11.Антон
Работа, есть работа. Тебе выдают спецодежду, инструмент – иногда в этот перечень входит автомобиль, иногда даже самолет. У меня именно такая работа, и я не знаю, как бы жил без нее. Случилось так, что мне теперь без моего «волшебного зеленого полена» и еще нескольких чудесных штучек не обойтись уже. Когда на гонке «Большое кольцо Ярославля ко мне подошел Гоша и сказал: «Двенадцать штук в месяц и ни одного часа выходного. Еще гарантирую постоянную гонку все двадцать четыре часа в сутки, – и без передыху». Я не думал ни мгновения и не жалею об этом ни секунды.
На границе все произошло, как и должно было произойти. Приняли нормально, напоили чаем, заверили, что проблем с нашей стороны не будет. Связались с той стороной, попросили не задерживать. Те обещали! Везде знакомые, везде родственники. А мне чего ждать? Захотелось поиграть в старую добрую игру, заодно размяться. Становлюсь кому-то в хвост, метра за полтора, и так держусь, сколько бы передний ни ехал. Развернул «Зеленого Барбоса» в сторону Москвы и чуть вдавил педаль газа. Четырехсотенный табун под капотом, притом, на двойной турбине, плавно покатили меня в сторону Первопрестольной. Мыслительный аппарат включился на режим воспроизведения. Так я устроен. Сначала на автопилоте записываю, потом прокручиваю и анализирую. Но это уже, когда все сделано. Лучше всего расслабляюсь и думаю, когда сижу за рулем. Проедусь километров двадцать, поиграюсь в пятнашки, вернусь обратно, опять проедусь, и опять вернусь. Состояние готовности, но не напряжения.
У меня стрелочка на «пятьдесят-восемьдесят» – у него будет не меньше «ста сорока» так что догонит часа через полтора. Сидеть и ждать я умею.
Странный сон транслировали мне ночью.
Словно попал в мир, устроенный как ступенчатое горное плато. Есть побережье и узкая полоса над морем и горным кряжем, опоясывающим плато. На полосе находится мой дом. Но плато где-то там, далеко и высоко что-то секретное и очень важное, и добраться до него – моя цель. Какая-то уж очень сложная и нечетко сформулированная задача. Но мне туда надо. «Пойди туда, не знаешь куда». И все-таки я обязан выполнить что-то, что даже не понимаю – иначе мой мир рухнет-исчезнет. Да никому и ничем я не обязан! Но почему все-таки: я должен?! Я – все-таки лучший, но не Спаситель же! Собираю в комок все свои супер умения и поднимаюсь по руслу разлившейся реки, по круглой гальке, по отмелям и россыпям, в ее горный исток. Справа и слева, за деревьями просвечиваются домики и еще раз домики. Должны же быть там люди! Но их там нет. Или заняты все без исключения чем-то таким, что увело их далеко от жилья, да и от самой жизни. Странно, отчего же они бросили дома. Такие красивые, все с неповторимой архитектурой ломанностью черепичных крыш, словно из ожившего «Лего».
Передо мной вырастает высоченная стена, сложенная из невообразимо больших природных камней. Они странно прямоугольны и неестественно правильны, – видимо, их аккуратно подправили. Река вытекает из-под глыб, появляется на поверхности, пройдя подземным туннелем. Откуда-то сверху часть потока сбегает по каменной стенке, словно широкий водопад плавно скользит и добавляет камням округлостей. Наверное, там наверху большое водохранилище или разлив. Вот, справа на стене сухо. Я подтягиваю лямки амуниции, вставляю пальцы в щели между камнями и начинаю подниматься вверх по уступам. Долго. Может километр, может восемьсот метров, но, странно, – устать не успеваю. Вот край! В конце стены что-то похожее на большой квадратный шлюз, из него струится вода. Все-таки водоем. Вот откуда водопад, – он искусственный. Передо мной многокилометровое озеро воды. Над передней частью шлюза довольно большой домик. Это не жилище, так себе, временное пристанище, где на смене может переночевать управляющий шлюзом или несколько рабочих. Но зачем дом такой большой? За дамбой – водохранилище, просто море чистейшей и вкуснейшей воды. Я попробовал – неимоверно вкусно, можно напоить миллиарды людей. И они будут довольны и здоровы. В домике несколько странных существ. Какие-то заторможенные. Может, это роботы, может, зомби. Они не люди, но они умные. Очень похожи на двуногих ротвейлеров. Представьте себе собак, которым дали возможность выражать свой уровень мышления посредством слов. Собаки добрейшие существа, они прекрасно относятся к человеку, больше того точно знают, что их главная задача помогать человеку, но уровень их интеллекта ограничен определенным потолком, и выше требований к ним предъявлять нельзя. У этих планка, просто несказанно, несказанно выше, но она все-таки есть. Рабочие шлюза – биомашины. Прямоходящие ротвейлеры в человеческом обличии. Или наоборот? Когда я приезжаю к маме, ее спаниель Динка радостно проводит меня по комнатам и всем своим видом предлагает, предлагает и предлагает. Но люди-роботы на шлюзе несуетливы в своей приветливости насколько Динка. Они, вроде очень спокойных и добрых особаченных людей, очеловеченных ротвейлеров, не спаниелей. Они меня никуда не приглашают, но здесь они чтоб помогать человечеству и мне тоже.
Я иду по дамбе в сторону горного массива, обхожу озеро. Кое-где приходится перебираться через отдельные рукава и заливчики. Динка бы не отстала от меня и проводила, как провожает до самой электрички, ротвейлеры от шлюза меня провели только взглядом. Во взгляде было сожаление, даже соболезнование, а может, предубежденной разочарование. Не Спаситель.
А может, это сожаление, что они не могут пойти со мной? Что они на службе? Или потому, что все равно не достигнут того, что способен получить даже я, Даже не Спаситель.
Горный массив возносится над озером внушительно и серо, соединяясь километровой полосой с отмелью и дамбой, на которой живут ротвейлеры управляющие шлюзом. Они не мешали мне и не помогали, они просто живут там и ждут человечество и Спасителя.
Грустно. А мне показалось, что им точно известно, что они очень хорошие, но все равно их там, куда я иду, не примут, а мне возможно вознестись и получить сокровище, не главное, но большое.
Я опять подтягиваю нехитрую амуницию, и по расселине начинаю новый подъем на гору над озером.
Вот он верх. Тут меня встречают люди. Я точно знаю, что это те, кто были моими предками, это те, к кому я должен был вернуться уже давно. Но, странно, они не понимают моего языка. Нет, вернее я не понимаю ни одного из семидесяти языков, на которых говорят они. А мне не страшно, я ведь не ротвейлер, и даже не Динка. Мне понятно, – я смогу восстановить речь, только для этого придется долго работать и быстро взрослеть. Там внизу, я был ниже ротвейлеров, здесь буду равным людям. Правда кажется, я куда-то опоздал.
Он сидел за рулем, как сидят профессиональные гонщики, Старые опытные и усталые от количества дорог. Не было видно движений тела, рук, ног, только кисти, почти незаметно, толкали пальцами руль вправо и влево. Он просчитывал маневр за сто, сто пятьдесят метров до ситуации, и оттого казалось, что он едет по совершенной линии, красиво и просто, как художник ведет карандаш по листу бумаги, плавно огибая поставленные на ней точки. Через откинутый верх кабриолета были видны колени, но и они не двигались, видно, и на уровне ног он работал профессионально, как работают гонщики, только ступнями, или даже первой третью подошвы ноги. Представляю себе, какую он бы дал мне фору, если бы мы поменялись машинами.
Сто тридцать-сто сорок, это та скорость, которую приятно держать на крейсерских дистанциях. По сумме много не выиграешь, и потом не имеет смысла соревноваться с самим собой. Можно на прямом участке и в двести вложиться, но ненадолго, чтоб и движок поберечь и запас мощности держать. Плюс-минус 20-30 минут ничего не решат, но никто не знает, сколько работы предстоит еще сделать сегодня после того, как мы приедем на место. У него это врожденное. Врожденный чемпион. Я таких знаю! Но главная суть проявляется, когда ты становишься старше и мудрее.
Я отпустил его метров на сто, так всегда ехать легче. Можно, конечно, повисеть на хвосте, но ведущему это создает дополнительное напряжение. Не тот случай – я не отстану – он это знает. Вот и договорились. Нормальный парнишка!
Он запустил «двести» на широком участке прямой дороги, встал в правый ряд, включил фары на «дальний» и ушел немного вперед. Откуда столько прыти в этом старом «немце». Легко обошел два шестисотых «мерса», оставив им еще вагон места. Он их не обижал – у тех заело буржуазное самолюбие. Оба «железа» синхронно ускорились и стали за ним впритык, видимо внутри совещались по телефону и за рулем тоже не мальчики сидели. Потом первый «мерин» обошел « старого немца» и остановил его. Тот, кого я должен был страховать, не сопротивлялся – спокойно подкатил впритык к дверке водителя «мерса», и неожиданно оказалось, что этим маневром он запер водителя в машине. С пассажирского места выскочил бравый «солдатик» с АКСу, подлетел к кабриолету и приставил ствол в лицо Бармалею. Я поймал себя на мысли, что уже давно называю его так же, как зовут его Гоша и Эля. Он мне нравился. Определенно! Остался сидеть в машине, словно испугался, чуть наклонился вперед – теперь я понял, для чего. Он уже просчитал ситуацию, и спрогнозировал ее. Вот черт! Молодчина! Неожиданно для стрелка правой рукой он ухватил «ствол» за цевье, левой ладошкой ударил вверх по предохранителю и опустил ребро ладони, точно посередине лба «солдатика». Тот рухнул у подножки, словно мертвый. Затем, тот, кого я встречал, одним махом перекинул тело через запертую дверь своего кабриолета, в одной руке был у него телефон, в другой белая пластиковая коробка, размером с пол обувной. Он запустил эту штуковину по асфальту так, чтоб она въехала под второй «мерс». Затем поднял над головой мобилку и громко отчетливо проговорил: «Всем сидеть на местах! Под машиной килограмм тротила!»
Он открыл дверку «боса», одной рукой вытащил того наружу, сграбастав в огромный кулак лацканы его пиджака. Упер в живот того автомат, положил спиной на капот моего «Хаммера» рядом со мной. Те, кто вышли из «меринов» видели под моим распахнутым пиджаком две оперативные кобуры, и им не надо было объяснять, что я сумею разрядить обоймы раньше их, и я не из тех кто стреляет в молоко.
Чеканя каждое слово, обращаясь к «босу», так чтоб слышали все «солдатики», Ярис произнес:
– Спокойно мужики! Я из другого мира и меня нечего бояться. Я сейчас занят более важными делами, чем разборки с вами, но упаси Б-же вам в моих делах мне помешать. У вас своя жизнь, у меня своя! Считаем, что пересеклись случайно! Я не шучу! Если захотите меня догнать и отыграться, поверьте, – положу всех рядышком кость к кости, как доминошки. – Он посмотрел на меня, – Этот мне поможет. А сейчас, – Он уже обращался прямо к боссу, – угомони бойцов, я тебе не враг. Не мешай мне.
Он отвел боса назад к «мерсу», посадил на сидение, подошел к, так и не двинувшемуся «солдатику» и положил рядом автомат. Черно-желтый «Хорьх» по-звериному рыкнул: «Не ротвейлер я, не ротвейлер, может быть машина, может быть очень серьезная машина, но не ротвейлер», и без всякого напряжения, почти сразу, ушел на свои сто сорок.
Мое волшебное «Зеленое полено» осторожно по большому кругу обошло «мерсы»» и двинулось следом. Думаю: этим понятно, что уровень у них разный, и он им не по зубам. И как-бы, добавилось: Так работать мне нравится. Наш товарищ! Обе освобожденные «Береты» толчком вернул в глубины кобуры, но не застегивал. «Узи» поставил в скобы за спинку пассажирской сидушки. Когда меня натаскивали в Гошиной конторе, я услышал анекдот.
– ЧП на Джомолунгме. Руководитель группы берет в руки рацию и вызывает помощь. Через час из-за скалы показывается МЧС-ник Вася и говорит:
– Так ребята, быстренько собирайте шмотки, и вниз. Нет у меня времени с вами возиться, – если до обеда не успею на молочную кухню за кашкой для ребенка сбегать, жена так шею намылит, что мало не покажется.
Вот так и работаем! Для кого «экстрим», для кого будни. Этот бородатый из нашего племени: одной с Гошей крови. И я – рядом!
За полночь были в Белокаменной.