КАК С БИБЛИЕЙ В РУКАХ АВТОРИТЕТНЕЙШИЙ ПРОТЕСТАНТСКИЙ ТЕОЛОГ КАРЛ БАРТ ОТВЕРГАЕТ ЕСТЕСТВЕННОЕ ОТКРОВЕНИЕ?
А ВЕДЬ ЭТО ВОЗМОЖНОСТЬ НАЧАЛЬНОГО БОГОПОЗНАНИЯ ДЛЯ КАЖДОГО ЧЕЛОВЕКА, ИСХОДЯ НАБЛЮДЕНИЯ НАД РАЗУМНЫМ УСТРОЕНИЕМ ПРИРОДЫ И ЧЕЛОВЕКА
Я всегда думал, как протестантский пастор Карл Барт, основатель диалектической теологии может отвергать естественное богопознание, открытое даже язычникам (Рим 1. 20)?
СНАЧАЛА ДАДИМ ПРАВОСЛАВНОЕ ТОЛКОВАНИЕ:
Свт. Василий Великий
Ибо невидимое Его, вечная сила Его и Божество, от создания мира через рассматривание творений видимы, так что они безответны
Не случайно и не напрасно этот мир был задуман, но чтобы он мог внести свою лепту в осуществление определенной полезной цели и для большого блага всего сущего, - раз уж он действительно служит для разумных душ наставником и детоводителем к богопознанию, ведя ум через видимое и чувственное к созерцанию невидимого…
Бог, создавший великое и устроивший… да даст вам во всем разумение Его истины, чтобы вы из видимого познавали невидимое, из величия и красоты тварей собирали подобающее понятие о Сотворившем нас… Да даст нам и в земле, и в воздухе, и в небе, и в воде, и в ночи, и во дне, и во всем видимом собирать ясные напоминания о Благодетеле. Ибо не оставим никакого времени грехам, ни врагу не уступим места в сердцах наших, если через непрестанное памятование будем давать в себе жительство Богу, Которому всякая слава и поклонение, ныне, присно, и во веки веков. Аминь.
Гомилии на Шестоднев.
А ТЕПЕРЬ ПРОТЕСТАНТСКОЕ ТОЛКОВАНИЕ
Анализируя "Толкование на послание к Римлянам" (1922, 2-е изд.) Карла Барта , я убедился: действительно отвергает естественное откровение. Непостижимо, но факт! Не имея опыта Священного Предания, протестанты, толкуя Библию, могут создать ЛЮБУЮ теорию.
Диалектика, основной метод толкования К.Барта, теперь знаю, может из очевидного с легкостью сделать неочевидное: " Нам следует сразу же признать: если бы стихи 19-21 дошли до нас сами по себе, возможно как фрагмент, вырванный из контекста произведения неизвестного автора, то вполне можно было бы прийти к предположению, что речь здесь идет о «естественном», т.е. предшествующем откровению Божьему в Иисусе
Христе и самостоятельном по отношению к нему познании Бога
язычниками. Это место часто и прочитывали именно как подобного рода фрагмент, а потому оно и в самом деле рассматрива
лось и приводилось в качестве доказательства общего учения
о таком естественном богопознании. Из этой столь странной
предпосылки делали слишком далекоидущие выводы. Однако
то, что языческие религии представляют собой свидетельство
о необходимой для человеческого бытия связи с Богом, что их
2 См. относительно этого места: KD I, 2, S. 334-335 и II, 1, S. 131-132.
необходимо понимать как результат Божьего откровения и человеческого греха, вовсе не говорится в этих стихах, где языческая
религия как таковая еще вообще не упоминается. Но тут ложной
оказывается уже сама предпосылка. Эти стихи - не изолирован
ный фрагмент, а, будучи словами апостола Павла, находятся в
совершенно определенном контексте Послания к Римлянам и
текстов Павла вообще. Ввиду утверждения, к которому сводится
весь содержащий эти стихи раздел, и ввиду соответствующего
этому истолкованию Павлом сокрытой, невидимой глазу, неслы
шимой уху, не приходившей на сердце человека мудрости Божь
ей, которой не принимает естественный человек, которой он
не может познать, которую может познать только Дух Божий,
а человек - лишь через этот Дух Божий (1 Кор 2:6-16), было бы
очень странным, если бы Павел вдруг начал здесь рассматривать
язычников как обладающих действительным богопознанием
и действующих в соответствии с ним. Если Павел представлял
себе дело именно так, то почему же он не постарался извлечь из
него совсем иные плоды? Почему во всем остальном Послании
к Римлянам и во всех своих других посланиях он говорит о поз
нании Бога так, как если бы в действительности существовало
лишь одно познание - основанное на откровении божественно
го судебного приговора и спасительного дела и, стало быть, на
откровении в Иисусе Христе?
Если осмыслить данный отрывок в таком контексте, то пре
жде всего станет ясно: Павел говорит не просто и вообще о
язычниках, не так, как поступил бы на его месте, к примеру, религиовед или религиозный философ. И позже он не будет так
говорить об иудеях. Он говорит о язычниках, которые сейчас,
через воскресение Иисуса Христа и звучащее с тех пор по всему
миру возвещение Его имени, сталкиваются с Евангелием, осознают они это или нет, нравится им это или нет. Он рассматри
вает язычников и иудеев, как не поступил бы ни один религио
вед или религиозный философ, в отблеске этого пламени гнева
Божьего, которое есть пламя Его любви. Он говорит о том, что
имеет отношение к язычникам, однако им самим совершенно
неизвестно; он возвещает им (а для того, чтобы говорить им
это, необходим апостол) величайшую новость о них самих: фак
тически Бог свидетельствовал и открывался и им также издав
на, всегда, от сотворения мира. Окружавший их мир всегда был
творением Божьим и тем самым всегда свидетельством Бога о
себе самом. Объективно говоря, язычники имеют Бога: они
всегда могут познать Его невидимую сущность, Его вечную силу
и Божество. И вновь, говоря объективно: они всегда познавали
Его. Во всем том, что они обычно познавали, объективно гово
ря, действительным и истинным предметом их познания всегда
был Бог как Творец всех вещей, именно в том смысле, в каком
иудеи в своем законе объективно и безусловно имели дело с от
кровением Божьим. Почему Павел приходит к этим положени
ям? Следует обратить внимание на их цель: иудеи и язычники
предстоят перед Богом как непрощенные, как абсолютно всерь
ез ответственные за свой антагонизм по отношению к Богу (Рим
1:20 и Рим 2:1), и именно это делается очевидным в свете откро
вения Божьего в Иисусе Христе, в отблеске этого вспыхнувшего
на Голгофе гневного огня. Теперь Павел видит, что в этом божес
твенном обвинении и, стало быть, в откровении в Иисусе Хрис
те, то есть в Евангелии, и лишь в нем и лишь так содержится и
выражено следующее: язычники и иудеи действительно происхо
дят от Бога, а потому они действительно и всерьез находятся в
состоянии антагонизма с Богом и действительно и всерьез под
пали гневу Божьему. У них нет какого-то своего собственного
лучшего знания. Ведь согласно ст. 16 Евангелие могло бы быть
всесилием Божьим, если бы язычники могли указать на то, что
Бог чужд им, что они находятся в каком-то уголке мира, где Бог
не есть Бог и не открывается людям; если бы существовало не
что подобное покоящемуся в себе, устойчивому, защищенному и
оправданному язычеству, по отношению к которому осуждение,
гнев и приговор Бога были бы несправедливы, поскольку оно
могло бы сослаться на незнание закона. Однако именно этого
язычество сделать не может: ввиду крестной смерти Христа это
невозможно. Именно невозможность этого Павел и выявляет в
ст. 19-21. Закон относится и к тем, кто не знает его, просто потому, что он объективен и находится над ними.
То, что Павел не думает сделать язычникам некий комплимент и найти в их религиях некую точку соприкосновения, исходя из которой он мог бы начать созидать мосты к пониманию
Евангелия, а скорее призывает их просто уверовать в судебный
приговор Божий, видно из всего продолжения обращенной к
ним части этого раздела. Вопреки своему объективному знанию
Бога, они не воздали подобающие Ему честь и благодарение. Они
пребывают в очевидном противоречии именно по отношению к
той истине человека, которая открыта вместе с истиной Бога в
Иисусе Христе. Они мятежно подавляют эту истину (ст. 18). Они
подменяют ее ложью (ст. 25). Их мышление, если соразмерять
его всегда с этой истиной и рассматривать его всегда в ее свете,
есть пустое мышление; сердце их темно (ст. 21). Выдавая себя за
мудрецов, они поступают и ведут себя, как глупцы (ст. 22). Как
и насколько верно все это? Павел отвечает, не просто указывая
прежде всего на те или иные языческие пороки и заблуждения,
но сначала обращая внимание именно на то самое лучшее, что
язычники имеют или полагают, что имеют: на их религию, кото
рая заключается в чудовищном смешении Творца и Его творения
(ст. 23). Если откуда-то и не проложить моста к Евангелию, к покакнанию живого Бога, то именно отсюда! Человеческая религия
как таковая в своем радикальном отличии от веры в откровение
Божье всегда возникает из указанного смешения и заключается
в нем - в ложной самонадеянности, пребывая в которой человек
желает сам для себя решать: кто и что есть Бог; делом человека
может быть лишь это смешение и, стало быть, лишь идолослуже-
ние. Эта ложная самонадеянность и есть истинный объект гнева
Божьего. Ибо в ней собственно и заключается человеческий ан
тагонизм по отношению к Богу. Именно она подразумевается и
поражается в осуждении человека Богом. Решительным образом
и по сути осуждается лишь она. Поскольку всему тому, что Павел
теперь (ст. 24-31) называет в числе «естественных» и «проти
воестественных» грехов, по его мнению, именно Бог «предал»
их (ст. 24, 26, 28) в ответ на этот сущностный антагонизм чело
века - в ответ на грех его собственного благочестия. Совершая
этот благочестивый грех, человек - и именно это делает язычни
ка язычником - предоставляется Богом самому себе, оказывает
ся брошен на произвол своей собственной судьбы, а отсюда уже
непосредственно следует все остальное: вся та аморальность,
для развития которой не просто нужна всемирная столица, но
которая в той же (а возможно, и в еще большей) степени есть
аморальность маленького города, деревни, простодушной про
винции. Все намеки этих стихов следует рассматривать как ил
люстрацию - но в то же время не более чем иллюстрацию - чудо
вищного по своей сути положения вещей: язычники неблагочес
тивы и неправедны, находятся под гневом Божьим, поскольку
они подавили истину, подменили ее ложью, поскольку они про
изводят подмену Творца творением, поскольку они не в своей
глупости, но в своей мудрости, не в своей низости, но в самом
лучшем, к чему они способны, на высоте своей человечности
пытаются завладеть царской короной Бога. А раз они так посту
пают, то необходимым - необходимым в смысле реакции самого
Бога - становится и все остальное: грех и грехи в популярном
смысле этого слова, все то, вследствие недостоинства чего они
достойны смерти (ст. 32) и сами прекрасно это осознают и что,
однако, все же утверждают и должны утверждать в своей среде
и среди других после того, как они практически отреклись от
Творца и похулили Его. "