Давно это было, быльем поросло. В те стародавние времена при императрице Екатерине ставили заводы железоделательные на Урале, выбирая такие места, чтобы сплавлять по реке железо можно было. А для этого надо, чтобы речка малая впадала в большую и на ней можно было бы запруду делать, пруд значит. А также чтоб вода колеса водяные вертела и молот ударный работал для обжимки кричных болванок. И место надо было такое найти, руда чтоб поблизости была. Много надо было чего учесть.
Были тогда большие мастера такого дела. Стали они обследовать реку Койву, приток Чусовой. Дошли до устья речки Бисер, обследовали ее пойму. Понравилось, место хорошее, версты две пойма-то будет. Не каждое место подходит для постройки завода, а здесь как кто-то нарошно из поймы целую гору выбросил, Синюю, значит. А пруд какой можно загородить, саженей эдак двести в ширину, да и в длину за версту будет. Но прежде чем завод ставить, надо руду поблизости найти, да чтоб и выход железа немалый был. А места-то здешние гористые, дремучими лесами поросли и племена вогулов недалеко проживают, набежки делают. Страх один.
Был в ту пору рудознатец знатный, Еремеем звали, в годах уже. Много пришлось ему ходить по здешним уральским горам, толк знал в руде-то. По каким-то, одному ему понятным признакам, руду находил. Щуп железный длиной в одну-две сажени применял. «Голкой» он назывался, голос подавал, когда доходил до руды железной. Надо было такое место найти, чтобы можно не одну копушку (шахту) выкопать и руда чтоб не пропала, и эдак саженей на триста пласт руды шел бы. Тогда и смотритель спасибо скажет. Ну, и магарыч не лишний будет, и рупь целковый получить можно.
Нашел Ерема такое место: руда знатная, выход процентов сорок пять будет. Доложил смотрителю, так мол и эдак. Нашел место дивное, недалеко от завода, версты три будет. Только вот, однако, от реки невидимко будет, в логу значит, и река совсем рядом, Койва-то.
Осмотрел место смотритель, пондравилось. Пристань надо ставить. А прежде запруду делать, сваи забивать, доски толстые стлать. Дорогу от копушек к пристани строить, чтобы шитиками руду сплавлять до устья речки Бисер, а там и завод рядом. Баб поставить на сортировку руды, значит.
А заводь-то хорошая, пена так и ходит хороводом. И вода какая-то зеленая, глаз не оторвать. Кусты нависают над водой, коряги всякие торчат. Сумрачно. Передернул плечами смотритель, глаза отвел, нечисто тут что-то. А что делать? В те времена нечистая сила совсем рядом с людьми жила. Всегда ее вспоминали, когда надо было новое дело начинать, без нее никуда. Задобрить надо было бесноватую, а то всякое дело испортит, да страху напустит. Сколько такого было…
Вскоре доложил смотритель, начальству в Пермскую казенную палату. Ответ не заставил себя долго ждать. Там похвалили, что руду близко нашли, надо ставить завод. А русских – то в ту пору мало еще здесь было, хоть и была уже небольшая Бисерская слободка. Нагнали с других мест, с Верхне - Муллинского села тоже - там находилась главная контора княгини Шаховской, которой принадлежали эти земли. Стали дома, бараки строить, контору и дом смотрителю заложили. Но прежде будущий поселок на квадраты разделили, улицы и проулки ровные, как струна лука вогульского. В общем, закипела работа. Подкупили местных царьков вогул на заготовку сена для лошадей. А сено считали зародами не так, как копнами в Соли Камской. И до сих пор местные жители ставят такие зароды на подпорах по вогульскому обычаю, так как они легче продуваются, что подходит к более холодному местному климату. Затем заставили вогул лес рубить, уголь в кучах (кабанах) выжигать. Потом и русских людей к этой работе подключили. А где вогулы уголь жгли, это место стало называться Вогульским.
Совсем скоро послал смотритель двух отроков место для рудника готовить, лес для свай рубить и к заводи возить. Отправил на неделю, зачем лошадь туда и обратно гонять. Взяли Степка и Илейка струмент, по караваю хлеба, котелок. А рыба в котелок сама заскочит, да еще и рада будет, а то очень уж ей тесно в реке-то бывает. А тут, глиш, и белый свет увидит. Приехали к вечеру, чтобы с утра работу начать, распрягли лошадь, стреножили. Шалаш давай делать быстрей, солнце-то, вишь, к лесу катится, успеть бы до ночи. Дома задержались лишко и к чему бы это? Да ладно, Бог даст, успеем. Выбрали место у самого хороводного омута, здесь и удочку можно закинуть – глянь, как рыба мечется. Пока шалаш сооружали, солнце совсем к лесу близко скатилось, омут черный стал, рыба плескаться перестала. Потемнело, костер запалили. Позади кустов, освещаемых костром, тени появились, как - будто живые. Тихо стало, прохладой повеяло, шорохи стали доноситься отовсюду, птица с криком пролетела над омутом. Одно отрадно, что костер горит и лошадь невдалеке похрапывает, траву жует. В шалаш еще не хочется что-то. Сидят ребята, реку слушают. Тихо шумит вода на перекатах.
Но вот за дальним частоколом леса на противоположном берегу реки начало что-то проблескивать. Это плавно, касаясь верхушек елок, выплывала полная луна. Вокруг стало все таинственно, как - будто наступила совсем другая жизнь. Появились новые звуки, коих не было днем. Таинственные тени увеличились в размерах, они превратились в ночных существ, живущих своей жизнью. Все пространство наполнилось шорохом, писком, шлепаньем, верещанием. И над всем этим чародейством властвовала луна, богиня ночи и потусторонних сил. Ребята сидели, как завороженные, боясь пошевелиться. Они подбрасывали в костер сухие ветки. Огонь ярко вспыхивал, на время отгоняя тьму, а затем она постепенно снова отвоевывала свое пространство. Между тем луна начала освещать тихую заводь, по которой водоворотом кружила пена, сорванная водой с ташей.* Продолжался вечный круговорот природы, который вскоре предстояло нарушить. Постепенно какофония ночных звуков стала затихать. Где-то плеснула большая рыба, серебристая дорожка пролегла посреди омута. Отроки уже хотели забраться в шалаш, как рябь прошла по центру лунной дорожки. Лунные блики на воде заплясали, и вдруг появился темный предмет, от которого расходились волны, накатывая на прибрежную осоку.
Внезапно зазвучал чистый, завораживающий звук. Это был молодой женский голос, который выводил прекрасную мелодию, которую Степка и Илейка никогда не слышали от русских женщин. Это была мелодия, построенная на плавных переливах, зовущая к себе, завораживающая, заставляющая раствориться в этом сумасшествии невероятного. Эту мелодию пела юная девушка с черными волосами и маленькой грудью, наполовину возвышающаяся над водой. Она медленно приближалась к берегу, призывно взмахивая руками, обвитыми прекрасными волосами.
Степка и Илейка, соскочив на ноги, завороженно смотрели на прекрасную девушку. А мелодия, замутившая их разум, привлекала к себе. Илейка ничего не понимал. Для него и только для него звучала эта чарующая мелодия, которая заставила шагнуть его навстречу локотухе. Он, как бабочка, летел на обжигающий огонь любви, чтобы сгореть в нем без следа. В этом был весь смысл его существования, ему не надо было уже ничего, кроме как достичь эту прекрасную нимфу, прикоснуться к ней и слиться с ней навсегда. Из его рта вырывались захлебывающиеся хриплые звуки сладострастия. Он шагнул в воду до колен, до пояса, до груди. Он тянулся к локотухе, но не мог достичь ее, а она плавно удалялась от него, зовя за собой…
Глухой всплеск и все исчезло: и прекрасная девушка, и зазывающая мелодия, и юноша, почти мальчик, впервые познавший такую чудесную и короткую любовь…
Все также горел костер, позванивал колокольчик на лошади. А луна по - прежнему освещала хороводный омут и блестящая полоска лунного света упиралась в прибрежные кусты. Степка не мог сообразить, что же это было, он был как в тумане, смысл случившегося не доходил до его сознания. Наконец, на лице его появилось осмысленное выражение, он вздрогнул и закричал – а-а-а. Вскочив на лошадь, галопом помчался к заводу. Ранним утром он подъехал к дому и рассказал, что с ними приключилось, ему не поверили. Поехали к смотрителю, собрали людей. И сколько ни кидали сети в омут, так никого и не нашли.
Рассказывали старики, что на этом месте когда-то жили вогулы и здесь утонула девушка – вогулка, превратившаяся в локотуху (лоскотуху), то есть в русалку. А рудник этот построили. И стал он называться Невидимским, невидимка, значит. Сейчас от рудника остались отвалы земли, поросшие лесом, и ямы от копушек. А это место до сих пор называется ЛОКОТУХА, прямо, где Невидимский лог впадает в реку Койву.
ПОСЛЕСЛОВИЕ
Рассказ-легенда основан на подлинных исторических названиях "Невидимская пристань", название местности "Локотуха", которые упоминаются в материалах отказной книги за 1798 год Бисерского завода княгини В.А. Шаховской (урожденной Строгановой). А также на существовавшей легенде, которая уже забыта современными поколениями, но имела место быть в XVIII-XIX веках.
Название местности "Локотуха" еще помнит старшее поколение, но оно, видимо, скоро исчезнет из памяти людей навсегда, как уже исчезло название "Невидимская пристань".
"Лоскотуха", видоизмененное Локотуха по толковому словарю Даля означает - русалка, утопленница.
* Большой камень, лежащий в русле реки.