Цветные революции как явление постмодерна

М.Б. БОБЫЛЕВ, Б.Г. БОБЫЛЕВ

Одним из знамений начала  XXI века являются так называемые «цветные революции», прокатившиеся волной по европейской окуймене. Откуда они пришли? Что лежит в их основе? Какова их природа?  На эти вопросы помогает дать ответ культурологический анализ  процессов, происходивших в европейской цивилизации прошлого века.
XX в.  в Европе – это период массовых социальных экспериментов, продолжающихся со времени модерна, от советских попыток построения социализма и коммунизма до «шведского социализма», социалистических, феминистических и ювенальных законов в западноевропейский странах, неолиберализм в экономике и на рубеже XX-XXI в. – социальной  политики «мультикультурализма».

И все эти эксперименты – провальные. Построение социализма и коммунизма вылилось в совершенно неэффективную планово-тоталитарную экономику и тоталитарное общество; национал-социалистические идеи привели ко Второй Мировой войне; феминистическое законодательство привело к дискриминации мужчин по половому признаку[1], ювенальные законы создали базу для внесудебного т.е. незаконного изъятия детей из семей, без объяснения причин.

 Неолиберализм, особенно активно реализуемый в странах Восточной Европы, привёл к воссозданию самых примитивных рыночных форм экономики, криминальных и коррупционных. И, наконец, мультикультурализм, разработанный как попутка наладить отношения с хлынувшим в 1960-1970- гг. в Европу населением слаборазвитых стран Азии и Африки, не просто не примирил коренное население и мигрантов. Мультикультурализм и толерантность спровоцировали этническое и религиозное противостояние коренного и пришлого населения в Европе. 
Восстание масс». Так назвал свою основную работу, опубликованную в 1929 г., испанский философ Х. Ортега-и-Гассет [2].
Человек массы характеризуется беспрепятственным ростом материальных потребностей и «врождённой неблагодарностью ко всему, что сумело облегчить ему жизнь»; эту «неблагодарность» Ортега-и-Гассет сравнивает с поведением избалованного ребёнка.  Инфантилизм, неумение контролировать свои запросы, ориентация не немедленное удовлетворение потребностей, - и методом, типичным для детей – скандалом.
Ортега-и-Гассет подчёркивает, что человек осознает невозможность удовлетворения всех своих потребностей немедленно только в условиях контроля со стороны. В традиционном обществе ограничителями были высшие слои, аристократия, и особенно – неустойчивость материального статуса. В современном либеральном обществе масса, по мнению Ортеги-и-Гассета, не понимая, что блага цивилизации – это прежде сего культура в самом широком её понимании, и труд поддержания культуры, начинает домогаться материальных благ, считая, что эти материальные блага принадлежат ей «по праву рождения». Современная школа же, не давая глубокого знания культуры и нравственного закона провоцирует эти потребительские, паразитические настроения.
Масса прибегает к «прямому действию» насилием, которое Ортега-и-Гассет называет природным свойством толпы. Разрушение цивилизации, понимаемое как культурное сосуществование, предопределяет отказ считаться с окружающими.

Несоответствие массового действия, обывательского мировоззрения истинной, крайне сложной основе цивилизации, игнорирование лежащей в основе этой цивилизации «духовной вертикали» и нравственного закона, данного человечеству, означает  деградацию общества.

 Иммануил Кант говорил: «Две вещи на свете наполняют мою душу священным трепетом: звёздное небо над головой и Нравственный Закон внутри нас». Бездуховный человек толпы лишен этого трепета.

 Инфантилизм «недоросля» - не просто основа современных общественных процессов, но и основа несерьёзности реального поведения человека массы, его склонности к театральности. Ортега-и-Гассет использует выражение «шквал фиглярства»[3].
Очень важна для понимания природы современного постмодернизма и истоков цветных революций книга «Общество спектакля» [4] французского художника-авангардиста и философа Ги Эрнста Дебора. Этот мыслитель опирается на идеи Йохана Хейзинги [5] и  Михаила Михайловича Бахтина[6], а также на Людвига Фейербаха, - автора религии человека. Тезис Смердякова, персонажа «Братьев Карамазовых»: «Если Бога нет, то все дозволено»– это парафраз установок Фейербаха, отказа от духовной вертикали, замены ее на земную горизонталь.

Утверждению идеи полного своеволия человека посвящены «Записки из подполья». «Дважды два четыре – хорошая вещь», - пишет герой «Записок» Достоевского. – Но, если разобраться, дважды два – пять - премиленькая штучка!». Почему? Да потому что я так хочу. И плевать мне на рационализм, на разум, на все нравственные нормы. Главное – моя воля, мое удовольствие и счастье. «Записки из подполья» стали толчком для формирования теории воли к власти Ф. Ницше, обоснованию и оправданию поведения «по ту сторону добра и зла».

Карнавализация Бахтина предполагает смену верха на низ и наоборот. Король становится шутом, а шут - королем. Здесь заложена идея полного подрыва иеархии (это слово переводится  как «священная власть», т.е. власть, данная Богом).
Игровое общество Дебора – это общество постановки, фарса. Основной проблемой современного общества Дебор называет расщепление целостного мира на «простые образы», которые сами по себе химеричны. Согласно Дебору, общественные отношения современного общества – это «общественные отношения, опосредованные образами». Реальных взаимодействий в обществе, отчуждённом от собственности, от производства, нет. Есть виртуальные, спектаклевые. И это распространяется как на собственно социальные коммуникации (имидж как метод и цель), так и на отношения власти и общества (бюрократия как спектакль). Бюрократия играет в свою необходимость.

Исповедание религии человека в постмодернизме приводит к стремлению к отказу от всяких  внешних ограничений, идейных, религиозных, нравственных. Главный закон – «Я хочу». Все остальное оценивается как принуждение, как террор. Герой Василия Шукшина Егор Прокудин желает праздника души. Этого же хотят и участники цветных, революций. выходящие на площади и улице.  Цветные революции – это праздники непослушания.
Осознанию природы явления постмодернизма, приведения его, так сказать, в светлое поле сознания современной идеологии и культуры способствовали работы французского философа Жана Бодрияра «Общество потребления»(1970)[7], и «Симулякры и симуляция» (1981).

Заметим, что несмотря на то, что Бодрияр сотрудничал с радикальными левыми журналами в конце 1960—х годов, он не принимал никакого участия в социальных протестах 1968-х, а по их завершении порвал с радикальным левым движением
Симулякр – знак того, что не существует либо не существовало, воображаемое, но при этом проживаемое эмоционально событие или факт. Симуляция, согласно Бодрийяру – это и современные формы политической деятельности: представительная демократия, которая не представляет общество, ибо места в органах представительной власти занимают члены профессиональных бюрократических партий.

 Фактически симуляция – это и протестные движения, которые имеют скорее карнавальную природу, ибо не имеют реального объекта борьбы. Бодрияр указывает на тотальную роль СМИ в создании симулякров. При этом изображение заменяет событие. Реального события может и не быть, не его театральная визуализация производит впечатления реального происшествия.
Событие, отражённое современными СМИ, получает исключительно эмоциональную оценку. А поток новой информации, по факту не имеющей никакого значения, не позволяет человеку остановиться, сосредоточится на её осмыслении.
Материальное тело» культуры рубежа XX-XXI вв. основано на эмоционально воспринимаемой информации. И, следует отметить – несистемной. Значимость в культуре символов позволяет свести информацию к определённому набору знаков, который сам по себе неустойчив».

«Протеевский» принцип информационной культуры  - изменчивость, стремление к инновациям, поиск «оригинальных» решений – этот принцип целенаправленно внедряется современными СМИ в массовую культуру отдельных стран и человечества в целом.[8].
Если «классический модерн» Европы – это рациональная система оценочных норм, опирающаяся на понятия и ценности античной культуры[9], то «постмодерн» - это инновация ради инновации, принцип изменчивости ради изменчивости, достаточно долго существующей после своего формирования.

Постмодернизм отказывается от оценок, от какого бы то ни было сравнения с прошлым. В массовом сознании рождаются и получают активное распространение иррациональные, лишенные  исторической подлинности химеры: основоположник мировой истории великий  народ укров, наводивший страх на Рим и Византию, злобные, «зазомбированные» и тупые русские  ватники[10], добрые и бескорыстные заокеанские дяди и тети, немедленный и неотвратимый рай как результат очистительной цветной  революции и пр.
Порожденные сном разума химеры становятся средством манипуляции  подготовленным в результате многолетней обработки  сознанием массового человека, который всегда готов сбросить с себя репрессивное иго повиновения, желает немедленной воли, счастья и праздника («Нет, нет, нет! Мы хотим сегодня! Нет, нет, нет! Мы хотим сейчас!»).

И вот – как чаемое избавление от невыносимого ига повседневных трудовых требований, от стесняющих, надоевших пут разума и морали - приходят цветные революции,  возникающие порою, казалось бы, из ничего. Нет ни новых идей, ни революционной ситуации, часто нет и годами складывающегося недовольства народа. Сплошь и рядом цветные революции совершаются в странах с вполне удовлетворительным, а иногда и отличным, как в Ливии, уровнем благосостояния населения.

 «Восстание — это не искусство. Восстание — это машина. Чтобы завести ее, нужны специалисты; и ничто не сможет ее остановить. Остановить ее смогут только техники»[11]. Существенной характеристикой цветных революций является «комплекс процессов, имитирующих социально-политическую революцию»[12]
 Иными словами, согласно определению Е.Г. Пономаревой, цветная революция  — это «симулякр революции»[13].

Сегодня одним из главных инструментов совершения цветных революций является теория «мягкой силы» профессора Гарвардского университета Джозефа Ная[14]. В основе этой теории лежит осмысление постмодерна как феномена сознания и поведения современного человека. Главный смысл  мягкой силы заключается в  способности влиять на поведение людей, опосредованно заставляя их делать то, что в ином случае они никогда бы не сделали.  Этого достичь возможно , по мнению Ная, если использовать "власть информации и образов", власть смыслов. Необходимо подчеркнуть, что цветные революции – это, прежде всего, символические революции.
Культура постмодерна как культура символов стремительно возвращается в структуру мифа, оперирующего символами. Данный феномен хорошо объясняет концепция Пьера Бурдьё [15], который рассматривает основное поле социальной деятельности – культуру – как систему символов. Описанные П. Бурдьё  феномены символического обмена и символического насилия помогают объяснить функцию массовой коммуникации в создании символической картины действительности. Особенно важным в этом отношении является раскрытие Бурдьё  «фантомообразующей»  роли телевидения, выступающего уже не в функции информационного механизма, но в функции средства создания реальности, которой не было («война в Заливе, которой не было»). По мнению значительного числа исследователей, революции современности оперируют не столько реальными проблемами и потребностями, сколько символами, в том числе символами лидеров. Основой же деятельности иррациональной толпы становиться эмоция, - в противовес господствовавшему в XVIII-XIX вв. разуму.

Говоря о современном обществе постмодерна, большая часть исследователей, включая выше охарактеризованных, отмечают не только скатывание толпы политической деятельности в эмоциональность, архаичность эмоциональности.
В мире европейского постмодерна действительной новой реальностью является описанный Бурдьё феномен средств массовой информации, которые, ориентируясь на упрощённое эмоциональное восприятие массовой аудитории, визуализирует упрощённую, архаизированную, без философской детализации, картину мира. И просто создаёт параллельный реальному мир «ожидаемый», симулякр.

Итоговая систематизация концепций и мнений относительно современных революционных движений содержится в работе Д. Голдстоуна [16].

В качестве основной проблемы изучения современных и исторических протестных движении он обоснованно называет вполне постмодернистское изобилие фактов и теорий, которые грозят погрести под собой само изучение.

В своей работе он предлагает периодизацию, в соответствии с общеисторическими процессами и особенностями, всех революций на четыре периода. Первый – это «великие» события XVIII-XX вв. (Английская буржуазная революция, Французская буржуазная революция, Американская война за независимость, а затем буржуазно-демократические революции 1830-1831, 18448-1849, 1870-1871 гг., приведшие не только к окончательной победе буржуазии и юридическом закреплению  её положения, но и к созданию новых национальных государств), изменявшие экономический, социальный, политический, культурно-религиозный строй общества. Это  - революции «классические».

К первому поколению автор относит и события после Первой мировой войны. События, например, 1918-1919 гг. в Западной Европе (революция в Германии, в Австро-Венгрии) которые приводили к изменению политических систем и возникновению самостоятельных государств на той же социально-экономической и правовой основе, что и ранее.

Второе и третье поколение – это революции середины – второй половины XX в., изменявшие социально-экономические и политические структуры по отдельности. Второе поколение – это главным образом события после окончания второй Мировой войны, связанные с отменой колониализма и возникновением суверенных государств.
 Третье поколение революций – это так называемые «бархатные революции» в Европе и Азии.

Четвертое поколение – это уже XXI в., собственно «цветные революции», связанные исключительно с проблемами политических элит, владеющих властью ибо стремящихся к ней. Эти события по форме революционные, по содержанию же– реформистские.
Голдстоун останавливается особенно подробно на вопросах роли элит и социальных групп в революциях. Существующие теории политических элит, если брать концепции Парето и Моска, соответствуют эпохе модерна. Относительно современных событий господствует идея «революции без лидера» [17].

Социальные группы участвуют в революционных движениях после соответствующей мобилизации. Таковыми механизмами обычно выступает идеология и лидер. Голдстоун разбирает вопросы господствующей революционной идеологии по периодам, требований к ведущей идеологии, особенно в современном обществе.  Немалое внимание посвящается им вопрос о лидерстве, фактическом и символическом. При этом сами социальные группы принимают участие в революции при осознании себя некоем единством. Механизмы групповой идентификации в классических революциях и в современном мире сильно отличаются, поэтому на первое место при групповой идентификации выходят культурные паттерны, а не правовое или имущественное положение.

Революции, как отмечает Голдстоун, могут идти волнами, провоцируя соседей на аналогичные процессы. Большое значение для волнового развития революций имеет мировая экономика, функционирование транснациональных корпораций и всемирных финансовых систем.

В развитии революций Голдстоун отмечает роль репрессий со стороны государства, которые, в зависимости от системы причин, могут стать как методом прекращения волнений, так и катализатором революционного движения (Китай, Тяньаньмэнь; Румыния, свержение Чаушеску). Самое главное, отмечаемое в этом вопросе автором – то, что слабость власти может спровоцировать давление снизу.

Цветные революции выступают как революции символические. Путем использования СМИ, сетевых интернет-технологий происходит оперирование противоположными оценочными суждениями (типа: государство добра – империя зла, свободное общество—тоталитарное общество,  мыслящее интеллектуальное меньшинство – тупое послушное большинство и т. д.), при этом формируется нужная, с точки зрения, заказчиков картина мира. Одной из идейных основ идеологии цветных революций является идеология либерального троцкизма, который представляет собой эклектическое сочетание либеральных и революционных воззрений.  Либеральное, подлинно свободное общество  мыслится идеологами цветных революций и подается ангажированными средствами массовой информации как чаемый и необходимый результат  неизбежного и полезного перманентного революционного насилия над упрямым в своем традиционализме обществом, над быдлом, над конгломератом тупых  анчоусов. Методологическим архетипом этой доктрины выступает модель католического  «чистилища», в качестве которого и выступают перманентные революционные потрясения.

Отечественными политологами достаточно убедительно показано, что цветные революции представляют собой продукт использования технологии, разработанной высокоинтеллектуальными и высококвалифицированными  специалистами (Джин Шарп, Джозеф Най и др.), хорошо изучившими природу постмодерна, великолепно владеющими инструментами манипуляции, скрытого воздействия на  народное сознание.
Вместе с тем мы сегодня должны в полной мере осознать, что цветные технологии  дают успех только в ситуации нравственного нигилизма, безответственного инфантилизма, забвения истории, попрания духовной вертикали, духовных традиций народа. Великий православный подвижник, замечательный писатель и проповедник, уроженец Орловщины Святитель Феофан затворник писал:
«Дух из Бога, сочетавшись с душою животных, возвел ее на степень души человеческой, и стал человек двояк. Одно тянет его горе, другое - долу. Когда человек в своем чине держится, то он живет духом, т. е. страхом Божиим водится, и совести слушает, и горнего ищет. А когда он поддается влечениям души дольней, то выходит из своего чина, и то, чего хочет дух, думает достать среди тварей. Этого ему не удается, и он томится и крушится. Дух тут, как пленник в узах, находится в услужении у варваров, страстей пехотных. Сам он не удовлетворяется и страсти делает неудовлетворимыми, сообщая им безмерный разлив. Отчего животные потребности у животных все в своей мере, а у человека, когда он предается чувственности, чувственные потребности предела и меры не имеют? Эту безмерность сообщает им дух, попавший в плен к ним, а дух этой безмерностью хочет заглушить свою жажду бесконечного, по образу Коего он создан»[18].

Безмерный разгул цветных революций в современном мире – это непосредственный результат духовной подмены - отступления от Бога, замены Веры религией человека. Глядя на этот непрекращающийся карнавал, непрерывную череду масок, на эти фарсы. которые ставятся опытными заокеанскими режиссерами, надо не забывать мудрые слова наших предков: «Сатана – это лишь обезьяна Господа Бога».
 
Подводя итого, заметим, что отчетливо выраженная постмодернистская природа цветных революций не обещает серьезного обновления, процветания и  благополучия общества. Цветные революции представляют собой всплески человеческой эмоциональности, порождены безудержным своеволием и несут в себе семена хаоса и распада. Подлинное возрождение страны, рост ее благосостояния и могущества  возможны лишь на  основе взвешенной, благоразумной, учитывающей вызовы современного мира политике,  на основе целенаправленной, осознанной работы по просвещению сознания людей, утверждению позиций отечественной и европейской классической культуры, сохранения связи с историческими духовными традициями  народа.

ПРИМЕЧАНИЯ
1. Принятые в Скандинавии и Германии законы,  требующие 50% присутствия женщин на руководящих должностях, пока в госкомпаниях и учреждениях, - фактически это делает реальную квалификацию и компетенцию женщины неважной, происходит назначение на должность по половому признаку, аналогично сословному принципу средневековья .
2. Ортега-и-Гассет Х. Эстетика. Философия культуры. М.: Искусство, 1991; Избранные труды. Сост., предисл. и общ.ред. А.М. Руткевич. М.: «Весь мир», 1997. Режим доступа к электронному источнику: http://e-libra.ru/read/348229-vosstanie-mass-sbornik.html /
3. Культурный инфантилизм - причина лёгкого возбуждения масс на социальные беспорядки (политическое восстание, социальное неповиновение) с целью немедленного получения желаемого. Немедленное удовлетворение – вот главное направление жизни массы, её «бренд». Инфантилизм массы, выделенный и обоснованный Ортегой-и-Гассетом – это и есть та базовая культурная основа, которая сделала возможными современные «цветные революции». И, зная этот инфантилизм массы, становиться понятно, в чём суть современного механизма «цветной революции» - в провокации инфантильного желания немедленного удовлетворения, усиливаемого физической массой, толпой. Но отсюда же и постоянное провоцирование общественного возмущения государством, которое транслирует «прямое действие», прямое насилие как единственную форму управления. Складывается замкнутый круг не решаемых собственными средствами современного общества проблем, которые легко прогнозируются и предсказываются. Первое – постоянное общественное недовольство. Второе – принципиальная насильственность действия власти. И насильственные действия общества в ответ. «Перманентная цветная революция».
4. Дебор Г.Э. Общество спектакля. М., 2000. Режим доступа к электронному источнику: 5. Хейзинга Йохан. Человек играющий. Опыт определения игрового элемента культуры. Сост, предисловие и пер. Д.В. Сильвестрова. Спб.: изд-во Ивана Лимбаха, 2011.  Режим доступа к электронному источнику: http://mymap-life.ru/wp-content/uploads .
6. Бахтин М.М. Творчество Франсуа Рабле и народная культура Средневековья и Ренессанса. М.: 1990. Режим доступа к электронному источнику: http://www.bim-bad.ru/docs/bakhtin_rablai.pdf
7. Бодрийяр Ж. Общество потребления. М.: Республика, 2006. Режим доступа к электронному источнику:
8. Протеевский принцип современной культуры имеет и свою оборотную сторону, которую можно обозначить как принципиальную конечность форм и содержания, связанную с уровнем методологии познания. Проще говоря – количество реальных инноваций никак не коррелирует с объёмом формальной информации. И, как это ни парадоксально, теоретики информационного постиндустриального общества, - Д. Белл, О. Тоффлер, Дж. Гэлбрейт, З. Бжезинский, - этого «не замечают». Линейная «прогрессивная» методология познания современной европейской научной парадигмы этого просто не позволяет
9. Модерн объединяет с постмодерном их антихристианский характер. И тот, и другой, несмотря на их название, в нравственном отношении представляют собой движение назад, в  дохристианскую эпоху. Однако если  модерн останавливается на рациональной античности , чтившую разум  и философию как способы определения истины, установления  критериев поведения человека, то постмодерн опускается еще ниже по исторической  шкале – в дохристианскую архаическую эпоху с ее культом иррационализма, языческой практической моралью (о практической морали см.: Рождественский Ю.В. Принципы современной риторики. – М., 2003, с.70), грубой телесной мистикой. В современном поклонении телу. безусловно, присутствует религиозный момент, но особого рода. «Бодицентризм», методика «построения тела», от фитнеса до хирургической смены пола, пирсинг, татуаж – все это проявления неоязычества, при том, что в качестве  объекта поклонения выступают  не изготовленные  человеком идолы,  а он сам, все его проявления, включая его собственное тело.
10. Данные химеры порождают свою мифологию, свой людоедский кодекс, лишенный какой либо связи с нравственным законом, с любовью к ближнему: «Вату – в землю!», «Вата понимает только язык силы,все остальное воспринимает как слабость" , "Ну намотало вату на гусеницу,и все раскудахтались»
11. Эта цитата приводится  Е.Г Пономаревой  (м.: Пономарева Е.Г. «Секреты цветных революций: современные технологии смены политических режимов» // Свободная мысль. – 2012, №3-4, с.47; режим доступа к электронному источнику: http://www.intelros.ru/pdf/svobodnay_misl/2012_5_6/4.pdf). Заметим,однако, что  в работе Л.Д. Троцкого, (История русской революции, Т.2, Ч. II)  данные слова отсутствуют, как и в других работах Троцкого.  Автором этого удивительно образного афоризма является  «неудобный классик» итальянской литературы, участник знаменитого марша Муссолини на Рим – Курцио  Малапарте, человек авантюрного склада и анархист по убеждениям.  В своем  блестящем памфлете  «Техника государственного переворота» Малапарте   создает воображаемый диалог-спор  между Лениным и Троцким. Слова,  приводимые уважаемым профессором МГУ в своей исследовательской работе как подлинная цитата из труда автора теории «перманентной революции», на самом деле,  представляют собой одну из реплик этого  придуманного спора  ( См.: Курцио Малапарте. Техника государственного переворота:  Аграф;  Москва;  1998,  с.101.  Режим доступа к электронному источнику: http://society.polbu.ru/malaparte_revolution/ch07_iii.html). Таким образом,  мы сталкиваемся в данном случае  с  типичным симулякром и эффектом иконичности: мы видим, как кметод описания становится подобным описываемому объекту. Рассматриваемый пример свидетельствует о заразительности постмодернизма как способа отражения действительности и способа мышления и поведения.
12. Эта цитата приводится  Е.Г Пономаревой  (м.: Пономарева Е.Г. «Секреты цветных революций: современные технологии смены политических режимов» // Свободная мысль. – 2012, №3-4, с.47; режим доступа к электронному источнику:
13. Пономарева Е.Г. «Секреты цветных революций: современные технологии смены политических режимов» // Свободная мысль. – 2012, №1-2, с.88.
14. См.J. Nye Smart power. — «New Perspectives Quaterly». 2009. Vol. 26. Issue 2. P. 7—9.
15. Бурдьё П. Социология политики. Пер. с фран. Н.А. Шматко М.: Socio-Logos, 1993.  Режим доступа к элекетронному источнику: http://bourdieu.name/content/sociologija-politiki .
16. Голдстоун Д. К теории революции четвёртого поколения. Пер. с анг. Н. Эйдельмана. // Логос. 2006. С. 53-103. 17. Впрочем, в качестве «лидера» цветных революций вполне можно назвать СМИ.
18. Святитель Феофан Затворник. Собрание писем: В 2 т. М., 2000. Т. 1. Вып. 1.