Шесть дней из жизни подполковника Гончарова гл. 4

   
ДЕНЬ ВТОРОЙ.
 
НОЧЬ ЛЮБВИ

   …Неожиданно скрипнула дверь, и в комнату вошла Анна, держа поднос с чашками чая.

   – Простите меня, Миша, подруга пришла с работы, и заговорила меня вконец, – Анна поставила на стол поднос и разлила крепко заваренный чай. – Получилось, как в известном анекдоте: «Я на пять минут выйду к соседке, а ты через каждые полчаса помешивай кашу!». Держите чашку! – Анна посмотрела на Михаила повлажневшими глазами. – В разговоре на кухне я видела в ваших глазах мучительный вопрос, на который, как мне показалось, вы не находили ответа. Это вопрос задавала себе и я. Случайный гостиничный роман, или за этим стоит нечто большее? Весь вечер я не могу решиться спросить у вас кое о чем. Для меня очень важен ваш ответ, он все расставит по своим местам, - ее голос пресекся от волнения. Аня присела рядом с Михаилом, касаясь его бедром. - Мне кажется, что я знаю ответ. Как мне быть, Миша?

   – Да просто – спрашивайте! Военного человека смутить весьма и весьма сложно! – Михаил чувствовал ее волнение. От прикосновения подрагивающего бедра у Михаила темнело в глазах и сжимало грудь, не давая дышать.

   – Хорошо, я попробую! – Переведя дыхание, Анна продолжила, словно бросившись в холодную воду. – Вы упомянули Крым и Фиолент. Тогда вы должны помнить темную осеннюю ночь и плачущую под кустом девушку по имени Нюра! Так в детстве меня звала бабушка!…

   – Анна…Аня…Нюра! – Михаил вскочил с дивана, задохнувшись от кипящих в нем чувств. – Так это все-таки ты! Твой голос… Черт меня забери! Ну как же я сразу не сообразил!

   …Конечно, он помнил ту ночь до мельчайших подробностей! Как поздним вечером Михаил привел в маленькую комнатушку с солдатской койкой, запахом гуталина и кожаных сапог замерзшую и насмерть перепуганную девчушку. Полутени качающегося света стеариновой плошки делали ее лицо загадочным и прекрасным, и огромные глаза блестели в неверном свете. В руках Михаила тихо пела гитара, у Ани был прекрасный слух и удивительно приятный низкий голос. Он вдыхал аромат ее волос, пахнувших осенью,   влюбляясь в эту девушку все сильнее и сильнее. Казалось, что весь мир, загадочный и романтичный, раскрыл им свои объятия.

   – Мы будем любить друг друга всю жизнь! – Их долгий поцелуй прервался воем сирены…

   …Рано утром, едва забрезжил рассвет, батальон, в котором служил Михаил, подняли по тревоге – их войсковая часть уходила эшелоном на учения. Уже днем, выкроив в суматохе сборов несколько минут, Михаил помчался в свой сарайчик. В опустевшей комнате на столе рядом с раскрытой планшеткой лежал листок бумаги: «Мужчины так не поступают» И размашисто подпись: «Нюра». Ни фамилии, ни адреса. Ни–че–го...

   – Да, Миша, это была я! – Аня стремительно поднялась навстречу. – Это я, та самая твоя девушка из крымской ночи! – Напряжение в голосе нарастало, и она с трудом договорила. – Где же ты был так долго… Ведь я пропадала без тебя…

   – Аня, я … – Слова застряли у Михаила  в горле. – … Невероятно!
 
    … Воспоминания были стремительными и яркими. Кто бы мог подумать, что спустя много лет, в забытом Богом захолустье, Михаил вновь встретит самую прекрасную женщину своей жизни! Невероятно! Как ей сказать о том, кем она была для него все это время? Они не отрываясь, смотрели друг на друга. Вновь возникшие чувства  сжимали грудь, перехватывали дыхание, их взгляды, ласкаясь и перешептываясь о чем–то потаенном, заставляли биться сердца в бешеном ритме.  Чувства вихрем неслись к той черте, за которой главным призом было неведомое им доселе чувство обладания друг другом.

   Аня смотрела на Михаила с надеждой и любовью, роняя бусины слез ему на грудь. Казалось, что силы покинули ее.
   – Я люблю тебя! – Еле слышно прошептала она. – Я люблю тебя больше жизни!

   …Мягкий полумрак комнаты оттенял ее темные глаза, делая их огромными и бездонными, ее кожа была так же бархатно-нежна и упруга, высокая полная грудь вздымалась от сильнейшего волнения, сбрасывая с себя легкую ткань невесомой одежды. В приоткрывшемся разрезе Михаил увидел темнеющую на стройном бедре ту самую родинку. Ошеломленный происходящим, он осторожно обнял Аню: " Я люблю тебя, Анечка моя милая!" – он целовал ее мокрое от слез лицо, ее шею и грудь, и память, словно машина времени, возвращала его в ту самую ночь.

    … Неистовые ласки и страсть на грани безумия утомили их.… Не дав времени на отдых, будильник разбудил их рано утром. С трудом найдя выключатель, Михаил включил свет и, приподнявшись на локте, посмотрел на спящую Анну. Ее лицо было по–детски безмятежно, она улыбалась во сне чему–то своему, наверное, очень доброму, и не собиралась просыпаться. Испытывая чувство щемящей нежности, он поцеловал ее и поднялся с постели. Опять служба и опять надо расставаться тогда, когда этого совершенно не хочешь.

   – Анюта! – Михаил слегка дотронулся до ее щеки. – Анюта, девочка, пора вставать!

   – Опять ты уходишь! - С трудом приоткрыв глаза, Аня широко улыбнулась, и крепко обняв его за шею, притянула к себе.
 
   – Анечка, милая моя,  не могу остаться, мне надо быть на службе. – Михаил поцеловал ее в припухшие губы. –  До вечера!

   – Миша, я не доживу до вечера! Обещай, что вернешься, как только сможешь? – Анна улыбнулась.– Я буду тебя ждать! – Поцеловав его в губы,  Аня закрыла глаза.
 


 (продолжение следует)