На афише какого только театра, пусть самого жалкого, в какой только лавчонке, торгующей литературной бакалеей, не красуется его имя? Физически невозможно, чтобы господин Дюма написал или продиктовал всё, что появляется под его именем. Луи Ломени. // Меньше чем за четыре года (с 1844 по 1847-й) им было написано восемь, сразу же ставших знаменитыми романов: «Три мушкетёра», «Граф Монте-Кристо», «Королева Марго», «Двадцать лет спустя», «Кавалер де ла Мэзон Руж», «Графиня де Монсоро», «Жозеф Бальзамо» и «Сорок пять». Чудовищная плодовитость Александра Дюма в литературе со временем навлекла на писателя многочисленные судебные процессы. Истцами выступили бесчисленные литературные сотрудники Дюма, оспаривавшие авторство романов и пьес. Самый известный из них – Огюст Маке три раза подавал на Дюма в суд. В процессе 1847 года доказано было, что за один год Дюма напечатал под своим именем больше, чем самый проворный писец мог бы переписать в течение года, работай он сутками без перерыва. Необыкновенная плодовитость Дюма объяснялась тем, что вместе с ним над его книгами работали многочисленные помощники, – исполнители его проектов и планов. Главным творцом оставался он сам. // Познакомился я также с довольно курьёзным французом Ипполитом Оже. Господин Оже принадлежал к группе сотрудников Дюма: господам маркизу де Шервиль, Бенедикту Ревуаль, Маке и другим, доказывавшим только размер таланта их патрона, умевшего придать их рукописям огонь, живость, интерес. Работая уже от себя собственно, сотрудники эти оказывались крайне бесцветными и не имели никакого успеха. Дмитрий Григорович. // У меня столько помощников, сколько было маршалов у Наполеона! Александр Дюма. // Обеспечив своему имени славу, Дюма завёл целый штат «писателей второй руки», которые писали начерно, а он своим талантливым пером потом преображал первоначальный текст. После того как всё было написано и отдельные части сведены воедино, Дюма редакторской рукой проходился по рукописи. Вычёркивал отдельные сцены и там, где нужно, писал черновики новых, правил слишком причёсанный стиль своих сотрудников. Имея в распоряжении сюжетную канву, Дюма давал волю воображению, практически переписывая всё. Он добавлял различные диалоги и эпизоды, вводил новых действующих лиц и превращал 200-страничную заготовку в увесистый том. // Одним из самых известных и незаменимых его помощников был Огюст Макэ. Именно он подал Дюма идею написать и сам сделал первые наброски книг «Три мушкетёра», «Граф Монте-Кристо» и ряда других произведений. По мнению современника, Маке был только каменщиком, Дюма же – архитектором. Правда, он соглашался, чтобы подпись Макэ стояла рядом с его подписью под большинством пьес. Ги Бретон. // Вы поступили так, чтобы публично объявить, что я написал в сотрудничестве с вами ряд произведений. Вы были даже слишком великодушны, дорогой друг, вы могли трижды отречься от меня, но вы этого не сделали – и прославили меня. Разве вы уже не расплатились со мной сполна за все те книги, что мы написали вместе? При жизни я был счастлив и польщён честью быть сотрудником и другом самого блестящего из французских романистов. Огюст Маке, после всех ссор и судебных процессов. // Маке выступал лишь в роли мраморщика, а скульптором был Дюма. Соавтор писал сценарий. Дюма прочитывал его «в один присест» и затем использовал как черновик. Он переписывал текст, добавлял тысячи деталей, придававших ему живость, переделывал диалог, в котором не имел себе равных, тщательно отшлифовывал концы глав и увеличивал общий объём, чтобы удовлетворить требованиям, предъявляемым к роману-фельетону, который должен был тянуться долгие месяцы и держать читателей в постоянном напряжении. Во времена Дюма коллективная работа над литературными произведениями не считалась зазорной. И, конечно, напрасно, потому что великим может называться лишь тот художник, на всём творчестве которого лежит отпечаток его гения. И всё же прославленным художникам – Рафаэлю, Веронезе, Давиду, Энгру – в работе над большими композициями помогали ученики. Дюма содержал целый ряд анонимных соавторов. Вот откуда эта цифра – пять или шесть сотен томов, потрясающих читателя. Чтобы воображение работало, Дюма нужен был «стимулятор идей». В этом он был не одинок. Бальзак написал не один большой роман по сюжетам, которые ему давали целиком или набрасывали в общих чертах (Жорж Санд, Сент-Бёв). Стендаль обязан «Люсьеном Левеном» рукописи одной незнакомки. Так в чём же тут преступление? Андре Моруа.