Валентина

                Валентина.

В дверь явно кто-то стучал.  Юрка-то услышал сразу, а вот мать,  прыская изо рта водой   на своё рукоделие, поначалу не расслышала. Настолько  стук был тихий, слабый и какой-то неуверенный.
     – Ма!  Стучит кто-то...
     Пятилетнему Юрке было скучно, он уже наигрался  в свои коробки-катушки и слонялся без дела по комнате, пытаясь найти другое интересное занятие, и стук в дверь обещал хоть какое-то развлечение.

    Юрка с любопытством выглядывал из-за матери, пока она возилась  с  ключом. Открывшаяся за дверью картина его разочаровала. На пороге  стояла   девочка лет шести,  в длинном, видимо, с чужого плеча, незатейливом платьице – белый горошек по голубому полю.  Из-под платья выглядывали до белизны сбитые  носы изрядно растоптанных  мальчиковых ботинок с распущенными измочаленными шнурками.    На щупленьком тельце восседала большая голова с копной    русых волос,  наспех собранных  на затылке  в неровную  короткую, но толстую косичку.   В пухлых  губах  её большого рта, слегка поджатых  с одной стороны,  пряталось старательно скрываемое волнение. При этом её  огромные зелёные  глазищи,  бесстрастно, по-кошачьи, не мигая, строго смотрели на Юркину мать. Потом  на секунду  они  перескочили на Юрку и,  став  холоднее при виде его,    вернулись на  место.
     – Тебе кого, девочка?
     – Ха-ха, – засмеялся  Юрка. – Какая  это девочка, это же  Валька   с первого этажа, – попытался  прояснить он ситуацию. Уж слишком  загадочной представилась  Валька  матери, и Юрке это почему-то не понравилось. «Воображала она, а не девочка », – подумал он.

     Юрка с родителями и младшей сестрёнкой  недавно поселились   в этом старом трёхэтажном   доме  с громадными коммунальными квартирами, населёнными множеством  жильцов. Конечно, мать ещё не узнала всех соседей  двухподъездного дома, тем более детвору, которой от мала до велика  хватало в каждой квартире. Юрка же успел подружиться кое с кем  из соседских ребят, а про незваную гостью  знал, что зовут её Валя,  живёт она  на первом этаже дома и  отец у неё шофёр. Иногда  он приезжает  на  «Победе», обедает и сразу уезжает.
 
     –  Во-первых, не Валька, а Валя, а лучше – Валентина, очень красивое  имя. Слышишь, как звучит, словно тёплым  ветерком повеяло! Во-вторых,  Юрик,  не мальчик же она, а девочка. Смотри, какая хорошая девочка.

     Юрка понял, что Валька понравилась матери, а  ему это ну совсем не понравилось. "Ветерком повеяло...Это с кухни соседскими щами повеяло. Мамка расхваливает эту воображалу,  только увидела, и уже «какая хорошая», ведь та  слова не вымолвила, даже не поздоровалась, – закопошились в Юркиной голове  ревнивые мысли. – Может, она  вообще говорить не умеет или картавит. Говорит Валька, конечно, хорошо и совсем не картавит, но мать-то откуда знает, ведь она ещё ни звука не произнесла.  Уставилась своими  плошками и молчит, «хорошая девочка», только язык вот проглотила. У неё есть своя мать, вот пусть её и расхваливает».  Юрке  даже  очень захотелось,  чтобы она сейчас закартавила, чтобы её было «страшно слушать», как говорила мама, когда  Юрка пытался сказать незнакомое трудное слово. Но это было когда!  Cейчас  он легко произносит все слова, ну или почти все. 

   Ещё Юрка знал, что  Валька  старше его по возрасту, а это сознавать было особо невыносимо. Девчонка, и старше. Но самое обидное, что осенью она пойдёт в школу, а Юрке  терпеть  ещё  больше года.
 
     – Валя, тебя же Валя зовут?  Ты к Юрику пришла  поиграть?
«Вот  ещё не хватало. Разве она поймёт мои игры, будет  пялиться по-кошачьи на мои финтифлюшки», – с досадой подумал Юрка. Настоящих игрушек у Юрки не было, да он и не мечтал о них. Ему хватало  пустых спичечных  коробок,  деревянных катушек от  ниток, пустых пузырьков и  других полезных вещей, без которых обойтись ну никак невозможно. Финтифлюшками их как-то в сердцах назвал отец: «Опять ты, Юрка, свои финтифлюшки разбросал по всей комнате, ни пройти, ни проехать!». Слово Юрке понравилось, забавное такое, и подходит, ведь Юркино богатство на самом деле  не игрушки, а самые настоящие финтифлюшки.   

     Прямо на полу из  спичечных коробок он выстраивал крепости,  катушки превращались в солдат, остальное  выдумывал по ходу игры. Это вам не 21 век, а  скудные пятидесятые двадцатого. Телевидения  ещё нет,  радио есть, но радиоприёмника пока нет, книг в доме нет, а про настоящие магазинные игрушки и говорить нечего. Только собственная фантазия, основанная на  редком просмотре  кино, да  уличные рассказы  и пересказы, спасают растущий мозг от  информационного голода.   
     – Здравствуйте, – произнесла девочка простуженным голосом.
     – Наконец-то соизволила поздороваться. Чего припёрлась, небось, сама не знает,– с ехидцей неслышно прошептал  Юрка.
     – Нет, не к Юрику. Я  к вам в гости, – строгим, безапелляционным  голосом заявила девочка и добавила, немного смутившись от своей смелости. – Познакомиться….
 «Ну даёт! Мама же тётя, а она девчонка, хоть и старше меня на год. Получается, что мама должна играть с ней в куклы. Смехотура. Вот сейчас мамка рассердится и выставит её за дверь».
 Отнюдь. Мама приветливо  улыбнулась и пригласила Валентину в комнату.
      – Гостям всегда рады! Проходи и садись рядышком. Будем с тобой вышивать.
Юрка, хоть и был возмущён  наглостью  Вальки, но обрадовался, что пришла она не к нему и мешать ему не собирается.  Он вернулся,  было к финтифлюшкам, но игра разладилась. Какое-то незнакомое  саднящее чувство  родилось в груди, заставив Юрку забыть об игре  и смотреть во все глаза на мать и сидевшую  напротив Вальку.
Мать вышивала  гладью яркий букет алых роз.
    – Нравится? – спросила  Валю мама. Но Валька, уставившись на розы,  позабыла всё на свете и даже  не соизволила  ответить. Затем  она перевела взгляд на  обувную коробку, наполненную разноцветными нитками мулине. Глаза её вспыхнули изумрудом. Юрке самому   нравились эти  яркие разноцветные снопики, перетянутые  красивыми бумажными трубочками.  Их хотелось рассматривать  сколь угодно долго.  Иногда мама разрешала их перебирать. Тогда Юрка раскладывал их  в разных цветовых сочетаниях и любовался их видом.
     – И это всё ваше? – врастяжку изумлённо, как бы не веря своим глазам, прошептала Валя. 
«Глупая, а то чьё же? Конечно, это мамины разноцветные нитки. Полная коробка!» – подумал Юрка.
     – А у твоей мамы разве   нет таких ниток?
     – Нет, – с вздохом ответила Валька, – она не вышивает, ей всё время некогда…
     Мать внимательно посмотрела в  лицо девочки. Бледное, неулыбчивое, вокруг глаз недетская синева.   Уголки большого рта  воспалены – заеды.  Её печальная взрослость трогала душу.
     – А  знаете что? Давайте обедать, уже пора!  Будем есть суп! Только с хлебом! Чтобы животики не болели.  Ты любишь суп, Валя? Любишь, любишь, по глазам вижу! А глаза-то какие красивые у тебя, хоть гладью их вышивай! Юрик, проводи Валю на кухню и вымойте хорошенько  руки под краном. Наше полотенце ты знаешь. Валя, проверь, чтобы  Юрик хорошо вымыл руки.
    – Вот ещё! Что я, руки не умею мыть, даже с мылом? Нечего меня проверять.
 
      Суп ела Валя  с аппетитом, но не жадно. Иногда, откусывая хлеб, она поднимала глаза  на  Юркину  маму, и в её зелёных льдинках  появлялись  проталинки  благодарности.  «Ведь совсем  голодный ребёнок  пришёл»,-  с жалостью  подумала Юркина  мама.

      Валентина   наведывалась ещё некоторое время, но не часто. С наступлением  весенних  тёплых дней  – всё реже. А когда  сошёл снег,  натоптались тропинки  и просохли   места детских игр, Юрка   и Валя чаще  встречались во дворе. При этом  она, несмотря на их продолжительное знакомство  зимой,  никак не выделяла  Юрку среди  остальных детей, как будто она и не приходила в гости. И здесь Юрка узнал Валентину  с другой стороны.

     Несмотря на тщедушный  вид и неподходящий пол, Валька пыталась верховодить в играх. И самое обидное для Юрки, что  ей это удавалось, особенно там, где играли  девочки и мальчики вместе.  Конечно, когда играли в войнушку или была такая сугубо мальчишья игра – «дучка по дучкам - дук по дукам»,  она не рвалась  в разведчики и не хватала палку, чтобы гонять консервную банку,  а смиренно становилась санитаркой или просто зрителем.
     Однако во множестве  других игр и затей детворы середины пятидесятых  Валентина была просто незаменима.  Она, маленькая старушенция, знала  множество различных детских  игр и до мелочей  разбиралась в  их правилах. Мало того,  требовала их неукоснительного   выполнения и не терпела никакого мухлежа.   И если она говорила, что надо так, все подчинялись. Валя была этаким экспертом детских игр. А сколько Валентина помнила   считалок – всяких там «энеков-беников», разных присказок и прибауток!  Где она набралась этой премудрости, ведь круг её детского общения был такой же, как у всех.

       Став немного старше, Валентина даже устраивала  примитивные детские спектакли в  бывшей кочегарке, расположенной в подвале  за домом.  Она раздавала роли и учила своих артистов, кто и что должен  говорить  по ходу представления, проводила репетиции. Зрители – детвора  – усаживались   на ступеньках   лестницы, ведущей в подвал.   Нижняя площадка, которую Валя  тщательно подметала перед представлением, служила сценой. Когда всё было готово, она выходила  из дверного проёма теплового пункта и торжественно объявляла  начало действа. Одним из  таких  представлений был   спектакль про барыню и невнимательную служанку.  Когда барыня  жаловалась, что  у неё   порок сердца,  служанка, глупенькая, радовалась, думая, что  у барыни  пирог с перцем.   Откуда всё это было у Валентины,  непонятно.

     Однажды Юрка  узнал, что  отец  у Вали  ненастоящий. То, что отцы бывают ненастоящими, поразило его, и  первым делом он задался  вопросом, а настоящий ли отец у него самого.  Мать, удивившись  такому странному вопросу, заверила  его, что у него с отцом всё в порядке.
        Потом  у Вали  появился маленький братец – Славик.  Отцом его был  отчим  Вали.  А Валя  оказалась в роли  Золушки, только наоборот – при живой матери и при отчиме.   
    Едва  Славик  прекратил пользоваться  материнской грудью,  как его передали на руки   семилетней  няньки. И пока  он не подрос и не начал ходить самостоятельно, Валентина, сама, как былинка, таскала его на руках, благо, он был тщедушный. Но при этом, как  и большинство детей,   был  неугомонным в стремлении познавать окружающий мир. Нянька, сама ещё требующая надзора, порой не могла его уберечь от неприятных происшествий, за что  мать  наказывала  её нещадно и, бывало, даже во дворе прилюдно. Юрка видел это, ему становилось жалко  Валентину, которая  не уходила  с места, где получила трёпку от матери,  и, всхлипывая,  размазывала   кулачками слёзы по щекам.   Чувствуя несправедливость, он ничего не мог поделать, только, сочувствуя,  неотрывно смотрел  на Вальку. Однажды, она   бросила ему с обидой сквозь слёзы: - «Что смотришь? Интересно, да ?»..  Она стала редко   играть  с ребятами, так как не могла оставить без присмотра маленького брата,  и терпеливо несла свой крест.

     Наступила осень, и Валентина пошла в первый класс.  Однако от обязанностей  няньки её не освободили.  Кто-то смотрел за  Славиком, пока она находилась в школе. Домашние задания Валентина  делала наспех, никто ей не помогал,  не проверял её тетрадки, потому училась она  неважно. А зимой,  фактически безнадзорная,   она  простудилась и  серьёзно заболела. Славика, разумеется, у неё забрали. Болела  она больше месяца и,  наконец, начала вставать с постели. 

      Однажды  ранней весной   в больших  валенках на босу ногу,  в  накинутом поверх платьица старом изорванном  полушубке она  вновь постучалась  в Юркину дверь.  Перед  Юркой и его мамой  предстала  исхудавшая, с бескровным личиком  будто бы незнакомая  девочка. И только  ставшие ещё больше изумруды её  глаз  свидетельствовали о том, что перед ними стоит  Валентина. 
     – Господи, Валя, тебе же, наверное,  нельзя вставать, – всплеснула  руками Юркина мать.
     – Нет, тётя Маша, врач  уже  разрешил   мне ходить. Здравствуйте…
      Юркина мать засуетилась, стараясь чем-то угостить  Валентину. А она подошла к Юрке, внимательно посмотрела ему в глаза и сказала  тихим голосом:  – Ты мне снился, когда я болела… Смотришь на меня, смотришь, а я плачу, а самой радостно… Ну как взаправду!  С того сна и на поправку пошла.  Ты меня не забыл?
Юрке  до слёз  стало  жалко Валентину, так  измученную  хворью. Конечно же, он её не забыл.
     – Если хочешь, давай вместе играть в мои финтифлюшки, я тебя  научу  как.
Валя всё поняла и,  благодарно улыбнувшись, по-взрослому утвердительно покачала  головой.
 Мама  угостила  Валю чашкой  какао с молоком и  куском белого хлеба с толстым слоем сливочного масла поверх.

      Валентина  выздоровела, но так и осталась падчерицей при родной матери.  В  первый класс  ей пришлось  идти повторно, так как всю зиму и  весну она не ходила в школу.  Брат её, Славик, начал ходить и даже участвовал в детских играх, но Валя по-прежнему следила, чтобы с ним ничего не случилось.  Только теперь она это делала  по собственной воле, так  как любила своего воспитанника. Да и Славка, похоже, любил свою старшую сестру посильнее, чем   психованную, вечно занятую мать. 
   
         Прошло время.    Юркиного отца  пригласили на строительство  химического  комбината  в другой город.  Город  этот был молодой, а главное для Юрки – там было море. Юрка с нетерпением ждал,  когда  приедет отец и увезёт их с мамой и младшей сестрой в новый город, и он впервые увидит море.    И вот, наконец, в один из светлых   июньских  дней на грузовом   ЗИЛе приехал долгожданный отец.  То-то было радости.   Весь день прошёл в весёлой суматохе  – упаковывали вещи и грузили в автомобиль.  Юрка тоже собирал  свои  вещи – книжки, папки с рисунками, карандаши, краски. Попалась ему коробка от обуви,  полная его любимых некогда финтифлюшек. Давно уже он не открывал эту коробку. Вырос, теперь они ему не нужны.
   Выезжать решили утром  следующего дня.

     Наступил момент отъезда. Возле машины собрались соседи и дети.  Юрка уж хотел,  было  забраться в кузов, но тут из дома  выбежала  запыхавшаяся Валентина. Вначале она что-то сказала   Юркиной маме и тотчас подошла к Юрке.
      – Уезжаете?
      – Да…
      – Насовсем, – обречённо вздохнула  Валентина, – значит,  больше не увидимся…
 Последние  её слова пронзили Юрку «Как это не увидимся?».  Тогда  он ещё не мог понять, что в жизни бывают расставания  навсегда, даже если они произошли в  раннем детстве.
      – Эх, если  бы  не  Славка, я  бы  с  вами  убежала, – тихо, но твёрдо произнесла  Валя.– Ведь пропадёт он без меня.  Это тебе на память обо мне, – протянула  ладонь с маленьким предметом Валя. – Прощай. Повернулась и  скрылась за дверью подъезда.  Юрка  увидел, как в темноте коридора вдруг вспыхнули золотом, поймав лучик солнца, её русые косички и…  пропали.       Валя была мудрой  девочкой и знала наперёд. Они действительно  больше не встретились.

      Когда  автомобиль тронулся  с места,  Юрка рассмотрел  подарок Валентины. Это был красивый значок с надписью на непонятном языке. Юрка крепко сжал подарок в кулаке и, словно завороженный,  долго  провожал  невидящим взглядом  мелькающие по сторонам  дома, деревья, автомобили.