Дэвид МЭК
24 ЧАСА: ИЗГОЙ
________________________________
24: ROGUE
by
David MACK
Forge Books
Titan Books
Twentieth Century Fox Film Corporation
2015
___________________________________________
ПЕРЕВОД:
СЕВЕРНЫЙ КОРРЕСПОНДЕНТ
(2018 г.)
На моем сайте «Северный корреспондент»
https://sites.google.com/site/severkorrespondent/
вы можете прочесть переводы западных триллеров о Джеке Бауэре (на основе американского сериала «24 часа»), о Терминаторах, Годзилле, графе Дракуле, Шерлоке Холмсе.
Все переведенные мною книги лучше всего читать на моем сайте «Северный Корреспондент»
https://sites.google.com/site/severkorrespondent/
так как все они снабжены большим количеством иллюстраций и гиперссылок, проясняющих текст.
Роман Дэвида Мэка «Изгой» написан на основе американского сериала «24 часа» и описывает события, произошедшие с его героем Джеком Бауэром, бывшим руководителем Лос-Анджелесского подразделения Контр-Террористического отдела (КТО) – подразделения ЦРУ – между 8-м и 9-м сезонами сериала.
_________________________________
_________________________
____________________
______________
_________
_____
Изгой для родной страны и для собственных спецслужб, Джек Бауэр, последний боец ликвидированного администрацией США Контр-Террористического Отдела, в одиночку продолжает свой крестовый поход против процветающего во всем мире международного терроризма. Внедрившемуся в организацию торговцев нелегальным оружием Джеку приходится противостоять исламским террористам, сомалийским пиратам и частной военной компании, за спиной которой стоят российские нефтяные олигархи и ГРУ. Если непокорному бывшему агенту ЦРУ не удастся их остановить, на берегах Сомали может начаться война – страшнее Мировой… Острый боевик, получивший литературную премию «Scribe Awards» за лучший оригинальный роман (2016)…
___________________________________
Посвящается Марко, бросившему в шапку бумажку с моим именем
Дэвид МЭК
_________________________________
_________________________
____________________
______________
_________
_____
ХРОНОЛОГИЧЕСКОЕ ПРИМЕЧАНИЕ
Описываемые события происходят спустя 1 год, 7 месяцев и 23 дня после того, как Джек Бауэр был вынужден покинуть Соединенные Штаты («24 часа: Дедлайн»). Все события происходят по Восточно-Африканскому времени (+3 часа от Гринвича, +0 часов от Москвы).
_________________________________
_________________________
____________________
______________
_________
_____
01
20:00 – 21:00
Аденский залив
11°01'23.8'' северной широты, 44°57'04.4'' восточной долготы
Примерно в 40 милях к северу от Берберы, Сомали
Черные волны рассек нос узкой лодки. Когда ее бросило во впадину, образовавшуюся между гребнями, и холодная пена взлетела над верхней кромкой борта, в лицо Осману Хасану Мухамаду брызнули струи соленой воды. Вслед за ним шли еще две лодки, битком набитые вооруженными отчаянными людьми. Еще дальше, за ними, парил восковой полудиск луны, низкий и какой-то безжизненный, медленно опускавшийся к западному берегу. А еще дальше – между морем и краем грозового облака плясала молния.
Он оглянулся на Садика Халифа Фараха, своего помощника, управлявшего подвесным мотором лодки, шедшей впереди: «Быстрей! Мы их упустим!»
«Это максимальная для нее скорость». Одной рукой Садик держался за руль лодки, а в другой у него был цифровой компас. «Мы должны быть уже где-то рядом с ними!», ответил он, стараясь перекричать треск двигателя.
Осман вгляделся во мрак без горизонта, и от страха, что они опоздали, ему стало не по себе. «Я не вижу их. Может, они соблюдают режим тишины». Лицо ему облил еще один фонтан брызг, после чего ему осталось лишь только выплюнуть этот морской рассол. «Если мы их упустим––»
«Не упустим».
Осману оставалось только гадать, почему это Садик такой спокойный, когда именно ему придется отвечать в случае неудачи, если грузовой корабль от них ускользнет. Он сжал в руках свой АК-47 и напряг зрение, словно пытаясь пронзить глубокий мрак ночи перед несущейся на высокой скорости лодкой.
Ничего, одни только смутные тени, качающиеся и перекатывающиеся по другим теням.
Все, что было у Османа, и все, на что он надеялся, зависело от этой операции. Напасть на контейнеровоз – такая возможность выпадала исключительно редко. Помимо фантастического выкупа ему и его людям было обещано вознаграждение за доставку самого ценного груза этого судна, и каждый из них заработает целое состояние от продажи оставшейся части груза на черном рынке – не говоря уже об огромных суммах, которые сможет принести им сам этот корабль, если продать его стоящим покупателям. Эта удача освободит Османа от его вынужденной пиратской жизни, на эти средства он сможет покинуть Сомали – а этого он жаждал всю свою жизнь.
К сожалению, Садика, похоже, ничто из этого не интересовало. Этот садист, похоже, был рожден для такой жизни под черным флагом. Ему до зарезу нужны были деньги, точно так же, как и Осману, и всем остальным его соплеменникам, но не это руководило его действиями. По хищному блеску в глазах Садика Осман знал, что тому просто нравилось быть пиратом. Разбойником. Убийцей.
Завтра всё закончится, сказал себе Осман. И после этого я больше его никогда не увижу. Пусть идет своим путем, а я своим – и подальше отсюда.
Он зажмурился от жалящих брызг, перелетавших над носом лодки, вытер глаза и изо всех сил попытался различить хоть что-нибудь впереди, кроме темноты. Затем он нашел то, что искал, – еле заметную красную светящуюся точку. Она коротко мигала в ритме стаккато, отбивая азбуку Морзе, это был условный сигнал их человека на борту грузового корабля.
«Вижу их! Меняем курс, северо-северо-восток».
Садик скорректировал курс лодки к этому сигналу, и она развернулась, с тошнотворной быстротой подпрыгнув на волнах. Осман подавил рвотный позыв – он всегда ненавидел водные путешествия – и стал наблюдать за мигающей ярко-красной точкой, пока не убедился, что увидел и понял всё сообщение.
«Они идут стабильным курсом. Скорость – десять узлов. Для нас свободен подход с кормы».
«Понял». Садик рассек носом лодки еще один пенистый водный гребень, направив ее прямо на цель. Осман передал информацию другим лодкам собственным красным сигнальным фонариком. Затем он сунул свой миниатюрный маяк обратно в глубокий карман у себя на штанах и, обернувшись, посмотрел на остальных, сидевших в его лодке и в лодке Садика. «Когда мы окажемся на главной палубе, вы все знаете, что делать?»
«Я займусь трюмом», сказал Ашкир.
Осман показал на другого: «Дубад? А ты?»
«Я со своими людьми помогаю тебе зачистить рулевую и радиорубку».
«Хорошо». Осман внимательно посмотрел на самого несдержанного из группы – Фейсала. «А ты?»
Мрачный, переполненный еле сдерживаемым желанием убивать, юнец пробормотал: «Я слежу за заложниками на баке».
«За заложниками, Фейсал. А не за трупами. Не забывай этого». Он посмотрел на последнего своего приспешника, Юсуфа. «А тебе нужно как можно быстрее зачистить машинное отделение».
Юсуф отделил магазин своего АК-47, сдул с него крупинки берегового песка, а затем вновь вставил его обратно в свой автомат. «Я знаю, что должен делать».
«Все помнят план? Если да, то к рассвету мы все станем богачами». И это не было пустым обещанием. У Османа были все основания полагать, что эта операция окажется такой же прибыльной для его людей, как и для него, и для Садика. Этот фактор сыграл ключевую роль в принятии им решения участвовать в такой опасной операции против столь сильного и печального знаменитого противника. Он пошел на это, чтобы заплатить выкуп за свою свободу, чтобы самому отныне управлять собственной жизнью.
Еще одна серия красных вспышек с цели. Всё подготовлено, подход был свободен. Несмотря на плотный покров ночи, Осман начал уже различать перед собой и своими людьми очертания контейнеровоза, рассекавшего воды залива. Он подавил свои страхи, изобразив смелую улыбку, и оглянулся на Садика: «Пора. Подойди поближе, чтобы мы взошли на борт, а сам оставайся здесь».
* * *
Невооруженный, стоявший спиной к борту бака «Баратарии», Джек Бауэр подавил выработанные годами и хорошо отточенные боевые рефлексы, позволив Каллуму Тренту схватить себя за воротник рубашки, в то время как ему хотелось лишь одного – сломать тому шею и выбросить его обмякшее тело за борт.
«Не могу никак понять тебя, Конвей», сказал торговец оружием. Трент знал Джека только как человека под псевдонимом Том Конвей, имя это Джек припомнил из профиля одной из старых своих операций и решил взять его себе.
Джеку потребовался весь его обширный опыт обмана, чтобы изобразить невинную встревоженность, и еще большие усилия для того, чтобы подделать белфастский акцент. «Что вы имеете в виду, мистер Трент?»
«Я имею в виду то, что не понимаю, что ты здесь делаешь. У тебя неплохо получалось быть посредником ИРА. Так что же ты тогда делаешь на этой ржавой посудине, пытаешься проворачивать сделки от порта к порту?»
Джек знал немало о реальных проблемах Конвея и мог поэтому выдать их за свои. «Времена меняются. А вместе с ними и боссы. Когда мои друзья выбыли из игры, я понял, что пришло время уйти».
«Как я понимаю, Макферсон не оставил тебе иного выбора».
«Как я уже сказал, пришло время уйти».
Казалось, опасения Трента ослабли. Он выпустил рубашку Джека и погладил свои густые усы, висевшие подковой. Затем он покачал головой. «Вот что не дает мне покоя, Конвей. Ты ведь много лет был в Белфасте привидением каким-то. Все говорят по-разному относительно того, как ты выглядишь. Фотографий твоих нет, никаких записей о задержании, отпечатков пальцев тоже нет. Ты был призраком. А теперь ты вдруг драишь палубу для Карла Раска. С какой это стати тебе выходить из тени и заниматься такой грязной работой?»
«Вам правда нужны мои объяснения? Я потерял все, когда дела пошли плохо в Париже».
Трент кивнул: «Да, смерть Шеймуса наверняка стала большим ударом».
«Вы даже не представляете». Джек, рискуя жизнью, играл на том факте, что только горстка людей во всем мире знала о том, что настоящий Том Конвей был убит после того, как один из агентов, работавших под прикрытием, ликвидировал одного из главных руководителей Ирландской республиканской армии (ИРА), беспощадного террориста по имени Шеймус О'Рурк. Оба эти убийства являлись частью скрытой операции, которую Джек тайно проводил несколько месяцев назад. Насколько ему было известно, никто так и не понял, что именно он и был источником информации, которая привела к гибели О'Рурка, а затем и Конвея, последовательно. К счастью, в прошлом Конвея и в легенде Джека было довольно много сходных моментов, поэтому украсть ее Джеку показалось легко.
«Мне нельзя возвращаться домой. Во всяком случае, не теперь. Сейчас мне нужно заводить новых друзей».
«Друзей? Тут ты не по адресу».
Джек почувствовал, что Трент никогда не будет уважать тех, кто разговаривает с ним не с позиции силы. Он изменил тогда свою риторику, чтобы его озадачить: «Вы правы. Я, в общем-то, никогда и не нуждался в друзьях. Мне нужны новые бизнес-отношения. Новые контакты».
«Посредник без связей никому не нужен».
«Шеймус не был моим единственным союзником. Я залег на дно – но не повержен, просто вышел из игры на некоторое время».
«И что это значит? Ты хочешь сказать, у тебя что-то есть, что нужно мне?»
«Вам? Не знаю. Но вот вашему работодателю? Пожалуй, да. Может, и есть».
Глаза Трента сузились. «Сомневаюсь, что у тебя есть что-нибудь нужное мистеру Раску».
«Может быть, это стоит решать ему».
На лице Трента появилась издевательски самодовольная улыбка: «Раск не станет с тобой разговаривать, если я ему это не посоветую. Если ты считаешь, что у тебя есть что-нибудь ему нужное, ты должен сначала убедить в этом меня».
Вот она – возможность, ради которой Джек с таким трудом прорвался на этот огромный ковчег, забитый доверху оружием и боеприпасами. Возможность оказаться на расстоянии прямого выстрела от узкого круга приближенных Карла Раска, одного из самых неуловимых и печально известных в мире торговцев оружием – большим и малым. Этот человек мог достать, казалось, все что угодно, для кого угодно, и где угодно. У него был доступ ко всему – от стрелкового оружия до полевой артиллерии, от реактивных истребителей до кассетных бомб.
«Что, если я скажу вам, что смогу выйти на незарегистрированные ракеты с разделяющимися боеголовками?»
«У Раска уже есть с полдюжины таких, ожидающие покупателей».
Джек замаскировал свою досаду усмешкой. «Или новые шифры МИ-6?»
«Мы еженедельно получаем обновления от собственного источника с Воксхол-Кросс*».
- - - - - - - - - - - - - - -
* Штаб-квартира МИ-6 в Лондоне. – Прим. переводчика.
- - - - - - - - - - - - - - -
Это было похоже на попытку обмануть игрока с четырьмя тузами на руках. «Как насчет шести ампул с русским вирусом оспы, готовым к применению в качестве оружия массового поражения?»
Тут брови Трента поползли вверх. «Это интересно. Где, когда и сколько?»
«В Одессе, через четыре недели. Двадцать миллионов, американскими долларами».
«Заманчиво. Только вот скажи-ка мне еще раз – зачем ты-то нам нужен?»
«Свести вас, представить друг другу. И показать, куда ехать: Одесса – большой город».
Трент, казалось, благосклонно отнесся к этой идее. Но затем его взгляд ожесточился. «Знаешь, вообще-то меня действительно беспокоит то, что я не от одного уже человека слышал, что Конвей погиб». И бросил на Джека обвинительный взгляд. «И мозги его были размазаны по стене лифта в Мадриде».
Джек усмехнулся, словно какому-то анекдоту с бородой: «Отлично. Это лишь означает, что потраченные мною на распространение этого слуха деньги не пропали даром». Ложный скромник пожал плечами. «Как говорится, “величайший трюк, когда-либо выкинутый дьяволом, – это убедить мир в том, что дьявола не существует”».
«У тебя есть ответы на всё, что ли?»
«Нет. Вы просто задаете такие вопросы, на которые я могу ответить правдой».
Трент ослабил свою настороженность – не намного, а лишь настолько, чтобы Джек почувствовал, что допрос его закончился или, по крайней мере, отложен. Худой, тридцати с чем-то лет, торговец оружием посмотрел поверх борта куда-то в темноту перед своим грузовым кораблем, устойчивым курсом рассекавшим волны по направлению к следующему порту своего захода в Мумбаи, Индия. «Мне не хочется, чтобы ты считал, что твой опыт и твои связи не оценены или же, напротив, достойны уважения, Конвей. Но приходится быть осторожным».
«Я всё понимаю. Черт, именно это и привело Шеймуса к гибели. Он позволил себе приблизиться к тому, что происходило на местах. И получил пулю в голову».
«Вот именно». В глазах у Трента мелькнула хитрая мысль, и невеселое обветренное лицо его чуть оживилось. «Как думаешь, сможешь договориться со своим одесским контактом насчет пятнадцати миллионов за оспу?»
«Возможно. Но им нужно будет знать, что я располагаю наличными, когда я туда приеду».
«Это можно устроить, но я должен лично поехать вместе с тобой на встречу».
«Естественно».
Трент достал из кармана брюк пачку сигарет «Голуаз», вытряхнул из нее одну сигарету, сунул ее себе в рот и зажег ее зажигалкой «Зиппо» из нержавеющей стали. После долгой затяжки кончик раковой палочки вспыхнул вишнево-красным цветом, и он протянул пачку Джеку, который отказался, слегка махнув рукой. Пожав плечами, Трент спрятал синюю пачку острых французских копий в легкие обратно в карман. «Мне казалось, «Голуаз» – самые твои любимые».
«Я бросил, после того, как ушел в подполье. Изменил привычки, чтобы исчезнуть из поля зрения».
«Разумно». Трент убрал свою зажигалку – и вытащил заряженную Беретту, направив ее Джеку в лицо. «Конвей никогда не курил. У него была врожденная астма». Он сделал несколько шагов назад, чтобы Джек не смог выхватить у него пистолет. «Так-так. Почему бы тебе не положить руки на голову, встать на колени на палубу и не рассказать мне, кто ты такой на самом деле?»
Разоблаченный, Джек сложил руки за голову и опустился на колени. «Это длинная история».
Трент прислонился к борту бака, чтобы держать цель на мушке. «Хорошо. У нас куча времени, чтобы разобраться в деталях. Итак, давай-ка начнем с твоего имени».
Терять уже было нечего. Он сбросил акцент. «Меня зовут Джек Бауэр».
* * *
Едкий химический привкус во рту сказал Саймону Дедрику, третьему помощнику капитана, о том, что он выкурил сигарету до фильтра. Он постучал последней верхушкой пепла по борту кормы, а затем щелчком пульнул тлеющим фильтром в ночь, приговорив его к забвению в море.
Две короткие тусклые красные вспышки с кормы. Пираты были уже близко и готовы высадиться на судно.
Он выпустил забортный трап справа по корме «Баратарии». Тот упал со скрежетом проржавевшего металла, настолько громким и пронзительным, что способен был разбудить и мертвых. Дедрик тихо выругался себе под нос и стал пытаться спустить трап ниже, к пене, кипевшей у ватерлинии контейнеровоза.
Довольно непросто оказалось выбраться из штурманской рубки и с надпалубных конструкций, не привлекая к себе внимания. После этого ему пришлось подвергнуть себя риску быть замеченным кем угодно, кто мог оказаться на палубе, потому что он должен был подать сигнал пиратам в лодках. Их ему все еще не было видно, но он увидел их ответ, поданный азбукой Морзе, и независимо от того, был ли он готов или нет, пришло время сделать то, что сделать было нужно.
Еще одна красная вспышка снизу. Пираты приближались к трапу.
Дедрик снял с пояса рацию и нажал переговорную кнопку. «Рубка, это Дедрик! Человек за бортом, по левому борту! Глушите двигатели! Стоп машины!»
Второй помощник, Йохан Шупп, ответил сразу же: «Полная остановка!»
По всему кораблю завыли сирены, и на главной палубе, и по всему лабиринту отсеков внизу. Громкий гул ударов двигателей корабля стал замедляться и затих.
Еще один рявкнувший по рации приказ: «Освещение сюда и спасательную команду слева по носу!»
Члены команды стали подниматься из трюма на палубу и бросились вперед. Над палубой вспыхнули прожекторы «Баратарии». Их ослепляющие лучи прорезали тьму и заскользили по воде перед кораблем и вдоль левого его борта.
Дедрик наклонился над правым бортом кормы и посмотрел вниз, на трап. Люди из первой лодки уже вылезали из нее и поднимались к нему, с автоматами в руках. Когда последний из них покинул лодку, он бросил ее, отпустив плыть по течению, освобождая место для следующей.
Осман первым добрался до главной палубы. Он поздоровался с Дедриком, слегка и снисходительно шлепнув его рукой по лицу. «Хороший мальчик. Сделал всё, как мы сказали».
Мимо них стали пробираться остальные пираты, согнувшись, как старики, и быстро двинулись в разные стороны: некоторые вперед, а другие – к надпалубной лестнице со стороны кормы. Дедрик заставил себя сосредоточиться на Османе: «Я сделал то, что вы хотели. Теперь отпустите мою семью».
«Отпустим, когда захватим корабль». Он ткнул пистолетом Глок Дедрику в живот. «Веди нас в радиорубку».
«Не отведу, пока не буду уверен, что моя семья в безопасности». Двое суток назад сообщники Османа ворвались в дом Дедрика в Претории, в Южной Африке, и взяли в заложники его жену Элейн и дочь Карлу. Тогда он понимал, что у него нет рычагов для торга. Но теперь, когда последняя группа пиратов поднялась на судно по лестнице, а лодка их уплыла, они были уже скомпрометированы, включившись в процесс – а это означало, что они будут нуждаться в его содействии, иначе все они погибнут. «Отпустите их теперь же, и покажите мне доказательства, иначе до радиорубки вам никогда не добраться».
Глаза Османа от негодования засверкали. Свистнув, он подозвал одного из своих людей. «Садик. Покажи ему его баб».
Дедрик удивился, увидев, как молодой сомалийский головорез вытащил из своего жилета большой смартфон. Он не мог понять, откуда у нищих сомалийцев могло быть такое устройство, а тем более тарифный план сервисного обслуживания, но он позабыл об этом, когда на экране появились лица Элейн и Карлы. Они выглядели измученными, с глазами, красными от слез, но они были бесспорно живы.
«Саймон? Это ты?»
«Милая, это я. Не волнуйся, все будет в порядке ».
Осман прикрыл экран ладонью. «Достаточно».
«Отпустите их. Немедленно. Иначе погибнут все».
Злой вздох. Осман отобрал смартфон у своего человека и проворчал в микрофон: «Бассар, они больше не нужны. Отпусти их».
Он повернул экран к Дедрику, который, затаив дыхание, стал смотреть на то, как какой-то человек в маске разрезал веревки на Элейн и Карле, затем выгнал их из дома через заднюю дверь. Осман выключил телефон и сунул его себе в карман. «Мой человек все равно в состоянии их выследить. Проведи нас к радиорубке, и ему не придется это делать».
«Сюда».
Дедрик провел Османа вместе с шестеркой других грязных зачуханных пиратов по задней лестнице вверх, к надпалубным сооружениям, ко входу в блок-каюту управления со стороны кормы. Оставшаяся внизу под ними дюжина их соотечественников разделилась на три группы, и они, крадучись, двинулись вперед по правому борту, незамеченные командой «Баратарии», собравшейся у левого борта в поисках не существующего человека за бортом.
Остановившись у клавиатуры рядом с задней дверью, Дедрик услышал слабый внутренний голос мужества, побуждавший его ввести код тревоги, чтобы хотя бы сделать попытку остановить пиратов. Но затем он представил себе, как пиратская пуля влетает ему в голову, и он ухватился за иррациональную надежду выжить в этом бедствии, если только он будет им содействовать. Он ввел код доступа и отпер дверь.
«Спасибо, мистер Дедрик». Осман оттолкнул его плечом и открыл дверь. На лице его сверкнула ухмылка испорченных кривых зубов. «Вы были очень нам полезны».
У себя за ухом Дедрик услышал щелчок взведенного курка и понял, что его надежды выжить оказались напрасны. Громкий треск выстрела стал последним, что он услышал в своей жизни, после чего в глазах у него всё потемнело и размылось, словно еще один, последний щелчок, отправивший в море пепел.
* * *
«Ты совершаешь ошибку», сказал Джек.
Каллум Трент был абсолютно уверен в том, что все преимущества на его стороне. У него была Беретта. Он стоял на ногах, а Джек Бауэр на коленях, сложив руки за головой. Так почему же Бауэр вел себя так, будто главным тут был именно он?
«Назови мне хотя бы одну вескую причину не пустить тебе пулю в лоб».
«Потому что я не блефую насчет возможности подвести вас к русской оспе».
Но Трента грызли подозрения: «С какой стати тебе этим заниматься? Ты же из КТО».
«Экс-КТО. Если тебе известно мое имя, ты должен знать, что я в розыске, и они за мной охотятся». Он опустил руки с головы, но затем замер, когда Трент взвел курок пистолета. «Жизнь в бегах требует денег. А я не могу иметь постоянной работы, когда на меня охотится полмира. Это все, что у меня осталось».
Трент навел прицел на пространство между бровями Бауэра. «Еще минуту назад ты пытался выдать себя за Тома Конвея. Доверие к тебе несколько подорвано».
«Доверие ко мне – это деньги, которые я помогу вам заработать. Я вынужден лгать, скрывая свое имя. Не могу же я ходить и всем рассказывать, кто я такой на самом деле. Слишком многие сулят большие награды за мою голову».
Слова его звучали вполне правдоподобно, но сомнения Трента были слишком глубоки, чтобы их можно было так легко преодолеть. «Может, нам лучше просто объявить на тебя аукцион, посмотрим, кто даст за тебя самую высокую цену».
«Рекламируя меня, вы только погибнете».
Бауэр был прав, и Трент это понимал. Ни русским, ни американцам не понравится, что у них его выторговывают. Попытка прикарманить награду за его голову лишь поместит головы Трента, его людей и всю остальную организацию Карла Раска в перекрестье прицела конкурирующих между собой спецслужб.
Он чуть опустил свое оружие, словно намекая, что пересматривает свои варианты. «Допустим. И что же мне с тобой делать?»
«Нанять меня».
«По крайней мере, следует отдать тебе должное за наглость. И как же мне––?»
Из громкоговорителей, установленных на надстройке и грузовой вышке в центре главной палубы, взвыли сирены тревоги. Устойчивый гул двигателей сначала снизился, а затем внезапно прекратился. Включились прожекторы, установленные над рулевой рубкой, высветив левый борт, а члены экипажа тем временем начали выскакивать из трюма, бросившись вперед, к Тренту и Бауэру. Соблюдая осторожность, чтобы Бауэр не воспользовался тем, что он от него отвлекся, Трент украдкой бросил взгляд на разворачивающийся хаос. «Черт подери, что такое?»
Из громкоговорителя раздался орущий голос капитана: «Человек за бортом, слева!»
Бауэр, казалось, был сбит этим с толку, точно так же, как и Трент. «О чем они? Кто может быть тут за бортом?»
«Может, заметили кого-то в воде».
«Мне это не нравится». Бауэр попытался встать, но затем снова упал на колени, когда Трент вновь навел на него пистолет. «Тут что-то не так. Кто, черт возьми, может тут плыть в открытом море?»
«Всякое бывает, и странности всякие тоже». Трент разрывался между нетерпением узнать, что происходит на другой стороне корабля, и гнетущим его беспокойством, что Бауэр может оказаться прав. «Лучше останемся на месте, и пусть команда делает, что положено в таких случаях. Если окажется, что––»
Слабый треск отдаленных выстрелов с кормовой части судна заставил их обоих повернуть головы.
Трент убрал пистолет с Бауэра и опустился на корточки. «Ты слышал это?»
Бауэр кивнул. «Нужно кое-что проверить». Он показал рукой Тренту, чтобы тот следовал за ним к фальшборту. Двигаясь гуськом, они наклонились над бортом и посмотрели на корму. Бауэр показал в сторону ватерлинии. «Проклятье! Трап спущен. Это абордаж».
Трент увидел появившиеся из темноты фигуры людей с автоматами в руках, человек 10-12, двигавшихся гуськом, по одному друг за другом, по левому борту главной палубы. Они превосходили его с Бауэром и численно, и в оружии. «Назад», прошептал он. Они бросились на бак, укрывшись там за коробкой якорного устройства. Трент вытащил свою рацию. «Твою мать! Нас взяли на абордаж! Срочно отправить группу для защиты груза и поднять с коек всех остальных наших людей!»
«Вас понял», ответил его помощник. «Немедленно приступим».
Бауэр заглянул сквозь щели в коробке. «Они будут здесь в любую секунду. У тебя есть еще пистолет?»
«Ты что, правда думаешь, что я дам тебе заряженное оружие?»
Шепот Бауэра обострился досадой. «Некогда ругаться! Когда они поднимутся по этой лестнице, сдерживать их придется нам обоим».
«Ну тогда я с сожалением тебе могу сообщить, что нет, у меня нет запасного оружия».
«Скажи, что у тебя хотя бы есть запасной магазин».
Трент прикусил язык, несмотря на растущий гнев на Бауэра: «Я не ожидал, что он может понадобиться».
Бауэр покачал головой. «Класс! Хуже и быть не может».
Воздух разорвала автоматная очередь. Огненные вспышки из стволов автоматов высветили фигуры по центру главной палубы – вторую группу пиратов, скрытно пробравшуюся в тыл экипажа корабля по левому борту и занявшую там позицию.
Трент нахмурился. «Численность противника только что удвоилась. Скажу так – может быть и хуже».
Шесть пиратов двинулись к лестнице на баке. Бауэр осмотрел палубу между собой и носом корабля; затем он повернулся к Тренту. «Ты мне доверяешь?»
«Ни секунды».
«Очень жаль. На счет три заставь их попрятаться в укрытия».
«Зачем? Что ты собираешься делать?»
«Все, что смогу, чтобы спасти твою задницу и твой груз». Он присел и напрягся. «Один. Два. Три!»
Бауэр выпрыгнул и бросился бежать. Трент вскочил на ноги и разрядил свою Беретту в отряд пиратов. Когда его пистолет, опустев, щелкнул, Трент вновь присел, укрывшись за редуктором якоря. Краем глаза он увидел мелькнувшие ноги Бауэра, исчезнувшие над правым бортом.
Этот путь уж точно не для меня, решил Трент. Он выбросил опустевший пистолет и вытащил телефон. Он нажал кнопку быстрого набора номера Раска, который ответил на втором гудке.
«В чем дело, Кэл?»
«Нас захватили. Сомалийцы, думаю. Не знаю, сколько их. Мы––»
В висок ему ткнулся теплый ствол автомата. Чьи-то грубые мозолистые руки вырвали у него телефон. Пират, у которого шрамы на лице были похожи на карту дорог Ада, выбросил телефон за борт. Он с пятью своими пособниками окружил Трента.
Он заговорил на английском с сильным акцентом: «На колени. Руки за голову».
Вынужденный занять позицию, в которой всего лишь несколько минут назад он держал Джека Бауэра, Трент не мог не изумиться жестокой прихоти иронии судьбы.
* * *
Несколько коротких очередей из автомата Садика превратили радиорубку «Баратарии» в искрящиеся обломки. Раскаленный добела светящийся фосфор дисплеев выплескивался из искореженной электроники, жаля в лицо Османа, прошедшего мимо дымящегося разгрома. Он вбил код доступа, замеченный им у Дедрика, использовавшего эти цифры у внешней двери. Магнитный замок дверей, ведущих в рубку, прогудев, открылся. Он распахнул дверь и отступил в сторону, дав возможность Садику и его людям ворваться внутрь, с автоматами наготове.
Боковое окно взорвалось одиночным выстрелом Садика: «Не двигаться! Лечь на пол!»
Командный состав сделал так, как им было приказано. Через несколько секунд капитан и два его старших помощника лежали уже на полу лицом вниз, руки за голову. Пираты обыскали их карманы и изъяли у них рации, ключи и сотовые телефоны. Садик забрал у капитана Кольт .45-го калибра и сунул громадный пистолет себе за пояс.
Осман был ошеломлен пультами управления, покрытыми различными приборами, датчиками, переключателями и рычагами. Повсюду торчали тесно понатыканные многочисленные шкалы, циферблаты, индикаторы, рукоятки и кнопки, и несмотря на свой довольно беглый английский, ему сложно было разобраться в управлении таким крупным кораблем, каким была «Баратария».
Садик, казалось, почувствовал молчаливое смятение Османа. «В чем дело?»
«Ничего. Я просто––» Его прервали очереди с главной палубы. Он бросился вперед и выглянул в окно. Из трюма появилось 5 или 6 человек, вооруженных неизвестным ему сложным оружием и в бронежилетах, они вступили в бой с группой, которую Осман отправил обезвредить команду. Он повернулся к Садику и показал в сторону кормы, на дверь. «Проследи, чтобы они не проникли сюда вслед за нами! И сбрось их за борт, когда закончишь».
Быстрыми шагами выйдя из дверей, Садик рявкнул приказ: «Халед! Самир! Вы остаетесь здесь, с Османом! Все остальные, за мной!» Он вывел оставшихся боевиков, ехавших в первой лодке, из рубки на надстройку.
Оставшись лишь с двумя своими людьми в рубке вместе с капитаном и его помощниками, Осман решил не рисковать. «Самир, свяжи их. Халед, а ты следи за ними, пока Самир будет связывать им руки и ноги».
Его люди быстро скрутили белым руки, словно те были какими-то козлами, которых готовили на убой. Как только Осман убедился, что ситуация под контролем, он вернулся к окну и присел на корточки, выглянув наружу, осторожно, чтобы самому не стать мишенью случайных очередей, которыми могли обстреливать надстройку.
Во мраке ночи разразились вспышками стволы автоматов – это Садик с оставшейся частью первой группы осыпал торговцев оружием градом пуль. На главную палубу полилась кровь, когда наемники стали падать. Металлический пол и переборки надстройки зазвенели от сверкающих рикошетов из-за отчаянных попыток наемников открыть ответный огонь по противнику, которого им не было видно.
Со своей наблюдательной позиции в рубке Осману было видно, как наемники сгруппировались небольшой группой между вентиляционным блоком и краном для тяжелых грузов. Неплохая позиция для обороны, по крайней мере, на некоторое время. Она защитит их от попадания под перекрестный огонь и серьезно затруднит любую попытку атаки на них.
Но только если люди, атакующие их, не придумают какой-нибудь другой, лучший вариант.
Осман вытащил из кармана рацию и нажал на переключатель: «Ахмед? Это Осман. Ты меня слышишь?»
Главарь группы у правого борта ответил ему хриплым шепотом: «Чего тебе?»
«Слушай. Боевики на главной палубе. Они укрылись перед вами, между краном и вентиляционным блоком. Та светошумовая граната, которую вы нашли, она еще у тебя?»
«Я понял тебя. Подожди, не отключайся».
Через несколько секунд Осман увидел, как Ахмед наклонился за угол и подбросил гранату вверх, по направлению к крану. Затем раздался грохот и ослепительная вспышка. В последующие секунды дымного замешательства Ахмед со своей группой выскочили из укрытия и обрушились на загнанных в угол наемников, стреляя по ним автоматическими очередями, пока не удостоверились в том, что последний из торговцев оружием был мертв.
«Отлично, Ахмед. Главную палубу, кажется, мы зачистили. Собери всех, кого взяли в плен, как мы и планировали».
«Хорошо, Осман».
Он повернулся к Самиру и Халеду и показал на капитана: «Поднимите его». Его люди подняли с пола костлявого, уже немолодого белого человека и подтолкнули его к Осману, который с презрением его оглядел: «Как зовут?»
Акцент заложника был несомненно немецким. «Капитан Маркус Роде».
Осман направил свой пистолет в голову одному из его помощников, лежавших на полу. «И кто теперь управляет этим кораблем, мистер Роде?»
Старший офицер безоговорочно согласился с Османом: «Вы».
«Я рад, что мы понимаем друг друга». Продолжая держать Роде под прицелом, он рявкнул своим людям: «Отведите их вниз, на главную палубу, к остальным!»
Самир и Халед вывели под дулами автоматов капитана и двух его помощников из рубки и двинулись по внешней лестнице надстройки. Как только они ушли, Осман выглянул в окно и содрогнулся в предвкушении того, каким богатым он станет с наступлением рассвета.
К тому времени, когда станет известно, что этот корабль захвачен, я буду уже на другом конце света, с новым именем, с новой жизнью и с такими деньгами, которые я никогда даже не успею потратить.
* * *
В запястья Трента впился плотно намотанный оголенный медный провод. Он подавил в себе желание попытаться высвободиться из этих оков; от таких попыток провод лишь глубже вонзился ему в кожу и мясо, а ладони его уже и так были липкими от собственной его полузасохшей крови. Они с командой «Баратарии» сидели тесной кучкой на баке, спиной к фальшборту. Их всех обыскали и изъяли у них оружие, рации и телефоны. Пираты оставили себе только оружие; все остальное они побросали в море.
Никто из людей Трента, кого сейчас не было вместе с командой этого корабля, при нападении не уцелел. Четверо пиратов по двое занимались тем, что выбрасывали трупы за борт. Трент получил некоторое удовлетворение от того факта, что несколько выброшенных за борт трупов были из числа пиратов. По крайней мере, мои люди не сдались без боя.
Один из пиратов с закинутым за спину АК-47 поднялся к ним с главной палубы по лестнице у левого борта и подошел к остальным своим людям. Он прокричал что-то по-арабски одному из своих товарищей, и тот ему что-то кратко ответил. Трент подзабыл уже арабский, но все-таки понял, что первый из них спросил, связаны ли пленники, а второй, с бросающимися в глаза шрамами на лице, заверил его, что да.
Главный из них подошел к капитану корабля. «Корабль сносит течением».
Капитан Роде устало посмотрел на пирата: «И что?»
«Скажи мне, кто из вашей команды сможет бросить якорь».
Роде не сумел сдержаться и презрительно фыркнул: «Ты что, дурак? Здесь невозможно бросить якорь».
Второй пират, со шрамами, коснулся пистолета у себя за поясом: «Почему это?»
«Потому что якоря предназначены для использования на глубине менее сотни метров. Идиоты, мы в открытом океане». Он посмотрел на двух пиратов, которые, казалось, не понимали простых слов, которые он произносил. «Под нами около 1400 метров воды. Если бросите якорь тут, он просто затеряется в море».
Они восприняли его плохие новости с огорченными выражениями физиономий и вытаращенными глазами. Старший пират попытался взять себя в руки: «Как можно остановить судно, чтобы его не уносило в океан?»
«Верните на свои посты меня и мою команду. Мы запустим двигатели на самом малом ходу и установим руль так, чтобы можно было идти против течения, удерживая такой курс».
Главарь отказался, решительно покачав головой: «Нет. Вы расскажете нам, как это сделать».
«Я не смогу обучить вас двадцати годам морского опыта за один только разговор под дулом автомата».
Шрам отвел главаря пиратов в сторону. Два сомалийца стали обмениваться сердитым шепотом. Трент напряг слух, чтобы это услышать. Лидер не хотел уступать, но его помощник призывал его плюнуть на дрейф корабля. Шрам постучал по циферблату своих старых наручных часов – универсальный знак того, что «Нас поджимает время».
Главарь нахмурился и сердито вздохнул. Он повернулся к Роде: «Эти люди с тобой. Это вся твоя команда, да? Или кого-то не хватает?»
«Нет. Все мои люди здесь».
Обвинительный палец показал на Трента: «А кого-то из его людей не хватает?»
Роде попытался прикинуться дурачком: «Что вы имеете в виду?»
«Люди Раска».
Шрам склонил голову в сторону последнего из трупов, выброшенных за борт: «Торговцы оружием».
Трента охватило отвратительное чувство испуга. Откуда простым пиратам знать имя мистера Раска – а если они его знали, и им было известно, кто он такой, они вряд ли поступят столь нагло и опрометчиво, чтобы рискнуть убить его людей или украсть его имущество. Что происходит?
Шрам показал своим автоматом на Трента и сказал главарю: «Этого нужно убить, Осман».
«Пока нет. Нам он пока нужен». Осман присел на корточки перед Трентом, вытащил из-за пояса .45-й калибр и навел его Тренту между ног. «А теперь я спрошу тебя: на борту есть еще твои люди?»
«Нет. Ты только что отправил на дно морское последнего из них». Осман пристально посмотрел Тренту в глаза, словно пытаясь отыскать в них отдаленный проблеск лжи. Выражение лица Трента оставалось бесстрастным, он старался казаться вялым, но спокойным. «В общем-то я сказал ему правду. Бауэр не из числа моих людей, он только прикидывался таковым».
По-видимому, удовлетворенный ответом, Осман ухмыльнулся и убрал свой пистолет. «Завтра я стану богачом. Делайте то, что я вам скажу, и останетесь живы и увидите, что мои слова сбудутся. Будете мне мешать – и разделите судьбу остальных своих людей».
Осман встал и отдал серию коротких приказов по-арабски. Трент успел уловить, что Шрама звали Садиком, и что он должен был оставить здесь шесть человек охранять заложников, а остальных людей из своей группы отвести в трюм, вооружившись тем, что имеется в арсенале корабля. Когда Осман закончил отдавать приказы, он спустился по лестнице левого борта и отправился на корму с отрядом из четырех человек.
Капитан Роде склонился поближе к Тренту и пробормотал ему, пытаясь не шевелить губами: «Как нам теперь быть?»
«Сидеть тихо и ждать», прошептал ему в ответ Трент, «пока я не дам вам иных указаний».
У Трента не было оснований считать Бауэра своим другом, но теперь бывший американский агент-изгой становился единственной его и всей команды «Баратарии» надеждой, что они выживут этой ночью. Потому что, несмотря на обещания Османа, если эти люди поведут себя так, как это делают большинство сомалийских пиратов, ни Тренту, ни команде корабля вряд ли удастся увидеть следующий рассвет.
* * *
Джек плыл под водой, ниже ватерлинии «Баратарии». Через каждые несколько движений он выныривал – только для того, чтобы выдохнуть и еще раз вдохнуть, а затем снова уходил под воду и продолжал плыть. Корабль почти полностью остановился, но течением его сносило назад, медленно, но неуклонно, на какую-то долю узла. Это прибавило некоторое время и расстояние к тем ста метрам, которые ему нужно было проплыть к забортному трапу, спущенному вниз пиратами.
Он взобрался на нижнюю платформу трапа, стараясь двигаться как можно тише. На палубе царила заваруха, шума там было более чем достаточно, чтобы заглушить воду, стекавшую с его одежды, но он понимал, что все равно не должен был рисковать понапрасну. Он стряхнул воду с волос, затем снял с себя льняную рубашку и выжал ее, пока вода не иссякла. Проведя ладонями по ногам, он выдавил большую часть влаги из брюк.
Но первый же его шаг вверх по лестнице повлек за собой хлюпанье в кроссовках.
Проклятье.
Никаких способов выжать Найки он не знал. Бормоча ругательства, он скинул кроссовки и швырнул их в воду. Он сожалел о потере защиты ног, но он не мог рисковать тем ущербом, который промокшая обувь нанесет его способности передвигаться скрытно, но быстро. Он снял также носки и выбросил их в залив, а затем снова стал подниматься по лестнице.
Босой, безоружный и промокший, Джек стал мягко подниматься по стальным ступеням. Приблизившись к вершине лестницы, он опустился на корточки. Пираты двигались по главной палубе группами по двое и по трое. Большинство из них были вооружены автоматами АК-47, но у некоторых также имелись пистолеты, а на нескольких – патронташи, утыканные гранатами.
К его облегчению, они не выставили охраны у забортного трапа. Он догадался, что они и не думали, что кто-нибудь еще, кроме них самих, сможет им воспользоваться, чтобы добраться до главной палубы. Он понаблюдал некоторое время за несколькими ближайшими группами пиратов, пока они не отвернулись и не двинулись дальше. Затем он выскользнул на главную палубу и бросился в темный угол у надстройки. Он тронул люк со стороны правого борта. Он оказался открытым. Он приоткрыл его и прислушался.
Снизу раздавались гулкие звуки беготни, криков, автоматных выстрелов.
Джек понял, что пираты, должно быть, сгоняли команду машинного отделения. «Нельзя рисковать и двигаться по трюму, пока они не выведут механиков наверх».
Он проскользнул в дверь и осторожно закрыл ее за собой. Двинувшись вниз по лестнице, медленно и очень осторожно, он спустился на уровень 01, где находились общие каюты. Он остановился у двери и проверил окно, не прячется ли кто внутри. Убедившись, что в коридоре чисто, он медленно повернул защелку двери, а затем открыл ее ровно настолько, чтобы проскользнуть внутрь и мягко закрыл ее за собой.
А вот теперь нужно было действовать быстро. Он подбежал к своей каюте и направился прямо к своей койке. Он приподнял матрас и полку под ним, добравшись до чистой одежды, и вытащил оттуда самую темную, какую смог найти, – черные джинсы, темно-серую футболку, черные носки и нижнее белье. Он бросил их вниз на койку, затем снял с себя мокрую одежду и спрятал ее под матрасом. «Нельзя, чтобы кто-нибудь из пиратов обнаружил мою мокрую одежду и поднял шухер».
Менее чем за минуту он переоделся в сухую одежду. Вспомнив, что у его соседа по каюте, израильского судового механика Хирама, был тот же размер обуви, что и у него, Джек порылся у него под матрасом и обнаружил там запасные рабочие ботинки на резиновой подошве. Он сел и надел их, постаравшись как можно быстрей завязать шнурки.
Оставалось еще кое-что, что было нужно Джеку.
Он вновь повернулся к своему матрасу, раскидав в стороны под его полкой грязное белье, и извлек из-под него своего лучшего друга за последние девятнадцать месяцев –девятимиллиметровый ЗигЗауер P229. Он хранил у себя этот пистолет с полностью заряженной всеми 13 патронами обоймой, плюс еще три запасных обоймы, также полностью заряженные и готовые к бою. Он передернул затвор, дослав патрон, затем сунул Зиг в кобуру и закрепил ее на правом бедре. Он снял с койки свою наплечную брезентовую сумку и швырнул туда запасные обоймы, четыре коробки с дозвуковыми оболочечными разрывными пулями, предназначенными для нанесения максимального урона уязвимым целям, и глушитель.
Вдобавок к этому он схватил кожаный чехол, набитый инструментами для вскрытия замков – отмычками, лопаточками, заточками, крючками и другими инструментами этого ремесла – и сунул его в задний карман. Последним, но не менее важным, он достал матово-черный тактический нож KA-BAR с частично зазубренным лезвием в ножнах, закрепив их на левом бедре.
Этого хватит, понадеялся он, чтобы добраться до трюма, где в грузовых контейнерах хранилось более серьезное вооружение, предназначенное для клиентов Карла Раска из самых разных стран. Он закинул за спину сумку, вытащил свой Зиг и выскользнул в коридор. Пираты согнали всю команду корабля на главную палубу.
Пора было вызвать тяжелое подкрепление. Он подкрался наверх, к команде.
Джек подозревал, что пираты далеко не случайно решили захватить этот корабль, но он был полон решимости доказать, что это было ошибкой с их стороны – пожалеть о которой они не успеют, так как до этого не доживут.
_________________________________
_________________________
____________________
______________
_________
_____
02
21:00 – 22:00
Терпение никогда не входило в число достоинств Садика. Бесчисленное количество раз он слышал обещания Османа, что они станут богачами после того, как доставят клиенту их цель и распродадут остальную часть груза судна на черном рынке. Но Садику не хотелось дожидаться этого так долго. Он хотел заполучить удачный улов себе в руки здесь и сейчас, и у него был план, как это сделать.
Вместе с тремя самыми надежными своими людьми за своей спиной он поднялся на бак и повернулся к крайнему из торговцев оружием: «Ты! Как тебя зовут?»
«Не твое дело».
Садик ударил прикладом винтовки по колену этого человека. С огромным удовольствием он услышал, как высокомерный западник взвыл от боли. «Как звать?»
Рычание сквозь зубы: «Иди на хрен».
«Тебе нравится страдать?» Воодушевленный этим, Садик ударил самодовольного ублюдка ногой в живот, а затем по ребрам и в спину. Носок его ботинка попал точно в цель, и он уверенно почувствовал, что какие-то наиболее слабые ребра его жертвы треснули.
Он уже собирался сделать своей следующей целью голову жертвы, но тут капитан корабля выпалил: «Трент! Его зовут Трент! А теперь прекратите это, пока вы его не убили!»
Так, значит капитан – слабое звено. Примем это к сведению.
Садика раздражало, когда его прерывали, но он знал, что время для новых развлечений, подобных этому, у него в дальнейшем еще будет. Он опустился на колени рядом с торговцем оружием: «Где деньги, мистер Трент?»
Трент вздохнул и, охнув, поморщился от этого: «Какие деньги?»
«Ты думаешь, я идиот, мистер Трент? Ты торгуешь оружием. Большим количеством оружия».
Лицо Трента в недоумении исказилось: «Я только доставляю оружие. Продает их мой босс, он и получает деньги по безналу. На борту нет наличных».
«Лжешь! У торговцев оружием всегда имеются наличные!»
«Может, в той мусорной свалке, какой является твоя страна, это и так. Но в современном мире все заказы и платежи осуществляются онлайн. Деньги – это не моя проблема».
«Станут твоей, если я их не получу».
Трент ответил на угрозу Садика мрачным сдавленным смехом: «Тебе нужны деньги, крутой чувак? У меня в бумажнике есть шестьдесят три доллара. И можешь взять мои кредитные карточки, если хочешь, но должен предупредить тебя, они все полностью израсходованы».
Садику надоели эти игры: «Если ты денег вообще не видишь, объясни тогда Бейрут». Мгновенная перемена выражения лица Трента, от бойкой речистости до мрачной могилы, сказала Садику о том, что он попал в самую точку. «Три человека из Хамаса поднялись на это судно, у каждого в руках был дипломат. И каждый из них сошел на берег с пустыми руками. Что же они принесли вам, мистер Трент? Любовные письма?»
«Понятия не имею, о чем ты».
«Две недели назад. Измир, Турция. Ты встречался на этом корабле с человеком из чеченского сопротивления. И он тоже покинул твой корабль без дипломата, с которым он взошел на борт. Он что, просто оказался таким забывчивым?» Молчание и исполненный ненависти взгляд Трента. «Где деньги?»
«Я отправил их на берег в Суэце».
«Вы не останавливались в порту Суэца. И после Порт-Фуада ни один груз ваше судно не покинул».
Презрительная усмешка: «Если ты так много знаешь, почему же ты не знаешь, где деньги?» Он оглядел Садика с головы до ног. «Ты шпионил за кораблем. Или кто-то еще – может, и не ты. Но кто бы это ни был, на борту у вас своего человека нет. Я близок к истине, а, джигит?»
«Не тебе тут вопросы задавать. Говори, где деньги. Немедленно».
«Не, настроения что-то нет».
Щелчком пальцев Садик подозвал своих людей. И показал им на Трента: «Поднимите его». Как только его люди подняли Трента на ноги, Садик ударил его в пах. Трент согнулся пополам. Садик ударил коленом Трента в нос, из которого брызнула ярко-красная кровь. Другие пираты силой выпрямили его, как раз в ту секунду, когда Садик еще раз ударил его наотмашь. Затем Садик вытащил из ножен нож, лезвие которого оказалось у левого глаза Трента. «Не заставляй меня это делать».
«Я и не заставляю тебя ничего делать. Ты сам себе копаешь могилу».
И тут Садик понял: Трент был человеком, которого и в правду не заботило собственное благополучие, и даже жизнь. Он либо был так натренирован, либо самосохранение было выбито из него напрочь. Независимо от того, как именно это было сделано, из-за этого он стал невосприимчив к традиционным средствам убеждения. Садику стало ясно, что если он хочет найти деньги торговца оружием, ему придется использовать для этого какую-нибудь другую, более легкую мишень.
«Положите его на пол».
Его люди бросили Трента обратно на палубу; а затем последовали за Садиком, который стал расхаживать перед командой корабля, внимательно осматривая каждого члена экипажа. Когда он двинулся назад, тем же маршрутом, каким он шел вперед, он уже принял решение и указал на самого молодого члена команды, филиппинца, которому, как ему показалось, было не больше 18 или 19 лет. «Вот этот. Поднимите его. Сюда его отведите, подальше от остальных».
Его люди поставили юношу у правого фальшборта, неподалеку от якорной цепи и клюза. Садик махнул рукой своим людям, чтобы они отошли от него и встали за Садиком; затем он подошел к парню и посмотрел ему в лицо: «Как звать?»
«Мигель. Мигель Бланкафлор».
«Чем занимаешься на корабле, Мигель?»
«Грузчик, грузами в трюме».
«Ну, и ты знаешь, где мистер Трент держит свои деньги?»
«Нет».
«Тогда какой от тебя толк?» Садик поднял свой автомат и выстрелил из него, снеся юному Мигелю голову и забрызгав фальшборт и палубу кровью, костями и мозгом. Наполовину обезглавленный труп рухнул на палубу, как марионетка с оборванными нитками.
Садик оглянулся на остальных членов команды: «Кто следующий?»
Капитан Роде поднял руки: «Стойте! Не трогайте больше мою команду!»
Садик, которому уже надоели задержки и оправдания, подошел к Роде, ткнул стволом своего АК-47 капитану в грудь и прокричал: «Скажи мне, где деньги!»
«В каюте Трента. В сейфе, скрытом за картиной с изображением янки-клипера [американские клиперы 19 века]».
Ну вот, наконец-то что-то сдвинулось с места. «Где его каюта?»
«На третьем уровне», сказал Роде. «Угловая, по левому борту к носу. Это самая большая каюта на корабле».
Садик вытащил из кармана своих карго-штанов рацию и нажал кнопку: «Хамаль, это Садик. Вы все еще на третьем уровне?»
«Да».
«Зайди в каюту по левому борту, впереди, к носу. Там на стене есть картина с кораблем?»
«Щас посмотрю». Через несколько секунд Хамаль добавил: «Да».
«Посмотри, что за ней. Есть там сейф?»
Еще одна короткая пауза: «Да».
«Хорошо». Садик посмотрел на Роде. «Какая комбинация?»
«Она только мистеру Тренту известна».
Трент улыбнулся: «Убей всех матросов, если уж так хочется. Но я не дам тебе комбинацию».
«Мне она не понадобится». И Садик стал уходить в сторону кормы.
Шедший за Садиком доверенный его сообщник Самир спросил: «И что будем делать?»
«Сначала отыщем механическую мастерскую этого судна и возьмем оттуда инструменты. Затем вытащим этот сейф из стены и вскроем чертову его дверь».
* * *
Над головой у Джека послышался громкий топот, и он остановился. Он прислушался к передвижениям пиратов. Бегущие по внутренней лестнице надстройки шаги сливались в единый возбужденный ритм. Джек отступил в пустой жилой отсек экипажа и прижался спиной к стене.
Вслед за топотом бегущих ног послышались и голоса. Джек уловил лишь обрывки фраз на исковерканном английском и на арабском языке, между фразами на каком-то другом языке, он догадался, что это был сомалийский. Внимательно прислушавшись, и ни на секунду не выпуская из обеих рук свой Зиг, он, как мог, старался понять расслышанные им неанглийские фразы.
«Нужны инструменты», сказал чей-то хриплый голос. «Продолжайте искать».
На пол отсека по другую сторону коридора с грохотом стали падать какие-то ненужные боевикам предметы. Джек приготовился к столкновению, а пока слушал, как пираты разбрасывают вещи в жилом помещении команды. Если они не найдут там того, что им было нужно, следующим местом их поисков, скорее всего, станет каюта, где он сейчас прятался. Не так, не здесь и не сейчас он намеревался столкнуться со своим противником, но по тяжелому собственному опыту он знал, что бойцу приходится иметь дело с тем, что происходит на месте и сражаться там, где и когда он находится, а не так, как ему хочется. Он сделал длинный и медленный вдох и сосредоточился на замедлении своего пульса. Он стал совершенно неподвижным – и тем не менее готовым действовать, в любой момент, когда это потребуется.
У кого-то из них в коридоре захрипела помехами рация. Сквозь треск прорвался металлический голос: «Мы нашли мастерскую», прогнусавил по-арабски говоривший. «Она совсем рядом с машинным отделением».
«Отлично», ответил ему по-арабски человек с хриплым голосом. Затем он рявкнул несколько приказов на сомали, и поспешный, как шквал, поток бегущих людей помчался обратно к лестнице.
Джек продолжал держать поднятый вверх Зиг наготове, пока не затихли последние шаги.
С каких это пор у сомалийских пиратов радиостанции армейского образца?
Он стал припоминать различные случаи сомалийского пиратства, о которых читал в последние годы. Большинство этих нападений были похожи на как попало организованные операции со старым вооружением. Если и была в них какая-то отличительная особенность, то это был их непрофессионализм. Но эти люди, напротив, были хорошо организованы, вооружены и экипированы. У них имелись рации и солидная огневая мощь, и тактически они действовали довольно целеустремленно. Почти что натренированно. Он поправил самого себя: нет, вот именно как если бы они были специально обучены.
Джек высунул голову за угол и осмотрел коридор. Чисто. Пираты побежали вверх по внутренней лестнице по правому борту, поэтому он свернул к лестнице по левому борту. Он прижал ухо к двери. С другой стороны все было тихо. Он осторожно повернул ручку двери и приоткрыл ее. Без гулкого грохота судовых двигателей на лестничной клетке было так тихо, что Джек мог различить даже еле слышное жужжание подзарядки настенных фонарей тревожной сигнализации. Рукой он тихо закрыл за собой дверь, а затем с натренированной скрытностью невидимкой поднялся по лестнице.
Он обогнул часть изогнутой серпантиновой лестницы, все время держа перед собой наготове свой Зиг. Не увидев никого на следующей площадке, он продолжил подниматься вверх. Он проверил следующий поворот и двинулся дальше, ни на секунду не упуская из виду, что следующий поворот может оказаться ловушкой. Менее чем через минуту он добрался до вершины лестницы и оказался у дверей в командный пост управления судном. Она была заперта, но он еще несколько недель назад взломал коды доступа, в рамках обычной для себя тактической подготовки. Он надеялся, что пираты не сообразили их изменить.
Когда он вбил код, клавиатура к досаде Джека в ответ загудела обескураживающе громко в гробовой тишине лестничной клетки. С последним ее гудком магнитный замок двери, наконец, открылся. Джек распахнул дверь, но сделал паузу, прислушавшись к любой возможной реакции на командном посту или на лестнице внизу. И там, и там было тихо. Он нырнул в дверь и закрыл ее рукой, чтобы язычок замка не щелкнул, проходя по пластине замка.
Слева, в конце узкого прохода, имелась задняя кормовая дверь по левому борту, ведущая в рулевую рубку. Прямо перед ним находилась дверь в радиорубку. Между ними, в центре короткого коридора, – дверь в штурманскую рубку.
Джек, тихо ступая, пошел по коридору и заглянул в окно двери рулевой рубки. В ней находилось три пирата, вооруженных автоматами АК-47. Кроме того, у каждого из них был пистолет, а у одного также патронташ с гранатами. Штурм рубки возможен, но шансы на успех шаткие.
Он отступил чуть назад по коридору, в радиорубку. Главной его целью было отправить SOS. Вызов подмоги со стороны организации Раска могло улучшить его шансы в противостоянии пиратам – и если именно Джек окажется тем, кто вызовет эту помощь и спасет таким образом груз Раска, это положит начало долгому пути к установлению его доверительных отношений с Раском и облегчит его инфильтрацию в международную империю этого торговца оружием, в империю смерти, поставленную на промышленную основу.
На двери радиорубки окна не было. Джек прижался к ней ухом. Не услышав ничего по другую сторону, он локтем толкнул дверь, как можно мягче. Сквозь образовавшуюся щель он не заметил никаких движений, поэтому он раскрыл дверь шире. В радиорубке никого не оказалось, и причина этого ему сразу же стала ясна: центр связи корабля был полностью уничтожен.
Целые ряды сложной электроники превратились в раскрошенный, искореженный металл, обгоревшую пластмассу, дымящиеся провода и электросхемы. Небольшой отсек был наполнен едким зловонием обгоревшего металла. Джек внимательно осмотрел все приборы рубки и обнаружил, что все они были изрешечены пулями. Ущерб был нанесен настолько серьезный, что надежды набрать необходимые составные рабочие части для сборки нового радио не оставалось.
Вот тебе и вызов тяжелого подкрепления, с чем придется распрощаться.
Значит, ему нужно было действовать по-другому, поменяв свой план. И если только он не сумеет поднять такой шум, который привлечет внимание других судов, находящихся в заливе, он окажется один против всех пиратов.
Однако ему повезло в том отношении, что он оказался на судне, загруженном от носа до кормы тоннами самого смертоносного груза, известного человеку. Груз, который он намеревался теперь использовать по назначению.
Осторожно ступая, он вышел из радиорубки и вернулся к лестнице левого борта. Как и раньше, там было тихо, как в гробу.
Джек, обеими руками держа Зиг и в любую секунду готовый его применить, двинулся вниз по лестнице, каждый раз минуя один пролет и проверяя поворот. Следующим пунктом его плана был «Грузовой отсек 3», самый дальний из них, в кормовой части корабля. Оттуда он сможет оценить, насколько сильно пираты уже успели повредить грузовые палубы, и в то же время приблизиться к заложникам, которых удерживали на баке.
Неплохо было бы получить доступ к более мощному оружию – однако вооружить команду и бросить ее в бой против пиратов было бы намного эффективней.
* * *
«Быстрей давай! Просто выдерни его из стены!» Садик стоял в конце весьма просторной каюты. Четверо его людей пытались взять штурмом стену при помощи бензопилы, молота, паяльника и лома. Обломки переборки валялись на полу или были выломаны и отогнуты в ходе разборки опорных конструкций вокруг скрытно вмонтированного в стену каюты Трента сейфа.
Сейф был установлен профессионалами. Новая конструкция была приварена к исходной переборке каюты с правого борта, удерживая и скрывая сейф, так как невозможно было вырезать необходимое для этого пространство в надстройке корабля, где все было плотно забито, как сардины в банке. Сейф удерживался на месте очень прочными сварными швами. Даже теперь, когда обнажились пять из шести его сторон, ящик все равно казался неприступным.
Пронзительный визг разрезаемого металла сменился печальным стоном. Сейф вывалился из стены, и четыре пирата, которым было поручено его извлечь, отскочили в сторону, когда он с грохотом, разнесшимся по всей каюте, врезался в пол. Перевернувшись пару раз, как игральный кубик из тяжелого металла, он затем остановился дверцей к Садику.
«Чего ждете? Вскрывайте его!»
Он отступил назад, дав пространство своим людям для работы. Сейф был достаточно мощным, чтобы его не смогли вскрыть обычные воры переносной техникой, обычно используемой при подобных тайных ограблениях на суше. Однако, как и большинство других сейфов, это все-таки был лишь стальной ящик, и тех инструментов, которые имелись на борту большинства находящихся в эксплуатации торговых морских судов, оказалось более чем достаточно, чтобы превратить его в металлолом в течение часа – особенно если не нужно было бояться быть схваченным на месте преступления, или что вам кто-то помешает.
Полетели искры, и каюта наполнилась дымом. Садик подошел к иллюминатору у передней переборки и открыл его, впустив свежий воздух. Из-за рева ацетиленовой горелки и визга пилы невозможно было сосредоточиться на чем-то другом, кроме попыток выдержать натиск пронзительного воя, окружившего его со всех сторон. Но затем, спустя несколько минут, показавшихся вечностью, адская какофония утихла. Самир крикнул: «Вскрыли, Садик!»
Садик бросился к сейфу, растолкав своих людей. Толстая стальная дверца была теперь выварена и отрезана. Лужица расплавленного металла прожгла ковер вплоть до металлической палубной плиты внизу. Осторожно ступая по полу, Садик опустился на колени перед открытым сейфом. Внутри он был набит сокровищами.
Он опустошил сейф за раз одной жадной охапкой и попутно произвел мысленную инвентаризацию его содержимого. В нем находились стопки американских долларов и европейских евро, в толстых пачках, банкнотами крупного номинала. Под ними лежала стопка оборотных облигаций на предъявителя, каждая из которых на легальном фондовом рынке стоила более полумиллиона долларов. Средняя полка сейфа была забита кирпичами золотых слитков и бархатными мешочками, наполненными необработанными драгоценными камнями. Сокровищ тут было больше, чем Садик вообще когда-нибудь в своей жизни мог себе вообразить.
Но в том, что он тут увидел, чего-то не хватало. Того, что должно было быть там, но чего там не было.
«Я думал, что это окажется здесь». Ему хотелось теперь упиваться своим новым богатством, но единственное, о чем он сейчас думал, это как ему придется противостоять критике Османа. «Теперь придется столкнуться с кое-какими трудностями».
«Соберите всё это. Мы разделим это, когда вернемся на сушу». Он направился к дверям.
Охреневший Самир, стоявший у сейфа, в замешательстве спросил: «Куда ты?»
«Мне нужно поговорить с мистером Трентом».
* * *
Проскользнуть мимо пиратов на третьем уровне надстройки, прямо под центральным постом управления, оказалось легче, чем того ожидал Джек, благодаря тому адскому шуму, который они подняли в каюте Трента. Жужжание, рев и визг электроинструментов смешались с хором кричавших что-то голосов, из-за чего ему сложно было понять, что именно они говорят, но он довольно быстро догадался, что они были полностью сосредоточены на вскрытии секретного сейфа Трента.
Джек стал спускаться дальше по лестнице, на нижние палубы «Баратарии». Машинное отделение и коридор гребного вала располагались под надстройкой, но так как судно дрейфовало, никем не управляемое, над этими замкнутыми, похожими на мрачные пещеры пространствами царила сейчас сюрреалистическая тишина. Джек привык к тому, что шум двигателей раньше скрывал его шаги, идя по металлической лестнице. А теперь он был вынужден напрячься и ступать так, чтобы шаги его не издавали звука. Он крепко держал в руках свой Зиг, постоянно готовый отреагировать на угрозу, и спустился так на верхний кормовой твиндек (межпалубное пространство), простиравшийся дальше вперед и выходивший за границы надстройки надпалубных сооружений.
Как он и ожидал, пираты оставили открытыми двери, которые вели из машинного отделения в верхний твиндек 3-го грузового отсека трюма. Кормовой и центральный отсеки грузовых трюмов «Баратарии» были снабжены соответствующими двумя периферийными твиндеками каждый, для перевозки небольших контейнеров и упакованных в пленку грузовых поддонов. Передний отсек-трюм, в свою очередь, подразделялся на два полных твиндека, полностью забитых грузом на поддонах, и нижний отсек, предназначенный для размещения ракетного топлива военного назначения и огромного хранилища минометов, мин к ним и РПГ. Джек имел определенное представление о том, что он там обнаружит, так как он некоторое время назад произвел разведку груза, имевшегося на судне, для того чтобы оценить масштаб бизнеса Раска. Ему оставалось лишь надеяться, что пираты еще не успели забрать оттуда то, что было ему нужно больше всего.
Технические лампы отбрасывали в этих межпалубных пространствах слабые пятна тусклого оранжевого света и длинные тени, а в центре эти отсеки были плотно уставлены стальными грузовыми контейнерами. От черного как смоль дна трюма эти красные, серые, оранжевые и синие ящики доходили почти до плит главной палубы, почти плотно к ним примыкая. Джек осторожно, крадучись, двинулся вперед, а глаза его тем временем привыкали к темноте.
Многие эти контейнеры уже были вскрыты и разграблены пиратами, как он того и опасался. Несколько крупных ящиков были также вскрыты, в том числе и тот, в котором, как он знал, находились осколочные гранаты. Он заглянул внутрь ящика, проходя мимо него. Оттуда было изъято только три из дюжины коробок, но он был уверен, что вскоре пираты снова сюда явятся, чтобы забрать остальные. Ножом он вскрыл пломбы новой коробки и затем положил две гранаты себе в сумку.
Сунув нож обратно в ножны, он двинулся дальше вслед за своим Зигом, вглядываясь во мрак и высматривая в нем любые, хотя бы отдаленные намеки на какое-то движение. Он зашел за ящик с вертикально стоявшими баллонами с ацетиленом и отыскал там массивный деревянный ящик, спрятанный в углу и покрытый серым брезентом. Он сдернул тяжелую, пропитавшуюся маслом ткань и отбросил ее в сторону, затем сунул свой Зиг в кобуру и вытащил свои отмычки. Ему потребовалось всего несколько секунд, чтобы вскрыть замок ящика. Он поднял крышку и осмотрел содержимое ящика.
Коробки лежали на коробках, все они были уложены на сухую солому. Логотипы и номера образцов и моделей оружия на крышках коробок указывали на то, что это продукция «Heckler & Koch» [немецкая компания по производству стрелкового оружия – Прим. переводчика]. Наверху были самые маленькие из них; в некоторых из них лежали запасные обоймы. В других – различные принадлежности, такие как наборы для чистки и смазки оружия, прицелы и ремни. Джек снял верхние слои этих коробок, чтобы посмотреть, что под ними. Следующим слоем в ящике лежали полуавтоматические пистолеты. Он уже начал опасаться, что этот его рейд сюда станет пустой тратой времени, пока не увидел номера моделей, нанесенных на нижний слой коробок.
Это были автоматы MP5SD-N.
Он снял коробки с пистолетами, затем вытащил один из этих армейских автоматов. Его ствол был оснащен встроенным глушителем из нержавеющей стали, подавлявшим и звук, и вспышки. Именно это и нужно было Джеку – значительная огневая мощь в сочетании с некоторой скрытностью. И что еще лучше, в автомате применялись те же 9-миллиметровые боеприпасы, что и в его Зиге.
Он опустился на колени рядом с ящиком, снял магазин «Хеклер унд Коха», рассчитанный на 30 патронов, и зарядил его стандартными патронами. Он вставил заполненный магазин обратно в автомат, а затем порыскал среди коробок с принадлежностями, найдя там три запасных магазина на 30 патронов и регулируемый ремень. Менее чем за минуту он сложил в сумку магазины, а автомат забросил себе за спину.
Теперь нужно было вооружить заложников.
Водонепроницаемые двери через поперечные переборки располагались с правой и левой стороны верхних твиндеков, но добраться до нижнего межпалубного пространства и к основному трюму можно было лишь по лестницам, встроенным в центр носовой переборки каждого отсека. Эти лестницы также вели к скрытым люкам на главной палубе.
Джеку сразу же стало ясно, где именно в трюмах побывали пираты. Там, где они прошли, они оставили все водонепроницаемые двери открытыми. В штатном режиме требовалось, чтобы все такие люки и дверцы, ведущие на верхнюю палубу, были всегда закрыты, когда судно находилось в открытом море – правило, о котором пираты, казалось, либо не знали, либо им пренебрегли. Он устоял против рефлексов, выработавшихся за все время своей военной подготовки, и проходя сквозь двери, оставил их открытыми, держа свой «Хеклер унд Кох» всегда наготове у плеча и постоянно вглядываясь и прислушиваясь к малейшим признакам опасности.
За следующим открытым люком он заметил какое-то движение.
Джек отступил за ряд покрытых пленкой контейнеров и присел на корточки, укрывшись там. Он услышал приглушенные голоса и тяжелые шаги, приближавшиеся к нему. Это были трое, говорившие на языке, который Джек не в силах был перевести, но судя по характеру речи и звукам он понял, что это сомалийский. Он подождал, пока они не прошли мимо него, не заметив его, и двинулся дальше через дверной проем, к верхнему твиндеку кормового трюма, а затем продолжил пробираться к носовой части.
По нижним палубам бродили другие пираты. Он прошел, ими не замеченный, тихо и осторожно ступая и держась темных углов. Помогло то, что они не проводили активной зачистки. Похоже, они считали, что захватили уже всех, кто был на борту, и теперь были заняты осмотром и учетом судовых грузов, предаваясь мечтам насчет того, как потратить свою долю сокровищ, которые эти грузы им принесут. И все же из-за них его продвижение вперед замедлилось, создав паузу в несколько минут, показавшихся ему вечностью.
Он прошел через последнюю дверь грузового отсека. Немного пригнувшись и твердо держа в руках свой Хеклер на уровне глаз, он продвинулся к носовой переборке на баке, сплошной перегородке, проходившей от киля корабля до его главной палубы. Она предназначалась для защиты остальной части корабля от затопления водой в случае столкновения, если в каком-нибудь месте носовой части судна пробьет корпус. По другую ее сторону находилось множество отсеков, но добраться до них можно было лишь через верхний палубный люк на баке.
Оттуда, где он находился, единственно доступным для Джека путем оказаться на главной палубе была лестница, встроенная в переборку. Он забросил свой Хеклер за спину, освободив руки, и быстро поднялся по ней, понимая, что пираты, отправившиеся рыскать в трюм, в любой момент могут вернуться. Через двадцать секунд он скрылся во мраке лестницы над трюмом. Практически вслепую Джек стал двигаться дальше лишь на ощупь, пока не добрался до люка.
Он знал, что экипаж судна содержал шарниры люков на корабле хорошо смазанными, и поэтому не боялся, что крышка люка выдаст его пронзительным визгом, когда он толкнет ее вверх. Больше всего его тревожило то, что если пираты установили охрану у люков на палубах, он окажется в очень сложной ситуации.
Он повернул колесо, сняв блокировку люка, и толкнул его плечом вверх на какой-то дюйм. Внутрь ринулся ветер, прорвавшийся и на лестницу.
Джек выглянул в образовавшуюся узкую щель. Перед люком и по сторонам никого не было. Он знал, что крышка люка приоткрылась по направлению к корме. Если за ней находятся люди, они увидят, что она открылась до того, как их увидит он. Но он рискнул.
Люк приподнялся, плавно и тихо. Когда он был откинут назад, Джек посмотрел через плечо. Между ним и крышками люка 1-го грузового отсека никого не было. Он вылез, осторожно пригнувшись и оставаясь на корточках, и аккуратно закрыл люк.
Хотя судно лежало в дрейфе, сильные ветры и периодические удары волн о корпус сливались в завесу безжизненного, сложно различимого шума, который идеально скрывал звук его движений. Джек снял свой автомат и крадучись двинулся вперед, к баку. Он остановился у лестницы по правому борту и выглянул из-за нее на палубу на баке.
Заложники скученно сидели на носу спиной к фальшбортам. У большинства из них, похоже, руки не были связаны, что было хорошим знаком. Менее обнадеживающей была троица встревоженных, с вытаращенными бешеными глазами боевиков, их охранявших.
Несложно будет их убрать, понял Джек. Мне нужно их отвлечь, если я хочу передать команде оружие.
Краем глаза он засек какое-то движение – по левому борту сюда приближалось двое. Джек скрылся из виду у крышки грузового отсека.
Два пирата. У одного, шедшего впереди, все лицо было в шрамах. Его пособник был худым, почти на грани истощения, и у него были мертвые глаза жестокого убийцы. Впрочем, оба они были сухопары, с грубыми лицами, иссеченными невзгодами. Они поднялись по лестнице с левого борта и направились к заложникам.
Двоица была в ярости и наехала на Трента. «Шрам» поднял посредника-торговца с палубы за воротник и проревел: «Где то, для чего мы здесь?!»
«Что? Всё там, где и сказал капитан, за картиной––»
Безумный Взгляд тоже наклонился к Тренту, добавив свою лепту в угрозы: «Да я не о твоем сейфе! Его мы нашли!»
«Тогда о чем вы? Вы теперь богатенькие. Сделали миллионы за день».
Шрам ткнул свой пистолет Тренту под челюсть. «Ты знаешь, что нам нужно!»
Трент сохранял спокойствие: «Что именно? Пулеметы? Фугасы? Назовите – я скажу».
Слова, которые Безумные Глаза сказал после этого, заставили Джека похолодеть:
«Нам нужны ракеты!»
_________________________________
_________________________
____________________
______________
_________
_____
03
22:00 – 23:00
Ракеты? У Джека в голове всё помутнело от ужаса при мысли, какой кровавый кошмар могут устроить пираты, заполучив такое оружие. Я знал, что этот корабль перевозит тяжелое оружие, но я не думал, что здесь такие опасные средства поражения. Он напряг слух, пытаясь мысленно заглушить вой ветра и плеск морских волн, бившихся о корпус, чтобы и далее подслушивать конфронтацию пиратов с Трентом.
Торговец оружием даже не попытался придать своему отрицанию подобие искренности. «Понятия не имею, о чем вы». Джеку стало ясно, что он просто откладывает неизбежное.
Шрам взвел курок своего пистолета, по-прежнему приставив его к подбородку Трента. «Я тебе не верю. Ты человек Раска на этом корабле. Ты знаешь, где ракеты».
«Ты путаешь что-то. Ты что, серьезно думаешь, что ракета поместится в мой сейф?»
Пират вознаградил Трента за несговорчивость ударом пистолета, сбив того с ног, и тот рухнул на палубу. «Мне нужен номер контейнера! Говорит, какой номер!»
Трент накрыл ладонью ярко-красную кровь, которая потекла у него по виску. «Не помню». Он злобно глядел на своих мучителей: «Наверно, из-за всех этих ударов по голове у меня провал в памяти».
Пират со шрамами навел свой пистолет Тренту в голову, но его напарник оттолкнул ему руку, сбив цель. И принялся укорять Шрама по-арабски: «Садик, прекрати. Мы можем найти это и без него».
«Тогда давай я его прикончу, Осман. Если он нам не собирается помогать, он для нас бесполезен».
«Нет, он еще пригодится, для выкупа. А вот если Раск за него не заплатит, тогда мы его убьем».
Садик опустил пистолет: «Ладно, будь по-твоему».
«Пошли со мной. В грузовой диспетчерской должен быть грузовой манифест. С его помощью мы сможем отыскать ракеты, где бы они ни находились». Кивком головы в сторону Осман стал уговаривать Садика следовать за ним. «Заложники никуда не денутся. Пошли. Нам нужно еще кое-что сделать».
Сердитый подавленный вздох: «Хорошо». Садик вернул курок своего пистолета в нормальное положение, затем сунул оружие за пояс. Он повернулся и вслед за Османом покинул бак, они вновь по левому борту направились к возвышающейся над палубами судна ржаво-красной надстройке.
Джек задумался, откуда пираты могли знать о Раске, а тем более о ракетах. Кто снабдил этих ребят информацией? Они не были обычными пиратами. Так что же, черт возьми, происходит? Ладно, эти загадки будем разгадывать позже, решил он. Сейчас необходимо было их остановить. Дайте им ящик Стингеров, и они смогут уничтожать корабли, сбивать гражданские самолеты, посольства – все, что угодно. Это будет новый Могадишо-1993*, за одним отличием: на этот раз эти сомалийцы смогут нанести еще больший урон. И никто даже не догадается, что это случится, пока не станет уже поздно.
- - - - - - - - - - - - - - - - -
* «В 1991—1992 годах вследствие развала всех социальных структур в Сомали разразился сильнейший голод, унёсший жизни 300 тысяч человек. В декабре 1992 года в рамках операции «Возрождение надежды» в страну были введены миротворческие силы ООН, призванные защитить работников организаций, распределявших гуманитарную помощь, от действий местных полевых командиров. Операция была успешной, однако силы ООН позволили вовлечь себя во внутрисомалийский конфликт и начали подвергаться нападениям боевиков одного из претендентов на пост президента страны, полевого командира Мохаммеда Айдида. После нескольких стычек между миротворцами и боевиками и в условиях эскалации конфликта 3 октября 1993 года в бою погибли 18 американских солдат и были сбиты два вертолёта (Сражение в Могадишо (1993)). В США эти события были восприняты общественностью как признак втягивания Америки в сомалийскую гражданскую войну, из-за чего президенту Клинтону пришлось вывести американские войска из Сомали. В марте 1995 года страну покинули и подразделения ООН из других стран» (Википедия).
- - - - - - - - - - - - - - - - -
Новое сомалийское правительство было далеко от совершенства, но оно все же пыталось восстановить стабильность и порядок в стране, раздираемой войнами между соперничающими полевыми командирами и пораженной чумой воинствующего исламского радикализма, однако этому мешала ужасающая нищета, распространявшиеся болезни и голод. Если «Баратарию» захватит преступная группировка, то она будет вооружена лучше, чем и без того слабые и надломленные армия и полиция Сомали. А это верный путь к началу новой гражданской войны в Сомали и гибели бесчисленного количества гражданских лиц.
Что еще хуже, в Сомали повсюду была «Аль-Каида». Если пираты захватят такой клад оружия на этом корабле, значительная его часть почти наверняка окажется в руках террористов.
Он закинул Хеклер за спину и вернулся к сходному люку. Осмотревшись вокруг последний раз, Джек удостоверился, что никто не преграждает ему путь, и вряд ли кто-то видел его в ночной темноте. Он открыл люк, забрался внутрь и осторожно закрыл его у себя над головой.
На полпути вниз по лестнице, двигаясь к 1-му грузовому трюму, он остановился, чтобы убедиться, что на верхнем межпалубном пространстве было чисто. Он закончил спускаться и направился к левому борту. За те несколько недель, пока он находился на борту судна, он успел украдкой осмотреть лишь небольшую часть незаконного груза «Баратарии», но помнил он достаточно, чтобы сейчас это ему пригодилось. Он знал, в каких контейнерах находятся противопехотные мины Клеймор, в каких ящиках лежат взрывные шнуры, а в каких – детонаторы и таймеры.
Уже довольно давно у Джека не было возможности с чистой совестью устроить полнейший хаос и разгром противника. И сейчас он планировал использовать такую возможность на полную катушку.
* * *
Над главной палубой в рулевой рубке «Баратарии» стоял Осман, с высоты своей точки наблюдения следивший за тем, как несколько членов команды корабля палубными кранами и грузовыми стрелами начали демонтировать и складировать внешние крышки люков грузовых трюмов, процесс этот был довольно долгим и утомительным. Прошло несколько минут после того, как была убрана первая крышка, но медленный вращающийся танец титанических стальных рук и их бесчисленных кабелей уже успел его впечатлить.
На пульте управления зазвонил телефон. Он поднял трубку. «Да?»
«Манифеста тут нет», рявкнул Садик на другом конце линии.
«Он должен быть там».
«Нету его!» Шум помех и звуки каких-то ударов заглушили ругательства, которые он пробормотал. «Тут только несколько папок и буферов обмена, и на них, кроме расписания уборки, ничего нужного».
Осман прижал руку ко лбу заболевшей головы. Садик был полезен, когда задача была кого-нибудь пытать, или нужно было что-нибудь уничтожить или убить, но тонкости современного мира от него ускользали. «Он должен быть не на бумаге. А на компьютере».
Тишина на другом конце линии была ужасающей.
Через несколько секунд Осман добавил: «Тебе нужно, чтобы я туда спустился?»
«Если сможешь разобраться с этой машиной, то да».
«Хорошо, уже иду». Он повесил трубку и захватил с собой автомат, выходя из двери. По крайней мере, спускаться вниз по лестнице легче, чем подниматься.
Он спустился в грузовую диспетчерскую, узкий отсек в передней части 2-го Уровня надстройки. Там он обнаружил, что Садик уставился на черный компьютерный монитор.
«Ты на нем что-нибудь делал?»
«Пока нет», ответил Садик.
«Хорошо. Ничего не трогай». Он обошел своего кровожадного заместителя и сел за клавиатуру перед небольшим экраном. Не зная точно, что делать, он притворился уверенным в себе и нажал первую попавшуюся клавишу. К его облегчению, экран засветился, и он услышал шум под столом – это ожил компьютер.
Как и большинство других сомалийцев, Осман довольно сносно владел разговорным английским. Однако читать на этом языке ему было сложнее. Как он и опасался, вся компьютерная система на корабле по умолчанию была на английском. «Эх, если бы вот нас послали захватить арабский корабль…»
Зависшего у него над плечом Садика переполняло нетерпение: «Ну что там?»
«Я работаю».
Интерфейс казался довольно простым. Он был специализированным, с ограниченным числом функций. Осман стал перемещать курсор мышки с одной части экрана на другую и заметил, что эти участки, похоже, меняют свой цвет, а это указывало на то, что эти функции ожидают запуска. Одновременно он усиленно стал пытаться понять значение слов и символов на мониторе.
«Ты ведь не знаешь, что делаешь, правда?»
«Раньше я не сталкивался с такими машинами. Секунду».
Вот всегда так было между ним и Садиком. Независимо от того, сколько раз Осман доказывал свою правоту, независимо от того, сколько раз принятые им решения оказывались результативными для них обоих, Садик постоянно искал какой-нибудь новый способ подорвать его авторитет. Это была какая-то болезненная страсть, по мнению Османа. Садик был из числа тех, кто никак не мог смириться с тем, что его в чем-то ограничивают; он всегда был недоволен тем, что ему приходится выполнять приказы, даже если они были ему же во благо. Он был из числа тех, кто только тогда чувствовал себя хорошо, если он унижал кого-то другого или подрывал его авторитет.
И сегодня он вновь станет моей проблемой.
Осман решил, что ему удалось понять команды интерфейса. «Вот эта фигня должна выводить на экран манифест». Он мышкой переместил на экране курсор, а затем кликнул по кнопке, как учил его и десятки других юношей инструктор «Корпуса мира»* несколько лет назад, во время завершившейся неудачей попытки американцев учить сомалийцев. Он рискнул, и его трюк удался: меню на экране сменилось таблицей из цифр и букв, которые соответствовали загруженному на судно грузу. «Вот».
- - - - - - - - - - - - - - -
* «Корпус мира» – американская гуманитарная организация, отправляющая добровольцев в бедствующие страны для оказания помощи. В 2002 году по настоянию ФСБ деятельность «Корпуса мира» была запрещена в РФ. – Прим. переводчика.
- - - - - - - - - - - - - - -
«И что это такое?»
«Это список того, что находится на корабле, и где оно находится».
«И это подскажет нам, где находятся ракеты?»
«Должно».
Садик скрестил руки на груди и встал в надменную позу: «Ну-ка покажи мне».
Притворяться дальше уже было не в тему. Все необходимое они уже забрали, можно было завершать операцию, за исключением координат одного контейнера, который им необходимо было отыскать – а также знаний и опыта, чтобы выудить эту информацию из внесенных в компьютер записей о грузах на судне.
Осман откинулся на спинку кресла. «Нам нужен кто-нибудь из членов экипажа для работы с компьютером».
«Жаль, что мы убили Дедрика».
Осман нахмурился, взглянув на своего подельника. «Ты имеешь в виду – жаль, что ты убил Дедрика».
«Я думал, тебе этого хотелось».
«Нет».
«Тогда ты должен был яснее дать это понять».
Спорить с Садиком было без толку. Он был не из тех, кто признавал свои ошибки и извинялся. Он понимал только силу, деньги и результаты. Осман показал ему на дверь. «Иди приведи сюда кого-нибудь из помощников капитана. Но не самого капитана. Спроси, кто из них ответственный за груз».
«Я что, у тебя мальчик на побегушках?»
«Не знал, что мне нужно говорить «пожалуйста», отдавая приказания».
Садик ощетинился, но подчинился.
Осман посмотрел ему вслед, а затем почувствовал, что ему стало легче дышать.
Эта ночь будет очень тяжелой и долгой.
* * *
Помимо оружия и боеприпасов, в трюмах судна находилось большое количество общего военного снаряжения. Тут были и ботинки, и фляги, и сухпайки, все, что могло потребоваться боевикам-партизанам для снабжения и поддержки своих сил и чтобы продолжать двигаться дальше – в том числе старые, уже вышедшие из употребления в США морские брезентовые вещмешки. Джек вытащил один из таких, похожих на большую тубу, мешков из ящика с различным снаряжением в верхнем твиндеке переднего грузового трюма, и теперь он находился в центральном грузовом трюме, где наполнял вещмешок брусками Семтекса. Даже небольшого количества этой пластичной взрывчатки с лихвой хватит в замкнутых пространствах трюмов, но она была настолько лёгкой, что несложно было захватить с собой и еще пару дополнительных блоков.
Семтекс был тем хорош, что его можно было скрытно спрятать в укромных местах, но Джек планировал превратить все без исключения нижние палубы «Баратарии» в зону смерти. Для этого, однако, ему понадобятся мины Клеймор, а все они находились на корме, в нижнем твиндеке 3-го Грузового отсека.
Он поднял на четверть заполненный вещмешок за обе его лямки с мягкими подкладками и повесил его на левое плечо. Одной рукой придерживая мешок, он занялся теперь Зигом – своим основным орудием обороны. Для соблюдения скрытности он прикрутил к нему глушитель.
Когда он подошел к открытым дверям, его левая нога оказалась во 2-м Грузовом отсеке, а правая все еще находилась в 1-м Трюме. И как раз в этот момент он увидел двух пиратов, справа от себя, они о чем-то тихо разговаривали по-сомалийски, прислонившись к длинному поддону с загруженными на него двумя ярусами деревянными ящиками.
Проклятье. Он понимал, что ничего хорошего не выйдет, если он попытается на полушаге отступить назад, поэтому он двинулся вперед и укрылся между двумя поддонами вдоль переборки правого борта. Если мне повезо, то, значит, они меня не заметили. Или подумают, что я просто один из их же людей, проходивших мимо.
Он прислушался. Все было тихо. Затем эти двое обменялись репликами, судя по тону их голосов, в замешательстве, и Джек подумал, что может представить себе, о чем примерно они говорят.
«Ты это видел?»
«Да. Что это было?»
«Не знаю. Может, нужно проверить».
Шаги стали приближаться. Они двигались к нему.
Он осторожно положил на пол вещмешок. Ему вовсе не хотелось перестрелкой привлечь в этот бой других пиратов.
Медленным натренированным движением Джек поднял свой Зиг и стал ждать появления противника.
Он увидел высунувшийся ствол АК-47. Джек знал, что противник рядом, за этим стволом. Он держал свой Зиг на уровне глаз, его палец лежал на спусковом крючке.
Ствол автомата развернулся, и это предупредило Джека о том, что боевик движется к нему. Пират уже почти повернул к нему, и тут Джек выстрелил. Несмотря на глушитель, звук выстрела из-за множества твердых поверхностей в трюме был хорошо слышен. Сталь громко звякнула от удара латуни, когда вылетевшая гильза рикошетом от поддона ударила куда-то справа от Джека, а затем отскочила и покатилась по полу.
Когда первый пират рухнул на пол, Джек чуть наклонился вперед, чтобы его Зиг оказался за углом, и взглянул на второго. Этот пират неуклюже попытался поднять свой автомат с бедра, чтобы прицелиться. Он упал с пулей в груди еще до того, как успел это сделать.
Звук, с которым второй шлепнулся на пол, сопровождался другой звякнувшей гильзой, которая, выпрыгнув, покатилась по полу и упала в отсек ниже. Из ствола Зига пополз сернистый дым. Джек неподвижно замер на месте, задавшись вопросом, появятся ли сейчас здесь другие пираты. Даже при стрельбе с глушителем, ни одно огнестрельное оружие не могло в действительности быть полностью бесшумным, особенно в таком замкнутом пространстве, как здесь. И тем не менее, глушитель сумел превратить громкий треск выстрела из Зига в приглушенный хлопок, как будто упало что-то тяжелое, а толстые переборки должны сдержать основную силу звука.
С того места, где стоял Джек, в чреве «Баратарии», казалось, все было тихо.
Он сунул Зиг в кобуру. По одному он затащил двух убитых сомалийцев в пространство между двумя поддонами и накрыл трупы синим брезентом-полиэстером, снятым с груды сложенных ящиков.
Путь в 3-й Отсек теперь был свободен. Джек поднял свой вещмешок и двинулся к корме, напоминая себе на каждом шагу, что нельзя в следующий раз забывать смотреть по сторонам.
* * *
Ни один из четырех пиратов, потащивших Трента и капитана Роде обратно в надстройку, не смог сказать им, в чем дело, но Трент точно мог сказать, что ему это не нравится.
По крайней мере, нам развязали руки, чтобы мы могли двигаться по лестницам.
Их с седовласым капитаном торгового флота под дулами автоматов подвели к лестнице по левому борту. Когда они добрались до 2-го Уровня, их затолкали в коридор, по которому они вместе прошагали к грузовой диспетчерской. Там уже находился начальник грузового отделения Дитер Штуцман и два главаря колоритной банды, захватившей судно на абордаж: пучеглазый Осман с безумным взглядом и его наполовину прирученный сторожевой пёс Садик. Штуцман стоял на коленях, руки за голову. Садик обеими руками держал украденный у них пистолет .45-го калибра, наведенный Штуцману в затылок.
Голова у Трента все еще ныла от недавнего общения с Садиком, но он на собственном горьком опыте усвоил, что никогда нельзя демонстрировать врагу свою слабость. «Ну что еще, ребятки? Не можете разобраться, как работает печь на камбузе? Хотите, чтобы мы сообразили вам полуночный перекусон?»
Осман кивнул своим людям, стоявшим за Трентом. Один из них ударил ему ногой по тыльной стороне колена, и оно под ним прогнулось. Он рухнул на пол лицом вниз. Кто-то схватил его за волосы на затылке и поднял его на колени.
В поведении Османа не оказалось ничего маниакального. Он уверенно и театрально подтащил кресло на роликах из-под рабочего стола Шутцмана, поставил его перед Трентом и сел. Он наклонился к нему и тихо сказал: «Ракеты в манифесте не указаны».
«Может, это потому, что нет никаких ракет, гений бля».
Тот нахмурился и покачал головой. «Нет. Они здесь». Он указал на маленький монитор на столе позади себя. «И многого другого тоже нет в этом вашем компьютере».
На лице Трента не появилось ни намека на какое-то удивление или тревогу: «И что?»
Садик вышел вперед и встал за Османом. «Ваш манифест не соответствует вашему грузу. Ни капли. То, что в нем написано, того здесь нет. А что есть, того нет в этом списке».
Ни капли радости в жестоком уродливом оскале гнилых зубов Османа. «Этот ваш манифест – туфта». Он перевел взгляд своих прищуренных глаз на капитана. «Где настоящий?»
Роде сломался, как яйцо под молотком. «У меня его нет». В ответ на яростные обвинительные взгляды пиратов он кивнул на Трента. «Манифестом занимается он».
«Откуда?» Осман навел на Роде ствол: «Точнее говори».
«Отсюда, но через собственный ноутбук». Увидев, что Осман этого не понял, он уточнил: «Для этого он использует небольшой портативный компьютер, который он подключает к нашей системе».
Трент вскипел от злости: «Если мы уцелеем, я заставлю Роде прокатиться на якоре».
Осман встал и отодвинул кресло обратно к столу. Садик шагнул к Тренту и взял допрос на себя. «Где этот портативный компьютер?»
«Не помню».
Садик ударил Трента в челюсть своим пистолетом. «А ты подумай хорошенько».
«А если нет?»
«Тогда ты очень пожалеешь». Садик подкрепил свою угрозу быстрым ударом Тренту в пах. Боль заставила Трента сложиться пополам, и он стал хвататься за пол, словно раненное животное. Затем пират наступил ему на запястье, прижав его к полу. «Говори».
«Иди к дьяволу». Это была чистая бравада, но прозвучало это неплохо.
В небольшом отсеке прогремел громкий выстрел. Яркая жгучая вспышка и обжигающая мучительная боль прострелили Тренту ладонь. Когда с глаз его спала красная пелена, он увидел огромную курящуюся рану, простреленную Садиком в его ладони с тыльной стороны. Холодные, саркастические притворные понты его улетучились. Остались лишь жгучая боль и паника.
«Никто не способен держаться вечно, мистер Трент. У вас пока еще остается вторая рука и обе ноги. Разве не хочется вам их сохранить?» Он наступил Тренту на спину и распластал его по полу. Следующее, что почувствовал Трент, это еще горячий ствол .45-го калибра у себя на затылке. «Дайте мне компьютер. Или ракеты, если хотите. Либо то, либо другое спасет вашу жизнь. Пока что».
Трент попытался извлечь из глубин своей души остатки демонстративного неповиновения, но увидел лишь кровь, струившуюся из своей дымящейся, искалеченной руки. Мужество его покинуло.
«Он у меня в каюте. Под двойным дном в тайнике под моей койкой. Поднимите матрац и найдете там пусковой рычаг в выемке под краем спереди».
Осман кивнул своим людям, ожидавшим в дверях. Один из них побежал проверить, верно ли признался Трент. Трем оставшимся он сказал: «Верните их к остальным».
Пираты подняли Трента и Шутцмана на ноги. Стволами автоматов их вместе с Роде вытолкали в спину в коридор, затем спустили вниз по лестнице на главную палубу и обратно отвели на нос. Они спускались по лестнице к баку – задача эта показалась теперь Тренту намного сложнее без правой руки – и снова опустились на палубу, в толпу вместе с остальной частью команды.
Роде был в абсолютно подавленном состоянии: «Может, теперь-то они оставят нас в покое».
Трент оторвал кусок своей рубашки и обмотал им раненую руку. «Почему это? Потому что ты выдал меня, и они смогли заставить меня сказать, где мой ноутбук? Я всегда думал, что ты идиот, Роде, но теперь я получил полное этому доказательство».
Из-за его ядовитого сарказма капитан вскипел от переполнявшего его горького возмущения: «К черту тебя, и к черту этого мистера Раска. Меня заботит только безопасность моей команды. И если для того чтобы их спасти, придется выдать тебя и весь проклятый груз на этой посудине, так тому и быть. При таком варианте я смогу с этим жить дальше».
«Недолго же ты проживешь. Если сдашь груз этого судна, лучше тогда тебе надеяться на то, что пираты тебя убьют. Потому что, если этого не сделают они, то это сделает Раск – и он уж проследит за тем, чтобы ты умирал как следует, долго». Он закончил завязывать свою самодельную повязку. Стянутую ладонь кололо, как будто миллионами жгучих игл, но это остановило кровотечение.
Капитан вздохнул. «И что будет теперь? Ты отдал им ноутбук. Все ведь закончилось?»
Трент мысленно представил себе следующее столкновение лицом к лицу с пиратами, и на лице у него появилась мрачная усмешка:
«Вряд ли, капитан. Вообще-то, я бы сказал, что игра только начинается».
* * *
На дне кормового трюма было темно, как в аду, но именно это и нужно было Джеку. Он вытащил легкие очки ночного видения, которые воспроизвели все, что его окружало, в монохромном светло-зеленом спектре. Отсутствие цвета его не беспокоило; ему же не нужно было обезвредить бомбу на основе цвета ее проводов. Все, что ему было нужно, это видеть, что он делает, когда он стал наполнять свой вещмешок противопехотными минами.
Это были не подлинные клейморы, а китайские подделки. В слегка изогнутых серо-зеленых коробках имелись все необходимые составляющие: пульты управления и множество детонационных шнуров для создания целых цепочек из мин, чтобы увеличить зоны поражения – но там, где на их выпуклых поверхностях обычно имелась классическая надпись «К ПРОТИВНИКУ», на этих были нанесены четыре китайских иероглифа.
«Хорошо, что я знаю, как они действуют».
Хотя клейморы были небольшими, они были тяжелее, чем казались на первый взгляд. Десять их штук в его вещмешке, уложенные поверх пластичной взрывчатки и всего прочего необходимого для боя, которое он уже набрал по пути через трюмы, увеличили вес его брезентового мешка почти до пятидесяти фунтов. Он таскал грузы и потяжелее, и на гораздо большие расстояния во время сборов в «Дельте», когда он был лет на двадцать моложе – но его главной заботой сейчас были скрытность передвижения и его быстрота, и ни один из этих пунктов не выигрывал от того, что он нес такую тяжесть.
Назовем это дополнительным стимулом, сказал он себе. Чем быстрее я работаю, тем скорее моя нагрузка будет уменьшаться.
Он уже собирался было закрыть верхние клапаны вещмешка, когда заметил какое-то движение в углу трюма. Автоматически он спрятался в узком пространстве между поддонами.
Вдоль высоких штабелей грузовых контейнеров шел одинокий сомалиец. Он светил фонариком в разные стороны, осматривая горы металла. Когда он подошел ближе, Джек услышал слабый треск электронного шума, похожий на случайные помехи, прорывающиеся в рации.
Взглянув вверх, Джек убедился, что над ним было, по крайней мере, еще два пирата, рывшихся в ящиках на нижнем твиндеке 3-го грузового трюма. Привлечь к себе их внимание было бы катастрофой. Если бы он был над ними, на верхнем твиндеке, у него были бы варианты, он мог бы куда-нибудь скрыться. Но он находился в нижнем отсеке, и оттуда был только один выход – лестница на передней переборке. И он не мог рисковать стрелять из Зига, даже с глушителем.
Правой рукой он вытащил свой боевой нож КА-БАР и поднял его к левому плечу, лезвием, направленным наружу. Прислушавшись к шаркающим шагам пирата, Джек оперся спиной на поддон. А затем стал ждать.
Вскоре пират появился, глаза его по-прежнему были устремлены вверх, на грузовые контейнеры. Джек заметил АК-47 у него на спине, но он не мог понять, что именно он несет. Груз его был небольшим, но нести его ему приходилось обеими руками. Устройство это слабо светилось, и пират глядел по сторонам, между этим устройством и контейнерами.
Он посмотрел в сторону Джека всего лишь на какую-то долю секунды, но этого оказалось достаточно, чтобы решить его судьбу. Джек нанес молниеносный удар ему в горло, не дав ему возможности закричать от страха или боли. Когда Джек вытаскивал лезвие, он извлекающим рывком перерезал пирату сонную артерию. Из раны брызнула длинная струя крови, и боевик стал падать головой вперед. Джек позволил умирающему зашататься и упасть, но постарался поймать устройство, выпавшее из рук пирата.
Труп рухнул на пол лицом вниз с сильным стуком.
Джек уставился на устройство в своих окровавленных руках.
Это был счетчик Гейгера.
И тут Джек понял, что происходит. Пираты искали вовсе не обычные ракеты. Они захватили судно, чтобы найти тут ядерное оружие. В руках террористов такое оружие способно было уничтожить миллионы невинных людей.
«Будь ты проклят, Раск. Что, черт возьми, ты наделал?»
* * *
Каждая проблема, которую удавалось решить Осману, создавала новую дилемму; каждое препятствие, которое он устранял, приводило к возникновению нового. Он начал сожалеть о том, что взялся за эту работу. На поверку она оказывалась гораздо более неприятной, чем он того ожидал, и о чем предупреждал его клиент, и он подозревал, что в течение ночи всё только ухудшится.
Он повел Садика вдоль левого борта корабля, а затем по лестнице на бак. Для него важно было то, чтобы впереди шел он сам. Ему необходимо было подчеркнуть своим людям, что главным тут был он, а не Садик, каким бы вспыльчивым и заносчивым ни был его правая рука.
Они остановились перед заложниками, сгрудившимися на носу. Осман сделал все возможное, чтобы продемонстрировать им свою власть, излучая угрозу. «Мистер Трент! Пароль от вашего компьютера. Немедленно».
«Обнаружил, что он закодирован, да?» Самодовольный сдавленный смех. «Мне было любопытно, сколько времени у тебя на это уйдет. Скажу тебе комплимент: я не ожидал, что ты так скоро тут появишься».
Терпение Садика стало иссякать: «Говори код».
«А иначе что?»
Язвительное молчание между Трентом и Садиком продлилось лишь полсекунды, а затем Садик сорвался. Он разразился незаконченным криком, подняв приклад своего автомата, чтобы обрушить его на голову торговца оружием.
Трент вскочил на ноги и бросился к Садику. Он застал его врасплох и схватился за него, сбив того с ног на палубу.
Бой был неравным: у Трента была только одна здоровая рука, но острые ощущения от этого зрелища привели к тому, что вся остальная команда корабля поднялась на ноги, и все они двинулись вперед, чтобы посмотреть на происходящее. Садик, воспользовавшись собственным преимуществом, опрокинул Трента на спину и стал прижимать того к палубе – пока Трент не ударил его неожиданно в пах. Они разошлись в противоположные стороны – Садик упал налево, а Трент откатился вправо. Когда Трент поднялся на ноги, Осман увидел в руках торговца оружием нож, который тот выдернул у Садика из-за пояса. Трент поднял руку, чтобы ударить ножом––
Две очереди из AK-47 Садика остановили его, и он рухнул, обливаясь кровью.
Изрешеченный пулями труп Трента сполз вниз по фальшборту, оставив на нем темный кровавый след, а затем рухнул лицом вниз по лестнице, приземлившись с влажным шлепком на главной палубе.
Осман потерял остатки контроля над собой и схватил Садика за воротник: «Ты с ума сошел?»
«Я что, должен был дать ему себя убить?»
«Ты мог бы его ранить! Нам нужен этот код!»
Садик отбил от себя руку Османа: «Мы сами можем отыскать эти ракеты».
«Каким образом?» Осман показал на люки грузовых трюмов. «На этом корабле более ста контейнеров! Ты что предлагаешь – вскрывать их один за другим?»
«Если придется – да!»
«Нам нужно найти ракеты сейчас же! Мы обещали доставить их к полуночи!»
«Да пофиг!» Он развернулся и выпустил еще одну очередь из своего автомата в одного из членов экипажа, попытавшегося пригнуться, чтобы схватить нож, выроненный Трентом. Щуплый таец дернулся, как марионетка, управляемая каким-то эпилептиком, пронзенный градом пуль.
После чего остальная часть команды вскочила на ноги и бросилась на них.
Садик выпустил несколько последних своих пуль в капитана Роде. Осман и два охранника, которых он поставил стеречь заложников, Фейсал и Абид, автоматически выпустили невысокие дуги уничтожающего огня на подавление в нахлынувшую на них стену тел. Через несколько мгновений все затихло, и сильный океанский бриз смел в сторону рваную пелену едкого дыма от выстрелов, за которым они увидели повалившихся на палубу мертвецов.
Осман бросил свой опустевший автомат на палубу и разразился длинным потоком ругательств на своем родном языке. Переполненный тяжелым ощущением неудачи, он упал на колени и стал бить по палубе кулаками. «Какой ужас! Этого не должно было случиться» Ответом на его причитания стал жестокий смех. Он бросил на Садика исполненный горечи взгляд: «По-твоему, это смешно?»
«Какой от них толк был? Никто бы все равно не заплатил за них выкуп. Слава богу, мы от них избавились».
«Нам они нужны были, чтобы зайти на этом корабле в порт Берберы!»
Садик вставил в свой автомат свежий магазин. «На хрен нужно? В порту сразу возникнет куча вопросов. Слишком много взяток надо будет платить. Мы просто пристанем где-нибудь, сядем на мель и выгрузим там всё на берег».
Теперь Осману стало понятно, почему Садику суждено было умереть нищим оборванцем. Он был просто безответственным остолопом. «Да сам корабль – это половина нашей добычи. Сядешь на нем на мель, и он потеряет всякую ценность».
«Будут и другие плавучие калоши». С пренебрежительным смешком он направился обратно к лестнице. «Серьезно, братан. Ты уж слишком распереживался тут».
Осман посмотрел на него, как он спустился по лестнице и направился обратно к надстройке. Теперь, после гибели всего экипажа, Осман понял, что у него на «Баратарии» осталось только два врага: его заместитель и часы, стрелки которых неумолимо тикали.
У него оставался лишь единственный способ доделать свою работу. Ему придется засунуть в задницу свою гордость и связаться с человеком, который был столь же заинтересован в успехе этой операции, как и он сам.
Настало время позвонить своему клиенту и попросить его о помощи.
_________________________________
_________________________
____________________
______________
_________
_____
04
23:00 – 00:00
Джек работал быстро и делал все просто. В нижней части 3-го грузового трюма он установил один внушительный заряд Си-4 у основания лестницы на передней переборке, а второй – у основания кормовой переборки. Он расположил эти закладки так, чтобы основная часть их взрывной силы была направлена вниз, сквозь корпус корабля. Единственный раз сделав паузу во время этой работы – когда он услышал, как на главной палубе корабля краном было снято верхнее покрытие трюма.
В этот момент он находился на верхнем твиндеке 3-го грузового трюма, вернувшись туда, и двигаясь украдкой, от одного угла к другому, закреплял мины клеймор под комингсами над каждой водонепроницаемой дверью. Он уже установил там три мины, с наклоном вверх под небольшим углом, быстро закрепив их техническим скотчем и соединив их детонационными шнурами.
Джек укрылся за горой грузовых контейнеров длиной футов двадцать, в открытом центре трюма, и стал ждать, пока двое пиратов не уйдут в дальнюю часть отсека. Как только они скрылись за дальним углом, он оглянулся через плечо, проверив, нет ли кого сзади, а затем, пригнувшись, поспешил вперед, к последней двери, с вещмешком, набитым боеприпасами, на спине и со своей брезентовой сумкой сбоку, по пути протягивая за собой взрывной шнур.
Больше всего его заботила быстрота действий. Он вынул мину из вещмешка и заложил ее под дверь. Рулоном скотча, оставленным кем-то из числа команды на одном из грузовых поддонов, он закрепил там клеймор. Затем он вернулся обратно тем же путем и спрятал шнур, прикрепив его скотчем к перегородке по левому борту за поддонами. В заключение он проверил капсюли-детонаторы, которые все оказались надежно закрепленными и в порядке, а спусковое устройство подключенным к дистанционному детонатору Джека.
Ему понадобилось несколько секунд, чтобы решить, в какой следующей части корабля заложить взрывчатку, в моторных отсеках или на надпалубной надстройке. В машинном отделении придется повозиться дольше, но вероятность столкнуться там с бродившими по судну патрулями пиратов была меньше.
Он двинулся к корме и спустился к машинным отсекам в глубине судна. Ему нужно было лишить пиратов возможности маневрировать кораблем собственными его механизмами, а также пустить его ко дну или сжечь его, если потребуется, не позволив им завладеть его смертоносным грузом.
Вещмешок с сумкой были довольно увесистыми, они замедляли его передвижения и затрудняли удержание равновесия, но руки его должны были быть свободными, чтобы передвигаться по лестницам и иметь возможность в любой момент вытащить свой Зиг и приготовиться, в случае, если он столкнется с сопротивлением. Он не ожидал, что в машинном отделении судна окажется кто-нибудь из пиратов, но он не собирался рисковать жизнью на основании лишь одного этого предположения.
Когда Джек стал спускаться к нижним палубам машинного отделения, он почувствовал остаточное тепло. В воздухе ощущался отчетливый запах машинного масла и дизельного топлива, однако он был не настолько силен, чтобы скрыть не способный выветриться годами смрад затхлого пота, укоренившийся тут везде за несколько десятилетий эксплуатации корабля. Тут было чисто, отсеки содержались в порядке, и ощущался сильный запах хлорки и паров свеженанесенной мятно-зеленой краски, покрывавшей почти каждый квадратный дюйм пола, лестниц, перил и собственно механизмов. Весь этот отсек ярко освещался искусственным светом флуоресцентного освещения.
При заглушенных двигателях тут было настолько тихо, что Джек точно мог сказать, что он был один во всем отделении. Убедившись, что может двигаться, не будучи обнаруженным, он поспешил к нижней палубе и направился к топливному баку по левому борту, где и установил следующий заряд. Он спрятал два следующие мощной подрывной силы бруска пластида под основным двигателем и вспомогательными дизель-генераторами. Свой четвертый заряд он установил на топливном баке правого борта, а затем отыскал люк в полу, который вел вниз, в так называемый «коридор гребного вала» – узкий туннель, в котором и находился этот самый гребной вал, соединявший двигатель с гребным винтом судна. Он добежал до конца этого узкого прохода и установил крупный брусок Си-4 с радиоуправляемым детонатором на его кормовой переборке.
Всё это должно было нанести определенный ощутимый урон.
Он схватил свою сумку и вещмешок и стал подниматься по лестницам, возвращаясь обратно на главную палубу.
Он остановился на верхнем твиндеке машинного отделения, вынув из вещмешка два заряда с детонаторами, а затем спрятал сумку с вещмешком за большими трубами. Для того чтобы заложить заряды в ключевых точках надпалубной надстройки, потребуется двигаться быстро и скрытно, а для этого нужно было избавиться от всего ненужного снаряжения. Он снял свой автомат, заправил футболку в брюки и сунул два гибких пластичных полубруска себе за пояс сзади, со спины. Затем забросил свой Хеклер обратно на место, за спину, вытащил Зиг и стал подниматься по лестнице.
Он остановился у двери, ведущей на верхнюю палубу корабля. На главной палубе было темно; любой, пусть даже слабый свет может привлечь к нему внимание. Он вручную отвинтил проволочную сетку вокруг фонаря, установленного на внутренней переборке рядом с дверью, а затем разбил горящую лампочку рукояткой Зига.
Одним движением руки он опустил на глаза очки ночного видения. Он повернул ручку двери и приоткрыл ее. По другую ее сторону никого не оказалось. Он посмотрел в окошко двери, толкнув ее вперед, чтобы убедиться, что за ней не прячется кто-нибудь из пиратов. Все чисто. Он закрыл за собой дверь, металлический клик которой был заглушен ревом ветра и моря.
На лестнице у него над головой было вроде чисто, поэтому он помчался по ней, перепрыгивая через две ступени. Ему нужно было попасть на самый верх как можно скорее, и столь же быстро вернуться обратно. Ему еще нужно было установить заряды в подпалубных помещениях в 1-м и 2-м грузовых трюмах, и опасно было выявлять себя на какое-то, пусть даже самое краткое время.
Перед ним открылась дверь. Если это пираты, идущие ему навстречу, то прятаться было негде. Он перелез через перила и опустился вниз, повиснув на пальцах на краю палубы надстройки. Над ним прошли два пирата, не заметив его под своими ногами. Когда они спустились по следующему лестничному пролету, Джек подтянулся на руках и вылез обратно, когда они уже не могли его видеть, едва ли через секунду после их ухода.
Он прислушался, есть ли признаки того, что они его заметили, но эти двое продолжали говорить о чем-то между собой на сомалийском, спускаясь по следующему пролету лестницы.
Джек рванулся вперед, по-прежнему двигаясь быстрыми шагами, но стараясь быть более осторожным, добираясь каждого следующего уровня. Он прошел мимо центрального поста управления и поднялся по последнему пролету лестницы к якорной палубе – огражденной бортами платформе, расположенной над мостиком «Баратарии». Оттуда светили двойные прожектора судна, и оттуда же можно было по лестнице забраться на сигнальную мачту и радиолокационной установке. Он установил один из своих зарядов у основания сигнальной мачты, а второй заложил прямо над рулевой рубкой корабля.
Удовлетворенный плодами трудов рук своих, он уже собирался было спуститься вниз по лестнице, чтобы продолжить эти свои труды в подпалубных пространствах, когда внимание его привлекло какая-то деятельность на носу корабля. Он присел на корточки у борта и поправил свои очки ночного видения, пока не получил четкого изображения происходящего на баке.
Несколько пиратов, не занятых на работах с кранами, выбрасывали за борт окровавленные трупы экипажа. Последним из них, отправившимся за борт, стало тело капитана Роде. Джек посмотрел в море за левый и правый борта и заметил там слабо заметные очертания мертвых членов команды, качавшихся по волнам и уносимых в океан. Теперь он остался один в этой битве насмерть против всех еще оставшихся в живых на «Баратарии» пиратов.
Джек нахмурился и отошел к лестнице.
«Если они пленных не берут, тогда я тоже не буду».
* * *
В голосе клиента была отчетливо слышна явная досада, несмотря даже на заглушаемые портативной радиостанцией эмоции. «Вы заверяли меня, Осман, что сможете выполнить эту работу. Я доверился вам».
«Я смогу, полковник». Осман лишь однажды встречался с полковником Ньюболдом, но острый, проницательный взгляд американца, его седой как снег короткий военный ёжик и загорелая, в боевых шрамах кожа до сих пор не выходили у него из головы. «Судно под контролем моих людей. И мы сможем доставить вам эти ракеты».
«Но не вовремя». Недовольное ворчание. «Вы должны были уже к этому моменту звонить мне по поводу вызова вертолета, а не просить технической помощи».
Осман отчаянно пытался не допустить, чтобы этот контракт сорвался. Он знал, что ходили слухи о том, что случалось с теми, кто не выполнял своих обещаний, данных Ньюболду и его частной военной компании «Firethorn». «Полковник, сейчас мои люди вскрывают последний люк грузовых трюмов. И уже готовы достать ракеты. Но нам нужно лишь узнать, где именно они находятся в трюмах – но чтобы это установить, нам нужно помочь взломать компьютер торговца оружием».
«Может, вам стоило подумать об этом до того, как его убить».
«Не я нажал на курок».
«Вы командуете этой операцией, мистер Мухамад. Поэтому ответственность на вас».
«Да, ответственность на мне, но проблема-то теперь ваша. Вам же нужны ракеты? А мне нужна ваша помощь».
Этот его довод, похоже, попал в точку, и Ньюболд снизил остроту своего обвинительного тона: «У вас остались еще те смартфоны, которые дали вам мои люди?»
«Да».
В голосе Ньюболда послышалась нотка снисходительности: «Если я скажу вам включить Bluetooth и подключить его к ноутбуку Трента, вы поймете, что это значит?»
Осману больно было признаться в своем невежестве, но он проявил благоразумие, не став притворяться, что разбирается в современных технологиях: «Нет, но у меня есть человек, который в этом разбирается, Джибриль».
«Тогда дайте ему трубку. Я попрошу своего специалиста, чтобы она с ним поработала».
«Есть, сэр». Осман щелкнул пальцами Джибрилю, стоявшему у дверей грузовой диспетчерской и подозвал его к себе, бешено замахав рукой. Тощий от недоедания молодой парень поспешил к нему и с напряженным вниманием послушался Османа, передавшего ему смартфон и рацию, а затем приказавшего ему сесть за компьютер. «Сделаешь то, что они тебе скажут. От этого зависят наши жизни». Он показал на рацию. «Эту кнопку удерживаешь, когда говоришь, и отпускаешь ее, когда слушаешь».
Джибриль кивнул, а затем нажал кнопку и пробормотал в рацию: «Алло?»
Ему ответил женский голос: «Это Джибриль?»
«Да».
«Меня зовут Пилар Санчес. Делайте то, что я вам буду говорить. Мы сейчас начнем и будем всё делать постепенно, шаг за шагом. Хорошо?»
«Хорошо».
«Включите ноутбук».
«Он включен».
«Какая у него операционная система?»
Джибриль проверил технические характеристики ноутбука. «OS X 10.8».
«Mountain Lion? Окей, отлично. Включите смартфон».
Он вывел небольшое устройство из режима ожидания. «Включил».
«Откройте меню настроек телефона. Найдите элемент управления с надписью «Bluetooth». Включите его».
Джибриль немного повозился со смартфоном, постучав по кнопкам. «Готово».
«Теперь откройте системные настройки на ноутбуке. Найдите раздел с пометкой “Сеть”».
«Нашел».
«Откройте его и включите функцию Блютуз».
Джибриль кликнул и нажал, на этот раз чуть медленнее. «Сделал».
«Хорошо, а вот теперь начинается самое интересное. Мы сейчас соединим эти два устройства, чтобы я смогла через смартфон получить доступ к жесткому диску ноутбука. Готовы?»
Утвердительного бормотания Джибриля оказалось достаточно, чтобы женщина разразилась потоком тарабарщины с технической терминологией, совершенно для Османа непонятной. Джибриль молча начал работать, но, к облегчению Османа, молодой человек, судя по всему, разобрался в указаниях наемницы. Через несколько минут на экране ноутбука начали сами собой открываться и закрываться окна, причем Джибриль и не прикасался при этом ни к сенсорному экрану, ни к клавиатуре. Осман в точности не понимал, что происходит и как это вообще работает; ему было важно лишь то, что, похоже, происходит то, что и нужно.
В рации затрещал голос Ньюболда: «Мистер Мухамед?»
Осман выхватил рацию из рук Джибриля: «Да, сэр?»
«Никто и ничто не должно прервать установленное нами соединение с этим ноутбуком. Проследите за тем, чтобы ноутбук имел устойчивый источник питания. Не переводите смартфон в режим ожидания. И если вы не хотите, чтобы я задушил вас вашими же собственными кишками, не дай бог разрядится аккумулятор этого телефона. Я ясно выразился, мистер Мухамад?»
«Очень ясно, сэр».
«Отлично. Как только мы взломаем ноутбук и установим координаты контейнера, мы вам об этом сообщим. До тех пор никаких больше ошибок. И больше никаких задержек. А не то… Ньюболд. Конец связи».
Осман положил рацию и только тут понял, что руки у него дрожат. Он оглянулся на своего человека по имени Самир. «Всех вызвать из трюмов наверх. Нужно, чтобы они находились здесь, охраняя надстройку. Быстро!» Самир кивнул и вышел из грузовой диспетчерской в коридор, чтобы передать приказы Османа остальной своей группе по рации. Осман отер ладонью пот со лба, а затем вытер ее о штаны и ободряюще пожал Джибриля по плечу. «Молодец. Следи за ноутбуком. Скажешь мне, если что-нибудь изменится».
«Обязательно».
От волнения у Османа даже живот заболел, и он встал у единственного окна в этом помещении, откуда были видны открытые грузовые люки «Баратарии». Сквозь эти отверстия в главной палубе он увидел многоцветные ярусы сложенных интермодальных грузовых контейнеров.
В каждом трюме контейнеры стояли в шесть рядов, в стеках по два глубоких и по пять высоких. Во 2-м грузовом трюме находились контейнеры длиной 40 футов. Все контейнеры длиной в 20 футов находились в 3-м грузовом отсеке. Осман понятия не имел, в каком именно контейнере в этой горе стали находились драгоценные ракеты Ньюболда, но он знал, что, если он не найдет их в течение следующих двух часов, всю остальную часть груз корабля уже даже не стоило и присваивать – потому что в этом случае ничто на свете не спасет его от гнева Ньюболда.
* * *
Отель «Рэдиссон Блу Иверия»
Тбилиси, Грузия
Гулкий стук в дверь представительского VIP-люкса заставил Карла Раска отвернуться от неповторимой красоты мерцающего пейзажа ночного города за сплошными окнами номера от пола до потолка. Он посмотрел через плечо на своего долговязого и светловолосого помощника-норвежца. «Нильс, открой дверь».
Эта встреча была не из числа желанных для Карла Раска. Он предпочитал тратить свое время на встречи с новыми клиентами, заключая новые сделки и создавая новые бизнесы, а не сообщать плохие новости. Успокаивать разгневанных и недовольных являлось вопросом очень деликатным и в гораздо лучших обстоятельствах, чего в нынешней ситуации решительно не было. Особенно когда его организация должна была взять на себя ответственность за ошибку, которая была как предсказуемой, так и теоретически предотвратимой. К несчастью, как лицу, несущему за это ответственность, именно Раску выпало улаживать вопросы с провалами своих подчиненных.
Нильс открыл дверь люкса и проводил внутрь гостя Раска – Хакима эль-Джамаля. Телохранитель остановил немолодого уже бизнесмена из Саудовской Аравии, проведя палочкой металлодетектора вдоль его конечностей и туловища. Второй из стражей Раска, смуглый бык-громила по имени Артуро, просканировал долговязого посетителя монитором радио- и электронных сигналов, убедившись, что под костюмом Армани у посланника аль-Каиды нет приборов наблюдения и прослушки. Через нескольких минут, проведя бесконтактный осмотр, два охранника отошли в сторону и позволили эль-Джамалю пройти дальше, в главную комнату люкса.
Раск поздоровался с эль-Джамалем и пожал ему руку. «Мистер Эль-Джамаль. Спасибо, что приехали так быстро».
«Вы сказали, что это срочно».
«Да. Пожалуйста, садитесь». Он подождал, пока эль-Джамаль удобно устроится на одном из двух диванов в комнате, а затем сел сам, напротив него. «Произошел инцидент, имеющий отношение к вашему грузу».
Эль-Джамаль встревоженно нахмурил брови. «Что за инцидент?»
«Около трех часов назад в Аденском заливе на мой корабль напали сомалийские пираты».
Саудовец наклонился вперед: «Они захватили мой груз?»
«Насколько мне известно, они захватили весь корабль».
Огорченно поморщившись, эль-Джамаль сжал кулаки: «И что вы предпринимаете в связи с этим?»
«Во-первых, я хочу вас заверить, что безопасность вашего груза – моя главная забота. Я активировал отслеживающие устройства, находящиеся внутри вашего контейнера. Куда бы они ни направились, мы их найдем».
Было видно, что его усилия успокоить эль-Джамаля не увенчались успехом. «И что потом?»
«Сейчас я собираю ударную группу, чтобы сначала вернуть ваш груз, а затем и весь корабль с остальной частью груза».
Прищуренные глаза явно намекали на недоверие Эл-Джамаля. «И где находится эта ваша ударная группа?»
«Здесь, в Тбилиси. Они сядут на самолет и отправятся в Сомали уже через час».
Эль-Джамаль покачал головой и, махнув рукой, отверг эту идею: «Нет. Ваши люди потеряли ракеты. Вернут их мои».
«При всем уважением, мистер Эль-Джамаль, мои люди могут––»
«Мои ближе. И очень толковые, они не угодят в засаду какой-то сомалийской шантрапы».
Не желая подавать эль-Джамалю дополнительных поводов против себя, помимо тех, которые у саудовца уже имелись, Раск скрыл от него собственные подозрения, что сомалийцам помогал кто-то на корабле, а это предполагало, что в его организации произошла утечка, и кто-то навел сомалийцев – или того, кто ввел в игру этих сомалийцев – на корабль и его бесценный ядерный груз. «Я понимаю причину, по которой вы хотите взять дело в свои руки, сэр, и я––»
«И это еще не все из того, что я хочу взять в свои руки», сказал эль-Джамаль. «Я хочу вернуть наши деньги».
«Что, простите?»
«Мы заплатили вам крупную сумму за эти ракеты. И не только из-за их ядерных боеголовок, но и из-за весьма редкого их происхождения. Это такая находка, которую нелегко заменить, даже вам. И поскольку вы, похоже, их потеряли, мы хотим вернуть свои деньги».
Встреча принимала явно нежелательный оборот, и ситуация только ухудшалась. Раск изо всех сил постарался сохранять спокойное выражение лица. «Возвращать деньги не в моих обычаях».
«Вы знаете, что такое “фетва”, мистер Раск?»
«Я слышал этот термин, да».
«Если вы не переведете всё до последнего евро нашего платежа обратно на наш счет в Женеве к началу нашего предприятия, наша сеть поставит перед собой задачу уничтожить всю вашу организацию до основания».
Спасти контракт теперь казалось безнадежной затеей, однако Раску пришлось все же попытаться.
«Не будем спешить, мистер Эль-Джамаль. Мои люди смогут вернуть груз. Поставка будет отложена, но вряд ли она столь уж критична по срокам, когда нужно будет начинать».
Эль-Джамаль сложил руки на коленях. «Речь идет уже не о сроках поставки. Речь идет о нашем доверии к тому, что вы вообще способны доставить груз».
«Дайте моим людям двенадцать часов. Я прошу только это».
«В нашей работе вторых шансов не бывает. Только успех или провал. И вы нас подвели, мистер Раск. Моя организация вернет груз без вашей помощи».
Приказать своим людям убить эль-Джамаля негативно скажется на бизнесе Раска, но еще большая катастрофа возникнет, если станет известно о том, что он вернул деньги за пропавший груз. «Вы хотите вернуть груз? Хорошо. И вы хотите компенсации. Я понимаю. Но я не могу вернуть все ваши деньги. Мы понесли определенные расходы. Потрачены деньги для проводки груза через таможни. Я могу вернуть четверть вашего первоначального платежа».
«Половину».
«Треть и миллион долларов в кредит в счет уплаты следующего заказа».
«Ладно». Эль-Джамаль встал, так что Раск сделал то же самое. Они пожали друг другу руки. «Мои люди найдут ракеты. Скажите своим держаться подальше и нам не мешать».
«Я это передам».
Эль-Джамаль ушел, не утруждая себя скукой вежливых прощаний. Нильс открыл эль-Джамалю дверь, проследил за тем, как он ушел, а затем закрыл ее за ним.
Морально подорванный, Раск отер пот со своей лысины и погладил свою хилую седеющую бороденку клинышком. «Иногда я просто ненавижу свой бизнес».
«Нильс, скажи Куину и его людям, чтобы не вмешивались». Раск побрел обратно к дивану и опустился на него, руки и ноги его словно налились свинцом. «Артуро? Кто-то сказал пиратам о нашем грузе. Узнай, кто это».
* * *
Происходящее в грузовой диспетчерской «Баратарии» Садику было не понятно. Он не понимал, зачем Осман отозвал всех своих людей из трюмов для защиты надстройки, когда кроме них на корабле никого не было, и что означала вся эта тарабарщина, которой время от времени обменивались Джебриль и женщина из радиостанции. Но вот что Садик знал точно – это то, что кто-то зря тратил время, и ему это не нравилось.
«В чем дело? Чем вы тут занимаетесь?» Его вопрос был встречен шиканьем и отчаянным маханием рук, призывавшим его замолчать.
От Джибриля отошел Осман и преградил Садику путь в дверях. «Тихо ты! Мы работаем!»
«Да я просто стою здесь. Ничего не делаю».
«Ты будешь охранять Джибриля и ноутбук».
«От кого?» Садик изобразил насмешливое недоумение, оглянувшись по сторонам. «Здесь кроме нас никого нет, Осман. От кого охранять? От морских чудовищ? Призраков?»
Ткнув пальцем Садику в грудь, Осман с гневом и обеспокоенностью шепотом произнес: «Этого хочет клиент. Тебе не нужно в этом разбираться. Просто делай то, что тебе говорят». Отдав этот приказ, Осман развернулся и отошел в другой угол небольшого отсека, нависнув над Джибрилем, который весь был погружен в нажатие различных кнопок на портативном компьютере, руководствуясь указаниями женщины.
Просто смешно. Садику надоело торчать тут без дела, он отошел от дверей и кивнул трем своим людям, чтобы они следовали за ним по коридору к лестнице по правому борту. Как только они отошли от диспетчерской на достаточное расстояние, и он убедился, что их никто не слышит, он тихо, по секрету, сказал своим соратникам: «Нужно продолжать проверять грузовые трюмы. Узнать, что тут, на этом корабле, есть стоящего, когда мы сойдем на берег».
От его предложения Самир растерялся: «Осман велел нам оставаться здесь».
«Ну его к черту. Слушайте меня. Нам многое нужно сделать, но ничего из этого не делается». Его люди обменялись нервными взглядами, но никто из них не возразил, поэтому он стал продолжать: «Мне придется остаться здесь. Осман заметит мое отсутствие. Но вы трое можете закончить осмотр груза без меня».
Фейсал спросил: «Ты хочешь, чтобы мы помогли Каадилу, Ясиру и Фааруку?»*
- - - - - - - - - - - - - - -
* Некоторые сомалийские и арабские имена и географические названия, упомянутые в тексте романа, могут немного отличаться от оригинального их произношения. – Прим. переводчика.
- - - - - - - - - - - - - - -
Садик озадаченно посмотрел на молодого человека. До сих пор он не замечал отсутствия трех пиратов. «Я думал, что они работали на кране и стреле».
Ашкир покачал головой: «Нет. Там Дубад с братьями работает».
Тут до Садика дошло, что что-то тут не так. Они с Османом взошли на борт этого корабля с 17 людьми. После казни экипажа «Баратарии» он считал, что все их люди в наличии. Он посмотрел на Самира. «С ними связывались, когда Осман отозвал нас обратно в надстройку?»
Самир, Фейсал и Ашкир обменялись смущенными взглядами. После паузы Самир пожал плечами: «Не помню».
Он вытащил из кармана рацию и нажал на переговорный выключатель. «Садик – Каадилу, Ясиру и Фааруку. Вы меня слышите? Ответьте». Он подождал несколько секунд, но ответа не последовало. Он попытался еще раз, но результат остался прежним: упорное молчание. Где-то под ложечкой у него неприятно засосало, и он понял, что что-то тут не так. «Кто-то нам лгал. Может быть, капитан, может быть, этот шайтан Трент. Но на борту есть кто-то еще. Кто-то, кого мы не заметили».
Это его заявление шокировало Ашкира: «Где? Мы же весь корабль обыскали!»
«Видимо, недостаточно хорошо. Пропавшие наши люди были в числе группы, осматривавшей груз. Это означает, если кто-то из наших их видел в последний раз, то это могло быть только где-то в трюмах». Он показал на Самира. «Бери еще трех людей и возглавишь поисковую группу в грузовых отсеках. Обойдите там всё, сверху донизу, а затем уходите оттуда начеку, по пути запирая все двери. Если на этом корабле есть кто-то еще, кроме нас, нужно, чтобы вы его оттуда выкурили. А потом нужно будет его убить».
* * *
Что бы ни заставило пиратов в спешке покинуть трюм, Джек был за это благодарен. Зная, что все они ушли наверх, он получил свободный допуск во все помещения и возможность закончить установку в трюмах мин-ловушек. Он быстро справился со 2-м трюмом, несмотря на то, что он был самым крупным на судне, и ему потребовалось всего лишь несколько минут на установку мин-клейморов на верхнем твиндеке 1-го трюма, поскольку их у него оставалось всего лишь две, с одним длинным детонационным шнуром между ними.
Он заложил заряд Cи-4 под лестницей у таранной переборки в передней части трюма, и он уже устанавливал последний заряд в центре кормовой переборки, как услышал голоса, донесшиеся сверху, с лестницы. Он оглянулся через плечо и увидел, как мрак прорезали резкие, сине-белые лучи фонариков, заплясавшие по краям лестницы.
Пираты вернулись, и они спускались в 1-й трюм.
«Проклятье. Только этого не хватало».
Джек установил последний заряд и подключил его детонатор к своему пусковому устройству. Он выбросил опустевший и уже не нужный вещмешок, забросил за спину свою плечевую сумку, а поверх него свой автомат «Хеклер унд Кох», его металлический ствол прижался ему к плечу. Поглядывая на людей, спускавшихся по лестнице в передней части трюма, он пополз на руках и коленях по центру закрытого нижнего трюма, огибая центральные балки, приваренные к килю – опорные конструкции, поддерживающие твиндеки и главную палубу. Он укрылся за последней балкой, встал на колени и прицелился из своего Хеклера.
Он ожидал, что благодаря очкам ночного видения он получил несколько секунд тактического преимущества, а отсутствие вспышек из дула благодаря глушителю Хеклера скроет его местоположение, пока пираты не бросятся в укрытия. И хотя он и не двигался, ему не было ясно, сколько людей спускалось вниз, но судя по голосам, которые он услышал, похоже, их было несколько, и ему не хотелось, чтобы его вытеснили в нижний трюм и там обложили, единственным выходом из которого являлась лестница. Ему нужно было либо проскользнуть мимо них незамеченным и получить преимущество, оказавшись над ними, либо безжалостно их уничтожить и направиться обратно на верхний твиндек, где он, по крайней мере, будет иметь возможность двигаться от носа к корме и обратно.
Когда в нижний грузовой отсек с лестницы сошел первый пират, Джек насчитал троих на лестнице над собой и услышал еще, как минимум, двоих на нижнем твиндеке, ожидавших своей очереди спуститься по лестнице.
Боевой опыт и натренированность подсказали Джеку воздержаться от огня, дождавшись, пока в его ограниченной зоне обстрела не окажется наибольшее количество потенциальных целей.
И в этот момент первый пират, сошедший с лестницы, повернулся и блеснул фонариком в лицо Джеку.
Палец Джека нажал курок. Оружие сильной отдачей ударило ему в плечо.
Короткая очередь разорвала сомалийца по центру корпуса. Падая, он выронил и фонарик, и свой АК-47.
Стреляя контролируемыми очередями по лестнице, Джек снял следующих трех пиратов. Он задел последнего из них как раз в тот момент, когда тот попытался выбраться с лестницы на нижний твиндек. Пират упал с лестницы и грохнулся на пол, на трупы своих поверженных сообщников.
С твиндека у него над головой донеслись паникующие крики на сомалийском языке.
Джек забросил свой Хеклер набок и залез в сумку. Проходя последний раз через 1-й трюм, он захватил с собой обнаруженный там гранатомет. Он щелчком раскрыл его ствол, зарядил снарядом со слезоточивым газом и закрыл его рывком руки. Гранатомет захлопнулся с солидным щелчком, и Джек прижал его к плечу. Он выдвинулся вперед, нацелился из него под небольшим углом вверх по лестнице и выстрелил.
Снаряд взлетел, пролетел вверх по лестнице, отскочил от верха следующей площадки и взорвался с громким хлопком где-то на нижнем твиндеке. Тяжелые, клубящиеся волны газа у Джека над головой скрыли лестницу. Сверху донеслись звуки резкого сухого кашля – пиратов накрыло густым облаком дыма.
Сверху с лестницы открыли огонь. От палубы нижнего трюма стали отскакивать пули, изрешетившие переборки шальными рикошетами. Джек укрылся между двумя поддонами, пока шквал огня не прекратился, а затем он открыл ответный огонь вверх по лестнице, стреляя вслепую, так же, как и его враги, но удачнее. Кто-то мучительно охнул, и он понял, что его выстрелы попали в цель, и он увернулся от следующего падающего тела, до того, как оно рухнуло на безвольную груду трупов поверх остальных убитых у его ног.
Джек закинул свой Хеклер за спину и полез наверх. Когда он поднимался по лестнице мимо загазованного нижнего твиндека, он задержал дыхание и закрыл глаза, оберегаясь от жалящего дыма. «Если б я только догадался захватить с собой маску».
Ему осталось преодолеть три ступеньки до верхнего твиндека, и тут он замер. Что, если наверху лежит в засаде уцелевший сомалийский пират? Свежий воздух, шедший сверху, рассеял часть газа вокруг Джека, поэтому он рискнул приоткрыть глаза. Он взял в руки свой Зиг и подтянулся, заглянув за край, наведя пистолет направо: чисто. Он развернулся влево: чисто. Он спрятал Зиг в кобуру, выбрался на верхний твиндек и укрылся за поддонами, сгруппированными в центре отсека.
«Здесь мне оставаться нельзя».
Он взглянул вверх по правому борту в открытые водонепроницаемые двери, связывавшие верхние твиндеки. Оттуда наверняка и появились пираты, но с какой стороны? Он не мог обороняться с обеих сторон одновременно; они слишком далеко находились друг от друга. Ему нужно было выбрать одну, с которой он будет защищаться, а вторую придется сдать. И ему нужно было выбрать их быстро, потому что через несколько минут здесь появится более многочисленный противник.
Он вставил в свой Хеклер свежий магазин.
А вот теперь начнется серьезная потеха.
_________________________________
_________________________
____________________
______________
_________
_____
05
00:00 – 01:00
Из рации послышался вопль – кто-то прокричал сообщение, граничившее с нечленораздельным. При первой же возможности, когда возникла пауза в паническом потоке слов Самира, которые сложно было разобрать, Осман ответил: «Повтори еще раз? Самир! Повтори, что ты сказал! Только медленнее!»
По каналу связи донесся еще один поток исковерканного, заикающегося шума. Звучало это так, что Осману показалось, будто Самир пытался говорить во время бега. Он передал рацию Садику. «Ты понял, что он сказал?»
Садик послушал несколько секунд, а затем покачал головой: «Ни хрена».
«Он так орет, как будто увидел самого шайтана». Осман подозрительно посмотрел на Садика. «Почему он не здесь, не наверху? И кого еще тут нет?»
«Трое из наших не ответили на твой приказ перегруппироваться. И я отправил Самира и еще нескольких с ним на их поиски». Он грубо сунул рацию обратно Осману. «И похоже, они что-то нашли».
«Почему ты мне об этом не сказал?»
Вопрос этот, кажется, оскорбил Садика: «Я держу всё под контролем».
«Да?» Осман помахал перед ним рацией. «Мне так не кажется».
Но тут, прежде чем их спор успел обостриться, Джибриль развернулся в кресле, чуть отъехав от стола: «Осман! Пилар взломала шифрование ноутбука!»
Он забыл о конфронтации с Садиком и направился к Джибрилю. На экране компьютера один за другим стали появляться все новые действия, инициированные удаленным доступом. «Что с манифестом? Он там?»
Пилар ответила через смартфон: «Сейчас я его ищу». Садик подошел ближе к Осману и встал за его спиной, пока они ждали ее следующих слов. «Нашла. И… у нас тут новая проблема».
Не это хотел от нее услышать Осман: «Что за проблема?»
«Трент указал в своем списке содержимое контейнеров и получателей не обычным языком, а с использованием какого-то кода, но довольного простого. Я поищу его на жестком диске, попробую узнать, может, это позволит нам узнать, что к чему, и кто есть кто. Но скорее всего личные файлы его зашифрованы, так что это может занять несколько минут».
Садик отвернулся, взревев от раздражения, и побрел обратно в коридор. Осман постарался заглушить собственную нарастающую досаду, притворившись спокойным: «Продолжайте работать. Мой человек Джибриль остается на линии. Сообщите ему, когда вы что-нибудь найдете». Он дважды успокаивающе похлопал молодого человека по спине, а затем двинулся вслед за Садиком в коридор – и тут увидел Самира, слетевшего с лестницы и налетевшего на переборку, когда он мчался к нему с Садиком. Осман схватил Самира за плечи. «Что случилось?» Юноша лишь задыхался и кашлял. «Посмотри мне в глаза!» Осман сильно потряс Самира за плечи, и это ослабило его панику. «Отдышись! А потом говори!»
«Стрелок. В 1-м трюме. Нижняя палуба. Слезоточивый газ». Он сглотнул и замедлил дыхание. «Убил всех. Фейсала, Ашкира, Абида––»
«Успокойся!» Осман отпустил Самира и повернулся к Садику. «Подсчитайте наших людей. Нужно установить, кто цел, а кто пропал».
«Подсчитать?» Садик большим пальцем показал через плечо на Самира, Халеда, Юсуфа и Хамаля. «Осталось только эти пятеро, мы вдвоем, Джибриль и команда людей на кранах».
Осман пробормотал проклятия. «Нужно, чтобы Джибриль и люди на кранах оставались там, где они находятся сейчас». Он нахмурился и посмотрел на Садика и оставшихся. «Это означает, что теперь всё зависит только от нас. Самир, Халед, вы идете со мной. Юсуф, Хамаль – с Садиком. Салем, остаешься с Джибрилем. Нам нужно пойти в трюм, отыскать последнего оставшегося и убить его».
* * *
Контратака началась раньше, чем того ожидал Джек.
Он занял позицию в начале 2-го грузового трюма, за правым углом нагромождения грузовых контейнеров, и приготовился. Отсюда открывался прекрасный вид сзади на правую сторону верхнего твиндека и через две открытые двери на машинное отделение. Правая сторона палубы была ему не видна, но он рассудил, что пираты, скорее всего, разделятся, атакуя и по левому, и по правому борту. Когда он увидел, что они приближаются с одной стороны, он предположил, что они продвигаются к нему и с другой.
Вспышка из дула – яростный треск AK-47 из-за угла, из дальней двери, той, что была ближе к корме. Завизжали пули, пролетевшие у головы Джека, заставив его укрыться за углом. Несколько других отскочило от переборок у него за спиной. Пираты атаковали его с обеих сторон, как он того и ожидал.
Он высунулся из укрытия и заметил мелькнувший силуэт, бросившийся в укрытие за кормовым шпангоутом 3-го отсека. Джек забежал за контейнеры по левому борту и посмотрел на корму, и вовремя, потому что успел увернуться от другой шальной очереди из АК-47. Стрельба прекратилась, и он снова выглянул. Слева по борту было чисто. Замешкавшихся в длинных проходах не было.
Они оказались хитрее.
По его оценкам, пираты двигались по двое через каждую дверь, с интервалом примерно в двадцать секунд. Он поспешил назад, к правому борту, мысленно отсчитав последние несколько секунд воображаемого обратного отсчета, а затем развернулся за углом и стал стрелять из своего Хеклера короткими очередями. Большая часть его выстрелов пришлась в пол и по переборкам, но несколько попало довольно близко от пирата, бросившегося через кормовую дверь, и они заставили его пригнуться, бросившись в укрытие.
Ответный огонь заставил Джека вновь скрыться за углом. Контейнеры зазвенели, словно колокольчики, когда пули залпами, один за другим, стали отскакивать от них с разных сторон.
Шестеро. И они уже разделились. Теперь мне нужно одно – их победить.
Он лег на спину и прокатился вправо, остановившись в положении лежа на животе, готовый стрелять. Как только его глаз лег на прицел Хеклера, один из пиратов захлопнул водонепроницаемую дверь в машинное отделение, погрузив трюм в почти полную темноту. Тяжелый металлический лязг, донесшийся с другой стороны корабля, предупредил Джека о том, что и другая задняя дверь тоже закрылась.
Неплохой тактический ход пиратов. Они правильно сообразили, что нельзя выявлять себя во время продвижения вперед, и вполне разумно с их стороны было решить, что оказаться под покровом тьмы в их пользу.
И в то же время это была их ошибка, которую Джек намеревался обратить в свою пользу, и с максимальным эффектом.
Он встал на колено и опустил очки ночного видения. Затем вместо Хеклера он взял в руки гранатомет. На этот раз он открыл его медленно и осторожно, сильно на него надавив, чтобы не выдать своего дальнейшего удара. Он зарядил его еще одним снарядом с газом раздражающего действия, осторожно закрыл оружие и прижал его к плечу. «Берегитесь, щас рванет, сволочи».
Снаряд вылетел, гулко ухнув, пролетел через открытую дверь между 2-м и 3-м грузовыми трюмами, отскочил от закрытой водонепроницаемой двери, находившейся в самом конце, а затем взорвался, заполнив заднюю четверть кормового трюма удушливым газом. Не дожидаясь, пока пираты перегруппируются, Джек зарядил следующий газовый снаряд и выстрелил им сквозь дверной проем, на этот раз прицелившись так, чтобы он отскочил от грузовых контейнеров и взорвался у трапа по правому борту.
После этого у пиратов остался лишь один не задымленный путь.
Джек сунул еще горячий гранатомет обратно себе в сумку, взял свой Хеклер и стал пробираться в сторону правого борта, где он вновь встал на одно колено и прицелился в клубящуюся завесу отравляющих паров, которые расширялись, быстро заполняя собой 3-й грузовой отсек. Прошло несколько секунд, но затем он увидел трех человек, шатаясь, двигавшихся вперед сквозь это облако, махая руками и шарахаясь из стороны в сторону, словно пьяные.
Он переключил Хеклер с полуавтоматического огня на одиночный. Глубокий вдох, медленный выдох. Его пульс замедлился, и его цель стабилизировалась. Он подождал, пока не почувствовал абсолютной тишины, задержавшейся на несколько более длительное время между сердцебиениями – а затем выстрелил.
Идеально точный выстрел в голову снес верхнюю часть черепа одного из пиратов.
Еще один вдох, и еще один выход. Его следующая пуля угодила точно – прямо в горло второму пирату. Их ослепленные газом товарищи, похоже, даже не поняли, что двое из них уже сняты его огнем.
В другой части 2-го трюма послышались бегущие шаги. Кто-то сумел выйти из зоны газового поражения – и не один, судя по частично не совпадавшим шагам. Джек достал из сумки детонатор и бросился обратно к шпангоуту, укрывшись за ним, а затем активировал первую цепочку мин.
Корабль сотрясся от оглушительного грохота – это взорвались клейморы в 3-м трюме. Воздух наполнился сернистым запахом пороха с острым химическим привкусом сработавшей Си-4, а из открытых дверных проемов вырвались языки оранжевого пламени, и повалил черный дым. Джек отбежал назад, к контейнерам по правому борту и посмотрел в сторону кормы. Сквозь плотный дым в кормовом отсеке ярко заполыхали небольшие изолированные очаги огня.
Пиратов нигде не было видно – до тех пор, пока из-за скопления контейнеров, сзади, в дальнем его конце, не показался ствол AK-47, разразившийся новым шквалом огня наугад по правому борту 2-го грузового отсека. По переборкам, отскакивая, заплясали пули. Джек упал на пол – но недостаточно быстро. Он вздрогнул от ужалившего его горячего металла, вонзившегося ему в левый бок, чуть выше пояса. Он инстинктивно сжал рану, но затем отдернул руку, когда от этого прикосновения, пусть даже самого слабого, он почувствовал жуткие приступы боли во всем теле.
Сука.
Рубашка его спереди пропиталась теплой кровью. Он повернулся, ощупав отверстие ранения навылет. К своему ужасу, он его не обнаружил. Что бы в меня ни попало, оно осталось внутри.
Прозвенели новые пули, ударив по переборкам по обе стороны от него.
«Невозможно обороняться на два фронта, и мне нельзя рисковать подрывать клейморы здесь, в этом трюме, пока не доберусь до следующего».
Он попытался встать. Но из-за жгучей боли в боку чуть было вновь не опустился на колени. Он прижал к ране руку, и между пальцами его стала сочиться темная кровь. Он поморщился и подавил боль.
«Не впадать в шок. Впадешь в шок – и погибнешь».
Уничтожение пиратов теперь уже не являлось приоритетной задачей Джека. Ему нужно было остановить кровотечение, пока он не потерял сознание. Для этого ему нужно было найти где-нибудь аптечку, пока не поздно.
Прижав левой рукой рану, он заставил себя встать. Он вытащил Зиг и собрал все свои силы, чтобы сделать то, что сделать было нужно.
Направив пистолет впереди себя, он вышел из укрытия и двинулся со стороны правого борта. Несмотря на жгучую боль в туловище и помутнение в голове, он крепко держал в руках оружие, не прекращая постоянный шквал прикрывающего огня и одновременно отступая к дверям позади себя. Как только Зиг щелкнул опустевшей обоймой, он сунул его в кобуру, а потом закрыл перед собой дверь и закрутил колесо по центру двери, заблокировав ее. Затем он полез в сумку, отыскал там детонатор и активировал следующую цепочку мин, заполнив 2-й трюм огнем, дымом и осколками.
Истекая кровью и ощущая постоянно усиливавшуюся мучительную боль, Джек, пошатываясь, добрался до передней переборки 1-го грузового отсека, прекрасно отдавая себе отчет в том, что направляется в тупиковый конец – и что все пираты, которые были еще живы, скоро придут за ним туда.
* * *
Осыпанными осколками Осман помотал головой и попытался прийти в себя. Когда во 2-м грузовом отсеке вокруг них взорвалось несколько мин, они с Садиком и Юсуфом не попали под непосредственный удар взрывов. Только Хамаль, который, когда уцелевший член команды прекратил стрельбу, по дурости очертя голову бросился вперед и оказался таким образом в зоне поражения при детонации заложенных зарядов. Сквозь разрывы в затянувшей трюм завесе дыма Осман увидел изуродованный труп Хамаля, лежащий на полу лицом вниз.
Несмотря на то, что Осман, Юсуф и Садик находились на поперечном шпангоутном трапе, они не слишком пострадали от урагана рикошетов и обломков. Большинство полученных ими ранений были незначительными и касались лишь порезов и вонзившихся в них мелких кусочков отделки в виде древесины, пластмассы и металла. Этого было недостаточно, чтобы их остановить, но этого хватило, чтобы замедлить их действия. Чуть ранее в бою гораздо более серьезные ранения получили Халед и Самир. После того, как они потеряли их, а теперь и Хамаля, тактические возможности Османа были гораздо более ограниченными. Хуже всего то, что, судя по всему, они так и не нанесли решающего удара по своему противнику-одиночке.
Садик отер рукавом кровь с лица. «Он установил мины-ловушки во 2-м и 3-м трюмах. Возможно, у него есть еще и другие, нас поджидающие».
«Согласен». Осман наклонился и оглядел грузовые контейнеры. «Он закрыл правый люк. Хочет заставить нас атаковать по левому борту».
Юсуф вставил в свой автомат свежий магазин. «Значит, мы тогда должны оставаться у правого борта».
Осману эта идея показалась неудачной. «Что, если он заминировал дверь?»
«Все его мины-ловушки были активированы управляемо», сказал Садик.
«Пока что да». Осман представил себе худший вариант. «Может, он хочет, чтобы мы открыли дверь».
Дискуссию прервал раздавшийся у них в рациях голос: «Джибриль вызывает Османа».
Он нажал на переключатель и сказал: «Слушаю».
«Пилар нашла контейнер! Четвертая ячейка, второй ряд, четвертый ярус!»
Ну наконец-то, хорошие новости. «Скажи об этом Дубаду. Пусть немедленно вытащит его».
«Они с братьями уже этим занимаются».
Садик вытащил собственную рацию и присоединился к разговору. «Дубад! Это Садик. Сколько контейнеров тебе нужно будет поднять, чтобы вытащить тот, который для Ньюболда?»
Крановщик ответил после небольшой паузы: «Три».
«Все эти контейнеры сохрани. Все, что внутри них, это наше».
Голос Джибриля дрогнул: «Полковник Ньюболд сказал выбросить их за борт».
И без того страшное лицо Садика исказилось яростью: «Что? Почему?»
На это ответил Дубад: «Единственное место, куда я могу положить контейнеры после того, как их вытащу, это на другие контейнеры. А это означает, что их нужно будет укладывать впритык друг к другу, по одному, чтобы они не упали с палубы и не повалились на моих братьев, когда корабль налетает на волну. А на все это требуется время».
Садик вскипел от ярости, когда Джибриль добавил: «Поэтому полковник Ньюболд и сказал нам сбрасывать другие контейнеры в море. Его вертолет уже летит сюда, и он хочет, чтобы, когда он прибудет, контейнер был уже готов».
«Мне плевать, что он там сказал––»
«Делайте, как сказал Ньюболд», вмешался Осман. Он поднял руку, утихомиривая Садика. «На этом корабле более ста контейнеров. Мы можем себе позволить потерять три из них и все равно стать богачами».
«А если бы они были наполнены деньгами, ты бы их также быстро выбросил за борт?» Садик продолжил говорить, теперь уже в рацию: «Дубад, все грузы, которые вы с братьями выбросите за борт, вычитаются из вашей доли!»
Осман схватил Садика за рукав. «Не дури! Ньюболд выплатит нам целое состояние за ракеты! Мы не можем себе позволить сделать из него для нас врага!»
«Возможно, ты не можешь. Я не боюсь его и его игрушечных солдатиков».
Тут терпению Османа пришел конец. Он вытащил свой пистолет и сунул его Садику в челюсть. «Тогда бойся меня». Он заговорил в рацию: «Дубад, это Осман. За каждый контейнер, который я увижу уложенным на главной палубе, я пущу по одной пуле тебе в голову. Ты понял?»
Крановщик потрясенно ответил: «Да, Осман».
«Отлично. Джибриль, вы с Салимом идите на главную палубу и будете помогать защищать кран». Теперь ему нужно было управиться с Садиком. «Большинство наших людей погибло. Вместо 19 человек нам нужно будет разделить сокровища среди восьми. Мы можем выбросить в море с десяток контейнеров, и это не будет иметь никакого значения. Ты и так будешь достаточно богат».
«Никто и никогда не бывает достаточно богатым». Садик вырвался из-под дула Османа. «И в данный момент единственное, что отделяет меня от моих денег, – это человек в соседнем трюме. Я пойду туда и убью его. Ты идешь? Или ты хочешь отдать ему и часть моих денег тоже?»
Осман задумался, а может пусть Садик сам, в одиночку пойдет против этого уцелевшего противника. Но затем он представил себе, как его горячий и неуравновешенный подчиненный побеждает и начинает клеймить его трусом.
Я зашел уже так далеко не для того, чтобы сейчас сдаваться.
Он вставил в свой АК-47 свежий магазин. «Покончим с ним».
* * *
Джек уже прошел три четверти пути вверх по лестнице на главную палубу, когда услышал голоса в трюме внизу. Вот и они.
Он посмотрел вниз. Дверь по правому борту по-прежнему была закрыта, а это означало, что пираты пришли со стороны левого борта, как он и надеялся. Его вновь пронзила боль от раны в боку, когда он поднял левую руку к дистанционному детонатору, который он прикрепил к ремню своей сумки, диагонально протянутому через грудь. Надеюсь, вам, ребятки, нравится погорячее. И нажал на пуск.
Взорвался только клеймор со стороны правого борта, извергая дым и рассеивая горячие металлические осколки в пустой части трюма. Джек поморщился, как от досады, так и от боли. Они, должно быть, перерезали связывавший мины детонационный шнур. Я боялся, что они его вычислят.
Торчать на лестнице – отнюдь не выгодная позиция, с которой можно было вести бой с врагом. Как только Джеку нужно было дотянуться до своего Зига или вытащить гранату из сумки, ему приходилось это делать, стиснув зубы от боли, и подниматься как можно тише. Через несколько секунд он окажется на площадке над трюмом и под верхним люком, ведущим на главную палубу. Ему лишь нужно было скрыться из виду до того, как––
Один из пиратов закричал что-то по-сомалийски, и в переборку слева от Джека ударили пули, а в стальные плиты, закрывавшие трюм сверху, стали попадать промахнувшиеся пули.
Проклятье.
Живот ему пронзила резкая боль, когда он заставил себя подниматься вверх быстрее, карабкаясь и стараясь опередить обстрел снизу. Шквальный огонь чуть было не достал до его ног, когда он взобрался на площадку. Она была небольшой, между лестницей, ведущей вниз, в трюм, и верхней лестницей, ведущей на палубу. Он остановился на ней, сдвинул набок сумку и отыскал в ней одну из гранат, которые он захватил с собой несколько часов назад.
Он подождал, пока не услышал шаги бегущих людей; затем он выдернул из гранаты чеку и выпустил ее из рук. После чего продолжил подниматься вверх, рыча от жгучей боли, ножом вонзавшейся ему в бок.
Внизу об пол с лязгом ударилась граната. Панические вопли. Тревожные вскрики. А затем взрыв, от которого даже у него затряслись кости, а по лестнице поднялась обжигающая волна. От запаха сработавшей взрывчатки на лице у Джека появилась улыбка мрачного удовлетворения.
Он толчком приоткрыл верхний люк на полдюйма и выглянул наружу. На баке никого не было, а на главной палубе стоял грохот работающих двигателей и гидравлики крана. Джек вытащил Зиг и полностью откинул верхний люк, ожидая боя. Вместо этого он увидел, что пираты сложили люковые закрытия 2-го и 3-го грузовых трюмов на грузовые люки 1-го трюма, создав своеобразный барьер, настолько высокий, что он позволил ему подняться во весь рост и остаться за ним незамеченным.
Если б только я мог встать в полный рост, не согнувшись в три погибели. Он схватился за рану. Она был влажной от свежей крови; подъем по лестнице только ухудшил ее состояние. «Терпи и держись».
Он закрыл люк в трюм и захромал к корме, держа в одной руке Зиг, а другой держась за бок. Каждый шаг отдавался новыми волнами боли внутри, отчего корабль казался ему намного длиннее, чем это было всего несколько часов назад. Только бы добраться до лазарета, говорил он себе. В медицинском отсеке корабля имелось все необходимое; серьезные травмы были обычным явлением на всех грузовых судах всех видов, и «Баратария» в этом плане ничем не отличалась. Там было все, что ему понадобится, чтобы себя забинтовать и подлечить. Ему лишь нужно было добраться туда.
Когда он проходил мимо этих сложенных люковых закрытий, участок главной палубы между ним и надстройкой неожиданно оказался пустым. Свет от фонарей крана лился мимо трюмов, размывая тени широкими лужами тусклого освещения.
Кран развернулся, и, когда Джек лучше его разглядел, он увидел, как кран поднял из 2-го трюма контейнер длиной футов в 40. Он ожидал, что он будет оттащен в сторону и уложен на палубу. Вместо этого человек, сидевший в кабине крана, перенес синий стальной ящик над левым бортом корабля – после чего туго натянутые тросы и крепления, удерживающие ящик в горизонтальном положении, ослабли и стали разматываться вниз, и контейнер погрузился в пучину. С ударом он поднял стену воды, омывшую палубу.
«Похоже, они узнали, где ракеты».
Краном управлял один человек, а вокруг него и между уложенных на палубу контейнеров двигалось еще двое, они подсоединяли и снимали тросы, связывавшие металлические ящики. У человека, стоявшего на палубе, имелся AK-47, закинутый за спину, но его товарищ, ползавший, как обезьяна, и освобождавший контейнеры в трюме, снял с себя оружие, чтобы иметь возможность пролезать в тесных пространствах между штабелями контейнеров,
Если они очень заняты, я смогу подождать, пока они не отвернутся, а затем проскользнуть незамеченным––
Через всю палубу, несмотря на грохот, Джек услышал, как пиратские рации зашипели помехами, а затем из них полился поток громких, на повышенных тонах сомалийских ругательств. Все как один, двое на палубе и один в кабине крана, начали смотреть по сторонам на палубу.
Через пару секунд находившиеся на палубе его заметили. Джек зажмурился, когда крановщик направил на него свои огни. Джеку оставалось менее секунды на выбор между атакой и отступлением.
Он трижды выстрелил в человека с АК-47.
Человек-обезьяна скрылся в проходе между штабелями контейнеров. Чувак, сидевший в кране, распахнул дверь кабины и вылез из нее, подняв свой АК-47 и приготовившись открыть огонь.
Отойдя назад, в укрытие за сложенными грузовыми люками, Джек открыл огонь на подавление по кабине крана. Три точных попадания превратили ударопрочное стекло в белизну трещин и заставили крановщика вернуться внутрь.
Автоматические очереди изрешетили палубу и переборку бака. Джек стал искать их источник и обнаружил вспышки ствола со стороны кормы. Двое из тех, с кем он дрался внизу, вернулись сюда через надстройку и теперь продвигались к нему по правому борту. Двое других стали наступать слева.
Фонари крана высветили Джека в тот момент, когда он стал отступать к узкому проходу между уложенными на палубе грузовыми закрытиями и переборками на баке – и вовремя, потому что в этот момент он увидел обожженного, окровавленного сомалийца, вылезающего из того же люка, ведущего на палубу, из которого он сам чуть ранее выбрался сюда.
Три быстрых и точных выстрела из Зига Джека разнесли вылезающему пирату голову вдребезги, мозги его разлетелись по палубе, и сняли еще пару пиратов, бежавших к нему по левому борту, а затем его пистолет щелкнул опустевшей обоймой, а затвор заблокировался в открытом положении. Он захлопнул его и сунул его обратно в кобуру, а затем быстро выглянул из-за сложенных люковых закрытий.
По правому борту: два пирата добрались до центра главной палубы и уже приближались к нему. По левому борту: человек-обезьяна подобрал автомат своего павшего товарища и полез наверх, скрывшись за крановщиком.
«Обороняться здесь, где я нахожусь сейчас, равнозначно самоубийству, но двигаться тоже плохо». Джек вытащил гранатомет и последнюю свою ручную гранату. Пора было начать импровизировать.
Он зарядил гранатомет снарядом со слезоточивым газом. Повернувшись к корме, он поднял правой рукой гранату, зубами выдернул чеку и швырнул ее на сложенные грузовые люки.
Она отскочила от массивного квадратного основания переднего крана и взорвалась. Джек двинулся влево и выстрелил слезоточивым газом в корму по правому борту. Толстый снаряд попал прямо в живот одному из пиратов, сбив того с ног, и он упал на спину, а через секунду снаряд взорвался, окутав его и его товарища токсичным дымом.
Понимая, что завеса скроет его всего лишь на несколько секунд, Джек, сжав зубы от боли, поднялся по ступенькам на палубу бака, а затем развернулся и занял позицию за его фальшбортом.
На главной палубе те пираты, которые двигались по правому борту, побежали вперед, чтобы избежать дыма. Двое по левому борту казались ошалевшими от взрыва, но в остальном отношении невредимыми.
Джек снял со спины автомат, зарядил его последним полным магазином и поставил его на стрельбу одиночным огнем. Выглянув из-за фальшборта, он прицелился и выстрелил сначала в рабочее освещение крана. Прожектор взорвался, и на пиратов, находившихся внизу, посыпалось битое стекло и гаснущие искры. Когда люминесцентный свет погас, палуба погрузилась в почти полнейший мрак.
А вот теперь, решил он, подходящее время начать переговоры. «Эй там! На палубе! Слышите меня?»
После секундной паузы последовал осторожный ответ: «Слышим».
«Сложите оружие и покиньте корабль на одном из спасательных плотов, и я оставлю вас в живых».
Они встретили его ультиматум смехом. По другую сторону фальшборта прострочила короткая автоматная очередь. Затем послышался другой голос, чуть более надменный: «Корабль наш! Брось оружие, и, может, мы оставим тебя в живых!»
Джек почувствовал кровь, сочащуюся из раны. Времени на ожидание у него не было.
«Что ж, я дал им шанс». Он вставил в Зиг свежую обойму. «Пощады не будет. И пленных тоже».
* * *
Осман с Садиком укрылись за сложенными грузовыми люками. Осману с трудом было видно Садика, находившегося прямо перед ним. Над западной частью неба низко навис красноватый полумесяц; он отбрасывал на залив кровавую полосу света, но палубу «Баратарии» освещал очень слабо. Тишина прерывалась лишь стонами смещавшегося металла, лязгом раскачивающихся цепей и всплесками волн, бивших о корпус.
С другой стороны главной палубы внезапно послышался топот бегущих ног, за которым быстро последовали вспышки и стрекот АК-47, поливавшего автоматными очередями фальшборт бака. Освещенные огнем собственного оружия, Дубад и его брат Лукман побежали к левой лестнице, ведущей на бак.
В стробоскопе их заградительного огня Осман увидел, как оба они задергались и, остановившись, медленно повалились на спины на палубу. Оружие их щелкнуло опустевшими магазинами, когда они попадали вниз, не добежав до лестницы какого-то ярда.
Он услышал шепот Садика: «У меня есть граната. Когда я дам тебе сигнал, прикроешь меня».
«Как ты бросишь гранату? Нам отсюда даже не видно бака».
«Увижу во вспышках выстрелов твоего автомата». Садик проскользнул мимо него, от него пахнуло несвежим запахом. «Оставайся здесь. Мне нужно приблизиться к крану, чтобы точнее ее бросить».
«Подожди! Что за сигнал?»
«Я три раза постучу по палубе прикладом автомата».
Осман прислушался, пока звук шагов Садика не потонул в шуме ветра и воды, омывавших дрейфующее судно. Оставшись наедине со своими мыслями, он со стыдом обнаружил, что задумался об отступлении. Но затем он представил себе, как Садик возвращается домой на корабле, единственным оставшимся в живых, и рассказывает всем о трусости Османа. Он сжал в руках автомат. Их замысел сработает. Должен сработать.
Два глухих удара слева от него. Это что – сигнал? Он его пропустил? Он напряг слух, пытаясь услышать сигнал Садика, но ответом ему стал лишь ветер. А затем какое-то шаркающее движение у него за спиной––
В темноте он не увидел вспышки и едва ли услышал хлопок пистолета с глушителем – а затем он познал лишь одно: последний, безмолвный мрак небытия.
* * *
Из глушителя Зига вился дым. Пираты были мертвы, и пистолет в руке Джека вдруг отяжелел. Он спрятал его в кобуру и повалился на сложенные на палубе грузовые люки.
Кровотечение в ране усиливалось. Сквозь монохроматический фильтр своих очков ночного видения ему не были видны пятна крови, расползавшиеся по черной его рубашке, но он это чувствовал. Он надавил на рану и поморщился. Пронзительная, острая боль превратилась в глубокую и всепроникающую. Чувство равновесия стало его предавать, шаги его стали нетвердыми, когда он, пошатываясь, двинулся в сторону кормы. Он схватился за фальшборт по правой стороне судна, чтобы удержаться и не упасть.
«Продолжай двигаться», приказал он своему телу. «Шаг за шагом вперед».
Голова его поплыла. Он не чувствовал ног, но видел, как они движутся. Единственными его ориентирами были несколько слабых огней, еще светившихся в различных отсеках надстройки. Пока он их видел, он знал, что движется в правильном направлении.
В глазах у него стало всё размываться, а шум океанского бриза стал замирать у него в ушах, превращаясь в какой-то сюрреалистический протяжный заунывный гул.
«Теряю концентрацию. Надо держаться. Только бы добраться до лазарета и там подлечиться».
Время поплыло, став каким-то жидким. Минутой раньше надстройка еще качалась где-то вдалеке, а минутой позже она уже нависла над ним, монолитная и устрашающая. По памяти он, еле передвигая ноги, повернул к лестнице. От главной палубы до лазарета нужно было преодолеть лишь три пролета.
На руках и коленях он прополз вверх первый пролет, рыча, как зверь. Он протащил сам себя по палубе полуюта к следующему. На полпути ко второму уровню он рухнул без сил. От удара безумная боль пронзила ему бок, отчего внутри у него всё дико заныло, однако голова осталась ясной. Растянувшись на животе, он попытался отдышаться.
До лазарета оставалось всего лишь полтора лестничного пролёта, но силы его покинули. Джек понял, что не сможет одолеть оставшиеся ступени – равно как он в то же время прекрасно понимал, что если он этого не сделает, он через час фактически станет трупом.
_________________________________
_________________________
____________________
______________
_________
_____
06
01:00 – 02:00
Все вокруг кружилось. С содроганием и болезненной тошнотой к нему вернулось сознание. Сквозь стиснутые зубы Джек втянул в легкие воздух и заставил себя вспомнить, где он, и что происходит. Он лежал на решетке с вафельными квадратиками, на площадке между лестницей, ведущей вниз, на главную палубу, и следующим пролетом, который вел вверх, в каюты командного состава и во внутренние запутанные помещения надстройки.
Рука его нащупала рану с левой стороны. В тебя попали. Ты истекаешь кровью. Глубокий вдох через нос, выдох через рот. Тебе нужно остановить кровотечение. Не отключайся снова. Оставайся в сознании. И продолжай двигаться.
Встать было очень тяжело. А о том, чтобы подняться по лестнице, и речи быть не могло. И тут он увидел это, освещенное слабым светом, струившимся из заднего окна надпалубной надстройки. Закрытый со всех сторон оранжевый корпус, установленный на рельсы с наклоном вниз: аварийную спасательную шлюпку. На «Баратарии» их было две, по одной с каждой стороны кормового полуюта. Джека и всю остальную часть экипажа судна неоднократно натаскивали, как правильно садиться и запускать спасательное судно в случае чрезвычайной ситуации. В корабельный лазарет он попасть не мог, но из этих тренировок он знал, что в спасательной шлюпке есть аварийный медицинский комплект.
Его хватит.
Он пополз к спасательной шлюпке, таща себя по стальной площадке, внезапно возблагодарив судьбу за то, что его ладони были липкими от полувысохшей крови. По узким сходням к оранжевой спасательной шлюпке. Мучительно больно было ему протянуть руку к ручке ее двери, но он, преодолев головокружение, схватился за нее. Под тяжестью его веса ручка опустилась вниз, и дверь качнулась к нему. Он раскрыл ее, немного, настолько, чтобы вползти внутрь на животе, раненным боком вверх, стараясь не увеличивать потерю крови и не оставлять слишком заметных следов на площадке. Как только ноги его миновали тяжелый водонепроницаемый люк, он за ним захлопнулся.
Внутри Джек стал перемещаться по памяти, двигаясь к корме спасательной шлюпки. Именно там находился медицинский комплект, под панелью на палубе. Он оказался незапертым, это была предусмотрительность, за которую он был благодарен. Он на ощупь отыскал небольшой светодиодный фонарик и водонепроницаемый мешок, в котором и находился экстренный хирургический комплект. Такого рода принадлежностями снабжены все суда, работающие в открытом море. В конце концов, никто не знает, где судно начнет тонуть, или какие травмы, возможно, придется устранять в ходе эвакуации.
Он раскрыл молнию водонепроницаемого мешка и наскоро проверил его содержимое, все предметы в котором были герметично закрыты. Похоже, все на месте и ничего не пропало. Внутри он нашел аптечку, комплект для наложения швов и комплект с перевязочным материалом. Он развернул спасательное термоодеяло, зная, что оно больше всего сойдет за санитарную простыню из всего, что он сможет найти в спасательной шлюпке. Взявшись только за ту сторону, которой оно лежало на полу спасательной шлюпки, он развернул и расстелил его, создав себе относительно стерильную среду для работы.
Смысла пытаться извлечь пулю не было. Из курсов чрезвычайной военно-полевой медицины и из собственного опыта оперативника «Дельты» он знал, что в такой ситуации он скорее навредит сам себе, нежели принесет пользу, пытаясь ее извлечь. Большинство пуль и осколков попадают в тело настолько раскаленными, что не представляют для человека серьезного риска заражения. Такое обычно происходит позже, если рана остается открытой и начинает гноиться. И если он начнет копаться внутри, пытаясь вытащить пулю, он лишь вгонит в рану дополнительные бактерии, увеличив риск заражения.
Нужно продезинфицировать руки, и только потом касаться раны.
Он лег на чистое одеяло и достал из хирургического набора небольшое стальное зеркало. Рулоном белого медицинского пластыря он прикрепил зеркало к одному из сидений спасательной шлюпки, под углом, позволяющим ему наблюдать за тем, что он делает. Затем он тем же пластырем прикрепил фонарик так, чтобы тот светил на рану.
Затем он разорвал несколько пакетов со спиртовыми салфетками и продезинфицировал себе руки, пока не исчезла вся кровь и следы загрязнения. Затем он надел стерильные латексные перчатки, открыл пакеты с пропитанными спиртом тампонами и прочистил ими рану, края которой теперь ему стали видны, были рваными, неправильной формы, как он того и ожидал, от рикошетом попавшей в него 7,62-мм автоматной пули. Он обложил рану сухими стерильными марлевыми прокладками, чтобы изолировать ее, и чтобы ее лучше было видно.
Теперь нужно было уничтожить любую возможную инфекцию.
Он протер края раны йодом, а затем влил небольшое его количество прямо в рану. Она вспенилась. Кусочком марли он впитал эту фигню. Не так много реакции на йод. Это хорошо. Он осмотрел рубашку, проверяя, занесла ли пуля ткань внутрь раны. Когда он сдвинул разорванные края, он не увидел ни одного недостающего кусочка хлопка. К счастью.
Если бы пуля занесла внутрь кусочек рубашки, то ему не оставалось бы ничего другого, кроме как рискнуть вскрыть себе рану, чтобы удалить потенциальный источник инфекции. Но, увидев, что внутрь вошла одна лишь пуля, он понял, что может перейти к следующему этапу оценки и исправления своего состояния.
В хирургическом наборе он отыскал одноразовый шприц, наполнил его нужной дозой 2-процентного буферного раствора лидокаина и ввел его в дерму в трех местах вокруг раны. Зная, что он подействует через несколько минут, он осмотрел имевшиеся у него хирургические инструменты. Большинство приспособлений для наложения швов были запечатаны каждый по отдельности и готовы к использованию. Наконец, он осмотрел рану – максимально осторожно и бережно. Через минуту он установил, что, несмотря на кровотечение, повреждений основным венам и артериям нанесено не было. Если он сможет остановить кровотечение и зашить рану, он будет в порядке.
Левой рукой он приоткрыл рану на пару сантиметров. Держа в зубах пачку стерильной гемостатической (кровоостанавливающей) марли, он разорвал ее правой рукой. Взяв марлю большим и указательным пальцами, он свернул ее в трубочку и вложил ее в место разрыва в своей плоти. Наполненная полезными веществами марля уместилась там, не встретив сопротивления и заполнив полость, созданную пулей. Ужасающие толчки боли в боку сказали Джеку о том, что лидокаин еще не начал действовать, но он не мог ждать. Ему нужно было как можно скорее зашить рану.
Края разорванной кожи, наконец-то, стали бесчувственными. Он продел шелковую нить в изогнутую хирургическую иглу и приступил к краям по обеим сторонам раны, оставив небольшую провисшую часть, позволявшую ему работать, пока он не сделал первые несколько стежков. Затем он осторожно стянул их и поднял провисшую часть, пока полностью не зашил рану. Он отрезал лишнюю нить и выбросил использованную иглу.
Почти закончил, сказал он сам себе.
Он открыл тюбик с местным антибиотиком, выдавил из него небольшое его количество размером с горошину на кончик пальца и размазал его по своим грубым, кривым швам. Затем он наложил прозрачную хирургическую повязку над стежками и швами и закрепил ее четырьмя тщательно наложенными друг на друга полосками лейкопластыря. А затем наложил на всё это еще одну стерильную марлевую повязку, в качестве меры предосторожности.
Измученный и трясущийся от адреналиновой перегрузки, Джек выключил фонарик и позволил себе погрузиться в темное и молчаливое блаженство забытья.
* * *
«Куда, к черту, все они подевались?» Сидевшему в кружившем над судном вертолете CH-47 Chinook (Шинук) полковнику Максвеллу Ньюболду сверху сложно было разглядеть детали бойни на палубе грузового судна внизу. Он толкнул локтем своего команд-сержанта и прокричал над гулким шумом винтов: «Тейдж! Посвети прожектором вон туда. Рядом с баком».
Сержант-майор Т.Дж.Анджейчик, или «Тейдж», как его звали большинство товарищей в команде элитной военной компании «Firethorn» [«Фаэторн», «Огненная пика»], развернул прожектор к носу «Баратарии». Мускулистый сержант никогда не спрашивал, зачем и что именно ему искать. Он просто выполнял приказы, умея делать свое дело – качество, которое Ньюболду всегда в нем нравилось.
Луч резкого белого света полоснул по палубе, остановившись на груде трупов. Ньюболд попытался навести свой бинокль на это зрелище. «Похоже, Мухамад и его люди выбыли из игры».
Тиджей казался очень настороженным: «Но кто их всех перебил?»
«Понятия не имею. Разверни прожектор к корме». Ньюболд направил свой бинокль вслед за прожектором, оценивая то, что увидел на палубе: «Команды и след простыл. И никого другого тоже нет, вообще».
«Может, они подрались за деньги и друг друга перестреляли».
«Если это так, они лишь сэкономили нам немного пуль». В лицо ему ударил ветер, заставив его прищуриться, когда он указал на центр судна: «Разверни прожектор обратно на центральный грузовой отсек».
Сержант-майор направил прожектор на открытый трюм и на высвеченные его лучами сложенные штабелями грузовые контейнеры в 40 футов длиной. Он указал на один их ряд, в котором отсутствовал верхний контейнер. «Похоже, они начали расчищать путь, но не закончили». Он показал большим пальцем через плечо на отряд, который они привезли с собой сюда для того, чтобы забрать груз. «Ну что, пора отправить туда этих супчиков?»
Однако Ньюболду что-то в этом плане действий не понравилось. Он заметил курившийся дым, поднимавшийся из открытых трюмов. Обожженные участки на главной палубе, где взорвались боеприпасы – похоже, гранаты. И тот факт, что все пираты были мертвы, когда по меньшей мере человек шесть из них, если не больше, были живы еще с час назад. Все это не укладывалось в общую картину, которую хоть чем-то можно было бы объяснить. Пираты были людьми драчливыми, каждый считал себя главным, да, но не до такой же степени, чтобы они сами себя перебили, как тут?
Анджейчик вывел его из раздумий: «Полковник? Какие будут приказания?»
С воздуха больше ничего понять было невозможно. Пора было спустить солдат на палубу. «Отправляй ребят. Первой группе – заняться краном и закрепить буксирные тросы на нашем контейнере. Проследи, чтобы они понимали, что важен фактор времени. Второй группе – провести зачистку судна на предмет выживших».
«И если они обнаружат кого-нибудь?»
«Стрелять на поражение».
«Вас понял, сэр». Тейдж накрыл ладонью сверху микрофон своего шлема. «Висяк, это Излучина. Зависни над главным трюмом корабля. Первой и Второй Группам, приготовиться. Первой группе – взять под охрану груз. Второй группе – жестко зачистить корабль. По моей команде. Три! Два! Один! Пошли, пошли, пошли!»
С другой стороны Шинука из открытого бокового люка вертолета на одних только канатах и сцепных ремнях, для управления спуском на палубу судна, выпрыгнули две группы по четыре человека. Ньюболд не стал терять время, беспокоясь за кого-нибудь из них. Все они были обучены лучшими военными мира и знали, как нужно выполнять свою работу со смертоносной скоростью и точностью.
Несмотря на это Ньюболд предпочел бы оказаться на корабле вместе с ними, командуя ими и направляя их, а не оставаться на борту вертолета. Но привилегия командовать сопряжена с определенными жертвами, главная из которых заключалась в том, что его наниматели и их клиенты ожидали от него, что он, как командир, будет держаться от непосредственного боя как можно дальше, чтобы обеспечить непрерывность командования и контролировать реализацию всех этапов операции. И все же, как и большинство наркоманов адреналина, рождавшегося в боевых столкновениях, он скучал по своим прошлым временам, когда он принимал непосредственное участие в столкновениях, и он жаждал вернуться в строй.
Анджейчик опустил свой бинокль. «Все наши ребятки спустились и невредимы». Он снова накрыл микрофон рукой. «Висяк, это Излучина. Продолжай кружить, но чтобы мы были близко от цели».
Ньюболд взглянул на часы. На электронном циферблате отображалось время – 01:21 ночи. «Как считаешь, сержант-майор: сколько времени у нас этой займет, прежде чем мы двинемся обратно домой?»
«Если считать, что на судне никого не осталось, мы закончим зачистку за двадцать минут. Груз для полета закрепим за тридцать минут».
«А если на судне кто-то окажется?»
Лихая ухмылка. «Тогда мы закончим зачистку за двадцать пять минут и будем готовы улететь через тридцать».
«Молодец, сержант-майор».
«Так точно, полковник».
* * *
Выведенный из забытья дьявольским грохотом удара, потрясшего всю палубу, Джек, вздрогнув, очнулся в гробовой темноте спасательной шлюпки. Ему потребовалась секунда, чтобы понять, где он и что с ним, а затем прислушаться к устойчивому бухающему гулу ударов, его разбудивших.
Что это? Это не корабельные двигатели.
Он сел, поморщившись от сильной боли в боку, и взглянул на часы. 1:53 ночи. Устойчивое гулкое вращение становилось то громче, то тише, то выше, то ниже, пока он собирал свои вещи. Он вставил свежую обойму в Зиг, а затем перезарядил один из пустых магазинов Хеклера. Когда он закинул автомат за спину и поднял свою сумку, он узнал этот звук, колотивший «Баратарию». Это был вертолет, причем крупный.
Он незаметно подошел к люку спасательной шлюпки и осторожно выглянул из овального окошка, оглядевшись. Несколько человек, парами – на всех из них были бронежилеты и камуфляжная боевая форма, и на всех них красовались автоматы-карабины M4A1 – спускались по наружной лестнице надстройки. Они действовали как хорошо натренированные профессионалы, каждое их движение было быстрым и целенаправленным.
В их обмундировании не было никаких национальных знаков отличия. Если они и были бойцами вооруженных сил какой-либо страны, то, как решил Джек, это, скорее всего, был какой-то особый спецназ, или какое-либо другое подразделение, действующее без этих знаков, позволявших определить страну, для того, чтобы все потом отрицать.
Но затем, когда они повернули на серпантин лестницы, он увидел логотип, нанесенный на правую сторону шлема каждого бойца: черные языки пламени, лизавшие силуэт направленного вниз узкого меча, – эмблему «Firethorn International», австралийской частной военной компании, действовавшей из Южной Африки без всякого контроля и надзора за своей деятельностью.
Джек слышал, что эту «Огненную пику» называли «Французским иностранным легионом наёмников». Очень вольная, импровизационная практика вербовки позволяла им набирать самые жестокие и самые аморальные кадры из числа военных всех стран мира. И хотя большая часть их личного состава была из англоязычных стран, в этой компании насчитывалось немалое количество людей из Южной и Центральной Америки, Юго-Восточной Азии и Восточной Европы. Помимо проведения сомнительных морально и с точки зрения закона военизированных операций в горячих точках по всему миру, ЧВК «Фаэторн» также была известна тем, что тренировала и другие военизированные группировки.
А это объясняло вопрос, кто подготовил и снарядил всем необходимым пиратов.
Два наемника исчезло. Джек открыл люк спасательной шлюпки и выскользнул из нее на нижнюю палубу полуюта. От потери крови он был еще слаб, и кружилась голова, но сорок минут отдыха все же вернули ему некоторые силы. Несколько глубоких вдохов замедлили его сердцебиение, увеличив уровень кислорода в крови и придав ему сил для того, чтобы начать подниматься по лестнице через ступеньку, прижав к плечу Хеклер.
На втором уровне было чисто и тихо, поэтому он двинулся дальше, на третий уровень, где также оказалось пусто. Если наемники и оставили тут кого-нибудь, то, по его мнению, их можно было ожидать в рулевой рубке. Он обошел верхнюю палубу полуюта сзади и вошел внутрь через боковую дверь с левого борта, рядом с радиорубкой.
Дверь туда по-прежнему была открыта, и из центрального поста управления не доносилось никаких звуков, и вообще не было никаких признаков активности. Ни в радиорубке, ни в штурманской, ни в рулевой рубке никого не было. Взгляд, брошенный им на главный пульт управления судном, подтвердил, что «Баратария» по-прежнему лежала в неуправляемом дрейфе. Джек двинулся вперед, чтобы из передних окон увидеть то, что происходит внизу на главной палубе.
У средней части судна, по левому борту, вверх ринулись струи воды – это грузовой кран на корме выпустил грузовой контейнер, погрузившийся в море. Тем временем вертолет, который вывел Джека из беспамятства, опускал трехконтактный грузовой трос в центральный трюм «Баратарии», на который и был направлен его прожектор.
«Если они опускают с вертолета тросы, ясно, что они нашли ракеты – и у меня теперь уже совсем мало времени». Он повернулся и побежал назад, тем же путем, откуда пришел, затем бросился вверх по лестнице на смотровую площадку над рулевой рубкой. Он лег, достал из сумки дополнительные магазины для Хеклера и положил их рядом с собой, а затем отыскал свой дистанционный детонатор.
Нельзя позволить им перебросить эти ядерные бомбы по воздуху.
Он поставил перед собой пульт дистанционного управления и нажал на кнопку.
В трюмах корабля прогремели ужасающей силы взрывы. Из 2-го и 3-го трюма повалили столбы дыма. Из 2-го трюма выбралось четверо, а по всему кораблю тем временем взвыли пожарные сирены. Четыре их товарища, которых видел Джек чуть ранее, покидавших надстройку, помчались на главную палубу им на помощь.
Джек занял позицию под перилами смотровой площадки, поставил свой Хеклер на режим одиночного огня, прицелился и нажал на курок. Шум винтов Шинука поглотил звук выстрела, ослабленный глушителем, но его выстрел поразил одного из наемников в горло, сбив того с ног, и он полетел обратно в открытый трюм.
Еще один выстрел, и еще один убитый – прямо в затылок. Двое ликвидированы.
Товарищи убитого наемника отшатнулись от брызнувшей им на лица крови. Воспользовавшись эти секундным замешательством, Джек влепил еще одну пулю в незащищенное бедро следующего наемника. Сильный поток крови, хлынувший у того из раны, подтвердил, что пуля перебила ему бедренную артерию. Трое убраны.
Наемники разбежались по укрытиям. Шум винтов Шинука в небе над судном усилился и стал визгливее, так как всю силу его двигателей пилот направил на вертикальный подъем – единственный маневр, который он мог сделать до тех пор, пока контейнер, который он поднимал вверх, не покинул трюм.
Огнем на подавление, открытым по нему несколькими наемниками, вдребезги были разбиты стекла передней стороны надстройки. Двое из них побежали по обеим сторонам судна в сторону кормы к лестнице.
Джек положил автомат и схватил гранатомет. Пора было начать действовать жестко. Он зарядил его осколочно-фугасной гранатой, захлопнул затвор, прицелился через край и выстрелил. Граната с визгом ринулась вниз, выдавая его местоположение, но раскрыться того стоило: взрыв накрыл главную палубу оранжевым огненным шаром, который мгновенно сжег трех наемников. Шесть трупов. Пора выдвигаться.
Он бросил еще дымящийся гранатомет в сумку, закинул за спину автомат и, пригнувшись, побежал к лестнице. Как он того и ожидал, по пятам его стал преследовать град пуль пулеметчика, находившегося в Шинуке, пока он бежал по якорной палубе, но вскоре он преодолел первый лестничный пролет и оказался на командном уровне, где смог укрыться. Он прислонился спиной к стене, вытащил Зиг и отдышался.
Люди, поднимавшиеся по лестнице, по обе стороны от него, и не думали скрываться. Военные их ботинки стучали по время бега по стальным ступеням, объявляя о себе при каждом их шаге. Тот, что был с левого борта, оказался быстрее. Джек увидел его показавшуюся голову и пустил в нее пулю. Когда тело наемника ткнулось рожей в палубу, его приятель, перескакивая через ступеньки, понесся по лестницам с правого борта, бешено паля, как будто он ожидал, что Джек будет стоять прямо в центре площадки. Но еще до того, как у второго наемника появилась возможность скорректировать свою цель, Джек уложил его мгновенным выстрелом в пах.
Вдобавок к этому Джек прикончил стонущего солдата удачи выстрелом милосердия в голову, пробегая мимо него по лестнице правого борта.
Нос корабля потряс мощный взрыв, сорвавший верхнее покрытие 1-го трюма и поднявший высоко в воздух столбы пламени. Джек зло усмехнулся. Он задался вопросом, долго ли осталось до того, как в нижнем трюме начнут взрываться реактивное топливо и артиллерийские снаряды.
Он бросился с лестницы на главную палубу. Верхушка контейнера в этот момент поднялась вверх, оказавшись на одном уровне с крышей трюма, во глубине которого полыхало распространявшееся пламя. Через несколько секунд контейнер высвободится, и Шинук сможет умчаться отсюда с неконтролируемым ядерным оружием.
В следующую секунду вспышки огня из ствола установленного на раскрытом трапе Шинука пулемета осветили вертолет изнутри, когда пулеметчик стал поливать свинцом надстройку «Баратарии», стараясь не подпускать Джека ближе. Джек побежал вперед, укрывшись под одной из висевших по бокам спасательных шлюпок, а затем вынырнул из-за нее на короткие секунды, выпустив очередь автоматического огня из своего Хеклера по нижней части фюзеляжа Шинука.
Еще одна испепеляющая очередь пулеметчика, находившегося на борту вертолета, заставила Джека вновь укрыться, а затем вернуться за надстройку, так как страшный шквал огня раскрошил старую спасательную шлюпку на куски, осыпав его рваными осколками стеклопластика.
За углом Джек развернулся и опустошил в Шинук весь свой магазин. Метким выстрелом ему удалось попасть в крепление вертолетного крюка для подъема грузов, и один из тросов, связывавших его с контейнером, лопнул. Отброшенный силой напряжения, стальной трос хлестнул по палубе, словно гигантский кнут, выбросив вверх сноп искр. Контейнер, поддерживаемый теперь только двумя тросами вместо трехконтактного крепления, наклонился, повиснув и завалившись почти на шестьдесят градусов – однако Шинук цепко держал его в своих лапах.
Проклятье.
Несмотря на провисший до почти вертикального положения контейнер, Шинук не стал терять времени и начал отходить от «Баратарии». Он развернулся над кораблем, намереваясь направиться на юг, к побережью Сомали.
Джек побежал к контейнеру, который, ударившись о кормовой кран, стал опасно вращаться, свисая с обманчиво тонких грузовых тросов Шинука. Трос, который ему удалось отрубить от вертолета, по-прежнему крепился к контейнеру, и его тащило по палубе. Контейнер пробил правый фальшборт, оставив значительную размером дыру в защитном ограждении. Стегая, как кнутом, и извиваясь, как змея, трос потянулся за ним сквозь пробитый фальшборт, и Джек прыгнул к нему. Он заскользил по поверхности мокрой стальной палубы, наехав на быстро движущуюся тонкую косу из сплетенной рулонной стали, и сделал единственное, что смог успеть за такое короткое время: он сунул под трос правую руку, затем обхватил его и трижды обернул вокруг руки, постаравшись это сделать как можно быстрее. Затем он собрался с духом и, зацепившись, повис на нем.
Жестоким рывком его выдернуло сквозь пролом в фальшборте и подняло в воздух. Казалось, будто какой-то исполин пытается оторвать ему руку от тела. Под ним неслось полуночное черное море. Ветер драл кожу ему на лице, заставив его зажмуриться, когда вертолет, увеличив скорость, покинул горящие развалины «Баратарии».
Его автомат был закинут за спину, его Зиг надежно висел на бедре, а сумка его оказалась зажатой между ним и стальным тросом, за который он вцепился на время этого полета. Он обхватил трос и левой рукой, чтобы снять часть напряжения со своей уже заболевшей правой руки, а затем проделал то же самое и ногами. Он приоткрыл один глаз и взглянул вверх, на Шинук. Он не увидел его; вертолет был скрыт контейнером.
А это значит, что и они меня тоже не видят. Теперь мне остается лишь быть начеку, не отключаясь, и надеяться, что швы мои не разорвутся.
Он не знал, каким по длительности будет этот полет, и куда они направляются, но он знал, что где бы и когда бы наемники, наконец, ни сели, он окажется там же, рядом с ними.
_________________________________
_________________________
____________________
______________
_________
_____
07
02:00 – 03:00
Американский ракетный крейсер «Белло-Вуд» (CG-76)
Аденский залив – 12°16'38.5'' северной широты, 45°09'17.7" восточной долготы
Сонный и ворчащий, командир корабля Джексон Райхерт по памяти передвигался по коридорам своего корабля, направляясь в центральный пост управления. Сон был драгоценной роскошью на всех кораблях ВМС США, но он был особенно скудным на борту американского ракетного крейсера «Белло-Вуд»*, с того момента, как он и его команда были направлены на борьбу с пиратами в составе 151-й Объединенной оперативной группы у восточного побережья Африки. После рекордных уровней прошлого года нападения пиратов начали ослабевать, отчасти благодаря агрессивной деятельности международного флота по патрулированию вод Аденского залива, Суэцкого канала и Индийского океана от действий сомалийских флибустьеров. Несмотря на это, количество инцидентов продолжало увеличиваться, а для командира «Белло-Вуда» это означало, что в любой момент мог возникнуть очередной кризис.
- - - - - - - - - - - - - - - - -
* Назван так в честь сражения в лесу Белло во Франции у реки Марны 1 — 26 июня 1918 года во время Первой Мировой войны. – Прим. переводчика.
- - - - - - - - - - - - - - - - -
Миновав двери, он оказался в атмосфере свежего кондиционированного воздуха командного поста управления – хорошо защищенного отсека, расположенного под надстройкой корабля, из которого Райхерт и его старшие офицеры могли управлять всем личным составом крейсера, вспомогательными устройствами и плавучими средствами, а также всем вооружением. Это помещение было тесно уставлено многочисленными экранами компьютеров, радаров и сонаров, а также прозрачными тактическими координатными сетками, расположенными вокруг центрального графического планшетного стола, на котором была представлена текущая оперативная зона действия корабля. Личный состав третьей вахты с явным беспокойством отметил его прибытие. Необычно было видеть капитана корабля на палубе в такой час.
Райхерт встал рядом со вторым помощником капитана, лейтенантом МакФейлом, являвшимся вахтенным офицером. «Оперативную сводку, лейтенант».
«Гайет получил сообщение о горящем грузовом судне примерно в семидесяти пяти морских милях отсюда». МакФейл указал на отметку, которую он оставил на карте планшетного стола. «Одиннадцать градусов, полторы минуты северной широты, и сорок четыре градуса, пятьдесят восемь минут восточной долготы».
Это место вызвало у Райхерта подозрения. Оно находилось менее чем в сорока милях от побережья Сомали. «Кто подал сигнал?»
«Контейнеровоз. «Maersk Stepnica», из Роттердама». МакФейл отвернулся, а затем вновь повернулся к командиру с распечаткой сообщения в руке, проворно поданной ему старшиной. Он зачитал его фрагменты: «Его вахтенный на носу сообщил, что видел взрывы в час пятьдесят шесть. Также он утверждает, что видел вертолет в непосредственной близости от горящего судна».
С каких это пор у сомалийских пиратов появились вертолеты? «Какие-нибудь сигналы бедствия поступали?»
«Пока нет, но у меня Гайет внимательно отслеживает все морские каналы связи».
Все признаки нападения сомалийцев, за исключением тревожной детали вертолета. Райхерт не знал точно, что с этим делать, но хотел знать, что происходит внутри патрулируемой им зоны. Он погладил рукой бороду, которая, как и его волосы, была темной, коротко остриженной, и начинала уже преждевременно седеть. «Дай приказ о смене курса к терпящему бедствие судну, самый полный вперед. Затем подними Спаньолу и скажи ему, чтобы собрал абордажную команду».
«Для атаки или спасательной операции?»
«Неясно, пока не доберемся туда. Пусть поднимет морпехов и медиков, на всякий случай».
Райхерт взял в руки линейку и маркер, прочертив курс и рассчитав время к терпящему бедствие судну. «Похоже, наше расчетное время прибытия – чуть менее двух часов. И машинному отделению дай пенделя под зад, посмотрим, не получится ли у нас чуть сократить это время, лейтенант».
МакФейл кивнул, двинувшись к рации. «Есть, сэр».
* * *
Каждая мышца в теле Джека ныла от боли. Удерживаться на стальном тросе при скорости ветра, превышавшей 150 миль в час, оказалось невыносимой мукой. От рулонной стали, впивавшейся в незащищенные его руки, на них появились кровоточащие рубцы, и он чувствовал, что и на бедрах у него под черными джинсами формируются гематомы. Левый бок по-прежнему болел от сделанной наспех самому себе самопальной любительской операции в спасательной шлюпке, но, насколько он мог судить, швы у него, похоже, держались, за что он был очень благодарен судьбе.
Шинук начал снижаться. Еще в прошлом часу луна вдруг села, и теперь затянутое тучами небо было абсолютно темным. Даже свет звезд не мог подсказать Джеку, близко ли он находится от поверхности океана, а шум винтов не позволял услышать шум прибоя внизу.
Отдаленные огни, появившиеся на горизонте, сказали ему о приближении какого-то населенного пункта. Были ли это постройки какого-то города или же костры на берегу, Джек сказать не мог. Он мог сказать только то, что они стремительно, на глазах к ним приближались, а это означало, что вертолет был уже близок к берегу.
Напряжение, которое он почувствовал в тросе у себя под ногами, стало для него первым сигналом того, что вертолет опустился на высоту менее ста футов. Свободный конец троса теперь находился в воде, и его тащило под ногами Джека, сдерживая хлещущие движения троса. Пилот вертолета, похоже, стремился, как мог, сделать так, чтобы на заключительном этапе подлета к побережью Сомали его не засекли радары.
Перед снижающим скорость Шинуком включились какие-то новые огни, обозначившиеся посадочную полосу на плоском песчаном участке земли. Берег осветили огни обнесенного ограждениями лагеря, падавшие и дальше, на волны, бившиеся о берег. Джек проследил вслед за белым мерцанием за волнами и понял, что он находится уже метрах в 5-6 над водой, и они быстро снижаются.
Пора прыгать.
Джек сначала размотал трос вокруг рук, а затем, держась на руках, высвободил и ноги. Впереди белой пеной разбивались о берег волны. Он выпустил трос из рук.
Из-за свободного падения он почувствовал свежий прилив адреналина в теле – а затем он с громким всплеском погрузился в воду.
Океан поглотил его целиком. Ногами он коснулся мелкого дна. Он оттолкнулся от него и широкими, устойчивыми движениями поднялся на поверхность. Голова его высвободилась, и он глотнул полной грудью воздуха. Еще секунд тридцать он плыл, а затем встал и начал выходить на берег, позволив грохочущим, разбивающимся о берег волнам нести его вперед, экономя его силы.
Менее чем в сотне ярдов от песчаного берега находился огражденный лагерь, над которым кружил Шинук. Висевший под ним контейнер был помятым и обожженным. Вертолет усиленно пытался висеть ровно, опуская искореженный контейнер на платформу большого грузовика-тягача, ему помогало чуть ли не полвзвода людей в военном камуфляже для действий в пустыне. После того как они закрепили контейнер на платформе, Шинук выпустил свои грузозахватные тросы, которые, упав на землю, подняли целое облако песка, разнесенное ветром по лагерю.
Увидев это, Джек понял, что у него появился шанс. Он выскочил из волн прибоя и побежал по песчаному берегу к огражденному лагерю, пока его личный состав был ослеплен пыльной бурей. И до того, как облако рассеялось, он укрылся за плотным пустынным кустарником.
Оттуда, с этой удобной точки наблюдения, он увидел этот лагерь. Он был окружен ограждением высотой в 12 футов. Он не увидел ничего такого, что позволило бы предположить, что по ограде было пущено электричество. Не увидел он и никаких устройств видеонаблюдения. Однако по верху ограды двойными витками шла колючая проволока. Разного цвета песок в некоторых местах по другую сторону ограды позволял предположить, что наемники предприняли необходимые меры предосторожности, окружив свой периметр минами.
За ограждением, внутри лагеря, Джек насчитал с полдюжины людей, двигавшихся или охранявших его. Он увидел также временные казармы, в которых вполне мог уместиться взвод. «Я тут один против примерно тридцати человек». Он не заметил у наемников никаких других летательных аппаратов, кроме Шинука, который, извергая дым и отвратительные звуки, совершил жесткую посадку, шатаясь как пьяный, в удалении от построек. Но у них был тягач с прицепом для перевозки контейнера и небольшой конвой из джипов, замаскированных для пустынных местностей.
Три десятка наемников, парк грузовиков и ограждение с колючей проволокой. Если бы у меня были кусачки, это была бы не проблема. Но без необходимого снаряжения? Он вздохнул и постарался сосредоточиться. Всегда есть какой-нибудь способ проникнуть внутрь. У каждой проблемы есть решение. Ему просто нужно было ее найти.
Прожекторы в лагере выключились, и песчаный берег с бесплодным ландшафтом вокруг всего его периметра вновь погрузился во мрак.
Он проверил свой автомат: его механизмы не были загрязнены песком или чем-нибудь другим из-за столь грубого погружения в воду несколькими минутами ранее. Затем он вытащил из кобуры свой Зиг и также осмотрел его. Оба оружия находились в рабочем состоянии. На данный момент он решил полагаться на Зиг, потому что он был тише и лучше подходил для ближнего боя, если он наткнется на часового, охранявшего периметр.
Его сумка не являлась полностью водонепроницаемой, но она была водостойкой, а это давало ему основание надеяться, что его очки ночного видения уцелели во время погружения. К своему ужасу он обнаружил, что они сломаны и стали бесполезны. С этого момента ему придется положиться на другие свои чувства, двигаясь в темноте, когда он отважился покинуть свое безопасное естественное укрытие. С Зигом в руках он крадучись миновал песчаную почву и начал медленно обходить наемнический лагерь «Фаэторна».
«В каждом ограждении есть ворота. И в этом лагере тоже есть проход внутрь, и я его отыщу».
* * *
Ньюболд шел вслед за Анджейчиком через весь лагерь к контейнеру, который теперь лежал на платформе их единственного грузового прицепа. Группа из четырех человек занималась креплением контейнера к платформе, а главный инженер компании, капитан Санчес, ждала сзади с лапчатым ломиком и огромными болторезами в руках.
«Откройте его», крикнул Ньюболд.
Санчес установила ломик, подняла болторезы и срезала болты на дверях контейнера. Ньюболд и Анджейчик подошли к ней, когда она выбросила искореженные стальные болты и открыла двойные двери. «Что, черт возьми, случилось с этой штукой, полковник?»
«Были кое-какие осложнения».
«Да уж, не то слово. Эта штука выглядит так, как будто участвовала в гонках на уничтожение». Санчес швырнула лом внутрь, положила ладони на пол контейнера и подпрыгнула в него, ее стройная фигурка оказалась внутри стального ящика. Приземлившись, она присела лицом к мужчинам. «Тейдж, дай свой фонарик».
Сержант-майор вручил ей свой фонарик. Санчес, щелкнув, включила его, встала, схватил лом и двинулась вглубь контейнера. Анджейчик забрался туда же вслед за ней, а затем протянул руку и Ньюболду. Они последовали за Санчес, которая стала обходить ящики, обернутые полиэтиленовой пленкой, освещая лучом фонарика контейнер изнутри медленными дуговыми движениям – слева направо, сверху вниз.
Ньюболда грызли тревога и нетерпение. «Ну как? На что это похоже?»
«Как будто кто-то пропустил все здесь через миксер». Она осветила лучом порвавшийся трос крепления. «Многое из вспомогательного оборудования по дороге сдвинулось».
Это плохо, Ньюболд это понимал. «Вспомогательные компоненты повреждены?»
Осторожное пожатие плечами. «Не могу сказать, пока их не вскрою и не проведу тесты».
Ее неопределенный, расплывчатый ответ вызвал у Анджейчика раздражение: «И сколько времени это займет?»
«Я технический специалист, а не гадалка. Сколько потребуется». Она поднырнула под длинный узкий ящик, установленный на тележке, колеса которой были прикреплены к полу. «Пора взглянуть, получили ли мы то, за что заплатили». Она подсунула лом под крышку ящика и вскрыла его. Анджейчик помог ей поднять крышку, а затем и убрать ее, и под ней внутри оказалось гладкое, матово-черное чудо: целёхонькая, неповрежденная американского производства крылатая ракета AGM-129*. Ее стройный корпус завершался странным угловатым наконечником, а крылья и хвостовой киль были убраны внутрь, из-за чего ракета казалась менее аэродинамичной, чем в момент после запуска, в состоянии боевого применения.
- - - - - - - - - - - - - - - - -
* AGM-129 ACM (англ. AGM-129 Advanced Cruise Missile) — высокоточная стратегическая крылатая ракета класса «воздух — поверхность», разработана фирмой General Dynamics в США. Работы по программе ACM (Advanced Cruise Missile) были начаты в 1983 году. Целью программы было создание стратегической высокоточной крылатой ракеты малой заметности, позволяющей уничтожать цели без захода самолёта-носителя в зону ПВО противника (Википедия).
- - - - - - - - - - - - - - - - -
Один только вид ее вызвал улыбку на лице у Ньюболда. «Ну разве это не сама красота?»
Санчес же сдержала свой энтузиазм: «Дайте мне ее проверить, перед тем как в нее окончательно влюбитесь».
Анджейчик взял в руки ее ломик. «Я вскрою другую, пока ты занимаешься этой». Он направился в дальний конец контейнера, где в противоположном углу стоял второй длинный узкий ящик, и начал снимать с него крышку.
Специалистка открыла на своем бронежилете клапан на липучках, в котором оказался набор высокоточных инструментов, лежавших в аккуратных укромных кармашках и петлях. Действуя обеими руками, она быстро сняла с носа крылатой ракеты панель. Затем она достала миниатюрный счетчик Гейгера из набедренного кармана своей формы, поднесла его к раскрытым внутренним механизмам ракеты и включила его. После нескольких секунд громкого и быстрого потрескивания она его выключила. «Вроде неплохо. Ядерная боеголовка изменяемой мощности W80. Должно быть, около 150 килотонн».
«Отлично». Ньюболд повернулся к Анджейчику. «Как там другая?»
«Как новенькая, полковник. Что скажете, капитан? Не хотите ли и на нее взглянуть?»
«Уже иду». Санчес протиснулась мимо Ньюболда и оказалась рядом с Анджейчиком. Ей потребовалась еще пара минут, чтобы вскрыть вторую ракету и повторить тест. Она довольно кивнула, убрав свои инструменты. «Ядерная боеголовка не повреждена».
Ньюболд взглянул на часы. Было 2:24 ночи. «Много времени потребуется подготовить их к пуску?»
«Мне понадобится по меньшей мере час на то, чтобы провести проверку основных систем обеих птичек. После этого мне понадобится, по крайней мере, еще час, чтобы извлечь боеголовку из Ракеты № 1 и еще час после этого на мелкие корректировки их пилонных креплений. При условии, конечно, что ни одна из этих птичек не получила внутренних повреждений, когда вы со своими людьми использовали их в качестве тарана».
Морщинистое лицо Анджейчика нахмурилось еще сильнее: «Мы можем опоздать».
«Мы и так уже опоздали», сказал Ньюболд. «А теперь мы будем готовы еще позже». Он уже смирился с этой ситуацией, путь она и была далеко не идеальной. «Санчес, приступайте к необходимым…»
«Полковник!», закричал человек, стоявший снаружи контейнера.
Все трое, находившиеся внутри ящика, повернулись к прервавшему их. Санчес навела фонарик на своего собрата по оружию, и Ньюболд прищурился, пытаясь понять, кто это: «Мергенхальтер?»
Преждевременно облысевший немец вытянулся в струнку и отдал честь. «Так точно, сэр!»
«В чем дело, капрал?»
Тот опустил руку. «Майор Силандер говорит, что зафиксирован несанкционированный сигнал, исходящий изнутри контейнера».
Ньюболд бросил злобный взгляд на Санчес: «Проверьте это».
Специалистка проскользнула мимо него и поспешила к выходу. Она осмотрела обе двери по краям, и на одной из них она обнаружила провод, тянувшийся вверх, огибавший дверь сверху и далее шедший мимо петель, до замаскированной панели на стене контейнера. «Вот он, источник наших неприятностей». Она сорвала маскировавшую панель обшивку, за которой оказался цифровой дисплей, подключенный к небольшой батарейке. Обратной стороной заимствованного ею фонарика Санчес разбила передатчик, превратив его в обломки. «Сигнал заблокирован».
«Но он уже успел нам навредить. Кто-то теперь знает, где находятся эти ракеты». Ньюболд попытался сдержать свою досаду. Вот тебе и радиомолчание! Он обуздал свой гнев, умерив его. Ничего не поделаешь, отменить уже сделанное невозможно. Нужно было двигаться дальше. «Нам нужно свернуть лагерь и отойти на резервную позицию».
Санчес забеспокоилась: «Ракеты передвигать нельзя! Они должны быть стационарны, пока я над ними буду работать».
«У вас час на проверку системы, пока мы будем собираться. Всему остальному придется подождать, пока мы не сядем в Йемене». Он повернулся к Анджейчику. «Поднимайте с коек рядовой и сержантский состав, и всем в грузовики, солдат!»
Анджейчик сдвинулся с места еще до того, как Ньюболд закончил объявлять свой приказ. «Вас понял, сэр».
Ньюболд уже намеревался было двинуться вслед за сержант-майором, но остановился из-за протеста Санчес: «Если мы переместимся в другое место, мы не впишемся в период доставки».
«Займитесь своим делом, капитан. А я своим, это моя забота».
Он надеялся, что Санчес не сможет прочесть искреннюю озабоченность у него на лице, когда он слез с грузовика и быстро зашагал к командной палатке лагеря. Проблема переброски его людей и крылатых ракет в Йемен вызовет ряд логистических неприятностей и головных болей – но ничто из этого не было столь устрашающим по сравнению с перспективой сообщить своему клиенту о еще одной задержке. Он приготовился к неизбежному.
«Надеюсь, застану г-на Маленкова в добродушном настроении».
* * *
За окнами своего вытянутого стретч-лимузина Хакиму эль-Джамалю были видны лишь неясные ночные тени. Днем он мог восхищаться пышными красками сельских местностей Грузии. Однако мчась прочь от Тбилиси под покровом ночи по Кахетийскому шоссе, ему ничего не оставалось, как смотреть на собственное отражение в стекле.
На экране смартфона у него в руках бесконечными кругами вращался какой-то символ – слабое обещание того, что этот или какой-то другой, далекий от него механизм, принцип работы которого он не понимал, все же действует, пытаясь связать его по безопасному каналу с его контактом на месте в Сомали. Он следил за гипнотическим вращением этого разноцветного кружка уже почти пятнадцать минут. Его водитель сообщил ему, что они доедут до нужного им места в Азербайджане лишь через пару часов. Эль-Джамалю было любопытно, дозвонится ли он до того, как это произойдет.
Вращающийся значок вдруг застыл на месте, а затем сменился другим, означавшим, что его звонок прошел.
Слава Аллаху.
Несколько раз прозвучал гудок, а затем его экран, щелкнув, переключился на тормозившую видеосвязь с Баширом Хавилом Ханадом, его соратником по борьбе с разлагающимся Западом. Этот седобородый африканец являлся лидером «Аш-Шабаба» [также «Харакат аш-Шабааб»] – ячейки воинствующих исламских террористов, скрывшихся в северной части Сомали после того, как их вытеснили из контролировавшихся ими районов Могадишо полевые командиры из соперничавших с ними кланов.
Ханад положил руку на сердце. «Саламу алейкум».
«Алейкуму салам, брат. С тобой сложно связаться».
«Не сложнее, чем с тобой, брат мой. Чем могу служить?»
«Вы со своими людьми по-прежнему базируетесь неподалеку от порта Бербера?»
Ханад наклонил голову. «В двух часах езды. В местечке под названием Хагал».
«Это недалеко». Эль-Джамаль вставил заранее подготовленную строчку с цифрами в текстовое сообщение и нажал «Отправить». «Я только что отправил тебе GPS-координаты. Они были переданы одним из наших отслеживающих устройств с места неподалеку от Берберы. Как скоро ты со своими людьми сможешь там оказаться?»
«А кто сказал, что мы туда едем?»
Эль-Джамаль почувствовал повышение своего кровяного давления в ответ на закамуфлированное вымогательство Ханада. «Там находится кое-что, что у меня похитили. Кое-что очень важное для нашего общего дела. И нужно, чтобы вы это вернули, во имя джихада».
Даже по прерывающейся видеосвязи было хорошо заметно подозрительное выражение лица Ханада: «И что это?»
«Металлический контейнер. Внутри него много ящиков. В двух из них ракеты». Предвосхищая вопрос Ханада, Эль-Джамаль добавил: «Аль-Каида заплатит тебе и твоим людям десять миллионов евро, если вы вернете обе ракеты и остальную часть содержимого контейнера в сохранности».
В расширившихся глазах Ханада вспыхнула алчность, усилив его внимание: «У кого они в данный момент?»
«Не знаю. Но кто бы это ни был, у них достаточно сил, чтобы напасть на корабль с вооруженными до зубов людьми, выкрасть контейнер и вернуться с ним на берег. Ожидая сильное сопротивление».
Ханад почесал бакенбард на щеке. «Должен признаться, десять миллионов евро могли бы помочь мне и моим людям вернуть свое положение в Могадишо. Но даже имея деньги, нам здесь не хватает оружия».
«Я могу предоставить вашей группировке любое оружие, которое вам потребуется или захочется».
«А каким образом вы провезете их, минуя миротворцев и полевых командиров?»
Он представил себе, на какие жертвы будет согласен пойти торговец оружием Карл Раск, чтобы избежать гнева Аль-Каиды. «Скажем так: у меня есть хорошо вооруженный союзник, который мне кое-что должен. Итак, мы заключаем сделку, Ханад? Или мне нужно искать кого-нибудь другого, чтобы нанести удар во имя общего дела?»
Медленный кивок и алчная улыбка: «Мы вернем ваши ракеты. Жди моего звонка».
«Машалла, брат мой».
«Иншалла». Экран стал черным, Ханад закончил разговор и отключился.
Эль-Джамаль выключил телефон и положил его на сиденье рядом с собой. Рассвет забрезжит уже часа через два. И если все пойдет хорошо, к закату ракеты вновь окажутся в руках Аль-Каиды, неверный Раск станет для него полностью карманным, а вредители, осмелившиеся помешать Джихаду, познают горький вкус расплаты – и холодные, вечные объятия смерти.
* * *
Ограждения стало для Джека проводником. Он крался сквозь мрак, к концу лагеря, обращенного в сторону от берега. Находясь по другую сторону ограды, он увидел блеснувший в грузовом контейнере свет фонарика и услышал женские и мужские голоса, но разобрать, что именно они говорили, он не мог. Шаги бегущих людей предупредили его о какой-то лихорадочной активности, начавшейся по всему лагерю, поэтому Джек спрятался в укрытии в других кустах неподалеку от угла ограды.
Как он и ожидал, в ограде имелись широкие ворота. Они были защищены двумя охранными будками. Он напряг зрение, пытаясь рассмотреть в темноте их внешние детали, но охранников, находившихся по одному в каждой маленькой будке, выдавало слабое голубоватое свечение, по-видимому, монитора какой-то электронной охранной системы. Оба они были вооружены карабинами M4A1 американского производства, точно такими же, как у наемников, с которыми Джек столкнулся на «Баратарии». Оба охранника друг с другом не общались, несмотря на то, что находились на расстоянии менее двадцати футов друг от друга, и никаких звуков с их постов не доносилось.
Хорошего угла обстрела, с которого Джек мог бы атаковать их обоих, не было. Убрать одного означало почти наверняка предупредить другого, который поднимет тревогу. Джек подумал о лобовой атаке ворот, но затем передумал, когда заметил электрические кабели, поднимающиеся по стальным опорным столбам по обе стороны от въезда. Он проследил взглядом за этими кабелями до верхушек ограждения и увидел, что они были подсоединены к прожекторам – а те, в свою очередь, к датчикам движения, которые, как он подозревал, включали ослепляющие лампы, если что-нибудь большее размерами, чем жирный комар, пролетит от них на расстоянии двадцати ярдов.
Он проверил свою версию на верность, бросив небольшой камешек мимо этих постов часовых. Не успел он упасть на землю, как включился свет, ярче солнца. Джек зажмурился, оставшись лежать на пыльной земле за кустами, наблюдая за реакцией охранников.
Ни один из них своего поста не покинул. Один выглянул наружу, со скучающим видом осмотрел окрестности, а затем вновь скрылся в деревянной будке, когда прожекторы погасли. «Чертовы крысы», пробормотал он, выдавая свое шотландское происхождение. «Терпеть их не могу».
Свет включался почти мгновенно, оставаясь включенным на десять секунд после того, как движение прекращалось, заметил Джек. При любом плане, который он мог бы задумать для того, чтобы прорваться сквозь ворота внутрь, ему придется иметь дело с этими прожекторами, а также с часовыми. Я мог бы погасить прожекторы точными выстрелами, но если я это сделаю, охранники подымут тревогу. Он повернулся и вновь посмотрел на тянувшееся ограждение. Если бы у меня была саперная лопата, я мог бы подрыть под оградой землю. Но если это делать только одними руками, времени на это уйдет больше. Он встал, вернулся обратно по собственным своим следам на несколько десятков ярдов назад, а затем подошел к ограждению. Значит, на это уйдет какое-то время. Но я, кажется, никуда и не тороплюсь.
Джек опустился на колени перед электрифицированной проволочной оградой, отложил в сторону сумку и автомат, и обеими руками стал разрывать твердую, каменитую почву. Когда он отбросил в сторону третью свою горсть сухой земли, усеянной мелкими камнями, он почувствовал прикосновение холодного металла к затылку, и по опыту он понял, что это был ствол огнестрельного оружия.
«Не двигаться», сказал женский голос с австралийским произношением. «Руки вверх».
Он сделал, как ему было приказано, стараясь не делать резких движений. «Сдаюсь».
«Что ты здесь делаешь? На кого работаешь?»
Он повернул голову, чтобы посмотреть, кто взял его на мушку. Так как лагерь за оградой ожил, света из казарм и палаток оказалось достаточно, чтобы Джек мог сказать, что женщина, державшая его под прицелом, была молодой, привлекательной, африканских корней – и она была одета во все черное, а не в тот камуфляж для пустыни, который предпочитали наемники. Оружие ее также отличалось от типичного для этих наемников вооружения. С собой у нее был 5,66-мм карабин F88C Austeyr (Остайр) – стандартного австралийского военного выпуска.
«Ты не из “Фаэторна”».
«И ты тоже». Она сильнее прижала ствол карабина в его затылок: «Руки за спину. Быстро».
Не желая получить пулю или вступить в конфронтацию с потенциальным союзником, он сделал, что она ему приказала. Она надела наручники ему на запястья и сдавила их так, что ему показалось, что они врезались ему в кости. После того, как он оказался скован, она изъяла у него Зиг и конфисковала Хеклер и сумку. Она дернула его за воротник. «Вставай».
«Тебе не нужно это делать. Я всё объясню».
Она увела его от лагеря, к нескольким ветхим хижинам, стоявшим чуть дальше, у берега. «Конечно, объяснишь, приятель. Но сначала ты пойдешь со мной».
«А ты––?»
«Агент Абигейл Харпер, австралийская разведка».
_________________________________
_________________________
____________________
______________
_________
_____
08
03:00 – 04:00
Все самое важное из офиса Ньюболда уже давно находилось у него в смартфоне. Он занялся не упаковыванием папок и бумажек, которые нужно будет вывозить отсюда, а стал засовывать их в мешки для сжигания, которые он потом прикажет своим людям сжечь перед тем, как сядет в Шинук. Стандартная процедура, если существует риск того, что операция может провалиться: уничтожить всё инкриминирующее, и бросить все, что можно заменить.
Полетят вместе с ним не все его люди. После того как он с командным составом поднимется в воздух с крылатыми ракетами, остальная часть вверенного ему подразделения доберется на грузовике до места сбора по другую сторону границы, неподалеку от нее, в соседнем Джибути. За пределами территории Сомали, где никакие законы не действовали, такое большое количество бойцов ему уже больше будет не нужно. Когда он с ракетами окажется в другом, безопасном месте в Йемене, они окажутся под всей необходимой защитой, если она вообще им потребуется.
Ньюболд набил пустые карманы своего бронежилета запасными магазинами для своего M4A1 и обоймами для личного оружия – 10-мм пистолета Глок. Майор Джеймс Силандер, его заместитель в компании, заглянул, чуть наклонившись, в открытую дверь его кабинета. Он был высоким и грузным, с рыжеватыми волосами и соответствующей бородой. В минувшие века, подумал Ньюболд, из него получился бы классный викинг. От беспокойства красноватые брови Силандера сдвинулись. «У нас проблема».
Полковник махнул Силандеру рукой, чтобы тот вошел: «Побыстрей, Джим. Нам через 10 минут уже нужно будет взлетать».
«Это действительно проблема. Вертолету хана. Дыры в топливном баке мы еще могли бы исправить. Но пулями и осколками перебита электродистанционная система управления, а задний стабилизатор искорежен при жесткой посадке Висяка».
Ньюболд оказался не готовым смириться с поражением: «Сколько примерно потребуется времени для ремонта?»
«Не могу сказать даже приблизительно. У нас нет необходимых для ремонта запчастей. И пока мы им будем заниматься, вертолет же останется на земле». Казалось, он вынужден был добавить слабый лучик надежды к мрачному облаку своих плохих новостей. «Может, у клиента есть грузовой вертолет, который сможет нас забрать вместе с грузом?»
«Нет, от них только ракетоноситель. Доставку обеспечиваем мы». Ньюболд вытащил стул и рухнул в него. «Ты разговаривал с Пилар? Что с ядерным оружием?»
Словно он вызвал дьявола, произнеся ее имя: как раз в этот момент в его кабинет вошла Санчес, вытиравшая руки тряпкой. «Ракеты в порядке. По крайней мере, насколько я смогла это установить, проведя лишь беглую базовую диагностику системы. Кажется, я что-то услышала тут об отмене эвакуации?»
«Вертолет не может взлететь», ответил Силандер.
Санчес сунула тряпку в карман. «Значит, мы не сможем добраться до Йемена. И что будем делать?»
Ньюболд встал. «Тогда действуем по Плану C». Он указал на Силандера. «Заминируй вертолет, а затем всех нужно будет посадить в грузовики со всем оружием и боеприпасами, которые можно взять с собой».
«И куда двинемся?»
«На старое место – резервную точку в Бербере. Отсидимся там, дождемся ракетоносителя». Кивок в сторону Санчес. «После того, как укроемся там, вы закончите корректировку ракет». Он повернулся к Силандеру: «Через какое время реально покинуть это опасное место?»
«Примерно через час».
Ньюболд покачал головой. «Нет, это слишком долго». Он взглянул на часы. «Даю сорок минут. Нужно, чтобы все собрались и были уже готовы выехать к 04:00. Все ясно?»
«Так точно, сэр».
«Выполняй». Кивок к двери. «Шагом марш».
Силандер вышел из кабинета большими шагами, с видом человека, озадаченного новой целью. Санчес задержалась в кабинете Ньюболда, с молчаливой озабоченностью на лице. «Перемещение боеголовок в любое иное место за пределы моей лаборатории может подвергнуть всех нас угрозе радиационного облучения».
«У тебя же есть оборудование для работы в полевых условиях?»
Она нервно нахмурилась. «Есть. Но тут же речь идет о ядерной бомбе, начиненной оружейным плутонием. Извлечение его опасно даже здесь, где у меня имеется герметичное помещение, специально подготовленное для такой операции. Отделять его от ракеты в условиях, когда мы будем прятаться на резервном объекте? С таким же успехом мы могли бы сыграть в русскую рулетку ради развлечения».
Позабавившись избранной ею образной метафорой, он со смаком отреагировал болезненным смешком: «Мы уже это сделали – заключив сделку с Аркадием Маленковым».
* * *
Вынужденный, под дулом карабина, марш Джека закончился в ветхой, пустой бетонной развалюхе, одна из стен которой, обращенная к морю, полностью обрушилась. Харпер своим карабином толкнула его внутрь. «В угол».
«Ты совершаешь ошибку. Я не враг тебе».
«Может и нет, но ты все же для меня стал проблемой». Она остановила его, когда он чуть было не врезался в стену, которая едва была видна в темноте. «На колени».
Он опустился на колени. Рана у него в боку, полученная часом ранее, по-прежнему ныла и была столь же далекой от исцеления, как и раньше, и голова у него еще кружилась от потери крови на «Баратарии». Из-за всех этих его в совокупности ранений и недомоганий он не был уверен в том, что сможет разоружить Харпер до того, как она успеет его застрелить. Если ему нужно было найти выход из этого затруднительного положения, то он мог быть лишь в форме переговоров. «Тебе вовсе не нужно это делать».
«Правда?» Ее шаги захрустели по бетонном полу с песком, когда она отошла от него назад. «А что ты думал, я собираюсь сделать? Пустить тебе пулю в голову и две в спину?»
«Да, эта мысль приходила мне в голову».
Тусклый красный свет, сначала почти незаметный, усилился, дав возможность Джеку увидеть перед собой потрескавшуюся и крошащуюся штукатурку на стенах.
«Теперь можешь повернуться».
Джек посмотрел через плечо. Харпер сидела на нескольких поваленных шлакоблоках. Электрический фонарь рядом с ней, светодиодные панели которого были обернуты темно-красной пленкой, освещал эти развалины темно-малиновым светом. Карабин лежал у нее на коленях, как мост. На лице у нее была чуть заметная улыбка, как у привидения какого-то, но освещенная снизу, она казалась какой-то пугающей, если не прямо-таки дьявольской.
Он повернулся к ней, сел на пол и развел ноги, прислонившись к стене. «Итак, агент Харпер, что вы намерены со мной делать?»
«В зависимости от того, кто ты. Начнем с твоего имени».
«Я бы предпочел не говорить».
«А я не хочу в тебя стрелять, но придется, если ты не начнешь говорить».
Если он назовет ей свое полное имя, и она сообщит об этом своему начальству, то это, скорее всего, приведет к тому, что уже через полдня Соединенные Штаты, Китай и Россия пришлют сюда за ним группы киллеров. Он подумал о том, чтобы назваться каким-нибудь псевдонимом, но потом решил, что не стоит.
«Можешь звать меня Джеком».
Она передала свой скептицизм изящно поднятой вверх бровью. «Что, фамилию не назовешь?»
«Не сейчас, нет». Надеясь сменить тему каким-нибудь неожиданным поворотом разговора, он кивнул на ее карабин. «Я думал, что агентам ASIS [австралийской разведки] запрещено носить оружие».
«Об этом постоянно твердит мне мой куратор. Почему без фамилии? Ты в бегах что ли?» Его лицо осталось каменным, и ее тоже. «Кто за тобой охотится?»
«Быстрее и проще сказать, кто нет. Почему тебя интересует “Фаэторн”?»
Его настойчивость, похоже, ее позабавила. «А тебя?»
«Они организовали нападение сомалийских пиратов на грузовое судно, на котором я находился».
Она склонилась чуть вперед. «Это оттуда у них этот контейнер?»
«Да. Но если мы не будем действовать быстро, они слиняют. А нам нельзя этого допустить».
«Почему? Что в этом контейнере? »
Он ее зацепил, и она клюнула. Теперь нужно было ее намотать. «Сначала скажи, что ты здесь делаешь».
Глаза ее сузились. Ей не нравилось, когда ее дурили; это было видно. «Мое правительство считает, что «Фаэторн» готовит террористов – а, возможно, даже прямо на них работает».
«Тогда вы с вашим правительством должны знать, что в контейнере ядерные ракеты. Я не знаю, какие именно, но это не имеет большого значения. Их нужно остановить, и как можно скорее».
Она с опаской посмотрела на него: «А что это за грузовой корабль такой, на котором возят ядерные ракеты?»
«Тот, который принадлежал и управлялся международным торговцем оружием Карлом Раском».
Ее палец лег на курок карабина: «А ты работаешь на Раска».
«Нет. Я пытаюсь внедриться в его организацию. Чтобы уничтожить ее изнутри».
Харпер приглушенно и недоверчиво рассмеялась: «Ты и в бегах, и секретный агент одновременно?»
«Я и не ожидаю, что ты мне поверишь. Но если тебя интересует, чтобы террористы не получили в свое распоряжение ядерное оружие, ты вызовешь поддержку, чтобы обезвредить этих ребят и вернуть эти ракеты».
Она перестала насмехаться: «Ты серьезно? Тебя только это здесь интересует?»
«Да».
«А откуда мне знать, что ты не врешь? А может, ты просто пытаешься выкрасть у них груз с золотом или алмазы из зон конфликтов, или хрен знает, что еще из этого контейнера?»
Что он мог на это сказать? «Свяжись со своими кураторами. Послушай, что они тебе скажут».
Она покачала головой: «Не думаю, приятель. Я не стану посылать никаких донесений о неконтролируемых ядерных боезарядах, пока не увижу их собственными глазами».
«Тогда нам придется заглянуть внутрь этого контейнера», сказал Джек.
Она скорчила мину: «“Мы”? Я так не думаю. Ты движешься медленнее пьяного коалы, и выглядишь так, будто тебя пропустили через мясорубку».
«Это просто от обезвоживания». Заметив на лице у нее мягкое порицание, он добавил: «И от потери крови».
«И сколько потерял?»
«Больше, чем хотелось бы».
Она встала: «Оставайся здесь. Я вернусь через несколько секунд».
«Ты куда?»
«Возьму кое-что в машине». Она выскользнула через широкую трещину в восточной стене здания и исчезла в темноте.
Джек ничего не услышал снаружи. Он оценил скрытность Харпер; она оказалась весьма умелым агентом, потому что поймала его из засады на открытой местности. Кто-то в ASIS неплохо ее обучал.
Он снова осмотрелся по сторонам, подмечая возможные пути бегства отсюда, пока в щели в стене вновь не показалась голова Харпер. «Эй!» Она поманила его рукой. «Иди сюда».
Подняться на ноги с наручниками за спиной было крайне неудобно, но он уже делал это сотни раз в прошлом. Он встал и поплелся, обходя обломки камней на полу, к клиновидной трещине. Харпер помогла ему пройти через нее и повела куда-то во мрак. Вскоре он услышал звук открывающейся перед ним дверцы машины.
Она положила руку ему на плечо и толкнула его вперед, как он понял, в переднюю пассажирскую дверь. «Осторожно, не ударься головой».
Несмотря на ее предупреждение, он врезался лбом в край крыши автомобиля, садясь в машину. Он хотел выругаться, но сдержался и сел, а она закрыла за ним дверь. Он услышал, как она обошла машину, а затем тоже села в нее с водительской стороны и закрыла дверь. Затем она включила одну из верхних лампочек над зеркалом заднего вида.
Этот свет показался ему ослепляющим, после такого долгого пребывания в темноте. Через несколько секунд его глаза стали к нему привыкать. Он огляделся, и оказалось, что автомобиль был спрятан под тяжелым брезентом.
Харпер протянула руки Джеку за спину: «Давай-ка снимем эти наручники». Она остановилась на секунду перед тем, как их открыть. «Не заставляй меня пожалеть об этом».
«Это зависит от того, что ты задумала. Мы куда-то едем?»
«Нет, пока ты не окажешься в состоянии куда-то ехать». Она сняла с него наручники и спрятала их в сумку у себя на поясе. «Откинь спинку сиденья».
«Зачем?»
«С тобой всегда такой геморрой, когда люди пытаются тебе помочь?» С заднего сиденья она вытащила полевую хирургическую аптечку и открыла ее. «Тебе не хватает нескольких пинт. Думаю, я смогу выделить тебе парочку». Она вытащила набор инструментов для переливания крови, состоявший из спиртовых салфеток, марли, лейкопластыря, изогнутых щипцов – кровоостанавливающего зажима Келли, жгута на липучках, резинового медицинского жгута, стерильных перчаток, игл и пакетика для сбора крови на 450 мл, предварительно обработанного антикоагулянтом.
«Ты что – серьезно?»
«Не волнуйся, я напрямую переливать не буду. Я наберу примерно с пинту в пакет, а затем перелью тебе. А после того, как это сделаю, добавлю сверху тебе еще пакет соляного раствора, чтобы увеличить объем твоей крови».
«Ты в этом уверена? Моя группа крови––»
«Это не имеет значения», сказала Харпер. «У меня первая отрицательная группа крови, я универсальный донор».
«Она довольно редко встречается».
Она ухмыльнулась, сунув иглу себе в руку: «Я вообще особенная девушка».
* * *
Хагал, Сомали
В жаркую ночь вытащить из постели людей всегда нелегко, но в такой ранний час это было в два раза сложнее. Ханад переходил из одной крытой травой хижины в другую, нырял, пригибаясь, в каждую из них и бил деревянной ложкой по помятой каске изнутри. «Подъем! Выходим!» Его люди ворчали что-то себе под нос, но большинство из них зашевелилось и начало подниматься. Тех, кто прятал головы под одеялами, Ханад пинал ногами, пока они не выходили из своей дремоты. «Подъем!»
Последним поднявшимся, как всегда, был Марван. Преданный солдат, и правоверный, но недисциплинированный. Он, прищурившись, посмотрел на Ханада: «Приходи попозже, когда рассветет».
Ханад, которому было не до смеха, и он не намерен был мириться с неподчинением, дал Марвану поджопник. «Черт тебя подери, Марван! Мы мобилизованы, мы призваны джихадом! Вставай!»
Одного упоминания джихада оказалось достаточно, чтобы, словно каким-то заклинанием, освободить Марвана от оков сна: «Кто взывает нас к джихаду?»
«Ступай в центр деревни, нужно всем там собраться. Там всё вам расскажут».
Ханад вышел из хижины и направился к центру Хагала – скопления хибар, примитивных построек, которое, казалось, недостойно было даже названия «лагерь», а тем более именоваться деревней. Тем не менее, Ханад был рад и этому, каким бы отдаленным и нищим это местечко ни было. Оно предоставило ему и его людям убежище в такое тяжелое время, когда враги были кругом и повсюду, а друзья были очень далеко.
В живых у него осталось всего лишь сорок три человека, после недавних столкновений с полевыми командирами в районах к северу от Могадишо. Собрав эти остатки в оборванный отряд, Ханад с грустью смотрел на этот сбившийся в банду сброд, печальнее которого он никогда в жизни не видел. Все они, включая и его самого, так долго голодали, что никто из них уже не помнил, что это такое – чувство сытости. Единственное, что у них было в изобилии, – это патроны к их старым, уже изношенным автоматам AK-47.
И теперь ему нужно было поднять, собрать и сплотить этих голодных людей. Придать им мужество, надежду и движущие силы.
«Нашим братьям по вере и нашему общему делу нужна наша помощь, – и они готовы хорошо за это заплатить». Глаза всех собравшихся расширились, и внимание их было привлечено обещанием этого вознаграждения, глаза у них загорелись. «Если у нас получится – у нас будет всё: деньги, оружие, людская сила, рабы. Если мы потерпим неудачу, мы встретимся с Аллахом как мученики!» Он шагал перед ними, сложив руки за спиной, и приложил все усилия, стараясь подражать манерам настоящего вождя народа. «Нам нужно будет направиться к северному побережью, чуть к востоку от порта Берберы. Наша цель – стальной грузовой контейнер, украденный у наших союзников из Аль-Каиды. У кого именно он теперь находится, неизвестно, но мы знаем, что в нем находятся ракеты. Нашим друзьям нужно их вернуть – и они хотят, чтобы неверные, забравшие эти ракеты, поплатились за свои преступления жизнью». Он остановился перед центром первого ряда. «Такова наша задача. За аль-Шабааб… за Аль-Каиду… Аллах Акбар!» Он поднял вверх кулак, произнеся имя Всемогущего, и его люди восторженно заорали. Он показал на машины, скрытые под накинутой на них камуфляжной сеткой. «Всем сесть в грузовики! Мы едем в порт Бербера!»
Возбужденные, его люди побежали к внедорожникам и военным грузовикам, сняли с них маскировку, затем забрались внутрь и кинулись занимать лучшие места. Ханад сел на свое место на переднем пассажирском сиденье ведущего джипа. Марван забрался в водительское сиденье рядом с ним. Седобородый вождь бросил пронизывающий взгляд на своего молодого соратника: «Дорогу знаешь?»
«Знаю».
Марван повернул ключ, и двигатель с грохотом завелся. Он включил фары, затем взглянул в зеркало заднего вида, убедившись, что и другие были уже готовы двинуться. Затем он включил передачу и нажал на газ. И через минуту колонна из пяти машин уже мчалась на Северо-Запад, очертя голову, скрытая поднятой ими же самими пыльной бурей.
Ханад сверился с местоположением по своему смартфону, убедившись, что они не свернули куда-нибудь с тропы, которую кто-то с извращенным чувством юмора обозначил на карте GPS как «дорогу».
За окном не было видно ни зги. Из-за ослепляющего света фар колонны ему не было видно и слабой россыпи звезд на небе.
Вскоре над горизонтом поднимется солнце, и ночное небо снова станет просто воспоминанием – равно как и неверные, осмелившиеся украсть ракеты у солдат джихада.
* * *
Центральный пост командования «Белло-Вуда» был погружен в темно-синий цвет неба, и командир корабля Райхерт вместе со своими старшими офицерами следил оттуда за сообщениями, поступавшими от абордажных групп с брошенного грузового судна, которое его собственное регистровое свидетельство определяло как торговое судно «Баратария».
Видеомонитор на переборке обеспечивал им внешний обзор судна, с высоты сигнальной мачты крейсера показывая сверху тонущий грузовой корабль. Из двух его открытых трюмов кривыми столбами валил вверх дым; внутри его разрушающейся надпалубной надстройки плясали языки пламени. Получившее серьезные повреждения судно сильно накренилось на правый борт и быстро погружалось в воду.
Единственными живыми людьми, которых видел Райхерт, были передвигавшиеся по палубе «Баратарии» члены его абордажной команды, которую возглавлял первый сержант Чанг, старший из числа сержантского состава, из охранного отряда морпехов. Он с двумя группами морских пехотинцев сошли на борт «Баратарии» и рассредоточились по всему кораблю в поисках уцелевших и возможных указаний на то, кто бросил судно на произвол судьбы, дрейфующим в открытом море, и кто его поджег.
Склонившись над планшетным столом, рядом с Райхертом стоял его старший помощник, капитан-лейтенант Спаньола. С чуть рыжеватыми волосами и чеканными чертами лица, старпом внимательно слушал рапорты, доносившиеся до них от группы, высадившейся на судно, не отрывая глаз от стола, как будто он смотрел сквозь него в какую-то неизвестную бездну. Шепотом он признался Райхерту: «Вы это слышали? Морпехи Чанга один за другим обнаруживают на судне ящики, набитые боеприпасами, гранатами и оружием».
Райхерт кивнул. «Да, слышал. Похоже, сомалийцы напали не на тот корабль».
«Ничего не понимаю. Экипаж, так хорошо вооруженный, должен был дать отпор кучке гнилых пиратов. И как же тогда все это превратилось в такую бойню на борту этого судна?»
Вопрос этот не давал покоя и самому Райхерту. «Кто-нибудь из людей Чанга может показать нам вид правой стороны судна?»
Спаньола схватил над планшетным столом микрофон рации и подключился к каналу команды, находившейся на борту. «Сержант Чанг, «Белло-Вуд». Кто-нибудь из ваших людей с камерой на шлеме может посмотреть на бравый борт судна?»
Из динамика прохрипел ответ Чанга: «Вас понял, «Белло-Вуд». Оставайтесь на связи».
Спустя несколько мгновений с одного из каналов связи заговорил боец. «Есть видео, капрал Ле Бо, на втором канале».
«Выведите на большой экран», сказал Спаньола. Они с Райхертом повернулись к видеомонитору, переключившемуся на воспроизведения вида с камеры на шлеме одного из морских пехотинцев, находившихся на борту «Баратарии». Под углом, необходимым для показа кормовой четверти поврежденного судна. Райхерт со Спаньолой практически одновременно кивнули, оба отметив одну и ту же деталь. Старпом сложил руки на груди. «Вот в чем дело».
«Забортный трап», сказал Райхерт. «Кто-то из числа команды корабля, видимо, спустил его для пиратов». Он протянул руку. Спаньола передал ему микрофон. Он нажал на кнопку: «Сержант Чанг, «Белло-Вуд» на связи. Скажите вашему человеку, что мы узнали то, что нас интересовало».
«Вас понял, сэр».
«Матрос», сказал Спаньола, «переключитесь обратно на вид с верхней точки».
На видеомониторе вновь появился вид «Баратарии» сверху, а Райхерт со Спаньолой вернулись к планшетному столу. Командир корабля понизил голос: «Если у сомалийцев на судне был сообщник, они, вероятно, знали, что за груз на корабле».
Старпом кивнул. «Логично».
«Если это так, то они явились с силами, достаточными, чтобы захватить судно. Но что-то пошло не так. И это еще не все, что меня беспокоит». Он взглянул на монитор. «Открытые грузовые трюмы. Они должны быть тщательно закрыты, пока корабль находится в море. Похоже, что, по крайней мере, четыре грузовых контейнера отсутствуют. Куда они подевались?»
«Вертолет». Спаньола постучал костяшками по планшетному столу. «Вахтенный с «Maersk Stepnica» сказал, что видел вертолет возле «Баратарии», когда на ней произошел взрыв».
«Хорошо, но только если это был не «Skycrane» [тяжелый транспортный вертолет-кран], то подняли только один из этих контейнеров».
«Это верно. Но––» Его прервала заговорившая рация.
«”Белло-Вуд”! Мы получаем из главного трюма судна сигналы предупреждения о наличии радиации!»
Райхерт нажал на микрофоне кнопку передачи сообщения. «Повторите, сержант?»
Чанг уверенно ответил: «Повторяю, «Белло-Вуд»: у нас радиационная тревога в грузовом трюме «Баратарии». На этом судне ядерные материалы военного назначения».
«Сержант, «Белло-Вуд» на связи. Выводите людей с этого корабля и сообщите об этом группе дезактивации».
«Понял вас, Белло-Вуд».
Капитан корабля повесил микрофон обратно на радиостанцию и мрачно и задумчиво посмотрел на своего старпома: «Подключи меня по защищенной линии к Минобороны, и как можно скорее. У нас осложнение – ядерное оружие».
* * *
Укрепив силы переливанием крови и в дополнение к ней соляным раствором – все это было умело проделано агентом Харпер – Джек почувствовал, что стал теперь больше похожим на себя самого, когда они вместе, тихо, как леопарды на охоте, двинулись к ограждению вдоль периметра лагеря «Фаэторна». Она пока что так и не вернула ему его оружия, и настояла на том, чтобы он отошел на несколько шагов назад, когда он двинулся было вперед первым, но он не был зол на нее за это. Если бы в силу обстоятельств они поменялись бы ролями, он принял бы такие же меры предосторожности и по тем же самым причинам.
Они находились уже в пяти ярдах от ограды, когда Джек дал ей сигнал спрятаться. Он упал на землю на живот за участком почвы с высокими сорняками. Она присела за кустами.
Там, где они залегли, несколько раз скользнул туда и обратно луч фонарика с другой стороны ограждения, а затем одинокий охранник, обходивший периметр, двинулся дальше. Джек подождал тридцать секунд, а затем жестом дал Харпер сигнал подняться и вновь крадучись стал приближаться к ограде.
Он стал на колено у проволоки и стал наблюдать за бешеной активностью, происходившей в центре сооруженного на скорую руку и немного наспех лагеря. Почти вся компания уже была на ногах, и ее люди были заняты погрузкой оружия и боеприпасов в свой небольшой парк джипов. Лишь несколько человек находилось внутри контейнера, задние двери которого по-прежнему были широко открыты, без сомнения, из-за отсутствия в ящике вентиляции и удушливой жары и влажности, накрывавших северное побережье Сомали даже в конце октября.
Харпер стала осматривать лагерь через цифровой фотоаппарат, телеобъектив которого был снабжен матово-черным покрытием, чтобы его невозможно было заметить на расстоянии. Она приглушила резонанс камеры, так, чтобы та не издавала звуков, и начала делать серию быстрых снимков. «Похоже, они сваливают отсюда».
Джек указал на контейнер: «Тебе видно, что там внутри?»
«Уже занимаюсь этим». Она покрутила кольцом фокусировки. «Они сняли ящики, в которых находились эти твои ракеты. И похоже, теперь работают над системами управления полета». Сделав несколько снимков, она опустила камеру, разинув рот. «Этого не может быть».
Ужас в ее голосе встревожил Джека: «В чем дело?»
Она снова взглянула туда в видоискатель, а затем передала фотоаппарат Джеку: «Взгляни сам. И скажи мне, что я вижу не то, о чем я думаю».
Он выровнял камеру и посмотрел в видоискатель. За несколько секунд он сфокусировал ее на том, что находилось внутри контейнера. Светочувствительные фильтры камеры улучшили изображение, сосредоточившись на деталях ракет и техников, там находившихся. Одного взгляда на характерные очертания двух крылатых ракет, находившихся внутри контейнера, оказалось достаточно, чтобы нежелание Харпер поверить в это передалось и Джеку. «Что за черт?» Он увеличил масштаб, насколько это позволял телеобъектив, просто чтобы убедиться, что он ничего не выдумывает. «Это же крылатые ракеты AGM-129».
«Значит, я не сошла с ума», сказала она. «Рада это слышать».
Он вернул ей фотик. «Их здесь не должно быть. Они же сняты с вооружения. Последняя из них была уничтожена полгода назад».
«Видимо, нет». Она повозилась немного с элементами управления камеры. «Но если предположить, что их должны были уничтожить, каким образом две из них оказались на грузовом судне, набитом нелегальным оружием? И откуда эти болваны, на них напавшие, узнали, что они на этом корабле находятся?»
Отчаяние, замешательство и тревога заставили Джека лишь отрицательно потрясти головой: «Не знаю».
Она выключила камеру и сняла с нее длинный объектив. «Ладно, друган. Разгадай для меня загадку: что они с ними будут делать? Мне казалось, они сделаны так, что единственная птичка, способная их запустить, это те чертовы B-52 [стратегические бомбардировщики]».
«Да, так и есть». Он вгляделся сквозь ночной мрак на техников, проводивших над ракетами какие-то манипуляции. «Похоже, они пытаются извлечь ядерные боеголовки, из-за плутония». Он умоляюще посмотрел на Харпер. «Нельзя позволить им скрыться с этими ракетами».
«Согласна». Она сунула объектив и камеру в сумку. «Вот почему я только что передала сообщение ASIS о том, что нужна поддержка».
«И долго они сюда будут добираться?»
«Несколько часов. Наша задача – тайно следить за ракетами, пока до нас не доберутся беспилотники ASIS. Затем мы пометим колонну наемников лазером. Как только беспилотники захватят цель, мы отступим, дав спецназу возможность сделать все остальное».
Джек кивнул. «Звучит неплохо».
«Рада, что тебе понравилось, но я не искала твоего одобрения». Она подняла свой карабин и отошла от ограды. «Пошли, приятель. Нужно передвинуть мою тачку ближе к воротам и замаскировать ее, до того, как они выедут отсюда. Я хочу быть готовой отправиться в ту же секунду, как они дадут отсюда дёру».
_________________________________
_________________________
____________________
______________
_________
_____
09
04:00 – 05:00
Астрахань, Российская Федерация
В новой капиталистической экономике России существовала лишь одна непреложная истина: деньги способны купить что угодно и кого угодно. Загородный элитный «Клуб Рыбаков» не являлся исключением из этого правила.
Спрятавшийся в густом лесу на берегах Волги, всего в нескольких километрах от берега Каспийского моря, этот пансионат с рыболовным клубом являлся уединенным пристанищем отдыха для многих из числа самых богатых граждан страны. Здесь не жалели никаких средств на снабжение его огромного главного здания, сооруженного в стиле простонародной бревенчатой избы, кулинарными деликатесами и другими предметами роскоши, во ублажение всех вкусов и всех чувств, а его выстроившиеся в ряд коттеджи на берегу реки могли похвастаться всеми современными удобствами, которые могли потребоваться нуворишам.
При максимальной вместимости в пансионате могло разместиться несколько десятков гостей. На сегодняшнюю ночь, однако, он был зарезервирован как частное место встречи для одного человека и двух его гостей.
В центральном камине большого зала его главного здания потрескивал небольшой огонь. Добившийся всего в этой жизни сам нефтяной магнат Аркадий Маленков сидел один посередине длинного дивана, обитого замшей цвета какао, наслаждаясь теплом, исходившим как от огня, так и от охлажденной водки в хрустальной рюмке без ножки. Он уже большую часть ночи бодрствовал, но его сшитый на заказ темно-серый костюм от Сэвил Роу оставался как новенький с иголочки, ни единой ненужной складочки. Единственной его уступкой столь позднему часу стало освобождение себя от уз галстука от Джозефа Аббауда и реализованное желание расстегнуть верхнюю пуговицу рубашки, также сшитой на заказ.
Он услышал, как у него за спиной открылась дверь на террасу, обращенную к реке. Прохладный ветерок опередил его вошедших гостей, гулкие шаги которых по паркетному полу отразились от высокого сводчатого потолка.
Маленков отхлебнул водки, очарованный танцующим в кирпичном камине пламенем.
Его партнеры по ТНК «Энергия» обошли диван слева от него и встали перед ним, как нашкодившие школьники, вызванные к директору.
Юрий Пулешко к своим 65 годам был довольно тучен, и его лысая шишковатая голова напоминала Маленкову дыню. Несмотря на то, что он был почти так же богат, как и Маленков, Пулешко так и не выработал в себе в чем-то сравнимого с маленковским чувства стиля. Его покупной, уже готовый костюм грязновато-коричневого цвета был слишком свободным у него в плечах и слишком плотным посередине. Даже ботинки его выдавали отсутствие у него вкуса. Потертые и изношенные на каблуках, они являлись обувью продавца, а не руководителя.
На другом конце шкалы умения одеваться стоял 51-летний Григорий Никунин. Он был на несколько лет моложе Маленкова, и он был такого же худощавого телосложения, из вечно голодного типа людей. Он щеголял осанкой, отчетливо свойственной выправке бывшего военного, начиная с коротко стриженных седеющих волос до безукоризненно начищенных и сверкавших итальянских ботинок ручной работы. Этой ночью на нем был темно-синий костюм, сшитый по заказу в Милане каким-то известным дизайнером, имени которого Маленков так и не смог запомнить. За многое Маленков мог неуважительно относиться к этому своему давнишнему партнеру – за его тщеславие и самомнение, за то, что он интриган, слишком поспешно бросал начатое пред лицом риска, – но Никунину нельзя было отказать в умении одеваться со вкусом.
И Никунин заговорил первым: «Полагаю, вы подняли нас с постели, потому что у вас есть новости».
«Есть». Он кивнул на бутылку водки «Грей Гуз», рядом с которой стояли две рюмки без ножек из граненого хрусталя. «Налейте себе по чарке и сядьте».
Каждый из них налил себе водки. Пулешко взял свою рюмку-тумблер и опустился в кресло у камина, лицом к Маленкову. Никунин, однако, покосился на свой наполовину наполненный хрустальный стакан. «Французская водка, Аркадий? На русской земле? Святотатство».
«Придется обходиться тем, что есть. Может, присядешь?»
«Предпочту постоять».
Пренебрежительно пожав плечами – «Как хочешь», – Маленков решительным движением опрокинул рюмку, проглотив содержимое, а затем налил себе и следующую. Его коллеги терпеливо и молча подождали, пока он соберется с мыслями и приступит к делу. «При реализации плана возникли кое-какие осложнения».
Услышав эту новость, Никунин фыркнул, цинично усмехнувшись: «Да что ты! Неужели?»
У Пулешко так задрожали руки, что он чуть не пролил водку себе на колени: «Что за осложнения? Что случилось? Нам нужно прервать операцию?»
Лицо у Маленкова осталось каменно-спокойным, он скрыл свое презрение к этому толстяку. Каким образом такого рода тюфякам вообще удается как-то пробиваться вверх по ступеням корпоративной карьерной лестницы?
«Мы не собираемся ничего отменять. Пока что нет». Еще один медленный глоток, чтобы снять напряжение. «Я только хотел проинформировать вас, что мы лишь отстаем на пару часов от графика».
«Мы уже слышали такое раньше», сказал Никунин. «Когда облажался Трепкос и сорвал наш план подтолкнуть Америку к войне с Исламом».
«Ничего серьезного, смею вас заверить. Просто на то, чтобы забрать с корабля ракеты, уйдет чуть больше времени, чем мы ожидали».
Наступившее между тремя собравшимися молчание было наполнено атмосферой недоверия.
Никунин поставил свой стакан на гранитную облицовку камина, сунул руку в карман и вытащил позолоченный портсигар. Он достал короткую сигарету без фильтра, убрал портсигар, а затем прикурил. Выпустив из ноздрей двойные струйки густого белого дыма, он посмотрел на Маленкова, что-то просчитывая: «И что это значит, ракетоносец уже движется к назначенному месту встречи?»
«Пока еще нет. Перед тем, как будут завершены необходимые модификации в механизмах ракет, нашему подрядчику потребовалось сменить дислокацию, перейдя на резервную позицию. Как только все они будут готовы––»
«А почему нашему исполнителю понадобилось менять свою позицию?»
Еще одна порция водки для храбрости и чтобы отложить неизбежное разглашение. «Потому что имело место незначительное нарушение системы безопасности. Отслеживающее устройство, установленное на ракетах, может привести противника к их лагерю».
Хрустальная рюмка Пулешко с громким грохотом ударилась об пол и разбилась. По затылку его уродливой розовой головы побежали нервные струйки пота, когда он вскочил со своего кресла и стал расхаживать, словно только что брошенный в клетку дикий зверь. «И чей это был датчик? Раска? Или Аль-Каиды?»
«Какая разница? Ракеты в надежных руках Ньюболда и его людей».
«Нет», сказал Никунин, «они только пытаются удержать ракеты. А это означает, что есть риск провала». Кончик его сигареты стал потрескивать, когда он ею затянулся. Изо рта его повалил дым, когда он стал продолжать: «Может, сейчас как раз подходящее время связаться с нашими друзьями в Москве и попросить их о помощи».
В ответ на его предложение Пулешко энергично закивал: «Он прав! Нельзя доверять наемникам, они не смогут это закончить. Нужно привлечь профессионалов».
Это была именно та самая, близорукая, спонтанная, инстинктивная реакция, на преодоление которой Маленков потратил годы, чтобы превратить ТНК «Энергия» в четвертую по величине нефтедобывающую компанию в мире и в шестой по величине энергетический концерн в мире. Но он уже зашел слишком далеко, чтобы позволить своим партнерам, не таким жестким, как он сам, срывать теперь то, чего он уже добился. «Послушайте меня, вы оба. Если мы вовлечем сюда спецназ, мы окажемся им должны, и вся та прибыль, которую мы надеемся получить, окажется в конечном итоге в карманах у них, а не у нас. Но если мы справимся с этим сами и доведем дело до конца, мы сможем диктовать им условия – и заставить наше правительство служить нам с такой же фанатичной преданностью, какую демонстрирует американское правительство по отношению к своим нефтяным компаниям. Вы это понимаете?»
Неохотный кивок от Пулешко, недовольное закатывание глаз Никунина. Далеко от полной поддержки и одобрения, но и этого достаточно.
Маленков встал. «Как я уже сказал, эта встреча была с моей стороны лишь жестом любезности к вам, чтобы вы, когда включите утренние новости, не удивлялись, почему это нашего грандиозного замысла в них нет. Но я заверяю вас: к полудню ракеты будут запущены, мир навсегда изменится, и мы трое будем очень, очень богаты». Он выпил залпом оставшуюся водку. «Когда поступят какие-нибудь новые сообщения, я дам вам знать. До тех пор ничего не делайте и никому ничего не говорите––» Он швырнул свою опустевшую рюмку в огонь. «––Или же последнее, что каждый из вас в своей жизни увидит, это будут мои руки вокруг вашего горла».
* * *
В 7 минут пятого Джек с Харпер сидели, пригнувшись, на передних сиденьях ее потрепанной Тойоты Королла. Сквозь узкую щель в камуфляже, скрывавшем автомобиль, они следили за тем, как наемники «Фаэторна» покидают свой лагерь. Наемники загружали оружие, боеприпасы и садились во все имевшиеся у них наземные транспортные средства, способные двигаться своим ходом.
Она посмотрела в свой бинокль. «Похоже, никого из них здесь не останется».
«Это означает, что они либо перегруппировываются, либо сматываются насовсем». Джек увидел, как колонна автомашин наемников, выехав через открытые ворота лагеря, повернула затем направо. Колонна из джипов, военных грузовиков, крытых брезентом, и тягач с полуприцепом, перевозивший на своей платформе контейнер, подпрыгивая, двинулись по грунтовой дороге. Сложно было что-то разглядеть сквозь поднятые этим конвоем облака пыли, но что-то все-таки привлекло его внимание. «Этот свет над тем холмом – это Бербера?»
Она повернула свой бинокль на Запад. «Да».
«На краю города есть аэродром с длинной взлетно-посадочной полосой. Если эти ядерные бомбы поднимутся в воздух, мы их потеряем».
«Придется разбираться с возникающими проблемами по очереди, дружок». Напряженный взгляд на него сбоку. «Ладно, приготовься. Вон последняя выезжает». Хвост колонны миновал ворота и двинулся вслед за другими машинами. Она убрала бинокль, схватилась за ручку дверцы автомобиля и напряженно остановилась, приготовившись действовать.
«Чего мы ждем?»
«Пока они не отъедут на достаточное расстояние, чтобы нас не заметили».
Его терпение стало убывать. «Они уже в двухстах ярдах, и кругом темно. Если и дальше ждать, мы их потеряем».
«Пффф. Вряд ли. Отсюда до Берберы только одна дорога». Еще один взгляд на удаляющуюся колонну. «Ладно, выходим». Она открыла дверь и выскочила – дав ему сигнал сделать то же самое.
Они вместе собрали камуфляжную сетку. Свернув и сложив ее, она бросила ее на пол в задней части машины, а затем вернулась и вновь уселась на водительское сиденье. Джек тоже сел, когда она завела двигатель, который зафыркал и ожил. «Если бы у автомобиля могла быть астма», подумал Джек, «он хрипел и дрожал бы именно так».
Она толкнула его локтем. «Будь так добр, открой бардачок». Он, дернув, открыл его и взглянул на содержимое. Ему легко было угадать, что ей было нужно. Он достал удлиненной формы очки ночного видения, лежавшие на свернутой карте Сомали и передал их ей. Она улыбнулась, их надев. «Спасибо». Когда она их включила, приборчик слабо взвыл. Затем она нажала на сцепление и переключила коробку передач. «Ремень безопасности, дружок».
«Ты серьезно?»
«Я никогда не вожу тех, кто не пристегнулся. Это одно из моих правил».
Он перекинул ремень через грудь и замкнул его у своего бедра. «Довольна?»
«Просто в восторге».
«Замечательно. Могу теперь я получить обратно свой Зиг?»
«Нет».
Машина покатилась вперед. Харпер переключала передачи плавными, опытными движениями, и Corolla стала набирать скорость. Облокотившись на подлокотник двери, Джек сокрушенно подумал о своих сломавшихся очках ночного видения. За лобовым стеклом ему ничего не было видно, кроме безликой тьмы, из-за чего каждый поворот, подскок и провал машины дезориентирующее били по его чувствам равновесия и ориентации. Он попытался отвлечь себя от этого мерзкого ощущения разговором.
«Я серьезно считаю, что ты должна вернуть мне мой Зиг».
Лицо ее освещалось бледно-зеленым свечением очков: «Этого не будет».
«А вдруг мы столкнемся лицом к лицу с наемниками?» Машину резко тряхнуло, и он ударился головой в крышу автомобиля. «Как я смогу тебя поддержать, если я не вооружен?»
«Ты уж слишком беспокоишься». Машина резко вильнула вправо. «Я здесь не для того, чтобы драться с кучей морпехов-профессионалов. У меня приказ наблюдать и сообщать. Так что именно этим» – они резко склонились вперед, попав на нисходящий участок – «мы и будем заниматься».
Машина вильнула, угодив на песчаный участок дороги, и Джек возблагодарил судьбу за то, что желудок его был пуст. «Долго вы уже работаете на оперативных заданиях, агент Харпер?»
«Ну, достаточно долго для того, чтобы знать, что нельзя давать оружие людям, не сообщающим мне своих полных имен».
Он проглотил этот словесный укол. «Я просто хочу сказать, что не всегда все идет по плану».
«Ты думаешь, я этого не знаю? Но ты у меня временно административно задержанный, поэтому мы будем делать всё по-моему. Мы проследим за наемниками и сообщим о том, где они находятся, а уничтожают их пусть спецподразделения. Понятно?»
Он поморщился и смирился с ситуацией. «Ну, если ты настаиваешь». Жестокий удар, потрясший машину, как детскую игрушку. «И что, после того как ты это сделаешь, я смогу получить обратно свои вещи?»
«Все возможно». Дразнящая ухмылка. «Веди себя хорошо, и мы посмотрим».
Джек не знал, как ему быть с Харпер. За последние два часа она дважды спасла ему жизнь – сначала предотвратив его плохо подготовленное и плохо спланированное нападение на лагерь «Фаэторна», а затем, пожертвовав свою кровь, чтобы он отошел на несколько шагов от дверей смерти. С другой стороны, она отказывалась прислушаться к благоразумным советам и оказалась самым ужасным водителем, с которым когда-либо в своей жизни ехал Джек.
И все же, против его воли, она начинала ему нравиться. Ее целеустремленность, чувство юмора и практичность – все это напомнило ему Рене Уокер – мысль эта омрачила его, заставив вспомнить тот день, когда его любимая Рене умерла у него на руках, сраженная пулей русского снайпера.
Он отвернулся от Харпер, чтобы она не увидела, как его несгибаемое лицо сменилось угрюмой тоской, но она все-таки это заметила. «В чем дело, приятель?»
«Ни в чем». Он заставил себя вымучить обезоруживающую улыбку. «Просто сделай мне одолжение и––» Еще один удар, и он грохнулся затылком в крышу. «Пожалуйста, попробуй поменьше подпрыгивать на дороге, если можешь».
Она ответила улыбкой на улыбку: «Не обещаю, приятель».
* * *
Капитан Райхерт на центральном посту управления «Белло-Вуда» являл собой спокойный центр словесного циклона. Его матросы и офицеры со всех постов посылали рапорты и сообщения к планшетному столу, а по защищенной военной линии связи ему пришлось выдерживать поток ругательств от вице-адмирала Ауэрбаха, злого на язык заместителя командующего Объединенного Центрального командования ВС США.
«Подождите, сэр», сказал Райхерт, мечтавший прервать адмирала под любым предлогом, который только сможет отыскать. «Я получаю новые сообщения». Он прикрыл рукой микрофон трубки и уставился на своего старпома. «Ну, докладывай же, Спаг [т.е. Спаньола, Spagnola]. Хоть что-нибудь есть?»
«Доктор Майер только что подтвердил, что все из группы, зашедшей на борт, в санитарном отношении здоровы – признаков радиационного поражения нет».
Он кивнул, а затем убрал руку с трубки. «Адмирал, хорошие новости. Мой начальник медслужбы говорит, что абордажная команда вернулась без каких-либо признаков радиационного поражения. Мы увернулись от пули».
Ауэрбах не был этим впечатлен. «Эта пуля еще летит, капитан. Любому другому, кто взойдет на борт этого судна, может повезти гораздо меньше. Отправьте эту посудину на дно, разнеся ее на куски».
«Есть, сэр». Он прикрыл трубку рукой, рявкнув своему старпому: «Спаньола! Подготовьте несколько ракет «Гарпун», отведите корабль на расстояние дальности стрельбы и потопите «Баратарию» – немедленно исполнять!»
«Потопить ржавую посудину, сэр», сказал Спаньола, подтвердив приказ. «Вас понял». Он обернулся и начал выкрикивать приказы ракетчикам приготовить к стрельбе две грозные противокорабельные ракеты «Гарпун» из арсенала «Белло-Вуда».
Райхерт неохотно вернулся к своему разговору с адмиралом. «Сэр, мы отходим на позицию, чтобы потопить «Баратарию». Но прежде чем я отдам приказ открыть огонь, не следует ли нам отбуксировать ее для дальнейшего расследования? У нее на борту было ядерное оружие, сэр. Пока мы не узнаем, что на ней––»
«Это уже известно», вмешался Ауэрбах. «Управление воздушно-космической разведки перехватило переговоры ASIS с Австралийскими силами обороны. Агент ASIS, работающий на месте в Сомали, отправил заслуживающую доверия информацию о двух пропавших ракетах AGM-129, находящихся в районе Берберы и запросил удар с воздуха».
«Предоставим им с этим разобраться?»
«С американским ядерным оружием? Конечно, нет. Мы координируем сейчас свои действия с командованием нашими силами в Африке. Я приказал капитану Янку привести своих морских котиков в состояние полной боеготовности, и меня на второй линии ждет министр обороны. Как только сообщение ASIS будет подтверждено, мы будем готовы открыть огонь».
«Вас понял. Моя команда чем-нибудь может помочь проведению операции, сэр?»
«Все, что мне от вас нужно, капитан, это потопить это судно».
«Понял вас, сэр. Оставайтесь на линии». Он накрыл ладонью трубку и подозвал к плечу Спаньолу. «Мы вышли на огневую позицию?»
«Пока работаем над этим!» Спаньола склонился над плечом офицера по тактике и обменялся с этой девушкой напряженным шепотом. Затем старпом повернулся к Райхерту. «Тридцать секунд!»
Райхерт знал, что адмирал не потерпит тридцати секунд молчания на линии. Он убрал руку. «Сэр, мы отходим на минимально безопасное расстояние для ведения огня и вычисляем расчетные данные стрельбы. Точный захват цели через двадцать пять секунд».
«Вашей команде требуется столько времени, чтобы прицелиться в судно без экипажа? Может, мне следовало привлечь для этого авиацию? Они бы уже давно с этим справились».
«Уверен, они бы это сделали, сэр. Конечно, сначала они потопили бы мой корабль». Его отчаянный взгляд на Спаньолу был вознагражден двумя поднятыми вверх руками со всеми растопыренными пальцами. «Десять секунд, адмирал».
«Вы мне нравитесь, Райхерт. Вы понимаете шутки».
«Спасибо, сэр. Пять секунд».
Спаньола начал вслух обратный отсчет, закончившийся криком «Огонь!»
Звук резонанса известил центральный пост управления, что запущены две ракеты «Гарпун». Боезаряды едва успели отразиться на радиолокационных дисплеях корабля, как тут же ударили в «Баратарию». На видеомониторе появилась ослепительно-белая вспышка – это две ракеты-близнецы врезались в грузовое судно примерно посередине и взорвались, разломив его пополам.
«Два попадания», сказал командир ракетно-артиллерийсклй части.
В черное предрассветное небо поднялся оранжевый огненный шар и стал тут же рассеиваться. Разлученные половинки «Баратарии», накренившись, отскочили друг от друга. Через несколько секунд они исчезли под волнами.
«Адмирал, “Баратария” уничтожена».
«Отлично, капитан. Продолжайте свое прежнее регулярное патрулирование».
«Есть, сэр. “Белло-Вуд” вас понял, конец связи». Райхерт повесил трубку защищенной линии. «Старший помощник Спаньола, взять прежний курс, по назначенному нам маршруту патрулирования. Лейтенант МакФейл, зафиксируйте в журнале потопление “Баратарии”». Он направился к люку. «Если буду нужен, я у себя в койке».
Спаньола остановил его у люка. «Сэр? Разве мы не должны остаться здесь и помочь отыскать ядерное оружие?»
Райхерт вздохнул: «Не я принимаю решение, Спаг. Прямой приказ от Центрального командования».
«Но, сэр, мы ведь уже здесь, на месте».
«Спаг, вот только не надо мне рассказывать, что сможешь найти логику в решениях ВМС США».
Старпом измученно закатил глаза: «Простите, капитан. Глупость сморозил».
* * *
На экране смартфона Ханада сошлись две точки. Одна из них, движущаяся, отображала его джип в составе колонне джихадистов «аль-Шабааба»; второй, неподвижной точкой была его цель, координаты которой были предоставлены эль-Джамалем. Марван снизил скорость, когда они поднялись на вершину неровной дороги. Лучи их фар осветили угол ограды, окружавшей большой лагерь.
«Должно быть, это тут», сказал Ханад.
«Что-то здесь пусто». Марван осмотрел темный и опустевший лагерь. «Возможно, это западня».
«Возможно. А возможно и нет». Ханад крепче взялся за свой АК-47. «Отыщи въезд».
Марван переключил передачу в джипе и поехал по грунтовой дороге, огибавшей лагерь. Он показал рукой Ханаду в сторону лагеря. «Вон там. Открытые ворота».
«Въезжай туда, на полной скорости». Ханад взял рацию и включил ее: «Взъезжаем внутрь. Как только окажемся там, разъехаться и поставить грузовики в линию боеготовности перед постройками».
Разгон машины вогнал Ханада в его сиденье. Джип набрал скорость. Все ухабы и ямы на этой дороге протрясли его шасси и ударили по амортизаторам, которые стали угрожать отказом.
Он вспомнил предупреждение эль-Джамаля: «Ожидайте сильного сопротивления». Ханад крепче сжал в руках автомат, приготовившись быть встреченным шквалом уничтожающего огня на подавление, когда Марван рванулся сквозь открытые ворота. Но никакого града пуль не последовало. Их прибытие было встречено лишь начавшим медленно распространяться облаком пыли, взбитым их шинами.
Следовавшая за ними оставшаяся часть колонны разделилась, машины разъехались по обе стороны и перестроились, чередуясь то влево, то вправо, пока все пять из них не оказались параллельны друг другу. Ханад снова взял в руки рацию: «Всем грузовикам, остановиться по моему сигналу. Три. Два. Один. Стоп!» Марван ударил по тормозам и развернул джип влево. Другие машины колонны сделали то же самое, и все они остановились, почти бампер к бамперу, в линию оборонительной позиции.
Но не столкнулись ни с чем, от чего им нужно было бы защищаться.
Опасаясь засады, Ханад кивнул Марвану. Молодой водитель вышел и оставил свою дверь открытой для Ханада, который перелез через коробку передач и вылез наружу с водительской стороны. Остальные находившиеся в его джипе также побеспокоились о своей безопасности, выйдя из машины с защищенной стороны, но его люди из других грузовиков конвоя не стали так осторожничать и высыпали из своих автомобилей с разных сторон.
«Рассредоточиться!» Голос Ханада прозвучал резко в жуткой тишине ночной пустыни. «Искать живых, карты, бумаги, переписку, все, что может вывести нас на ракеты. И остерегаться мин-ловушек!»
Его люди разделились на группы по двое и по трое и без оглядки бросились в темные здания. В течение нескольких минут они обыскивали одну комнату за другой. И в каждом их донесении по рации звучал один и тот же результат: ничего ценного. Ни оружия, ни боеприпасов, ни ракет.
В небе на востоке показались первые оттенки приближающегося рассвета цвета индиго. Ханад испугался, что эта спешно предпринятая стремительная вылазка обернется пустой тратой времени, став еще одним ударом по уже и так подорванному к нему доверию. Сколько еще неудач дано ему вытерпеть, пока его люди окончательно не потеряют всякую веру в его способность привести их к победе над неверными? Долго ли осталось ему до того утра, когда он проснется с пулей в голове?
Его внимание привлек рыскавший по земле луч фонарика. Он повернулся и увидел Марвана, внимательно рассматривавшего участок земли в нескольких десятках метров от джипов. Молодой человек стоял на коленях, наведя свой фонарик на утрамбованную следами шин почву.
Заинтригованный, Ханад подошел к нему сзади: «Что-то нашел?»
Торжественный кивок головой: «Думаю, да. Три типа шин, отличных от наших. Большинство принадлежит другим джипам. Несколько – большим трехосным грузовикам. Военным. А эти вот шины», – он осветил лучом фонарика две трассы, оставленные шинами большого и тяжелого транспортного средства, – «оставлены тягачом с полуприцепом. Судя по глубине следов, на прицепе есть груз. А это означает, что этот тягач – и, соответственно, сопровождающая его колонна – не может двигаться быстро. Ну не на таких дорогах, как здесь».
«Следы давно оставлены?»
«Они свежие». Марван указал на четкие следы протекторов на песке. «Еще не занесены ветром. Я бы сказал, что они оставлены здесь менее часа назад».
Враг все еще близко. Надежды Ханада на победу воскресли. Он полез в куртку и вытащил старую потертую и порвавшуюся местами дорожную карту. Ему пришлось разворачивать ее медленно и осторожно, чтобы она не развалилась у него в руках. Он протянул Марвану открытую ладонь: «Дай мне свой фонарик».
Марван передал ему его. Ханад посветил им карту. «Из этого лагеря существует только одна дорога. Если бы они повернули на юго-восток, мы бы по дороге их встретили. Это означает, что они отправились в Берберу. К счастью для нас, у нас там есть союзники». Он сунул фонарик обратно Марвану и сложил карту. «Возвращаемся в джип. Нам нужно нагнать неверных». Они пошли вместе к своему джипу. По дороге Ханад включил свою рацию и сказал в нее: «Всем, говорит Ханад. Вернуться в грузовики. Мы уезжаем».
Треск помех, за которым последовал ответ одного молодого бойца джихада по имени Игаль: «Подождите, не отключайтесь! Мы тут нашли вертолет, на другом конце лагеря».
«Вертолет?» Смутные опасения нахмурили Ханаду брови. С какой это стати наемникам бросать тут вертолет, если они, кажется, не оставили здесь ничего ценного?
«Он поврежден. Пулевые отверстия в хвостовой части и под фюзеляжем… Они оставили пулемет .50-го калибра, он установлен внутри. Гутале говорит, что сейчас его снимет».
Ханад услышал то, что сказал Игаль, но лишь через несколько секунд он полностью осознал, что именно намеревался сделать напарник говорившего. Он поднес рацию ко рту: «Игаль! Стой!»
В дальнем конце лагеря раздался взрыв, ярче, чем солнце. Вспышка исчезла, когда в небо поднялся кровавый огненный шар, и на лагерные постройки обрушился ураган металлических обломков, разлетаясь по песчаной земле.
«Всем, вернуться к грузовикам! Срочно!» Ханад рявкнул Марвану: «Перекличка! Нужно проверить людей!»
Все остальные их люди побежали обратно. Марван встретил их, прокричал им построиться и приказал им рассчитаться, назвав себя. Тем временем на другом конце лагеря бушевало пламя, наполняя сумерки красноватыми отблесками распространявшегося огня. Через пару минут Марван вернулся к Ханаду: «Все на месте, за исключением Игаля и Гутале».
Ханада разрывали чувства ненависти к неверным и досады по отношению к своим погибшим бойцам. Но только один Марван услышал, как он пробормотал себе под нос: «Я предупреждал их – остерегаться ловушек».
«Они погибли за веру», сказал Марван. «Будем считать их мучениками и двинемся дальше».
Он не смог заставить себя восславить людей, настолько тупых, что они не заметили столь очевидной опасности. «Называй их как хочешь. Теперь они принадлежат Аллаху». Он открыл пассажирскую дверь своего джипа. «Садимся. Нам нужно оказаться в Бербере еще до восхода солнца». Он сел и захлопнул дверь. «Плохо, что нам придется пропустить утреннюю молитву. Но сейчас мы должны убить неверных».
* * *
Серый свет обозначил восточный горизонт, но тьма впереди оставалась непроницаемой для невооруженных глаз Джека. «Колонна по-прежнему тебе видна?»
«Нет, они сейчас за возвышенностью впереди. Но далеко они не могли уйти». Харпер понизила передачу, чтобы облегчить автомобилю подъем вверх по участку, показавшемуся Джеку пологим склоном.
Он взглянул на свою сумку на заднем сиденье. Она лежала рядом с ее вещами, а под ними там же, на этом сиденье, его автомат Хеклер с ее карабином Остайр. «Если мы на хвосте у них так и въедем в город, мы можем попасть в засаду. И тебе может понадобиться––»
«Я не отдам тебе твое оружие и все прочее, так что забудь об этом». Серьезный взгляд на него искоса. «И даже не думай схватить свои пушки. Гарантирую тебе, что ты этого сделать не успеешь».
«Ты уверена? Ты ведешь машину, а я довольно быстро двигаюсь».
«И почти на двадцать лет старше меня, я думаю. А это означает, что расцвет твоих рефлексов миновал уже десять лет назад, и теперь они с каждым днем ослабляются. Поверь мне, приятель – не надо меня проверять».
Он был убежден, что Харпер переоценивает свои возможности, но не видел оснований ее провоцировать. Пока что, по крайней мере, они были на одной стороне, и он предпочел бы приберечь силы для врага, который у них был общим. «Осторожней со скоростью, когда доберешься до вершины холма».
«Поняла». Несмотря на свою уверенность, она увеличила скорость, вместо того чтобы ее снизить.
«Расслабься. И передохни немного––»
Машина накренилась и качнулась, достигнув вершины, а затем покатилась дальше под углом вниз. «Я сказала, что––»
Слова застряли у нее в горле, когда темнота перед ними озарилась вспышками выстрелов. По лобовому стеклу полоснули пули. Джек нырнул под приборную панель. Харпер резко повернула руль влево и подняла ручной тормоз. Короллу занесло, она завиляла, и в этот же момент стекла с пассажирской стороны лопнули и разлетелись вдребезги внутрь салона, из-за яростного огня из стрелкового оружия.
Как только машину перестало заносить, и она остановилась, Харпер отстегнула ремень безопасности и открыла дверь. Она выскочила наружу, пока Джек расстегивал свой ремень безопасности и, извиваясь, высвободился, стараясь не поднимать голову, подставляясь под линию огня. Новый шквал огня изрешетил небольшую Тойоту сбоку, а Джек тем временем пролез над коробкой передач и вылез из открытой водительской двери. По окнам у них над головами прогремело еще несколько очередей, осыпав их битым стеклом.
Оставаясь на земле, она протянула руку вверх и открыла заднюю дверь. Сначала она выхватила изнутри свою сумку и автомат. Затем она юркнула внутрь обратно и вытащила из машины карабин Остайр и сумку Джека. Лежа на земле, она прижала всё это к груди, как ребенок, рождественским утром жадно схвативший все подарки разом.
В наступившей в стрельбе паузе раздались голоса, кричавшие по-немецки. Джек ненадолго прислушался – ровно настолько, чтобы уловить суть, а затем схватил Харпер за рукав: «РПГ! Бежим!»
Она не стала спорить – она вскочила и в ногу с ним бросилась назад, туда, откуда они приехали, а затем они свернули влево, повалившись в какие-то кусты, росшие рядом с дорогой.
Они укрылись за ними и легли на землю, и в этот момент в Короллу ударили две гранаты, разорвав ее на куски и превратив в обломки. Взрывом выбило двери, разорвало капот и шины, оставив посреди дороги только распотрошенное шасси и горящий салон.
С другой стороны этого автомобильного огненного ада послышались рявкающие голоса, отдававшие какие-то приказы, затем хлопнули двери и взревели двигатели грузовиков. Джек и Харпер приподняли головы как раз в тот момент, когда один из автомобилей колонны «Фаэторна», военный грузовик, освещенный пламенем, охватившим ее искореженный автомобиль, отъехал от этих светящихся жалких останков и исчез в объятиях ночи.
Она встала и уставилась на обломки: «Да уж, здорово блин».
«Могло быть и хуже. Они сразу могли начать с РПГ».
Она почесала затылок. «До Берберы всего несколько миль. У них будет время, где спрятаться там, пока мы туда доберемся, но город это небольшой. Не так много там укромных местечек, где можно скрыть такой крупный отряд».
«Это верно. Но они один раз уже устроили нам засаду. И попробуют это сделать еще раз».
Она закатила глаза, посмотрев на него: «И что ты хочешь этим сказать?»
«Теперь я могу получить обратно свои вещи?»
«При условии, что не будешь говорить эту фигню – мол, «Вот я же предупреждал!». Она бросила его сумку к его ногам и вручила ему его Хеклер. «Веди себя хорошо».
«Я всегда веду себя хорошо». Он вытащил из сумки свой Зиг и сунул его себе в кобуру, а затем сунул в ножны нож. Заново вооружившись, он обернулся к тлеющей груде Короллы, а за ней – к отдаленным огням порта Берберы. «Пошли. Чем меньше времени у них будет спрятаться, тем лучше».
«Остынь – ты тут не главный, дружок».
Он оценил ее смелость: «Прости. Как ты думаешь, что мы должны теперь делать?»
Ухмылка выдала ее неохотно-ревнивое восхищение: «Скажу тебе, что нам нужно пошевеливаться. Чем меньше мы им дадим времени, тем больше у нас шансов дать им по зубам».
Она зашагала по дороге, и он двинулся вслед за ней. «Неплохая идея, похоже на план».
_________________________________
_________________________
____________________
______________
_________
_____
10
05:00 – 06:00
Военно-морская экспедиционная база США «Кэмп-Лемонье», Джибути
В 04:13, когда поступил срочный звонок из Министерства обороны, капитан Брайан Янг уже был на ногах, и все благодаря своей десятилетней борьбе с бессонницей. Он пытался победить ее, когда был моложе. Но теперь он смотрел на свои бессонные ночи как на подарок судьбы, свое конкурентное преимущество перед другими, благодаря которому он всегда оставался на страже и был готов действовать, как пресловутый дозорный на стене замка, пока весь остальной мир тратил драгоценные свои часы на сон.
Так как Янг со вчерашнего дня не принимал душ, его стриженые ёжиком коричневые волосы показались ему жирными, когда он пальцами отбросил их со лба. Однако его форма была безукоризненной, даже хрустящей от новизны, как крекер из только что открытой пачки, а блестящие его ботинки были настолько безупречно начищены, что его матросы и сержанты шутили, что его ботинки являлись эталоном для всех зеркал на базе.
Последние сорок семь минут Янг занимался тем, что собирал новые данные, поступавшие в штаб из различных источников. АНБ (Агентство национальной безопасности) и NRO (Национальное управление военно-космической разведки) засыпали его перехваченными иностранными сообщениями, большинство из которых имело своим источником прослушку австралийского правительства и их разведки относительно неподконтрольного ядерного вооружения на территории Сомали. Центральное командование переслало им сообщения ракетного крейсера ВМС США «Белло-Вуд» относительно обнаружения следов ядерного оружия на борту брошенного грузового судна. А министр обороны только что передал им приказ президента начать тайную операцию в их зоне действия, с целью найти и вернуть ракеты, которые, по оценкам заслуживающих доверия источников, имели американское происхождение.
Он допил остатки кофе из своей кружки, стоя за своим столом, и посмотрел в окно своего кабинета, любуясь светлеющим небом на востоке. Этот день обещал стать знаменательным в летописях базы «Кэмп-Лемонье».
Он услышал цокающе марширующие позади себя шаги и узнал их.
«По вашему приказанию прибыл, сэр».
Командир базы повернулся лицом к командиру своего Пятого взвода спецназа Морских котиков. Лейтенант-коммандер Роберт Бернетт был воплощением того, что Янг ожидал от морских котиков*: не голливудскую иллюзию супер-солдата-качка, а подтянутого человека с крепкой мускулатурой, худощавого телосложения, жилистого человека-плетки с пронзительным взглядом, грозного и дисциплинированного.
- - - - - - - - - - - - - -
* SEAL, диверсионно-разведывательные подразделения спецопераций ВМС США. Подробнее см. Википедию. – Прим. переводчика.
- - - - - - - - - - - - - -
Капитан поставил на стол кружку, затем взял папку с оперативными данными и бросил ее через стол Бернетту. «Получен сигнал об утрате ядерного вооружения на территории Сомали».
Бернетт взял в руки папку и пролистал пачку рапортов и сообщений, в ней находившихся. «Сведения подтверждены?»
«Трудно сказать. Пару часов назад NRO перехватило фотографии, снятые австралийским оперативником. Аналитики в АНБ говорят, что, похоже, это рейтеоновские* AGM-129».
- - - - - - - - - - - - - - -
* «Рейтеон» – компания, крупный военный подрядчик Пентагона, производящая ракеты, ядерное оружие и т.д. Название, от греческого, интерпретируется как «Луч богов» («Божественный луч») и вначале, в 1920-х годах, применялось к радио, но впоследствии приобрело двусмысленно-зловещее звучание.
- - - - - - - - - - - - - - -
Офицер морских котиков закончил просматривать страницы в папке: «Боеголовки?»
«Дьявольски опасные. Морские пехотинцы «Белло-Вуда» засекли следы плутония на грузовом судне у побережья Сомали, примерно в сорока милях от того места, где эти фото сделал австралиец».
Бернетт бросил папку обратно на стол Юнга. «Кому еще о них известно?»
«Если верить местным телефонным переговорам, за ними охотится Аль-Каида. Но по последним данным, ракеты сейчас находятся в руках частной военной компании под названием «Фаэторн». Мотивы неизвестны». Он достал из лотка с бумагами на своем письменном столе отдельно лежавший лист бумаги. «Это последние известные координаты наемников».
Командир взвода просмотрел данные: «Неподалеку от Берберы».
«Да. Примерно в пятнадцати милях к востоку от порта, на побережье».
«Порядок проведения операции?»
«На ваше усмотрение. Проработайте порядок высадки, возвращения ракет и возврата на базу, и представьте мне его к 06:00».
«Прежде чем начать рисовать радужные планы, какими силами и средствами мы располагаем?»
Янг махнул рукой на окно своего кабинета: «Только теми, что видите здесь, коммандер».
«Вас понял, сэр. К началу следующего часа подготовлю все необходимые подробные параметры, но могу сказать сразу же, что понадобится «Черный ястреб», заправленный топливом и готовый к непосредственной огневой поддержке с воздуха».
«Считай, что это уже сделано».
Бернетт вытянулся в струнку, отточенно отдав честь. Янг быстро отдал ему честь в ответ, а затем переключил свое внимание на сообщения на своем столе. Командир морских котиков развернулся на каблуках и вышел столь же энергично, как и вошел. Как только Бернетт ушел, помощница-писарь Янга, энсин [=прапорщик] Лаура Кадан, заглянула к нему в дверь кабинета: «Сэр? Еще чашку кофе?»
«Так точно, энсин – и приносите их и дальше, пока я не скажу “стоп”». Он устало вздохнул и вновь подумал о своей бессоннице как действительно о каком-то проклятии. «У нас впереди долгий тяжелый день».
* * *
Машина все еще горела посреди дороги в миле позади от них, а порт Бербера казался не больше, чем пятном оранжевого смога где-то далеко впереди. Джек помалкивал, думая о чем-то про себя, пока шел рядом с Харпер, которая кипела от злости, изнывая и дожидаясь, пока ее спутниковый телефон установит зашифрованную связь с ее начальством.
Она закатила глаза: «Ненавижу эту штуку. Большая часть ее аккумулятора уходит на ожидание соединения по защищенной линии».
Джек следил за горизонтом на предмет возможных признаков новой засады, и дважды каждую минуту он оборачивался, проверяя, не идет ли кто-нибудь за ними. Кажется, они были одни в этой предрассветной пустынной местности. На востоке небо стало скорее синим, чем черным; взгляд на часы подтвердил, что до восхода солнца осталось менее получаса.
Он услышал голос, ответивший Харпер на другом конце линии. Она подняла голову, и глаза ее расширились. «Птичья клетка Ноль-Один, это Дрозд. Цвет дня желтый. Пароль дня “Путник”». Последовала небольшая пауза, связанная с проверкой аутентификации. После слов, которых Джек не смог разобрать, она продолжила: «Отложите атаку ударной группы. Я потеряла цель. Противник залег на дно с трофеем в населенном районе Берберы». На другом конце кто-то снова что-то сказал. «Подтверждаю. Текущие координаты неизвестны, но существует повышенный риск жертв среди гражданского населения». Несколько секунд молчания, затем новые слова в ответ. «Поняла вас, Птичья клетка. Дрозд, конец связи». Она закончила говорить, отключила свой телефон и сунула его в один из карманов своего бронежилета. «Мне приказано заново установить местоположение цели, а затем связаться с ними и сообщить».
«Ты же только что целых двадцать минут дожидалась связи, чтобы они приказали тебе делать то, чем ты и так уже занимаешься».
Харпер слабо фыркнула: «Эффективность наших органов в который раз поражает».
* * *
Ньюболд выключил двигатель своего Ленд Ровера, когда остальная часть колонны «Фаэторна» медленно дала задний ход, и припарковался внутри пустующего и разграбленного промышленного склада на западной окраине Берберы. Анджейчик вышел из джипа, вернулся к входу и стал махать остальным машинам, чтобы они въезжали внутрь, и стал направлять их в разные стороны, освобождая место для тягача, следовавшего за его джипом. Тягач въехал внутрь задним ходом последним и занял место посередине плотно вставших рядом машин. Как только он остановился, Санчес открыла пассажирскую дверь, вылезла из машины и направилась к задней части грузовика.
Верхняя часть здания представляла собой не что иное, как широкие бетонные выступы, окружавшие гулкое, возвышавшееся вверх пустое пространство. Заколоченные окна скрывали от посторонних глаз то, что находилось внутри этого старого пустующего объекта, а забаррикадированные двери препятствовали нищим и сквоттерам претендовать на это место, которое «Фаэторн» использовал в качестве своей резервной точки, где можно было перегруппироваться, если операция на местности пойдет не так, как хотелось бы.
Из машин стали выскакивать бойцы, рассредоточиваясь и занимая свои позиции с такой быстротой и умением, которые могли у них взяться лишь из практического опыта. Несколько снайперов и наблюдателей, действуя парами, поднялись по полуразрушенным лестницам на верхний этаж здания, где залегли в наблюдательных точках. Под ними, на средних этажах, заняли свои места автоматчики и стали наблюдать за улицами сквозь узкие щели в ободранных бетонных стенах. Внизу принялись за работу три подрывника, устанавливавшие клейморы для защиты входных дверей с улицы, а тем временем пулеметчики стали обустраиваться на нескольких скрытых позициях, которые давали им возможность подавить любые попытки ворваться в здание.
Несмотря на эти активные действия, снаружи этот закрытый объект казался сравнительно тихим и спокойным. Эти люди были обучены действовать скрытно в городских районах, привлекая к себе минимальное внимание и стараясь издавать как можно меньше шума. Никто не выкрикивал никаких приказов и не задавал вопросов. В тех немногих случаях, когда были необходимы какие-то указания, они отдавались жестами.
Когда Ньюболд направился к концу платформы тягача, в желудке у него заурчало от подавленного голода. Двери контейнера были открыты, а внутри него находилась Санчес, подвешивавшая питавшиеся от аккумуляторов фонари рабочего освещения на петли на опорных стойках сборно-разборной крыши стального ящика. Два ее механика-помощника, оба старше ее, капрал Гусман и рядовой Кервин, снимали страховочные ремни, которыми крылатые ракеты крепились к контейнеру на время перевозки.
Санчес заметила заглянувшего внутрь Ньюболда: «Что, еще что-то не так, полковник?»
«Пока что нет, но день только начался. Долго готовить птички к полету?»
Она вытерла руки о рубашку: «Пару часов. Нужно превратить этот контейнер в герметичное помещение, прежде чем рискнуть извлечь ядерный материал из Второй ракеты».
«А пилоны?»
«Час где-то, плюс-минус». Она толкнула локтем Гусмана: «Как думаешь?»
Он посмотрел на ракеты, а затем на Ньюболда: «Минут сорок, если все пойдет хорошо».
«Вы сможете самостоятельно откорректировать пилоны?»
Гусман с Санчес тревожно переглянулись. Он уклончиво ответил: «Си (Да). Но тогда это займет около часа с копейками».
«Сойдет». Ньюболд посмотрел на Санчес: «Капитан, вы с рядовым Кервином сосредоточьтесь на извлечении боеголовок. У нас большие планы на них, после того, как мы поставим заказчику ракеты».
«Понятно». Она посмотрела на своих людей: «Вы слышали. Гусман, замени соединительные крепления пилонов. Кервин, помоги мне накрыть навесом вторую ракету, чтобы извлечь боеголовку».
Удовлетворенный тем, что ситуация была под контролем, Ньюболд отошел от принявшихся за работу Санчес и ее помощников. Он прошел между стоявшими близко друг к другу машинами и направился к Анджейчику: «Ну что у вас тут, сержант-майор?»
«Все спокойно и под охраной, сэр. Мы следим за улицами, и снаружи все спокойно. Активности в воздухе нет, радиопереговоров тоже».
«А та стычка по пути сюда?»
«Кем бы они ни были, они не открыли ответный огонь. Хитч с ребятами их уничтожили и догнали нас, не получив ни единой царапины. Может, они и не представляли никакой опасности, но лучше подстраховаться».
«Отлично. Информируй, если кто-то сообщит о чем-то подозрительном или при контакте с противником».
«Есть, сэр».
Ньюболд вернулся к своему Ленд Роверу. Периметр теперь охранялся, груз был в безопасности, и клиент, хотя и был недоволен, но смягчится и успокоится. Несмотря на задержки и осложнения, вызванные привлечением сторонних ресурсов при атаке на «Баратарию», операция, кажется, близилась к успеху. Он открыл переднюю пассажирскую дверь джипа, забрался в него и захлопнул за собой дверь, благодарный судьбе за минутное уединение посреди этого безумия.
Он опустил козырек своей кепки на глаза и понадеялся урвать хоть полчасика сна перед следующей телефонной выволочкой так далеко находившегося от него Аркадия Маленкова.
«Надеюсь, мне повезет», подумал он, погружаясь в неглубокий, беспокойный сон.
* * *
«Это что еще такое?» Ханад сжал в руках свой Калашников. «Снизь скорость». Марван слабил газ, а Ханад в этот момент включил свою рацию: «Всем, остановиться. Тут впереди что-то непонятное на дороге». Он увидел, как яркое пятно на дороге постепенно стало обретать очертания на фоне фиолетового предрассветного неба. Это был горящий остов небольшого автомобиля. «Марван, видишь кого-нибудь внутри?»
Марван остановил машину примерно в десяти ярдах от горящих обломков: «Нет». Взглядом он стал обыскивать придорожные кусты. «Возможно, засада».
Он был прав, и Ханад это знал. Новый приказ по рации: «Куламе, возьми свою группу и обыщите по сторонам дороги. Остерегайтесь засады и мин».
«Уже идем». Куламе и его люди вылезли из джипа, следовавшего за Ханадом, и разделились на две группы по трое, и каждая из них двинулась по обочинам дороги. Вскоре они оказались перед джипом Ханада и стали проверять кусты на предмет возможной атаки оттуда. Небо у них над головами постепенно светлело, и вскоре на фоне горизонта стали различимы силуэты группы разведки. Ханад увидел, как Куламе поднял свою рацию, а затем услышал его ответ: «Тут никого. Мин тоже нет».
Но вечно подозрительного Ханада снедало любопытство: «А что с машиной?»
«Похоже, уничтожена попаданием гранат. А также в ней много пулевых отверстий».
Ханад взглянул на часы. 05:41 утра. Проверяя брошенную машину, они потеряли драгоценное время. Он нажал переключатель рации на передачу: «Хрен с ней, возвращайтесь. Нужно ехать дальше».
«Возвращаемся». Куламе свистнул своим людям. Они вшестером побежали по дороге к своему джипу и погрузились в него.
Когда они все оказались внутри, Ханад указал на пылающие останки: «Убери их с дороги».
Марван поставил джип на нейтралку: «С удовольствием». Он нажал одной ногой на газ, а другой – на тормоз. Завизжали шины – он заставил колеса резко вращаться, но не дал машине ринуться вперед. Затем он отпустил сцепление и переключил передачу. Джип, взревев, рванулся вперед. Дорога превратилась в неясный размыв впереди, и через несколько секунд горящий остов машины на дороге превратился из препятствия, находившего от них на безопасном расстоянии, в заслонивший всё прочее барьер, за которым Ханаду ничего перед Джипом не было видно.
А затем последовал удар. От которого клацнули зубы, и его бросило вперед, на сдержавший его ремень безопасности. Из-под капота фейерверком вырвались искры, пламя обломков лизнуло лобовое стекло, и машина перед ними, отброшенная в сторону, рухнула, перевернувшись вверх тормашками, в придорожную канаву. И тут дорога впереди расчистилась, и теперь постоянные и не прекращающиеся удары об ухабы и толчки на неровной дороге стали казаться лишь небольшим раздражающим фактором.
В треснувшем боковом зеркале Ханад увидел, как вслед за ними тронулись и остальные машины колонны, не встречая препятствий на своем пути. Впереди, словно мираж на рассвете, мерцали огни города-порта Бербера. Вскоре он заблестит под беспощадными лучами ослепительного солнца пустыни.
При свете дня все тайны, которые хранит этот город, будут раскрыты – вместе с их вредителями-неверными.
«Им не скрыться в этом городе», поклялся Ханад. «Ни от Аллаха, ни от меня».
* * *
Блаженство лишенного снов забвения было прервано зазвонившим на приборной панели Ленд Ровера телефоном.
Ньюболд застонал, потянувшись к смартфону. Он взглянул на экран, прежде чем принять звонок. Не для того чтобы узнать, кто звонит, – об этом-то он и так догадывался, – а для того, чтобы узнать, надолго ли ему удалось задремать, прежде чем его потревожили. 05:49. Меньше пятнадцати минут.
Он зарычал, как сторожевая собака, а затем ответил на звонок: «Что вам нужно?»
«Вы знаете, что мне нужно, полковник». Аркадий Маленков никогда не поднимал голоса, но в тоне своем умел скрывать серьезность своих угроз. «Где мои ракеты?»
Наемник потер глаза: «Мы работаем с ними сейчас».
«Мы должны были уже запустить их к этому времени. Скоро они будут готовы?»
«Я же с час назад уже давал вам приблизительные оценки».
«Ну а теперь мне нужны новые, уточненные данные. Так сколько?»
Ньюболд выпрямился в сиденье и заговорил уверенней: «Два часа. Требуется некоторое время на извлечение боеголовок».
Тут голос российского нефтяного магната зазвучал чуть настороженней: «Вы уверены, на этот раз?»
«Да, мистер Маленков. Мы уверены».
«Если я договорюсь о том, чтобы ракетоноситель сел в аэропорту Берберы в восемь часов утра, вы гарантируете, что ваши люди будут там, на месте, встретят его и передадут ракеты?»
Временные рамки были жесткими, и Ньюболд заколебался, не решаясь дать такое исключительно ответственное обещание без абсолютной уверенности в том, что он сможет его выполнить. Но затем он представил себе, как может отреагировать Маленков, если он, Ньюболд, попытается подстраховаться на случай еще одного провала и еще раз задержит завершение операции. Такого поворота в разговоре ему не хотелось, ни при каких обстоятельствах.
«Да, я со своими людьми буду в восемь ноль ноль. Обе ракеты будут готовы».
«Рад это слышать. Но имейте в виду: лучше бы у вас больше не было никаких задержек. Если мой самолет через три часа не взлетит с этими ракетами на борту, и вы, и вся банда наемников можете считать себя трупами. Вам все ясно, полковник?»
«Абсолютно, сэр».
«Отлично». На другом конце линии Ньюболд услышал кремниевый щелчок зажигалки Зиппо и потрескивание прикуриваемой сигареты. «Оставшуюся часть своих денег вы получите после того, как мой пилот подтвердит, что ракеты доставлены. Но если по приземлении самолета его в течение пяти минут никто не встретит, он развернет самолет и улетит, и наша сделка будет прекращена».
«Я понял».
«Молитесь, чтобы так и было, полковник. Молитесь, чтобы вам это удалось». В трубке затихло, когда он завершил звонок.
Ньюболд откинул голову назад и вздохнул. Если мы провалим эту поставку, все жертвы, которые мы понесли, окажутся напрасными. Он положил телефон в карман и вышел из Ленд Ровера.
Подгонять Санчес с ее инженерами было без толку – это не ускорит подготовку ракет. И никто из его людей вроде не сделал ничего такого, за что стоило бы ему устроить головомойку, порвав его на части. Ньюболду оставалось только надеяться, что кто-нибудь окажется настолько тупым, что нападет на них, потому что сейчас больше всего на свете ему хотелось одного – кого-нибудь пристрелить.
* * *
Не прошло и пятнадцати минут после восхода солнца, как его жар словно огненным молотом поразил пустынный север Сомали. Пот градом катился из-под мокрых волос Джека, а рубашка прилипла к спине. Во рту пересохло, и песок скрипел на зубах; это было единственное место во всем его теле, казавшееся сухим.
Харпер плелась рядом с ним, ее темно-коричневое лицо пылало. «Не надо, не говори этого».
«Я ничего не говорил».
«Я слышу, как ты думаешь об этом». Она закрыла глаза, словно отвергая рассвет. «Я так много всего схватила из машины, забыла только одно – взять эту чертову фляжку».
Он не стал отводить глаз с дороги: «Я не сказал ни слова об этом».
Они уже приближались к окраинам Берберы. Впереди и справа от них от главной дороги ответвлялся небольшой проезд около ста футов длиной, вокруг тупикового конца которого стояло три каких-то дома, за редкими полузасохшими деревьями. За ними по обе стороны примерно на полмили не было ничего, и только потом шли первые несколько выжженных солнцем домов, формировавшие открытый периметр жилых зданий небольшого портового города.
Глаза его стали блуждать по этому унылому пейзажу: «Ищи любой дом с машиной».
«И так уже ищу».
Джек подозревал, что поиски новой машины окажутся безрезультатными. Если и можно было как-то охарактеризовать окрестности, начинавшиеся перед ними, то это была ужасающая нищета. Он сомневался, что те, кому по несчастью приходится жить в этих пыльных гетто, не в силах когда-либо отсюда вырваться, вообще когда-нибудь владели в своей жизни какой-нибудь машиной. В лучшем случае он ожидал обнаружить здесь, вдали от порта и центра города, какие-нибудь мопеды или велосипеды-внедорожники. Ни то, ни другое совсем нельзя было назвать идеальным, и все же ехать хоть на чем-нибудь было бы лучше, чем идти пешком, тем более что солнце поднималось все выше, а день становился все жарче.
Утренний воздух был неподвижен и влажен, из-за моря, находившегося неподалеку. Пусть даже малейший ветерок, но он помог бы им пробиться сквозь это душное давление, но в какую бы сторону Джек ни посмотрел, он находил там ту же самую удушающую жару. Какой-то звук, похожий на ветерок, подувший вдали, заставил его оглянуться назад, туда, откуда они с Харпер пришли, – и именно в этот момент он и увидел пыльное облако, поднимавшееся над дорогой в полумиле у них за спиной из-за плотного ряда коротких деревьев.
Он бросился к обочине, потащив и ее за собой: «Ложись! У нас гости!»
Они сбежали с дороги, скрывшись в полумертвом кустарнике. Он скинул с себя свое снаряжение, упав на землю, и она сделала то же самое. Они легли рядом, лицом вниз, затаив дыхание и не двигаясь. Гул двигателей над ними под слабый шум шин, скрипевших по каменистой дороге, становился все громче. Воздух наполнился бледным облаком пыли, возвестившим о приближении колонны автомашин, опустившимся и на обочины, где эта пыль стала оседать.
Джек закрыл глаза и прикрыл лицо рукой, и в этот момент над ним и над Харпер пронеслась пыльная буря. Несмотря на все его усилия ему в уши, в нос и в рот забились ее мелкие частицы. Он постарался не закашлять, но затем сдался, но это не имело никакого значения. Поперхнувшись, он стал кашлять сухим кашлем, но эти звуки потонули в грохоте грузовиков.
Через несколько секунд, ослепленный пылью и задыхаясь от густых выхлопных газов дизельного топлива, Джек заморгал от этих кошмарных ощущений и поднял голову, пытаясь лучше рассмотреть проехавшие мимо них машины.
Харпер поднялась и села, выплевывая пыль изо рта: «Думаю, это совсем не наши».
«Похожи на сомалийских партизан. Это может быть и Аль-Каида, и какая-нибудь другая исламская группировка, действующая отдельно». Он смахнул песок со своего Хеклера, надеясь, что ствол его не засорился от пыли.
Она достала бинокль и навела его на удаляющуюся колонну. «Ясно одно: они хорошо вооружены, это точно. И не думаю, что это совпадение, что они направляются в город».
Он покачал головой: «Проклятье. Этого еще нам не хватало».
«Такую цену приходится платить за популярность: все хотят с нами потанцевать». Она убрала свой бинокль. «Готов к хорошей новости?»
«Всегда. А что, у тебя она есть?»
Она показала на дорогу: «Серый микроавтобус у дома впереди, там, слева».
Он встал и отряхнулся: «Минивэн?»
Она встала и направилась обратно к дороге. «Мой отец говорил так: “В машине меня интересует только одно”». Обезоруживающая улыбка через плечо. «Довезти меня туда, куда мне нужно попасть».
_________________________________
_________________________
____________________
______________
_________
_____
11
06:00 – 07:00
На двух мужчинах, стоявших у VIP-люксового номера Гранд-отеля «Аль Паш» в Астрахани, были костюмы, а не форма, но Григорий Никунин сразу же узнал в них спецназовцев. Их худые угловатые лица, солдафонские позы и бездушное выражение их физиономий с головой выдавали этих российских военных ГРУшников.
Они остановили его у двойных дверей номера. Один притормозил Никунина, подняв руку. Другой обыскал его, сделав это грубее, чем это было необходимо. Затем второй охранник взял электронную палочку-металлодетектор с пристенного столика у двери и подошел к Никунину. «Поднимите руки».
Никунин стоя поднял руки, словно пригвожденный к невидимому кресту. ГРУшник прошелся вдоль контуров его тела детектором, который в ответ взвыл и завибрировал, как терменвокс. Убедившись, наконец, что Никунин не был вооружен, и на нем не было подслушивающих устройств, спецназовец отложил детектор в сторону и кивнул своему напарнику, который отпер входную дверь люкса ключом и открыл дверь. Никто из этих охранников не произнес ни слова, когда Никунин стал входить внутрь, так что он воздержался от благодарности и вошел в обширный номер.
Четверо молодых людей с каменными лицами в темных костюмах и черных очках стояли отдельно друг от друга, окружив главную комнату по периметру. Войдя, Никунин оказался лицом к широкому, от пола до потолка, окну западной стены люкса. Оно было обращено на Волгу, сверкавшую в первых лучах рассвета, коснувшихся ее раздольно несущихся вод и пышной зелени лесистого островка, лежавшего между историческим центром Астрахани и ее соседом на другом берегу реки – Трусовским районом.
Слева от него за длинным обеденным столом сидело двое. За одним концом стола генерал Дмитрий Марков – грузный мужчина с густыми седыми усами и в форме российской армии. За другим – Вадим Залесский, поджарый, с редеющими светло-каштановыми волосами. На нем был такой серенький невзрачный костюмчик, что Никунин понял, что он, должно быть, специально был так сшит, чтобы никто на него не обратил внимания, и его с легкостью забыли бы. Одежда человека, многочисленные обличья которого были ни чем иным, как ложью, родным языком которой было молчание, а должностные функции которого лежали выше всяких законов, жалоб и мольб о пощаде: директор ГРУ, военной разведки России, работавшей в тесной связке со своими гражданскими коллегами – сначала КГБ, а затем, после окончания «холодной войны», СВР – еще со времен Второй Мировой войны.
Генерал Маркофф указал ему на одинокое кресло у противоположного конца длинного стола, стоявшее примерно посередине между ним и Залесским. «Садитесь, г-н Никунин».
При любых деловых переговорах чрезвычайно важно не казаться встревоженным и испуганным; эту фундаментальную истину Никунин исповедовал как Евангелие уже более тридцати лет. Он внутренне собрался, изобразив самое бесстрашное лицо, и сел между двумя правительственными эмиссарами, которые оба казались лет на десять старше его. С ничего не выражающим лицом он положил локти на стол и скрестил пальцы. «Спасибо, что пришли, господа. Особенно учитывая такие короткие сроки».
Голос Залесского был обманчиво мягким: «Всегда к вашим услугам, Григорий. Какие проблемы вас беспокоят?»
«Боюсь, что амбиции Аркадия Маленкова превышают его возможности».
Проницательный кивок прожженного шпиона: «Это уже давно назревало».
Марков вытащил из внутреннего кармана мундира сигару. «Во что же это Аркадий вовлек нас на сей раз?» Он достал каттер и отрезал конец кубинской сигары. «Надеюсь, не в еще одно фиаско, как в Лос-Анджелесе?» Генерал похлопал по карманам, как будто он что-то потерял.
«Я бы солгал вам, если бы сказал, что между этими двумя операциями нет сходства». Никунин толкнул свою золотую зажигалку по столу к Маркову, схватившему ее еще скользящей.
«Спасибо». Одним движением руки он открыл крышку; а другим щелкнул кремнем. Он поднес высокое, но колеблющееся пламя к концу своей сигары и пыхнул ею.
Пока генерал прикуривал свою сигару, Залесский сложил руки на столе: «Могу я спросить вас, Григорий, какие конкретно у вас опасения по поводу планов Аркадия?»
Никакого смысла лукавить и скрытничать не было; стоя на пороге предательства, настало время сделать последний шаг: «Думаю, его решение привлечь сторонние силы к ряду критически важных и очень ответственных операций являлось ошибкой. Он доверился иностранной частной военной компании, поручив ей захватить и стеречь две американские ядерные крылатые ракеты. А те, в свою очередь, привлекли к выполнению этой работы субподрядчиков».
Между затяжками и попыхиванием Марков спросил: «С какой целью?»
«Пока не ясно. Возможно, чтобы уменьшить свой собственный риск на наиболее опасной фазе. Возможно, чтобы создать для себя правдоподобную отмазку, если позже выяснится, что они были в это вовлечены».
Залесский пожал плечами: «Ничего такого, чего не сделал бы и я на их месте».
«Возможно. Но даже самые лучшие наемники заслуживают доверия только до момента расчета с ними. И я очень сомневаюсь, что эти солдаты неудачи заслуживают того, чтобы их считали лучшими. За последние шесть часов они уже дважды задерживали доставку ракет. Думаю, что они, возможно, взялись за выполнение задания, которое им не по зубам».
Генерал и обер-шпион обменялись хитрыми, молчаливыми, понимающими взглядами. Марков пустил вдоль стола клубы дыма. «И вы хотите, чтобы вмешались мы и вытащили эти ракеты, не так ли?»
«Я был бы––» Он сделал паузу, подбирая слова «––спокоен, если бы знал, что этот вопрос находится на контроле верных солдат России, нашей Родины».
Изменение в языке тела Залесского просигнализировало о его несогласии: «Жаль, что вы не пришли к нам раньше, Григорий. Если бы вы обратились к нам за помощью до начала операции, мы могли бы чем-нибудь помочь. Но теперь…» Он поднял руки ладонями вверх и пожал плечами.
«Мой уважаемый коллега вежливо хочет дать понять, что мы не хотим унаследовать неудачную операцию».
«Я никогда не говорил, что операция провалена. Отнюдь нет, она далека от этого. Я просто считаю, что она, возможно… проведена будет лучше под моим руководством, при непосредственном содействии ваших организаций».
Марков приподнял одну густую бровь: «Ах вот как?»
В змеином взгляде Залесского показался проблеск забавы: «Почему у меня возникает такое ощущение, Григорий, что встреча эта скорее не об обеспечении успеха операции, а о том, что вы хотите отстранить Аркадия и самому взять в свои руки контроль над компанией?»
«Понятия не имею, что вы имеете в виду, Вадим», солгал Никунин. «Но если однажды я займу место председателя в совете, я обязательно буду помнить о том, что обязан воздать дань благодарности».
Марков проговорил, сжимая сигару в пожелтевших зубах: «Как это великодушно с вашей стороны».
Залесский постарался эффективнее умерить его сарказм: «Мы с генералом прекрасно понимаем, что защищать видных представителей элиты нашей энергетической отрасли в национальных интересах России. Но вы должны понять, Григорий, что если мы вмешаемся и окажем вам помощь в такой тяжелый момент, мы ожидаем какого-то вознаграждения, соизмеримого с нашими рисками». Он встал и стал расхаживать медленными, вымеренными шагами рядом с Никуниным. Несмотря на свою непритязательную внешность и мягкий голос, он излучал почти физическое ощущение угрозы. «Что не менее важно, если мы позволим вам втянуть нас в свою корпоративную авантюру, но с ней что-то пойдет не так, то наш долг – сначала и прежде всего защитить Родину, во вторую очередь – нас самих, а вас в последнюю». Он наклонился к нему и хрипло прошептал, дьявольски и зло: «А если вы попытаетесь кинуть или предать нас, или если из-за вашей некомпетентности мы или наша страна окажется в опасности… вы не просто исчезнете. Все следы вашего существования на этой Земле будут стерты. Ваше имя будет вычеркнуто из истории, о вас никто и никогда не вспомнит – ни в этой жизни, ни в последующей». Он выпрямился, и лицо его стало холодным и отстраненным, и все же оно не в силах было замаскировать его злобную суть. «Итак, имея всё это в виду, Григорий, – вы все же по-прежнему желаете, чтобы мы вам помогли?»
Никунин подавил свои опасения. Никто и никогда не смог разбогатеть, осторожничая и не рискуя, напомнил он себе. Он был полон решимости отстранить это трепло – этого Аркадия, – и убрав его с дороги, захватить контроль над ТНК «Энергия», превратив ее лет за десять в крупнейший и самый прибыльный энергетический конгломерат мира – невзирая ни на какие риски и цену. Он повернул голову и с гордостью поднял подбородок, посмотрев в глаза Залесскому: «Мне нужна вся помощь, какую вы только сможете предоставить».
«Тогда она ваша».
Шпион шпионов протянул ему руку. Никунин встал и потряс его. Затем он обернулся и пожал руку генералу, чье рукопожатие походило на тиски. Жребий брошен, выбор сделан. «С чего начнем?»
«О, это просто», сказал Залесский. Они с Марковым склонились над столом по обе стороны от Никунина. «Расскажите нам все, что вам известно о плане Аркадия. А всё остальное предоставьте нам».
* * *
Проехав несколько кварталов плотного, хоть и ветхого скопища домов-развалюх Берберы, колонна аль-Шабааба снизила скорость, затем поползла, а в конце концов и вовсе остановилась. Солнечные лучи усиливали позолоту пыли, взбитой проездом колонны грузовиков. На зубах у Ханада скрипели песок и пыль, а глаза слезились.
В его рации с раздражением протрещал грубый голос: «Почему мы остановились?»
Он поднес ко рту рацию, недовольный тем, что какая-то шестерка, его подчиненный, дожидается его объяснений: «Потому что мы потеряли след неверных. Если ты видишь что-нибудь, скажи. В противном случае поддерживайте радиомолчание».
Марван пригнулся к рулевому колесу и зевнул. И только после того, как он это сделал, он заметил на себе злой взгляд Ханада. «Извиняюсь».
«Извинения мне не нужны – мне нужны ответы». Ханад помахал рукой, указывая на улицы впереди. «Куда они могли поехать?»
«Куда угодно. Мы не знаем, сколько у них машин они или насколько именно они нас опережали. И возможно, они разделились, въехав в город».
Ханад понял, что Марван прав. Им не хватало слишком многих важных фактов. Пока он не заполнит хоть часть пробелов в понимании своего врага, в своих знаниях о нем, найти противника было почти невозможно. Он открыл дверь джипа и вышел. «Оставайся в машине».
Он захлопнул дверь и отошел от машины, чтобы лучше осмотреть округу. Они находились на узкой грунтовой дороге, примерно в ста футах от одной из асфальтированных главных улиц города. Слева от себя он увидел приземистые здания из грязновато-белого бетона и пустые оконные рамы, прикрытые самодельными деревянными ставнями. Справа – руины древнего здания времен Османской империи. Немногое от него осталось, разве что разрушенный войной фасад. Сквозь его разрушенные стены Ханад увидел, что за фасадом здания не осталось никаких конструкций, лишь кучи каменных обломков и щебня, лежавшие там, где некогда стояло это сооружение на песке. Далее вдоль дороги, за этими руинами, стояло длинное двухэтажное желтое здание, вокруг верхнего этажа которого шла открытая терраса.
На ступеньках перед входной дверью этого желтого здания, на улице, сидел мальчик. Одежда на нем была рваной, мятой и грязной; он был похож на скелет, неуместно обтянутый ненужной кожей. Он не отрывая глаз уставился в землю широкими, мертвыми глазами, а сам тем временем короткой палочкой что-то рисовал на песке. По всему городу было тысячи таких пацанов, к которым относились как к призракам: их никто не замечал, на них никто не обращал внимания. Именно такой и был нужен Ханаду.
Ханад медленно двинулся к мальчику. Когда оборванец поднял на него глаза, лидер аль-Шабааба поднял вверх руки, в которых ничего не было, показывая, что он не намерен причинять ему никакого вреда. Хороший знак, что мальчик решил не убегать. Вместо этого он с напряженным недоверием стал следить за тем, как Ханад приближается к нему.
«Не бойся, мальчик. Я тебе ничего плохого не сделаю». Мальчик ничего не ответил, так что Ханад решил продолжать, сделав несколько шагов в его сторону. «Ты давно тут сидишь?»
Неуверенный кивок головой.
Ободренный ответом, Ханад приблизился к нему еще на шаг: «Ты видел сегодня проезжавшие здесь грузовики? Кроме тех, что позади меня, я имею в виду». Еще один кивок. «Помнишь, сколько их было?»
Мальчик замер на секунду, а затем бросился бежать по дороге. Он уже отбежал несколько метров, когда Ханад крикнул ему: «Подожди!» Так громко и высоко, что его голос заставил малыша остановиться на полушаге. Мальчик оглянулся через плечо, взглянув на него ошеломленными глазами. Ханад поднял одну руку вверх, ладонью наружу, а другой рукой он вытащил из кармана пачку местных бумажных денег. «Есть же хочешь? Я дам тебе деньги. Мне только нужно, чтобы ты ответил на мои вопросы».
В ответ на его просьбу мальчик испуганно затряс головой.
За спиной Ханада послышался мужской голос, рявкнувший ему: «Отстань от него!»
Он обернулся и увидел худого и босого молодого сомалийца в оборванных штанах и грязной, в каких-то пятнах, рубашке с коротким рукавом, высунувшегося из двери и прицелившегося в него из пистолета. Почти сразу же, как только Ханад услышал это предупреждение, заставившее его обернуться и посмотреть на парня, люди Ханада выскочили из своих машин и навели на незнакомца свои автоматы.
Ханад поднял руку, успокоив своих людей: «Не стрелять! Опустите оружие!» Его люди подчинились, но лишь с неохотой. Между тем, неизвестный по-прежнему держал свою Беретту наведенной на Ханада, который постарался заговорить с ним как можно спокойней, не обостряя ситуацию: «Ты отец мальчика?»
«Дядя. Его отец умер».
«Никто тут не хочет причинить зла ни тебе, ни мальчику. Все, что нам нужно, это информация». Он показал ему деньги в руке. «И мы готовы хорошо за нее заплатить».
Незнакомец заколебался, было видно, как внутри него надежда борется с недоверием за право продиктовать ему реакцию: «Какую еще информацию?»
«Твой племянник видел проезжавшую здесь мимо недавно другую колонну автомашин. Мы хотим знать все, что он может нам рассказать о ней. Сколько грузовиков он видел, сколько в них было людей, куда они поехали».
Незнакомец осторожно обошел Ханада, а затем спиной, задним ходом, подошел к мальчику. Не опуская пистолет, который по-прежнему был наведен на Ханада, даже в ту секунду, когда он взял своего племянника за руку. «И что, если он скажет вам то, что вы хотите узнать? Что тогда?»
«Мы заплатим вам и уедем».
Хорошо был виден соблазн, снедавший молодого человека. «Зачем вам это знать? Кого вы ищете?»
«Иностранцев. Чужаков. Это наемники. Убийцы, нанятые нефтяными компаниями. Четверо из них изнасиловали мать с дочерью в Кардо. И теперь их пособники их защищают, а они скрываются от правосудия, пытаясь покинуть страну. Нам нужно их остановить и заставить ответить за свои преступления».
Это была полнейшая ложь, но так похожая на ужасную правду, уже случавшуюся неоднократно в прошлом, что Ханад знал, что его соотечественники-сомалийцы, не колеблясь, в нее поверят.
Как он и надеялся, то, что он обвинил в преступлениях неверных, помогло незнакомцу освободиться от своего недоверия. Он поставил племянника перед собой и опустился рядом с ним на колени: «Скажи им, что они хотят у тебя узнать». Осторожно подтолкнув его, молодой человек отправил мальчика к Ханаду, и тот встал перед ним.
«Там были и небольшие, и большие грузовики», сказал мальчик, его слабенький голос был хриплым и сухим. «Людей там было много. И много оружия». Он показал на запад, вдоль дороги, а потом на север, к морю. «Они поехали вон туда, потом доехали до мечети, а потом все они повернули направо».
Ханад присел перед мальчиком на корточки и посмотрел ему в глаза. «Спасибо. Ты очень нам помог, и Аллах вознаградит тебя. Могу я еще кое-что спросить у тебя – давно они здесь проезжали?»
«Незадолго до восхода солнца».
«Спасибо. Да благословит тебя Аллах и защитит тебя и всех, кого ты любишь». Ханад сунул мальчику в руки кучу денег, а затем вернулся к своему джипу. Незнакомец затолкал своего юного племянника обратно в дом, в иллюзию безопасности, а люди Ханада вновь погрузились в свои грузовики.
Марван бросил косой взгляд на Ханада: «Ну что?»
«Поезжай прямо к мечети, а затем поверни направо».
Молодой джихадист переключил передачу, джип тронулся с места и снова поехал. «И что потом?»
«Посмотрим, какую следующую ценную подсказку дарует нам Аллах». Глядя на здания, мимо которых они проезжали, Ханад увидел бесчисленные встревоженные лица, глядевшие из окон на него и на парад его моджахедов. «И после того как мы отыщем неверных, мы призовем на помощь наших друзей».
* * *
В минивэне, конфискованном Джеком и Харпер, кондиционера не было, поэтому во время короткой поездки по городу их постепенно стала обволакивать утренняя жара. Джек сел за руль, с этим его предложением Харпер согласилась, она предпочла следить за ним, пока он следил за дорогой. Довольно скоро они догнали автоколонну сомалийцев, проехавшую мимо них по дороге в Берберу на окраине этого города, и Джек остановился, свернув в какой-то узкий переулок. Харпер вопросительно на него взглянула. Он выключил двигатель минивэна: «Не хочу, чтобы они заметили, что мы у них на хвосте».
Он вышел из микроавтобуса, прячась, дошел до конца переулка и выглянул за угол, и стал следить за тем, что происходило на дороге перед колонной. Харпер тоже не терпелось узнать, что там происходит, и она подкралась к нему: «Ну что там?»
«Один из них вылез из переднего джипа и разговаривает с каким-то мальчишкой на обочине дороги. Теперь он разговаривает с кем-то из местных, который навел на него пистолет».
«Звучит многообещающе».
Джек скептически нахмурился: «Не очень-то рассчитывай на это. Местный опустил оружие». Он прищурился от резкого солнца и разносимой ветром пыли. «Так, теперь пацан показывает куда-то на запад и на север». Через несколько секунд он отступил от угла. «Колонна уезжает».
Харпер стала возвращаться в микроавтобус. Она остановилась, увидев, что Джек за ней не последовал. «Чего ты ждешь? Ты что, не собираешься ехать за ними?»
«Нет, я хочу их опередить». Он подошел к микроавтобусу спереди, воспользовался его крылом как ступенькой и забрался на капот. «Они отследят конвой, расспрашивая местных жителей». Еще один шаг – и он оказался на крыше микроавтобуса, который наклонился под его весом. «У меня есть идея получше».
Джек прыгнул к балкону, окружавшему кольцом второй этаж одного из зданий, выходившего в переулок. Он схватился за перила, поморщившись от боли и подтянувшись к кованому металлическому ограждению, а затем перелез через него.
Представив себе его мучения, если он разорвет швы, Харпер поморщилась от сочувствия: «Полегче, дружище».
«Я в порядке», ответил Джек в промежутке между стонами, залезая на балкон. Он посмотрел на нее оттуда сверху: «Брось мне свой бинокль».
Она достала его из микроавтобуса и бросила его Джеку.
Он поймал его, затем подозвал и ее наклоном головы: «Давай сюда».
Она отступила на шаг назад, затем прыгнула вперед. Двумя прыжками она оказалась на крыше микроавтобуса. Сделав третий, она ухватилась за перила, и перегнувшись через них, присоединилась к Джеку, уже находившемуся на балконе. «И что?»
Он кивнул на рядом находившуюся лестницу: «Крыша».
Она последовала за ним наверх и, пригнувшись, как и он, побежала по крыше. На краю они присели на карточки рядом друг с другом. Джек посмотрел в бинокль на город.
«Что ты там высматриваешь?»
«Места, где наемники могут скрыть автоколонну, не привлекая внимание местных жителей». Он опустил бинокль и осмотрел город-порт в целом. «Рано или поздно, но джихадисты их найдут. Уверен, что они знают местных жителей гораздо лучше, чем наемники. Но они ищут их самым тяжелым способом». Он еще раз взглянул в бинокль. «И судя по людям, с которыми они разговаривают, я бы сказал, что они задают неверные вопросы».
«А ты знаешь правильные?»
«Возможно». Он протянул ей полевой бинокль и показал на север: «Взгляни туда».
Она прищурилась, наводя бинокль на бесконечную сетку крыш: «И что мне там искать?»
«Во многих зданиях может уместиться автоколонна наемников?»
«По крайней мере, штук 5-6 отсюда вижу».
«И они есть там, хоть в каком-нибудь из них?»
Смещая бинокль с одного здания на другое, она увидела лишь разоренные внутри помещения, пронзенные столбами солнечного света, пробивавшимися сквозь их рушащиеся крыши и этажи. «Не то, чтобы––» И тут она увидела это, и она поняла, что пытался отыскать Джек. Многоэтажное производственное здание. То, что было внутри него, являлось загадкой, потому что все его окна и двери были заколочены фанерными плитами. Оно находилось в заброшенном квартале города, разоренном и разграбленном во время гражданской войны последнего десятилетия. Она опустила бинокль. «Фанерный дворец».
«Вот туда бы я и направился. Конечно, я бы лучше замаскировал это место». Он повернулся к лестнице. «Пошли. Нам нужно добраться туда до того, как джихадисты дадут понять наемникам, что они их нашли».
* * *
Несмотря на то, что он был предупрежден о рисках – включая радиационное поражение, – с которыми было сопряжено нахождение в контейнере во время процедуры, Ньюболд настоял на том, чтобы лично следить за тем, как Санчес будет совершать чудо ядерной хирургии, которое обеспечит финансовое и профессиональное будущее «Фаэторна» на значительную часть текущего столетия. И теперь они с ее помощниками находились в своеобразном коконе под шатровым защитным покрытием с полностью закрывавшей их головы спецодеждой, и Ньюболд потел, как шлюха в церкви.
Санчес следила за руками своих помощников-инженеров, а сама пока работала исключительно на ощупь и по памяти. «Осторожней с проводом заземления». Гусман замер на месте, ожидая следующего указания Санчес. Она работала спокойно и методично, без малейшего намека на беспокойство, несмотря на смертельную опасность атомной боеголовки крылатой ракеты, начиненной плутонием. «Разрежь только белый провод».
Колумбийский специалист по ядерному оружию последовал указанию Санчес. «Питающий провод отрезан».
«Отлично. Теперь выверни винты с правой стороны сцепляющего крепления боеголовки. И смотри ни один из них не потеряй. Нам все они понадобятся, когда мы установим туда холостую боеголовку».
«Понял». Специалист продолжил свою работу, а Санчес тем временем залезла рукой под ракету, в ту зону, которая была не видна. «Отсоединяю взрыватель». Она поморщилась, хотя Ньюболд не понял точно, отреагировала она так из-за сосредоточенности или от неудобства. Затем лицо ее смягчилось, и на нем появилась легкая довольная улыбка. «Взрыватель отключен. Боеголовка обезврежена». Она вытащила руку и, выпрямившись, отступила от нее: «Как там с винтами?»
«Почти готово». Гусман вывернул еще пару винтов, а затем отступил назад: «Всё».
Санчес махнула рукой своему младшему помощнику, Кервину: «Помоги ему извлечь боеголовку из корпуса».
Кервин и Гусман встали по разные стороны от ракеты. Им потребовалось несколько секунд, чтобы ухватиться за боеголовку, приноровившись к ее весу. Как старший по званию, Гусман взял руководство на себя: «Поднимаем по моей команде. Три. Два. Один. Поднимаем». Они закряхтели от усилий, вытащив громоздкую боеголовку из носового конуса ракеты. Они с усилиями приподняли ее над ракетой и перенесли ее вперед, в сторону от матово-черной ракеты, к ожидавшему ее контейнеру-приемнику.
Ньюболд сгорбился, нагнувшись чуть вперед, чтобы посмотреть, как его подчиненные опускают ядерную боеголовку в специальный свинцовый контейнер для перевозки с толстым слоем прессованного производственного войлока, специально, на заказ, обрезанного, на котором и будет покоиться плутониевая сердцевина с окружавшими ее вспомогательными механизмами. После того, как они уложили сердечники ядерного заряда в нужное место, Гусман отступил назад, дав Кервину закрыть свинцовую крышку контейнера.
Санчес сняла шлем, похожий на сетку пчеловода, со своей желтой защитной одежды: «Мы закончили».
«Наконец-то». Ньюболд отстегнул головной убор своего костюма и снял его. Воздух внутри грузового контейнера, хоть и был душным, показался ему свежим по сравнению с той закупоренностью в тепле собственного тела, в которой он вынужден был пребывать в течение целого получаса. «Ну так что, это всё? У нас теперь все готово?»
«Думаю, да». Санчес указала на свинцовый ящик на полу: «Я подменила боеголовку Второй ракеты холостым зарядом и зарядила Первую ракету боевой начинкой».
«Отлично». Ньюболд указал на центр ракеты: «А пилоны?»
«Все готово. Я изменила крепления при помощи нового оборудования, как и планировалось».
«И ты уверена, что они будут соответствовать механизмам ракетоносителя?»
Инженер пожала плечами: «Должны. Но, возможно, мне понадобится внести некоторые последние корректировки после того, как мы их установим на пилонах». Упреждая его следующий вопрос, она подняла ладонь и добавила: «На это должно уйти не больше нескольких минут».
Сегодня Ньюболд испытал слишком много сюрпризов, чтобы рисковать какими-нибудь новыми неожиданностями. Он посмотрел в глаза Санчес: «Что-нибудь еще мне нужно знать, прежде чем действовать дальше?»
«Нет. У нас все готово, сэр».
«Лучше бы ты оказалась права, Пилар». Ньюболд направился в заднюю часть грузового контейнера, открыл его задние двери и вылез через них, оказавшись в атриуме их убежища в Бербере. Его люди оставались начеку, распределившись на нескольких этажах по всему периметру этого разоренного здания, и все они следили за тем, что происходило снаружи, выискивая малейшие признаки опасности. Он отыскал свой спутниковый телефон и нажал код быстрого набора номера Аркадия Маленкова.
Маленков ответил на четвертом гудке: «Лучше бы я услышал от вас сейчас хорошие новости, полковник».
Опасаясь, что их разговор может быть перехвачен, Ньюболд позаботился о том, чтобы придерживаться заранее оговоренных между ними эвфемизмов: «Так и есть. Груз подготовлен к доставке».
«Вы уверены?»
«Абсолютно. Обе готовы к подъему».
«Одну изменили, как я просил?»
«Да. Я лично наблюдал за процессом. Все готово».
«Тогда настала пора начать вторую фазу. Отправляйтесь к альтернативной точке встречи».
Но Ньюболд сохранил осторожность, не забывая о потенциальном кидалове: «Ваш пилот привезет оставшуюся часть нашей оплаты, да?»
«Конечно».
«Смотрите, чтобы он действительно это сделал. Потому что, если вы попытаетесь нас кинуть, мы замочим его и продадим этот груз тому, кому очень хочется, чтобы он грохнулся на вашей территории, прямо у вас под носом».
«У нас нет оснований угрожать друг другу. Не забывайте, мы партнеры».
«Просто проследите за тем, чтобы ваши люди об этом не забыли». Ньюболд прервал звонок и взглянул на часы. Одна минута до конца часа.
Если все пойдет, как планировалось, через шестьдесят одну минуту он станет мультимиллионером.
_________________________________
_________________________
____________________
______________
_________
_____
12
07:00 – 08:00
Щурясь на утреннем солнце, Бернетт вел свой отряд морских котиков по взлетно-посадочной полосе международного аэропорта Джибути–Амбули, к ожидавшему их вертолету UH-60 Black Hawk («Черный ястреб»). Похожий на стрекозу вертолет разогревался, наполняя душный знойный воздух громким и гулким шумом ударов винтов и взбивая вокруг себя тонкую завесу золотой пыли.
Он прокричал сквозь непрекращающийся грохот своему командиру, сопровождавшему их к «Черному ястребу»: «Нам действительно нужно произвести эту выброску средь бела дня?»
«Ничего не поделаешь!», прокричал ему в ответ капитан Янг. «Приказ с самого верха!» Он передал командиру морских котиков аннотированную карту северного побережья Сомали: «Вы произведете выброску десанта прямо в море в пяти милях от берега и далее вплавь выйдете на сушу в пятнадцати милях к востоку от порта Берберы». Несмотря на то, что он был единственным, кто бежал по взлетно-посадочной полосе без груза боевого снаряжения, Янгу лишь с трудом удавалось не отставать от котиков. «Надежность данных очень высокая, командир. Вы с вашей группой должны произвести разведку в указанных координатах и отследить любые признаки ядерного оружия, произведенного в США или в любых иных странах».
«И в случае, если мы их найдем?»
«Вернуть их любой ценой. В случае сопротивления открывать огонь на поражение».
«Вас понял, сэр». Бернетт побежал вперед, чтобы оказаться у вертолета раньше своих людей. Он стал загонять их на борт по одному. «Давай! Пошли!» Сразу же после того как в вертолет погрузился последний боец, Бернетт тоже забрался вслед за ним на борт. Почти машинально он подсчитал своих людей, убедившись, что они все уже здесь, прежде чем разрешить вертушке подняться в воздух. Все четверо его морских котиков заняли положенные боевые позиции. Бернетт надел шлемофон, связывавший его с кабиной. «Валькирия, это Зверь. Все бойцы поднялись, к взлету готовы».
«Поняла вас, Зверь», ответила женщина-пилот «Блэк хоука».
Шум винтов усилился, став громче и визгливее, и вертолет поднялся в воздух. Внизу, на посадочной площадке, капитан Янг отступил на пару шагов назад, прикрыв глаза рукой козырьком от солнца. Как только «Черный ястреб» набрал достаточно высоты, чтобы перелететь ограждение вдоль всего периметра базы, нос его чуть опустился, и он очертя голову ринулся на юго-восток, в сторону Сомали.
Или же Сомалиленда. Или Пунтленда. Как бы там ни назывались эти спорные регионы на этой неделе. Эта неопределенность национальных границ и контролирующих их властей в восточной Африке* заставила Бернетта покачать головой. В этом регионе так легко мог вспыхнуть международный инцидент. Невозможно было предугадать, кого в какой момент нужно будет тут успокаивать или умиротворять, не было четкого ответа на вопрос, где именно и какая линия разграничений здесь проходила, в условиях постоянно меняющихся зыбучих песков гражданской войны, социальной напряженности и гуманитарной катастрофы в регионе.
- - - - - - - - - - - - - - - - -
* Сомалиленд – северо-западный кусок бывшей Сомали, Пунтленд – его северный кусок. Это непризнанные ООН полугосударства. Подробнее о современной политической ситуации в Сомали см. в Википедии. – Прим. переводчика.
- - - - - - - - - - - - - - - - -
В юридическом отношении Сомалиленд не имел официального статуса; он не был признан Организацией Объединенных Наций, и официальное правительство Сомали считало эти земли вдоль северного побережья своими. С другой стороны, у Сомалиленда была собственная валюта, и он штамповал собственные визы, хотя они мало где использовались, кроме как на его же границе с Эфиопией.
Если Бернетту и его группе удастся проникнуть в этот регион и покинуть его без осложнений, все это особого значения иметь не будет. Но если придется стрелять, если придется лишать кого-то жизни, или, если – не дай бог, – кто-нибудь из его людей погибнет на этой чужой земле, тогда не будет конца яростным сотрясениям воздуха пылающих «праведным гневом» ****оболов с Капитолийского холма, то есть у него же дома, в тылу, на Родине, которые будут искать виноватых и постоянно кого-то в чем-то обвинять.
«Пофиг, меня это не волнует», напомнил себе Бернетт.
Его волновало одно – доставить своих людей и самого себя на враждебную США территорию и покинуть ее в целости и сохранности, желательно выполнив поставленную перед ними задачу. Он махнул рукой, привлекая к себе внимание бойцов своей группы. Добившись этого, он обхватил руками уши, дав им сигнал, чтобы все они надели наушники, висевшие между ними, на креплениях, закрепленных на переборках вертолета. Он подождал, пока все они их не наденут; а затем воспользовался панелью, расположенной рядом с ним, у головы, подключив их всех к изолированному каналу.
«Секретные данные по заданию таковы, джентльмены. Мы приводнимся, спрыгнув прямо в море, и вплавь доберемся до порта Берберы с восточной стороны. Наша задача разыскать неконтролируемые ядерные боеголовки на территории Сомали. Мы можем столкнуться там с наемниками, бойцами с реальным опытом, так что смотрите в оба». Он протянул руку через плечо и подключил к каналу кабину: «Валькирия, это Зверь. Расчетное время прибытия в зону высадки?»
«Шестьдесят пять минут, Зверь. Рекомендую немного вздремнуть».
«Понял вас. Конец связи». Он отключил кабину и посмотрел на своих людей. «Вопросы есть?»
Как он и ожидал, первым руку поднял его санитар, Пирсон. «Какова численность противника, с которым мы можем столкнуться?»
«Точно неизвестно. По имеющейся на данный момент информации предполагается, что мы можем столкнуться с целой компанией наемников».
Больше никто из морских котиков на эти новости не отреагировал; они были обучены сохранять каменно-непроницаемые лица, что бы ни происходило. Но гробовая тишина, наступившая вслед за ответом Бернетта, сказала ему о том, что его люди поняли, что их, возможно, ожидает очень плохой день. Единственное, что он мог сделать, это попытаться поддержать их дух легким сарказмом: «Не вешать нос, джентльмены. Именно это нам и обещали во флоте: не просто работу, а рисковые приключения».
Поднявшаяся бровь у Янта, снайпера: «Приключения? Скорее похоже на хаос––»
«Будь уверен, так и будет, солдат». Бернетт поставил свой автомат M4A1 между ног, приложив ствол к колену, и откинул голову назад, на переборку. «А теперь, вздремните немного. Может, последний раз нам выпала такая возможность».
* * *
Немногие звуки так радовали душу Ньюболда, как сердитые рявкающие окрики его сержант-майора, подгонявшего его людей. Сидя на пассажирском сиденье тягача, он слушал Анджейчика, разразившегося потоком ругательств в адрес бойцов, медленно исполнявших его требования.
«Шевелись, Детмер! Что ты там копаешься?» Разворот и новая тирада: «Ройс! Чё стоишь? Грузи все это в машину! Мы выезжаем отсюда через пять минут! Бакутис, давай быстрей––»
Пронзительный свист сверху прекратил покрикивания Анджейчика. Он поднял кулак, и все, кто был занят погрузкой снаряжения, оружия и боеприпасов, замерли на месте. Сержант-майор посмотрел наверх, и Ньюболд вылез из кабины тягача, сделав то же самое.
С верхнего этажа здания один из наблюдательных постов компании, а именно двое, Бейер и Перментер, предупредили их сигнальными движениями рук: «Кто-то приближается».
Внутри укрытия все затихло. Анджейчик подтвердил получение сигнала от снайперов, а затем направил своих бойцов обратно на свои позиции по всему периметру. Подрывники, отключившие клейморы у заколоченных досками входов с улицы, бросились вновь их подсоединять. Снайперы у узких щелей на верхних ярусах, над машинами, набившимися внутрь как сельди в бочке, нацелили свои автоматы на улицу.
Ньюболд понаблюдал за жестами, которыми обменивались Анджейчик на нижнем этаже и снайперским наблюдательным постом наверху. Не было надобности никому объяснять полковнику значение этих сигналов; он все это прекрасно знал, долгие годы проведя на службе, так же, как и весь личный состав «Фаэторна». Через несколько мгновений ему стало ясно то же самое, что увидели его часовые: сюда приближалось шесть машин с вооруженными сомалийцами. Они приближались колонной, по одному, с юга, следуя тем же маршрутом, которым прибыл сюда и он со своими люди, приехав в это свое скрытое убежище парой часов раньше.
Нас отследили.
Он подозвал к себе Анджейчика и понизил голос: «Тейдж, у нас нет времени тут обороняться. Если нас тут прижмут, мы не успеем к месту встречи».
Еще один короткий свист сверху. Бейер сигнализировал о том, что приближающаяся колонна машин разделилась, три грузовика двинулись с одной стороны здания, а два – с другой.
«Кто бы они ни были», сказал Анджейчик, «они обходят нас с флангов, чтобы рассредоточить наш огонь».
«Возможно. Но если у них всего-то пять грузовиков, у нас превосходящие силы».
Следующий звук, их прервавший: Перментер дважды щелкнул пальцами. Он направил другие наблюдательные группы снайперов проверить периметр. Не прошло и полминуты, как им стала ясна мрачная реальность их положения. Беззвучные сигналы, поступавшие вниз, предупредили их о новых многочисленных группах вооруженных сомалийцев, продвигавшихся пешим ходом со всех сторон, из других концов города, и концентрировавшихся на крышах близлежащих домов. Анджейчик скрыл от людей свою встревоженность, но пробормотал Ньюболду: «Похоже, они позвали на помощь своих союзников». Он нахмурился, услышав отдаленные злобные выкрики по-арабски: «Вот тебе и численное превосходство».
«Спокойно, сержант-майор. У нас по-прежнему превосходство в вооружении и укрепленная позиция».
Анджейчик вздохнул: «И что будем делать?»
«То же, что делали в Анголе». Ньюболд взял в руки автомат. «Примем бой».
* * *
Несмотря на то, что Джек и Харпер находились почти в трех кварталах от заколоченного старого складского здания, у них был прекрасный обзор с крыши наполовину покинутого жилого здания. Входная дверь его оказалась открытой, а лестница пустой, и все это позволило им добраться до крыши никем не замеченными.
Присев теперь на краю ее, они глядели на все возраставшее число сомалийцев, окружавших забаррикадированный склад. Голос Харпер был проникнут тревогой: «Думаю, это далеко не совпадение».
«Наверно нет». Джек осмотрел окрестности в бинокль Харпер. «Я насчитал шестьдесят, может быть, семьдесят джихадистов. Думаю, половина из них местные».
«Откуда ты это знаешь?»
«Те, которые на грузовиках, вооружены Калашниковыми. А те, кто движется пешком, вооружены черт те чем – всем, что удалось подобрать с поля боя: дробовиками, револьверами, старыми карабинами». Он передал ей бинокль. «Кроме того, те, что в грузовиках, сохраняют боевой порядок и прикрывают друг друга, как солдаты. Остальные же движутся, как сброд какой-то».
Она осмотрела кварталы, прилегающие к укрепленному зданию: «Вижу еще с дюжину джихадистов на крышах вокруг цели». Она опустила бинокль и покачала головой. «Идиоты. Они что, не понимают, что у наемников преимущество в высоте? Они же станут легкой мишенью».
«И хорошо». Джек вытащил магазин из своего автомата и подул на него, избавившись от песка, проникшего внутрь. «В данный момент для нас лучше всего, чтобы они поубивали друг друга, поэтому нам не нужно в это вмешиваться».
Харпер прищурилась, глядя на склад: «А точно ядерные бомбы там?»
«Я почти уверен в этом».
«Тогда почему бы не пометить их лазером, и пусть их уничтожат ударом с воздуха?»
Он пронзил ее взглядом: «Воздушный удар по двум ядерным боеголовкам? Это же мгновенно будет грязная бомба. Я понимаю, тут не Нью-Йорк и не Сидней, но все равно – тут безвинные мирные жители. И они не заслужили такой смерти. Нужен другой вариант».
Она кивнула, пораженная искренней убежденностью, с какой он это сказал. Кто бы он ни был, он был самым принципиальным беглецом, из тех, кого она когда-либо встречала в своей жизни. «Ты прав. Как оцениваешь шансы джихадистов?»
«По нулям. Наемники сотрут их в порошок».
Она сочла его оценку менее чем обнадеживающей: «И как будем действовать?»
«Не вмешиваемся, пусть перебьют друг дружку как можно больше. Если нам повезет, джихадистам, возможно, пару раз удастся удачно в них попасть – возможно, даже вывести из строя тягач, до того, как он успеет выехать оттуда».
«А если не повезет?»
Выражение его лица позволило ей предположить, что он знает сотни способов ответить на этот ее вопрос. «Зависит от наемников. Если они дисциплинированны, они смогут выкарабкаться из этого без потерь. Если они зеленые и неопытные, они могут запаниковать и подорвать бомбы».
«Прости, что спросила».
Он прищурился на яркие солнечные блики от белых крыш, а затем прижался к поверхности, укрывшись за невысоким парапетом крыши. «Пригнись – начинается!»
Харпер легла ничком, прижавшись к крыше, рядом с Джеком. Через несколько секунд она услышала стрекот стрельбы из автоматов, прорезавший тихий воздух утра. И когда в нескольких сотнях футов от них развернулся бой, ей и Джеку ничего не оставалось делать, кроме как молиться.
* * *
Ньюболд ответил на звонок сразу же после того, как его телефон прогудел первый раз: «Ну что там слышно?»
«К вам из Саны прибывает ракетоносец», сказал Маленков. «Примерно через двадцать пять минут».
«Мы будем на месте». Больше нечего было сказать, поэтому и Ньюболд, и Маленков оба и одновременно отключились. Ньюболд бросил телефон обратно во внутренний карман куртки и пошел к тягачу, где Санчес и Анджейчик приглушенным голосом о чем-то совещались. Заметив, что он к ним подходит, они посмотрели на него и выпрямились. «Время пошло. Какова у нас ситуация?»
Санчес кивнула на контейнеры: «Готовы к транспортировке. Ракеты защищены, боеголовка извлечена».
Анджейчик казался менее уверенным: «Мы окружены, они превосходят нас в численности вдвое».
«Я в курсе расклада. Готовы выдвигаться?»
«Готовы, как и всегда, сэр».
«Тогда отдайте приказ, сержант-майор. Пора уходить».
«Есть».
Анджейчик прошел мимо него вперед и отдал молчаливые приказы знаками всем остальным из своего подразделения. Санчес, тем временем, стала самим олицетворением тревоги: «Надеюсь, вы знаете, что делаете, сэр».
«Это относится к нам обоим. Садись в машину и надень броню. Ты мне будешь нужна во время встречи».
Она подтвердила приказ кивком и побежала к задней части грузового контейнера, где ее уже ждал капрал Гусман, чтобы помочь Санчес надеть бронежилет.
Ньюболд надел собственный бронежилет, поправил ремешок на шлеме, затем схватил свой автомат и направился к лестнице, ведущей на второй этаж. Не успел он начать подниматься, как путь ему преградил Анджейчик: «Сэр, вы куда?»
«Подыщу себе место для боя».
Решительно покачав головой: «Плохая мысль, сэр. Вы должны оставаться с колонной».
«И пропустить все веселье?» Он решительно двинулся на Анджейчика. «Отойдите, сержант-майор. Это приказ».
Подчинившись, но неохотно, Анджейчик, повернувшись, пропустил Ньюболда: «Есть, сэр, ни шагу назад».
«Ждите моего приказа открыть огонь». Ньюболд поднялся, перепрыгивая через ступеньки, а затем стал пробираться по узкому бетонному ярусу, за несколькими своими бойцами, уже занявшими там позиции, пока не подыскал себе свободное заколоченное окно, из которого он мог теперь собственными глазами оценить обстановку, сложившуюся снаружи здания. Она оказалась плохой, в точности как ее и описывал Анджейчик.
Джихадисты заняли позиции на крышах через дорогу от старого склада, и их также заметили на соседних – к счастью, нижних – крышах построек, окружавших цитадель «Фаэторна». У противника также были люди внутри этих зданий, а также на улицах везде вокруг склада, а все выезды были заблокированы машинами – самыми разными, начиная от джипов и кончая минивэнами и обычными легковушками.
«Надеюсь, этот район города безлюден, иначе возможны довольно значительные побочные потери среди населения».
Ньюболд не испытывал никаких колебаний по поводу риска для жизни невинных людей в перекрестном огне; он пытался избежать этого по той же причине, по какой избегал всяких ненужных и незапланированных действий: он не любил привлекать внимание к себе и к своей компании. Для всех было бы лучше, если бы «Фаэторн» тихо занимался бы своими делами, и никто бы об этом не знал. Перестрелки в населенных пунктах являлись именно такой оглаской, которая им совсем была не нужна. К сожалению для Ньюболда, иных, лучших вариантов у него не было.
Снаружи к складу стали продвигаться четыре джихадиста, вооруженные АК-47. Щелчки и свист наблюдателей на верхних этажах стали предупреждать его людей о том, что и другие атакующие также стали выдвигаться к зданию, с других сторон.
Скрытничать больше смысла не было. Они знают, что мы здесь. Ньюболд щелкнул пальцами, чтобы привлечь внимание своих бойцов. «Нужно, чтобы вы открыли огонь минометами и гранатометами по машинам на западном перекрестке, пока они не будут полностью уничтожены. Снайперам и автоматчикам, целиться по флангам, направляя их к дверям. По моему сигналу». Он прижал автомат к плечу и прицелился сквозь неровную щель в грубых сосновых досках, закрывавших окно. Он навел свой прицел на почти спрятавшегося джихадиста, у которого, похоже, в руках был РПГ.
«Три. Два. Один. Огонь!»
Оглушительная пальба разрушила напряженную тишину, воцарившуюся перед боем, гулким резонансом прогремев в пустом бетонном корпусе распотрошенного внутри склада. Воздух заполнился запахами серы и горячего металла, вызвавшими нездоровую усмешку на лице у Ньюболда – ему нравился запах только что сделанных выстрелов. Сквозь грохот автоматов прорывалось звяканье выбрасываемых латунных гильз, со звоном отскакивавших от бетона и собиравшихся в блестящие скопления на первом этаже. Затем тяжело бухнули РПГ, и с верхнего яруса склада к скоплению автомашин, блокировавших перекресток на пути отхода колонны, понеслась дымящаяся струя.
Бежавшие в атаку на улице джихадисты стали падать в брызгах розового тумана, разодранные в клочья на полушаге. На перекрестке взорвались машины – РПГ поразили цели. От огня, осколков и ударной волны, выбившей дух из жертв, джихадисты, которым не посчастливилось оказаться рядом со взрывом, повалились на землю. Из огненного шара вылетели обгоревшие трупы, безжизненные, как тряпичные куклы, и рухнули мертвыми в пыль. Их менее удачливые соратники бросились в стороны от взрывов, с воспламенившейся одеждой и горящими волосами, превратившись в объятые пламенем человеческие факелы, извергающие жирный черный дым.
Бешеный огонь автоматическими очередями изрешетил фасад складского здания. Затем джихадисты откорректировали свою цель, сконцентрировав огонь на деревянных досках, прикрывавших окна и двери, кромсая их на части.
Анджейчик находился на первом этаже, защищая парадный вход. «Не высовываться, оставаться в укрытиях!» Он дал еще одну очередь, опустошив свой магазин, выбросил его и вставил новый. «Бейте их по флангам! Оставляйте открытым путь к дверям, пусть бегут туда!»
Ньюболду было сложно оценить, насколько продвинулся противник. Всякий раз, когда он пытался выглянуть в окно, по нему стреляли, и все новые пули заставляли его снова ретироваться. Сквозь трещину в стене он видел, что его снайперы сумели отлично справиться с уничтожением джихадистов на крышах близлежащих домов. Затем один из этих наблюдателей закричал: «Они уже почти у дверей!»
Его люди, находившиеся на первом этаже, отбежали от дверей, укрывшись в центре стоявшей внутри автоколонны. Когда последний из людей Ньюболда нырнул под прицеп тягача, джихадисты одновременно стали ломиться в двери – и в ту же секунду подорвались заложенные там мины клеймор.
В таком замкнутом пространстве взрывы были оглушительными. Вверх поднялись густые клубы серого дыма от подорвавшихся зарядов, и их в беспорядке рассеявшееся облако осколков мало кого оставило в живых из тех, кто находился снаружи. Казалось, все затихло, но только до того момента, когда к Ньюболду с трудом стал возвращаться слух – сквозь грохот и рев, за которыми последовал болезненный гул и звон в ушах.
Они нанесли джихадистам серьезный урон, но теперь все входы и выходы из их крепости были настежь распахнуты. И эта позиция стала намного менее защищенной и обороноспособной.
Он поднялся и, выкрикивая приказы, двинулся обратно к лестнице: «Всем встать! Покинуть здание, пока они здесь не появились! Всем в машины! Быстро! Сматываемся отсюда!»
Все подразделение бросилось действовать. Анджейчик, Мергенталер и Хитченс заняли позиции, спрятавшись за теперь уже открытыми дверями, а остальные тем временем помчались по одному гуськом вниз по узким лестницам к машинам, которые, все без исключения, въехали на склад задним ходом, именно для того, чтобы легче и быстрее можно было покинуть здание, в таких случаях, как сейчас. Ньюболд подсчитал людей, пока отряд занимал свои места для эвакуации, а затем крикнул Анджейчику: «Всем в машины! Выпустить газ и отступить, бегом к нам!»
Анджейчик с другими бойцами, прикрывавшими отход, спрятались в укрытия. Каждый из них бросил из своего дверного проема по две гранаты со слезоточивым газом, для верности выстрелив несколько раз в облака, пожирающие глаза, а затем они побежали назад, к автоколонне. Все влезли каждый в свою машину, кроме Анджейчика, который, повесив автомат за спину, бросился внутрь склада, убрал стальную перекладину, перекрывавшую широкие двери гаража, а затем замахал руками, дав знак колонне выезжать.
Несмотря на риск повредить боеголовки, тягач первым выехал из дверей. Сильным ударом он их раскрыл, а Анджейчик, бежавший в это время рядом с тягачом, схватился за него и прыгнул на подножку фуры с пассажирской стороны. Держась левой рукой за зеркало двери, он вытащил правой рукой свой Глок .45-го калибра и открыл бешеный огонь по тем джихадистам, которые столь безрассудно и опрометчиво оказались в это время на улице вне укрытий. Тех, кого не смог достать он, стали добивать огнем другие бойцы отряда с несущихся мимо машин. С крыш одного из домов на них обрушился шквал очередей, но двумя другими очередями, выпущенными из пулемета .50-го калибра, установленного на одном из Ленд Роверов, этот огонь был подавлен.
На западном перекрестке тягач протаранил искореженные обломки взорванных автомобилей, отшвырнув от фасадов домов их почерневшие пустые остовы. И уже через пять минут после начала атаки автоколонна «Фаэторна» вышла из боя, оказавшись уже далеко от места схватки, и мчалась по узким улочкам центра Берберы обратно к главной дороге.
Ньюболд взял в руки рацию: «Волшебница, это Град. Слышите меня?»
«Слышу вас, Град. Продолжайте», ответила Санчес.
«Как там наш груз?»
«Все отлично, Град. К доставке годен».
«Понял вас. Подготовьтесь к передаче, как только мы прибудем на место встречи. Конец связи».
Операция скоро уже вот-вот должна была завершиться, но Ньюболд вовсе не чувствовал облегчения, он чуял какую-то опасность, отчетливее, чем когда-либо прежде. Он всегда считал операцию незаконченной, пока не будут улажены все последние вопросы, и всем его людям не будет уже угрожать никакая опасность. И хотя место встречи с каждой минутой становилось все ближе, до дома им было еще далеко – и он не намерен был ослаблять свою бдительность до тех пор, пока он со своими людьми не окажется там.
* * *
«Они выехали», сказал Джек. Он вскочил на ноги, схватил свою сумку и побежал к лестнице. Через несколько секунд он услышал позади себя и шаги Харпер. Он не стал ее дожидаться и стал спускаться по лестнице. Бегала она быстро; он знал, что она его догонит.
На них сквозь приоткрытые двери глядели тревожные глаза, когда они понеслись вниз. У Джека не было никаких сомнений, что все в Бербере слышали автоматные очереди и взрывы краткого столкновения наемников с джихадистами. И через некоторое, весьма недолгое, время сюда прибудут местные правоохранители, узнать что произошло, пусть они и будут уступать наемникам и в численности, и в вооружении. Он знал, что, когда они приедут, им нельзя будет тут находиться. Что еще более важно, он знал, что ему нельзя было упустить автоколонну «Фаэторна».
Он распахнул дверь на улицу ударом плеча и выскочил на яркий дневной солнечный свет. Когда рука его легла на ручку водительской двери минивэна, на нее сверху легла рука Харпер. «Что это ты задумал?»
«Сяду за руль».
«Ты так думаешь?»
«Ты была уже за рулем и в итоге завела нас в засаду».
«Ты все еще переживаешь по этому поводу?»
«Все еще? Это было всего-то три часа назад!»
Но она не сдавалась: «Я знаю город. А ты?»
«Хорошо». Он выпустил дверную ручку и обошел машину, направившись к пассажирской стороне. «Только постарайся, чтобы нас на этот раз не засекли». Садясь в машину, они оба не стали смотреть друг на друга.
Харпер пристегнула ремень безопасности, запустила двигатель, а затем гневно посмотрела на Джека, сидевшего на пассажирском сиденье, пока он не понял намек и тоже не пристегнулся. «Спасибо».
«Теперь, может, поедем?»
«Кто это испортил тебе настроение, что ты так дуешься?» Она переключила передачу этого старого, 20-летнего уже минивэна и нажала на газ.
Сквозь отверстие в полу у себя между ног Джек увидел, как внизу замелькала земля. Он схватился за подлокотник, когда Харпер резко свернула. «Держись подальше от центральных улиц и главных дорог».
«Не в первый раз». Она резко повернула руль влево. Завиляв, машина проехала поворот, царапнув стены узкого проезда, задев их боковыми зеркалами и наполнив салон микроавтобуса визгливым скрежетом кирпича по металлу, напомнившим Джеку о том, как давно он уже не был у стоматолога. Через несколько секунд они выскочили из этого проезда, оказавшись на неровной дороге, скрывавшейся за двумя длинными рядами многоквартирных домов с обнесенными стенами дворами.
«Дай угадаю: это ты срезала путь, проехав дворами?»
«Да. Для Ленд Роверов, на которых едут наемники, проезды тут слишком узкие, не говоря уже о тягаче». На грунтовой дороге машина высоко подпрыгнула и грохнулась вниз, из-за чего они на полсекунды оказались в воздухе. Они рухнули на землю настолько сильно, что под ногами у Джека отвалился еще один кусок пола.
Харпер взглянула на него со сконфуженной улыбкой. «Прости».
Сомали нуждается не в еде, решил Джек. А в асфальте.
Впереди эта незаметная дорога опускалась вниз, превращаясь в дренажный канал, проходивший под основной дорогой на южной окраине города. Когда они помчались по этому подземному проходу, в щели в полу захлюпали мерзкие нечистоты. Выехав из другого конца, Харпер жестко крутанула руль вправо, вывернув на невысокий подъем, который вывел их на главную дорогу.
В нескольких километрах впереди себя они увидели колонну «Фаэторна», направлявшуюся на восток от Берберы. «Положительный момент в том», сказала Харпер, «что дороги тут слишком неровные, чтобы можно было гнать по ним такую громоздкую фуру быстрее пятидесяти километров в час. А это значит, что мы можем нагнать их в конце этой дороги».
Джек прищурился, глядя на отступающую шеренгу Ленд Роверов: «А какой отрицательный момент?»
Она нахмурилась. «Это дорога в аэропорт».
* * *
Для объекта, имевшего дерзость называться «международным аэропортом Берберы», он был слишком маленьким, по крайней мере, судя по тому, что увидел тут Ньюболд. Он состоял из трех зданий: тесного терминала практически без всякой современной инфраструктуры и информационного обслуживания; небольшого гаража для автопарка и ремонтных работ; и крошечной пристройки для службы безопасности. Отдельно от них стояла невысокая диспетчерская вышка, которая, как ранее установила его разведка, почти никогда не запиралась. Это был, пожалуй, самый небезопасный аэропорт на земле.
Его автоколонна свернула на кольцо терминала, рассеяв жидкую толпу местных жителей, которые, похоже, постоянно ошивались здесь без дела и без всякой видимой цели. Некоторые из них стали таращиться на тягач с полуприцепом, но большинство других благоразумно решили поспешно ретироваться, увидев пулемет, установленный в задней части последнего в строю Ленд Ровера.
Ньюболд сошел на землю сразу же, как только его машина остановилась. Он подождал, глядя на то, как его люди высыпали из других грузовиков, а затем он начал отдавать приказания.
«Тейдж, заблокируй тот барак с охранниками. Мейджер, возьми первую группу, нужно зачистить терминал. Мергенталер, возьмешь вторую группу и будешь следить за взлетной полосой. Бейер, остаешься здесь с Третьей и Четвертой группами охранять груз и капитана Санчес. Пятая группа, за мной».
Он возглавил группу из четырех бойцов, двинувшуюся по пыльному служебному проезду, ответвлявшемуся от транспортного кольца, а оставшаяся часть его подразделения разошлась выполнять свои задачи.
Не прошло и минуты, как приглушенные выстрелы, донесшиеся из корпуса службы охраны, просигнализировали им о том, что полиция аэропорта нейтрализована, а крики и панический визг известили о бегстве из терминала невинных обывателей. Эхом от соседних строений отразились другие автоматные очереди – так группы, охранявшие колонну, подгоняли убегающих мирных жителей покинуть аэропорт, пока они не оказывались на таком от него расстоянии, с которого он был им не виден.
Все это стало для Ньюболда сигналом того, что пора ворваться в диспетчерскую вышку.
Предварительные данные его разведчиков подтвердились: входная дверь на первом этаже оказалась не заперта. Он со своими автоматчиками бросился вверх по лестнице и ворвался в тесную восьмиугольную диспетчерскую наверху. Там находилось лишь четверо безоружных гражданских, все они, как только увидели автоматы наемников, сразу же подняли руки. Только на одном из них был галстук. Ньюболд показал на него: «По-английски говоришь?» Замерший на месте от испуга мужчина кивнул. «Ты тут главный?» Еще один кивок. «У тебя или у твоих людей есть сотовые телефоны?»
Голос у него задрожал: «Да».
«Давайте их сюда – быстро». Он протянул руку. Все четверо сомалийцев сдали свои старые телефоны-раскладушки. Ньюболд бросил их на пол и растоптал на осколки. «Убирайтесь отсюда, бегом марш и не останавливаться. Бегом!»
Никто из них не стал спорить; никому не пришлось повторять дважды. Все четверо вскочили со своих мест и бросились бежать от Ньюболда и его людей. Шаги убегающих были гулко слышны на лестнице.
Через несколько секунд Ньюболд выглянул из углового окна диспетчерской вышки и увидел, как эти четверо улепетывают что есть мочи, все они бежали, не оглядываясь назад.
Он вытащил рацию: «Град – всем группам. Башня под контролем. Приготовиться к встрече». Он приказал своим автоматчикам занять кресла, освободившиеся после бегства персонала диспетчерской. «Подключитесь к радиопереговорам. Уберите весь трафик, кроме нашего. Затем отыщите нашего парня и проложите ему путь, чтобы он сел».
Люди его принялись за работу. Все они репетировали эту операцию бесчисленное количество раз, и они знали, что делать, вплоть до мелочей. Прошло всего несколько минут, и капрал Саттон, худой и жилистый бразилец, командир группы, развернулся в кресле и сообщил: «Путь расчищен, и наша птичка приближается. Она сядет через полторы минуты».
«Отлично, джентльмены. Продолжайте следить за ситуацией и охраняйте диспетчерскую». Ньюболд направился к лестнице. «Мне нужно встретить нашего гостя – и получить нами заработанное».
* * *
По-пластунски, в пыли, Джек и Харпер проползли, отталкиваясь коленями и локтями, сквозь кусты вдоль взлетно-посадочной полосы аэропорта Берберы. Далее, на пыльной полосе, группа наемников «Фаэторна» в камуфляже выгоняла пилота, его помощника и с десяток пассажиров из небольшого коммерческого гражданского самолета, заставив их помчаться прочь, сломя голову, под безжалостным солнцем сомалийской пустыни.
Это были уже не первые панически бежавшие местные гражданские, которых они вдвоем увидели. Пока они ехали к аэродрому, им навстречу по дороге пронеслась толпа людей с перепуганными лицами. Они поняли, что наемники, должно быть, захватили аэродром, они бросили угнанный микроавтобус у обочины и проделали оставшийся к аэропорту путь пригнувшись, пользуясь любыми редкими укрытиями, дарованными им пустыней. И теперь они находились уже на таком близком расстоянии, что могли следить за всем, что происходило на и вокруг небольшого аэродрома.
Кивок Джека головой: «Пять человек охраняют посадочную полосу». Он показал направо: «Похоже, они зачистили терминал и захватили диспетчерскую вышку».
«Должно быть, они встречают самолет». Она осмотрела горизонт в бинокль, но утреннее небо было таким ярким, что она увидела только белую дымку над морем. «Как думаешь? Это только передача груза или часть их эвакуационной операции?»
«Трудно сказать. Зависит от––» Он прижался к земле. «Вот он!»
Харпер услышала вой снижавшихся реактивных двигателей. Она постаралась прижаться к земле и не шевелиться, но в то же время попыталась направить бинокль на заходящий на посадку самолет.
Он был едва виден, словно призрак, скрытый завесой теплового искажения от жары, поднимавшейся с посадочной полосы. Серое мерцание было меньше, чем она ожидала, и двигалось быстрее. Оно прорвалось сквозь рябь колышущегося миража, подняв нос, когда задние колеса самолета коснулись земли, и двигатели его взревели, когда пилот запустил их в обратном направлении, как составную часть торможения при посадке.
Это был гладкий, изящный самолет с агрессивным носом-иглой, стреловидными крыльями и двойными задними хвостовыми стабилизаторами над двойными его форсажными камерами. Окрашенный в серо-белый воздушный камуфляж, он допустил лишь единственную уступку условному обозначению – характерные красные русские военные звезды на хвостовых стабилизаторах и крыльях и нанесенные краской трафаретные цифры 71 на фюзеляже под куполом кабины.
Вытаращив глаза, она посмотрела на Джека: «Чё за фигня?»
«Русский истребитель-бомбардировщик Су-34».
«Ничего не понимаю. С какой стати им его встречать?»
Грохот двигателя грузовика заставил их повернуть головы. Один из Ленд Роверов двинулся вперед, поведя за собой тягач с прицепом к взлетно-посадочной полосе. Твердая уверенность блеснула в глазах Джека, когда он прищурился, глядя на машины «Фаэторна». «Нет, это не эвакуация. И если бы они просто продавали эти ракеты, они бы сейчас встречали грузовой самолет». Челюсти его сжались, когда он увидел, как Су-34, снижая скорость, остановился перед грузовиками. «Они не передают ядерное оружие. Они развертывают его – прямо сейчас».
_________________________________
_________________________
____________________
______________
_________
_____
13
08:00 – 09:00
У него не было права на ошибку. Джек бросился вперед по горячему песку, благодаря скудные кусты этой пустыни за каждую, пусть крошечную маскировку, которую они ему предоставляли. Если бы не визгливый вой турбодвигателей Су-34, подумал он, наемник, стоявший перед ним, уже давно услышал бы, как он к нему приближается. Как бы то ни было, он теперь фактически скрылся в буквальном смысле слова лишь в его вытянутой под утренним солнцем тени.
Часовой стоял на своем посту один, охраняя взлетно-посадочную полосу. Похоже, его поставили там почти как какого-то второстепенного бойца, как будто кто-то в последний момент разместил его там, не имея лучшего представления, что с ним делать. Он показался Джеку каким-то лишним, пустой тратой ресурсов. Боец этот умел правильно держать оружие, и занятая им позиция была довольно солидной. Единственным его недостатком как часового было то, что он по большой части смотрел в одном и том же направлении, отчего он значительно проигрывал в ориентированности в текущей обстановке, и этим пробелом в его владении ситуацией Джек и намерен был воспользоваться.
Находившаяся в нескольких ярдах позади него Харпер продолжала следить за наемниками в диспетчерской, а в это время Джек оценивал, насколько бдительны ближайшие к этому часовому его товарищи. Ближайший из них находился на расстоянии десяти ярдов от них. Все их внимание, похоже, было поглощено только что прибывшим истребителем-бомбардировщиком.
Джек приготовился к атаке. «Мне нужно лишь несколько секунд, и чтобы никто этого не заметил».
Краем глаза он увидел, как Харпер дала ему знак, что все чисто.
Он вскочил, обхватил рукой наемнику горло и рывком дернул его челюсть назад. Шейные позвонки охранника, влажно хрустнув, сломались, и тело его в объятиях Джека обмякло. Джек затащил труп сначала в кусты, а затем оттащил его от взлетно-посадочной полосы.
Несколько секунд и шагов – и Харпер догнала его. Вместе они поволокли мертвого наемника за большой красно-зеленый знак рулежной дорожки. Джек отложил в сторону автомат часового и стал снимать с него форму. «После того, как я переоденусь, я пойду к тягачу».
«Вот оно что? Так значит, таков твой план?»
Он перевернул мертвеца, снимая с него форменную куртку. «Импровизирую на ходу».
«Как это обнадеживает!» Она полезла в один из карманов своих широких штанов и достала пару передатчиков, вкладываемых в ухо. Она сунула один из них себе в левое ухо, а второй передала Джеку: «Вот, держи».
Он вставил маленькое округлое пластмассовое зернышко себе в ухо. «Какой диапазон?»
«Пара километров, самое большее. Так что далеко не гуляй».
«И не мечтаю об этом». Он развязал ботинки мертвого часового. «Если обойдешь эту пристройку, сможешь добежать до диспетчерской вышки».
«Ты серьезно?»
Он снял с мужика ботинки. «Это может стать удачной попыткой убрать их лидера».
Она скептически осмотрела этот участок: «Или же это риск, что мне прострелят башку».
«Если не видишь возможности атаковать, забудь об этом. Но мне понадобится диверсия, чтобы отвлечь их внимание и угнать тягач, прежде чем они выгрузят из него эти ракеты». Он завершил унижение достоинства мертвеца, сдернув с него штаны. «Все, что мы можем сделать, мы должны сделать это немедленно. У нас совсем мало остается времени».
Он надел камуфляж поверх своей порванной одежды, а Харпер в это время еще раз осмотрела окрестности в бинокль: «Говоришь, тебе нужна диверсия?» Она протянула ему полевой бинокль и показала на машины из колонны наемников. «Как насчет Ленд Ровера, набитого взрывчаткой? Третий сзади, перед военным грузовиком».
Джек взял бинокль и направил его туда, куда показала Харпер. Джип в центре колонны наемников был загружен боеприпасами к стрелковому оружию, гранатами и противопехотными минами. На лице его появилась улыбка: «Неплохо».
* * *
Встречный ветер и полученные четкие указания двигаться незаметно, скрываясь от местных радаров, добавили несколько минут к ориентировочному полетному времени «Черного ястреба». Было уже восемнадцать минут девятого, когда вертолет, качнувшись, остановился и завис на высоте десяти метров над волнующимся морем. На юго-западе, скрытые завесой производственного дыма, в порту Берберы высились скелеты гигантских кранов и очертания контейнеровозов, которых они обслуживали. Впереди лежала мертвая, бесплодная и пустынная смазанная линия песчаного берега, где северную грань сомалийской пустыни лизали волны Аденского залива.
Морские котики Бернетта поправили свои гидрокостюмы. За последние десять минут они трижды проверили и перепроверили друг у друга снаряжение, и теперь им не терпелось погрузиться под воду, скрывшись из виду. Он ни в чем не винил их; он испытывал те же самые чувства.
В салоне в наушниках раздался металлический бездушный голос пилота: «Зверь, это Валькирия. Мы на позиции. Приступайте к развертыванию, когда будете готовы».
Бернетт прикрыл рукой микрофон наушников: «Понял вас, Валькирия. Не отключайся». Он поднял микрофон, убрав его ото рта, и обратился к своим людям. «Готовы?» Четыре больших пальца, поднятые вверх, сказали ему все, что ему нужно было знать. Он указал на открытую боковую дверь вертолета: «Пошли, пошли, пошли!»
Первым в океан прыгнул «Искра» Пирсон, санитар ДРГ. Он вставил себе в рот мундштук своего акваланга, перешагнул через край и поехал вниз по тросу, пока не исчез под волнами. Следом за ним вертолет покинул «Ночная Тень» Янт, снайпер группы, после него спустя несколько секунд – специалист по ядерным боезарядам «След Ястреба» Колберг. Последним покинувшим вертушку перед Бернеттом был новенький в группе – «Трезубец» Отери, который, как и сам Бернетт, имел разрешение на участие в специальных тайных операциях.
Как только его люди покинули вертолет, Бернетт опустил микрофон на своих наушниках: «Валькирия, бойцы в воде, я покидаю борт через десять секунд. Увидимся уже в казармах».
«Удачной охоты, Зверь. Валькирия. Конец связи».
Он снял наушники и повесил их на переборку. Он проверил надежность страховочного крепления к тросу, затем он вставил себе в рот мундштук акваланга и, приложив руку к маске, выпрыгнул из люка. Весьма непривычным для него был вид воды, несущейся ему навстречу. Как и большинство других морских котиков, Бернетт настолько привык действовать под покровом темноты, что прыгать в воду ярким солнечным днем показалось ему чем-то почти неестественным.
Он погрузился в море, окутавшее его со всех сторон. Как только спуск прекратился, он протянул руку через плечо, открепил ласты от своего водонепроницаемого рюкзака и надел их на ноги. Вокруг себя он обнаружил остальных бойцов своей группы, задержавшихся под водой на глубине нескольких метров от поверхности. Зная, что дезориентация из-за быстрого спуска может сбить с толку даже опытного водолаза, Бернетт сверился с компасом у себя на руке, установив направление к берегу, а затем резким движением руки дал сигнал своим людям следовать за ним.
Через несколько секунд его люди пристроились рядом с ним, сформировав клин из пяти человек, в котором он являлся верхушкой. Им понадобится чуть больше получаса для того, чтобы доплыть до берега против течения, и оттуда им придется с риском двинуться дальше, средь бела дня, по враждебной территории, где они не могут ожидать поддержки с воздуха, и откуда их не смогут эвакуировать, если только у них на руках не будет того самого неконтролируемого ядерного оружия, которое предположительно находится где-то на материке.
Ему хотелось, конечно, вырвать ядерное оружие из рук террористов, но отчасти он надеялся, что эта информация окажется ошибочной, и что никаких неучтенных крылатых ракет не существует.
Другое чувство, владевшее им, то, которое не желало тащиться двести миль по пустыням Северного Сомали, чтобы затем вернуться на базу в Джибути, заставляло его надеяться, что они здесь есть.
* * *
Ньюболд проводил пилотов Су-34 в тень, внутрь ангара в конце взлетно-посадочной полосы. Он подождал, пока его люди не закроют массивные его двери, создав для него и двух летчиков некоторую конфиденциальность; затем он повернулся к двум россиянам: «Добро пожаловать, джентльмены. Я полковник Ньюболд».
Пилот пожал ему руку. «Капитан Петрович». Кивок в сторону своего коллеги. «А это мой второй пилот, лейтенант Сешков». Он говорил с сильным акцентом, так, что с трудом можно было разобрать, что он сказал.
«Что вам известно о схеме атаки?»
Перед тем как ответить, Петрович с Сешковым переглянулись: «Мы так поняли, что это вы обрисуете нам все детали».
«Хорошо». Ньюболд вытащил из куртки карту и развернул ее: «Вы взлетите и будете придерживаться высоты менее трехсот футов, чтобы вас не засекли береговые радиолокаторы. Вы должны следовать курсом северо-северо-запад». Пальцем он провел по линии, уже отмеченной на карте.
Петрович взял у него карту и изучил ее: «В Саудовскую Аравию».
«Верно. У вас две цели. Очень важно, чтобы каждый груз попал в предназначенную только ему цель. На левом вашем крыле ракета с приведенной в боеготовность ядерной боеголовкой. Она предназначена для удара по Мекке. Другая, на правом крыле, – холостая пустышка. Проследите за тем, чтобы он попала в цель вот по этим координатам, в Медине».
После этих его объяснений наступило молчание. Петрович взглянул ему в глаза: «Сегодня же первый день хаджа. В Мекке сегодня три миллиона мусульманских паломников».
«Я в курсе, капитан. Это для вас проблема?»
Еще один загадочный обмен взглядами между Сешковым и Петровичем, после которого пилот ответил: «Нет. Никаких проблем. А зачем запускать в Медину холостую ракету?»
«Чтобы саудиты ее обнаружили. Неразорвавшаяся крылатая ракета AGM-129 в Медине и подтвержденные опознавательные признаки радиации американского происхождения в Мекке гарантированно приведут к тому, что в этой атаке обвинят США».
Летчики ответили на его объяснение удовлетворенными кивками: «И когда начинаем?»
«Как только загрузим ракеты и заправим ваш самолет».
«И скоро это?»
Ньюболд посмотрел на часы: «Если все пойдет по плану, менее чем через––»
Его прервал чавкающий звук хриплых помех, раздавшийся из его рации: «Санчес – Ньюболду».
Это был плохой знак, и он понял по прищурившимся русским, что они тоже это поняли. Он отошел, поднял рацию и перед тем, как переключить рацию на ответ, убавил громкость: «Ньюболд, прием».
«У нас проблема. Не знаю, кто занимался модификациями пилонов самолета, но они не следовали нашим указаниям. Разъемы креплений должным образом не выровнены».
Ей не нужно было ничего уточнять. Он понял, в чем суть проблемы. AGM-129 были предназначены для стрельбы по уникальной системе ракетного огня в мире, с помощью так называемого CSRL – универсального поворотного пускового устройства для стратегического бомбардировщика, для самолетов B-52H ВВС США. Чтобы запустить эти две украденные ракеты, Санчес и российской стороне нужно было сделать множество сложных корректировок: часть на самих ракетах, а часть – в тех точках, где они крепятся к Су-34. Если обе эти модифицированные системы не будут должным образом совмещаться, это оружие не только невозможно будет применить, его даже нельзя будет установить на самолет.
Он сделал все возможное, чтобы скрыть свое растущее раздражение: «И долго все это исправлять?»
«Если без каких-либо новых осложнений, то около часа».
«Все исправления – это ошибки с их стороны?»
«Пока что вроде да. Я тщательно следовала указаниям. Понятия не имею, что там делали русские».
Ньюболд вздохнул: «Сделай это побыстрей и держи меня в курсе. Ньюболд, конец связи». Он сунул рацию обратно в карман у себя на ноге, затем изобразил улыбку продавца автомобилями и повернулся к пилотам: «Вам, возможно, захочется присесть. Нам тут придется немного подождать».
* * *
Спрятавшись у одной из приоткрытых окон ангара, Джек приложил руку к уху, надеясь, что наушник-вкладыш передатчика, который дала ему Харбор, уловит его шепот: «Харпер? Ты слышала это?»
Голос ее был напряженным и тревожным, как и у него: «Слышала. Они в своем уме? Они что, не понимают, что произойдет, если нанести ядерный удар по Мекке во время хаджа?»
«Думаю, они точно знают, что в этом случае произойдет: все исламские страны, какие только есть на Земле, присоединятся к джихаду». Он чуть приподнял голову, посмотрев сквозь слегка приоткрытое окно на встречу, происходившую внутри. «И они пытаются сделать так, чтобы во всем обвинили Америку».
«Сколько им времени понадобится, по словам их техника, чтобы установить на самолет бомбы?»
«Около часа. Что-то им нужно там отрегулировать в точках креплений на крыльях».
«Может, нам не спешить пока, подготовить план получше?»
Джек подумал было о прямом нападении, то есть ворваться в ангар и ликвидировать там пилотов, но он не мог быть уверен в том, что у наемников не было кого-нибудь еще, кто смог бы пилотировать Су-34. Он отошел от окна к углу ангара и еще раз посмотрел на взлетно-посадочную полосу. Если взорвать реактивный самолет, то ракеты останутся на земле, но тягач с полуприцепом стояли так близко к самолету, что любой мощный взрыв, способный уничтожить самолет, разбросает по сторонам и ядерный материал ракет. И он станет зрителем взрыва грязной бомбы, причем в самых первых рядах.
«Будем придерживаться плана захвата ракет». Он посмотрел через плечо на аэродромное кольцо и на стоявшую там колонну машин наемников: «Как там дела с отвлечением их внимания?»
«Я сейчас устанавливаю дистанционный взрыватель. Дай мне шестьдесят секунд, закончить и спрятаться в укрытие».
На взлетной полосе под крыльями самолета торопливо копошились технические специалисты «Фаэторна», оставив тягач с открытым полуприцепом без присмотра. Джек почувствовал вспышку опасного вдохновения. Он зашвырнул за спину свою сумку, прикрыв ею висевший у него там по диагонали автомат, и взял в руки приобретенный им в тактическом бою автомат M4A1. Затем он вышел из-за угла и зашагал прямиком к тягачу.
«Харпер, я пошел».
Ее голос громко и ясно передал ее тревогу: «Куда?»
«Угоню грузовик, прямо сейчас». Он постарался изобразить из себя одного из наемников, бродивших между одноэтажным зданием аэропорта и невысокой диспетчерской вышкой. Подражать их неспешному расхаживанию по аэродрому и откровенному пренебрежению сплоченными действиями подразделения. Как он и надеялся (и подозревал), мало кто взглянул на него, и то бегло. Для наемников он был просто еще одним белым в их камуфляже. Этого оказалось достаточно, чтобы они подумали, что он, наверное, один из них.
Пульс его участился, когда из-за ангара вышли два часовых «Фаэторна». Они тоже направлялись к тягачу. Слишком поздно ему было уже разворачиваться или менять направление, не привлекая к себе подозрений. Они должны были сойтись уже через считанные секунды. Военная его хитрость, может, и работала, даже на умеренном расстоянии, но Джек понимал, что все бойцы подразделения знают друг друга в лицо и узнают самозванца. Ему нужно было во что бы то ни стало избежать сближения с ними.
«Харпер. Докладывай, как у тебя дела».
«Полная готовность».
Он опустил козырек своей камуфляжной кепки как можно ниже на глаза, но чтобы не лишиться обзора. «После того, как взорвешь грузовик, отходи к концу кольца, где оно соединяется с дорогой. Я заберу тебя там на обратном пути».
«Поняла».
Джек впился взглядом в тягач и сделал глубокий вздох: «На счет. Три. Два. Один. Давай!»
Полсекунды спустя завывания пустынного ветра были заглушены взрывом внутри загруженного доверху боеприпасами Ленд Ровера. Детонацией выбило лобовые стекла и окна у джипов в непосредственной близости от уничтоженной машины. Красновато-оранжевый огненный шар разорвал машину изнутри и с силой поднял ее обугленное, искореженное шасси в воздух. Казалось, оно зависло на полсекунды в воздухе, а затем рухнуло на землю.
Наемники, все как один, обернулись и посмотрели на пламя в самом центре их конвоя. Это означало, что на Джека никто не смотрит.
Он бросился к тягачу, в то же время показав рукой на двух ближайших часовых, и крикнул им: «Закройте прицеп! Нужно защитить ракеты! Быстрей!»
В пылу битвы ни один из наемников не замедлил подчиниться приказу Джека. Они оба забежали за полуприцеп и закрыли двери, как он им и сказал.
Новые рявкающие приказы людей на взлетной полосе перекрывали хриплые и прерывающиеся помехами вопросы о том, что произошло, раздававшиеся из раций. Удачный момент для Джека мог в любую секунду закончиться. Он бросился к водительской двери тягача.
Из-под самолета на него испуганно посмотрели технические спецы «Фаэторна». Он крикнул им, махая им рукой, чтобы они спрятались, одновременно встав на ступеньку: «Нас атаковали! Спрячьтесь!»
Им негде было скрыться, но его приказ привел их в явное недоумение на несколько драгоценных секунд, которые ему были нужны, чтобы, взобравшись на подножку фуры, открыть дверь и забраться внутрь. Как он и надеялся, наемники оказались настолько заботливы и умны, что оставили в замке зажигания ключи.
Он повернул ключ и почувствовал мощные вибрации двигателя тягача, который взревел и завелся. Левая его нога вдавилась в сцепление. Он переключил передачу и нажал на газ.
Лишь секунд через десять наемники, наконец, поняли, что он угоняет у них тягач, а вместе с ним и ракеты. После чего они изрешетили его лобовое стекло пулями.
Джек пригнул голову и вдавил педаль в пол.
Теперь был лишь один выход отсюда: прямо сквозь противника.
* * *
Взрыв подействовал даже сильнее, чем на то надеялась Харпер. Прокрасться мимо наемников и подключить к их Си-4 их же собственные детонаторы оказалось довольно просто; избежать шквала осколков, разбросанных взрывом, когда она привела в действие детонатор, было сложнее.
Рядом с ней пронеслись металлические осколки с рваными кусками стеклопластика, за которыми последовали длинные извивы дыма, прочерчивавшие черные дуги в знойном утреннем воздухе. Когда она, отвернувшись от взрыва, упала на землю, в затылок и шею ей вонзились мельчайшие частицы обломков.
Через несколько секунд, показавшихся долгими от адреналина и страха, она подняла глаза и увидела тягач, набирающий скорость и отъезжающий от самолета. Он помчался по взлетно-посадочной полосе и обогнул терминал с противоположной стороны, преследуемый очередями из автоматов, стрелявших беспрерывно, на каждом шагу.
Видя, с какой скоростью движется Джек, Харпер поняла, что у нее не хватит времени добраться до той точки в конце кольца, где он должен был ее подобрать. Несмотря на риск, она выскочила из укрытия и побежала, надеясь, что в возникшем после взрыва хаосе наемникам будет не до неё.
На полпути туда кто-то крикнул ей, чтобы она остановилась. Она развернулась, и не останавливаясь, навела на него свой карабин и выпустила в него короткую очередь. Большая часть ее пуль попала наемнику в бронежилет, но одна из них, самая удачная, вонзилась ему в горло. Он схватился за свое изуродованное выстрелом Адамово яблоко и зашатался. Рука его залилась кровью, а затем он рухнул лицом в землю.
Харпер вновь бросилась бежать, к единственной дороге, ведущей от аэропорта.
Из здания терминала выскочила группа наёмников. У одного из них в руках был лафет-тренога, другой был весь обернут патронташами, а третий тащил пулемет .50-го калибра. Действуя быстро и точно, чувствовался многолетний опыт, они установили пулемет за углом терминала, стволом к узкому проезду, по которому должен был проехать Джек на выезде из аэродрома.
Тягач у дальнего конца здания повернул за угол, прямо под прицел пулеметчика. Наемники вставили патронную ленту в пулемет и приготовились открыть огонь. Джеку некуда было свернуть, чтобы избежать шквала крупнокалиберных пуль.
Харпер резко развернулась и атаковала пулеметчиков сзади, открыв по ним уничтожающий огонь. Первыми своими выстрелами она промахнулась, так как цель сбивалась тряской из-за стрельбы на бегу. Она получше прицелилась, когда пулеметчики попытались развернуть свое оружие против нее. Перекрестные очереди сразили того, кто подавал ленту, а затем и наводчика. Она задела и пулеметчика, прямо перед тем, как у того появилась возможность выстрелить в нее в ответ. Он рухнул замертво, как раз в тот момент, когда ее карабин щелкнул пустым магазином.
Выстрелы слева раскололи асфальт на дороге на куски. У последнего в автоколонне Ленд-Ровера стоял наемник, целившийся в нее из своего .50-го калибра.
Она выбросила израсходованный магазин, бросившись к терминалу и укрывшись за ним. Вслед за ней по пятам ее стал преследовать град пулеметного огня. Краем глаза она увидела, как тягач, проскочивший кольцо и широко распахнувший ударом ворота, вырвался на свободу, оторвав по дороге их часть. Прижатая пулеметчиком, она бросилась в открытую дверь терминала. Яростный вой сильнейших автоматических залпов раскромсал дверь вдребезги, а она, упав ничком, проскользнула внутрь по плиточному полу.
В другом конце терминала оказался один из наемников, который развернулся и с удивлением заметил появление Харпер.
Он поднял свой автомат, а она вытащила свой пистолет. Он сделал одиночный выстрел, пуля провизжала мимо нее, а затем она всадила ему пулю промеж глаз.
В наушниках у нее проревел голос Джека: «Харпер! Где ты?»
«В терминале. Я не смогла добраться к тебе». Голоса снаружи становились все громче, они приближались. Здание окружали наемники. Она вставила в свой карабин свежий магазин, а затем, пригнувшись, подбежала к тому, которого она убила, взяв его автомат и бронежилет.
Тут слишком много входов и выходов, поняла она. Я не смогу прикрыть их всех. Она спряталась за одной из касс. Ее дешевое фанерное покрытие не способно было обеспечить ей серьезную защиту, но она, по крайней мере, на несколько секунд скроется за ним, прежде чем ее сопротивление закончится неизбежным трагическим финалом. Она проверила ремни кевларового бронежилета, изъятого ею у убитого. Не так я надеялась встретиться с Создателем. Но, по крайней мере, у Джека теперь появился шанс сбежать с ядерным оружием.
Разговоры снаружи прекратились; хруст ботинок по песчаной почве тоже. Контратака наемников была неизбежна. Харпер собралась с силами, морально приготовившись сражаться до конца.
Спустя мгновение все вокруг вдруг превратилось в какой-то хаос – но оказалось, что весь этот ад не был направлен против нее.
Она застыла в недоумении, не понимая, что происходит.
Пока не услышала рев двигателя.
* * *
К тому моменту, когда Джек увидел перед собой пулеметчиков, было уже поздно останавливаться. Рвануть влево, пробив ограждение, означало бросить тягач в рыхлый песок, где он в конце концов за несколько секунд застрянет. У него не хватало разгона, чтобы пробить внешнюю кирпичную стену терминала. И он уж точно никак не мог остановить грузовик и выехать задним ходом из диапазона их огня до того, как пулемет разнесет на куски кабину тягача и его вместе с ней. Он сделал единственное, что было возможно в этот момент: он увеличил скорость.
Пулеметчик держал его на прицеле, и Джек понял, что ему не успеть.
Но тут в сторону пулеметчика и его группы полетели пули, и они развернули свое оружие, перестав целиться в Джека и в тягач. Через несколько секунд, когда Джек пронесся мимо них, последний из пулеметчиков рухнул на землю, а весь транспортный круг перед терминалом оказался окутан маслянистым дымом от взорвавшегося Ленд Ровера. Прогремело несколько очередей автоматического огня, но ни один из них, похоже, не был нацелен в него или в его фуру. Он посчитал себя счастливчиком и приложил все усилия, чтобы удержать мосты и оси грузовика на земле, когда он на полной скорости вылетел из аэродрома на повороте.
Дорога впереди была пустынной, и он ничего не увидел в боковых зеркалах фуры, кроме хаоса, который он оставил после себя в аэропорту. Он приложил руку к своему наушнику. «Харпер! Где ты?»
«В терминале. Я не смогла добраться к тебе».
Он взглянул в боковое зеркало. Сквозь клубы темного дыма он увидел, что к терминалу сходятся наемники. Харпер была хорошим оперативником; это Джек точно мог сказать. Но даже лучший агент мало что мог сделать, будучи окруженным со всех сторон противником, превосходящим его и численно, и в вооружении.
Соображения холодного прагматизма говорили ему о том, что ее нужно бросить, потому что каждая минута, которую «Фаэторн» потратит на схватку с Харпер, означала для него целую милю, выигранную для побега с ракетами.
Но чувство чести заставило его съехать с дороги на пустующую автостоянку, заставив грузовик полностью развернуться на 180 градусов, пусть это и было неудобно, и направиться обратно в аэропорт, вдавив педаль газа в пол.
Надавив на сцепление, он переключился на высокую передачу. Он наклонился вперед и ударил кулаком в паутину лобового стекла грузовика, выбив его из рамы. Треснувший белый лист безосколочного стекла соскользнул с капота. Крупным и мелким песком в глаза Джеку подул горячий ветер. Он вытащил свой Зиг, проехав сквозь открытые ворота, и на полной скорости понесся по кольцу, пока грузовик не вскочил на бордюр тротуара, проходившего вдоль фасада терминала.
Вспышки выстрелов из стволов осветили пыль и дым. У головы его просвистели пули, чуть в него не попавшие, но пробившие дыры в крыше кабины. Въехав в этот вихрь, Джек открыл ответный огонь. А затем открывшие по нему стрельбу стали падать перед его грузовиком, исчезая под ним с глухими ударами от столкновения или с внезапным громким стуком.
Не доезжая нескольких ярдов до главных дверей терминала, Джек нажал на сцепление и ударил по тормозам. Фура с заносом остановилась, визжа тормозами и перекрыв двери. Он продолжал стрелять во всех, кто выбегал из терминала. «Харпер! Я у главного входа! Выходи ко мне!»
«Уже иду!»
Выпустив последние пули из опустевшей обоймы своего Зига, бросил его на сиденье и поднял захваченный им автомат M4A1. Оружие раскатисто загрохотало звуком ревущей циркулярной пилы, протрясшей кабину тягача, когда он стал поливать короткими очередями все те места, где видел вспышки стволов противника или даже слабые намеки на движение.
Открылась пассажирская дверь, и он глянул в ту сторону, лишь на долю секунды, убедившись, что это залезающая в кабину Харпер. Он подождал, пока она не захлопнет дверь; а затем сунул ей в руки автомат. «Магазин наполовину полон. Ураганный огонь на подавление, с девяти до двенадцати часов».
«Поняла». Она схватила оружие и прогремела серией контролируемых залпов.
Она продолжала стрелять, а Джек переключил передачу и двинулся вперед, пробившись сквозь наемников и объехав круг и их колонну. Ленд Ровер, находившийся во главе ее, выехал поперек дороги в тщетной попытке остановить фуру, которая была в несколько раз его больше. Джек перешел на низшую передачу, нажав на газ, и через полсекунды он протаранил нехилый джип, столкнув его с дороги. Тот отлетел в сторону, закрутившись и качаясь в ливне битого стекла.
Шквалом автоматной стрельбы изрешетило прицеп позади тягача, и шальным выстрелом Джеку разбило боковое зеркало, резанув левую сторону его лица жалящими осколками.
«Ого! Ты в порядке, напарник?»
Он провел ладонью по крови на щеке и виске: «Больно только когда смеюсь».
«О. Ну значит, тогда все будет хорошо». Она встретила его нахмуренное лицо слабой улыбкой, а затем недоуменно посмотрела на него: «Ведь ты же вырвался. Зачем вернулся?»
Он пожал плечами. «Чтобы подыскать место, где можно спрятать ракеты, понадобится время. Я подумал, пока буду вести машину, неплохо бы иметь спутника».
Фальшивая недовольная гримаса: «А вот тут мне показалось, что я начинаю тебе нравиться».
«Не все сразу». Он повысил передачу для скорости, когда дорога выпрямилась. «Помоги мне выбраться из Сомали живым и свободным. Тогда ты начнешь мне нравиться».
Хитрый взгляд: «Трудно стать твоим другом, правда, мистер Джек?»
«Если бы ты знала, чем закончили большая часть моих друзей, ты поймешь, что я лишь делаю тебе одолжение».
_________________________________
_________________________
____________________
______________
_________
_____
14
09:00 – 10:00
Бернетт приподнял голову из воды и произвел рекогносцировку линии берега. Слабые, клонившиеся под углом завитки дыма омрачали разверзнувшееся вверху огромное голубое небо. Под ним распласталась пустыня, неподвижная и молчащая.
Он дал сигнал своей группе вновь начать двигаться. Янт и Отери вынырнули из волн и поплыли впереди него. Он последовал за ними к берегу, и в этот момент рядом с ним из воды показались и Пирсон с Колбергом. Пятеро морских котиков поплыли к берегу, рассредоточившись, на расстоянии достаточном близком, чтобы поддержать друг друга, если попадут под огонь, и все же соблюдая дистанцию, чтобы один какой-нибудь автоматчик не смог поразить их всех одной очередью.
Они вышли на отмель и стали пробираться к берегу, и каждый из них внимательно осматривал местность впереди. Двигаясь с одинаковой скоростью и осторожностью, они рассредоточено вышли на песчаный берег.
Как только Бернетт увидел огражденный лагерь в нескольких десятках метров от берега, он поднял вверх кулак, дав сигнал своим людям остановиться. Затем он опустил руку, показав ладонью на землю. Он и все остальные бойцы группы упали в песок.
Он прислушался к любым возможным звукам, указывающим на то, что они могли быть здесь не одни.
Единственным, что двигалось здесь на многие километры вокруг, был ветер.
Давая сигналы руками, Бернетт приказал Янту прикрыть Колберга и Отери, которых он отправил вперед, к периметру лагеря. Янт расставил лафет-двуногу для снайперской винтовки и стал смотреть в ее прицел, внимательно наблюдая за своими товарищами, побежавшими вперед. Пирсон перевернулся на спину и стал следить за берегом позади группы.
Они находились настолько далеко от всех ближайших гражданских населенных пунктов, что у Бернетта не было оснований ожидать столкнуться здесь с какими-либо нонкомбатантами, но он предпочитал не рисковать без нужды. Если в результате операции будет нанесен какой-либо сопутствующий ущерб, это лишь затруднит их эвакуацию. Ведь его группа была развернута неофициально, без всяких опознавательных знаков США. Если операция пойдет не так, как хотелось бы, ВМФ и Госдепартамент США от них отрекутся, и им придется выбираться с враждебной территории самим.
От Отери и Колберга поступили сигналы подтверждения: лагерь чист.
Бернетт встал: «Выдвигаемся». Янт и Пирсон собрали свое снаряжение и направились вслед за ним к ограждению, где они присоединились к своим товарищам по команде. Он посмотрел на Отери, ожидая от него информации: «Докладывай».
«Город-призрак». Он указал на северную часть лагеря. «Кто-то подорвал Шинук, находившийся на земле. Судя по характеру обугливания, я бы сказал, что он был заминирован».
«И кто же это сделал?»
Колберг сказал: «Думаю, сомалийцы. Рядом с вертушкой два быстро обгоревших трупа». Он показал в южную сторону лагеря: «Въездные ворота широко открыты. Что бы тут ни произошло, я бы сказал, что мы это веселье пропустили».
«Не уверен в этом. Заходим внутрь и проверяем уровень радиации».
Янт осмотрел казавшиеся покинутыми постройки за ограждением: «Зайдем с парадного входа? Или сделаем собственный вход?»
«Не стоит рисковать. Режь».
«Есть, сэр». Снайпер забросил свой автомат за спину, извлек из свой сумки с инструментами кусачки и быстро принялся за работу над проволочной оградой. Менее чем через минуту он прорезал в ограждении двухметровую кривую. Он отступил назад и убрал кусачки, после чего вперед выступил Отери, вскрыл разрезанную секцию проволочной ограды и раздвинул ее, придерживая своим телом. «Добро пожаловать, сэр».
«Отлично, лейтенант».
Бернетт нырнул в дыру в ограде, а Отери тем временем продолжал следить за лагерем, высматривая любые возможные признаки сопротивления изнутри. Янт пролез внутрь следующим, за ним последовали Колберг и Пирсон. Затем вся группа двинулась к стене самой большой здесь постройки.
«Нужно убедиться, что внутри этих зданий пусто. Янт, ты в гараж. Пирсон, Колберг, проверьте казармы. Отери, мы проверим командный барак. Пошли». Они разделились и бросились в разные стороны, все они двигались, держа в руках оружие, готовые в любую секунду вступить в бой.
После нескольких минут бесплодных поисков помещение за помещением Бернетт заговорил в микрофон своих наушников: «Это Зверь. Командный барак чист. Искра, в казармах есть что-нибудь?»
Пирсон ответил: «Никак нет, Зверь. Здесь ничего, кроме засохшего говна на простынях».
«Ночная Тень, в гараже есть что живое?»
«Даже мышей нет, Зверь. Тут всё пусто, ни одного колеса не видно».
«Понял. Иди на крышу. Если появятся гости, нужно, чтобы мы их заметили до того, как они увидят нас».
«Понял вас, Зверь. Иду наверх».
«Всем остальным, собраться снаружи. След Ястреба, начинай там свою проверку».
«Я включу счетчик, сэр».
Вскоре все, кроме Янта, вышли из зданий, вернувшись на своеобразную площадь, окруженную с трех сторон постройками лагеря. Колберг стал внимательно следить за счетчиком Гейгера у себя в руках, а Пирсон, Отери и Бернетт встали вокруг, прикрывая его, и каждый из них следил за своим отдельным сектором окружавшего их пространства. Через несколько минут Колберг нахмурился, глядя на свой карманный датчик радиации. «Показывает следы радиации, но только здесь, на площади. Внутри, в казармах, счетчик ничего не засек».
«Сигнал сильный? Он может быть военного назначения?»
«О, да. Надо отдать должное австралийцам. Мы действительно засекли следы двух утраченных ядерных зарядов».
Заметив помрачневшие лица своих бойцов, Бернетт призвал на помощь черный юмор: «Ну нет худа без добра, по крайней мере, мы прогулялись сюда не зря». Он бросил взгляд на это мрачное пустынное пространство: «Теперь нам остается только понять, куда двигаться дальше».
У всех в наушниках раздался голос Янта: «У меня, возможно, есть кое-какие предположения, сэр. Вижу следы серьезных взрывов в районе Берберы и ее аэропорта».
«Будем осторожными оптимистами и предположим, что это не совпадение». Бернетт развернул карту местности, отметив расстояние и направление до аэропорта от лагеря.
Пирсон наклонился, взглянув на карту: «Далеко отсюда аэропорт?»
«Близко от нас, в том смысле, что туда можно добежать, но далеко в том смысле, что вам это вряд ли понравится». Бернетт спрятал карту обратно в карман и включил рацию: «Молодец, Ночная Тень. Подходи к воротам. Там мы соберемся и двинем в аэропорт. Нам платят не по часам, а по результатам».
* * *
Солнце било Джеку в глаза, пока он вел машину, от этого ему труднее было смотреть на дорогу. Впереди всё казалось почти безликим белым размытым пятном. Он мог лишь коситься и щуриться, защищаясь от этих ослепительных лучей, но эти усилия лишь усугубляли его и без того ужасную головную боль. Оглушительный вой ветра, рвавшегося прямо ему в лицо, и чад дизельного двигателя тягача также не прибавляли ему удовольствия.
Харпер заряжала патронами магазины своего Остайра: «Все нормально?»
«Все бы отдал сейчас хотя бы за дешевые темные очки». Он поморщился, когда у него заурчало в желудке, да так громко, что это было почти слышно сквозь грохот машины: «Или за что-нибудь съестное».
Она положила карабин и открыла бардачок. Покопавшись в нем несколько секунд, она вытащила оттуда злаковый батончик, который и вручила Джеку. «Сожалею. Но очков нет, приятель».
«Ну хоть одна проблема решена». Он разорвал обертку зубами и жадно сжевал наполненный фруктовым желе энергетический батончик, всего за четыре укуса: «А теперь пить хочется».
«Ха! Ну ты и гад, все ему вынь да положь». Она снова начала заряжать оружие, но теперь уже его израсходованные магазины запасными патронами. Отложив в сторону первый заряженный магазин, она прищурилась на утреннем солнце. «Сверни вот тут, здесь».
Он знал, куда вела эта ответвлявшаяся вбок дорога. «Я предпочел бы этого не делать».
Она прекратила работать и удивленно на него взглянула: «Ты же сказал, что хочешь вернуть ракеты американцам. Ближайшая американская военно-морская база––»
«В аэропорту Джибути. Я знаю. Но мне туда нельзя».
Ее удивление сменилось подозрением: «Почему это?»
Он притормозил и остановил грузовик на развилке. Никакого иного способа объясниться перед Харпер, никакого иного вразумительного объяснения у него для нее не было – кроме правды.
«Мое настоящее имя – Джек Бауэр. Раньше я был оперативником КТО. А теперь скрываюсь от правосудия США, и я больше чем уверен, что моей смерти очень хотят русские и китайцы». Он удрученно вздохнул. «Я сказал тебе правду: я хочу передать эти ракеты американцам. Но мне бы не хотелось попутно дать им схватить и себя».
Харпер восприняла это с завидным хладнокровием: «Хорошо. И как ты это планируешь сделать?»
«Спрятать их где-нибудь. А затем вызвать морских котиков, а самим укрыться, где-нибудь, в каком-то месте, откуда можно следить за ракетами, пока не появятся котики. А после того, как они эвакуируют ракеты, я продолжу скрываться».
«Ах вот как? Вот так просто?»
«Вот так просто».
Ее реакция была, мягко сказать, весьма скептической: «Думаю, я угадала, что ты, должно быть, первый раз в Сомали, потому что единственного, что в этой стране очень мало – это безопасных мест».
«Я не имею в виду денежное хранилище «Белладжио»*, а просто какое-нибудь незаметное место. Там, где можно оставить ракеты, и где никто не подумает их искать». Он прищурился, взглянув на дорожный знак – классические две разнонаправленные стрелы, – прибитый к деревянному столбу. «Какое-нибудь место, кроме американской военной базы, куда не нужно будет мне ехать и сдаваться».
Харпер покачала головой: «Мне жаль, конечно, очень будет, но… постой, к черту!» Она показала налево: «Езжай по знакам в Гароуэ**. Я знаю там одного чувака, который содержит там гараж и мастерскую. Мы оставим эту фуру у него. Никто на нее там не обратит внимания».
- - - - - - - - - - - - - - - - -
* Имеется в виду фильм «Одиннадцать друзей Оушена» (2001 г.), в котором рассказывается об ограбления денежного хранилища казино «Белладжио» в Лас-Вегасе, в котором гигантские бронированные двери. – Прим. переводчика.
** Гароуэ — административный центр провинции Нугаль (Сомали). Также столица самопровозглашённого государства Пунтленд, находящегося на территории Сомали.
- - - - - - - - - - - - - - - - -
План этот не был идеальным, но все же лучше, чем другие идеи, которые у него были. «Звучит неплохо».
Она вновь стала заряжать запасные магазины: «Я, наверное, совсем спятила, блин».
Он снова переключил передачу и нажал на газ: «Гароуэ, мы едем к тебе! Встречай».
* * *
От одного неприятного сюрприза, случившегося этим утром, у Аркадия Маленкова было самое скверное настроение. Второй из них заставил его изо всех сил постараться не повышать голос. Он глядел на дрожащее, тормозящее, нечеткое изображение Макса Ньюболда на экране своего планшета: «Что значит, вы потеряли ракеты?»
«Нас неожиданно атаковали». Голос Ньюболда то вклинивался, то пропадал, из-за помех, портивших мобильную передачу данных. «Спецназовцы какие-то. Не знаю, чьи».
Маленкову потребовалась вся его выдержка, чтобы подавить искушение обрушиться с обвинениями. Теперь самое важное было придумать, как спасти то, что еще осталось от его операции. «Где они сейчас?»
«На несколько миль нас опережают, по дороге в Бурао».
«Вы их видите?»
Кивок: «Пока что да».
Маленков почувствовал давление тревожных взглядов своих коллег: «Сможете их догнать?»
«Возможно. Но захват в пути повышает риск повреждения ракет».
Он покачал головой: «Так не пойдет, полковник. Они нам нужны целыми и невредимыми, и как можно скорее».
«Как только они остановятся, мы сможем попытаться вернуть себе грузовик. А после того, как он вновь окажется в наших руках, мы сможем вернуть ракеты в аэропорт и завершить их установку на самолет».
Сидевший с другой стороны кофейного столика в главном зале «Клуба Рыбаков», и не видимый из планшета, генерал Дмитрий Марков толкнул Маленкову записку, который просмотрел ее содержание: генерал хотел, чтобы он задал Ньюболду простой вопрос.
«Полковник, вы не успели снять фото или видео этих спецназовцев, укравших ракеты? Если мы сможем установить их личности, мы, возможно, сможем вам чем-нибудь помочь».
Его просьба заставила Ньюболда насторожиться: «Каким образом вы сможете установить, кто это?»
Марков вырвал планшет из рук Маленкова и повернул его встроенную камеру к себе и к Вадиму Залесскому из ГРУ: «Давайте просто скажем прямо, полковник, что некоторые люди из числа российского военного разведывательного сообщества проявляют интерес к вашей операции – и теперь решили вложить силы и средства в то, чтобы она увенчалась успехом».
За спиной генерала и главного шпиона стояли вероломные деловые партнеры Маленкова – Никунин и Пулешко. Оба они старались избегать укоризненных взглядов Маленкова.
Голос Ньюболда задрожал еще сильнее: «Возможно, их записали камеры видеонаблюдения аэропорта, но мы не подумали изъять записи перед своим отъездом».
«Не проблема». Марков посмотрел на Залесского, который повернулся и кивнул на компьютерщика ГРУ, сидевшего с ноутбуком в кресле в стороне. Генерал снова обратился к Ньюболду: «Когда именно они вас атаковали в аэропорту?»
«Около получаса назад».
«Годится. Спасибо за отчет, полковник».
Он вернул планшет Маленкову, заметившему мрачное выражение лица Ньюболда: «В чем дело, Аркадий? Я думал, что это частный, только между нами контракт».
«Приношу свои извинения, полковник. Произошла небольшая неожиданная корректировка». Новый обвинительный взгляд, брошенный в сторону партнеров. «Всё благодаря нашим друзьям, Григорию и Юрию».
Компьютерщик ГРУ склонился в кресле над своим ноутбуком: «Подключаюсь к системе охраны аэропорта Берберы. Теперь вхожу в записи их видеокамер». Несколько кликов по трекпаду, несколько нажатий по клавиатуре. «Вот, запись атаки – и хорошо видно атаковавших. Это белый мужчина и черная женщина. Пропускаю их по программе распознавания лиц». Он отметил пристальный и напряженный интерес Маркова и Залесского. «Это может занять некоторое время».
На планшете же кипятился Ньюболд: «Мы не о такой операции договаривались».
«Я всё понимаю», сказал Маленков. «Но пока вы не вернете эти ракеты, я лишен всяких рычагов и козырей – и всяких возражений в пользу отказа от помощи правительства. Вы это понимаете?»
«Прекрасно понимаю».
Напряжение в зале возросло, когда компьютерщик вскочил, чуть не выронив из рук свой ноутбук: «Есть совпадение по мужчине!» Он поспешил к Маркову и Залесскому, передав им компьютер.
Генерал и опытный шпион уставились на экран, а затем Марков вернул его специалисту. Залесский вытащил из кармана пиджака свой мобильный телефон и вышел из помещения, на террасу с видом на Волгу, а генерал показал на Маленкова: «Скажите своим наёмным солдатам ничего не предпринимать!»
Ньюболд вытаращил глаза; он услышал указание генерала: «Что случилось?»
«Не знаю. Но пока что ничего не предпринимайте, пока мы все не выясним. Конец связи». Он закончил видеоконференцию и выключил планшет. «Генерал, в чем дело?»
Марков не стал отвечать, а лишь поднял руку, увидев, что с террасы вернулся Залесский. Разведчик спрятал свой мобильный телефон, подойдя к Маркову: «Через сорок пять минут из Саны вылетит наша группа спецназа».
«Хорошо». Генерал сверкнул Маленкову и его партнерам улыбкой хищной змеи. «Господа, похоже, кое-что толковое, какую-то частичку победы все-таки, возможно удастся спасти после вашего провала. Ваша неуклюже проведенная операция в Сомали засветила одного из самых разыскиваемых Россией международных преступников: американца-убийцу, изгоя из рядов их спецслужб, Джека Бауэра».
* * *
Удушающе-приторный дым кальяна клубился по подвалу цитадели полевого командира Осана Хадида Камаля. Атмосфера сладкой истомы, обретенная им в своем охлаждаемом вентиляторами убежище – надежном оплоте полумрака и секретности, столь желанное отдохновение от небывало жаркого дня этой поздней осени, опустившегося на северный Сомалиленд.
Но покой, как всегда, казался каким-то иллюзорным, ускользающим. Слабое и нежное покачивание его гамака продолжало его убаюкивать, но щекочущие струйки пота оставляли на коже неправильные дорожки, мешая ему ускользнуть от действительности в сон. Все, что он мог сделать, это попытаться очистить свои мысли и дождаться следующей волны охлаждающего воздушного потока, когда вентилятор вновь повернется к нему.
По глазам ему ударил яркий свет. Он поднял руку, защищаясь от него: «Закрой дверь!»
Ослепляющий клин солнечного света сжался и исчез, когда чей-то силуэт закрыл дверь, ведущую на улицу. Из вновь воцарившегося полумрака посыпались перепуганные извинения: «Прошу прощения, господин Камаль».
Он узнал владельца этого униженного, пресмыкающегося голоса. Это был слабовольный мальчишка, тряпка, которому он поручил следить за сообщениями от их шпионов по коротковолновому радио. «Что такое, Кеид?»
«Принес вам новости, господин Камаль. Ценные новости».
Камаль прикрыл глаза рукой: «Сомневаюсь».
«Ядерные ракеты вывезены из Берберы, и их почти никто не защищает».
Он опустил руку и посмотрел на тощего юношу: «Откуда ты это узнал?»
«Наш шпион из секты аль-Шабааба в Хагале участвовал в перестрелке с северной стороны. Ханад приказал своим людям атаковать подразделение наемников».
«Кто победил?»
«Наемники. Но наш шпион уцелел и проследовал за ними в аэропорт. Он говорит, что какие-то двое захватили грузовик с двумя ядерными ракетами. Мужчина и женщина».
Камаль спустил ноги с гамака и сел: «Всего лишь двое? Он уверен?»
«Он весьма подробно все описал, мой господин. Они взорвали другие грузовики наемников и угнали самый большой из них, с ракетами».
В голове у Камаля завертелись варианты, когда он это себе представил: «Большой это грузовик?»
«Ну из тех, которые тянут прицепы».
«Значит, тогда он тяжелый и медленный». Он встал и почесал щетину у себя на подбородке. «Где он сейчас?»
Кеид поклонился Камалю, когда тот к нему шагнул: «Наши люди только что заметили его на дороге, он едет на юг, проехал поселок Шийх, по дороге из Берберы».
«Они едут сюда? Они на пути к Бурао?»
«Да, мой господин».
Такую блестящую возможность игнорировать было нельзя. Взятие в заложники западников несколько раз уже оказывалось очень выгодным. Но если богатые европейцы платят сотни тысяч евро за возвращение своих людей, сколько же они заплатят за то, чтобы вернуть ядерное оружие? И могут ли они заплатить больше, чем почти наверняка предложит «Аль-Каида»? В прошлом мимо Бурао проходили уже военные автоколонны, но они были так сильно защищены, что рисковать не стоило. Кроме того, легко управляться с армией, состоящей из мальчишек-подростков, но она редко когда могла помериться с силами с армией мужиков-профессионалов. С другой стороны, только один мужчина и одна женщина в медленно движущейся фуре…
«Поднимай всех», сказал Камаль Кеиду. «Нужно, чтобы через десять минут все они уже сидели в грузовиках с заряженными автоматами. Нам нужно остановить тягач до того, как он доедет до города».
Кеид поклонился. «Слушаюсь, мой господин». Он задом двинулся к двери. «Я подниму всех остальных».
«Давай быстрей!»
Его крик подстегнул мальчишку. Кеид развернулся, дернув, открыл дверь и побежал вдоль линии жалких лачуг, стуча в двери и крича всем, чтобы они поднимались и собирались.
Камаль вытянул руки над головой, прогнувшись из стороны в сторону, пока не услышал с удовольствием, как хрустнул его позвоночник, и почесал свою обнаженную грудь. За дверями его ожидало состояние. Он натянул льняную рубашку с короткими рукавами и потными пятнами, нацепил черные солнцезащитные очки, затем свою выцветшую от солнца кепку и взял в руки автомат АК-74.
Всю свою жизнь я ждал этого шанса – стать богатым. Он вставил в свой Калашников свежий магазин. Пора положить конец этому долгому ожиданию.
* * *
Бернетт и его люди ползли к аэропорту Берберы, стараясь держаться как можно ниже и медленно двигаясь, чтобы поднять как можно меньше пыли под ярким утренним солнцем. Они рассредоточились, держась на расстоянии не менее двух метров друг от друга. И теперь, оказавшись на краю оврага, предоставившего им слабое укрытие, они все как один стали осматривать аэропорт в прицелы своих автоматов, стараясь понять, какова там ситуация. С полдюжины наемников слонялось на аэродроме вокруг сгоревших остовов их автомашин, которые лежали тлеющими и разрушенными с одной стороны аэродромного кольца перед терминалом.
«Теперь ясно, из-за чего весь этот дым», сказал Бернетт. «Сгоревший Ленд Ровер».
Пирсон осмотрел другую сторону кольца: «Кто-то расстрелял весь терминал на куски».
«Наверное, эти ребятки», сказал Отери. «Похоже, они очень горды собой».
Насмешливое фырканье Колберга: «Для чего? Потерять собственный конвой из-за подрыва самодельных бомб?»
Бернетт улыбнулся: «Они наемники. Они счастливы, если им удалось выжить в этот день, сохранив при себе свои задницы и приклады». Он вскользь бросил взгляд на линию своих бойцов: «Янт? Что это на взлетной полосе?»
«Похоже на Сухой-34». Хмурый взгляд прищурившись. «И пилот, и штурман щеголяют в форме с русскими знаками. Что бы они там ни затевали, по всему видно, что они не очень торопятся».
Из того, что Бернетт увидел, он ничего не понял. «Все взгляните еще раз. Видно что-нибудь такое, в чем могут находиться две ядерные боеголовки?» После нескольких секунд молчаливого осмотра местности ни у кого из них не оказалось что сообщить. «Итак, у нас наемники, слоняющиеся без дела. Уничтоженный конвой. Простаивающий русский истребитель-бомбардировщик. И ни одного ядерного заряда?» Он оторвал взгляд от прицела. «Кто-нибудь догадывается, что, черт возьми, тут происходит?»
«У нас может возникнуть проблема», сказал Ян. «Крыша, в одном часе».
Бернетту нужно было лишь немного сдвинуть прицел, наведя его на крышу ангара. Как только он это сделал, он понял, о чем его предупредил снайпер: на них смотрел другой снайпер.
«Сними его».
Янт выстрелил. Бернетт не отвел прицел от цели, убедившись, что снайпер противника нейтрализован. Затем он увидел, как бросился бежать наемник-наблюдатель. «Огонь». Еще один выстрел Янта через глушитель повалил наблюдателя, но, когда второй наемник рухнул, Бернетт увидел, как из руки убитого выпала рация.
Несколько наемников повернулись к оврагу и открыли огонь автоматными очередями. Над головами морских котиков завизжали пули, из чего можно было заключить, чтобы наемники стреляли вслепую.
«Нас вычислили. Палите по ним!»
Вся группа морских котиков одновременно открыла ответный огонь, одиночными выстрелами и контролируемыми очередями, трескотней хлопков из автоматов с глушителями. Половина наемников повалилась на землю еще до того, как другая их половина поняла, что произошло. Оставшиеся люди противника разбежались, выдав свои предпочтения личного выживания против сплоченных действий всего подразделения.
«Зонированный огонь», сказал Бернетт.
Несколько шальных выстрелов противника ударила перед котиками в землю, подняв пыль, но ни одна из пуль не попала в цель. Бернетт рявкал точными прицельными выстрелами по собственной зоне покрытия, и каждый из его людей старательно покрывал огнем свой собственный сектор обстрела, снимая каждого наемника, которому не посчастливилось там оказаться, наткнувшись на пулю. Через несколько секунд перестрелка закончилась, и последний из наемников лежал на земле, выведенный из строя.
Воздух разорвал пронзительный визг двигателей самолета. Янт нацелил свое оружие на русский истребитель-бомбардировщик, который сдвинулся с места, выруливая к взлетной полосе. Бернетт рявкнул на него: «Не стрелять! Пусть взлетают!»
«Сэр?»
«Наемники – это незаконные комбатанты, и никто не станет подымать из-за них шум. Но вот одна пуля в русский самолет, и нам всем светит трибунал».
Ян снял палец с пускового крючка. «Вас понял».
Спустя полминуты Су-34 промчался по взлетной полосе, серебристой стрелой прочертив бледно-голубое небо, и повернул на север, домой, на Родину. Когда рев его двигателей стал ослабевать, мертвая тишина опустилась на опустевший аэропорт и на полдюжину трупов, лежавших в лужах крови рядом с дымящейся колонной сожженных, взорванных и расстрелянных Ленд Роверов.
Бернетт помассировал себе виски, пульсировавшие от ноющей боли.
«Колберг, свяжись с Центральным командованием».
«Сэр? Вы уверены? У нас нет ни единой зацепки по ракетам».
«Именно поэтому нам нужно связаться. Потому что мы не знаем, где они. Но они где-то тут, рядом. И пока мы их не нашли, мы рискуем каждой минутой их отсутствия, что их может найти кто-то другой».
_________________________________
_________________________
____________________
______________
_________
_____
15
10:00 – 11:00
Плохая дорога, содержавшаяся в плачевном состоянии, в сочетании с опасной скоростью заставляли кабину тягача трястись, словно в эпилептическом припадке. Джек вцепился руками в рулевое колесо, силясь разглядеть что-нибудь в этой ослепительно-белой пустыне. Ежеминутно то какой-нибудь камушек, то песок, ударяясь о капот фуры, несколько раз залетал внутрь пустой рамы лобового стекла, заставляя его с Харпер уворачиваться от них то в ту, то в другую сторону.
Она уставилась на него напряженным, но озадаченным взглядом: «Объясни мне кое-что».
«Если смогу».
«Ты вроде неплохой парень».
«Я и есть классный парень».
«Тогда почему многие желают твоей смерти?»
Она задала этот вопрос так естественно и прозаично, что он засмеялся: «Ты хочешь сразу ближе к делу, да?» Ее немигающий взгляд ясно дал понять, что она не даст ему уклониться от ответа на свой вопрос: «Ты уверена, что хочешь все знать? Потому что все, кто знает то, о чем я могу тебе рассказать, либо мертвы, либо в таком глубоком подполье, что они больше уже никогда не увидят солнечный свет».
«Думаю, с справлюсь с этим».
Он увернулся от еще одного камешка с дороги, влетевшего в кабину. «Помнишь мирные переговоры с участием России и Камистана в Нью-Йорке, которые провалились?»
«Ты имеешь в виду прошлогодние? Когда президент Тейлор ушла в отставку, а президент Логан пустил себе пулю в голову?»
Джек ничего не сказал в ответ, зная, что она сама заполнит пробел.
«Ты был как-то причастен к этому? Насколько глубоко?»
«От начала до конца». Он объехал зияющую рытвину на дороге, ни на секунду не снизив скорость: «Я был в числе тех, кто разоблачил сговор Логана с Суваровым».
Вслед за его признанием наступило неловкое молчание; глаза у Харпер расширились. «Так значит, ты тот самый, который напал на русское консульство в Нью-Йорке!» Она не стала дожидаться, пока он подтвердит или опровергнет ее обвинение: «Ты понимаешь, что ты натворил? Ты чуть не начал Третью Мировую войну!»
«Нет, это русские натворили. А я лишь проследил за тем, чтобы они заплатили за содеянное».
«Ты еще безумнее, чем я думала». Несмотря на критику, в глазах ее было видно почти завистливое восхищение, когда она снова посмотрела на него: «А китайцы?»
«Обвинили меня в гибели их консула Ку Иня в Лос-Анджелесе». Он поспешил прибавить: «Но я его не убивал. Его застрелили его собственные люди, а потом обвинили меня, чтобы это скрыть».
Она покачала головой. «А я думала, что у меня никогда не получалось заводить хороших друзей».
Он воспользовался возможностью, чтобы увести тему обсуждения от себя: «А ты? Расскажи о себе. Как ты оказалась здесь, в сомалийской пустыне, как тебя отправили сюда следить за ними одну?»
Кислая гримаса и пожатие плечами: «Обычная история. Начала работать в своем подразделении, совсем новенькая еще была. Директор, который меня туда завербовал, обещал самые лучшие назначения на мой выбор. Токио. Париж. Москва».
«И что случилось?»
«Бухгалтерское крохоборство. Мы боремся с международным терроризмом, и тут вдруг нам приходится защищаться от внутренней аудиторской проверки. Мой босс слетел со своего поста, и новая шишка отдала все лакомые задания своим дружкам. Я подняла скандал по этому поводу – и вот теперь мне приходится рассказывать эту свою печальную историю находящемуся в бегах американцу, вместе с которым я еду в фуре без лобового стекла».
«Вот тебе и колесо, которое громче всех скрипит и кричит, и на него поэтому обращают внимание».*
- - - - - - - - - - - - - - - - -
* Здесь речь идет об американской поговорке «Squeaky wheel gets the grease», т.е. «Скрипучее колесо нуждается в смазке», смысл: «На кричащую проблему приходится обращать внимание». – Прим. переводчика.
- - - - - - - - - - - - - - - - -
«И не говори! Но скорее скрипучее колесо лучше нужно заменить». Задумчивый взгляд смягчил черты ее лица. «И все-таки я не понимаю. Ведь твоя же собственная страна выбросила тебя к чертовой матери, на съедение динго. Зачем тогда тратить свое время на то, чтобы навлекать на себя возможные проблемы?»
«Почему бы и нет?»
«С твоими-то навыками? Ты мог бы залечь где-нибудь на дно, сменить фамилию, вообще исчезнуть».
«Я так уже делал раньше. Но теперь это меня не интересует».
«Но я все равно не могу понять, зачем рисковать собственной шеей ради страны, которая тебя отвергла».
Он задался вопросом, сможет ли он объяснить свою позицию словами, которые она поймет. «Я посвятил свою жизнь служению своей стране не потому, что ожидал за это каких-то наград. Если так нужно Америке – называть меня преступником, чтобы сдержать своих врагов, значит, пусть я таким и буду. Если ей будет нужно меня изгнать, чтобы сохранить мир и спокойствие, я буду скрываться и смирюсь с жизнью в бегах».
«Ты настолько верен правительству, отвернувшемуся от тебя?»
«Америка мне ничего не должна. И никогда ничего не будет должна».
Она задумалась над этим, а затем кивнула: «Ну вот, теперь я чувствую себя последней сволочью из-за того, что желаю повышения в должности и зарплате».
«Эй, патриоты тоже должны оплачивать свои счета».
Харпер рассмеялась, и Джек почувствовал, как на лице ее появилась искренняя улыбка, впервые за долгое время. Ему приятно было получить удовольствие от действительного взаимопонимания, какой-то возникшей реальной связью с другим человеком, после столь долгого времени, которое он провел, скрывая свою личность от окружающих.
Но затем он заметил первое препятствие у себя на пути впереди, и его хорошее настроение испарилось. «У нас гости».
Посреди дороги носом к носу стояли два военных грузовика. По обеим сторонам импровизированного блокпоста выстроились две группы пацанов-сомалийцев, по виду возрастом от десяти до шестнадцати лет. У всех у них были АК-47 или такого же рода длинные автоматы и винтовки, а на многих мальчишках постарше на их исхудавших от голода туловищах висели патронташи. В центре этого строя, опираясь ногами на капоты обоих грузовиков, стоял взрослый сомалиец, в поношенной выцветшей форме цвета хаки, надетой на худое тело. Он держал в руках автомат, в расслабленной, но готовой действовать позе.
Подобные картины Джек уже видел, несколько лет назад, во время своего изгнания, когда жил в центральноафриканской стране Сангала: полевой командир, за спиной которого армия детей, большинство из которых, вероятно, поступило к нему на службу против своей воли. На него нахлынули отвратительные, отталкивающие воспоминания, наполнив его холодной ненавистью.
Полевой командир сделал предупредительный выстрел в воздух, дав Джеку ясный сигнал остановить грузовик.
Он вдавил педаль газа в пол и переключил передачу. «Держись!»
Харпер пришла в ужас: «Что ты собираешься делать––?»
Она забыла про свой вопрос и пригнулась, когда полевой командир прицелился из своего автомата в тягач.
Джек пригнулся, не отпуская ногу с педали газа.
Град разорвавшихся пуль, пролетевших над ним и Харпер и добавивших новые дыры в задней стенке кабины. Заскрежетал и застонал металл – это фура прорвалась сквозь блокпост. От толчка у Джека клацнули зубы, и тяжело ударило по ногам, пронзив и выше, в позвоночник.
Следующие очереди, которые он услышал, раздались уже за их спиной. Он поднял голову. Они прорвались сквозь блокпост, но ему теперь едва была видна дорога впереди, из-за пара, валившего из поврежденного радиатора фуры. «Не думаю, что мы доберемся до Гароуэ».
Харпер высунула голову из окна, вытянув шею и оглянулась назад, посмотрев на потерпевший неудачу блокпост; затем она повернулась к нему, внезапно бешено на него накинувшись: «Ты что, рехнулся? О чем ты думал?»
«Я ни за что не стану участвовать в перестрелке против кучи детей. Но если бы мы остановились, они бы нас убили. Гарантирую». Он посмотрел на датчик температуры и увидел, что он неуклонно приближается к красному цвету: «У нас осталось около десяти минут, прежде чем двигатель перегреется. Нужны варианты».
«Мы доедем до Бурао, должны успеть, это деревня неподалеку, дальше по дороге». Она еще раз нервно посмотрела из окна назад. «Но даю голову на отсечение, что именно оттуда и прибыли наши новые друзья – и, скорее всего, они окажутся там же сразу же после нас».
«Тогда нам нужно место, где спрятаться, и быстро. Ты знаешь кого-нибудь в Бурао?»
Она сжала себе пальцами переносицу, так, словно у нее только что появились симптомы самой худшей головной боли в истории человечества. «Я знаю одного в Бурао».
«Он друг?»
«Суллах? Это самый мерзкий подонок и гадина из когда-либо обитавших на этой Земле».
Пар, валивший из двигателя, стал превращаться в маслянистый серый дым.
Джек нахмурился. «Тогда будем надеяться, что сегодня он в хорошем расположении духа».
Сана, Йемен
Случайного наблюдателя можно было бы простить, если бы он подумал, что четыре человека, идущие по взлетно-посадочной полосе, являются братьями. У всех у них были почти одинаково резкие, точеные черты лица, коротко стриженые волосы и худощавое телосложение. Старшему из них было уже ближе к сорока, младшему – лет 25. Все они шагали уверенно, один за другим, небольшой колонной, с тяжелыми, чем-то полностью набитыми большими черными спортивными сумками через плечо, на какой-то частный самолет, двигатели которого в данный момент работали на холостом ходу, издавая устойчивый, пронзительный визгливый вой.
А вот что не было видно невооруженному глазу – это то обстоятельство, что эти четверо были даже роднее братьев; они были братьями по оружию, спецназовцами, бойцами элитных российских военных спецподразделений, четырьмя, возможно, наиболее обученными и подготовленными, лучшими солдатами на Земле.
Их командир, майор Данко, шел впереди, приведя свою группу к короткому трапу-стремянке у реактивного самолета, а затем в его пассажирский салон. Как им и сказали, на борту уже находился офицер ГРУ из посольства. Но вот чего он не ожидал, это то, что им оказалась Ирина Корлеева – женщина, у которой с ним несколько месяцев назад была любовная интрижка, до того, как он узнал, кто она такая на самом деле.
Ослепительная блондинка, заместительница консула занималась тем, что взбивала правой рукой коктейль из каких-то светлых жидкостей. Левой своей рукой она сунула Данко большой запечатанный конверт. «Ваше задание, майор».
Он положил на пол свою сумку, взял у Корлеевой конверт и дал своим людям пройти мимо него, заняв свои места в задней части салона. «Вы помните моих людей, я надеюсь?»
«Как можно их забыть?» Она стала перечислять грехи каждого из них, кто проходил мимо нее: «Капитан Сольцин, ваш замком. Двадцать шесть подтвержденных убийств».
«Двадцать девять», сказал Сольцин. «Хотя какая разница, кто их будет считать?»
Обвинительный подъем брови: «Лейтенант Титов. Избежал захвата в Париже тем, что вовлек полицию в самую длительную автомобильную гонку в истории Франции».
«Я не виноват. Это всё плохие дорожные знаки и указатели».
Последнего из них она встретила с презрением: «Сержант Якунин. Взрывали еще какие-нибудь школы в последнее время?»
Он невозмутимо отмахнулся от нее: «Уточните, что значит “в последнее время”».
Данко просмотрел папку с заданием: «Данные подтверждены?»
«Менее двух часов назад, в аэропорту Берберы. Радиоразведка еще работает, уточняя его текущее местоположение. Как только мы определим его координаты, мы вам сообщим». Она встала. И двинулась к выходу, но затем повернулась, не доходя одного шага до порога. «Уточню только одно, майор: ваша задача взять его живым. Руководство хочет, чтобы он предстал перед судом в Москве за то, что сделал».
«Ясно. А теперь выходите из моего самолета».
Она вышла без дальнейших церемоний, и как только она сошла с лестницы, второй пилот поднял ее и закрыл люк. «Пристегнитесь, господа. Мы окажемся в воздухе уже через полторы минуты».
Данко отмахнулся, кратко отдав ему честь, а затем присоединился к своим людям в задней части салона. «Сегодня мы охотимся на легенду, братья – на Джека Бауэра».
Заметное волнение в их рядах. Затем Сольцин помрачнел: «Кажется, я слышал, как заместитель консула сказала, что нам нужно взять его живым?»
«Да, она так сказала». Когда самолет стал выруливать на взлетную полосу, Данко не смог крыть зловещую улыбку: «К счастью для нас, «живым» не означает невредимым. Мы доставим Бауэра в Москву, он будет дышать, и у него будет пульс. Но что касается остального… Я не припомню, чтобы что-то обещал».
* * *
Тягач стал уже хрипящей, пыхтевшей и шатающейся грудой металлолома к тому времени, как Джек въехал в Бурао, ведя его по узким неасфальтированным дорогам этого городка, который, на его взгляд, напоминал скорее не захороненную свалку всяких отходов, а не город. Из решетки радиатора фуры, стелясь над капотом и попадая в кабину, не переставая валил серый дым, перекрывая ему видимость, он ел ему глаза. Смахивая со лба рукавом жирную блестящую пленку, он заскучал по лобовому стеклу даже сильнее, чем тогда, когда единственными раздражавшими его неприятностями были пыль и ослепительный солнечный свет.
Он понадеялся, что фура не остановится, когда снизил скорость, чтобы осмотреться и сориентироваться: «Куда ехать?»
«Здесь поворачивай направо, а потом на первом повороте налево». Харпер отерла ладонью с лица маслянистую патину тумана, извергавшегося двигателем: «Не знаю, как сказать правильнее: устанавливаем ли мы дымовую завесу или же посылаем дымовые сигналы».
«И то, и другое, думаю». Он миновал эти два поворота, на которые она указала: «Куда дальше?»
«Второй поворот направо, затем четвертый налево».
Изнутри каждой хижины и лачуги, мимо которых они проезжали, на них смотрели любопытные глаза. Отощавшие, изможденные сомалийцы в изодранных лохмотьях пустынных одеяний отметили их появление так, как если бы это было самое значительное, эпохальное событие, свидетелем которого они стали, за многие века. Из того, что было известно Джеку, вполне возможно так и было на самом деле. «Вот тебе, что называется, и путешествие под пристальным наблюдением».
«Еще каким! Теперь уже весь город знает, что мы здесь».
Громкий стук и дребезжание, раздававшиеся из поврежденного двигателя фуры заставили Джека задуматься над тем, как действовать, если грузовик заглохнет прямо у всех на виду. Ни один из вариантов, которые он стал просчитывать, ни к чему хорошему не вел. Он схватился за рулевое колесо и мысленно послал приказ сквозь приборную панель прямо в сердце грузовика: «Не смей у меня заглохнуть, груда металла! Пока мы не скроемся. Ты слышишь меня? Не умирай!»
Они проехали по большой открытой площади в центре города. По внешним своим границам ее окружали ветхие покосившиеся строения, сколоченные кое-как из всякого хлама, обломков строительного мусора, металлолома и украденных где-то материалов. Когда они проехали половину этой площади, Харпер показала налево: «Сюда».
Ей и не нужно было ничего больше говорить. Вдоль дороги был только один открытый гараж, достаточной ширины, чтобы он мог въехать внутрь него на этом грузовике. Он отпустил газ, нажал на тормоза и, понизив передачу, повел тягач с прицепом в это укрытие – в полутемное складское сооружение из гофрированного металла и старой, ранее использовавшейся и где-то позаимствованной древесины. Как только он полностью остановил фуру, ее двигатель заглох – содрогнувшись и с таким ужасающим звуком заскрежетав металлом, что Джек поморщился.
Они с Харпер заметили темную фигуру, отразившуюся в боковом зеркале с ее стороны. Она умоляюще взглянула на Джека, молча призвав его к терпению: «Дай мне с этим разобраться». Она вылезла из грузовика. И только после того, как она вышла, Джек заметил, что она оставила оружие в кабине.
Оставлять ее без прикрытия шло вразрез с тем, чему его учили, но сейчас они находились на ее территории, в ее вотчине. И хотя весь его многолетний опыт подсказывал ему выйти из грузовика с Зигом наготове, он положился на Харпер, на ее понимание ситуации и не стал вынимать свое оружие из кобуры, выйдя из машины и последовав за ней к концу прицепа, где их ожидал грузный, неряшливого вида сомалиец.
Толстяк навел на Харпер дробовик: «Я же сказал тебе больше никогда сюда не возвращаться».
Харпер подошла к нему с поднятыми руки и раскрытыми ладонями: «У меня не было иного выбора, Суллах. Нам нужна твоя помощь. И мы готовы хорошо за нее заплатить».
«Хорошо это как?»
«Достаточно для того, чтобы ты покинул эту страну раз и навсегда».
Суллах опустил дробовик: «У тебя столько при себе денег?»
«Я могу их получить».
Он вновь поднял дробовик, наведя его ствол ей в грудь: «Не надо меня больше дурить, леди-шпионка».
«В одной миле к востоку от аэропорта Берберы есть красный дом. Рядом с домом в кустах спрятан серый минивэн. В нем сзади лежит сумка с 60 тысячами евро, наличными».
«Ага, так я и поверил. Вот забери эту сумку и приезжай потом сюда снова. Я подожду».
Джеку захотелось ответить: «Ты будешь уже трупом», но он сдержался, пусть Харпер с этим разбирается.
«Как насчет бриллиантов, Суллах? Ты любишь бриллианты?»
Сомалиец пожал плечами: «А кто не любит бриллианты?»
Харпер улыбнулась: «Я сейчас приподниму одной рукой рубашку, очень медленно». Она смотрела Суллаху в глаза, поднимая нижнюю половину своей рубашки, под которой оказалась широкая лента, обернутая у нее вокруг живота. Медленно и тщательно, следя за тем, чтобы Суллаху было видно все, что она делала, она стала снимать длинные полосы лейкопластыря, а затем показала ему его. На липкой его стороне сверкали сотни крошечных ярких точек. «Полмиллиона в необработанных алмазах, неотшлифованных. Они твои, если закроешь ворота и дашь нам спрятаться здесь, пока мы не придумаем, как отсюда выбраться».
Он протянул одну руку, но продолжал держать дробовик наготове:
«Брось мне бриллианты, и я закрою ворота».
Броском снизу полоса серой ленты с драгоценными камнями на обратной стороне перешла во владение от Харпер к этому рыхлому потному уроду. Рожа его вспыхнула усмешкой пожелтевших зубов, после чего он поспешил к цепи, управлявшей поднимающейся дверью и закрывавшей вход в его обширное складское помещение. Он отцепил ее и дал двери, опустившись, закрыться. Тяжелая преграда упала, ударившись о землю с бухнувшим гулом, погрузив все, что находилось внутри, в почти полный мрак. Лишь узкие лучики света пробивались внутрь сквозь щели в стенах и крыше.
Через несколько секунд глаза Джека привыкли к темноте, и в окружающем мраке он стал различать Харпер и Суллаха. Он сказал Харпер: «Это даст нам какое-то время, но не много. Нам нужен еще один тягач для перевозки этого прицепа».
Суллах рассмеялся: «Еще один тягач, как вот этот? В Бурао? Исключено».
Джек отвел Харпер в сторону и понизил голос: «Если не увезем отсюда ракеты, мы трупы. Этому головорезу с его солдатами-подростками много времени не потребуется, чтобы нас найти».
«Если Суллах говорит, что в Бурао больше нет грузовиков, значит их и нет. Нравится тебе это или нет, но нам придется занять тут оборону и ждать, пока кто-нибудь не прибудет сюда и не заберет ракеты». Она достала свой спутниковый телефон и нажала на клавиатуру – а затем нахмурилась, когда телефон отказался работать. «Проклятье. Аккумулятор сел». Она крикнула Суллаху: «Не думаю, что у тебя здесь есть электричество?»
«Конечно, есть. Каждый второй вторник, с шести до восьми утра. Можешь подождать недельку?»
«Я начинаю его ненавидеть», сказал Джек себе под нос.
Харпер пожала плечами: «Сколько угодно. Тут все его ненавидят». Она оставила Джека и пошла к Суллаху: «Во всех этих ящиках, которые у тебя тут, по-прежнему всякое барахло находится?»
«Никогда не знаешь, что может в один прекрасный день пригодиться».
«Не возражаешь, если я немного в нем покопаюсь?»
Суллах показал ленту с бриллиантами: «За это? Да бери все, что хочешь».
«Спасибо».
Харпер открыла одну из коробок и стала в ней копаться. Заметив, что Джек внимательно на нее смотрит, она одарила его обнадеживающей улыбкой: «Спокойно, дружок. Однажды я отремонтировала машину своими старыми колготками и взорвала Сессну [небольшой самолет] с помощью батата. И я почти уверена, что смогу зарядить телефон».
* * *
Кто-нибудь должен был что-то увидеть; Камаль был в этом уверен. Чужаки со своим поврежденным грузовиком добрались до Бурао лишь на несколько минут раньше него и его компании юнцов. Сильный ветер, дувший с юга, рассеял следы дыма из пробитого пулями двигателя фуры, что делало невозможным отследить их, двигаясь по этим бесчисленным заваленным мусором дорогам Бурао.
«Кеид, останови машину».
Когда грузовик снизил скорость, Камаль открыл пассажирскую дверь и спрыгнул на землю. За ним остановились и его грузовик и тот, который ехал за ним. Из них высыпал его отряд пацанов, с автоматами в руках. Они собрались, дожидаясь его приказаний.
«Стучитесь в каждую дверь. Выводите всех на улицу. Если будут сопротивляться, убейте их».
Юнцы разбежались и начали штурмовать жалкие лачуги, стоявшие вдоль дороги. Послышались плач и крики страха и боли, когда они под дулами автоматов стали выгонять дрожащих, как бараны, жителей из своих убежищ на резкий утренний солнечный свет. Этим трясущимся от страха и голода овцам даже не нужно было приказывать встать на колени. Камаль управлял Бурао в качестве местного полевого командира уже большую часть года. Одного его имени было достаточно, чтобы запугать и заставить слушаться эти покорные массы. Те, кто оказались такими храбрыми, что выразили свою ненависть по отношению к нему, давно уже были преданы смерти на городской площади. Выжили лишь те запуганные, кто держал язык за зубами, и только до тех пор, пока они были для него чем-то полезны.
Он шел перед стоящими в линию на коленях своими рабами с пистолетом .45-го калибра в руке. Мужчины дрожали с пустыми взглядами, лишенными слез. Женщины проливали слезы молча. Дети закрыли глаза, склонив головы и, без сомнения, молились об избавлении, которое не наступит никогда.
Он наугад остановился перед лысым мужчиной преклонного возраста и приставил ствол своего пистолета к его переносице: «Ты видел грузовик, который здесь проезжал?»
«Да, господин Камаль».
«Куда он поехал?»
Тощий старик посмотрел налево: «Туда. Они повернули налево у вон той красной лачуги».
Камаль перевел ствол со старика на тихо хныкавшую маленькую девочку, стоявшую рядом с ним, но не сводил глаз со старика: «Если я поеду по этой улице, люди, которые там живут, скажут, что видели грузовик? Или мне нужно будет вернуться сюда и преподать тебе урок?»
«Даю вам слово, пред лицом Аллаха: они повернули налево у той красной хижины».
Он сунул пистолет в кобуру и повернулся к своим солдатам. «Едем прямо, а потом налево у красной лачуги». Они бросились обратно в свои грузовики, а Камаль вернулся на пассажирское сиденье грузовика, возглавлявшего колонну. До красной хижины ехать было недалеко, и вскоре после этого ему и его бойцам нужно будет снова разыграть такую же примерно сцену, с новыми выстроенными в ряд свидетелями.
Крайне утомительный способ достичь цели, но Бурао – маленький город.
Рано или поздно, но они отыщут эту фуру. И тогда богатства, находившиеся в ней, перейдут к нему – а чужаки поплатятся своими жизнями за то, что бросили вызов его власти перед его народом.
* * *
«Они обходят всех, от двери до двери. Кто они? Продавцы?»
Ньюболд, может, и посмеялся бы над этим циничным замечанием Анджейчика, если бы все их жизни не зависели от результатов этого неожиданного вооруженного противостояния в пустыне. «Меня это не волнует, Тейдж. Это их город. Пусть ищут там, как хотят».
За его спиной беспорядочной группой стояло человек десять, вылезших из военного грузовика – последнего из их конвоя, оставшегося на ходу после внезапного скрытного нападения двух этих хитрых, изворотливых спецназовцев – и все они ожидали каких-то указаний по поводу того, что происходило вдалеке, в туманной дымке, за мерцающим миражом, парившим над Бурао. Рядовой Хитченс и капрал Мергенталер окружили майора Силандера, все с автоматами наготове. Силандер приподнял подбородок и поймал взгляд Ньюболда: «Ну что там?»
«Сомалийский полевой командир и его нерегулярные войска подростков обходят квартал за кварталом».
«Ты что, прикалываешься надо мной». Майор прикрыл сверху рукой свое покрытое пылью лицо. «Мы можем проторчать здесь весь день».
«Я так не думаю», сказал Анджейчик. «Кем бы ни были эти ребятки, тот факт, что им еще не пришлось кого-нибудь пристрелить, говорит о том, что они управляют этим городом. Если наш грузовик там, они его найдут».
Мергенталер, похоже, вовсе этим не воодушевился: «И чем это нам поможет?»
Ньюболд строго посмотрел на него: «Никогда не охотился, что ли, капрал? Когда твоя дичь прячется, ты не сможешь ее найти, выдав себя. Ты отправляешь большую, шумную собаку, чтобы выманить ее. И только тогда, когда твоя жертва окажется на виду… ты стреляешь».
Его слова, похоже, встревожили Хитченса: «А если этот детский отряд будет путаться у нас под ногами?»
Ньюболд пренебрежительно повел плечами: «Это не наша проблема. Не мы же их туда посылали». Ньюболд почувствовал сопротивление своей жестокой оценке: «Мне это тоже не нравится, как и тебе, но у нас нет времени. Нужно вернуть эти ракеты, пока русские не поставили крест на нашей сделке».
Анджейчик опустил бинокль и оглянулся на Ньюболда: «А что, если они действительно это сделают? Если на это уйдет больше времени, чем мы думаем, и русские выйдут из сделки… что тогда?»
Над этим вопросом Ньюболд уже думал во время поездки из Берберы.
«Если мы сделаем русских своими врагами, нам эти ракеты тем более будут нужны, как никогда». Он посмотрел через пустыню на медленно движущуюся бесчинствующую колонну, продвигавшуюся по узким улочкам Бурао. «К счастью для нас, всегда есть люди, готовые заплатить за ядерные боеголовки».
_________________________________
_________________________
____________________
______________
_________
_____
16
11:00 – 12:00
Поразительно, что можно найти, если поглубже покопаться в старых коробках. Большая часть того, что Харпер эксгумировала из картонных гробниц гаража Суллаха, оказалось бесполезным, как она, впрочем, того и ожидала. Тем не менее, она нашла несколько верениц старых ёлочных рождественских гирлянд, которые могли ей пригодиться, а также небольшие кусачки.
Она принесла их к тягачу, капот которого Джек поднял под небольшим углом, чтобы добраться до двигателя. Воспользовавшись инструментами, которые он откопал из-под груды французских порнографических журналов, Джек пытался сделать все возможное, чтобы восстановить простреленные пулями основные части двигателя, над которым он сгорбился под таким углом, что Харпер прекрасно представила себе, насколько ему, должно быть, было неудобно там торчать.
«Ну как там дела?»
Он выпрямился и стер рукавом пот со лба, стараясь не касаться лица измазанными смазкой руками. «Разворотили пулями радиатор и основной блок». Он недовольно нахмурился. «Им хана, восстановить их невозможно».
«Тогда, значит, тут нам и придется обороняться». Она тоже наклонилась рядом с ним и, вытянув шею, взглянула на жестоко раскуроченный двигатель. «Если ты уверен, что ему хана, не возражаешь, если я вытащу отсюда аккумулятор?»
«Валяй. Это практически единственное, что они не расстреляли».
Она залезла внутрь и отсоединила провода от аккумулятора, а затем и клеммы, удерживающие его на месте. Это была свинцовая глыба металла и кислоты, и она охнула от усилий, вытаскивая ее из двигателя. Джек последовал за ней, когда она потащила его к ближайшему верстаку.
«Зарядить телефон от аккумулятора». Он кивнул. «Находчиво. Как я понял, ты хочешь использовать рождественские огни в качестве стабилизаторов тока?»
«В точку, дружок!» Она кусачками отрезала штепсель от гирлянды, а затем срезала последнюю секцию провода, перед тем, как удалить розетку удлинителя. Затем она сняла с концов обоих проводов изоляцию. Первый из них, на котором были лампочки, она закрутила вокруг положительного вывода батареи. Другой конец, который был без лампочек, она прикрепила к отрицательному выводу. Затем она достала свой спутниковый телефон и вынула из него аккумулятор, который положила на аккумулятор грузовика. Она ухмыльнулась Джеку. «А теперь главный фокус».
Она прикоснулась концом первого провода к металлическому контакту на аккумуляторной батарее телефона, помеченной символом «+», а другим проводом – к соседнему участку, на котором был символ «–». Лампочки на гирлянде загорелись слабым свечением. «Вуаля!» [«Вот!», «Опа!»], сказала Харпер. «В аккумулятор телефона поступает ток, но только после того, как он стабилизируется лампочками».
«Молодец», сказал Джек. «Долго будет заряжаться телефон?» Ее ликование сменилось мягким смущением: «Около часа».
«Так долго?»
«Можно, конечно, и без гирлянды, чтобы уменьшить сопротивление, но тогда можно спалить аккумулятор телефона».
Он покачал головой. «Мы не можем так рисковать».
Он подошел к грузовику и достал последнее оставшееся у них оружие: свой автомат, ее карабин и их пистолеты. Для винтовки не осталось патронов, и единственные боеприпасы, которые у них остались для пистолетов, автомата и карабина, это те, которые у них имелись при себе, в карманах. Остальные боеприпасы остались в минивэне.
Джек протянул ей карабин Остайр. «Держи его при себе под рукой. Я разведаю этот район и поищу точки, которыми мы сможем воспользоваться для обороны».
«Может, поищешь путь к отступлению, если найдется время?»
Он ответил, уже уходя: «Будь в этом уверена. Я никогда не вхожу туда, откуда не знаю подходящего выхода. И я не собираюсь погибать в Сомали».
* * *
Вызванные, словно нашалившие школьники, Маленков, Пулешко и Никунин вошли в зал ресторана Гранд-отеля «Аль Паш» на верхнем этаже, который был закрыт для проведения этой частной встречи. Трое мужчин стояли рядом, почти плечом к плечу, у банкетного стола, за которым сидели их хозяева, наслаждавшиеся завтраком у окон, из которых открывался вид на пышную окрестную зелень и змеиные изгибы Волги. Никто из них не пригласил Маленкова и его коллег сесть, поэтому они остались стоять, а генерал Марков и директор Залесский сделали вид, будто их не замечают. Агенты ГРУ и спецназовцы в штатском вышли, перекрыв у них за спиной выходы и лестницу.
Марков положил в рот полную ложку икры, положил ложку и прикоснулся к своим седым усам салфеткой. «Спасибо, что пришли, господа. У директора и у меня важные новости».
Залесский сделал глоток шампанского, а затем продолжил мысль Маркова: «Ваша операция в Сомали провалилась. Мы могли бы поддержать реализуемую, жизнеспособную операцию, но теперь это уже поздно».
«Что вы имеете в виду?», вызвался первым Маленков. «Я не слышал, чтобы––»
«Большинство ваших наемников погибли», вмешался Марков, «а наш самолет летит обратно – без ракет. Так что ваш план теперь полностью провалился во всех отношениях».
«Кроме одного», сказал Залесский. «Эта ваша операция имела неожиданный положительный эффект, заключающийся в том, что она позволила выявить скрывающегося от правосудия преступника. И хотя никоим образом это и не входило в ваши планы, мы вам за это крайне признательны».
«Как вы добры», сказал Маленков.
Никунин выступил немного вперед, встав рядом с ним: «При всем уважении, господа, я пока не готов отказаться от этой операции. Мы вложили в нее значительные средства».
Главный шпион с самодовольной снисходительностью вгляделся в Никунина: «Мы хорошо осведомлены об объеме ваших инвестиций. Я, например, аплодирую вашей изобретательности. Не у многих получилось бы встроить друг в друга столько подставных компаний-пустышек, и всё для того, чтобы скупить контрольный пакет акций американской компании по утилизации ядерных боеприпасов. Если бы во всем остальном ваш план был бы столь же изощренным или хотя бы в какой-то степени столь же хорошо исполненным, возможно, этого нашего с вами разговора сейчас бы и не было».
Пулешко вытер ладонью пот со своей обширной лысины: «Но наши потери?»
Маленкову показалось, что генерал даже получает наслаждение от того затруднительного положения, в котором они оказались. Марков усмехнулся под густыми усами: «Никогда не следует рисковать чем-то большим, чем вы готовы проиграть, дорогой Пулешко. Урок, который, мне кажется, вы только что усвоили на собственном горьком опыте». Он подчеркнул свое презрение к ним, высасывая мясо из надломанной клешни лобстера.
Залесский поднял свой бокал, словно предлагая тост за трех руководителей: «Вам следует поблагодарить своих коллег за то, что они обратились к нам за помощью, Аркадий. Судя по тому, что мы узнали, ваша операция была обречена на провал. Хотя, теперь у нас с Дмитрием появилась побудительная причина помочь вам исправить ваши провалы». После чего чуть более зловещим тоном он добавил: «При условии, конечно, если вы окажетесь достаточно умны, чтобы отойти в сторону, пока это вообще возможно».
Пульс у Маленкова бешено колотился; лицо его горело от стыда: «Вы ожидаете от меня благодарности?»
«Нет», сказал Марков, жуя лобстер, «мы ожидаем от вас, что вы выйдете из игры».
Директор ГРУ поднялся и, подойдя к троице, встал рядом с ними: «Мои люди уничтожат все ваши электронные следы. Звонки, переписку, переводы денежных средств, всё. Через несколько часов все будет выглядеть так, будто никакой вашей операции никогда и не было». Он положил руку на плечо Маленкова: «Не думайте, что я вовсе не сочувствую вам в отношении понесенных вами потерь. Если та группа, которую мы отправили, добьется успеха и схватит этого беглого преступника, которого вы раскрыли, мы могли бы… компенсировать часть ваших потерь».
Никунин сказал еле слышно Маленкову: «Что ж, это справедливо». Стоявший с другой стороны перепуганный Пулешко в знак согласия с этим кивнул.
Маленкову ничего не оставалось другого, кроме как откланяться с чуть заметной толикой благодарности: «Что ж, это исключительно великодушное предложение, директор. Уверен, что скажу за всех нас, если искренне пожелаю вам удачи».
«Спасибо, Аркадий». Он указал в сторону лестницу: «Надеюсь, вы знаете, как отсюда выйти». Он повернулся и направился обратно к столу, с таким видом, как будто трех бизнесменов здесь уже не было.
Маленков вывел своих коллег, и они пошли вниз по лестнице, выйдя из ресторана к лифту, а затем через вестибюль к выходу. Они шли рядом, все вместе спускаясь по крутой изогнутой лестнице перед фасадом отеля, в напряженном молчании из-за невысказанного возмущения и обид. Внизу, на улице, их поджидал лимузин. Когда они подошли к машине, шофер открыл заднюю дверь.
«Куда поедем, господа?»
«В Клуб Рыбаков», сказал Маленков, садясь в лимузин.
Как только дверь закрылась, Маленков сердито посмотрел на своих соотечественников: «Если кто-нибудь из вас скажет мне хоть слово, пока мы не вернемся домой в Санкт-Петербург, я придушу вас голыми руками и заплачу шоферу, чтобы он выбросил ваши трупы где-нибудь на проселочной дороге в Сибири».
* * *
Все мысли Данко были сосредоточены на том, что он будет делать, как только их «Лирджет» [реактивный самолет] сядет. Он поведет свою группу спецназа из самолета в сомалийские пустыни, отыщет какой-нибудь транспорт и начнет охоту на бежавшего из США Джека Бауэра. Если все пойдет хорошо, они схватят и доставят его в самолет уже через два часа, а затем отправятся домой в Россию. За наградами, хорошей водкой и, возможно, приличным ночным сном, в кои-то веки.
Но затем он заметил изменение в положении самолета в воздухе. Нос его поднялся. Самолет набирал высоту.
«Что за––?» Он встал и пробрался вперед, мимо своей группы, к двери кабины. Она была приоткрыта, поэтому он совсем ее открыл и всунулся в кабину между пилотом и его помощником. «В чем дело? Почему мы не садимся?»
«Поступили новые указания», ответил пилот. «Поступают сообщения о том, что в районе Берберы засекли американских морских котиков. Нас перенаправили на Харгейсу*».
- - - - - - - - - - - - - - -
* Харгейса — город в Сомали, крупнейший город и столица непризнанного государства Сомалиленд. – Прим. переводчика.
- - - - - - - - - - - - - - -
Данко испытал чувство крайней досады: «Нет, это слишком далеко».
«Ничего не могу поделать», сказал второй пилот. «Указание из консульства. “В Бербере не садитесь”», сказали нам. Пожатие плеч смирившегося с приказом: «С другой стороны, вам обеспечат внедорожник, который будет вас ожидать, когда мы сядем в Харгейсе».
Делать было нечего. Приказ – это приказ. Данко вздохнул и напомнил себе, что нужно сосредоточиться на задании: «Какой задержки по времени следует ожидать?»
Пилот ответил через плечо: «Минут двадцать, максимум. Небо ясное, поэтому мы должны высадить вас в аэропорту Харгейсы в 12:05».
«Хорошо. Дайте мне знать, если еще что-нибудь изменится».
Данко покинул кабину и вернулся к своим людям: «У кого карта?»
Сольцин развернул карту северного Сомали на раскладном столе между двумя сиденьями. «Что ищем?»
«В Бербере слишком опасно. Мы садимся в Харгейсе». Когда он сел на пустое место с одной стороны карты, у него пикнул смартфон. Он достал его из кармана куртки и прочел входящее СМС: «По новой информации, Бауэр где-то в Бурао. Найдите это».
Титов прочертил линию по дороге почти точно на восток от Харгейсы, через пустыню, до небольшого городка, расположенного примерно в восьмидесяти километрах к северу от границы Сомали с Эфиопией. «Вот это Бурао. На другом конце шоссе Галид-Хаджи. Там есть аэропорт. Почему бы не сесть там?»
«Его аэропорт закрыт на ремонт. Долго ехать туда из Харгейсы?»
«Под видом гражданских, если ехать осторожно? Три часа с гаком. Я мог бы доставить нас туда менее чем за два часа».
«Лучше бы тебе постараться», сказал Данко. «Потому что нам нужно добраться до Бурао, пока Бауэр еще там».
* * *
Джеку трудно было удержать равновесие, стоя на вершине сложенных в углу гаража Суллаха ящиков, но это была лучшая точка обзора, им найденная, откуда можно было следить за неизбежным появлением здесь полевого командира, которого они с Харпер обошли по дороге из Берберы. Сквозь узкую щель в гофрированных металлических стенах он следил за медленно приближавшимся облаком пыли и выхлопных газов. Оно двигалось по улицам по тому же пути, по которому и они прибыли в это убежище.
Не сводя глаз с цели, он предупредил Харпер: «Они приближаются».
«Угу». Она сидела на табурете у верстака и держала два зачищенных провода от рождественской гирлянды, прижимая их к контактам на аккумуляторе своего спутникового телефона. «Кто-нибудь в нас стреляет? Или стучится ногами к нам в дверь?»
«Пока нет, но это лишь вопрос времени».
«Вообще-то всё на свете вопрос времени, дружище. Жизнь, смерть, исчезновение видов, угасание Солнца, похолодание во Вселенной. Дай любой ситуации время, и она в любом случае закончится плохо».
Ее предсказания были настолько мрачными, что он почти рассмеялся: «Черт возьми, Харпер. Ты прямо лучишься оптимизмом, да?»
«Я просто пытаюсь привнести в этот мрак кое-какие перспективы».
«Там снаружи и так полно людей, которые ждут не дождутся всадить нам пули в головы. Давай не будем, а то договоримся до того, что сделаем это за них».
Его критику она восприняла невозмутимо: «Если ты думаешь, что я подавлена, ты ошибаешься, напарник. Когда я думаю о том, как коротка жизнь, я смотрю на это как на причину наслаждаться каждой секундой. У нас мало времени остается, чтобы изводить его на всякую хандру».
Не чувствуя себя в настроении философствовать, Джек сменил тему: «Как там дела с аккумулятором?»
«Почти готово. Еще минутка – и всё».
Терпение у него таяло быстрее, чем пот на лбу: «Это слишком долго. Давай попробуй».
Харпер убрала концы провода и вставила аккумулятор обратно в телефон. Она включила устройство. Экран его ожил, и она ввела свой код доступа. А затем стала ждать.
Она слишком далеко находилась от Джека, чтобы он мог услышать того, кто с ней говорил на другом конце. Ему было слышно только ее. «Птичья клетка Ноль-Один, это Дрозд. Цвет дня желтый. Пароль дня “Путник”». Экстренное сообщение чревычайной важности». Пауза. «Ожидаю ответа». Она закатила глаза на Джека. Прошло несколько секунд, прежде чем она снова заговорила: «Груз на руках и скрыт, но нас отслеживает противник из числа местных. Нам нужна немедленная эвакуация». Она напечатала сообщение, введя его в свой телефон, а затем продолжила говорить: «Получите мои координаты и высылайте спасательную группу. Немедленно». Несколько секунд она что-то внимательно слушала. «Поняла вас, ASIS. Удерживать эту позицию. Дрозд. Конец связи».
Она выключила телефон и посмотрела на Джека. «ASIS сказали, что в Сомали на местности уже находится группа морских котиков. Они передали наш запрос Центральному командованию США и направляют котиков сюда». Задумчивая пауза. «Если тебя здесь обнаружат котики, они могут забрать тебя вместе с ракетами».
«Это мои проблемы. Позволь я о них сам позабочусь». Он снова обратил внимание на то, что происходило снаружи, на дым и пыль, поднимавшуюся по улицам Бурао. Противник только что приблизился еще на один шаг ближе к их обнаружению – и у него были все основания полагать, что он доберется до них с Харпер гораздо раньше морских котиков.
Харпер интуитивно поняла, о чем он думает: «Не увлекаешься стрельбой в детей, правда?»
«Я этого никогда не сделаю».
«Сомневаюсь, что они окажутся столь же милосердны к тебе».
«Не в этом дело». Его пальцу не терпелось лечь на курок Хеклера: «Я уже имел дело ранее с подобными головорезами, как этот так называемый полевой командир. И я понял, что он как раковая опухоль. Вырежи его из этой задачки, сбрось со счета, – и вся остальная болезнь уйдет вместе с ним ».
«Думаешь, все так просто? Застрели главного, и вся остальная банда разбежится?»
Джек прищурился на горевший под лучами солнечного пекла город, лежавший снаружи его слабого и жалкого убежища. «Надеюсь». В такие моменты его начинали преследовать воспоминания о моральных компромиссах, на которые ему в прошлом приходилось идти. «Понимаешь… я делал… сомнительные вещи. Ужасные вещи. О некоторых я до сих пор сожалею. Но вот одно, чего я никогда не делал в своей жизни, это не нажимал на курок, стреляя в ребенка. И я скорее найду свою могилу, прежде чем пересеку эту черту».
Харпер схватила свой карабин и заняла позицию в другом углу, следя за происходящим на улице. «Тогда, надеюсь, у тебя есть какой-нибудь блестящий план, спрятанный в где-то рукаве, приятель. Потому что даю голову на отсечение, что такое обещание этот полевой командир с дешевым для него пушечным мясом будет очень рад помочь тебе сдержать».
«Ключевое тут убрать главаря. Я уже видел таких раньше. Он силой вынуждает этих пацанов делать все, что ему нужно. Но страх – это не преданность. Убери его, и его ополчению конец».
«Прекрасно», сказала Харпер. «Скажем, ты прав. Если он будет действовать как все остальные сомалийские полевые командиры, которых я здесь видела, он пошлет эту свою бригаду юнцов на смерть, а сам в это время будет отсиживаться в стороне. И как тогда ты планируешь его убрать? Я имею в виду, что ты никак не сможешь к нему приблизиться. Без обид – да, ты опытный, натренированный, я это вижу. Но в Сомали ты очень сильно выделяешься своим внешним видом».
«Это правда. Если бы у меня был союзник, который мог бы тут смешаться с толпой». Он замолчал, на то время, пока до нее доходил смысл его слов, произнесенных с каменным, невозмутимым лицом.
Через несколько секунд его терпение было вознаграждено тяжелым вздохом Харпер – от раздражения и досады, смешанными со смирением: «Ненавижу тебя, Бауэр».
«Отлично. Это означает, что ты только что лишь удвоила свои шансы выжить в этой переделке. А теперь поторопись и переоденься. У нас остается примерно минут пятнадцать до того, как ситуация тут превратится в ад кромешный».
_________________________________
_________________________
____________________
______________
_________
_____
17
12:00 – 13:00
В Харгейсе был ровно полдень. За пределами Лирджета всё было таким ослепительно-ярким, что било по глазам, а воздух таким горячим, что трудно было дышать. Данко снова вспомнил о том, почему он считал Сомали одним из худших мест на земле. Чем скорее мы схватим Бауэра и выберемся из этого пыльного пекла, тем лучше.
Он спустился по лестнице к взлетно-посадочной полосе. Вслед за ним и его группа, в порядке убывания по званию: Сольцин, Титов и Якунин. У каждого из них, включая Данко, была с собой черная спортивная сумка с оружием, боеприпасами и спецснаряжением, и на всех из них были одинаковые черные солнцезащитные очки.
Их дожидался аккуратный, подтянутый, загорелый мужчина лет сорока. У него были коротко подстриженные волосы оперативника ГРУ, работающего под дипломатическим прикрытием. На нем были легкие льняные брюки, белая хлопчатобумажная рубашка, настолько тонкая, что она походила на марлю или газ, а также зеркальные солнцезащитные очки, огромные линзы которых придавали его лицу сходство с каким-то насекомым. Под мышкой левой руки у него была манильская папка. За спиной у него стоял песочно-коричневого цвета внедорожник Hummer H2, с почти незаметно урчавшим на холостом ходу двигателем.
Когда к нему стали приближаться спецназовцы, этот худощавый человек шагнул им навстречу: «Майор Данко? Добро пожаловать в Сомалиленд. Я Равиль Лазарев, атташе по культуре в нашем консульстве». Когда они с Данко пожали друг другу руки, он передал майору папку.
«Благодарю вас, господин Лазарев». Данко кивнул на Хамви [так иногда называют военные Хаммеры – Прим. переводчика]. «Откройте нам заднюю грузовую дверь».
«Она не закрыта». Лазарев понаблюдал за тем, как люди Данко прошли мимо него небольшой колонной. Якунин, проходя мимо, забрал у майора его сумку, таким образом освободив ему руки, чтобы он мог открыть папку, которую дал ему Лазарев.
Данко просмотрел папочку: «По последним поступавшим сообщениям, Бауэр находится в Бурао. Он покинул его?»
«Нет. Но за несколько минут до вашей посадки были перехвачены новые сигналы. Мы сузили его местоположение до района из двух кварталов в центре города».
За спиной Лазарева спецназовцы загрузили в Хаммер свои сумки. Данко просмотрел расшифровку данных радиоразведки, работавшей в консульстве. «Это перехваченное сообщение от австралийского агента. От женщины, Абигейл Харпер».
«У нас также имеется видео об их совместных с Бауэром действиях в аэропорту Берберы».
Общая картина становилась всё яснее, после того как Данко ознакомился с несколькими более ранними донесениями, полученными утром. «Ясно». Вернувшись к первой странице папки, он подметил тревожную деталь: «Они скрываются там с двумя ядерными ракетами и вызвали на помощь группу американских морских котиков».
«Да, у нас мало времени. Котики уже––»
«В районе Берберы. Мы знаем. Вот почему нас перенаправили сюда». Он закрыл папку. «За какое время они смогут добраться до Бурао?»
«Замечен “Черный ястреб”, отправленный с их базы в Джибути, чтобы их забрать. Ориентировочное время полета до Берберы – один час. Оттуда они могли добраться до Бурао всего лишь за тридцать минут».
«В Хаммере еще кто-нибудь есть?»
«Только водитель».
«Он нам не нужен. Пусть покинет машину». Почувствовав, что Лазарев заколебался, Данко добавил более резким тоном: «Немедленно».
Худощавый агент повернулся к машине и покрутил рукой. Сидевший в машине круглолицый молодой человек опустил стекло с пассажирской стороны. Как только оно наполовину опустилось, Лазарев сказал ему: «Передайте им машину. И не спорьте. Просто выйдите из нее».
Круглолицый сделал то, что ему сказали. Когда он вышел из машины, Титов забрался внутрь, заняв его место. Он осмотрел приборную панель, а затем посмотрел через плечо и кивнул Данко. «Баки полные, есть еще запасные с бензином сзади. Готовы ехать».
Данко открыл переднюю пассажирскую дверь и сел в машину, а Сольцин и Якунин сели сзади, заняв места за ним и Титовым. Как только они там уселись, он коротко отдал Лазареву честь: «Спасибо за машину. Постараемся вернуть ее целой и невредимой». Данко поднял стекло. Титов нажал на газ, и они покинули консульского агента и его незадачливого водителя в облаке мелкого пустынного песка и серых выхлопных газов.
«У нас конкуренты», сказал Данко своим людям. «Группа морских котиков, возможно, доберется до Бурао чуть раньше нас».
Сольцин тревожно свел брови: «Что, если они схватят Бауэра до нас?»
«Тогда всю оставшуюся жизнь мы проведем либо охраняя Гулаг, либо в качестве его обитателей».
* * *
Из всех возможных мест, в которых Камаль мог бы пожелать оказаться в полдень в Сомали, пыльная улица в Бурао, в центре которой он сейчас находился, была бы последней. Жариться на солнце посередине этой улицы, где нигде не видно было ни одной, пусть даже слабой тени. Война, однако, выдвигала неумолимые требования. И хотя он предпочел бы переждать самую жаркую часть дня, уединившись в своем убежище, нежась под потолочными вентиляторами и считая часы до захода солнца, ему предстояло сейчас кое-что сделать.
Нужно было найти бесценные ракеты. Нужно было убить чужаков.
Он прислонился к своей машине и вытер пот со лба с мятой х/б тряпкой. Его люди обходили дома один за другим, криками поднимая людей с постелей, будили их, лишая короткого дневного сна. В других кварталах Бурао в такой час всегда наблюдалось определенное оживление – главным образом это касалось того, что напевными кличами муэдзинов мусульман звали к полуденным молитвам в одну из многочисленных мечетей города. Но эти несколько кварталов Бурао являлись районом, где жили язычники, прибежищем ленивых и нечестивых. Эта часть города принадлежала местному дельцу Суллаху, известному торгашу, занимавшемуся скупкой и мелким ремонтом.
Камаль смахнул с лица жирные капельки пота. Он подумал было о том, чтобы закурить сигарету, но затем передумал. Слишком жарко, чтобы курить. Я едва могу тут дышать. Нет смысла добавлять еще больше жару.
Он стер пот, сочившийся по щетине, но лишь почувствовал хлопковые волокна платка на бороде. Он выругался себе под нос, а затем сунул тряпку в карман, удовольствовавшись тем, что пот будет просто стекать там, где ему и должно.
Движение справа от него. Рука его потянулась к автомату – но затем он успокоился. Это был всего лишь Кеид, подталкивавший какого-то исхудавшего от голода мальчишку к Камалю, держа того за воротник рубашки. Как только они оказались на расстоянии вытянутой руки, Кеид подтолкнул пацана локтем к нему: «Расскажи ему».
Испуганные глаза и втянутое от голода лицо: «Я видел грузовик».
Услышав это, Камаль выпрямился. Он навис над живым скелетом мальчика: «Где?»
«Моей семье нужны еда и вода».
«Скажи мне то, что я хочу узнать, и у вас у всех еды будет больше, чем сможете съесть за всю жизнь».
Мальчик с трудом поднял дрожащую руку и показал на дорогу: «Суллах».
Так я и знал! Уже много раз за последнее десятилетие Суллах оказывался единственным настоящим соперником Камаля в борьбе за контроль над жителями и экономикой Бурао. Разумеется, их методы отличались. Камаль держал массы в покорности с помощью устрашения, а Суллах манипулировал ими, торгуя и обмениваясь услугами и вещами, а также развращая их импортными предметами роскоши. Он был своего рода пряником по сравнению с кнутом Камаля.
На этот раз, однако, он зашел слишком далеко, и Камаль заставит его заплатить за это.
«Иди домой, мальчик. Когда все тут закончится, ты получишь должное вознаграждение». И он напугал мальчишку наводящим ужасом взглядом: «Иди!»
Пацан вырвался из рук Кеида и побежал прочь изо всех сил, пошатываясь на костлявых ногах.
Камаль глубоко вздохнул. Ему показалось, что он вдохнул жар из печи.
«Собери отряд, Кеид. Получите новые указания». Он улыбнулся. «Мы должны окружить этот сарай Суллаха из металлолома, выкурить его оттуда и убить. А потом мы вспорем кишки его гостям и протащим их трупы по улицам – завладев этими ракетами и сделав себя самыми богатыми людьми в Сомали».
* * *
Ньюболду трудно было чувствовать себя неуязвимым, сидя на корточках на крыше, и глядеть на окружавшее его со всех сторон малоэтажное убожество Бурао. Силандер ждал слева от него, присев на одно колено, а Анджейчик справа, лежа лицом вниз – и для того, чтобы сохранить силы, и в не меньшей степени для того, чтобы его хуже было видно тем, кто мог бы их увидеть, – хотя вряд ли кто-нибудь вообще, судя по всему, их тут заметил.
На краю крыши ничком лежал Мергенталер, скрытно следивший за тем, что происходило внизу. Не оглядываясь назад, на других двенадцать наемников «Фаэторна», он поманил их рукой, чтобы они приблизились к нему. Ньюболд кивком головы санкционировал это продвижение, а затем пополз вперед вместе с остальными, оказавшись рядом с этим снайпером немецкого происхождения.
Обстановка на улице была обманчиво тихой. Все казалось спокойным. Но по мере того, как Ньюболд стал вглядываться в детали, возникала другая картина. За стоявшими вдоль обочины дороги автомобилями и грузовиками, внизу, прямо под его отрядом, попрятались, присев на корточки, сомалийские мальчишки. Другие пробирались переулками по другую сторону улицы, стараясь подкрасться с тыла к зданию, сооруженному из металлолома и досок. Пока никто не стрелял, но у всех юнцов с собой были длинные автоматы, карабины или пистолеты, самые разные.
Молча, жестами, Ньюболд задал Мергенталеру вопрос: кто всем этим внизу командует?
Его меткий стрелок указал на дорогу, на рядом находившийся перекресток. У военного грузовика притаился высокий, с длинными руками и ногами сомалиец в форме цвета хаки, со сравнительно новым автоматом АК-74 на бедре. Ньюболд был уверен, что это тот самый местный полевой командир, который попытался, но не смог остановить тягач по дороге из Берберы. Посмотрим, лучше ли он справится с задачей против неподвижной цели.
Силандер чуть толкнул Ньюболда локтем: «Как будем действовать? Стрелять из укрытия снайперским огнем, окружим, устроим западню или пойдем в лобовую?»
«Посмотрим сначала, как будет действовать юношеский клуб террористов».
Напряжение на улице усилилось. Полевой командир отчаянно замахал руками, подавая сигналы своим пацанам перемещаться на позиции для атаки бункера из металлолома. В этот же самый момент из здания в конце квартала выскочила какая-то женщина, закутанная в темно-коричневой никаб, и быстрыми, нервными шагами побежала прочь от участка неминуемо надвигавшегося боя. Когда она бежала мимо них, несколько подростков замерло на месте, а их командир стал еще бешеннее махать и вращать руками, пытаясь уговорить ее поскорей убраться отсюда, из зоны надвигающейся опасности.
Все находившиеся внизу напряглись, приготовившись атаковать.
Ньюболд почувствовал, как его пульс ускорился. Началось!
Два негромких хлопка заставили его повернуть голову как раз в тот момент, когда он увидел, как полевой командир повалился спиной на свою машину, измазав собственной кровью ее пассажирскую дверь, и сполз по ней на землю. Женщина в никабе, вернувшись к нему, сделала еще один, смертельный выстрел ему в голову из пистолета с глушителем. Затем она полезла под свое просторное одеяние, вытащила оттуда гранату и подбросила ее в машину.
Когда женщина-убийца бросилась в укрытие, раздался треск автоматных очередей, изрешетивших стоявшие внизу, под наемниками, машины, и перепугав до смерти нескольких солдат-юнцов, у которых только что на глазах убили их хозяина. Передняя часть грузовика взорвалась осколками стекла и металла, разлетевшимися во все стороны. В небо поднялся красный огненный шар, преследуемый грибом черного, как смоль, дыма.
К тому моменту, когда другие мальчишки на улице поняли, что произошло, дым рассеялся, а женщина куда-то исчезла. Стрельба из дворца металлолома прекратилась.
Изнутри здания раздался хриплый мужской голос:
«Мы не будем с вами сражаться!», закричал он на английском, с ясно различимым средне-американским акцентом. «И вы не будете драться с нами. Человек, у которого вы были в рабстве, мертв. А теперь уходите, расходитесь, и все закончится».
Откуда-то из дальнего угла к поверженному полевому командиру бросился еще один взрослый сомалиец, он какое-то время пытался его оживить, а затем взял в руки автомат убитого. Он закричал на арабском языке пораженной бригаде подростков: «Чего стоите? Не стойте на месте! В атаку! Отомстите им!»
Один из мальчиков-подростков навел свой карабин на самопровозглашенного преемника командира и застрелил его одиночной очередью. Автомат подростка щелкнул опустевшим магазином. Он швырнул его в сторону и побежал. Остальные пацаны бросились врассыпную по улице в разные стороны. Лишь некоторые из них побросали оружие; большинство же взяли его с собой. И через минуту улица вновь опустела.
Силандер разочарованно посмотрел на Ньюболда: «Ничего себе – и это называется дали собаке выкурить дичь? У вас есть план B, или нам придется просто теперь их атаковать?»
«Ни того, ни другого». Ньюболд, продолжавший внимательно следить за улицей, постучал Мергенталеру по плечу, указав ему на цель – женщину-убийцу, перебегавшую улицу и возвращавшуюся обратно, к сооруженному из металлических листов убежищу, где она и ее сообщник спрятали ракеты. «Мы уменьшим сопротивление наполовину. Капрал, сними ее».
Мергенталер заглянул в оптический прицел: «Есть, сэр».
Ньюболд был доволен собой, но лишь до того момента, пока с другой стороны улицы не раздались автоматные очереди, которые разнесли вдребезги край крыши перед ним и Мергенталером. В лоб ему вонзились осколки бетона. Он прикрыл лицо руками и отскочил от края крыши. Остальные из его группы тоже бросились назад вместе с ним. Когда дым и пыль рассеялись, и он, и все остальные оказались лежащими группой в центре крыши, свернувшись, как морские коньки.
Хитченс отряхнулся: «Думаю, мы потеряли элемент неожиданности».
«Мы еще не закончили». Ньюболд встал на одно колено, пытаясь вернуть какое-то подобие присутствия духа. «Мергенталер, заберись на крышу следующего дома и следи за этим зданием. Всем остальным – спускаемся на улицу и окружаем его, пока не найдем способ проникнуть внутрь».
Анджейчик настороженно спросил: «У вас есть план, как туда ворваться?»
«Только светошумовые гранаты», сказал Ньюболд. «Никакой взрывчатки. Нам нельзя подвергать риску ракеты. И нам также нужно будет следить за нашим огнем в них».
Силандер поднял бровь: «Вы хотите начать атаку объекта, плана которого у нас нет, против противника, возможности которого нам неизвестны, да еще и используя тактику умеренного удара».
«Да, и я хочу, чтобы это произошло в течение следующего часа».
«О, у нас есть час? Ну, это другое дело». Майор встал и направился к концу крыши сзади, спускаясь на улицу. «Я думал, вы хотели сделать какую-нибудь глупость».
* * *
Никогда еще не было так приятно раздеваться. Харпер стянула с головы никаб и отбросила его в сторону, счастливая от того, что освободилась от его веса, и буквально, и в переносном смысле. Под покрывавшей все тело одеждой и этим головным убором, скрывавшим все лицо, кроме глаз, она оставила на себе лишь оливкового цвета майку, чтобы было не так жарко, и чтобы максимально увеличить свободу своих движений. Это сработало, но в то же время из-за этого очень неудобно было носить на себе плечевую кобуру. Она сняла через плечо этот кожаный аксессуар, вытащила Зиг с глушителем, который она позаимствовала на время у Бауэра, и вручила ему обратно: «Спасибо, что одолжил».
«Не за что». Он сунул пистолет обратно в свою кобуру на поясе.
Она снова надела свою черную рубашку с короткими рукавами. «Я слышала, как ты выпустил несколько очередей, когда я перебегала улицу. Банда сироток не поняла намека?»
«Нет, у нас новая проблема. Думаю, за нами из Берберы приехали наемники».
«Конечно, приехали. Я бы уж точно это сделала, если бы потеряла пару ядерных бомбочек». Ее шутливое настроение ослабло: «Сколько их, как думаешь?»
«Точно не уверен. Может быть, около десятка. Но достаточно, чтобы создать проблемы».
Она посмотрела в щель в стене: «Особенно учитывая то, что мы тут застряли».
«Это точно». Он показал по сторонам гаража: «Я сказал Суллаху перекрыть все боковые двери и завалить всем их, чем можно».
«Думаешь, они выдержат?»
«Они прочные. Чтобы их пробить, потребуется половина бруска Cи-4. Наемники ни в коем случае не станут палить таким количеством взрывчатки так близко к ракетам». Он указал на заднюю стену их заваленной баррикадами из хлама цитадели. «А вот что меня беспокоит – это задняя дверь и люк на крыше».
«У меня есть парочка метров шнура с детонатором, спрятанные в каблуках ботинках». Она заметила его удивление. «Стандартный оперативный набор ASIS. На случай дождливой погоды, верно? Во всяком случае, я вполне могу набить банку гвоздями и стальной стружкой, может, добавить немного бензина. И состряпать на скорую руку самодельную бомбу для любого, кто откроет на крыше люк».
«Мне это нравится». Он посмотрел на тягач, и Харпер почти почувствовала, как Джек стал просчитывать варианты, что-то придумывая: «Задняя дверь открывается вовнутрь. Если мы поставим фуру на нейтралку, отсоединим прицеп и вилочным автопогрузчиком Суллаха ее подтолкнем, мы сможем поставить ее к этой двери. И у наемников никаких других входов не останется, кроме дверей с улицы – и если мы передвинем здесь часть всего этого барахла, мы сможем превратить всю переднюю часть гаража в смертельную ловушку».
Суперская задумка. «Великолепно, чувак. Тогда единственное, что нам нужно, – это колода карт*».
«И еще много патронов».
- - - - - - - - - - - - - - - - - - -
* Американские солдаты используют колоды карт для молитвы Богу перед боем, за неимением Библии в полевых условиях. – Прим. переводчика.
- - - - - - - - - - - - - - - - - - -
* * *
Вращение винтов затмило голубое небо и бесплодный ландшафт густой золотой дымкой взбитой вертолетом пыли. Бернетт и его группа сгрудились, сидя на корточках, в неправильном порядке, склонив головы и опустив на глаза козырьки кепок, защищая глаза, когда их стали хлестать вихри ветра и песка. Последний шквал этого густого воздушного потока обрушился на них, когда «Черный ястреб» коснулся взлетно-посадочной полосы, менее чем в десяти ярдах от них.
Боковая дверь вертолета открылась. Бернетт побежал вперед, а вслед за ним и его люди. Он остановился у двери, замахав своей группе и пропуская ее вперед. После того, как на борт поднялся последний, в пассажирскую кабину забрался и он сам, сел и надел наушники, чтобы поговорить с пилотом. «Висяк, это Зверь. Все бойцы на борту. Поехали!»
«Понял вас, Зверь».
Бернетт закрыл боковую дверь. Вой двигателя стал громче и выше, вращение винтов ускорилось, и «Черный Ястреб» оторвался от земли. Чуть наклонившись носом вперед, вертолет резко увеличил скорость. Через несколько мгновений он выровнялся. Из окон вертолета пустыня северного Сомали казалась размытым пятном цвета корицы, мелькавшим ста футами ниже. Бернетт включил микрофон наушников: «Висяк, расчетное время прибытия в Бурао?»
«Если как положено, то минут тридцать пять. Но мы можем побить кое-какие рекорды, если вы не против, командир».
«Так точно и дерзайте, лейтенант. Гони что есть сил».
«Поняла вас. Держитесь крепче».
Он выключил свой микрофон и, стараясь перекричать шум в кабине, скомандовал своим людям: «Перезарядиться, и побыстрей! Похоже, нашему пилоту не терпится попасть в книгу Гиннесса».
Отери схватил новый, полностью заряженный магазин из бортового запаса «Блэк Хока»: «Какого сопротивления стоит ожидать на месте?»
«Понятия не имею», ответил Бернетт, «но будет жарко, это точно. Если кто-нибудь – и я имею в виду любого – кто попытается нам помешать, оказавшись между нами и этими ракетами, то стрелять в него на поражение, ни секунды не колеблясь».
_________________________________
_________________________
____________________
______________
_________
_____
18
13:00 – 14:00
Как церковные колокола зазвенели по обе стороны от Джека листы гофрированной стали, когда на фасад гаража Суллаха обрушился шквальный огонь. Несколько пуль пробили эти листы металлолома. С визгом они рикошетом стали отскакивать от прицепа и от других поверхностей за спиной у Джека, который наблюдал за происходящим сквозь узкую щель в стене, высматривая первые признаки движения с другой стороны дороги.
Изменение в направлении входящего огня предупредило Джека о том, что появилось что-то новое. Он повернулся, взглянув в другом направлении. Один из наемников продвигался по боковой дорожке параллельно фасаду гаража, как раз там, куда Джек стрелять не мог. «Движение справа», сказал он громко, чтобы Харпер его услышала. «Проверь слева!»
На другом конце передней стены гаража Харпер немного повернулась и посмотрела на проход в другом направлении. «У нас гости! Один, движется в переулок!»
«Мой тоже. Они движутся к боковым дверям». Он прижал свой Хеклер & Кох к плечу и направил ствол своего глушителя в своеобразную бойницу, глядевшую на улицу. Этот полуметровый рваный разрыв, казалось, был проделан в металлической стене когтем какого-то чудовища. У него кончались патроны, поэтому он переключил автомат в режим одиночного огня. Теперь он вынужден был считать каждый выстрел.
По шее у него струился пот. «Они попытаются отвлечь нас от фасада. Оставайся на месте и никуда не уходи».
«Но боковые двери––»
«Они выдержат». Он нервно посмотрел на груды всякого барахла, лежавшие перед каждой дверью. Северную дверь перегораживали два старых холодильника, перевернутый стол и несколько заклеенных скотчем коробок с книгами в твердых переплетах. За южной дверью стояли диван и небольшой переносной холодильник, оба перевернутые и стоявшие на попа и подпиравшиеся стоявшим сзади автопогрузчиком. Хотелось бы, чтобы они выдержали.
Действуя почти вслепую и с заканчивавшимися патронами, Джек вспомнил, как часто он воспринимал как само собой разумеющуюся ту помощь в бою, которую некогда всегда оказывала ему его подруга Хлоя О'Брайан. «Если б только сейчас на связи со мной была Хлоя», грустно подумал он. «По крайней мере, тогда бы я знал, сколько у меня противников». Но теперь все это было уже в прошлом. Последнее, что Джек слышал о Хлое, это то, что она была арестована федеральными властями, и где она точно теперь находилась, ему было неизвестно.
Харпер, крепко держа в руках карабин, не сводила глаз с улицы. Она не стала оглядываться на боковые двери, даже не бросив на них взгляд. Джек зауважал ее за выдержку.
Она напряглась: «Вот они, пошли!»
С обеих сторон здание сотрясли громовые взрывы. Двери со стороны переулков прогнулись внутрь. Из-за импровизированных баррикад повалили дым и огонь, не сумев, однако, их сдвинуть.
В тот же момент из-за грузовика, стоявшего через дорогу от фасада гаража, появилось два наемника в бронежилетах. Они бросились к главному входу в гараж, под прикрытием нового шквала уничтожающего огня своих товарищей, по-прежнему находившихся в укрытиях. От пуль, отскакивавших от стали вокруг бойницы Джека, полетели искры. Он вздрогнул от этого шквала, но затем его боевой опыт преодолел естественные рефлексы организма; а затем он вгляделся сквозь этот ураган очередей и тщательно прицелился.
Палец его лег на спусковой крючок. Приглушенный хлопок из Хеклера.
Голова наемника откинулась назад в брызгах красноватого тумана; а затем он рухнул на улицу.
Небольшим эхом в гараже отозвался треск выстрелов из Остайра Харпер, и второй бежавший в атаку наемник стал отступать, преследуемый пулями на каждом шагу. Он едва успел добраться до укрытия, как она попала ему в затылок и повалила его на землю.
Здание протрясло новым взрывом, на этот раз с тыла. После того, как дым и огонь рассеялись, Джек увидел, что задняя дверь разбита на несколько частей, они болтались, но все же не рассоединились. Как он и надеялся, фура так и не сдвинулась с места, равно как и рулоны колючей проволоки, которые Суллах так кстати сунул под ее передний мост, чтобы какой-нибудь хитрый наемник не прополз внутрь под тягачом, если дверь не выдержит. «Задняя дверь держится», крикнул он Харпер, которая продолжала дырявить стоявшие на другой стороне улицы автомобили изнуряющим огнем. «Теперь они попробуют проникнуть через люк на крыше».
«Сможешь удержать фасад?»
Он сделал несколько выстрелов в эти машины, осыпав осколками битого стекла противоположный тротуар. «Да, я держу его. Отойди назад и приготовься убрать всех, кто пожалует сверху».
Харпер отошла от фасада, заняв снайперскую позицию у автопогрузчика. Она положила свое оружие на перекладину каркаса вилочного автопогрузчика и приготовилась снять любого, кто осмелится проникнуть внутрь через люк на крыше – в случае, если они не погибнут от самодельного взрывного устройства, которое она там установила.
Все затихло. Никаких новых очередей из-за дороги не последовало. Никто не испытывал на прочность защиту их дверей. Никакого движения или звуков действий противника.
Тишина затянулась. Джек посмотрел на часы. Прошло уже несколько минут.
Харпер спросила его из другого конца гаража громким шепотом: «В чем дело?»
«Не знаю. Но мне это не нравится». Он поднял глаза и прислушался к любым звукам, по которым можно было бы предположить, что наемники на крыше. Ее шаткое покрытие из пластмассы и гофрированного металла почти наверняка выдало бы любой вес, сравнимый с взрослым человеком, перемещающимся над ними. Но все было тихо.
«Это плохо», сказала Харпер. «Если они отказались от грубой силы, значит, они думают».
«Согласен. Нужно не спускать глаз––»
Адский грохот и ослепительный поток солнечного света – заднюю стену гаража пробил автомобиль и с ударом остановился, врезавшись в один из опорных столбов сооружения, вмурованных в бетонный пол. Из разбитого двигателя мощной струей с шипением повалил пар, и машина безостановочно загудела, взвыв, как воздушная сирена.
Джек трижды выстрелил в лобовое стекло, чисто автоматически, еще до того, как понял, что в машине никого нет. «Выруби этот гудок! И остерегайся снайперов!»
Харпер пригнулась и побежала к разбитому вдребезги старому Форду. Она высунулась лишь на секунду, сделав единственный выстрел по кабелю, идущему к аккумулятору, заставив замолчать заевший клаксон. Затем она вновь скрылась за разбитой машиной, поглядывая за проломом в стене.
«Похоже, у нас брешь в нашей обороне».
Джек восхитился ее умением преуменьшить угрозу: «Прикрываешь нас сзади. А я спереди».
«Ясно!»
Сквозь огромную дыру в задней стене прогремели автоматные очереди. Джек и Харпер бросились на пол, когда везде вокруг них стали рикошетить пули, отскакивая от бесчисленных твердых поверхностей в поисках мягкой цели. Он услышал, как она тревожно вскрикнула от боли, за долю секунды до того, как и ему в правое плечо вонзилась шальная пуля. Буквально за несколько секунд ощущение простого грубого удара переросло в обжигающую боль, и рука его покрылась теплой кровью. Он заставил себя подняться и встать на одно колено, чтобы видеть опасность, исходившую с улицы. «Харпер, ты в порядке?»
«Если только меня никто не пригласит танцевать, то да». Она выпустила несколько коротких очередей, держа наемников в напряжении. «А ты?»
«Ерунда, царапина». Это была ложь, но ради поддержания боевого духа он не должен был говорить ей, что пальцы правой руки начали у него неметь, а это позволяло предположить, что пуля повредила подмышечный нерв его дельтовидной плечевой мышцы. Он схватил Хеклер другой рукой, чтобы иметь возможность стрелять левой, а правой придерживать ствол, и встал, расставив ноги и целясь из своей бойницы, решившись держаться до конца.
Раздались новые выстрелы сзади, пули провизжали у него над головой и разодрали стену над ним, а в это же время новый шквал огня с другой стороны улицы изрешетил другую сторону стены. Все натренированные рефлексы Джека побуждали его броситься на землю, скрывшись от пуль, но он заставил себя остаться стоять, внимательно следя за происходящим сквозь рваную щель.
Какое-то быстрое движение за стоявшими напротив машинами. Сквозь выбитые пулями стекла Джек увидел бритоголового наемника с густыми усами, вырвавшего чеку из гранаты и замахнувшегося, чтобы бросить ее в гараж. Джек инстинктивно прицелился и выстрелил, как раз в тот момент, когда тот собрался ее бросить. Его пуля сквозь разбитую вдребезги машину попала наемнику в подмышку, на сантиметр выше бронежилета. Наемник пошатнулся, выронив гранату. Кто-то другой из них, находившийся вне досягаемости огня Джека, скользнув мимо застреленного наемника, бросился к гранате – которая взорвалась, подбросив их сгоревшие и разорванные тела в воздух в облаке разлетавшихся с высокой скоростью в стороны осколков.
Следующим, что полетело в них из-за машин, были взрывпакеты. Они взорвались, извергнув густые завесы зеленого и красного тумана, смешавшиеся у толстой серой стены.
Джек остался на месте, дожидаясь, пока затруднявший видимость туман не начнет рассеиваться. С другой стороны улицы никаких признаков активности не было, не было и огня. Он пригнулся, отойдя к Харпер, находившейся за погрузчиком. «Они перегруппировываются позади нас».
«Ты уверен?»
«Они устроили тут дымовую засеву почти на пять минут, но не стали штурмовать вход спереди».
«Почему?»
«Не знаю. Может, у них кончились гранаты. Но я нутром чувствую, что они этим дымом прикрыли своих побежавших по переулкам людей». Он вгляделся сквозь дымовую завесу за пробитую стену.
«Сколько их там, как думаешь?»
«Исходя из того, чем они в нас пока что стреляли? Восемь или девять. Трудно сказать точно».
При этих словах Харпер просветлела: «Тогда у нас есть шансы».
Ему не хотелось давать обещаний, которые он не мог сдержать: «Я этого не говорил. Им достаточно одного удачного выстрела, и с нами покончено». Он положил свой Хеклер на двигатель погрузчика, чтобы скрыть тот факт, что ему трудно было поддерживать его своей все сильнее отнимавшейся правой рукой.
За проломом в стене что-то бухнуло, несколько раз. Плотные клубы зеленого, желтого и малинового дыма стали смешиваться, образовав непроницаемый экран между ними и всем, что находилось за пределами гаража. По лицу Харпер заструился свежий пот: «Они идут».
«Да». Джек приготовился встретить атаку, которая, как он знал, может начаться в любой момент. Он взглянул через плечо и поймал взгляд Харпер: «Ты еще можешь бежать отсюда».
Она посмотрела на него суровым взглядом: «Ты тоже».
«Нет, не могу. Я не отдам эти ракеты террористам. Только через мой труп».
Небрежное пожатие плечами: «Тогда им придется убить нас обоих, напарник».
Он навел автомат на пролом: «Рад, что встретил тебя тут, Харпер».
Она сжала оружие, приготовившись к штурму: «Я тоже, Бауэр».
Плечом к плечу, они стояли, ожидая окончания затишья и начала погибели.
* * *
«Подбавьте еще дыма и дожидайтесь моего сигнала». Ньюболд присел среди Стоунхенджа пустых бочек, а Силандер с Анджейчиком подбросили еще пару дымовых гранат к огромной пробоине в задней стене гаража. Из баллонов вырвались клубы газа фиолетового и горчичного цвета, смешавшись в маскирующий видимость призматический* туман. С полдюжины боевиков «Фаэторна», рвавшихся в бой, окружили с обеих сторон командную тройку.
- - - - - - - - - - - - - - -
* Призматический (прессованный) – состоящий из мелких угловатых зерен неправильной формы. – Прим. переводчика.
- - - - - - - - - - - - - - -
Уверенный в том, что у него есть несколько минут до того, как начать решающую атаку, Ньюболд вытащил свой спутниковый телефон и набрал номер. Силандер бросил на него рассерженный взгляд: «Что вы делаете?»
«Звоню клиенту».
«Именно теперь?»
Ньюболд, подняв руку, заставил его замолчать, услышав рингтон на другом конце звонка. Он повторился дважды, прежде чем Маленков все-таки ответил: «Что вам нужно?»
«Мы готовы вернуть ракеты. И еще можем спасти операцию».
«Она прекращена».
Новость эта пронзила Ньюболда, словно стрелой: «Что вы имеете в виду прекращена?»
«Ваши люди в Бербере убиты, а Су-34 отозван. Россия умывает руки, отстраняясь от этой операции, и от вас».
«Г-н Маленков, я призвал бы вас пересмотреть это решение. Мы можем––»
«В районе находится группа американских морских котиков. Если вы не дураки, то уйдете оттуда».
Он подавил желание заорать в телефон: «Уйти? Ни с чем?»
«Уйти, сохранив себе жизнь, полковник. Если, конечно, вы ее цените». Его вздох прохрипел помехами такого дальнего звонка: «В следующий раз, когда вы позвоните по этому номеру, звонок будет сброшен. Не звоните нам больше. Что касается нынешней ситуации… вы теперь сами по себе».
Слабый щелчок – Маленков повесил трубку. Ньюболд выключил телефон и сунул его в карман на ноге. Он подавил свою ярость.
Ну и что, если русские вышли из игры? Когда боеголовки будут у нас, мы сможем продать плутоний на черном рынке и нажить целое состояние. Нам лишь нужно их заполучить.
Он посмотрел на Силандера, сидевшего слева от него, и на Анджейчика, справа от него. «Джентльмены, русские вышли из игры. Это означает, что если мы сможем захватить это здание, то эти боеголовки и вся прибыль, которую мы можем из них выжать, принадлежат нам. Итак… готовы разбогатеть?»
Если кто-то из его людей и испытывал какие-то сомнения относительно продолжения атаки, по блеску жадности в их глазах было ясно, что они готовы отбросить их в сторону. Каждый из них кивнул в знак согласия и готовности, и они втроем вместе с другими оставшимися бойцами в последний раз проверили свое оружие.
Ньюболд глубоко вздохнул перед тем, как отдать приказ атаковать.
Именно в этот момент он и услышал зловещий, безошибочно узнаваемый звук летящего вертолета «Блэк Хок» и понял, что время его истекает.
* * *
Крутой поворот накренившегося «Черного Ястреба» заставил Бернетта и его морских котиков тревожно напрячься, впившись пальцами в ремни безопасности. Поднимавшиеся вверх из района координат цели столбы разноцветного дыма облегчили пилотам вертолета точное определение места боевых действий, разворачивавшихся в центре Бурао.
Когда UH-60 [т.е. вертолет «Черный Ястреб»] проделывал последние градусы своего кругового маневра, Бернетт стала ясна картина боя на земле. Увиденное ему не понравилось.
Улица с одной стороны какого-то огромного склада металлолома была завалена телами, разбитыми и горящими машинами, и покрыта разносившимися ветром завесами фиолетового и зеленовато-желтого газа.
С другой стороны этого здания девять человек – все они были вооружены оружием американского производства, но ни на одном из них не было американских знаков отличия – мчались от скопления ржавых 55-галлонных бочек к кое-как построенному сооружению, задняя часть которого была пробита и выглядела так, словно готова была обрушиться.
Бернетт включил микрофон своих наушников: «Висяк, это Зверь. Внизу противник, девять человек. Покружи несколько раз».
«Понял вас, Зверь».
Пилот бросил вертолет в еще один жесткий поворот, сильной накренившись. Бернетт кивнул Янту, который сидел за скорострельной мини-пушкой M134, установленной на станке с левой стороны «Блэк Хока»: «Пали по ним!»
Неистовый рваный грохот разрывающейся мини-пушки заглушил шум винтов. Шквал ее скорострельных снарядов доминировал над местом боя, обстреливая с бреющего полета вооруженных людей на земле, подавляя и кромсая их одного за другим, и его алые трассирующие пули запылали каким-то поистине адским огнем.
Красноватые брызги распыляющейся крови и сжиженных внутренностей окрашивали пыльную почву, а старые металлические бочки стали разрываться на части шквалом металлических осколков, вызванным яростным обстрелом мини-пушки.
Через полминуты после начала боя все было кончено. Мини-пушка замолчала.
Под вертолетом теперь больше ничто не двигалось, кроме шлейфов дыма, завивавшегося на ветру.
Бернетт прикрыл рукой микрофон наушников: «Висяк, сажай нас».
«Вас понял. Захожу на посадку».
«Черный ястреб», качнувшись, развернулся и отлетел к открытому участку почвы, за обломками пустых бочек, которые Янт уничтожил мини-пушкой. Как только его опоры шасси коснулись земли, Бернетт и его люди выпрыгнули из боковых дверей и помчались к зданию.
Он жестами направил Отери и Пирсона вправо. А сам повел Янта и Колберга влево. Когда все они собрались по обеим сторонам пролома в задней стене бункера из листового металла, Бернетт наклонился вплотную к краю этой пробоины и прокричал внутрь:
«Внимание! Внутри здания! Назовите себя!»
Откликнулась женщина, хриплым голосом с австралийским акцентом: «Агент Абигейл Харпер, Австралийская специальная разведывательная служба. А кто вы?»
«Мэм, я лейтенант-коммандер Роберт Бернетт, военно-морской флот Соединенных Штатов. Внутри здания безопасно?»
«Так точно. Все чисто».
«Мы входим внутрь. Не стреляйте».
«Не буду, если и вы не будете».
Бернетт повел своих людей внутрь. Они быстро и плавно проверили по углам и развернулись вокруг внутреннего периметра здания, двигаясь парами, постоянно начеку и прикрывая друг друга. Пока один из них осматривал углы, другой следил по сторонам и прикрывал их с тыла. Пока его люди проверяли здание, Бернетт опустил оружие и направился к ней на звук ее голоса. «Мэм, как мы поняли, вы захватили две ядерные бомбы американского производства. Это правда?»
«Да, это так. Я сейчас поднимусь и встану, за погрузчиком. Не стреляйте».
Первым движением, которое увидел Бернетт, были ее руки, в которых ничего не было. Затем она встала, медленными и осторожными движениями. Это была женщина африканских корней, ей было около тридцати – Бернетту было сложно определить ее возраст сквозь потускневшую кровь и пыль, покрывавшие ей лицо. Волосы у нее были коротко острижены, а из-за пота одежда прилипла к спортивному ее телу. На груди у нее на ремне висел карабин Остайр. Она показала на прицеп от фуры, тягачом от которой был перекрыт вход в здание сзади. «Ракеты тут».
«Вас понял». Он поискал глазами своих людей и обнаружил их в передней части здания. Все четверо дали ему знак «все чисто». Бернетт повернулся к Харпер: «Мэм, вы действовали одна?»
Простой кивок. «Абсолютно одна, в гордом одиночестве. И, черт, как я рада встретиться с вами, парни».
Он взвесил масштабы разрушений, которые увидел на улице снаружи, и те риски, которым она, должно быть, подвергалась, а затем улыбнулся ей: «Рад, что вы на нашей стороне». Он повернулся к своим людям. «Колберг, извлеките боеголовки для транспортировки. Отери, подготовьте ракеты и все остальное в этом прицепе к уничтожению. Янт, проверьте, чтобы в зданиях вокруг никого не было, перед тем как мы включим взрыватель. Пирсон, подойдите сюда. Агент Харпер ранена».
«Это всего лишь царапина».
«Все равно, мы многим вам обязаны. Лейтенант Пирсон – наш санитар. Он вам окажет помощь».
Благодарная застенчивая улыбка: «Спасибо, дружище».
Его люди разошлись, спеша каждый выполнить поставленную перед ним задачу. Бернетт отошел к рваному пролому в задней стене и большим пальцем нажал на переключатель своей рации. «Висяк, это Зверь. Приготовьтесь к эвакуации радиоактивных материалов и запросите Центр о сопровождении истребителями. Мы возвращаем домой несколько наконечников без стрел».
* * *
Харпер поморщилась, когда санитар котиков затянул марлевую повязку, наложенную на ее раненое левое бедро. «Полегче, приятель. Это повязка или жгут?»
«Туго – это хорошо», ответил Пирсон. «Вам повезло: пуля прошла навылет, не задев костей и артерией. Некоторое время вам придется хромать, но жить будете».
«Маленькие чудеса. Ну что, мы с этим закончили?» Он кивнул, и она встала и начала собирать свои вещи. «Скажите своим братишкам-котикам, что мне нужно обезвредить взрывные устройства, которые я установила у люка на крыше».
Пирсон попытался ее остановить: «Вам правда совсем не стоит туда лезть с раненной ногой».
«Я в порядке. Просто скажите своим ребятам, чтобы они в меня не стреляли, пока я буду там наверху». Она уложила в рюкзак последние оставшиеся свои вещи и надела его. Повесив через плечо свой карабин Остайр, она, прихрамывая, подошла к одной из двух лестниц, которые вели к узким мосткам, находившимся под люком. Как и предупреждал ее санитар, попытка подняться по лестнице вызвала у нее острую боль, пронзившую ей нервные окончания от бедренной кости через поясницу к позвоночнику и обратно. Но она лишь стиснула зубы, стерпев ее.
Подъем был медленным и трудным, но она все-таки забралась наверх, не повредив ни повязки, ни чувства гордости собой. Двинувшись по мосткам, она старалась наступать на здоровую ногу, опираясь на нее и тогда, когда начала обезвреживать свою смертоносную самодельную бомбу, которой она заминировала люк. Ей хватило минуты, чтобы снять детонатор, деактивировав устройство. Она положила его на мостки у ног; затем она открыла люк и поднялась по короткой лестнице на крышу.
Проведя больше часа в темном гараже Суллаха, который они превратили в неприступную крепость, Харпер пришлось зажмуриться от ударившего ей в глаза ослепительного солнечного света. Она дала время своим глазам привыкнуть к солнцу, а затем, поворачиваясь на несколько градусов в разные стороны, стала осматривать окрестные дороги.
Перед гаражом Суллаха она увидела Янта, возвращавшегося обратно, после того, как он закончил проверять окружавшие гараж здания. В проездах вокруг гаража и на большинстве боковых улиц было безлюдно и тихо, хотя в отдаленных, более благополучных кварталах города была заметна довольно активная жизнь.
Многое можно было увидеть, если внимательно вглядеться по сторонам, но Харпер искала лишь одно – точнее, одного человека. И, наконец, она его увидела.
Из жилого дома в нескольких кварталах от гаража Суллаха вышел человек, чуть сгорбившийся под какой-то накидкой, как у бедуинов пустыни, и двинулся по улице. Он обернулся и посмотрел вверх, в сторону Харпер, и она сразу же его узнала. Это был Джек.
Он покинул гараж, как только они услышали характерный грохочущий треск мини-пушки «Черного Ястреба». Теперь, когда гараж сзади по-прежнему был окутан дымом, а улица зачищена от противника, Джек перестал стрелять и покинул гараж через переднюю входную дверь. Он даже не стал просить Харпер соврать что-нибудь про себя морским котикам. Она подозревала, что он понимал, что ему это даже не нужно делать.
Она помахала ему рукой, один раз, на прощанье.
Он улыбнулся и кивнул, довольный тем, что скрылся тихо, без лишней помпы.
Из-за угла выскочил мчавшийся на большой скорости бежевый Hummer H2, заскочивший на бордюр перед Джеком. Задняя его дверь распахнулась и ударила его, не успевшего увернуться.
Джек полетел на тротуар, а Н2 резко развернулся, перекрыв Харпер вид на место столкновения. Спустя несколько мгновений она увидела Джека – он поднялся и побежал – но затем его догнали и схватили. Трое, белые, с коротко подстриженными военными ёжиками, мускулистые и жилистые, они набросились на него, нанося удары кулаками и электрошокером Тазер. Харпер схватилась за карабин, приготовившись было открыть огонь––
Джеку на голову накинули черный капюшон, а затем его затащили в машину, которая быстро тронулась с места, в пыльном облаке завернув за угол, и исчезла.
Вот так, совершенно неожиданно, Джек вдруг пропал.
_________________________________
_________________________
____________________
______________
_________
_____
19
14:00 – 15:00
Раздумывать времени не было, его едва хватало на то, чтобы начать действовать. Ноги Харпер двинулись сами, еще до того, как она успела об этом подумать. Теперь важна была каждая секунда. Она двинулась к люку, а затем на мостки.
На лестницу тоже времени не было. Она нырнула под перила мостков и съехала по ним на крышу прицепа, в котором один из котиков обезвреживал готовую к запуску ракету. Он поднял на нее глаза, когда она, оказавшись у заднего края открытого прицепа, спустила ноги с края крыши и спрыгнула внутрь. Прежде чем он успел открыть рот, она выпрыгнула из прицепа и, прихрамывая, побежала по гаражу, стараясь, как могла, как можно меньше наступать на раненую свою ногу. Она схватила свой рюкзак и заковыляла к двери.
Пирсон закричал ей вслед: «Эй! Вы куда?»
«На свидание!» Она выбежала из передних дверей, не дожидаясь его ответа.
Все машины, стоявшие у квартала Суллаха, были практически уничтожены. Окна и лобовые стекла разбиты, шины пробиты. И половина из них все еще горела.
Каждый поспешный шаг отзывался в бедре Харпер болью. Ей нужна была машина, любая машина, но в рабочем состоянии. Чтобы найти ее, ей пришлось выбраться из радиуса побочного ущерба, нанесенного во время боя. Ей потребовалось больше минуты на то, чтобы, хромая, проскакать два квартала к группе неповрежденных автомобилей. Она прошла мимо ближайшей из них: это был Шеветт, покрытый грязью и пылью, характерный признак того, что на нем никто не ездил уже долгое время, возможно, потому, что он был не заправлен. Она прошла и мимо Юго [модификация югославской «Заставы»] со сдувшейся задней шиной. Она остановилась у белого Ситроена Ксантия. Ему было, должно быть, не менее пятнадцати лет, но на вид он был исправным – и на крышке его топливного бака имелись свежие следы отпечатков чьих-то рук. То, что надо.
Дверь была не заперта. Будем считать это знаком свыше. Она бросила карабин и рюкзак на пассажирское сиденье и забралась в машину. Проверка солнцезащитного козырька не дала ей оставленных там ключей, поэтому Харпер расстегнула свой рюкзак и вытащила оттуда кусачки. Затем она залезла под рулевую колонку и выдернула пучок электрических проводов зажигания. Вспомнив навыки, которым ее учили в ASIS, она за считанные секунды завела машину без ключей.
Двигатель Ситроена заурчал. Харпер бегло осмотрела показания приборов. Как она и надеялась, полный бак бензина. Пока что все шло нормально.
Она убрала кусачки и порылась в рюкзаке, отыскав там зарядное устройство для своего спутникового телефона. Она вставила ее в гнездо прикуривателя, а затем другой конец подключила к телефону. Он подтвердил подзарядку электричеством, электронно пикнув. Она нажала кнопку быстрого набора номера ASIS, включила динамик, а затем положила телефон на пассажирское сиденье.
Когда зазвучали гудки, она переключила передачу, чтобы начать движение, нажала на газ и с бешеной скоростью отъехала с обочины. Могучее ускорение машины ее удивило; она поняла, что это, должно быть, поздняя модель Ксантии с трехлитровым 6-цилиндровым двигателем. Она уже мчалась по дороге, когда ей ответила штаб-квартира: «Бизнес-технологии “Тасманийский дьявол”. Куда перенаправить ваш звонок?»
«Птичья клетка Ноль-Один, это Дрозд. Цвет дня желтый. Пароль дня “Путник”. Мне нужна защищенная линия для разговора с Тигровым Глазом».
«Оставайтесь на линии, Дрозд, сейчас переключим на защищенную линию».
После трех щелчков на этом канале связи звонок был перенаправлен ее тактическому координатору в штаб-квартире, ее другу Дзиро Чу. Когда он ответил, она услышала беспокойство в его голосе: «Дрозд, это Тигровый Глаз. С тобой все в порядке?»
«Так точно. Но мне нужна твоя помощь, причем в неофициальном порядке».
Было ясно, что он чувствовал, что она задумала что-то нехорошее: «Харпер? В чем дело?»
Она бросила хэтчбек в жесткий правый поворот и, уворачиваясь, двинулась по слаломной дистанции между перепуганными пешеходами, пока они с запозданием не сообразили, что к чему, и не рассеялись у нее на пути. «Я преследую Хаммер H2, который движется из Бурао. Скажи, у вас есть еще спутник, просматривающий этот сектор?»
«Подожди. Сейчас посмотрю». Она услышала стук пальцев по клавиатуре компьютера. «Да, мы подключены к съемке военного спутника. Сейчас посмотрю твой район».
Ситроен зарычал, когда Харпер переключилась на низшую передачу, на полной мощности совершив крутой поворот, который вывел ее на одну из главных дорог. Впереди оказалось некоторое количество автомобилей, что заставило ее уворачиваться из стороны в сторону, выезжая и съезжая со встречки, одновременно стараясь высмотреть где-нибудь впереди скрывающийся Хаммер.
Чу возбужденно повысил голос: «Есть кое-что! Что-то большое, похожее на твой Хаммер. Движется на запад, к шоссе Галид-Хаджи».
«Галид-Хаджи? Должно быть, они направляются в Харгейсу».
Харпер резко повернула налево, но обнаружила, что путь ей преграждает стадо коз, двигавшихся вслед за своим погонщиком прямо посередине дороги. Она съехала на тротуар, безостановочно сигналя на протяжении тридцать метров и подавив в себе желание проложить себе путь сквозь ошарашенных пешеходов. Как только она проехала этих козлов и отыскала проход среди припаркованных в ряд минивэнов, она снова вернулась на дорогу. Визг тормозов и скрежет металла позади нее, вместе с потоками сомалийского мата подтвердили, что ее маневр не остался незамеченным.
Дорога впереди разветвлялась. Она направилась направо, к шоссе. И спросила себя вслух: «Почему они едут в Харгейсу?»
«Если бы я знал, кто они и зачем ты их преследуешь, я мог бы это угадать».
Его слова напомнили ей о том, как слабо она сама понимала, что происходит. Ей не хотелось рассказывать Чу о Бауэре. Он был бы обязан сообщить о таком контакте, а после всего того, что они вместе с Бауэром испытали в этот день, она не могла его никому выдать. С другой стороны, если его похитителями являются его собственные сограждане, она мало что могла тут поделать. Она должна была сыграть тут очень хитро и аккуратно. Одна ошибка может положить конец ее карьере – или жизни Бауэра.
«Не знаю, кто в этом Хаммере», сказала она Чу, «но они схватили одного из моих агентов, кое-кого важного. Мне нужно его вернуть живым». На дороге, которая выводила к шоссе, она снизила скорость. Впереди себя, за несколькими изгибами неровного и немощеного так называемого шоссе она увидела белое облако, поднимавшееся в небо. «Я заметила Хаммер. Я немного от них отстану, чтобы они меня не заметили. Но мне нужно, чтобы ты продолжал следить за ними со спутника».
«Уже это сделал. Укажу, что это “предполагаемая перевозка террористами груза”».
«Умница». Она взглянула на экран своего телефона, узнав расстояние между собой и H2: чуть меньше пяти километров. Это ей понравилось. Она вновь перевела взгляд на дорогу, и тут у нее возникла идея. «Дзиро, можешь перехватить сигнал Хаммера?»
«Возможно, смогу вклиниться в спутниковый перехват. Если только никто из начальства не станет выяснять, почему».
«Постарайся. Нам нужно знать, с кем мы имеем дело – пока не поздно».
* * *
У «Клуба Рыбаков» стоял лимузин с работающим двигателем. Аркадий Маленков выглянул вниз из окна своего люкса и заметил эту машину, пока слушал свою секретаршу Миру, повторявшую отданные им указания по мобильному телефону, который он прижимал к уху.
«Все файлы, связанные с проектом «Гильгамеш», с серверов корпорации удалены», сказала Мира. «Теперь ваши стажеры занимаются уничтожением последних оставшихся печатных документов».
«Спасибо, Мира. Ты не забыла про архивные копии?»
«Нет, конечно же. Наш друг из IT-сферы их извлек. Все зашифрованные резервные копии удалены, и меня заверили, что никаких иных копий, на каких-нибудь автономных компьютерах или носителях, не было, в соответствии с вашими указаниями».
«Отлично, молодец. А как дела у Никунина и Пулешко?»
«Я на всем протяжении координировала свои действия с их помощниками. Все данные удалены».
«Спасибо тебе, Мира, от всех нас. Как только закончишь, закажи машину, чтобы этим вечером нас забрали из Пулково. Мы полетим домой на корпоративном самолете, как только доберемся до Нариманово».
«Машина уже зарезервирована и будет вас ожидать. Я уточню время вашего прибытия в рабочем порядке».
«Спасибо, Мира. Ты просто подарок судьбы. Увидимся, когда вернемся».
«Счастливого полета».
Мира повесила трубку. Маленков сунул телефон в карман пиджака. Он отвернулся от окна. Его чемодан на роликах был уже упакован, а его закрытый на ключ дипломат стоял рядом с ним. Очень давно уже ему не приходилось самому собирать свои собственные вещи, упаковывая их в чемоданы. В нормальных условиях он привез бы с собой Миру, чтобы она проследила за всеми бытовыми деталями путешествия, но секретный характер его совместного с Никуниным и Пулешко проекта делал ее присутствие невозможным.
«Все к лучшему», подумал он. Если бы она увидела Залесского или Маркова, ее, возможно, ликвидировали бы как ненужного свидетеля. Он кивнул, придя к такому выводу. «Так лучше».
Он взял дипломат в левую руку и покатил за собой правой рукой свой чемодан. До лестницы ему было идти недалеко и не сложно, но вот усилия, которые ему пришлось прилагать, самостоятельно поднимая и перенося багаж по ступеням лестницы, ведущим вниз, напомнили ему о том, каким уже немолодым он стал, позволив себе выйти из формы. «Годы летят, старею».
У подножия центральной лестницы его уже ждали его деловые партнеры, с собственным багажом. Никто из них ничего не сказал, но Никунин, эта стильная мразь, не замедлил послать Маленкову молчаливый запрос тонким выгибом левой брови. Они знали друг друга уже так долго, что Маленков и без слов понял невысказанный вслух вопрос своего старого знакомого:
«Да, говори. В чем дело?»
«У нас всё в порядке?»
Что он мог ответить? «Думаю, да. Все файлы уничтожены».
Пулешко, как всегда нервничал: «Ты уверен?»
«Мира сказала, что она лично за этим проследила. Я ей доверяю. Дело улажено».
Грузный и лысый Пулешко и стройный, лощеный Никунин, оба вздохнули с облегчением. Никунин, впечатленный этим, выглядел почти даже смиренным.
«Думаю, мы должны быть благодарны тебе, да, Аркадий?»
«Что-то вроде того». Он потащил свои чемоданы к дверям. «Поехали домой».
Все трое вышли из «Клуба Рыбаков», и каждый из них сам донес собственный багаж вниз по парадной передней лестнице к лимузину на парковочном кольце. Их шофер, необычно высокого роста, по имени Антек, помог им уложить чемоданы в просторный багажник. «Куда поедем, господа?»
«Аэропорт “Нариманово” [в Астрахани]», сказал Маленков. «К служебному входу».
«Слушаюсь».
Заботливо и почтительно шофер открыл трем руководителям задние двери. Они уселись в лимузин. Маленков влез последним, и дверь за ним сама осторожно закрылась. Внутри длинного замкнутого пространства пассажирского салона лимузина, во включенном в стоимость услуг баре было представлено большое количество льда, водки премиум-класса, хрустальных рюмок и бокалов.
Никунин взял бутылку «Столичной». «Я бы выпил. Кто-нибудь еще хочет?»
Пулешко и Маленков согласно кивнули. Впереди в машину вошел шофер и отъехал от «Клуба Рыбаков». Когда они стали отъезжать от пансионата, Никунин наполнил три бокала кусочками льда, обильно залив их водкой. Он протянул каждому партнеру по бокалу, а затем поднял свой. «За будущие начинания и за будущие успехи!»
Пулешко чокнулся с Никуниным. «За лучших женщин и за еще большие банковские счета».
Маленков проигнорировал их тосты и выпил, надеясь заглушить боль от неудач этого тяжелого дня.
Спустя полсекунды все вокруг него стало ослепительно белым, а затем он вообще больше ничего не почувствовал.
* * *
Мэнди увидела, как из-под разбитого шасси лимузина вырвался огненный шар. Некоторые ее коллеги по ремеслу, возможно, пожалели бы о «побочной жертве» – погибшем вместе с тремя целями шофере, но она никогда не страдала такими сентиментальными представлениями о своей работе. Убийство являлось ее бизнесом. Она не видела смысла устанавливать субъективные ограничения в отношении тех, кто заслуживает смерти, а кто нет.
Миниатюрная убийца-брюнетка, сидя в деревьях, минут пять смотрела на то, как загорелся искореженный взрывом лимузин. После этого она убедилась, что никто из этого пламени наружу не выполз. Ирония судьбы: мертвые руководители внутри объятых пламенем обломков являлись частью замысла террористов, который много лет назад привел ее к столкновению с КТО. Уничтожение этих людей казалось ей теперь давно назревшей справедливостью. Она вытащила свой спутниковый телефон и набрала номер по защищенной линии, которая была зарезервирована для нее лишь на один раз. Прозвучало лишь два гудка, прежде чем ее последний клиент поднял трубку.
«Да?»
«Дело сделано. Все лишние нити отрезаны». Она дала возможность собеседнику это переварить, а затем добавила: «Мои деньги».
«Как раз перевожу».
Она поднесла к лицу свой личный смартфон и проверила свой счет на Каймановых островах. Прямо у нее на глазах баланс счета увеличился на полмиллиона долларов – сумма, которая ей причиталась.
«Приятно иметь дело с вами, директор Залесский».
Она повесила трубку, бросила на землю телефон и выстрелила в него из своего Глока G22.
Она выполнила свою работу, и теперь ей хотелось вновь уйти в тень.
Пора было вернуться домой.
* * *
Над головой у Бернетта грохотали винты «Блэк Хока», пока он подсчитывал людей. Пирсон, Отери и Янт, перегруппировавшись, погрузились в вертолет. Колберг находился уже за ним в «Черном Ястребе», закрепляя второй из двух не пропускавших радиацию контейнеров, в которые он поместил боеголовки, извлеченные на складе из ракет.
«Заканчивайте с ними, джентльмены! Пора улетать!» Бернетт посмотрел через плечо на Колберга, поправлявшего ремни на контейнерах с боеголовками. «Они готовы к полету, старшина?»
«Так точно, коммандер».
«Именно это мне и хотелось услышать». Остальные бойцы группы прошли мимо него к своим местам. Бернетт прикрыл рукой микрофон наушников: «Висяк, это Зверь. Бойцы на борту».
«Вас понял, Зверь. Приготовьтесь к взлету».
Бернетт вместе со всеми остальными закрепили свои ремни безопасности, и скорость вращения винтов увеличилась. Спустя полминуты вертолет взмыл в воздух и, выполнив небольшую дугу, повернул в северо-западном направлении, к базе «Кэмп-Лемонье» в международном аэропорту Джибути.
«Отери! По моему сигналу подорвешь заряды!»
«Готов!»
Лабиринт построек внизу на земле стал сливаться в пятно глинистого цвета, и вертолет облетел радужного цвета мешанину, собранную из гофрированной стали и окрашенных досок, из которых гараж был кое-как сооружен, а кое-где и залатан. Бернетт подождал, пока вертолет не вышел из радиуса детонации, и бросил последний взгляд на улицы внизу, убедившись, что никто из гражданских не забрел в зону взрыва. «Огонь!»
Отери щелкнул выключателем на своем радиодетонаторе.
Ослепительной вспышкой нелепый бункер с грудой хламом внутри был уничтожен.
В воздух взлетели деревянные балки и рваные обломки металла, поднятые вверх столбами оранжевого огня и черного как смоль дыма. Взрыв обрушил стены кирпичных зданий по обе стороны бывшего гаража. Мощным взрывом раскидало в стороны разбитые машины на улице. Остатки бывшей постройки попадали в тлеющую воронку, а затем из этой ямы поднялось грибовидное облако дыма и пыли, скрыв их из виду.
Бернетт в последний раз посмотрел туда в бинокль, не обнаружив никаких следов ракет, грузовика или чего-то еще уцелевшего. Насколько он мог судить, все строение было мастерски стерто в порошок с минимальным побочным ущербом.
Кивок в сторону Отери: «Мы хорошо сработали». Он вновь накрыл рукой микрофон: «Висяк, цель обезврежена. Сопровождение уже есть?»
«Понял вас, Зверь. У Полкана пара истребителей, готовых проводить нас домой. Они летят к нам, и они сверхзвуковые. Дайте команду, и мы отправимся на встречу».
«Приказ отдан. Вези нас домой».
«Так точно, командир. Устраивайтесь поудобнее и наслаждайтесь полетом».
Бернетт расслабился, почувствовав ровное вибрато ускорения, придавшего импульс корпусу вертолета. Отери и Янт закрыли боковые двери, уменьшив шум ветра в салоне. Когда «Черный Ястреб» набрал высоту и скорость, все вздохнули легче, несмотря на соседство нескольких килограммов оружейного плутония на полу у их ног.
Но Бернетт никак не мог отделаться от одной мысли – от беспокоившей его загадки, каким образом крылатые ракеты AGM-129 попали в Сомали. И хуже того, как они оказались в руках банды наемников?
Он перестал думать об этих вопросах. Это не его проблемы. Пусть аналитики из разведки рабираются в этих деталях. Для Бернетта имело значение лишь то, что задание было выполнено, и он вез всех своих людей домой живыми. А это значит, что сегодня хороший день.
В его работе именно это и являлось действительно значимым.
* * *
Галид-Хаджи разрезала пустыню змеиной лентой своих изгибов и кривых. Харпер была благодарна Ситроену за его надежную управляемость и добротный 6-цилиндровый двигатель. Он держался на поворотах даже на опасных скоростях, которые она вынуждена была поддерживать, чтобы сильно не отставать от Хаммера, двигавшегося по неровной ухабистой дороге намного быстрее, чем она ожидала.
Сквозь грохот дорожного шума и рычание двигателя пробился пронзительный звонок ее телефона. Она коснулась сенсорного экрана, приняв входящий звонок: «Харпер!»
«Харпер, это Чу. Мы поймали переговоры Хаммера».
«И?» Она с трудом удержала машину, грохнувшуюся в глубокую яму на грунтовой дороге, продолжая двигаться прямо: «Докладывай, Дзиро! Что там?»
«Неизвестно, о чем они там трепались, но перехваченного сигнала нам оказалось достаточно, чтобы установить, что они пользуются русским военным шифром. Это чем-то тебе поможет?»
«Да, немного». Она вспомнила о том, что Джек рассказывал ей о своих проблемах с русскими в их консульстве в Нью-Йорке, и о том, как сильно им хотелось заставить его поплатиться за свои действия. Но она не считала нужным делиться этой информацией с ASIS – вводить их в курс всего этого лишь обяжет их проинформировать американцев, ухудшив и без того сложное положение Джека. «Предположим, что эти ребята – русские диверсанты. Зачем им ехать в Харгейсу?»
Чу лихорадочно застучал по клавиатуре, и это отрывистое постукивание донеслось до нее по прямой линии связи. «По данным радиоразведки, несколько часов назад в международном аэропорту Харгейсы сел самолет Лирджет с российскими дипломатическими документами. Он прибыл из Йемена, и его пилот только что подал полетный план на Москву через Тбилиси».
Харпер вспомнила случайно услышанное: «Ну конечно! Аэропорт Бурао – он же закрыт! Но почему они не сели в Бербере?»
«Ты хочешь абстрагироваться от того факта, что все разведки мира получили предупреждения о том, что морские котики только что уничтожили с полдюжины наемников «Фаэторна» на его взлетной полосе?»
Хотя он и не мог ее видеть, она кивнула: «Ах, ну да. Тогда все ясно». Она вильнула, объехав по гравию на обочине какое-то лежавшее на дороге мертвое животное, а затем выровнила машину на этой S-образной кривой. «Итак, нам известно теперь, что мы имеем дело с русскими, и они планируют вылететь из Харгейсы. Окажи мне, пожалуйста, еще одну услугу, Дзиро».
«Мы уже отправляем предупреждение в штаб-квартиру», сказал Чу. «Что еще тебе нужно?»
«Не дай этому самолету вылететь из Харгейсы. Сломай его, укради, вылей топливо из баков. Что угодно, любой ценой, Чу. Найди агента в Харгейсе, но не дай этому проклятому самолету подняться в воздух!»
Голос его стал унылым, как никогда прежде: «Ты понимаешь, о чем просишь, а? Это же серьезное нарушение протокола. Если нас поймают, нас обоих могут сослать в какую-нибудь глухую дыру сторожить там пустыню до конца жизни».
«Я бы не просила, если бы это не было так важно».
Его уныние превратилось в измученность: «Хорошо, попробую что-нибудь сделать».
«Ты просто красавчик, Дзиро! Позвони мне, когда сделаешь». Она коснулась сенсорного экрана телефона и закончила звонок, сосредоточившись на вождении.
Харпер понятия не имела, сумеет ли Чу найти кого-нибудь, кто захочет и сможет устроить диверсию против этого самолета. Даже если он это сделает, и отъезд русских удастся задержать, у нее все равно не было никакого плана, как освободить Джека. Все, что она могла сделать, это продолжать гнать по этой дороге, не теряя Хаммер, и надеяться на какое-то чудо, ниспосланное небесами, что Джек все еще будет жив, когда она, наконец, доберется до него.
«Держись, приятель. Ты тогда вернулся за мной. И я тоже тебе помогу».
_________________________________
_________________________
____________________
______________
_________
_____
20
15:00 – 16:00
В голове у Джека всё шумело и гудело. Он чувствовал себя так, будто его тянуло вниз, ко дну темного моря какими-то железными цепями, и он с трудом мог сказать, каким образом можно подняться наверх. Словно сквозь какой-то отадленный туман из этих звуков, иногда прорывались резкие звуки – голоса, произносившие отдельные слова, и всё по-русски.
Он попытался сосредоточиться на этих голосах и словах. Он смог различить лишь немногие.
Самолет. Москва. Сегодня ночью. Затем он услышал свое имя: Бауэр.
К нему стали возвращаться отдельные обрывки сознания, каждое из которых основывалось на предыдущем. Мысли его стали возвращаться назад, пытаясь отыскать последнее из того, что он ясно помнил. Картины огня и дыма. Вспышки и мрак. Резкий африканский солнечный свет, паливший пыльные улицы.
Он вспомнил, как покинул гараж в Бурао. Кивнул Харпер.
Ошеломляющий удар в грудь дверью какого-то автомобиля. Он упал на спину, сильно ударившись, чуть дух из него не выбило. На него набросилось трое, словно свора разъяренных собак. Ногами и кулаками, непрекращавший град жестоких ударов, зверский вихрь быстрых движений, толчков, схватки. Он откатился, высвободившись, и попытался убежать. Кто-то его догнал и добил.
Ослепительным электрическим ударом и болью – электрошокером Тазер в затылок.
Все вокруг потемнело за мгновение до потери сознания. Он почувствовал у себя на лице тепло своего же собственного тяжелого дыхания, и понял, что ему на голову набросили мешок.
Еще один электрический удар столкнул его с края в объятия тьмы, и он потерял контроль над собой.
Живот его крутило от волн тошноты. Он чувствовал головокружение, но все остальное, от шеи вниз, было неподвижным, словно налитым свинцом. Титаническими усилиями он заставил свои веки открыться. Они повиновались, но с трепещущим сопротивлением.
Ему трудно было сосредоточиться. Все вокруг него напоминало мутные, какие-то смазанные цветные пятна, разводы света и тьмы. Он опасался, что его может вот-вот вырвать. Он заставил себя не двигаться и молчать. Ни в коем случае он не хотел привлечь к себе внимание своих похитителей.
Ужасные ощущения в желудке, однако, немного стали прояснять его сознание. С головы его сняли мешок. Полуоткрытыми глазами он отыскал и вгляделся в часы на приборной панели. Сквозь двоение в глазах он все-таки увидел, что они показывали 15:07. Он пробыл без сознания более часа.
Джек постарался усвоить детали вокруг себя – стиль салона машины, приборы на панели, логотип, выступавший на коробке переключения передач – и сделал вывод, что он находился в Hummer H2. Он увидел, что руки его были скованы наручниками, но они были спереди, они лежали у него на поясе. Еле заметно пошевелив левой ногой, он убедился, что он также был скован и в лодыжках. Даже если каким-то чудом ему удастся бежать из этой машины, ему негде было скрыться.
Удары, толчки и виляния машины с обеих сторон сказали ему о том, что они движутся по неровной дороге со значительной скоростью. Потребовалось приложить усилия, чтобы сквозь тонированные окна определить положение солнца, но через несколько минут он точно знал, что они направляются на запад. Ближайшим крупным городом в этом направлении была Харгейса, на другом конце шоссе Галид-Хаджи. Он попытался украдкой выглянуть из окон на окрестности, но увидел лишь сплошное, летящее на большой скорости, яркое размытое пятно.
Эти его усилия заметил блондин, сидевший слева от него. «Гляньте-ка, кто, наконец, очнулся!» Русский его акцент позволил Джеку сделать предположение, что тот откуда-то с Волги.
Он попытался ответить, но губы как-то не сумели сложить слова. Русские заржали над ним. Старший из них ухмыльнулся: «Чё, не можешь собраться? Всё правильно – тебя накачали наркотиками. Если мы вкачали тебе правильную дозу, то ты сможешь передвигаться, когда мы поведем тебя в самолет, но не в силах будешь оказать никакого сопротивления. А тебе же нравится драться, правда?»
Прежде чем Джек смог что-то пробормотать в ответ, главарь русских ударил его в солнечное сплетение.
Джек сложился от боли. Не в силах вздохнуть, он заставил себя расслабить диафрагму.
Находившийся справа от Джека схватил его за воротник рубашки и поднял его с пола, приведя в вертикальное положение – а затем задержал его в такой позе, пока другой, сидевший на пассажирском сиденье, развернулся и ударил Джека в лицо. Нос у Джека с влажным треском сломался. На верхнюю губу и подбородок сплошным потоком хлынула свежая теплая кровь. Все четверо русских заржали над ним.
Посыпались новые удары, Джеку в ребра, достаточно сильные, чтобы нанести ушибы, но с намеренно недостаточной силой, чтобы их сломать – эффект, который, как он подозревал, скорее являлся плодом садистского расчета, чем просто случайности. Избиение продолжалось несколько минут, в течение которых все, что мог сделать Джек, это попытаться все это вытерпеть, игнорируя боль, и уйти в себя, отступив в крепость собственного рассудка и духа. Он знал, что они его не убьют. Если бы они прибыли сюда именно для этого, они бы убили его на улице и спокойно бы скрылись. Нет, они именно получали удовольствие за его счет. Когда избиение закончится, они убедятся в том, что он все еще жив.
Он поклялся, что оставить его в живых станет последней ошибкой, которую любой из них сделает в своей жизни.
Когда избиение закончилось, Джек украдкой взглянул на часы на приборной панели. 15:20.
Теперь все тело его было побитым и израненным. Русские били кулаками ему в голову и по туловищу, а те, кто сидел рядом с ним, били его по голеням и прыгали по ногам. Джек, с трудом глотая воздух, стал пытаться отдышаться, сосредоточившись на том, чтобы не обращать внимания на свои травмы. Они не угрожали его жизни. Кровотечение было поверхностным. Он будет страдать, но будет жить. Это делало эту боль несущественным фактором. Он сосредоточился на том, что стал набирать ртом вздух и выдыхать его, до тех пор, пока не справился со своей болью.
И теперь он овладел ею. Он мог игнорировать ее, или же мог ее использовать. Теперь она служила ему.
Он замедлил дыхание. Поднял голову. Бросил убийственный взгляд на сидевшего от него слева: «Ты главный».
Хищный оскал зверя с коротко стриженными светлыми волосами: «Майор Данко. Я бы сказал, что рад встрече с вами, мистер Бауэр – но думаю, мы пропустим вежливую ложь, не так ли?»
«Я убью тебя, майор. Голыми руками, если придется».
«Уверен, ты будешь предаваться пустым мечтаниям об этом – все время суда над тобой». Он заметил, что мрачность взгляда Джека усилилась. «Да, ты меня правильно понял. Нам приказано отвезти тебя в Москву, чтобы ты публично предстал перед судом за свои преступления». Он презрительно закатал глаза: «Бред, я это понимаю. Но такова политика по отношению к тебе. Если б я бы решал, я бы остановил этот грузовик, вывел бы тебя в пустыню, пустил бы тебе пулю голову и оставил бы твой труп на съедение канюкам».
«И что тебя останавливает?»
«Мое чувство долга как солдата», ответил Данко. «Нечто такое, что ты, по-видимому, предал, когда сорвался с цепи, став неуправляемым, и убил наших консульских сотрудников в Нью-Йорке».
В мире было много людей, которым Джек должен был принести извинения, но он не считал в их числе русских. Его демонстративное неповиновение ожесточилось: «Они получили то, что заслужили. О чем я единственно сожалею – это что я не закончил и не убил Суварова».
Глаза Данко сузились; он оценил тем самым Джека: «Сожаление, по определению, приходит слишком поздно, мистер Бауэр. Урок, который ты скоро получишь – когда я передам тебя своему руководству».
* * *
Расстояние между Ситроеном и Хаммером сокращалось. Согласно данным слежения на телефоне Харпер, она теперь отставала от H2 на три километра. Она воздала должное этому 6-цилиндровому зверю автомобиля за сокращение этого интервала.
Она взглянула на трекер. На такой скорости до Харгейсы оставалось менее часа. Воображение ее стали переполнять наихудшие сценарии. Точно так же, как Джек опасался, что ракеты будут для них потеряны, если их погрузят на самолет, Харпер понимала, что у нее не будет ни единого шанса спасти Джека, если русские поднимут его на борт своего самолета.
«Сбавь газ», напомнила она себе. Ей не хотелось слишком к ним приближаться. На расстоянии чуть менее трех километров у нее было то преимущество, что она была скрыта от русских облаком пыли, поднятым Хаммером, в то же время ей самой дорога все же была видна сквозь частично рассеявшуюся и осевшую пыль. Очень важно было не приближаться настолько близко, чтобы потерять способность видеть дорогу перед собой или же, напротив, не отстать от них настолько далеко, чтобы они заметили следы пыли от ее машины.
Ею стали овладевать тревога и нетерпение. Она снова набрала ASIS. Назвав свой позывной, цвет и пароль дня, она запросила защищенную линию с Чу. Затем она стала ждать.
Спустя полторы минуты он ответил, взволнованным голосом: «Харпер, у тебя все в порядке?»
«Пока да. Есть подвижки с твоей стороны?»
Она почти услышала, как он пожал плечами: «Вроде да».
«Господи, Чу! Ну что там в Харгейсе? Еще не остановили самолет?»
«Не совсем. Мы столкнулись с проблемами».
«Например?»
«Ищем человека, который сможет добраться до самолета, для начала».
От потрясения у нее отвисла челюсть: «Ты хочешь сказать, что у нас там даже нет агента? Почему, черт возьми?»
«В настоящее время охрана аэропортов усилена. Ты знаешь, о чем речь».
«Это в цивилизованных странах. Но мы же говорим о Сомали!»
«Формально, это вообще-то Сомалиленд, который считает себя политически независимым от––»
«Не в этом дело, Чу! Они могут называть себя, как хотят, – вся их безопасность дырявая, как решето». Она умерила свое раздражение. «Это вовсе не обязательно должна быть операция на мозге, Дзиро. Меня не волнует ее тонкость и скрытность. Пусть снайпер просто прострелит им шины, если потребуется».
«Ты хочешь задержать их или вообще их остановить?»
«Да или нет, Чу: мы сможем не дать самолету взлететь или нет?»
«Попробуем».
По сути это не было ответом, но Харпер устала спорить. Она перешла к следующему вопросу повестки дня: «Скажем, что это “да”».
«Я такого не говорил».
«Я знаю. Просто я настроена оптимистично».
«Ну слава богу, хотя бы какая-то перемена».
«Успокойся. Если предположить, что мы сможем найти способ, как остановить их с помощью агента, то мне тогда понадобится кое-какое снаряжение и боеприпасы, когда я доберусь до Харгейсы. Готов это записать?»
«Я записываю звонок».
«Мне нужно десять магазинов, полностью заряженных, для моего F88 (Остайра). Три килограмма Cи-4 и сто ярдов подрывных шнуров, девять детонаторов и многоканальный дистанционный взрыватель. Связка дымовых гранат и полдюжины баллончиков со слезоточивым газом. Мне понадобится 9-миллиметровый пистолет с глушителем. И добавь еще глушитель для F88. И пару противогазов. И бронежилет».
«Это все? Ты уверена, что тебе не захочется еще и Aston Martin с двумя ракетными установками? Или, может быть, вертолет, превращающийся в подводную лодку? Или наручные часы со встроенным лазером?»
«Чу, я могу попасть любому промеж глаз с расстояния в 1800 метров, и у меня сегодня был очень тяжелый день. Ты уверен, что тебе хочется вот прямо сейчас надо мной издеваться?»
«Харпер, ты вообще понимаешь, о чем говоришь? Ты как будто собралась на какую-то войну. Стоит ли того этот твой сомалиец?»
«Я никогда не говорила, что он сомалиец».
«Кто же он тогда?»
«Он достаточно важен, чтобы его нужно было спасать. Сможешь дать необходимое мне вооружение?»
Он замялся: «Если тебе действительно нужна взрывчатка, мне придется подать заявку через соответствующие каналы. И я совсем не шутил, когда сказал тебе, что штаб нами начал интересоваться. Мне начали задавать вопросы. Не стал бы рассчитывать на то, что начальство тут одобрит твою заявку».
«Тогда и не спрашивай их. У нас где-то в Харгейсе должна же быть какая-нибудь конспиративная явка или склад с оружием. Найди их и позвони опять мне». Отметив, что расстояние до россиян снова стала увеличиваться, она немного увеличила скорость, чтобы остаться скрытой за их пылью. «И еще, Чу?»
«Да?»
«Удержи этот самолет на земле!»
Измученный вздох: «Попробую, посмотрю, что смогу сделать».
* * *
Над покрытыми могилами холмами Сабурталинского кладбища царила жутковатая благоговейная тишина. Его лесистые окрестности в нескольких километрах к западу от Тбилиси были почти безлюдны, за исключением усопших. Несколько асфальтированных дорог вились между крутыми склонами, которые множеством ярусов были густо усеяны надгробиями – серыми и безликими бетонными блоками, напомнившими Карлу Раску обо всех худших аспектах гражданской архитектуры советской эпохи.
Он сел на плоскую скамью из грубого камня и прищурился, пока на дневное солнце не набежало облако. Словно крадясь за чьей-то тенью, человек, с которым он пришел сюда встретиться, появился у него из-за спины и сел слева. «Как всегда, быстро, мистер Раск».
Раск заговорил с посланником аль-Каиды, не глядя на него: «Г-н Эль-Джамаль».
Наступила неловкая тишина. Пронесся прохладный ветерок, охладивший обнаженные кисти Раска. Он подумал было о том, чтобы сунуть их в карманы куртки, чтобы их согреть; но затем передумал. Ни он, ни эль-Джамаль не стали бы признаваться вслух о том, что они оба и так прекрасно знали: каждый из них находился под прицелом невидимого снайпера своего собеседника. Одной ошибки или одного плохо подобранного слова может оказаться достаточно, чтобы положить конец им обоим за долю секунды, не успеют они и вздохнуть.
Раск прокашлялся: «Возвращать деньги не в моих обычаях. Но здесь особые обстоятельства. Я еще никогда ранее не терял целый корабль с грузом. Особенно с таким ценным». Он перевел взгляд на скамью, где между ними лежал одноразовый телефон. Когда эль-Джамаль посмотрел на телефон, Раск сказал: «Возьмите его».
«Зачем?»
«Это одноразовый телефон. Неотслеживаемый. Когда вы его включите, он запустит банковское приложение, которое было предварительно настроено для возврата вам денег. Я подожду, пока вы это сделаете».
«Вы могли бы отправить деньги мне и без этой встречи».
«Это так. Но нам небезопасно разговаривать по телефону, и у меня есть, что вам сказать лично».
Эль-Джамаль включил одноразовый телефон: «Например?»
«Во-первых, я приношу свои извинения. Ни одна из моих операций в прошлом еще не была такой неудачной. Сожалею, что вы потратили свое время впустую, и что в результате этого вы подверглись ненужным рискам».
«Что-нибудь еще?» Эль-Джамаль запустил программу перевода средств.
«Лишь мои заверения вам, что ничего подобного больше никогда не повторится». Как он и ожидал, эль-Джамаль скептически оценил его обещание. Раск поднял руку: «Даю вам слово, мистер Эль-Джамал. Мною были приняты меры. И я надеюсь, что вы и ваша организация увидят в этом возмещении ваших убытков жест доброй воли, чтобы мы и в будущем могли продолжать вести с вами бизнес».
Телефон прогудел, когда перевод денег завершился. «Мы рассматриваем это как компенсацию. Не более». Телефон его тренькнул. Он посмотрел в него и кивнул. «Перевод завершен». Он бросил телефон на землю и раздавил его каблуком. «Что касается будущего, мистер Раск… пока еще неизвестно, найдется ли в нем какое-то место для вас. Если мои работодатели соблаговолят работать вместе с вами снова, я с вами свяжусь». Он встал и разгладил брюки. «До свидания».
В соответствии с условиями, предварительно согласованными до этой встречи, Раск остался сидеть, а эль-Джамаль ушел. Он встал только тогда, когда услышал голос своего снайпера в наушнике в ухе: «Они уехали. Все чисто».
Он потер ладонями, согревая их, и двинулся по тропинке вниз по склону холма к своему таун-кару [чуть меньше лимузина]. У машины стоял его телохранитель Олаф и его водитель, Георг. Георг, как всегда, был одет как гробовщик, а Олаф – как могильщик.
Когда Раск приблизился, Олаф открыл ему заднюю пассажирскую дверь, а затем, когда он сел внутрь, закрыл за ним дверь. Георг забрался на водительское сиденье, а Олаф обошел машину сзади, сев за ним. Как только они уселись, Георг завел машину, а затем посмотрел на Раска в зеркало заднего вида. «Куда, сэр?»
«Очень хороший вопрос. Я вернусь в свой отель. Ты, однако, нет».
«Сэр?»
Олаф зажал левой рукой рот Георгу, а правой погрузил охотничий нож в грудь водителю. Георг сначала пытался сопротивляться, но затем задергался, когда силы стали его покидать.
Раск без всяких эмоций смотрел на то, как угасала в Георге жизнь. «Я знаю, что именно ты навел наемников, Георг. Я даже знаю, почему ты это сделал. Ты любишь свою жену, а борьба с раком стоит денег. Не стану лгать и говорить, что ты мог бы попросить деньги у меня. Я бы их тебе не дал. Но мне хотелось бы, конечно, чтобы ты был как-то поумнее, что ли, и ограбил кого-нибудь другого». Он вышел из машины. Изнутри раздалась отвратительная музыка борьбы и финальной капитуляции, когда Олаф убедился в том, что его работа была выполнена.
Олаф вышел из машины, снял свои измазанные кровью кожаные перчатки и бросил их в машину рядом с Георгом. Махнув рукой, он вызвал другой таун-кар, водитель которой благоразумно отвел глаза от резни в другом автомобиле. Раск уселся на заднее сиденье своей сменной тачки, а Олаф достал связку зажигательных зарядов из багажника первой машины. Он установил на зарядах таймер, бросил их на колени Георгу и сел в новую машину рядом с Раском.
«Поехали», сказал Раск своему новому шоферу. «Рэдиссон Блу Иверия».
«Да, сэр».
На невысокой скорости они стали пробираться по исполненным упокоения дорогам кладбища, пока не выехали за ворота. Через несколько секунд после того, как они выбрались на главную дорогу, которая вела обратно к центру Тбилиси, в дневное небо взметнулся красновато-оранжевый столб отдаленного взрыва. Надо отдать должное шоферу подумал Раск, он так и не отвел глаз от дороги. «Как тебя зовут, водитель?»
«Кристоф, сэр».
«Хочешь узнать секрет долгой и счастливой жизни, Кристоф?»
«Конечно, сэр».
Раска восхитил рассеивающийся огненный шар вдалеке.
«Преданность, Кристоф. Все дело в преданности».
* * *
Все еще наполовину одуревший от транквилизаторов, которые русские в него закачали, и по-прежнему чувствовавший тошноту, Джек понимал, что не в состоянии противостоять в одиночку четырем спецназовцам. Но когда за окнами мчавшегося Хаммера замелькали старые, очень далекие от цивилизованности фасады Харгейсы, он понял, что время, которое у него оставалось, чтобы воскресить свои способности сражаться, истекает. Прямо по курсу впереди них лежал аэропорт, а это означало, что они уже всего в нескольких минутах от того, как его затащат в самолет, предназначенный для того, чтобы увезти его к погибели.
Сидевший на переднем пассажирском сиденье набрал кого-то на своем телефоне. Хотя он говорил тихо и по-русски, Джек услышал достаточно, чтобы понять то, что говорил спецназовец: он просто дал указание пилоту самолета начать предполетную проверку и подготовиться к взлету.
Это плохо.
Нос у Джека пульсировал от боли, а кровь у него на лице засохла, превратившись в хрупкую корочку. Ему было тяжело дышать носом, но когда он дышал ртом, он у него становился сухим. Все ребра у него болели, и когда он попытался сжать кулак правой руки, он обнаружил, что не чувствует пальцы – последствия затянувшегося отсутствия обработки раны, повредившей его подмышечный нерв во время схватки с наемниками в Бурао.
Несмотря на все это, он был уверен, что сможет устроить здесь такой хаос, что вырвется на свободу, если только сможет освободить руки из слишком плотных стальных наручников или ноги из коротких кандалов.
Мне нужно лишь это одно, чтобы справиться с ними. Только это одно.
Он понимал, что спецназовцы вряд ли дадут ему такой шанс. Они были профессиональными диверсантами, столь же хорошо обученными, как и он сам, и у них были дополнительные преимущества: они были моложе, сильнее, и они были вооружены. Плюс, они превосходят меня в численности – они четверо на одного.
Его единственным преимуществом было то, что он знал кое-что такое, чего не знали они.
Впихнутый в середину заднего сиденья, он мог беспрепятственно глядеть в зеркало заднего вида. Часом ранее он заметил едва заметное мерцание солнечного света от лобового стекла какого-то автомобиля, двигавшегося от них на некотором расстоянии. Он уже приготовился было списать это на случайное совпадение, но через полчаса он снова его заметил. И хотя неразумно было связывать свои надежды с такими скудными свидетельствами, иррационально ему все же хотелось верить, что за ними ехала Харпер.
Чтобы водитель не заметил то же самое, что и он, Джек сделал все, что было в его силах, чтобы не менять позу и сидеть выпрямившись. Даже когда ему до смерти хотелось позволить своей голове поникнуть и погрузиться в утешительную негу бессознательного состояния, он заставлял себя бодрствовать, не опуская голову. Русские истолковали его поведение как тупую гордость. Все, что его заботило теперь, это чтобы водитель не обращал внимания на дорогу позади них.
Они подъехали к воротам взлетно-посадочной полосы международного аэропорта Харгейсы. Тонированное стекло водителя, слабо прогудев электрическим механизмом, опустилось. Их встретил охранник в помятой форме и игрушечным пистолетом на бедре. Данко передал водителю запечатанную пачку в десять тысяч евро, который передал ее, словно эстафетную палочку, охраннику. Сомалиец с угрюмой рожей провел по этому бруску из купюр большим пальцем, затем улыбнулся и махнул Хаммеру, чтобы тот проезжал. Его соотечественники, сидевшие в КПП, открыли двойные ворота, и водитель, не теряя времени, помчался на взлетную полосу.
Они остановились у Лирджета, безупречно белый фюзеляж которого сверкал, как второе солнце. Единственным черным пятном в его сияющем великолепии был открытый люк с приставной лестницей, рядом с которым стоял аккуратно подтянутый мужчина лет сорока, с выделявшимися темными волосами с сильной проседью и в новенькой, с короткими рукавами белой форме пилота. Глаза его были скрыты за янтарного оттенка Рэй-Бенами [очками], но по обе стороны от этих солнцезащитных очков в стиле ретро-авиатор проглядывали гусиные лапки морщин.
Выход из Хаммера был произведен развертыванием с военной скоростью и точностью. Двое сидевших спереди вышли первыми и открыли задние двери. Оба они вытащили свои пистолеты и навели их на Джека, пока находившиеся по обе стороны от него выходили из машины. Данко повернулся и, схватив Джека, вытащил его наружу. Даже сквозь ботинки Джек почувствовал под ногами жар черного асфальта взлетной полосы, а затем почувствовал и ствол российского пистолета ГШ-18 у себя на затылке.
Данко потащил Джека к самолету: «Двигай».
«Я бы двигался быстрее, если бы вы сняли мне кандалы с ног».
«Заткнись. Иди давай». Данко потащил его по ступенькам в самолет и рявкнул пилоту по-русски: «Взлетаем – немедленно».
Пилот последовал за ними по ступенькам вверх, споря по-русски с командиром спецназовцев. «Мы не можем пока взлететь. Мы еще ждем разрешения диспетчеров».
«Мне наплевать на всяких диспетчеров. Как только мои люди окажутся на борту, закрывай люк и поднимай нас в воздух. Потому что, если ты не взлетишь, я с радостью оставлю на полосе твой труп, и один из моих людей поведет нас домой на этой твой херне. Я ясно выражаюсь?»
Отсутствие возражений со стороны пилота ясно дало понять, что да.
С трудом в состоянии передвигаться в любом направлении, куда его совали, Джек заковылял по центральному проходу, пока Данко не толкнул его в одно из роскошных кресел самолета. Вошли два других спецназовца, каждый из которых тащил по две больших черных спортивных сумки. Они уложили их, а затем заняли места в задней части салона. Последний боевик их группы поднял лестницу, сложил ее и закрыл люк.
Данко сел рядом с Джеком, схватил его за шею и усмехнулся: «Посмотри последний раз на солнце, Бауэр. Потому что после того, как я отвезу тебя в Москву, ты больше никогда не увидишь солнечного света».
_________________________________
_________________________
____________________
______________
_________
_____
21
16:00 – 17:00
Спустя секунду по всему Лирджету разнесся нарастающий визгливый вой его набиравших мощность турбодвигателей; но еще через секунду их пронзительный высокочастотный визг сменился длинной, пошедшей на спад, нисходящей звуковой спиралью. Вслед за ругательствами, которые стали бормотать пилот со вторым пилотом, последовал еще более грубый русский мат спецназовцев из конца салона самолета. Снаружи ничего необычного вроде бы не произошло, поэтому Джек удивился, что же такое случилось.
Данко отстегнул ремень безопасности и направился к кабине. Джек повернул голову и закрыл глаза, чтобы у него лучше получилось подслушать, о чем ругались русские, но эти его усилия оказались даже ненужными. Эти трое и не попытались снизить голоса, поэтому Джеку оказалось легче перевести самому себе разговор между ними.
«Почему не взлетаем?»
«Ошибка в электродистанционной системе управления», ответил пилот.
«Что за ошибка?»
Ответил второй пилот: «Не реагируют закрылки и стабилизаторы. Без них взлететь невозможно».
Их ответы наполнили Данко яростью: «Почему вы это не обнаружили во время предполетной проверки?»
Пилот смутился: «Когда проверяли, все было в порядке. Но как только мы включили двигатели и стали выруливать на взлетную полосу, все наши датчики системы ориентации и положения в воздухе дали сбой и завертелись, словно сошли с ума».
«И долго все это исправлять?»
«Не зная источника неполадок? Это сказать просто невозможно».
«Свяжитесь с диспетчерской. Пусть подключат всех механиков, какие только у них есть. Нужно исправить это как можно скорее». Данко вернулся в салон и заорал своим людям: «Поднимайте его и сумки возьмите с собой. Нам придется сойти с этого самолета и скрыться».
Два спецназовца стали доставать свои сумки из ячеек в хвостовой части, но третий подошел к Данко и тихо его спросил: «Ты уверен, что это правильно? Возможно, это лишь какая-то незначительность неисправность. Ее могут быстро исправить, возможно, за несколько минут».
«Незначительная неисправность, Сольцин? Как раз в такой момент? Ты действительно в это веришь?»
Тот смягчил свой тон, лишив его оспаривающих ноток: «Согласен. Совпадение по времени крайне подозрительное. Но перевозка Бауэра ставит нас под угрозу в пути».
«Оставаться здесь, внутри самолета, еще более рискованно. Так что давай быстрей. Мы уходим».
«Есть».
Данко передал свою сумку одному из своих людей; затем он отстегнул на Джеке ремень безопасности и поднял его на ноги. «Наслаждайся этой отсрочкой правосудия, мистер Бауэр. Она будет короткой, я обещаю».
Спецназовцы вывели его из самолета с той же осторожностью, которую они проявили, когда сажали его на борт. Двое из них вышли из самолета впереди него и встали с двух сторон, наведя на него пистолеты, пока он спускался по раздвижному трапу к взлетно-посадочной полосе. Хотя он пробыл на борту самолета всего несколько минут, он сразу же успел пожалеть, что лишился его свежего, прохладного кондиционирования и убежища от безжалостных лучей африканского солнца, которое теперь уже стало склоняться к западному горизонту.
Как и тогда, его зашвырнули на заднее сиденье Хаммера. Данко и другой спецназовец, которого тот назвал Сольциным, сели по обе стороны от него. Остальные два спецназовца бросили сумки в заднюю часть машины, а затем уселись на передние сиденья. Водитель оглянулся на Данко. «Куда?»
«У нас есть конспиративная квартира. Улица Абди Хасан, 10, недалеко от Берлинского шосе. Найди по GPS». Пока его водила вбивал адрес в навигационную систему, Данко подозрительно оглядел окрестности вокруг машины. «И быть всем начеку. Возможно, за нами следят».
Водитель кивнул, а затем переключил передачу. Он резко развернулся на 180 градусов и помчался обратно к воротам охранников, у которых он ненадолго остановился, чтобы передать охранникам еще одну пачку евро. «Мы позже еще вернемся сюда, но когда будем возвращаться сюда, мы будем очень спешить. Понимаете?» Охранники подтвердили, что поняли его указания, кратким отданием чести, а затем открыли ворота.
Джек взглянул на Данко с кислой гримасой: «На этот раз без мешка на голове?»
«На фиг он нужен? Теперь уже неважно, будешь ты видеть и слышать что-нибудь или нет. Ведь жить тебе осталось недолго, все равно не успеешь никому ничего рассказать».
* * *
В чуть пляшущем от неустойчивости изображении своего бинокля Харпер увидела, как четверо коротко стриженных русских вывели Джека из Лирджета. Хаммер стоял рядом с самолетом, на вспомогательной полосе, ведущей к главной взлетно-посадочной полосе, в нескольких десятках метров от четырехметровой ограды с колючей проволокой наверху. Она заметила Н2 лишь несколько минут назад, и пока она не увидела, как русские выводят Джека из самолета, она боялась, что приехала сюда слишком поздно, чтобы чем-то ему помочь.
С пассажирского сиденья громко и пронзительный зазвенел ее телефон. Она нажала на экран, приняв звонок. «Чу, ты поразительный олух. Ты кое-кому дал миновать охрану».
«Более того. Я со своего кресла влез в удаленную систему управления самолетом через незащищенную прямую линию диспетчерской аэропорта. Это сработало?»
Она продолжала наблюдать за русскими, заталкивавшими Джека в грузовик: «Да. Они только что вывели моего человека из самолета и посадили его обратно в Хаммер».
«Отлично. И что ты собираешься теперь делать?»
«Понятия не имею. Но то, что они с ним не улетели, означает, что он остается в игре, а это уже половина битвы».
«К сожалению, вторая половина этой битвы – это та, в которой тебя убьют».
Она проследила за русскими, которые помчались к воротам охраны, находившимся неподалеку от шоссе Галид-Хаджи. «Долго ты можешь удерживать их на земле?»
«Трудно сказать. Пока диспетчерская не перекроет свою прямую линию, а начальство в штаб-квартире нас не накроет, я в состоянии заставить их гоняться за виртуальными призраками сколь угодно долго».
На дороге два охранника аэропорта открыли Хаммеру ворота взлетно-посадочной полосы, и тот вылетел из аэропорта прочь. Харпер переключила передачу Ситроена и вновь влилась в дорожный трафик. «Дзиро, скажи мне, ты по-прежнему следишь за русскими?»
«Направляются на север по Галид-Хаджи, в центр города».
«Говори мне, куда они едут. Они, вероятно, напуганы после поломки самолета. Мне нельзя рисковать быть ими замеченными у себя на хвосте». Она повернула направо и направилась по шоссе. Как и во многих других пустынных городах, почти все автомобили в Харгейсе были белыми и небольшими. Ее Ситроен цвета слоновой кости был лишь еще одним пятном в этом бледном автомобильном потоке, но массивный бежевый Хаммер русских выделялся, как передвигающийся холм, привлекая к себе внимание даже с расстояния в три километра.
Через несколько минут он свернул с шоссе влево. «Дзиро, куда они направляются?»
«Пока едут по главной дороге. Она идет влево, а затем выходит на шоссе Вахин».
«Это такое высокопарное наименование еще одной широкой грунтовой дороги?»
«Да, приблизительно так. Она короткая, менее полукилометра длиной. Большой вопрос в том, что они будут делать, когда доберутся до ее конца».
«Держи меня в курсе. Я еще очень далеко от них, и мне их не видно». Машины двигались медленно и беспорядочно, металлический холестерин затруднял трафик по неасфальтированным венам. Харпер терпела его лишь из-за того, что он служил ей маскировкой, в противном случае она поддалась бы соблазну хамства на дорогах.
«В конце шоссе Вахин поверни направо на “Дорогу номер один”».
«Поняла». Выполнив его указания, она примерно через минуту после того, как свернула на Дорогу номер 1 (так именовал ее знак на английском языке), она заметила русских, далеко впереди себя. «Вновь вижу их. Есть сигналы их переговоров после того, как они покинули самолет?»
«Никаких».
Сквозь мерцание теплового излучения от жары, излучавшегося автомобилями, их разделявшими, Харпер увидела, как Хаммер повернул налево, свернув с главной дороги. Она увеличила скорость, погнавшись за ними. «Где они сейчас?»
«Улица Абди Хасан». Стук клавиш по компьютеру. «Они остановились, на парковке между двумя зданиями. Увеличиваю масштаб, чтобы их увидеть лучше. Взгляни в свой телефон, там видео».
Движение машин замедлилось, они поползли, а затем и вовсе остановились. Этого Харпер хватило, чтобы взглянуть на экран своего телефона. Изображение было идиотским, но довольно легко было всё разобрать: русские вытащили Джека из бронированного грузовика и поволокли его в здание на северной стороне парковки.
«Что думаешь? Это конспиративная квартира?»
«Голову даю на отсечение. За русскими не водятся импровизации в такого рода вещах. По моему опыту, они предпочитают иметь план действий на случай непредвиденных обстоятельств в случае, если всё пошло по аварийному плану на случай непредвиденных обстоятельств».
Она пробралась сквозь машины, объезжая их, добравшись до улицы Абди Хасан, а затем снизила скорость на повороте. «Я собираюсь сейчас медленно проехать мимо этого дома, а затем подыскать место, где остановиться».
«Ты осторожней там, Харпер».
Первый осмотр старого обветшалого дома, в котором укрылись русские, мало что ей дал. Он выглядел, как и любая другая плохо сварганенная груда дерьма в этой части города. Но кое-что в нем показалось ей странным. У всех других магазинов и жилых зданий, мимо которых она проезжала, двери и окна были широко открыты, чтобы не превращаться в металлические солнечные печи. Но у этой развалюхи, в которой скрылись русские, всё было закрыто, заперто и закупорено, как в скороварке.
Проехав чуть дальше по улице, она остановила машину. Тащить с собой карабин на виду у местных пешеходов точно вызовет панику; она спрятала оружие на полу у заднего сиденья. Это же просто разведка местности, а не нападение. Она подключила наушник к своему телефону, который она вынула из прикуривателя машины. «Дзиро, ты по-прежнему меня слышишь?»
Его ответ прозвучал странно близко от нее, прямо в ухе: «Прекрасно слышу».
«Пойду осмотрюсь вокруг. Оставайся на линии со мной».
«А я и не собираюсь никуда уходить».
Харпер вышла из машины. Она взяла с собой лишь свой телефон, который она спрятала в карман брюк, и бинокль, которые был небольшим и неприметным, она держала его в руке, пока шла. «Направляюсь по улице Абди Хасан на юг».
«Вижу тебя. Вокруг дома по-прежнему никакой активности».
«Что там с тепловыми сигнатурами?»
«Подожди… Неа. Должно быть, есть защита от инфракрасного излучения».
Она осмотрела странное здание, проходя мимо него по другой стороне улицы. Снаружи дом выглядел так же, как и все другие дешевые бетонные постройки в этом районе.
Передняя его дверь открылась. Харпер отвела глаза и продолжала идти. Насколько ей было известно, русские не видели ее в Бурао; не было никаких оснований полагать, что они могут ее узнать или даже отличить от многочисленных других местных жителей, проходящих мимо и направлявшихся к находившемуся рядом рынку или обратно. Она скрылась за уличной тележкой, груженной фруктами, и выглянула из-за ее чахнувшей на жаре продукции, чтобы лучше осмотреть убежище русских.
Один из россиян побежал к припаркованному Хаммеру, а один из его товарищей встал на страже открытой двери. Сама эта входная дверь была толстой и казалась тяжелой и прочной. Металлическая полоса, шедшая у нее по краям, позволяла предположить, что она была армирована не только против пуль – она была способна выдержать серьезный взрыв. Поскольку не было никакого смысла армировать дверь, а остальную часть здания оставлять уязвимой, Харпер предположила, что все здание было укреплено так, чтобы выдержать осаду.
Она увидела, как тот один из русских поспешил обратно в дом с двумя черными спортивными сумками в руках, которые он вытащил из грузовика. Как только он вошел в дверь, его собрат по оружию захлопнул ее.
Харпер побрела дальше по улице, не оглядываясь больше на дом. «Дзиро, у нас проблемы. Этот дом – настоящая крепость».
«Все так плохо?»
«Помнишь, когда я попросила три килограмма Cи-4? Они здесь даже краску не поцарапают». От досады она поникла духом. «Туда никак не пробиться, я не смогу вытащить оттуда своего человека. Если не будет серьезной поддержки и оружием, и людьми».
Чу сразу же насторожился: «Какой поддержки?»
«Штурмовой группы в полном составе, и как можно скорее. Возможно, какой-нибудь поддержки с воздуха для––» Ее прервал какой-то громкий треск на другом конце защищенной линии. «Дзиро! У тебя там все в порядке?»
«Все нормально. Просто это я шлепнул себя ладонью по лбу». Он все более раздражался, продолжая говорить дальше: «Ты что, с ума сошла, Харпер? Штурмовая группа? Да пойми же ты, разуй глаза, это всё, дохлый номер, абсолютно безнадежное дело».
«Нет, это не так. Дай мне тактическую боевую поддержку, и я решу этот вопрос».
«Каким образом я это тебе устрою, и притом для операции, которой вообще-то официально не существует?»
«Точно так же, как ты перенаправил спутник. Назови это антитеррористической операцией».
«Это исключено. Стырить время на военном спутнике – это одно. Отправить целый отряд в бой, чтобы спасти агента, имени которого ты мне даже не говоришь, это нечто совсем другое».
«У меня нет времени на твои отговорки, Дзиро». Она сошла с дороги, дойдя до автозаправки на углу. «Должен быть какой-то способ предоставить мне поддержку штурмовой группы».
«Без утверждения руководством штаба это невозможно».
Она пошла назад к своей машине: «Так получи у них добро».
«И как я это сделаю?»
Она чувствовала, что раздражалась, как и Чу тоже: «Не знаю. Но время на исходе, поэтому тебе лучше что-нибудь придумать, и побыстрее». Она нажала на свой микронаушник, закончив звонок.
Проходя мимо конспиративной квартиры русских, она должна была продолжать верить в то, что существует какой-то способ вытащить Джека, живого и невредимого. Но когда она отвернулась от этого неприметного, неприятного внешнего вида бункера и стала от него отдаляться, она стала опасаться, что Чу, возможно, и прав. Эта русская явка была неприступной.
Спасение Джека начинало казаться ей делом безнадежным.
Нет! Прекрати! Харпер восстала против своего отчаяния. Она вернулась к Ситроену, села в него, вытащила свой карабин и стала думать, напрягая мозги, о бое.
Всегда есть какой-то способ. И я найду его, несмотря ни на что.
* * *
Не имело значения, сколько раз какой-нибудь оперативник ГРУ заверил Данко, что явка надежно защищена. Даже после того, как он убеждался, что стекло в окнах было пуленепробиваемым, двери и стены были взрывостойкими, а занавески обшиты кевларом, не пропускающим ни пули, ни осколки, он всегда задавался вопросом, какие детали он мог упустить.
Никогда не доверяй свою судьбу замку, который выстроил не ты и не для самого себя.
Он вычитал этот совет в каком-то пыльном томе русской истории, хотя и давно позабыл, кто именно это сказал. Какой-то царь в девятнадцатом веке, или кто-то еще. Вряд ли это имело особое значение.
Он выглянул за свинцовые шторы. На улице вроде бы ничего странного не было. Лишь обычные толпы сомалийцев, тащившиеся по своим делам, плывшие по течению своей несчастной, поверженной в нищету жизни, подобно нечистотам, уносимым в море приливными волнами.
Избави Боже и Россия-Матушка меня от такой их участи.
В центре комнаты Сольцин и Якунин привязывали Бауэра к прочному алюминиевому стулу. Сольцин стал возражать, мол, это уже чересчур заматывать Бауэра скотчем, особенно притом, что руки его и лодыжки по-прежнему были скованы наручниками, но Данко настоял, чтобы не рисковать.
Из телефона, находившегося у Данко в руке, что-то невнятное вякнул металлический голос, напомнивший ему о том, что он уже десять минут оставался на линии. Он поднес его к уху, услышав рявкнувшего ему в ухо генерала Маркова: «Да говори же, твою мать!»
«Генерал, это майор Данко».
Голос у генерала потеплел: «Майор! Когда вы ориентировочно прибудете?»
«Пока неясно. У самолета технические неполадки. Или, по крайней мере, так мне сказали».
От этой его новости тенор генерала стал резче и грубее: «Где вы сейчас находитесь?»
«На конспиративной квартире ГРУ, к северу от Дороги номер 1». Он продолжал следить за людьми, проходившими мимо по улице.
Генерал хмыкнул, в знак того, что понял: «Противодействие было какое-нибудь?»
«Нет пока что». У него за спиной Якунин ввел пленному новую дозу транквилизатора. «И у нас Бауэр».
«Хорошо».
«Не совсем. Думаю, операция под угрозой».
Ответ Маркова был окрашен нотками скептицизма: «На каком основании?»
«Время выхода из строя нашего самолета. И есть сообщения о том, что Бауэр работал вместе с напарником. Чернокожей женщиной из Австралии».
«Я видел это сообщение. Вы видели ее где-нибудь поблизости от себя?»
«Пока нет». Он отвернулся от окна и повернулся к Бауэру, подбородок которого упал на грудь. «Но если она напала на наш след, может, лучше сейчас убить Бауэра и отправиться на резервную точку эвакуации в Эфиопии».
Голос Маркова превратился в раскаленный металл: «Ни в коем случае! Москва хочет, чтобы его доставили живым, майор. Президент Суваров планирует провести многомесячный суд над Бауэром. Это станет важнейшим элементом политического действа, которое поставит Америку на колени на долгие десятилетия. Поэтому позвольте мне четко вам разъяснить: если Джек Бауэр умрет, находясь у вас под стражей, до того, как мы привлечем его к суду, я использую всю мощь российского правительства и военных, и гарантирую вам, что остаток ваших дней на этой земле будет коротким, мучительным и покрытым позором».
Данко знал, что это не пустая угроза. Тем не менее, он воспринял ее спокойно.
«Что если я добуду видео с признанием Бауэра? Если я заставлю его перечислить все его преступления против России и признать свою вину, этого будет достаточно, чтобы удовлетворить президента Суварова?»
За его предложением последовала долгая пауза.
«Это будет зависеть от качества такого признания. Доложите мне о том, что вам удалось в этом плане сделать, и я посмотрю, что смогу сделать». Марков повесил трубку.
Данко убрал телефон и повернулся к Бауэру. Его люди оглянулись на него.
«Титов? Приведи его в чувство». Он хрустнул суставами пальцев. «Мне нужно поговорить с г-ном Бауэром».
* * *
Истекали минуты. Одна, из своего Ситроена Харпер следила за русской явкой в бинокль, а тени начали удлиняться, и небо на восточном горизонте начало окрашиваться в фиолетовый фон. Ни в доме, ни вокруг него никаких движений не было. Лишь однажды она заметила чуть сместившуюся занавеску, как будто кто-то отошел от одного окна к другому, проверяя, нет ли проблем снаружи. Толпа на улице стала редеть. Приближался закат, и мусульмане города готовились к призывам мулл на вечерние молитвы.
На пассажирском сиденье загудел телефон Харпер. Экран показал источник звонка – защищенную линию Чу, это был звонок, которого она ждала. Она ответила: «Надеюсь, порадуешь меня хорошими новостями».
«Хотелось бы, но не могу».
Она не смогла скрыть свое раздражение: «Дай угадаю: вооруженной поддержки не будет».
«Хуже того. Кто-то в штабе нас засек. Тебе приказано прекратить свою несанкционированную операцию и отправиться в точку эвакуации под Берберой к девятнадцати тридцати».
Несмотря на все усилия оставаться спокойной, она почувствовала, как руки ее против собственной воли сжались в кулаки. Близорукость бюрократии ASIS не переставала приводить ее в ярость: «Я не могу вот так просто взять и бросить своего агента на съедение русским».
«Штаб не согласен. Они уже перекрыли мне доступ к спутнику, а мой компьютер удаленно заблокирован одним из замдиректоров в Канберре. Все кончено, Харпер».
«Для меня нет». Ей захотелось закричать от ярости: «Это неправильно, черт подери!» Но никто из руководства ее не слышал, поэтому она вонзила кинжал жалобы на судьбу себе же самой в сердце и вспомнила о том, что нужно думать, как солдат. Если она не может напасть на своих врагов, она выманит своих врагов – и Джека – на себя. «Хрен с ним с этой штурмовой группой. Они не так уж и сильно превосходят меня в численности. Мне лишь нужно уравнять правила игры. Есть успехи в поисках безопасного места для меня или схрона оружия?»
«Я так и думал, что ты можешь меня об этом спросить. К счастью для тебя, штаб не в силах удаленно уничтожить бумажку у меня в кармане. Готова записывать?»
«Диктуй».
«Улица Кали-Банфас, 29, примерно в трех кварталах от шоссе Салибан».
Она записала адрес маркером с приборной панели машины: «Записала. Что там?»
«Явка ASIS, снабженная всем необходимым».
«Как мне туда войти?»
«Код доступа на двери: 9, 7, 1, 5, 1, 8, знак фунта».
Она записала код под адресом: «Как мне объясниться с владельцем квартиры?»
«Приезжай туда быстрей, и тебе не придется ни с кем объясняться. Минут десять назад, незадолго до того, как в штабе меня заблокировали, я приказал ему смотаться оттуда, отправив ему сигнал экстренной эвакуации».
«Отлично. Я смогу своим оперативным кодом открыть арсенал явки?»
«Должна. Но опять же, поторопись. Если в штабе узнают, куда ты собираешься, они перекроют тебе доступ».
Она завела машину и осторожно встроилась в трафик, стараясь не обращать на себя внимания, проезжая мимо русской хазы. «Дзиро, у тебя еще есть взломанный доступ к управлению самолетом?»
«Так точно. Я же его хакнул со своего ноутбука. Теперь уже ничем не могу тебе помочь с отслеживанием, но пока еще могу удерживать их самолет на земле – по крайней мере, какое-то время».
«Отлично. Сделай все возможное. Я уже еду на явку ASIS взять все необходимое».
«Будь осторожна, Харпер».
«Чу, я говорила тебе, что ты просто бог?»
«Скажи спасибо, что меня еще не прибили тут».
«Только об этом и мечтаю. Звякни мне, если что-то изменится. Харпер, конец связи».
Она закончила звонок и, повернув вправо, вклинилась в склеротический трафик Дороги номер 1. Налегать на сигнальнй клаксон было абсолютно бесполезно. Водители в Харгейсе давно уже были глухи к постоянному гудению на главных дорогах. Вместо этого Харпер стала лавировать, продираясь на своем Ситроене, словно игла сквозь ткань, в любые просветы, которые она находила в этой сплошной стене из машин. Металл в знак протеста стал выть и скрежетать, когда его начало бить, гнуть и мять из-за ее грубого силового решения транспортной проблемы Харгейсы.
В своем зеркале заднего вида она видела лишь потрясания кулаками и оскорбительные жесты водителей машин, которых она подвигала в сторону. Перед собой же она видела лишь препятствия, которые ей нужно было преодолеть.
Харгейса – город небольшой. И несмотря на то, что конспиративная квартира ASIS находилась на другом конце города, чтобы добраться туда, ей потребуется не более десяти или пятнадцати минут. Но, лишившись теперь Чу и его незаконного спутникового наблюдения, позволявшего ранее следить за домом, где скрывались русские, любая минута, проведенная без наблюдения за последним известным местонахождением Джека, приводила к риску того, что к тому моменту, когда она вернется туда, его может там уже и не оказаться.
Она столкнулась по дороге еще с двумя «тормозами», а затем вылетела на правом повороте на шоссе Саид и помчалась к северу между полосами на скорости 160 км в час.
Время поджимало, и часы теперь тикали для них обоих.
* * *
Стремительным и опасным нахлынувшим приступом к нему стало возвращаться сознание. Пульс у Джека стал бешеным, а дыхание – быстрым и неглубоким. Он узнал это ощущение – адреналин, большая доза, для нейтрализации транквилизаторов, которые ему вкололи.
Сердце его так сильно заколотилось в груди, что он подумал, что оно может вырваться из нее. После насильственного шокового прихода в сознание он еще несколько секунд не мог очухаться, пока, наконец, не опомнился. Он лежал на спине, привязанный к деревянной скамье, со скованными наручниками под ней руками. Он находился в небольшой комнате, никакой другой мебели здесь не было, и никакого освещения, кроме голой лампочки, свисавшей со старой ободранной проводки в центре потолка. Перед ним стоял Данко. Остальные три спецназовца притаились у окон, стоя на шухере.
Данко склонился над ним: «Ты очнулся. Это хорошо».
«Думаю, это не Москва».
«У нас небольшая задержка с подготовкой к отлету. И хотя президент Суваров предпочел бы, чтобы ты предстал перед судом в России, единственное, что по сути имеет важное значение, это твое признание. Если я смогу заснять его на видео, ты сможешь остаться здесь».
Джек знал, что нужно обращать внимание не на то, что сказал Данко, а на то, что он не сказал. «И я останусь здесь живым?»
Мертвые глаза и оскал акулы: «Быстро сечешь, Бауэр. Надо отдать тебе должное».
«И в чем именно я должен признаться?»
«Что ты убил нашего министра иностранных дел Михаила Новаковича».
«И все?»
«Ты также убил нескольких членов его дипломатического персонала––»
«Думаю, ты имел в виду его телохранителей-спецназовцев».
Данко продолжал: «И замыслил убийство нашего президента».
«Если мне память не изменяет, он жив до сих пор».
Спецназовец ударил Джека в пах. Джеку скрутило желудок от боли и тошноты. Пока он боролся с позывом сухой рвоты, Данко присел рядом с ним на корточки. «Но не благодаря тебе, конечно, мистер Бауэр». Он схватил Джека за подбородок и повернул его голову к себе: «Последний раз спрашиваю тебя по-хорошему: Вы признаете свои преступления против Российской Федерации?»
«То, что случилось с Новаковичем, было лишь возданием справедливости».
Данко отреагировал притворным разочарованием – неискренне нахмурился и медленно покачал головой: «Я так и знал, что достойный уход – это не для тебя. Ну ладно тогда, быть по сему». Он встал и подошел к своей открытой сумке. Из нее он достал нечто вроде миниатюрного варианта походного хирургического набора, а также складную стальную дубинку. Он положил их на пол рядом с Джеком, но чтобы он не мог до них дотянуться. «Это потом». Он щелкнул пальцами.
Двое из его людей отошли от окон, где они стояли на стреме, и вышли в соседнюю комнату. Через несколько секунд они вернулись. У одного из них в руках было пустое металлическое корыто. Другой тащил шланг с насадкой, а на плече у него висело полотенце.
Джек с презрением отнесся к этому инструментарию для пыток: «Пытка водой? Это лучшее, что у вас имеется? Я ожидал чуть большей фантазии».
«Мне нравится начинать с классики. Установить исходный базовый уровень, оценить твой уровень сопротивляемости». Данко отошел к ногам Джека, а один из спецназовцев положил корыто под голову Джека. Джек глубоко вздохнул, перед тем как спецназовец прижал ему к лицу сложенное полотенце.
Хотя он и ожидал потока воды из шланга, мало что он смог сделать, кроме как смягчить естественную реакцию страха своего тела, когда ему в рот и в сломанный нос ворвалась вода, низвергаясь затем с головы. Он попытался понемногу выдыхать набранный им воздух короткими порциями, выталкивая часть воды из верхних дыхательных путей, но это было все равно бесполезно, как он того и опасался.
Ему приходилось следить за этим действом, находясь по другую сторону, и он знал, что это жестокая и беспощадная пытка. С отдернутой назад головой ничто способно было воспрепятствовать проникновению воды в его носовые пазухи и глотку. Воздух у него вскоре закончился, и каждый непроизвольный кашель, вызванный ощущением удушья, понемногу втягивал воду ему в легкие. Разум ему затуманил животный ужас, а мускулы затряслись, не в силах ничего сделать из-за холодных металлических оков.
С лица ему сняли полотенце, и спецназовец с шлангом перестал жать на насадку. Данко опустил скамью на пол, и теперь голова Джека оказалась на одном уровне с телом. Кашляя и захлебываясь, Джек повернул голову и с усилием выплюнул воду изо рта и дыхательных путей. И несмотря на то, что воздух снова стал поступать ему в легкие, страх удушения не исчез.
Данко ухмыльнулся: «Ну что, готов заговорить, мистер Бауэр?»
Он не дал русским увидеть, как он умоляет о пощаде: «Что-то мне пить хочется. Есть немного воды?»
Вновь на лицо ему набросили влажное полотенце. Когда Данко приподнял ножку скамьи, Джеку вспомнились те дни, когда он был оперативником «Дельты» и проходил обязательный курс обучения выживанию в экстремальных условиях и в плену. Часть этого курса имела своим предназначением закалить его волю, обучив противостоять таким методам воздействия, как пытки водой. Несмотря на это, основной урок, который он из этого вынес, заключался в том, что никто не в состоянии долго выдерживать такую варварскую форму пытки. Даже самые сильные, самые волевые люди на его памяти начинали поддаваться панике по прошествии 26 секунд. Когда тебя пытают водой, ты чувствуешь себя так, будто тонешь, но это утопление продолжается, так и не заканчиваясь освобождением в виде смерти. Такие методы воздействия во всех смыслах и отношениях равносильны тому, чтобы подвергнуть заключенного имитации смертной казни.
Сквозь полотенце в лицо Джеку вновь ударила вода. И вновь он начал борьбу с непроизвольными реакциями своего тела, но они были слишком сильны. Руки его рванулись к скамейке, ударившись об нее с такой силой, что он испугался, что сломает себе кости. Он всё ожидал, что русские смягчатся и дадут ему вдохнуть хоть несколько судорожных глотков воздуха, прежде чем продолжить далее свою пытку, но поток воды казался бесконечным. Давясь водой, кашляя и тщетно пытаясь сопротивляться русским, воде и собственным диким судорогам, в мыслях его мелькнули мгновенья прошлого, воскрес образ его дочери Ким, ее дочки, он вспомнил о лучших днях, проведенных без ссор, раздоров и горя, ознаменовавших его жизнь за последние шестнадцать лет…
Внезапный свет и резкая боль покончили с его галлюцинациями о жизни, оставшейся в прошлом. Один из спецназовцев нажал Джеку на диафрагму, вытеснив таким образом воду из его дыхательных путей. И тут возобладал рефлекс, и легкие Джека запылали, как в огне, когда он глотнул воздуха, как выброшенная на берег рыба.
Над ним снова склонился Данко: «Ты можешь это остановить, Бауэр. Достаточно просто признаться в своих преступлениях, и я обещаю тебе быструю и милосердную смерть».
«Моим единственным преступлением было то, что я не убил Суварова, когда у меня была такая возможность».
Главарь спецназовцев издал недовольный стон: «В досье на тебя говорится, что тебя трудно сломать. Но там не отмечено, что ты в то же время глуп. Никто не собирается тебя спасать, Бауэр. И никто не в силах выдерживать это воздействие бесконечно – даже ты. Пойми: тебе ****ец».
Джек глубоко вздохнул: «Тогда заткнись и продолжай. Терпеть не могу долгие прощания».
Храбрые слова, рожденные достоинством и злостью. Но когда Данко вновь поднял скамью, откинув Джеку голову назад, и влажное полотенце туго покрыло ему лицо, Джек понял, что Данко сказал ему правду. Никто не в силах был выдерживать это истязание вечно. Рано или поздно, но ломаются все.
Вода заполнила Джеку нос и рот, и он знал, что этот момент, когда он сломается, вскоре наступит.
Это был лишь вопрос времени.
_________________________________
_________________________
____________________
______________
_________
_____
22
17:00 – 18:00
Как и обещал Чу, Харпер, прибывшая на конспиративную квартиру ASIS на улице Кали-Банфас, обнаружила, что в этом большом Т-образном жилом доме вроде бы никого не было. Припарковавшись за зданием, она не увидела возле него никаких других машин, и все же она из предосторожности заглянула в несколько окон, перед тем как рискнуть войти внутрь. В нескольких комнатах, куда она заглянула, вроде бы никого не было, поэтому она вернулась к входной двери, которая немного отстояла от ступенек крытого крыльца.
У двери на стене висел ржавый черный почтовый ящик. Она нажала на него слева, и он отодвинулся вправо, качнувшись по центру верхнего края, а под ним оказалась цифровая клавиатура в потаенном углублении. Она ввела код, который дал ей Чу. Раздался приглушенный стук, оповестивший ее о втягивании магнитного ригеля замка, преграждавшего вход незваных гостей. Она открыла дверь и вошла внутрь.
С другой стороны ее шел узкий коридор. Стараясь ступать как можно тише, она двинулась вглубь дома. Входная дверь у нее за спиной с тихим щелчком закрылась, за которым последовал стук замкнувшегося защитного магнитного ригеля, вернувшегося в предыдущее положение. Быстрыми, но тихими шагами она обошла конспиративную квартиру, проверив каждую комнату и убедившись, что здесь никого не было. Меньше всего ей теперь хотелось столкнуться с неприятным сюрпризом присутствия здесь другого сотрудника ASIS.
Она добралась до последней комнаты – своего рода диспетчерского центра хозяина квартиры, и ввела свой оперативный код агента ASIS на клавиатуре двери. Дверь открылась, и она отошла в сторону, перед тем как ее открыть. В комнате никого не было, как и во всех остальных. Пульт внутренних и внешних камер видеонаблюдения оставался работающим.
Харпер отключила видеокамеры дома, а затем перемотала сохраненные в компьютере записи, до ее прибытия сюда, дойдя до того момента, когда хозяин квартиры с полчаса назад поспешно ее покинул. Она просмотрела его передвижения, в том числе, как он бросился к скрытой оружейке – узкой кладовке, шириной менее полутора метров, скрытой между стенами двух спален, проникнуть в которую можно было через спинку шкафа одной из них. Она перемотала вперед, к тому месту, как он покинул дом, затем остановила воспроизведение и приказала компьютеру стереть весь материал, записанный после этого момента. Это должно прикрыть мою задницу.
Она развернула кресло, в котором сидела, отвернувшись от мониторов камер к нескольким ноутбукам диспетческого центра явки. Времени на тонкости и хитрости не было. Она вошла в базу данных ASIS в Канберре и вывела на экран их досье на Джека Бауэра. Резюме его было впечатляющим. Он получил диплом в Калифорнийском университете в Лос-Анджелесе, а затем пошел в армию США, став курсантом. Вскоре он поступил в спецназ. Вернувшись на гражданку, он остался на государственной службе. Сначала в качестве офицера SWATа [нечто вроде нашего СОБРа или ОМОНа – Прим. переводчика] в Полицейском департаменте Лос-Анджелеса, а затем в небезызвестном Контр-Террористическом Отделе. Затем она увидела приложение к его досье, в котором было зафиксировано его 270 подтвержденных убийств, совершенных при исполнении служебных обязанностей, и у нее отвисла челюсть. Двести семьдесят подтвержденных? Мне даже не хочется знать, сколько же у него неподтвержденных убийств.
Харпер отбросила в сторону свои удивления, сосредоточившись на необходимой ей информации: на его фотографии и списке известных его псевдонимов. Их оказалось больше, чем она ожидала, даже для человека, который вел обширную тайную следственную работу, работая против наркокартелей под прикрытием. Она загрузила его фото из досье в ноутбук, в приложение для создания паспортов, и наскоро состряпала для него подходящую биографическую информацию. Твое новое имя теперь – Джон Салливан. Ты из Канады, из Ванкувера. Дата рождения? Она уменьшила его подлинный возраст на несколько лет, на всякий случай, по доброте душевной. 10 мая 1969 года. Остальные его данные она скопировала из досье; затем она отправила готовый файл в паспортный принтер.
Теперь надо было собрать вещи в сумку для поездки.
Принтер проснулся, загудел и запикал своими медленными цифровыми отскоками, а Харпер тем временем пробралась в спальню, расположенную по другую сторону коридора. Дверь шкафа была открыта. Она отодвинула одежду, висевшую на стержне, и увидела там клавиатуру потайной двери. Та считала ее код, и дверь приоткрылась, когда ее замки сработали. Посмотрим, что тут у вас есть в меню, ASIS.
Как она и надеялась, арсенал оружия явки оказался богат выбором, отчасти потому, что в Харгейсе в последнее время вооруженных столкновений было мало. Харпер двинулась по узкому помещению, осматривая по пути то, что имелось в наличии. Когда она дошла до конца, она определилась.
Во-первых, она сняла со стены усиленный кевларом боевой бронежилет и надела его. Как только она удобно закрепила на себе его ремни, она пристегнула к поясу набедренную кобуру и сунула в нее пистолет Хеклер & Кох P30 в комплекте со стальным глушителем. Затем она сунула три полных запасных обоймы для пистолета в нижние левые карманы своего бронежилета. Затем она отыскала запасные магазины для своего карабина. Она положила три из них в нижние правые карманы своего жилета и бросила еще с полдюжины в черный рюкзак, вкупе с оптическим прицелом, тремя дымовыми гранатами и баллончиком слезоточивого газа.
Затем она угостила себя игрушками больших детей: шестью брусками Cи-4, коробкой детонаторов и четырьмя противопехотными минами клеймор.
Последнюю остановку перед тем, как покинуть тайник, она сделала у небольшого сейфа для денег. Ее код тут не сработал, но небольшая инъекция жидкого азота из баллончика, взятого ею с полки с инструментами для взлома, и короткий удар рукояткой Хеклера разбил этот замок, как хрусталь. Несмотря на свое название, содержимое сейфа было совсем скромным: четыре пачки в бумажной валюте на сумму в десять тысяч евро и небольшой шелковый мешочек, набитый небольшим состоянием – необработанными драгоценными камнями.
На мелкие расходы, сказала она себе, запихивая наличные и камешки в свой новый рюкзак.
К тому времени, как она вернулась в диспетчерскую, громоздкая машина в углу закончила изготовление поддельного паспорта. Его фотография прекрасно пропечаталась за голографическим водяным знаком; штампы о поездках внутри были сгенерированы компьютером так, чтобы они соответствовали записям иностранным таможен, созданным в сотрудничестве с разведывательными службами этих стран; а данные встроенного чипа радиочастотной идентификации были перепрограммированы, чтобы соответствовать новой личности владельца документа.
Неплохо для работы правительства, сойдет. Она сунула его в рюкзак, затолкав на дно, под патроны и взрывчатку.
Остался последний пункт в мысленно составленном Харпер списке дел, которые ей нужно было сделать. Она вновь вошла в ноутбук и стерла запись о создании нового паспорта. Несомненно, ее вход в систему вызвал тревогу в штаб-квартире ASIS, и, скорее всего, владелец дома уже спешит сейчас назад, получив приказ всё выяснить и задержать ее на месте.
Поэтому сейчас для меня как раз подходящее время оказаться где-нибудь в другом месте.
Харпер подошла к своей машине, бросила рюкзак на пол перед пассажирским сиденьем и забралась внутрь. Если ASIS узнает, что я обчистила конспиративную квартиру, я только что испортила себе всю карьеру.
Она выбросила из головы эту тревогу. Это проблема завтрашнего дня.
Сегодня ей нужно было вернуть долг – чего бы это ни стоило.
* * *
Нарушение субординации – проступок такого рода, который в силах стать фатальным для сплоченности действий небольшого боевого подразделения. Большинство бойцов элитных подразделений редко, если когда-либо вообще попадали в такие ситуации, когда им приходилось задумываться о том, чтобы пойти в обход своих непосредственных начальников. Из тех, кто это сделал, большинство выбирало путь молчания и наименьшего сопротивления. Но когда Сольцин услышал, как Данко в соседней комнате пытает водой американского пленного, он засомневался, колеблясь между преданностью и долгом, между честью и чувством самосохранения.
Ему не хотелось нажимать кнопку отправки вызова в своем телефоне. Как только он это сделает, телефон свяжет его с тем, с кем он по правилам говорить не должен. Это стало бы серьезным нарушением им установленного порядка, и не только как бойца спецназа, но и как офицера российской армии.
Может, если еще немного подождать, то все благополучно закончится.
Звуки сопротивления и протеста на несколько секунд прекратились – а затем плеск воды, льющейся из шланга в ванну, возобновился, вместе с приглушенными криками Бауэра. Сольцин закрыл глаза; ему хотелось бы найти иные варианты действий. Он вовсе не был мягким хлюпиком. Пытка водой являлась ценным средством допроса при разумном ее применении. Обычно для достижения желаемого эффекта требовалось лишь небольшое количество воды для устрашения объекта пытки, заставлявшее его раскрыть самые скрываемые тайны, чтобы положить конец вызванной этим панике.
Но Данко занимался совсем не этим. Он лил слишком много воды, и каждый раз делал это слишком долго. Ни один из тех, с кем когда-либо сталкивался Сольцин, не мог выдержать даже тридцати секунд такого истязания. Все, что длилось дольше этих 30 секунд, являлось по сути лишь медленным убийством, постепенным сталкиванием организма жертвы к рвоте, из-за чего она могла ею просто захлебнуться.
После первых нескольких минут пытки он вынес убеждение, что Данко потерял над собой контроль – но никто из подразделения не указал ему на это. Теперь же прошло уже двадцать минут, и ни Титов, ни Якунин не выказывали никаких намерений отказываться выполнять садистские приказы майора.
Сольцин уставился на телефон в своей руке. Если он не нажмет ВЫЗОВ, пленный погибнет, находясь у них под стражей, и всей их группе придется за это отвечать.
Он позвонил.
Пока он ждал, пока пройдет звонок, он прикрыл свое свободное ухо одной рукой, чтобы не слышать, как Бауэр давится водой и булькает.
Ответила женщина, строгим голосом: «Добавочный номер».
«Распутин Семь Два».
«Авторизация».
«Белые ночи».
«Ожидайте». Потребовалось несколько секунд, прежде чем его вызов был перенаправлен адресату. Генерал Марков поднял трубку, нетерпеливо и раздраженно ответив: «Ну? Он сломался?»
«Нет, товарищ генерал».
«Кто это?»
«Капитан Сольцин».
«А где майор Данко?»
«Продолжает заниматься им. Но не так, как я считаю эффективным».
Его сообщение заставило генерала сделать паузу: «Объясните».
«Майор отклонился от известных и проверенных методов допроса».
«Линия защищенная, капитан. Говорите прямо».
«Майор Данко пытает водой вашего заключенного до смерти, и, если вы не прикажете мне его остановить, я никак не смогу этому воспрепятствовать».
«Я думал, что ясно объяснил майору, что Москва хочет, чтобы Бауэр был доставлен к нам живым».
«Я тоже это так и понял, товарищ генерал». Из главной комнаты их убежища он услышал отрывистый, измученный, отчаянный кашель Бауэра, тело которого выровняли на несколько секунд, в перерыве между «сеансами». «Тем не менее, майора Данко, похоже, больше интересует сломать Бауэра, даже если это будет означать его смерть».
«Хммм». Последовала долгая пауза, пока генерал раздумывал над этим: «Не могу одобрить ваши действия за то, что вы нарушили субординацию, капитан».
«Я готов к дисциплинарной ответственности за свои действия».
«Да. Но при этом, возможно ли, что это излишняя тревога? Смогут ли методы майора дать результат?»
«По моему профессиональному мнению? Нет».
«И вы уверены, что он нарушает установленные процедуры?»
Сольцину тяжело было выразить свое предательство обычными, простыми словами, но это нужно было сделать: «Так точно, товарищ генерал. Майор Данко использует слишком много воды, и слишком долго. Если его не остановить, он убьет допрашиваемого, не получив необходимых показаний».
«Такой результат неприемлем, капитан». Усталый стон на линии. «От моего имени прикажите майору Данко прекратить допрос Джека Бауэра с усиленным пристрастием. Если он откажется подчиниться, я уполномочиваю вас отстранить майора от командования любыми необходимыми средствами. Вам понятно, капитан?»
«Так точно, товарищ генерал».
«Свяжитесь со мной, когда вылетите в Москву».
«Есть».
Марков повесил трубку. Сольцин спрятал телефон, приготовившись к столкновению со своим командиром. Действуя ради себя самого и ради своих людей, он надеялся, что еще не опоздал спасти Бауэра. Потому что, если бы Бауэр умер из-за них, они сейчас все желали бы умереть вместе с ним.
* * *
Исступление и отчаяние – вот все, осталось у Джека. Он бился под нескончаемым потоком лившейся воды, давно уже миновав ту точку, где он был еще способен бороться за то, чтобы сохранять спокойствие. Последние надежды его оставили. Он уже не в состоянии был ничего вспомнить, кроме ужаса; и все его существование было сведено к борьбе между желанием его перенапряженного измученного тела освободиться от мучений путем смерти и яростным желанием его сильной воли хищника выжить.
Сила духа его превратилась в тлеющий уголек на грани угасания, когда вдруг потоп воды прекратился, и его ногам позволено было опуститься.
Удар о бетонный пол встряхнул его настолько, что ощущение приближающейся смерти от утопления исчезло. Он повернул голову и с усилием исторгнул воду, залившую ему носовые пазухи и грудь. В промежутках между своим рваным кашлем он услышал, как русские стали спорить по поводу него.
«Ты должен остановиться», говорил один из подчиненных Данко. «Ты же сейчас его убьешь».
«Ну и что, даже если так? Ты знаешь, кто он, и что он сделал!»
Судорожным кашлем, чуть не превратившимся в сухие рвотные спазмы из пустого его желудка, Джек сумел вытолкнуть из организма столько воды, что это позволило ему снова глотнуть воздуха.
Подчиненный положил руку Данко на грудь, но тот тут же ее отбил. Не испугавшись, тот продолжил бросать вызов своему начальнику: «Если ты его убьешь, из-за этой твоей ошибки пострадаем мы все». Обвинительный взгляд на двух других спецназовцев: «Я не хочу подыхать в Сибири. А вы?»
«Не слушайте его!» Данко указал на Бауэра. «Этот человек преступник! Он убил членов нашего правительства на территории, защищенной дипломатическим иммунитетом. Он заслужил каждую секунду этой пытки».
«Сдай командование», сказал второй. «Это приказ».
«Иди к черту, Сольцин! Да я тебе голову оторву за это!»
«Я так не думаю, майор. У меня приказ от генерала Маркова прекратить ваше––»
«Какой приказ?» Глаза Данко угрожающе увеличились, вместе с ростом его гнева: «Ты что, пошел в обход меня?»
«Ты не оставил мне другого выбора». Он посмотрел на остальных. «Титов, Якунин, подумайте, прежде чем что-то делать. У меня есть распоряжение генерала Маркова прекратить этот допрос любыми необходимыми средствами – вплоть до отстранения майора Данко от командования. Вам ясно?»
«Так точно, капитан», ответил младший из двух подчиненных. Его товарищ кивнул.
«Уберите шланг. Вы здесь закончили».
Данко вытащил свой боевой нож и бросился к Джеку. «Черта с два!» Он сел Джеку на ноги и схватился за пояс его штанов. «Игры кончились! Признавайся, и умрешь, как мужчина! Будешь корчить из себя героя, и даю тебе гарантию, что сдохнешь в муках – разрезанный на куски!» Он схватил нож клинком вниз так, что лезвие его оказалось у него под рукой, обращенным вниз и острым концом вперед, классическим боевым захватом ножа.
Майор наклонился, собираясь пырнуть ножом Джека в пах. Сольцин схватил Данко за плечи и потянул его вверх и назад, от Джека, к концу скамьи. «Стой!»
«Отцепись!»
Руки у Джека по-прежнему были в наручниках под скамьей, но ноги его, хотя тоже скованные, в остальном отношении были свободны – и неуклюжая схватка двух русских как раз предоставила ему такую возможность. Он поднял ноги и ударил ими по ножу Данко. Как он и надеялся, майор машинально крепче сжал оружие, чтобы не выронить его из рук. Вместо этого лицо командира спецназовцев исказилось ужасом и изумлением, когда лезвие вонзилось ему в живот.
Вся комната на долю секунды замерла, когда русские поняли, что именно только что произошло. Воспользовавшись их потрясенным замешательством, Джек нанес Данко еще один удар обеими ногами, вогнав клинок еще глубже ему в живот, а затем и выше, к сердцу.
Данко охнул, и в глотке у него забулькало собственной глотаемой слюной; затем он стал давиться ею и обмяк в руках Сольцина. Капитан не смог удержать отяжелевшее мертовое тело. Труп майора выскользнул из рук Сольцина и, шлепнувшись, рухнул на бетонный пол лицом вниз.
Все три спецназовца уставились на Джека, который с яростью в глазах смотрел на них. «Кто следующий?»
Это его издевательское замечание вывело Сольцина из бездействия. Капитан выхватил из-за ремня у Данко электрошокер Тазер и сунул его металлические контакты в ребра Джеку. В мокрое тело ему вонзились тысячи вольт. Он затрясся от адской боли, а в воздухе почувствовался трупный запах горелого мяса и сожженной ткани. А затем зрение его стало по краям меркнуть, края эти сблизились, а глаза закрылись, погрузив его в холодный покой забвения.
* * *
Стены домов окрасились янтарным светом. От заходящего солнца растянулись тени, длинные и бесформенные. Единственными людьми, еще остававшимися на улицах Харгейсы, были те, кого мусульмане называли неверными и язычниками, те, для кого призывы муэдзина к молитве ничего не значили. Тележки свернувших торговлю продавцов стояли закрытые; машины, припаркованные кое-как, беспорядочно стояли в несколько рядов вдоль некоторых улиц, в спешке брошенные теми, кто спешил добраться до ближайшей мечети.
Странным образом пустынной по сравнению с ними была улица Варсаме, короткий диагональный переулок с потрескавшимся асфальтом, соединявший улицу Абди Хасан и ближайшую к ней параллельную – дорогу Хааджи-Далаайед. Именно там Харпер и остановила свой Ситроен, сразу за косым углом рядом с улицей Абди Хасан. Небольшая рощица из деревьев и кустарника, окружавшая тут несколько небольших зданий, предоставляла весьма скромное, но все-таки укрытие для скрытного наблюдения за русской явкой, находившейся прямо напротив, через перекресток.
Опустившись на одно колено, Харпер из листвы осмотрела в бинокль Хаммер. Кажется, русские еще здесь. Если Джек еще жив, тогда 1:0 в нашу пользу.
Держа рюкзак под рукой, она стала думать над тем, как распределить находившиеся в нем подарочки к вечеринке. У обочин дороги стояло несколько машин. И хотя казалось, что они зажали Хаммер H2, окружив его со всех сторон, она знала, что у этого огромного внедорожника мощности и массы было более чем достаточно, чтобы легко пробиться через эту хилую автомобильную баррикаду. Тем не менее, для нее, пытающейся вытащить Джека, многочисленные пустые машины, брошенные в беспорядке в этом районе, обеспечивали неплохое укрытие.
За то время, пока Харпер осматривала этот район, небо у нее над головой изменило свой цвет с синего на фиолетовый. День быстро сдавался наступавшим сумеркам. Умирающие лучи солнца крались по фасаду дома, где укрылись русские, с такой быстротой, что Харпер могла почти отследить это в реальном времени.
Она выбежала из укрытия и пересекла улицу, в полной мере воспользовавшись углублявшимися вокруг нее тенями. Цели ее были просты и ясны: догадаться, откуда именно русские выйдут из дома; угадать, где они могут укрыться, когда она откроет по ним огонь; предугадать, какие средства есть у них в распоряжении, чтобы броситься за ней в погоню после того, как она сбежит вместе с Джеком; а затем расставить ловушки, мешая им на каждом шагу.
Хаммер стоял перед единственным входом с фасада здания, что делало эту точку наиболее вероятным местом выхода русских из дома. Поэтому всё вокруг этой бронированной машины должно стать приоритетной зоной поражения. Харпер также планировала уничтожить и сам Хаммер – если она успеет увести отсюда Джека до того, как они затащат его внутрь этой громоздкой фигни.
Она знала несколько маршрутов, какими можно было уйти по переулкам, которые были легко проходимыми для Ситроена, но слишком узкими для H2. Они были ее тузами в кармане, ее путями к свободе. Единственным риском было то, что спецназовцы, которые были известны своей приспособляемостью и изобретательностью, могли в тактических целях изъять (или, словами непрофессионала, угнать) одну из стоящих здесь поблизости машин и погнаться за ними. Учитывая то, в каком беспорядке они были тут оставлены, Харпер решила, что ей нужно будет уничтожить лишь одиннадцать ближайших машин, и для того, чтобы помешать преследованию, и для того чтобы лишить русских возможности немедленно сесть в новый автомобиль.
Еще одно скопление небольших деревьев на углу у русской явки скрыло то, как она забежала за их дом. Она заметила большой автомобиль, стоявший у задней двери, укрытый выцветшим брезентом. Она приподняла его, увидев старый потрепанный Ленд Ровер.
Должно быть, резервный транспорт конспиративной квартиры.
Харпер проколола все его шины ножом, а затем прокатилась под внедорожником с высоким клиренсом, перерезав его топливопровод одним ловким ударом лезвия. В воздухе почувствовался резкий запах выливающегося бензина, когда она выбралась из-под машины с разливающейся грязной лужей.
Она пробралась вдоль задней части дома, двигаясь как привидение в его тени, пока не обогнула его с дальней стороны и не добралась до переднего угла, выходившего на улицу Абди Хасан. Тут была неплохая наблюдательная точка, откуда можно было вести уничтожающий огонь на подавление по ее позиции по другую сторону дороги. Она отошла назад на пятнадцать шагов, обнаружив там густое скопление сорняков – идеальное место для закладки первой из нескольких ее мин клеймор, снабженных дистанционными взрывателями.
Следующая фаза ее приготовлений требовала от нее действий налегке. Она положила свой рюкзак и взяла с собой несколько компонентов, которые ей были для этого нужны. Со своим Остайром за спиной она проползла вдоль фасада дома к ступенькам у входной двери. В укромном углублении у этих ступеней она заложила свой следующий клеймор. После того, как она привела детонатор в боевое положение, она проползла по пыльной земле под грузовиком к другой его стороне и заложила еще одну противопехотную мину, у фундамента дома, обращенного к пассажирской стороне Хаммера.
Пригнувшись, она добежала обратно до своего рюкзака и вытащила из него бруски Cи-4. Она сломала каждый из них пополам и воткнула в них по одной миниатюрной палочке-радиовзрывателю. Всего несколько минут ей потребовалось, чтобы подключить каждую из них к единому каналу на своем дистанционном пульте.
Она вытащила из рюкзака хиджаб и обернула его вокруг головы и горла, оставив открытым лишь овал лица. Повесив рюкзак на плечо, она проскользнула обратно на улицу и, останавливаясь у каждой стоявшей там машины на долю секунды, пинком ноги стала подбрасывать по полбруска готовой к подрыву Cи-4 под каждую из них. Когда она подошла к Хаммеру, она скатала предназначавшийся ему кусок пластичной взрывчатки в шарик, подбросила его над ближайшей стоявшей к нему машиной и увидела, как он закатился под броневик.
Наконец-то чем-то пригодились три года университетского софтбола.
Она подозрительно огляделась по сторонам, на явку русских и другие здания по улице, не следит ли кто-нибудь за ней, но все вроде бы было тихо. Она пересекла перекресток и украдкой бросила круглые комки Си-4 под три машины, которые стояли у косого угла, где пересекались улицы Абди Хасан и Варсаме. Затем она спряталась за группой деревьев возле этих машин, возобновив свое зловещее наблюдение.
Она активировала свой спутниковый телефон и набрала прямой номер Чу.
Он ответил на первом же гудке: «Харпер, как ты?»
«Замечательно. Я полностью готова. Снимай блокировку взлета самолета».
«Ты уверена? Если я ее прекращу, то не смогу больше возобновить».
«Поверь мне, Дзиро. Я ко всему приготовилась. Прочисти свой ноутбук и сотри все наши записи. Свяжемся вечером, штаб вскоре разорется благим матом. Так что не лезь на рожон, усек?»
«Как скажешь. И… Харпер? Быть осторожна».
«Обязательно. А теперь кончаем болтать. Мне нужно приступать к делу».
Харпер закончила разговор, выключила телефон и спрятала его. А то не дай бог он еще зазвонит, когда ей нужна будет скрытность. Ее теперь уже совсем не волновало, что она может пропустить какой-нибудь звонок; номер ее телефона был только у Чу и ее начальства в Канберре. Если позвонят боссы, то только для того, чтобы начать орать на нее. Чу не перезвонит – он уже сделал все, что мог.
Все остальное теперь зависело от нее.
Она сняла свой карабин, на мгновение раздосадованная тем, что в арсенале явки не оказалось для него глушителя. Это обстоятельство ослабит ее засаду в условиях наступавшей ночи: вспышки из ствола Остайра выдадут ее местоположение с первого же выстрела.
А это значит, что мне придется стрелять точно.
Неподвижно растянувшись на каменистой земле, Харпер ничего больше не оставалось, как ждать, когда русские выйдут из своего укрытия, – и надеяться, что Джек еще жив и в состоянии будет бежать. В противном случае, события этой ночи примут самый дурной поворот, для них обоих.
* * *
Обычный человек оставался бы без сознания около часа после удара электрошоком такой силы, который нанес Бауэру Сольцин; но непокорный беглый американец зашевелился уже минут через двадцать.
Несмотря на то, что Сольцину теперь хотелось убить Бауэра в отместку за убийство Данко, он приказал Якунину и Титову отвязать его от скамейки и подготовить к выезду. Они сначала возражали, но в конце концов подчинились, потому что они были солдатами, как и он, – и, в отличие от своего убитого бывшего командира, ни один из них не был фанатиком или изувером. Они вдвоем встали между Бауэром и дверью, а Сольцин встал с другой стороны пленного и с презрением на него посмотрел.
«Гордишься собой, Бауэр?»
Лежа на боку с руками в наручниках за спиной, Бауэр попытался сесть и повернуться лицом к Сольцину. Его исполненный ненавистью взгляд почти зеркально повторял взгляды его похитителей: «Я сделал то, что должен был сделать. Вы бы сделали то же самое».
Это правда, конечно. А вот что дико злило Сольцина, так это осознание того факта, что он сделал возможным месть Бауэра Данко тем, что встрял и помешал майору сориентироваться в обстановке. Из-за меня он не увидел Бауэра, если бы я этого не сделал или попытался бы удержать Бауэра, он был бы сейчас жив. Но затем в нем возобладал разум, обойдя собственную вину. И тогда Бауэр был бы мертв, и в этом случае и тебя, и всех остальных из группы ожидала бы расстрельная команда или медленная смерть в Гулаге.
Но его мучило любопытство. Он понимал, что вряд ли у него когда-нибудь еще появится лучшая возможность его удовлетворить. Он подавил свое озлобление, перед тем как заговорить: «Хотел задать тебе вопрос, Бауэр. Когда ты убивал нашего министра иностранных дел и его людей… ты действовал просто по заданию? Или тут было что-то личное?»
Бауэр посмотрел на него, прищурив глаза, без сомнений, пытаясь понять, не является ли этот вопрос какой-нибудь ловушкой: «Личное».
Не такого ответа ожидал от него Сольцин: «В смысле?»
«Новакович подослал человека, убившего женщину, которую я любил. В моем доме». Глаза его сверкнули болью и ненавистью, когда он посмотрел на Сольцина. «Она умерла у меня на руках».
«Значит, это не было никак связано с вашими бывшими президентами? Или смертью Омара Хасана?»
«Я хотел воздать должное Хасану, наказав его убийц. Но мне нужно было отомстить за Рене».
Сольцин кивнул. Месть – он хорошо мог это понять. Это нечто выше политики. Как ни странно, то обстоятельство, что Бауэр действовал, движимый соображениями чести, а также страстью, ослабило его злобу по отношению к нему. Что-то в этом было такое… совсем русское.
Из раздумий его вывел приглушенный звонок телефона. Три спецназовца в замешательстве оглядели комнату, пока Сольцин не вспомнил, что в кармане у Данко по-прежнему находился спутниковый телефон майора. Он подошел к трупу, который Якунин накрыл старой скатертью из шкафа, найденной где-то в доме, забрался под этот временный саван и вытащил телефон.
На экране отобразился какой-то местный номер. Он ответил на ломаном арабском: «В чем дело?»
Ему ответил какой-то мужик, по-арабски, испуганно запинаясь: «Ваш самолет… готов».
«Это точно?»
«Да. Механик говорит, что теперь все в порядке, и он может лететь».
«Выезжаем. Скажите охранникам у ворот взлетной полосы, чтобы нас ждали».
«Хорошо».
Сольцин повесил трубку, не тратя времени на любезности. Он сунул телефон Данко себе в карман. «Самолет отремонтирован. Мы выезжаем».
Он наклонился, схватил Бауэра под подмышками и поднял его на ноги: «С болтовней покончено, Бауэр. Сказочке конец».
Американец плюнул ему в лицо и хищно ухмыльнулся: «А я только начинаю».
От жесткого удара в солнечное сплетение Бауэр сложился пополам, а глухой и сильный пинок ногой в нижнюю часть его грудной клетки выдавил из него приглушенный вопль от резкой боли. «Я спас тебе жизнь не из жалости. Я сделал это, потому что и я, и мои люди могут пострадать, если мы не вернем тебя в Россию живым». Титов открыл переднюю дверь. Сольцин схватил Бауэра за светлые его волосы и, дернув, поднял ему голову вверх, заставив того посмотреть себе в глаза и увидеть в них злобный, но торжествующий взгляд. «И не обольщайся, мистер Бауэр. Я с нетерпением жду твоей смерти».
_________________________________
_________________________
____________________
______________
_________
_____
23
18:00 – 19:00
Передняя дверь дома, где скрывались русские, открылась. Харпер сунула указательный палец в спусковой механизм карабина и прильнула к оптическому прицелу, наводя его и выбирая цели.
Прицел ее лег на первого русского, вышедшего из двери. Здоровенный бык с плоским носом, коротко стриженный. С автоматом АК-74 в руках и в бронежилете, громоздком, выдававшем кевларовые вставки внутри. Она сместила с него прицел и обнаружила, что другой спецназовец, чуть младше и тоньше телосложением, выталкивает Джека наружу стволом своего АК-74. Нос у Джека был сломан, руки скованы наручниками за спиной, и он неловко волочил ногами по полшага из-за короткой цепи, сковывавшей ему лодыжки. Третий русский, на несколько лет старше, с хищным орлиным лицом, вышел из конспиративной квартиры следом за Джеком и двумя другими в наступившие после захода солнца сумерки и закрыл за собой дверь.
Нехорошее чувство закралось в Харпер. Где последний русский? Она точно была уверена, что насчитала четверых из них, покинувших самолет и севших в джип в аэропорту. Почему тогда только трое из них выводят Джека из вражеской конспиративной квартиры? Один из них остался внутри? Она не поняла, почему так, но одного из русских точно не хватало.
Возможно, он внутри, проверяет запасную машину, решила она. Но зачем им ею заморачиваться, когда у них есть Хаммер, который фактически является бронетранспортером? Лажа какая-то. Хрен с ним, так или иначе, у нее не было времени с этим разбираться, ей надо было действовать. Если она даст русским попасть в джип вместе с Джеком, у нее почти не останется шансов остановить их, сохранив Джеку жизнь.
Она прицелилась в плосконосого, двинувшегося к Хаммеру.
Подождать или выстрелить?
Палец ее лег на спусковой крючок. Грохот выстрела из карабина эхом отозвался от каждого здания близлежащих кварталов, и вспышка из его ствола высветила ее местоположение, словно неоновая вывеска. Плосконосый развернулся и, ударившись о джип, отскочил от него – выстрел ее лег ниже, чем она ожидала, по центру его жилета. Русский, замыкавший группу, затащил Джека за грузовик, а младший выступил вперед, разрядившись полными очередями в сторону Харпер.
Она упала на землю. Пули изрешетили стволы деревьев у нее над головой, осыпав ее щепками. Прижатая к земле, она сделала в ответ еще несколько выстрелов, а затем стала наблюдать за вспышками из стволов ответного шквала огня русских.
Ярко-желтая вспышка из-за Хаммера. Еще две, из-за двух разных машин, стоявших по другую сторону дороги, напротив ею занятой позиции. Ни один из спецназовцев не оказался там, где она ожидала. Единственными людьми, которые могли пострадать от клейморов, были Джек и тот, кто его удерживал. Хотя она и подложила Си-4 под машины, за которыми укрывались двое других русских, оба этих автомобиля стояли слишком близко от нее самой, чтобы она могла их подорвать, не пострадав от взрывов сама.
Еще один блестящий план полетел к чертовой матери в трубу. И как быть теперь?
Еще более ожесточенный огонь стал разрывать пулями землю по обе стороны от нее. Ясно было, что ей нужно либо атаковать, либо отступать, либо найти себе лучшую позицию. Теперь, когда она знала, что Джек жив, она не собиралась его бросать, но броситься в атаку означало самоубийство. Она сбросила плечами рюкзак, открыла его верхний клапан и достала дымовые гранаты. В лучшем случае они дадут ей несколько секунд прикрытия, которых совсем не хватит, чтобы обойти русских с фланга.
Еще одним градом пулей выбило новые куски из деревьев вокруг нее. Даже отход может привести к ее гибели, если она, оступившись, случайно окажется на открытом месте.
Хватит осторожничать.
Харпер схватила дымовые гранаты, две в левую руку, а одну в правую. Зубами она вытащила чеку одиночной гранаты, а затем подбросила ее косым броском в сторону, к машине через дорогу. Полужонглерством она перекинула себе в правую руку следующую гранату. Зажим зубов, поворот головы – и выдернута еще одна чека. Она швырнула запущенную гранату к другой машине.
Когда распустившимся бутоном густого серого тумана взорвалась первая граната, она вытащила чеку из последней и бросила ее на улицу перед собой. Затем она схватила свой карабин и одну за другой стала всаживать пули в стекла машин, за которыми укрылись русские, осыпав пригнувшихся спецназовцев битым стеклом. В этот момент разорвалась вторая граната, добавив тумана на место боя.
Когда взорвалась третья граната, завершив создание густой желтоватой завесы между Харпером и русскими, она вскочила и побежала.
У нее оставался лишь единственный шанс.
Если же он не удастся, они с Джеком, считай, покойники.
* * *
Брошенный на заднее крыло Хаммера, Джек сымитировал шок и ошеломление. Сольцин, возглавлявший теперь спецназовцев, присев у угла машины, стал стрелять контролируемыми очередями из своего Калашникова. Два его товарища бросились вперед, укрывшись за машинами, стоявшими у обочины дороги. Когда по джипу и фасаду явки застучали автоматные очереди, Джек закрыл глаза, пока не определил оружие атаковавшего по его уникальному звуку: это был карабин Steyr AUG. И это была Харпер.
Что-то гулко ухнуло на улице – звук взрывов дымовых гранат. Джек напрягся. Если она выпустила дым, она, должно быть, куда-то движется. Сейчас что-то произойдет.
Еще две очереди из Остайра были встречены блестящей и острой музыкой битого стекла, за которыми послышались чьи-то бегущие шаги. Сольцин скользнул мимо Джека к другому концу Хаммера.
Два взрыва откуда-то с улицы сотрясли все вокруг перекрывавшими друг друга ударными волнами и скрестившимся шквалом горящих осколков.
Хаотический поток металлических и тлеющих обломков ударил, отскакивая, по джипу, отбросив Сольцина назад, к дому, и выбив у него из рук автомат. Он ударился о стену дома, оглушенный, но в сознании, и упал на землю. Он зажмурил глаза, защищаясь от раскаленного потока воздуха, последовавшего вслед за ударной волной, а затем стал вслепую шарить по земле в поисках своего оружия.
Джек прыгнул на него.
Руки у него по-прежнему были за спиной, шаги сковывались цепями, но он воспользовался весом своего тела по полной, бросившись на Сольцина. Плечом он врезался русскому в челюсть, захлопнув ее так сильно, что несколько зубов у того сломалось. Неуклюжий бросок Джека опрокинул Сольцина на спину, и Джек оказался на нем. Прежде чем спецназовец успел отреагировать, Джек ударил ему в нос лбом, разбив самую хрупкую в нем кость и хрящ, при этом затылком русский ударился о твердую почву. Из ноздрей у Сольцина хлынула кровь, а глаза его под трепещущими веками скосились.
Джек скатился с Сольцина и приложился к нему спиной. Он сорвал с ремня у Сольцина кольцо с ключами и нащупал те из них, которыми открывались его наручники и ножные кандалы. Сначала он высвободил себе руки, потом ноги, а потом сунул все ключи себе в карман.
Краем глаза он заметил что-то блеснувшее – и это стало единственным его предупреждением: к нему ринулся нож Сольцина. Молниеносный рефлекс, отточенный годами опыта рукопашных схваток, мгновенно взял верх. Он развернулся и бросился вперед, на противника, а не стал уклоняться от удара, отбил руку Сольцина и ткнул L-образным внутренним краем ладони тому в гортань. Ему показалось, что он ударил по дереву.
Сольцин поднял нож, собираясь нанести новый удар. Джек поймал его руку и ударил коленом ему в пах. Дополнительный рывок с давлением согнул Сольцину локоть так, что тот выронил нож. Когда он упал к их ногам, Джек нанес три жестких удара Сольцину в живот, а затем влепил ему правый боковой кросс в лицо. Спецназовец отшатнулся на полшага. Джек выпустил его руку и уложил его на землю быстрым ударом ноги в солнечное сплетение.
Русский с тяжелым ударом рухнул на спину – прямо рядом со своим автоматом.
У Джека не было времени его обезоружить; он будет убит до того, как успеет до него добраться. Прибегнуть к ножу тоже было бесполезно.
Он побежал.
Резкий поворот направо – и Хаммер оказался между Джеком и Сольциным. В десяти ярдах перед нем бушевало два пожарища. Каждое из них с ревом поднималось вверх от погнутых, почерневших останков нескольких автомобилей. Узкий проход между ними был прегражден удушающим дымом огня, и раскаленное пылающее жарево заставило его дрогнуть и остановиться пред лицом пошатнувшейся решимости. Пройти между ними означало вынести себе смертный приговор, но это был его единственный путь к свободе.
Он отбросил страх и бросился вперед – и тут раздался выстрел из автомата, и пуля задела ему икру. Рана была скользящей, но болевого ожога хватило, чтобы сбить его с ног. Он грохнулся лицом оземь, а затем повернулся, оглянувшись назад.
К нему шел Сольцин, положив автомат на плечо. По его холодному, беспощадному взгляду было ясно, что сейчас произойдет.
Джека ждала смерть.
* * *
Когда под машинами взорвалась Си-4, Харпер мчалась что есть мочи по улице, преодолев уже половину пути. И даже несмотря на это она едва успела выскочить из основной зоны поражения взрывов. Ударной волной ее бросило оземь на гравийную обочину дороги и забросало раскаленными кусками металла.
Она не обратила ни малейшего внимания на травмы. Поднявшись на ноги, она под покровом дыма перебежала улицу, а затем двинулась назад, перебегая и перескакивая машины, стоявшие в южном углу парковки, после чего бросилась в беспорядочный лабиринт тлеющих обломков, находившийся между ней и Хаммером. Между ней и джипом тянулась рваная дымовая завеса. Когда она рассеялась, она увидела, как кто-то бежит к горящим машинам. Она подняла свой карабин––
––а затем сдержалась, увидев, что это Джек.
Она набрала воздуха, чтобы окликнуть его.
Ее прервал автоматный выстрел, резкий и громкий. Джек споткнулся и упал. Она повернула голову и увидела, как из-за джипа вышел последний спецназовец и двинулся к Джеку, положив автомат на плечо.
Времени прицелиться не было. Харпер доверилась своим инстинктам и выстрелила, фиксированной очередью из трех быстрых выстрелов. Одна пуля попала русскому в центр тела и сбила его с ног, повалив набок. Вторая задела ему плечо. Последняя пролетела мимо него и отрикошетила от джипа у него за спиной.
Продолжая стрелять, она бросилась вперед. Ее шквальный огонь на бегу был беспорядочным, но он достиг своей цели: он загнал русского за его машину. Русский, отступив, выпустил длинную очередь, заставив Харпер упасть на землю, когда вокруг нее в землю ударили пули. Она почувствовала толчок от удара и подумала, что он в нее попал, но боли не было. Будем считать, что пронесло.
Она открыла ответный огонь, окончательно заставив русского укрыться. Ее карабин щелкнул пустой обоймой. Она выкинула опустевший магазин и вставила новый, пробравшись к Джеку, который лежал на земле, сжав левую икру. «Вставай, приятель! Нужно уходить отсюда!»
Он потянул ей руку: «Не поможешь немного?»
Она подняла его на ноги левой рукой, держа Остайр наведенным на джип в правой руке. Как только Джек встал, она боковым кивком головы приказала ему идти в южном направлении: «Отходим! Я прикрою––»
Застрекотал, как бешеный отбойный молоток, Калашников, заливая все вокруг них яростными очередями. Металл вонзался в металл, в лабиринте обломков заплясали пули.
Джек и Харпер спрятались за задним крылом, которое само вонзилось в землю ребром вперед, как упавший клинок. Новый град пуль прогремел о его выжженную, помятую поверхность. Она выкатилась вправо и ответила огнем. Когда русский скрылся за дальним краем Хаммера, она усмехнулась. Он оказался в зоне поражения одного из ее клейморов.
Она сунула свой карабин Джеку: «Прижми русского, чтобы он не уходил оттуда».
Он взял Остайр своими окровавленными руками и высунулся из-за обломков металлолома, за которыми они укрывались. Несмотря на свои ранения и измученное состояние, целился он устойчиво и уверенно. Пока он держал русского в укрытии, Харпер достала из рюкзака дистанционный детонатор.
Но оказалось, что извлеченное устройство разбито вдребезги, оно представляло собой развалившийся клубок разодранных проводов, похожих на спагетти, и разломанной пластмассы. Когда она увидела деформированную пулю, вонзившуюся в его основную плату, она поняла, что за удар она почувствовала во время бешеного шквального огня русского спецназовца. Детонатор спас ей жизнь, преградив путь пуле, которая почти наверняка перебила бы ей позвоночник. К сожалению, эта потеря означала, что теперь у нее не было возможности применить мины-ловушки, которые она заложила.
Она выбросила разбитый детонатор в рядом находившуюся груду обломков. «Переходим к плану B».
Джек сделал еще пару выстрелов в русского: «А у тебя есть план B?»
«Помимо того, чтобы бежать отсюда со всех ног?»
Новые пули провизжали у них над головами, оставив рваные линии на длинном пустом участке у них за спиной. Джек огляделся по сторонам, нахмурившись: «Без укрытий бежать слишком далеко. У меня не получится». Он посмотрел на Харпер: «Но вот ты сможешь».
«Без тебя? Никогда в жизни, приятель».
Он выпустил последние несколько пуль из магазина карабина, вынул его, а затем вернул оружие Харпер: «Нам нельзя здесь оставаться». Они оба пригнулись еще ниже, когда новые автоматные очереди из АК-74 выдрали еще несколько крупных кусков из обломков машин, которые были нужны им как укрытия. А затем взгляд у Джека стал жестким и грозным, он приобрел характер какой-то суровой решимости. Харпер поняла, что у него возникла какая-то идея.
Джек вытащил из кармана кольцо с ключами. «Дай мне свой пистолет».
«Что за ключи?»
«Они от джипа».
От перспективы бежать к русскому на его автомат у Харпер все внутри аж похолодело: «Ты что, с ума сошел?»
«Негде укрыться при отступлении, но есть где укрыться, если атаковать». Он украдкой еще раз взглянул на эту машину: «У тебя есть еще дымовые гранаты?»
«Нет, только баллончик со слезоточивым газом».
«Это даже лучше. Дай мне его тоже».
Она порылась в рюкзаке и вытащила баллончик, но она по-прежнему не соглашалась: «Это безумие».
«Я знаю», сказал Джек. «Но это наш единственный шанс». Он вытащил из Хеклера P30 полную обойму, бегло его осмотрел, а затем вставил ее обратно. «Нам нужно чередовать огонь и прикрывать друг друга, когда будем перезаряжаться. Это сработает только в том случае, если мы его прижмем. Понимаешь?»
Недовольный кивок: «Поняла».
Она вручила ему слезоточивый газ и две обоймы для P30. Он сунул патроны за пояс, а баллончик в передний карман брюк. Затем они подождали, пока русский не опустошит очередной свой магазин бесполезным огнем на подавление.
Как только его автомат замолчал, Джек прохрипел: «Выходим!»
Она первой выскочила из укрытия и разразилась отрывистым, трескучим шквалом пуль, поливая свинцом все вокруг Хаммера. Джек двинулся за ней на расстоянии нескольких шагов позади и справа. Как раз перед тем, как ее магазин иссяк, он принял на себя эстафету огня на поражения, стреляя из ее P30. Она перезарядилась, продолжая двигаться вперед. Они добрались до следующего укрытия, когда из-за Хаммера H2 спереди раздался ответный шквальный огонь. Сверкнули искры – это пули стали вонзаться в металлический капот, лежавший на дымящейся тлеющей шине.
Джек сунул пистолет за спину и с надеждой посмотрел на Харпер: «Готова?»
«Готова. На счет три». Она подняла свой карабин, а Джек достал баллончик со слезоточивым газом и вставил указательный палец в кольцо чеки. Харпер развернулась и стала ждать конца последнего залпа русского. Когда она была уверена, что патроны у него заканчиваются, она начала обратный отсчет. «Три». Еще несколько выстрелов со звоном отскочили от осиротевшего капота машины над ними. «Два». Еще несколько крошечных ямок проделано в земле рядом с Джеком. «Один». За исключением потрескивавшего пламени, наступила тишина. «Пошли!»
Харпер вскочила и выпустила град пуль автоматическими очередями по джипу, пуленепробиваемые стекла и бронированные боковые панели которого получили лишь слабые отметины в виде царапин, отразив ее огонь. Джек вытащил чеку из баллончика со слезоточивым газом, подождал две секунды, а затем подбросил его высокой, изящной дугой над машиной. Он прекрасно рассчитал время: баллончик, ударившись о землю, изверг токсичный белый пар в виде быстро увеличивавшегося облака.
На этот раз из-за огромного внедорожника не раздалось бешеных залпов ответного огня. Лишь громкие звуки болезненной рвоты и мокрые ее брызги, льющиеся на землю.
Джек нажал электронный ключ от Хаммера, запустив его двигатель. «Выходим! Когда мы окажемся там, я открою двери!» Они вместе выскочили из укрытия и бросились к джипу, двигатель которого уже рычал на холостом ходу.
Русский, пошатываясь, появился у передней части джипа. Глаза его были воспалены, налиты кровью и в химических слезах, а черный камуфляж спереди забрызган рвотой и слюной. Харпер знала, что он, скорее всего, ничего не видел, кроме самых расплывчатых очертаний, – но в случае с Калашниковым и этого было более чем достаточно, чтобы сделать все, что требуется.
Когда спецназовец разразился бешеной очередью над капотом, они с Джеком, пригнувшись, нырнули в укрытие.
Одна из пуль ударила ей в середину кевларового бронежилета. Ей показалось, будто ее ударил рогами бросившийся на нее бык. Тупым ударом выбило воздух у нее из легких, сбив ее с ног, и она, задыхаясь, стала извиваться на каменистой почве. Карабин выпал у нее из рук, но все ее мысли были только об одном: она была объята ужасом оттого, что не могла дышать.
Русский высунулся из-за грузовика, держа впереди автомат.
Джек вытащил из-за спины пистолет и закатился под Хаммер.
Ни хрена не видевшему вокруг, задыхавшемуся и кашлявшему, ошеломленному взрывом русскому потребовалось на полсекунды дольше, чтобы сообразить, куда делся Джек. Когда он повернулся к джипу, Джек дважды выстрелил, параллельно земле.
Из сломанных лодыжек русского выплеснулись кровь и кости. Падая, он рефлекторно нажал пальцем спусковой крючок, выпустив все пули своего магазина в воздух. Он рухнул на землю, взвыв, как зверь, и хрипло заорал нечто нечленораздельное. Затем Джек прекратил эти животные крики русского одним контрольным выстрелом в голову из милосердия, выбив из нее мозги, разбрызгавшиеся по земле.
Диафрагма и легкие Харпер постепенно расслабились, дав ей возможность дышать. Джек выкатился из-под джипа и подполз к ней. «Ты в порядке?»
Она усмехнулась: «Неделя в Риме вылечит что угодно».
Он поднял шарообразный кусок Си-4, который она раньше бросила под джип. «Твой?»
«Был. Можешь оставить у себя».
«Не могу сказать, что ты никогда ничего мне не давала». Он повернул голову и услышал отдаленные сирены, становившиеся все громче. «Копы». Он помог ей подняться, затем открыл двери джипа, нажав кнопку на электронном брелоке. «Нужно сматываться отсюда».
«Ясно». Она показала на его кровоточащую икру. «Поведу я».
«Будь по-твоему». Он открыл заднюю дверь с водительской стороны и забрался внутрь. Она села вперед. Как только они оба оказались внутри, она закрыла двери и пристегнулась ремнем безопасности. Когда она посмотрела в зеркало заднего вида, она с удовольствием отметила, что он тоже пристегнулся. «Ай молодец. А теперь держись. Поездочка может оказаться немножко ухабистой».
Она переключила передачу и нажала на газ. Джип рванулся вперед, зверь с гораздо большим количеством лошадиных сил под капотом, чем она к тому привыкла, и силой ускорения ее прижало спиной к сиденью. Машина пробила стенку из горящих автомобильных останков, стоявших у обочины, и раскидала в разные стороны даже самые крупные из них.
Когда она сбавила скорость, тормозя на повороте к оживленной Дороге № 1, они столкнулись с квинтетом джипов с символикой полицейского управления Харгейсы, который свернул в сторону во избежание лобового с ними столкновения. Каждый джип был набит полицейскими в полном защитном снаряжении и с автоматами в руках. Было ясно, что они подготовились к бою, но они, похоже, не успели ничего сообразить, когда мимо них неожиданно пролетела Харпер, оставив позади себя лишь дымящиеся обломки улицы Абди Хасан.
Сидевший сзади Джек порылся в багаже русских и вытащил оттуда аптечку. «Постарайся ехать ровнее. Тяжело перевязывать раны, когда ты несешься, как на ралли Дакар».
«Какой ты привередливый, принцесса на горошине». Она взглянула в боковые зеркала. Полицейские мигалки начали вилять, объезжая медленно движущиеся машины в усиливавшихся сумерках. «Менты, кажется, не намерены так просто нас отпустить».
Он обмотал повязкой свою окровавленную икру, а затем посмотрел через плечо: «Неа».
Вильнув, она обогнала минивэн. «Убивать русских спецназовцев – это одно. Но я не буду стрелять в полицейских».
Джек нахмурился: «Я бы тоже предпочел не стрелять, если получится этого избежать». Он обмотал перевязанную ногу длинной лентой медицинского пластыря. Затем он прижал ладони к своему опухшему, окровавленному носу и вправил себе кость в районе перелома переносицы сильным резким толчком, с чавкнувшим щелчком, заставившим глаза Харпер увлажниться от одного только этого звука.
Преисполненная решимости избежать захвата полицией, она ударила небольшой хэтчбек в крыло, отчего тот завертелся на дороге, и создала таким образом ДТП, которое замедлит их преследователей. Эта машина и три других, проскрипев тормозами и проскрежетав железом, остановились посередине дороги, без каких-либо серьезных повреждений и травм у водителей. «Кажется, мой трюк сработал».
Джек указал вперед: «Не совсем».
Она перевела взгляд с зеркала на дорогу.
Впереди, мигая красно-синими огнями, стояла стена полицейских машин, в два ряда, блокируя угол, где Дорога № 1 пересекалась с шоссе Вахин – единственной прямой дорогой в аэропорт. За этой автомобильной баррикадой сбились в кучу десятки полицейских в полувоенном снаряжении, и все они стали готовиться применить свои автоматы, заметив приближающийся Н2. И только тут Харпер вспомнила, что как раз у этого перекрестка находилась штаб-квартира полиции Харгейсы.
«Помнишь, я тебе сказала, что поездка будет ухабистой?» Она подняла вверх ручной тормоз и резко повернула руль влево. Протестующе завизжали шины, когда она увеличила скорость на внезапном повороте в узкий проезд, углы зданий которого в фонтанах искр срезали оба боковых зеркала. В салоне джипа раздался режущий слух скрежет искореженного металла, когда Харпер повела машину, как танк, по слишком узкому для нее проезду. Она боялась, что они застрянут где-нибудь посередине – но затем они вскоре все же вырвались из проезда с противоположной стороны, на какую-то пыльную грунтовую служебную дорогу, которая шла параллельно Дороге номер 1, на задах между двумя длинными рядами невысоких построек.
Ближе всего до шоссе Вахин можно было добраться теперь, повернув направо. Но как только она туда повернула, на служебной дороге впереди себя она увидела появившийся там целой рой ментов – с полдюжины полицейских машин и пару мотоциклов полицейского управления Харгейсы. Она нажала на тормоза. «Вот тебе и легкий выход из положения».
Она переключилась на задний ход, утопив педаль газа в пол, чтобы нарастить скорость, а затем повернула руль влево и вновь подняла ручной тормоз, бросив массивный джип в «полицейский разворот» – резкий разворот машины с заносом и полным разворотом. Когда ее импульс движения иссяк, она переключила передачу и нажала на газ, подняв за собой пыль и ринувшись по служебной дороге вперед.
Джек оглянулся и посмотрел назад, когда от заднего стекла джипа стали со свистом отскакивать полицейские пули: «И что теперь?»
«Обратно на шоссе». Едва только успели эти слова слететь у нее с губ, как на другом конце служебной дороги появились другие мигалки копов. Она свернула направо, в другой проезд, который весь был перетянут паутиной веревок для сушки белья, на которых красовались победно реющие предметы вечерней стирки. «Только немного объедем».
По ветровому стеклу и окнам захлопало нижнее и постельное бельё, так, будто джип двигался сквозь самую примитивную в мире автомойку. Женщины, молодые и старые, бросились наутек, в стороны от мчавшегося Хаммера; и вскоре он вырвался из хлопчатобумажных джунглей. Впереди у них на пути оказались деревянные тележки на колесах, сгрудившиеся под лесом оранжевых зонтов.
Харпер нажала на клаксон и вдавила педаль в металл. Двигатель взревел; торговцы и покупатели бросились в стороны. Броневик пронесся по базару, как стальной шар-таран, разрушающий здания, перемалывая на своем пути тележки в зубочистки и оставив после себя лишь серые выхлопные газы и проклятия прохожих.
На другой стороне площади Харпер принялась, виляя, объезжать новые препятствия – минивэны, припаркованные под углами как попало, небольшие скопления жалких, выжженных солнцем деревьев, – а затем сделала больно ударивший по подвеске поворот на высокой скорости, вернувшись на потрескавшийся асфальт. Мимо нее слева пронесся дорожный указатель: УЛИЦА АХМЕДА ТАХТУУРА. «Хорошие новости», сказала она Джеку. «Она ведет к шоссе».
«Есть и плохие». Он показал большим пальцем через плечо. «За нами по-прежнему хвост».
В ее зеркале заднего вида вновь теперь доминировали бешено вращавшиеся огни: «Идеи есть?»
Прищурившись, он посмотрел на дорогу, а затем полез в одну из сумок русских. «Сбавь скорость».
«Что?»
«Чуть-чуть. Мне нужно будет лишь несколько секунд». Действуя быстро, он вытащил что-то из сумки и сосредоточился на этом, собирая что-то руками.
Сирены за джипом зазвучали громче, а мигалки стали к ним приближаться.
Джек поднял на нее глаза. «А теперь прибавь скорости!»
Она надавила педаль, и Н2 помчался, как ракета.
Когда мигалки в зеркале стали удаляться, Джек открыл дверь и что-то выбросил из машины. Затем он захлопнул дверь и резко пригнулся: «Ложись!»
Харпер пригнула голову, как могла, чтобы не терять из виду дороги.
Ее ослепила вспышка ярче солнца позади джипа, а в воздухе прогремел гром. Ударная волна приподняла джип, подтолкнув его вперед, на левую развилку на дороге. Его пуленепробиваемое и взрывозащищенное заднее окно взорвалось внутрь яростными жалящими осколками, угостившими Харпер и Джека крошечными порезами на коже.
Пять секунд спустя они по-прежнему были еще живы и двигались, и Харпер почти в это не поверила. Все, что ей было видно в зеркале заднего вида – после того, как вспышка исчезла, – это пустые опрокинутые машины, дома без единого уцелевшего стекла, и целая эскадра полицейских машин, застрявшая на краю глубокой тлеющей воронки.
Когда Джек вновь поднялся и сел, она подняла бровь: «Ни хрена себе!»
Проказливая ухмылка: «И даже ремень безопасности у меня на месте».
В конце этой улицы она выехала на шоссе Вахин и возобновила свою бешеную езду сквозь вечерний городской трафик, когда последние оттенки сумерек стали уже исчезать, превращаясь в индиго.
Он указал на дорогу: «Не расслабляйся – у них еще есть рации. Много времени у них сообразить, куда мы едем, не потребуется».
«И как будем действовать, когда доберемся до аэропорта?»
Она заметила в зеркале, как на лице у него мелькнула злорадная улыбка.
«Поверь мне – в аэропорту проблем не будет».
* * *
Пол под задним сиденьем джипа был завален окровавленными марлевыми салфетками к тому времени, когда Харпер с Джеком свернули с Галид-Хаджи на подъездную дорогу к взлетно-посадочной полосе аэропорта. Джек вытер еще одну ранку, нанесенную осколками стекла, и бросил салфетку на пол вместе с другими. Его внимание привлекли малиново-сапфирные вспышки в зеркале заднего вида. Он обернулся и посмотрел через плечо на три полицейские машины, вновь погнавшиеся за ними.
«Воздам им должное: они настойчивы».
Нервный взгляд Харпер: «Мы приближаемся к воротам».
«Увеличь скорость».
Лицо ее в недоумении исказилось: «Что?»
«Доверься мне».
Если она и усомнилась в нем, то она оставила это при себе, не став возражать. Руки ее мертвой хваткой сжались на рулевом колесе, когда стрелка спидометра прыгнула на 145 километров в час, а затем и за 150.
Джек наклонился вперед, волнуясь за то, что его трюк может выйти для них боком: «Просигналь им!»
Она трижды прижала ладонь к клаксону, не снижая скорость.
Охранники впереди бросились открывать ворота и еле успели это сделать, пропустив Хаммер, с грохотом пронесшийся мимо них на скорости 165 километров в час.
Харпер была потрясена: «Что это было?»
«Русские заплатили за экспресс-обслуживание».
Она понимающе усмехнулась: «А они думают, что мы русские».
«В точку. Рули налево. Мы захватим их самолет».
Когда они ринулись к ожидающему их Лирджету, он зарядил свежими обоймами ее карабин и пистолет. Харпер снизила скорость и остановилась в нескольких метрах от самолета. Джек электронным ключом отключил двигатель и открыл двери: «Выходим».
Покидая джип, он прихватил с собой аптечку русских. Харпер схватила свой рюкзак и последовала за ним. Когда они подошли к лестнице самолета, он протянул ей карабин, а пистолет оставил у себя. Он пошел первым по лестнице вверх. Когда в люке наверху появился пилот в белой форме, он обнаружил, что в лицо ему смотрит ствол пистолета Джека.
«Тихо», сказал Джек. «Заходи в самолет».
Харпер вмешалась: «Он нам не нужен». Пилоту: «Убирайся остюда. Быстро».
Пилот, не теряя ни секунды, спустился по лестнице, мимо Джека и Харпер, а затем со всех ног бросился бежать по влетной полосе к диспетчерской вышке.
Джек яростно поглядел на Харпер: «Что ты наделала?»
«Я умею управлять этой штукой. Заходи».
Преодолев последние ступеньки, они повернули и направились к кабине, где молоденький второй пилот, также в новенькой белой форме с короткими рукавами и в фуражке с золотой тесьмой, поднял на них глаза с таким выражением лица, что Джек подумал, что этот пацан сейчас обосрется от испуга. Он поднял руки и, заикаясь от страха, сказал по-русски: «Не стреляйте! Я не вооружен!»
Джек ответил ему по-русски: «Бегом с этого самолета, если хочешь жить».
Повторять приглашение молодому авиатору не потребовалось. Он выскочил из кресла и бросился к люку, сбежал по лестнице вниз и побежал по взлетной полосе, точно так же, как и его напарник.
Харпер прыгнула в кресло пилота и начала проверку приборов на ожидавшем взлета самолете класса люкс. «Мы готовы взлететь. Закрой люк и пристегнись».
«Как прикажешь». Джек вышел из кабины. Через открытый люк он услышал печальные завывания сирен – на полосе появилась полиция. Он поднял люк с лестницей и закрыл его, чтобы можно было взлететь. Двинувшись в хвостовую часть самолета, он крикнул Харпер: «Копы прямо за нами!»
Ее ответ был полон уверенности: «Не надолго».
Турбодвигатели самолета взвыли, когда Харпер увеличила их мощность. Джек бросился в ближайшее кресло, когда самолет, вздрогнув, сдвинулся с места и, поворачивая в сторону от ангаров, направился к взлетно-посадочной полосе. Из иллюминатора он увидел мчащиеся к ним полицейские машины. В одном из джипов полицейского управления Харгейсы стоял офицер в защитном шлеме с щитком и в боевом бронежилете. Он целился в реактивный самолет из автомата.
Самолет повернул влево, и полицейский оказался прямо за ними, теперь Джеку его не было видно. Оказавшись теперь на главной взлетной полосе, самолет стал набирать скорость – но то же сделала и полиция, воспользовавшаяся широкой, прямой и пустой полосой, чтобы попытаться от них не отставать.
Джек наклонился в проход, чтобы прокричать Харпер предупреждение – но тут он увидел, что у нее есть проблемы и посерьезнее. Они взлетали прямо на пути заходившего на посадку Боинга 747. От ужаса погибнуть в лобовам столкновении в воздухе внутри у Джека всё сжалось и похолодело.
За иллюминаторами стали таять цветные линии, нанесенные на асфальт, превратившись в длинное желтое смазанное пятно. Пульсирующие полицейские огни отстали – самолет уже ускользнул от них. Затем его нос поднялся вверх под крутым углом, после того, как Харпер перевела самолет почти что в ракетное положение. Протестующе взревели двигатели, и от комбинированной нагрузки резкого отрыва от земли и поворота с креном Джека вдавило в кресло, внутри у него все замерло, и он с трудом мог дышать в течение нескольких секунд, показавшихся ему вечностью.
Корпус Лирджета затрясся от низкого тягучего рёва. Белый исполин пронесся мимо у него за иллюминатором, где-то между их самолетом и землей, от четверки его турбореактивных двигателей их заколотило с оглушительной турбулентностью. Через несколько секунд их самолет накренился и поднялся в небо.
Внизу, на взлетно-посадочной полосе, полицейские машины бросились в стороны, уворачиваясь от крыльев Боинга 747, но выхлопами пассажирского самолета их просто сдуло, как кувыркающиеся игральные кубики. Засверкали искры, когда все мигалки их побились об асфальт, а крыши их заскользили по взлетной полосе.
Харпер крикнула из кабины: «Мы оторвались и летим».
Это была первая по-настоящему хорошая новость, которую Джек услышал за уже довольно долгое время. Он потратил еще некоторое время на обратку оставшихся ран, полученных им за минувшие сутки, а затем заменил грязную, пропитанную кровью повязку на брюшной ране от рикошета на «Баратарии».
После того, как он это закончил, осмотр тела показал именно то, что он и подозревал: ни одного места на нем живого не осталось, все либо кровоточило, либо болело, либо было истощено до предела. Он наклонился в проход.
«Харпер? Кто-нибудь на хвосте у нас есть?»
«Пока нет».
«Скажи мне, если что-то изменится». Он лег на откинувшуюся спинку кресла, а затем закрыл глаза. «Если на сегодня со спасением мира мы закончили, мне бы хотелось на некоторое время отключиться».
_________________________________
_________________________
____________________
______________
_________
_____
24
19:00 – 20:00
Жесткий толчок турбулентности вывел Джека из неспокойной дремоты. Он был еще в сонном, полусумеречном состоянии, а снаружи было темно. На земле мало что было видно, но самолет шел стабильно и ровно, и оба эти обстоятельста были хорошим знаком. Когда он дотронулся до регуляции кресла, он понял, насколько негибкими и непослушными стали его конечности после даже столь короткого периода бездействия. Завтра у него все будет болеть.
Он выпрямил свое кресло, протер глаза и встал. Салон был достаточно высоким, так что ему не нужно было пригибаться, но когда он поднял руки, чтобы потянуться, его ладони коснулись потолка. Воспользовавшись этим, он выгнул спину, а затем понагибался из стороны в сторону, чтобы разработать какие-то свои зажатые и перенапряженные мышцы, в результате травм, которые нанесли ему минувшие сутки. Он с удовлетворением услышал серию хрустов в нижней части позвоночника и с облегчением хмыкнул. Вот теперь намного лучше.
Вой двигателя усилился – они снижали скорость. Джек двинулся вперед, к кабине. Харпер подняла на него глаза, когда он вошел: «Как спалось?»
«Нормально». Он сел в кресло второго пилота. «Долго я был в отключке?»
«С полчаса, плюс-минус». Она подняла руку, остановив дальнейшие возможные разговоры, когда в наушниках у нее послышались голоса. После нескольких секунд сосредоточенного внимания она опустила микрофон наушников к лицу: «Лирджет Эхо Папа Майк Один Девять – координаты один два один один». Она протянула руку вниз и поправила частоту радиосвязи: «Приближаюсь к Амбули, Лирджет Эхо Папа Майк Один Девять, высота пятнадцать тысяч». Вновь голоса у нее в наушнике. «Ноль шесть ноль, снижаюсь до девяти тысяч, Лирджет Эхо Папа Майк Один Девять».
Она начала постепенно снижать самолет, одновременно рулевым управлением плавно разворачивая его вправо. Вдалеке, на изгибе горизонта, замерцали огни крупного аэропорта. Тут расслабленная поза Джека исчезла, и он напрягся: «Международный аэропорт Амбули? Морская база США в Джибути?»
Вскользь брошенный на него взгляд Харпер выразил ее огорчение: «После всего, через что нам пришлось сегодня пройти? Успокойся. Я не сдам тебя морским пехотинцам. Когда сядем, нас там будет ждать один мой знакомый, он отвезет нас в морской порт. Американцы не узнают, что ты там».
Ему хотелось ей верить, но вся его жизнь научила его отовсюду ожидать предательства. Даже самые близкие его друзья, такие как Тони Алмейда, порой становились его врагами. Для него это были тяжелые удары. Харпер пристально посмотрела на него, взглядом, показывавшим, что она понимает его настороженность: «Не веришь мне?» Жестом подбородка она показала на рюкзак, лежавший на полу у нее за сиденьем: «Открой его».
Он поднял брезентовый рюкзак и открыл его верхний клапан. Рюкзак был почти пуст, но первое же, на что наткнулась его рука, его встревожило. Он вытащил неиспользованную мину клеймор.
Харпер покачала головой: «Не это. Под ней».
С подозрением он отложил в сторону мину и вновь порылся в рюкзаке. На этот раз он вынул толстую пачку евро и паспорт. Он положил рюкзак и провел большим пальцем по углу бумажек. Все это были 100-евровые купюры. Взглянув в паспорт, он узнал, что теперь он канадец по имени Джон Салливан. «Что это?»
«Будем считать это подарком на прощание».
Он сунул деньги с паспортом обратно в рюкзак: «Не возражаешь, если я возьму и рюкзак?»
«Да ради бога, дружище».
Джек посмотрел вперед, в ночное небо. Далеко внизу освещенные электричеством улицы ознаменовали перелет самолета из Сомали в Джибути. Их сетка и отдельные светящиеся скопления раскинулись мерцающим узором по всей поверхности земли внизу, указывая путь назад, в современный мир. Глядя вниз, на них, Джек почти представил себе, как он подлетает к Лос-Анджелесу или к Нью-Йорку––
Он отогнал от себя эти мысли. Бессмысленно было мучить себя воспоминаниями о местах, куда он никогда не сможет вернуться. И без того в глазах у него возникали образы его семьи – всякий раз, когда он их закрывал. Его дочь, Ким, его внуки… они вырастут без него. Для них он никогда не станет чем-то большим, чем лицо в фотоальбоме, или нечеткая фигура в редко просматриваемых домашних видео.
Не такой судьбы он хотел для себя, но именно ее он был вынужден принять. Он отказывался жалеть себя. Жизнь слишком коротка, чтобы тратить ее минуты на какие-то сожаления.
Харпер еще раз обменялась серией профессиональной тарабарщины с авиадиспетчером, а затем возобновила снижение к приморскому международному аэропорту. «Пристегнись, приятель. Мы заходим на посадку».
Джек пристегнулся к креслу второго пилота и попытался расслабиться.
У него теперь были деньги и новая личность. Положение определенно улучшалось.
Он, конечно же, понимал, что оно не останется таким вечно.
Оно никогда таким не оставалось.
* * *
Несмотря на сделанные ею заверения, Харпер не была уверена в том, что ее друг – если Саладина аль-Хазреда действительно можно было назвать другом – окажется в аэропорту, чтобы отвезти ее с Джеком в морской порт. Но он действительно оказался там, когда они сели, сверкая своими кривыми зубами в сиянии галогенных огней и с широко раскрытой ладонью, ожидавшей бабла. Поскольку эта поездка была организована в интересах Джека, она не испытывала угрызений совести, попросив его вытащить несколько бумажек из своей пачки, чтобы заплатить их шоферу, действовавшему на условиях конфиденциальности.
Вероятно, из-за того, что он жаждал исчезнуть даже сильнее, чем она ожидала, Джек заплатил Саладину вдвое больше, чтобы тот как можно скорее доставил их в порт, и Саладин с энтузиазмом согласился.
И теперь они с Джеком стояли на пирсе контейнерного терминала Джибути, лицом друг к другу у конца трапа голландского контейнеровоза «Палаван». Гудели гудки, и на нескольких языках кричали что-то друг другу матросы, пока корабль уже готовился отдать швартовы и выйти в море.
Джек оценил судно слабой улыбкой и кивком: «Годится». Он вновь повернулся к Харпер: «Еще одна услуга, кем-то оказанная, кто был тебе должен?»
«Что-то вроде того. Надеюсь, ты не против жаркой погоды. Его следующая остановка – Кейптаун».
«Звучит превосходно». Он поправил ремень рюкзака у себя на плече. «Ты уверена, что тебе не оторвут голову за то, что мне помогала?»
Она закатила глаза: «Начальство разорется, конечно. Но благодаря тебе, вся честь возвращения янки с моей помощью двух неконтролируемых ядерных ракет достанется мне. И что-то мне подсказывает, что со мной все будет хорошо».
Он рассмеялся: «Если получишь медаль – пришли мне фотку».
«Если ты вообще когда-нибудь и где-нибудь обоснуешься, пришли мне открытку».
Кивок. «Может быть». Контейнеровоз загудел трубящим ревом какого-то гигантского зверя. Джек посмотрел на трап, на людей, отчаянно махавших ему руками с требованием взойти на борт.
Он не сдвинулся с места. Харпер подтолкнула его за руку. «Лучше тебе поторопиться. Твой автобус отъезжает». Казалось, он застыл, как завороженный, задумавшись о чем-то. Она поцеловала его в щеку, рассеяв чары этой задумчивости: «Не знаю, что ты ищешь, и что тебе надо, Джек. Но знаю, что это не здесь». Печальная улыбка. «Пора идти».
Джек неохотно поплелся по трапу. Сделав десять шагов, он остановился, обернулся и посмотрел на Харпер: «Я тебя поблагодарил?»
Она подумала: «Нет».
Он вымученно улыбнулся: «Благодарю».
Затем он повернулся и вновь поплелся по трапу, который матросы за ним убрали.
Основная труба контейнеровоза исторгла зычные, громоподобные ноты, когда его гребной винт начал взбивать под кормой воду. Вначале медленно, малым ходом, огромное судно стало отползать от дока, набирая постепенно скорость и направившись в открытые воды.
Харпер стояла на краю пирса, глядя на то, как «Палаван» исчезает в ночной тьме.
Вопреки тому, что она сказала Джеку, она знала, что ее ждет серьезная выволочка со стороны своего начальства по возвращении домой в Австралию. Она наверняка получит серьезную взбучку за то, что позволила печально известному Джеку Бауэру «сбежать» из-под своей стражи. Но эту взбучку она сможет пережить.
* * *
Джек стоял на носу «Палавана», наслаждаясь омывавшим его океанским бризом. Ему показалось странным, что 24 часа назад он стоял на баке другого корабля, направлявшегося в другой порт. Теперь, после какого-то безумного блуждания, серии объездов какими-то окольными путями, он снова оказался в море.
Он с нетерпением ждал более или менее приличного ночного сна в корабельном лазарете. В отличие от «Баратарии», на «Палаване» плыло некоторое количество гражданских пассажиров, достаточное для того, чтобы, исходя из требований международного морского права, на судне имелся штатный врач, имеющий необходимые разрешения. Джек радостно усмехнулся про себя: «В кои-то веки я смогу подлечиться, не убегая одновременно от ищеек».
Следующие его шаги для него самого были еще загадкой. До нападения пиратов, похеривших все его замыслы, он был на пороге внедрения в организацию международного торговца оружием Карла Раска. Теперь же все те деньги, которые он потратил на создание своего прикрытия, оказались потраченными впустую, и все те месяцы, которые ушли на то, чтобы оказаться на периферии организации Раска, пропали зря. Он вернулся в исходную точку.
«Палаван» направлялся в Кейптаун, в ЮАР. Неплохое место, где можно перестроиться, решил Джек. В Кейптауне всегда было много работы, при найме на которую не задавали вопросов. Дельцы и посредники, нуждающиеся в квалифицированных опытных боевиках, люди, нуждающиеся в неофициальной помощи. Когда он вновь будет готов, он сможет нелегально въехать в Восточную Европу, где Раск делал большую часть своего бизнеса.
Если я смогу вернуться в Чечню, там наверняка окажется кто-нибудь, кто сможет указать мне правильное направление движения, кто-нибудь, кто мне должен и окажет мне услугу или даже парочку.
Рано или поздно, поклялся Джек, но я проникну в ближнее окружение Раска. И после того, как Джек это сделает, он планировал начать ее подрывать изнутри, саботируя одну грязную сделку за другой, пока не подорвет окончательно всю преступную империю Раска, оставив самого его подыхать в ее пепле.
Не самое благородное дело всей жизни, конечно.
Но для Джека… этого было достаточно.
Пока.
––––––––КОНЕЦ––––––––
_________________________________
_________________________
____________________
______________
_________
_____
ПОСЕТИТЕ МОЙ САЙТ
«СЕВЕРНЫЙ КОРРЕСПОНДЕНТ»!
https://sites.google.com/site/severkorrespondent/
Читайте переведенные мною западные триллеры на моем сайте «Северный Корреспондент»! Джек Бауэр, борьба с терроризмом, Терминаторы, Годзилла и другие монстры. Граф Дракула и Шерлок Холмс.