Когда человек фундаментально стареет, ему все становится трудным.
Мучает миллион болячек, в которых ему неохота сознаваться даже самым близким. Иногда приходится уклоняться от встреч со своими сверстниками, которые, вроде даже с удовольствием, повествуют о своих недомоганиях и трудностях жизни.
Других интересов вроде бы и нет. Сплошные трудности.
Давай попробуем разобраться, так ли это?
Во-первых, если не хочешь быть вечно ноющим сгустком жалоб на жизнь, надо найти в себе силы, чтобы жить по-другому.
Утром самостоятельно встать и одеться.
Поскольку помощница, которой я очень благодарен за ее постоянный труд, не всегда рядом, надо заправить свою постель, чтобы не раздражала неопрятным видом. Если получилось немного криво, не беда. Никто замечания не сделает.
Во-вторых, надо найти для себя занятие, иначе с тоски подохнешь.
Для меня таким занятием стало написание книг.
Хорошие или плохие, я от оценок воздерживаюсь. Знаю, что в пределах моих способностей. К тому же, это почти не оставляет мне времени для тоскливых мыслей.
А дальше наступает самое главное. Движение.
Надо двигаться. А как, если при этом все болит?
Большинство уступает недугу, и не делают того, что вызывает излишнюю боль.
Мой самый близкий друг, с которым уже более полувека мы вместе идем по жизни, уступил болезни, когда, как мне кажется, она еще не была в апогее, а теперь ему даже по дому трудно передвигаться.
Для себя, я попытался вступить в сферу "героизма", то есть ни за что не прекращать движения. Преодолевая боли.
Чтобы бестолково не болтаться, я решил, что буду ходить за хлебом.
Вот тут то и начинается "героизм".
Мне, из-за дискоса позвоночника, очень трудно сгибаться , чтобы завязать шнурки на туфлях. Обычно мне их завязывает помощница. Но если ее нет, я вынужден это делать сам. Кручу ноги во все стороны, и в конце концов как-то завязываю.
Это первый акт моего героизма.
Магазин находится примерно в 400метрах от дома. Мне дают кучу наставлений, как ходить, куда крутить голову на переходах, не выходить на проезжую часть дороги и т. д. Наконец, я уже вышел из дома.
Тихим ходом достигаю заветного магазина. Раньше я ходил в другой магазин, но он в два раза дальше. Очень подружился с женщиной-пекарем, которая выбирала для меня самый лучший хлеб.
А когда открылся более близкий магазин, Семейный Совет принял решение, что надо ходить именно в него.
Хлеб (лаваш) мы покупаем грузинский. Он печется в специальной вертикальной печи, и готовность хлеба определяется на глаз пекаря. Отсюда и получается, что некоторые хлеба хорошо пропечены, а некоторые не совсем.
Я, конечно же, хочу самый пропеченный хлеб. Для большинства потребителей это не имеет никакого значения, потому что весь хлеб в печи так или иначе все же пропечен.
Это я выбираю особо пропеченные.
Пекарей немного забавляет моя капризность, но все же они могут перебрать штук десять лавашей, пока найдется нужный мне.
Я упорно думаю над тем, как установить неформальные отношения с пекарями, чтобы они специально для меня выпекали один, или два хлеба. Хотя, если честно, то хлеба я почти не ем.
Приехавший в гости ко мне из Англии внук, допытывался у своего отца: "А почему дедушка постоянно выбирает "анорексийный" хлеб?
Заполучив свой особый хлеб, я считаю это вторым геройством.
Около пекарни продуктовый магазин. Иногда я там что-то покупаю в пределах 2кг. веса.
Возвратившись благополучно домой с покупками, конечно же, чувствую себя героем.
Я на всю жизнь сохранил тягу к молодежному обществу. К счастью, некоторые из них, с которыми сохранились дружеские отношения, регулярно продолжают меня навещать.
Если пришел гость, надо подать вино. А оно в подвале. Считается, что вино - это в моем ведении.
Поэтому я спускаюсь в подвал, и преисполненный чувством собственного достоинства, извлекаю то вино, которое наиболее подходит к случаю. Разумеется, душа моя переполнена гордостью: сколько полезных дел сделал, какие трудности преодолел.
Пригласили к столу, обед.
Иногда случается, что блюда совсем тебе не нравятся. Но ты молча ешь, не выказывая неудовольствия, не подавая вида и не делая замечаний. Это что, если не воспитание высшего уровня? В том же ряду, что и другие геройства!
Поднимаюсь в дом. (До этого все происходило в отдельно стоящей кухне.) Надо снимать туфли. Снова полигон для героизма.
Шнурки что завязывать, что развязывать одна и та же канитель. Я даже устаю считать, сколько героических шагов я совершил.
Но ведь еще не вечер. Сажусь за компьютер. А здесь, чтобы не отекали ноги, врачи требуют их высоко задирать
Откровенно говоря, в такой позе крайне неудобно работать. Но врачам, откуда это знать? Сами они в таких позах не нуждаются. Я уже здесь о героизме не говорю, хотя можно было бы.
Самый трудный вопрос: "Как Ваше самочувствие?»
Если сказать правду, то собеседник расстроится, к тому же, все равно ничем помочь не может.
Сказать неправду вроде бы грешно. Значит "без комментариев"
Отдельная тема - это купание. Без посторонней помощи. Почему-то в ванной комнате все страшно скользкое, хотя кроме меня этого никто не замечает.
Все время надо балансировать, чтобы не упасть. И хотя я сделал некоторые страховочные приспособления, каждый раз, выходя из ванны, я глубоко убежден в особом героизме, проявленном при этой процедуре.
Все окружающие стремятся тебе чем-то помочь.
Излишества здесь настолько же нежелательны, как и недостаток внимания. В первом случае подчеркивается немощь человека, что ему не всегда приятно. А во втором случае человек может не получить помощь, когда она ему очень нужна. Поэтому, я на корню пресекаю излишнюю опеку над собой. Они ведь не знают, что мне как в том мультике "еще летать охота"
Наконец день кончился. Надо ложиться спать. Это значит, что надо по-особому уложить подушки, грамотно укрыть. И если все это сделано не так, а ты промолчал, разве это не рыцарство?
Особая статья - это не ныть, не ворчать, не портить в доме настроения, и избегать замечаний кому-либо.
Разумеется, у нас разные понятия.
Мы то знаем, что правда всегда на нашей стороне, но все остальные этого, почему-то недопонимают.
И надежд, что они сумеют воспринять наши ценности, очень мало. Поэтому живем мы, опираясь не столько на христианское понятие "терпимости" друг к другу, сколько на Европейское понятие "толерантности"
Реальные, или мнимые заслуги в прошлом, довольно часто, многими дедами предъявляются молодым, как неоплаченный вексель.
Меня удивляет, когда некоторые не ценят, что прав у нас много, а обязанностей никаких, что мы самое привилегированное сословие.
Даже без героизма, А с его учетом, вообще требуется пьедестал.
В завершение, хотелось бы подчеркнуть для тех, кто еще не освоил изложенную мною доктрину: поле для героизма лиц преклонного возраста достаточно широкое, но его вершиной станет умение создать в доме хорошее настроение, и по возможности никому не быть в тягость.
P.S. Все, что я написал выше, относится, так сказать, к системному героизму. Но ведь случается и разовый.
В селе, где мы живем, наша соседка выходит замуж. Отец у нее заболел, и невесту вести к аналою некому. Пришла к нам делегация, и попросила, чтобы я выполнил эту функцию. Отказываться невозможно.
Это ведь почетная миссия. А я уже почти 10 лет не надевал костюм и галстук. Когда достали из шкафа, то увидели, что он, видимо, уменьшился в размере, (или я увеличился) и я в него не помещаюсь.
Хорошо, что мои оба сына были здесь. Кое-как они впихнули меня в костюм, но строго предупредили, чтобы я нигде не нагибался, а то швы лопнут, и штаны могут потеряться.
За эти годы я уже забыл, как завязывается галстук.
Перебрали все, нашли один завязанный, его и одели.
Приехали к месту венчания. Всю дорогу я еле дышал, памятуя о наказе сыновей. Разумеется, пришлось в машине оставить палку, которой я пользуюсь.
Нельзя же позорить невесту хромоножкой.
Невеста оказалась умной и утешила меня: "Вы не опасайтесь, я за Вас буду крепко держаться, так что Вы не упадете"
Толпа расступилась, и я мужественно повел невесту к аналою.
Не хромал. Не сутулился, не стонал. Наш дуэт выглядел настолько убедительно, что кто- то потом пошутил: "практика уже есть, теперь не надо больше чужих невест водить, может для себя подберете?»
Я обещал подумать. И целую неделю гордился хорошо сыгранной ролью. Чем не героизм?
Еще один пример.
На Рождественские каникулы из Англии приехал мой сын, профессор математики, с семьей. Надо же достойно встретить. Собрались в ресторане. Вино, конечно же, из дома. Оно очень хорошее. Тамада, разумеется, я. Один графин с вином поставили около тамады. Обстановка располагающая.
Сам себе наливаю. Никто не контролирует. И за всеми разговорами, тостами и всем прочим, я совершенно незаметно выпил намного больше, чем мне дозволено.
Когда завершился стол, на мне никаких следов опьянения не видно.
Приезжаем домой. Всю ночь заснуть не могу. Весь следующий день пролежал, страдая от похмелья. Звонили моему профессору, которая уже много лет ходит ко мне, как к пациенту.
Она поражена. Я все, что угодно могла допустить, но то, что мне придется такого человека от похмелья лечить, это выше моего понимания! Мне, конечно, стыдно.
Кое-как оклемался.
Приехал сын, ни грамма сочувствия. Он наоборот, говорит, что гордится мною за такой подвиг, и расскажет своим английским друзьям, что его папа, при соответствующем случае, может выпить как в молодости, и держаться так, чтобы никому не был заметен перебор.
И, как всегда в жизни, выводы надо делать самому. Я сделал. Попросил помощницу, чтобы в будущем внимательно следила за винопитием, и не допускала излишнего, с моей стороны, героизма за столом