей  красотой. Но пришло время и «Салон» срочно перешёл на мужское платье. Казачки решили одеть «задунайцев» в новые черкески и бешметы, сни
мали мерки, кроили, шили, подшивали. Казак становился в строй  в форме Кубанского ка-
зака. А время было тревожное. Черноморская береговая линия подвергалась нападениям
черкесов, и вёл их неуловимый Казбич. Атаман Кубанского казачьего войска, зачислил
«задунайцев» в речную флотилию. Флотилия вышла в Чёрное море, проводила десантные операции, в строительстве укреплений,  в связи между постами, пресекали контрабанду
оружием. Их баркасы рыскали вдоль береговой линии, не боялись мелей.
  На траверсе Новороссийска заметили английское  судно «Виксен», окружили, взяли на абордаж. Тысячи английских винтовок были конфискованы, пополнили арсенал казаков.
Сборный экипаж отпустили, пригрозили: - Поймаем, пойдёте на дно!-
Две шхуны причалили к скалам. Тёмную ночь разорвали крики казаков.  Они лезли на борт, рубили врагов мечами и кинжалами, стреляли в упор из пистолетов. Горцы не отсту- пали, сверкали шашки и кинжалы. Бой продолжался до утра. Казбич бросил черкесов на
укрепления Лазаревское, Головинское, Николаевское. В Михайловском  форте погибли
500 солдат.  Рядовой Архип Осипов, когда остался один, взорвал пороховой погреб, унич-
тожил сотни черкесов. Он стал первым русским солдатом, навечно зачисленным в списки части. На горизонте показались три фрегата Черноморского флота. Левый борт покрылся
дымом  пушечных выстрелов. Черноморцы били раскалёнными ядрами, Одно ядро попа- ло в пещеру, в пороховой погреб. Взрыв обрушил скалы, похоронил склад оружия, черке-
сов,  разбросал казаков. Склад оружия и две шхуны были уничтожены.  Моряки на шлюп ках выбросили десант, перекололи штыками горцев, перевязали казаков:
  - Громкий фейерверк устроили, ажно Господь  Бог на небесах дрогнул. Горцы остались без пороха, а казаки без добычи! – смеялись моряки. Казаки прочищали уши, огрызались:
  - Грому много, а толку мало. Помогите похоронить  земляков!
Моряки вырыли могилу, рядами уложили казаков, сняли бескозырки:
  - Вечная память героям! Моряки запишут в бортовой журнал: - Бой был  жарким!  Поби ли черкесов море, очистили берег от Анапы до Новороссийска! Слава морякам и казакам!
   На эхо взрыва из Анапы вышли эскадроны, встали на пути горцев. Казбич махнул саб – лей, поскакал на прорыв. Старый пластун успокоил коня, прицелился, выстрелил. Красиво
падал лидер черкесов, как орёл раскинул руки, и грохнулся на землю. Нукеры подняли тело, но меткие пули уложили их рядами. Погибал цвет разбойного народа. Казаки засвис-
тели, поскакали и засверкали сабли. Поле покрыли тела молодых джигитов и седоборо – дых аксакалов. На десять лет  притихнет черкесский народ, но подрастут молодые войны, пойдут мстить гяурам, за смерть отцов и дедов. Равнины покроются  молодыми телами.
  Француженка Полина стала знаменитостью станицы. В  «Салон» приезжали дамы  Екате-
ринодара, соседних станиц.  Каждая мечтала удивить свет модным нарядом. Рюшки русс- ких сарафанов стали не модными, в моду входили кружева. У калитки остановилась каре- та, дородная генеральша вывалилась из кареты, а за ней выводок дочерей:
  - Мисс Полина!  Приближаются Новогодние праздники, мы должны блистать на балу!-
Полина улыбалась, предлагала журнал «Парижской моды» двадцатилетней давности.
  - В таких нарядах танцуют вальс дочери Людовика 18-го! Мерси, мадам!-



Глава 14
На перевале

   Муж  Полины забросил поле, днями пропадал  в  шинке, пил молодое вино:
 - Рискнул казак, привёз иностранку, а она создаёт золотые яйца. Зачем мне служить и работать?  Дом – полная чаша. Одна беда, детей нет, некому казацкое звание передать! –
Полина слушала эти разговоры, а однажды укатила с генеральшей в город. « Салон Париж
ских мод» украсил центральную улицу.  Очередь составили дамы света, платили звонкой
монетой. Дела мисс Полины процветали, а дом казака пришёл в упадок. Казак опустился,
просил на рынке глоток вина для пробы.  К вечеру напивался  до  пьяна, плакал до утра.
Сотские привели пьяного казака в присутственный дом, разложили на лавке, «жарили» гибкой лозой, приговаривали: - Наказываем не во зло, а для прояснения разума. Казак должен  служить воле, царю и Отечеству, а кто не служит, тот не казак, а пыль дорожная!-
Вдова-соседка смазала мягкое место гусиным жиром, отпоила казака  компотом, ночевать
осталась.  Очнулся казак, а в ухо Галя дышит, во сне улыбается. Так ему стало хорошо,  песню запел: - Несёт Галя воду, коромысло гнётся, а за ней Иванко, как барвинок вьётся!- Галя проснулась, тонким голосом  допела. Обнялись они, горе навсегда забыли.
  Утром прискакал вершник, от калитки крикнул: - Сотням – общий сбор! Построение  на
площади! В торбах - запас на две недели! Объявляется поход!-
Забежал казак в конюшню, а конь не убран, в навозе, у пустой кормушки стоит, крохи под
бирает. Вывел он коня к коновязи, засыпал в торбу овса, в тёплой воде копыта и хвост отмыл, скребком и щёткой очистил, гриву расчесал, повеселел, и конь благодарно похрапывает. Выбил попону, седло заседлал, новую уздечку набросил. Конь перебрал копытами,  дальнюю дорогу почувствовал. Галя открыла сундук старинный, на крышке картинки  Варшавы, Берлина, Праги, Вены, Парижа, и дамы в открытых платьях. Дам она сорвала, в печь забросила. Достала черкеску новую, бешмет, сорочку, штаны с лампасами, сапоги хромовые. Притащила корыто, казака тёплой  водой отмыла, побрила, кудри рас чесала, сама распарилась. И так от неё летним жаром повеяло, что казак уложил её на кровать, любил до боли, до стона. Оделся казак, каблуками притопнул: - Казак Иван Дубок к походу и бою готов! Сабля острая, конь быстрый, постоим за Родину! – крикнул весело.    Собрали они торбы походные, за стол сели, пообедали. За калиткой его взвод собрался, командира вызывают.  Заплакала Галя, а Иван говорит: - Не плачь, вся жизнь впереди! Разобьём супостата, привезу подарки дорогие, заживём, как люди живут, в радости!- Вскочил на коня, гикнул, поскакал на площадь. Казаки построились походной колонной, поскакали за хорунжим. На площади казаков встречали станичный атаман, 2 судьи, 2 писаря. Проверили, записали, пригрозили. Казаки смотрели на Ивана, улыбались: - С кем небывает?  Все под богом ходим, а значит грешим. Принял причастие лозой,  протрезвел!- Они знали, что Иван  Дубок из любой беды вывернется и казаков выведет. Лихой наездник и рубака нравился казакам своей лихостью и обдуманной храбростью.
   Зачитали приказ  Николая 1 по Черноморскому войску:
Перечень казачьих чинов: казак, урядник, хорунжий, сотник, есаул, войсковой старшина,
подполковник, полковник.
Увеличить боевую силу полков с пяти до шести сотен.
Довести сотни до 144  казаков.  Казачьи шашки, кинжалы, ружья «азиатского типа» - полное вооружение казака. Форма одежды Черноморского войска – черкеска и кубанка!-
  Станичный атаман – полковник, передал бумагу писарю, откашлялся, выкрикнул:
  - Лидер черкесов погиб, но на его место выдвинулся наиб  Магомед-Амин. Он собрал массы горцев, обрушился на Черноморские укрепления. Задача полка, обнаружить тылы
разбойников  и разгромить их. Действовать придётся в горах, взводами и сотнями.
  Хорунжий   Дубок! Взвод к походу готов?- спросил, улыбнулся.  Иван Дубок привстал на стременах, крикнул на всё поле: - Кони быстрые, шашки острые, казаки – соколы! Обнару жим и разобьём врага!- Казаки улыбались словам находчивого взводного, сотнями пошли к переправе.   В укреплении станицы Белореченской ждали казаков. Вся станица вышла за укрепление. Атаману поднесли хлеб-соль, чарку горилки. Атаман выпил, спросил:
 - Горцы  тревожат?-  Станичный атаман ответил:
 - По реке  Пшиш можно выйти к перевалу Гойтхский, а там спуск к Чёрному морю. Осед лаешь перевал, отрежешь пути отхода  черкесам. Было, напали горцы, но батарея встрети ла их картечью, казаки сделали вылазку, рубили и гнали абреков по берегу реки  Белой.  Они бросились в воду, ушли от погони.  Надо наступать на горцев укреплениями, перекры
вать дороги и перевалы. Горцы обходят станицы, уничтожают отдельные посты и дозоры,
хватают людей, угоняют табуны и отары. Живи и жди удара кинжалом  в спину!-
  - Атаман приказал вестовому: - Хорунжего  Ивана Дубок,  ко  мне!-
Вестовой ускакал, увидел такую картину: взвод ходит кругами, ищут своего командира.
Казак крикнул: - Хорунжего к атаману, срочно!- Казаки развели руками: - Как  в  земле
провалился. Где укрылся, не понятно!-  Вдруг раздался голос Ивана: - Главное в засаде-
это маскировка!- Зашевелились листья и трава, казак встряхнул брезент: - Вы везде иска ли, а под носом не заметили. Моего коня, быстро!- Он вскочил в седло, поправил оружие,
поскакал за вестовым.  Атаман встретил суровым взглядом:
  - Хорунжий Дубок! Штурмуешь перевал Гойтхский, организуешь круговую оборону, и, чтоб мышь не проскочила. С вами пойдут два орудия конной батареи. На руках, но под нять на перевал пушки и зарядные ящики. Вьючных лошадей выделит станичный атаман.
Воду и продовольствие будут доставлять станичники. Выполняйте!-
  У казаков сборы недолгие: подтянул подпруги, зануздал коня, проверил дорожные торбы
и к походу готов. Лихо подкатили артиллерийские упряжки, встали в строй. Из укрепле- ния вышли вьючные лошади с поклажей на спинах. Урядник доложил: - Овёс для лоша- дей, крупа,  мука, сало, масло, два бурдюка с вином, четыре с водой, запас пороха и пуль!-
Иван перекрестился, крикнул: - За мной, рысью, марш! – и пошли, поехали, по незнако мым  дорогам на высоту перевала.  Река Пшиш шумела на каменных водопадах.  Тропа
перебегала с левого берега на правый.  Кони копытили воду, пробовали на вкус. Степные
кони  боялись валунов, в воду входили осторожно, из воды выскакивали махом. Артил- леристы соскакивали в воду, поддерживали и выталкивали орудия. Ломовые битюги  на
подъёмах храпели, рвали постромки. На очень крутых подъёмах в лямки впрягались люди,
на руках выкатывали  орудия на вершины. Горы, как былинные великаны, срослись плеча ми, прятали обрывы скал тёмным лесом. Проводник осмотрелся, сказал: - Впереди крутой
подъём на перевал. Здесь ночуем, а утром, со свежими силами, на штурм последней горы!
  Казаки привесили лошадям торбы с овсом, одно орудие стволом вперёд, другое назад, закутались в бурки, уснули. Снились им отвесные скалы без тропы, без опоры под ногами.
Огромные звёзды касались вершин и не могли побороть темноту ночи. Дозорные слушали
шёпот деревьев, вздрагивали  от шелеста листьев. Рогатый месяц скатился с крутой горы и пропал. Надвигалось туманное утро. Кашевары разожгли очаги, гремели котлами и пова
рёжками. Казаков разбудил дух мясной каши. Сняли пустые торбы, зануздали коней, напо или, уселись вокруг котлов. Разведка пошла на штурм перевала. Целый день боролись с высотой в 336 метров. Первое орудие встало на позицию, нацелилось на широкую тропу.
А по тропе шагали пленные русские солдаты под конвоем горцев. Их взяли сонными  в береговых укреплениях, продали на вечную каторгу.
    На перевале осталась прислуга у орудий, погонщики вьючных животных, а казаки, по пластунски,  выдвинулись, замаскировались, замерли в ожидании сигнала. Звон цепей и кандалов заглушали гортанные выкрики. Свистели нагайки, врезались в спины солдат.
Иван выскочил из укрытия, крикнул: - Ложись! – выстрелил из пистолета в ближнего горца. Солдаты упали на землю, а казаки, стреляя на ходу, бросились на охрану.  Кололи, рубили, встречали  встречные  удары  кавказских кинжалов. Бой принимал затяжной хара ктер, так, как горцев было больше, и это были закалённые войны. Пленный прапорщик увидел опасность неравной битвы, закричал: - На слом, ребята!  Смерть или свобода!-
Солдаты, связанные группами, бросились  на врага, но мешали друг другу, и погибали.
Когда они поняли, что надо действовать связкой, применять камни и дорожную пыль, мно
гие были обезглавлены. От орудий бежали артиллеристы с банниками, топорами и лопа тами. Последний всё  же пальнул из орудия, напугал горцев и этим решил исход битвы.
Горцы удирали по склону, пропадали за выступом скалы.  Они решили, что к гяурам подо
шли  свежие силы.  Некогда считать раны, но из 127 пленных солдат, 87 лежали изрублен ные, обезглавленные. Солдаты камнями пытались сбить оковы, но только ранили руки и ноги, плакали, просили освободить их от покойников.  Прапорщик сломал кинжал горца, но освободил ноги от кандалов, бегал, целовал казаков, кричал  и ругал солдат. Он почув
ствовал себя командиром, и готов был выслужиться. Пушкари принесли шанцевый инстру мент, освободили от оков погибших солдат. Снесли их в расщелину, заложили камнями.
   Первая братская могила русских солдат, горькая могила. Не встанет здесь памятник с ка менным орлом на вершине.  Камни перевала оросила русская кровь. Израненные, измучен ные казаки, омыли раны, счищали с одежды чужую и свою кровь, падали на бурки, отды хали.  Солдаты встали в караул, залегли за камнями, строили из камней редут. Удержать перевал  будет непросто, надо готовиться к отражению нападения. Горцы карабкались по отвесной скале, старались занять выгодное положение, чтобы обстреливать перевал. Редкие пули  целовали камни редута. Пушкари довернули орудие, ударили по скале карте чью. Горцы падали на камни, не шевелились.  Первую ночь провели без сна, вслушива - лись в голоса гор. Где то кричала ночная птица, порывы ветра пролетали тёмными демона ми.  Казаки целились в темноту, ждали,  затаив дыхание.  Ночь растаяла  рассветом, насту- пил  новый день. Солдаты постарались, построили редут с бойницами, с укрытием для ло- шадей. Прапорщик построил солдат, пересчитал. Ружьё на каждого третьего, деревянные
копья, оборванные, но стоят смирно. Он решил вернуться к морю, захватить укрепление,
держаться  до прибытия нового десанта. Черноморское побережье в руках  России.
   Казаки проводили солдат, приступили к службе на первом блок - посту, оседлали пере вал, поменяли тактику. Засада  замечала горцев, провожала их к перевалу.  В удобный момент, ударом в тыл, крушили врага. Добыча взвода, три каравана с продовольствием, с
товарами и рабами.  Наиб Магомед-Амин отступил к Сухуми, поднял абхазов, держался
до последнего воина. Черноморский флот высадил десант, дивизию егерей.  Восстанови ли  укрепления, очистили побережье Чёрного моря. В городах мирные жители открывали
лавки и кофейни, радовались мирной жизни. В море выходили баркасы, ловили кефаль,
тюльку, камбалу. Кубанская речная флотилия выгребла к Екатеринодару, к причалам.
  Казаки сдали перевал солдатам, три дня спускались с перевала. Оказывается спуск с горы тяжелей подъёма. Кони скользили, бросались в бег и погибали. Казаки снимали сёдла и уздечку, прощались с рысаками, плакали. Казак без коня, не казак!
Станица встретила казаков застольным пиром, счастливым смехом женщин. Иван Дубок
расцеловал Галю, подарил дорогие подарки.

                Глава 15

Православная вера  и обычаи

   В станице праздновали  День казачки, День матери. Он приходился на Введение Богоро
дицы во храм. Станица украсилась зелёными ветками, травой и цветами. Женщины, как
луговые цветы, в разноцветных нарядах, с сёстрами, с дочерями шли к церкви, обнима лись, целовались, как на Пасху. Мужчины, уступали дорогу, кланялись: - Богатой стала
станица женским полом. Посторонись, казак, жена дочерей, снох и внучек в храм повела,
поклониться и помолиться Божьей Матери. Наше дело служить и воевать, им род казаков
умножать. Поклонись жене и матери, расцелуй дочерей, пожелай им весёлого праздника!
  Церковные колокола выбивали весёлый перезвон, священники отслужили молебен, вышли на улицу кропить святой водой лики Матери.  Какая разница, что девочка у матери на руках, она будущая  Мать – прародительница нового рода. На майдане, полусотня, пока
зала  удаль джигитовки. Молодой казак, с девочкой на плече, сделал почётный круг.  Конь
шагал парадным шагом, рубил майдан коваными копытами. Девочка, как ангелочек, улы балась, махала женщинам ручкой. Женщины хлопали в ладоши.
  Станичный атаман, с возвышения, поклонился женщинам, пригласил за столы: - Милые
женщины! Примите нашу любовь этим застольем, чашей мёда, караваем хлеба! Спасибо
за вашу любовь и ласку, за вашу веру и ожидание. Многих спасли ваши молитвы. Ура жен
щинам станицы, нашим матерям и жёнам, дочерям и внучкам, Слава имени – Мать!
  Мужской казачий хор грянул весёлой песней, славили красоту казачек, любовь и вер –
ность, муки разлуки. Женщины ответили украинской песней, где провожала казачка каза ка, желала, если смерти, то мгновенной, если раны – небольшой!
  Музыканты заиграли плясовую, весёлую с прибаутками. Майдан, где скакали кони, топта ли девичьи ножки русско-украинским переплясом. Старый казак – запорожец, закручивал
седой ус, топал худым черевиком: - Як булла у меня жена, сабля звонкая, пика острая!
Барабанщик устал бить в бубен, а казачки не уставали, плясали под заливистые вдохи баяна, веселили женскую долю. Слава казачке – матери! Слава женщинам станицы!
Вокруг майдана скакали казаки, палили в воздух из ружей и пистолетов. Этот обычай они
переняли у горцев, сопровождали свадьбы и праздники громом выстрелов.  Священники боролись с  «ерестью», но казаки крепко держались за обычай. 
 Православие было не просто верой, фундаментом казачьей жизни, а были связаны с Цер
ковью и рождение, и крещение, и венчание, и погребение. Весь год был связан с церков ным обрядом: после Троицы надо косить сено, после Рождества Богородицы убирать вино град. Церковный обряд проводов на службу запоминался казаку на всю жизнь, а молебен
о возвращении из похода отзывался благодарностью в сердцах казаков.
  Не дело воина  обсуждать, что решено Свыше, его дело быть воином Христовым, защи щать  христиан от басурман, стоять за Веру, царя и Отечество. Христианство и воинские
традиции были неотделимы и нерушимы, потому на одной стене висели иконы и оружие
взятое в бою. Считалось, что иконы очистят оружие врага от влияния мусульманской ве ры, станут не только украшением, но и боевым оружием казака.  Ещё Пётр 1 запретил казакам жениться на майдане, накрывать женщину полой, и кричать, что она его жена, а
потом на майдане разводиться, крикнув, что она мне не жена. Женились со священником,
венчались со свидетелями. Но обычай накрывать плечи невесты  дорогим платком остался
и соблюдался. Не пойдёт невеста под венец, пока не погордиться подаренным платком, не
покажется в роли невесты, на зависть подруг. Казачье православие сохраняло и соединяло
христианство и  воинские традиции. В дни народной беды молодой священник подтыкал под ремень рясу, вскакивал на коня, крестил врага крестом и мечом. Полковые священни ки  были молитвенниками и воинами. Таких попов уважали, их слово было законом.
  В Черноморском войске господствовало греко-русское Православие. Крестились троепер
стием, о расколе слышали, высмеивали сторонников старой веры.  Какая разница, как крестится казак, главное, чтоб соблюдалось таинство крещения, венчания, полного чина
отпевания. Был в станице отец Савва, ушёл из монастыря, прибился к станице, служил, как сердце подсказывало.  Любили его казачки и отстояли, когда из Донской епархии при
шёл приказ и обвинение, что он беглый, служит не по чину, а значит, не имеет права.
  Прислали священника грузина, но он справлял службу на грузинском языке, прихожане его не понимали и не приняли. Отец Савва остался в станичном храме и служил до ста лет
Разные баптисты: молокане, хлысты, скопцы, адвентисты, представители «Старого Изра иля» и «Нового Израиля», создавали секты, но направленность этих сект не соответство вали  духу казачества. Казакам некогда было соблюдать изнурительные посты и бдения,
жизнь требовала от казака постоянной службы в боях и походах.
   Сохранился обычай войсковых кругов. На них не выбирали атаманов, не решали задач,
а собирались, чтобы отпраздновать общий праздник. Выносились все регалии, знамёна и
награды, и шествовали казаки к храму, где служилась торжественная служба. После служ
бы – парад, праздничное угощение, и пляски, и песни до утра. Гуляли по три дня!
  Престольный праздник станичной церкви, был праздником станицы. На майдане накры вали  столы, пели походные песни, награждали отличившихся в походе, джигитовали.
  А праздник Пасхи и поминовение предков, когда вся станица собиралась на станичном
кладбище, а священники запрягали лошадей, собирали в подводу крашеные яйца, пасхи,
куличи и колбасы, сало и смалец, мёд и воск,  для  нужд  церкви, нищих и бездомных.
 Существовали казачьи праздники. Покров Пресвятой Богородицы (в память взятия Каза ни),  день Казанской Божьей Матери ( в память освобождения Москвы от поляков), но хра
нили иконы старинного письма, верили, что они чудотворные. Отправлялся казак в поход,
мать наденет ему на шею ладанку, перекрестит, и верил казак, что молитва матери спасёт.
Ни какие запреты церкви и начальства не могли запретить древние обычаи казаков.
 Трогательный обычай прощания с конём. Раненный конь, или отслуживший век по старос ти, выводили за станицу, казак обнимал его за шею, шептал таинственные слова, снимал
уздечку, хлопал ладошкой по крупу: - Ты был моим другом, иди,  гуляй на свободе!
Целое лето конь гулял в степи, а если приходил осенью, его заводили в конюшню, корми ли и поили до весны. Приходила осень, конь не возвращался, казак молчал три дня.
  Встречу и  проводы  Масленицы отмечали лихими тройками, когда тройки летят до наме ченной черты, и кто догонит,  кто остановит боевых коней. Хороводы и ряженные, специ
альные   «воеводы», кулачные бои, где край станицы  шёл на другой  край.  Встречались
братья, соревновались в силе и ловкости, а утром рассматривали синяки и ссадины, пили
мировую чашу. Блины на столе, как красное солнышко за окошком, встречай весну, брат.
Мать ругала, а отец хмыкал в седой ус, вспоминал молодые годы: умели гулять казаки!
  Обычай  «куначить»  с горцами, был древний, как мир. Выбил казак горца из седла, и пожалел, перебинтовал раны, накормил,  напоил, стали разговаривать. Говорили больше
жестами, но понимали, что они живут по своему, а думают одинаково. Улыбнулся горец,
говорит: - Второй раз не собьёшь  с седла? – Казак отвечает: - А кинжалом грозить не бу
дешь,  воровать перестанешь? – Горец говорит: - У меня три жены, дети!  Нужен  ясак, овечка – барашка, шашлык-машлык, женщина – рабыня, девочка – наложница. Бери мой
кинжал, кунаками будем!  Казак подумал, снял с шеи ладанку: - Мать молитву зашила, ска
зала, что Бог защитит, а Богородица  покрывалом накроет!- Горец говорит: - Нет, дорогой
подарок. Слово матери – дороже золота! Казак говорит: - От чистого сердца дарю!-

                Глава 16

Войны Христовы

   В семье Марины и Леонида  Ярославец родился третьий сын. Фамилию Ярославец он придумал в память о далёкой родине.  Под этой фамилией  шёл  под венец, был зачислен
в сотню Александра.  Казаки гадали  о значении фамилии, решили, что так звали его отца.
Леонид устал от крика младшего Ярославца, вышел во двор. Старшие Ярославцы скакали на  палочках, в руке деревянный меч, изображали честный бой горца с казаком. Старший
Иван-казак, толкнул плечом младшего Александра, ударил мечом по спине:
  - Поднимай руки, разбойник, или голова с плеч!  Так папка сразил Казбича – князя  чер
кесов. Горцы убежали в горы, точат  кавказские кинжалы, готовяться к набегу. Ты за кого
пойдёшь, за горцев или за казаков?- Александр вытер слёзы, тяжёлая рука у брата, отве тил: - Я - казак! Вырасту, пойду служить на границу!  На границе служат самые сильные и смелые, а ты останешься в станице «осташкой». Старший возмутился:
 - Я первый пойду на границу, а «осташкой» останешься ты - малявка!  Я - главный  казак!
Род  Ярославцев  станет известным на Кубани.  Я - казак по рождению!  Наша мама из рода  Шевченко, а Шевченко – первая фамилия в станице! -  Из хаты вышла  Марина с мла денцем на руках. Леонид подбросил сына, тот перестал плакать, любовался наследником:
 - Один сын, это не сын, два сына – пол сына, три сына – вот это сын! – хохотал он.
Сыновья взобрались на колени, Марина прижалась сбоку, Леонид охватил их руками, баю кал: - Семья Ярославец вся тут, в моих руках! Быть казаком, значит служить Вере, царю и
Отечеству!  Позор тому, кто не служит, а кто отказался от похода, тот  «осташка» - пре зираемый  человек.  С таким не выйдет гордая казачка на круг, не станцует «Гопака»!-
Марина вздохнула, пожаловалась: - Сердце кровью обливается, когда уходите в поход!
Одна радость, сыновья  рядом, но придёт время, вылетят они из гнезда, осиротею я!-
Сыновья прижались к матери, старший  Иван сказал:
  - Мама! Ты у нас самая, самая! Отец говорит, что нас призывает Господь на службу, так
как мы - «воины Христовы».  Мы будем служить всю жизнь, и заботиться о тебе!-
Средний Александр сказал своё слово:
  - Папа состарится, будет учить внучат-казачат, передаст опыт и традиции, а оставку ему
даст только Господь, когда призовёт к себе, дать отчёт о службе ратной!-
Леонид и Марина смеялись, целовали вихрастых сыновей: - Правильно науки понимают!-
  В калитку постучался Александр Иванович – сотник. Казачата побежали открывать и доложили по уставу: - Господин сотник! Семья Ярославец рада видеть вас! – Александр
подхватил племянников, поцеловал сестру, пожал руку Леониду: - Рад за вас! Славная
смена растёт, настоящие казаки!- Марина побежала накрывать стол, а казаки сели, балова
ли казачат, разговаривали: - Урожай в этом году выдался на славу! – сказал Леонид.
 - Но убирать не нам придётся! – ответил Александр. – Наказной  атаман  Черноморского
войска Николай   Завадовский собирает  полки в поход на  Карачаево - Черкессию.
Неделя на сборы. Предупреди сотню, обоза не будет.  Вьючных лошадей выбери сам.
Перековать конный состав, обновить сёдла и сбрую, проверить оружие и одежду. Кубанки
заменить папахами. Пойдём в поход под видом горцев. Ну, давай по первой, чтоб дома не
журились! - Выпили, закусили.  Александр поцеловал сестру и племянников, попрощался.
  Леонид лежал, раскинув руки, на руке голова Марины, пахли  её волосы степными трава ми. Он  не  мог уснуть,  думал,  что  сделать  впервую очередь, как подготовить сотню в дальний поход. Он, солдат Костромского полка, бывший турецкий раб, стал кубанским казаком, сжился, сроднился с казаками. Станичники видели его в бою, на работе в поле, признали  своим, братом-казаком. Судьба подарила ему любимую жену и сыновей. Спи, казак, впереди  дальняя дорога!
   Всё рассчитал начальник штаба Войска генерал-лейтенант Григорий Рашпиль. Речная флотилия пошла по рекам Кубани и Лабе с продовольствием и фуражом. Они создадут магазины, перевалочные базы в Армавире и Лабинске, обозами доставят продукты в нуж ные  пункты. Полки, двумя колоннами, выходят на станици  Отрадную и Псебай, наступа
ют на Карачаевск и Черкесск. Надо сломить врага в их логове, силой принудить к миру.
Пять конных полков, три полка пластунов, четыре конных батареи, построились   в поле возле Лабинска. Наказной атаман  Завадовский осмотрел полки, полковникам приказал:        - Действовать стремительно, без  нашей русской жалости. Селения разрушить, скот и людей захватывать и угонять. Пускай  на своей шкуре узнают, что такое набег и плен.  Черкесы сожгли Черноморские укрепления, вырезали сотни солдат, многих угнали в плен. Месть должна быть жестокой и справедливой.  Казаки не поднимались в горы карачаев цев, не сжигали селения черкесов, но пришла пора расплатиться за нашу кровь и слёзы!-
   Полк станицы Марьянской форсировал реки Малая Лаба, Большая Лаба, Уруп, по тро пам и перевалам вторглись на вражескую территорию. Горцы не ожидали нападения, под
нимали тревогу тогда, когда казаки врывались в улицы селений, а огонь пожирал  их жи лища. Из ям и зинданов неслись крики пленных: - Братцы, спасите! Братцы, помогите!-
Казаки сбивали с  их ног кандалы, вручали горские длинноствольные ружья: - Станови тесь в строй, погоните конвоем пленных к Лабинску. Детей и женщин не обижать! Мы рус
ские, не абреки, а мужчин связать, гнать плетьми, пока шкуры лопнут! - Солдаты, обор ванные, измученные, строили горцев в колонны, и прощай родина, шагай басурман.
Один солдат узнал своего хозяина-изверга, схватил его за бороду: - Что, рыжая борода, попался? Попробуй солёных плетей! – Он стащил с горца одежду и сапоги, погнал плетью
впереди колонны. Женщины и дети плакали, кричали проклятья, а горец молчал, прокли нал свою жестокость: - Кысмет, такова воля  Аллаха!- стонал он, плакал  злыми слезами.
   А пластуны шли и шли по тропам зелёных гор. За три перехода вышли к Карачаевску.
Большое селение раскинулось  уступами на склоне горы. Крыша одной сакли служила
балконом для другой  сакли. Сторожевые башни запирали вход в широкую равнину. Поля
ухожены, на полях зреет пшеница, кукуруза, ячмень и просо, наливаются соком  сады и
виноградники. Щедрое солнце освещало дивную картину – рай на земле. Седой казак снял
папаху, перекрестился: - Мирный рай превратиться в ад. Пошли ребята в логово зверя!-
Батареи ударили ядрами по башням и крышам домов. Чёрный дым окутал селение, а по том вырвался красный огонь, заплясал обжигающим пламенем. Казаки шли сплошными рядами, стреляли залпами, и каждый выстрел обрывал чьюто жизнь. Левая башня вдруг
раздула бока, изрыгнула гром и пламя, рухнула, разбрасывая камни. Точное ядро попало в пороховые бочки, и прогремел взрыв. Наиб Магомет-Амин находился в соседней башне,
рассылал мирюдов, организовывал оборону. Взрывная волна сбросила дорогую чальму,
оголила бритый череп: - Аллах акбар! Правоверные, встанем с именем Аллаха, защитим…
Меткие пули свалили телохранителей, а одна обожгла бритый череп. Казак выругался:
  - Мажешь, зелёный, руки дрожат? Задержи дыхание, стреляй в яблочко! – Казак прице
лился, выстрелил. Чеченец  закрыл своим телом наиба, по пояс вывалился из бойницы. Он
попадёт в эдем, где вечный праздник, много женщин и сладостей. Он выполнил долг.
  Конные карачаевцы, с гортанными криками, вырвались из ущелья и понеслись на пеший
казачьий полк.  Первые ряды упали, как скошенные косой смерти, но ударили залпы, а казачья лава охватила поле боя разбойным свистом. Сотня Александра  врезалась в гущу
карачаевцев, рубились грудь на грудь, со злым выдыхом горячих лёгких: - Ура, ребята!
Постоим за Веру, царя и Отечество!- кричали казаки. 
  Бой продолжался до вечера, и косила смерть воинов, и пожирал огонь целые семьи, и падали дома их чёрным прахом. Подошли свежие казачьи полки, и поняли мирюды, что сопротивление безполезно, выбросили белый флаг. Впереди  шёл  наиб Магомет-Амин, склонил гордую голову, а за ним шли уздени и мурзаки, предводители кавказских племён.
Явление «мирюдизм» объединило кавказские племена, под знаменем «священной войны».
Атаман Николай Завадовский приказал расстелить ковры на поляне, пригласил наиба и мирюдов садиться. Сам сел на походный барабан, возбуждённый от последней атаки, све
ркал грозными глазами: - В вашей власти остановить истребление народов! Покоритесь,
живите мирно, выращивайте хлеб и другие злаки. Не покоритесь, 33 казачих полка обру
шат в прах ваши аулы,  а ваши поля зарастут бурьяном! Россия – огромная страна, всем
места хватит, всех переселим  на просторы Сибири. Там, в полярных снегах, узнаете меру
зла и добра. Вы объявили лозунг «священной войны», ваши воины превратились в диких
зверей, сжигают наши селения, убивают стариков и детей. Наше терпение кончилось!
Гнев императора Николая 1 воодушевил войска, и обрушились полки на Персию и Тур цию, и принудили их к миру. Ваш  Шамиль мечтает создать Закавказский Халифат, стать
султаном, но под Гудермесом его войска разбиты, он бежал в горы, а плодородные равни ны  заселяют казаки. Решайте: мир или война!- Атаман встал с барабана, смотрел, как про
ходят сотни походным строем, направляются на Черкесск. Мирюды кричали, спорили с
наибом, но решили покориться. Магомет-Амин поклонился атаману, вручил дорогую
саблю. По преданию эта сабля принадлежала пророку Магомеду: - Атаман, прими этот
дар и нашу покорность. Плохой мир лучще открытой войны. Аллах видит наши склонён ные  головы. Сохрани нашу веру, не губи покорный народ!-
   Атаман принял подарок, улыбнулся, сказал:
 - Наладим мирное сосуществование, будем жить в мире, черкесские купцы допускаются на ярмарки в Екатеринодар. Адыгейцам разрешаю проходить к озёрам за солью. Трудом и
торговлей обогатим наши народы. Казаки уважают друзьей! –
Раскинули походный достархан, полковые атаманы сели рядом с мирюдами, пили вино, кушали плов, молчали. Мирюд посмотрел на  станичного атамана, тихо ворчал:
  - Карающий меч блеснул над его головой, но удар отбил удалой гяур, выбил меня из сед ла. Храбрые воины в твоём полку. Он мог срубить меня, но оставил в живых!- Атаман про
тянул полный рог вина мирюду, улыбнулся: - Милосердие Бога в сердцах казаков. Казак не рубит склонённые головы, пленных не превращает в рабов, не тащит их на базар.
Магомед и  Христос – братья. Когда поймут это все мусульмане, наступит мир на земле.
Среди моих казаков трусов нет. Закон казака – сам погибай, а друга выручай! Вот ты –
коджа (длиннобородый), жизнь прожил  в разбое, а счястье в мирном труде. Там, на Куба ни, созрели хлеба, идёт уборка урожая, а казаки штурмуют  зелёные горы, теряют своих
братьев.  Кто заплатит за слёзы матерей, жён и детей? У тебя, коджа, хватит золота, чтобы
осушить слёзы сирот! Что молчишь?- Мирюды гладили бороды, качали головами. Что ответить победителям? Аллах велик, но он отвернулся от правоверных. Наиб Магомет-Амин  произнёс слова, как клятву: - Мой народ не поднимет меч на русских братьев! Аллах против кровопролития. Склонённую голову меч не сечёт!- Мюриды опустились на
колени, молились, вытирали слёзы. Имам Шамиль потерял влияние над черкесами и  кара
чаевцами. На Западном фланге  Кавказской линии наступил долгожданный мир. Атаман
Николой Завадовский получил звание генерала от кавалерии и был назначан начальником
войск  Кавказской линии. Начался расцвет  Кубани, её хозяйственный подъём. Казаки вер
нулись в родные станицы, к мирному труду.

Глава 17
Борьба  за  урожай

  Три  тёплых дождя выпали на майские нивы, и зазеленели зеленя, обильные всходы радо вали сердца станичников. Отцвели сады, налились плодами. Тяжёлые грозди винограда обещали  обильный урожай. Бахчевые и огородные культуры вызревали под ясным солнцем.  Трудись казак на благо Родины!
  Но, труба зовёт в поход, и пошли полки  казаков в зелёные горы, в логово зверя. Казаки –
старики проверили пшеничный колос, объявили начало уборки. Нарядно  одетые женщи ны срезали первый сноп пшеницы, обвили его лентами, украсили цветами, понесли в дом
атамана, на вечное хранение. Священник окропил сноп святой водой, благословил уборку.
    Семья Ярославец с вечера приготовилась к выезду в поле.  Сыновья встали без побудки,
спорили, кто будет править лошадми, кто щёлкать кнутом. Марина неумело заложила ло шадей в подводу, вывела их за ворота. За  горизонтом показалось солнце. Казачата гнали
лошадей крупной рысью: - Но, залётные, торопи дорогу копытами! – кричал Александр.
Иван дёргал вожжи, а младший кричал: - Тпру!- смешно трукал губами. Марина поцелова ла сына, думала, как она  одна справиться с полем, без малолетних помошников, без мужа.
   Надел Ярославцев – 80 десятин, а пшеница стояла стеной, клонила налитые колосья.
Марина перекрестилась, прошептала молитву, срезала серпом первые стебли, положила на перевязь. Вот и первый суслон, как шлем богатыря,  встал на скошенном поле. Руки ра
ботали автоматически, пот застилал глаза, она шептала песню: - А во поле, там жницы жнут, а по пид горою долом долиною казаки идут!- повторяла эти слова, как молитву.
Распрямила спину, осмотрела поле, подумала: - Три десятины смахнула серпом, солнце
полдень перевалило, надо детей обедом накормить!- пошла к подводе. Сыновья наигра лись в войну, спали на войлоке, в тени  шатра. Игрушечные кони и ружья лежали рядом, мечи в руках. Даже во сне они воевали, защищали мать от страшных горцев. Марина опо лоснула лицо, достала  с  подводы корзину с обедом, разложила на белом рушнике:
  - Эй, казаки, пора обедать! – крикнула она, тормошила сыновей. На свежем воздухе еда
кажется вкуснее, топлёное молоко сладкое, а сало во рту тает. А огурчики, а помидорчики,
как божий дар из рук матери. Сыновья отвалились от еды, мама свернула рушник с остат ками  пира, прилегла рядом. Послеобеденный сон, как праздник на воле, и снился ей муж
на коне, едет, улыбается: - Спишь, красавица, а поле не сжато! – услышала она, встрепену лась. Сыновья спали, лошади хрумкали сеном, по стерне пробежал выводок перепёлок.
Она повязала голову белай косынкой, взяла серп, пошла работать. Старший Иван пришёл,
стал крутить перевязи для снопов. Младший Владимир притопал по стерне, наколол ноги,
плакал. Александр прибежал, оттащил брата от матери, оправдывался: - Только отвернул ся, чтоб лошадям сена подбросить, а он уже убежал. Плаксу в поход не возьмём!- внушал
он брату, - Ты казак, или девочка? Казак не плачет!- Малыш размазал слёзы по щекам, что-то говорил на непонятном языке. Он устал от палящего солнца, от степного ветра.
  День за днём шла борьба за урожай. Хлеб – всему голова, говорят в народе, трудятся до седьмого пота. На небе ни облачка, ни тучки, и только солнце палит лучами, хохочет.
На станичном поле одни женщины, плачут, но работают. Они проклинают войну - разлуч ницу, смотрят за Кубань, ожидают казаков из похода.  И казаки появились неожиданно, прискакали в поле сотнями, разделись до пояса, и засвистели косы. Женщины убрали сер пы, вязали снопы, счастливо смеялись: - Вернулся хозяин, труд стал в радость, слёзы высохли, думы в поле убежали. Спасибо мать – природа за хлеб наш  насушный, за солнеч ный  день, за мир на земле!- Дети играли в войну, устраивали засады, выскакивали в ата ку, рубили головы бурьянам. Станичное поле услышало украинские песни, где казак вер
нулся из похода, и тихо звякнуло кольцо, вышла дева на крыльцо… Казаки махали коса ми, вспоминали, как они прижали толпы черкесов к пропасти, принудили сдатся.
   На поле вышли конные косилки – лобогрейки.  Коса косит, сбрасывает  готовый сноп, вя
жи, обмолачивай. Возле станичного элеватора загудела конная молотилка. Казаки расправ ляли  снопы, направляли колосьями в зубья барабанов. Барабаны захватывали колосья, гу дели с натугом. Золотое зерно сыпалось в бункер, из бункера в веялку, и на склад. Весов щики взвешивали мешки с зерном, записывали на счёт казака.  Налог с земли собирали в
первую очередь, это богатство житницы России. Кубань отправит обозы и барки в города
и на ярмарки, а купцы повезут зерно за границу. Пшеница скошена, обмолочена, зерно
провеяно, первые подводы пошли на мельницу. В русской печи караваи  белого хлеба, как
боярини пышные, румяные, сдобные. Разрежет казак каравай на ломти, дух  свежего хлеба заполнит хату, проберётся на улицу. Станичницы знают, у кого хлеб вкусней, гордятся караваем, как младенцем, смачивают водой, накрывают чистым рушником. Хлеб дышит,
набирает силы матери земли. Каравай на столе, в доме достаток.
  Как в бою свалили поля ячменя, отправили обозами на пивзавод  и на спиртзаводы. В тёмных углах забродила брага, прародительница горилки, а где горилка, там праздник.
Генерал-майор Рашпиль боролся с нерадивостью и нарушителями дисцыплины простым
методом, нагайкой. Заставил писарей сосчитать зерно до зёрнышка, чтобы не пропадало,
не уходило в карманы мошенников. Расцвет Кубани был виден на «Сенном рынке». Каж дая  станица имела свои ларьки, продавали арбузы за копейки, дыни дарили даром.  На рубль можно было купить кабана и пару гусей. Мясо говяжье, свиное, баранина, битая пти
ца, а сало, а окорока, а рыба всех видов. В отдельном ряду – мёд.  Полевой,  горный, цве точный, липовый, с кизиловых рощь, с полей подсолнуха. Выбирай казачка, лечи казака и дтей, балуйся чаем с мёдом и вареньями. Генерал заходил в винный ряд, пробовал вино местное, темрюкское, анапское, грузинское и армянское, в коляске отправлялся домой. За пристрастие к горячительным напиткам был снят с должности, и наступила анархия.  Свобода, доведённая до абсурда, даёт анархию и хаос, Воля даёт свободу сердца, так гово рили древние.  Пришла пора убирать кукурузу. Початки, налитые золотом зерна, грузили на  подводы, и выростал на  току  ворох  выше  крыши. Это - кормовая база станицы. Все любят кукурузные зёрна. В молочной зрелости балуются качанами дети и взрослые, а сухое  зерно везут на мельницу, из муки варят мамалыгу - нацыональное блюдо молдован.
Созрели подсолнечные семена. Женщины срезали огромные шляпы, и раздавался перес тук палок, и брызгали пузатые семене в ворох, и везли на маслобойни, и запасались золо тым, душистым маслом. Кубанское масло – «Золотое семячко» - известно во всём мире.
Стебли подсолнечника и кукурузы  срезали, вязали снопами, складывали в скирды. Зим няя  печь подберёт сухое топливо. На осенней пашне трудились сеялки, сеяли озимую пше ницу.  Солнцеворот завершился.  Амбары, полные зерна, во дворах скотина, сытая, ухо женная.  Гуси и утки, жирные, с блестящим пером. Кабаны, как слоны, лежат, лень поше велиться, и кони. Ах, кони – гордость Кубанского войска!  На станичном конзаводе, вывод ка  племенных жеребцов.  Арабы, кабардинцы, ахалхетинцы, орловские рысаки, и влади мирские  тяжеловозы, улучшают породу лошадей.  Кобылицы, как невесты, стесняются своей красоты, пугливые, как лесные лани, быстрые, как ветер. Жеребята- стригунки и годовалые жеребчики, скакали по кругу, искали маму - кобылицу. Казаки выбирали коней,
приступали к тренировкам. Усмирить жеребца, приучить к уделам и седлу – целая наука.
Табунщики, без седла, взлетали на жеребцов, старались усмирить зверя. А конь поднимал  свечку, бил задними ногами, скакал в стороны, сбрасывал казака. Один Алексей Салай мог удержаться, славился, как первый табунщик.  Покорённый и усмиренный конь шёл за казаком и становился другом и братом.               
   Восточный фланг  Закавказья оставался неспокойным. Чеченцы и лезгины превратили свой быт в постоянные набеги на передовые посты, вырезали дозоры, сжигали станицы.
Русские войска стали строить  Лезгинскую линию от Кодор до  Нухи. Для прикрытия ли нии требовались опытные казачьи части.  В станицах провели отбор казаков в сборную
сотню, учили маскироваться, часами лежать в засаде. А в Чечне и Дагестане шли тяжёлые бои под Могохом, Гоцатлем, Гимрами. В ауле Тилитль блокировали Шамиля, и он сдался.
В Закавказье наступил  временный мир.
  Конная молотилка работала с раннего утра до позднего вечера. Казаки спешили обмоло тить скирды станичного хлеба. Станичный атаман торопил казаков: - Постарайтесь, хлоп цы!  Надо закончить обмолот до зимних дождей. Пропадёт хлеб, сгорит в скирдах! - Лопа тили вороха зерна, сушили, веяли, ссыпали на склад. На току расстилали пшеницу, кон ным  валком  молотили, били ручными  цепями, но не успели, одна скирда попала под зим
ний дождь. А дождь моросил сутками, серое небо прохудилось, и небыло на небе просве та.  Казаки  убирали скотину, задавали корм, заваливались спать. А в чём сила казака? Это
сон!  Казак спит, служба идёт, а кто сладко спит, тот силу копит, смеялись казаки. Хозяй ка хлопочет у печи, готовит украинский борщь, мясные котлеты, запеканки творожные, пи
рожки и пироги с говяжьей требухой.  Дух  на кухне такой сытный, что снятся походные сны, когда на обед один сухарь и глоток воды. Казак сядет за стол, смотрит на это изоби лие, смахнёт скупую слезу, обнимет, поцелует жену, успокоится: - Жить бы мирной жиз нью, пахать поле, выращивать и убирать хлеб, кормить и лелеять скотину, знать только
мирные заботы, и умирать не надо!-
  Шамиль принёс генералу Фези присягу, пообещал покорность, согласился отправить в
Россию сына, и был отпущен на все четыре стороны. Наивность генерала граничила с глу постью. Сына встретили в Петербурге, как героя, определили в офицерское училище, а
Шамиль собирал силы, внушал мирюдам: - Обмануть гяура сам Аллах велел. Наша месть
освящена Кораном. Точите кинжалы, весна растопит снега, а  вместе с талыми водами упа
дут на равнины толпы непобедимых войнов. Огонь и меч, кровь наших врагов, напоят на шу месть. Вперёд, войны Аллаха!-
  Иван Дубок – сотник, построил сборную сотню, проверил коней и походные торбы, при
казал: - Пороха и пуль берите три нормы, пищи на месяц. Вольно, разойдись!-
Галя плакала, собирала походные  перемётные сумы, причитала: - Только с тобой, непутё
вым, узнала женское счастье, а ты уходишь, а вернёшься ли, одному Богу известно! Поце
луй меня, люби меня, у нас вся ночь впереди! – Иван целовал подругу, любил до стона.
Утром Галя сказала: - Мне приснилась Богородица с ребёнком на руках. Она улыбалась,
позволила понянчить младенца. Иди Ваня, любовь  Матери спасёт нас! – Иван поднялся в седло, поднял коня на дыбы, выскочил за ворота. Сотня, походным строем, построилась на дороге. Хорунжий крикнул: - На встречу справа.  Смирно!- отсалютовал шашкой.
Иван махнул рукой, на рысях сотня вырвалась за станицу. Следом бежали женщины и де ти, кричали, плакали, провожали. Запевала запел походную песню:
 - Ой, при лужке, при лужке, при знакомом поле, при знакомом табуне конь гулял на воле!
Казаки пели так, как не пели никогда. Боевая песня разбудила станицу. Боевые кони храпе ли, рвали привязь, просились в степь широкую, в дорогу дальную.      
  Генералы направляли экспедиции,  солдаты штурмовали аулы, предлагали горцам выпус тить из осаждённых аулов мирных жителей, мирюды отказывались: - Чем больше погиб нет населения, тем больше появится мстителей. Кровная месть упадёт на головы врага!-
Артиллерия громила  аулы, поливала картечью войнов  Шамиля.

                Глава 18

Чеченская война

   Год 1785 для Закавказья ознаменовался вступлением русских войск  в  Грузию. Солдаты
прорубили Военно - грузинскую дорогу, провели обозы и орудия, вступили в Тифлис.
Грузины встретили  солдат радостно, но всполошились турки  и  персы, считавшие Гру зию своим владением. Лезгинские князья сделали набег на Грузию и впервые встретились,
на берегах Алазани,  с  русскими войсками. Царь Ираклий 2 писал, что за свою долгую жизнь он повидал воинов Надира, войска индийские и турецкие, сражался с лезгинами, но
храбрей русских солдат, во всём свете нет.  Я видел их в битве с лезгинами, военная репу тация которых безупречная. На Кавказе случилось землетрясение, предупреждение Алла ха…  Из  чеченского аула Алды, на белой лошади, выехал шейх Мансур, объявивший себя пророком: - Истребим всех гяуров пишущих слева направо, чтоб на свете остались одни правоверные, пишущие справа налево…- возвестил он.
  Никто в ту пору не знал, что война закончится взятием  аула Гуниб в 1864 году.
Генерал Ермолов наступал на горцев редутами, боевыми укреплениями, просеками и доро гами. Серёзные бои  с чеченцами и кабардинцами шли на реках Чегем, Малка, Баксан, Сун жа, Терек. Солдаты вырубали леса, расчищали военную дорогу, чтобы провести в Закав казье свежие подкрепления, вывести казачьи полки, отслужившие свой срок на линии.
  Действовали круто  и безжалостно. Когда селение оказывало сопротивление, вперёд выд вигалась батарея, пушки открывали огонь. Дома сжигались, скот забирали, жителей брали
в плен. К середине 1820 года обстановка стабилизировалась, но нашлись «миротворцы», и
добились снятия Ермолова и его саратников. Новая администрация «просвещала» горцев.
Но как просветить разбойника, посвятившего себя в абреки?
  На смену Мансуру выдвинулся Кази-Мухаммед. Он взбунтовал всю Чечню, ворвался в
Кизляр, разграбил его, население угнал в горы. Торговля  рабами процветала. Атаковали  Бурную и Внезапную, разорили окрестности, но были отбиты казаками. Против имама
были брошены крупные силы, загнали его в аул Гимры, взяли штурмом. Казаки вырубили
всех мирюдов, казнили имама. Один Шамиль притворился мёртвым, ускользнул с поля боя. Власть в Чечне перешла к Гамзат-беку. Он стал покорять  огнём и мечом горские народы, коварно умертвил аварских князей, но на пороге мачети был убит фанатиком.
Старейшины гадали, кого назначить имамом, но Шамиль тайно убрал соперников, предста вил документы, что он наследник  Кази-Мухаммеда. Он разослал наместников по всему
Кавказу и полыхнули востония - на Кубани, в Кабарде, в Дагестане и Чечне.
  Черноморские казаки разбили черкесов и карачаевцев, усмирили их аулы, пошли похо дом  на Чечню. А Шамиль нашёл общий язык  с Хаджи-Муратом, и Дагестан попал под
его контроль. Фанатичный имам, талантливый организатор и полководец, он на многие годы стал повелителем Кавказа. Денежный поток и оружие обеспечивала Турция и её пок ровители  Англия и Франция.  Черноморское побережье стало пристанищем для контро банды.  На охране береговой линии стоял Черноморский флот и Азовское казачье войско.
На  26 специально построенных баркасах, по 20 казаков в каждом, они патрулировали тай
ные бухты,  в кровавых боях разбили  пиратов и прекратили поставку оружия.
  Постепенно  положение на правом фланге Кавказской линии стало меняться к лучшему.
На левом фланге мирюды выработали новую тактику. Когда в горы выступали солдаты, они встречали на пути завалы из деревьев, пробивались через них и находили пустые селе
ния. Горцы успевали уйти в горы и угнать скот. Отряд возвращался, но натыкался  на  но вые завалы, под непрерывным огнём двигался вперёд, неся огромные потери. Погибло 3
генерала и 3 тыс. солдат. Новый командующий М.С. Воронцов вернулся  к ермоловскому
плану «осады Кавказа».
  Три полка Черноморского войска вышли к Усть-Лабинской, к ночному привалу. Казаки расседлали коней, пустили на зелёные травы. Дозоры проверили брод через Кубань, раз ведка ушла на Армовир.  Там они обнаружили три батальона пластунов, которые шагали в
походной колонне: - Слава Пластуновцам! - крикнул Иван Дубок. Казаки ответили хором:
  - Встретимся на Тереке под станицей  Наурской, ударим горцам в тыл!- Без обоза, с ран цами за плечами, они шагали широким солдатским шагом, неутомимые герои засад. От головы колонны послышалась песня: - Ой, вы братцы, да кубанцы! – Опытный запевала пел торжественным голосом. Слова песни подняли настроение, казаки шагали, улыбались.
  А с фронта поступали трагические донесения.  Кабардинцы вырезали казачий хутор. 20
казаков погибли в неравном бою, более  тридцати мирных жителей угнали в рабство.
Чеченцы, во главе с  Джембулатом,  уничтожили посты вокруг станицы  Червлёной. Ста ничники отбили три штурма, отличились женщины. Они собрали старое оружие, воору жились, залегли за завалами, отстреливались до последнего патрона. Когда кончились пат
роны, женщины отбивались холодным оружием.  Банда Джембулата прорвалась к станице
Баталпашинской, сожгла станицу Незлобную, погибли все  жители.
  Полковники склонились над картой:
 - Противник будет отступать на Кень-Юрт! – сказал один.
 - Здесь мы устроим вентерь. Крыльями  двух полков охватить равнину, пластуны встретят
горцев залповым огнём, а третий полк завершит бой лавой. Ни один разбойник не должен уйти.  Джембулата брать живым!  Сотник  Дубок!  Вашей сотне выследить и взять абрека!
Иван объявил сотне: - Кто заарканит  злодея, получит Георгиевский крест! – Казаки прове
рили  арканы, набросили на луку седла: - Нехай будет под рукой, а там побачим!
  Пластуны вырыли окопы для стрелбы лёжа, замаскировались. Полки охватили равнину
широкими крыльями. Две сотни выдвинулись навстречу – «помаячить».  Большой отряд
чеченцев  появился на дороге.  Джигиты горячили коней, стреляли в воздух. Они праздно
вали лёгкую победу.  Внезапный залп прервал их праздник. Раненные кричали, убитые молчали. Джембулат крикнул: - Взять гяуров! Руби трусов!-  Весь отряд, оставив пленных и добычу, помчался за казаками. А казаки, как последние трусы, били коней нагайками, ог
лядывались, стреляли, уходили от погони. Прекрасные кабардинцы догоняли казачих ко
ней.  Ещё усилие и полетят головы. Но казаки схлынули с дороги вправо и влево, а чечен цев  встретил  свинцовый  град пуль. Быстроногие кони наткнулись на невидимую стену,
падали под  грохот тысяч копыт.  Жуткую свалку коней и людей охватила горячяя казачя
лава. Клинки сверкали молниями, разбойный свист подстёгивал бойцов, рубились нас мерть. Вот казак поднял коня на дыбы, в падающем ударе вложил в удар  всю силу кара ющей  сабли. Чеченец развалился от плеча до седла, рухнул под копыта.  Казак схватил
повод коня, а конь был хорош. Чёрный, как ночь, стройный, мускулистый, с блестящими глазами, с густой гривой, с волнистым хвостом. Не спеши, казак, делить добычу, пропа дёшь!  Налетел брат убитого, рубанул саблей по  открытой шее. Голова казака покатилась
в пыль дороги. Станичники увидели гибель товарища,  изрубили чеченца в капусту.
  Иван Дубок  кричал на всё поле: - Держи  Джембулата! – бросил свистящий аркан. Аркан
перехватил шею коня,  остановил его бег. Ещё два аркана упали на плечи  джигита, вырва ли  его из седла. Два казака упали сверху, прижали к земле. Нукеры Джембулата руби лись, как черти, старались спасти лидера, но сотня  Ивана  встала  на их пути. Храпели ко ни, падали люди, но бой затихал. Усталые кони стояли, склонив головы, над телами мёрт вых хозяев. 500 отборных джигитов лежали на поле. Джембулата подняли, сбили с головы
папаху: - Смотри на дело твоих рук! Казачья кровь отольётся слезами в горных аулах! –
сказал  Иван, поймал чёрного кабардинца.
   Казаки отловили чеченских коней, освободили пленных, повернули вьючных животных на Червлёную.  Братская могила, с дубовым крестом,  встала у дороги, обозначила место
сраженья.  Пластуны  переодевались в трофейные черкески и бешметы, переворужались
кавказскими шашками и кинжалами. Особая ценность – это длинноствольные винтовки.
На голове мохнатая папаха, на плече две винтовки, на поясе два-три кинжала, кривая турецкая  шашка, но пластун улыбался: - Боевая тяжесть не тянет плечи! В бою всё приго дится. Будем бить горцев их оружием!- Построились, пошли на Грозную, выручать солдат
от чеченской осады. Кратковременные  бои начинались редкими перестрелками. Пласту ны  подползали на убойный  выстрел, стреляли на вспышку, как они говорили «на хруст»,
поражали засевших чеченцев. Второй и третьий батальон бросался в атаку, горцы бежали в горы. На дороге к перевалу  Харами пылили тыс. отары и табуны, гурты рогатого скота.
Горцы ограбили  казачьи станицы от Кизляра до Грозной, радовались богатой добычей.
  Передовой отряд чеченцев поднимался к перевалу.  Горцы были уверены в своей безна казанности. На вершине горы стоял Иван Дубок, в подзорную трубу рассматривал зигзаги
дороги. Его сотня, боковыми дорогами, вышла на перевал, организовала круговую оборо ну.  Рота пластунов треслась за сёдлами казаков.  У подьёма на перевал, спешились, разми
нали ноги: - Хорошие  рысаки, но собственные ноги надёжней! – ворчали пластуны. Они
выбрали место засад, замаскировались. Из - за поворота показались чеченцы. Они тащили
коней в поводу, подталкивали их, но упорно продвигались вперёд. Ружейный залп в горах,
как  гром над головой, и полетели в пропасть кони и люди. Паника людей и скота разогна ла  табуны, кони мчались вниз, в равнину. Это был ураган, который сметал всё с пути.
  Меткие выстрелы  пластунов находили тела горцев, выбивали их из седла. Кони мчались,
тащили убитых джигитов за стремя, и кровавились острые камни. Казачий «вентерь» трёх
полков остановил отары и табуны, успокоил скотину. Казаки ловили чеченцев, сгоняли к
месту сбора. Лихие джигиты плакали, переживали позор плена: - Кто думал, что гяуры опередят их? Кто думал, что 1200 джигитов поддадутся панике и погибнут на горном зиг заге  дороги?  Аллах отвернулся от правоверных! Кысмет! – плакал мулла, разматывал с головы белую чальму, побывавшего поломника  в святой Мекке. Он сохранил голову, но
потерял уваженье мусульман. Он обещал им  невольниц, когда призывал в поход, он обе
щал им богатство и славу. Всё потеряно, и это - воля Аллаха!
  Черноморские  полки оказались в тылу 9000 тыс. армии Шамиля.
Атаман  Кавказского  линейного Войска правильно оценил обстановку, бросил под Гудер месс 1-й и 2-й Хопёрские полки, сотни Моздокского и  Гребенского полков. Полк егерей,
усилил батареей из 24 орудий.  Шамиль отгородился завалами, на дороге поставил 4 оруд.
Солдаты подкатили пушки на пистолетный выстрел, ударили по завалу ядрами и карте чью. Толпы чеченцев бросились на прорыв, солдаты построились в непробиваемое каре,
залпами и штыками разогнали толпы чеченцев.  В прорыв  ворвались гребенские казаки,
их поддержали хопёрцы, и непобедимое войско Шамиля побежало. Имам Шамиль скрыл ся в горах, обвинил английских советников в их некомпетентности. 4 английских орудия
получили гребенцы, укатили их к своему укреплению.
   Осенние дожди и обильные снегопады перекрыли перевалы и тропы в горах. Сотня Ивана Дубко зимовала в заброшенном ауле  Ножай-Юрт. Река Аксай ворочала огромные камни, гудела в тёмных ущельях. Казаки жарили баранов, тосковали по куску хлеба. Дозорные казаки шашками рубили сухой камыш на корм лошадям. Кони теряли свой вид,
ложились на землю и невставали.  Казаки заталкивали им в глотку куски бараньего жира,
спасали от смерти,  плакали, ругали командира: - Завёл на верную гибель!
   Сотник Иван выполнил приказ полкового командира Кубанского полка: - Сотник Дубок!
Прикроешь полк с фланга. Полк занимает Ведено,  Шали, Чири-Юрт. Перевал в наших ру ках! - Не думал полковник, что глубокие снега отрежут сотню от кормовых баз. Решили
бросать  тюки с сеном в Аксай. Казаки заметят, выловят. И казаки заметили, обвязались арканами, ловили, тащили, рисковали жизнью ради коней. Через несколько дней кони вста
ли с земли, ржали при виде хозяина. Казак целовал коня, плакал.
  Весеннее солнце растопило снега. Талая вода подмыла склоны, и рушились каменные обвалы на тропы. Горы не отпускали казаков, держали их в плену. Но появилась зелёная трава, казаки расчистили завалы, связались с полком. Поступил приказ: построить редут, на смену идут солдаты. Казаки встретили роту Куринского полка и ставропольских кресть ян песнями.  По приказу Николая 1 на линии  создавались военные поселения. В них опре
делялись семейные солдаты, крестьяне, выделялись участки земли. Со временем они соль ются с казакими, но назовут их «приписными».
  Казачьи полки Черноморского войска возвращались на родину. Над кубанскими стани цами нависла угроза вторжения банд  Шамиля. Агентурная разведка доложила: - Молит вами и золотом Шамиль поднял черкесов, по реке Лабе намечается движение горцев.  Но там строилась Лабинская линия, и был создан Лабинский казачий полк. Генерал Григорий Засс лично повёл полки на перехват горцев. Возле станицы Упорная  встретили передовые отряды  Шамиля.  Казачьи полки отошли к следующему укреплению, завязалась кровавая битва.  Шамиль заставил черкесов поклясться на Коране, черкесы шли умереть, или побе
дить.  Конная батарея встала на позицию, ударила залпом. Три залпа и батарея замолчала.
Лава черкесов смахнула батарейцев, летящим громом  тысяч копыт,  обрушилась на зава лы  редута. Картеч батареи укрепления, ружейные залпы, не могли остановить фанатиков.
Завязалась рукопашная. Генерал Засс следил за полем боя. Полковники молили: - Пора!
Засс огрызался: - Рано! Завязнут на завалах  редута, тогда ударим!-  Казаки сдерживали рвущихся коней, тихо ругались, А на их глазах  погибали  удалые  казаки.  Генерал махнул рукой.  Казаки заорали Ура, ринулись во фланг и тыл черкесам. Стремительный удар казачей лавы, опрокинул, окружил вижжащих горцев, но они рубились до последней капли  крови. Велика сила клятвы на Коране, а клятву фанатика обрывает только смерть.
Полковники кричали: - В плен не брать! Руби зверя под самый корень!  Кровь за кровь!-
Опьянели казаки от недопитой чаши кровавого пира, каждый совершал подвиг самопоже ртвования, грудью закрывал товарища, погибал без покаяния, как  воин  Христа!
  Ещё рубились отдельные джигиты, удивляли казаков своим смертным отчаянием, но бой
затихал. Могучий, седобородый черкес рубился двумя саблями, рычал: - Аллах, Акбар!
Смерть гяурам! – Иван Дубок  ловко набросил аркан, гикнул. Чёрный кабардинец рванул ся, сбил  абрека с ног, потащил по окровавленной земле. Старика подняли, отобрали ору жие, подвели к генералу: - Как зовут, аксакал? – спросил генерал – Сколько лет? - Старик
снял разрубленную папаху, вытер кровь с бритого черепа, бросил папаху под ноги гене рала: - Сражался тогда, когда  кралица Котерина подарила наши земли казакам. Кысмет!
Генералу подали чашу с горилкой, он протянул аксакалу: - На, выпей за нашу победу!-
Хазбулат улыбнулся, ответил: - Аллах запрещает, но перед смертью выпью! – одним глот
ком осушил чашу. Генерал приказал: - Перевязать, вернуть оружие, вернуть коня, отпус тить  домой. Он своим мужеством заслужил свободу!- Опьяневший старик сидел в седле,
качал головой: - За мою долгую жизнь много подвигов совершил, но награды не имел.
Враг ислама наградил Хазбулата, подарил свободу. Все погибли, а Хазбулат живой! Проле
тит время и запоют песню  о  Хазбулате!-  Конь шагал, старик дремал в седле.
   И назвали станицу в честь генерала – Зассовская, и живёт генерал в памяти народа, а хол
мы братских  могил сгладило время. Приезжает черкес в станицу, слышит застольную песню: - Хазбулат удалой, бедна сакля твоя. Золотою казной я осыплю тебя…- плачет.
Возле станицы  Упорной догнали  Хазбулата, он не прятался, подвели две вьючных лоша ди, навьюченных подарками. Иван Дубок усадил  аксакала возле костра, угощал жарен ным  мясом и чаем. Казаки слушали рассказы старика: - Справедливым воином был народ
ный герой Казбич. Дальние походы совершали черкесы, под знаменем грузинского царе вича  Александра. Не покорился он воле отца – Ираклия 2, поднимал горские народы про тив  турок и персов, против русских гарнизонов, мутил воду. Черкесы брали ясак и с ту рок, и с персов, захватили грузинских царевен, передали Шамилю. Из Персии я вывез третью  жену. Красавица  Зульфия полюбила  Хазбулата, танцевала танец любви. Она выб
рала  старого орла, отказала молодому соколу…-
  Казаки проводили  Хазбулата до станицы  Удобной, а там встретил его кунак – станич ный  атаман. Старики обнялись, горевали, что прошла удалая жизнь, пришла старость.
Черкесы помнили Бека Хота, не нападали на приграничные станицы, обходили стороной.
  Иван Дубок остановил коня возле своего дома, открыл ворота. Двухлетний казак скакал на палке, деревянным мечом рубил головы бурьянам. Из хаты вышла  Галя, увидела, ойк нула, заплакала, бросилась на грудь. Иван целовал жену, шептал: - Я говорил, что вернусь.
Твоя любовь спасала меня!-  Галя бросилась к сыну: - Папка вернулся!  Живой! – плакала.
А Василь  смотрел на отца, на его боевое оружие, на чёрного кабардинца, и не мог пове рить, что его отец – герой. Он бросил меч, раскинул руки, закричал: - Папка! Я так тебя
ждал!-  Иван подхватил сына, подбросил в небеса, подсадил  в седло. Так они  и вошли во двор, а денщик ввёл трёх вьючных лошадей с боевой добычей.  Он привязал лошадей к ко новязи, засыпал в торбы овса, снял тюки и сёдла, и потихоньку выскочил за ворота. Его ожидала семья.  Он улыбался: - Без меня разберутся, третьий - лишний! – вскочил на коня, ускакал. Галина раздела мужа,  омыла тёплой водой, как на маленького натянула рубашку,
усадила за стол: - Садись, казак, вечерять!- Усадила сына за стол, хлопотала от печи к сто лу, наполнила стопки горилкой: - За нас! – сказала, выпила. Иван кушал  наваристый укра
инский борщ, а Галя прижалась к нему, смотрела. Василёк набегался за день, устал от радости встречи, уснул под  рукой у отца. Иван поднял сына, уложил в посель, повернулся
к Галине. Когда успела сбросить одежду, но она стояла, в чём мать родила, улыбалась. Иван обнял тёплое, нежное тело и утонул в омуте наслаждения. Три года разлуки, три года боёв и походов, всё забылось, и только тело женщины, горячее и желанное. Он засы пал  на мгновенье, вздрагивал,  и вновь припадал  к живительному роднику  счастья.
   Галина очнулась, когда солнечный луч упал за окошко.  Набросила одежду, выбежала из
хаты, закрыла ставни. Парное молоко пенилось в ведре.  Тугие струи наполнили его до краёв, плеснулись на землю. Корова вздохнула, вышла за калитку, пошла в станичную череду. Галина процедила молоко, омыла ведро, повесила на столбик в заборе. Насыпала
зерна птице, накормила кабанов, напоила лошадей. Чёрный кабардинец рванул  повод,
запрыгнул на кобылу в лошадиной страсти. Галина напряглась при виде плоти, бросила
повод, побежала к мужу. Иван лежал, раскинув руки, корень жизни налился желанием.
Галина сбросила одежду, вспорхнула над  Иваном, ойкнула, и поскакала в неудержимой
скачке. Иван взял в ладони её груди, ласкал, целовал  набухшие сосцы, впился пальцами
в тугие ягодицы. Галина стонала, кровать скрипела, обильный пот побежал по ложбинке
спины. Она охватила ногами и руками  Ивана, прижалась до боли, тихо плакала  от сча стья. Горячее солнце проникло в щели ставни, играло лучами на  усталых телах.
  Проснулся Васятка, взобрался на кровать, оседлал отца, закричал: - На конь, за мной, в атаку, Кубань!- Мать стащила сына, щекотала: - Есаулом будет! Командует, как надо!
Иван развязал походные торбы, разложил богатые подарки. Сам удивился бархатам и шел кам, дорогому оружию, женским украшениям. Сын набросил на  плечи ремни кинжалов, пытался вынуть саблю из ножен, и небыло ему дела до одежды и украшений: - Казак рас тёт!- улыбался  отец. Десятую часть  общей добычи выделила сотня своему командиру.
Мать сортировала одежду и ткани, отец и сын крепили оружие на стенной ковёр. Турец кие  и персидские кривые сабли, кавказские кинжалы,  круглый грузинский щит, украсили
ковёр.  Иван развязал кожаный кисет, высыпал золотые монеты разных стран. Торговлей и разбоем  горцев копилось это богатство, но попало в руки казаков. Гуляй Кубань, играй
свадьбы,  устраивай  поминки, не забывай погибших казаков, их жён и детей!
  А во дворе толпились друзья-товарищи, с жёнами, с невестами, с четвертями горилки, со свиными окороками, со связками рыбы, с корзинами овощей и фруктов. Принимай есаул
гостей, усаживай за стол и походный достархан, выпьем за бои-пожарища, вспомним дру
зей-товарищей, себя не забудем!  Гуляли казаки, пели походные песни, и ходила застоль ная чаша, веселил томада грузинскими тостами, весёлыми прибаутками, солёным словцом
Подсаживались станичники к обильному столу, выпивали чашу за могилы на чужой сторо не, за здоровье есаула и казаков, за род казачий! Станичный атаман вывел в круг хозяйку,
тряхнул стариной, топнул лёгкими сапогами, хохотал чёртом!
   Генерал Г. Засс стал начальником правого фланга Кавказской линии. Приказ станично- му атаману вручил вестовой, выпил чарку горилки, гикнул, ускакал.  Атаман вскрыл па-
кет, прочитал, объявил:
 - Сотнику Ивану Дубок, за мужество в боях, присваивается звание - есаул, и награждается
Георгиевским крестом. Георгиевским крестом награждаются казаки: зачитал по списку.
Казаки кричали Ура, обмыли звёзды есаула,  гордились  и любовались крестами, целова – лись: - Есть ещё порох в пороховницах! Не  оскудеет степь клинками! Молодая смена про-
должит дела отцов! – крикнул Иван, поднял  Василька на  ладони  руки. Василёк махнул
рукой, закричал: - На конь, Кубань!  За мной, в атаку, марш- марш!- Казаки хохотали, кача
ли отца и сына, целовали хозяйку. А Галина расцвела, зарделась, запела песню:
 - Молодой казак зажурился, он на старой вдове оженился. Но соседка спасла казака, пода-
рила  родного сынка! – Казаки и казачки вскочили, и не понять было, что кричали, что желали. Три дня гуляла станица. Отдыхали казаки в тени вишнёвого сада, садились за столы, выпивали горилку, хвалили хозяйку и хозяина. Женщины жарили и парили гусей и уток, тащили из домов колбасы и сало, отпаивали казаков  шипучим квасом и компотами.   
  На четвёртый день поступил приказ: - Эскадрону построиться!  Представить коней, ору- жие и обмундирование! -  Казаки ворчали, но служба есть служба, служба царская. Чистили коней, казачки готовили перемётные сумы, плакали: - Только появился, дома не
потрудился, опять поход! Когда только мир  в станице  настанет?-
Старшина с писарями  проверили сотни, замечания заносили в список, грозились: - Мело-
чей не бывает. Малая мелочь может в бою подвести. Заменить стремянные ремни, переко-
вать лошадей, этот конь выбраковывается! - Казак возмущался, но с властью  не поспо - ришь. Хорошо, что пригнали табун лошадей.  Выбирай казак коня, обучай и приручай,
становись в строй. Веселел казак, лихой конь достался, без повада команды выполняет.
Гикнул казак, на левый бок спрыгнул, оттолкнулся, перелетел  на  правый, оттолкнулся,
взлетел в седло. Едет, подбоченился, кубанку сбил набекрень. Бывалого казака за версту
видать, по гордой посадке, по взгляду орлиных глаз.
   Лабинская линия укреплялась станицами, хуторами, редутами, дозорами и засалами. Казаков  на линии не хватало. В станицу пришёл приказ: всех малоземельных казаков, с семьями, переселить на линию.  Украинцев-переселенцев отправить в станицу Зассовскую
в распоряжение станичного атамана. Создать сотню из молодых казаков, отбывших «сиде
ночную повинность»,  выполнявших  и изучивших  внутренную службу. Провести смотр, отправить на 3 года в  Лабинский казачий полк!
  Переселенцы нагрузили огромный обоз с посевным зерном, с инвентарём, с инструмен тами, с курицами и утками, с племенными коровами, под охраной эскадрона пошли на но вые земли. Молодых казаков провожали всей станицей. Гуляли целую ночь. Утром мать
набросила через плечо белый рушник, девушки прикололи к одежде вышытые платочки,
плакали. И повели баяны толпы провожающих к площади, к месту построения. Казак вёл
в поводу коня, невеста, с другой стороны, держалась за повод, мать шла рядом. Они про вожали сына и любимого на службу, благословляли на бой и на подвиг. Всё население ста
ницы вышло за калитки, желали лёгкой службы, скорого возвращения домой. Станичный
атаман выкрикнул речь, сотник выкрикнул команду, сотня скрылась за окраиной станицы.
  Опытные казаки вели сотню по земле Адыгеи. Впереди разведка, боковое  охранение, позади – взвод  арьегарда. Адыгейцы кричали, при виде казаков, разбегались, прятались.
Селенья обходили стороной, первый привал раскинули на берегу реки Пшиш. Сварили
кулеш, послушали быйки ветеранов, залегли дозорами слушать тишину. Южная ночь наб
росила тени на луга и кустарники, и стрекотали кузнечики, квакали лягушки, ухал одино кий  филин. Казаки вздрагивали при каждом шорохе, толкали задремавшего товарища, шептали: - Кто-то идёт, слушай…!- Из леса вышел олень, вскинул ветвистые рога, втянул
открытой пастью воздух, затрубил. Звук напоминал звук рога, оборвался хрипами. Кони
подняли головы от травы, храпели, сбились в табун. Раздался выстрел, олень упал. Три ка
зака  потащили оленя к костру, на вертел. Сотня проснулась от вкусного запаха шашлыка.
   Укрепление Кубанское  строили отставные солдаты. Они решили остаться на Кубани, стать вольными казаками. Отслужив 25 лет, они потеряли связь с родиной, да и кто их ждал на родине? Из адыгейских селений пришли женщины-вдовы, стали помогать солда там.  Солдат строил хижину, приглашал женщину: будь в доме хозяйкой!
Форсировали р. Белая.  На земле Адыгеи мирно паслись стада, тучные отары, играли дети.
Укрепление Зассовское встретило табором переселенцев. Люди гадали, остаться на реке Белая, или поселиться на реке Уруп?  Так возникли станицы без названия, и назвали их по
том - Бесскорбная, Вознесенская. Казаки строили укрепления, волами поднимали целину, селились в  куренях – бараках, начинали новую жизнь. Не сразу Москва строилась, не сра зу обживались станицы, но казаки заселяли Кубанский край. Многие станицы уйдут дыма ми в чистое небо, а на пожарищах не строятся, казаки выбирали новое место.
  Казаки, станичного эскадрона,  простились с молодыми казаками, вернулись в станицу.
А молодые приступили к службе. Их растащили по станицам и сотням, для сопровожде ния  почты, для конвоя начальников, связными и курьерами, деньщиками. Молодой позже
всех ложись, раньше всех вставай, и за всё отвечай. Через год их не узнала бы мама род ная, так они износились, загорели и возмужали. В конце второго года они потребовали службы на границе. К командиру Лабинского полка вломилась делегация от молодёжной сотни: - Господин полковник! – тот поднялся из - за стола, улыбаясь ответил:
 - Знаю, знаю! Вашей службой все довольны! Что ж, послужите на границе! Позвать ко - мандира сотни! – Вбежал сотенный.  Полковник крякнул, приказал: - Походным маршем
выступить на станицу  Удобная, приступить к охране границы!Сотня построилась в походную колонну, запевала запел песню.
  Станичный атаман встретил сотню за воротами крепости. Десятки лет  казаки укрепляли камнем  валы и башни, из камня возвели стены, церковь, казармы и хранилища. Укрепле ние  Удобное простоит века, правнукам  достанется. Сотник доложил, как положено, ата манн ответил: - Последнее время на границе – тишина. Черкесы приходят с товарами, тор гуют, но ухо надо держать остро.  Когда ударят в спину, одному  Аллаху известно. Кордо
ны и пограничные посты у нас отстроены. Разведёшь сотню взводами,  поселишь на заста
вах, изучите окрестности, место засад и дозоров, тогда приступите к пограничной службе.
А сейчас гуляем, гостей встречаем! – крикнул атаман, полез целоваться. Народ появился
со всех сторон, здоровались, знакомились: - «Степняки» пожаловали! Берегитесь  девчата
степнячками станете, о горцах забудете! – погрозил седой казак. Девчата зашумели, но посматривали на  казаков-молодцов, приветливо улыбались. За общим столом - пир весе лей, а исромётный танец сам выбирает пару. Местная молодёжь танцевали «Лезгинку», а в
сотне нашлись удальцы, так топнули «Гопака», что земля загудела. Женщины и казаки-ста рики затянули старинные украинские песни, и слышалась  в песне тоска о забытой родине.
Народ помнил своих атаманов, сложил и передавал из поколения в поколение слова песни
  У стен крепости разгорелся кулачный бой, и конечно из-за красавицы  Олеси. Остап лю бил  Олесю, отбивался от казаков, считал её своей невестой. Но появился Грицко с голубы ми глазами, и так заглянул Олесе в глаза,  так закружил в танце, что дрогнуло девичье сер дце, утонуло в бездонном омуте любви с первого взгляда.
  Парни поджидали Грицко на узкой тропинке, а Грицко появился под утро, когда замол чали  соловьи. Сладко целовала Олеся алыми губками, прижималась всем телом. Ночь про
летела  одним мгновеньем, незаметили, когда наступило утро. На ограду взлетел петух,
протрубил побудку птичьему царству.  Олеся ойкнула, убежала к дому.
  Остап встал на тропинке, размахнулся, ударил. Грицко уклонился, перехватил руку, крут
нул болевым приёмом.  Три года учил пластун Шпак  «Рукопашному бою», приговаривал:
  -Главное, не пропустить первый удар, сконцентрировать тело для ответного удара, а там
решай, убить, или покалечить!- Эти слова промелькнули в голове, но Грицко не стал бить,
а заломил руку, пригнул парня к земле. Парни окружили, замахали кулаками. Ударами правой ноги разбросал парней, спросил Остапа: - За что бой? Я не переходил чужой доро ги!-  Остап прохрипел: - Не трогай Олесю, убью!-  Комичность положения была такова, что парни грохнули от смеха. Остап был «крутой»  парень, внезапным кулаком внушил к себе уважение, а здесь он терпел поражение. Казаки уважали ловкость и силу в равном бою.  Грицко подумал, ответил: - Это решит Олеся, кого ей любить, кого ненавидеть. Пар ни  свидетели, я первый не бил. Второй раз нападёшь, покалечу!- Он толкнул Остапа с тро
пинки,  тот  покатился с откоса, а парням сказал: - Приходите, научу приёмам боя!-
  Грицко шагал к расположению сотни, а навстречу бежал наряд, выручать казака из беды.
Хорунжий осмотрел казака, крикнул: - Три наряда на конюшню! Я вам покажу, как служить!  Распустились, понимаешь! – А казаки шептали: - Ну как, целовал девчёнку?
Григорий ответил: - Увезу Олесю в станицу. Не отдадут, украду!
  В укрепление прискакал курьер, привёз первый казачий  строевой устав: « Правила для
состава и построения казачих полков». Сотня приступила к изучению и тренировкам.
Правила пешего строя, церемониального марша, выноса и относа знамени, перестроения
ширенг и колон взводов, сотни. Вырабатывалась подтянутость и молодцеватость.  Любо было смотреть, как казак отдаёт честь, лихо взлетает в седло, держится гордо, уверенно.
Атаман и старейшины, при стечении всех жителей станицы, провели смотр сотни. Грицко
лихо подскакал к Олесе, подарил  красные розы.
   Застава, как застава. Взводная казарма, навес для лошадей, колодец с долблёной  поил кой, пороховой погреб, продовольственный амбар для продовольствия. Служи, казак, по
сторонам оглядывайся.  Налетит черкес, за завалом удобное место выбирай, отбивайся.
Казаки станицы Удобной неделю учили молодёжь, как патрулировать границу, где ста вить  дозоры, как замереть в секрете, как поджигать сигнальную «фигуру». Казак-хорун жий  пошутил: - На каждый чих платочка не достанешь. Служите, а секретные навыки сами появятся. Главное - не зевай!- Гикнул, ускакал к станице.
  Первый  ночной дозор, как год тянется. Грицко, с другом  Сергеем, залегли у лесной тро
пинки, на бурки листвы и травы набросали, лежат, не шевелятся. Утром, на тропе, показа лись силуэты всадников. Что делать?  А всадники остановились на кромке леса, замерли.
Что высматривают, что замышляют?  Сергей толкнул Григория, зашептал  на ухо:
  - Давай двоих из ружей снимем, а третьего живьём возмём! – Прицелились, но вовремя
заметили, что от станицы скачет всадник, что - то  кричит. Подскакал, обнимает горцев, значит встреча мирная.  Так группой и поскакали к станице. Григорий сбросил бурку, под
нялся: - Наше дело маленькое, доложим командиру, а он решит, что делать! – Вдруг затре
щал  валёжник,  а из  кустов показалась  голова коровы. Друзья оторопели, а корова мук нула, затресла рогами.  Григорий прыгнул, ухватил корову за рога. Так они и пошли к лошадям, вели на ремне корову.  На заставе их встретил дружный смех: - Грицко калым
готовит, а может примаком желает стать, тогда хозяйство пригодится! – Григорий привя зал корову, бросил сена, пошёл в казарму за котелком. Парное молоко разлил по кружкам,
угостил товарищей.  Отвыкли казаки от молока, пили глотками, чтобы всем хватило.
  С высоты наблюдательной вышки крикнули: - Скачет девушка, косы  на спине играют!
Григорий выбежал навстречу, и слились молодые в горячем поцелуе. Казаки застеснялись
человеческого счастья, разошлись по своим делам. Хорунжий  крякнул в усы, сказал:
  - За отличную службу - двое суток отпуска. На вечернюю поверку быть, как штык!-
 Григорий подсадил Олесю в седло, на аркане потащил за конём корову. Казаки хохотали:
   - Повела, как бычка на верёвочке, прощай вольная жизнь!  Без  хомута охомутала казака!
А Грицко наклонился к Олесе, целовал  в горячие губы. Что насмешки друзьей? Он заарка
нил счастье!  Олеся во все глаза смотрела на Григория,  и смех её звенел колокольчиком.
   С башни крепости далеко видно. Заметили  молодую пару с коровой. Сотник повернулся
к отцу Олеси: - Принимай сватов, брат! С атаманом и старейшинами придём сватать за
Грицко вашу  Олесю.  Не откажи! Подарим молодым счастье! – полез целоваться. Весть о скорой свадьбе облетела станицу, как  птица, одних обрадовала, а Остап злобу затаил.  В обычяях  горцев, отбить невесту, ускакать в горы, вернутся мужем и женой. Тоесть взять
невесту без калыма, силой. Остап подговорил друзьей, а тем что, лишь бы поджигитовать.
  Праздничная толпа шла по станице к дому Олеси, вели на показ жениха, несли богатые подарки, калым за невесту, вели корову. Сотник моргнул хорунжему, двадцать молодых казаков окружили хату, приготовили ружья. Подходи абрек, если жизнь не дорога!
А в хате сваты и свахи вели торг-разговор, покупали невесту, представляли родителям жениха. Усадили молодых в красном углу, любовались: - Хороша была лебёдушка, а в паре с белым лебедем – ещё краше! Вольный был сизый сокол, казак удалой, но сразила его казачька, повела за собой. Мир вам да любовь, а нам внучат-казачят! Горько! – Двадцать молодых казаков палили из ружей, горячили лихих скакунов: - Станица Марьян ская выкупила  невесту! Кто против, выходи на честный бой! – кричали казаки!  На свадь бе гуляла вся  станица, а Остап пил горькую горилку, плакал: - Потерял я любовь, уваже ние друзьей, уйду в горы, стану абреком!
   Постарел казак Захар, а когда - то был лихой, выкрал черкешенку в ауле черкесском, до мой вернулся женатым.  Казачки завидовали, но присмотрелись к красоте горянки, послу шали  её песни и смирились. Мариам прыгала горной козочкой, везде успевала, всем угож дала, в доме уют и порядок. Захар нянчил дочерей-двойняшек, грустил, что сына нет. Мариам льнула к мужу, обещала пять сыновей подарить: - Только вторую жену не приво ди в дом, я хочу быть - единственной! – шептала она ночами, страстно любила  Захара. Гордо носила живот, говорила казачкам: - Трёх сыновей-джигитов подарю мужу, чтоб род  Захара и Мариам  помирил народы. Мир на земле – счастье в доме!- Сбылись слова горян ки, трёх  сыновей родила, но в станицу вползла чёрная смерть, выкосила стариков и мла денцев. Почернела  от горя горянка, не слышно весёлых песен, просила Захара, чтоб вер нул  её в горы. Захар целовал жену, говорил: - Подаришь сына, поедем, поклонимся твоим родителям, калым  заплатим, прощения попросим. Наша любовь спасёт мир в горах!-
  Мариам родила сына, назвали – Остап. Как горная орлица кружила над сыном, пылинки
сдувала. Сын рос забиякой, мечтал, что весь мир будет  у его ног. Пять лет исполнилось  казаку.  Захар навьючил  лошадей, собрал богатый калым. Жена с сыном на ослике, он на боевом коне в полном вооружении. Горцы признают силу, любят богатое оружие.  За  боевого коня - жену отдадут, за оружие – отару овец. Мариам погоняла ослика,  напевала любимую песенку. Остап капризничал.  Захар держал ружьё на плече, готовый  к  выст- релу. Добрались до аула, встретил их седой отец, семью чёрная смерть прибрала, скосила.
Захар разложил на ковре калым, поклонился отцу: - Прости, отец, полюби внука, а наша
любовь два народа соединила. Казак и черкешенка – залог мира!- Отец плакал без слов.
Народ обступил гостей, внука передавали из рук в руки, рассматривали. Мулла пригото вил  инструмент для обрезанья.  Захара увели в горы на охоту, сыну обрезали плоть, сдела ли  мусульманином. Вернулись они в станицу, отец не знал, а мать молчала, что сын её – мусульманин.  Остап рос среди казаков, а черкесская кровь толкала на разбой. Потерял он
Олесю, решил счастье абрека заарканить.  Тёмной ночью оседлал коня, перемётную суму
порохом и пулями  нагрузил, вывел за ворота крепости  коня, поскакал к лесу. Дозорный смотрел  вслед, качал головой.
  В соседней станице пропал табун лошадей, отара овец. Горцы действовали смело,  нагло.
На празднике Ивана Купалы пропали три девочки. Захар оседлал коня, поскакал на заста ву. Грицко и Сергей стояли в дозоре, остановили казака. Захар долго смотрел на Григория,
сказал: - Его надо остановить. Беда одна не ходит, за собой беду зовёт! – замолчал, а в гла
зах застыла мука отца, потерявшего сына. Григорий подтянул подпругу, запрыгнул в сед ло. Ехали молча, в ружьях и пистолетах курки на боевом взводе. Возле аула оставили ло шадей, поползли к дому.  Остап  спал  на лежанке, рядом молодая наложница. Она вскрик нула, но узнала казаков, замолчала. Захар навалился на руки, Григорий на ноги, спеленали
абрека. Он узнал отца, старался вырваться, закричать. Григорий взвалил тело на плечо, вы
шел из сакли. Во дворе стояли три девушки с узлами в руках: - Дядя Захар, возьми  нас с содой. Горцы не простят!- взмолились они. Тёмным оврагом вышли к лошадям, погрузили
Остапа и девушек, пустили лошадей рысью. Григорий  держался за стремя, бежал из пос ледних сил. Топот погони приближался. Он бросил стремя, крикнул: - Уходите, я их задер жу! – укрылся за камнями, приготовился к бою. Выстрел, горец взмахнул руками, упал.
Остальные скрылись за горой, стали подползать. Григорий выстрелил, бегом поменял позицию. Горцы увидели, что он один, вернулись к лошадям, а Григорий бежал к новой
позиции. Топот копыт говорил, что черкесы налетят толпой, окружат и возьмут в плен.
Он разложил  пистолеты, вынул шашку из ножен, ножны отбросил в сторону: - Погибать,
так с музыкой! – запел песню.
    Сергей поджёг сигнальную «фигуру», вскочил на коня, поскакал выручать друга. Что-то
крикнул Захару, ударил коня плетью. Конь захропел, не скакал, а летел, врезался в толпу
горцев. Разящий клинок описал полукруг, опустился на голову горца. Разбойный свист, удары клинка, и вот он – друг. Раненый, но живой, прижался спиной к скале, отбивается
мечом и кинжалом. Сергей освободил левое стремя, сбил конём горцев, а Григорий уже за седлом, а конь скачет к заставе, а казаки, один слева, другой справа, нагнулись, прикры лись  конём, скачут, хохочут. Долгими тренировками они изучили этот приём, удивляли казаков на скачках: - Выручай, брат Казбек! Грабят! – кричали казаки,  и чёрт им был не
страшен. Конь храпел, скакал так, что задние копыта обгоняли передние. На дороге пока
зались казаки. Они остановились, пропустили беглецов, ружейным залпом встретили чер кесов.  Те подняли ружья вверх, предложили перемирие.
    Захар остановил коня, стащил сомлевшего Остапа на землю. Три девушки скакали к кре пости, смеялись и плакали.  Они вырвались из плена, а родители встретят, всё простят.
Остап очнулся, заплакал: - Прости, отец, я больше не буду! – скулил он. Захар горько улыбнулся, ответил: - Нет! Ты лишил свободы казачек! Понимаешь? Казачек! Умри от ру ки отца! -  Он перезарядил ружьё, развязал сына, скомандовал: - Беги трус, умри преда телем!  Захар не целился, стрелял навскидку, но пуля догнала, ударила в сердце.  Долго падал Остап, и видели его падение казаки и горцы.  Предательство карается смертью!
   Захар поднялся в седло, опустил голову на грудь, плакал. Конь простучал копытами по наплавному мосту, остановился возле ворот. К нему подбежали дежурные казаки, помог ли  покинуть седло. Коня увели. Захар тихо сказал: - Закопайте падаль, чтоб не заразила степь! – Старший ответил: - Утром закопаем!- Захар пришёл к дому, упал на траву, уснул.
Мариам навьючила вещи на осликов, вывела их за ворота крепости, пропала в темноте но чи. Казаки не спрашивали, не задерживали. Горе матери без слов понятно.
  Утром казаки-старики нашли тело. Трусливые шакалы обглодали лицо, кисти рук, вскры ли  живот, растащили внутренности. Казаки выкопали не глубокую яму, столкнули остат ки, забросали землёй, притоптали: - Такого в станице не бывало!- сказал один. Второй дос
тал  фляжку, глотнул горилки: - Помянем раба божьего и забудем! – Фляжка пошла по кру
гу. Казаки  забросили лопаты на плечи, пошли к станице.
  На границе встретились представители черкесов и казаков. Расстелили достархан, усе лись кругом. Черкес сказал: - Погибли четыре горца. Кто заплатит за их смерть?- Казак
ответил: - Табун лошадей, отара овец, три опозоренных девушки – плата за смерть шака лов.  Казаки не нарушали мир, не разаряли аулов. Бог всё видит!-
Черкесы огладили руками бороды, шептали: - Кысмет! Во всём воля Аллаха!- поднялись в сёдла, ускакали: - Из-за одного предателя нарушен и растоптан мир! Усилить границу, смотреть воба, молодых казаков наградить!- сказал станичный атаман.
   На границу пришла сотня станицы Тимошевской – смена. Захар забил досками окна и двери, отвёл коров, раздал всю живность соседям, сел на коня, покинул станицу. Судьба!
Родители  Олеси решили проводить и передать дочь и внука в руки родителей Грицко.
А Грицко правил повозкой с приданым, погонял корову. Казаки смеялись: - Береги коро ву, она – священное животное из Индии. Пришла, чтоб сына молоком поить! – хохотали.
Грицко обнимал Олесю, на руках качал сына. Прискакал вестовой: - Григорий! С первым
взводом в разведку! – ускакал. Григорий забросил повод на гриву коня, поцеловал жену,
поднялся в седло, свистнул: - За мной, рысью, марш! – взвод пропал  впереди колонны.
  Не знал Захар, что в станице остался внук, сын сына предателя. Прервался род  Захара и
Мариам, а мир держался на острие клинка, на воле казаков-станичников.

                Глава 19

Рассветы

  Имам Шамиль стоял на уступе горы, наблюдал за разгорающимся рассветом. Седце сжи гала  злоба. Русские одолевают, загнали горцев в горы, лишили плодородных равнин, засе
ляют земли казаками.  Эти шакалы, за личный кусок земли, дерутся, как барсы. Надо наг
раждать мирюдов участками  плодородных земель, но горцы не умеют возделывать поле.
Они умеют внезапно нападать, резать мирных жителей, угонять скот, грабить и убивать.
А русские солдаты прорубают просеку на реке Мичик. Казаки, на своих лошадках, забира ются на горные вершины, разрушают аулы, уходят по непроходимым тропам.
Имаму расстелили коврик. Молитва святого  упадёт к порогу Эдема.  Аллах услышит пра
воверных, обрушит кару  гнева на головы врагов. Имам улыбнулся: в пещерах Кавказа спрятаны такие богатства, что можно осчастливить народы, жить безбедно, с молитвой  и
песней.  Но французские и английские дипломаты нарисовали такую картину: разгромив
Россию, отдать туркам всё Закавказье, Крым, Черноморское побережие Кавказа, а Кавказ,
Кубань, Терек, Ставропольские степи до Астрахани, обьединить в ханство Шамиля.
За звание султана прольётся море крови. Шамиль поднял руки, смотрел в чистое небо.
  Ранний рассвет разбудил станицу утренными петухами, мычанием коров в череде. Пас
тух щёлкал кнутом, будил ленивых хозяек. Взвод казаков проскакал на смену постов и дозоров. Первый обоз, с золотой пшеницей, тронулся на элеваторы  Екатеринодара. Ста
ница  убирала урожай.  Но прискакал гонец: - Сборный полк направить к Гудермесу, Ша миль собирант банды  конницы и пехоты!-  Поскакали вестовые собирать казаков, отры вать от работы в поле.  Женщины плакали: - Слёзы женщин упадут проклятьем на головы разбойников. Идите казаки, бейтесь до победы, а мы на поле выиграем битву за хлеб!-
  Неполный эскадрон станицы Марьянской вышел за станицу, направился на станицу Новотитаровскую. Степные станицы собирали сотни, присоединились  к колонне в пути.
Казаки торопили коней на юго-восток, а степные рассветы провожали их кроваво-крас ным  восходом. Солнце вставало огромное, раскалённое. За три изнурительных перехода
вышли к реке Кура, напоили коней. Гребенские казаки-линейцы торопили: - Шамиль соб рал огромные массы конницы, обрушился на экспедицию Баратинского.  Мюридов отрази
ли, но солдаты считают потери. Айда, казаки, на  Гонсаль и Мечик!-
Битва кипела лихими атаками горцев, батареи косили их картечью, солдаты стреляли зал пами, встречали  джигитов штыками. Полк драгун дождался, когда казаки развернутся ла вой, понеслись галопом, и засверкали тяжёлые палаши. Атака казаков и драгун решили де
ло, опрокинули войска  Шамиля, гнали и рубили. Погоня длилась долго, но устали кони.
Казаки спешились, вели коней в поводу. Собирали дорогое оружие, ловили  кабардинцев.
   Григорий вёл троих прекрасных скакунов. Из плеча одного коня сочилась кровь. Казак
присмотрелся. Осколок ядра впился в атласную кожу. Конь прихрамывал. Он зубами ухва
тил металл, вырвал, выплюнул кусок чугуна. Конь встал на дыбы, перебрал передними но
гами,  но не ударил.  Конь почувствовал облегчение, потёрся головой о плечо казака.
  Ранний рассвет осветил леса и горы, широкие дороги и узкие тропинки. Природа встреча ла солнце птичьим хором, верховым  ветерком, лес шумел листвой. Григорий очнулся.
Раненный кабардинец стоял над казаком, охранял его сон. Казак вскочил, поцеловал коня,
осмотрел рану. Назойливые мухи роились вокруг раны, пили чёрную кровь. Он достал фляжку, промыл рану горилкой, залепил листком подорожника: - Ничего, брат, ещё пово
юем! - крикнул он, разбудил сотню. Казаки ловили коней, менялись оружием, рвали  шел ка  на портянки: - Смотри, рассвет принёс прохладу. Даже природа устала от яростной  и кровавой  битвы. Обыкновенное солнце светит, греет, но не жжёт! – кричал Сергей.
Полки строились повзводно, ротными колоннами. Казаки окружили солдат, пошли на аул
Дуба, в логово зверя.
   Любая птица стремится в своё гнездо. Казаки навьючили лошадей добычей, собирались в обратный путь, но поступила команда: Быстрым маршем пройти по берегу Терека, вый ти на Пятигорск.  Чеченцы и кабардинцы окружили город, перерезали пути на Минераль ные Воды. 1500 лошадей полка копытили дорогу в пыль, в прах. Передовая разведка пере хватила  отряд чеченцев. Джигиты сложили оружие, сдались в плен: - Вы идёте на верную смерть! – кричали они – Пятигорск окружён тройным кольцом горцев, даже птица не про летит!- Вьючных животных, под охраной сотни, отправили на Кубань, полк поскакал на прорыв. Чеченцы оставили лошадей, в пешем строю пошли на штурм города. Казачьи сот
ни налетели, перебили  охрану, погнали коней на  запад. Ракетная батарея Бакланова выс
кочила на позицию, с ходу развернули  установки,  и 18 ракет врезались в толпы врага.
Из крепости вышли солдаты, на «слом», в штыковую атаку, а в тыл  горцам обрушилась казачья лава. Бой превратился в побоище. Горцы бежали, но от коня не убежишь! Падали
джигиты  на землю, запятнали поле телами.
   Атаманам - кресты и погоны, а казакам – дальная дорога. Григорий мечтал и видел, как он обнимет Олесю, поцелует детей и родителей, отдохнёт в тепле родного дома.
Чеченец упал с ветки дуба, полоснул кинжалом по горлу.  Спас башлык и молитва матери. Кто учит казака приёмам боя? Как захватил руку с кинжалом, как упал с врагом под ноги коня, как оказался под врагом, как кабардинец ударил копытом, он не видел. Оттолкнул мёртвое тело, закричал: - Сотня!  Руби поганых!- потерял сознание. Не видел казак, как отбивалась сотня, как друг Сергей, подхватил его с земли, забросил в седло, вырвался из боя. Очнулся у костра, от хохота казаков: - Хороша была Маша, да не наша!- услышал он.
Казаки перевязывали раны, считали погибших. Братская могила встала у дороги.
  Рассвет нового дня разбудил  станицу  первыми петухами, топотом боевых коней. За ка литки выбегали женщины, смеялись и плакали, поднимали на руки детей. Казаки тяжело
касались земли, разминали ноги, говорили: - За морями хорошо, а дома лучше! Здорова ли
жена и дети, живы ли отец - мать? Казак вернулся с поля! – Станица оживала, радовалась и плакала.  Одним радость встречи,  другим – вечная разлука.
  Атаман выкрикивал фамилии, крепил кресты на бешметы, шутил: - Краше грудь в крес тах, чем голова в кустах! Гордись казак наградой! Родина тебя не забудет! – Казаки стано вились  в строй, нянчили раны. На юг тянулись косяки гусей, провожали  золотую осень,
принесли первые заморозки. Казачий край завершил походы, готовился к новым битвам.
   Зима выдалась дождливая, без снега. Земля почернела, лежала сиротинкой в полях, не могла  впитать влагу, покрывалась солёными озерцами. Вся соль земли выступала наружу,
появлялись солончаки. Горе казацкой семье, если надел выпадал на солончаки: трудись не трудись, ничего не соберёшь, только семя попусту растратишь. Станица ширилась новы ми домами, улицами, а солончак собирал мёртвые воды в озеро. Гуси и утки радовались
обилию воды, плескались круглый год. Спроси иного и он ответит, что живёт за солонца ми, как на другой планете.
  Почтовая балка наполнилась водой, отрезала племенной конный завод от станицы. Пять
десят кабардинцев привели казаки из похода, не жеребцы, а звери, не кобылицы, а краса вицы. На таком коне атаману красоваться, а его берегли для улучшения породы.
Табунщики выводили на растяжках жеребцов из конюшни, на случку с кобылицами. Кони
звери покрывали подруг, рвали растяжки, просили воли, где степь до неба, где пасутся та буны. Избочившись, выкатывая кровавый глаз, заржал  на всю степь вороной жеребец, ему пропела из степи, нежным голосом молодая кобылица. Жеребцы, как станичные пету хи, ответили из конюшни, били копытами в стены. Воля – дороже жизни!
   Никто не видел, куда ушли тучи?  В багровой дымке разгорался рассвет, тусклый, как само небо. Весеннее солнца выглянуло от горизонта, опечалилось голой степью, улыбну лось  золотыми лучами, родило новый день. Казаки закручивали лошадям хвосты в коси цы, набрасывали хомуты, пристёгивали постромки. В народе говорят: посеешь овёс в грязь,  станешь сам-князь. Требование Войскового управления зачитал писарь:  расширить площади фуражных культур, сеять овёс и люцерну,  выдать в магазины Войска столько-то фуража. Казаки чесали в затылках, но приказ есть приказ, и шагали сеятели, тащили на сапогах весеннюю грязь. А солнце бросило на степи сухие ветерки, подсушило почву, а почва торопила растки новой жизни. Степь зазеленела, красовалась ранними цветами.
  Посевную провели сотнями, под весёлый свист и песни. Коней меняли находу, сеялки гладили поле. Женщины принесли в поле обед, расстелили на траву рушники и скатерти.
Казаки кушали, сокрушались: - Вот бы рюмочку винца, чтоб уважить молодца, да горилоч ки  чеплыжку, чтоб порадовать подружку! Казачки ухаживали за казаками, отшучивались:
 - Проведёте посевную, при народе разцелую, выпьм рюмочку винца за здоровье молодца!
Казак щекотал подругу, а подруга хохотала счастливым смехом. Седоусые казаки хмыка ли, вспоминали молодость: - Бывало, жена, неделями из хаты не выпускала, любила за все годы похода. Не те стали казаки, слабаки!  Мало осталось родовитых казаков, каждый тре тий - «приписной». Правда, в бою показали себя героями, считают себя казаками, а слово «приписной» забудется со временем. Будут смотреть на «приписных» с усмешкой. Курень  станица разширился,  пахотной  земли не хватает. Чиновники, в зависимости от чинов, получили большой пай. Реальный пай казака сокращается. Это понимают старые казаки!      
  Молодые казаки запели походную песню, засыпали в сеялки зерно, погнали лошадей по полю, как в атаку.  Озимая пшеница радовала зелёными всходами. Зацвели сады. Женщи ны трудились  на бахчах и огородах.  Станичники спешили бросить в землю семена ново го  урожая. Осмотри поля, там не увидишь праздного человека. Школьники оставили заня
тия, таскают воду, поливают рассаду. Старенький учитель объясняет, как из семени вырас тают огромные арбузы. Он шутит: - Плодовита Кубанская земля! Воткни палку, вырастёт
дерево, а на дереве плоды, яблоки и груши. Кубанская черешня – сладше мёда. Виноград
радует философа и поэта. Но для этого надо трудиться. Пот на челе – хлеб на столе!
  Прибыли обозы с переселенцами с Украины и  Центральной России. Им объясняли, что
тут идёт война, что надо будет  самому отбивать и защищать землю. Многие уходили в
город, откупались от службы на линии, оставались только добровольцы, и оказачивались.
Станичные вдовы выбирали холостых мужиков, шутили: - Я из тебя казака сделаю, только
слушай и запоминай. Люби казачку, береги коня, учись владеть оружием. В бою не робей,
за  столом не зевай, как полопаешь, так и потопаешь. Пойдём, отмою от дорожной пыли,
переодену в нашу одежду, напою, накормлю и спать уложу!
    Судья да писарь заносили «переселенца» в реестр, определяли в сотню: - Служи казак, терпи казак, атаманом будешь! – шутили они. Казачка уверенно говорила: - Добрый был
казак Роман, сложил голову на чужой стороне. Память о нём вечная. Молодой казак 2 года несёт «сиденочную повинность», обучится ратному делу, тогда пойдёт на службу!
Писарь закрывал журнал, согласно кивал головой. Казачка вернула мужчину, хозяина, пус
кай порадуется.  Жаркие ночи в постели – первая повинность казака.
Ранний рассвет засмотрелся в окошко на вечный акт любви. Любите друг друга, люди,
размножайтесь!  Так сказал Господь, создав мир людей. За свободу  сражайтесь на поле брани, защищайте семью и Родину!
    Казачий край заслонил земли пограничными заставами, дозорам и секретами, по бере гам рек построил укрепления-станицы, заселил  их казаками. Землеустроители обозначали границы селений, разбили  поля на паи, вбили колышки. Атаман, двое судей, два писаря,
старейшины, тащили номерки из папахи, выкрикивали имена казаков. Писарь смотрел в
журнал, кричал: - Казак  Иван  Шамрай имеет четырёх сыновей, сам – пятый! Пять наде лов переходит в вечное владение рода. Гербовую печать заверяют своей подписью атаман,
судья и писарь! Волей Государя Николая 1-го, да будет так! – казаки кричали Ура, обни мали товарища. Священник кропил землю святой водой, читал молитву. Пара быков пота
щила  плуг, обозначила межевую границу. Соседи окропили границу горилкой, освятили
при свидетелях. Граница владений – нерушима!
 Неделю пластались казаки, поднимали пашню, бросили первые семена. Казак утирал пот,
смотрел в сторону гор. Горы копили тревогу нападения, разорения.  Белая туча накрыла вершины, почернела, спрятала солнце, пролилась  на поля благодатным дождём. Поля впи
тали влагу, оживили семена, зелёные ростки проклюнулись всходами. Казак  сбросил с плеча ружьё, выстрелил в чистое небо. Казаки бросили дела, осмотрели дали, поняли чув ства казака,  вскинули вверх ружья. Они грозили врагам, что умрут, но не отдадут и пяди
родной земли. Веками эти равнины лежали не оплодотворёнными, и только ветер перего
нял  «Перекати поле»,  да полудикие табуны копытили землю. Россия шагнула на Север ный  Кавказ, закрепилась, обжилась, встречала рассветы и закаты.
  Станица Марьянская оказалась в центре  Кубанского края. Казаки стояли в секретах боль
ше  подолгу службы, не ожидали нападения, скучали. Добровольцы ушли в отряд  Нико лая  Слепцова, который повёл их против чеченцев  у Цоки-Юрта и Датыха. Немногие вер нулись  с поля, легли в братские могилы  на чужой земле. Бывалые казаки качали голова ми: - Оторвались от станицы,  и  пропали,  как гуси  потерявшие стаю. Держитесь, казаки,
атамана, он вам – отец родной, а в походе – бог и судья. Бои-походы от вас не уйдут, слава
отметит лихого, труса накажут товарищи. Сотня, на конь, марш, марш! – рычали басом.
  Полный эскадрон выстроился за станицей, молодые казаки сдавали и показывали навыки
обучения: на полном скаку рубили лозу, стреляли в мишень, преодолевали разные  прегра ды. Командир округа, пехотный генерал, мало понимал в кавалерии, возмущался, но мол чал. Он привык  к ротным колоннам во «фрунт», когда солдаты чеканят шаг, ширегнами
бросаются в штыковую атаку. А здесь кони скачут вперёд, казаки машут шашками, прыга
ют с коня на землю, взлетают в седло, падают, прикрываются конём, а неуправляемый конь  скачет вперёд. Но дрогнула душа у генерала, когда казачья лава, в громе и свисте,
в сверкании стали,  летела на ставку, когда показалось, что ещё мгновение, и кони растоп
чут его, лава схлынула влево и  вправо, а станичный атаман кричал:- Любо, братцы, любо!
  Генерал откушал полный рог вина, шумно выдохнул воздух: - Честно признатся, душа ушла в пятки! Молодцы, казаки!  Лава – страшная сила, но надо уметь управлять!  Награ дить победителей в скачке. Позаботься об этом, господин атаман!
Генерал укатил в Екатеринодар, казаки расседлали коней, поставили на отстой к коновязи.
Жена и дети помогали снять пропитанную потом одежду, омывали водой, рассматривали
раны. Слёзы жалости и гордости туманили их глаза. А казак садился за стол, нарезал лом
тями хлеб, осматривал семью, улыбался: - Ну, с Богом! Потрудились, можно и отдохнуть!
День клонился к закату, станичное стадо разбрелось по дворам, парное молоко наполняло
посуду. Первая кружка – хозяину, остальное - старикам и детям, а матери, что останется.
Станица погружалась в сон, только дозорные казаки слушали ночной шум леса, быстрый
бег  Кубани, держали «ушки на макушке». Сон вернёт потраченные силы.

                Глава 20

Итоги

  Могучий орёл  расправил крылья, поднимался в небо спиралью.  Потоки тёплого воздуха
стремились  к солнцу, поднимали орла,  орёл осматривал степные дали. Он помнил, что степь была пустынна, только кочевники перегоняли табуны и отары, да дикие всадники
торопились в набег на русские города и сёла. На севере поднималось пламя пожара, на юг
пылили пленные рабы, пятнали землю мёртвыми телами. Тысячные отары овец  были лёг кой добычей.  Он помнил, как опустился на труп лошади, но запах тленья испугал: орлы не питаются падалью. Орёл убивает животное, дикого зверя, рвёт клювом тёплое мясо с живой кровью. За полвека степь изменилась, появились селенья, ухоженные поля, дикие звери  спрятались в балках и оврагах.  Орёл заметил  степных антилоп-сайгаков , камнем упал на спину молодого самца,  лапами  переломил хребёт. Откуда появился казак, вски нул железную палку, выстрелил, орёл не заметил. Почувствовал удар в предплечие крыла,
лапами ухватил добычу, тяжело полетел к степному кургану.  Жёсткие перья, как броня, но свинец пробил броню. Горячая кровь капала на землю. Орёл клювом вырвал пулю, про глотил. Он  больше не хозяин степи, а дичь для охотника.
  Мелочей не существует, из них создаётся мир.
В ратном деле главное – дух воинский, в жизни дух телесный. Свободу запорожских каза
ков, как туман над лиманами Днепра, развеял ветер перемен, осталась Воля  народа.
Представление о переселении  Черноморских казаков на Кубань  Екатерина 2 расмотрела
получив известие о безвременной кончине князя  Потёмкина- Таврического в глухой сте пи, подумала: - При жизни князь не думал о памятниках. Пускай памятью останется Черно
морское войско и Кубанский край. Земля спорная, а защитить нечем. Подарю   Войску
Кубанские степи, сохраню Кош и  станичные Курени, атаманы разширят край и защитят его от закубанцев. В 1792 году Государиня утвердила Грамоту своей рукой – Екатерина!
  Атаман Головатый вбил в сухую  степную землю боевое копьё, обозначил  Место:
- Подежурте, ребята! На этом месте встанет памятник великому человеку! – Но место забылось, а славные дела подредактирует история - женщина – коварно мстительная.
Атаманы  торопили переселенцев: - Заселим правобережие  Кубани, построим курени-ста ницы, создадим войско, сохраним быт и обычаи  Запорожья, укрепим  Волю народа!
Голод, холод, болезни не могли остановить народ в созидательном труде, в воинской сла ве. Архивы  сохранили перечень атаманов, а простые казаки засеяли поля Европы брат скими могилами, часто безимянными.  Казаки шагнули за Кубань, потеснили черкесов и
лезгин, закрепились на Азовском и Чёрном  морях. Реформаторы пытались приписать зем ли казаков к губерниям, но Дарственная Грамота Екатерины защитила их от посягатель ства на самобытную свободу. Черноморское Войско оставалось  независимым от Линей ного, Закавказского, Кавказского войска. Казаки больше жизни берегли свободу!
  Сменялись императоры, менялось отношение к казачеству, но казаки, как военная сила,
признавались султанами и тиранами.  Наполеон говорил, оценив доблесть казаков: - Один
казачий корпус, и я покорил бы мир.  Корпус Платова причинил моим войскам больший вред, чем вся армия Александра! – Слава казакам, победителям Наполеона!
Турецкий султан возмущался: - Казаки вырвали победу из моих рук на Дунае и Балканах,
они в конном строю берут крепости в Закавказье, они загнали в горы подвластные мне народы, и чёрная смерть их не берёт!
   Кубань мелела в жаркие летние дни, весной и осенью крутила и гнала талые воды к Азов
скому морю.  Косяки журавлей и гусей летели в небесах, падали в  воды лиманов, трево жили  птичье царство. Казаки смотрели в небо, и зов сердца звал их в походы.  Казачки готовили перемётные сумы, плакали: - Когда на земле  наступит мир?
   Правительственные реформы меняли жизнь казаков. Отменили Войсковой Круг, выбор ность  атаманов, чиновники отстранили казаков от самоуправления.  Завадовский оказался
последним  атаманом из  родовых казаков. Атаманов стали назначать и присылать из сто
лицы.  Во главе Казачьих Войск ставили армейских генералов. Территорию Войска разде лили на округа, округом командовал генерал. Станичных атаманов, по старинке, называли атаманами, но они имели офицерские звания, золотые погоны. Казаков приучали к пеше му  строю, к отданию чести, стойке во «фрунт». Чиновничья рать росла, как на дрожжах, и
каждому выделялся  земельный участок. Появились казачьи помещики, бедных казаков переводили в «сорому» в холопов. О казачьем  «товариществе»  помнили старые казаки, как сказку о свободе и братстве. В Войске и округах  вводились приказы  общественного призрения,  врачебные управы, почтовые конторы, дворянские собрания, полицейские уча стки. Без разрешения властей казак не имел права косить сено  в заливных лугах и балках.
За вырубку леса налагали штраф, казаки строили дома с земляными полами. Но утвердили
кубанскую форму.  Бешмет, черкеска с газырями, кубанка, башлык, бурка, лампасы  на
штанах, сапоги.  Оружие – ружьё «азиатского» типа, казачья шашка,  кинжал.
  Общий срок службы определили в 30 лет. 25  лет  полевой, 5  внутренней.  В 17 лет казак прибывал на смотр, с конём,  в полном вооружении, в новой форме.  Комиссия проверяла
коня, оружие, зачисляла казака «малолетком».  До 19 лет находился в учебной сотне, нёс
внутренную службу, посыльным внутри станицы. Потом отправляли в полк на 3-4 года,
потом отпускался домой  на 2 года, и так до 4 раз.
В службе  православному Отечеству казаки видели высший смысл жизни, служили  до глу
бокой старости,  когда Господь к себе призовёт.
  Сотню 19 летних казаков построили на плацу. Станичный атаман объехал строй, всматри вался  в молодые лица, гадал, кто выживёт, кто погибнет в походе. Хлестнул коня нагай кой, поднял на дыбы. Обученный конь стоял, как вкопанный. Атаман поднялся на стреме нах, крикнул: - Господа казаки!  Станица и станичники гордятся вами!  Лабинский полк -
ваше место службы!  Полк стоит на рубежах реки Лаба и  Уруп!  Это – граница! На грани це не спать, смотреть воба! С Богом, сынки! -  Казаки крикнули Ура, их лица посуровели.
 Григорий – сотник пропел команду: - Сотня! За мной, рысью, марш! – Сотня запылила к
переправе.  Григорий направил коня к толпе провожающих, наклонился с седла, поцело вал  Олесю и детей, гикнул, поскакал и пропал. Олеся вытерла слёзы, вздохнула: - Навести
родитлей! – шептала она – Не забывай нашу любовь! – Она прижала детей к груди, пошла
к дому. Ночью она вскакивала с постели, ей казалось, что Грицко вернулся, но только вет
ка  яблони царапала оконное стекло.  За стеной покашливал отец, ворочалась мать, и толь ко дети спали, разбросав ручонки. Несмышлёныши, они незнали горе разлуки.
  Григорий вёл сотню по знакомой дороге.  Адыгейцы разбегались, прятались в хижины, кавказские волкодавы рычали на быстроногих коней.  На берегу Белой разбили лагерь, прикрылись дозорами, сварили кулеш, улеглись спать. Седло под голову, завернулся в бур
ку, смотри цветные сны!  Только закрыл глаза, а дежурный кричит: - Сотня, подьём!-
В станице Зассовской представил сотню полковому командиру. Тот хлопнул ладонью по карте, приказал: - Выдвигаешь сотню к станице  Отрадная, закрываешь границу на замок!-
Полковник, гвардейский офицер, гусар, смотрел на кресты на черкеске  есаула, улыбался:
  - Молодой, а ордена и звание. Где побывал, как отличился? – спросил он, протянул бокал
вина. Его сослали на Кавказ за дуэль. Он знал балы и пиры в высшем свете, волочился за
дамами, в боях не учавствовал, на груди - юбилейные медали. Григорий улыбнулся, отве тил: - Кавказская война в разгаре, крестов для всех хватит!- Гусар захохотал.
  Он вспомнил кресты на станичном кладбище, обиделся: - Есаул, ты совневаешься в храб рости  гусаров? – выкрикнул он. Григорий выпил вино, ответил: - На Кавказе побывали
Пушкин, Лермантов, Л. Толстой, они прославили казаков линейцев, о кубанцах не писали.
Господин полковник лично познакомится с казаками, убедится в их  разумной храбрости!-
Гусар поднялся, шатнулся, похлопал  казака по плечу: - Острый язык, как шпага гусара! Так ли остра шашка? – спросил он. Дуэлянт, он искал повод для ссоры. Григорий козыр нул, отчеканил: - Разрешите выполнять ваш приказ? – Выполняйте! – ответил полковник.
  Сотня сорвалась в галоп, закружила дорожную пыль. Серде гусара плакало о дворцовых
покоях, где блестящие кавалеры и  прекрасные дамы танцуют «Кадриль», а здесь дикари и туземцы ведут кровавый спор. Потерять голову можно споткнувшись о порог. О какой
удали можно говорить с неграмотным казаком?  Боже! За что ты наказал меня?
  Сотня всполошила станицу Отрадную, вооружённые люди бежали навстречу: - Горцы угнали табун. Казаки, выручайте! – кричали  они. Григорий спросил: - Кто знает дороги?
Как пересечь пути горцам? – Седой казак вскочил на заводного коня, крикнул: - За мной,
хозары! – поскакал к реке. Целый час гнал казак коня, сотня растянулась на тропинке.
Казак вскинул руку, приставил ладонь к глазам. Казаки сгрудились, приготовили  шашки.
Григорий шептал: - Прикрывать товарища, рубить смело, четвёртый взвод ловит коней.
  Махнул шашкой, поскакал навстречу славе. Горцы гнали табун, и было их не более 20
джигитов, но крашеные бороды говорили, что это опытные разбойники. Сотня охватила табун с трёх сторон, грохнули выстрелы, засверкали шашки.  Вот один казак упал с коня,
второй. Григорий заорал, как на учениях: - Ружья! Целься! Пли! – Казаки стреляли с рас стояния 10 шагов, чья пуля достала, но джигиты падали в  дорожную пыль. Раненые ло
шади прорвали кольцо казаков, их ловили, осматривали раны. Пять горцев вырвались, скрылись в зелёном лесу. За ними не гнались, не догонишь горца в родных горах.
Осмотрели раненых казаков. Одного джигит полоснул кинжалом по лицу, щека и подбо родок кровавились шрамом. Второй нянчил руку. Сабельный удар разрубил одежду и предплечие.  Хорунжий Сергей, помошник есаула, поймал рыжего ахалхетинца, не мог
усмирить скакуна: - Абрек! Тише, тише, спокойно! – уговаривал он коня, а конь вставал на дыбы, бил передними ногами, дико ржал. Он потерял хозяина, а нового не хотел призна вать.  Новая кличка пугала его. Дорогое седло и уздечка говорили, что хозяин был знат ный  черкес, коня любили и холили. Конь наклонил голову над павшим горцем, вдохнул
запах смерти, смирился.  Конь плакал.  Сергей поймал ногой стремя, поднялся в седло, тронул повод.  Абрек перебрал ногами, послушно пошёл за табуном. По обычаям того времени горцев раздели, сложили на видном месте. Женщины оплачут и похоронят абре ков. Сотня разбила лагерь на берегу  реки.
   Полковник, гусар, дуэлянт прискакал к Отрадной, жаждал боя. Он требовал наказать горцев, разрушить ближний аул, и повёл сборный эскадрон, без разведки, гусарским наско
ком. Ближний аул оказался пустой, жители ушли в горы, вывезли имущество, угнали скот.
Экспедиция разочаровала гусара: - Вы не казаки, а сброд мужиков!  Вы потеряли время на долгие сборы! – кричал он, хвалился  гусарской лихостью. Одиночный выстрел прервал
пылкую речь полковника. Пуля ударила в мягкое место, лишила героя возможности си деть. Из бурки соорудили гамак, между двух лошадей повезли в станицу. Полковник ру гался матом, а полковой коновал ковырялся в ране, не мог достать пулю. Полковника уве
зли в Екатеринодар, а потом в столицу. Там он рассказывал, как он врывался на коне в тол
пы врага, и кровавилась шпага кровью черкесов. В станице остались окровавленные порт ки, и недопитые бутылки рома. О полковнике забыли.
  Станичная жизнь текла в своём русле. Люди строили дома, пристраивали хозяйственные постройки, разводили скот и птицу, убирали урожай, платили налоги зерном и животны ми, ростили детей и внуков, хоронили родителей, и ждали казаков. Три года разлуки, это -
вечность, долгая и короткая, как миг.  Женщины запоминали миг разлуки и радость встре
чи. Остальное время, это тяжёлая работа в поле, в саду и огороде, это первые шаги младен ца, без отца, это первое свиданье дочери-невесты, это одинокие ночи и слёзы в подушку.
Казаки в походе, женщины не ходили в гости, жили своим мирком, когда запирались две ри и калитки с вечера, и слышался стук в калитку и крик: - Тётя Дуся, вам письмо!
  После посевной соседи объявляли «толоку», лепили саман и кизяки, мазали стены и пото лки, садились за общий стол, обмывать работу. Казачки запевали песню: - Скакал казак че
рез равнину, через широкие поля! – Тихую грусть ожидания  отражали их лица, а на гла зах появлялись слёзы. Самая озорная вскакивала, разбрасывала руки-крылья и кружился
танец, где казака изображала высокая и дородная  женщина, а казачку играла заводила.
15 летние казачата управлялись по хозяйству, убирались в конюшнях, кормили и чистили
лошадей, и ловили зовущие взгляды женщин.  Девушки не замечали ровестников, засмат ривались на опытных казаков, они представляли, каким должен быть её казак.
  В полках назначалась смена, сотни возвращались в станицу. Как оживала станица, как веселели лица казачек, слышался счастливый смех!  Семья погибшего казака год не снима ла  траур. Единственному сыну полагалась серьга в ухо, его жалели и берегли.
  После уборки играли свадьбы.  17 летних казаков спешили обвенчать, чтобы продол жился  род казака до поступления в полк, где бои и походы, где злой чечен, как бурный Терек, не даёт ущельям спать. Уходили в отставку атаманы, а казаки тянули лямку в сторо жах, писарями и в полиции. Казака, отступившего от правил, старались не сажать в тюрь му, а растягивали на лавке, пороли до прояснения разума. Воровства в станице небыло, и только с дальних пастбищь пропадал скот.  Грешили на цыган, не допускали к станице.
  Наказного атамана Черноморского Войска  Н. Завадовского заменил генерал, блестящий
генштабист  Г. Филипсон. Смена власти не вызвала  конфликтов, казаки исправно несли
службу, берегли традиции.  Попробуй, пройди мимо стариков-казаков и не поклонись, по
лучишь выговор, заставят стоять столбом, слушать и молчать.
Обращение на Вы было законом в семье и на улице.  Уважение станичников не купишь ви
ном, ни золотом, только в походе и в бою проявлялись качества казака, а боевая закалка, быстрый  ум и смекалка, возвышали над сотней.  Таких командиров казаки заслоняли гру
дью, шли за ним в огонь и воду: - Есаул молодой зажурился. Он в походе с конём пород
нился. Бурка, сабля – жена, ружья – братья! - Шутили казаки, пели так, что земля дрожала,
а кони убыстряли шаг. Молодой есаул доставал заветную, турецкую трубку, пускал паху
чий  дымок,  улыбался.  Сотня молодых казаков возмужала. 3 года отслужили на границе,
учавстврвали в боях и походах, не запятнали чести кубанского казака. Сотня возвраща лась домой без потерь, а раны  до свадьбы  заживут, зарубцуются. У каждого казака за пазухой спрятаны самые дорогие подарки, маме, жене, сёстрам. Отцу и братьям – оружие,
казачкам – мониста, цветные платки. Хорунжий  Сергей потрунивал над Григорием:
 - Что, атаман, жену и детей узнаешь, в чужой двор не завернёшь?  Грицко суровел, отве
чал, как брату: - Дружба, проверенная в бою, как золото, не ржавеет, а любовь живёт в сер
дце, и  я  её  даже   другу не отдам! – Он хлестнул коня Сергея, и поскакали казаки стремя в стремя, и сорвалась сотня в намёт, земля загудела. Сотню заметили у переправы через Кубань,  подняли тревогу. Станичники встречали казаков  далеко за околицей.
   Басы рокотали громом побед, звончатые  струны будили память…
Над  «Дымной могилой» клубился  дымок, высокое пламя костра видела вся станица.
Казаки-ветераны отмечали 60 летие  Великого переселения Черноморских казаков на Кубань, на сказочный остров  Фаногорию. Говорят, там молочная река, сахарные берега, на дубах дозревают пироги, а в акациях мониста звенят…
  Степан  Сорока - старый бандурист, когда - то могучий казак,  побелел, как Лунь, высох, как святой отшельник, сидел  у костра, на вершине кургана, перебирал струны. Струны рокотали  и пели. Семь братьев-казаков добрались до этой даты, уцелели в боях и похо дах, победили болезни и лишения, сидели кругом вокруг костра, и ходила круговая чаша,
полная   красным кубанским  вином. Казак отпивал глоток, передавал товарищу:
  - Не обманула царица  Катерина, выполнили  Высочяйший Указ царедворцы, Черномор ское  Войско живёт и здравствует! Ура Екатерине! Ура князю Потёмкину-Таврическому -
отцу и матери Войска! Слава императорам Александру и Николаю, за любовь к казакам!
 Казаки кричали Ура, и поднималась правая рука, и сжимался кулак, и видели казаки летя
щую казачью лаву, и сверкала острая сабля в их руках.
  Грицко  Немой подносил к губам Степана чашу.  Степан отпивал глоток, кивал головой.
Поседел Грицко, но остался верным поводырём народного певца- бандуриста. Много до рог прошли, во многих станицах бывали, но всегда возвращались в родную станицу, к
«Дымной  могиле», к сторожевому кургану.
Степан смотрел в небо незрячими глазами, и видел мир прекрасный, где вольные казаки
убирают тучную пшеницу, а боевой конь всегда готов к бою. Окружают казака красавица
жена и весёлые дети, а казак, острой косой, срезает спелые колосья, и каждый взмах, как
удар сабли.  Степан улыбается, поёт хвалебную песню казачьему роду: - Бо казацкому роду нема переводу!-  На курган поднимаются заслуженные атаманы, выпивают вино, смотрят в степные дали, разбрасывают руки, как крылья, удивляются: - Широка Кубан ская земля, встали в степи курени-станицы, и нет беды на свете, которую не остановят казаки! Ура станичникам! – кричит атаман, лезет целоваться.
 На курган поднимаются Георгиевские кавалеры, седые и молодые, на руках внесли окру
жного генерала.  Генерал смотрит вниз, но кружится голова, он отступает  к костру. А ка
заки хохочут, они штурмовали перевалы Кавказа, и сам чёрт им не брат.   
  Станичный писарь поднимает чару, кричит: - Господа казаки!  Склоним головы в вечной
памяти Кошевым атаманам  З. Чепиге и А. Головатому. Они заложили первый камень в
строительство  Войска.  Ура атаманам! – Казаки качают на руках писаря, кричат «Ура», об
нимаются, целуются.  Станичники собрались к кургану, и колышется людское море.


КОНЕЦ

Продолжение следует

               
               


















 



 


    Князь Потёмкин-Таврический  Атаманы  А.Головатый и  З.Чепига