Всматриваясь в небесную глубь, полную журчаньем солнечных лучей, Астахов вдохнул запах весеннего утра. Небеса притягивают вопреки законам физики, манят, зовут в бесконечность, освобождая разум от оков заржавелых мыслей.
Опустив взгляд на сверкающую поверхность самолета, летчик представил, как вернется домой и как жена расцветет очаровательной улыбкой от принесенной новости.
-Мои поздравления, - донеслось откуда-то.
Капитан увидел рядом с собой Мисаила, светившегося сухим холодом. Задержав взгляд на возникшем из ниоткуда доброжелателе, пилот изобразил благодарную гримасу. Глаза Мисаила как будто прожигали пустоту между ним и крылатым экспрессом. В этих глазах блестела черная тоска.
Главный пилот повернулся к коллеге и зачем-то по-детски улыбнулся, хотя улыбаться ему совсем не хотелось. Пожав руки с Мисаилом, он покинул взлетную площадку, оставив бывшего напарника наедине с бессмысленно живописными картинами неба, влажной, едва зеленой земли, разрисованного асфальта и остроугольных самолетов.
Парить на высоте птичьего полета он мог запросто, но высоко летать на земле среди людей казалось невыносимым.
-Эди!- воскликнула Ира и обвила руками сильную шею мужа. -Ты это заслужил!
-Ну тихо, ты, задушишь,- весело пожурил жену Астахов и прижал ее к себе еще крепче.
Весь вечер он казался Ире то слишком живым, то слишком хмурым, то слишком равнодушным… В него словно впервые в жизни вселился черт, играющий на струнах непоколебимой натуры. Эта эйфория турбулентно качала летчика из стороны в сторону, навевая забытые вдалеке воспоминания.
Утонув в мягкой кровати, Эдуард попытался восстановить прерывистое дыхание. Шумевшее весь день сердце тревожило летчика, толкая в бассейн леденящих мыслей. Выступившие на глазах слезы стекали ручейками по острым углам и изгибам лица.
Казалось, что ветер ненавязчиво стучит в окно. Стук становился все отчетливее. В окно все стучали и стучали. Ира мирно спала рядом. Астахов встал, приблизился к окну и раздвинул шторы. Яркий свет больно вонзился в глаза.
Стекло исчезло, за рамой плыли пушистые облака. Эдуард нерешительно коснулся босой ногой плюшевого воздуха. Встав обеими ногами на облако, он провалился и полетел вниз с бешеной скоростью. Внезапно он понял, что уже летит не вниз, а вверх на гигантском бумажном самолете. Вверх, вверх, к самому солнцу! Сделав крутой маневр, он пламенно направил свой самолет к городам, синхронно сменяющим друг друга. Берлин, Лион, Милан, Манчестер, Шанхай…
Города кружились в беспорядочном хороводе. Жажда лететь наполняла диким восторгом резвящуюся в воздухе душу. Вокруг – облака. Вверху – рай. Внизу – города. А впереди – судьба. Вперед, вперед - навстречу городам!
Проснувшись в своей постели, Астахов несколько мгновений удивленно вглядывался в потолок, словно высматривая в нем что-то очень важное. Вдруг, как бы обнаружив что-то, он умиротворенно улыбнулся.
Говорят, если какой-то необычный сон, приснившийся когда-то в детстве, повторяется через много-много лет, это значит, что душа отчаянно стремится пережить его наяву.
Этот сон напомнил летчику, что его место в облаках, в раю, где и есть его настоящий дом. Насколько бы не был нов и ответственен следующий перелет, небо всегда примет в свое лоно путешественника, живущего высотой.
-Центр, говорит Б-1. Запрашиваю разрешение на взлет.
-Б-1, подтверждаем разрешение на взлет. Удачного полета, Эд.
«Бродяга» развернулся на шоссе и остановился в начале полосы. Через некоторое время, когда все карты были проверены в контрольный раз, двигатели резко взревели, а самолет задрожал, словно в ознобе. Астахов отпустил тормоза. По осевой линии гнал титанический лайнер. Самолет оторвался от поверхности и надолго повис в воздушном пространстве.
После выравнивания траектории отключились турбины. «Бродяга», гладко набрав высоту, повернулся носом к заре и устремился навстречу судьбе. Летя сквозь рай, он рассекал крыльями лазурь и дерзко несся вперед, вопреки всем земным тревогам.