ДЕЛО О ВЗЯТКАХ В КРУПНЕЙШЕМ ЮРИДИЧЕСКОМ ВУЗе СОВЕТСКОГО СОЮЗА
ВОСПОМИНАНИЯ ЗАЩИТНИКА О СУДЕБНОМ ПРОЦЕССЕ КОНЦА ВОСЬМИДЕСЯТЫХ ГОДОВ ПРОШЛОГО 20-ГО ВЕКА…
Это не совсем документальный рассказ, хотя ни одно событие в нём не придумано.
В основе повести действительно имевший место судебный процесс в Киевском городском суде , участником которого мне довелось быть…
Но…
Некоторые факты, имевшие место в действительности сейчас уже трудно доказать, особенно, если они были рядом с самим процессом, но не в судебном заседании…
Они были – эти факты, коим я был свидетелем, либо узнал о них из абсолютно достоверных источников, но всё же они не все нашли отражение собственно в материалах дела…
По этой главной причине и по ряду иных обстоятельств, считаю, что сейчас, больше четверти века спустя я не вправе называть подлинные имена участников этих драматических событий, к которым, впрочем, можно отнести любое серьёзное уголовное дело…
Хотя пару случайных участников моего повествования, близких мне людей, которые уже ушли из жизни, из моего глубокого уважения к ним я всё же назову.
Ну, о самом процессе и событиях вокруг него буду рассказывать только на основе собственных воспоминаний и, как ныне человек многоопытный и объективный, не могу не сделать скидку на несовершенство и субъективность человеческой памяти. Поэтому и считаю себя не вправе называть действительные личные данные действующих лиц и назвать это повествование документальным.
П Р О Л О Г .
Проректор по учебной части крупнейшего юридического ВУЗа СССР имел все основания считать себя удачливым человеком.
Действительно, прошёл без тяжких ранений Великую Отечественную, стал юристом, защитил кандидатскую диссертацию, стал профессором и проректором, а фактически – хозяином ЮЮИ – Южного юридического института. Последнее случилось ещё и потому, что ректор – тоже участник войны,( на которой потерял ногу и стал инвалидом, но это не помешало ему стать доктором наук, профессором , известным всей стране учёным, членом редколлегий всех юридических журналов страны ) – терпеть не мог административной рутины.
Поэтому он с большим удовольствием бразды правления институтом передал в руки проректора по учебной части, а сам целиком, без остатка посвятил свою жизнь науке.
Обоих устраивало создавшееся положение и проректор прибодрился до такой степени, что в свою визитную карточку внёс наименование своей должности «первый проректор», хотя таковой не числилось в штатном расписании этого ВУЗа…
Приняв на грудь энное количество коньяка после командировочных дел в столице Украины, гордый за себя, ещё и тем, что его угощал пригласивший в свою квартиру в гости ответственный за науку высокий партийный босс, зазвавший южанина «на посошок» перед отъездом домой.
Такое внимание республиканского начальства настолько расслабило Проректора, что он непростительно ни для его возраста, ни для его положения, расхвастался : «Институт мой…Ректор ни к чему не имеет отношения…Везде мои люди…Любой вопрос решаю с пол-пинка…»
Хозяин подливал коньячок, гостеприимно улыбался, а гостя понесло, как под горку : какой он сильный, какие у него связи и, если бы он хотел, то давно столкнул бы ректора, но не делает он этого только потому, что ему на этой
должности комфортно и, подмигнул, денежно…
Проректор действительно был сильным человеком и имел достаточные связи не только в Киеве, но и в Москве, но никак не думал в тот момент, что московские связи ему понадобятся очень и очень скоро.
Тем более, не думал, что это произойдёт именно из-за его непростительного бахвальства здесь за столом в квартире такого милого и гостеприимного партийного начальника…
Пока уверенный в себе и удовлетворённый свалившейся на него дружбой с партийным чиновником высокого ранга, он ехал в своём СВ из Киева, этот его самый «друг» звонил на квартиру в Южный ректору и бранился :
- Что это за бардак у тебя в институте?! С каких это пор тобой командует проректор? И на каком основании он носит приставку «первый»?!...
Пусть он станет последним и исчезнет из вверенного тебе ВУЗа вместе со своей командой!...Иначе тебе придётся уйти на пенсию, дорогой!...-
Так был дан старт драматическим , даже, трагическим событиям в доселе спокойном крупнейшем юридическом ВУЗе Советского Союза…
Ещё не прибыл на работу проректор, давший себя право пару дней отдохнуть дома после командировки, а часть клана его людей уже была уволена из института, как тогда водилось, «по собственному желанию» .
Желание было, естественно, ректора, но заявление с такой формулировкой подавали приверженцы проректора.
На прочих его людей быстро готовились соответствующие документы к увольнению.
В кабинете самого «первого проректора» хозяйствовала районная партийная комиссия, извлекшая из разных углов и закутков десятки бутылок различных спиртных напитков разной крепости, но одинаково высокой цены и качества.
Так что, рабочий день для проректора начался написанием письменного объяснения по поводу этих бутылок и их высокой стоимости.
Ректор отстранил своего ещё вчера надёжного друга от работы.
Он бы его сразу же и уволил, но должность эта ему была не подвластна : назначался и увольнялся сей муж по приказам вышестоящих организаций…
Началась схватка двух столпов ВУЗа. С одной стороны – ректор и несколько преданных ему людей, которых было совсем немного, так как, воюя на фронте науки, ректор не позаботился о своих позициях на фронте института.
Даже секретарь парткома оказался ставленником проректора!...
Правда, словно бессознательно предчувствуя события, за год до этого ректор пробил должность проректора по общим вопросам, на которую поставил своего человека – профессора Принцевского – заслуженного юриста, доктора наук…
Но силы оказались неравными…
За проректором по учебной части стояли мощные правоохранительные структуры и большие деньги : за десятки лет работы на этой должности он не только имел солидный теневой доход, но и создал из своих людей – выпускников ВУЗа мощную команду в прокуратуре и следствии, судах , помогая этим бывшим студентам делать карьеры во властных структурах…
Деньги были пропуском к партийным верхам страны…
Ректор же мог полагаться только на свой высокий авторитет в научных кругах, но только, что это за сила?!...
И он понял, что проиграл…
Это проистекало из двух фактов.
На шестидесятилетие проректор был награждён из Москвы Орденом Ленина!..
И это произошло несмотря на то, что никто из области и республики его на это награждение не представлял.
Второй факт был более страшен : республиканская прокуратура возбудила уголовное дело по факту взяточничества во вверенном ректору институте, где главным фигурантом числился сам ректор...
Он не был арестован только потому, что попал в госпиталь с инфарктом , от которого оправиться ему уже не было суждено.
Вскоре ректор скончался, и в этой связи дело против него было прекращено…
Но в остальной части оно продолжилось с размахом !
Была создана, как всегда при таких заказах, огромная следственная бригада,
которую возглавил реанимированный на пару лет с пенсии прокурорский генерал – бывший первый заместитель прокурора республики.
Работала бригада просто и эффективно.
Прежде всего, был взят под стражу проректор Принцевский .
Далее хватали нужных, по мнению следствия людей, держали их день другой в «обезъяннике» и затем милостливо предлагали дать показания на Принцевского и ректора, а также на двух тоже уже задержанных преподавателей ВУЗа, которые подобным просьбам ранее не вняли и изобличать профессоров не стали…
Выяснялось, что большинству сказать нечего. Их отпускали. Некоторые отпускались, но уже в процессуальном статусе свидетелей, так как хоть чуть-чуть что-то говорили нелестное о находящихся под следствием людях.
Несмотря на то, что все в институте знали, что процессом приёма в ВУЗ руководил проректор по учебной части, следствие было в этом направлении скорректировано на ректора, а после его ухода в мир иной, на проректора по общим вопросам.
Естественно, был допрошен и проректор по учебной части.
Конечно, он дал подробные свидетельские показания. И, как, положено, сказал занесенные в протокол тёплые слова в адрес покойного ректора – выдающегося ученого, честнейшего человека…
Дальнейшая работа следственно-оперативной группы строилась просто.
Вот студент. Он принят в престижный ВУЗ явно за взятку, так как знаний у него не было, он их не проявил и, как правило, был отчислен после первой же сессии.
Вопрос : кто, где, когда и кому дал взятку?...
Есть у кого спросить и – пошёл сенокос !
Ответов набралось достаточно для громкого уголовного дела!..
Но об этом потом…
Собственно, пролог уже завершён – переходим к делу…
Впрочем, ещё кое-что, что к делу не относится, но прямо относится ко мне лично.
В момент прохождения этих событий я о них, естественно, ничего не знал.
Хотя был прикреплён для написания и защиты кандидатской диссертации к кафедре уголовного процесса ЮЮИ. Мной были сданы кандидатские экзамены и даже представлена на кафедру первая глава этой работы.
Тематика была «Система интересов в уголовном процессе». Меня эта тема интересовала постольку, поскольку её для меня выбрал мой научный руководитель Зеленецкий Владимир Серафимович, ставший моим другом и учителем. Чуть позже он станет известным учёным, доктором наук, профессором и академиком, выдающимся специалистом в сфере науки уголовного процесса Украины.
ЗеВС ( так его назвали друзья по буквам его ФИО не только потому, что он был греком по национальности, но, прежде всего потому, что своими трудами и уровнем организации своей деятельности он возвышался над всеми нами, как бог) числился в команде проректора по учебной части . Однако, ректор его так же уважал и ценил.
В самом начале событий, когда ректор громил команду проректора, он пригласил к себе ЗеВСа и объявил : «Володя, вот приказ о переводе тебя на хорошую должность в институт повышения квалификации работников прокуратуры. Там зарплата у тебя будет повыше институтской…
Пока поработай там, тем более, что ты начинал в прокуратуре и у тебя уже есть определённый чин…Когда всё устаканится, ты вернёшься, если захочешь…»
Действительно, когда всё успокоилось, хотя и не так, как думал покойный ректор, и о деле уже стали забывать, ЗеВС стал совмещать свою деятельность в прокурорском институте с преподаванием в ЮЮИ.
Безусловно, он добился в жизни выдающихся достижений и, как знать, нежданный переход в прокуратуру мог сыграть в этом не последнюю и отнюдь не отрицательную роль.
Думаю, что это причуды гражданки Судьбы, которая имеет непознанный и непознаваемый непрямой путь человека к Успеху.
ЗеВС достиг вершин юриспруденции по заслугам и Судьбе, а в конце жизни даже стал писать неплохие стихи.
Когда я пишу эти строки, Владимир Серафимович уже покинул этот мир , и пусть будет ему родная украинская земля мягким пухом вечности…
Для меня же в те далёкие восьмидесятые уход «шефа» из института
трагедией не стал, но соискательство своё я похерил , так как не хотел искать себе другого руководителя .
Да, и вообще, это совсем другая история…
Мы же вернёмся к нашему повествованию.
1.
М О З А И К А Д Е Л А .
П о д с у д и м ы е
Я принял защиту по этому делу со стадии рассмотрения дела в суде.
На скамье подсудимых было одиннадцать человек .
Из них трое – преподаватели института.
Пять взяткодателей.
Двое – посредники во взятках.
Одна – пособница в даче взятки. Эта последняя единственная, которая не находилась под стражей .
Придавало особый колорит делу то, что его слушал по первой инстанции Киевский городской суд в историческом зале исторического здания : в этом зале бывали различные исторические личности, в том числе на маленьком балкончике нередко на судебных процессах находился в качестве судебного репортёра известный русский писатель В.Г.Короленко.
Было ещё обстоятельство, которое нельзя было не принимать во внимание : Киев был уже заражён радиоактивностью после Чернобыльской трагедии.
Дети и внуки местных бонз покинули сразу же в момент тех событий этот город и ещё не возвращались в него.
Несмотря на то, что столица Украины была по прежнему прекрасна своей стариной и современностью, зеленью и Днепром, рентгены, витавшие в её воздушном пространстве, ещё недвусмысленно и физически чувствительно давали о себе знать.
Это диктовало необычный распорядок работы суда.
Начинали мы процесс в одиннадцать дня, а заканчивали в пятнадцать ноль-ноль.
И сразу же отправлялись кто - в гостиницу, кто – домой принимать обязательный душ, и укладывались спать до ужина, плотно закрыв окна и двери…
Горячее дыхание атомов на нашу кожу до сих пор вспоминается мне как прикосновение к нам каких-то потусторонних нечеловеческих сил…
А время в суде проистекало быстро и даже весело чисто по человечески из драмы постепенно превращаясь в трагикомедию, но не в откровенный фарс, как это случилось в уже другой стране с некоей гражданкой , которая так коварно обманула всех , украв три миллиарда рублей.
Конечно, прежде всего, она так подло обманула весьма доверчивого министра обороны, который нею бы введён в досадную халатность…
Впрочем, оба этих фигуранта в современности не очень пострадали…
А мы возвращаемся почти на тридцать лет назад в большой зал заседаний Киевского городского суда, в котором собрались на скамье обвиняемых другие фигуранты, о которых приходится говорить как о подсудимых, обвиняемых в нешуточных преступлениях.
Назвать их не пострадавшими от правосудия не приходится, что бы с ними ни произошло по окончанию процесса…
Главным подсудимым являлся, конечно, профессор Принцевский.
Ему вменялось , если мне не изменяет память, двадцать два эпизода взяток.
Ещё по поводу памяти. Конечно, я хорошо помню всё, что касалось моего подзащитного.
О других знаю меньше, так как это тогда меня мало интересовало.
Хотя общую канву дела, естественно, представляю чётко и верно, несмотря на капризы человеческой памяти, которой доверять никак нельзя.
Первым эпизодом у профессора было получение взятки от Давида Абрамовича Феликсова – человека незаурядного и способного на многое, что в итоге привело его на скамью подсудимых по данному делу и к долгому следствию по так называемому промкомбинатовскому делу, где он проходил главным обвиняемым по частно-предпринимательской деятельности ( в советское время была такая тяжкая статья в уголовном кодексе) и хищению государственного имущества в особо крупном размере.
Эти обвинения были куда серьёзней нынешнего в даче взятки, так что Давид Абрамович в нашем процессе веселился и шутил, понимая, что сколько бы ему тут не дали, всё перекроет срок по делу промкооперации.
К счастью для него, он ошибся и здесь : по нашему делу он получит всего четыре года и отсидит их полностью и даже чуть более на предварительном следствии по своему основному делу, которое торжественно лопнет с развалом Союза и будет прекращено.
В нашем деле у этого второго фигуранта был один эпизод – передача профессору Принцевскому в качестве взятки видео двойки.
Современники этого опуса улыбнутся скромности взятки, но тогда импортная видео двойка (телевизор вместе с видеоплеером) была такой редкостью, что в итоге обошлась профессору в девять лет лишения свободы.
Что интересно, взятку Феликсов дал не за поступление дочери в ВУЗ, а за общую поддержку.
Кстати , училась его дочь на одни пятёрки, отчислена из института не была и в итоги получила «красный» диплом, несмотря на то, что профессор ей никакой поддержки оказать не смог, попав за решётку.
О Феликсове я ещё расскажу попозже , так как он в той или иной мере оказался связан с эпизодом обвинения моего подзащитного Кондратия Берёзкина.
А у Принцевского остальные эпизоды обвинения строились в основном на показаниях третьего обвиняемого по делу.
По этим эпизодам проходили также взяткодатели, не поступившие в институт, а также отчисленные из него за явным несоответствием в знаниях даже школьной программе.
Этих людей было четверо : три армянина, пытавшиеся через взятки в течение двух лет пройти в двери ЮЮИ в качестве студентов, и один грузин, вошедший в эти двери , но через семестр исключённый за явным преимуществом учебной программы.
Третьим подсудимым был совершенно уникальный человек по фамилии Чученко.
В его памяти умещалось так много, и способен он был, в отличие от Феликсова не на многое, а на всё.
Что бы понять суть этого человека и существо его обвинения – а обвинялся он в посредничестве во взятках и в мошенничестве – необходимо рассказать его историю вначале вполне благополучную , а затем и вполне криминальную.
Работал баянист Чученко в скромной должности преподавателя музыки в посёлке под городом Южным .
Чтобы не вдаваться в долгие разговоры, скажу, что этот посёлок был чем-то вроде московской Рублёвки и проживали там достойные и небедные люди советской поры.
Главой этого посёлка был родной брат Министра обороны СССР.
Я уже упоминал здесь мельком о другом министре, но эта история с этим другим никак не связана : советский министр был уважаемым человеком, кадровым военным и Героем Великой Отечественной войны .
Словом, ничего общего и простое совпадение в совершенно другой обстановке.
А эту приятную застольную обстановку на природе брату всегда создавал при приезде Министра в гости мэр этого элитного посёлка.
И обязательным атрибутом этой обстановки был баянист Чученко.
А что бы не отличался в кругу военных гостей своей ненужной гражданственностью, Чученко облачали в офицерский мундир, Вначале он был капитаном , потом – майором и , наконец, полковником .
Ну, и действительная должность этого музыканта быстро изменилась : надо же было соответствовать уровню – стал вскоре Чученко директором музыкальной школы…
Но главное не в этом. Главное в том, что под рюмку подружился этот человек из музыкального окружения Министра со многими местными важными военными комиссарами и стал через них безвозмездно оказывать услуги некоторым военнообязанным гражданам .
«Безвозмездно» - это для комиссаров :суд установил, что деньги от нуждающихся граждан к служакам не попадали, а оседали в карманах Чученко.
Это не Киевский суд установил , а задолго до того получил наш номинант свой первый срок за мошенничество.
Второй срок к нему пришёл за что-то подобное уже в кругах консерваторных…
Так что, наш третий фигурант готовился с удовольствием к своему третьему сроку.
С большим усердием он рассказывал о том, как передавал ректору и Принцевскому деньги и прочее, получаемое ним от кандидатов в студенты, что себе ничего не брал.
Так, какая-то мелочишка…
Как «подкармливал» на всякий случай доцента Барпинского – постоянного секретаря приёмной комиссии - нашего четвёртого фигуранта…
Поражала огромная работоспособность Чученко : каждое утро он приносил в суд письменное многостраничное ходатайство о привлечении к уголовной ответственности иных лиц, с которыми он вместе «работал» в том же плане, что и по данному делу. Мотивировал он это тем, что желает полностью очиститься и рассказать обо всех взяточниках города Южного, засевших не только во многих ВУЗах , но и в правоохранительных органах.
Он сыпал наизусть сотнями номеров автомашин, телефонов злодеев, личными данными десятков лиц. Причём, даже при поверхностной проверке все эти данные оказывались подлинными.
Чученко чуть этим не сорвал нам процесс : вначале судья позволил ему зачитывать эти ходатайства, что отнимало сразу половину времени, отведённого на данный день работы. Эти ходатайства, конечно ,отклонялись, что также требовало минут и даже часов.
Затем, очевидно, по совету вышестоящих судебных чиновников, суд перестал рассматривать эти ходатайства.
Судья только спрашивал подсудимого Чучененко, имеет ли ходатайство отношение к данному делу, на что ходатай отвечал : «Прямого отношения – нет. Но для общей картины взяточничества и продажности в Южном…»
Словом, удалось найти консенсус с Чученко : он свои письменные опыты будет облекать в форму заявлений, они не будут обсуждаться, но будут подшиваться в дело.
В итоге, в судебном деле оказалось несколько томов такой литературы, созданной в ходе процесса этим обвиняемым.
Кстати, его можно было бы считать и потерпевшим : перед одним из заседаний его избили прямо в зале суда подсудимые армяне, которым стало ясно по ходу дела, что он два года их дурачил и вытягивал из них средства на своё собственное существование и только.
Но как они могли ему не верить?!
Во-первых, он всегда говорил этим кандидатам в студенты, что не может помочь им только на первом экзамене – сочинении , где надо написать хотя бы на троечку самим. А дальше – расстилал перед ними ковровую дорогу к диплому ВУЗа, которую надо было сразу заранее обеспечить армянскими подношениями.
Во вторых, солидно одетый в дорогой костюм, Чученко дефилировал по коридору института к кабинету ректора вместе с армянами и их подношениями в солидной чемоданной таре. Он оставлял своих протеже в коридоре, а сам заходил с этим чемоданом в приёмную ректора. Долго отсутствовал и выходил уже без чемодана. Надеющиеся на студенчество парни не могли не верить такому солидному человеку, который легко вхож к ректору.
В суде выяснилось, что Чученко проделывал эти фокусы, как-то зная, что ректор отсутствует. В приёмной он любезно беседовал с секретаршей , которая не могла не восхищаться солидным человеком, которого считала сотрудником института.
Тем более, что собеседник вытаскивал из чемодана коробку шикарных конфет и вручал её девушке с просьбой присмотреть за его чемоданом, мол, он только что из командировки и даже не успел заехать домой…
Понятно, что после инцидента, Чученко отсадили на скамье подсудимых подальше от армянских взяткодателей. Они шумели и называли Чученко мошенником. На что в ответ он кричал : «Сами мошенники! На бутылки с неизвестным пойлом делали наклейки марочных дорогих коньяков, так что мне перед руководством института было стыдно!»
Их отселили от Чученко и они сидели с ним на разных концах скамьи .
Всё успокоилось : благо, обвиняемых в нашем деле было достаточно для такого разделения.
Тот же Барпинский. Его обвиняли по двум эпизодам взяток : один- с Чученко, второй – с моим подзащитным.
О втором эпизоде я расскажу попозже, а вот по первому этот юрист – криминалист «прокололся» с испугу в своём первом допросе на предварительном следствии , признав вину.
Кстати, у этого учёного была работа по криминалистике, где он писал, что обвиняемый обычно при первых допросах говорит правду, а после, поуспокоившись, начинает думать и отбиваться от обвинения.
Цитатами из этой книжицы прокурор в суде «бил» Барпинского без промаха, как, затем, без зазрения, просил суд переквалифицировать его действия на злоупотребление служебным положением, с применением в итоге амнистии.
Так что, суд освободил Барпинского из-под стражи по амнистии.
Не хочу ничего плохого сказать о защитнике этого обвиняемого и вообще о защите. В суде были адвокаты высокого уровня из Южного и Киева.
Даже по назначению у Чученко был хороший киевский профессионал.
Но все осведомлённые о том, кто есть кто, понимали, что успеху в защите Барпинского способствовало то простое обстоятельство, что его родной брат служил в Киеве и занимал высокий пост в правоохранительных органах Украины.
Пособница была странной и абсолютно спокойной. Уроженка Кавказа, прожившая всю жизнь в Южном, дала деньги взаймы своему дальнему грузинскому родственнику, который не скрывал от неё, что вся сумма пойдёт на взятку за поступление в ЮЮИ.
Этот родственник , конечно, вручил деньги Чученко и неожиданно поступил в институт. Но проучился там один семестр, после чего, как мы уже отметили, был исключён за стопроцентную неуспеваемость .
Он не успевал не только по предметам, но и по языку : почти не знал русского. Всю свою жизнь прожил в горах Кавказа, учился в грузинской школе. Похоже, что только этому одному Чученко действительно помог – принёс текст сочинения на письменный экзамен. Где уж он узнал тему и добыл по ней работу, неизвестно. Но ловкий грузинчик сумел дословно списать её перед экзаменаторами. Как он проскочил через остальные экзаменационные преграды, одному богу известно.
С этим фигурантом произошла история, которую стоит здесь упомянуть.
Освободив студенческую скамью, он отбыл в родную Грузию.
Когда подошло время его арестовать, в Грузию стали направлять запросы, которые оставались без ответа.
Тогда в столицу этой республики были откомандированы два майора – оперативника для задержания и доставления следователю этого взяткодателя.
В Тбилиси их встретили с кавказской гостеприимностью местные товарищи правоохранители и несколько суток майоры были лишены возможности осуществлять движение по направлению к цели командировки.
В этот период они в застолье узнали интересный взгляд местной оперативно-следственной элиты на советское законодательство.
Они успокоили командировочных, чтобы те не беспокоились : злодея доставят к их отъезду.
И, между прочим, выразили недовольство наличием в законе ответственности за взятку.
- У нас в Грузии, и вообще на Кавказе, есть традиция благодарить власть имущих за сделанное добро! Какое же это преступление! – заявили они.
И майоры поняли, что если они скажут, в чём обвиняется их визави, никто им его не выдаст.
И когда их спросили, за что будет арестован грузин, они заявили, что за изнасилование с убийством. У одного из оперов оказались случайно с собой фотографии с такого преступления, которые и были продемонстрированы местным коллегам, возмущению которых не было предела.
- Вах-вах!- сказали они – Он опозорил нашу нацию!-
Так этот обвиняемый был доставлен к следователю и попал в итоге в суд.
Об этих обстоятельствах майоры, оклеветавшие юношу в совершении тяжкого преступления, спокойно рассказали на следствии и в суде , сославшись на крайнюю необходимость…
Привлечь бравых оперов к уголовной ответственности за клевету было некому…
Как мы уже упомянули , первым посредником во взятках был Чученко, который гордился этой ролью и с самолюбованием рассказывал, как помогал коррупционной деятельности ректора и проректора Процевского.
Вторым бедолагой – посредником был директор автоцентра ВАЗа.
Его оговаривала супружеская пара, чей сын поступил в ЮЮИ якобы с помощью этого директора за взятку, а сам подсудимый с ужасом отвергал все обвинения.
При обыске у него нашли ещё несколько винтовочных патронов. Этот человек был мастером спорта по стендовой стрельбе и эти боеприпасы как-то завалялись у него дома…
Что ж, обвинение его увеличилось за счёт незаконного хранения боеприпасов.
Вот такая пёстрая картина нарисовалась в судебном заседании в историческом зале Киевского городского суда .
Дело слушалось несколько долгих месяцев и все перепетии этого слушания по другим обвиняемым ,я, конечно, не помню.
Осуждены были все одиннадцать подсудимых.
Результаты были следующими.
Принцевскому дали девять лет лишения свободы за один единственный эпизод с видео-двойкой.
Его изобличитель Чученко был изобличён в суде во лжи многократно и все остальные эпизоды у Принцевского отпали.
Сам Чученко получил срок не за посредничество во взятке, а за мошенничество, кажется, четыре года лишения свободы.
А взяткодатели получили различные срока за покушение на дачу взятки, так как взятки Чученко никому не давал, а деньги присваивал.
Пособница в покушении на взятку была осуждена условно.
Действия Барпинского, как я уже сказал, были переквалифицированы со взятки на злоупотребление служебным положением и он попал под амнистию, так как имел медальку к столетию В.И.Ленина.
Такую же медальку имел и мой подзащитный за пособничество в злоупотреблении служебным положением Барпинскому ( так его действия витиевато были переквалифицированы судом с посредничества во взятке), но он получил у суда три года «химии», то есть условный срок с отбытием его на стройках народного хозяйства.
Естественно, об обвинении и приключениях человека, которого я защищал, расскажу далее отдельно и несколько подробнее.
Пока же констатирую, что судьба директора была похожа на судьбу моего подзащитного. Ему вменяли то же самое – посредничество во взятках.
И в суде это обвинение рассыпалось : оговаривающие его супруги отказались от оговора и заявили, что их заставили оговорить этого человека , так как иначе за дачу взятки привлекут к уголовной ответственности их сына-студента, Впрочем, студентом он был один семестр, так как исключили его из ВУЗа за неуспеваемость…
Этот способ в нашем эпизоде следователи применили по той же схеме…
Но на свободу из зала суда директор не вышел : его осудили за несколько патронов к трём годам лишения свободы реально…
2.
К о н д р а т и й Н и к о л а е в и ч Б е р ё з к и н .
Кондратий был товарищем моего товарища Пономаренко Виктора Петровича, с которым ему довелось ранее вместе служить в правоохранительных органах.
По этой причине между мной и моим будущим клиентом сложились вполне приятельские отношения.
Берёзкин был незаурядной личностью.
Прямой и решительный до наглости, умеющий получать от жизни всё исходя из ситуации.
В то же время, бесшабашный, способный на экстравагантные поступки.
Ещё любил он развлечения и шутки. Естественно, когда он шутил сам по отношению к другим .
Но это обычно : кто же любит, когда над ним смеются…
В застольных и шашлычных компаниях Берёзкин всегда верховодил . Как говаривал об этом Пономаренко ; « Появился Кондрат и стал, как всегда, «керувать»…
Жизнь Берёзкина, возможно, и исходя из индивидуальных свойств его личности, была зигзагообразной и непредсказуемой.
Он серьёзно занимался боксом, был призёром или даже, возможно, победителем первенства Европы по юношам и кандидатом во взрослую сборную команду страны.
Что-то там не связалось, и спортивную карьеру Кондратий оставил.
Окончил школу милиции и юридический институт.
У него было блестящее продвижение в правоохранительных органах и он уже готовился к переводу в Москву в специальную группу МВД Союза: был подписан приказ о его переводе на работу, связанную с учётом и движением всех валютных и прочих ценностей, поступавшим в министерство со всей необъятной и богатой державы, охрана которых кровно заинтересовала Министерство внутренних дел и лично министра Щёлокова..
Доподлинно неизвестно, что произошло и какая из сторон личности Берёзкина подвела его в данном случае, но только вместо столицы оказался Кондратий в провинции рядовым офицером милиции.
Кстати, Кондрат как-то ночью на охоте вместе с командой охотников наблюдал в лесу НЛО .Они даже сделали ряд снимков этого явления . Записали свои наблюдения и , приобщив к ним фото , направили эти материалы в Академию наук.
Тогда разговоры о неопознанных летающих объектах в нашей стране не только не поощрялись , но влекли для их участников отрицательные публичные последствия.
Возможно, это тоже способствовало тому, что в милицейской карьере Берёзкина случился этот сбой.
Рванул Кондратий из милиции в аспирантуру ЮЮИ .
Преподавал здесь, защитив кандидатскую.
И тут случилась эта самая беда, из-за которой оказался он в итоге в знаменитом Лукьяновском замке в городе Киеве.
Да-да, и я к нему многократно ходил в Лукьяновку – то самое историческое СИЗО, о котором год назад , 11 февраля 2016 года, по нашему телевидению сообщили, что украинские власти собираются его продать на слом для строительства на его месте Киев-Сити…
Деньги или пренебрежение к собственной истории?!...
А кто их там теперь разберёт на нашей исторической родине…
В один, как оказалось, совсем не прекрасный для него день Кондратий Николаевич выезжал по линии общества «Знание» в один из подшефных колхозов, где с блеском прочёл в числе иных прибывших лекцию для местных аборигенов.
Выступления гостей, среди которых обязательно находился один из секретарей местного райком партии, были не главным в предстоящем мероприятии.
Главное и для гостей, и для хозяев было то, что было после записного общественного действа.
Это – накрытый стол, переполненный местными натуральными сельскохозяйственными яствами и, естественно, местной же элитной выпивкой в виде первоклассного первача!...
В общем, после всех излияний, слабодыханное тело Берёзкина во второй половине ночи было доставлено к его дому, где его уже ждали и забрали прямо от родной калитки…
В полном недоумении Кондратий проснулся утром в одиночной камере с решётками и железной дверью с глазком, направленным внутрь камеры…
«Где я?...Что натворил в этот раз?...Ведь просто так меня не могли взять – члена партии и даже члена парткома института!»
Конечно, он знал о сваре в руководстве ВУЗа, но даже мысли у него не возникало, что он может иметь к ней хоть мало - мальское отношение.
Вообще-то, он был сторонником ректора, но ни в каких делах против проректора по учебной части задействован не был…
И вообще, какого чёрта!
Стал тарабанить в дверь.
Вертухай был вежливым на удивление, но никакой информацией не располагал.
Три дня мучился в неведении Кондратий и вздохнул с облегчением только тогда, когда к нему в камеру прибыл следователь и предложил ему дать показания на профессора Принцевского.
Принцевский был приятелем Берёзкина, поэтому Кондратий в свойственной ему манере тут же послал следователя по адресу.
Тогда следователь дал ему прочесть показания подруги его нынешней жены, согласно которым он, Берёзкин, брал у неё взятку для доцента Барпинского.
У Барпинского Кондратий числился в друзьях. Поэтому он опять послал следователя по другому адресу, но тоже далеко.
К слову, уже в суде Берёзкин пару раз послал по этим адресам и суд…
Но, к этому мы ещё дойдём.
А с этой встречи со следователем и начались мытарства арестованного кандидата наук и кандидата на осуждение Берёзкина.
И здесь нам для ясности момента надо немного рассказать о подруге жены, упомянув и о её сыне , а так же поговорить о Давиде Абрамовиче Феликсове и каким боком он к этому эпизоду имел отношение.
Я не знаю о дальнейшей судьбе Феликсова, но был он талантливым человеком, прежде всего, обладал редкой по тем временам профессией - художника- дизайнера одежды .
Каким образом судьба забросила его в систему потребительской кооперации области , мне неизвестно. Но эта система , созданная в узаконенном порядке, была обречена на изготовление по утверждённым образцам безликой серой продукции, которую по системе уже советского строительства распределяли в торговлю и прочие места, в которых не имели права это поставленное одёжное дерьмо не принять.
Так и жил ни шатко, ни валко этот потреб коллектив, пока на производстве не появился Давид Абрамович Феликсов.
Вначале его взяли, как художника – дизайнера, но вскоре он стал фактическим руководителем этой шараги , в карманы членов которой вскоре благодаря талантам Давида Абрамовича посыпались баснословные деньги.
Делались они на первый взгляд просто : Феликсов разработал дизайнерские проекты, в результате которых безликость и серость, как и положено, как и прежде поступала в установленном законом порядке в определённые договорами места.
А сверх того нормативного планового количества огромный поток такой же прежде серой продукции, украшенной аппликациями, яркими вставками и пуговицами и прочими красивостями, выплёскивался на автомашинах на рынки города- миллионника, где дизайнерские изыски Феликсова раскупались прямо с борта практически мгновенно.
Современным людям этого не понять : товаров не хватало и население тогда вынуждено было покупать то, что давали . Те же, кто был способен покупать в комиссионке, могли купить импортные нормальные вещи, но их на всех желающих, конечно, не доставало.
Феликсов удовлетворил потребности всех : его продукция не уступала импортной и даже превосходила её в меньшей цене.
Конечно, для этого надо было наладить не предусмотренную законом поставку фурнитуры, тканей и прочей украшающей мишуры, достать импортные лекала , купить милицию и прочих заинтересованных лиц, создать собственную систему безопасности и многое другое.
Давид Абрамович менее , чем за пару лет, всё это создал.
Его рабочие имели высочайшие по советским меркам заработки, а элита сверху донизу купалась в роскоши.
Конечно, до такой, как нынешние нувориши, они не добрались : просто не хватило фантазии.
Неплохо пристроились к бизнесу и правоохранители : Феликсов поставил на ежемесячную зарплату все отделы ОБХСС. Для не посвящённых, расшифрую эти буковки –Отдел Борьбы с Хищениями Социалистической Собственности.
Эта удивительная организация очень успешно боролась с хищениями.
Так же успешно, как это делают сейчас службы, ответственные за борьбу с коррупцией…
Словом, команда облпотребкооперативного производства в своей области
была в полной безопасности.
Трудились и обогащались все в течение нескольких безбедных годочков.
Возможно, что дожили бы и до благословенных лет, когда уже можно было бы всё это делать открыто и бесстрашно, естественно, отстёгивая, сколько надо и кому надо…
Ну, как все сейчас производственники и торговцы от мала до велика…
Не удалось этой команде дожить до лучших времён...
Подвела паршивая овца, которая, как правило, оказывается всегда в подобном процветающем стаде...
Создаётся впечатление, что это закономерная судьба, точнее, рок…
Правда, тут целая система роковых стечений…
Поехал молодой и перспективный заместитель начальника службы безопасности фирмы(назовём её так по-современному) в город Ялту на отдых.
Лучшая гостиница на берегу и лучший номер на двоих в этой гостинице был заранее зафрахтован повесой на три недели.
Поехал он на новенькой «Волге» в сопровождении молоденькой по вкусу толстенькой пассии.
И засветился.
Вначале самой автомашиной : тогда это была нечастая тачка в молодых руках.
Затем – своей толстушкой в сплошном золоте, подаренном им же.
После – небрежные солидные чаевые в ресторане.
И пошло и поехало!
То ему ,прямо в морские воды заходя в одежде, подаёт на подносе шампанское со льдом официант.
То, устроившись на берегу напротив резвящегося в море негоцианта, для него играют музыканты.
А то он, по купечески щедро, покупает у мороженщицы всё мороженное и угощает весь пляж…
Словом, местные криминалы его заприметили, вошли в доверие и предложили ему доллары по сходной цене. Тогда о долларах в провинции мало кто знал…
Наш бестолковый богач заявил новоявленным дружкам, что может купить только на сто тысяч рублей. «Волга», если мне память не изменяет, в то время стоила чуть-чуть за десять тысяч, правда, по госцене…А так , ввиду того, что желания населения намного превышали возможности советского автопрома, конечно, лимузины продавались намного дороже…
Но, понятно, никто , в крымских краях продавать доллары идиоту не собирался.
Его пригласили подъехать в полночь в безлюдное место на автотрассе недалеко от моря, где якобы и будет обмен рублей на валюту. Уже было решено, что деньги отнимут, а «Волга» вместе с её хозяином окажется в пропасти, как съехавшая случайно с дороги…
Если бы это произошло , фирма Феликсова пострадала бы только на одного этого дурака, и , возможно, продолжила бы своё существование и до наших дней.
Но негоциант остался цел и невредим, прождав вместе со свой подругой партнёров по валютным делам почти до утра…
Валютные операции тогда считались серьёзным преступлением и вели такие дела сотрудники КГБ. Их сексоты(«секретные сотрудники») – или по современному «кроты», дали вовремя нужную информацию о валютной сделке, результатом которой должно было быть разбойное нападение с убийством.
Только поэтому дебилы из Южного спасли свои жизни : чекисты задержали всю банду, спланировавшую убийство…
А за «лохами» не дождавшимися в ночи свою смерть, установили слежку, предположив, что они занимаются валютными махинациями.
Когда отдыхавшие вернулись в Южный и там их изучили и выследили, КГБ стало ясно, что это не их клиенты , а «цеховики» - такое наименование получили в то время лица, занимавшиеся тем, чем занималась команда Феликсова – частно-предпринимательской деятельностью, которая , как я уже упомянул, считалась тяжким преступлением в стране Советов.
Поэтому КГБ отступил в сторону, а в Южный нагрянула бригада московских следователей прокуратуры .
«Лавочка» Давида Абрамовича прекратила своё существование, а руководители её оказались под стражей.
Тут уже ,случайно или умышленно, был обнаружен факт взятки видеодвойки и в этой части ним очень кстати занялись следователи из Киева…
При чём здесь мой подзащитный?
Дело в том, что подруга его жены была главным бухгалтером в этой самой Феликсовской фирме и находилась в числе её руководителей под стражей.
Как уж там сотрудничали следственные группы из Киева и Москвы, но стало известно, что сын этой бухгалтерши был один из тех, кто поступил в ЮЮИ , но проявил полное незнание того, что должен был знать студент , в связи с чем и был отчислен за неуспеваемость на первой же сессии.
Мамашу «экс-студента» допросили киевляне и разъяснили ей, что если она не напишет добровольно, что дала взятку за поступление её сына в институт Берёзкину для передачи секретарю приёмной комиссии Барпинскому, то за это же арестуют её сына и уже всерьёз и надолго он, как и она сама, поселится в СИЗО..
С ней же по этому вопросу всё проще : её освободят от уголовной ответственности, так как по закону, взяткодатель, сообщивший добровольно о взятке ,от уголовной ответственности освобождается.
Конечно, на промкооператорские дела это не распространяется, но остальное…
Конечно, мать согласилась спасти сына, хотя, конечно, никому никакой взятки не давала…
Так следствие получило компромат на Берёзкина и, как вы помните, предложило последнему сделку – мы об этом компромате забудем, если ты дашь компромат на Принцевского…
Вы также помните, куда их послал Кондратий…
Я, не участвовал на предварительном следствии и с материалами дела знакомился только в суде. Впрочем, старые кадры помнят, что реальная работа на следствии защитника в те времена было возможна только со стадии окончания следствия, когда обвиняемый и его защитник имели возможность знакомиться с делом.
Исключение было сделано только для нескольких категорий : обвиняемых в убийствах, несовершеннолетних, лиц не владеющих языком процесса. Для этих адвокат предоставлялся с момента предъявления обвинения, но знакомиться со всеми материалами дела с этого момента так же не мог.
Видите, как мы шагнули вперёд сейчас, нас допускают в процесс гораздо раньше. Хотя с делом мы знакомимся, как и раньше, только по окончанию следствия…
И сейчас мало кто помнит то, что когда-то давно было : адвокат, вступивший в дело на следствии со стадии предъявления обвинения несовершеннолетнему имел право с этого момента знакомиться со всеми материалами, которыми на тот момент располагало следствие!
Неужели забыли, старики?!...
Вернёмся к нашему делу. Тем более, что несовершеннолетних в нашем деле не было…
Об указанных выше обстоятельствах оговора моего клиента, естественно, я из материалов дела узнать не мог.
Тщательно ознакомился с документами по нашему эпизоду, сделав выписки-копии и подробные дословные из показаний обличителей.
Из остальных бумаг , как всегда, по привычке выписки были короткими по процессуальным соображениям – кто, где и когда кого допрашивал, проводил очные ставки и т.п. Содержание этих показаний меня не интересовало, поскольку оно касалось эпизодов обвинения, которые не имели отношения к Берёзкину…
И тут я увидел, что изобличающих Берёзкина было двое : подруга жены и…Феликсов Д.А.!
Да, Давид Абрамович бойко подтверждал, что такого-то числа, в такое-то время он подвозил своего главного бухгалтера к дому Берёзкина, по пути она ему рассказала о том, что везёт взятку и за что. Он лично видел, как она передала деньги Берёзкину.
Круг замыкался. Правда, о факте подвоза её кем-то со взяткой женщина не говорила. Но зато в подробностях обосновала точную дату и время передачи денег.
Когда мы в СИЗО с Кондратом обсуждали ситуацию, он объяснил мне, почему она может его оговаривать. Не хочет подставить сына.
Эта его догадка оказалась верной.
Кроме того, Кондрат заявил мне о том, что она умница :назвала точно время и день , а его, как она точно знает, не было в это время в Южном : у него в Ленинграде умерла мать и он туда уезжал на неделю организовывать её похороны и прочие ритуалы. У жены по этому вопросу сохранились все документы : билеты на самолёт, документы о тратах на похороны на его имя, свидетельство о смерти и прочее.
«Надо их срочно представить суду и мне тут же изменят меру пресечения!»
Я умерил его пыл и советовал действовать иначе. Ведь его «умница» находится под стражей и под непреклонным влиянием следователей .
Если мы сейчас сделаем такое заявление, они легко с ней побеседуют и заставят отказаться от выданной даты , мол, забыла и назовёт по команде уже ту дату, которая исключит алиби.
- Тебе хорошо говорить!- сказал мне Кондрат – а мне тут париться на нарах!-
Но со мной был вынужден согласиться…
А вот почему его оговаривает Феликсов , мы понять не смогли : ведь Берёзкин с этим человеком даже не был знаком…
3.
С У Д .
Суд начался , как суд, в составе - судья и два нарзаса.
Заседатели - люди преклонного возраста : к этому времени институт народных заседателей полностью выродился и заседатели презрительно назывались за кадром «кивалами» или «конницей Будённого».
«Кивалами» потому называли, что к ним наклонялся с шепотом судья при обсуждении того или иного вопроса. Что он им говорил, неизвестно, но заседатели тут же беспрекословно согласно кивали головой.
Председательствующий объявлял : «Суд, совещаясь на месте, решил…»
А называли их «из конницы Будённого» понятно почему : древние очень.
Действительно, соглашались на эту почётную работу только пенсионеры, которые, обычно, мирно дремали в своих судейских креслах.
О судье у нас была информация от киевских коллег. Судья – порядочный человек, справедливый и неплохой профессионал, но уже решён вопрос о его переводе в Верховный суд. Настоящее дело у него последнее в Киевском городском суде, если он его не завалит.
По этой последней причине киевляне и мы – адвокаты из Южного опасались, что он может в угоду своему переводу отступить от собственных принципов.
Слушал он дело прекрасно. Спокойно, не повышая голоса и уважительно ко всем участникам процесса.
Даже Феликсова вытерпел, хотя тот его время от времени провоцировал.
Ход процесса был обычным для того времени.
Читка обвинительного заключения , допрос обвиняемых, а затем свидетелей и оглашение материалов дела.
Первым, естественно, допросили Принцевского. Он все эпизоды взяток отрицал. По поводу изъятого у него вещественного доказательства – видеодвойки пояснил, что действительно ему по его просьбе этот телевизор привёз Феликсов, которому он и отдал деньги согласно имевшемуся чеку.
И тут наступил черёд Давида Абрамовича. Он начал издалека : как его посадили и он находился под стражей во внутреннем СИЗО Южного УВД.
Понимая, что от его поведения по настоящему делу на следствии будут зависеть и его условия содержания, Феликсов тут же крепко сдружился со следственной группой.
Принцевского за видеодвойку он изобличал по полной программе.
Второй частью общения было то, что Давиду Абрамовичу выделили отдельную камеру, куда был свободный доступ не только шикарным продовольственным и даже с крепкими спиртными напитками непосредственным передачам от жены , но и самой жене, которая дневные часы проводила в компании с мужем.
В застольной части этого общения нередко участвовали и члены следственной группы…
Судья прервал Феликсова, предложив говорить по существу обвинения.
Феликсов грубо прервал судью , за что получил мягкое замечание.
А Давид Абрамович продолжил, подчеркнув, что говорит по существу.
Никакой взятки Принцевскому он не давал и на следствии оговорил профессора в угоду следователям.
Ни сторону обвинения, ни суд эти показания не испугали : в практике была давно и уверенно отработана позиция обоснования приговора показаниями, данными на предварительном следствии , к тому же в нашем деле имелся и вещдок – теледвойка…
Когда подошла очередь мне задавать вопросы Феликсову, первым вопросом был : «Знаком ли он с Берёзкиным?». Тут подсудимый хлопнул себя по лбу и сказал : «Ах! Забыл рассказать!...Берёзкина я никогда и в глаза не видел. Знаком не был…Но по окончании следствия, когда обвиняемые и защита знакомились с материалами дела, а томов было больше пятидесяти, в застолье в моей камере следователи обсуждали некоторые вопросы по делу. Говорили, что со всеми всё нормально и не отвертятся, а вот с Берёзкиным дела неважные. Они чувствовали, что оговаривающая его свидетельница- моя бухгалтерша может в суде отказаться от оговора, а больше никаких доказательств нет. Я же с ними дружил и предложил им помощь в виде своих показаний. Они обрадовались! Но дело-то уже было закончено!...
Состряпали задним числом протокол. День допроса тщательно проверили по календарю, чтобы не оказался выходным.
И подшили протокол в один из томов, с которым ещё никого не ознакамливали!..
Вот и вся кухня!»
Конечно, такие показания не могли меня не обрадовать, а Берёзкин вообще радостно сиял на своей скамеечке за барьером…
Но радоваться было рано : как я уже отметил, суд мог легко обосновать приговор показаниями Феликсова, данными на предварительном следствии.
Здесь же, как раз по ходатайству прокурора, эти показания и оглашаются.
Смотрю на судью. Он невозмутим, как и прокурор…
Конечно, обоснуют…
Здесь надо что-то ещё…
Каждый вечер в гостинице роюсь в своих выписках из материалов дела. У меня их набралось много – почти шесть томов. Конечно, многое не пригодится…
Скажем, копии обвинения, процессуальное движение дела и тому подобное…
Кроме этих выписок, ещё два толстенных тома распечатанного для обвиняемого обвинительного заключения…
Должен, должен я что-то обнаружить, что поможет мне в защите!
Интуиция меня не подвела…
А суд идёт своим чередом.
Тогда ещё действовал потерянный ныне в России принцип непрерывного рассмотрения дела судом…
Поэтому, этот состав суда никакими другими делами не занимался…
Феликсову было весело и он продолжал издеваться над судьёй. Так, в один из дней в начале судебного заседания он обратился к судье с вопросом : «А правда, что в дореволюционной России инвалид не мог быть судьёй?»
Все участвующие, включая и защитников, были возмущены этим наглым вопросом: у председательствующего вместо одного глаза был протез, то есть, по сути, у него была инвалидность…Её историю нам рассказали киевские адвокаты. Она драматична : маленький младенец – сын нынешнего судьи когда-то , находясь на руках у отца, неожиданно ткнул пальчиком в его глаз…Глаз спасти не удалось...
Смущены были все, кроме председательствующего. Он невозмутимо, как ни в чём ни бывало, ответил : «Этот вопрос не имеет отношения к настоящему делу».
Мы в мыслях восхитились выдержкой судьи.
Честно признаюсь, Феликсов нам был неприятен, а судья внушал уважение не только в этом эпизоде….
Вот уже допрашивают нашу свидетельницу-обличительницу. Она подтверждает свои показания, данные на следствии . Никаких вопросов к ней не поступает.
От нас с Берёзкиным тоже.
Судья обращается ко мне : « Что, у вас нет никаких вопросов? Ваш подзащитный не признаёт вину,» Я только развожу руки в сторону…
Мы с Кондратом облегчённо вздохнули только тогда, когда свидетельница, естественно, под стражей, отбыла в Южный к своим следователям…
Чего опасались?...
А что могут сделать бесчестные люди, имеющие над человеком неограниченную власть?
Что ещё они могут заставить говорить людей, беспомощных перед их властной подлостью?!
Подлостью, заметьте, вполне безнаказанной : кто в нашей стране ответил за целые эпохи лжи и издевательств , которым так называемые правоохранительные органы подвергли сотни тысяч , если не миллионы, невиновных людей?!...
Ну, а судебное следствие по нашему делу подходит к концу…
Вот уже встал вопрос о дополнениях. Все защитники передают суду для приобщения положительно характеризующие подзащитных документы.
Это делаю и я : характеристики на Берёзкина самые хвалебные , В одной из них есть указание на то, что он награждён вышеупомянутой ленинской медалью, которая может стать спасительной в смысле амнистии. Она действительно есть и супруга Кондрата привезла мне удостоверение о награждении.
Но мой приятель категорически запретил его представлять суду.
Судья приобщает характеристики и задаёт Берёзкину вопрос : «У вас действительно есть такая медаль? Вы можете представить её суду?»
И тут Кондрат срывается : « Да, есть! Но не представлю! Вот тебе! – Берёзкин делает неприличный жест, сопровождаемый нецензурными словами – Мне твоя амнистия не нужна! –
Судья не ожидал такого оборота и тихо укоряет Кондрата : - Ну, что это вы, Берёзкин ? От вас я такого демарша не ожидал...-
- Попарился бы на нарах в Лукьяновке с моё! Посмотрели бы мы на твоё спокойствие!...Я невиновен! Я такой же юрист, как и ты… Амнистия мне не нужна. Я смогу добиться своего оправдания! Иначе, зачем жить и верить в правосудие?! Ведь этому мы в институте обучаем студентов»-
Судья на какие-то мгновенья задумался, и тут я подвалил со своим предпоследним дополнением.
Прошу огласить протокол очной ставки между двумя обвиняемыми по делу .
Судья удивлён : какое отношение этот протокол имеет к обвинению моего подзащитного?...
Но ходатайство удовлетворяет и протокол оглашается. С разрешения суда я спрашиваю участников очной ставки и они мне отвечают : да, действительно эта очная ставка проводилась этим следователем точно в указанный день и время.
После этого я делаю заранее подготовленное письменное заявление , в котором указываю на то обстоятельство, что это следственное действие проводил тот же следователь, который якобы допросил в это же время обвиняемого Феликсова .
То есть тем самым подтверждаются данные в суде показания Феликсова об оговоре ним моего подзащитного на следствии.
Мне показалось тогда, что приобщая это моё заявление к материалам дела судья задумался о том, каким будет приговор в отношении Берёзкина.
Он спрашивает меня : «Ещё ходатайства будут?»
И тут я прошу его приобщить к делу документы, свидетельствующие об алиби Березкина.
Документы приобщаются и судья ободряюще говорит мне : «Вы хорошо поработали!»
И у меня появляется надежда, что мой визави получит оправдательный приговор…
Увы!
Надежда на оправдание не оправдалась…
Приговор был вполне утешительный, но не оправдательный – условное осуждение с обязательным привлечением к труду, так называемая , «химия».
Э П И Л О Г.
По моей кассационной жалобе Судебная коллегия по уголовным делам Верховного суда Украины приговор в отношении Берёзкина отменила и , отправляя в этой части дело на дополнительное расследование, отменила и меру пресечения обвиняемому.
Тогда осуждённые в кассационной инстанции в судебное заседание не допускались.
Поэтому я сразу же помчался в СИЗО к Кондрату, чтобы его обрадовать.
Но Берёзкин ничуть не обрадовался, заявив, что иначе и быть не должно.
Деловито поинтересовался, когда его выпустят. Я, расстроенный такой реакцией моего подзащитного, удручённо ответил, что очевидно, завтра, когда в СИЗО доставят документы из Верховного Суда.
Не обрадовало Кондрата и то, что его супруга здесь, присутствовала на заседании коллегии и завтра встретит его.
До сих пор не могу понять, было ли это своего рода нервной реакцией , или обдуманным ходом Кондрата : я-то ему уже не был нужен, но и от супруги, которая все месяцы заточения исправно снабжала его передачками и письмами, он вскоре ушёл к другой…
Правда, после выхода Берёзкина на свободу, Виктор Петрович Пономаренко устроил ему бурную встречу на природе со всеми атрибутами банкета.
Кондрат при всех за шашлыком сказал мне слова благодарности и сообщил, что он знает стопроцентный рецепт похудания . Поскольку за столом были, в основном, толстяки, все этим рецептом заинтересовались.
Берёзкин рассмеялся и раскрыл секрет : «Двадцать два месяца в Лукьяновке!»
Действительно, Кондрат сбросил за время отсидки около тридцати килограмм и выглядел по фигуре между собутыльниками, как юноша…
Впрочем, уже через пару месяцев он снова набрал вес и приобрёл брюхо…
Уголовное дело против него было прекращено по реабилитирующей статье – за недоказанностью предъявленного обвинения.
Берёзкину выдали соответствующие справки для восстановлении на работе и в партии, но вот документа об оплате компенсации зарплаты за время отсидки не давали : тогда эта мера была внове и прокуроры боялись , что с них эту оплату государство взыщет в порядке регресса.
Но Берёзкин не был бы самим собой, если бы не добился своего.
Конечно, местная и украинская прокуратура ему отказали безо всяких обоснований.
Кондрат пробился на приём в Генеральную Союза. Там его выслушали, похлопали по плечу, забрали его заявление и сказали, что всё будет в порядке. Ждите ответа!
Ответ не замедлил в два адреса : Берёзкину и в Генеральную по её запросу .
Писал следователь прокуратуры области : «На Ваш №…сообщаем, что в настоящее время постановление о прекращении уголовного дела в отношении Берёзкина отменено и проводятся дополнительные процессуальные действия» .
Березкин получил эту писульку вместе с повесткой к следователю, который торжественно вручил ему новое постановление о прекращении дела.
Но не на того напали : Берёзкин прошёл по второму кругу и прямо с приёма в Генеральной принимающий высокий чиновник позвонил прокурору области и по свойски с матом потребовал соблюдать закон и выдать необходимый документ на получение денег.
Умиротворённый жалобщик прибыл домой и снова круг повторился и ещё не один раз.
Между жалобами Кондрат делал карьеру .Из юриспруденции Берёзкин ушел в иную гуманитарную сферу, где благополучно защитил докторскую диссертацию и стал проректором ВУЗа.
К этому времени Союз приказал долго жить, и в свободной незалежной Украине профессору Берёзкину была торжественно вручена его зарплата кандидата наука за двадцать два месяца отсидки по нашему делу.
Но и на этом история с мытарствами Берёзкина не совсем закончилась.
В просвещённом двадцать первом веке седовласый умудрённый жизнью проректор решил покинуть Южный и вернуться к себе на малую родину на той же украинской земле.
При этом, Кондрат Николаевич учёл в очередной раз ситуацию и при поддержке Минобраза решил в родной ему области перейти на должность ректора родственного его профессии ВУЗа.
Но там оказались в наличии и иные претенденты .
Правда, без званий и заслуг , которые имел Берёзкин.
Но очень порядочные. С их честной руки в печати появились сведения о том, что Берёзкин имеет судимость. Представили газетку об осуждении и даже приговор Киевского городского суда.
Это было несколько странно : общеизвестно, что одним из Президентов Украины был человек, имевшим некогда судимости.
И ничего- был и правил.
Нет, наш герой не стал приводить подобных аргументов.
Он просто доказал, что судимости у него нет.
И таки стал ректором.
Кое какая дошедшая до меня информация о некоторых других участниках процесса, которых я здесь упоминал…
Судья вскоре после вынесения приговора стал членом Верховного суда. Профессор Принцевский вышел на свободу условно досрочно. Берёзкин помогал ему в обустройстве в новых жизненных условиях…
«Первый» проректор ещё долго служил в институте, в том числе, часть времени – в ректорском кресле.
Сравнительно молодой Барпинский скончался через несколько лет после процесса…
Ну, а я, как видите, пока жив, чего и вам желаю…
Сентябрь 2017 года