Виктор Константинович Лужецкий
Глава первая «Детство и школа» из книги «Рожденный под блуждающей звездой»
Родина
Александр родился ровно за три месяца до окончания Великой Отечественной войны, т.е. 8 февраля 1945 года на территории женского монастыря, где находилась воинская часть. Отец - летчик-инструктор военной летной школы. В октябре 1945 года школу расформировали за ненадобностью, и его демобилизовали. Свою летную службу он продолжил в Москве во Внуково в специальном авиационном подразделении, в 1946 году переведен в город Горький, в 1947 году - в Чебоксары для организации в Чувашии авиационного подразделения гражданской авиации. Поселились всей семьей в большом доме родителей матери. Воспоминания о детстве у Александра начинались с детского сада на горе напротив дома деда. Летом он сбегал по лестнице вниз, зимой сьезжал на санках прямо к калитке. Машин на улице не было, поэтому безопасность для детей была обеспечена. Из приятелей по улице были Валерка по прозвищу Бамоня, живший в соседнем доме ниже по улице, Витька по прозвищу Индус, живший через дом в двухэтажном доме своего деда купца Астраханцева. Вверх по улице жили приятели Шурка Виноградов и Алик Пучков по прозвищу Алепупа. С Бамоней и Индусом они ходили в один детский сад. Незабываемой на всю жизнь была Волга с высоким берегом, песчаные пляжи, луга на другом берегу и далекий, у самого горизонта, сосновый бор.
Дом деда был добротный, в два этажа, с покрытой железом крышей. На кирпичном фундаменте с подвалом, куда в детстве было запрещено спускаться, и в котором он нашел запрятанные в годы «красного террора» ружье и парадную шпагу с царским двуглавым орлом на эфесе. На каждом этаже по фасаду на улицу выходило по шесть окон. Вся улица была застроена подобными крепкими домами, в которых до революции жили купцы и другие небедные люди. Рядом с домом был большой двор с хозяйственными постройками, двумя липами в два обхвата взрослого человека, огромный сад на горе; баня, которую не топили с войны. В саду на самом высоком месте рос старый вяз, с которого был виден весь город.
Летом отец часто брал Сашку на аэродром. Когда отец улетал на задание, с Сашкой возились молодые летчики. Иногда, чтобы он не путался под ногами, сажали в пилотскую кабину самолета при условии, что он ничего не будет трогать. Но он хватался за все, что только было в кабине. Самолет По-2 был первой Сашкиной игрушкой. Иногда отец летал в какую-нибудь деревню за продуктами. Самолет садился на дорогу возле деревни, отец с корзиной шел за продуктами, а Сашка, стоя на крыле, отгонял любопытных деревенских ребятишек. На обратном перелете Сашка держал корзину, чтобы не разбились яйца и не расплескалось молоко.
Родовой дом деда, двор и сад, две липы, улица с деревянным тротуаром, ребятишки с родной улицы, дом прабабушки на улице Герцена, Волга и аэродром с самолетами По-2 - все это и было для Сашки РОДИНОЙ в полном смысле этого слова. С годами границы Родины разрастались: кинотеатры «Родина», «Дом крестьянина» и «Мир»; городской базар с коновязями и запахом конского пота, дегтя и пыли; детский парк с летним кинотеатром, куда пускали только детей до 14 лет; позже парк имени Крупской с танцплощадкой.
1. Уфа – 1 (1951-1953 годы).
В Уфу, где ему предстояло пойти в первый класс, Сашка был доставлен на самолете По-2 из Стерлитамака. Там жили его дед и бабушка – родители отца. Был конец августа, погода стояла прохладная. Летчик, подчиненный отца, страшно волновался. Сашке и раньше приходилось кататься на таком самолете. Но это были пассажирские или санитарные самолеты с закрытой кабиной. Этот же был учебный с двумя маленькими открытыми кабинами. Мальчика летчик посадил на парашют в заднюю кабину инструктора, одел в теплую летную куртку и крепко привязал ремнями. Строго - настрого приказал ничего не трогать в кабине. Несколько раз чихнув, двигатель запустился, выбросив струю густого дыма. После нескольких минут прогрева мотора самолет, развернувшись против ветра, взлетел, взяв курс на неизвестный для Сашки город Уфу. Летели на высоте не более 200 метров. Весь полет мальчик пытался приподняться, чтобы лучше видеть окружающий его мир, но встретив в зеркале грозное лицо летчика, садился на жесткий парашют. В открытой кабине со всеми ручками управления самолетом Александру приходилось лететь впервые. Приборы со стрелками, показывающими высоту и скорость полета, постоянно двигающаяся ручка управления - все было очень интересно мальчику в семь лет. Полет, по мнению Сашки, закончился слишком быстро. Самолет сел на большой по тем временам аэродром и зарулил на служебную стоянку, где в целости и сохранности пилот торжественно и с облегчением передал полуслужебного пассажира отцу.
В Уфе, куда месяц назад перевели из Чебоксар отца, они временно поселились в частном доме недалеко от ипподрома. Дом большого размера, по местным понятиям, состоял из двух отдельных половин. Отведенная для их семьи половина состояла из двух комнат, коридора и кухни. В центре отведенной половины располагалась огромная русская печь с лежанкой и полатями. Через кухню был проход в отдельную комнату, в которой жила дочь хозяйки. Поселились впятером: отец с матерью, Сашка с младшим братом и вывезенная из Чебоксар нянька-домработница – четырнадцатилетняя Нюрка. Она была сиротой, каких по стране после войны было полно в каждом городе. Она работала только за питание и крышу над головой. Практически она была членом семьи. В ее обязанности входило мытье полов, хождение по магазинам и прочие житейские мелочи.
В конце августа 1952 года Сашку отвели в школу познакомиться с его первой учительницей. У нее было очень трудно запоминающееся для семилетних пацанов имя - Евстолия Лаврентьевна. Но получилось так, что к ней он попал только в октябре. Первого сентября он пошел в другую школу поближе к дому. Учительницу звали очень просто - Анна Ивановна. Первая в жизни школьная перемена запомнилась на всю жизнь. Вместе с Геркой, соседским мальчишкой, они спрятались за школьным забором, вытащили пачку папирос и прикурили у третьеклассников. Чувствовали себя уже школьниками, пуская дым изо рта не затягиваясь в себя. Знаний набрались уже в первый день, запомнив как пишется матерное слово из трех букв. В школе стащили кусок мела и по дороге домой писали это простое слово на заборах, на деревьях и прочих возможных местах, озираясь по сторонам. Про себя гордо говорили - умеют писать, пусть все думают, что они учатся в третьем классе. Второклассников они считали недомерками.
Герка был посмелее и сильнее Сашки и держался с ним заносчиво. Заставлял покупать папиросы в ларьке. Приходилось кляньчить у продавца папиросы будто для отца. Прошло два месяца, родители переехали на новую квартиру. Перед отьездом, осмелев, Сашка напинал под зад растерявшегося Герку. В новой школе мальчик попал в класс Евстолии Лаврентьевны. Дом, в котором семье предстояло жить, был типовой конструкции – двухэтажный барак с печным отоплением. Две комнаты по разные стороны общего коридора. Достопримечательностью двора был большой овраг на склоне которого катались на лыжах и играли в штурм крепости, разбивая себе носы и колени.
Первый класс закончился как-то незаметно без каких-либо значимых воспоминаний. Июнь он провел в пионерском лагере, путевку достали через деревообрабатывающий комбинат. Напротив располагался лагерь нефтяников. Любимым занятием Сашки было вырезать из гипса, который на склонах гор находили дети, слоников, звездочки и другие нехитрые фигурки. Июль и август по традиции или семейной необходимости он провел у бабушки и деда на Волге. Там же на соседней улице жила его прабабушка – человек необычайно добрый, равнодушно относящаяся к правнучкам, но чрезвычайно любившая своего старшего правнука Сашку. Чебоксары в пятидесятых годах выглядели также как и до революции. Старые улочки с покосившимися деревянными домами, крутые берега Волги с лестницами, спускающимися к каменистому берегу.
Теперь Сашка был почти взрослый, как ему казалось, и бегать купаться на Волгу он считал можно без разрешения бабушки. Ей же поведение внука очень не нравилось. Ему разрешалось только играть во дворе или в большом собственном саду. Иногда отпускали к прабабушке. Он очень любил ходить к ней в гости. Она всегда угощала его помидорами и огурцами со своего огорода и в каждое посещение выдавала по одному рублю на ягоды или семечки с базара, который находился за забором ее дома. Сельские жители в те далекие годы приезжали в город только на лошадях и все улицы носили этот своеобразный запах. По улицам ходили чувашки в белых косынках, сарафанах и большом количестве юбок, каждая из которых была на три-пять сантиметров короче предыдущей, можно было насчитать их до двадцати у самых зажиточных. На ногах обычно были лапти, в дождливую погоду – лапти с галошами. Редко кто носил сапоги. Очевидно, это были очень зажиточные селяне.
Дом в Чебоксарах находился в середине улицы Свердлова, бывшей Введенской, по названию Введенского собора, построенного в семнадцатом веке и находящегося на самом высоком холме города. Дом был построен в девятнадцатом веке по всем правилам строительного искусства того времени. Толстые, неподсоченные бревна, обшитые досками с вентиляцией, полы из семидесятимиллиметровых досок. Такие дома стоят по несколько столетий. В доме было три лестницы на второй этаж: парадная прямая с широкими ступенями, винтовая для прислуги в старые времена и легкая - из столовой в сад. Двор и сад мерялись не сотками, как при социализме, а десятинами.
Отец деда, Действительный статский советник, человек небедный, дал прекрасное образование своим пятерыми детям. Два сына с отличием закончили до революции Казанский университет. Один из них юридический, другой физико-математический факультеты. Младший сын окончил лесотехнический институт. При советской власти одна из дочерей работала журналистом, другая экономистом. Старший сын в 1937 году был репрессирован. Остальные без репрессий дожили до пенсии. Большая семья принадлежала до революции к трем дворянским фамилиям. О чем при советской власти было не принято вспоминать.
Лето в Чебоксарах пролетело незаметно. Второй класс начался также скучно и обыденно. Несмотря на то, что учился Александр всегда ровно, без двоек, Евстолия Лаврентьевна его не любила. Была какая-то несовместимость характеров. После второй четверти родители переехали в Ленинград, и Сашка, естественно, сменил школу. Нюрку оставили в Уфе, она устроилась на какую-то фабрику и переехала в общежитие. Ее прощанье с матерью было взаимоприятным, за три года они серьезно надоели друг другу. Нюрка высказала в лицо все, что она думала в выражениях близких к нецензурным, мать же назвала ее воровкой. Очевидно за здоровый девичий аппетит.
2. Ленинград (1953-1954 годы).
До города на Неве ехали втроем поездом через Москву. Младшего брата оставили у деда с бабкой в Стерлитамаке. В столице пробыли целый день. Здесь впервые Сашка посетил Мавзолей и увидел неживого Ленина. Особо глубокой отметины в памяти мальчика это событие не оставило. Новая для него школа, расположенная в старом здании на Литейном проспекте, Сашке понравилась, оценок ниже четверки он не получал. Незаметно кончился учебный год, и его отправили в пионерский лагерь под Ленинградом. Во время войны территория лагеря находилась на переднем крае обороны. Страна с трудом залечивала раны войны, и вокруг лагеря можно было найти немало оружия, стоило только разыскать полузасыпанный окоп и покопаться поглубже. Вожатого их отряда звали Володей. Это был юноша девятнадцати лет, чудом уцелевший во время блокады, страшно худой и застенчивый. Его обижали даже ребята старших групп и Сашке было очень жалко Володю. Часто ходили в походы, но только по проверенным тропинкам. Боялись затерянных мин или неразорвавшихся снарядов. У директора лагеря за неделю накапливался целый арсенал: винтовок без затворов, автоматов без магазинов, ножей, штыков и тому подобное. Попадались и гранаты без запалов. Раз в неделю этот арсенал сдавался в милицию. По окончании смены всех детей выстроили и тщательно проверили все вещи на предмет обнаружения оружия. Сашка ухитрился вывезти полную мыльницу патронов, в принципе, ненужных ему в те далекие детские годы.
Третий класс он встретил уже в четвертой за два полных года учебы школе – родители опять поменяли место жительства. Двор на улице Комсомола с его лабиринтами и сараями, в которых можно было найти много интересного еще с войны, был раем для мальчишек. Шли мелкие междоусобные войны школьников разных поколений. Соседи по коммунальной квартире враждовали еще со времен блокады. В комнате, где жил Сашка с родителями, находилась кладовка с продуктами прижимистых хозяев квартиры. На общей кухне уже в пятидесятые годы хозяйка часто напоминала соседке, что во время войны она по ночам воровала у нее картошку. Споры были бесконечными и уже не злобными. У хозяйки квартиры Сашка впервые увидел телевизор. Это было похоже на сказку. Здоровый по размерам КВН, с экраном величиной с пачку папирос “Казбек”, вызывал всеобщее восхищение обитателей квартиры. Во время просмотра телевизора забывались прежние обиды. В квартире было три электрических счетчика по количеству официальных квартиросьемщиков. На общей кухне, в туалете и ванной было по три лампочки – у каждого своя, и каждая крутила на свой электросчетчик. Стоило кому-нибудь включить чужую лампочку и, не приведи Господь, не выключить – обиды со времен войны всплывали и все повторялось сначала. Дети часто путали выключатели и часто забывали выключать свет. Полного мира в квартире не ожидалось до сноса дома. Через сорок лет Сашка посетил старый двор. Там мало что изменилось. В знакомую квартиру он не зашел, школа у Финляндского вокзала, как и прежде, была большой и чистой.
С нового учебного года произошло обьединение мужской и женской школ. Теперь ученики сидели в классе вместе с девочками. В начале было непривычно. Порядок в школе был железный. На переменах всех выстраивали парами, и до звонка они ходили кругами по огромному коридору. На посещение туалета отводилось минимальное время. Курить было не с кем, да он и забыл, как это делалось.
Запомнилось осеннее наводнение. Школа находилась на берегу Невы, раздевалка располагалась в полуподвальном помещении. Часа через три после обьявления тревоги нижние помещения были затоплены и к великой радости школьников обьявлены непредвиденные каникулы на целых три дня. Учился Сашка скромно между тройкой и четверкой, редко пробегали пятерки. В последней учебной четверти его торжественно приняли в пионеры. Пионерскую клятву он так и не запомнил.
Год, проведенный в бывшей столице России, был одним из самых ярких воспоминаний о детстве. Сашка любил посещать музеи, побывал практически во всех самых известных. Самыми любимыми были военно-морской музей; музей артиллерии, где он из разрезанного снаряда выковырял порох, который впоследствии оказался простым толченым углем. У него были любимые залы в Эрмитаже. Несколько раз он пытался проникнуть в залы Кунсткамеры, закрытые для посетителей младше 16 лет. Полгода он занимался в художественной студии, и его рисунок демонстрировался в выставочном зале детского творчества в Эрмитаже. С родителями побывал в пригородных музеях - Петродворце, Пушкине, и других известных памятниках истории и архитектуры.
После второй четверти третьего класса родители опять вернулись в Уфу, отец окончил какие-то высшие курсы для командного состава гражданской авиации. Возвращаясь через Москву, опять посетили Мавзолей. Ленин лежал один, и ему было скучно. Из Стерлитамака привезли младшего брата. С детства его воспитанием занималась мать. Она почему-то испытывала паталогическую нелюбовь к родителям отца и внушала это своим детям. Брат оказался более способным в воспитании. При прощании с дедом и бабушкой он, к великой радости матери, плюнул в лицо бабушке. Было ему пять лет. Родители отца были из бедной семьи. Дед сапожничал, бабушка была учительницей начальных классов. Несмотря на происхождение, они были очень интеллигентными людьми. Разговаривали всегда тихо и ровно без срывов. Сашку очень удивляло, что и отец и его младший брат дядя Лёня, обращались всегда к своим родителям на “ВЫ”. Также обращались к своим детям и дед с бабушкой.
3. Уфа – 2 (1954-1955 годы).
В первый же день после зимних каникул Сашка встретил в коридоре Евстолию Лаврентьевну. К ее «великой радости» он вернулся в свой бывший класс. Почему она его не любила и всячески демонстрировала это ему, он так никогда и не узнал. В те далекие времена она казалась ему старушкой, но это было не так. В детстве даже те, кому за тридцать, кажутся безнадежно старыми. В марте страну посетило великое горе – умер вождь и учитель Иосиф Виссарионович Сталин. Несколько дней город находился в трауре. Отец целыми днями ходил с траурной повязкой, в школе обьявили три дня непредвиденных каникул. К весне обьявили амнистию для наиболее сознательных уголовных элементов. Политических это не касалось. Аэродром находился за городом. Отец ездил на работу с оружием, так, на всякий случай. Несколько раз его обстреливали.
Тихо закончился третий класс, впереди было лето на Волге. Из Уфы до Чебоксар всей семьей родители и Сашка с младшим братом плыли на пароходе вниз по течению рекой Белой, Каме и вверх по течению Волги до города, где прошло его раннее детство. Колесный пароход «Пестель», построенный в 19-ом веке в царской России, шлепая плицами по воде, плыл до Чебоксар пять дней. Берега по Белой и Каме были неописуемой красоты. Гидроэлектростанции еще не обезобразили своими разливами берега, чувствовалось быстрое течение рек.
В середине пятидесятых годов Волга была могучей рекой с быстрым течением, чистой водой и прекрасной рыбой. От дедовского дома до реки было десять минут ходу, но дети добегали за пять. С высокого берега открывался вид, запомнившийся на всю жизнь. Взяв утром краюху хлеба, Сашка с мальчишками убегал на Волгу к великому огорчению бабушки. Больше всего на свете она боялась, что мальчик утонет. В молодости они с дедом катались на лодке и перевернулись от высокой волны парохода. Дед, а ему в то время было не больше двадцати пяти лет, чудом спас ее, и с тех пор она панически боялась реки. Но шли дни, пролетели годы, и страхи ее оказались напрасными. С раннего утра и до обеда, а потом и до самого вечера Сашка проводил время у реки.
Иногда зайцами бесплатно мальчишки переправлялись на пароме «20 лет Советской Чувашии» за Волгу. Там были прекрасные песчаные пляжи, затоны с заросшими островами и протоки, где они играли в индейцев. На надутых автомобильных камерах устраивали морские сражения. Отец прожил с семьей две недели. К всеобщей радости это были самые счастливые для всех дни. По утрам все собирались в большой столовой за длинным столом, прислоненным к стене между двумя окнами. По торцам сидели гордо дед с бабушкой, перед каждым открывался прекрасный вид на сад. Вдоль стола рассаживались прабабушка, родители Сашки, он с братом, тетка – сестра матери с мужем и две двоюродные сестры, их дочери. За столом были свои обычаи. Главный – дед, затем бабушка и любимец деда – отец Сашки. Далее шли тетка с мужем и детьми, почетное место занимала прабабушка. Слышала она плохо, поэтому в разговорах почти не участвовала. На побегушках был Сашка, как самый старший из внуков. Приходилось бегать то в погреб во дворе за молоком или маслом, то по летней лестнице в сад, если кому-то не хватало фруктовых деликатесов.
Кончилось лето. Новый учебный год начинался в новой школе, в новом городе. На этот раз это был старинный город, переименованный в годы советской власти в город Молотов. С огромным багажом, состоящем в основном из заготовленного за лето вареньем, на пароходе плыли до нового пункта назначения. На пристани, как всегда, семью встречал отец - виновник постоянных переездов. Авиация кидала свои кадры по всей территории огромного Советского Союза, немало не заботясь о трудностях воспитания подрастающего поколения.
4. Пермь (1955-1958 годы).
На первое время отца с семьей поселили в большом одноэтажном доме в профилактории лётного состава. Две небольшие комнаты и маленькая кухня после Уфы казались просторными и светлыми. Дом располагался на территории аэропорта, огороженной от города высоким забором и большими воротами, которые никогда не закрывались. Туалет был во дворе единственный на весь авиагородок. Жить в этом удобном доме пришлось недолго. Через два месяца семью переселили в соседний дом-общежитие. Длинный двухэтажный барак с комнатами по разные стороны общего коридора. На каждые две комнаты одна печка, которая топилась из общего коридора. Дрова хранились там же, поэтому каждое утро то один, то другой жилец недосчитывался своих дровишек. Очевидно, кто-то в темноте путал свои дрова с чужими. Ходить ночью в общий туалет за пятьдесят метров было страшновато, поэтому дети и взрослые, особенно зимой, пользовались ночными горшками. Выносить горшки на помойку обычно поручалось детям. Это было самым постыдным делом с точки зрения одиннадцатилетнего Сашки. В некоторых семьях были девочки одного возраста с ним, и встречаться по утрам с ними с полным горшком было как-то неловко.
Школа находилась в десяти минутах хотьбы от дома. Ходили дети обычно по территории аэропорта и далее через дыру в заборе прямо на школьный двор. Учился Сашка не напрягаясь: тройки, четверки, реже пятерки чередовались в его дневнике. Днем школа, после школы игры на списанных самолетах, стоявших за небольшим деревянным ангаром. В основном это были деревянные По-2, реже Як-12. Самолеты быстро ломали: кому нужна была фанера, кому перкаль, кому тросы и т.п. Жизнь списанного самолета продолжалась не более трех-четырех месяцев. Но появлялись следующие, и места для игр хватало на весь год. Очевидно, это сыграло не последнюю роль в дальнейшей судьбе мальчика. Полтора года прожили на территории аэропорта.
К новому году семье дали квартиру в большом пятиэтажном доме в самом центре города на Комсомольском проспекте. Это была самая настоящая первая в жизни семьи своя квартира. Две комнаты, большой Т-образный коридор, кухня с печкой, отдельный туалет, ванная с отапливаемым дровами титаном. В подвале дома у каждой квартиры были так называемые дровеники, где хранились запасы дров и прочего хлама. Таскать дрова на пятый этаж было не самым приятным занятием для Сашки. В квартире жили впятером: отец с матерью, младший брат и нянька - пятнадцатилетняя девушка для работы по хозяйству. Отец получал хорошую зарплату, что позволяло держать в доме прислугу. Спала она в коридоре на раскладушке. Звали ее Вера. Она ходила в магазин, готовила еду и прибиралась в квартире. Очень не любила когда через окошко между туалетом и ванной дети подглядывали как она моется. Она жаловалась родителям и те сурово наказывали шалунов при помощи обыкновенного ремня.
Школьные зимние каникулы были в полном разгаре. Знакомство с будущими одноклассниками произошло во дворе дома. В первый день Сашка встретился с рыжим одногодком. Тот первым делом предложил помериться силами. Слегка помутузив друг друга кулаками и пообещав в ближайшее время разобраться посерьезнее, драчуны разошлись по домам. На следующий день произошла встреча уже обьединенными семейными силами. Сашка с младшим братом третьеклассником и рыжий с двумя младшими братьями. Самому маленькому было не больше шести лет. Военные действия носили чисто позиционный характер, покидались снежками и разошлись. Кончились каникулы, и Сашка предстал перед своим новым классом. Каково же было его изумление, когда он увидел рыжего мальчика из своего двора. Тот сразу предложил ему сесть к нему за парту. Это явилось началом их дружбы. Шестой класс «А» оказался на редкость сплоченным. В нем были три основные группы, разделение на которые стихийно произошло по направлениям проживания от школы.
Первая группа из восьми человек направлялась после школы вниз по проспекту в сторону реки. Вторая, наименее дружная группа, жила за школой на перпендикулярной проспекту улице. Самая многочисленная и сплоченная компания проживала вверх по проспекту. Все поступки, содрогавшие школу, исходили от нее. В этой группе выделялась пятерка, живущая в одном дворе: Игорь Вертов или просто Верстак - коренастый, огненно-рыжий с постоянной улыбкой на круглом лице с хитрыми глазами; Володя Кичин, по прозвищу Кича - тихий мальчик, легко подверженный влиянию более сильных по характеру ребят двора; Юра Щелканов, среди товарищей Щелкунчик, светловолосый и очень серьезный ученик, Витя Мясоедов - чернявый и очень задиристый мальчик одного роста с Сашкой. Между собой его звали Мясо, что сильно ему не нравилось. Он верховодил ребятами двора и класса. Пятым или в дальнейшем первым в основном коллективе стал Сашка. Из девочек этого направления выделялись трое: Вера Солонович - худенькая светловолосая девочка, которая очень нравилась Сашке. Она была круглой отличницей, но это не мешало ей дружить с классными заводилами. Лена Луканина - очень симпатичная черноволосая смуглянка с постоянной улыбкой на лице, которая дружила с Юрой. Они вместе ходили на каток. Наташа Шарапова - крупная девочка с большим носом и голубыми глазами. Были еще пять-шесть учеников попутчиков, но они держались несколько обособленно и в подвигах компании не участвовали. Немалое влияние на дружбу с Сашкой сыграло наличие в его семье телевизора.
В середине пятидесятых годов это было редкостью, и одноклассники под видом совместного приготовления домашних уроков часто наведывались к нему. Вскоре родители Сашки подружились с семьей Верстака. Знакомство произошло на классном родительском собрании. Обоих мальчиков дружно ругали все учителя, и родителям ничего не оставалось, как познакомиться друг с другом. Мать Игоря была известна всему двору. Целыми днями она стояла у своего подьезда с неизменной папиросой во рту. При росте 160 сантиметров она весила около 120 килограммов. Такие пропорции резко выделяли ее среди остальных обитателей двора. Зимой она ходила в длинной цигейковой шубе, при этом, выглядела как большой шар.
Занятия в школе проходили во вторую смену. Учиться не хотелось, и поэтому учениками выдумывались различные варианты срыва уроков. Одним из способов был гасить свет при помощи мокрой промокашки, которая вставлялась между цоколем лампочки и патроном. Через несколько минут промокашка высыхала и лампочки поочередно гасли. В темноте класс начинал мяукать, пищать и смеяться. В результате урок срывался.
У большинства преподавателей в школе были клички, которые им выдали их любимые и нелюбимые подопечные. Некоторые клички были известны за пределами их школы. Так, например, учитель географии Александр Васильевич очень пожилой с большой лысиной, редкими седыми волосами и необычайно добрый человек был известен всему городу как Папа Карло; учителя физики Николая Афиногеновича, кавалериста времен последней войны, за глаза звали СХА, что означало - «старый хрен Афиноген»; учительницу литературы пенсионного возраста почти шарообразной формы звали Коробочка; учительницу биологии называли просто Тетя Вакуоля. На районных заседаниях учителей они очевидно знакомили друг друга со своими псевдонимами.
Завуча звали Варвара Петровна, она преподавала литературу и русский язык. Среди учеников просто Варвара. У учеников шестого класса было хобби - это медная трубка с расплющенным и загнутым одним концом. Через другой конец в трубку насыпалась селитра от спичечных головок, вставлялся загнутый гвоздь, который соединялся резинкой с загнутым концом трубки. Конструкция называлась «бахалкой». Если ее бросить на землю, гвоздь ударял по смеси и происходил взрыв. Иногда конструкция разлеталась вдребезги, но это происходило очень редко. Как-то Сашка сидел за последней партой и играл «бахалкой», давшей осечку на перемене. Он взводил гвоздь, натягивал резинку и щелкал «бахалкой». Варвара Петровна рассказывала о лирике Пушкина, в классе было тихо. И вдруг в этой тишине раздался взрыв - сработала «бахалка» у Сашки в руках. Варвара Петровна схватилась за сердце и тихо опустилась на стул. Несколько минут она молча сидела. Очевидно, у нее было слабое сердце.
- Кто это сделал? - были ее первые слова.
- Я, - тихо прошептал испуганный Сашка.
- Выйди из класса, - также тихо сказала Варвара Петровна.
На удивление всего класса и Сашки на этом инцидент был исчерпан. На оценку по поведению за четверть это событие никак не повлияло.
С четвертого по шестой класс у Сашки было хобби - он вырезал из отрывного календаря портреты всех известных людей и наклеивал их в большой общей тетради. Она была разделена на великих путешественников, композиторов, писателей и политических деятелей. В этой же тетради был список всех морей, пустынь, горных массивов с вершинами и пиками. Это в конечном итоге позволило Сашке иметь средние оценки по многим предметам не заглядывая в учебники.
У учителя математики школы № 9 города Молотова Нины Петровны Кочиной был простой псевдоним - «Копченка». У нее в жизни было все прекрасно. Она могла пить сырую воду из-под крана, не опасаясь поноса, могла работать дворником не боясь собак. Единственное, что ей было противопоказано - работать учителем в детской школе. У нее была патологическая ненависть ко всем детям, которые были каким-либо образом лучше ее сына. Сын Вова рос слабым и забитым ребенком. И если ему ставили тройки по каким-нибудь предметам, то только чтобы не ругаться с его мамочкой. «Копченка» преподавала математику - алгебру и геометрию в 6-8 классах. В классе все знали, что Сашка мог на контрольной решить быстрее всех задачу или пример. По геометрии он считался самым сильным учеником в классе. Но, по мнению Копченки, из Сашки мог вырасти только бандит очень опасный для общества. Она придиралась к нему по каждому поводу. Снижала оценки за грязь и небрежности в тетради, или за решение задачи не по тем правилам, которые были так близки сердцу Нины Петровны. В общем, оценки за четверти не превышали четырех баллов, а итоговую за 6-ой класс она умудрялась вывести - «3» при среднеарифметической 3,9999999.
Почтовые марки были увлечением всего двора. Их меняли, покупали, крали друг у друга. У Сашки была роскошная коллекция, доставшаяся ему от матери. Там были редкие марки двадцатых годов, юбилейные марки знаменитых перелетов и покорения Арктики тридцатых годов, героев Гражданской и Великой Отечественной войн, марки послевоенных пятилеток и достижений в сельском хозяйстве. Были и марки африканских колоний, исчезнувших в результате последней войны. Коллекция аккуратно была разложена по кляссерам и расклеена по альбомам. Для пополнения коллекции нужны были деньги и еще раз деньги. Проблема денег у неработающих шестиклассников стояла очень остро.
Было немало способов добычи денег от честной игры в расшибалку до кражи по карманам в школьной раздевалке. Первый способ носил предмет неопределенности - можно было проиграть всю наличность, последний - малоэффективный и рискованный. Наиболее приемлемым считался честный способ сдачи металлолома и тряпья в утильсырье. С металлом дело было сложнее ввиду частых пионерских субботников, с тряпками было проще. Улицу поделили на две части: по четной работали ученики 6-х классов, по нечетной - седьмых. Работа заключалась в следующем: три раза в неделю ученики с мешком проходили по всем подьездам пятиэтажек Комсомольского проспекта и собирали половики, имеющие ценность у старьевщиков. День половики сушились на крыше одного из домов, выбивалась пыль и товар сносился в пункт приема утильсырья. После дележа сумма была незначительной, но позволяла купить несколько марок.
В городе было несколько известных коллекционеров, занимавшихся торговлей и обменом почтовых марок. Это были в основном взрослые заслуженные люди, имеющие, как наркоманы, одну, но пламенную страсть. К одному такому коллекционеру и ходили школьники с Комсомольского проспекта. Он жил в одном из переулков недалеко от реки в одноэтажном бараке. Учитель черчения в техникуме, прошедший войну, он часто вспоминал, как в одном из замков в Германии нашел коллекцию марок и набил ими свой вещмешок. Он не раз ходил в атаки с этим ценным грузом, но будучи раненым, потерял мешок или на месте ранения, или в госпитале. Очевидно, это было самое яркое воспоминание о войне. Лямзин, как была его фамилия, интересовался какими коллекциями обладают его посетители и не стеснялся выменивать ценные марки у мало разбирающихся школьников на красивые зарубежные, не имеющие никакой ценности. У Лямзина для торговли марки были рассортированы по коробкам из под обуви. Коробка с марками по 10 копеек, коробка с ценами по 15 копеек и до одного рубля. Дети сами выбирали марки и складывали их по кучкам, потом шел расчет. Обычно Сашка приходил с друзьями вдвоем или втроем. Это позволяло незаметно перекладывать марки по 15 копеек в кучку по 10 или из кучки по 20 копеек в кучку по 15. Экономия была существенной. Как правило, за один заход удавалось еще и украсть десять-пятнадцать марок. Это было незаметно, т.к. в каждой коробке находилось по 200-300 марок. Марки дороже одного рубля Лямзин из рук не выпускал и давал посетителям не более двух штук в руки. Если они покупателю не нравились - он убирал их и выдавал следующие. Лямзин переписывался с коллекционерами из многих стран и получал из-за рубежа массу марок, не имеющих никакой коллекционной цены. Это был товар для школьников младших и средних классов. Число посетителей с каждым годом увеличивалось. В седьмом классе Сашке уже приходилось показывать Лямзину дневник. В воспитательных целях старый учитель не пускал на торги школьников с двойками в дневнике. В то же время цены на марки он повышал ежемесячно. Однажды к Новому году ребята написали ему поздравление:
«Барыгу старого мы с Новым годом поздравляем
И новых барышей ему мы все желаем»
…. далее шли слова нецензурного содержания.
Марки являлись разменной монетой не только во дворе, но и далеко за его пределами. За 600 марок Алексей, живущий в соседнем подьезде семиклассник, выменял где-то настоящий револьвер 1937 года и немецкий пневматический пистолет. С его же помощью Сашка за 250 марок добыл себе тяжелый семизарядный ржавый револьвер. После чистки и покраски он выглядел весьма внушительно даже при отсутствии патронов.
Благодаря маркам Сашка узнал о государствах в Америке, о колониях в Африке, о героях Гражданской войны, Героях Советского Союза, о героических перелетах 30-тых годов и многое, многое другое.
В седьмом классе страсть к маркам поутихла и появилось новое хобби - игра в карты. Играли во дворе, в школе на переменках и даже на уроках. Как правило, в карты Сашке не везло, иногда даже крупно. Не раз посланный в магазин за продуктами, он проигрывал деньги и приходилось с закадычным другом Игорем идти в магазин без продавца. Там они брали для отвода глаз булочку, а в карманы набивали масло, сахар и другие, столь необходимые для дома товары. Таким образом, компенсировались проигрыши. Проиграв выданные на каток деньги, приходилось перелезать через забор и кататься с валенками под мышкой. Это был первый признак безбилетника и гарантировало выдворением с катка при помощи дежурившего милиционера. Бывали случаи, когда Сашка крал мелкие деньги дома. После честного посещения магазина он клал сдачу на холодильник. На следующий день он скидывал два-три рубля за его заднюю стенку и через два дня, если пропажа не была замечена, забирал деньги себе. Если пропажу замечали - деньги, «случайно» завалившиеся за холодильником возвращались в семейный бюджет. Однажды, проиграв на перемене около трех рублей, немалая сумма для неработающего школьника, он во время урока «зарядил» колоду и на следующей перемене взял реванш. Однако такие «удачи» были единичны.
Однажды Щелкунчик залез в старый сарай, пристроенный к большому складу политехнического института. Там он обнаружил пролом в стене, заваленный старыми досками и ведущий на склад. На другой день вся пятерка знала о находке. Вечером они забрались на склад и ознакомились с его содержимым. Чего только там не было: от гвоздей и противогазов до ковровых дорожек. Взяли немного инструмента, телефонного провода и по противогазу. На следующий день о набеге на склад стало известно старшему поколению двора - девяти-десятиклассникам. Они же для профилактики надавали тумаков первопроходцам и строго настрого запретили им крутиться возле склада. Через пару дней вокруг склада суетились милиционеры с собакой и кладовщик из института. По слухам пропали ковровые дорожки и еще какие-то ценные вещи. Пока собака таскала проводника по двору пятерка хулиганов с тревогой наблюдала за происходящем из окна Юркиной квартиры. Украденные шестиклассниками инструменты, провода и противогазы были выброшены под покровом ночи в мусорный ящик на соседнем дворе. Под страхом репрессий со стороны старшеклассников пришлось молчать, а начавшиеся через неделю летние каникулы позволили избежать разоблачения и сурового наказания.
В конце августа произошла долгожданная встреча пятерки друзей. За лето Сашка вырос почти на десять сантиметров и стал выше всех из их компании. Игорь, Володя и Юра тоже подросли сантиметров по пять. Остался на прежнем уровне только Витя Мясоедов. Теперь он был самый маленький и щупленький. Пробовал по старой привычки задираться к ребятам, но его очень быстро поставили на место. В отместку за прежние обиды ему для начала намяли бока и несколько раз разбили нос, но в компании все-таки оставили. С потерей первенства он смирился очень неохотно. Очевидно, больше всех от него доставалось раньше Верстаку. При его добром характере Вите доставалось больше всего от него. Однажды разьяренный потерей власти, Мясо выхватив нож, бросился на Верстака. Игоря спасло чудо. Увидев нож в руках своего противника он развернулся, чтобы убежать и нож вошел не в живот, как метил оскорбленный Витя, а в мягкие ткани ниже поясницы. Заминать инцидент долго пришлось родителям Мясоедова. Они часто посещали Игоря в больнице и даже подарили ему очень дорогую готовальню, очевидно ранее подаренную отцу Вити, преподавателю черчения в техникуме.
Седьмой класс - знакомство с новыми предметами, новыми учителями. В первый день учительница химии хотела познакомиться с известными в школе Вертовым и Недашковским. На перекличке вместо Игоря поднялся Сашка, а вместо Сашки - Игорь. Несколько уроков она так и считала их по первому знакомству. Сашка отказывался отвечать и двойку ставили Игорю, за отказ Игоря двойку в журнал получал Сашка. При этом класс дружно хохотал, а учительница никак не могла понять причину общего веселья. Похоже при разговорах в учительской ей обьяснили, что рыжий - это Верстов, а чернявый с длинной челкой - Недашковский. Двойки она исправлять не стала, а на последующих уроках она убедилась, что друзья кое-что в химии понимают. Заканчивалась первая четверть. В последний день на уроке делали опыты - реакция обыкновенной марганцовки с глицерином. На перемене опыты продолжались с использованием сэкономленных реактивов. Сашка насыпал марганцовки в бумажный пакетик и добавил каплю глицерина. Свернул все содержимое в комок и стал ждать реакции, т.е. воспламенения. В это время прозвенел звонок и раньше обычного в класс вошла учительница алгебры, она же по совместительству директор школы. «Везению» не было предела. Сашка быстро убрал комок с химреактивами в парту. После приветственных слов ученики с грохотом, а директор с тихим шелестом уселись по своим местам. Как обычно в партах второй смены бывает много бумаг - выдранные из тетрадей листки с двойками, скомканные бумажки от завтраков и прочая горючая смесь. Через минуту по законам химии произошла реакция и смесь воспламенилась. В парте возник маленький пожар местного значения. Сашка пытался затушить пожар подручными средствами, т.е. шапкой в результате чего из парты повалил густой дым и урок был сорван. После разборок в кабинете директора стало ясно, что к двум двойкам и множеству троек в дневнике в четверти появится тройка за поведение с дополнительными выяснениями отношений Сашки к учебе на семейном совете.
Перспектива была безрадостной. Спастись от репрессий мог помочь только побег из дома. Закадычный друг Сашки Игорь Верстов решил поддержать товарища в трудную минуту жизни. План побега был отработан в течение 10 минут по дороге домой. Одеться потеплее, взять сколько удастся денег, поесть дома побольше и выйти под предлогом вечерней прогулки. В семь часов вечера встретились во дворе. Денег оказалось на двоих 17 рублей с мелочью. В кармане Сашки была связка ключей и нож, сделанный на уроках труда из напильника. Ехать решили в Киров, где у Игоря жила родная тетка. К восьми часам добрались до железнодорожного вокзала и изучили расписание. Поезд на Киров отправлялся через сорок минут. Деньги на билеты, естественно, решили не тратить. Проскочив между проводниками как провожающие, ребята разместились в общем вагоне. Около двух часов проехали весело и беззаботно. Свобода дурманила и звала на подвиги. Они еще не знали, что подвиги их ждут впереди. Тучи над головами беглецов выросли внезапно в виде контролеров, честно выполняющих свой служебный долг, т.е. проверки билетов. Бежать было некуда. Всех безбилетников, а их набралось более десятка, собрали в последнем вагоне. Два милиционера тщательно обыскали задержанных. Самым удачным обыск оказался при выворачивании карманов Сашки. На стол легла связка ключей и нож с наборной рукояткой. Наиболее безопасных безбилетников, с точки зрения уголовного кодекса, высадили из поезда на полустанках.
В купе осталось три известных по предыдущим проверкам безбилетника в возрасте 14-15 лет и Сашка. Ребята сидели на одной полке играя в карты, напротив сидели два милиционера и тискали проводниц. В течение часа разобрались с безобидными безбилетниками - их так же высадили на остановках. Остался один Сашка. Его судьбу решали вчетвером. После заседания революционной четверки решили выбросить его в воспитательных целях на ближайшем разьезде. Решение суда было окончательным и обжалованию не подлежало. Адвокатов на заседании не было в нарушение общепризнанных зарубежных норм. Было около трех часов ночи. На неизвестном для семиклассника разьезде, не доезжая до узловой станции Верещагино, Сашку вытолкнули из тамбура последнего вагона на свежий воздух и дружелюбно посветили фонариком под ноги, чтобы он в первые секунды мог ориентироваться на незнакомой местности. Через десять секунд поезд скрылся, оставив несчастного безбилетника без ключей и ножа в кромешной темноте. Постепенно глаза привыкли к новой обстановке, и невдалеке он различил тусклый огонек. Идти в противоположную сторону было нерационально, и Сашка направился в сторону мерцающего огонька. Свет оказался от свечи в незавешенном занавеской окне. За столом сидел какой-то человек, и как Максим Горький в детстве при свече, читал книгу. Очевидно, в этом захолустье тяга к знаниям была сильнее, чем в городе, где, как правило, читать книги заканчивали после двенадцати часов ночи. Сашка постучал в окно, человек дернулся, подошел к окну и испуганно пытался разглядеть ночного гостя.
- Пусти ночевать, - как можно решительнее прокричал Сашка, чтобы его было слышно через двойные рамы.
- Иди прочь, иначе спущу собак, - услышал мальчик в ответ.
Знакомство с собаками выходило за планы новоявленного искателя приключений, и он отошел от дома. Вдали виднелись сарай и стог сена, прислоненный к его задней стенке. Там он решил дождаться до утра. Залез на крышу сарая, обложился сеном для тепла и попытался заснуть. Минут через десять мороз достал его, и мальчик спустился вниз. Невдалеке мерцал зеленый огонек светофора. Через десять минут Сашка достиг переезда и постучался в будку железнодорожного обходчика. Обходчик оказался очень добрым человеком, разрешил отогреться у раскаленной до красна печке. Встреча с выброшенными из поезда безбилетниками была для него не первой. Он по отечески пожурил Сашку за опрометчивый поступок и обьяснил, что первый поезд до Перми (он называл город старым, привычным для него названием) будет только в семь утра и ближайшая его остановка находится в шести километрах от его будки. Если мальчик смелый и решительный, он успеет на этот поезд, направившись до ближайшей станции сейчас, если будет ждать светлого времени суток, успеет только на вечерний поезд. Желание оказаться в родной теплой квартире побороло все сомнения и Сашка, подняв воротник, вышел в ночь. Идти по шпалам оказалось намного труднее, чем думалось раньше. Расстояние между шпалами было не одинаковым и продвигаться к станции пришлось полубегом, полушагом. О встречи с волками он не думал. Товарные поезда с интервалом в десять - пятнадцать минут то обгоняли его, то ослепляли своими фарами. Путь до станции он пробежал за полтора часа. Около шести часов утра он вошел в зал ожидания и блаженно в тепле растянулся на жесткой лавке. Настороженных взглядов ожидающих пассажиров он вначале не воспринял. Через час, за несколько минут до прибытия долгожданного поезда, он осмотрел себя и понял недоуменные взгляды пассажиров. После недолгого лежания на крыше сарая в сене вид его не внушал особого доверия у окружающих.
В поезде он почти всю дорогу простоял в тамбуре, то проваливаясь в тяжелый сон, то стукнувшись лбом о стену просыпался, чтобы опять заснуть, прислонившись к стенке. Около трех часов дня поезд прибыл на центральный вокзал, еще через час Сашка был в подвале своего дома в мастерской. Кто-то из ребят доложил его родителям о возвращении блудного сына. Вскоре, вымывшись в горячей ванне, он уплетал за обе щеки вчерашний ужин, сегодняшний завтрак и обед одновременно. Первое самостоятельное путешествие закончилось.
Пермь (продолжение).
Михаил Петрович был старым профессиональным учителем труда, выросшим в школе после окончания ПТУ послевоенного набора. Дети на его уроках выпиливали из болванок молотки, гаечные ключи, клепали дверные петли, гнули из проволоки крючки для форточек и прочую нехитрую мелочь. По воскресеньям он на городской барахолке продавал немудренные произведения школьного слесарного искусства. Его гордостью был единственный на всю школу штангельциркуль, который он не выпускал из своих рук. И вот эту драгоценность Сашка ухитрился выкрасть и унести домой, чтобы с точностью до одной десятой миллиметра узнать размеры окружающих предметов. Три дня в слесарной мастерской был траур, как после кончины главы государства. На четвертый день кто-то из одноклассников доложил, что школьный штангельциркуль гуляет по двору, где жил Сашка, что им уже измерены все водопроводные трубы и прочие предметы, возбуждающие любопытство школьников. Возврат штангельциркуля законному владельцу происходил в присутствии всего класса в слесарной мастерской школы. Петрович, испустив воинственный клич из трех матерных слов, с молотком бросился на Сашку. Последний, увернувшись выскочил из мастерской. Покинуть свою территорию преподаватель труда не решился. С Сашки была взята обьяснительная записка, и он до конца года был лишен права посещать уроки труда. Эта обьяснительная записка, которая начиналась словами: «Сия обьяснительная записка принадлежит отроку Александру, сыну Алексея, в том, что он по злому умыслу похитил драгоценный штангельциркуль из школьной мастерской ...». Далее шло обьяснение о целях хищения и заканчивалась записка клятвой в том, что впредь Александр клянется больше школьного имущества не красть. С юмором у Михаила Петровича было плохо и эта записка при общем хохоте и осуждении была зачитана с самым серьезным видом учителем труда на педсовете. Сашка был отстранен от полезного в масштабах государства и средней школы № 9 труда с гарантированной двойкой в четверти.
Напротив школы находился кинотеатр, носящий славное и редкое имя «Октябрь», куда ученики в свободное от занятий время и, естественно без спроса у родителей, при помощи крючка из проволоки ходили бесплатно на дневные сеансы. Способ был очень прост. Оттянув дверь на себя и просунув в щель проволоку, нужно было зацепиться за большой крюк, запирающий выходную дверь кинотеатра. Зацепившись за крюк, дверь отпускалась, и крюк поднимался при помощи просунутой проволоки. Закрыв за собой дверь, ученики поднимались на второй этаж в один из зрительных залов и под покровом темноты садились на свободные места. Процесс просмотра фильма был общепринятым для всех законопослушных граждан, выход из зала также был стандартным - вместе со всеми зрителями.
К великому сожалению для учителя математики Нины Петровны сеанс в кинотеатре кончался на пять минут позже начала урока, и ученик Недашковский, лишенный двух часов занятия полезным трудом по изготовлению молотков, опаздывал на ее урок. После двух опозданий она, как человек знакомый с теорией вероятности, поняла, что это вошло в систему, и однажды Нина Петровна не пустила Сашку на занятия. На следующий урок он пришел вовремя, не досмотрев окончание много раз виденного фильма только для взрослых «Тихая квартира». Через тридцать секунд после звонка, оповещающего долгожданное начало урока, ему было обьявлено, что за отсутствие на предыдущем уроке и, как следствие, полном незнании пропущенного материала, ему в журнал поставлена единица. За пять минут до окончания урока он был вызван к доске для решения задачи по новому материалу. Гордость Сашки не позволила после полученной единицы выйти к доске, за что ему была поставлена еще одна единица в журнал. До окончания четверти его больше не спрашивали и эти две единицы были завершающими оценками в журнале. Даже не пользуясь логарифмической линейкой, Копченка просчитала, что средняя оценка получилась на уровне слабой тройки или очень твердой двойки. Четверть была последняя в учебном году и, при помощи несложных арифметических подсчетов плюс психология учителя, за год Александру по геометрии была выведена сверхтвердая двойка. Это к великому ликованию Нины Петровны позволило оставить Сашку с переэкзаменовкой на осень. Теперь он должен был август провести в школе за изучением геометрии, которую так хорошо знал.
Из школы всегда шли постоянным составом. Спорили, ругались, задирались к школьникам младших классов, которые шли в том же направлении. Споры носили разный характер. Однажды Сашка поспорил с Верстаком, что сьест за один присест десять пирожков с повидлом. С утра он готовился к рекорду, достойному книги Гиннеса. Легкий завтрак, полное отсутствие обеда и психологическая тренировка. По условиям пари Верстак покупал десять пирожков, Сашка сьедал сколько мог. Если пирожки не умещались в желудке спорщика, то Игорь доедал оставшиеся, а проигравший оплачивал ему за все десять. Процесс поедания проходил в подьезде у Наташи Шараповой. Первые пять пирожков голодный Сашка проглотил в течение одной минуты. Шестой пирожок жевал не менее минуты, седьмой и восьмой улеглись за пять минут. Пить по условиям спора не полагалось. Девятый пришлось втискивать в себя на протяжении десяти минут. Десятый, подкупленный судья Юра, спрятал в своем кармане. Девять пирожков засчитали за десять, Верстак лишился четырех рублей и пятидесяти копеек, голодный Щелкунчик бесплатно в тихую сьел один пирожок. Первым делом Сашка выпил в ближайшем магазине стакан газировки за одну копейку, сладкой с сиропом почему-то не хотелось. Девятый пирожок был последним в жизни Сашки пирожком с повидлом. Ненависть и рвота закипали в нем при одном только виде таких желанных и любимых ранее произведений кулинарного искусства.
Следующей темой спора явились 500 граммов конфет «Кавказские». Наученный предыдущим горьким опытом Сашка купил для тренировки 300 граммов конфет. Осилил примерно граммов 250. Понял, что 500 г ему не осилить и по его инициативе спор пришлось отложить.
Начало мая - самое веселое время для школьников. Шестеро семиклассников 9-ой школы после уроков медленно плелась в сторону своего двора. По тротуару две симпатичные девочки катили пустую тележку - сбор макулатуры был в разгаре. Сашка и его приятели бросили свои тяжелые портфели на тележку и стали приставать к девчонкам с расспросами о выполнении планов школы по сбору металлолома и макулатуры. Не прошло и минуты как на них набросилась незнакомая женщина с нравоучениями о поведении на улице, по их мнению возраста более близкого к пожилому, чем к среднему. Возмущавшуюся женщину приятели не в очень грубой форме послали по длинному и запутанному адресу. Девочки, мирно до этого беседовавшие с мальчиками, покраснели и вступились за женщину, назвав ее своей старшей пионервожатой школы. Сашка, как самый непосредственный из компании, смело заявил, что не верит в пионерскую должность злой особы ввиду ее возраста.
- Да ее и трахать-то уже перестали, - смело заявил он так, чтобы слышали девочки.
Очевидно, этот аргумент вывел из себя старшую пионервожатую, о чем веселой компании стало известно только на следующий день.
На перемене Сашка сидел за своей партой и доедал пирожок с мясом, купленный в буфете. В помещении находилось пять-семь одноклассников. Вдруг в класс вошли директор школы Просковия Петровна Кошкина Галина Петровна Короткова, классный руководитель. Вместе с ними вошла и вчерашняя пионервожатая неизвестной школы. Определить класс осквернителей было просто: пять шалопаев, из которых один рыжий, один чернявый щуплый и один дылда с длинной челкой при двух сопровождающих, без особых примет, наводили директора школы № 9 на мысль о «7а» классе.
Сашка склонился над партой как будто потерял под ней наиважнейший учебник, но было поздно. Женщина сразу показала на него, признав в нем своего вчерашнего обидчика. Через две минуты были вычислены и остальные хулиганы. Приговор был ужасен - вся пятерка неразлучных друзей должна была публично перед линейкой всей обиженной в лице старшей пионервожатой школы принести искренние извинения. Шестого никто не выдал. Впрочем, он участвовал только в массовке - роли без слов. Было пятое мая, экзекуция была назначена на следующий день ввиду приближающегося праздника Дня Победы. Юра, как отвечающий за фотосьемку в родной школе, был негласно освобожден от высокой миссии, и четверо понурившихся друзей предстали перед шеренгой девчонок от семи до четырнадцати лет, школа оказалась чисто женской. Известие о хулиганском поступке учеников школы № 9 разнеслось по всем классам. Подробности были ужасны. По слухам седьмой класс соседей школы чуть ли не изнасиловал их старшую пионервожатую. Спасло ее чудо - возрастная несовместимость. Девчонки в шеренге шушукались и тихо смеялись. Четверо героев, покраснев, тихо прошептали слова извинения, поклялись, что больше они так поступать не будут и пообещали в дальнейшем старших пионервожатых их школы и других школ города Молотова не оскорблять. Из всей истории моральные потери понесла только сторона истца. Много лет спустя Александр признался себе, что был глубоко не прав - та пионервожатая, хотя и старшая, была наверняка в возрасте, достойном мужского внимания.
Тройки по поведению за четвертую четверть директор гарантировала всей пятерке плюс персональная беседа с родителями будущих несовершеннолетних насильников. Перспектива была не из радостных. Сам по себе зашел разговор о побеге из дома. Опыт был, свобода звала на просторы необьятной страны.
За основу был принят план зимнего побега. Зашли домой переодеться, собрать как можно больше денег, плотно поесть и под видом прогулки выбраться из дома. Трое встретились во дворе школы, двое от побега отказались. Денег на троих не набралось и пятнадцати рублей. В трех соседних дворах попытались обогатиться игрой в расшибалку. После двух-трех конов играть с ними отказывались в виду их явного преимущества в технике. Выиграть удалось около двух рублей. Сашка предложил поискать денег под городской трибуной, где совсем недавно собирался весь цвет города на первомайскую демонстрацию. Очевидно, в городе еще были умники и поиски увенчались приростом капитала всего на сорок копеек. Всех денег могло хватить не больше, чем на три дня. На трамвае без билетов добрались до городского вокзала. Долго примерялись, на какой из проходящих поездов устроиться зайцами до Кирова - города далекого и желанного еще по первому побегу. Витя Мясоедов, не имеющий опыта путешествий, даже предложил добираться на лестничной подножке вагона. Голосованием двое против одного это предложение не было принятым. Темнело и нужно было думать о ночлеге. Выбрали пустой вагон на запасных путях. Набрали щепок и бумаги, растопили вагонную печурку. Тепла она дала мало, нужен был уголь. В темноте искать его никому не хотелось. Проснулись рано утром от холода. На соседней лавке спал какой-то человек, очевидно, присоединившийся к беглецам поздно ночью. Будить его не хотелось, не зная его дальнейших намерений, и вольная троица тихо покинула гостеприимный вагон.
При свете раннего утра они еле узнали друг друга. Физиономии и руки были черные от копоти, одежда тоже не блистала чистотой. На вокзале привести себя в нормальный вид было негде и они решили поехать в баню. В восемь утра к открытию они уже были в городской бане. Купили один кусок мыла, расческу, украли чью-то мочалку и в течение часа наслаждались горячей водой под душем. По сравнению с домашней ванной с ограниченным количеством нагретой воды и ночного холода баня казалась верхом блаженства. Чистые и беззаботные они купили пирожков по 45 копеек с повидлом для Игоря и Вити, с капустой для Сашки, т.к. после спора он не мог смотреть на пирожки с повидлом. Верстак осилил только четыре пирожка, а полгода назад хвастался, что сьест десять. Сытые направились в ближайший кинотеатр, чтобы скоротать время. Принимать решения о дальнейшей жизни было лень. В кинотеатре шла новая картина «Хмурое утро» - продолжение трилогии «Хождение по мукам». Название соответствовало реальной действительности. После сеанса на улице встретили классного руководителя Галину Петровну. Она долго обьясняла гнусность поступка троицы и настоятельно советовала вернуться домой с покаянием.
Примирение с родителями у беглецов происходило по разному. Сашке сказали, что после следующего побега он может больше домой не возвращаться. Игоря просто накормили по полной программе за два дня отсутствия. Витю, с его слов не наказывали, но через младшую сестренку вскоре узнали, что папа долго бил его головой об пол крепко держа при этом за ноги. Рост и вес наказуемого, очевидно, не препятствовали экзекуции. Второе и последнее самостоятельное путешествие Сашки без благословления родителей успешно закончилось.
Родительское собрание с привлечением двоечников и особо трудновоспитуемых проходило шумно. Родители пытались защищать своих отпрысков, и в то же время, старались всячески унизить одноклассников своих чад. Недашковский обсуждался в конце собрания. Все по наслышке знали его как непримиримого борца с отличными оценками по поведению и другим не менее важным предметам. Его образ складывался в мозгах родителей одноклассников, как тупого и опасного для общения с их детьми недоумка.
- Ты книжки вообще-то читаешь? - спросила его одна прекрасно по тем временам одетая чья-то мама.
- Да, читаю, - односложно, глядя на свои ботинки, - ответил Сашка.
- Какую же? - в том же тоне продолжала чья-то мама.
- «Одетый камнем», Ольга Форш, - тихо ответил Сашка.
Чья-то мама как-то сразу смутилась, очевидно, она такой книги не читала.
- Читать такие книги и так себя вести в школе, - высказала чья-то другая мама. Она, наверное, думала, что поведение ученика зависит от темы читаемых книг, а не от его темперамента.
- У тебя две двойки за две четверти. А если будет годовая по труду? Что тогда? – решил принять участие в разговоре папа Вити Мясоедов.
- Буду из куска рельса напильником изготавливать молоток. До конца выпускного вечера в 10-ом классе успею, - продолжая глядеть в пол, монотонно ответил Сашка.
Следует отметить, что родители Сашки выписывали в те времена массу интересных книг для своей библиотеки. Здесь были Жюль Верн, Майн Рид, Конан Дойль, Шолохов, Гарин-Михайловский, Ольга Форш, Мопассан, Бальзак, Гайдар, Алексей Толстой и многие другие. Книги приходили с интервалом по одной в неделю. За неделю Сашка успевал причитать одну книгу, приходила еще одна. Так за три года он проглотил массу произведений, не предусмотренных школьной программой.
Его волновали путешествия по Африке, встречи с индейцами в прериях Америки, непроходимые заросли Борнео и наивная любовь героев «Белой перчатки» Майн Рида, путешествия героев Жюля Верна, запретные для его возраста вольные произведения Мопассана и Бальзака. В домашней библиотеке второй том Мопассана с эротичскими новеллами и том Бальзака с «Озорными рассказами» были с затертыми переплетами и, видимо, пользовались особым вниманием. Спартак и Овод были для Сашки примером подражания, правда, не по всем положительным качествам. Все это не перемешалось в его голове, а как-то само собой уложилось по нужным полочкам в его сознании. Он не любил произведения школьной программы: Льва Толстого, Горького и Шолохова. Их он понял только через несколько лет после окончания школы. Учителя литературы по программам, утвержденным Министерством образования, привили только ненависть к обязательным произведениям классиков.
Накопленный за два года опыт работы преподавательского состава с пятеркой неразлучных друзей - Александром, Игорем, Витей, Юрой и Володей позволил директору школы выйти к педсовету с предложением о расформировании вышеуказанного коллектива. Первым делом решили разлучить Александра с Игорем путем разделения по классам. Суровый жребий выпал на долю Верстака - его решили оставить на второй год в седьмом классе, а Сашку перевести в следующий - почетный восьмой. Родители Юры клялись, что их сын, если получит вовремя свидетельство об окончании седьмого класса, будет поступать в архитектурный техникум. Папа Вити обещал свернуть ему голову, если еще услышит отрицательные отзывы о поведении своего сына. Преподаватели папе поверили. Володя при расформировании пятерки хулиганов не представлял угрозы для средней школы № 9. Очевидно, решение педсовета было единогласным. Игорю начали ставить двойки за любое неправильное слово, Сашке старались отметки ставить не ниже тройки и не выше четверки. Любимый учитель «Копченка» очевидно на заседании педсовета не присутствовала или гены ненависти победили директорский наказ. Она сдержала свое слово и оставила Сашку с переэкзаменовкой на осень по геометрии.
До экзаменов в десятом классе, где Нина Петровна как преподаватель принимала активное участие, оставалось около недели. Свободного времени у нее, очевидно, было много и поэтому она назначила занятия с отстающими в утренние часы в школе. Александр пришел на «первый урок» с учебником геометрии и тонкой ученической тетрадкой. Задав двум ученикам самостоятельное изучение азов математики, Нина Петровна открыла учебник на первой странице и «попросила» Сашку доказать теорему номер 1, далее номер 2 и так далее не пропуская ни одной теоремы. Через полтора часа первая половина учебника 36 теорем из 73-х была вся пересказана Сашкой. На этом он прекратил по велению грозного учителя дозволенные речи и был отпущен досрочно домой. На второй день ему было предоставлено право доказать все оставшиеся теоремы учебника. Со словами Нины Петровны, что за осеннюю переэкзаменовку ему поставлена твердая четверка в ее собственном блокноте, а по итогам года твердая тройка в Свидетельстве об окончании седьмого класса, Сашка был отпущен до осени на свободу. На следующий день его ждала переэкзаменовка по черчению за то, что он по незнанию побил сына учителя рисования. Нарисовав за двадцать минут в трех проекциях и изометрии трансформатор, он также с твердой годовой тройкой был прощен до начала следующего учебного года.
Свидетельство об окончании седьмого класса с тройками по всем предметам и четверкой за год по поведению ему было торжественно вручено 1 сентября. Две тройки и две случайные пятерки по поведению в течение года позволили преподавателям вывести твердую результирующую четверку, которая сиротливо смотрелась среди троек в Свидетельстве. Начальное образование было получено. Все планы на поступление в архитектурный техникум за компанию с Юркой провалились раз и навсегда. Впереди его ждали еще три года средней школы, а отечественная архитектура потеряла еще одного мастера типового домостроения.
Без согласования с детьми родители решили лето провести всей семьей у родственников в Евпатории. Дети не возражали. В Крым ехали поездом. Два дня в дороге пролетели незаметно, разговоры шли только вокруг встречи с морем. Сашка на море еще ни разу не был. Финский залив в Ленинграде в счет не шел. В Евпаторию прибыли утром. До квартиры родственников было всего лишь три остановки на трамвае. Дом нашли быстро. Родственники оказались очень гостеприимными и добрыми людьми. В их трехкомнатной квартире уже жили: тетя Нюся - троюродная сестра отца с мужем дядей Володей - хозяева квартиры, их взрослая дочь Ира с женихом, плюс хороший знакомый жениха из Свердловска, плюс родная сестра тети Нюси из Одессы с мужем и двумя своими детьми и маленьким племянником. Всего десять человек плюс четверо прибывших из Перми. Маленькая кухня и две смежные комнаты были несколько неудобны для четырнадцати человек. Квартира была завалена вещами гостей и сложенными на день матрасами с постельным бельем. Ночью с любого спального места добраться до туалета было очень сложно. Распорядок дня был жесткий. Первая партия по очереди вставала в шесть утра занимать топчаны на пляже. На четырех-пяти лежаках нужно было разложить вещи и не допускать чужих отдыхающих. Обычно в первой партии были пять детей и один взрослый. Около восьми приходила вторая группа позавтракавших родственников. Первая группа отправлялась домой завтракать. Через час возвращались на пляж и вторая смена отправлялась через базар домой помогать тете Нюсе готовить обед. Она ежедневно вставала раньше всех, целый день готовила на всех гостей, ложилась спать позже всех и ни разу не сказала дурного слова, а ей было тяжелее всех.
Гости были разных характеров и разного воспитания. Одни помогали, как могли, другие считали естественным есть, пить и ничего не платить. Родители Сашки старались помогать тете Нюсе: ходили на базар за продуктами, готовили, убирали и мыли посуду. Дети, младшему было шесть лет, старшему четырнадцать, целыми днями проводили на море. Проблем старших они не замечали.
В начале августа у отца кончился отпуск, он отправился в Пермь, а мать с детьми как обычно в Чебоксары на Волгу.
5. Чебоксары - лето после 7 класса, 1959 год.
Впервые приехали в Чебоксары не на пароходе, а на поезде. На вокзале новоиспеченных южан встречал дед. Не увидеть его на перроне среди толпы встречающих было невозможно. Высоко роста с густой шевелюрой седых волос он возвышался над толпой и был виден издалека. Пока ехали до дома на автобусе он успел рассказать какие перемены произошли в городе в течение последнего года. Ехать приходилось через весь город. Остановка называлась официально «больница», но в городе все называли ее «тюрьма». И на самом деле остановка находилась под высокой башней старинной тюрьмы, построенной еще во времена пугачевского бунта. Со слов деда при царском режиме там содержалось до пятидесяти опасных преступников. В сталинские времена и в конце пятидесятых годов узников было более двухсот. Очевидно, количество сидящих в тюрьмах было пропорционально любви власти к своему народу.
Дед родился в 1900 году, хорошо знал и очень любил свой город, его историю и развитие, помнил дореволюционные названия всех улиц. Это была ходячая энциклопедия города. Прожив всю жизнь на Волге, он помнил старые названия всех колесных пароходов, узнавал их по гудкам. С ним было трудно ходить по улицам. Практически каждый встречный старше пятидесяти лет был его хорошим знакомым. Все с ним здоровались, и с каждым он заговаривал. Приходилось или долго ждать его или прерывать разговор. Улица Свердлова, до революции Введенская, по названию старинного собора на горе, была запущенной и заросшей мелкими деревьями и бурьяном. До 1917 года это была улицей среднего сословия. Здесь жили купцы, учителя и прочие зажиточные и уважаемые в городе люди. Все дома были из крепких бревен, в два этажа с каменными фундаментами. Крепкие ворота с высокими заборами украшали улицу. При каждом доме имелся сад, практически у всех были собственные бани. Одним концом улица упиралась в улицу Нижегородскую, другим - в высокий берег Волги. Последние двести метров улицы были особо знаменательны. С одной стороны шел высокий каменный забор тюрьмы, с другой стороны менее высокий деревянный забор городской больницы. Последним зданием считался общественный туалет. До революции и в последующие десять лет в этом доме располагался кинотеатр, но впоследствии городские власти решили, что туалет городу нужнее. Подвал превратили в выгребную яму, зал разделили деревянной перегородкой на две равные части и сделали два независимых входа с двумя символами «М» и «Ж». В перегородке любопытными жителями Чебоксар были прорезанные перочинными ножами дырки, позволяющие определять по какой нужде соседнее отделение посетила остронуждающаяся особа. Размеры туалета совпадали с размерами сортира на плацу большой воинской части. Роспись стен за многие годы эксплуатации также напоминала о тяжелой службе солдатика. Рисунки и комментарии к ним запомнились Сашке на всю жизнь. Хороших художников, знавших анатомию, в городе было не мало.
К берегу реки вела деревянная лестница. Сто восемьдесят две ступени позволяли приравнять ее к марафонской дистанции для детей среднего возраста. Подняться бегом без остановки могли только будущие олимпийские чемпионы, не осложняющие себе жизнь алкоголем и табаком. В те далекие времена первым всегда прибегал Витька Астраханцев. Злоупотребление в юности вином и сигаретами не позволили ему в дальнейшем войти в олимпийский резерв страны.
Дом купцов первой гильдии Астраханцевых выделялся большой верандой на втором этаже и маленьким магазинчиком, с забитой со времен НЭПа витриной. За годы советской власти дом осел и окна первого этажа находились на уровне тротуара. Витька, прямой правнук знаменитого по всей Волге купца, был на два года старше Сашки и всегда первым встречал его на улице перед домом.
На этот раз дед отлично подготовился к приезду внуков. Купил мелкокалиберную винтовку, несколько коробок патронов и мишеней разных размеров. Сколотил из толстых досок щит и повесил его в сарае. Получился отличный тир. Можно было стрелять с одного конца двора по мишеням с расстояния около двадцати метров. Не терпелось пострелять. После обеда во дворе устроили соревнования. Пришли старые приятели Сашки, с которыми он еще ходил в детский сад. Витька Астраханцев, по кличке «Индус» за свой с горбинкой нос и поджарой как у йога фигурой, и Алик Пучков по прозвищу «Алипупа» или просто «Пупин». Начинался второй этап летних каникул. Стрельбы, катание на лодке, рыбалка, походы по лесам Заволжья. Заблудиться в этих лесах было практически невозможно. Эти леса в тридцатых годах посадил дед Сашки. У него сохранились карты со всеми просеками, делившими лес на правильные квадраты, имеющие свою нумерацию. Достаточно было выйти на любую просеку, дойти до ближайшего их пересечения, найти в центре поросший мхом столбик и разглядеть вырезанные с четырех сторон номера квадратов. Сверив с картой, найти путь к дому не составляло особого труда. За Волгой было много красивых мест, особо выделялось одно озеро. Тихое, поросшее сосняком по песчаным берегам озеро, называлось Астраханкой. Мало кто знал, что в девятнадцатом веке на этом месте протекал ручей. Купец Астраханцев построил мельницу и образовавшееся озеро напоминало иллюстрацию к сказке о «Лебединое озере». Дед помнил, как он с сыном Астраханцева приезжали сюда на охоту. До революции здесь мололи зерно, потом умный купец, противник насилия, добровольно отдал мельницу в местную коммуну. Он прекрасно знал - или добровольно отдать или конфискация с расстрелом. Наверное, это и позволило его правнуку жить в родовом доме. В конце пятидесятых годов красота лесного озера не потеряла своего былого величия. Правда, водяное колесо крутило не мельничные жернова, а привод лесопилки. В последствии, достижение двадцатого века - Чебоксарская ГЭС, затопила этот чудный уголок и навеки похоронила память о прежней заботе наших предков о природе.
Побаловал Сашку своим вниманием и его дядя Слава. С вечера он заставил его с Пупиным накопать червей полную литровую банку. Рано утром, наскоро позавтракав, отправились на Волгу. Там их уже ждали два приятеля Вячеслава - на моторной лодке. Спустились к переправе и купили у поджидавших парома водителей две канистры бензина. Разложив аккуратно завернутые в брезент снасти не спеша вдоль правого берега, направились вниз по течению. По данным разведки в этот день рыбнадзор устраивал облаву на браконьеров вверх по течению от города. Через два часа добрались до песчаного острова, расположенного слева от основного фарватера. Остров был длиной метров двести и шириной не более пятидесяти. В центре находилось неглубокое озерцо с прогретой солнцем теплой водой. При больших волнах от буксиров или пароходов речная вода попадала в озеро, занося мальков. Рыбаки вытащили из лодки снасти, продукты, дрова для костра и два больших куска брезента. Один постелили на песке, другой натянули на колья в виде навеса от солнца. После плотного обеда и небольшого отдыха с купаньем в озере приступили к «зарядке» переметов. Это были две капроновые бечевки сто и семьдесят пять метров. Через каждый метр были привязаны на леске крючки различных размеров. Около двухсот на первой и более ста на второй. Теперь Сашке и Алику ясно, зачем пришлось весь вечер перекапывать навозную кучу в поисках огромного количества червей. Первый червяк на крючке аккуратно лег в центре большого фанерного щита, за ним второй, третий и так далее. Каждый червяк с леской аккуратно присыпался влажным песком, тонкая бечевка укладывалась рядами вдоль щита. Через час один перемет был уложен. Столько же времени ушло и на второй. После перекура два щита были перенесены в лодку, и рыбаки осторожно на веслах отплыли от берега. Не спеша, вынимая из песка леску с наживкой в течение часа установили два перемета. Широкая протока между левым берегом реки и островом была перегорожена. Взрослые выпили традиционно по сто граммов водки, Сашка с Аликом - по чашке чая. Ловись рыбка большая и малая!
Начало смеркаться, наступало время основного лова. Из-под ватников достали три железных прута с загнутыми концами и соединили их в единую конструкцию. К прутам привязали напоминающую детский сачек для ловли бабочек сеть длиной более семи метров. Через кольцо по середине полученного трала продели веревку. Выплыли на середину протоки и опустили все это за борт лодки. Тихо гребли против течения через каждые сто метров поднимая так называемый охан - браконьерскую снасть. Сеть с тяжелым прутом собирала по дну реки благородную стерлядь, запрещенную к лову. За три часа наловили целую корзину рыбы. Рассвело. Поплыли выбирать переметы. Улов оказался приличным. Большая и малая рыба попалась в среднем на каждый пятый крючек. Количество насаженных на крючки червей переросло в качество улова. После такого успешного лова Вячеслав с приятелями выпили еще одну бутылку водки. Уху варили в два приема. Сначала мелкая рыбешка и ерши для навара, затем, выбросив мелочь, варилась средних размеров рыба. После обеда отдых и в обратный путь. Собрать вещи и запустить двигатель было делом несложным. Управлять лодкой посадили Сашку. Дело было простое. Плыви вдоль берега на расстоянии не более пятидесяти метров и следи за волной от больших судов, чтобы не опрокинуться. Быстроходные «Ракеты» были уже не редкостью на Волге, но рулевой засмотрелся за одной из них в след и не успел развернуться носом к волне. В следующую секунду накренившись лодка зачерпнула воды. Мотор заглох, в тишине грубый мат в его адрес был слышен на обеих берегах широкой Волги.
В те далекие времена через покинутый рыбаками песчаный остров еще не проходила плотина Чебоксарской ГЭС и на реке было течение, с которым на веслах большой лодке было трудно бороться. Вспомнилась знаменитая по школьным учебникам картина Репина. Выход был один - тянуть лодку на веревке вдоль берега. В наказанье Сашка был запряжен вместе с Пупиным и Васей в упряжку. Новая картина «Бурлаки на Волге с моторной лодкой» могла бы украсить краеведческий музей любой деревни Советской Чувашии. Правый берег реки каменист и крут. Приходилось брести то по колено в воде, то по острым камням тащиться по берегу. Труднее всего приходилось когда на берегу попадались небольшие причалы и привязанные лодки. Такие преграды преодолевали на веслах. До города добрались только к вечеру. Самым тяжелым оказалось нести честно добытый улов. На случай проверки рыбнадзором стерлядь пришлось упаковать в отдельный мешок и набить его сверху одеждой. До дома добрались, когда темнело. Сил хватило только добраться до постели. Проснулся Сашка на следующий день только к обеду. Уха из стерляди и жаренные лещи напоминали о двухдневной эпопее на Волге.
В середине августа в Чувашии открывалась охота на водоплавающую дичь. В этом году дед обещал взять с собой и Сашку. По всем правилам охотничьего искусства они заряжали специальные патроны 12 калибра с уменьшенным количеством пороха для него. Легкое бельгийское ружье выпуска 1902 года имело значительную отдачу и для Сашки 14-ти лет отроду решили количество пороха уменьшить.
У деда было много приспособлений для зарядки патронов. Этот набор достался ему от его отца. Из старых картонных патронов специальным ручным прессом выдавливали отстрелянные капсюли, шилом чистили углубление, вставляли наковаленки и запрессовывали новые капсюли. Из мерного стаканчика засыпали порох, затем в патрон вкладывался картонный пыж, далее войлочный и еще один картонный. Затем засыпалась дробь и закладывалось два картонных пыжа. На специальном станочке завальцовывались последние пыжы. Заряженные специально для Сашки патроны сложили в отдельный патронташ.
К вечеру добрались до «Дома рыбака» в 20-ти километрах вверх по течению напротив Козьмодемьянска. Утром установили мишень из картонной коробки. Сашка прицелился и нажал на курок. Грохнул выстрел, отдача показалась ему слабее, чем он ожидал. Пять выстрелов мелкой дробью по мишени разнесли ее в клочья. Шестой дуплет чуть было не опрокинул его на землю. Дед рассмеялся.
- Будь всегда готов к выстрелу, не расслабляйся. Последний патрон был заряжен нормальной порцией пороха.
На вечернюю охоту дед отпустил Сашку одного. До озера было не более полукилометра. Уже темнело, когда начинающий охотник подошел к озеру. На тихой глади блестящей в лучах заходящего солнца четко выделялись четыре крупные утки. От шума пробирающегося через кусты Сашки они не взлетели, а тихо поплыли к другому берегу. Сашка прицелился и выстрелил. Одна закрутилась на месте, три скрылись в кустах. Он выстрелил еще раз, утка затихла. Пришлось раздеться и плыть за добычей. На удивление незадачливого охотника утка оказалась намного больше дикой. Подозрения вызывало и поведение оставшихся сородичей - вместо того, чтобы взлететь и убраться подальше от опасного места, они мирно уплыли в заросли камыша. Тихо пробрался Сашка в дом охотника, незаметно запихнув добычу под кровать и улегся спать. Бывалые охотники сидели при свечах за столом и допивали очередную бутылку водки. Появление Сашки все-таки было замечено, пришлось показать добычу. Полчаса спорили дикая это утка или домашняя. По раскраске и обитанию на лесном озере получалось, что дикая, по размерам - выходило, что домашняя. Утром ситуация прояснилась. Пришел хозяин убиенного пернатого. Его долго ругали и доказывали, что оставлять в день открытия сезона охоты домашних уток на лесном озере большой грех. Вместо рассчитываемой компенсации за ущерб своему хозяйству, сказав спасибо, старик, прихватив утку, ретировался от еще не протрезвевших охотников.
В конце августа, как обычно, с ведрами варенья семья села на пароход и поплыли в Пермь. Вниз по Волге, затем вверх по Каме по давно известному маршруту.
6. Пермь (8-ой класс).
Занятия в восьмом классе начались скучно. Не было Верстака и Щелкунчика, Мясоедов за лето опять не вырос ни на сантиметр и ходил хмурый и подавленный. Одноклассницы как-то округлились и шептались отдельно от мальчиков. Лена из всех выделялась большой грудью, но это пока одноклассников не возбуждало. Вера перестала нравиться Александру, но его выбрала Наташа и смело села с ним за одну парту. Состав учителей был прежний. «Копченка» вела алгебру и тригонометрию. Любви к Недашковскому у нее не прибавилось, а южный загар закрепленный на Волге, очевидно, вызывал изжогу. С поведением в первом полугодии также не повезло. Разбитый плафон над учительским столом и залитая чернилами стена в классе выдвинули Александра на соискание пониженной оценки по поведению. Однако эти подвиги на побег из дома не толкали. Двери в кинотеатре переделали и смотреть бесплатно кино стало невозможно. В общем, жизнь текла незаметно и скучно. Наступила осень, от тоски ничего не хотелось делать. Соседи с первого этажа переехали в Москву и, пока не обменяли квартиру, оставили ключи родителям. Иногда Александр брал эти ключи, и в дождливую погоду с компанией играли в карты. Мебели в квартире не осталось кроме кровати с панцерной сеткой и нескольких старых стульев. Играли в ванной, чтобы с улицы не было видно света. Однажды в компанию пригласили и Яшку, высокого десятиклассника. Он по хозяйски оглядел квартиру и тут же предложил Александру как-нибудь устроить здесь встречу с девочками. Через день встреча состоялась. Он привел невзрачную белобрысую девчонку небольшого роста. Яшка с подругой уединились в комнате с кроватью и занялись делом. Александр слышал как скрипела кровать и сопел Яшка. Через несколько минут он вышел, приглашая хозяина квартиры занять его место. С бешенно бьющимся сердцем и дрожью в коленках он вошел в полутемную комнату. Девушка лежала на кровати на постеленном поверх сетки пальто. Кофта расстегнута, юбка задрана, ноги слегка раздвинуты.
- Что смотришь? Иди сюда, - проговорила она каким-то монотонным и безразличным голосом.
Александр испугался и выскочил из комнаты. Яшка курил на кухне. Через четыре или пять дней по двору разнеслась молва, что у Яшки триппер. Родители сурово обошлись с ним и долгое время он ходил с синяком под левым глазом и распухшими губами. Педагоги тоже не осталась в стороне - из школы его исключили. Целую неделю Александра била дрожь.
Родители Александра поженились в мае 1944 года. Мать, Наташенька училась в десятом классе и было ей тогда 17 лет. Шла война, численность мужчин стремительно сокращалась и она очень боялась, что ей может не хватить жениха. Отец, Алексей военный летчик 22 лет, неженатый офицер. Идеальный жених. Познакомились они на танцах и Алексей сразу влюбился в красивую девчонку. Через день, Алексей в выглаженной форме, бритый и с единственным в городе засохшем цветком, предстал перед родителями Наташеньки. Её родители возражали, Наташенька заявила, что уйдет с Алексеем без их разрешения. Учитывая военное положение и горячее желание обоих сторон, через три дня их зарегистрировали. А еще через неделю они вылетели военным самолетом на место постоянной службы Алексея. В Чебоксарах осталась первая любовь Наташеньки - одноклассник Николай. В октябре 1959 года произошла семейная трагедия. В Перми обьявился Николай Васильевич, первая любовь Наталии Владимировны. Прежние чувства нахлынули с новой силой. Об этом стало известно и Алексею Константиновичу. В семье начались ссоры, Александру была слышна тихая и злобная ругань по ночам между родителями. Дело шло к разводу. К Новому году приняли соломоново решение - временно разьехаться и пожить отдельно не разводясь. Под предлогом укрепления здоровья детей решили, что мать с детьми во время зимних каникул переедет в Евпаторию. Отец останется в Перми.
Полугодие Александр окончил с очередной четверкой по поведению, двойкой по труду и тройками по остальным предметам. Напряженные отношения между родителями не способствовали успеваемости в школе. Кончался 1959 год, ждали очередного 1960-го. Класс разбился на группы. Отмечали у Наташи Шараповой. Компания Александра была в прежнем составе. Пришел студент архитектурного техникума Щелкунчик с Леной, семиклассник Верстак, маленький Мясоедов, почти отличник Кича и Вера. Перед домом Наташи ребята зашли в магазин, купили бутылку вина «Волжское» за 11 рублей 20 копеек и для храбрости выпили в подьезде без закуски. Наташина мама накрыла прекрасный стол с множеством блюд. Было даже шампанское - официально одна бутылка. Две бутылки портвейна были спрятаны за шторой. В полночь поздравили друг друга с Новым годом. На спор с Щелкунчиком за два рубля Александр поцеловал Лену в щеку. Страшного ничего не произошло, она только удивленно посмотрела сначала на нового дон Жуана, потом на реакцию Щелкунчика. Вид у Юры был растерянный - было жалко два рубля. Бурная реакция была у Наташи. Она две школьных четверти сидела за одной партой с Александром, он ей нравился и поэтому такой поступок ее оскорбил. Нерасчетная доза выпитого вина и неподготовленность к алкоголю молодого организма свалила Александра прямо на диване за столом. Будить его не стали. Проснулся он около шести утра в той же позе, как и уснул. На душе было так муторно и тоскливо, что не хотелось жить. Тихо встал и отправился домой. Через день предстояла дальняя дорога.
Сборы были недолгими. После обеда приехала служебная машина отца и они уехали на вокзал. Зимние каникулы были в полном разгаре. Одноклассники целыми днями пропадали на катке. Александр даже никому не позвонив и не попрощавшись покинул Пермь, шестая по счету в его жизни школа осталась позади. Поезд мчался на юг, в Евпаторию.
7. Евпатория (1960 год).
В Евпаторию приехали поездом в самом начале января. Город был знаком по летнему отдыху. Закончились зимние каникулы, пора собираться на учебу - добивать среднее образование. Школа № 2 находилась прямо за забором, почти во дворе. Посмотрев свидетельство за седьмой класс и табель успеваемости за восьмой класс, директор сразу отказалась брать Александра в свою школу. Оценки были довольно-таки редкие: по поведению за две четверти по четыре балла, по труду и математике по две двойки, остальные оценки не выше тройки. Средний бал за две четверти немногим меньше тройки. Забот в школе хватало и со своими учениками, директор не хотела лишних проблем. Школа № 1 находилась, как потом оказалось, за 3850 шагов от дома. Директор этой школы был настроен не менее оптимистично, посмотрев данные нового ученика. Нет - было его окончательное слово. Три дня хождения по всем школам, которых в городе было всего четыре, не привели к желаемому результату. Обязательное образование в СССР имело свои прорехи. В городском отделе народного образования думали недолго, в приказном порядке направили в школу № 1, как они обьяснили, самую лучшую в городе. Это была единственная в Евпатории школа, в которой не преподавали украинский язык. Зато один раз в неделю был урок пения. Преподаватель играл на аккордеоне, а всем классом пели задушевные украинские песни.
Это было типовое двухэтажное здание с огромной территорией. Спорт в этой школе очень уважали и не любили курильщиков. С трех сторон заборы защищали спортплощадки от трех улиц, с четвертой стороны находился богатый фруктовый сад. Александру было удивительно, что школьники не лазили туда за абрикосами и другими яствами. Это обьяснялось очень просто - хозяином сада был директор школы. В новом классе Александра, как отьяввленного хулигана из далекой Перми, присланного на перевоспитание, представил классный руководитель Николай Иванович, учитель математики и тренер по футболу по совместительству. В этом на перемене все убедились, когда он открыто закурил на крыльце школы. Обычно курильщики прятались за территорией, т.к. большинство преподавателей были мужчинами и скрываться в туалетах было бессмысленно. И здесь ему не везло в азартные игры. Через неделю он проиграл в орлянку все наличные деньги и прекрасную авторучку. В расшибалку ввиду явного преимущества с ним никто не играл. Вывод был сделан правильный - под интерес больше не играть.
Зима в Евпатории самое гнусное время. Ветер с моря, сырость и туманы. Огромные волны с силой разбиваются о набережные, брызги соленой воды засыпают близлежащие к морю узкие переулки. Ветер с равнины - песчаные бури, во время которых на серо-коричневом небе еле проглядывает желтое солнце. Песок хрустит на зубах, на подоконниках образуются маленькие песчаные барханчики, хотя окна крепко закрыты и даже обклеены полосками бумаги. После занятий в школе остаются или делать уроки на завтра или собираться компаниями где-нибудь в подьезде или в подвале. Подростки, ровесники Александра и младше - чаще всего собирались в котельной. Там кочегарил Яшка, только что вернувшийся из армии. Среди подростков были два пацана лет по четырнадцать, уже успевших пару лет отсидеть в колонии. Они развлекали школьников рассказами про жизнь в колонии, хвалились наколками. Любимым занятием их было поймать кошку и бросить ее в горящую топку. Эта «шутка» называлась «поднять давление пара». Яшка такие проказы только приветствовал. В эту евпаторийскую зиму Александр впервые по настоящему напился. Два стакана браги с неизвестным количеством градусов свалили его с ног, на следующий день страшно болела голова. Это на пару лет отпугнуло его от алкоголя. В четырнадцать лет Александр был в отличной спортивной форме: играл в хоккей, футбол, неплохо плавал. Через день на переменке его заметил классный руководитель и предложил попробовать свои силы в сборной футбольной команде школы. Через неделю тренировок его оставили в команде.
В феврале на день рождения Александра на три дня приехал отец. На пятнадцатилетие подарил сыну часы. Радости от встречи с мужем мать не проявила.
В апреле в городе проходили соревнования команд, школа №1, как и положено, заняла первое место. Первая почетная грамота появилась в личном архиве. Александр попал в городскую сборную по футболу. Однако он сыграл в команде всего лишь три игры, в основном сидел в запасных. Любителей футбола в городе было очень много, игры проходили при большом количестве болельщиков на трибунах. Игроки команд пользовались в Евпатории большим авторитетом. Когда Александр гулял по городу многие здоровались с ним.
Девятнадцатое мая - день пионерской организации, все, кто носил красные галстуки официально не учились. В восьмом классе возраст учеников далеко перевалил за пионерский, положено было отсидеть все уроки. Яркое солнце и теплый майский день не располагали к учебе и все дружно решили прогулять уроки на море. Вода была холодной и купаться никто не рискнул. Постановили сьездить в катакомбы. Пока разрабатывали план экскурсии девочки решили погулять по курзалу, часть мальчиков тоже решила остаться с ними. Желающих идти в катакомбы осталось четверо. Из дома прихватили фонарики и кто сколько смог продуктов. Александр захватил с собой и младшего брата, учиться которому в этот день было не положено из-за пионерского возраста. Заблудиться в подземных лабиринтах никто не хотел, срезали по соседним дворам около ста метров бельевых веревок. Автобус не довез до цели путешествия около двух километров. Пешком дошли до памятника красным партизанам времен гражданской и отечественной войн. Расплели веревки и увязали в единую цепочку. Трое одноклассников Сашки уже раньше бывали в этих катакомбах и под землю идти отказались. Пошли вдвоем с братом. В первом небольшом зале с низкими потолками было три штольни, расходящиеся в разные стороны. Выбрали крайнюю правую как самую узкую и судя по следам менее посещаемую. На стенах штольни были нанесены мелом крестики, стрелки, на полу посыпаны мелкие бумажки и тому подобные знаки, оставленные туристами, чтобы не заблудиться.
Штольня то сворачивала в сторону, то спускалась полого вниз. Веревка кончилась, дальше идти было страшно. Вспомнились герои произведений Марка Твена Том Сойер, блуждающий под землей с Бэкки и индеец Джо, заблудившийся в пещере и погибший от голода. Но тяга к неизведанному была сильнее страха, тем более, что впереди метрах в тридцати виднелось что-то светящееся. Александр подошел поближе и увидел горку песка высотой около полуметра с голубой вершиной. На самом верху песчаного конуса сидела лягушка. Она тоже светилась легким голубоватым светом. Александр с удивлением рассматривал это чудо. Посветил фонариком на лягушку, голубоватый свет исчез. Обошел горку и присел, провел рукой над лягушкой. Голубоватый свет на мгновенье исчез. Он сообразил и взглянул вверх. На плоском потолке штольни было гладкое круглое отверстие диаметром около пятнадцати сантиметров, проделанное буром. Толщина потолка была около трех метров. Ветер набросал в это отверстие песка и несчастная лягушка свалилась на этот мягкий холмик. Комары сюда не залетали и жить бедной лягушке осталось недолго. Александр пошел по штольне дальше. Метров через пятьдесят обнаружил пересечение с другой штольней. Дальше идти он не рискну. Огляделся по сторонам. За углом он обнаружил гильзу от небольшого снаряда. Гильза была сплющена, в щель вставлен фитиль, сбоку было пробитое очевидно гвоздем отверстие.
Партизанская мина - подумал Александр. Набитая взрывчаткой гильза со сплющенным концом, отверстие для бикфордова шнура. Да это точно была мина. Он осторожно взял ее и потихоньку направился к выходу. Дошел до веревки. Здесь его ждал младший брат. Выбрались на верх и долго щурились от яркого солнца. Мину решили взорвать. В ямке разожгли костер и аккуратно положили гильзу между горящими поленьями. Спрятались за большим камнем и стали ждать взрыва. На подаренных отцом часах уже прошел час. Дыма над костром уже не было, взрыва тоже никто не наблюдал. Александр пригнувшись подобрался к костру. Среди остывающих углей как ни в чем не бывало лежала гильза. Усталые и довольные возвращались домой. В автобусе какой-то пожилой человек взглянув на находку обьяснил ребятам, что это обычная керосиновая лампа, сделанная из сорокапямиллиметрового снаряда. На следующий день светильник сдали в школьный музей.
Крым считался Украиной и на всей территории действовали республиканские законы. Если в РСФСР по окончании восьмого класса экзамены не сдавали, то в Евпатории за восьмой класс было три экзамена: математика, литература и иностранный язык.
Восьмой класс Александр закончил без троек, с одними четверками. По поведению и рисованию в табеле резко выделялись две пятерки. Очевидно, отсутствие друзей во дворе и занятие спортом сделали свое дело.
Любимым местом отдыха считался городской парк под названием Курзал. Денег на входной билет как всегда не хватало, поэтому все имели поддельные сезонные билеты, изготовленные из обложки школьной тетради одним из местных дворовых авторитетов. На пляже обычно располагались в одном и том же месте. Приезжих на отдых однолеток, резко отличавшихся белой без загара кожей, не любили и всячески задирались к ним. Целыми днями Александр пропадал на море. Любил заплывать за буйки, ограждавшие зону купания, и плавать вдоль берега при любой волне.
Для расширения кругозора мать решила сьездить в Севастополь и показать детям исторические места. Из Евпатории до Севастополя ехали на машине. Старенькая «Победа» не предназначалась для перевозки пассажиров - заднее сиденье отсутствовало, сидеть пришлось на куче пустых мешков. В Севастополе остановились у знакомых. Гостили три дня. Город поразил чистотой и большим количеством людей в морской форме. Поражало количество памятников. Осмотрели панораму обороны Севастополя, Сапун-гору с диарамой и многое, многое другое. В Севастополе Александр впервые плавал в маске с ластами, ловили крабов. Их варили в ведерке на костре. Было вкусно. В Евпаторию вернулись на автобусе.
Теплоход «Россия» - бывший «Адольф Гитлер» трофей второй мировой войны, стоял на рейде Евпатории и поджидал катер с отплывающими до Одессы. Впечатлений было через край. Несколько часов Александр провел в бассейне на палубе теплохода. Сначала с детьми, пока воды было мало, потом со взрослыми при полностью заполненном водоеме. С женщинами поплавать ему не удалось в ввиду существенного полового различия. Последними купалась команда теплохода. Матросы сняли защитную сетку, висевшую над бассейном, и смело прыгали с верхней палубы, Александр незаметно присоединился к команде.
В Одессе пробыли неделю. Город очень понравился мальчику. В первый же день в трамвае у него из кармана вытащили кошелек, подаренный бабушкой. Денег было восемь рублей с копейками, но кошельку было не менее 60 лет и было очень его жалко. Жили у родственников на даче. Троюродные брат и сестра - коренные жители Одессы, были одногодками Александра. Они и раньше встречались в Евпатории и поэтому сразу нашлись общие интересы - море и пляж.
Из Одессы до Евпатории плыли на теплоходе «Абхазия». Судно было прекрасным, но до «России» ему было далеко. Как и прежде места были палубные - как сядешь так и доедешь. Через час после отплытия к ним подсел пожилой мужчина, долго до этого рассматривающий Александра. Из разговоров выяснилось, что Александр как две капли похож на его сына. Мужчина оказался известным в свое время певцом Николаем Константиновичем Печковским. Во время войны он оказался в плену у немцев. После освобождения был репрессирован. Невероятным оказалось совпадение - Александр родился в тот же день когда погиб сын артиста. На память сфотографировались.
Торжественной встречи в Евпатории не было, тихо на катере доплыли до пирса и на трамвае добрались до дома. Через неделю на поезде возвращались в Пермь. Была середина августа. Во дворе было пыльно и пусто. Одноклассники были в лагерях или у бабушек и дедушек в деревнях, кое-кто отдыхал перед очередным броском на древо знаний по дачам. На закрытом семейном совете родители решили не разводиться. Отца в очередной раз переводили на новое место - в далекую сибирскую Тюмень.
8. Тюмень, 1960-1963 годы.
В Тюмень приехали на поезде. Было очень жарко, пыльно и душно. На вокзале их встретил отец и отвез в гостиницу аэропорта. Жизнь, как обычно в новом городе начиналась с гостиниц или профилакториях для лётного состава. На втором этаже двухэтажного бревенчатого дома жили семьи руководящего состава Тюменской авиагруппы. Разложив нехитрые пожитки, Александр отправился знакомиться с окрестностями. Был конец августа, ярко светило солнце. Ничего интересного - обычный аэропорт с его шумом и бытовой неустроенностью. На первом этаже их дома размещались почта, столовая и небольшой зал ожидания для пассажиров. Александр зашел в подьезд и уже собирался подниматься на второй этаж по лестнице, как увидел спускающуюся вниз девушку в коротком легком платье. Длинные волосы завитками рассыпались по плечам. Когда тебе 15 лет - все девушки кажутся красивыми и стройными. Так оно и есть на самом деле. Девушка в 15 лет не может быть некрасивой. Незнакомка была не просто красива, а на редкость прекрасна. Она весело кивнула прекрасной головкой и проскочила мимо оторопевшего Александра на улицу. Некоторое время он стоял словно парализованный. Потом с трудом поднялся на второй этаж и зашел в свою комнату. Образ промелькнувшего чуда долго стоял перед глазами. Конец дня прошел как в тумане. Вечером этого же дня она неожиданно заглянула в комнату Александра узнать нет ли у него новых грампластинок. Как выяснилось, звали ее Елизавета, а ее отец Павел Гаврилович Епишин был заместителем начальника Тюменской авиагруппы по летной части, т.е. отца Александра. В гостинице аэропорта прожили одну неделю. Квартиру семье дали в самом центре города на улице Ленина. В каждом городе Советского Союза центральная улица носила такое гордое имя.
Дом № 63 располагался в самом центре города недалеко от пересечения улиц Республики и Первомайской. Напротив дома городской парк, где каждые субботу и воскресенье танцы. Рядом с домом ресторан, в доме аптека. Такое сочетание культурных обьектов приводило к тому, что двор дома был обитаем не лучшими слоями общества. Во дворе на лавочках ночевали люди, сраженные с вечера алкоголем. Утром они лежали с вывернутыми карманами, отсутствием часов, пиджаков и обуви. В часы работы аптеки на лавочках распивали самые дешевые настойки валерьянки, пустырника и других недорогих деликатесов по ценам не превышающих 10 копеек за пузырек. На танцплощадке иногда возникали драки. В этом случае милиция оцепляла по периметру площадку и на выходе проверяли каждого танцора. После таких проверок под лавками находили кастеты, ножи, цепочки с ручкой от сливных бачков унитаза, велосипедные цепи и самодельные резиновые дубинки. Иногда попадались пистолеты и обрезы, очевидно хранящиеся у населения со времен гражданской войны, как память о лихих временах борьбы с колчаковцами или наоборот. Выявлять владельцев арсеналов милиции было некогда.
Осенью в городе появлялись бородатые люди. Это были наемные рабочие геологических разведывательных партий с деньгами в карманах и горящими глазами отвыкших и одичавших в экспедициях людей. Через месяц деньги у них заканчивались и в городе опять наступала относительная тишина.
В октябре дали квартиру и Епишиным и тоже на улице Ленина. Родители часто ходили друг к другу в гости, так что Александр виделся с Елизаветой часто. По годам она была ровно на один месяц старше Александра, но по морально этическому развитию превосходила его на два-три года. А может и больше. В Евпатории Александр увлекался футболом, но Елизавета заявила, что у футболистов кривые ноги и ей нравятся боксеры. Вскоре Александр записался в секцию бокса. В боксе ему не везло. После тренировок он долго ходил с распухшим носом и разговаривал гнусавым голосом. В первых же городских соревнованиях по боксу его основательно побили и он решил, что этот вид спорта не для него. Но и шахматный кружок ему записываться не хотелось. В последствии жизнь сложилась для Лизы иначе – первый муж ее был футболистом.
Новый 1961 год встречали втроем: Александр, Елизавета и ее подруга Надежда. Пили шампанское и водку. Во втором часу ночи пришел друг Лизы - Борька Стоянов. Выпили еще, после чего в памяти Александра наступил провал. Проснулся он на диване без подушки в рубашке и брюках, но без носков. Картина напротив была удивительна. Подруги лежали обнявшись в одной постели. Темные волосы Нади и светлые Лизы рассыпались по подушке накрыв лица спящих девушек. Больше в комнате никого не было.
После школы Лиза поступила в Высшее торговое училище. Последний раз он видел ее когда ему уже было 24 года. Он учился в Москве в институте и прилетел в Тюмень на серебряную свадьбу родителей, она работала продавщицей в магазине «Соки-воды». Встретились на банкете. Как прошла встреча он не помнил. Алкоголь сделал свое черное дело и он даже не мог вспомнить была ли она на этом торжестве. Говорили, что они даже целовались в каком-то закутке. Но это было уже на подсознательном уровне. Через день он улетел в Москву и больше ее никогда не видел. Работая в Шереметьево он несколько раз прилетал в Ташкент, где она жила со своим очередным мужем. Без знания ее новой фамилии искать через справочные оказалось бесполезно.
За два месяца до дня рождения Елизаветы Александр позвонил ей в Ташкент. Почти тридцать лет он искал ее, но поиски были напрасны. И вот случайно оказавшись в Тюмени, он неожиданно для себя после выпитой с другом бутылки водки зашел к ее матери и узнал долгожданный домашний телефон. Она была замужем в четвертый раз и ее дети были разбросаны как минимум в трех городах Советского Союза. Одна дочь у бабушки в Тюмени, другая в Москве, сын в Ташкенте. Многотысячный в километровом исчислении треугольник Тюмень-Ташкент-Москва показывал широкий диапазон ее интересов. Ташкентский номер долго не отвечал. Наконец в трубке ответили мужским голосом:
- Куда звоните? Кого нужно?
- Позовите, пожалуйста, Елизавету Павловну, – с трудом вспомнив ее отчество проговорил Александр. Через несколько секунд в трубке послышалось:
- Я слушаю, - ответил незнакомый женский голос.
Александр представился. Особого удивления в ее голосе он не услышал. Да, это была та самая Лиза. Разговор был коротким.
- Приезжай ко мне на следующей неделе. Муж уезжает в командировку, ни о чем не думай, не пожалеешь. Приезжай - как-то обыденно проговорила она.
- Целую, дорогой, - совсем уж вульгарно прозвучали ее прощальные слова.
Вылететь в Ташкент Александру не удалось. Через две недели он снова позвонил ей. Разговор был еще короче.
- Если оплатишь дорогу самолетом, обязательно прилечу к тебе, - проговорила она также обыденным тоном и в конце разговора закруглила, как ему показалось, еще более вульгарно:
- Целую дорогой!
Александр очень хотел ее как женщину, пока ей не исполнилось 50 лет. Время шло, одни важные дела сменялись другими, встреча откладывалась. И вот Елизавете Павловне, первой любви Александра, исполнилось 50 лет. Именно в этот день - 8 января 1995 года - он понял, что любовь кончилась. Даже если бы она сама искала встречи, он бы постарался ее избежать. Юношеская любовь, о которой он вспоминал на протяжении 35 лет, вдруг завяла в один миг, ее образ расплылся и как-то незаметно забылся.
Самым центром Тюмени до 1961 года считалось пересечение улицы Республики и улицы Первомайской. Центральный универмаг, главный городской гастроном, самый большой промтоварный магазин и городская типография смотрели своими обшарпанными углами в этот пуп города. Новый дом, куда судьба в очередной раз занесла семью авиатора, находился не более чем в ста метрах от этого пупа. Напротив дома находился центральный городской парк культуры и отдыха, за парком Тюменский драматический театр, за театром железнодорожный вокзал. По другую сторону от дома через двор - обком партии, горком и прочие атрибуты городской и областной власти. Школа находилась в 10 минутах хотьбы. В доме жили не самые последние люди города. На одной площадке с одной стороны жил главный психиатр области – Волпянский, закончивший еще в прошлом веке Краковский университет и чудом уцелевший со своей национальностью в гражданскую войну, последующие репрессии тридцатых годов, сталинские чистки врачей. С другой стороны жила семья пенсионеров Черемных, старик, герой гражданской войны, был репрессирован в 1937 г. Когда на фронте не хватало командного состава, его временно реабилитировали и направили на фронт. В 1942 году при артобстреле его засыпало в блиндаже и тяжело контуженного доставили в госпиталь, который тоже разбомбили. В результате, получая мизерную пенсию, он ходил по всем инстанциям доказывая свои заслуги перед отечеством. В начале шестидесятых годов документы восстановили, его признали почти героем и прибавили к пенсии пять рублей. Это известие он получил в собесе, нервы не выдержали, после обморока медицина констатировала тихое помешательство. Через полгода его увезли в психушку, а еще через месяц уже в виде покойника вернули вдове. При плохо загримированном проломе черепа диагноз был весьма безобидный. Соседом напротив квартиры семьи был сам директор Тюменского театра.
За парком отдыха по улице Ленина находился городской стадион, далее над городом возвышалась парашютная вышка, городской автовокзал и рынок. Далее по обеим сторонам этой центральной улицы с деревянными тротуарами располагались небольшие деревянные дома типично сибирской незамысловатой архитектуры с крепкими заборами и воротами, окнами, закрываемые глухими ставнями. За углом стояло четырехэтажное здание школы под номером 21. Это была восьмая по счету школа Александра. Новые знакомые мальчика были весьма примечательными учениками.
Ким Юрченков, сын тихих советских служащих. Очень крупный мальчик ростом под два метра и весом далеко за сто килограммов. Белобрысый и с очень уверенным выражением на круглом лице. Внушительный вид и уверенность в себе на двести процентов делали его незаменимым комсомольским активистом.
Боря Поворов, сын городского прокурора и учительницы физики, худенький в очках небольшого роста. Должность отца позволяла ему быть в меру наглым и простым в общении. Если требовалось для очередной хохмы купить презервативы, делал это всегда он.
Игорь Шуканов высоко роста с короткой стрижкой и сильными очками. Лучший математик школы и города Тюмени. Постоянно улыбающийся глуповатой улыбкой и жующий какие-то витамины. Над его наивностью любили подшучивать девчонки класса. Как-то он целую неделю пил противозачаточные таблетки, которые ему подсунули как средство для быстрого роста волос.
Юра Желтков, небольшого роста с кривыми ногами, круглым лицом в очках. Очень подвижный и наглый. Гордостью Юры был дед - полный кавалер солдатского Георгия времен первой мировой войны и бывший чекист.
Саша Боровин, сын военнослужащего и учительницы, высокого роста с длинным лицом и светлыми волосами. Большой любитель модной музыки и владелец переносного магнитофона типа «Дзинтарас». У него были редкие по тем временам записи Элвиса Пресли, Робертино Лоретти.
Юрка с фамилией Петухов и кличкой Петух. Небольшого роста крепыш сибирской закалки, добрый и рассудительный паренек.
Лариса Кирсанова с большими, слегка на выкате серыми глазами, крепко сколоченная девушка. Надя Турнаева симпатичная худенькая девушка с детскими косичками. Людка Медведева крупная по-женски округлившаяся девушка, с наивно широко открытыми красивыми глазами. Валя Попова, дочь забитой семьи учителей, бесцветная неприметная девочка, увлеченная комсомольской работой. Училась она хорошо. Должность комсорга класса обязывала учителей ставить ей пять при правильном ответе на поставленный вопрос и четыре при затруднении в знании предмета. Лена Кандалова, признанная красавица мальчиками девятых и десятых классов школы.
Это был актив класса, организатор походов в кино во время уроков и других незапланированных педсоветом школы мероприятий.
Учился в девятом классе Александр ровно пятерки-тройки в зависимости от настроения. Осень сменилась крепкой сибирской зимой. Производственную практику проходили на заводе «Механик». Завод был старым, грязным с вьедшимся запахом литейного цеха и металлической стружки. Завод выпускал деревообрабатывающие станки такие же устаревшие, как и сам завод. Александр попал в сборочный цех. Удивительным было царящее на заводе воровство. Рабочие перед тем, как пойти в курилку или в туалет собирали инструмент и запирали в индивидуальные ящики. Воровать все, что попадется под руку, быстро привилось и ученикам. Через месяц дома у Александра были различные напильники, гаечные ключи, наждачные круги, ненужные в хозяйстве токарные резцы и еще непонятный инструмент. Он быстро научился работать напильником, нарезать резьбы, собирать нехитрые узлы и механизмы. Ученики часто отлучались со своих рабочих мест - ходили друг к другу в гости, в литейный цех напиться бесплатной газировки. Время тихо текло своим чередом. Днем школа, вечером городской каток. Коньки надевал дома, на каток перелезал через забор, чтобы не платить за входной билет. Катались с одноклассницами, держась за руки.
9. Аэроклуб.
Тюменский аэроклуб или просто планерная станция, располагалась между домом Александра и школой. Желающих в классе летать на планерах и прыгать с парашютом, было всего три человека - Лариса, Надя и Александр. Трудно сказать, почему только эти три ученика заинтересовались этим видом спорта. Всем троим было всего по пятнадцать лет. Единственное что их обьединяло - это общая компания, как это бывает в каждом классе. В основной компании их было пять человек. Боре Поворову слабое зрение не позволяло не только что прыгать с парашютом, но и списывать домашние уроки у впереди сидящего соученика. Ким, или как он себя называл Костя, участвовал в различных шалостях компании, но летать на планере и прыгать с парашютом отказался, ссылаясь на свой небольшой рост в 190 сантиметров и вес около 120 килограммов.
Занятия в аэроклубе проходили по два раза в неделю. Изучали аэродинамику, конструкцию летательных аппаратов и многое другое, что в последствии пригодилось Александру. Прошли осень, зима и весна. В середине мая подводился итог теоретическим занятиям. Проходили медицинскую комиссию в местном райвоенкомате. Совершенно в голом виде пришлось проходить пять или шесть врачей, находившихся в одном кабинете. Полчаса смущения и с карточкой о полном здоровье почти все курсанты аэроклуба получили допуска к дальнейшим занятиям. Одновременно на всех курсантов завели медицинские книжки непосредственно для военкомата. Как потом оказалось, все курсанты заранее были приписаны к воздушно-десантным войскам без права поступления после школы в высшие учебные заведения, им были заранее подготовлены приписные Свидетельства с решенной дальнейшей судьбой.
В мае в аэроклубе начались практические занятия. По вечерам укладывали парашюты и прыгали с парашютной вышки. Вышка, высотой около 50 метров, была видна всему городу. Первый подьем - незабываемое событие. Чем выше лезешь тем страшнее, ветер свистит в ушах, чувствуется как качается вышка. Вот и площадка, прекрасный вид на город: базар, центральный парк отдыха, река Тура, дальние берега, но все это Александр увидел на третий или четвертый подьем. Первый раз подходить к барьеру жутко, похоже, раскачиваясь вышка хочет сбросить тебя вниз. Инструктор застегивает привязную систему и подводит к дверце. Хочется кричать от страха, но отступать поздно, не дав опомниться, инструктор сталкивает Александра с площадки. Две секунды свободного падения, толчок и он спускается на парашюте, подвешенным на тросе. Сам по себе парашют роли в падении не играет, скорость снижения определяет груз на тросе. Несколько секунд и парашютист на земле. Александра встречает такой же как и он курсант, отстегивает ремни и парашют плывет вверх. Чувство восторга выплескивается наружу, он смеется. Хочется снова лезть на вышку, но существует очередь. В этот день прыгнуть второй раз не удалось. На следующий день все повторяется снова: подьем, страхи, отчаянный прыжок. После четвертого прыжка появилась уверенность в себе, уже удалось рассмотреть город. Через неделю любимым занятием было лежать на краю площадки и смотреть вниз с раскачивающейся вышки.
Через десять дней тренировок первый выезд на аэродром. Курсантов выстроили в ряд, инструктор из комитета ДОСААФ проверил паспорта у чересчур молодо выглядевших курсантов и зачитал список парашютистов. Если курсанту было меньше шестнадцати с половиной лет - к прыжкам не допускали. Александра в списке не оказалось. Начальник аэроклуба Пинегин обьяснил просто - пока твой отец не разрешит, мы тебя до прыжков не допустим. Отец - начальник Тюменской авиагруппы, слишком большое начальство в областном масштабе и сына допускать до прыжков без его разрешения опасно. Добро поступило после вечернего разговора с отцом. На следующий день снова построение перед самолетом, проверка снаряжения. Основной парашют - ПД-47 и запасной ПЗ времен отечественной войны. Для курсантов-первогодок раскрытие парашюта - принудительное при помощи фала. Прибор КАП для аварийного раскрытия парашюта. Эффект сынка большого начальника сыграл незамедлительно. При проверке оказалось, что вытяжной фал парашюта у Александра уложен неправильно. Перехлест привел бы к тому, что он бы не вытянул тросик замков ранца парашюта и бедному курсанту пришлось бы болтаться на веревке за самолетом. Парашют заменили и группа заняла места в самолете Ли-2.
Взлетали с городского аэродрома, парашютистов выбрасывали на аэродром местного ДОСААФ в нескольких километрах от города. Минут через пятнадцать самолет сделал первый заход на аэродром. Первая группа в семь человек покинула насиженные металлические скамейки самолета. Александр был во второй группе. Встали, инструктор проверил крепление вытяжных фал к тросу, длинный гудок сирены – приготовиться к прыжку, раздались короткие гудки - «на выход». Александр видел только спину впереди стоящего курсанта, побежали, неожиданно перед ним открытая дверь. Он не помнил, как вывалился наружу, почувствовал удар по спине - задел за стабилизатор самолета, фал между ног, мелькнул вытяжной парашют и резкий рывок. Секунда и он в бескрайнем просторе. Недалеко внизу видит такого же счастливчика. Высота 800 метров, хочется орать от счастья. Нашел аэродром, прикинул место посадки, земля приближалась все быстрее и быстрее. Все наставления как держать ноги, куда смотреть моментально забылись. Резкий удар о землю, на ногах устоял, сразу вспомнил, как гасить парашют и все прочие наставления. Забыл главное правило парашютиста - после рывка оглядеть купол парашюта, чтобы убедиться в его правильном раскрытии. Первым поздравил его начальник Тюменского комитета ДОСААФ, полковник и сосед по дому. Хотелось опять бежать к самолету и прыгать и прыгать. Но больше одного прыжка в день в аэроклубе не получалось. Второй и третий прыжки прошли с таким же восторгом. Страх проснулся, когда ему пришлось быть первым в группе. Стоять у раскрытой двери и смотреть вниз, ждать коротких гудков к покиданию самолета. Но он понял одно - прыгать с парашютной вышки, когда отчетливо видно землю, страшнее, чем прыгать с самолета.
В июне, после окончания занятий в школе, началась практика на аэродроме аэроклуба. Изучали планера БРО-11, БРО-12, КАИ-12 и старый, чудом сохранившийся планер МАК-15. Начинали с балансировки - планер разворачивали против ветра и нужно было удержать его, балансируя ручкой управления. Следующим этапом были подлеты на 2-3 метра с помощью мотолебедки. Первый подлет Александра был неудачным. Он резко потянул ручку на себя и планер взмыл метра на три-четыре, испугавшись, он резко отдал ручку от себя и грохнулся на землю. МАК-15 выдержал, но голова чуть не слетела с плеч, а внутренности готовы были вывалиться наружу. Следующим упражнением были подлеты на БРО-11. Резиновый амортизатор позволял подлетать метров на десять. У планера снимали передний обтекатель и полет проходил как на простой доске. Венцом обучения были полеты на двухместном цельнометаллическом КАИ-12. Первый полет с инструктором запомнился на всю жизнь. Лебедка «Геркулес» с тросом около одного километра поднимала планер до 400 метров. Александр сидел на переднем кресле, он впервые очутился на такой высоте. Сбросив трос, инструктор передал управление Александру. Вся теория мгновенно вылетела из головы. Как держать скорость полета, как ориентироваться и рассчитывать полет по «коробочке» - все было забыто. Попробовал рассчитать разворот на 90 градусов по показаниям компаса, но диск с цифрами почему-то стал вращаться в другую сторону, скорость падала и инструктор, взял управление на себя. Второй и третий полеты прошли более успешно. На десятый или двенадцатый полет его пустили с более опытным курсантом Генкой. Одели парашюты. Александр сел за второе кресло. Закрыли обтекатель кабины, приготовились к взлету. Оглянувшись, Генка сказал:
- Я еще летаю плохо, если ошибусь - поправь.
От этих слов настроение не улучшилось. Взлет прошел нормально, первый разворот выполнили блестяще, второй разворот тоже получился удачным. Дальнейший полет проходил вдоль аэродрома. Ориентиры были все знакомы, главное правильно рассчитать место выполнения третьего разворота, чтобы хватило высоты для выполнения посадки возле руководителя полетов. С точки зрения безопасности полетов аэродром был выбран явно неудачно. С одной стороны взлетной полосы высоковольтная линия, с другой железнодорожные пути. С третьей лес и четвертой - ямы мясоперерабатывающего комбината. В эти ямы сливались отходы - вонючая жижа. В солнечную погоду над этими ямами были прекрасные восходящие потоки, но и запах в кабине планера был невыносимый.
Два аса удачно пролетели над лесом и выполнили третий разворот, как оказалось, с некоторым запозданием. После четвертого разворота стало ясно, что высоты немного не хватит. Впереди была железнодорожная насыпь и редкая полоска леса вдоль железной дороги. Генка отдал ручку от себя и разогнал планер, чтобы перепрыгнуть через насыпь и деревья. Расчет оказался правильным, пролетели над рельсами метров за пятьдесят перед идущим в сторону города поездом, срубили крыльями немного веток и удачно приземлились на картофельное поле метров за сто перед началом взлетной полосы. Инструктора очень не любили когда курсанты садились на картошку. По заведенной традиции в районе аэродрома картошку сажали руководители аэроклуба. За такие подвиги курсантов на несколько дней отстраняли от полетов. Наказанные должны были выполнять работы по обслуживанию полетов. Возить троса после каждого запуска планеров, вести журнал полетов и поддерживать по рации связь с планерами, находящимися в воздухе. Троса возили на тракторе «Беларусь» или на старом разбитом грузовике без номеров. Главным в этом несложном деле было плавно трогаться с места, выдерживать направление и скорость движения и плавно затормозить у планера, чтобы на барабане лебедки не захлестнуло троса. Возить троса Александру нравилось не меньше чем летать на планере или прыгать с парашютом. За два месяца Александр научился управлять трактором и грузовиком.
Верхом мастерства считалось осторожно посадить планер на колесо, через несколько метров опустить нос планера на лыжу и остановиться на уровне с руководителем полетов. Александра с Генкой после посадки на картошку на три дня лишили полетов и посадили на связь по рации с летающими планерами. У Генки уже было два дня штрафа за посадку с выпущенными тормозными щитками. Это был курсант с большими задатками будущего аса.
Позывной командного пункта – «первый», позывной оператора на лебедке – «второй», позывные планеров – по бортовому номеру.
Погода была отличной, солнце прогревало заливные ямы мясокомбината и над ними были отличные восходящие потоки, источающие зловоние. Курсанты любили попадать в такие потоки. Первым признаком попадания в поток являлся резкий запах, только потом показания вариометра. В потоке можно было подняться еще на 150-200 метров и тем самым продлить полет. Для выполнения виража в потоке требовалось согласование с наземным командным пунктом (КП). После отцепки троса от планера с КП давали разрешение на вираж влево с нечетными бортовыми номерами планера, вправо – с четными.
Александр с Генкой сидели на КП, периодически поглядывали за летающими планерами и записывали в журнал об очередном налете курсантов и инструкторов.
Инструктор Павел Петрович с курсантом на планере КАИ-12 после левого виража поймал восходящий поток и запросил КП:
- Первый, первый. Я девятый. Разрешите вираж.
Разрешения на вираж с командного пункта не поступило.
- Первый, первый. Я девятый. Первый, первый. Я девятый. Разрешите вираж. Разрешите вираж. Вы, что? Заснули?
Разрешения не было. Через десять секунд планер выскочил из восходящего потока. Еще через три секунды в эфире в радиусе 200 км вырвался поток хорошо связанных между собой матерных слов. Служба ПВО тщательно следила за эфиром. Вечером на аэроклуб пришло замечание о нарушении правил ведения радио переговоров. Нарушение записали за Александром с Генкой, прибавив им еще по три штрафных дня.
Так прошли июнь и июль, на август по старой семейной традиции детей отправили на Волгу в Чебоксары.
Еще раз полетать на планере Александру удалось в Польше через тридцать лет. Это был чешский двухместный «Бланик». Забытые ощущения бесшумного полета с грустью наполнили о далекой юности.
10. ШРМ-6.
Перед началом занятий в десятом классе нужно было думать, что делать дальше. Неугомонное правительство СССР по предложению Министерства образования приняло важное решение - в средней школе должны учиться одиннадцать лет. Один год прибавляли для того, чтобы привить подрастающему поколению тягу к труду. В институт принимали в первую очередь производственников имеющих стаж два года. Совещание родителей за круглым столом закончилось единственно правильным решением - Александру поступить на работу в школу рабочей молодежи лаборантом и там же окончить десятый класс. В итоге через год аттестат и стаж, облегчающий поступление в ВУЗ. Одноклассники должны были учиться еще два года с полным отсутствием необходимого трудового стажа.
Тридцатого августа, после отдыха на Волге Александр вступил на должность лаборанта кабинетов физики и химии в школу рабочей молодежи № 6 города Тюмени. Был теплый солнечный день, но работа есть работа. Классы ШРМ-6 размещались в двух зданиях. Школьные наглядные пособия хранились в одном здании, а уроки проходили в другом. Нужно было подготовиться к первому уроку нового учебного года. Перекладывать и мыть пробирки, протирать вольтметры и амперметры было скучно. Порезанная скальпелем рука ныла, из радиоприемника доносилась мелодия «Школьного вальса». Слезы сами набежали на глаза. Александр принял твердое решение - завтра же уволиться и пойти обратно в простую школу к своим друзьям. Вечером этого же дня разум победил настроение и на следующий день он направился на работу к пробиркам и реостатам. Потянулись серые рабочие и учебные будни.
При зарплате в 30 рублей много себе не позволишь. Такая зарплата подразумевала расходовать по одному рублю в день. С первой получки он купил алюминиевую сахарницу и два подстаканника красного цвета в горошек за 15 рублей. Этот набор навечно поселился в семье. На вторую купил себе модные туфли желтоватого цвета за 24 рубля. Все заработанные деньги разлетались на личные мелочи.
После недолгих уговоров учиться в ШРМ пришел и Ким. Ему тоже не хотелось терять лишний год своей жизни – десять лет учебы в школе всегда лучше одиннадцати. Но параллельно работать ему не хотелось и в школу он ходил только по утрам. Вместе стало веселее. Утром в школу учиться в первую смену, вечером работа в этих же классах и учительской, сплетни с учителями. Двойное прослушивание уроков и близкое знакомство с преподавателями принесло свои плоды – оценки одни пятерки. Пересдал некоторые предметы девятого и восьмого классов, аттестат получился очень приличным: четыре четверки и остальные – пятерки.
11. По окончании школы.
В армию после школы не хотелось. Единственным выходом было поступление в институт с военной кафедрой. Выбор пал на медицину. Нужно было сколотить компанию. Из пятерых одноклассников на уговоры поддался только один. Ким, в общем-то, собирался выучиться на юриста, но за компанию согласился поступать в медицинский. Ближайший институт был всего в 10 часах езды на поезде - в Свердловске. Сборы были недолгими. Сложили по чемоданам медицинские справки, характеристики из школы, аттестаты, паспорта, рубашки, носки и прочую необходимую вдали от дома мелочь.
Поезд двигался со скоростью медленно бегущего спортсмена третьего юношеского разряда, остановок было на две меньше, чем телеграфных столбов вдоль всей дороги между Тюменью и Свердловском. Остановки были длительными и хватало времени даже поиграть в волейбол на какой-нибудь лужайке. День прошел в обычной для поезда еде: яйца в крутую, картошка в мундире, курица, огурцы, помидоры и хлеб с маслом. Вечером анекдоты и прочие дорожные развлечения. Вместо расчетных 10 часов до Свердловска добирались шестнадцать. На огромный, по сравнению с Тюменью, вокзал, прибыли около восьми утра. Настроение было прекрасное. Семнадцать лет и полная свобода - что может быть лучше. Выяснили в справочной адрес медицинского института и направились в приемную комиссию. После двух часов ожидания попали к строгим людям, которые забрали заявления и прочие документы. Выдали направления в общежитие. Набралась компания из шести человек таких же жизнерадостных и полных надежд. До общежития шли пешком. Встретили их можно сказать ласково, во избежание заразы и эпидемий всех направили в городской санпропусник, расположенный на другом конце города. Вещи - чемоданы и рюкзаки милостливо разрешили с собой не брать. Все бактерии и прочие разносчики заболеваний, очевидно, должны были располагаться только на теле или, в крайнем случае, на нижнем белье абитуриентов.
Через час с необходимыми бумажками прибыли в санпропусник. Это было огромное П-образное здание с большими окнами. Все вещи были отобраны, сложены в большие сетки, а совершенно голых молодых людей в количестве около тридцати человек загнали в большую комнату с кафельным холодным полом, кафельными стенами и с распылителями воды вдоль всего потолка. Народ подобрался разный: абитуриенты, направляемые в армию призывники и какие-то толи заключенные толи отпущенные на свободу. В общем, сразу разобраться было трудно. Ждать пока идет очистка белья нужно было два часа. Нашли под лавкой карты, сделанные из газеты и сели играть в распространенную в то время в Сибири буру. Напротив, через десять метров находилось аналогичное помещение только женское. Досуг был разнообразным: игра в карты, наблюдать за играющими или глазеть на голых женщин через окно. Через два часа по команде всех загнали в моечную. Два десятка струй из насадок горяче-холодной воды обрушились на подозреваемых разносчиков эпидемий. Несколько кусков хозяйственного мыла через пару минут прекратили свое существование. Потоки воды прервались также неожиданно, как и появились и всех погнали одеваться. Сданные для обработки вещи навалом лежали на лавках. Майки и трусы находились по особым, известным только хозяину приметам. То зашитым в платок деньгам, то знакомым дыркам. С носками было сложнее, они все были как близнецы - легкая промышленность тех лет не баловала граждан СССР разнообразием. Легче было с рубашками, брюками и пиджаками - хозяева быстро отыскивали личное имущество. Кто-то вышел раньше, кто-то позже. Последним не повезло: одевать приходилось, что осталось. Как правило, чужое и качеством похуже. Но и это испытание было выдержано с честью абитуриентами медицинского института.
В общежитие приехали чистые, пахнущие хлоркой и со справками о прохождении санитарной обработки в полном обьеме. Дежурная, забрав паспорта выдала ключи от комнаты на третьем этаже. По грязной лестнице и не менее грязному коридору добрались до обшарпанной двери, на которой не прижилось несколько поколений замков. Комната была огромной и рассчитанной человек на десять. Абитуриентов в комнате поселили восемь. Грязи и мусора оказалось намного больше ожидаемого. Стены были грязные и в пятнах от раздавленных клопов. Сдвинули к углу два шкафа и в образовавшийся колодец сбросили весь мусор, оставленный прежними жильцами. Хлама оказалось до самого верха. После проживания в таком помещении хотелось снова в городской санпропускник.
До первого вступительного экзамена оставалось три дня. Устроившись в общежитии, решили в первый вечер отдохнуть. Сбросились по два рубля на водку и закуску. Через час стол был накрыт и знакомство состоялось. Александр с Кимом; Володя, получивший в последствии кличку «Русский». По паспорту он родился в Швейцарии, на вид чистый казах с еврейской фамилией, но считавшим себя русским. Еще были Коля и Вася из Тобольска, два Вити и Саша из каких-то деревень области. Вечер прошел тихо, день был трудный для всех и водка подействовала на молодые организмы весьма серьезно. Тихо заснули, не раздеваясь на новом месте.
Скромный завтрак в основном из молочных продуктов восстановил утраченные за предыдущий день силы. Следующим испытанием для абитуриентов была медицинская комиссия. Очевидно, местные врачи мало доверяли справкам по форме 286, выданным по месту жительства. Александр прошел новые испытания без проблем. У Кима обнаружили повышенное давление не совместимое с будущей профессией гинеколога или терапевта. Удар был неожиданным, пришлось записываться на прием к заместителю декана и доказывать ему, что это чистая случайность, вызванная волнениями от встречи с экзаменационной комиссией.
По принятой общегосударственной схеме первый вступительный экзамен во всех высших учебных заведениях страны - сочинение. Русский язык с его многочисленными знаками препинания, падежами и склонениями был самым слабым местом Александра. Выбрав типовую тему типа «Коммунизм - светлое будущее нашей счастливой Родины», он пытался уложиться в минимальный обьем с максимально допустимым для тройки количеством ошибок. Три часа поисков в памяти основ светлого будущего, изложения на бумаге пойманных отрывков мыслей и тщательная проверка их грамматического написания утомили Александра. Несколько слов были спорными в правильности написания. В том числе «сектанты», которые мешали строительству коммунизма. Поделившись сомнениями после сочинения, Александр был точно уверен, что одна ошибка есть. По злобе он назвал их «секстантами». Вечером, по общепринятой абитуриентами схеме, отмечали первый экзамен.
На следующий день всех жильцов общежития до обеда выгнали из комнат. Проходила плановая борьба с клопами. Готовиться к следующему экзамену смысла не было, не зная отметки за сочинение. Весь день знакомились с городом. Вернувшись вечером в свою комнату, обнаружили ползавших по стенам одуревших от керосина клопов и валявшихся на полу дохлых мух. Ночь прошла в кошмарах, взятой на вечер водки явно не хватило для нейтрализации следов санобработки. На следующий день стало ясно, что первый и, как оказалось последний в этом сезоне вступительный экзамен, Александр не сдал. Ким, изучивший в школе русский язык в большем обьеме, чем Александр, и получивший четверку, был допущен к следующему экзамену.
В зале приемной комиссии висело обьявление о приеме документов в военные училища страны. Обьявление относилось к провалившим экзамены в гражданские институты. Обращаться следовало в ближайший райвоенкомат. Александр с Василием направились по указанному адресу и просмотрев перечень предлагаемых военных специальностей, выбрали себе судьбу. Василию было все равно, какого цвета носить погоны и он принял предложение своего случайного попутчика. Естественно, Александр выбрал Тюменское военно-инженерное училище, которое находилось недалеко от его дома. Получив по пять рублей подьемных, и какую-то справку на бесплатный проезд до места назначения они направились на вокзал. В Тюмени их пути разошлись. Александдр отправился к себе домой, а Василий в приемную комиссию с полученным в Свердловске предписанием. Еще раз они случайно встретились поздней осенью. Василий поступил в училище. Из-за явного недостатка абитуриентов-курсантов ему даже разрешили пересдать один из экзаменов. Служить до генерала ему явно не хотелось и он мечтал, чтобы его отчислили по неуспеваемости. В списках генералов инженерно-технических войск его никто не видел, значит мечта его сбылась еще до запланированного окончания училища.
Конец лета после провала в мединститут и перед броском в новую трудовую жизнь решено было провести как обычно в Чебоксарах. Ехал в поезде один, брата на лето отправили в лагерь, у родителей были дела поважнее. Встретили его как всегда радушно. Бабушка Надя сразу выдала ему все свои сбережения, приготовленные к его приезду. Деньги были небольшие, всего сто рублей, но он прекрасно понимал, что это было пять ее месячных пенсий. Вместе с дедом решили купить ружье, но тайно, так как ни бабушка, и тем более прабабушка, не одобрят их решения. Купили старое одноствольное ружье 16-ого калибра у соседа.
В начале сентября у национального героя чувашского народа - космонавта Андриана Николаева, был день рождения. Он был родом из деревни Шоршелы, что недалеко от Чебоксар. Когда вся страна узнала нового героя, в Чувашии был двойной праздник. К встрече с космонавтом готовилась вся республика. В эти незабываемые дни мать героя лежала в республиканской больнице, естественно, в общей палате. Старушка сильно испугалась, когда ее вдруг вынесли в отдельную палату с телевизором. В коридоре постелили ковер, а фасад больницы за один день покрасили в бледно-розоватый цвет. Ждали репортеров газет и телевидения. В самой деревне срочно соломенные крыши заменили на деревянные, а на доме космонавта на крытую железом. Также быстро появился асфальт на 18 километровой дороге до деревни. В охотничьем домике, где часто бывал Александр с дедом, срочно заменили лежаки на кровати с панцирными сетками, рядом в большой армейской палатке разместилась охрана. Наловили запрещенной стерляди - приготовились к встрече почетных гостей. Обшарпанный речной трамвайчик, предназначенный для поездки на охоту, покрасили в белый цвет. Улицы от аэропорта до центра, где должен был состояться торжественный митинг, подмели и вымыли. Центральная площадь была оцеплена милицией, пускали только по специальным пропускам. Самолет с космонавтом Андрианом Николаевым из Казани прилетел в Чебоксары с опозданием на два часа. Торжественная встреча в аэропорту задержала начало основного митинга еще почти на час. Кортеж с эскортом из мотоциклистов и машин с журналистами двинулся в сторону центра города. Через некоторое время толпа встречающих опрокинув оцепление бросилась бегом за машиной с космонавтом. Журналистам отрезали дорогу и они попали на площадь к концу митинга. Александр сидел на заборе в двух кварталах от главной площади. Когда кортеж проезжал мимо, часть народа бросилась на забор, чтобы лучше рассмотреть героя и забор с народом завалился под колеса эскорта. Обошлось без жертв. Толпа подхватила Александра и понесла к площади. Спереди, сзади и по бокам вплотную его сжимала бегущая толпа.
«Только бы не упасть, только бы не упасть. Затопчут насмерть, и хоронить будет нечего» - думал Александр.
Минут через десять бегущая толпа приблизилась к площади. Там милиция пыталась перегородить дорогу автобусами. При этом чуть не задавили милиционера между двумя машинами. Уткнувшись в стену из автобусов, люди полезли на их крыши, пытаясь спрыгнуть на ту сторону. Но площадь была переполнена, и прыгать было некуда. Обратно спуститься они тоже не могли. Александр чудом пробрался на соседнюю параллельную улицу и направился домой. Приключений на сегодня хватило. Вечером он пошел гулять по городу. Вдоль трассы движения кортежа дворники и выделенные служащие частично прибрали мусор на улице. Виднелись кучи грязной обуви, брошенных плакатов, головных уборов, разорванные сумки и мятые грязные цветы. Лаптей среди мусора он не заметил. Город зализывал раны от встречи национального героя.
К концу сентября 1962 года нужно было определяться с планами на следующий год. Чтобы не растерять полученные в школе знания и материально укрепить преподавательский состав городских школ, решено было поступить на подготовительные курсы.
С Людкой он познакомился осенью на курсах подготовки в институт, где собрались лоботрясы, завалившие экзамены и говорившие всем, что были трудности с конкурсом. Каждый хотел выглядеть скорее неудачником, чем неучем. Он сразу заметил ее, так как она жила в соседнем подьезде его дома и часто попадалась на глаза. Александр был робким мальчиком и поэтому раньше у него не хватало смелости подойти к ней. Естественно, что после занятий они пошли домой вместе. На улице была осень, темнело рано, а занятия заканчивались поздно. После трех дней знакомства они уже целовались в подьезде долго и взасос. Губы у обоих были разбухшие и в синяках. Это была одна из первых девушек на которой он отработал технику поцелуев впоследствии так пригодившуюся ему.
Людка была опытной девочкой, оберегающая свою честь всеми доступными способами. На свидания она всегда приходила в спортивных штанах подвязанных веревкой. Несколько узлов и куда-то спрятанные концы делали ее тело ниже пояса недосягаемым. Все попытки их снять не приводили к желаемому результату. Скорее всего это обьяснялось отсутстием опыта у Александра.
Как случайно выяснилось, до встречи с Александром она встречалась с Игорем Шукановым, бывшим его одноклассником. Как-то он в шутку сказал ей:
- Встретишь Игоря, передай от меня привет.
Через неделю после этого послания на автобусной остановке Александр встретил Игоря с Юркой Желтковым, который тоже учился в их школе. Улыбаясь, Игорь подошел к Александру и как-то очень дружелюбно спросил:
- Ты интересовался моим здоровьем, жив ли я еще?
Неожиданно он без размаха резко ударил Александра в челюсть. Занятия боксом не пропали даром и Александр инстинктивно дернулся в левую сторону. Удар пришелся вскольз по правой скуле. Еще ничего не понимая Александр вскочил в подошедший автобус и стал продвигаться к передней двери. Через окно он увидел, что после коротких разговоров между собой Игорь с Юркой Желтковым тоже вскочили в автобус. Юрка всегда отличался шакальим характером, подбивал на драку других, сам, избегая участия. За десять минут поездки до своей остановки мирное настроение у Александра сменилось на жгучую злобу. Вышел на своей остановке он через переднюю дверь. Преследователи сошли через заднюю и оказались на пути у Александра. Не говоря ни слова, он коротким ударом двинул Игорю между глаз. Он знал, что без очков Игорь слеп и не страшен. Один был выведен из строя, на пути к дому оставался еще один. Юрка сразу сник и защебетал, что он против Александра ничего не имеет, он только за компанию сопровождал Игоря. Последний в это время, щурясь на ощупь искал очки. Его физиономия была в полуметре от ноги Александра, ничего не стоило заехать как следует для страховки ему по лицу. Но злость после первого удара куда-то улетучилась и он, не оглядываясь, пошел домой.
Как-то поздно вечером в дверь позвонили. Родители уже легли спать. Александр, заложив за спину резиновую дубинку, открыл дверь. Перед дверью стояла Машка по кличке «Разбойница». Она полупьяно улыбалась.
- Хочу поговорить с твоими родителями, я беременна, - заявила она.
В том, что она могла забеременеть и не знать от кого в этом никто не сомневался, но то, что Александр не имел с ней никаких дел, он знал точно. Веселая компания, куда входили и некоторые бывшие одноклассники Александра, иногда подсылали Машку к родителям какого-нибудь простоватого парня и та, шантажируя требовала деньги на аборт от его мамочки. Ошеломленные родители чаще всего деньги давали, сыну была гарантирована взбучка, а когда «добрая шутка» открывалась, от выданных денег ничего не оставалось. Приход Разбойницы в столь поздний час был ясен. Александр вышел на лестничную площадку, вытащил на всякий случай дубинку и громко сказал:
- Милая, иди подальше и если еще раз увижу тебя рядом с моим домом, отделаю так, что выкидыши будут гарантированы на ближайшие два года, а может быть и больше.
Внизу раздался приглушенный смех, Машка повернулась и ушла.
Недели через три Александр встретил на улице Юрку Петухова, тоже бывшего одноклассника. Юрка был крепким парнем, закаленным в уличных драках, смелым и простодушным.
- Игорь обещал мне поставить бутылку, если я тебя отделаю как следует. Но ты скажи, может быть ему надавать по морде. Я могу это сделать бесплатно, - с улыбкой проговорил Юрка.
Разошлись, договорившись держать взаимный нейтралитет.
- Будь осторожен, Игорь злится на тебя из-за Людки, - сказал он на прощанье.
С этого дня Александр стал выходить из дома только с резиновой дубинкой заложенной в левый рукав куртки. Дубинка была куском высоковольтного кабеля в резиновой оплетке с медными жилами внутри. Гибкая и тяжелая она была страшным оружием. Резкий и сильный едва уловимый удар слева на право по предплечью противника ломал кость, удар по ключице дробил ее, удары по голове проламывали череп. Вся шпана знала и боялась таких дубинок. В городе были тяжелые травмы и даже смертельные случаи при использовании этого вида оружия. Милиция, если находила у задержанных куски кабеля определенной длины, сама избивала ими по заднице. После такого наказания сидеть было невозможно около месяца.
Напутствие Юрки оказалось пророческим. Несколько раз Александра пытались спровоцировать на драку. Но прижавшись спиной к забору, и вытащив дубинку он отделывался только секундами нервной дрожи. Вид кабеля и решимость Александра не вызывали у нападающих энтузиазма познакомиться поближе.
Подобные шутки с подкарауливаниями продолжались до конца весны, чувствовалась рука Игоря. Дальше или у него чувства ревности прошли или в одиннадцатом классе началась подготовка к выпускным экзаменам.
Встреча с Игорем произошла случайно в 1965 году. Приехав на каникулы после второго курса института, Александр шел из магазина с двумя авоськами полными продуктов. Игоря заметил, когда тот был уже в двух метрах, обе руки были заняты, силы были явно не равны. Судорожно перекинув авоську в левую руку, Александр приготовился к защите. Игорь добродушно улыбался, протянул руку.
- Хватит глупости пороть, драться из-за бабы глупо. Отнеси домой продукты и выходи. Пойду в магазин возьму бутылку.
Вино распили на высоком берегу реки Туры. Вспомнили школу, старых друзей. Кто-то поступил в институт, кто-то тихо спивался в Тюмени, одного убили в пьяной драке. Посмеялись над собой, Людка уже давно вышла замуж и никакого интереса для Игоря не представляла. Да и для Александра тоже. Игорь, занимая призовые места на городских и областных олимпиадах, был без экзаменов принят в какую-то академию или институт в Новосибирске.
Еще через пару лет Александр случайно встретил Игоря в Москве на улице Горького. Искренне обрадовались встрече и зашли в кафе «Молодежное». Александр учился на четвертом курсе авиационного института. Игоря выгнали за пьянку из Новосибирска, потом из МГУ. В последнее время он работал осветителем в каком-то театре и по совместительству натаскивал деток богатых людей для поступления в престижные институты столицы. После выпитых трех-четырех крепких коктейлей Игорь стал задираться к соседям, ходил между столами и допивал недопитые коктейли. Александр потихоньку собрался и вышел из кафе. Еще с одним одноклассником судьба развела его по разным углам жизни.
После успешного провала на экзаменах в медицинский институт Александр зализывал свои душевные раны дома, не решив до конца куда устроиться на работу до следующей весны. Работа должна быть не тяжелой, чтобы оставалось времени на посещение подготовительных курсов. Родители уехали отдыхать на Черное море и они с братом остались в квартире за хозяев. Утром, часов около десяти, проснувшись они по очереди бегали за продуктами. После завтрака брат шел в школу ко второму или третьему уроку, а Александр садился в кресло, неспеша выкуривал сигарету и выпивал бутылку пива. Часам к 12 к нему приходили гости - бывшие одноклассники и тогда они уже смаковали дешевое вино и по очереди курили трубку, набитую высушенным чаем, смешанным с обыкновенным пищевым маком. Дым был густой и приятный. После трех-четырех крепких затяжек перед глазами плыли разноцветные круги. Они зарождались где-то в глубине подсознания, расширяясь и удаляясь исчезали за пределами закрытых глаз. Если по календарю праздника не было - нужно было его придумать. Решили отметить день рождения младшего брата Александра. Ему должно было вскоре исполниться двенадцать лет. Составили список приглашенных. Из сверстников брата оказался только один его одноклассник - Валера. Остальные были друзья Александра.
Организационную часть как всегда взял на себя Юрка Желтков. Алкоголь взяли из расчета по одной бутылке водки на мужчин и по одной бутылки вина на женщин. Закуску каждый должен был принести из дома. Стол получился довольно-таки богатым. Торжество началось около пяти часов вечера. Много пили, курили, танцевали. Подруги у Александра не было и поэтому он танцевал с кем получится. После трех-четырех рюмок разбрелись по углам. Александр целовался с Надькой на кухне, но пришел ее кавалер и Александр опять остался один.
У открытого окна сидел Сашка Боровин, среди своих выступавший под псевдонимом Боровик, и грубо ругал редких прохожих. К несчастью, мимо проходил директор школы, который сразу узнал своего ученика.
- Эй, Евгеша! Наш Вам привет с кисточкой, - пьяно улыбаясь, - прокричал Боровик, вставив для связки несколько матерных слов.
- Боровин! Завтра придешь в школу с родителями, - выкрикнул директор, еще не понимая что делает.
Боровик схватил пустую бутылку и бросил ее в своего обидчика. Директор еле успел прошмыгнуть в открытую дверь аптеки. Боровик бросил вторую бутылку, но тоже мимо.
Выдумщик Юрка нарисовал на полосках ватмана фашистские повязки со свастикой. В шкафу взяли три лётные кожаные куртки отца и вышли прогуляться по улице. Вид одинаково одетых полупьяных подростков со свастикой на рукаве спугнул редких прохожих. Прошлись мимо городского отдела милиции, к счастью, никого из представителей власти не встретили.
Вернулись, слегка протрезвев, в квартиру. Александр, отчаявшись отбить себе подругу, решил напиться. Поставил на столе четыре рюмки водки. В одну насыпал перца, во вторую соли, в третью положил горчицы и размешал. Четвертую оставил без наполнителя. Сложил руки за спиной и под дружные восторженные выкрики выпил поочередно запрокидывая все четыре рюмки. Опьянения не наступило. Тогда Александр решил споить Боровика и тем самым отвоевать себе Ларису.
- Саш, спорим, что ты не сможешь выпить, не отрываясь бутылку водки.
- Запросто выпью, - втянувшись в спор ляпнул Боровик.
Александр взял стеклянную банку из-под консервированных овощей, вылил туда полную бутылку водки и добавил еще одну рюмку. На всякий случай, чтобы не испачкать квартиру аттракцион состоялся в ванной. Боровик и в самом деле не отрываясь выпил содержимое банки и закусил помидором. Прошло 10-15 минут, а он был на ногах. Собрав пустые бутылки, Боровик пошел в аптеку за нарзаном. Минут через пять он вернулся с минеральной водой. Вдруг глаза его остекленели и он повалился на вешалку обрывая петельки пальто и курток. Его не спеша подняли и положили на кровать лицом вниз предварительно убрав постель. Напротив его головы под кровать поставили тазик, чтобы не вытирать пол от следов растворенной в водке закуски.
Праздник продолжался. Через полчаса Александр тоже свалился. Адская смесь водки со специями тоже сказалась на молодом организме. Лариса, потеряв двух мужчин, ушла домой.
Около девяти утра раздался звонок в дверь. Постояльцы квартиры зашевелились. Брат открыл дверь. На пороге стоял Сашин папа и очень хотел поговорить с Александром. Открыв дверь в родительскую спальню, Сашин папа увидел веселую картину: Александр еле открыв глаза таращился на папу, из-за шкафа выглядывала Надя, прикрыв себя простынкой.
- Извините, можно тебя на минуточку, - сказал папа Боровика отвернувшись.
- Где Саша?
Боровик лежал в позе, которой его оставили вчера вечером. На голой панцирной сетке лицом вниз, под кроватью напротив его головы большой таз для содержимого желудка. Таз пока был пуст. После некоторых манипуляций с его лицом - легкие удары с применением холодной воды глаза Саши открылись, и он тупо оглядел окружающих. При виде родного отца с его языка сорвались грязные выражения, указывающие орган, в направлении которого следовало направиться предку. Как человек военный и понимающий толк в последствиях хорошей выпивки папа ушел, вежливо попрощавшись с обитателями квартиры. Глаза Саши вновь закрылись и он заснул так и не поняв, просыпался он или нет.
Через час после ухода Сашиного папы пришла его мама. Настроена она была более чем воинственно. Прошла на кухню, заглянула в ванную комнату. Глаза ее округлились от увиденной картины. Комсорг класса, склонив голову над ванной, блевала в замоченные простыни.
- Валя, девочка! Как ты попала в этот бардак?
Комсорг, тупо посмотрев в ее сторону, опять наклонилась над ванной. В детской комнате уже разбудили Боровика и он сидел на окне жадно вдыхая свежий воздух.
- Саша, домой! - грозно прошипела мама.
В ответ послышались слова, сказанные час назад папе. Адрес был тот же. Как педагог мама должна была среагировать на речь сына более решительно, чем папа. Схватив сына за волосы, она стала трясти непокорную голову. Оконное стекло оказалось слабее Сашиной головы и рассыпалось на мелкие кусочки на глазах восторженных зрителей. Саша посмотрел на мать взглядом не предвещавшим ничего хорошего. Мама все поняла и быстро засобиралась домой. Через две секунды дверь за ней захлопнулась, а Боровик с гордым видом уселся на сетку кровати.
- Опохмелиться!!! - хриплым басом прорычал он.
Ему услужливо поднесли полный стакан портвейна. Стакан выпил залпом. И тут началось то, что все ожидали еще вечером после выпитого рекордного количества водки. Организм не выдержал такого надругательства и выдал все содержимое желудка в подставленный таз. Потом Боровика уложили на голую кровать и оставили одного.
Второй день прошел более спокойно. Александр выметал мусор - окурков набралась целая коробка из-под торта, выносил битое стекло, стирал скатерть и постельное белье. Через день возвращались родители, а нужно было еще вставить стекла в окно и дверь. Нарукавные повязки со свастикой сжег.
Вернувшихся с юга родителей ожидала масса сюрпризов. В течение недели в квартире находились в самых неожиданных местах незамеченные Александром окурки, от соседей узнали о крупной выпивке, на очередном заседании педагогов области упоминалось о летающих бутылках. В областном и городском КГБ заминалось дело о юнцах со свастикой.
12. АРМ-26.
В авиаремонтные мастерские, или как их называли АРМ-26, Александр устроился в середине октября 1961 года. В цехах было непривычно чисто относительно воспоминаний о механическом заводе «Механик», на котором когда-то он проходил практику. Самым удивительным был разложенный по столам инструмент, который никто не крал друг у друга. На заводе слесаря, уходя перекурить собирали инструмент и запирали в ящики на огромные амбарные замки.
Начальник ремонтных мастерских Лев Игнатьевич определил Сашку во второй цех «Ремонт агрегатов» - самый престижный цех завода. Начальник цеха Петр Емельянович отнесся к новому блатному работнику настороженно. Через месяц Сашка сдал экзамен на специальность слесарь-разборщик 2-ого разряда и был назначен бригадиром группы разборщиков. Маленькая бригада из 4-х человек, все несовершеннолетние. Сашка самый старший 17 лет. Младшему работнику Леше только что исполнилось 14 лет. У него был самый укороченный рабочий день – 4 часа, т.е. до обеда, самый бестолковый и ленивый в бригаде. Коля и Володя – по 16 лет толковые и шустрые ребята. Николай через 20 лет будет главным инженером завода, Владимир через 5 лет будет летать на самолетах Ан-12 бортмехаником.
Работа бригадира оказалась несложной: найти на складе необходимый для ремонта агрегат, организовать его доставку на место разборки, провести его разборку, уложить детали в специальные сортовики и передать на линию мойки. Далее детали агрегата мыли, дефектировали, ремонтировали, собирали и испытывали на специальных стендах. В готовом виде агрегат снова поступал в бригаду Александра. Здесь его консервировали, упаковывали в ящик и сдавали на склад готовой продукции. В распоряжении бригады имелось транспортное средство – электрокар. Александр быстро освоил этот вид транспорта и с лихостью гонял по территории мастерских. Другой обязанностью бригадира являлось вести учет разбираемых агрегатов и ежедневно составлять наряды по проделанной работе. В конце недели в субботу подписывать наряды у мастера цеха. В конце месяца сдавать наряды в расчетный отдел бухгалтерии. Вот тут начинался творческий процесс. По расценкам нужно было просчитать выполненную работу за месяц таким образом, чтобы перевыполнение плана не превышало 15%. Превышение норм грозило приходом в бригаду нормировщика и снижением расценок на работы. Приходилась часть нарядов переносить на следующий месяц, иногда просто выкидывать. Зарплата у Александра была хорошей – от 90 до 120 рублей в месяц. Хватало на личные расходы, часть отдавать в семью и немного откладывать в копилку по 5-10 рублей в месяц.
В мастерские Александр попал в момент перехода на новую продукцию. Месяц ему пришлось разбирать двигатели АИ-14 самолета Як-12, затем собирать и консервировать специальный инструмент для разборки и сборки этих двигателей. Месяц осваивал разборку агрегатов вертолета Ми-1. Втулки несущего винта, автоматы перекоса, хвостовые и промежуточные редуктора, хвостовые винты и прочие элементы вертолета изучались быстро. В семнадцать лет у него был укороченный рабочий день, но он часто задерживался до конца смены.
Начальство цеха очень уважало Александра. Работу он выполнял добросовестно, если было нужно оставался после смены и, самое главное, он всегда знал от отца о готовившихся проверках мастерских. Предупрежденный за день до обхода начальник цеха успевал навести чистоту и порядок.
Во время обеденного перерыва у всех было свое хобби. Одни играли в домино, кто-то читал книгу, в бригаде разборки любили поспать за огромным баком с разогретым для консервации маслом. Александр в течение двух месяцев делал охотничий нож по отработанной в мастерских технологии. Большой подшипник автомата перекоса ломался на две части, половинку нагревали в кузнечном цеху и распрямив получалась заготовка для ножа. Затем был трудоемкий этап обработки на наждаке. Приходилось обтачивать не более 10-15 минут в день. От прочной стали наждачный круг быстро изнашивался и приходилось работать осторожно, чтобы не заметили. После смены он прятал продукт своего труда в шкафчике под спецовкой. Нож получался отличный - без зазубрин рубил толстые гвозди, в качестве рычага им можно было запросто снять с петель дверь не опасаясь, что нож сломается. На последнем этапе изготовления этого холодного оружия нож пропал. Очевидно, кто-то ждал момента торжественного завершения работ и возможно спас Александра от обьяснений с милицией.
Очередность отбора вертолета в ремонт определялась количеством спирта в противообледенительной системе. Если «огненной воды» в бачке не было, ремонт затягивался надолго. Спирт делили и пили в комнатушке бригады разборки, т.е. у Александра. Кто-нибудь бегал за хлебом, покупали ведро кваса и каждый пил сколько хотел. Так Александр впервые попробовал пить чистый спирт.
Девять из десяти рабочих мастерских были заядлыми охотниками и рыбаками. Новые друзья Александра, принадлежали к их числу и в один из воскресных дней он со своим ружьем отправился на ближайшее озеро. Всего лишь в какие-то шестьдесят километров от города, по сибирским понятиям почти за огородом.
Лесное озеро, как и все озера Западной Сибири, было огромно. По берегам густо заросшее камышом. Не прошли и ста метров, как обнаружили лодку-плоскодонку привязанную цепью к огромной коряге. Топором сбили замок и завладели чужим хозайством. Александр с Николаем сели в лодку, Георгий пошел вдоль берега.
На прогалине увидели двух мужиков размахивающих руками. Из криков стало ясно, что это хозяева лодки и выпили они не мало. Угрозы переросли в действие. Один из мужиков снял с плеча ружье и выстрелил. Дробь кучно легла недалеко от лодки. Александр видел как Николай перекинул с левого борта свой штуцер и передергивая цевье-затвор пять раз выстрелил в сторону негостеприимных хозяев лодки. Мужики скрылись в камыше. Через минуту на поляну выбежал Георгий с ружьем в руках, Николай сильными взмахами греб к берегу. Лодка уткнулась носом в прибрежный густой камыш. Николай бежал к Георгию на ходу заряжая свой штуцер.
- Никого не ранил? - спросил у Георгия.
- Пришлось бы добивать.
У Александра мурашки побежали по телу. К счастью все обошлось благополучно. Больше Александр с ними на охоту не ходил.
Юра Желтков славился как великий организатор. Если в школе происходили какие-либо массовые недоразумения можно было с уверенностью сказать, что это дело его рук. Сам он ведущей роли не играл, но зачинщиком выступал почти всегда. В городе его многие знали, в том числе и в милиции. У него были известные в городе родители дедушка - полный Георгиевский кавалер. Он имел слабое зрение, носил сильные очки и сам лично в драках не участвовал. Однажды его кто-то слегка побил, но кто это сделал толком никто не знал. Юрка стоял на самом главном перекрестке Тюмени - улицы Республики и Первомайской и всем знакомым назначал на восемь вечера встречу у городского сада. Пришел на сходку и Александр. Он знал, что намечается крупное выяснение отношений, но участвовать не собирался. За день до этой встречи он вывихнул плечо, кантуя на работе тяжелый ящик и правая рука была на перевязи. Ему было просто интересно, как будут развиваться события. Народу набралось человек пятьдесят. Возраст от пятнадцати до восемнадцати лет, почти все по обыкновению полупьяные. До обидчиков нужно было пройти два квартала. С криками и песнями шли по улице Ленина до нужного дома. Разведка противника работала четко. Нормальный сибирский дом был обнесен высоким забором с крепкими воротами. Осаду держали человек двадцать. В воздухе стоял крепкий мат и готовность сторон бороться за неизвестную правду. Несколько крупных поленьев перелетев через забор охладили пыл осаждающих. После угроз открыть стрельбу со стороны осажденных, а этому поверили все - охотничьи ружья были у каждого взрослого человека, осаду решили снять. Однако подогретые водкой молодцы стали вспоминать другие обиды и решили свести счеты с другими более слабыми противниками.
Вспомнили, что кого-то обидели студенты политехнического техникума и техникума Совторговли. Навестили общежития тех и других. Устроили небольшие погромы, кого-то «нечаянно» пырнули ножом и т.п. Милиция всю ночь гонялась за нарушителями спокойствия, но по горячим следам задержать никого не удалось.
На следующий день по показаниям очевидцев с их словесных портретов задержали семь человек. У каждого были и раньше задержания, всех судили. Троим дали реальные сроки, пятерым - условные. Боровик получил реальные три года, Юрка Желтков - три условно. Так проходила мирная жизнь в Тюмени в начале 60-ти десятых годов.
Характеристику для поступления в институт нужно было подписать у директора ремзавода, председателя месткома и заводского секретаря комсомола. И тут в комитете комсомола выяснилось, что Александр не комсомолец. Ударник труда, фотография на доске Почета и не комсомолец! Организация не заполучила в свои передовые ряды такого члена! Это был позор! Приняли решение срочно принять Александра в передовой отряд молодежи, но времени было мало, фотографий на членский билет не было. Подписали характеристику авансом. Если не поступит в институт, то выйдет на работу после отпуска комсомольцем. Проводы приурочили к приемке очередного вертолета в ремонт. Из бачка нацедили пол ведра спирта, Александр принес две буханки черного хлеба и ведро кваса. В закутке помещения для консервации агрегатов в шкафу имелись все принадлежности для застолья: стаканы, две вилки, эмалированная кружка с отбитыми краями и недоделанный нож из пилы. На халяву приходили пить спирт из соседних цехов. Руководство догадывалось о тайной распивочной на территории мастерских, но если все проходило тихо рабочий класс не трогали. Проводы прошли как обычно по деловому без лишнего шума. Александр не увольнялся, а уходил в отпуск для поступления в институт.
13. Московские институты.
Подготовка поступления в институт была проведена на высшем уровне. В чемодане лежали две характеристики с работы, две медицинские справки, два аттестата о среднем образовании - подлинник и дубликат, один паспорт и около ста рублей советских денег. Экзамены в Москве проходили в несколько заходов. С 1 июля вступительные экзамены в МГУ, с 8 июля в Московский инженерно-физический институт, с 1 августа во все менее престижные ВУЗы. По плану Александра первый экземпляр документов нужно было сдать в МГУ на физмат для общей тренировки, второй экземпляр в МИФИ для закрепления наглого блеска глаз. Решающий бой должен быть в приемной комиссии Московского авиационного института.
Документы в МГУ приняли без особой проверки. Желающих на физмат было около десяти человек на одно место. Из приемной Александр направился устраиваться в общежитие основного 32-х этажного здания. Получил пропуск в сектор «Г» на седьмой этаж. Пропускная система работала как на секретном заводе, доступ в чужой сектор был закрыт. Шестой, восьмой и другие этажи были недоступны. Дежурный на седьмом этаже строго следил, чтобы ты не зашел в другую комнату. В комнате на двоих поселили троих абитуриентов.
Первым экзаменом была математика. Задачи были настолько хитроумными, а примеры такими громоздкими, что надежды на успех практически не было. Вечером решили отметить первый экзамен. Купили три бутылки коньяка, три лимона и полкило конфет. Каждый со своей бутылкой разместился на своей кровати и тихая пьянка началась. Аналогичные действия очевидно проходили в большинстве комнат. С интервалами две-три минуты за окном со свистом пролетали пустые бутыли и с грохотом бились об асфальт. Через час коньяк был выпит и троица тихо заснула.
Результаты первого экзамена вывесили на огромной доске при входе в здание физмата. Список двоечников был внушительный. Александр еле нашел свою фамилию. Вечером всех не сдавших экзамен вежливо предупредили, чтобы утром они освобождали общежитие. Первый раунд поступления в высшее учебное заведение был завершен с предполагаемым результатом.
Документы в МИФИ уже лежали в приемной комиссии. Первый экзамен закончился с аналогичным результатом. Впереди был решающий бой в МАИ.
На время вступительных экзаменов абитуриентов поселили на первом этаже общежития двигательного факультета. В комнате их разместили вдвоем. Сосед Сережа Бобров месяц как демобилизован из ВМФ. Поближе познакомиться в первый день не удалось. Лампочки в комнате не было, договорились завтра купить или взять у коменданта. Решили перекусить и спать. Как оказалось входная дверь в комнату изнутри тоже не запиралась.
Вход в общежитие осуществлялся только по пропускам, после 23 часов двери запирались до 7 часов утра. В первую же ночь во втором часу открылась форточка и в комнату пролез молодой человек.
- Абитуриенты? - спросил он шепотом и не дожидаясь ответа продолжил:
- Я студент, живу на третьем этаже. Двери закрыты, это единственная комната, в которой форточка не запирается. Вам не повезло. Я не первый и не последний. Привыкайте.
Студент, прекрасно ориентируясь в темноте, тихо вышел в коридор. До семи утра через комнату прошло не менее 5-ти человек, в том числе и одна девушка.
По неофициальным данным МАИ считали спортивным институтом с авиационным уклоном. Вступительные экзамены проходили в два этапа.
1-ый для спортсменов с разрядами не ниже первого за неделю до официальных приемных экзаменов. Требования к школьным знаниям были минимальные. Если кто-то заваливал экзамены, их направляли в группы абитуриентов, сдававших экзамены на втором этапе, т.е. с 1 августа.
2-ой делился на два направления: для имеющих производственный стаж не менее двух лет и имеющих направление от предприятий; прочие, не имеющие ничего кроме желания поступить в МАИ и аттестатов об окончании средней школы. Александр принадлежал к желающим поступить в МАИ с двухлетним стажем и направлением от авиационного предприятия. Требования экзаменационной комиссии к таким абитуриентам несколько занижены. Требования к не имеющим ни стажа ни направлений были максимальные.
Конкурс был не менее пяти человек на место. Первым экзаменом была также письменная математика. На этот раз результатом оказалась тройка. Устную математику и сочинение также сдал на тройки. Иностранный язык - крупно повезло на четверку. Последний экзамен - физика. На устные вопросы ответил с трудом. Простенькую задачу решил на отлично. Условия задачи: железнодорожная платформа с песком общей массой М1 движется со скоростью V1. В платформу по ходу движения попадает снаряд массой М2 со скоростью V2. Какая будет дальнейшая скорость платформы? Ответ Александра совпал с мнением преподавателя.
Завтрак с Сергеем был прост: по бутылки молока 0,5 литра по цене 30 копеек с бутылкой и по батону белого хлеба за 13 копеек. Бутылки хранили для обмена. За два дня Александр научился экономно пить молоко, чтобы последнего глотка молока хватило на последний кусочек хлеба. Ужинал Александр отдельно в кафе «Истра», недалеко от института. Там были прекрасные морские гребешки под майонезом по цене 16 копеек за порцию. Деньги, накопленные за время работы в АРМ-26, пригодились в Москве. Жизнь в столице оказалась немного дороже, чем он рассчитывал.
Условия оценки знаний в те далекие годы проводилась по сложной системе подсчетов. Учитывались оценки школьного аттестата по математике, физике и средняя арифметическая оценка по всем дисциплинам. Максимальная сумма баллов составляла при такой системе 40, минимальная 24. Проходной балл в МАИ был более 28. В аттестате у Александра было всего четыре четверки, остальные все пятерки. После пяти вступительных экзаменов у Александра набралось 35,8 балла. Проходной был преодолен с большим запасом. Кроме того, наличие двух лет производственного стажа и направление от авиаремонтного завода делали поступление в институт гарантированным на все сто процентов.
Получив неопровержимую информацию, в виде справки о зачислении на первый курс авиационного института, Александр самолетом вылетел в Тюмень. Самолет Ил-14 из Быково с посадкой в Горьком доставил его до Свердловска. Далее на Ли-2 до Тюмени. Нужно было уволиться с работы, получить в Горвоенкомате приписное свидетельство.
Неделя в Тюмени пролетела быстро. Уволился из АРМ-26, получил расчет. Отпуск был использован для поступления в институт. Денег получил чисто символическую сумму. Вещей набралось много с учетом приближавшейся осени. Приписного свидетельства в Горвоенкомате не дали. Очень надеялись, что он службой в армии значительно укрепит обороноспособность страны.
За два дня до отьезда Александра в Москву, провожали в армию Толика Громова. Александр, Толик и его девушка Марина сидели в кафе пили кофе и ели мороженное. Алкоголя в кафе не полагалось. На всякий случай у Александра имелась плоская бутылочка коньяка 0,375 л, к которой они периодически прикладывались. Около десяти вечера посетителей кафе начали потихоньку выгонять. Вышли на улицу Республики, настроение было отличное. Проходящим мимо девушкам Александр в шутку предложил выпить коньяка, девушки отказались. Через некоторое время троицу догнала компания из четырех крепких ребят:
- Вы предлагали выпить коньячку? Мы не откажемся.
- А стаканы у Вас есть? – грубо спросил наглецов Александр.
Компания стала агрессивно притеснять Александра к дому. Тот выхватил из левого рукава резиновую дубинку и спиной прижался к стене. Агрессоры отпрянули назад:
- Все ясно, вопросов нет.
Повернулись и быстро исчезли. Александр, Толик и Марина зашли в темный двор дома, в котором жил Александр. В этот момент в их сторону полетели камни. Троица бросилась бежать к подьезду Александра. Он забежал в подьезд, влетел на второй этаж, заскочил в квартиру, не долго думая схватил ружье и несколько патронов из патронташа. Выскочив из подьезда бросил:
- Ждите меня здесь, никуда не уходите.
И побежал по темному двору в сторону, откуда по ним летели камни. Увидев человека с ружьем, одинокий прохожий скрылся в ближайшем подьезде. Из обидчиков Александр никого не догнал. Вернулся к поджидающим его Толику с Мариной.
- Пойдемте, провожу вас до дома.
Жизнь в Тюмени на улице Ленина после десяти вечера замирала. В одноэтажных, по сибирски крепких домах, окна выходящие на улицу закрывались ставнями, ворота и калитки запирались на крепкие засовы. Улицу освещали редкие фонари с тусклыми лампочками. Подойдя к дому Толика остановились поговорить на прощанье. На другой стороне улицы мирно шел мужчина. Крепкое телосложение, рост выше среднего и немного водки делали его полухозяином ночного города.
- Мужик, закурить не найдется? – культурно спросил его Александр.
Агрессивно настроенный мужик уже перешел половину улицы, но увидев в тени столба Александра, облокотившегося на ружье, как Зверобой из Фенимора Купера, сматерился и пошел своей дорогой. Попрощавшись с Толиком и Мариной, Александр возвратился домой. Утром, вынимая патроны из кармана и разрядив ружье, он с удивлением заметил, что патроны заряжены картечью. А, кажется, брал с мелкой дробью. С Толиком и Мариной он больше никогда не встречался.
Через два дня скорый поезд Новосибирск-Москва медленно тронулся от перрона старинного вокзала Тюмени, оставив на перроне расстегаи с осетриной, бутерброды с черной икрой - деликатесы свободной продажи начала 60-х годов двадцатого столетия. Поезд, с допустимой Правилами ЖД СССР скоростью, вез счастливого Александра Недашковского в Москву к новой жизни.
Восемнадцать лет! Мирно кончилось детство! Александр - студент Московского авиационного института! Впереди следующий этап жизни - юность с ее удачами и просчетами, ошибками и новыми знаниями, новыми знакомыми, встречами и расставаниями.
Жизнь продолжается! Родина ждала от Александра подвигов!